Бесплатный фрагмент - Ливень

Пролог

— Деда! — Истошный крик Яшки заставил его стремительно обернуться. Он был в странной комнате с полупрозрачными затемненными стенами, которые переливались (или двигались) на одном месте.

Первая его мысль была: «Успел!» Яшка стоял в дальнем конце комнаты, перед массивными дверями, которые начали медленно закрываться. Он рванулся к внуку, но ощутил сопротивление. Как будто ему не давали быстро добежать. Расстояние было небольшим (метров пятнадцать–двадцать), но и сопротивление было немаленьким.

Яшка смотрел на него испуганными и умоляющими глазами, в которых читались облегчение и надежда…

Двери медленно закрывались, выдавливая Яшку из комнаты.

Он рванул изо всех сил, потому что понимал, что его расчеты верны, и он должен успеть.

Яшка начал кричать от страха.

«Господи, чего же он здесь натерпелся за три дня…» — подумал он.

И все-таки ему удалось поймать Яшкину ладошку. Двери перестали закрываться.

Давление возобновилось уже им обоим в спину, выдавливая их обоих из комнаты…

Глава I

Три дня

С предыдущей недели обещали ливни. Даже уточняли, что сильные. И даже очень…

В Ялте они с женой обосновались не так давно, подвернулся хороший вариант. Они, недолго думая, все продали и переселились. Небольшой частным домик с небольшим садиком и огородом. Жена со счастливым видом возится в огороде. Он созерцает природу. Прекрасное разделение труда. Самое главное, есть две (при большом желании — три) комнаты, которые можно выделить детям, когда приедут отдохнуть. А Яшка у них с апреля по октябрь. Благо ему пять лет, и к школе пока не привязан.

В этом году — в июле — жена решила поехать к двоюродной сестре, проведать.

А он и был рад остаться с Яшкой вдвоем. Родители его недавно уехали после двух недельного отпуска. Он любил с ним гулять и по городу, и по горам, и по берегу моря. У Яшки как раз самый замечательный возраст — пять лет, «почемучка». «А это почему? А это? А почему это именно так?» и так до бесконечности… И ему очень нравилось отвечать на эти бесконечные «Почему?», потому что Яшка был очень благодарным слушателем. Он внимательно слушал ответы, не перебивая. Потом на его мордашке отразилась «бешеная» работа мысли. А потом шли дополнительные вопросы. Ему очень нравилось, что Яшка не удовлетворялся сразу же первым ответом, а еще сам долго обдумывает информацию и перерабатывает ее. Конечно, на своем пятилетнем уровне, но, тем не менее, его дополнительные вопросы были подчас очень интересны. Большинство детей удовлетворяются первым же ответом и больше уже к этому не возвращаются… Именно поэтому ему с Яшкой было очень интересно.

В общем, в тот день они с Яшкой были уже три дня предоставлены сами себе. С утра Яшка запросил яичницу («Деда, у тебя самая вкусная яичница. Даже вкуснее, чем у мамы с бабушкой»). Он позавтракал. По телевизору передавали про жуткие ливни на ЮБК, особенно в окрестностях Ялты. Но это они сами и видели за окном. Ливень стоял стеной. По улице несся поток воды, по щиколотку толщиной. Яшка начал скучать. Он видел это по его суетливым движениям и задумчивому выражению лица. Мультик он уже посмотрел, книжку они почитали…

И тут он совершил самую страшную ошибку всей своей жизни.

— Яш, может, в магазин сходим? Чего-нибудь вкусненького купим?

— Да, да, да, дед! Давай-давай. Арбузик или дыню?

— Ну, собирайся. Ищи свой дождевик.

— Деда, ты сам говорил, не сахарные — не растаем, — посмеялся Яшка.

Он посмотрел в окно. Ливень вроде бы немного утих. Просто шел дождь. До магазина/рынка им было идти недолго — пара небольших ялтинских улиц. «Яшка развеется, арбуз купим, потом еще чего-нибудь придумаю, если дождь не закончится», — подумал он.

Они неторопливо оделись. Он по привычке проверил окна (дом одноэтажный), перекрыл газ на кухне и окинул быстрым взглядом прихожую и виднеющиеся комнаты перед уходом. Он не знал еще, что это последние его счастливые мгновения в этом доме.

Они вышли. Мир начал неторопливо катиться в пропасть.

На улице катился поток воды: ему где-то по щиколотку, Яшке — почти по колено. Он крепко держал его за руку. Сила потока была не настолько сильна, чтобы унести пятилетнего мальчишку, но поскользнуться и окунуться в мутный поток можно было.

Яшка бодро пошел по уличной «реке», что-то напевая — бормоча себе под нос.

— Деда, а если река течет по улице, значит, это уже не улица, а река?

— Да нет, сейчас вода спадет, и опять асфальт появится.

— А если воды будет больше, то она нас унесет?

— Ну да, конечно, может, но мы успеем спрятаться.

— Смотри, я уже большой. Такая «река» меня уже не собьет с ног. Вот отпусти мою руку — увидишь.

— Конечно, ты большой уже. Это не я тебя держу за руку, а ты — меня. Я уже старый, ножки тоже старые. Вот поскользнусь и упаду. А ты меня держишь.

Яшка надулся от собственной важности. Продолжалось это недолго. Шли они «по течению» вниз по улице. И тут их обогнал кусочек дерева, очень похожий на маленькую лодочку.

Он не понял, как Яшке удалось вывернуться из его руки. Все произошло настолько быстро, что он мало что понял.

Яшка с гиканьем помчался за «лодочкой». Он тоже припустил за ним, пытаясь его догнать. И тут он увидел, что метрах в пяти перед Яшкой открылся водопад (как потом объясняли, водой размыло крепление ливневой решетки, и она просто провалилась внутрь канализации).

— Сто-о-о-й!!! — он кричал очень громко. Сердце зашлось. Он припустил быстрее. Он понял, что не успевает. Яшка был полностью поглощен «лодочкой».

— Яша, ст-о-о-й!!! — Яшка как будто оглох.

Мир начал быстрее падать в пропасть.

Время замедлилось.

И наступил «момент истины». На его глазах Яшка только что радостно «гикал» над деревяшкой и мгновенно исчезает под водой.

МИР УПАЛ и ОСТАНОВИЛСЯ…

***

Он стоял и смотрел.

Он стоял и усиленно пытался увидеть Яшку.

Сердце не билось.

Яшка не появлялся.

Закричала женщина, потом закричал мужчина.

Через какое-то время приехала милиция, потом «скорая» (видимо, кто-то вызвал).

Он стоял и смотрел.

Он стоял и смотрел на свой погибший мир.

Он все прекрасно понимал, что никакой надежды нет. Но все равно в глубине сознания, еле теплилось робкая лампадка («он мог попасть в воздушный «карман»). Понимая, что это шанс один на миллиард, он звериной верой продолжал надеяться.

Надежда…

Мир сдвинулся, но как-то странно изменился.

Это было немного похоже на тот мир, в который попал Фродо, когда надел Кольцо.

Они смотрели этот фильм с Яшкой. Ему года четыре было. Он жутко напугался этими мертвыми королями. И напросился спать вместе с ним. Жена ему еще выволочку из-за этого устроила, что показывает маленькому ребенку такие фильмы.

— Мужчина, мужчина. Очнитесь.

В нос ударил нашатырь.

Он увидел перед собой средних лет врачиху (видимо, из «скорой»).

— Мужчина, очнитесь. Это был ваш ребенок? Свидетели утверждают, что видели, как вы шли с ним за руку.

Он смотрел на нее.

«Был». «Это БЫЛ ваш ребенок».

Накатила апатия. Странно, он, наверное, должен был биться в истерике, а он стоял и безучастно смотрел на врачиху.

— Да.

— Пройдемте в машину. Вам надо успокоиться.

— Да.

— Вы можете описать, что произошло? — вмешался какой-то сержант милиции.

Врач строго на него посмотрела, и сержант исчез.

В машине ему что-то вкололи, дали понюхать еще нашатырю.

***

Так прошел этот день и следующий.

Он мало что помнил и соображал. Ему подсовывали какие-то заявления — он бездумно их подписывал. Какие-то протоколы.

— Гражданин, вы сможете опознать вашего внука?

«Опознать»! Значит, они нашли его.

— Да. Где он?!

— Проедемте с нами. Вы хорошо себя чувствуете?

Хороший вопрос. Как он может себя чувствовать? Конечно, хорошо.

Яшка лежал на металлическом столе. Лежал спокойно. Лицо было мирным и расслабленным, как будто спал (он вспомнил это распространенное выражение про лица мертвых).

— Вы подтверждаете, что этот мальчик — ваш внук?

— Да.

— Подпишите. Здесь, и вот здесь. Сейчас наши сотрудники отвезут вас домой.

— Спасибо.

И тут его осенило: «Сегодня третий день!» Решение возникло мгновенно.

Он уже сам торопил «ментов», чтобы они отвезли его быстрее домой.

Собака его встретила тихим скулежом. То ли по Яшке, то ли по нему. Собаки хорошие эмпаты.

«Надо спешить, заканчиваются третьи сутки…»

Он прошел в свою комнату к сейфу.

Достал все необходимое.

Собака не отходила от него.

Он прошел к сараю (меньше убирать надо будет). Сел на землю. Вставил ствол в рот.

Вспышка света…

— Деда! — Истошный крик Яшки заставил его стремительно обернуться.

Глава II

Девять дней

Следующая комната, на первый взгляд, мало чем отличалась от предыдущей. Но это было на первый взгляд. Как только они вдвоем немного пришли в себя от событий в первой комнате, стали озираться вокруг себя.

Когда они уже немного пригляделись, то поняли, что комната совсем не похожа на предыдущую.

Это был скорее зал, и достаточно больших размеров.

Первое впечатление их обманывало из-за какой-то странной дымки или мареве, которым был заполнен этот зал.

Это можно было сравнить с утренним туманом над рекой. Кажется, что все близко, но потом, когда приглядевшись, понимаешь, что расстояние скрадывается и обманывает тебя.

Пол в этом помещении был покрыт чем-то непонятным. То ли песок, тусклый серый, то ли пыль, ноги в нем почти не утопали.

Свет, не яркий, приглушенный, лился непонятно откуда, хотя окон или каких-то светильников не было. Хотя, из-за этой дымки мы могли их просто не заметить.

Они стояли и озирались, пока ничего не понимая.

Больше всего это помещение, напоминала какой-то заброшенный заводской цех или огромный пустой склад.

Яшка нервно озираясь, судорожно сглотнул.

— Деда, а мы где?

— Пока не знаю, Яш, надо разобраться. Знаешь, есть такое выражение в городе Одессе: «Будем посмотреть»…

— А что это за город? Почему там так странно говорят?

«Кажется, немножко отвлекся, тоже хорошо», подумал он.

— Это не так далеко от нашего города, где мы жили. Там просто живут веселые и немного своеобразные люди.

— А почему ты сказал, деда, что мы жили? Мы что, мы там больше не живем, или не будем жить?

«Господи, он так ничего, кажется и не понял», подумал он.

— Да, мы там уже не будем жить. Мы уже попали вот сюда. А ты что-нибудь помнишь из того, что произошло прежде чем ты оказался в той комнате, которая была первая?

Яшка наморщил лоб.

Скривился.

Видимо, что-то ему было неприятно, или он пытался судорожно вспомнить.

— Ты знаешь, деда, я как-то смутно все это помню, я помню, что мы с тобой шли на рынок за дынькой или арбузиком. Я еще хотел тебя попросить виноградика купить… Был ливень. Вроде бы он уже стихал, поэтому мы с тобой и пошли. И там были такие ручьи большие, как маленькая речка прямо. И тут я увидел маленькую щепочку, похожую на кораблик, или лодочку. Я тебя держал за руку, а потом почему-то я её отпустил и побежал за этой щепочкой. Всё бежал, бежал. Я вроде слышал, что ты мне кричал. Но она так смешно крутилось, эта лодочка в водоворотах. То прыгала, то подпрыгивала из стороны в сторону, то вверх, то вниз. Было так ужасно интересно за ней наблюдать. А потом что-то произошло. Как-то стало слишком много воды. Мне стало трудно дышать, а потом все темно. И я оказался в той комнате, которая была первая. Я стоял и не понимал, где я, я один и тебя нет и никого нет. Было так страшно и ужасно. Я плакал-плакал. Потом перестал плакать. А потом вдруг ты появился.

Яшка посмотрел на меня со страхом и надеждой.

— Деда, я что-то плохое сделал? Это потому что руку твою отпустил и не слушал тебя, да?

И что я мог ему ответить? Взвалить всю вину на маленького мальчишку, который просто играл и вел себя, как любой мальчишка его возраста? Тут по всем канонам только моя вина. Не удержал, не догнал, не уследил… Понесло ж меня на этот чертов рынок во время дождя.

Погубил внука.

Да и не поймет он, только испугается моих слов. Для детей смерти не существует. Они просто не понимают: как это — меня нет. Как и того, что: как это — меня когда-то не было.

А собственно говоря, так они получается и правы. ТАМ-то мы оба мертвы. А тут?…

— Да нет, Яша. Ты ничего плохого не сделал. Просто так иногда случается. Вроде ничего особенного не делаешь, а получается непонятно что…

— Так где мы, деда? И почему тут кроме нас никого нет? И тишина какая-то странная…

Тут я тоже заметил, что вокруг какая-то неестественная тишина. И воздух странный. И ощущения…

Вроде я — это я, но, при этом понимаю, что сильно очень что-то изменилось.

Когда я принимал свое РЕШЕНИЕ, это было очень спонтанно, наитие какое-то. Надежда что ли. Разумом я понимал, что этим ничего не решу, но было надежда. Надежда на чудо.

И вот чудо свершилось.

Сколько тысячелетий человечество думало об этом. Что будет с нами ТАМ… И вот как оно оказывается…

— Ну что, Яш, пойдем, что ли вперед. Посмотрим что там. Обратно нас все равно уже не пускают.

Дверь, которая нас сюда впустила была плотно закрыта, и ощущалось, что открыть её нам уже не удастся.

И мы пошли.

Идти было на удивление легко. Хоть или песок или пыль под ногами, но, опять же, ноги не вязнут, а как будто между подошвой и этим песком остается какое-то расстояние, что нога его не касается…

«Мы что, уже — души?», подумалось мне. «Наверное — да… А что, души так и остаются в том же обличии, как и в момент смерти?»…

Мы шли, держась на руки. Шли и шли. Поверхность песка стала немного меняться. Появились небольшие, высотой сантиметра два-три, барханчики. Сначала небольшие, потом стали появляться и побольше. Пять — десять сантиметров высотой. Но никаких усилий их преодолеть не требовалось.

И тут я заметил еще одну странность. Не было никакого чувства усталости. И, соответственно, потерялось ощущение времени. Ведь как обычно бывает, ты ощущаешь время, помимо стрелки часов? Или усталость, или чувство голода, ну или какая смена обстановки. Тут не было ни того, ни другого, ни третьего. Поэтому ощущение времени как-бы пропало. Ощущение безвременья…

Поэтому даже нельзя было сказать сколько мы шли и сколько прошли. Монотонность, видимо все-таки, побудила Яшку хотя бы к разговору.

— Деда, а нам долго еще идти?

— А ты устал?

— Да нет. Просто идем и идем. И куда? А нам надо идти, или можем здесь остаться? А что мы там будем делать? А что там будет?

Посыпались привычные Яшкины вопросы. Как будто ничего и не произошло. Это было как-то и знакомо и жутко одновременно.

Я поймал себя на ощущении, что у меня в голове, где-то на заднем фоне, «в фоновом режиме», как сейчас выражаются, бьется мысль, как какая-то мантра: «…как будто ничего не произошло, как будто ничего не произошло…».

Они шли и шли, потерявши время. Усталости, голода и жажды не было. В результате ими овладело какое-то тупое оцепенение. Механически переставляя ноги, они просто мерили расстояние. До чего? Как он понимал, до следующей двери. Поверхность пола не менялась, все тот же песок или пыль.

Но тут Яшка встрепенулся. Видимо оцепенение было только у деда, а его пятилетний ум работал независимо от обстоятельств.

— Деда, а когда мы придем, нас там встретят баба и мама с папой?

В меня как молния ударила. Я чуть не закричал «не дай Бог!»… Потом попытался успокоиться. Яшка с надеждой посмотрел на меня.

Что я могу ему сказать на это? Сказать, что не дай бог он увидит в конце нашего пути папу с мамой и бабушку? Он же не понимает, где находимся, и что с нами случилось. Он до сих пор в полном неведении. Ему все лишь пять лет. Как объяснить это ребенку? «Для них смерти не существует», еще раз мысленно я повторил это для себя.

Я вспомнил один рассказ, не помню чей, и где его прочитал, но рассказ очень хороший. Там был ребенок, мальчик. Умерла его бабушка, когда ему было пять или семь лет, что-то в этом роде. Он её очень любил, и никак не мог понять, что произошло. Вот вроде совсем недавно, вчера, она была и теперь её нет. Как это? Как это возможно? «Такого же быть не может…». И сознание ребенка трансформировало это всё в то, что бабушка его бросила. Ушла не попрощавшись. Предала. И эта обида на «предательство» бабушки прошла с ним всю его жизнь. Когда он подрос, естественно, разумом он все понял. Но детская обида засела в нем и уже не отпускала. Наши детские страхи, а, тем более, обиды = это самые сильные эмоции, которые никуда не уходят. Они остаются с нами на всю нашу жизнь. Потом, повзрослев, мы, конечно же, всё «разбираем» и анализируем это (тот кто хочет и способен на это), но они, эти эмоции и переживания, всё равно в нас «сидят». Эти «скрепы», или «шрамы», наносятся человеку лет в пять-семь. В большинстве случаев человек этого потом не осознает, и живет в соответствии с этими «метками». Некоторые, потом, начинают понимать эту связь детских воспоминаний и переживаний, и свои действия «во взрослости», но большинство об этом не задумываются. А они формируют человека как личность, как индивидуума. И от них никуда не деться…

Попробую я немножко успокоиться. Чуть сжал ему руку.

— Ты понимаешь, естественно, конечно, мы увидим папу с мамой и бабушку, но я не знаю когда. И я даже не знаю когда мы туда придем и куда мы придем. Давай мы просто пока подождем. Будем идти и, скорее всего, это скоро кончится. Мы куда-нибудь придем и там посмотрим, что и как, и почему. А там уже решим.

Яшка нахмурился. Еще раз искоса на меня посмотрел, ничего не сказал. Видимо что-то ему, в этом во всем, стало не нравиться.

Дымка, которая окружала нас, стала потихоньку, на мой взгляд, рассеиваться. Ну или, по крайней мере, стала, как бы тоньше. Видимо этот зал стал приближаться к концу.

И тут я вдруг стал замечать, на краю зрения, Какое-то движение в этой дымке. Еле уловимое, на грани периферического зрения. Если смотреть прямо, то его не видно. Не понимаешь, что это такое, но движение какое-то есть. Яшка, видимо, ничего не замечал. Это были то ли вихри, то ли тени. Как бывает, смотришь вперед, а по бокам что-то тебе кажется, что движется.

По мере продвижения вперед, дымка все более и более становилась прозрачной. И оглядываясь вокруг, замечая вот это вот движение, по краям зрения, я понял, что это такое. Это были тени, тени людей, которые шли вместе с нами, Они шли, видимо с нами с самого начала этой комнаты, но их не было видно, а по мере продвижения к концу зала они становились все более и более визуально осязаемыми.

Люди, тени, они шли точно так же по песку. Всё также размытыми, но уже всё явно и явно проявляемыми, Фигуры людей. Маленькие, большие, группы и одиночки, они также, как и мы, медленно и неумолимо шли в одном и том же направлении.

Впереди начало что-то сгущаться. Появлялась какая-то темная область, которая всё сгущалась и вырастала вверх и вширь. Видимо приближался конец зала.

И тут я почувствовал, как Яшкина рука напряглась у меня в ладони.

Кажется, он тоже стал что-то замечать.

— Деда, что это?

Он вопросительно посмотрел на меня с ней снизу вверх..

— Яш, что ты имеешь в виду?

— Что это впереди?

Я подумал сначала, что он заметил тени.

— Ну, видимо то, к чему мы идем, уже приближается. Видимо, конец этой комнаты.

Он стал пристально всматриваться вперед.

— Деда.

Он опять сжал мою руку.

— А ты ничего не замечаешь вокруг?

— Что ты имеешь в виду?

— А что это вокруг нас? Как-будто тени какие-то. И похожи на людей. Это что, призраки?

Я почувствовал через руку, как он начал мелко дрожать.

— Ну, может быть, это и призраки, но я думаю, что это не злые призраки, Не те злые, которые иногда показывают в тех мультиках, которые ты смотрел. Помнишь мультик про трех призраков в доме? Два были такие сердитые призраки, а один маленький был веселый и добрый. На даче, помнишь? Одни хулиганили постоянно, а третий старался помогать людям.

Яшка наморщил лоб.

— Да, я помню такой мультик, хороший веселый. Там были два брата. Один маленький, а другой большой. Они пошли ночью, в ночных рубашках, за букетом для мамы на поле. А призраки их стали пугать, а маленький призрак им помогал.

— Ну, вот видишь, призраки тоже разные бывают. Некоторые любят хулиганить и делать пакости. А другие хорошие. Давай будем надеяться, что эти тоже хорошие. Видишь, они нас не трогают и ничего не делают. Просто тоже идут вместе с нами.

Яшка, вроде, немножко успокоился, но все равно нервно оглядывался по сторонам. Сомневался. Ему явно было неуютно и страшно.