Бесплатный фрагмент - Кролик

Глава 1 Второе место

Саша, парень лет девяти, бежал по вечерним улицам Реста, утопая в мягком свете фонарей. Осенний воздух был свеж, пахло морем и нагретым за день асфальтом, а где-то вдали, за низкими домами, слышался приглушённый шум прибоя. Листья пальм и платанов, укутанные в золотистый свет, лениво шевелились от редкого ветра.

Он бежал легко, размеренно, в тёмно-синем спортивном костюме с накинутым капюшоном. Завтра был важный день — финал соревнований по смешанным единоборствам, и он готовился к нему, словно к бою за собственное будущее.

Люди на улицах двигались неспешно, кто-то сидел в уличных кафе, попивая горячий чай, а кто-то прогуливался вдоль мощёных набережных, наслаждаясь тёплым вечером. Ветер доносил отдалённые голоса, смех, музыку из открытых окон ресторанов.

Забежав за угол, Саша неожиданно наткнулся на двух мужчин, стоявших на автобусной остановке. Они негромко беседовали, но, заметив парня, один из них окликнул его:

— Привет, Санёк! Готовишься к завтрашнему финалу?

— Здравствуйте, дядя Слав. Да, — ответил Саша, остановившись и скинув капюшон.

— Так держать! Мы за тебя болеем! Победи!

— Спасибо, буду стараться, — с улыбкой кивнул парень.

— Санёк, «Эдем» всё так же донимает твоего отца? — спросил второй мужчина, дядя Артем.

— Да, каждый день названивают, на улице караулят, — Саша нахмурился.

— Вот сволочи… Ничего святого у них нет, — раздражённо пробормотал дядя Артем, сжимая кулак.

Парень ещё немного постоял, слушая ворчание мужчин, а потом сказал:

— Ладно, я побегу. До свидания, — он вновь сорвался с места.

— Давай, Саша!

— Я тебе говорил, скоро мы свой город не узнаем, — донёсся приглушённый голос дяди Артема. — Лесопилку закрыли, сын теперь работу ищет… Скоро и рыболовная верфь закроется. Проклятый «Эдем» со своим новым районом!

— А меня больше злят эти гении, которые сделали город игровой зоной, — зло плюнул дядя Слава.

Голоса за спиной становились всё тише, пока не растворились среди шума города. Саша ускорил шаг, вдыхая ночной воздух. Впереди показался его дом — старая, но крепкая пятиэтажка, окружённая мандариновыми деревьями. Он взбежал по ступенькам и зашёл в квартиру, оставляя за дверью суету города.

Зайдя домой, Саша услышал раздражённый голос отца, доносившийся из гостиной. Он говорил по телефону, голос его был напряжённым, резким.

— Сколько раз повторять? Я не продаю спорткомплекс «Честь»! Не продастся! — Отец раздражённо кинул трубку на стол.

Саша, высокий юноша с тёмными волосами и пронзительно-голубыми глазами, устало вздохнул.

— Опять «Эдем»? — спросил он, входя в комнату.

— Да… — Отец потер переносицу и взглянул на сына. — На кухне завтрак, поешь и ложись спать.

Саша кивнул, но прежде чем отправиться на кухню, задержался в дверном проёме. На столе перед отцом лежали разложенные чертежи спорткомплекса «Честь». Густо исписанные заметками листы бумаги, фотографии зданий, снимки с тренировок — всё это выглядело как планы на будущее, которые кто-то пытался отобрать.

Тем временем в штаб-квартире «Эдема». В просторном кабинете, где в воздухе пахло дорогим деревом и кожей, мужчина с идеально уложенной прической сжимал телефон так сильно, что костяшки его пальцев побелели.

— Наглый тип трубку бросил, — прорычал он, бросая телефон на массивный дубовый стол.

Напротив него стояла молодая девушка в строгом костюме, с планшетом в руках. У неё были холодные серые глаза и идеальная осанка.

— Не нервничайте, Степан Андреевич, — ровным голосом произнесла она.

— Как тут быть спокойным? Если мы не купим этот спорткомплекс, нам не зайти в старый район. А если не зайдём в старый район, начальство меня точно попрёт!

На столе перед ним был развёрнут детализированный план «Чести». Фото фасадов зданий, спутниковые снимки территории, чертежи коммуникаций. Он внимательно смотрел на всё это, словно пытаясь найти слабое место.

Перед главным входом в «Честь» раскинулась обширная площадь, вымощенная гладкими серыми камнями. Эта площадь служила границей между двумя мирами. С одной стороны — старый Рест, с его узкими улицами, облупившимися домами и патриархальной атмосферой, где ещё ценили труд и честность. С другой стороны — новый район, сияющий огнями казино и ночных клубов, где власть держали криминальные группировки и деньги решали всё.

Сам спорткомплекс был окружён высоким каменным забором, местами украшенным прозрачными вставками из прочного стекла. Они позволяли заглянуть внутрь, но не раскрывали всей сути — только ровные зелёные поля и силуэты тренировочных залов.

Внутри комплекса царил порядок и дисциплина. Он состоял из трёх корпусов:

— Корпус А — сердце комплекса, посвящённое командным видам спорта и лёгкой атлетике. Огромное здание с высокими потолками, оснащённое новейшими тренажёрами и просторными площадками. Здесь проводились соревнования, которые собирали людей со всего города, независимо от их происхождения.

— Корпус Б — территория боевых искусств. Он выглядел строго, почти аскетично. Стены украшали старинные оружия, а на деревянных полах шла бесконечная череда тренировок и поединков. Это место воспитывало силу духа и характер.

— Корпус В — бассейн. Полупрозрачные стены, из-за которых открывался вид на зелёный сад, делали его местом покоя и уединённости. Здесь даже шумный город казался далёким и незначительным.

Но главное, что объединяло эти корпуса, было название «Честь». Для жителей старого Реста этот комплекс был последним бастионом истинных ценностей. Здесь не существовало интриг и продажности, здесь царили дисциплина, уважение и борьба за лучшее будущее. Степан Андреевич откинулся в кресле, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику.

— Ладно… Возмущение среди местных жителей растёт, — пробормотал он.

— Да, из-за «особенных» желаний наших гостей, — подтвердила секретарь.

— Удивительно… У них есть всё, а им мало. Хотя… я и сам не праведник, чтобы их обвинять, — с этими словами он перевёл взгляд на девушку, скользнув по её фигуре оценивающим взглядом.

Она же, будто не замечая его внимания, невозмутимо добавила:

— Из-за этого полиция расширяет своё влияние.

Степан Андреевич лишь ухмыльнулся и, подойдя к большому панорамному окну, лениво пригубил виски из бокала. Внизу раскинулся новый район — мир неона, порока и власти, мир, который жаждал поглотить старый Рест.

— Это не проблема. Реши, как всегда, — сказал он, не оборачиваясь.

На следующий день Саша с отцом приехали к Спортивному комплексу. С утра здесь было многолюдно — люди шли группами, кто-то обсуждал последние новости, кто-то спорил. Местные жители стояли рядом с туристами и спортсменами, и казалось, что все они в чем-то недовольны. Некоторые говорили о том, как разрушился городской парк и как плохо сейчас с транспортом. Другие возмущались новыми районами, которые строят на окраинах, и жаловались, что туда не попасть, пока не станешь «своим». Пожилые люди утверждали, что раньше здесь был порядок, а сейчас все только хуже.

— Вот смотри, — сказал один из мужчин в толпе, протягивая телефон своему другу, — как тебе эта новость про новый район?

— Да, и это при том, что жилье теперь в два раза дороже! — возмущался другой человек. — Многие собираться пережать. Лишь бы город выживал!

Впрочем, среди всего этого недовольства, разговоры о соревнованиях постепенно завоевывали внимание.

— И как, тебе нравятся новые регламент? — спросил один парень своего друга, поправляя спортивный костюм. — Лично я ничего не понимаю.

— Неважно, — ответил друг, — я все равно на этих соревнованиях обязательно выиграю.

Тем временем, Саша и его отец пробирались через толпу в раздевалку. У входа они встретили несколько знакомых спортсменов, обменялись парой фраз, и Саша уже устремился в сторону своего места. Отец остался за дверью, занимаясь организационными вопросами, и сказал сыну:

— Помни, сынок, что главное — это не победа. Главное — показать, на что ты способен. Победа всегда придет к тем, кто не боится ошибаться.

Саша молча кивнул, решив, что он будет бороться до конца. Время наступило, и на ринге уже стояли два бойца, готовые доказать свою правоту. Евгений, победитель прошлого турнира, выглядел уверенно. Ему было 10 лет, и это был последний турнир для его возрастной категории. Он был старше соперника всего на год, но опыт был на его стороне. Он знал, что победа — это вопрос чести, и не собирался уходить без титула.

Его соперник, 9-летний новичок Саша, стоял напротив, сжимая кулаки. Для него это был не просто бой — это была первая возможность доказать, что он может быть лучшим, несмотря на свой возраст. Он не собирался сдавать ринг без борьбы.

— Ну что, готов? — спросил Евгений, кидая взгляд через плечо. — Давай покажи, на что ты способен.

Саша не ответил. В его глазах было только спокойствие и решимость. Он знал, что каждый шаг на ринге — это шанс. Шанс доказать себе и всем, что он достоин называться чемпионом.

Сначала все шло по плану для Евгения. Он контролировал бой, его удары попадали точно в цель, и кажется, что каждый его шаг был рассчитан заранее. Однако Саша, несмотря на свой меньший опыт, проявлял невероятную ловкость. Он уклонялся от ударов, за каждым движением соперника следил, словно это была его единственная цель в жизни — не дать противнику ни единого шанса.

С каждым следующим ударом Евгений начинал терять силы. Он сбивался, его удары становились не такими точными, как в начале, а его дыхание становилось тяжелым. Саша почувствовал это и, воспользовавшись моментом, снова вошел в бой с удвоенной энергией. В какой-то момент, казалось, что финальный удар уже не за горами. Евгений заметно дрожал, его дыхание стало тяжелым, и он едва держался на ногах.

В этот момент что-то изменилось в Саше. Он вдруг почувствовал сомнение, возможно, даже жалость. Он увидел, как Евгений, казалось, вот-вот потеряет сознание, и внезапно замешкался.

— Это неправильно, — промелькнула мысль у Саши. — Я не могу так жестоко закончить бой.

Он замедлил движение. Этот момент колебания стал роковым. Евгений, не замечая этого, начал собираться с силами, и когда звучал гонг, бой завершился. Судьи приняли решение, что победителем остается Евгений — старший и опытный боец.

Саша встает с ринга. Он опустил голову и пошел в раздевалку, чувствуя, как внутри что-то ломается. Он не мог оправиться от чувства разочарования.

— Ну как ты? — спросил отец, заходя в раздевалку и присаживаясь рядом с сыном.

Саша не мог ответить. Он продолжал молчать, его глаза были полны слез, которые он не хотел показывать. Ему было трудно принять, что шанс был так близко, и он его упустил.

— Ты все сделал правильно, — сказал Андрей Васильевич, смотря на сына. — Ты проявил мужество, когда остановился. И это говорит о многом.

— Но я мог выиграть, — прошептал Саша, наконец, заговорив. — Я был так близок, и я остановился…

— Сынок, иногда победа не в том, чтобы просто одержать верх, а в том, чтобы уметь сделать правильный выбор, даже если он непрост. Ты сильный, и все еще впереди.

Саша вытер глаза и кивнул, но внутри он все равно чувствовал пустоту.

— Саш, не бери в голову, — сказал он, слегка потрепав мальчика за волосы, — ты сделал всё, что мог. Кому переживать, так это судье. Он не проследил за ситуацией.

Саша вытер слёзы полотенцем, что висело у него на шее, и, всё ещё подавленный, взглянул на отца. Тот, как всегда, был спокоен и твёрд, несмотря на очевидные трудности, которые приходилось преодолевать. Он приподнял уголки губ в лёгкой улыбке, которая постепенно начала оказывать своё влияние и на сына.

— Хорошо, спасибо, пап, — сказал Саша, пытаясь сдержать остатки волнения. — Пошли домой?

— Пошли, — ответил отец и поднялся с места, протягивая руку.

Саша встал, ещё раз смахнув слёзы, и они пошли к выходу. На улице уже наступил вечер. Яркое красное солнце, уходящее за горизонт, не спеша освещало последние моменты дня. Вечерний воздух был холодным, но свежим, и Рест, казалось, начинал отступать от дня, подготовив город к ночной тишине. Спокойно шагавшие вдоль дороги люди, редкие машины и тень деревьев создавали особую атмосферу. На территории спортивного комплекса тоже было тихо, лишь один охранник, Василий Александрович, мерил шагами периметр.

— Василий Александрович, мы последние, можете закрывать, — сказал Андрей Васильевич с улыбкой.

— До свидания, Андрей Васильевич, — ответил охранник. — Саша, не расстраивайся, всё ещё впереди, у тебя много турниров.

Саша немного кивнул в ответ. Охранник закрыл ворота и отошёл. Он шёл за ними взглядом, пока они не скрылись в ночи.

— Ты ведь не переживаешь, правда? — спросил отец, когда они уже удалялись от комплекса.

— Нет, пап, я просто… жаль, что не смог выиграть. Мне кажется, я мог бы победить, если бы не ошибся в последний момент. — Саша был искренен. Он знал, что нужно быть сильным, но в этот момент боль в груди не уходила.

Андрей Васильевич, обернувшись к сыну, положил руку ему на плечо.

— Ты победил, Саш. Ты победил в другом. В том, что не сдался. Ты отстоял свою честь и проявил характер. И это гораздо важнее, чем медаль.

Саша почувствовал, как плечи немного расслабились. Отец всегда знал, что сказать в трудный момент, и хотя ему было непросто, он знал, что слова отца — это не просто поддержка, а настоящий урок жизни. Время шло, но Саша понимал, что если его с ним рядом — не так страшны любые неудачи.

Они подошли к магазину, и шумный интерьер, яркие огоньки, которые встречали их, сразу же вывели их из раздумий. Продавец сразу узнал их, улыбнулся, и оглядел их покупки.

— Ну что, Андрей, у вас сегодня праздник?

— Да, сын получил серебряную медаль. Решил его немного побаловать, — ответил Андрей Васильевич, заметно гордясь. Он обнял сына за плечи и слегка потрепал его по голове.

Продавец, кивнув, с интересом продолжил:

— Молодец, Саша. Так держать!

Но разговор не задержался, ведь у всех был свой ритм жизни. Внезапно их внимание привлек телевизор, который вещал новости.

— Сегодня в ходе ограбления было совершено непреднамеренное убийство. Подозреваемые арестованы и заключены под стражу. — Диктор сообщил о трагедии, но внезапно был прерван продавцом.

— Не в спокойное время мы живём, — произнёс он, выключая телевизор.

— К сожалению, да, — ответил Андрей Васильевич, его голос прозвучал немного тяжело, как бы осознавая, что мир за пределами их маленькой жизни в Ресте не всегда так спокоен.

Продавец улыбнулся и пожелал им счастливого пути.

— Счастливой дороги и заходите ещё! — крикнул он в след, как старый знакомый.

— Спасибо, Денис, — сказал Андрей, и они вышли на улицу, где вечер уже окончательно окутал город. Отец с сыном направились домой, и на этом пути уже не было места для разочарований. Ожидание нового дня, возможно, даже новых возможностей, было гораздо важнее.

От магазина до дома оставалось всего несколько шагов. Вечерний воздух был сырой и пронизывающий. Лёгкий туман стелился над асфальтом, а в свете тусклых фонарей кружили одинокие листья, подгоняемые ветром. Где-то вдалеке слышался лай собак и приглушённые голоса, но сам район казался пустым, словно вымершим.

Дверь квартиры тихо щёлкнула, пропуская их внутрь. Тёплый свет лампы мягко рассеял вечерний мрак, но в этом уюте чувствовалась невидимая пустота. На стене, в гостиной, висела фотография женщины с тёплой улыбкой, обрамлённая траурной лентой. Саша на мгновение замер, его взгляд задержался на этом снимке.

— Ну что, раздевайся, разложим продукты, — нарушил молчание отец.

Саша кивнул, но в душе всё ещё жил тот момент на ринге — это короткое мгновение, когда он мог победить, но не смог.

Они молча разложили покупки и начали готовить ужин. Привычные запахи — жареных овощей, свежего хлеба — наполняли кухню, создавая иллюзию спокойствия. Саша машинально резал помидоры, погружённый в свои мысли.

Неожиданно зазвонил телефон. Отец, глянув на экран, сразу включил громкую связь:

— Привет, ты на громкой, мы с Сашкой, говори!

Из динамика донёсся голос Игоря — младшего брата Андрея, который уже много лет путешествовал, изучая боевые искусства. Связь была плохая, голос слегка потрескивал, но в нём всё равно звучала привычная энергия.

— Привет, Санёк! Ну, как турнир? Какое место взял?

Саша замешкался, словно не хотел произносить эти слова вслух.

— Второе, — тихо сказал он.

На другом конце провода раздался смех — немного грубый, но тёплый.

— Второе? Да это отлично! В твоём возрасте я даже до финала не доходил!

— Да, но я мог выиграть, — пробормотал Саша, сжав кулаки.

— Вот и отлично, раз мог! Значит, следующий турнир — твой! — в голосе Игоря не было ни капли сомнения. — Ты же понимаешь, что самое главное — это опыт? Победа будет, если ты не остановишься.

Саша молчал. Он не был уверен, что сможет избавиться от этого чувства поражения.

— Эх, — продолжил Игорь. — Твоя мама гордилась бы тобой.

Саша снова взглянул на фотографию. Грудь сжалась, но он кивнул, хотя знал, что дядя его не видит.

— Спасибо, дядя Игорь, — тихо сказал он.

— Ну ладно, я в Таиланде сейчас, тут круто, но мне пора. Ещё поговорим!

Трубка щёлкнула.

Отец улыбнулся, глянув на время.

— Ладно, сын, пора спать. Завтра в школу.

— Как всегда… — пробормотал Саша, нехотя поднимаясь из-за стола. — Ладно. Спокойной ночи.

Через полчаса он уже спал, а отец остался на кухне, медленно убирая со стола. В полной тишине каждый звук был особенно отчётлив: журчание воды, мягкий стук тарелок. Казалось, будто Андрей Васильевич старался заглушить свою собственную боль. Когда кухня была прибрана, он подошёл к фотографии жены и провёл пальцем по стеклу.

— Сегодня тебя не хватало, — прошептал он, и в его голосе было всё: любовь, тоска, нежность.

Саша проснулся рано утром, когда первые лучи солнца пробились сквозь тонкие шторы, рисуя на потолке золотистые узоры. В комнате было тихо, только за окном слышались редкие звуки — воробьи спорили на ветках, а где-то вдали хлопнула дверца машины. Он потянулся, прогоняя остатки сна, но ощущение лёгкой тревоги не уходило.

На кухне уже хлопотал отец. Запах подрумянивающегося хлеба смешивался с ароматом горячего чая, создавая уютное, почти домашнее волшебство. Саша замер на пороге, наблюдая, как тот ловко переворачивал гренки на сковороде.

— О-о-о, с добрым утром, чемпион! Давай, умывайся и за стол, — сказал отец, улыбаясь и пододвигая к нему тарелку с золотистыми, ещё шипящими на масле гренками.

Саша кивнул и пошёл в ванную. Прохладная вода освежила лицо, но в отражении он увидел не только себя, но и что-то большее — черты отца, сильного и непоколебимого, но с глубиной в глазах, которую не каждый заметит. Того, кто всегда был рядом, но не всегда показывал, как ему самому тяжело.

За завтраком отец вдруг сказал:

— Саш, я сегодня заберу тебя из школы. Подожди меня, хорошо?

В его голосе звучала забота, тёплая и непререкаемая, как укрывающий от дождя зонт.

— Хорошо, — кивнул Саша, закинув рюкзак на плечо.

На улице ещё ощущалась прохлада, но город уже просыпался. На остановке стояли сонные люди — кто-то пил кофе из бумажного стаканчика, кто-то бездумно смотрел в телефон. Коты ловко перебегали дорогу, а прохожие шли быстрым шагом, каждый погружённый в свои мысли.

В автобусе Саша увидел привычные лица: дядя Боря, всегда спешащий на завод, бабушка Надя с авоськой, полной свежих булочек, и водитель Пётр, который десять лет возил людей по этому маршруту и знал всех в лицо.

У школы было шумно. Со всех сторон стекались дети — кто с рюкзаками на спине, кто с наушниками в ушах, а кто-то и вовсе бежал вприпрыжку, опаздывая на уроки.

Как только Саша переступил порог класса, раздалось радостное:

— Поздравляем!

Он опешил, смутился, а кто-то тут же поддел его:

— О-о-о, смотрите, он даже покраснел!

— Отстань от него, Коля! — раздалось в защиту.

Но Коля был не из тех, кто сдаётся.

— Да ладно вам! Ты дрался с парнем старше тебя и почти победил. Молодец! Ну, когда следующий турнир? Первое место уже точно твоё!

Саша потянулся, пытаясь скрыть улыбку.

— Не знаю когда… но я точно выиграю.

— Вот это настрой! — Коля хлопнул его по плечу.

— Что вы к нему пристали? — раздался недовольный голос с задней парты.

Саша только усмехнулся и прошёл сквозь толпу одноклассников. За окном сидела Лера — тонкая, будто созданная из линий набросков, с задумчивым взглядом, устремлённым куда-то вдаль.

— Лер, поздравляю с первым местом. Ты же в художественной гимнастике участвовала? — негромко сказал он, подходя ближе.

Она медленно перевела взгляд на него. В её глазах промелькнуло что-то — тёплое, но почти незаметное.

— Да, спасибо, — её голос был мягким, но сдержанным, словно она давно научилась не привязываться к поздравлениям.

— Ну у нас и класс, сплошные чемпионы! — снова выкрикнул Коля.

Но продолжить разговор не удалось — в класс вошёл учитель.

— Дети, тишина! По местам, начинаем урок.

Саша занял своё место, но мысли всё ещё кружились вихрем.

После уроков он вышел из школы. Солнце висело высоко, не давая осени окончательно взять город под своё крыло. Воздух был свежим, но ещё тёплым, как будто лето не хотело сдавать позиции. Он остановился у ворот, глядя, как разлетаются по домам одноклассники, и вдруг почувствовал, что вчерашний день всё-таки изменил его. Как будто всё вокруг стало немного другим. Немного ярче. Немного важнее.

Внезапно из школьных ворот вышла Лера. Она шла быстро, почти не касаясь земли, будто спешила убежать от чего-то невидимого. Ее взгляд был устремлен вперед, и она не замечала ни прохожих, ни шумного школьного двора.

— Лера, подожди, — Саша шагнул к ней, но замешкался. — Сейчас за мной приедет отец, мы тебя подвезем.

Девочка на секунду замерла, затем покачала головой, не удостоив его взглядом.

— Нет, спасибо.

Ее голос прозвучал так же отстраненно, как и она сама.

— Саш, ты отца ждешь? Вы меня подвезете? — Коля, громкий и бесцеремонный, сотряс воздух своей репликой.

— Хорошо, подвезем, только не кричи, — пробормотал Саша, внутренне надеясь, что тот хоть раз сможет вести себя тише.

Коля ухмыльнулся и небрежно сунул руки в карманы.

— Валерия, вы тоже поедете? — добавил он с усмешкой, бросая взгляд в сторону Леры.

Но она даже не повернулась, словно слова Коли не имели к ней никакого отношения.

Внезапно тишину прорезал чужой, дрожащий голос:

— Пожалуйста, дайте нам пройти!

Саша резко повернул голову. Голос доносился из переулка.

Что-то внутри него сжалось. Он метнулся вперед, но тут же ощутил чью-то руку на своем плече.

— Не ходи, — раздался сдавленный голос Леры. В ее глазах вспыхнул страх.

Но Саша уже не слышал ее. Он смахнул ее руку и бросился к переулку.

За углом стояли двое мужчин. Они нависали над двумя старшеклассницами, прижав их к стене.

— Ну что вы такие напряженные? Мы ж просто хотим повеселиться, — тянул один из них, скаля желтые зубы.

— Да, не бойтесь, у нас есть классные вещи, — вторил другой, делая шаг ближе.

В груди Саши вспыхнул гнев. Он не мог просто стоять.

— Эй! Отпустите их! — голос сорвался на крик.

Мужчины резко обернулись, но этого мгновения хватило — девушки сорвались с места и бросились прочь.

Один из нападавших, высокий и жилистый, шагнул к Саше, зло сверкая глазами.

— Смотри, что ты наделал, щенок, — прошипел он, сжимая кулаки.

Саша приготовился. Его тело напряглось, мышцы помнили каждую тренировку. Когда нападавший рванул вперед, Саша ушел в сторону и мощно ударил его ногой в бедро.

— Ах ты гаденыш! — рявкнул мужчина, потеряв равновесие.

Но Саша не заметил второго. Резкий удар сбоку — и мир поплыл перед глазами. Глухой звук удара, звон в ушах, темнеющее небо над головой.

— А ну, убрали от него руки!

Голос отца ворвался в сознание, как раскат грома.

Следующее, что Саша почувствовал — крепкие руки, поддерживающие его.

— Ты как, сынок? — голос дрожал от волнения.

Саша с трудом кивнул, переводя дыхание.

— Лера, Коля, в машину. Быстро.

Для Саши все было словно в тумане. Он даже не помнил, как оказался дома. Только когда мягкость дивана приняла его измотанное тело, а вокруг воцарилась тишина, он начал приходить в себя. Глаза резало от яркого света настольной лампы, комната казалась странно чужой, а в воздухе висело напряжение. Напротив, скрестив руки на груди, сидел отец.

— Пришел в себя? — голос Андрея звучал жестко, почти срывисто. — О чем ты думал?

Саша с трудом поднял голову, ощущая ноющую боль в висках.

— Пап, в чем дело? Я только хотел помочь… — пробормотал он.

Лицо отца на секунду смягчилось, но потом снова стало серьезным.

— Ты сделал правильно, — вздохнул он, — но я никогда не учил тебя бросаться в бой сломя голову. Ты вообще думал, что могло случиться? Ты маленький мальчик пошел один против двоих мужиков — это безрассудство. Голова тебе зачем? Никогда не принимай решений, не обдумав их. Запомни: сердце может пылать, но голова должна оставаться холодной.

Он помолчал, словно взвешивая что-то внутри себя, а потом его тон сменился на более теплый.

— Ладно, оставим это. Есть новости получше. Твоя секция отправляется в Москву на неделю — будете смотреть соревнования среди профессионалов.

Саша резко выпрямился, забыв про усталость.

— Правда?! — воскликнул он, в глазах вспыхнул восторг. — Пап, это же невероятно!

Отец улыбнулся и коротко кивнул.

— Да. Выезжаете завтра.

— А ты тоже едешь?

— Да, но мне нужно уехать уже сегодня, чтобы все подготовить. Так что ты остаешься один. Завтра в 9:00 автобус будет ждать вас у спорткомплекса, не проспи.

Саша хотел что-то сказать, но вместо слов просто подскочил с дивана и крепко обнял отца. Москва… Настоящие профессионалы… Он не мог поверить, что это происходит с ним.

Не спеша они собирали вещи, наполняя квартиру легким шумом, щелчков замков и шорохом ткани. Через пару часов Саша остался один. Тишина опустилась на дом, но в ней все еще витало ощущение недавнего разговора с отцом.

Ночь пролетела незаметно. Мысли, словно беспокойные тени, не давали уснуть — он прокручивал в голове поездку, соревнования, возможные встречи. В воздухе было что-то неуловимо тревожное, как перед грозой.

Утро выдалось серым. Небо затянуло плотными облаками, и мелкий дождик мерно стучал в стекла, создавая ощущение уюта и настороженности одновременно. Воздух был свежий, пропитанный влагой, и при каждом вдохе он бодрил, разгоняя остатки сна. Саша чувствовал, как сердце начинает биться быстрее. Впереди его ждало нечто важное, новое — и это вызывало странное смешение волнения и предвкушения. Когда он добрался до спортзала, автобус уже стоял у входа, массивный, темный, с поблескивающими от дождя боками. В сырой утренней тишине скрипели его задние колеса.

— Все только тебя ждем! — крикнул водитель, выглядывая из кабины.

— Извините, — буркнул Саша, запрыгивая внутрь и быстро окинув взглядом салон.

Автобус был полон. Ребята из команды оживленно переговаривались, кто-то строил наполеоновские планы, другие, наоборот, старались отвлечься, заглушая внутреннее напряжение. Здесь все были в одной лодке: ожидание соревнований висело в воздухе, будто электричество перед бурей. Саша плюхнулся на свободное место и выдохнул.

— На тебя это не похоже, — ехидно заметил его сосед, парень из команды, с которым он редко общался.

— Да так… Перенервничал вчера, поздно лег, — ответил Саша, пожав плечами.

Автобус тронулся. Шины с хлюпаньем проехались по мокрому асфальту, и шум дождя за окном стал громче, ритмично отбивая по крыше.

— Кто будет играть в карты? — раздался голос с передних рядов.

— Я! — тут же откликнулись несколько человек.

Саша, не реагируя, откинулся в сиденье и уставился в окно. Город постепенно остался позади, серые улицы сменились извилистой дорогой, уходящей вглубь леса. Высокие деревья стояли вдоль трассы, их мокрые кроны раскачивались от порывов ветра, а внизу, среди камней и корней, текли тонкие ручейки дождевой воды.

Он задумался. Было странное ощущение, будто природа здесь знала что-то, что скрыто от людей.

И вдруг его внимание привлекло нечто странное.

Сквозь стекло, вдалеке, среди плотного дождя и тумана, он заметил тени — неясные, темные фигуры, которые словно двигались между деревьями.

Саша нахмурился, протер ладонью запотевшее стекло, но в следующий момент автобус резко тряхнуло. Где-то впереди, с обочины, начали срываться камни, скатываясь вниз вместе с грязью.

— Осторожно! — вскрикнул он, но не успел договорить — автобус рванул в сторону, и их всех отбросило вбок.

Мгновение — и мир перевернулся. Автобус сорвался с дороги, словно игрушка, потерявшая опору, и полетел вниз. Визг металла, крики, удар — стекла разлетелись осколками, кресла с глухими ударами врезались в стены. Время словно замедлилось. Саша ощутил, как сила удара выбросила его наружу. Он полетел в темноту, вращаясь в воздухе, прежде чем рухнуть на скользкую от дождя землю. Его тело отскакивало от камней, грязь липла к одежде, дыхание сбилось. И вдруг — падение. Холодный поток подхватил его, как разъяренный зверь. Вода смыла его вниз, в ледяное чрево бурлящего потока. Саша пытался цепляться за что угодно, но вода крутила его, ударяя о невидимые преграды, втягивая все глубже. Мир стал неясным, размазанным. Воздуха не хватало, грудь сдавило отчаяние. А затем — тишина.

Он очнулся в глухом мраке. Вода уже не бушевала, а едва слышно капала где-то вдалеке. Его тело болело — каждое движение отзывалось тупой болью. Он попытался пошевелиться, и ноги дрожали от усталости.

— Эй! — его голос сорвался, отразившись гулким эхом.

Ответа не было. Только холод, пронзающий до костей, и липкая сырость камня под ладонями. Осторожно, нащупывая путь вперед, он сделал несколько шагов. Пол пещеры был скользким, неустойчивым, словно готовым исчезнуть в любую секунду. Стены по бокам дышали сыростью. Но где-то впереди… слабый, едва заметный свет. Он пошел быстрее, стараясь не думать о боли. И вдруг — замер. Что-то двигалось за ним.

Сначала — слабый скребущий звук. Затем — тяжелые, глухие шаги, нарушающие мертвую тишину. Они были далеки, но с каждым мгновением становились ближе. Саша замер, сердце колотилось о ребра. В темноте вспыхнули два мерцающих огонька. Они двигались. Медленно, размеренно. Шаг. Еще шаг. Земля будто откликалась, вибрируя под глухими ударами чего-то массивного. Воздух стал тяжелым, как перед бурей. А затем раздался вой. Он был нечеловеческий. Глубокий, пронзительный, пропитанный болью и гневом. Он взрезал воздух, заставив все нутро сжаться от первобытного страха. Саша не ждал. Его тело само рванулось вперед, ноги скользили, сердце бешено колотилось. Он не знал, что скрывал мрак за его спиной, но знал одно: если он замедлится — это что-то догонит его. И тогда… Он даже не хотел думать, что будет тогда. Он не знал, что было за ним, но каждый его инстинкт кричал убегай.

Саша даже не успел осознать, что впереди пробивается тусклый свет, как земля ушла из-под ног. Его сердце сжалось в ледяном ужасе, но крик так и не сорвался с губ — мрак мгновенно поглотил его. Падение было бесконечным. Ветер свистел в ушах, а грудь сдавило страхом, будто невидимые руки тянули его вниз, в самую глубину темноты. Потом — удар. Вода. Ледяная, обжигающая, она сомкнулась над ним, сбивая дыхание. Тело закрутило в бурлящем потоке, не давая ни вдохнуть, ни сориентироваться. В панике Саша рванулся вверх, но вместо воздуха глотнул воды. Легкие вспыхнули болью. Еще рывок — и его голова вырвалась из ледяного плена. Отчаянно гребя, он нащупал под ногами дно и, едва держась на дрожащих руках, выбрался на берег. Камни под пальцами были скользкими, липкими от влаги, но он не отпускал их, словно это была единственная связь с реальностью. Он отполз в сторону, вжался в угол между каменными стенами и, дрожа от холода, обхватил колени. Вода стекала с одежды, врезаясь в кожу ледяными иглами. Дыхание сбивалось, грудь судорожно поднималась и опускалась. Тишина. Но не та, спокойная и убаюкивающая. Это была плотная, гнетущая тишина, будто сама темнота здесь была живой и ждала его следующего движения.

Саша медленно поднял голову. Несмотря на мрак, пещера была не совсем черной. Из расщелин в потолке пробивался слабый, бледный свет, освещая кристально чистый пруд, в который он упал. Вода была почти неподвижна, но ее безмятежность казалась пугающей. В ее глубине таилось что-то… нехорошее. Пытаясь отвлечься от этой тревожной мысли, он перевел взгляд на стены. Камень был старым, испещренным узкими тоннелями, уходящими во мрак. Они выглядели словно раны, разорванные в теле пещеры. Куда они вели? И что скрывали? Саша сглотнул. Он не мог остаться здесь. Сжав кулаки, он закрыл глаза и тихо прошептал:

— Пап… мое сердце будет пылать, а голова останется холодной… и я обязательно выберусь, — его голос прозвучал хрипло, срываясь от усталости.

Глава 2 Семь лет темноты

Осень в заповеднике раскатывалась золотыми волнами по склонам гор. Леса, некогда утопавшие в сочной зелени, теперь одевались в багряные и янтарные тона, словно пламя пробежалось по кронам деревьев, оставляя после себя лишь мягкое, светящееся золото. Листья, уставшие от летнего солнца, падали на землю и покрывали тропы пушистым ковром, шуршащим под лёгким ветром. Где-то в глубине леса текла горная речка, её вода звенела на камнях, неся в себе прохладу горных источников. Воздух был пропитан запахом увядающей листвы, свежей влаги и едва уловимой терпкостью хвои.

Но эта осенняя идиллия скрывала в себе мрачные тайны. Там, где солнечные лучи касались земли сквозь рваную паутину ветвей, почти на границе света и тьмы, зиял разлом между валунами — вход в пещеру. Из её влажных, пахнущих гнилью и каменной пылью глубин выбрался человек.

Он шагнул в мир, который столько лет был ему недоступен. Высокий, худой, с обтянутыми кожей костями, он выглядел словно оживший призрак. Густые седые волосы спутались, падая на впалые щеки. Всё его тело было изрезано старыми и свежими ранами, шрамы покрывали его, как следы от когтей зверя. Он не просто выжил — он вырвался, выдрал себя из мрака, из когтей времени, которое безжалостно точило его, но так и не сломало.

Свет бил в глаза, вызывая резь, но он не опустил взгляда. Эти глаза, алые, воспалённые, привыкшие к вечному сумраку, теперь смотрели прямо в осенний день. Ветер тронул его кожу, прохладой пробираясь в разорванную одежду, и он вздрогнул, как человек, впервые в жизни ощутивший дыхание свободы.

Лес был словно живой. Над головой вспархивали птицы — всполошенные, непривычные к появлению чужака. Где-то в зарослях мелькнул рыжий хвост лисицы, её любопытные глаза скользнули по нему, прежде чем она исчезла в подлеске. Издалека донеслось далёкое эхо моря, напоминая, что где-то там, за горами, синеют бескрайние воды, что тёплые волны по-прежнему ласкают гальку побережья.

Он сделал шаг вперёд, чувствуя под ногами мягкую, влажную землю. Тело протестовало, ослабленное годами заключения, но он не мог остановиться. Он не знал, куда идти, но знал, что назад пути нет. Под сенью векового платана он прищурился, заслоняя глаза рукой. Свет был неумолим. Он будто обвинял его, требовал доказать, что тот достоин снова быть частью этого мира.

— Наконец-то… Я выбрался, — хрипло выдохнул он.

Но облегчения не было. Только горечь. Столько лет боли. Столько ночей в кромешной темноте. Столько раз он сомневался, что доживёт до этого дня. И теперь, когда этот день настал, ему предстояло ответить на один вопрос: что дальше? Он медленно двинулся в глубину осеннего леса, туда, где ветер приносил запахи мха и кары.

Саша брёл через лес, чувствуя, как осенний ветер пробирал до самых костей. Холод сковывал мышцы, но настоящий огонь пылал внутри — это был голод. Он не ел уже несколько дней, и тело начало подводить его. Ноги становились ватными, движения — заторможенными. Он остановился, опираясь ладонью о ствол дерева. Сердце билось глухо, будто где-то далеко. Лесные запахи наполняли воздух — сырая земля, опавшие листья, древесная кара. И ещё… что-то ещё. Тёплый, почти неуловимый аромат шерсти и крови. Саша замер. Ветер донёс слабый шорох. Он медленно обернулся, прислушиваясь. Где-то впереди, среди коряг и сухих веток, что-то двигалось. Мелко, осторожно, прерывисто. Заяц. Мир вокруг словно сузился, исчезли лишние мысли, сомнения, страх. Остался только инстинкт. Саша сделал шаг, стараясь двигаться бесшумно. Земля была мягкой после недавнего дождя, листья глушили звук. Ещё шаг. И ещё. Тёмный силуэт зверька мелькнул среди корней поваленного дерева. Он остановился, вытянув уши, будто чуя угрозу. Но Саша уже знал, что делать. Он замер, сделавшись частью леса, замедлив дыхание, сжав пальцы, готовясь к броску. Он знал, что нельзя спешить. Достаточно одного неверного движения — и добыча сорвётся. Он почувствовал, как мышцы натягиваются, как напряжение пронизывает каждую клетку тела. А затем — рывок. Его пальцы сжались на мягком мехе, а сердце зверька забилось с бешеной силой, затрепетав в последней попытке спастись. Но было поздно. Одно резкое движение — и жизнь угасла. Саша тяжело дышал, сжимая добычу в руках. Он не чувствовал радости, не чувствовал удовлетворения. Только необходимость. Тёплая кровь стекала по его пальцам. Он разорвал брюхо, кусая сырое мясо, несмотря на боль, голод и запах. Саша не чувствовал ни стыда, ни сожаления — только острое чувство выживания. И даже в этих простых действиях было что-то новое для него. Возможно, его потерянная человечность начинала возвращаться, как первые лучи света после долгой ночи.

Но вдруг что-то привлекло его внимание. Где-то впереди, за стеной деревьев, донёсся странный звук. Едва уловимый, но отчётливый. Хруст ветки под чьей-то ногой. Он застыл, приподняв голову, словно хищник, учуявший опасность. Он отбросил остатки зайца и, почти не задумываясь, рванул в лес. Его движения стали быстрыми, точными, почти звериными. Лес про мелькал перед глазами размытыми силуэтами багряных деревьев. Он нёсся, уклоняясь от веток, не чувствуя усталости. Сердце билось в бешеном ритме, адреналин загонял кровь в мышцы.

Позади, на том месте, где он только что сидел, появился человек. Лесничий. Высокий, крепкий мужчина в тёплой куртке, с ружьём на плече. Он остановился, заметив разделанную тушку зайца, и его лицо исказилось гневом.

— Чёртовы браконьеры… — процедил он сквозь зубы, резко взводя курок. — Убирайтесь, пока я не…

Фраза оборвалась. Лес вдруг стал слишком тихим. Лесничий ощутил странную дрожь, пробежавшую по спине. Казалось, сама природа затаила дыхание. Птицы умолкли. Ветер замер. А затем, как молния, из кустов вылетела тень. Саша двигался слишком быстро. Он выскочил из зарослей, молниеносным движением ударил по стволу ружья, сбивая прицел, а затем одной рукой стиснул мужчину за горло и рывком поднял над землёй. Лесничий захрипел. Воздух со свистом вышел из его лёгких. Он дёргался, пытаясь освободиться, но Саша держал его так, будто тот ничего не весил.

— Что… как… — захрипел он, изумлённый тем, что этот исхудавший парень, казавшийся измученным и ослабленным, обладал такой нечеловеческой силой.

В глазах Саши отражался лесной полумрак. Его зрачки сузились, лицо было испачкано кровью, а губы сжаты в тонкую линию. В этот миг он походил на дикого зверя, только что насытившегося, но всё ещё готового убивать. Мужчина захрипел, его пальцы судорожно вцепились в запястье Саши, но без толку. Воздуха не хватало. Сознание мутнело. А потом… всё изменилось. Взгляд Саши дрогнул. Что-то в нём проснулось — что-то человеческое. Его пальцы разжались, и лесничий рухнул на землю, хватая ртом воздух, задыхаясь, кашляя так, будто только что вырвался из ледяной воды. Саша стоял над ним, тяжело дыша. В его глазах больше не было безумия, только осознание. Осознание того, что он только что мог сделать. Он медленно наклонился, посмотрел на человека, и тихо, хрипло произнёс:

— Извините… Я не хотел, — Саша шагнул назад, отпустив лесничего, будто сам испугался того, что только что сделал. — Я просто… давно не видел людей.

Мужчина с трудом переводил дыхание, держась за горло. В глазах его еще был страх, но теперь к нему примешивалась злость. Он вытер ладонью рот и поднял взгляд на парня.

— Да кто ты, черт возьми?!

Саша молча смотрел на него. Он и сам не знал, кто он теперь.

— Меня зовут Саша, — наконец ответил он. Его голос звучал глухо, будто не принадлежал ему самому.

Лесничий хрипло усмехнулся, покачав головой.

— Да не имя твоё спрашиваю! Ты как Маугли… Откуда ты такой взялся?

Саша на мгновение задумался, потом медленно провел языком по пересохшим губам и сказал:

— Я попал в аварию… Меня выбросило в ущелье, и я оказался в пещерах. Только сегодня выбрался.

Мужчина нахмурился, теперь в его взгляде читалось нечто большее, чем раздражение — интерес, возможно, даже сочувствие.

— В пещерах? Под горами? Да там же… — Он вдруг замолчал, осознав что-то, и посмотрел на парня более внимательно. — Когда это было?

Саша глубоко вдохнул, как перед прыжком в холодную воду.

— Смотря какой сейчас год.

Лесничий резко выдохнул, будто получил удар в живот.

— Две… Ты издеваешься? 2020-й.

Саша закрыл глаза рукой, будто пытаясь заглушить шум в голове. Сердце глухо стучало в груди.

— Семь лет, — медленно произнес он. Слова прозвучали глухо, как будто они не имели к нему никакого отношения. — Семь лет…

Мужчина молчал, только смотрел на него, явно пытаясь переварить услышанное. Потом тяжело вздохнул, стянул с себя куртку и накинул её на плечи парня.

— Ладно… Чёрт с тобой. Пойдём.

Он подобрал ружьё, повесил его на плечо и первым зашагал в сторону лесной тропы. Саша, застегнув куртку, молча двинулся следом.

Некоторое время они шли в тишине, прерываемой лишь звуками ночного леса. Лесничий, мужчина лет сорока с пышной бородой и сединой на висках, был одет в потрёпанный камуфляж и видавшую виды шапку с дырками.

Наконец, он заговорил, чтобы разрядить неловкость:

— Слышал, что под горами есть старые катакомбы… Лет десять назад геологи их исследовали. Но там тогда что-то случилось… Несчастный случай, и экспедицию свернули. Я думал, они не такие уж и огромные, а ты, выходит, там семь лет жил?

Саша молчал. Сам он не был уверен, что «жил».

— Ты из Реста? — спросил лесничий.

— Да, — коротко ответил Саша.

— Рест отсюда в сорока пяти километрах. Сегодня я тебя не отвезу. Переночуешь у меня, а утром поедем.

— Спасибо, — тихо сказал Саша.

В гостиной царил творческий беспорядок: на массивном деревянном столе валялись стопки бумаги, старый ноутбук с потёртой клавиатурой, недопитая чашка кофе и какие-то инструменты. На полу лежал протёртый ковёр, а у печи стояли диван и небольшой комод. Стены украшали фотографии, грамоты и карты местности.

На кухне было скромно: газовая плита, холодильник, два стола и гора упаковок от лапши быстрого приготовления. В углу тихо урчал дизельный генератор, давая понять, что электричество тут не из сети.

Лесничий подошёл к комоду, порылся в нём и достал несколько вещей.

— Вот, держи, — он протянул Саше старую, но тёплую кофту и спортивные штаны. — Это моего сына, должно подойти.

Саша взял одежду и с благодарностью посмотрел на мужчину.

— Спасибо. Простите, я даже не спросил, как вас зовут…

Лесничий усмехнулся, присаживаясь на диван.

— Виталий Алексеевич, — представился он. — Ладно, можешь пока в интернете посидеть, если хочешь. А я гляну, что у нас есть на ужин. Только не обещаю, что быстро.

Саша замер с кофтой в руках.

— У вас… есть интернет?

Виталий Алексеевич вздохнул, словно вспомнил что-то неприятное.

— Да. За последние пять лет многое изменилось.

Саша переоделся и сел за ноутбук. Его пальцы дрожали, когда он печатал запросы. Он читал жадно, почти глотая строки. Новости, статьи, форумы… Его выражение лица менялось с каждой секундой — сначала растерянность, потом тревога, потом… Глаза его замерли на одном заголовке: «Директор спортивного комплекса „Честь“ не выдержал…» Мир будто сжался до этих слов. Горло пересохло, пальцы сжались в кулаки.

— Нет… — прошептал он.

Следующее, что увидел Виталий Алексеевич — это как Саша резко вскочил, перевернул стул и, не разбирая дороги, выскочил из хижины.

— Эй! Куда?! — лесничий подскочил, схватил ружьё и рванул за ним.

Саша несся сквозь лес, не замечая ни темноты, ни веток, хлещущих по лицу. Он не чувствовал холода, не ощущал усталости. В голове гудело одно — он должен узнать, правда ли это. Но чем дальше он уходил в лес, тем сильнее накатывало странное чувство. Чувство, что за ним наблюдают. И тут из кустов на него что-то прыгнуло. Саша среагировал мгновенно — рефлексы, обострившиеся за годы выживания, сработали сами. Резкий удар — и существо, рычащее и царапающееся, отлетело в сторону.

Саша застыл. В темноте леса, словно горящие угли, засветились десятки глаз. Глухой утробный рык пронёсся по поляне, пробирая до костей. Из теней выступил огромный волк — его морда была изуродована шрамом, на месте левого глаза зияла пустота. Вожак стоял неподвижно, будто изучая свою добычу, а позади него волки образовали полукруг, загоняя Сашу в ловушку.

Парень сжал кулаки, напряжение сковало мышцы, но страх уступил место инстинкту. Он не дрогнул, не сделал ни шага назад, всем своим видом показывая, что не собирается быть жертвой.

Первый бросился молодой волк — молниеносный прыжок, пасть широко раскрыта, клыки сверкнули в отблесках луны. Саша резко вскинул ногу и ударил его в прыжке — зверь с визгом отлетел в сторону. Но второго он не успел заметить. Острая боль вспыхнула в плече — челюсти сжались, раздирая ткань и кожу. Саша зарычал от боли, схватил зверя за загривок и, напрягая все мышцы, швырнул в ближайшее дерево. Раздался треск — волк ударился о ствол, жалобно взвизгнул и затих.

Кровь капала с плеча, горячая, липкая. Вожак всё так же стоял неподвижно, наблюдая за схваткой, но теперь его пасть приоткрылась, обнажив огромные жёлтые клыки. В следующее мгновение вся стая рванула вперёд.

Бой превратился в хаос. Волки прыгали на него с разных сторон — одних он отбивал ударами, других уворачивался, но когти и клыки всё же оставляли рваные следы на одежде и коже. Один ухватился за его ногу, потянул вниз. Саша рухнул на одно колено, но тут же вскочил, схватил волка за шкирку и с размаху впечатал в землю.

Горло горело от тяжёлого дыхания. Руки дрожали, мышцы ныли. Одежда превратилась в лохмотья, насквозь пропитанные кровью. Он слышал своё сердце — оно гремело в ушах, словно боевой барабан. И тогда он сделал единственное, что пришло в голову.

Раздув грудь, он издал яростный крик, полный боли, злости и отчаяния. Звук резанул ночной воздух, эхом прокатившись по лесу. Часть стаи испуганно шарахнулась назад, но самые смелые остались. Их атаки стали слаженнее. Один прыгнул ему на спину, второй вцепился в бедро, третий метил в горло. Саша отбивался, но силы оставляли его. Ноги подкашивались, дыхание сбилось. В этот момент вожак двинулся вперёд.

Огромный зверь прыгнул на него, сбил с ног. Саша рухнул спиной в снег, а тяжёлая туша придавила его. Глаза волка были так близко, что он мог различить в них тонкие жилки. Тёплое дыхание с запахом крови обдало лицо, слюна капала ему на щёку. Вожак оскалился, приближая зубы к горлу парня. Саша собрал последние силы, вцепился в шею зверя, пытаясь удержать его. Два других волка рвали его руки, пытаясь ослабить хватку. Лёд сковывал тело, руки немели. Грохнул выстрел. Тело вожака дёрнулось, а затем обмякло. Кровь залила лицо Саши. Волки в панике кинулись врассыпную, исчезая в темноте. Над ним застыл лесничий, держа ружьё наперевес. Лунный свет выхватывал его напряжённое лицо, а из ствола ружья поднималась тонкая струйка дыма.

— О чем ты только думал?! — голос лесника разорвал тишину ночи, эхом прокатившись по заснеженному лесу. Он стоял над парнем, тяжело дыша, пальцы мёртвой хваткой сжимали ружьё. В глазах его плясал гнев, смешанный с тревогой.

Саша, лежавший на холодной земле, дрожащими руками опёрся о корягу и медленно поднялся. Его лицо было исцарапано, на виске сочилась кровь, а пальто порвалось на левом плече. Он с трудом перевёл дыхание и сквозь сжатые зубы выдавил:

— Я бы и сам справился.

Старик вскинул ружьё, будто собирался ударить прикладом, но в последний момент, зарычав, бросил его на снег.

— Ты совсем спятил?! — взревел он. — Это не городские подворотни, а дикий лес! Здесь любая ошибка — смерть!

— Ошибка? — Саша выпрямился, его взгляд налился тяжестью. — Семь лет…

Лесник замер.

— Семь лет я провёл в темном, каменном плену. Семь лет питался гнилыми корнями и дождевой водой, семь лет умирал каждую ночь, надеясь, что следующая будет последней.

Он сделал шаг вперёд, а снег под его ногами жалобно скрипнул.

— И ты теперь хочешь меня учить?!

Старик не успел среагировать, как Саша с силой толкнул его к ближайшему дереву. Глухой удар, треск коры — и лесник захрипел, задыхаясь от удара.

— Эти волки — ничто, по сравнению с тем, что прячется внизу. Помнишь, ты рассказывал про геологов, что пропали возле пещер? Так вот… это был не несчастный случай.

— Отпусти меня… — прохрипел лесник, но руки Саши только крепче вжали его в корявый ствол.

— Нет. Ты должен дослушать.

Парень наклонился ближе, его глаза сверкали в полумраке.

— В тех пещерах обитают создания, о которых никто не знает. Они слепы, как кроты, но чуют страх. Они быстрее любых зверей, сильнее любого человека. Их когти — как лезвия, а тела… они будто сотканы из самой тьмы. Ты не сможешь их убить, не сможешь от них спрятаться. Единственный выбор — бежать. И если ты остановишься хоть на мгновение…

Он замолчал.

— Что… что ты пытаешься сказать? — пробормотал лесник, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Я выбрал бороться. Семь лет я бежал. Семь лет держался за одну мысль — найти отца. А теперь мне говорят, что он в психушке?!

Саша резко отпрянул, оставляя старика хвататься за грудь.

— Мне нельзя медлить. Я должен идти!

— Нет.

Лесник выпрямился, в глазах не осталось страха, только твёрдость.

— Ты сломан, парень. Ты говоришь о тьме, но сам стал её частью. Ты не понимаешь, что ты всё ещё жив.

— Ты понятия не имеешь, что я пережил…

— И не узнаю. — Лесник покачал головой. — Но ты всё ещё ребёнок, каким бы сильным ни стал. А я старик, который потерял семью. Мы оба заложники прошлого. Этот заповедник был красивым и радостным местом. Я любил по нему ходить со своим сыном. Но после перестройки работы не стало, пошли браконьеры, и все забросили этот лес. Мне начали платить копейки, из-за сложившейся ситуации я каждый день оставался на работе. Жена не выдержала, мы развелись, она увезла сына, и я его не видел уже больше четырех лет. Знаешь, сколько раз я хотел бросить всё! Не могу точно сказать, почему я все еще здесь, но если я уйду, больше никто не сможет защитить это клочок леса.

Эти слова отрезвили Сашу. Он медленно разжал пальцы, отпуская мужчину. Его дыхание было тяжелым, плечи вздымались. Он посмотрел в глаза лесничему, полные усталости, но без страха.

— Я пошел за тобой не потому, что хочу тебе помешать, — продолжил Виталий Алексеевич, потирая горло. — А потому, что ты, как дурак, бросился сломя голову, даже не подумав, куда бежишь. Ты хоть знаешь, где город?

Саша молчал.

— А он, между прочим, в противоположной стороне от того, куда ты мчался. Какой бы ты ни был сильный и выносливый, этот лес тебя все равно сожрет. В таком состоянии — точно.

Саша, опираясь на дерево, кивнул, переводя дыхание.

— Я все понял.

Лесничий кивнул в ответ.

— Ну и отлично. Пойдем домой. Надо тебя подлатать, а утром поедем.

Дом лесничего был старым, но крепким, с толстыми стенами и запахом хвои внутри. В камине потрескивали дрова, отбрасывая теплые блики на пол. Виталий Алексеевич поставил на стол жестяную аптечку, вытащил бинты и спирт.

— Садись на диван. Снимай рубаху.

Когда парень стянул с себя одежду, мужчина невольно нахмурился. Ожидая увидеть изможденное тело, покрытое ранами, он наткнулся на нечто другое. Сашино тело, хоть и исхудавшее, было жилистым, кожа натянулась на мышцах, словно вылепленных временем. Ран было не так уж и много — глубокие порезы на боку, ссадины на руках, несколько следов от когтей или зубов.

— Вот это да… — пробормотал лесничий, обрабатывая раны.

— Я крепче, чем кажусь, — спокойно ответил Саша.

— Сила, ловкость, выносливость… Это все тебе дали те семь лет?

— Да. — Парень прикрыл глаза. — Я много бегал и дрался. Мое тело ломалось и собиралось заново. Боль была моим спутником. Но теперь… я уже другой.

Лесничий молча закончил перевязку и вздохнул.

— Знаешь, я никогда не видел ничего подобного. До сих пор загадка, как ты выжил.

Он хлопнул парня по плечу.

— Ложись спать. Утром тронемся.

Саша лежал на диване, глядя в потолок. Веки тяжелели, но сна не было. Перед глазами вставали темные тоннели, бесшумные силуэты в темноте, холод, пропитывающий кости. Лесничий спал в соседней комнате, а Саша просто лежал. Так и встретил рассвет с открытыми глазами.

Рано утром они собрали вещи. Воздух был влажным, утренний туман плыл между деревьями, оставляя капли росы на траве. За домом стоял старый, но надежный внедорожник, облепленный грязью и листьями. Лесничий сел за руль.

— Держись, дорога тут не сахар.

Машина завелась с первого раза. Они не спеша поехали по проселочной дороге — ухабистой, извилистой, среди вековых деревьев. По пути встречались олени, лисы, даже пара волков мелькнула между стволами, но животные не убегали в панике. Они смотрели, словно прощаясь.

— Они будто провожают меня, — тихо сказал Саша, глядя в окно.

Лесничий ничего не ответил, только крепче сжал руль. Дорога долго оставалась дикой, но вскоре под колесами зашуршал первый асфальт. Потом показалась трасса. А дальше, заправка возле города, и, наконец, знакомая стела: «Добро пожаловать в Рест». Когда-то она была яркой, ухоженной. Саша помнил, как бегал вокруг нее в детстве, играя с друзьями. Но теперь она выглядела заброшенной, облупленной, местами заросшей травой. За стелой показались крыши домов. Узкие улицы, серые многоэтажки, магазинчики, вывески, висящие под наклоном. Семь лет. Саша сжал кулаки.

— Готов? — спросил Виталий Алексеевич.

Парень молча кивнул, и внедорожник въехал в город, который за эти годы стал чужим.

Глава 3 Рест сейчас

Перед Сашей открылась картина, от которой внутри все сжалось. Город, который он помнил, превратился в руины. Дорога, по которой они ехали, была испещрена глубокими ямами и трещинами. Обочины были завалены проржавевшими дорожными знаками, некоторые валялись в канавах, а часть просто исчезла, оставив за собой лишь покосившиеся столбы. Светофоры мигали тускло и неохотно, словно сами не верили, что еще кому-то нужны.

На остановке, где раньше толпились люди, теперь ржавели опустошенные лавочки. Ветер гнал по дороге обрывки старых газет, шуршащих в тишине. Вдалеке, у перекрестка, Саша заметил обломки памятника. Когда-то там стояла бронзовая статуя, но теперь от нее осталась лишь пара расколотых плит, на которых едва угадывались выбитые буквы.

Но хуже всего было состояние жилых домов. Половина из них выглядела так, будто вот-вот рухнет, а другая половина тщетно пыталась сохранить видимость нормальной жизни. В подъездах сияли пустые глазницы выбитых окон, местами висели обгоревшие занавески. Лифты не работали — вместо дверей чернели пустые шахты. Стены были сплошь покрыты граффити, одно наслаивалось на другое, превращая здания в хаотичные, кричащие холсты.

Саша приоткрыл окно, но тут же пожалел об этом — воздух был тяжелым, зловонным. Сырая затхлость, запах гнили и мусора, который давно никто не убирал, сливались в удушающую смесь. На каждом шагу валялись битые бутылки, разорванные пакеты, раздавленные картонные коробки. Но самое странное было впереди.

На горизонте, за всей этой разрухой, поднималась другая часть города — высокая, чистая, сияющая в утреннем солнце. Небоскребы из стекла и стали пронзали облака, а широкие мостовые, казалось, сияли даже на расстоянии. Казалось, невидимая стена делила город на два мира: один — заброшенный, разрушающийся, наполненный отчаянием, и другой — полный жизни, роскоши и порядка. Саша смотрел из окна машины и видел, как местные жители провожали этот блестящий мир взглядом — завистливым, пустым, наполненным тоской.

— Они смотрят, как на несбыточную мечту, — пробормотал он.

Лесничий кивнул, не отрывая глаз от дороги.

— Потому что это и есть мечта. Но не для них.

Саша перевел взгляд на детскую площадку. Качели скрипели под порывами ветра, облезлый карусельный круг стоял на месте, а в песочнице валялись разбитые бутылки и окурки. Ни одного играющего ребенка. Лишь подростки, угрюмо сидящие на бордюрах, передавая друг другу сигарету. Дальше — еще хуже.

В узких переулках кучковались бездомные, закутанные в грязные, порванные тряпки. Кто-то укрывался газетами, кто-то жался к стене, обхватив себя руками. У одного мужчины тряслись пальцы, когда он подносил к губам ржавую фляжку.

— Что с этим местом случилось? — наконец спросил Саша.

Лесничий покачал головой.

— Оно сгнило. Медленно, незаметно. А потом… всех просто оставили здесь, будто сломанный хлам.

Внедорожник проехал дальше. Они уже почти добрались до центра, но ощущение, что Саша вернулся в родной город, так и не появилось. Лица прохожих были похожи на бездушные маски. Они шагали, не поднимая глаз, не глядя по сторонам, словно двигались по заранее заданной траектории. Их взгляды были пустыми, движения — механическими, а редкие улыбки выглядели фальшиво, словно тщательно отрепетированная часть спектакля. Саша заметил, что даже разговоры между людьми были какими-то выхолощенными, без искренних эмоций, будто все давно привыкли играть чужие роли в чужом городе.

Рест изменился до неузнаваемости. Город, который он помнил, умер, а на его месте вырос нечто чуждое, тревожное. Здесь больше не было места таким понятиям, как честь и справедливость. Каждый жил по принципу «лишь бы выжить» и не задумывался о том, какую цену придется заплатить за это выживание.

Но среди этого серого потока безликих людей еще оставались те, кто помнил прежний Рест. Старики, коренные жители, не хотели покидать свои дома, в которых прошла их жизнь. Однако они исчезали один за другим — трагические пожары, несчастные случаи, внезапные болезни.

Те, кто не хотел становиться частью этого нового порядка, просто уходили. Покидали свои дома, оставляя стены, пропитанные воспоминаниями, чужим людям, которым не было дела до их прошлого.

— Как же так?.. — тихо пробормотал Саша, наблюдая за этим застывшим кошмаром.

Виталий Алексеевич, сидящий за рулем, заметил его состояние и тяжело вздохнул.

— Да, город сильно изменился, — произнес он, чуть сбавляя скорость. — Теперь Рест разделен на две половины: старая часть, где мы сейчас, и новая — там курорты, гостиницы, клубы, казино и прочая чепуха.

Саша покачал головой, пытаясь осмыслить услышанное.

— Но как?.. Как это вообще могли допустить? Почему весь город так не процветает, а только часть?

Лесник усмехнулся, но в его голосе не было веселья.

— Большие деньги, сынок. И большие люди. Им старый город не нужен. Им нужна земля. Земля, которую они скупают за копейки, чтобы потом построить на ней что-то блестящее и дорогое. Те, кто не может позволить себе переехать, остаются здесь… пока могут. А те, кто не хочет продавать свое место, в один момент исчезают. Кто-то сгорает в пожаре, кто-то просто… пропадает.

Саша сжал кулаки.

— И никто ничего не делает?

— А кому нужно? Законы тут давно пишут не для простых людей. Рест превращается в город развлечений. И скоро от старого города не останется ничего, кроме руин.

Саша молча смотрел в окно, где мимо проносились темные переулки, облезлые фасады и пустые глаза жителей.

— Ну ладно, тебе куда? — спросил Виталий Алексеевич, переводя разговор в практическое русло.

Саша колебался, но затем решился.

— Мне неловко это говорить, но… не могли бы вы занять мне немного денег? Я обязательно верну…

Лесник рассмеялся, глухо, с легким сарказмом.

— А-ха-ха-ха! Вот так прямо и проси! Много не дам, но чем смогу — помогу.

— Спасибо, тогда остановите у ближайшего магазина одежды.

Они свернули на небольшую улицу, и Саша вышел у старого универмага. Когда он вернулся, на нем уже была простая темная куртка, тканевая шапка, скрывающая волосы, и солнцезащитные очки. Теперь он выглядел иначе, почти незаметным.

Сев в машину, он сказал последнее:

— Мне нужно в психиатрическую больницу.

Лесник ничего не спросил. Только кивнул.

Дорога уходила за город, сквозь темные леса. Чем дальше они ехали, тем больше вокруг становилось тумана. Саша чувствовал, как сжимается что-то в груди.

Проехав холм, они увидели впереди высокие массивные железные ворота и облупленный белый забор. Больница выглядела заброшенной, Машина остановилась. Саша открыл дверь, но перед тем, как выйти, наклонился к водителю.

— Спасибо вам за все. В ближайшее время я все верну.

Виталий Алексеевич усмехнулся.

— Сочтемся. Береги себя, парень. И удачи тебе.

С этими словами он включил заднюю передачу и развернулся. Саша остался один. Ветер прошелестел по деревьям. Где-то хлопнула створка окна.

Саша провел взглядом отъезжающий внедорожник, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Машина скрылась за поворотом, оставив после себя только облако пыли и тихий рёв двигателя. Он глубоко вдохнул, выпрямился и шагнул за ворота.

Территория учреждения казалась на удивление ухоженной. Узкая дорожка из серой брусчатки вела к массивному зданию из красного кирпича. По бокам раскинулись газоны, идеально подстриженные, как по линеечке. Кое-где росли небольшие деревья, их тонкие ветви едва покачивались на ветру. Вдоль дорожки тянулись клумбы, но цветы выглядели странно — слишком яркие, неестественные, будто пластиковые.

Саша замедлил шаг, глядя на здание. Трёхэтажный корпус возвышался над ним, окна были закованы в решётки, а массивная двустворчатая железная дверь казалась не входом, а преградой. Он толкнул дверь, и та со скрипом поддалась.

Внутри пахло чем-то неприятным — смесью лекарств, сырости и ещё чего-то, от чего хотелось поскорее уйти. Просторный холл выглядел пустым и унылым. В углу стоял старый диван с продавленными подлокотниками, рядом — журнальный столик, заваленный потрёпанными книгами и пожелтевшими газетами. Горшки с растениями, расставленные по углам, казались единственным живым пятном в этом помещении. Люминесцентная лампа на потолке потрескивала, излучая холодный, тусклый свет.

Саша направился к стойке регистрации. За ней сидела полная женщина в выцветшем голубом халате. Её лицо выражало смертельную усталость и полное отсутствие интереса ко всему происходящему.

— Здравствуйте, — голос парня прозвучал неуверенно. — Я хочу увидеть Андрея Руднева.

Женщина даже не сразу посмотрела на него, лениво скользнув пальцами по клавиатуре.

— Кем вы ему приходитесь? — спросила она сухо, не отрываясь от монитора.

— Сыном, — Саша сжал кулаки, готовясь к сопротивлению.

Женщина нахмурилась.

— У него в документах только брат. Предъявите паспорт или любой другой документ.

— У меня их нет.

Она закатила глаза и устало вздохнула.

— Тогда ничем не могу помочь.

Саша сжал губы.

— Послушайте, — он чуть подался вперёд, — мне очень нужно его увидеть.

— Всем тут что-то нужно, — резко оборвала его женщина. — Без документов я вас не пропущу.

Она снова уставилась в экран, словно разговор был окончен.

Но Саша не собирался сдаваться. Он молча развернулся и уверенным шагом направился к коридору.

— Молодой человек! — окликнула его регистраторша.

Саша ускорил шаг, сердце бешено заколотилось. Он не знал, куда идти, но не мог позволить себе остановиться. Двери палат тянулись вдоль стен, из-за некоторых доносились приглушённые голоса, шорохи, тихие всхлипы.

Он заглядывал в каждую открытую палату. В одной мужчина раскачивался взад-вперёд, уставившись в стену. В другой кто-то что-то бормотал себе под нос, глядя в потолок. И вдруг он увидел его. Силуэт мужчины в инвалидном кресле, неподвижно глядящего в окно. Сердце сжалось.

Саша вошёл в палату. Отец сидел, сложив руки на коленях, его взгляд был стеклянным, отрешённым. Глубокие морщины на лице, седые пряди в некогда тёмных волосах — всё это говорило о годах, которые прошли слишком быстро, оставив на нём неизгладимый отпечаток.

— Пап… — голос дрогнул.

Саша опустился перед ним на колени и осторожно взял его холодную, ослабевшую руку.

— Я вернулся…

Мужчина медленно моргнул.

— Саша?.. — слабый, дрожащий голос.

Сын кивнул, сжимая его ладонь.

— Я здесь. Всё будет хорошо, я обещаю.

Губы отца дрогнули, словно он пытался что-то сказать, но в этот момент дверь палаты резко распахнулась.

— Вот он! — раздражённо воскликнула медсестра. — Парни, выведите его!

Двое санитаров в белых халатах шагнули вперёд.

— Нет! — Саша сжал руку отца крепче.

— Уведите его немедленно! — повторила медсестра, уже громче.

Санитары схватили его за плечи.

— Саша… — едва слышно выдохнул отец.

— Папа! — закричал Саша, отчаянно вырываясь.

Но его рывки были бесполезны. Его тянули назад, а он цеплялся за всё, что мог, лишь бы не потерять связь.

— Я вернусь! — крикнул он, прежде чем его вывели за дверь.

Последнее, что он увидел, — это потухший взгляд отца и капля слезы, скатившаяся по его щеке. Двое мужчин с тяжелыми шагами вытолкали парня из палаты. Саша ощутил холодный ветер коридора, и его тело будто потеряло всякую силу. Взгляд у него был поникший, и он шагал, не чувствуя ног, с мыслями, будто они расползаются в разные стороны. В голове не было порядка, но ярость гудела в нем, едва сдерживаемая. Он не хотел сцены, не хотел шумной драки на глазах у отца, но в груди все равно кипела буря. Что он ожидал от этой встречи? Он сам не знал. Единственное, что согревало его, — мысль, что его отец жив. Хотя бы это.

Когда они спускались по скрипучей лестнице, медсестра в белом халате выкрикнула вслед: «Ты за это еще поплатишься, я уже полицию вызвала! Она тебя ждет внизу!» Ее голос эхом отдавался в пустом здании, и Саша пытался не обращать на это внимания, но его шаги стали быстрее. Он почувствовал, как отчаяние и злость начали перехватывать контроль, но, как ни странно, с каждым шагом в нем угасал страх. Он был готов встретить последствия.

В холле его встретил молодой полицейский с простым выражением лица. Он молча проводил его к машине, не задавая вопросов. Саша просто сел, вцепился руками в ремни и уже не пытался понять, что происходит.

Процесс в участке был рутинным и обезличенным, как и всегда: узкие коридоры, облезлые стены, старые обои, постоянный шум дверей и шагов. Серые здания на территории, проездной контроль и высокий забор с колючей проволокой. Стандартный полицейский участок, в котором ты понимаешь: здесь никого не ждали, здесь ничего не изменится.

Когда его посадили в кабинет, Саша почувствовал, как холодное кресло впивается в спину, но не сказал ни слова. Он сидел молча, перебирая в голове неясные обрывки событий. Он не знал, что будет дальше, но знал одно: что-то внутри его уже сломано, и он не вернется к прежней жизни.

В дверь резко постучали, и вошел мужчина в серой рубашке и черных брюках, на шее которого висел старый, потертого вида галстук. Он был старше, с морщинами вокруг глаз и решительным выражением лица. На вид лет пятьдесят пять, низкий и крепкий, с короткими волосами, как будто он прошел через не один трудный день. С прищуром он подошел к столу, положил папку и сел за ноутбук. Взгляд его был твердым, но какой-то странно застывшим, как если бы этот человек слишком часто сталкивался с тем, что приходится скрывать.

— Здравствуйте, — сказал он, поднимая глаза на Сашу. — Я подполковник Рязанцев Гавриил Дмитриевич. Шапку снимите, если не трудно, в помещении все-таки. — его голос был грубым, но без лишней агрессии.

Саша медленно, словно издалека, ответил, не поднимая головы:

— Извините, у меня шрамы на голове. Можно я останусь в очках и шапке?

Подполковник лишь махнул рукой, молча продолжив работать. Он открыл ноутбук и печатал что-то, обдумывая каждый ход. Когда снова поднял взгляд, в его глазах было что-то тяжелое, почти невидимое, как тень прошлого.

— Вы утверждаете, что являетесь Рудневым Александром Андреевичем? Сыном Руднева Андрея Сергеевича?

— Да, — сказал Саша, подбирая слова, чтобы они звучали твердо.

Подполковник тяжело вздохнул, потер шею, как будто пытаясь избавиться от головной боли. Встал, прошел к графину с водой, налил стакан и выпил его залпом, словно пытаясь избавиться от неприятного послевкусия.

— Семь лет назад в автокатастрофе погибли три человека, одиннадцать пропали без вести, позже признаны мертвыми. И среди них был ты. Как ты объяснишь свое возвращение?

Саша выдохнул, и взгляд его стал тяжелым, как будто он готовился сказать что-то, что вряд ли кто-то поверит.

— Меня унесло в пещеру… в момент аварии. Я провел там семь лет, — сказал он, слабо усмехнувшись, чтобы скрыть волнение. Эта усмешка была странной и неестественной, она скорее напоминала старую привычку, чем настоящее чувство.

Подполковник, не изменив выражения лица, по-прежнему смотрел на него безо всякого доверия. Он сел рядом и начал стучать ручкой по столу, не отрывая взгляда от парня.

— Давай начистоту, твоя история не вызывает доверия, и по моим ощущениям, ты будешь доставлять еще много проблем. Но пока я ничего не могу доказать. Начнем с теста ДНК, это займет несколько месяцев, а ты будешь под моим наблюдением. Сейчас зайдет человек и отвезет тебя туда, куда попросишь.

Он поднял трубку и позвонил кому-то. Через несколько минут в кабинет вошел сержант. Парня попросили следовать за ним, и, не сказав ни слова, Саша вышел из кабинета. В машине, направлявшейся к спортивному комплексу, он опять почувствовал, как мир вокруг рушится, но на этот раз внутри было не пусто. Что-то живое, почти болезненное, снова начинало наполнять его.

Перед ним были родные ворота — некогда массивные и величественные, теперь они покрылись толстым слоем ржавчины. Железо прогнулось под натиском времени, а густые вьющиеся растения обвили не только створки, но и часть стены, будто сама природа пыталась скрыть этот забытый уголок. Когда-то ворота всегда были открыты для всех, но теперь казались надёжно запертыми, словно охраняли лишь призрак прошлого.

Саша замер на мгновение, затем легко, почти машинально, перепрыгнул через ограду. Его ботинки мягко приземлились на потрескавшуюся плитку, местами поросшую мхом. Дорога к спортивному комплексу была до боли знакома, но теперь выглядела заброшенной: клумбы вдоль тропинки заросли бурьяном, опавшая листва скапливалась в углах, её медленно гонял лёгкий осенний ветер. И всё же в этом хаосе угадывались следы чьего-то ухода: кое-где трава была подстрижена, окна в здании оставались чистыми, а двери, хоть и облезлые, не скрипели от ржавчины.

Старые корпуса комплекса выглядели усталыми — стены покрылись трещинами, краска облупилась и местами осыпалась хлопьями, но внутри сквозь стекло проглядывался порядок. Только инвентарь, который он когда-то использовал, теперь казался изношенным и не таким надёжным. Единственное футбольное поле находилось в плачевном состоянии: густые сорняки поглотили газон, ворота покосились и выглядели так, будто могли рассыпаться от одного удара. От трибун остались лишь сломанные крепления и несколько пластиковых обломков, беспорядочно разбросанных по земле.

Саша медленно обошёл территорию, словно проверяя, осталось ли здесь хоть что-то живое из прошлого. Наконец, он подошёл к любимой лавочке у большого старого клёна. Когда-то именно здесь он отдыхал после тренировок, обсуждал с друзьями планы на будущее, смеялся, спорил, строил мечты… Теперь же место выглядело одиноким.

Он осторожно сел на потрескавшееся дерево. Клён всё так же раскидывал над ним свои ветви, а сквозь листья пробивались тёплые солнечные лучи. Саша медленно поднял руку перед собой, позволяя свету играть на его ладони. В этот момент его накрыло странное чувство — словно время сделало петлю, и он снова оказался в том самом месте, но уже в другом мире.

Внезапно воздух прорезал резкий, злой крик:

— А ну-ка пошли отсюда вон! У меня есть ружьё, и оно заряжено!

Голос был хриплым, но громким, как у человека, привыкшего отпугивать незваных гостей. Из-за облезлого кирпичного здания, запыхавшись, выбежал мужчина — жилистый, с седыми растрёпанными волосами и густыми, нахмуренными бровями. В руках он держал ржавую двустволку, направляя её прямо на Сашу. Парень вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Он вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на старика. Затем усмехнулся и, покачав головой, сказал:

— Дядя Вася, да вы что, не узнали меня? Это же я, Саша.

Охранник замер. Его лицо дрогнуло, брови поднялись, а губы приоткрылись в удивлении. Руки, сжимавшие ружьё, начали мелко трястись, и через секунду оружие с глухим стуком упало на землю.

— Господи… — едва слышно прошептал он. Затем быстро шагнул вперёд, схватил Сашу за плечи, жадно вглядываясь в его лицо. На глазах старика блеснула скупая слеза, которая тут же скатилась по морщинистой щеке. — Я знал, что ты жив…

Дядя Вася резко притянул парня к себе и стиснул в крепких объятиях. Саша сначала замер, не привыкший к такой внезапной вспышке эмоций, но затем почувствовал, как что-то тёплое и родное сжало его изнутри. Он закрыл глаза и медленно выдохнул, позволяя себе на мгновение забыть обо всём. Несколько секунд они просто стояли молча. Затем дядя Вася немного ослабил хватку, шумно втянул воздух и, смахнув ладонью влагу с глаз, произнёс:

— Что ж мы тут на холоде торчим? Пойдём ко мне в домик, расскажешь, где тебя носило все эти годы.

Они неспешно зашагали по потрескавшейся дорожке. Саша пинал камешек ногами, следя за его прыжками по асфальту, а старик шагал рядом, молча, ссутулившись, будто его плечи вдруг стали тяжелее. Сторожевой домик почти не изменился. Всё та же облупленная дверь с криво прибитой табличкой, всё тот же запах пыли, чая и чего-то металлического. Внутри пахло прошлым — слегка прогорклым, но уютным. Саша огляделся. На своём месте стоял старый проигрыватель, глухо шипящий на одной-единственной радиоволне. Стены всё так же украшали плакаты с изображением забытых рок-групп и дорогих автомобилей, мечтательно вырезанных из старых журналов. На подоконнике стоял пожелтевший от времени радиоприёмник, а рядом — кружка с облезшей эмалью. Дядя Вася подошёл к ржавой раковине, взял чайник и открыл кран. Вода зажурчала, забарабанив по дну металлической посудины. Охранник задержал взгляд на Саше, словно не мог поверить, что перед ним действительно стоит тот самый парень, который исчез столько лет назад.

— Что ты стоишь в дверях, как неродной? Заходи, садись за стол.

Дядя Вася говорил мягко, но голос его слегка дрожал — то ли от волнения, то ли от старости.

Саша моргнул, словно только что очнулся.

— А… нет, ничего, — пробормотал он, наконец перешагивая порог. — Просто… давно здесь не был. Ностальгия.

Комната будто встретила его воспоминаниями. Всё здесь было точно таким же, как в детстве. Стол с обшарпанными краями, который всё так же скрипел при малейшем движении. Выцветшая скатерть, чуть выгоревшая от солнца. Но был ещё один запах, который Саша не ожидал почувствовать — запах пороха, смешанный с ароматом жареной картошки. Странное сочетание. Дядя Вася тем временем уже ставил на стол две кружки с горячим чаем.

— Вот, держи. Ну, рассказывай, что с тобой произошло, — он сел напротив, скрестив руки на груди.

Разговор затянулся. Одна кружка чая быстро опустела, за ней последовала вторая. Саша рассказывал, стараясь держать голос ровным, но мысли всё время норовили сбиться. О многом он говорил прямо, но о главном промолчал — о том, что видел в тени, о том, от кого бежал. Дядя Вася слушал, почти не перебивая. Лицо его оставалось напряжённым, взгляд сосредоточенным. Иногда он чуть прищуривался, словно пытался выловить в словах племянника несказанное. Когда Саша наконец замолчал, в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь редкими потрескиваниями старого проигрывателя.

— А что у вас произошло? — спросил он после паузы.

Старик медленно кивнул, вздохнул и потёр переносицу.

— У меня столько вопросов, а ты с темы съезжаешь, — пробормотал он, но тут же махнул рукой. — Ладно, вижу, что ты устал. Всё равно рано или поздно тебе надо было это узнать…

Он замолчал, глядя куда-то сквозь стены, словно вспоминая события, о которых предпочёл бы никогда не говорить.

— Когда случилась авария… — наконец заговорил он. — Люди ополчились на твоего отца. Ты же знаешь, какой у нас народ: им нужен был виноватый. А раз виноватого не нашли, его назначили.

Саша сжал пальцы в кулак.

— Днями и ночами он водил поисковые группы, надеясь найти хоть что-то. Хоть кого-то. Но каждый раз возвращался с пустыми руками. А в городе тем временем шептались… Всё громче, всё злее. Говорили, что он что-то скрывает. Что он виноват.

Голос дяди Васи стал глухим, будто этот груз давил на него долгие годы.

— За один год он постарел на все десять. Замкнулся, почти ни с кем не разговаривал. Потом… — старик провёл рукой по лбу. — Потом его увезли. С тех пор он не сказал ни слова. Я его навещал пару раз… Но видеть его таким…

Он замолчал, сделал глоток чая, но кружка уже была пуста.

— А спорткомплекс? — спросил Саша.

— А что спорткомплекс? Когда твоего отца не стало, туда тут же слетелись стервятники. Землю хотели выкупить, давили через суды, через криминал. Полицейские приходили, запугивали, чиновники сулили взятки. Но тут появился твой дядя.

— Дядя? — Саша нахмурился.

— Да. Он как-то сумел выкрутиться, отвести угрозу. Не знаю, что он сделал, но спортзал остался на месте. И всё это время он его содержал. А ещё платил за лечение твоего отца.

Саша молчал, обдумывая услышанное.

— Теперь спорткомплекс стал настоящей границей, — продолжил дядя Вася. — Между старым и новым Рестом. Здесь всё ещё дышит тем городом, который ты помнишь. Но за границей… Там совсем другое.

За окном подул ветер, задребезжало стекло. Саша поднял голову, но в темноте за окном не было ничего, кроме огней далёкого города.

— Теперь мне всё стало понятным, — Саша сжал челюсть, ощущая, как злость поднимается внутри.

Дядя Вася вздохнул, глядя в кружку с давно остывшим чаем.

— За последние пять лет всё кардинально поменялось. Там, где раньше были туристические базы и пансионаты, начали расти дорогущие отели, рестораны, элитные высотки. Город заполнили чужаки — инвесторы, бизнесмены, просто богатеи. Рыболовное дело прибрала к рукам какая-то фирма, оставив местных рыбаков не у дел. Лесопилку закрыли, рабочие места исчезли. А новый район разрастался, поглощая старый. Людей просто вышвыривали на улицу, как ненужный хлам.

Дядя Вася замолчал, нахмурившись.

— Родной тебе Рест ещё жив, но это ненадолго, — продолжил он после паузы. — Те, кто остались, держатся из последних сил. Но каждую неделю что-то случается: то поджог, то чья-то лавка в руинах, то человек исчезает.

Саша кивнул, скрестив руки на груди.

— Я слышал что-то про поджоги…

— Не просто поджоги, парень. Это кто-то методично зачищает город под себя. — Дядя Вася мрачно посмотрел в окно. — Вот только никто не хочет связываться.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь приглушённым тиканьем настенных часов.

— Ладно, хватит о грустном, — старик хлопнул ладонью по столу. — Давай лучше о будущем. Что ты собираешься делать?

— Даже не знаю… — Саша провёл рукой по волосам. — Думаю возродить спорткомплекс. Собрать ребят, стать тренером, как отец. Завтра пойду в школу, попробую договориться о продолжении учёбы.

— Правильное решение, — дядя Вася одобрительно кивнул и потянулся. — Ох, мы засиделись, темень уже.

Он встал, подошёл к письменному столу, достал из ящика связку ключей и протянул их Саше.

— Вот, это от вашей квартиры. Надеюсь, дорогу домой ты не забыл?

— Эту дорогу я никогда не забуду, — Саша крепче сжал ключи в ладони.

Они вышли на улицу, в лицо ударил прохладный ночной ветер, пахнущий сыростью. У калитки Саша обернулся и, поколебавшись, спросил:

— Вы круглосуточно здесь охраняете территорию?

— В основном да, иногда меня подменяет племянник, — ответил дядя Вася, проверяя замок.

— Ваня, если правильно помню? Он ведь уже институт окончил?

— Ага, учился в большом городе, но не понравилось ему там. Вернулся обратно.

— Надо бы с ним увидеться… — Саша задумчиво провёл пальцем по краю куртки. — Кстати, а кто вам платит зарплату?

— Об этом можешь не беспокоиться. — Дядя Вася усмехнулся. — Твой дядя оплачивает всё.

Саша нахмурился.

— У него деньги откуда? Отец всегда говорил, что он был балбесом…

— Ха-ха-ха, а я с твоим отцом полностью согласен! — Старик рассмеялся, но тут же стал серьёзным. — Говорит, что заключил выгодный контракт.

Саша покачал головой.

— А когда он вернётся?

— Без понятия. Судя по всему, нескоро.

— Дайте мне его номер.

Они вышли за калитку, и влажный ночной воздух сразу ударил в лицо. Возле тротуара тускло мерцали редкие фонари, а с дороги тянуло запахом бензина и прелых листьев. Дядя Вася порылся в кармане, вытаскивая телефон. И вдруг… Из-за поворота со страшным визгом шин вылетела машина. Фары полоснули по их лицам, ослепляя, а двигатель взревел, будто зверь, сорвавшийся с цепи. В салоне толпились подростки — мальчишки в дорогих куртках, девчонки с бутылками в руках. Они хохотали, орали что-то невнятное, размахивали руками, будто сцепившись с этой ночью в пьяном танце. Машина неслась прямо на них.

— Дядя Вася! — Саша бросился вперёд, схватил старика за плечи и резко дёрнул назад.

В следующий миг машина промчалась в считанных сантиметрах от них, оставив за собой клубы выхлопных газов и пьяные выкрики. Бутылка с глухим звуком вылетела из окна и разбилась о тротуар, разлетевшись на десятки стеклянных осколков. В воздухе повис тяжёлый запах спирта.

— Вот хулиганье! — рявкнул дядя Вася, размахивая кулаком в сторону скрывшейся в темноте машины. Его лицо покраснело, а дыхание сбилось. — Совсем страх потеряли, черти!

— У вас тут такое часто? — спросил Саша, с трудом переводя дух.

Старик сплюнул в сторону.