Крестик цвета выжженной на солнце, золотистой соломы, обвитый кольцами новой, сияющей, видимо ещё никогда не надевавшейся цепочки, лежал на бледной, в голубых прожилках капилляров, но в то же время гладкой и нежной ладони Татьяны.
— Посмотри! — она призывно протянула руку.
— Чего? — оторвавшись от телевизора, Стас без тени заинтересованности, рассеянно поглядел на жену.
— А очередная побрякушка?!
— Как — удивилась Татьяна — это же крестик.
— Я и говорю, побрякушка! — Стас опять уставился в телевизор.
— Ты что всё забыл? — Татьяна начала потихонечку выходить из себя. — Завтра мы крестим Вовку, я и в церковь сходила, с батюшкой договорилась. — при этом она похлопала себя по карману джинсов как бы давая понять что без денежных затрат не обошлось, — Даже белую распашонку купила…
Понимая что сейчас если ничего не предпринять, может разгореться скандал, Стас привстал с дивана — Это для Вовки? Так бы сразу и сказала. — Покажи-ка — он потянул цепочку из ладони жены — Чего такой маленький — наконец выдавил он из себя.
— Детский, дурья башка, для них специально делают.
— А…
— Нравится? — спросила Татьяна, уже примирительно мягко.
— Красиво — улыбнулся Стас — Но уж очень маленький, здесь золота, наверное, не больше грамма. Для родного сына могла бы взять и побольше. Мой-то граммов на сорок потянет — он распахнув рубашку, и как бы взвешивая на руке свой огромный крест с распятием, показал его жене.
— Вот когда вырастет, ты ему свой подаришь или другой купишь, а пока ребёнку ещё года нет. — ворчала Татьяна. Бережно убирая маленькое блестящее чудо в целлофановый пакетик.
— Завтра окрестим сыночка и хорошо. Ну чего развалился, пошёл бы лучше с ребёнком погулял.
— Слушай, а зачем крестят? — Стас хотел перевести тему разговора, чтобы только не идти на улицу. Кругом одни молодые мамаши ходят. Слоняются из угла в угол или припаркуют коляски около лавочки, а сами сидят, курят, треплются, о своём, кто как рожал, чем кормит, токсикозы, бандажи, прочая мура и тут он. Здравствуйте! Тьфу, противно делается.
— Крестят, чтобы бог потом помогал — оторвала от неприятных размышлений Татьяна
— Ерунда. Бога нет! Сказки для слабаков, и убогих старух, вот ты, к примеру, его видела?
— Нет.
— И я тоже никогда, значит, нет его. — подытожил Стас.
— Может быть, но всё-таки обидно если нет. Должны же люди хоть во что-то верить.
— Верить надо в деньги. Они и рай и настоящая свобода.
Татьяна поняла, что это камень в её огород, она не работает. Целыми днями сидит с ребёнком и тратит, что приносит муж.
— Деньги могут всё — продолжал Стас — Значит, они и есть бог!
— Может ты и прав. Мне в детстве бабка твердила, — Боженька поможет, боженька спасёт, молись ему дочка чаще — вот я и молилась пока пьяный отчим чуть не изнасиловал. Сразу перестала, зачем кланяться, если результат всегда один выйдет
— Во, во, чего не делай а закончится всё равно смертью… Стас недавно посмотрел по телевизору научно-популярное кино о мироздании. Там один доходяга рассуждал о смысле жизни…
— Стась — Татьяна неожиданно прервала разговор — ну сходи с Вовкой часа на два, а я посплю немного — она зевнула прикрывая рукой рот, словно предвкушая блаженство безмятежного сна, когда никто не будет кричать под ухом и не нужно ежеминутно вставать, качать, кормить, переодевать, забыв про своё «Я», ради него, маленького беспомощного существа, сейчас мирно спящего в своей кроватке, а через минуту готового расплакаться, призывая поменять описанный памперс.
— Ну что сходишь — уж очень хотелось немного побыть одной.
Стас понял, что отвертеться от прогулки не удастся и ещё что жена за последний год здорово устала. А значит нужно помогать. — Ничего подойдёт время, а там можно будет и няню нанять, всё легче будет…
— Ладно мы пошли — сказал он в полголоса, выкатывая впереди себя детскую коляску, и входная металлическая дверь тихо щёлкнув языком замка, словно затвором огнестрельного оружия, захлопнулась, убив последние призрачные надежды на быстрое возвращение.
…Утро бесцеремонно нагло стучалось в окна домов птичьим щебетом и солнечным ярким до боли в глазах, пронзительным светом, пробирающимся во все щели в шторах, портьерах, занавесках, жалюзи, а иногда просто тряпках неопределённой формы, закрывающих частную жизнь от постороннего глаза, сообщая всем, что пора вставать.
Воскресное утро, это больше чем просто утро. Хочется побольше валяться в кровати, тупо уставившись в телевизор, щёлкая с канала на канал пультом дистанционного управления в надежде найти что-то стоящее, а после залезть в ванну и выйти оттуда помолодевшим, крепким и упругим, как хорошо надутый мяч, чтобы потом прыгать до позднего вечера, пока не сдуешься, не совсем конечно до состояния резиновой каши, а так слегка прогнёшься от неистового напора жизни, приспустишь дух, устало залезая в кровать, чтобы на утро встать полным сил для нового дня.