1. Вникая в суть свободы
Сколько ни стараться — никак не выходит смириться с унижением российского народа и страны за 20 век, совершёном снобистски, нагло и цинично, с применением невиданного в мировой практике политического приёма, в котором оценка российских событий первой половины 20 века была проведена с позиции международных норм и принципов права, будучи введенными лишь со второй его половины. А именно в свете этих норм — российская освободительная революция большевиков от извечного барства, сама собой вырисовывалась не иначе, как варварская.
И это несмотря на то, что всему миру было известно, как ещё за полвека до освободительной революции в России, в самой цитадели свободной цивилизации США — состоялась кровопролитная внутригражданская пятилетняя бойня между Севером и Югом за свободу от цветного рабства!.
С позиции господ-рабовладельцев это действительно было катастрофой для — их образа жизни, их культуры, их традиций, и с многочисленными человеческими жертвами. Но с позиции бывших рабов — победа в ней стала началом свободы для их нового образа жизни, культуры и традиций.
И если бы первое лицо Российской Империи, точно также, как и в США — само признало необходимость и организовало завершение освободительного процесса от господско-крепостного барства над народом — не потребовалось бы никакого политического подполья и все жертвы одинаково почитались бы во имя свободной Великой России!
Американской Статуе Свободы — весь мир и по сей день рукоплещет. Российских освободителей — не знают, как бы побыстрее убрать с глаз долой и из сердца вон. Наверное, сегодня уже не требуется гадать — кому Владимир Ульянов (Ленин) и его сподвижники остались своими, а кому как были, так и остались ненавистны. И здесь так же — с позиции барства это действительно было катастрофой для их образа жизни, их культуры, их барских традиций. Но с позиции освобождённых от барства — победа в ней означала начало свооды для их нового образа жизни, культуры и традиций.
Но кто же и когда подменил свободу от рабской зависимости, от темноты (во всех смыслах), от нищеты, бомжества и сиротства — свободой детей от родителей, учеников от педагогов, а мужчин от женщин, вплоть до полной утери половой ориентации, и личность, как гражданина общества — от общества, от избираемой им власти, от своего государства? А нет в том никакой тайны!
Очевидно, те, кто в точном соответствии с международными нормами права (да, да — никто не ослышался!) открыл российские шлюзы полной свободе нравов, не замедлившей проявиться «лихими девяностыми» — и по сей день аукующейся по городам и весям рефреном подобия лихого освоения дикого Запада в Штатах.
Те, кто и по сей день не понял, что самой свободе совершенно безразлично, какому потоку открываются шлюзы — чистому, мутному или и с целыми ошмётками грязи. Или очень хорошо и во-время сообразил, что для разрушения России — именно такой свободы и недоставало.
2. Свобода свободе — рознь!
В извечном споре между *славянофилами* и *западниками* поднимались, очевидно, многие проблемы. Но нет среди них самой, пожалуй, животрепещущей — один и тот же ли для тех и других смысл понятия о свободе. Сугубо национальному оттенку свободы и по сей день, похоже — не придаётся никакого значения Но судите сами — кому и какая свобода импонирует больше.
Та — в которой испокон веков, уходя из дома — не запирали дверей от соседей, гостей и властей, ибо они и были самыми надежными охранителями. Та — в которой по первому удару самодельного набата бросались не сговариваясь и не торгуясь на выручку соседей от нагрянувшей беды. Та — в которой для возведения дома вместо сгоревшего требовались не деньги, а прежде всего руки соседей, гостей и властей. Та — в которой с отпором супостату и в голову не приходило иметь при себе смертоносное оружие. Та — в которой преступник боялся не кары судебной — а одного взгляда, родных, любимых и соседей.
Или та — в которой и на прогулку не выйдешь без газового охмурителя за пазухой. Которую приходиться отгораживать стальными дверьми и бетонными заборами, а гостей встречать не иначе, ка через автомат-домофон. Та — в которой вся страна опутывается телеглазками, а при входе в супермаркет в тебе видят вора. В которой ожидание твоей беды становится радостным предвкушением удачного шанса для соседа поправить на ней своё благополучиею Та — в которой и в сугубо мирное время, без малейшего намёка на войну — требуется вооружаться смертоносным оружием похлеще, чем на войне? Судите сами.
3. К подвижкам ниже пояса
К подвижкам, вдохновлённым успешным подведением итогов бархатной реформации и очередными задачами, среди которых особо трогательно звучит забота о детях в новой России. Но вот одна какая заковыка….
Может новой России и 25 всего лет. Да только проблеме детей — ох как далеко уже не двадцать пять Двадцать пять — это отреставрированой господской Думе образца столетней давности, долгожители которой одинаково успешно зарабатывали политические и сугубо материальные дивиденды тем, что сначала варганили законы, разрешающие всё, что ими не запрещено. И теперь, вроде как с разбуженым разумом — принялись зарабатывать новые дивиденды на обратных законах, заставляющих возвращать помещения и площадки для детских садов от владельцев, приобретавших их в точном соответствии с законами по оголтелой приватизации.
Заметим, что вопрос к этой же Думе о всенародных зимних каникулах, которым самое место в весенней страде, дабы уменьшить праздность с пьянством — трудом на своих сотках, наверное уже оскомину набил. Да и кто сегодня празднует? Очевидно только те, кому просто по-боку ещё один новогодний и рождественский презент с очередным повышением цен.
Одно только остаётся непонятным — как за эти каникулы сами представители высшей власти умудряются и Храмы посещать, крестясь по-православному и аплодировать бомонду, опустившемуся ниже пояса. Так ведь «ниже пояса» — это определение, ещё щадящее воображение. Куда ниже голых, извините, пупов, которые уже и африканские племена в самых дремучих джунглях — стали всё чаще и чаще прикрывать стыдом перед цивилизацией!
4. О явлении сексуальной деволюции
А почему, собственно — не революции? Да очень просто, Ватсон: нельзя же на самом деле признавать революционным — открытие самой эрогенной зоны в прямой кишке с экскрементами или в пасти у самки — самца. Сексуальная деволюция — та самая, что закончив бродить очередным призраком по Европе, направилась по протореной тропе к нам в Россию, в точном расчёте на основной инстинкт — который несмотря ни на какие увещевания и как только выдаётся хотя бы минутка свободы, настойчиво толкает из всех интернет-новостей выбирать в первую очередь — про секс, из всех телеканалов — только те, что про секс, и из всей остальной культуры — только ту, что про секс.
Сексуальная дэволюция потому, что способна одним махом раздевать донельзя широчайшие массы людей, независимо от того — кто ты: уборщица или философ, доктор или депутат, на кухне или на работе, в огороде или на подиуме, на сцене или за трибуной-кафедрой, когда с тобой знакомятся и когда провожают. Радоваться этому или же подождать?
Возможно Зигмунд Фрейд вполне добросовестно переворошил всю подсознательно — инстинктивную область психики, тысячелетиями загружаемую языческими страхами, неврозами, инцест-комплексами и прочими архетипами. Но последователи фрейдизма могли бы и додуматься, что Человек только тогда и начинается, когда в отличие от примитивных особей научается, нисколько не покушаясь на глубину страстных чувств — лишь распределять их по времени, месту и обстоятельствам.
Чему же радоваться, если даже в общем потоке людей и машин в тебе усматривают не учительницу или врача, не леди или джентльмена, а в первую очередь тело, виртуально податливое под сексуальные фрикции — оральные, анальные, какие ещё? Разве что — лоральные?
Почему мы называем однополое сожительство ненормальным?. Да потому, что если следовать официальному правовому распространению этой тенденции — то прямо направимся к вырождению своего рода и всего рода человеческого. Самих геев никто и не винит — покуражутся и придут к разбитому корыту.
Винят тех — кто поощряет это как тенденцию прогрессивную, а однополую любовь — как нечто высшее!
5. Об основном неосновном инстинкте
Основная причина, по которой Европа введена в заблуждение тем, что основным инстинктом принялись считать инстинкт сексуальный — есть выводы Зигмунда Фрейда из анализа «подсознательного», с запечатлёными в нём страхами, неврозами, Эдиповыми комплексами и иными проявлениями психической неустойчивости людей. Но надо ли особо аргументировать, что к цивилизованым обществам — людей повело отнюдь не подсозенание, а осознание разумом инстинктивного поведения в пользу и развитие самого важного инстинкта — инстинкта самосохранения, в том числе и от беспорядочного секса, последовательно затем сформированного в высшую ценность каждой человеческой жизни.
Это оно решало проблему — продолжать шествовать по жизни «в чём мать родила» или всё же укрыть кожные покровы и интимные места — от проникновений вредных внешних воздействий. Появились понятия о личной гигиене, повсеместной санитарии и комплексной профилактике — заведомо упреждающих и сокращающих их воздействие на здоровье человека.
Но самым непробивным с этой позиции оказался именно сексуальный инстинкт, с его непосредственными проникающими контактами, не терпящими никаких укрытий одеждами и возбуждающие чувственную страсть до уровня, затмевающего разум с его попытками обезопасить и этот процесс. И, конечно же, со страстным желанием его повторения и разнообразия — с другими партнёрами, в групповых вариантах и различных позах, а у особых фантазёров и с искусственными имитаторами сексуальных фрикций и вплоть до полного извращения природного естества окончательной утерей половой ориентации.
И, как нетрудно вывести из этой последовательности — изначальный посыл ко всему сексуальному как раз и заключается в освобождении от каких-либо одежд, к чему с удовольствием потянулись раличного рода эксгибиционисты и нудисты, а также все те, кому очень понравилось являться массовой публике со сцен и экранов — в мини-неглиже, с телодвижениями, недвусмысленно намекающими на готовность последовать основному, по Фрейду, инстинкту.
Принялись ссылаться на классиков, тяготевших к увековечению красоты обнажённой женской фигуры, хотя, спрашивается, кто и когда разглядел в этой классике анально-вагинальные подробности, опускающие классическую красоту женской фигуры до любого другого животного существа?
На классических высокохудожественных произведениях сподобились варганить новые шедевры с современным прочтением классиков, которое только в том и заключалось, чтобы действующие в классическом сюжете персонажи представали перед публикой в новом модерновом виде — с возможным минимумом одежд.
Выпускать бы на сцену сразу же — в чём мать родила, да и заставить поверить в силу искусства реальными анально-вагинальными перипетиями по классическому сюжету. О, как по иному убедительно — захватывающе показались бы классические драмы между Ромео и Джульеттой, Отелло и Дездемоной, Карениной и Вронским, Ростовой и Безуховым и целой плеяды никудышних, выходит, классиков прошлого, в сравнении с современными гениями от гениталий! И всё — под знаком решительного раскрепощения от навязываемых условностей. От каких условностей?
Очевидно, от таких, которые как раз и способствовали уходу от первобытного, уязвимого со всех сторон, образа инстинктивного существования — к Личности мыслящей и творческой, в полной мере осознавшей пагубность несдержаных инстинктов и освоившей меры превентивного подхода к упреждению различного рода опасностей для жизни. И с раскрепощением, как новым полным освобождением от препятствий, мешающих распространению известного пакета венерических покушений на здоровье и жизнь людей.
А, по сути, с полностью зацикленным закрепощением на подсознательном, по Фрейду, основном инстинкте — представлять людей в исключительно обнажённом виде сквозь любые толщи одежд, и, то ли готовых предпочесть страстный секс всем иным делам и увлечениям, то ли артистически провоцирующих сексом на прагматическую для себя выгоду.
Между тем, для мыслящей и творческой Личности — уйма способов равноценных экстремальных наслаждений, заставляющих не откидываться каждый раз в изнеможении, а продолжать парить, словно птице в небе. В том числе и к любимой девушке, ещё не успевшей раскрепостить себя для всех, кто и в самом деле убеждён, что основной инстинкт по жизни — сексуальный. Так в чём же заблуждение выводами Фрейда?
Оно в том, что инстинктивное влечение к сексуальному контакту — есть влечение к чисто физиологическому подсознательному акту, ничем не отличающемуся от аналогичных актов низших животных, с их полной безразборчивостью в выборе особей и естественным безразличием к его возможным трагическим последствиям от насилия, побуждаемого страстью.
Во спасение от этого и потребовалось преимущество человеческого критического мышления, выводящего человека из машинального инстинктивного подсознания и связаных с ним негативов — к осознаной необходимости заведомого упреждения негативных последствий. Но коснулось это не только сексуальных отношений, а отношений во всех без исключения сферах общения людей, со сложными поисками взаимного сближения на основе совпадения личных симпатий.
Которое в конечном счёте либо отрицается (с проявлением антипатий), либо ещё больше укрепляется, рождая чувства взаимного уважения и любви, с кульминацией в полном сексуальном слиянии. С естественной заботой о чистоте и безопасности, ставшего дорогим тебе, человека, уже не требующих никаких формальных назиданий, и страстным желанием продолжить подобные отношения в своём совместном потомстве.
Но кто ещё не заметил, как сексуальным инстинктом по Фрейду принялись подменять любовь, которой запросто можно заниматься где, когда и с кем угодно, по обоюдному желанию или с предпочтением брутального насилия, бескорыстно или продаваясь-покупаясь за деньги?
В том и проблема, что нынешние кризисы вовсе не в противостоянии социалистов, коммунистов и капиталистов, не в форме власти и не в правах человека. Она в том, какие отношения между людьми восторжествуют в принципе — отношения чести и достоинства, прямоты и надёжности в стремлении ко взаимному сплочению, что считается прагматиками чуть ли не чудачеством наивным. Или же свободно-рыночные, на продажно-покупной основе, включая куплю и продажу чести и достоинства, прямоты и надёжности, прав и властных полномочий, убеждений и интересов своей Родины — ради пресловутой прагматической выгоды?
6. К логике свободного эксгибиционизма
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.