Бесплатный фрагмент - Литературные страницы — 19

Интернациональный Союз писателей

Интернациональный Союз писателей приглашает вас на литературные курсы.

Мы предлагаем два направления обучения.

1. Романисты

2. Поэты

ЛИТЕРАТУРНЫЕ КУРСЫ ИМЕНИ А. П. ЧЕХОВА ДЛЯ РОМАНИСТОВ

Под руководством опытного писателя-педагога в течение полугода каждый слушатель напишет роман, ориентированный на конкретную серию крупного издательства.

Вас ждет программа из:

• Лекций по теории создания литературного произведения;

• Введение в историю массовой литературы;

• Основы переговоров с издателем, тонкости и ловушки при заключении договора;

• Авторское право;

• Встречи и мастер-классы с приглашенными писателями, журналистами, представителями издательств, литературными критиками, рецензирующими прозу в крупных СМИ.

Продолжительность обучения 2 семестра по 3 месяца, 3 раза в неделю: суббота с 18:00 до 21:00, вторник, четверг с 19:00 до 22:00

Заочникам регулярно будут присылать аудиозаписи всех учебных семинаров, аудиозаписи мастер-классов, встреч со звездами, издателями, критиками, записи спецкурсов по авторскому праву, кинодраматургии и других.

Вы станете получать и выполнять творческие задания, результаты, которых отправляют на общий ящик электронной почты (где будут доступны работы всех слушателей курса), примите равное участие в обсуждении работ всех слушателей.

Одним из обязательных условия при практической части-выполнение домашнего задания и разбор текста преподавателями.

В конце обучения вы получите единый Сертификат о прохождении курсов, рекомендации к вступлению в Союз писателей России, Союз писателей-переводчиков и Интернациональный Союз писателей.

Дальнейшим продвижением автора будут заниматься профессиональные литературные агенты.

Те, у кого во время обучения будет возможность приехать в Москву, примут участие в PR-мероприятиях слушателей семинара (c ними будет сделаны интервью в прессе, их пригласят в тематические программы на радио и телевидение).

Приём на курсы по результатам творческого конкурса.

Для участия в творческом конкурсе отправьте одну или несколько своих работ сюда: pr@ros-kolokol.ru

на ваши вопросы по курсам ответит Олег Шевченко: https://vk.com/olegivano_v

ПОЭТИЧЕСКИЕ КУРСЫ ИМЕНИ АННЫ АХМАТОВОЙ

Наша уникальная образовательная программа ориентирована на решение двух важнейших для современного поэта задач: обретение подлинного мастерства и грамотное построение литературной карьеры. Это позволяет сделать начинающему автору важные шаги в том числе и к коммерческому успеху.

Под руководством опытных преподавателей отточим ваше мастерство стихосложения на примере лучших образцов мировой поэзии.

Мы научим вас писать очень хорошие стихи, если вы уже пишете хорошие. Вы научитесь твёрдо и безошибочно отличать хорошие стихи, от очень хороших.

Отучившись на наших курсах, вы поймёте, что в литературе действуют такие же строгие правила, как в музыке или архитектуре. Творчество поэта — это не мистическое вдохновение, а работа, в основе которой лежат конкретные навыки и приёмы мастерства, которым мы вас научим.

Выполняя разбор творческих домашних заданий по теме предыдущего занятия: написать балладу, сонет, хокку и так далее мы поможем вам увидеть все ваши ошибки.

Курс включает:

• Двадцать четыре лекции длительностью по три часа.

• Разбор древних эпосов и Античной поэзии.

• Изучение лучших примеров поэзии XVIII — ХХ веков России и зарубежья.

• Французская, Испанская, Немецкая поэзия конца Средневековья и начала нового.

• Мастер-классы (обсуждение ваших стихов).

• Встречи с ведущими современными поэтами.

• Итоговое задание, оно же цель наших курсов — написание каждым семинаристом венка сонетов.

Приём осуществляется на основе творческого конкурса, на который должны быть представлены оригинальные произведения в формате Word. Общий объем работы: 50 — 60 поэтических строк.

Для участия в творческом конкурсе отправьте одну или несколько своих работ сюда: pr@ros-kolokol.ru

на ваши вопросы по курсам ответит Олег Шевченко: https://vk.com/olegivano_v

Важно! Все произведения в сборнике публикуются в авторской редакции и с согласия авторов!

Творчество авторов

Поздняя осень

Татьяна Смышляева.

То замерзает, то тает,

Уже близки и метели.

А уточки на пруду

Ещё не улетели.

Детишки их хлебом кормят,

Чтоб сил набрались к перелёту.

И взрослые кормят тоже,

Спасибо им за заботу.

Становится как-то уныло

И грустно, что кончилось лето.

С деревьев опала листва,

Смешалось всё с грязью это.

Прошла пора листопада,

Сбросила осень наряд.

И нет того очарованья,

Деревья голые стоят.

Иду у пруда-гуляю,

А уточки мне навстречу.

И верю, что будущим летом

Я их обязательно встречу.

Долгожданный сон

Юрий Елизаров

Так случилось: без особых на то причин, но Настёна вдруг озаботилась собственным замужеством. И не просто так, а всерьёз.

Не то, чтобы приспело девушке под венец, а просто исполнилось ей четырнадцать лет — время получать паспорт. Настя знала, что туда, кроме всего прочего, вписывают и имя единственного любимого. Вот эта запись и озадачила девочку: можно ли узнать наперёд, кто станет мужем?

— Можно, — уверенно сказала мама, — если, например, погадать на Святки. Как это делается — бабушка научит, когда поедешь к ней на каникулы.

После этих слов Настя едва дождалась лета. А приехав к бабушке, чуть не с порога спросила, как узнать ей своего будущего мужа?

— На Святки спросишь у зеркала: «Суженый-ряженый, явись» — он и привидится.

— А скоро ли Святки?

— В январе.

— А летом никак нельзя?

— Отчего же нельзя? Можно. И сейчас для тебя самое подходящее время: в гости приехала, на новую постель ляжешь. Спать соберёшься — скажешь: «На новом месте приснись жених невесте»…

— И приснится? — воскликнула Настя.

— Приснится, — пообещала бабушка. И добавила: — А спать вот здесь будешь. Как принцесса!

Высокая кровать была застелена белоснежными простынями и лёгким одеяльцем, утонувшим в узорчатом пододеяльнике, а венчала её пирамида пуховых подушек. К этому сказочному ложу дорожкой пролёг домотканый половик.

Кровать стояла напротив окон, распахнутых в летний сад, где благоухала зелень яблонь и груш. Солнце забралось так высоко в синеву, что не скоро ещё спустится за горизонт и настанет время долгожданного сна. Чтобы как-то ускорить этот процесс, Настя после недолгого отдыха с дороги принялась во всём помогать бабушке — за работой время идёт быстрее. Девочку можно было увидеть и у огуречных гряд, и у кустов смородины, и в компании курей, и с коромыслом у колодца. И на кухне она была не только едоком, но и «помощником повара», а потом и посудомойкой.

Настя так притомилась к вечеру, что, едва подошло время сна, она легла в постель, чтобы провалиться в долгожданный сон, такой же мягкий как подушки. Бабушка присела рядом и, поцеловав внучку и пожелав ей «Спокойной ночи», прошептала: «Не забудь…»

Вообще-то бабушка могла бы и не говорить этих слов, поскольку Настя в течение всего дня ни на минуту не забывала того заклинания, которое ей необходимо произнести перед сном. «На новом месте приснись жених невесте», — произнесла она и, закрыв глаза, отвернулась к стене.

Бабушка не могла нарадоваться на внучку, а потому, прежде чем лечь спать, обратилась к старой иконе, стоящей на божнице в углу: «Господи! Пусть у девочки всё получится».

…Сколько прошло времени в тёплой мягкой тишине, прежде чем из мрака стали возникать силуэты, сплетающиеся в долгожданное сновидение. У колодца, откуда Настя сегодня черпала воду, стояла девушка старше её на несколько лет, но девочка понимала, что это она. Вода, которую она переливала из общего ведра в своё, искрилась на солнце, как непрерывный звездопад, во время которого принято загадывать желание. «Угости водичкой, красавица!» — услышала за спиной девушка Настя и обернулась…

Громко прокричал петух за окном. Настя, проснувшись, увидела его, но в тот же миг осознала, что всё увиденное ею в недавнем сне, растворилось.

— Бабушка! Бабушка! — взволнованно прокричала внучка. — Я сон забыла!

— Ох, я — голова дырявая! — всплеснула руками бабушка. — Что ж не сказала-то, что, ежели, проснувшись, глянешь в окно, то сон враз в то окно и улетучится! Что ж не сказала-то!

С чувством вины она присела на край кровати рядом с расстроенной внучкой и принялась качать головой, прижимая ладони к щекам, точно горели они от стыда.

— Что же делать теперь, бабушка? — с трудом сдерживая слёзы, прошептала Настя. — Ещё раз ведь не получится?

— Ох, не получится! — сокрушалась бабушка, прижимая к себе внучку и приглаживая её растрепавшиеся за ночь волосы.

— Что же делать-то? — шептала Настя. — Ведь он приснился мне… Он воды попросил… А я его не запомнила!

— Ты его видела? — обрадовалась бабушка.

— Да.

— Так, стало быть, выйдешь ты, Настёна, замуж, не засидишься в девках! А коли воды попросил, так значит, добрый будет! — Бабушка обняла внучку и принялась целовать в щёки, на которых уже просохли девичьи слёзы.

Жила на свете девчонка одна

Татьяна Смышляева.

Жила на свете девчонка одна,

Любила речку, ромашковый луг.

Мечтала, что встретит любовь она,

Придёт к ней желанный друг.

Впервые в жизни свиданье своё

С любимым у реченьки будет.

Гадала, ромашки в руке теребя,

Как — будто от этого что-то прибудет.

Берёзке мечты доверяла свои,

Любовь доверяла, как близкой подружке.

А ночью бессонной, в глухой тишине

Что-то шептала подушке.

Жизнь идёт, всё меняется вдруг,

Иначе совсем сложилось.

И однажды в её судьбе

О чём мечтала она, свершилось.

Повстречала она любовь

Не у реченьки, а у моря.

И не знала, что эта любовь

Принесёт ей и счастье, и горе.

Снова мечтает, грустит она.

Кто поможет девичьему горю?

И ходит девчонка совсем одна,

Мечты доверяет морю.

Теперь только море в её судьбе,

А вся жизнь ещё только начало.

Любит море она, плеск волны,

Чаек крик у морского причала.

А свиданья свои и любовь

Не забудет она никогда.

Уехал милый друг далеко,

Но она его ждёт всегда.

Девочка с юга

Юрий Елизаров

В те времена, когда не было ещё ни суррогатных матерей, ни детей из пробирки, а вопрос продления рода решался лишь естественным способом, случилась в одном уральском городке невероятная история.

Николай и Нина жили вместе три года, но детей не имели. Их сверстники, сыгравшие свадьбы в один год с ними, уже растили кто одного, а кто и двоих детей, а они, увы, не познали ещё этой радости.

На вопросы друзей и родственников молодые отшучивались:

— Успеем ещё. Какие наши годы! Для себя пожить нужно.

Но отвечая так всем любопытствующим, себе на вопрос «Почему?» они ответить не могли. Ведь хотели детей, ведь старались…

О том, что что-то у них не так, первым заговорил Николай, сказав однажды жене:

— Может, ты бесплодная? Сходи, проверься.

Нина и сама уже подумывала об этом, но такой проверки боялась: вдруг правда, тогда Николай наверняка уйдёт от неё к другой женщине, которая подарит ему ребёнка, сделав счастливым отцом. Противиться просьбе мужа не было смысла, и Нина пошла. С волнением ждала она результата, но он оказался для молодой женщины благоприятным: она может иметь детей.

Тогда Нина в свою очередь предложила мужу провериться. Он долго упирался, опасаясь медицинского приговора, но после слов жены: «Я же проверялась — теперь ты изволь», сдался. Врачебный вердикт подтвердил его опасения: детей у них нет по его вине. Вечером он растерянно предложил жене, если хочет она, может найти другого, кто осчастливит её материнством.

— Только помни всегда, — сказал он, — что я сильно люблю тебя и жизни без тебя не мыслю.

— Я тоже тебя люблю, — сказала в ответ жена, — а потому никуда не уйду. Если хочешь, мы можем взять ребёнка из детдома.

— Нет, нет, — возразил муж, — я хочу, чтобы ребёнка родила ты.

— Но это невозможно!

То, что это возможно, Николай объяснил Нине через пару дней, когда сам уже всё основательно обдумал и твёрдо решил.

— Поезжай на юга, на курорт, — сказал он, — отдохни у моря, и… — сделав паузу, выдохнул решительно: — привези ребёнка.

— Ты предлагаешь мне?.. — удивилась Нина.

— Да. Пусть он будет от другого, но он будет твой… — и после паузы вновь решительно: — И мой. Я буду любить его как своего. Обещаю.

После долгих уговоров Нина всё-таки согласилась, выдвинув только одно условие: «Ты никогда меня не попрекнёшь».

— Никогда, — пообещал Николай.

Анекдоты о курортных делах, что травили беззаботные пенсионеры, игравшие в домино во дворе, Николай пропускал мимо ушей, а на вздохи жалостливых бабулек у подъезда вроде «Зря ты, Николай, жену-то одну на курорт отпустил, ох зря. Там ведь все мужики холостые. Али веришь ей так?» отвечал: «Потому и отпустил, что верю».

Две недели, пока жена была на курорте, Николай работал не только на заводе, но и дома, постоянно стараясь найти себе занятие, которое бы не только отвлекало его от мыслей, но и полностью поглощало время, чтобы оно быстрей прошло. И оно, действительно, прошло быстро.

Встретив жену на вокзале, он только глазами спросил «Ну как?». Нина, кивнув несколько раз, прижалась к нему и, уткнувшись лицом в плечо, заплакала.

— Ну что ты, — сказал он, — что ты. Всё будет хорошо. Всё хорошо!

Весь срок, пока Нина носила ребёнка, Николай буквально сдувал с неё пылинки, отстранив от любой домашней работы, а когда в мае родилась девочка, принялся оберегать обеих. Счастливый отец бегал на молочную кухню, стирал подгузники, купал дочку под контролем жены, а на прогулках гордо управлял коляской.

— Ты смотри, как старается Николай, — судачили за спиной бабки. — А ведь девку-то жена с юга привезла. Факт: по срокам всё сходится.

Догадку эту «знатоки жизни» смаковали время от времени ещё несколько лет. А между отцом и дочерью зародилась между тем крепкая дружба. Девочка росла, а бабки, теряя год от года былую зоркость, очень хотели найти в ней несхожесть с отцом, чтобы с чистой совестью отправиться на погост. Страшная тайна не давала им жить спокойно.

А молодые назло им жили нормально. Сверстницы при встрече с ними говорили нередко: «Счастливая ты, Нина». Она кивала в ответ: «Счастливая». Да разве не счастье это, что дочь растёт, а Николай за все годы ни разу не то, что не попрекнул, а не спросил даже, кем был тот курортник?

Не печалься, мой друг

Татьяна Смышляева.

Не печалься, мой друг

В жизни всё объяснимо.

Бывает и грустно

Порой нестерпимо.

Боль, тревога и грусть —

Всё уйдёт без следа.

Почему-то порой

Вдруг покатит слеза.

Бывает отчаянье,

Бывает обидно.

Нам без этого

Не прожить очевидно.

И прощать, и любить

Надо нам научиться.

Иногда быстро очень

Наше время мчится.

Не печалься, мой друг —

В жизни всё объяснимо.

И ошибки друзей

Нам прощать необходимо.

И решать, и решаться

Очень трудно порой.

Иногда неудачи

Валят горой.

А любовь только раз

В нашей жизни бывает.

Но порой и она

Вся до тла сгорает.

Не грусти же, мой друг,

Береги всё что было.

Не тревожься что всё

В прошлое уплыло.

Жизнь дана нам одна

И пусть не пройдёт она мимо.

Не печалься, мой друг,

В жизни всё объяснимо.

Ты где-то там…

Евгений Витальевич Ставровский

Брошу строчки свои смешные,

Оторву от тетради взгляд,

Посмотрю в небеса ночные —

Будь я ими хоть трижды клят…

Посмотрю — не летит ли где-то

Чуткий Ангел-Хранитель мой…

Боже, как же наивно это…

Он, видать, улетел домой…

Говорят: позовёшь — вернётся,

Он — ответственный, он — такой!

Не замешкает, отзовётся —

Зря его лишь не беспокой…

Ни к чему эти мысли-вопли:

У него поважней дела,

Чем сидеть, подтирая сопли,

На краю моего стола.

Знаю, Ангелу там, на небе —

Как за пазухой у Христа…

Разве каждой моей потребе

Он обязан платить счета?

Или должен, как та иконка,

Над душою моей стоять

И твердить: «Ай-яй-яй, мальчонка,

Что ж ты, сволочь, грешишь опять?»

Нет, конечно. Пускай летает

По дорогам своим святым,

Он ведь тоже, небось, мечтает

Небесами напиться «в дым»,

Посидеть на краю Вселенной,

Петь псалмы и болтать ногой,

А не в бытности этой бренной

На посылках шнырять слугой…

Посмотрю я на небо снова

И к тетрадным вернусь листам,

Где написано слово в слово:

«Знаю, Ангел, ты где-то там…»

16.11.2019 г.

Плоскость

Наталия Варская

Я часто думаю вот о чём: только у меня так или всем быстро надоедают подруги? Ну не всем, а хотя бы ещё кому-то, кроме меня.

Девушек я люблю красивых. Знакомлюсь, а через короткое время смотрю на девушку и ничего красивого в ней не нахожу. Нет, лицо, фигура у неё за месяц не меняются, но, как бы это объяснить, будто эффект 3D исчезает, вся она становится какой-то плоской. Нет, не в смысле груди и так далее, а вообще. Смотрю на её красивое лицо, а оно какое-то бессмысленное, до тошноты надоевшее. И вроде бы ничего не изменилось, а изменилось всё. Наверное, непонятно я объясняю. С кем бы на эту тему поговорить? С Юркой Брагиным? Нет, не поймёт. У него все девушки на одно лицо и с каждой не меньше года встречается.

И встретил я Вадика Светогорова, бывшего одноклассника. В школе он самым умным считался, но не ботан, а просто умный.

Рассказал я Вадику свои путанные мысли, а он ничуть не удивился: — Серёга, да правильно всё, это ты мудреешь. Ты же девушек только по внешнему виду всегда выбирал, а умная ли, дура ли — не задумывался.

Если девушка пустая, так через месяц точно уже не будет красивой казаться.

— Ну знаешь, страшненькие, но умные мне тоже не нужны.

— А зачем крайности? Ты думаешь, что одно исключает другое? Вовсе нет.

Задумался я над словами Вадика и стал повнимательнее к девушками относиться: понравится какая-нибудь, но я и не спешу, беседы беседую, стараюсь меньше говорить и больше слушать. Столько интересного открылось! Оказывается многие девушки разговаривают статусами из интернета, типа: «Мужчина-охотник, он должен завоёвывать», «Люблю сильных парней, которые способны взять на себя ответственность» и т. п. Спросил как-то одну:

— А как ты понимаешь это «Взять на себя ответственность»?

А она говорит:

— Ну чтобы салат Цезарь мне заказал, шампанское и чтобы никогда меня не бросил.

Хоть стой, хоть падай. Эдак я вообще без секса останусь.

Не остался. Через месяца три встретил очень симпатичную девушку. Ни одной глупости она не сказала, но и нарочито не умничала. Не знаю, чем это кончится, но мы уже год вместе и она не кажется мне плоской. С ней как-то легко и уютно, но не скучно.

Так что есть в жизни счастье. Главное не торопиться.

Женщина Зима

Юрий Елизаров

Седая женщина Зима

Вздыхает, есть причина:

Не сходит от неё с ума

Единственный мужчина.

Он снова поднял воротник,

Потупив взгляд под ноги,

Через сугробы напрямик

Торопится к порогу,

И, за собой захлопнув дверь,

Вздохнёт — как с сердца камень,

Для женщины Зимы теперь,

Увы, недосягаем.

Да, на дворе опять мороз,

Но разве в сердце стужа?

Ночами больно ей до слёз

Без нежной ласки мужа.

Обиду выплеснув сполна,

Стряхнёт печать кручины,

Она в постели холодна,

Коль рядом нет мужчины.

Пока же знает лишь она

Какой бывает нежной,

Когда любви душа полна,

Под одеялом снежным.

И снова женское чутьё

Ей говорит серьёзно,

Что отогреет он её —

Пусть самый день морозный.

Искристый иней — жгучий взгляд —

И губы, что рябина,

С зарёй стократно повторят:

«Любимый мой мужчина!»

Не соловьиные трели

(Дачные истории) Татьяна Гассан-Филиппович

Чайка морская, как сахар, бела.

Черный у чайки лишь кончик крыла.

Будто на крылья нечаянно

Вылила утренний чай она.

(Г. Дядина)

Никого не удивишь рассказом про чаек — птиц, которые известны практически всем. Обитают они на морях, реках, озёрах. Их можно встретить на прудах и городских водоёмах… И внешне этих птиц можно отличить от других — они более крупные, белые и серые с сильным, загнутым на конце клювом. Есть и розовые чайки, и серебристые, и даже черноголовые! Мне посчастливилось бывать в Прибалтике и наблюдать за этими прекрасными птицами, которые парили над гладью Финского залива и кричали на все лады, и что интересно — их крик не раздражал, а наоборот завораживал… Они охотились за рыбой, выглядывая её с высока, а потом стремительно бросались вниз и уже через секунды взмывали вверх, неся в клюве блестящую на солнце рыбёшку. Я, как зачарованная, следила за их полётом и ощущала себя вне времени и пространства…

Но рассказать мне хочется про других чаек, которые отличаются от своих соплеменниц не столько размерами или окраской, сколько тем, как они умеют хохотать! Да, да, именно хохотать, и поэтому их называют хохотуньями!

Я уже писала в своих «Дачных историях» о том, что мои родители, будучи пенсионерами, купили домик в небольшой зауральской деревеньке и обустроили уютную дачку, на которую мы (их дети) любили приезжать каждое лето сначала одни, а потом со своими мужьями и детьми… Природные условия там прекрасные, воздух чистый и звенит, почва плодородная, а главное, рядом с домом расположено озеро, в котором очень много рыбы, главным образом, карасей, которых ловят и на удочку, и сетями…

Как-то вечером родители предложили мне прогуляться вдоль озера и я с удовольствием согласилась. Погода стояла изумительная, тишина такая, что слышно, как говорят на другом берегу и как плещется рыба в воде… И вдруг, из кустов неподалёку, раздался женский смех, но он был каким-то необычным, похожим на смех безумной кокетки, и я очень перепугалась. Папа с мамой спокойно шли дальше, а я остановилась, как вкопанная, и не могла сдвинуться с места. Сумасшедший хохот нарастал, и я в ужасе закричала. Помню глаза родителей, которые оглянулись в замешательстве, потом, видимо, поняли моё состояние и рассмеялись, а я подбежала к ним и начала показывать пальцем на прибрежные кусты, стараясь объяснить свой испуг… Папа мне разъяснил, что тут водятся такие чайки, их в народе называют хохотухами и что их хохот очень отличается от криков обычных чаек. Для меня это было открытием, и я ещё долго не могла привыкнуть к «смеху» над озером, но со временем всё-таки настроила себя на позитивное восприятие этих звуков.

Мне даже однажды удалось увидеть хохочущую чайку. Она как-то по особенному вытянула шею, раскинула крылья, а потом опустила голову и… захохотала. Признаться, у меня мурашки по телу побежали — не соловьиные это трели!

Женщина Осень

Юрий Елизаров

Рыжая женщина Осень

Возраст бальзаковский свой

Спрятать старательно хочет

За золотою листвой.

Яркий наряд свой примерит,

Брови слегка подведёт,

И, несомненно, поверит

В то, что любимый придёт.

Где-то вздыхает гармошка,

Зябкая речка рябит…

Только она из окошка

Вслед гармонисту глядит.

Скоро, должно быть, прохлада

К ней пожелает в родню.

Не потому ль она рада

Каждому ясному дню?

Не потому ль, провожая

Стаи в их дальний полёт,

Чуточку преображаясь,

Встречи, как в юности, ждёт?

Золото — серьги и кольца,

Пёстрое платье до пят…

Хочется чуточку солнца,

Хочется счастья опять.

Видимо есть Бог на свете,

Если в назначенный час,

Точно в лото — в бабьем лете, —

Выдался женщине шанс.

К вечеру, в семь или в восемь,

Вновь на свиданье идёт…

Рыжая женщина Осень,

Где твой желанный джекпот?

Девушка Лето

Юрий Елизаров

Юная девушка Лето

В зеркало смотрится вновь.

Твердо уверена: где-то

Встретит однажды любовь.

Может за тем поворотом,

Там, где тропинка во ржи,

Встретится девушке кто-то,

Сразу, на долгую жизнь?

Может над тихою речкой,

Там, где по камушкам брод,

Встретится парень под вечер,

Что с ней по жизни пройдёт?

Может воды родниковой

Тихо попросит подать?

Может он с детства знакомый?

Как же его угадать?

Гнёзда обжиты на ветках,

Семьи у многих подруг.

«Не засиделась бы в девках», —

Бабы твердят ей вокруг.

Только до зорьки до ранней

Снится ей тот, кто готов

Бросить к ногам все поляны

Флоксов, гвоздик, васильков.

Хочется ей, чтоб под вечер,

Только уже не во сне,

При неожиданной встрече

Не разминулся он с ней.

Хочется девушке счастья,

Чтобы хватило на век,

Чтоб в её сердце стучало:

«Мой дорогой человек!»

Букет

Юрий Елизаров

День был погожий. Добрый июльский день. Матвей вышел из дверей автовокзала и, поправив ремень сумки на плече, посмотрел на приобретённый минуту назад билет. Пункт назначения — Журавли — село, где родился он семнадцать лет тому в такой же июльский день, только двумя днями позднее. Специально не подгадывал, просто совпало так, что приедет он к любимой бабушке Настасье аккурат к своему дню рождения, как подарок. Приедет сегодня к вечеру, день порадуется бабка приезду внука, а на другой день порадует его именинным пирогом, какой обожает Матвей сызмальства.

Времени до рейса немного потому сунул билет в карман рубашки (чтобы под рукой), а потом глянул на сдачу — сотня с мелочью. Над ладонью, приняв, видно, монеты за крошки, завис сизарь, какие оккупировали пожалуй, все вокзалы страны.

— Прости, приятель, — усмехнулся Матвей. — Рад бы помочь…

Посадочные платформы выстроились в шеренгу в стороне, образовав некое пограничье между площадью и сквером. Эти две территории областного центра и стали вдруг театром необычного действа, произошедшего спонтанно с молодым человеком.

По аллее сквера возле какой-то абстрактной скульптуры туда и обратно ходила юная девушка. Такая, пожалуй, по возрасту, как Вера, что живёт по соседству с бабушкой Матвея и с которой дружит паренёк с детских лет, замечая в последнее время, что дружба эта перерастает в нечто большее, чему он не может пока дать определение, а назвать любовью стесняется. Городская незнакомка между тем ускоряла шаг, выдавая волнение всё сильнее охватывавшее её с каждым циклом замкнутого маршрута. Время от времени она смотрела на панель мобильного телефона, где без толики сострадания стремительно менялись цифры, отсчитывающие минуты ожидания, которые могли быть мгновеньями свидания. Ожидая, видимо, звонка со словами неловкого объяснения причины опоздания своего парня, девушка пыталась было позвонить сама, но отдёргивала от кнопок худенькие пальчики — ни звонка, ни смс ей не позволит сделать гордость. Наконец, после очередного разворота, незнакомка присела на край скамьи и, обхватив телефон ладошками, прижала его к губам — так складывают ладони перед святыми образами. Матвею показалось, что девушка молится. Но только показалось: она поджимала губы, чтобы скрыть от случайных взглядов, что они дрожат.

— Купите букетик, молодой человек, — отвлёк Матвея от невольного наблюдения за горестной сценкой голосок, надломленный старческой хрипотцой.

Паренёк обернулся: перед ним стояла старушка, должно быть, ровесница его бабушки, или чуть старше. В тележке, что везла она перед собой, стоял одинокий букет крупных садовых ромашек.

Купить? Кому? Любимой бабушке? У неё в палисаднике растут такие же. А купить надо: впалые выцветающие глаза вокзальной торговки точно говорили ему, что эти выращенные с любовью цветы — небольшая прибавка к её нищенской пенсии.

— Сто рублей, — предвидя вопрос молодого человека, сказала старушка, за спиной которой пролетел вдруг сизый «приятель» Матвея. Тот самый, какому он на этом же месте сказал игриво: «Рад бы помочь…».

«А всерьёз помочь слабо?» — спросил он себя и, отвернувшись, казалось, от глаз старушки, нашёл в сквере одинокую девушку: она по-прежнему сидела на скамье в «молитвенной» позе.

Тележка скрипнула — женщина, решив, видно, что молодой человек букет не возьмёт, готова была сделать шаг в сторону, но замерла: голос диспетчера сообщал о посадке на какой-то автобус.

Это был рейс Матвея. На то, чтобы «помочь всерьёз» у него остались считанные минуты.

— Давайте, — юноша протянул руку за букетом, отдав старушке и сотню, и мелочь, какую голубь принял за крошки.

Поправив ремень сумки на плече, он поспешил в сквер, к одинокой страдающей девушке.

— Это тебе! — положил на колени букет, прервав её «молитву». — Не печалься. Всё будет хорошо. Поверь мне. Удачи!

Девушка не успела осознать произошедшего — вместо того, кого ждала она уже целую вечность, появился другой, рассыпал на коленях ромашки и… убежал. Она и лица его не запомнила, только спину, по которой шлёпала спортивная сумка, да то, как запрыгнул он в отходящий от вокзала автобус. Вот и всё, что запомнила. Но, должно быть, на всю жизнь.

Девочка Весна

Юрий Елизаров

Ах, эта девочка Весна

С небесными глазами

Мальчишку вновь лишила сна

(Ну что за наказанье!)

Не до уроков пацану,

Не до друзей хороших,

Он ищет девочку Весну

Среди девчат прохожих.

Ни в той, ни в этой и ни в той,

Её он не находит.

Он или опьянён мечтой,

С ума ли просто сходит.

Когда черёмухи цветы

И запахи дурманят,

Тогда без страха высоты

Его высоты манят.

Когда сиреневым огнём

Горит сирень у дома,

Тогда рисует день за днём

Её черты в альбоме.

Когда до третьих петухов

Её дыханье слышит,

Тогда обрывками стихов

И говорит, и дышит…

Когда гитарная струна

Звучит, и в новой песне

С ним рядом девочка Весна

И чувствам в сердце тесно,

Тогда весь мир — цветущий сад,

И из цветка любого

Навстречу смотрит нежный взгляд

С надеждой и любовью.

Осеннее настроение

Ольга Березина-Луганская

Туманные рассветы октября

Легли на сердце грустным покрывалом.

Прозрачная, чуть теплится заря

В пальто демисезонном жёлто-алом.

Объятые негаснущим огнём,

Глотают слёзы тонкие берёзы.

Ах, лето! Как тоскуем мы по нём

В преддверии ноябрьских морозов!

Холодный дождь обрушит все мечты,

И призрачной надежды смоет тени.

Осыплются последние цветы

Осколками нелепых сожалений.

А ливень, этот деспот и сатир,

Нас кинет в ледяные испытанья.

И всё же, так прекрасен этот мир,

Укрытый золотистым одеяньем!

2019 г.

Твоя Голгофа

Ольга Березина-Луганская

Мир день и ночь вплетает строфы

В канву житейского ручья.

И безымянная Голгофа

В судьбе у каждого своя.

Взлетаем мы над облаками,

Иль камнем падаем на дно,

Своими хрупкими руками

Снимаем личное кино,

Мы пред собой за всё в ответе,

И свой планируем исход.

А кто-то сверху всё заметит,

И нашу жизнь перевернет.

И не поймёшь, когда на рельсы

Направит стрелочник свой взгляд.

И ты, не в силах отогреться,

Морозным пламенем объят.

Уже твои былые силы

Тебе вернуть не суждено.

Твоей души источник хилый

Внезапно вылетит в окно…

2019 г.

Осиновое сено

Марат Валеев

Эту историю мне рассказал работавший в начале девяностых годов главой администрации Илимпийского района Эвенкии (Красноярский край), а задолго до этого — зоотехником в совхозах «Байкитский», «Нидымский» эвенк Анатолий Александрович Яковлев. А с удовольствием перескажу ее вам.

«Когда меня в шестидесятые годы направили в совхоз «Байкитский» главным зоотехником, в самом хозяйстве не было ни одной коровенки, их держали отдельные частники, и перебивались люди, а что самое обидное — детишки, сухим молоком. И вот задумали мы у себя в совхозе завести молочно-товарную ферму. Сказано — сделано. Я лично ездил на «материк», отобрал там шесть десятков коров. И поплыли осенью наши буренки на баржах сначала по Енисею, потом по Подкаменной Тунгуске к нам в Байкит.

Встретили их здесь как родных. В совхозе для буренок уже подготовлено было скотопомещение, подобраны доярки, скотники, заготовлены корма. Но вот сена, с учетом предстоящей восьмимесячной зимы, было совсем мало. Ну, может, на месяц-другой хватит. А дальше? Ведь на одних комбикормах корова не проживет, ей обязательно нужна жвачка.

И получалось, что привез я буренок на Север из-за тридевяти земель на верную гибель.

Я ночами перестал спать, похудел, что делать — не знаю. И никто подсказать не может, как тут быть. Спасение пришло с неожиданной стороны. Как-то зашел в контору опытнейший таежник Михаил Петрович Гаюльский (ныне покойный), сидим, курим. И тут он мне говорит:

— А чем сохатый отличается от коровы?

Задумался я, припоминая. Да вроде та же самая скотина, даже биологическое и физиологическое устройство буренки и лося принципиальных различий не имеет.

— Так вот, — продолжает Михаил Петрович, — сохатый-то зимой прекрасно обходится без сена. И знаешь, за счет чего? Осину гложет.

Меня как током ударило. А ведь верно: есть у нас неподалеку гряда, вся поросшая осинником, так там сохатые чуть ли не стадами бродят, и весь осинник к концу зимы остается погложен крепкими лосиными зубами. Ай да старик, ай да голова! Надо же — додумался. Но радоваться было еще рано. Во-первых, в каком виде подавать нашим буренкам эту осину, во-вторых, примут ли они ее вместо сена? Не поленьями же кормить. И тут грамотный таежник подсказал: надо наделать из осины стружек потоньше.

И мы в большой тайне от односельчан (узнают — засмеют!) для пробы приволокли с той самой гряды ствол осинового дерева к совхозной столярке, распилили его на чурбаки метра по два и попросили столяра Михеича все их перевести на стружку.

Михеич было заартачился: мол, что мне, заняться больше нечем? Но мы его убедили, что так нужно. И начал стругать столяр рубанком — ширк да ширк. А осина-дерево мягкое, податливое, стружка так и вьется. И запах от нее — неповторимый.

Набили мы этой стружкой мешок и быстренько его — на ферму. Облюбовали одну коровку и разложили перед ней три кучки: в одной — сено, во второй — комбикорм, в третьей — осиновая стружка, и затаили дыхание. Корова шумно вздохнула и сначала взялась за сено.

Похрупала им, а потом, минуя комбикорм, ткнулась мордой в осиновую стружку. Мы тут и вовсе обмерли, ждем. А буренка (как будто делала это всю свою коровью жизнь) без малейшей заминки захватила полным ртом пахучие стружки и ну давай их нажевывать. Ура! Мы спасены!

Потом мы открыли столяру, зачем нужна была стружка, специально подсчитали, сколько за день он может настругать осины (выходило что-то около трехсот килограммов), да и поручили ему важнейшую работу на всю долгую зиму. За неплохую — до четырнадцати рублей в день — по тем временам зарплату.

Стружку смешивали с комбикормом, так и выходили наших коровок. Ни одна не пала. Мало того, они у нас поправились, а молоко давали с жирностью намного выше базисной.

На этом можно бы и закончить. Но наша затея с кормлением коров осиновой стружкой получила в округе неожиданный резонанс. Я в то время оставался за директора совхоза, ну и как руководитель поехал в Туру на очередную сессию окрсовета.

В своем отчетном докладе председатель окрисполкома вдруг обрушился на Байкит: мол, там докатились до того, что коров стали кормить дровами! Зал взорвался хохотом. Я этого стерпеть не мог, попросил слова, и все обстоятельно рассказал. Аплодисменты!

И осиновое «сено» еще не раз выручило нас в трудную пору…»

Девушка в красном

Иван Митряйкин

Ты — девушка в красном, ты — его муза,

Смотрящая дерзко с элитного глянца.

Он — выпускник театрального ВУЗа,

Поэт и танцор — социальные танцы.

Ты очень умна и себе знаешь цену.

Мир моды для девушек не безопасный.

А он покоряет в провинции сцену

И пишет поэмы для девушки в красном.

Играет он в покер и любит он женщин.

Кстати, про женщин, ты любишь их тоже.

Ему надо всё же ни больше ни меньше,

Только на девушку в красном похожих.

Показ, фотосессия, крутитесь, вертитесь.

И снишься ему ты от случая к случаю.

Вы никогда в этой жизни не встретитесь.

Это естественно. И может быть к лучшему.

2018г.

Боги и бесы

Иван Митряйкин

Перерастая свои интересы,

Скрываясь то в женщинах, то в алкоголе,

В пути попадались мне разные бесы

В любви, в наслаждении, в горе и боли.

Меняя все планы, дома на дороги,

Ссылаясь на знаки в немых небесах,

Встречались по жизни мне разные боги

В образе, в слове и просто в глазах.

Все время вперёд и всё больше по краю,

Ведь жизнь нам никто не подарит вторую.

Что дальше с богами я точно не знаю,

Но бесов, уверен, не разочарую.

2018

Крушение любви

Ольга Березина-Луганская

За слов хитросплетеньем

Таилась только боль.

Жестоким заблужденьем

Была моя любовь…

Наивные надежды

Обрушились во мрак.

Эх, знать бы это прежде,

Чтоб не увязнуть так…

2018 г.

Ах, какой мужчина!

Марат Валеев

Тут у Крышкина жена уехала проведать свою маму на недельку в деревню. Остался Крышкин один. А когда женатый мужчина остается один, его начинают одолевать всякие разные мысли. Крышкин не мог отделаться от одной: «Почему бы мне не навестить нашу одинокую соседку Марью Ивановну? Скучно ей, наверное».

А она, эта Марья Ивановна, ничего себе женщина. Когда, бывало зайдет по соседству — за солью там, хлебушком, так порой взглянет, аж мурашки начинают бегать у Крышкина по всем щекотливым местам. Потом жена не раз говорила, что Марья Ивановна очень хвалит Крышкина. Так и говорит: «Какой замечательный у тебя муж. Не пьет, не гуляет, хозяйственный, симпатичный. Мне бы такого!»

Ну разве можно мужьям передавать, что о них хорошего говорят соседки и подружки? Ну и значит, решился Крышкин, купил цветов, вина и пошел к Марье Ивановне под благовидным предлогом. Позвонил. Марья Ивановна дверь открыла, стоит перед ним в халатике, переминается с ноги на ногу. То одну коленку, покажет, то другую. У Крышкина аж в горле пересохло.

— Я, это… Хотел время узнать, — пролепетал он.

А Марья Ивановна посмотрела на букет цветов у Крышкина под мышкой, на бутылку вина, которую он держал перед собой как букет (все перепутал в последний момент от волнения), понимающе улыбнулась и нежно проворковала:

— У меня с собой нет часов. Проходите в дом, там посмотрим, сколько сейчас времени.

Вошли. Марья Ивановна забрала у Крышкина бутылку, поставила на стол, букет определила в вазу. Потом вышла из спальни с будильником и говорит:

— Ах, Григорий Федорович! Не скажу я вам, сколько сейчас времени. Будильник у меня сломался.

Крышкин, до этого стоявший с опущенными вдоль туловища руками и не знающий, что ему дальше говорить, как вести себя (ну, между нами, не ходок он был), аж вскинулся весь:

— Это мы мигом! У вас отвертка есть?.. Ладно, я свою принесу!

Убежал домой, принес набор инструментов, раскидал будильник, собрал его, и тот снова пошел.

— Принимайте работу, Марья Ивановна! Вот только надо бы точное время поставить. Включите телевизор, вот-вот новости должны начаться.

Марья Ивановна всплеснула руками:

— Ой, Григорий Федорович, сломался у меня телевизор! Хотела завтра мастера вызвать…

— Зачем нам чужой мастер? — напыжился Крышкин. — Мы сами мастера!

Разобрал он телевизор, собрал его, включил — работает! Включили они с Марьей Ивановой НТВ — как раз ночные новости идут, поставили на будильнике точное время. А Марья Ивановна, уже зевает, прикрыв прелестный рот ладошкой. И вежливо так говорит:

— Чаю не хотите, Григорий Федорович?

— А теперь можно и чаю. Или чего покрепче, — солидно отвечает ей, очень довольный собой, Крышкин. — Вот только руки помою…

И направился в ванную комнату.

— Ай! — спохватилась Марья Ивановна. — Осторожнее, Григорий Федорович. У меня только горячая вода идет, кран с холодной сломался. Давайте я вам лучше из чайника полью!

— Еще чего не хватало! — возмутился Крышкин. — Или я не мужчина? Сейчас починим.

Провозился он с краном долго. Но под утро таки отремонтировал. Кричит из ванной:

— Марья Ивановна, принимайте работу!

А в ответ — тишина. Вышел Крышкин в гостиную, и видит: спит Марья Ивановна на диване. Уютно так свернулась калачиком, кулачок подложила под розовую щеку, и посапывает, улыбаясь во сне.

Вздохнул Крышкин, на цыпочках вышел из квартиры Марьи Ивановны, и захлопнул за собой дверь.

А Марье Ивановне в это время снилось, что Крышкин ремонтирует ей квартиру.

— Ах, какой мужчина! — томно пролепетала она во сне и перевернулась на другой бочок…

Поезд судьбы

Ольга Березина-Луганская

Наш поезд ветром вдаль уносит,

Хоть рельсы держат на земле.

Неразрешимые вопросы

Как искры, мечутся во мгле.

И неизменно вьются строки

Из глубины, из пустоты,

Где на невидимой дороге

Разводит стрелочник мосты.

Сквозь наши мысли и желанья

Состав несётся, и ползёт

По тонким тропам мирозданья,

Где нас, увы, никто не ждёт.

Мы, жизнь свою потратив даром,

В вагон хотели свой успеть…

А надо было, как Икару,

На крыльях в небо улететь.

2017 г.

Знаю верно, непоколебимо

Михаил Мишанихин

Знаю верно, непоколебимо:

Жизнь — не то, что в глазах рябит.

День реальный — не тот, что мимо,

А вне времени безлимит.

И в нём есть тот, кому ты важен,

Для него твоя жизнь — его.

Он нежданно придёт и скажет:

«Знаешь, друг мой, всё хорошо».

Станет снова тепло, надёжно,

И в сиянии фонарей

Ты поймёшь: не гримасой рожной

Мир к тебе, а душой своей.

Чёрным уверенно твёрдо

Михаил Мишанихин

Чёрным уверенно твёрдо

Очерчу контур остывших чувств.

Катер вышел из фьорда,

Залив стал тих и пуст.

Только вода

Волнами

туда-сюда.

Полно мне.

Оставил мятущиеся цвета.

Не там. Не там,

А в сияющей лазури

Радости моей воля.

Без страсти и дури

Зрелых ощущений раскинулось поле.

Юной осени осмотрительный ветерок

Остужает пыл и гладит редеющие волосы.

Вдоль и поперёк чёрно-белые полосы,

А в общем хороший денёк.

Дороже во сто крат…

Татьяна Гассан-Филиппович

Можно по весне и помечтать

О поездках, встречах и нарядах.

Можно стих прекрасный написать,

О любви, улыбках и о взглядах.

Я вот утром встала и к окну.

Ну, а в нём — зима в объятиях стужи.

Лбом прильнула к чистому стеклу:

— Что мне в этой жизни ещё нужно?

Дом родной, в котором мы живём,

Греет нас любовью и заботой!

Здесь на кухне чай с вареньем пьём.

Кто-то может скажет: — И всего то?

Ну, а мне дороже во сто крат

Тот лимон, что вырастил мой папа,

И от листьев нежный аромат…

Поливаю и могу заплакать.

Книги в ряд, а в них про жизнь и смерть, —

Их читали и сейчас читаем.

С ними дети начали взрослеть.

И теперь о многом вспоминаем!

Старенький альбом в шкафу лежит, —

Мы его просматриваем часто.

Как он много доброго хранит,

Сколько там мгновений, и прекрасных!

Было время встреч и расставаний,

Хлопаний дверями по утру,

Переездов — смелых расстояний,

Слёз и поцелуев на ветру…

Но милее нет родного дома,

Там, где чайник весело кипит,

Где ты счастлив и свободен снова,

Где душа спокойна, не болит!

Я уже никогда не вернусь…

Ольга Березина-Луганская

Никогда не вернусь я в тот дом,

Что зовётся «Наивное детство».

Только старенький фотоальбом

Мне поможет чуть-чуть отогреться.

Я уже никогда не вернусь

На бескрайнюю улицу «Юность».

Мне останется тихая грусть,

Что всё в жизни вот так повернулось.

Я уже не вернусь никогда

В яркий город по имени «Счастье»,

И в далёкие эти года

Лишь душой загляну безучастно.

В окнах памяти стынут огни

Вдаль ушедшего жаркого Лета,

Где пылали влюблённые дни

И шальные июля рассветы.

Я и в Осень уже не вернусь,

Не промокну под ливнем студёным,

И рукой больше не прикоснусь

К пламенеющим стареньким клёнам.

Не вернусь… Не сойти бы с ума!

В мыслях горькие бьются проклятья:

Мне хромая старуха-Зима

Раскрывает седые объятья…

2019 г.

Носки

Марат Валеев

Богомолов получил зарплату. Не то чтобы много, но и не так мало для холостяка. Он сел и раскидал на бумажке предстоящие расходы.

Это за свет и тепло в его однокомнатной берлоге. Это — на обеды в буфете мехмастерской, где он и получает периодически свою инженерскую зарплату. Это на домашнее пропитание, включая «вискасы» для пожилого, но все еще прожорливого кота Черкизона.

Ну, что-то можно отложить и на культурные мероприятия. Ах, да, долг надо вернуть Татьяне Петровне из планового. Возврат долгов — это святое. С этого и надо было начинать верстку сметы расходов.

А что, неплохо Богомолов зарабатывает — уже когда все скрупулезно разложил по полочкам, у него еще оставались свободные деньги. Так что можно даже обновить гардероб. Купить рубашку там, пару носков…

И тут у Богомолова зазвонил телефон («Вот, надо еще и за него заплатить, а то ведь отключат, не спрашивая!»).

— Да, — сказал Богомолов. — Слушаю вас, кто это?

— Витька, старый ты холостяк, совсем уже замшел в своей берлоге, раз перестал узнавать своих друзей! — весело прокричали на том конце провода.

«Черт, зачем только я поднял трубку! — с сожалением подумал Богомолов. — Это же Жорка Саакашьянц. Сейчас припрется, вытащит меня в город, опять напьемся, опять с кем-нибудь подеремся. Причем, морда, как всегда, почему-то будет бита только у меня!»

Вслух же сказал, причем очень озабоченно:

— А, Жорик, привет! Слушай, старина, я, конечно, рад тебя слышать. Еще больше был бы рад увидеть. Но я ухожу, у меня срочные дела! Через пять минут меня уже не будет.

— Через пять! — радостно захохотал Саакашьянц. — А я у тебя буду через минуту! Ну, иди, открывай!

И точно — тут же заверещал дверной звонок. Богомолов чертыхнулся и отпер дверь.

— Ну, и что там у тебя за срочные дела? — спросил сияющий приятель, обнимая Богомолова и похлопывая его по спине. От Жорки явно попахивало «вчерашним».

— Да так, — нехотя сказал Виктор. — Надо сходить в магазин кое-что прикупить из барахла.

И тут же прикусил язык. Но было уже поздно.

— О, да тебе меня сама судьба подбросила в такой ответственный момент! — еще больше обрадовался Саакашьянц. — В мире нет другого такого советчика в деле шопинга, как я. Ну, пошли, пошли, а то без нас все раскупят!

В магазине все рубашки, которые выбрал и пытался купить Богомолов, были гневно отвергнуты его приятелем, с обвинениями в безвкусице и мотовстве.

— Зачем тебе еще две новые рубашки, когда на тебе и эта сидит, будто ты в ней родился? — апеллировал к совести и разуму Богомолова Саакашьянц.

— Так, галстук… Какой еще галстук? — гневался он. — Ты что, чиновник, депутат? Или собрался пойти на вечер танцев «Кому за?…» Ты, на которого до сих пор обращают внимание восемнадцатилетние красавицы? Вот вы, девушка, скажите, вы обратили внимание на моего молодого друга?

— А как же, как же! — заторопилась молоденькая продавщица, не теряя надежды «впарить» этой странной чете немолодых уже, значительно потрепанных временем и бурной жизнью мужичков.

— Но вот насчет галстуков вы не правы! Я бы вам обоим посоветовала взять вот эти, шелковые, итальянские. Они очень модные и вам, таким импозантным господам, обязательно подойдут!

Но «господа» двигались уже дальше.

— Ну, что там у тебя еще в списке? Две пары носков? Пижон! А ну покажи, что у тебя сейчас на ногах?

Саакашьянц ловко задрал обе штанины Богомолова и открыл его носки горчичного цвета, пока еще вполне плотно охватывающие худые лодыжки.

— О, я эту модель знаю! — бессовестно заявил Жорка. — Им же износу нет. Сам уже пять лет ношу такие. Так что хватит с тебя и одной пары. Ну, расплачивайся давай, да пошли скорей!

— Куда? — с подозрением спросил Богомолов, пряча обнову в карман куртки.

— Как куда? — изумился Саакашьянц. — Или мы с тобой не русские люди? Обновку-то обмыть надо, иначе носки твои носиться не будут. Ну, пошли, пошли, не жлобься! Я что, зря на тебя, даже не похмелившись, столько времени потерял?

Богомолов, конечно же, был русским. А еще он где-то там, в глубине души, любил своего беспутного приятеля Саакашьянца. Никогда, кстати, честно не признававшегося, кто же он по национальности — армянин ли, молдаванин, грек или цыган.

Внешне он был похож на представителей всех этих четырех великих наций сразу. А по внутреннему содержанию такого русского, каким был Жорка Саакашьянц, еще надо поискать.

Ну и как же было двоим русским закадычным дружкам не обмыть такую важную покупку, как носки? И они пошли в излюбленную ими кафешку с завлекающее-угрожающим названием «А ну, загляни!».

…Проснулся Богомолов от дикой головной боли. Как оказалось, у себя дома на диване. На животе у него лежал кот Черкизон и дико урчал голодным брюхом. Или это урчало богомоловское брюхо?

Свернувшись клубочком на двух сдвинутых креслах, заливисто храпел Саакашьянц. Скомкавшиеся на его длинных ногах штанины открывали купленные давеча Богомолову носки — по всему, Богомолов подарил их Жорику как закадычному другу.

А еще Богомолов почему-то видел серое мрачное утро одним глазом хуже другого. Он подошел к зеркалу — точно, правый глаз был лиловым и запухшим. Значит, снова Саакашьянц, по подлой своей практике, затеял с кем-то драку, а отдуваться пришлось Богомолову. А ведь завтра на работу. Ну и сколько это может продолжаться?

Богомолов, после долгих раздумий, со вздохом взял телефон и, волоча за собой шнур, прошел в ванную, плотно прикрыл дверь и решительно набрал номер.

— Да, слушаю! — недовольно ответил мелодичный женский голос. — Господи, кому это не спится столь ранним воскресным утром?

— Таюша, это я, — прошептал Богомолов.

— Громче, не слышу! — потребовала Таюша.

— Да ну я, Виктор Богомолов!

— А, Витюша! Ну, здравствуй!

Таюша выжидательно замолчала.

— Тая… Таисия Павловна, скажи мне откровенно: твое предложение остается в силе?

— Какое еще предложение?

— Ну, помнишь, ты мне предлагала, чтобы я, наконец, сделал тебе предложение, иначе ты бросишь меня?

— О-о! — насмешливо протянула Таюша. — Вспомнил — когда это было-то! А почему ты уверен, что за это время кто-то другой не сделал мне такое предложение?

— Ну, Таюша, я же знаю, что ты все еще не замужем.

— Ну, не замужем! — согласилась Таюша и неожиданно всхлипнула. — Не нужен мне никто, мне и так хорошо! И ты не нужен!

— Подожди, подожди, Таюша, — заторопился Богомолов. — Ты только не бросай трубку! Так вот, я делаю тебе предложение! Делаю!! Выходи за меня замуж, пожалуйста!

— Ты это серьезно, Витюша?

— Более чем!

— И ты по-прежнему любишь меня?

— Обожаю!

Трубка помолчала. Потом тоненьким голосом, с явным сомнением сказала:

— А почему ты именно сейчас делаешь мне предложение? Причем с утра?

— Да потому что утро вечера мудрее, милая! И еще я, кажется, по-настоящему созрел к семейной жизни. И только с тобой!

Таисия обреченно вздохнула:

— Богомолов, хотя и знаю, что ты за эти годы безнадежно испортился, но все же попытаюсь как-нибудь это поправить. Я согласна!..

Дождливый вечер

Ольга Шевчук

Капли шустро скользят по стеклу,

Небо серое смотрит уныло,

От чего-то грущу не пойму,

Я о чем-то, наверно, забыла.

Поздний вечер уже на пороге,

Холодает и ветер сильней,

Я шагаю одна по дороге,

Только ветер мне в спину «живей!»

Отбивает по крышам так звонко

Сильный дождик отчаянно ритм,

Как же нервы натянуты тонко,

Вспоминается старенький фильм,

Мне навстречу какой-то прохожий

В черной куртке, промок без зонта,

Улыбается будто похожа

На кого-то… но всё же не та.

Мне уж больше не грустно, тоскую,

Это всё поздний вечер, огни,

Он собою как будто чаруя,

Говорит: «я прекрасен, смотри».

Я зайду по дороге в кофейню,

Закажу свежий пончик, латте,

Где же ты, классный мой собеседник?

Тут напротив сидят подшофе.

Здесь тепло, так волшебно, уютно,

Я в окошко смотрю и в мечтах,

А на улице просто безлюдно,

А в кофейне какой-то аншлаг.

Тут за столиком книжные полки

Вот и томик Толстого, Гюго…

Есть и люди, одеты с иголки,

Тут и парень с романом Мюссо.

А ещё есть и те, кто с цветами,

Вот влюбленные сходят с ума,

То любуются просто глазами,

То бывает их манят уста.

Есть тут даже ещё работяги,

Вечно в ноуте, в скайпе, в звонках,

Есть в нарядах как будто стиляги

Жаль, что стрелки бегут на часах…

Выхожу из кофейни на ветер,

Теплоту мою холод забрал,

Лишь печально никто уж не встретит,

И не скажет, что тоже скучал.

Я брожу так бездумно средь улиц

Меня манит извилистый путь

Где же ты мой бесстрашный «безумец»?

Мне в глазах бы твоих утонуть.

Мне не важно что есть расстоянье,

Ведь бывает, что тянет душой,

Только жаль, что однажды желанье,

Вдруг становится сильной мечтой.

Недостатки внушают сомненья,

И в сомненьи рождается боль,

Да, порой возникают стремленья,

Да, порою приходит любовь.

А сейчас только пасмурный вечер,

Мне поет лишь изменчивый дождь,

Я иду вновь прохожим навстречу,

Но бросает от холода в дрожь.

Ты приехал, а я уезжала

Татьяна Смышляева

Ты приехал, а я уезжала,

Очередной весь почти издержала.

Отдыхала у моря и устав отдыхать,

Я в обратный, домой, собиралась опять.

У морского простора и людского причала,

В этом жарком июле я тебя повстречала.

Где прекрасны сады, где шумит дискотека,

Где усталые пляжи и лиц картотека.

Город назван Алуштой — народа творение,

Где отдыхающих столпотворение.

И в суете этой юга едвали

Люди друг друга не узнавали.

Ты приехал в Алушту, вечер звёзды качал.

В первый вечер на танцах меня повстречал.

Остаётся три дня — ты меня провожаешь:

— Почему ты так рано домой уезжаешь?

Тёплый вечер июльский, небо смотрит так звёздно…

— Почему ты приехал сюда слишком поздно?

Мы не знали друг друга, море нас привечало.

Вот и встретились мы, где у моря начало.

Вместе с нами промчались остальные три дня

И уносит поездом к северу меня.

Мы стояли у моря

Татьяна Смышляева

Мы стояли у моря —

Море с небом сливалось.

Мы прощались у моря,

Лишь разлука осталась…

Лишь разлука, да длинные ночи.

И увижу ли вновь я опять твои очи?

Суждено нам с тобой

Лишь на миг повстречаться,

Счастья миг лишь узнать

И опять разлучаться.

Почему счастья миг,

А вечность разлуки?

Я хочу чтоб согрели

Меня твои руки.

Согревает меня

Теплота нашей встречи,

Но услышу ли вновь

Я из уст твои речи?

Снится мне по ночам

Море наше с тобою.

Стало это море вдруг

Счастьем и бедою.

…Никогда не будет мне

Море в том виною —

Что кого — то назову

Я своей судьбою…

Добрая душа

Марат Валеев

Как-то услышал вот эту прелестную байку об известном эвенкийском писателе Алитете Немтушкине, но вот только сейчас решился донести ее до читающей общественности.

…Итак, однажды Алитет Николаевич шел себе знойным летним днем по центральной красноярской улице Мира. Шел он в глубокой задумчивости, шевеля губами — наверное, сочинял стихи на ходу, как это водится у поэтов. И потому не сразу расслышал, что кто-то его зовет по имени.

Алитет, тряхнув головой, остановился, осмотрелся по сторонам: никого из знакомых. Может, ему показалось? Но нет, опять откуда-то послышалось:

— Алите-е-ет!

Алитета в Красноярске знали многие: у него к тому времени вышло больше десятка книг, его постоянно печатали местные и столичные газеты и журналы, время от времени его показывали по телевизору. Так что обратиться к популярному писателю из числа малочисленных коренных народов Севера, в том числе и вот так запросто, на улице мог кто угодно. Но кто? Пока что Алитет никого не видел.

И потому он пошел дальше. И опять сквозь городской шум до него долетел отчаянный крик:

— Алите-е-ет!

Причем это был уже не один голос, а нестройный хор. И снова как будто с дороги.

Немтушкин пригляделся к проезжей части улицы с текущим по ней потоком машин: точно! Из окна остановившегося перед светофором маршрутного автобуса торчали чья-то черноволосая голова и машущая рука, а из других на него с любопытством и с улыбками смотрели еще пассажиры. Это они поддержали своими голосами взывавшего к нему. И Алитет пока не мог узнать, кто же это.

— Алитет, займи червонец! — надрывался между тем этот черноволосый.

— Чего? — приложил ковшиком ладонь к уху Немтушкин.

— Десятку, десятку ему займи! — грянул веселый хор поддержки из автобуса.

Алитет, наконец, узнал того, кто обращался к нему таким необычным способом за материальной помощью — это был один из жителей столицы Эвенкии Туры, откуда сам писатель уехал в большой город уже давненько. Но он при этом Алитет не утратил простоту отношений, царящих среди его соплеменников, отзывчивость и душевность (впрочем, таким он оставался до конца своей жизни — увы, его уже нет среди нас).

Алитет махнул рукой торчащей из окна голове в сторону остановки сразу за перекрестком, где сейчас должен будет остановиться автобус. И сам торопливо зашагал туда же, на ходу проверяя содержимое карманов: а есть ли у него еще этот червонец, в котором так нуждался сейчас его, видимо, крепко поиздержавшийся в городе земляк…

Созвездия

Татьяна Смышляева

Год за годом, век за веком

По вселенной проходят.

Двое вдруг в этом мире

Друг друга находят.

Ярче вдруг в этот миг

Звёзды с неба им светят

И они лишь вдвоём

Это чудо приметят.

Мы с тобой две звезды

В этом звёздном пространстве.

И нельзя изменить

Этих жизненных странствий.

Ты в созвездии странствуешь

Где «Скорпион»,

В созвездии"Овен»

Мой путь обречён.

Вместе быть этим звёздам

Мешает пространство.

В мире встреч и разлук

У любви постоянство.

На земном созвездии

Можно вместе лишь быть,

Но тот путь и тот шаг

Нужно двум совершить.

Долог странников путь,

Разным будет и кров,

Чтоб достигнуть тем двум

Созвездья «Любовь».

Много странствует звёзд

В этом мире созвездий,

Но как встретиться двум,

Чтобы странствовать вместе?..

Участковый

Марат Валеев

Моя однодневная поездка тем февральским днем в это прииртышское казахстанское село, оно же центральная усадьба совхоза, за материалами для районки уже подходила к концу. Напоследок я зашел к участковому старшему лейтенанту Даурену, с которым был хорошо знаком.

Кабинет старлея находился в конце конторы центральной усадьбы.

На мое счастье, Даурен был на месте, и сердито пыхтя, писал какую-то бумагу.

— Не люблю эту писанину, а приходится, — пожаловался он мне, бросая ручку на стол. — Садись, кури.

Форточка в окне за его спиной была открыта, и мы оба закурили.

— Ну, чего тебе от меня в этот раз понадобилось, старче? — молвил Даурен, с удовольствием затягиваясь «Примой».

— Да как обычно, расскажи, сколько преступлений раскрыл, чего делаешь для их профилактики.

— Да какие там преступления, — досадливо тряхнул черноволосой головой старлей. — Ну, барана тут один тип у соседа украл, сварил его и слопал. А шкуру, дурак, на заборе повесил. Вот по ней и раскрыли кражу. Чего еще? На третьем отделении парни на танцах подрались, одному нос сломали, зачинщик пятнадцать суток получил…

Я торопливо записывал за ним, и тоскливо думал: боже, какая фигня! Что можно написать по этим мелким делам? И тут с улицы через форточку до наших ушей донесся жуткий, просто нечеловеческий визг. Он то утихал, то нарастал, перекрывая чьи-то громкие матерные крики.

— А ну пошли! — тут же соскочил с места, прислушавшись, участковый. — Это, похоже, алкаш Саркамысов. Снова, тварь, жену свою бьет…

— Или убивает, — с тревогой добавил я, напяливая на голову шапку. — Вон как истошно визжит. Ты оружие-то возьми.

Но Даурен только рукой махнул и выскочил из кабинета, как был — в свитере и без шапки. И лишь галифе с красным милицейским кантом, заправленные в начищенные до зеркального блеска сапоги, служили подтверждением того, что он милиционер. Впрочем, в этом совхозе и так все знали, кто такой Даурен.

Я нахлобучил шапку, а куртка и так была на мне, и побежал за Дауреном.

Оскальзываясь на начавшем подтаивать утоптанном снегу, мы проскочили приконторский скверик, перебежали пустынную улицу и оказались у трехоконного приземистого дома с голубыми ставнями, с распахнутой настежь щелястой калиткой.

Оттуда, из глубины двора, и доносились эти жуткие крики. Старлей, не останавливаясь, влетел во двор, я за ним. И нам открылась кошмарная картина. Мужик в потертом, лоснящемся полушубке, стоя на коленях, обеими руками буравил в собачьей будке каким-то непонятным инструментом с торчащей из-под локтя отполированной рукояткой, и хрипло орал:

— Ах ты, сволочь, хозяина кусать? Сдохни, падаль!..

А из будки доносился истошный непрекращающийся вой, переходящий в самое настоящее высокоголосое рыдание. Не смея приблизиться к расправляющемуся с собакой мужику, в нескольких метрах от него все всплескивала руками средних лет тетенька, с накинутым на голову и плечи серым вязаным платком, с уже начавшим желтеть застарелым синяком под глазом, и плачуще причитала: