16+
Литературные страницы — 12

Бесплатный фрагмент - Литературные страницы — 12

Группа ИСП ВКонтакте

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 130 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Интернациональный Союз писателей

(Международный Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов)

О нашем Союзе

Интернациональный Союз писателей (Международный Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов) является крупнейшей в мире организацией профессиональных писателей. Наш Союз был основан в 1954 году. До недавнего времени штаб-квартира организации находилась в Париже, в данный момент основное подразделение расположено в Москве.

Наш адрес: метро Преображенская площадь, ул. Электрозаводская 52, Бизнес Центр «Колибрис» индекс 107023

Организация объединяет писательские союзы более чем 40 стран мира. ИСП защищает социальные и профессиональные права писателей и журналистов.

ИСП признается властями многих стран мира и удостоверение обеспечивает беспрепятственный доступ к событиям, представляющим интерес для писателя или журналиста. Оно дает право доступа в государственные и муниципальные учреждения для получения информации.

В Европарламенте, Совете Европы и других европейских международных организациях предъявление удостоверения ИСП достаточно для того, чтобы не только получить доступ к информации, но и содействие в подготовке и распространении материалов, а также в других вопросах деятельности на территории стран Европейского Союза.

Во многих странах ИСП дает право бесплатно посещать музеи, выставки, спортивные состязания и другие массовые мероприятия. В некоторых странах ИСП дает льготы на проезд в общественном транспорте и т. д.

Удостоверение ИСП действительно, только если в нем обозначены координаты владельца, проставлена его подпись, а также имеются подписи координатора ИСП.

Наши члены Союза и кандидаты имеют право выдвигаться на международные премии и награды, имеют льготы при публикации книг и продвижении за границей. Некоторые премии и награды учрежденные Интернациональным Союзом писателей и партнерами за рубежом:

Лондонская премия в области литературы (язык текстов русский и английский);

Франкфуртская премия в области литературы (язык текстов русский и немецкий);

Мальмёская премия в области литературы (язык текстов русский и шведский);

Варшавская премия в области литературы (язык текстов русский и польский);

Стружская премия в области литературы (язык текстов русский и македонский);

Московская премия в области литературы (язык текстов русский и один из языков стран СНГ).

А так же 12 литературных орденов и 14 литературных медалей.

Важно! Все произведения в сборнике публикуются с согласия авторов и в авторской редакции.

О поэтах

Арбила Ареневская

У поэтов возраста нет.

Пишут они душой,

Из которой лучится свет,

Даже если ум сокрушён.

У поэтов гендера нет,

Также почти, как у врача.

Совет, превратив в сонет,

Где надо, они промолчат.

Есть зато у поэтов ритм,

И он спрятан не только в стихах

Среди сотен и тысяч рифм,

Там, где Феникс покинул прах.

Есть зато у поэтов драйв,

Который не всем понять.

И от жизни они ловят кайф,

Даже если в кармане копеек пять.

Для поэтов границ нет,

На Пегасе с Музой несут

До далеких звёзд и планет

Самую жизни суть.

Для поэтов разницы нет,

Какой на планете век?

Им не нужен на это ответ.

Очень странный поэт человек.

26.06.2019, 29.06.2019

Наталия Варская

Татьяна хотя и была моложе меня на пять лет, но производила впечатление очень зрелой и мудрой личности. Меня посетило давно забытое чувство, которому я несказанно обрадовался, так как думал уже, что не способен никем увлечься. Но Татьяна была удивительно скупа на эмоции и постепенно это стало меня беспокоить. Никогда не было понятно, соскучилась ли она, рада ли меня видеть, чувствует ли по отношению ко мне то, что чувствую к ней я. Не спорю, это очень интригует, но в то же время не может не раздражать. Я против невротических отношений, мне не нужны подростковые бури, но всему должна быть мера. Татьяна ловко и плавно избегала интимной близости. Я не считаю этот пункт главным в отношениях, но он необходим, как естественное продолжение эмоциональной и ментальной близости.

Тут явно была какая-то загадка. Я поймал себя на мысли, что постоянно об этом думаю и окончательно разозлился. Мы встретились и я поставил условие: либо она дает мне исчерповающие объяснения, либо мы расстаемся навсегда. В конце концов играть в игру» Мальчик с девочкой дружил, мальчик дружбой дорожил» мне не по возрасту. Видимо, я все-таки был ей небезразличен и она согласилась с тем, что объяснение необходимо.

— Я не хотела посвящать тебя в очень важную для меня область, но раз без этого не обойтись, постарайся меня понять.

Выяснилось, что раз в неделю Татьяна посещает какие-то собрания людей, увлечённых теорией, а вернее учением великого, по словам Татьяны, психолога Бэтча, прибывшего из Америки для того, чтобы помочь российским гражданам. Великий Бэтч учил на своих семинарах, что необходимо всегда быть в ровном состоянии, не иметь эмоциональных привязанностей, полюбить пустоту и тишину. Татьяна не бралась мне всего объяснить, так как для того, чтобы понять суть учения, необходимо погрузиться в атмосферу, создаваемую самим Бэтчем. Оказывается интимные отношения очень препятствуют продвижению в учении и вступать в близость можно только после обретения стойкого нулевого отношения к партнеру. Выяснилось, что Татьяна борется с собой, так как я очень ей нравлюсь и к нулевому состоянию она пока не пришла.

Ну и бред! Попался бы мне сейчас этот Бэтч, я бы размазал его по стене в благодарность за то, что вместо темпераментной любовницы, я получил красивую, прохладную рыбу. Но проклятый Бэтч оказался сильнее, чем я предполагал. Мои попытки растопить Татьянино естество наталкивались на одно:

— Бэтч считает, Бэтч рекомендует, как говорит Бэтч…

У меня было такое впечатление, что Бэтч всегда с нами и надо приобретать трёхспальную кровать. Как только я начинал Бэтча критиковать, Татьянины глаза становились стеклянными, а из ушей выглядывали плотно сидящие бананы. В конце концов я сдался и оставил попытки реанимировать то живое, что в Татьяне ещё оставалось. Возможно всем этим последователям Бэтча настоящая жизнь невыносима и они способны и хотят существовать в таком вот замороженном виде: " Что воля, что неволя — всё одно»? Мне жаль их, но я не психиатр, который, по-моему, требуется всем им, во главе с самим Бэтчем. Я здоровый мужчина и хочу нормальных отношений. На Бэтча я затаил зло и на всякий случай рассказал о нём своему знакомому фээсбэшнику. Я бы лично выслал этого иллюзиониста Бэтча в Америку. Пусть там граждан с ума сводит. У нас тут и своих чудаков хватает. В результате я остался опять один. А говорят холостяки не хотят жениться! На Татьяне я б запросто женился, была б она нормальная. Так что нечего нас, холостяков, ругать. В поиске мы! Ау!

(Наталия Варская. «В поиске». Бытовая ироническая проза).

На крючке

Марат Валеев

Как-то на рыбалку со мной увязался мой младший братишка. Тогда мне самому-то было лет восемь, а брательнику и вовсе пять. И я его категорически не хотел брать — рыбалка, сами понимаете, дело важное, почти интимное, многолюдия не терпит. А малолетний балбес запросто может помешать этому важному делу: начнет там камушки в воду кидать, или, того хуже, сам в нее шлепнется. И всю рыбу распугает к чертовой матери. Нет, мне он там на фиг не нужен!

Но Ринат, когда узнал, что я собираюсь на рыбалку, как начал монтонно ныть с вечера: «Хочу на рыбалку!… Хочу на рыбалку!.. Хочу на рыбалку!..», так остановился только на следующее утро. Когда вышедший из себя отец сказал мне: «Возьми его тоже! Только смотрите там у меня!».

Ну что, пришлось взять. Нас с утра пораньше разбудил отец — он собирался на работу. Мама приготовила нам бутерброды: намазала маслом два куска хлеба, присыпала их сахаром и завернула в газетку. Черви у меня были нарыты еще с вечера. И часам к девяти утра, с благословения мамки, мы с брательником, шаркая сандалиями, ушли на озеро Долгое. Я тащил удочку, Ринат — бидончик, в котором покоилась баночка с червяками и сверток с бутербродами.

Минут через двадцать пути — идти надо было с километр, — мы были уже у цели. С утра в продолговатом озере, обрамленном зелеными камышами, еще никто не купался. хотя день обещал быть жарким. Детвора обычно набегает часам к одиннадцати-двенадцати. Так что эти пару часов нам никто мешать не будет. И брательник тоже!

— Ты садись сзади меня! — велел я ему. — Будешь снимать рыбу с крючка и бросать в битончик (именно битончик — так мы всегда называли эти трехлитровые алюминиевые емкости, предназначавшиеся для молока дома и для рыбы — на рыбалке). Понял?

— Ага! — согласился Ринат.

Я вынул из бидончика бутерброды и червей, положил их на земле рядом с усевшимся на корточки братом, а сам зачерпнул воды из озера — она была уже (или еще) теплая, и м не сразу захотелось искупаться. Но я пересилил себя — искупнуться можно будет потом, со всеми. А сейчас надо заниматься важным мужским делом — ловить рыбу.

Я размотал удочку, с трудом наживил на крючок извивающегося червя, и забросил леску подальше от берега. Пробковый поплавок шлепнулся на неподвижную и слегка курящуюся паром зеленую воду озера метрах в полутора от меня. По воде разбежались круги, и немного покачавшись, поплавок замер.

Я застыл на берегу в классической рыболовно-пацанской позе, выставив для упора одну ногу вперед и сжимая удилище обеими руками.

Но долго стоять, впившись глазами в слегка покачивающийся поплавок, мне не пришлось: он притонул раз, другой, третий, и поехал в сторону. Ага, взяла! Я резко выдернул удочку, и через голову на берег полетел первый улов — трепещущая серебристая сорога с оранжевыми плавниками.

Рыбка сама соскочила с крючка и шлепнулась за спиной брательника, запрыгала на берегу, налепляя на свою серебристую чешую песок.

— Рыба!!! — заорал во все горло мой брат, подбежал к ней и упал на нее животом. — Поймалась!

— Раздавишь! — по-хозяйски прикрикнул я на Ринат. — Неси его в битончик давай!

Ринат, сжимая сторожку обеими руками, вприпрыжку побежал к бидончику. А я в это время поправлял сбитого на крючке червя. Он был цел, только сполз немного вниз.

— А можно, я его помою, а то он грязный? — услышал я вдруг просьбу брательника. И не успел даже в ответ открыть рот, как увидел, что первая моя сегодняшняя рыба плюхнулась в воду, вырвавшись из рук этого растяпы.

— А она уплыла, — убитым голосом сказал Ринат и скривил лицо, собираясь заплакать.

Улов мне, конечно, было очень жаль. Но не лупить же из-за одной рыбки родного брательника? Тем более, судя по первой поклевке, рыбы здесь с утра собралась тьма. И все голодные.

— Ладно, — великодушно сказал я Ринату. — Еще поймаем. Ты только больше не купай их в воде, ладно?

— Ладно, — шмыгнул носом брательник, снова устраиваясь на корточках на отведенном ему месте. И покосившись на бумажный сверток, добавил:

— А когда исть будем?

— Когда поймаем пять… нет, десять чебаков, — поставил я перед нами жесткую задачу.

И, оставив рядом с ним на земле леску с наживленным крючком, вернулся к удилищу и, широко размахнувшись, как обычно в те пацанские годы, через плечо закинул свою снасть в воду (это став взрослее, я научился посылать леску от себя). И тут же услышал дикий рев, от которого у меня душа ушла в пятки.

Схватившись обеими руками за рот и упав на землю, орал Ринат. А из-под его ладоней к моему удилищу тянулась леска. Это могло означать лишь одно: я вогнал своему брату в лицо крючок. Случалось, что я цеплял себя сам за рубашку сзади, за штаны, как-то даже палец порвал крючком. Но чтобы так, живого человека… Да еще своего брательника, за которого мне сейчас дома так всыпят, что я надолго забуду про рыбалку!

Но сейчас главное не это. Может, не все еще так страшно?

Я подбежал к брату, упал перед ним на колени и попытался оторвать его грязные ладошки от лица.

— Покажи, куда зацепило… Да отпусти ты руки!

Но брат продолжал верещать как резаный и еще сильнее прижимал руки. В конце концов, рев его перешел во всхлипывания, и он убрал от лица одну ладошку, потом вторую. И меня всего передернуло.

Крючок впился в верхнюю губу. Он вошел туда почти весь, оставив снаружи лишь миллиметра два цевья с ушком, к которому и была привязана свисающая леска. Крови в месте прокола выступило всего лишь пара капелек.

— Ничего страшного, — успокоительно забормотал я испуганно заглядывающему мне в глаза братишке. — Тебе больно?

— Шють-шють, — прошепелявил Ринат, стараясь не двигать верхней губой.

— Ну и нормально. Щас придем в больничку, тебе его быстренько вытащат, и все!

— Боно буит! — испуганно забубнил Ринат, тряся свисающей с губы леской. При этом он выглядел так уморительно, что я не выдержал и хихикнул.

— Такую большую рыбу я еще не ловил!

Брат сморгнул слезинки с глаз и тоже заулыбался. Так, жизнь вроде налаживается. Крючок я, конечно, сам не вытащу, да Ринат меня к себе и не подпустит. Значит, надо срочно топать в наш фельдшерский пункт, к тете Любе. Она все сделает как надо.

Но не тащить же брата за собой на крючке? А у меня ни ножика нет, ни спичек, чтобы отрезать или пережечь леску.

Так, а зубы на что? И я, аккуратно перехватив леску у братишки под самым подбородком, чтобы не потревожить сидящий в его губе крючок, перегрыз ее зубами. Так что теперь у Рината с губы свисало всего сантиметров десять лески.

Подобрав бидончик и забыв на берегу червей и бутерброды, мы поспешили с братом в деревню. К счастью, на нас никто особенно внимания и не обратил — ну, идут два брата с рыбалки. Да и улицы были почти пустынны в это время.

Фельдшерица оказалась на месте (не помню, как ее звали, но пусть будет тетя Люба). В амбулатории было пусто, прохладно и пахло йодом. Тетя Люба охнула и всплеснула руками, увидев, кого и с чем я привел.

— Вот паразиты! — запричитала она, рассматривая Ринатову губу. — А если бы в глаз? Мамка-то уже знает?

— Она на работе, — сказал я. — Мы ей потом скажем. А вы как крючок вытаскивать будете?

Ринат при слове «вытаскивать» начал поскуливать и потихоньку попятился к выходу из амбулатории.

— Ты куда? — укоризненно сказала тетя Люба. — Хочешь с крючком остаться? А как кушать будешь? А целоваться, когда подрастешь?

— Не хошю, — помотал головой брательник. И не понятно было, чего он не хочет: жить с крючком или целоваться, когда вырастет? Наверное, и то, и это. И потому он покорно пошел с фельдшерицой за белую ширму.

Мне тетя Люба велела подождать за дверью. И я нетерпеливо переминался с ноги на ногу у входа в амбулаторию и прислушивался к негромким приглушенным командам тети Любы, доносящимся из-за неплотно прикрытой двери, тревожный дискант моего брательника. Потом на какое-то время там стало тихо. Вдруг Ринат очень громко ойкнул. А спустя пять минут его, с заплаканными глазами и залепленным пластырем верхней губой, но при этом уже улыбающегося, за руку вывела на улицу сама фельдшерица.

— На тебе твой крючок, рыболов несчастный! — сказала она и протянула мне пахнущую спиртом разжатую ладонь. А на ней отдельно лежали чем-то откушенное ушко с леской и сам, немного выпачканный в крови, крючок. — В другой раз внимательнее будь, ладно?

— Ладно! — часто закивал я головой. — И это… Спасибо вам большое, тетя Люба!

— Идите уж, рыбачки! — засмеялась фельдшерица, и мы побежали домой.

Конечно, родители, увидев заклеенную губу моего брательника, тут же выведали, что произошло. Наказывать они меня, не считая словесного выговора, не стали. Но наложили строжайшее табу на наши совместные походы на рыбалку. По крайней мере, года на три.

Однако у Ринат тот случай напрочь отбил всякую охоту к рыбалке. Так что в семье у нас главным добытчиком рыбы долго оставался только я…

Воспоминания… (2019)

Максим Бривка

Лето время каникул чудесных,

Был давненько сам школьником я…

Мир был полон путей интересных,

Беззаботно играли друзья.

В школьных классах порою скучали,

Длился век нелюбимый урок…

Перемена, столовка, пар чая…

Ныне стал от времён тех далёк.

Мы взрослели, менялась программа;

Мы влюблялись, секреты храня…

За Наташкой взволнованно мама

Шла во двор в завершении дня.

Время то утекло безвозвратно,

Есть у памяти в дни те билет…

В рифмах я возвращаюсь, приятно.

Жаль, в том детстве меня уже нет.

Наталия Варская

Я знаю многих, не в лицо,

Но лучше знаю, несомненно.

Вмиг отличаю подлецов,

Скромняг, завистниц, дев степенных,

Отцов семейств, бомжей, пьянчуг,

Детей бездумных, сплетниц лживых,

Девиц, что скрасят ваш досуг,

Несчастных, ловких и счастливых…

Да, много ощутила я

Того, чем чувствуют обычно.

Ведь я — садовая скамья

Всех знаю более, чем лично.

(Наталия Варская. Монолог скамьи)

Россыпь звёзд

Валентина Иванова

Создатель россыпь звёзд на небо кинул,

Небрежно, горстью просто зачерпнул,

И Млечный Путь в той россыпи тонул,

Стрелец пытался удержать, подставив спину.

Лил воду Водолей — разбавить звездный дождь,

Сбежались все. Парадом пошли планеты.

Создатель молча созерцал всё это,

Луну притормозил — не лезь, не трожь.

Пусть сами разбираются со всем,

Что так бездумно, в чувствах натворили,

Людишкам глупым без тебя светили,

А те тонули в сонмище проблем.

Но звезды справились и вопреки всему

Опять горят и ночью людям светят,

И перед сном считают звезды дети,

Глядят на россыпь звёзд, прильнув к окну.

Игла по имени Цой

Валентина Иванова

На последней ноте взлетает крик,

рожденный твоей душой,

Так, что вздрогнули птичьи стаи

и последовали за тобой.

Но мы, слышишь, дверь не закрыли!

Твои песни, как прежде поем.

Мы легендой твоей жили,

пряча плач за июньским дождем.

Нам звезда по имени Солнце

стала ярче тысячи звезд.

Витя, слышишь, динамик рвется

«Группой крови» — незримый мост.

От тебя, молодого навечно

и до нас — постаревших уже.

Каждый год зажигаем свечи,

дверь открыта твоей душе.

Слезы высохли, мы не плачем,

только скорбь никуда не ушла.

И твоя последняя пачка

руки каждому обожгла.

Странный звук и тяжелые мысли

в ночь дождливую тянут с собой.

Ты не умер. А мы зависли

на игле по имени Цой.

Нежные сумерки прожитых лет

Валентина Иванова

Нежные сумерки прожитых лет

охрой под музыки звуки вползают,

Словно крадутся. Счастливый билет,

прячут в тумане жизни-вокзала.

Рано еще нам в один конец,

пусть даже Счастье в конце лабиринта,

Ты — ветер свободы, природы певец,

не все стихи распечатал принтер.

И столько еще всего нужно успеть,

полуденный зной о себе ждет сонату,

Для утра туманного песню спеть,

и мало про ночь — про неё тоже надо.

Не для всех океанов свой написан сонет,

не для каждой звезды написаны строчки,

Нежные сумерки прожитых лет —

еще не конец, а преддверие ночи.

Заполняя пробелы

Валентина Иванова

Заполняя пробелы своих незаконченных дел,

Я возьму у художника краски, да холст и палитру.

Неумелой рукой дирижирую кистью. Пюпитры

Я сегодня не трогал. Не смог. Не хотел. Не посмел.

Заполняя пробелы, где сны не свершились мои,

Я из чувств своих тку полотно потаённых желаний,

И я верю, что хватит мне опыта, силы и знаний,

Чтоб на твердую землю мне выбраться из колеи.

Заполняя пробелы, где я тебя недолюбил,

В каждый звук я вплетаю по букве любимое имя.

Электронный рояль оживает словами твоими.

А я понял сейчас — до тебя, ведь, я даже не жил.

Заполняя пробелы, в которых я не сотворил

Ни новых сонетов, ни треков — тревожно звучащих,

Я к истокам своим возвращаюсь всё чаще и чаще.

Чтобы после меня этот мир в моей музыке плыл.

Луна, покрытая облаками

Валентина Иванова

Растворяясь между мирами,

На серебряной россыпи звёзд,

Отразился кометы хвост

И луна, покрытая облаками.

Где-то там планета Земля,

Электроникой нашпигована,

В провода-паутины закована.

Где-то там, в паутине, и я.

Не могу, не хочу быть одним из…

Отпустите, мне воздуха мало,

Сверлит разум горячее жало..

Лучше уж с парашютом вниз.

Там, где звездное небо — под нами,

Там, где звездный дождь — снизу вверх,

Где один не решает за всех

И где жизнь измеряется снами.

Буду двигать звезды руками,

Будут мимо кометы плыть,

Солнце — мне одному светить

И луна, покрытая облаками.

Первые шаги Весны

Валентина Иванова

Как первые шаги весны

Тревожат, будоражат душу,

Так солнце, отражаясь в лужах,

В копилку собирает сны.

Шаги легки, почти не ощутимы,

Лишь в воздухе навязчиво звучит,

Весенний блюз. И тонкие лучи

Тихонько трогают прохожих спины.

Весна босая, косы распустив,

Бросает первоцветы из корзины,

Играет блюз на струнах паутины,

Веселый, пробуждающий мотив.

Пробьет дорогу жизнь из-под стены

Росток упрямый, зеленью дышащий,

Он молодой, наивный, настоящий,

Как первые шаги моей весны.

Застывшие воспоминания

Валентина Иванова

Застыли в памяти моей воспоминания —

Как будто пленку зажевал магнитофон.

Я светлым обликом твоим заворожен,

Стою, не смею вымолвить признание.

Ты таяла и возвращалась вновь,

Туманной дымкой надо мной кружила,

Как-будто память не моя застыла,

А просто не хватает нужных слов.

Я руку протянул — и нет тебя уже,

Хватаю воздух, а в ответ лишь хохот,

Мой памяти магнитофон совсем заглохнет,

И ты исчезнешь в этом мираже.

Застывшей памяти звучит прощальный трек,

Я в новый день войду и с новой силой,

Жить буду без оглядки — всё что было

Переписать уж невозможно мне.

Горький жемчуг

Валентина Иванова

Слезы… Горьким соленым жемчугом,

По щекам, по губам рассыпались,

Не пойму сама — было ль, не было.

Может, просто друг другом насытились.

Может, просто сама всё придумала,

Может, нужно умерить фантазию,

И прошу я для сердца глупого,

Примените ко мне эвтаназию.

Чтоб не мучилась и не маялась,

Чтоб других стихами не мучала,

Сотни раз я уже покаялась,

Что доверила сердце случаю.

Перепутала жизнь реальную,

С глупой сказкой, наивная женщина,

И душа моя ненормальная,

В паутине..как в мелких трещинах.

И не важно совсем — было ль, не было,

Бей больнее, чтоб уж не рыпалась,

Чтобы боль моя горьким жемчугом,

В придорожную пыль осыпалась.

Распахнула душу

Валентина Иванова

Распахнула душу. Дура!

Что ж ты делаешь с собой?

Пятна крови темно-бурой,

На груди своей замой.

Сердце вынули, забрали?

Ты позволила сама.

И теперь сидишь в печали,

Средь весны сквозит зима.

Ну и что ты будешь делать?

Слезы в ведра собирать?

Этой жизни ты хотела?

Нравится себя ломать?

Или может сбросишь иго

Неслучившейся любви?

И истошно, громко, дико,

Гордость в помощь позови.

Спину прямо и улыбку

Натяни на всё лицо.

Людям свойственны ошибки,

Люди же, в конце-концов.

И уверенной походкой

Продолжаем жизни путь.

И твоя любовь-находка

Встретится когда-нибудь.

Поход

Константин Волынцев

Внук ещё не видел живой коровы…

К речке мы в поход собрались

И вещей немножко взяли:

Одеяльце и сачок,

И лопатку, и совок,

Фруктов — ну, совсем немного

(Очень длинная дорога),

И печенье (я нёс сам!),

Бутербродов триста грамм,

И коробку для жучков,

Бабочек и паучков.

А ещё несли воды,

Чтоб напиться мы могли.

И ещё мы взяли книжку,

Чтобы с дедой почитать.

Лишь не брали мы кровать

Отдохнуть и полежать.

Было тяжело нести

Эти вещи все в пути.

(Это мы в разведку шли

И чуть-чуть с собой несли.)

В общем-то, немного взяли,

Но поднял б я всё едва ли!

Мы на речке побывали,

Мост железный увидали,

Видели и водопад —

Небольшой речной каскад.

Вниз спустились к речке мы,

Поплескались у воды,

Но водичка холодна,

Очень «мокрая» она.

Трёх кузнечиков поймали,

Небольших двух мотыльков,

Даже рыбок увидали,

Но не видели… коров!

В общем, много повидали…

О-очень с дедом мы устали…

Еле с ним домой дошли,

Фрукты съели, спать легли.

***

Мы не раз ещё пойдём,

Может, бабушку возьмём,

Вновь поход я стану ждать,

Чтоб корову увидать.

Говорят, она большая!

А какая? Во-от така-ая?

Здесь в посёлке нет коров.

…Расскажу без лишних слов:

Кролики, да псы и кошки,

И ежей ещё немножко.

Нет другого здесь зверья!..

…Или же не знаю я?..

30.06.2019 г.

Высоченные заборы

Константин Волынцев

Высоченные заборы.

И не видно ни хрена.

Забываются соседи,

Звонкие их имена.

И уже не видно деток,

Только слышен звонкий смех.

А ведь знали семьи эти

Мы так много долгих лет.

Строят все теперь заборы

Метра в два, а то и в три.

И откуда и столь скоро

Эту моду занесли?

Все хотят отгородиться

От соседей навсегда.

Новостями поделиться

Невозможно никогда.

Раньше мог с соседом вместе

Я у тына покурить,

Обсудить, в каком же месте

Нам канаву проложить.

А теперь уж забываем

Мы, как выглядит сосед,

Стал уже неузнаваем —

Памяти былой уж нет.

За забором высоченным

Скрылись люди навсегда,

И помочь им невозможно,

Если вдруг случись беда…

29.06.2019 г.

Среднерусские луга

Любовь Максимова

Есть места, конечно, краше —

Горы, море и тайга.

Только мне дороже наши

Среднерусские луга,

Земляничные поляны,

Рощи плачущих берез

И холодные туманы,

И дыханье летних гроз.

Где крутые косогоры

В буйной россыпи цветов,

И бескрайние просторы

В белой дымке облаков.

Здесь такое все родное,

Все знакомо с детских лет,

Потому-то и другого

Края лучше в мире нет.

Пусть и речка неглубока,

Но живая там вода —

От нее берут истоки

Мои радость и беда.

Здесь тепло родного дома

Память долгую хранит

И тропинкою знакомой

Детством радостным манит.

Где беспечные помчались

И исчезли навсегда

Золотые молодые

И счастливые года…

Краше пусть всего на свете

Горы снежные, моря,

Ну а мне дороже эти

С детства милые края.

Разлюблю

Оксана Чернышова

Поцелуи тебе раздавала,

И считала, что счастлива вновь

Но теперь я от счастья устала,

Ухожу, забирая любовь.

Я слезами когда-то умылась,

Годы лучшие канули вслед,

Где душа моя растворилась,

И несла лихорадочный бред…

Не хочу больше я ошибаться,

Свои крылья в забвенье ловлю,

Тороплюсь с тобой распрощаться,

Обещаю, что я разлюблю…

Наталия Варская

«Это было на рыбалке,

На реке раздольной.

Мы на острове в палатке

Разместились вольно.

Остров маленький. Не остров —

Островок в разливе.

Всё, как водится. Всё просто.

Знаете, коль были.

Если ж не были, конечно,

Много потеряли:

Тишина, природа, речка,

Щуки с карасями.

Кинул я наживку в воду

На крючке, и замер,

Да любуюсь на природу

Сонными глазами.

Неожиданно и туго

Натянулась леска.

Скачет поплавок упруго.

Ох, как интересно!

Что же там за чудо-юдо?

Мощь его бесспорна.

Подозвал Серёгу, друга.

Подбежал проворно.

Тянем-тянем, аж устали.

Очень стало жарко.

Чуть от страха не упали:

На крючке — русалка!

Говорит она, как шепчет:

«Что, не ожидали?

Как вы тут одни, без женщин,

Разве не пропали?»

Так и жили мы с русалкой

Весь почти свой отпуск.

Расставаться было жалко,

Покидая остров».

Мой рассказ сосед Игнатьич

Слушал очень долго,

А потом сказал: «Так значит

Приняла вас Волга.

Если Волге приглянуться —

Вскоре жди подарка:

Не успеешь и очнуться —

На крючке русалка.»

Выпив водочки степенно,

Он добавил: «Чудо

В тех краях- обыкновенно,

Врать тебе не буду.»

Вот Игнатиьч, вот зараза!

Враз поверил! Жалко.

Каюсь я, что для рассказа

Выдумал русалку.

(Наталия Варская. «Обыкновенное чудо»)

Сверкала ночь

Оксана Чернышова

Сверкала ночь. Вся комната из роз,

Луна мерцала у коленей, на постели

А стол был скатертью накрыт, лилось вино

А мы с тобой друг другом захмелели

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее