Я родилась в Ленинграде. В детстве часто болела, постоянно ходила по врачам и сдавала анализы. Скучая в томительных очередях детской поликлиники, я решила: «Стану врачом — всех быстро вылечу!»
Перед школой мы поехали в Одессу, погреться и поправить здоровье. Мама катала меня по морским волнам на надувном матрасе и пела: «Ах, Одесса, жемчужина у моря…» В огромном саду мне на голову падали перезревшие персики. Провожая нас домой, в Ленинград, хозяйка сада вручила мне ведро фруктов и сказала: «Пойдёшь в школу — научишься считать до многа». Ее напутствие не сбылось: с математикой отношения у меня не сложились. Но зато я с диким удовольствием училась читать и писать. Я чувствовала себя настоящей волшебницей, когда под моим взглядом буквы превращались в слова, обретавшие смысл. Кроме любви к чтению, я активно боролась за справедливость. Однажды, после необъективно выставленных оценок по истории, украла и уничтожила классный журнал. Писала в детские газеты честные статьи о школьной жизни и мечтала стать журналисткой. Несколько раз меня из школы отчисляли: за правду и за двойки по математике. Ни врачом, ни журналисткой я так и не стала: закончила Педагогический университет. Учу детей читать, писать и говорить правду.
На Новый год наряжаюсь в костюм Деда Мороза и исполняю желания. Что бы ни случилось, я верю в чудо.
День знаний
Все, лето закончилось, окно на кухне запотело, скоро первое сентября — суета, букеты, новые учебники. Жаль некого в школу проводить: дети уже выросли, а внуки ещё не родились. Даже сон приснился: привела Мушуна, шестимесячного щенка старшего сына, на детские занятия. Первый урок — сольфеджио. Я в коридоре сижу, читаю, слушаю, как он за дверью поёт, интервалы называет. На перемене вышел довольный, съел сырник, водой запил. Следующий урок — английский. Хотела в банк сходить, пока он занимается, но осталась на всякий случай. «Hello, my small pupils!» — начал урок преподаватель. И вдруг, дверь распахивается, Мушун выбегает из класса, мчится через дорогу — так, что троллейбусы останавливаются. Я за ним. Прибежал в сквер, прыгает по скамейкам, лает и возвращаться на урок не хочет. Я стою обреченно и думаю: «Троих детей в эту студию водила и все с удовольствием, никто с уроков не убегал. А с собакой справиться не могу…».
Когда я заканчивала университет, декан факультета попросила помочь с заполнением дипломных вкладышей. Июньская жара, на природу бы с книжкой — читать наконец-то не по списку. Но нужно помочь, последний рывок — дома у Марины Яковлевны, она диктует, а я аккуратно записываю в дипломы бесконечную вереницу оценок по всем пройденным за пять лет предметам. При воспоминании о сдачи некоторых по телу пробегают жутковатые мурашки. В соседней комнате готовится к выпускным экзаменам дочка Марины Яковлевны. Периодически заходит к маме спросить, когда можно будет сделать паузу.
— Когда поступишь! — строго отвечает мама, достаёт с книжной полки очередной том русской классики и вручает дочери.
И видя мой сочувствующий взгляд, добавляет:
— Детей, Ксения, нужно воспитывать как животных — ежедневная дрессировка! А иначе только Вы будете их любить!
Мы заполнили вкладыши, я получила диплом: воспитываю, учу, дрессирую.
Остаемся зимовать
Первого питомца, черепаху Чиру, мне подарили родители на День рождения. Вообще-то я просила собаку — карликового пуделя, но соседи по коммунальной квартире категорически не разрешили нам заводить крупную живность. И, несмотря на то, что общение с черепахой в основном сводится к созерцанию, я была счастлива.
Я могла бесконечно наблюдать, как она ест, смешно вытягивая голову, откусывая маленькие треугольные кусочки и оставляя на капустном листе выемки-узоры в виде зигзагов. Мне нравилось делать уроки под ритмичное постукивание ее лапок по паркету. Кроме уютности, компактности и неприхотливости, Чира обладала ещё одним полезным качеством: она была безошибочным синоптиком. Перед похолоданием забиралась в темные углы или засыпала у батареи. По дороге из школы, у памятника Римскому-Корсакову, я собирала ей листья одуванчиков. И когда, придя домой, открывала дверь, с восторгом смотрела, как Чира меня встречает: быстро ползёт на середину комнаты.
Летом мы переехали на дачу. Чира, привязанная веревкой за лапку к крыльцу, ползала по свежей траве под кустами благоухающего шиповника. За черепашьей прогулкой из окна кухни пристально следила бабушка. Если Чира вдруг пропадала из поля зрения, бабушка ее находила и возвращала в фокус. Но однажды она Чиру не нашла: длинная веревка неподвижно извивалась в траве, а черепахи не было. Все оставшиеся летние дни мы как саперы ползали по участку, посёлку, лесу. Нашли все, что давно и безвозвратно потеряли. Все, кроме черепахи.
В сентябре, чтобы заглушить боль, купили двух милых рыбок гуппи и красивую сиамскую кошку Диву. Рыбки безмолвно скользили в аквариуме. Дива с яростным мяуканьем раскачивалась на занавесках. Рыбки погибли зимой от холода, а Дива весной от тяжелых родов.
В начале лета мы, как обычно, переехали на дачу. Брат взял лопату и пошел копать червей. Вырыл довольно глубокую яму, червей все не было. И вдруг лопата наткнулась на что-то твёрдое. Это была перезимовавшая в земле, спящая, но живая и здоровая Чира.
Свинка
На шестнадцатилетие мама подарила мне английского кокер-спаниеля. Щенок был с безукоризненной родословной, чистокровный и очень дорогой. Я набрала книг по собаководству и основательно взялась за его воспитание. Организовала удобное уютное пространство для сна, терла свежие яблоки и морковку, готовила кальцинированный творог, скрупулёзно приучала к гигиене и к командам, готова была подолгу гулять в любую погоду. Вырастить интеллигентного и комфортного компаньона совсем не получилось. Щенок отказывался от здоровой пищи, круглосуточно требовал мяса, в туалет ходил везде, гулять предпочитал только на руках. Времена были голодные, девяностые, продукты продавали по карточкам. На купленный с огромным трудом по знакомству пятидесятикилограммовый мешок сахара Чарлик пописал. Сырым съел весь наш запас крупы, мою пудреницу, помаду и конверт с деньгами, подаренными папой на Новый год. За год совместной жизни он умудрился сделать все, чтобы у меня надолго возникло стойкое непримиримое отношение к собакам и к другим представителям фауны. Поэтому, когда мой маленький сын Лев стал просить кого-нибудь, я твёрдо сказала: «Нет возможности!»
Ребёнок не сдался. На даче юный натуралист собирал гусениц, бабочек, жуков, улиток, выпавших из гнезд птенчиков. Все они дружно жили у нас на веранде. Но когда он привёз от свекрови в спичечном коробке огромного таракана, я сдалась. Поехала на птичий рынок и вернулась оттуда с маленьким, похожим на цыплёнка попугаем. Первые дни ребёнок светился от счастья, но постепенно о существовании попугая все, кроме меня, забыли. Попугай дрессировке не поддавался, русский язык учить отказался категорически, а во время телевизионных трансляций футбола так перекрикивал спортивных комментаторов и болельщиков, что приходилось изолировать его в ванной. Через год сын неожиданно вспомнил про попугая и поменял его у соседских девочек на крысу. Крыса бегала по квартире, пряталась под подушками и одеялами, коварно выскакивая из-за углов, бесстыже демонстрируя голый хвост. Через три дня мы совершили обратный обмен. Лева обиделся и вернулся с прогулки с огромным дворовым псом. Позвонил в дверь.
— Кто там? — спрашиваю я.
— Мама, это я, но не один, а с другом.
Гостеприимно открываю дверь — забегает огромный облезлый пёс и начинает носиться по квартире. Делать нечего: вымыли, вычистили, накормили. Вместо благодарности преобразившийся, облагороженный и сытый пёс подошёл к входной двери и требовательно попросился на свободу.
Страдающему ребёнку в качестве утешения к попугаю пришлось добавить морскую свинку. Свинка хоть и не собака, но доставляла Лёве гораздо большую радость, чем попугай. Зато совсем не радовала мужа, у которого началась сильная аллергия. Пришлось отвезти ее к сестре, с условием регулярно навещать, кормить, заботиться, чистить клетку. Так мы и делали. В один из визитов заметили, что она находится практически в бездыханном состоянии.. Я, рыдая от страха и ужаса, схватила телефон и набрала подругу, у которой в детстве были морские свинки, с надеждой получить советы по лечению.
— Лена, у моей сестры свинка. Она умирает.
— У Регины? Бедная!
— Что делать? Посоветуй! У тебя же была свинка!
— Я уже не помню как лечили. А что врачи?
— Лена, да какие врачи?
— Вызывай скорую!!!
— Никто к ней не поедет бесплатно. Только если в клинику везти.
— Почему не поедут? У Майки мама же работает на скорой. Ездят бесплатно к больным. Попробуй!
Экспериментировать с вызовом скорой помощи к морской свинке я не стала. И в клинику мы не успели. Спасти свинку не удалось.
Через несколько дней позвонила Лена: узнать как дела.
— Умерла, — сказала я, за два дня смирившаяся с потерей.
— Боже… Сколько ей было лет? Когда похороны?
— Уже похоронили. Завернули в тряпочку и закопали во дворе. Возраст, честно говоря, не помню — вроде не очень и старая. Жаль, конечно, но что делать, бывает такое.
— Прямо во дворе… — всхлипнула Лена.
— Да. Ну, что поделаешь… Съела, наверное, что-то. Хотя все время в клетке была.
— То есть как в клетке? — удивилась Лена.
— Она в клетке жила. Практически не доставали.
— Сестра? В какой клетке?
— При чем здесь сестра? Морская свинка!
Рига
Провожаю дочку в школу. В раздевалке спорят первоклассники. Хвастаются, кто на чем приехал, у кого лучше, дороже, быстрее автомобиль.
— А я не на машине. Я с бабушкой и дедушкой пришла! — гордо говорит девочка. И с этим не поспорить. Только глаза закрыть и стать маленькой, любимой внучкой, деточкой.
В детстве я жила в двух городах: в Ленинграде и Риге. Ленинград — это мама, папа, сестра, детский сад, поликлиника и тетя. А Рига — это бабушка и дедушка, совсем другое, сказочное пространство, которым я очень горжусь.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.