18+
Краски. Шаг в темноту

Бесплатный фрагмент - Краски. Шаг в темноту

Часть 4

Объем: 546 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Шаг в темноту

Проторены дорожки мироздания.

Что может быть весомей опыта предтечей?

Мы чтим дары их, превосходим ожидания,

Идем смиренно, проглотив бунтарства речи.

Но близок день, когда подступит темнота.

И дерзкий лишь, отважный самый,

Благословленный самими небесами,

Решится сделать шаг, отступит от моста,

Соединяющего двери меж мирами.

01

Самолет покидал международный аэропорт Сан-Франциско поздним вечером. За окном раскинулось темное лето, и только крошечные огоньки взлетной полосы виднелись по бокам борта, но и они скоро станут едва различимы.

Самолет стал ускоряться, вдавливая в кресло тела пассажиров. В какой-то момент скорость достигла максимальной, и шум шасси о взлетную полосу прекратился, сообщая об отрыве от земли. Женщина вскинула руку и взглянула на циферблат часов. Уже третий раз за последнюю минуту. Сидящий рядом супруг протянул к ней кисть, не отрываясь от журнала, услужливо предоставленного авиакомпанией, и взял ее ладонь в свою.

— У нее все будет хорошо, Мел, — пробасил он, разглядывая глянцевые страницы.

Она глубоко вздохнула и еще раз посмотрела на часы, потому что до этого она не смогла даже сконцентрировать внимание на стрелках, не говоря уже о том, чтобы понять, какую информацию они несут.

— Я не могу поверить, что мы оставили ее одну! — Всплеснула руками путешественница. — Как мы решились?

Оливер отвлекся от картинок и смерил жену внимательным взглядом. Но, спустя несколько секунд, снова вернулся к чтению. Ответа не требовалось.

— Я хочу мартини со льдом, — твердо решила Мелани и стала искать глазами стюардессу, но проходы между рядами были пусты.

— Мы набираем высоту, сейчас ты не сможешь получить свой мартини, — сообщил ей мужчина спокойным тоном, будто напиток был их естественным завершением вечера.

— Ты не против?

— Нет. Ты — взрослый человек, сама решаешь, как правильно поступать.

Мелани опешила от его слов и даже немного смутилась. Она теребила посадочный талон в руках и покусывала губы, попыталась привстать в кресле, но ремни безопасности вернули ее назад. В отчаянии, женщина бросила талон на подол дорожной юбки, скрестила руки на груди и уставилась в спинку впереди стоящего кресла.

Оливер взглянул в окно. Огни города за иллюминатором исчезли, лишь небольшая красная лампочка на крыле — ее было видно, если прижаться к прозрачному пластику носом — мерно мигала, обозначая габариты судна. Гул двигателей, словно колыбельная, усыплял и буквально требовал расслабиться.

Вскоре угол наклона выровнялся, зажегся яркий свет, и динамики прошипели стандартную информацию о перелете. По салону начали сновать стюарды, готовясь к подаче ужина.

— Заказать тебе мартини со льдом? — Спросил Оливер, отложив журнал.

— А ты составишь мне компанию?

— Нет. Много лет назад по совету одной очень мудрой девушки я решил прекратить употреблять алкоголь. С тех пор моя жизнь становилась с каждым днем только лучше. Но ты можешь выпить, если хочешь.

Мелани насупилась и вжала голову в плечи, напоминая замерзшего воробья. Она снова стала искать глазами персонал. Вскоре к ним подошел молодой человек в форменной одежде, поприветствовал и спросил о пожеланиях.

— Стакан апельсинового сока, пожалуйста, — попросила женщина.

— И мартини со льдом, — добавил Оливер, а, поймав изумленный взгляд жены, добавил. — Это для тебя.

— Я могла сама себе заказать, если бы хотела, — сообщила она горделиво.

— Ты бы не заказала. Ты всегда так поступаешь со своими желаниями, если их не одобряют — отказываешься от них.

Опять этот простой тон, констатирующий факт. Как то первое «я тебя люблю», заставившее Мелани Портер сложить свои щит и меч к его ногам, а заодно и сердце.

Стюард принес напитки, поставил на откидной столик перед ее носом и поспешил удовлетворять других пассажиров. Мелани взяла стакан с прозрачной жидкостью, в которой плавали кубики льда, создавая причудливое слегка маслянистое волнение вермута, и пригубила.

— Вкусно, — улыбнулась она, облизываясь довольной кошкой.

— Я рад, — отозвался муж с улыбкой и взял в руку второй стакан. — За прекрасное начало новой светлой жизни!

Хоть за окном и разлилась непроглядная темнота, тост Мелани понравился. Бокалы звякнули едва слышно в гуле двигателей. Теперь, когда она смогла выйти из огня и понять, что горела она, а не кто-то другой, мать особенной девушки, владелица двух крупный компаний и хозяйка поместья ничего не имела против светлой жизни. И первый шаг к этому успешно сделан: они летели вдвоем отдыхать, впервые за последние несколько сотен лет.

В воздухе потянуло ароматом еды. В проходах между рядами стали образовываться пробки из решивших подняться с мест пассажиров и тележек стюардов, наполненных лотками с горячим провиантом.

— Как ты себя чувствуешь? — Обеспокоено проговорил Оливер, оценив жену продолжительным взглядом.

— Жарко! — Воскликнула она, обмахивая себя картонкой с техникой безопасности на борту лайнера.

— Посмотрись в зеркало, Мелани.

Тон супруга был очень встревоженным. Картонка в ее руках замерла и перекочевала в карман впереди стоящего кресла, где ей было самое место. Женщина достала из дорожной сумки миниатюрное зеркальце в золоченой оправе и поднесла к лицу.

— Боже, что это?! — Вскрикнула она, осматривая себя со всех сторон.

Вся кожа лица, шеи и декольте покрылась крупными малиновыми пятнами. Они горели, чесались и уже начинали слегка опухать. Мелани заозиралась по сторонам, не наблюдает ли кто-то за ней в таком жутком виде, но поняла, что, кроме мужа, никому не было дела до ее лица.

— Оливер, не смотри на меня! Это кошмар! — Занервничала она, прикрываясь ладонями.

— Лоск меня сейчас волнует меньше всего, — заверил ее супруг. — У тебя ничего не болит? Тошнота или головокружение?

— Ты думаешь, я набралась, да? — Догадалась она. — Я не пьяная!

— Я думаю, что ты отравила организм, — высказался мужчина. — Интересная реакция.

— Интересная? — Взвизгнула Мелани, вскакивая с кресла. — Интересная!

Она выбежала в проход с сумкой, проталкиваясь через оживленный проспект между рядами к бортовому туалету, и скрылась в нем за складной дверью.

За четверть часа, что супруга отсутствовала, Оливер дочитал журнал с морем картинок и рекламы и уже начал обеспокоено коситься на дверь сортира. Возле него столпилось несколько страждущих пассажиров: они переминались с ноги на ногу, пытались стучать в тонкие фанерные ставни, отвечающие молчанием.

Вот шторка резко отъехала в сторону, из тесной комнаты вышла Мелани, злобно зыркнув на толпу, и прошмыгнула на свое место.

— Ничего не говори! — На всякий случай попросила она мужа.

Оливер улыбнулся. Он осмотрел жену очень внимательно, отметил толстый слой тонального крема и пудры, из-под которых проступали выпуклые пятна. Женщина сидела с излишне прямой спиной, не глядя на мужа, отчего он не смог сдержать смешка.

— Тебе потешно? — Взвилась пострадавшая.

— Послушай, ты зря нагрузила кожу своими средствами, — улыбнулся он мягко, по-домашнему. — Тебе бы умыться и отдохнуть, Мел.

Он протянул руку и сжал ее ладонь. Супруга взглянула на него обиженно, сморщила нос и заныла без слез, едва выговаривая слова:

— Это какой-то ужас, Оливер, я не понимаю, что произошло! Они зудят и шелушатся, крем не помогает!

Она почесала подбородок так, словно на нем была двухсуточная щетина. Мужчина рассмеялся и обнял ее за плечи:

— Мы не пили алкоголь больше двадцати лет, думаю, дело в этом.

— У меня даже ничего нет с собой от аллергии! — Посетовала супруга.

Он отодвинул ее от себя и внимательно оглядел еще раз. Мелани позволила ему это сделать с видом побитой собаки.

— Ничего и не нужно, — заверил ее Оливер. — Все пройдет. Просто помни об этом, когда снова захочешь мартини.

Женщина закатила глаза и снова достала карманное зеркальце, не в силах смириться с ущербом.

— Зато ты не сверяла время последние полчаса, здорово, правда? — Усмехнулся муж.

Она окинула его гневным взглядом и посмотрела на часы, чем вызвала у него очередную порцию смеха.

По прилету работник таможенной службы Филиппин рассматривал ее так, словно на голове у Мелани росли фиалки. Он несколько раз поднимал на нее взгляд, сверяя фото в паспорте с оригиналом, и делал это так пристально, что женщина не выдержала:

— Что не так?

Мужчина с гулким стуком проставил печати о прибытии в ее паспорт и вернул документ.

— Оливер, на меня все пялятся! — Возмутилась она, когда пара остановилась возле гибкой багажной ленты в ожидании своих чемоданов.

— Нет, только я, — улыбнулся муж. — Постарайся расслабиться, пару дней на солнце, и все придет в норму.

— Пару дней?! — Возопила Миссис Траст, но тут же осеклась. — Ох, я забыла написать Алексе, что мы приземлились.

Она достала мобильный и принялась набирать сообщение, когда сильные пальцы мужа выхватили аппарат и убрали его в карман.

— На время отпуска он побудет у меня, — сообщил он.

— Ты не можешь так со мной поступить! — Возмутилась владелица конфискованного оборудования, мелко семеня за злодеем. — Слышишь, Оливер? Верни мне его сейчас же!

— Нет.

За окном аэропорта занимался ранний рассвет, подсвечивающий бледно-голубое небо на востоке. Тонкие «шпильки» неугомонной женщины создавали оглушительное цоканье по каменному полу пустынного здания. Ее гневный писк добавил эха в холодную атмосферу:

— И что, тебя совсем не волнует, как она там без нас справляется?

— Меня волнует, что через два часа мы сможем топтать прибрежный песок, остальное — временно не мои заботы.

Чета Траст под нескончаемый возмущенный лепет Мелани отправилась искать свой рейс до крошечного островка Боракай, что уснул в нежнейших лагунах где-то в самом сердце Филиппинских островов.

02

Честно говоря, он лукавил. Оливер всеми силами пытался казаться невозмутимым, но расставание с дочерью на целых десять дней волновало и его. Однако он никогда не признается в этом жене, иначе ни о каком отдыхе не будет и речи. А так — вон она, его помолодевшая на десяток лет супруга, беззаботно плещется в теплом океане, игра явно стоила свеч. Ее реакция на выпивку уже покинула милейшее родное лицо, лишь на спине и плечах едва заметно проступала пара розовых пятен. Но и это пройдет от соли и ультрафиолета, Оливер не сомневался.

Несколько раз глава семьи списывался с начальником охраны и уточнял, все ли хорошо. Потому что единственный день, когда к Луи могли быть вопросы — это пятница, которую Дениэл проводил в корпорации, а родители уникальной девочки — на другом конце планеты. Но Кроненберг был краток и скуп на слова.

Пожалуй, ту пилюлю безразличия, что он навязывал своей супруге, нужно было для начала принять самому. Это было бы честно.

— Идем купаться! — Воскликнула Мелани, подбегая к его шезлонгу.

— Я загораю, — пробасил он в ответ, тщетно отмахиваясь от мыслей о доме.

Звонко смеясь, она принялась поливать его разгоряченное тело контрастными остатками океана, выжимая свои волосы и купальник, что оказалось чертовски нервным. Оливер вскочил с лежака, закинул затейницу на плечо, но, вопреки ее ожиданиям, поволок женщину не в волны, а к их бунгало, дверь в которое была открыта настежь. Он захлопнул вход в их жилище и вышел назад лишь полчаса спустя, оставив удовлетворенную обезвреженную супругу на кровати в блаженной дремоте. Ее чуть тронутое розоватым загаром тело соблазнительно развалилось на постели под белоснежным невесомым балдахином, но второй заход Оливер решил оставить на вечер.

Солнце обжигающе припекало к телу, уже забывшему, что такое «ощущать вкус жизни». Шорох сухих волокнистых листьев пальм, свисающих прямо к входу в их домик, перебивал шепот прибоя бирюзовой воды по белому песку.

Доблесть и отвага от взятия неприступной крепости охватили его естество, и мужчина направился к домику администратора. Он давно хотел сделать Мелани сюрприз, так почему бы не воспользоваться ее внеплановым дневным сном?

Спустя полчаса все было готово. А реакцию на свою каверзу он увидит в понедельник ровно в пять утра. Интересно, как им удастся встать в такую рань?

Тропинка из коротких деревянных брусочков пружинила под его босыми пятками, а теплый морской бриз овевал голый торс и легкие льняные брюки, которые Оливер догадался накинуть перед выходом. Мелани еще дремала. Похоже, она даже не заметила его отсутствия, тем неожиданнее будет задумка.

Оливер завалился на плетеный шезлонг и уставился в океанскую синь на горизонте. Самое время обдумать все свои мысли, которые владелец корпорации оставлял на «потом», но голова оказалась предательски пуста. В нее не влезали ни Лиз с Дениэлом, которым сегодня предстояло быть на одной территории без начальства, ни Палермо, так активно взявшийся за свой отдел после вынужденного отпуска, ни даже Алекса, слоняющаяся сегодня по поместью в одиночестве. Как ни старался он притянуть мысли за уши, те таяли в темноте разума, почти космической, вакуумной. И сил их удержать не изыскивалось. Впрочем, как и желания. Оливер прикрыл глаза и растворился в шорохе волн.

Когда теплые родные губы прильнули к его рту, выдернув из сна, солнце уже склонялось к красному горизонту. Похоже, он проспал не менее полутора часов. Мелани уже переоделась в длинное шифоновое платье с нежными молочными рюшами и заколола распущенные волосы небольшой заколкой с сиреневой орхидеей. Боже, до чего же красивая у него жена!

— Привет, — пробасил он, притягивая ее к себе. — Я, похоже, тоже все проспал.

— Идем, у меня для тебя сюрприз, — проговорила красавица, словно являлась продолжением сладких грез.

Она потянула его за руку к тропинке из дощечек, а там к домику администрации. Сердце застучало гулко, не выдали ли работники отеля его маленькой авантюры на понедельник, но Мелани повела его дальше, к столикам под соломенным навесом, один из которых был сервирован на двоих. Мужчина выдохнул.

Веранда, обтянутая тысячей лампочек, приняла двоих влюбленных на ужин. Крупный круглый стол с парой низеньких свечей и букетом орхидей приютил вокруг себя низенькую софу и два стула. Супруги завалились на диван в блаженные объятия друг друга.

Вскоре солнце склонилось к горизонту, а стол заполнился изысканными угощениями, которые приносили им разодетые в длинные национальные платья филиппинские девушки. Супруги наслаждались фейерверком вкусовых ощущений от новых блюд, названий которых они даже не смогли бы выговорить на местном диалекте, буйством ослепительных красок азиатского заката и легким бризом, чуть ласкающим кожу в конце жаркого дня.

Мелани вдруг сникла. Мужчина подождал, не захочет ли она поделиться с ним тревогами и заботами, но та молчала, поэтому пришлось вытягивать самому:

— Волнуешься за Алексу?

— И да, и нет, — неопределенно протянула она. — Я не волнуюсь за нее сейчас, но вспомнила, как мы вместе отдыхали на Фиджи. Там так же восхитительно, белые пляжи, которые скрипят под ногами, ярко-синяя вода. И она…

Мелани запнулась на последней фразе и замолкла. Тихий темный вечер обнял их, затерянных где-то между морями Сулу и Сибуян, о которых не рассказывают в школах на уроках географии.

— Она тогда очень неплохо справлялась, — задумчиво изрек Оливер. — Как думаешь, она запомнила хоть что-то с тех времен?

— Скорее всего, нет. Ее память предпочла затереть весь пляжный отдых, как жаль.

— Даже интересно, как сложится их поездка, — без тени улыбки произнес глава семьи и уставился на черный океан.

Где-то вдалеке мигали едва заметной вспышкой буйки, за которые полагалось не заплывать. Шепот волн напоминал о предостережении не купаться ночью, вспомнив которое Оливер азартно встрепенулся.

— Полезли в море! — Воскликнул он.

— Ни за что!

Но он даже слушать не стал: вскочил с дивана и, на ходу расстегивая ширинку льняных штанов, смело двинулся на шорох прибоя в темноте.

— Оливер! — Позвала его женщина, переставшая слышать в тишине его шаги.

Его светлые брюки едва различимым пятном выделялись на фоне черного пляжа. Где-то вдалеке раздался плеск воды. Мелани поднялась и двинулась на звук. Ни одного фонаря, ох уж этот крошечный островок девственной природы!

Стараясь шагать аккуратно, чтобы не наступить на ракушки и камушки, предательски ждущие ее нежные пятки, она приблизилась к брюкам мужа, в куче которых затерялись и сброшенные вместе с ними плавки.

— Боже, — простонала Мелани, прикрыв глаза от стыда. — Оливер?

Тишина и темнота были ей ответом.

Вскоре песок стал мокрым, а всплески приблизились. Мелани обернулась и поняла, что беседка с их остатками ужина осталась недосягаемо далеко для глаз, а береговая линия увеличилась едва ли не на сотню футов. Отлив.

— Оливер! — Прошипела она в темноту. — Где же ты?

— Твой ход, красотка! — Пробасил он где-то слева от нее.

Она повернула голову на голос и ничего не разглядела. Но тут огонек, мерцавший на буйках вдалеке, перекрылся его телом и показался вновь. Ее надежный, но беспечный мужчина где-то тут, рядом. Однако дальше идти в платье было недопустимо, а купальник остался в бунгало. Сгорая от разномастных чувств, Мелани вернулась на берег и скинула одежду на песок. Со спины раздался едва различимый в шуме мягких волн смешок мужа.

— Я тебе это припомню, — пробурчала она. — Где же ты?

— Иди вперед, я близко.

Женщина пошла на голос, но тут теплые волны лизнули ее пятки. Она вспомнила информацию о ночных медузах и морских ежах и передернулась от эмоций.

— Ну же, смелее! — Подначивал голос.

Глубоко вздохнув, она набралась отваги и шагнула за ним в кромешную темноту.

03

— А почему ты можешь отправлять Алексе сообщения, а я — нет? — Возмутилась вдруг Мелани, заглянув ему через плечо.

Он даже не заметил, как супруга повернулась к нему лицом. Теперь, конечно, уже поздно делать вид, что он задремал на шезлонге.

— Потому что я делаю это осторожно, дозировано и без нарушения границ ее личной жизни, — заявил Оливер, оторвавшись от телефона.

Белый пляжный песок, прилипший к ее щиколоткам и ступням, оттенял свежий загар, нежным бронзовым напылением улегшимся на гладкую кожу нимфы. Казалось, и не прошли те годы, что им посчастливилось прожить вместе, будто только недавно он повстречал эту девушку, которую сейчас заново изучал, очаровывал, соблазнял. Она совсем не изменилась за четверть века, что он лицезрел ее своими влюбленными глазами.

— У нашей дочери появилась личная жизнь, не верится!

Вздох супруги неизменно вызвал у Оливера смешок. Каждый ее жест выдавал в ней ту самую родную женщину, которая всю его жизнь была ближе нижнего белья. А здесь, в чудесном уголке возле теплого моря, он позволил себе и вовсе раствориться в ней целиком, шагнуть в омут с головой.

С ее эмоциями по этому поводу Оливер был вполне солидарен. Дочь выросла за полгода на десяток лет. Сегодня ранним утром он отослал девочке — смутное определение для семнадцатилетней девицы, отправившейся в поездку со своим великовозрастным парнем — их с Мелани фотографию, и только что ему пришел ответ.

— Они прибыли, ложатся спать, — доложил он.

— Вместе? — Ляпнула женщина, но тут же отмахнулась. — Не важно, я не хочу знать ответ. Они ехали всю ночь?

— У них девять вечера. Разница в пятнадцать часов.

— Забыла, — буркнула собеседница.

Речь текла ленно. Палящее солнце расплавило голову ровно настолько, чтобы из всех функций организма срабатывала только одна — вовремя справлять жизненно важные нужды. Оливер отложил телефон и снова откинулся на шезлонге. Думать было нечем. Владелец мульимиллионной корпорации не отличался сейчас мыслительными процессами от укропа или баклажана.

— Как ты думаешь, чем они завтра займутся? — Спросила Мелани.

Она накинула на голову широкополую пляжную шляпу и водрузила на нос темные очки. Типичная американка на отдыхе. Соблазнительная. Что она там спросила?

— Тебя не волнует, чем завтра займешься ты? — Пробасил он, разглядывая ее влажный купальник.

Ее кожа мерцала маслом для загара, который он не видел на теле супруги с десяток лет. Вероятно, его сухая горячая ладонь с легкостью могла бы скользить по ее стройным ногам: от икр к коленям, к бедрам, к границе разогретой кожи и упругого трикотажа бикини. Нежный живот женщины мерно поднимался в такт дыханию, а аппетитные округлые груди, лежавшие в идеально сидящих чашечках купальника, выбили из его головы остатки здравого смысла.

— Ты прав, я так привыкла к непомерной опеке, что теперь не могу отключиться, — пробубнила она слова, смысл которых Оливер едва ли понял. — Чем мы завтра займемся?

— Завтра и увидишь, — бросил он в ответ.

Зачем она говорила? Неужели хоть одно слово мира стоило того, чтобы прерывать блаженный бездельный экстаз, который они получили в награду за свой нескончаемый труд? К черту все звуки, кроме шороха волны. Вон все желания, кроме основных инстинктов.

Он снова вернулся взглядом к ее телу, облизывая глазами каждый его уголок.

— То есть, у тебя уже имеется план? — Удивилась болтливая красавица, но он лишь ухмыльнулся. — Расскажи! Оливер, так нечестно! Это и моя жизнь тоже!

— Лучше подумай о том, что уикенд заканчивается, а завтра не нужно решать никаких проблем, — устало протянул лентяй. — Взгляни, какое блаженство вокруг.

Пальмы опускали свои разгоряченные головы почти к самому песку, трогая косматыми сухими листьями прохладные волны. Белесый песок, тысячу раз истоптанный немногочисленными поселенцами высококлассного отеля с собственной лагуной, светился на солнце горстью искр. Плетеный шезлонг слегка поскрипывал под его крепким телом, а где-то вдалеке филиппинки, скрытые от полуденного зноя тонкими стенами уличной кухни, позвякивали приборами, накрывая на стол. Скоро обед, святое время для таких безмозглых идиотов, как он.

— Ты несносен! — Возмутилась женщина.

— Отшлепай меня, — пробасил он и приподнял одну бровь.

— Хм, ты́ отшлепай! — Хохотнула она и, легко поднявшись с лежака, направилась к бунгало, соблазнительно раскачивая бедрами.

Повторно его просить не пришлось. Десятком прыжков Оливер нагнал супругу возле самой двери домика и захлопнул ее, едва их пятки перешагнули порог.

Похоже, он полностью перешел на инстинкты. Ничего не привлекало его, кроме телесных ощущений. Человек, который много лет жил одним лишь разумом и логикой, остался в Сан-Франциско, а здесь в невысоком домике поселился голодный до чувств волосатый тип. Оливер сам не понимал, откуда взялся этот бестолковый самец в его теле, но сопротивляться ему не спешил, а вместо этого решил насладиться полнотой эмоций.

Глаза буквально пожирали восхитительные пейзажи и соблазнительное тело любимой женщины, на котором обнаженном теперь так явственно вырисовывались белесые следы от купальника. Нос вдыхал запах солнца, песка и соли, врывающийся в приоткрытое окно, он задыхался от жара, шедшего от растопленной пляжным зноем кожи супруги, принюхивался к едва различимому аромату косметических средств, исходивших от ее волос и тела. Слух улавливал шепот воды о мелкий, похожий на муку, песок, сухой стрекот пальмовых листьев и стон, сорвавшийся с ее сладких губ. Рот ощущал вкус этой сладости, снова и снова возвращался к ее источнику, бессовестно напитывался из него и отдавал соизмеримо взятому. Обнаглевшие руки вообще не поддавались рамкам приличия. Они, не спрашивая разрешения, вероломно влезали в самые сокровенные уголки женского тела, вызывая будоражащий тактильный экстаз у обоих.

Оливер вообще не ощущал себя здесь человеком, которому предстояло в сентябре отметить свое сорокалетие. Если корпорация требовала от него предельной собранности и мудрости старика, то здесь он вряд ли дотягивал до двадцати лет. Менталитет чувственного наркомана.

Тело жены изогнулось дугой под его ласками и испустило хриплый выдох. Мужчина ускорился и минуту спустя обрушился рядом со своей богиней, проваливаясь в сон.

04

— Не-ет! — Протянула она. — Я ни за что в него не сяду! И речи быть не может!

— Перестань, Мел, будет интересно! Не гнить же десять дней на одном острове!

«Гнить», — все же было не тем словом, которое могло описать их времяпровождение в этом райском месте, но главе семьи сейчас было не до красноречия. Оливер думал, что самой большой их проблемой будет проснуться до восхода солнца, но эта мелочь далась легко, то ли от разницы во времени, то ли от слияния с природными ритмами.

Гораздо большей проблемой оказался сам самолет. Небольшой, покрытый разномастной буро-оранжевой обшивкой, кое-где ржавой, держащейся на ненадежных заклепках, он завис в паре футов над водой на больших плавучих лапах. За их спинами смущенно улыбался филиппинский пилот корытца, забронированного Оливером на пару дней с целью небольшой частной экскурсии по островам, а чета не имела единства в принятии решения.

— Чем тебе не угодили яхты и катера? — Проскрипела женщина. — Я ни за что не сяду в эту коробку с крыльями! Он же на шасси едва держится!

— Неправда! — Возмутился супруг и для доказательства обратного шлепнул самолет по боку.

Внутри посудины что-то грохнуло, явно отвалившись. Супруги испуганно переглянулись, но пилот, сверкая белозубой улыбкой на смуглом лице, смело забрался внутрь салона, едва ли превосходящего по объему их родной «Ленд Крузер», и с повторным громом поставил отвалившуюся деталь на место.

— Вы уверены, что мы не разобьемся на нем? — Строго спросил американский турист излишне улыбчивого филиппинца.

— Да-да, — кивнул он.

Они снова переглянулись.

— Мне кажется, он не понимает английского языка, — буркнула Мелани.

— Вы понимаете, о чем я Вас спрашиваю? — Очень медленно и отрывисто поинтересовался Оливер, тщательно выговаривая слова.

— Да-да, — снова кивнул пилот с той же растерянной улыбкой.

— Я не полечу, — твердо сообщила супруга. — Ни за что.

Глубокий вдох, призванный к успокоению нервов, лишь обострил ситуацию. Филиппинец перестал улыбаться, а жена виновато насупилась и уставилась на свое обручальное кольцо.

— Дайте нам пару минут, — обратился заказчик к владельцу транспортного средства и повернулся к спутнице. — Мелани, я понимаю твое опасение. Более того, я поддерживаю, что штука ненадежная. Разумнее всего сейчас отказаться от этого развлечения и остаться на тверди земной.

Женщина взглянула на собеседника и снова уставилась на руки.

— Но, подумай сама, он ведь тоже хочет жить! Неужели ты думаешь, что он стал бы рисковать своей шкурой ради смутного заработка, бо́льшая часть которого уйдет на керосин? Мы можем отказаться и всю жизнь жалеть, что не рискнули.

Она снова подняла на него взгляд и глубоко вздохнула.

— Страшно, — буркнула она.

— Согласен, — кивнул авантюрист. — Идем, он ждет.

Едва не плача, Мелани позволила усадить себя в тесное пространство самолета, где ее тут же стянул надежными объятиями супруг, словно ремнями безопасности. Пилот хлопнул скрипучей пассажирской дверцей и ловко забрался вперед за штурвал, довольный, что путешествие состоится. По мановению его уверенных проворных пальцев, дергающих рычаги и нажимающих кнопки, транспорт зашумел носовым винтом и стал отплывать от деревянных мостков.

Шум нарастал, и вскоре легкое покачивание судна на волнах перешло в уверенное скольжение, а следом и в невысокие прыжки на резвых гребнях открытого океана. Оливер выглянул в потертое пластиковое окно и обнаружил берег далеко позади. Финишный шлепок шаткого транспорта о воду и — отрыв. Лишь мерный гул мотора застилал все их слуховые рецепторы, от которого, казалось, вибрировало заодно и тело.

— Посмотри, какая красота! — Проговорила Мелани, и он скорее прочел слова по ее губам, чем услышал.

Под днищем трясущегося в невыносимом гуле самолета раскинулась вереница островков в лазури ослепительно-бирюзового моря. Казалось, таких насыщенных красок не существует в природе: изумрудная зелень тропических растений обрамлялась бриллиантовым сиянием песчаного пляжа и тонула в голубизне воды. Маковки невысоких волн переливались на солнце микроскопическими блесточками люрекса, завораживая, притягивая, гипнотизируя. Синева переходила от ультрамаринового к ядовито-циановому, прыгала через глубокий сапфировый к кобальтовому, и на отмели снова возвращалась в нежную лазурь.

В щели между обшивкой задувал прохладный высотный воздух. Завороженная супруга едва ли вспоминала о своих недавних опасениях, все ее внимание забирал теперь вид в мутный от царапин иллюминатор.

Самолет лег на правое крыло и, нырнув под тугой поток воздуха, направился к западной части острова Миндоро. Вдоль бесконечного побережья рассыпались забитые туристами пляжи и отели, ухоженные пальмовые рощи, прогулочные зоны и кафетерии. Под брюхо судна убегала нежнейшая голубая вода отмели, разрезанная пенными кометами катеров и водных мотоциклов. Туристы болтались под парашютами, летящими за моторными лодками, а неугомонные чайки тщетно пытались соревноваться с рукотворным чудом техники, вместившем в себя троих испытателей.

Вскоре синее море пробралось между двух частей суши и обозначило начало нового острова. Ажурная береговая линия с множеством бухт образовала неповторимое кружево из зелени, песка и воды.

— Манила! — Бросил загорелый пилот, повернув голову к паре.

Рукой он указал на правый борт, за окном которого раскинулся полноводный залив. Его дальняя часть омывала стену из современных зданий и высотных строений. Оливер помнил этот клочок архипелага, который по приземлении в азиатскую страну едва не спутал с самим Сан-Франциско. Подножие зубчатой вереницы небоскребов, однако, омывалась кислотно-голубым морем, не чета Тихому серому исполину, облизывающему побережье Калифорнии.

Судно двинулось дальше. Второй час мерного гула подходил к концу, а полет так и не собирался завершаться. Оливер уже порядком устал вибрировать в тесном пространстве кабины в такт мотору и уже пожалел, что не согласовал маршрут с администрацией отеля. Сидящая в его объятиях супруга начала клевать носом.

Но тут самолет обогнул ближайший мыс из горстки островов и стал заходить на посадку. По мере приближения к воде пассажирам начал открываться конечный пункт их экскурсии. В насыщенной синеве залива, словно горсть раскрошенного малахита, рассыпались десятки мелких островков, поросших кудрявой зеленью. Сон словно рукой сняло.

— Боже, какая красота! — Воскликнула Мелани, прилипнув к иллюминатору.

Судно снизилось к искристой воде настолько, что тень его замелькала в бледно-голубых от мелководья волнах. Плоские полозья водных шасси ударили снизу шаткое сооружение, и оно ответило жалобным металлическим стоном. Под ноги пассажиров выпала часть обшивки, которую Оливер тут же поставил на место, прибив кулаком, как однажды сделал пилот. Железка послушно пристала к стенке.

По мере того, как скорость снижалась, транспорт перешел от прыжков по тонким гребешкам волн к скольжению, а потом и к покачиванию на них. Мотор заглох, и пилот, открыв дверь кабины, с шумным плеском вывалился на волю.

— Национальный парк «Сто островов»! — Сообщил филиппинец с ослепительной улыбкой, открыв американской паре дверь самолета.

05

— Когда господь создавал Землю, он бросал камни в океан, — звучал голос экскурсовода. — Из больших камней были созданы материки, но в руке господа осталась пригоршня маленьких камешков, которые он высыпал в воду. На этом месте и возникло древнее островное государство Лемурия, позже названное Филиппинским Архипелагом. Господь подумал, что, раз там получилось мало земли, то нужно дать ей самое лучшее и прекрасное, и населил ее самыми удивительными растениями, животными и птицами.

Филиппинка, что вещала легенду, затихла. Ее бежевые брючки-капри и футболка строгого стиля милитари чуть колыхались легким бризом, как и пушистые черные волосы с редкой сединой. Она поправила очки, окинула взглядом обедающую группу и продолжила:

— Потом господь стал населять землю людьми. Он слепил их из глины и принялся обжигать. Сначала он передержал людей в печи, и получились темнокожие человечки, которых господь поселил в Африке. Потом, он решил, что нужно сделать людей светлее, и не додержал их. Получились белокожие — европейцы. Последними господь творил лемурцев. Он создал их с персиковой кожей и поселил на самую благодатную землю и стал оберегать их. Так и живет этот удивительно гостеприимный и счастливый народ.

Туристы хмыкнули столь скромному самоопределению рассказчицы и вернулись к еде. Мелани вдруг поняла, что у нее настолько прекрасное настроение, что есть ей совсем не хочется. Она отодвинула тарелку с едва тронутыми овощами и взяла с подноса пиалу, полную нарезанного ломтиками манго. Вот это райская еда!

Их проводник, который знакомил чету Траст с островами парка, уселся на входе в столовую с миской овощного риса. Он представился как Мануэль Датул, если женщина верно разобрала его речь, и оказался вполне себе пристойным человеком, правда, не очень разговорчивым. В какой-то момент Мелани даже стало немного стыдно за свое поведение на причале, но ветхость транспорта напугала ее гораздо сильнее, чем опасение показаться неуважительной к пилоту.

После обильного позднего обеда их группа из пары десятков путешественников снова распадется на составляющие части и разбредется по своим плавучим, а в их случае — летучим, средствам. А пока их общим пристанищем стал крытый соломой навес на высоких бамбуковых стойках. Окруженный со всех сторон буйством тропической зелени, он вполне смог бы стать доказательством рассказу экскурсовода о том, что острова набиты под завязку редкими диковинными растениями и птицами. Последние и правда пели свои странные скрипуче-сварливые песни, если таковыми их можно было назвать.

Оливер смел весь обед в считанные секунды и уже поглядывал на ее нетронутую тарелку. Супруга кивнула, и он принялся теперь за вторую порцию питания.

Мелани была счастлива. Нет, она и в отеле на их острове ощущала себя летящей птицей на воле, но сегодня, поддавшись уговорам мужа загрузить свое тело в дребезжащую консервную банку и подняться в ней к небесной синеве, она была особенно удовлетворенной. Сожаление ни разу не посетило ее за все время путешествия.

Как и воспоминание о дочери. Казалось, что она, как кошка, вырастила партию потомства, и дальнейшая судьба великовозрастного котенка ее больше не касалась. Боже, какое кощунство! Но изнутри ей было именно так, и переубеждать себя не хотелось. А то, чего доброго, вернется к ней ее нестерпимый материнский инстинкт, что тут с ним поделаешь? Телефон настрого под запретом.

К тому же, Мелани была не против побыть полусвободной, полунеозабоченной проблемами женщиной, полуготовой к развлечениям и впечатлениям, полузаслужившей этот тропический отдых наедине с мужем. До целостного определения она не могла дойти, благодаря какому-то стопору изнутри. Не то чувство вины, не то острое нежелание сдавать бразды правления миром трепыхались сейчас где-то в глубине ее души, но особо не управляли эмоциями. Хоть их отголоски и жили в голове сварливым голосочком, Мелани не планировала уделять этому стопору особого внимания, потому что только сейчас, сидя в плетеной столовой, стены которой состояли из свежего морского бриза, она поняла, что все изменилось.

Она изменилась. Удивительно, насколько один маленький редкий отпуск может переписать историю такой железной женщины, как Мелани Траст. Ей больше не хотелось сопротивляться мужу, контролировать дочь или воевать с миром. Зато созрела новая коллекция украшений, навеянная неповторимыми цветовыми сочетаниями зелени и воды.

— О чем ты думаешь? — Поинтересовался мужчина, улыбающийся ей той самой улыбкой, которой соблазнял ее еще в школьные годы.

Но она лишь отрицательно покачала головой. Как тут в двух словах объяснишь эволюцию женской вселенной?

Когда обед подошел к концу, путешественники нашли Мануэля и сообщили, что готовы к дальнейшим действиям.

— Летим на остров встречать закат, после этого ночевать в Манилу, — сообщил пилот, резко выделяя буквы чудовищным акцентом.

Пара кивнула и отправилась сквозь изумрудную зелень по тонкой тропинке к морю. Там по косе из мелкого песка они добрались до соседнего островка, возле которого сгрудились различные транспортные корытца, в том числе и их. Привычным и родным показался ей их маленький самолетик буро-оранжевых тонов, даже отлетающая часть внутренней обшивки, которую теперь на взлете и приземлении Оливер поддерживал ногой, ощущалась частью домашней уютной обстановки.

Как и обещал их новый филиппинский друг, они отправились навстречу солнцу. Полет занял не более четверти часа, и, когда самолет пошел на снижение к ближайшему островку — судя по всему, необитаемому — под низким солнцем простирался до самого горизонта чистейший без единого клочка суши океан. Плюхнув дутыми шасси, самолет сел на воду и вскоре остановился на мелководье, готовый к выгрузке пассажиров.

Пилот выпустил пару наружу, а сам достал из-под их сидения один из коричневых свертков. Он расстелил некое подобие спального мешка под ближайшим кустом прямо на песке и предупредил своих подопечных:

— У вас ровно полчаса. Как только сядет солнце, сразу же возвращайтесь и поднимайте меня, — тут он смущенно улыбнулся и завалился на подстилку.

Супруги переглянулись и направились туда, куда им указал опытный гид. Туристическая тропа скользнула между скал и повела их наверх по невысоким сколотым ступеням. Лестничные пролеты разбавлялись небольшими каменистыми плато, с которых то в одну, то в другую сторону от островка простиралось лазурное море, смешивающееся с небом на чистом западном горизонте. С восточной стороны в паре миль виднелся огромный остров Лусон, такой близкий и наполненный жизнью, но недоступный без плавучих средств.

По обзору с нескольких плато пара поняла, что они на острове совершенно одни. Путь наверх привел их к большой площадке, с которой открывался изумительный розовый закат. Солнце как раз начало подкрашивать небо в свой излюбленный пунцовый цвет и опускаться под полог прохладных вод, утаскивая за собой и минувший день. Словно зачарованные, они наблюдали за ходом светила, которое довольно скоро коснулось воды и ушло на глубину.

— Потрясающе! — Выдохнула Мелани, очнувшись от невероятного светопреставления. — Идем?

— У нас есть немного времени, — пробасил мужчина, притягивая к себе жену.

— Оливер, он попросил не задерживаться! — Попыталась она отбиться, но цепкие сильные руки не давали ей даже попыток к сопротивлению.

— Он спит, — нежно прорычал супруг, целуя ей шею. — Пусть отдыхает, целый день на жаре, устал, наверное.

Каждое его промурлыканное слово сопровождалось нежным поцелуем, и вскоре она расслабилась натиску и позволила мужу увлечь ее к кустам на ближайшую скамейку.

06

Спуск занял уйму времени. В темноте едва различимые ступени начинались столь же неожиданно, сколь и заканчивались, поэтому назад супруги шли на ощупь. Хоть они и передохнули после любовного спринта, ноги у Мелани все еще отдавали слабиной и требовали покоя. Впрочем, до мягкой постели оставалось чуть больше получаса, если взять в расчет полет до Манилы и заселение, поэтому можно было и потерпеть. Придерживая Оливера под локоть, она спускалась по бесчисленным ступенькам, которые по пути наверх не казались такими бесчисленными.

Вот и песок. Под кустом с легким сапом, перебивающим нежный шорох далеких волн, дремал их смуглолицый друг. Оливер подошел к мужчине и потрогал его плечо.

— Мы вернулись.

Сперва филиппинец не понял, где находится. Он вяло потянулся на подстилке и зевнул. Но тут его блестящие карие глаза оценили обстановку, и он вскочил на ноги, ошарашенный.

— Стемнело, — строго произнес он. — Это очень, очень нехорошо!

Из карманов его легких штанов показался маленький фонарик, и вскоре луч света разрезал темноту. Он лизнул загорелые лица американских туристов, спустился к их ногам, проплыл по песку в поисках моря, но обнаружил лишь искорки волн в сотне футов от них. Ровно посередине между водой и тремя парами растерянных глаз стоял накрененный на одну ногу самолет, правая подушка шасси которого утонула на две трети в прибрежном песке. Одного взгляда на транспорт стало достаточно для понимания.

Мужчины переглянулись и синхронно потерли щетинистые лица ладонями.

— Что? — Запаниковала Мелани. — Что это значит?

— Море вернется завтра, — тщательно подбирал слова проводник. — А пока идем со мной, мне понадобится помощь.

Из недр хромого транспорта выбрались еще два темных рулона, подобные тому, который раскатался под филиппинцем в подстилку.

— Мы будем спать тут? — Догадалась женщина и занервничала.

Никто ей не ответил, зато мужчины принялись обсуждать нюансы ночевки под открытым небом.

— На острове запрещены открытые костры, — доложил пилот, вытряхивая с железным звоном плоский брезентовый кулек. — Одеяла лучше расстелить на сухом песке, иначе можно проснуться мокрым.

Оливер кивал и принимал из смуглых, а в темноте почти черных, рук местного жителя уйму всяких вещей. Последней выбралась из салона большая бутыль с пресной водой, и пилот, удовлетворенно хмыкнув, хлопнул дверцей транспорта.

— Оливер? — Тихо проговорила напуганная жена, чуть не плача.

— Все хорошо, дорогая, так мы еще не отдыхали, — улыбнулся он, но обнять не смог, потому что руки были заняты скарбом; он побрел за провожатым, параллельно уточняя: — В какое время будет прилив?

— Около одиннадцати, — отозвался Мануэль.

Он уже достиг своей подстилки и принялся обустраивать место ночлега. Оливер свалил поклажу рядом с филиппинцем и поспешил вернуться к своей даме сердца, которая так и стояла где-то невдалеке от самолета, не желая верить глазам.

— Я не смогу, — прошептала она в панике. — Можно вызвать службу спасения, нас заберут в Манилу на лодке!

— Зачем же? Нам всего-то пережить часов двенадцать. Это ведь гораздо интересней, чем отель. Дикая природа! — Ликовал супруг, но не нашел отклика. — Расскажи, что тебя тревожит?

Он обнял Мелани за талию и уже потихоньку продвигал к месту ночевки. Неверным шагом она поддавалась его манипуляциям, но весьма слабо, готовая рвануть назад к самолету в любой момент.

— Я боюсь змей и пауков, — чуть не плача, пискнула женщина.

— Тут нет ни животных, ни насекомых, — отчитался их проводник. — Остров слишком далеко от основного, только птицы сюда добираются.

Он уже вытряхнул из брезентового мешка перепачканные пеплом стенки металлической коробки на коротких ножках и, собрав ее, принялся закладывать внутрь короткие пенечки дров, тоже привезенных на остров с собой. За спиной филиппинца тускло горела лампа и тихонько свистела какая-то пернатая живность.

Женщина сдалась и обессилено приземлилась на кучу из одеял, уронив лицо в ладони. Оливер оставил ее в покое, а сам принялся обустраивать быт вместе с филиппинцем. В детстве он пару раз ходил в поход с классом, и пусть это было давно, но навыки не забылись. Какой-то мальчишеский восторг обуял его разумом, подталкивающий к подвигам и вселяющий интерес к ситуации.

В куче скарба оказались многочисленные котелки и посуда, коробки с сухим пайком, непромокаемые пакеты со спичками и какими-то таблетками, аккуратно уложенные надувные опреснители воды, которые пилот тут же отложил подальше, и прочие вещи для стихийного бедствия, в которое могут попасть пассажиры самолета. До чего же интересным оказалось путешествие!

Вскоре в железном ящике затрещал огонь, и Мануэль выключил масляную лампу за спиной. Мелани немного успокоилась и смирилась с их участью, начала проявлять участие, а следом и интерес к туристическому быту. Она раскинула одно из одеял рядом с подстилкой проводника, а второе оставила для укрытия их с мужем тел на песке, хотя ночь обещала быть теплой. По-хозяйски расставив посуду на брезентовом чехле, путешественница принялась изучать коробки с провиантом. Каждый из трех пластиковых сундучков вмещал в себя тонкие пакетики с заварными блюдами: каша с сухофруктами на завтрак, обед из сухого супа с овощами и рисом, тонкая вермишель с приправами и соевыми шариками на ужин, упаковка сухих хлебцев, несколько порционных пачек с печеньем, сахаром и чаем.

Участь быть съеденной пауком уже не пугала Мелани. Она отвлеклась на приготовление ужина, скрашенного небольшими порциями бананов и папайи, взятыми ею с собой из отеля поутру. Над огнем встал котелок с водой, и трое «Робинзонов», застрявших на острове, уселись вокруг варева на подстилки.

Вдруг мимо трех пар глаз промелькнула черная тень крошечных крыльев. Освещаемая огнем костра, крупная тропическая бабочка лимонных тонов с ультрамариновыми вкраплениями пропарила рядом с котелком и исчезла в ночи, упорхав по направлению к архипелагу.

— Паро-паро, — сообщил Мануэль.

— Простите? — Не поняла Мелани.

— Бабочка, — уточнил загорелый уроженец островов. — На Филиппинах есть легенда о первой бабочке. В поселении у подножия холмов жила супружеская пара. Жена забеременела и привела в этот мир двух девочек-близняшек, но во время родов скончалась. Розалина и Ампаро росли красивыми и очень дружными, помогали отцу с огородом и хозяйством, но, когда им исполнилось двенадцать лет, умер и он.

Пилот неподвижного транспорта помешал угли в жестяной коробке, отчего горсть алых искр взмыла к чернильным небесам, усыпанным яркими низкими звездами. Туристы переглянулись, ожидая продолжения рассказа.

— Девочкам пришлось самим выживать, выращивать овощи и зелень и отвозить их на рынок для того, чтобы сводить концы с концами. Они справлялись, но некоторое время спустя Роза стала замечать за своей сестрой странные изменения. Ампаро стала очень капризной и нетерпеливой, часто отлынивала от работы и ругалась с сестрой. Но часами проводила время в саду, нюхая цветы и разглядывая себя в отражении пруда. В один особо сложный день сестры поссорились, и Паро выбежала из дома, не желая продолжать разговор. Роза склонилась на колени перед алтарем и попросила у господа, чтобы отношение ее сестры к жизни изменилось, после чего вышла из хижины и направилась к реке искать беглянку. «Паро! Паро! Где ты, Паро?» — Звала ее сестра, но та не отзывалась. Вдруг она увидела крупный бутон неизвестного цветка, который медленно раскрылся. Внутри него оказалось красивейшее существо, неизвестное никому ранее, оно вспорхнуло и пролетело мимо изумленной Розалины. Сердце девушки забилось, и она побежала за ним, выкрикивая «Паро! Паро!» Народ так и назвал это изящное красочное существо, влюбленное в цветы — паро-паро.

Тишина повисла в воздухе. Даже свист птиц на секунду затих, но тут же разрезал воздух с новой силой.

— И все? — Удивилась Мелани, глядя круглыми блестящими глазами на рассказчика.

— Да, — согласился тот.

— Как она могла бросить сестру одну? — Дрогнувшим голосом вопросила она, словно филиппинец был заодно с непослушной бабочкой.

— Бог исполнил молитвы Розалины, — пожал плечами рассказчик. — Иногда мы хотим того, чего сами не понимаем до конца.

Темная влажная ночь окутала их мраком. Где-то там вдалеке мерцали огни такого близкого и такого недоступного Лусона, а в особо тихие мгновения даже доносились звуки клаксонов машин, едва слышных в паре миль от их источников. Мелани сидела, отрешенно уставившись в костер, а на ее щеках мерцали слезы. Мужчины сняли закипевший котелок с огня и принялись разливать воду по сухим пайкам.

— Ты в порядке? — Уточнил супруг, заметив ее растерянность.

— Как? Как она могла ее бросить, Оливер?

Слезы с новой силой хлынули по ее лицу, но супруг лишь развел руками. Ее недоумение не утихло ни к готовности ужина, ни после него. И даже, засыпая в надежных руках своего мужчины, Мелани не могла выкинуть из головы историю о близнецах, так сильно ранившую ее в самую душу.

07

Утро буквально набросилось на его уши оглушительными воплями птиц. Они вырывали мозг из его головы своим ором, едва ли напоминающим пение. Пернатые явно делили что-то в кустах за их лежбищем, отстаивая свои права на лучшую жизнь, причем, все одновременно. Оливер открыл глаза и сел на подстилке. Его спутники мирно спали, а там, где вдалеке мерцал огнями Лусон, начала нежно зеленеть заря. Он, стараясь не шуметь, выбрался из их временного ложа и отошел за скалу отлить, а, когда вернулся, Мелани уже сидела на буром одеяле, сонная и встревоженная.

— Ты в порядке? — Поинтересовался он тихонько, чтобы не разбудить их проводника.

— Не выходит из головы вчерашняя легенда о сестрах. Разве могут близнецы быть такими разными?

— Не знаю, Мел, я — единственный ребенок в семье, мне сложно говорить что-то о братьях и сестрах. Ты вспомнила Эмму?

Судя по реакции супруги, он попал в самый эпицентр ее боли. Ее лицо сперва побледнело, а потом слезы полились тихим горячим потоком по ее щекам.

— Видимо, бессознательно, — промолвила она и зависла безэмоциональным взглядом где-то в районе горизонта.

Оливер присел рядом и обнял свою жену, однажды оставшуюся из троих детей строгих родителей в гордом одиночестве. Вскоре, конечно, сбежала и она, но перед этим лишилась ни одной пинты крови, выпитой ненасытной мамашей.

Таких их, потерянных и обнявшихся, и застал розовый тропический рассвет. Солнце лизнуло теплыми лучами маковку скалы, с которой они вчера лицезрели закат, поползло к кустам с неугомонными птицами и вскоре коснулось влажных щек женщины. Под его заботливыми светящимися лапами Мелани начала потихоньку приходить в себя и делать шаги к миру, так жестоко ранившему ее хрупкое подростковое сердце разлукой с сестрой.

Шорох с соседней подстилки притянул их взгляды. Мануэль сел на коричневом одеяле и потер глаза. Он бегло оценил обстановку с американскими туристами и приближающимся морем, и, улыбнувшись им, бодро вскочил на ноги.

Вскоре затрещал костер, обещающий горячий завтрак и ароматный чай. Мелани начала плавно включаться в жизнь, доставать какие-то вещи из сумки и готовиться к новому дню. Пока подкрепившиеся мужчины справлялись с накрененным самолетом, она причесалась и привела себя в порядок, ополоснула в соленой воде посуду и собрала ее в холщевый мешок. Тяжелые ватные подстилки скрутились в упругие рулики в ожидании, когда их унесут назад в недра застрявшего транспорта, как и жестяной короб, служивший им костровищем в этом странном путешествии.

Волны вернулись к десяти утра. Женщина до этого времени мирно плавала и загорала на еще не разогревшемся песке, а ее спутники откапывали шасси их шаткого железного друга. Возле побережья Лусона сновали редкие моторные лодки, разрезавшие ослепительную бирюзу морской глади белыми пенными дорожками, а в небе стали появляться первые береговые парашютики, под которыми болтались особо ранние пташки-туристы.

— Ну, вот и все. Готово! — Сообщил ей супруг, вытирая перепачканный песком лоб тыльной стороной руки. — Как ты?

За его спиной мирно плавало на отмели их транспортное средство, готовое к эксплуатации. Улыбчивый филиппинец скромно стоял поодаль, готовый вернуть туристов ближе к цивилизации.

— Прекрасно! — Сообщила она и встала с песка.

От утреннего расстройства не осталось и следа. Его богиня снова выглядела мирной и довольной, отдохнувшей и ласковой. Щеки Оливера, покрытые двухдневной щетиной, слегка чесались с непривычки, но в целом отречение от мира пошло им на пользу. Супруги погрузились в недра крошечного самолета, который тут же заскользил по воде, а позже — и по воздуху.

Знакомые ощущения вибрации тела, передающейся от мотора, трепет порывов воздуха в душистых волосах жены и утренняя прохлада, в поднебесье даже более выраженная, чем это могло быть приятно телу, вселяли в его сердце какое-то умиротворение. Оливер откинулся на спинку шаткого кресла довольным котом и заключил в крепкие объятия, пожалуй, самую прекрасную и удивительную женщину в мире, настолько теплую и родную, насколько неизведанную и самобытную. Несколько минут полета — и впереди показались небоскребы Манилы, выросшие прямо из бирюзовой бухты.

— Я вернусь через три часа на это же место, — доложил пилот, которому пара за два совместных дня научилась верить на слово. — У вас есть возможность исследовать город, а у меня — заправить самолет.

На том и порешили.

Удивительное сочетание современных небоскребов и хилых лачуг, городских рынков и тут же кафедральных соборов, сетевых забегаловок с фаст-фудом и бурых речонок с зарослями водяных растений не оставили равнодушными истосковавшихся по бурной жизни туристов. Мелани не расставалась с солнечными очками и фотоаппаратом, а Оливер вдруг случайно вспомнил о корпорации. Может, и не стоило вчера оставлять волевым решением мобильный телефон в сейфе их бунгало? Интересно, как Лиз справляется с новой должностью? Однако мысли быстро покинули его голову. Невозможно думать о бренном, находясь в раю.

Прогулка по столице, поразившей путешественников своей контрастностью, завершилась в небольшом прибрежном кафетерии, гостеприимно раскинувшемся невдалеке от места, где они расстались с пилотом. Пара уселась за столик под навесом и с упоением обсуждала уклад жизни островитян.

— Как же прекрасно, что ты уговорил меня сесть в этот крошечный самолетик! Это самое невероятное путешествие в нашей жизни! — Восхищенно рассмеялась Мелани.

— Оно еще не закончилось, — отозвался муж с ухмылкой.

Нет, каверз он более не ожидал, но и вчерашний затор не входил в их планы. Однако в последующем стал чуть ли не самым ярким воспоминанием совместного отпуска.

Мистер Датул встретил их ровно в назначенное время в том месте, где оставил, в очередной раз поразив супругов своей точностью и безукоризненностью работы. Пожалуй, они даже будут скучать по его белозубой улыбке на смуглом лице.

— Позвольте сделать с Вами фото? — Не удержалась Мелани перед расставанием.

Деревянные мостки убегали туда, где расположился их отель, за два дня ставший чужим, но желанным. Филиппинец кивнул и рассеянно улыбнулся, наблюдая за махинациями американки, настраивающей фотоаппарат. Наконец, небольшой стеклянный глаз встал на низенький столбик помоста и, дождавшись, пока его хозяйка присоединится к мужчинам, сделал серию кадров. За их спинами на фоне лазурного моря раскинулся такой хрупкий и такой надежный самолет в коричневых тонах, кое-где подъеденный ржавчиной.

— Вот и все, — сообщила Мелани, и голос ее дрогнул.

Вдруг она не удержалась и сжала пилота в объятиях, слегка хлюпнув носом.

— Спасибо Вам! — Искренне воскликнула она.

Мужчины пожали руки и простились навсегда.

Первое, что поразило Оливера, едва он достал из сейфа их мобильные телефоны, это отсутствие звонков и сообщений. Он недоуменно потер щетину и повернулся к супруге:

— Мы никому не нужны.

— Разве это не прекрасно? — Отозвалась она из ванной комнаты, дверь в которую предпочла не закрывать.

Мужчина направился следом, чтобы избавиться от бороды, где и продолжил удивленную речь.

— Это странно. Ни Лиз, ни Алекса не нуждаются больше в нашей опеке!

Какие же далекие и незнакомые имена сорвались сейчас с его губ. Будто это люди из прошлой жизни, которую он жил совсем другим человеком. Впрочем, так оно и было.

— Значит, мы можем придумать себе занятие поважнее, — томно промурлыкала она и втянула его к себе под душ.

«Чудесно, когда желания двух людей совпадают», — мелькнула последняя мысль в перегретой голове, прежде чем Оливер отключил ее и полностью отдался инстинктам.

08

Пятый день их островной жизни подошел к концу, а от детей не было вестей. Не то, чтобы Оливер сильно переживал по этому поводу: пусть лучше их не будет вовсе, чем они будут тревожными или, что еще хуже, плохими. Но сам факт того, что они с Мелани остались бездетными старичками, забытыми где-то в волнах азиатских морей, удивлял его, ведь ожидал он совсем другого.

«Не совсем старичками», — ухмыльнулся мужчина, вспоминая бурный роман с женой в последние несколько дней.

Наблюдая за купаниями супруги в утреннем море, он все же не удержался и отправил дочери одну из последних фотографий, что они сделали совсем недавно.

«Здравствуй, детка! Как дела? Это мы с мамой на море», — приписал он, смущаясь своей навязчивости и неумения вести диалог с той, общение с которой еще недавно давалось ему легко.

Несколько минут спустя телефон сообщил об ответе. Оливер даже удивился, что тот в состоянии издавать звуки, потому что слишком уж долго аппарат молчал. Он притянул экран к лицу и усмехнулся.

— Мелани! — Крикнул он. — Алекса прислала «селфи».

— Не может быть! — Отозвалась та и поспешила к шезлонгам. — Покажи!

Две пары глаз уставились на лицо девушки. Похудевшая и печальная, немного изможденная и бледнолицая, но накрашенная излишне ярко и несущая на голове амазонские косы, она смотрела отрешенным взглядом на родителей, натянутой улыбкой пытаясь делать вид, что она в норме.

— Оливер, у нее все в порядке? Зачем такой мрачный макияж? — Ахнула мать, но вдруг заметила еще кое-что. — Она что, на кладбище?

— Не-ет… — Протянул глава семьи, но тут пригляделся, и уверенность его рассосалась, словно кусочек сахара в кипятке.

Он принялся изучать буйство зелени за спиной девушки и, нехотя, понял, что Мелани вполне могла быть права. Но какого черта Алекса делает на кладбище?

— Это ведь кресты, да? — Не унималась женщина, всем своим видом и тоном вдруг изменившись до неузнаваемости.

Впрочем, нет. Эту Мелани он узнавал. Это та самая женщина, брюзжащая и возмущенная, что осталась, как он надеялся, в прошлом. Однако едва дочь попала в ее поле зрения, стерва вернулась.

— Похоже на чаек, Мел, — проговорил он неуверенно.

— Какие чайки в лесу? Гляди, сколько деревьев!

— Хм…

Теперь уже он смотрел на свою любимую, в одночасье ставшую совсем чужой, пристальней, чем на присланное фото. Странная деформация родного расслабленного лица сделала из нее очень тощую и тщедушную женщину с узкими стянутыми в тугую полоску губами и напряженной складкой между бровей. Как же она была похожа на свою мать в эту минуту!

— Чертов Дениэл Кентмор! — Выплюнула она. — Дай мне мой телефон!

— Нет, — отрезал супруг и погасил экран с фотографией.

Он спрятал аппарат у изголовья и намеренно беспечно раскинулся на шезлонге, хотя внутри его разума началась бурная деятельность мыслей, которую американский турист не ощущал с того момента, как высадился на этот остров. Супруга в два счета активировала в нем охранника своих и чужих границ, сама того не желая.

— Оливер, сейчас же верни мне мой мобильный телефон!

— Нет, — отказал он ей повторно. — Это прекрасный повод познакомить ее с Нилом и тетушкой Фелицией.

От близких имен она вздрогнула и осунулась. Губы расслабились, а глаза стали наполняться влагой.

— Я не готова, — прошептала она.

— Алекса имеет право знать. Мы съездим одни, ни о чем не беспокойся.

Расстроенная, она поднялась с лежака и направилась в бунгало, и впервые ему не захотелось последовать за ней. Проводив любимую взглядом, он достал телефон и написал дочери сообщение: «Хорошо отдохнуть вам, дорогая!», после чего завис отрешенным взглядом на синем горизонте.

Напряженное общение между матерью и дочерью не давало покоя его разуму. Если бы кто-то рассказал Оливеру историю о том, как одна очень красивая женщина вдруг внезапно превращается в злобную мегеру, он бы не поверил, но тут картинка развернулась на его глазах. Очень не хотелось бы вернуться в Сан-Франциско и начать заново войну под названием «он не пара нашей дочери». Как минимум это глупо, потому что они сами отпустили детей в совместное путешествие, выйти из которого Алексе девственницей будет весьма проблематично. А как максимум — опасно, ведь это могло не только снова разбить их лагерь надвое, но и — сердца его любимым девушкам.

Собрав волю в кулак, Оливер поднялся с шезлонга и побрел по песку, соображая, что же делать дальше. Несомненно, Мелани требуется помощь, но какого характера? Выбить из нее Офелию не получится, потому что невозможно заставить человека отказаться от части себя. Закрывать глаза на домашние ссоры он больше не планировал, теперь это было недопустимо для него. Оставалось одно.

Тяжело вздохнув, он потопал назад к их домику.

Супруга сидела возле окна на плетеном диванчике, уставившись на буйную зелень за стеклом. Тощие ручки обхватили колени, глаза наполнились слезами, а разум ее болтался где-то между реальностью и вымыслом.

— Мелани, давай попробуем поговорить об этом, — начал он, присев к супруге.

Она плавно перевела на него взгляд и хлопнула пару раз мокрыми ресницами.

— О чем?

— О том, что ты чувствовала, когда твоя мама запрещала тебе видеться со мной.

Она замерла, уставившись в его глаза. Круглые, испуганные зеленые блюдца, наполненные болью и влагой, поблескивали в утреннем свете бунгало, солнце до которого еще не добралось, но вот-вот уже собиралось, едва проводит пару на завтрак. Оливер представил местное угощение, и воображаемый кусок застрял у него в горле. То, что он задумал, могло сломать жену, но виделось ему гораздо более важным, чем питание тела.

— Я ощущала себя недостаточно хорошей для нее, — сдалась Мелани и, прикрыв глаза, выпустила две обильные дорожки слез. — Мне казалось, что я патологически не могу нравиться хорошему человеку, что никогда в ее глазах не стану достойной тебя, так и останусь второсортным сырьем, на которую обратили внимание из жалости.

— Ты хочешь таких чувств для своей дочери? — Задал он вопрос, на который не требовалось ответа.

— Нет, — все же прозвучал он шепотом.

— Что бы ты хотела услышать от мамы тогда, Мелани? Чем бы она могла наладить твое добродушное отношение к миру?

— Я просто хотела поделиться с ней своим счастьем, — разрыдалась она. — Просто рассказать ей, как я порхаю, словно бабочка, от чувств и эмоций! Мне просто хотелось, чтобы она порадовалась за меня, была неравнодушной к моему выбору. И осталась рядом не для того, чтобы быть поддержкой, когда ты, наконец, меня бросишь, но для того, чтобы наблюдать за нашим счастьем, когда все хорошо.

— Теперь ты видишь, как больно наблюдать за счастьем дочери? — Прозвучал вопрос, как приговор.

Женщина зависла взглядом на его лице и очень медленно покивала. Рев исступления вырвался из ее рта, и Мелани, уронив лицо в ладони, завыла белугой.

— Я ужасная мать! Боже, я просто чудовище! Что же мне делать?

— Во-первых, просто принять, что ты и Офелия — очень похожи. Одним днем ты не сможешь измениться, ты и сама это знаешь, — проговорил Оливер и обнял страдалицу. — А пока, если не можешь искренне радоваться их отношениям, то хотя бы не мешай им. Пусть все идет, как должно идти, со временем ты примешь Дениэла в ее жизни.

Ее теплое тельце вздрагивало в его руках, сначала часто, потом все реже. Наконец, она смогла отстраниться от него и посмотреть в глаза близкому мужчине.

— Ты ведь будешь рядом, правда? Я без тебя не справлюсь.

— Сколько потребуется, — кивнул глава семьи и поцеловал супругу в висок. — Идем на завтрак, все будет хорошо. Теперь — точно будет.

09

Приглушенная подушкой трель телефона разрезала тишину ночи. Сначала женщине почудилось, что звонок ей снится. Мама протягивала мобильный Оливера с гневным возгласом: «Выключи это немедленно! Что ты себе позволяешь?», а Мелани тщетно пыталась объяснить, что она не имеет отношения к этому верещащему аппарату. Наконец, когда она, измученная и разбитая, отчаялась доказать маме собственную непричастность, звонок на секунду стал громче и тут же прекратился.

— Алло! — Раздался хриплый голос мужа, но тишина была ему ответом. — Дениэл, что-то случилось?

Мелани рывком села на кровати и включила ночник. Сердце выдавало барабанную дробь, от которой ничего другого ей попросту не было слышно, а руки тряслись так, что она едва разглядела время на своих наручных часах, лежавших на тумбочке. Три ночи.

Мужчина поднялся с кровати и отошел к окну. Его белесый зад, на людях скрытый плавками, намекал не только на полное отсутствие облаков на небе в последнюю знойную неделю, но и на бурный вечер, после которого чета выключилась, не посчитав нужным одеться.

— Пап? — Раздался из трубки приглушенный голос девушки, и Мелани расплакалась от облегчения.

Что происходит с ее нервной системой? Неужели нельзя адекватно реагировать на происходящие события?

— Алекса, детка! Ты в порядке? — Взволнованно прохрипел Оливер и откашлялся. — Где Дениэл? Почему ты звонишь не со своего номера?

Ночь за окном звенела тишиной в ушах. От этого звукового вакуума, который не нарушался даже шумом волн, снова ушедших к окончанию помоста, Мелани могла расслышать любой шорох из трубки мужа, но та молчала. Время остановилось.

— Алло! — Раздраженно и испуганно позвал Оливер собеседницу.

— Здравствуйте, мистер Траст! — Раздался далекий раскатистый бас. — Все хорошо, Алекса просто соскучилась.

Казалось, этот голос напугал ее больше, чем тишина. Мелани вздрогнула и невольно представила его носителя, от которого у нее побежали по рукам мурашки.

— Дениэл… — Выдохнул супруг и обессилено уселся на кровать. — Как вы? Где сейчас?

— Мы на побережье, в воскресенье вернемся, — доложил собеседник, но это не успокоило родителей девушки.

— Что произошло? — Не унимался мужчина. — Вы в порядке? Как Алекса?

Из телефона вырвался веселый смешок и сумбурная речь, призванная успокоить перепуганного родителя, и это приносило свои плоды. Мелани буквально телом ощущала, как ее муж расслабляется под гулом ровного уверенного голоса этого далекого, переросшего все рамки приличия, работника, и стала замечать, что расслабляется и сама.

— Мы в норме. Где ее телефон? — Продолжал допрос Оливер, но ее это больше не касалось.

Она уронила голову на подушку и под нечленораздельный шум из трубки снова хотела провалиться в сон, но не тут-то было.

— … Поверьте, все действительно прекрасно! Просто Алекса слегка переволновалась, давно Вас не слышала, — донеслось до ее уха.

Боже, у ее дочери есть парень. И сейчас он объясняет ее мужу, как у них дела. Женщина сконцентрировалась на своих ощущениях к этому типу и поняла, что не сильно злится на него. Видимо, Оливер вскрыл тем утром больной нарыв, и теперь он мало беспокоил. Мелани попробовала представить, что на том конце провода не Алекса, а сторонняя девушка, например, Лиз, что бы она ощущала от новости, что та счастлива в отношениях?

Тепло разлилось по ее сердцу, а губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Это ведь прекрасно, когда два человека находят друг друга, не правда ли? Но тут улыбка сбежала с ее рта. Получается, она не желает счастья собственной дочери?

— Попроси ее позвонить, когда будет готова, ладно? — Дал наказ Оливер водителю и повесил трубку.

Улегшись рядом, супруг убрал телефон под подушку.

— Ох уж эта разница во времени, — зевнул он. — Спи, у них все в порядке.

Вскоре он мирно засопел, но Мелани было не до сна. Как обычно, она по одному доставала из своей души драконов и разглядывала их пристально и внимательно, пытаясь принять их в себе. И на повестке дня, точнее, ночи, было пожелание всего доброго Алексе. Она всеми фибрами своей души ощущала, что в их семью грядут необратимые изменения, и не знала, что с ними делать.

— Представлять, что это не моя дочь, — пробубнила Мелани себе под нос. — Это другая девушка, хорошая, добрая, достойная взаимной любви. Она — не я.

Глядя блестящими глазами в темный потолок, она все больше расслаблялась. Она будет представлять на месте дочери Элизабет, которая, похоже, вскоре выйдет замуж за рабочий компьютер, если дальше так пойдут дела в ее личной жизни.

Вспоминая с теплом обеих девушек, Мелани погрузилась в мягкий сон до самых первых лучей солнца, прорвавшихся на ее подушку сквозь густую листву сада. Оливера в комнате не оказалось. Накинув на тело яркий оранжевый купальник и летящее парео в тон, она вышла на улицу и узрела супруга возле шезлонгов, делающего утреннюю зарядку. Он отжимался от деревянного помоста, напрягая мышцы, чем вызвал у женщины очень неоднозначные эмоции.

— Красиво! — Сообщила она, приблизившись к новоявленному спортсмену. — Откуда такое рвение?

— Сам не пойму, — отозвался тот, поднимаясь на ноги. — Похоже, ты дала мне стимул стать лучше.

— Кто бы говорил, — улыбнулась она и одарила рыцаря нежным поцелуем.

Солнце поднялось над рассадником тропических растений и залило пару приятными горизонтальными лучами, подкрасив загорелую кожу золотым. Мелани ощущала внутри себя какой-то невероятный поток любви и спокойствия ко всему миру, словно этой ночью она разгадала некий ребус и расплела узел, душивший ее много лет.

— Дениэл прислал фотографию, — сообщил супруг, будто между делом, и потянулся за телефоном.

Его имя отозвалось в ней чем-то близким, знакомым годами, гораздо бо́льшими, чем женщина знала его на самом деле. Она приняла аппарат и взглянула на экран.

С него ей улыбалась яркая пара, выразительная и гармоничная, чего раньше она никогда не замечала за ними. Глаза молодых людей светились любовью и радостью к жизни, а тела — тягой друг к другу. Как она их понимала! Мужчина обхватывал молодую девушку своими огромными мускулистыми ручищами, в которых и держал камеру, а та лучисто улыбалась и соприкасалась лицом с его заросшей щекой. Задний план из океана и песка добавлял сюрреалистичного счастья в кадр, отчего все это напомнило Мелани картинку из голливудских фильмов, где ослепительно красивая пара позировала на камеру, причем, весьма успешно.

— Кто эти люди? — Спросила она в шутку.

— Я их тоже не узнал, — хохотнул Оливер.

Она переслала изображение вместе с кладбищенским фото на свой телефон и вернула трубку хозяину. Мужчина рывком поднялся с помоста, разминаясь и подпрыгивая в боксерском броске, чем рассмешил свою даму сердца.

— Идем завтракать, боец!

— Не откажусь, — прорычал супруг и, накинув на плечо смятую футболку, двинулся за ней к столовой.

Когда пара сидела за столом, снова зазвонил телефон.

— Алекса, — сообщил Оливер с набитым ртом и, спешно глотая, вышел из-под навеса по направлению к песку. — Привет, дорогая!.. Я очень рад тебя слышать, Алекса! Как вы отдыхаете? Где сейчас?

Под радостный тон супруга она закончила завтрак, время от времени поглядывая на него. Оливер явно соскучился по своей маленькой принцессе: он болтал без умолку о погоде на островах, меню в столовой и загаре, о самолете и ночевке в богом забытом месте. Он вышагивал от одной пальмы к другой, подставляя крепкую спину утреннему солнцу, и допрашивал Алексу с пристрастием о том, как они поживают и когда планируют вернуться.

Наблюдая эту странную картину, Мелани вдруг поняла одну вещь. Она больше не злится на мать, что та не одобрила выбор ее жениха. Напротив, она благодарна женщине, что та заставила ее усомниться в свое время, чтобы выбрать лучшего. Ведь именно это она и сделала в конечном итоге.

10

Самолет разогнался по безупречно ровной взлетной полосе и поднялся над твердью архипелага. Как ни грустно было покидать это райское место, супруги спешили домой, где их ждали дела и семья. Уже перед самым вылетом Оливер позвонил Лиз и поинтересовался, как прошла неделя в корпорации. Помощница открестилась дежурными фразами и сообщила, что к шефу есть объемный разговор, но больше из нее не удалось вытрясти ни слова.

— Мистер Траст, сегодня суббота. Не знаю, как у Вас, а у меня — выходной, — зевнула она и, перед тем, как прервать связь, бросила в трубку. — Хорошего полета!

Мелани, получившая, наконец, назад свой мобильный, смогла созвониться с Молли и Джулией, а так же позвонить мистеру Гудвину для записи на понедельник. Жизнь обещала потечь в привычном русле, если бы не одно «но».

Алексе она так и не позвонила.

Что останавливало нерадивую мать от весточки девушке, Мелани не смогла бы ответить даже под пушечным прицелом, но она и не старалась досрочно разгадать головоломку, а вместо этого пристально рассматривала те немногие фотографии дочери, что имела, находясь в сотнях миль от девушки.

Она не узнавала собственного ребенка! А знала ли она ее вообще?

Стало немного не по себе под взглядом ее внимательных карих глаз, так похожих на пронизывающий до костей взор супруга, но родительница пообещала себе справиться. И сделать все, чтобы личные демоны никогда не отразились больше на счастье дочери. Она хотела бы подумать над этим подольше, но неведомая усталость сморила ее, включив разум лишь тогда, когда аэробус ударился шасси об асфальт взлетной полосы аэропорта Сан-Франциско.

— Я проспала завтрак? — Недоумевала Мелани.

— А так же обед и ужин, — кивнул Оливер. — Но ты немного потеряла, питание так себе.

Беспробудно проспать четырнадцать часов! Уму непостижимо!

Нудный голос пилота поблагодарил за выбор их авиакомпании, напомнил температуру за бортом и местное время.

— Что со мной такое? — Зевнула супруга и потерла глаза.

— Смена климата, — прозвучало предположение.

Хм, возможно. Времени осмыслить не оставалось, потому как самолет плавно подкатил к «рукаву», и пассажиров вежливо попросили покинуть его стены.

Возле аэропорта чету поджидал родной черный «Ленд Крузер» с улыбчивым Джозефом за рулем. Водитель вышел из салона и, поприветствовав начальство, помог им загрузить чемоданы в багажник.

— Вас можно поздравить? — Поинтересовался Оливер, ухмыльнувшись.

Но Джозеф не спешил распространяться, он лишь смущенно улыбнулся и кивнул.

— О чем ты? — Шепнула Мелани супругу по дороге к дому.

— У него обручальное кольцо на пальце, — так же шепотом ответил он.

Удивление, если не сказать «шок», отразилось на лице Мелани, знающей почти всю историю жизни своего водителя. Неужели годами замороженное сердце пассивного во всех отношениях мужчины отозвалось на некую особу? Интересно было бы взглянуть на счастливицу, что и говорить!

Знакомые районы приняли путешественников в свои объятия. Путь от аэропорта до поместья занял не более получаса, но Мелани снова начала проваливаться в сон.

— Укачало, — смущенно оправдывалась она перед мужем, и тот отпустил ее в спальню освежиться или вздремнуть, как она решит более верным для себя.

Сам же он направился к домику охраны проведать своего верного усатого работника.

Луи Кроненберг поприветствовал хозяина поместья и тоже зевнул.

— Скука смертная без Вас, мистер Траст! — Пролаял заведующий по камерам и датчикам, пригладив растительность на лице. — Поместье погрузилось в сон. А вон и вторая партия отдыхающих прибыла, почти одновременно с Вами.

Одна из черно-белых картинок показала ворота, которые открылись с легкого нажатия Кроненберга главной кнопки на панели управления, затертой до блеска, и пропустили внутрь сверкающий черной крышей «Купер». Радостно сияя белозубой улыбкой на загорелом лице, глава семьи отправился в бетонный блок встречать путешественников.

Бородатый широкоплечий мужчина и его повзрослевшая за неделю спутница уже собирали сумки, смутно напоминая некогда знакомых Оливеру людей. Девушка с дикими косами на правом виске и рассыпавшимися каскадными локонами экономными движениями сгребала развалившееся по недрам багажника тряпье, а бородач, скрестив руки на груди и расставив широко ноги, наблюдал за ней в немом раболепии и спокойствии с ухмылкой хозяина мира.

— Добро пожаловать домой! — Воскликнул глава семьи, ощущая в своей реплике некую театральную наигранность, которая могла оказаться не к месту и не ко времени. — Как съездили?

Оливер оценивал обстановку в гараже, ожидая реакций двоих незнакомцев, однажды считавшихся его дочерью и водителем. Пара переглянулась и расплылась в обоюдной улыбке. Девушка смело шагнула к нему в объятия и сжала его торс весьма крепко для той хрупкой меланхоличной особы, которая проходила мастер-класс по закрыванию входной двери десять дней назад.

— Отлично, пап! Волшебное место, мы обязательно однажды поедем туда снова, правда, Дениэл?

Водитель рассеяно пожал плечами и ухмыльнулся той самой полуулыбкой, которая вгоняла в дрожь Джима Палермо и заставляла испуганно шарахаться от него Пенелопу Фрост. Впрочем, в этой улыбке что-то поменялось. Она не дышала больше той неудержимой энергией войны, как раньше, но сообщала, кто в ситуации безапелляционный победитель. Оливер поежился от такой стальной уверенности, внезапно переплюнувшей его неизменный много лет авторитет.

— А Вы как отдохнули, мистер Траст? — Пробасил бородатый Колосс на бетонных ногах.

— Совершенно бесподобно! — Ответил он, улыбаясь, но далее распространяться не стал, желая прощупать своего работника наедине. — Дениэл, как освоишься, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста. Я уже связался с Лиз по поводу расписания на неделю.

Мощный заросший человек, возвышающийся над ним на целую голову, кивнул и отправился в комнату, отдав ему вещи Алексы. Пара переглянулась многозначительно и, попрощавшись, рассталась до скорых времен.

Когда Дениэл, провожаемый восторженным взглядом девушки, скрылся в дверях восточного входа в поместье, Оливер решил наладить мосты с дочерью.

— Как ты, детка? — Спросил он.

— Я счастлива, пап, — просто ответила она чистым уверенным тоном. — Я даже слов не подберу, насколько это было чудесное путешествие. И Дениэл. Ты прекрасно выглядишь! Даже помолодел. Как вы отдохнули?

— Маме бы после такого отдыха еще неделю отпуска, — усмехнулся мужчина.

Они двинулись неспешным шагом к зеркальным дверям дома. Оливер нес сумки, а незнакомая девушка рядом с ним — свое плавное гибкое тело, немного смущая отца своей излишней женственностью, буквально кричащей о том, что самка созрела для воспроизведения потомства. Или он не отошел пока от безбашенного отпуска в уголке любви.

— Как она? — Поинтересовалась Алекса.

— Спит! Можешь себе представить?

— Ты ее замучил?

— Не представляю, что случилось с моей львицей, — недоуменно отозвался он и развел бы руками, не будь они заняты сумками. — До аэропорта Манилы она была полна сил, а там будто сдулась. Пусть отдыхает, сегодня есть прекрасная возможность для этого.

11

Ключи. Комната. Вдох.

Дениэл встал по центру знакомого пространства, еще недавно казавшегося ему единственным домом. Он по-хозяйски окинул свое жилище внимательным взглядом и понял, что больше не привязан к нему. Дом не в стенах, дом там, где они с Алексой.

Усмехнувшись, он бросил сумки в угол и побрел в ванную. Первым делом он сбрил излишки растительности с лица. Триммер чихал и запинался за мощную бороду, сетуя на такую непосильную проверку на прочность лезвий. Вскоре из зеркала на него глядел человек в легкой щетине. Незнакомый. Этот тип с квадратной челюстью и самодовольной улыбкой безмерно желал испытаний и свершений, но, помимо ду́ша и разговора с шефом, Дениэлу нечего было ему предложить.

Что ж, начнем по порядку. Он забрался в кабинку и, отрегулировав напор горячей воды, расслабился под тугими струями. Невольно вспомнилась Алекса в таком же замкнутом прозрачном пространстве, в том же виде, что и он сейчас. Физиология мигом отреагировала на воспоминания! Похоже, теперь сдерживаться в своих рвениях к дочке шефа будет все сложнее с каждым разом. Впрочем, его это не пугало.

Закончив туалет, он впрыгнул в джинсы и накинул на тело белую футболку, после чего отправился к узкой двери между частями поместья. Знакомые ступени на третий этаж, открытый вход в «башню».

— Мистер Траст? — Привлек он внимание начальника, склонившегося над отпечатанным листом с расписанием.

— Входи, — кивнул тот, не отрываясь.

Дениэл вошел мягкой расслабленной походкой и, закрыв за собой дверь, уселся в предложенное кресло.

— Выглядишь счастливым, — сообщил о своих наблюдениях хозяин кабинета. — Расскажешь что-нибудь?

— Что нужно рассказать? Вас интересует состояние Алексы? — Прямо спросил водитель.

— Это больше всего, конечно. Но если есть что-то еще, я выслушаю.

Мистер Траст улыбался и старался быть радушным, но Дениэл всем нутром ощущал, что тот нервничает, причем довольно сильно. Шофер усмехнулся, искренне наслаждаясь их взаимодействием, в котором всегда был рангом ниже, но не сейчас.

— Для такого огромного пути у Алексы было совсем немного симптомов, — сообщил он. — Она привычно общалась с людьми и отлично держалась.

— Расскажи, пожалуйста, про симптомы, — попросил шеф вежливо.

С каждой новой репликой его короткого рассказа отец девушки напрягался все больше, и лишь тотальная уверенность в позитивном исходе, источаемая работником, сдерживала нарастающее напряжение в комнате.

— Послушайте, это капля в море, — отмахнулся Дениэл, устав от излишнего невроза начальства. — У Алексы был огромный опыт открытий и знакомств, она пережила один раз очень нехорошие моменты и осталась при этом в твердом сознании! Но это все было только в начале, потом она освоилась и даже однажды ушла утром в магазин одна…

— Что? — Возопил шеф, привстав с кожаного кресла.

— Я сам был в ужасе, — спокойно и беспечно сообщил молодой человек, словно в ужасе был не он, а его двойник. — Но она не спросила, просто вышла за какао. Кроме того, встретила подругу и записалась к парикмахеру. И все это самостоятельно, если Вам это важно.

Загорелый мужчина поднялся из-за стола и направился к окну. Там он пытался глядеть на двор, тереть лицо и даже принимать удобную позу, но все тщетно, потому что тело отказывалось играть в невозмутимость. Гость кабинета улыбнулся, но постарался прикрыть рот рукой, чтобы не смущать разволновавшегося родителя.

— Дениэл, — начал мужчина, сделав большую многозначительную паузу. — Я верю в твой энтузиазм и доверяю тебе на сто процентов, иначе бы не отпустил ее с тобой. Но… Алекса нездорова. Как человек, наблюдающий ее особенности много лет, я могу точно сказать, что романтики в этом мало.

— Вы ведь видели ее, верно? — Спросил водитель с неким сарказмом в голосе. — Изменилась, не правда ли?

Он открыто ухмыльнулся и поднялся с кресла. Стол показался Дениэлу весьма удобной опорой для его зада, и он удачно совместил два этих предмета, поражаясь своей наглости.

— В поездке я много думал о нашей встрече с доктором Фергусоном, — продолжил он. — Иногда даже не вовремя вспоминал о нем, примерял на Алексу диагноз, пытался увидеть весь тот ужас, который видел в кабинете чокнутого профессора. И знаете что? Этого ничего нет. Я только превратился в параноика и перестал доверять ей. Я начал невольно ждать этих кризисов, пугаться и пугать ее. А от этого она не чувствовала себя в безопасности и отключалась чаще.

Мягкость в голосе и почтение к старшему ни на секунду не отказали молодому человеку. Дениэл удивлялся самому себе, откуда в его речи появилась такая стойкость и выдержка, особенно в тематике, от которой совсем недавно он едва не получил нервный срыв. Однако, что есть, то есть. Алекса излечила его недуги на корню.

— Знаете, что я понял за эту поездку? — Продолжил он вещать ошалевшему начальнику. — Я ведь не просто так появился в ее жизни, верно? И не зря я не вижу в ней неизлечимо больного человека. Значит, так задумано, чтобы она была для меня идеальной. Пусть будет так! Не убеждайте меня в обратном, пусть я буду иного мнения. Я Вас прошу дать ей шанс быть счастливой! Если ей понадобится помощь, я буду рядом и не подведу, обещаю.

Мистер Траст уставился недоуменно на работника, словно видел его впервые. Судя по взгляду карих глаз, шеф прошел полный спектр эмоций от недоверия, страха и сомнения до принятия, смирения и согласия. Напротив начальника сидел совершенно незнакомый ему человек, абсолютно не тот Дениэл Кентмор, который уезжал отсюда неделю назад. Да и сам молодой человек знал еще далеко не все способности своего нового разума, который он получил в награду за прыжок в темноту подсознания.

— Ты очень изменился, Дениэл, — наконец проговорил он тихо. — Пусть так, будем знакомиться заново.

Усмехнувшись, водитель поднялся со стола и встал рядом с шефом. За окном по небу бежали редкие облака, стремительно унося с собой все прошлое и привычное. Похоже, завтра в офисе будет очень весело, если даже сам Оливер Траст дает слабину перед его мощью и силой.

— Могу я с Вами поговорить о работе?

— Надеюсь, не об увольнении? — Напрягся хозяин корпорации. — Может, подождешь окончания первой рабочей недели?

Молодой человек рассмеялся искренне и открыто, оголяя опасные крепкие клыки.

— Ни в коем разе, мистер Траст! Это касается Джима Палермо.

— Что ж, тогда начинай, — дал он вещателю «зеленый свет» и вскоре округлил глаза на полученную информацию.

С каждой новой фразой туча над головой мистера Траста все более сгущалась и темнела, а взгляд становился жестче и серьезней. Не по настроению яркий оранжевый загар оттенял белоснежную футболку, которая теперь обтягивала крепкое тело шефа вместо опостылевших рубашек, а слегка выгоревшие волосы с легкой сединой намекали на жаркое солнце, совсем недавно припекающее к его голове. Все это очень контрастно смотрелось с непомерным гневом, разгорающимся в глазах всегда донельзя спокойного владельца многомиллионной фирмы, обещая начало кровопролитной войны, едва солнце оповестит их о завтрашнем новом дне.

12

Девушка открыла дверь в комнату, едва с той стороны раздался легкий царапающий стук маникюра родительницы.

— Мама! — Воскликнула Алекса и бросилась обнимать женщину. — Входи! Как я рада тебя видеть! Как вы отдохнули?

Теплая и немного вялая после дневного сна, она рассеянно глазела на восторженную дочь, пока ее взгляд не зацепился за хитросплетение кос на ее правом виске.

— Что это?

— Остатки свадебной прически, — улыбнулась девушка и взбила тугие локоны пальцами.

— Ты подстриглась? — Изумилась сонная мама.

— Немного. Ким придала форму моим космам, а то они лежали палками, зато теперь смутно напоминают прическу, правда? Ну, входи же! У меня для тебя подарок!

Девушка взяла мать за ладони и втянула в комнату. Дверь прикрылась, но гостья так и стояла растерянная недалеко от входа, разглядывая знакомое пространство, которое теперь ее смущало. Алекса усмехнулась и оценила ее с головы до ног: в матери что-то поменялась, она стала мягче, нежней. Или просто загорела и отдохнула?

— Мам, ты невероятно красивая! — Сообщила женщине хозяйка комнаты и в сердцах обняла ее крепко-крепко, как никогда себе не позволяла. — Присаживайся!

Наконец, владелица поместья вышла из легкого оцепенения и позволила себе усесться на край кровати. Алекса отметила застенчивость ее поступка и, списав поведение мамы на внеплановый дневной сон, махнула рукой на странность в поведении той.

— Это тебе, — протянула девушка высокую небеленую коробку.

Недоуменно оглядев со всех сторон картон, женщина принялась распаковывать презент. Внутри прятался ночник из тонкого витражного стекла цвета электрик, как раз в тон спальни родителей. Маленький круглый плафон с изящными серебристыми завитками держался на тонкой металлической ножке и заканчивался таким же металлическим серебристым шаром внизу. Очень стильный и современный, с тонкой цепочкой для включения.

— Он прекрасен! — Выдохнула родительница. — Спасибо!

Она потянулась к девушке и сжала ту в объятиях.

— Ты тоже выглядишь отдохнувшей! — Сообщила мама, отстранившись от Алексы и оглядев ее со всех сторон.

— Просто я счастлива, — заявила дочь, ни разу не смутившись.

Вскоре она отпустила мать заниматься ужином, а сама, разобрав сумки, открыла электронную почту. И, к своему удивлению, обнаружила там два очень приятных и волнительных сюрприза.

Во-первых, комитет по образованию настолько заинтересовался ее дипломным проектом, что настаивал на сотрудничестве по реорганизации учебного процесса. Ей предложили разработать экспериментальную схему обучения с последующим внедрением ее в жизнь студентов, а также самостоятельно написать лекции по ключевым предметам.

«Огромной честью для нас будет иметь в преподавательском составе такого ценного сотрудника, как Вы, мисс Траст!» — Гласило письмо.

Алекса, едва не лишившись дара речи, ответила комитету согласием, уложив в душе трепет от предстоящей работы.

Второе письмо было от «ДжиТи электроникс». Компания всерьез заинтересовалась ее предложением на использование электромагнитного подшипника в своих механизмах и тут же приложила договор на весьма крупную сумму. Письмо включало техническое задание, к которому необходимо было составить некоторые документы и чертежи, и изобретательница, не мешкая, взялась за подготовку презентации.

Из чертежной программы ее выбил телефонный звонок. Еще одна особа заждалась ее возвращения.

— Индира, привет! — Воскликнула Алекса радостно и принялась валить подругу вопросами. — Как поживаешь? Как прошла свадьба? Когда в гости?

Звонкий смех на том конце провода был ей ответом. Приятельницы принялись обсуждать новости и события.

— Сарика была просто неотразима в красном одеянии! — Взахлеб восхищалась Индира. — Невероятно трогательное событие — эти свадьбы, когда уже у меня случится подобное?

— Ты еще маленькая, тебе же только что исполнилось девятнадцать! — Изумилась Алекса.

Она встала из-за стола и принялась расхаживать по комнате. «Совсем, как мама», — промелькнуло в голове у девушки, вызвав теплую улыбку на лице. После пары кругов по родному пространству она остановилась возле широкого панорамного окна в крупных прозрачных бусинах и провела рукой по граненому мерцающему пластику, разбивающему солнечный свет на тысячи радужных зайцев.

— Для индианки это уже возраст, — нравоучительно доложила собеседница, но тут же смягчилась. — А ваша невеста красивая? Наверняка, тоже неотразима!

— Да, Веллари просто красавица, — согласилась девушка. — Вот только с характером у нее беда, злобная, надменная, и, похоже, совсем не любит своего жениха.

— Почему это ты так решила? — Поинтересовалась индианка.

— Она очень недобро отзывалась о нем, — пожала плечами Алекса. — Со стороны видно, когда женщина любит мужчину всем сердцем, а когда планирует использовать его в личных целях.

За окном показалась знакомая фигура. Высокий широкоплечий мужчина, чьи руки еще недавно позволяли себе вольность скользить по ее телу, прошел мимо бассейна с шезлонгами и завернул в гараж. Пожалуй, она отложит чертежи до лучших времен, а пока посетит их привычное бетонное убежище, наверняка, там происходит сейчас что-то интересное.

— Ты нарабатываешь себе плохую карму, Алекса, — вышиб ее из грез голос из трубки.

— Как это? — Не поняла та.

— Если осуждать людей или делать неверные выводы и вешать ярлыки, однажды окажешься на их месте, — серьезно сообщила Индира.

Алекса вспомнила совершенно несносного Стивена Роджерса и ухмыльнулась. Вероятно, индианка права, эти двое стоят друг друга.

— Какой ужас, не хочу такого мужа, как у нее! — Фыркнула она, и собеседница рассмеялась.

— Ты не обязательно получишь такого же мужа, — Поспешила пояснить Индиира. — Просто судьба сложится так, что ты обязательно поймешь изнутри, что ощущал тот человек, которого ты сначала не приняла. Осуждение и возмущение — очень опасные человеческие эмоции, они переписывают судьбу.

Сердце просилось в гараж. Под голос Индиры девушка осторожно открыла дверь комнаты и отправилась к бурой стене главного входа. На кухне мама колдовала над ужином, но дочь лишь махнула ей рукой, не отрывая трубки от уха, и вышла на улицу.

— Как у вас дела с Дениэлом? — Продолжила допрос подруга.

— Невероятно, — улыбнулась Алекса. — Я до сих пор не могу смириться, что нам предстоит спать по разным комнатам, но родители сойдут с ума, если я останусь у него. Слишком дерзкий поступок для семнадцати лет.

Она невольно вспомнила их совместные ночи, и щекам сразу стало горячо.

— Тебе уже тоже можно замуж, хорошее время, — разрешила собеседница, вызвав смешок у знакомой. — Не собираетесь сыграть свадьбу?

— Честно говоря, нет. Мне бы подрасти немного, да и Дениэл не сильно спешит продвигать отношения. К тому же, по законам Штатов я сейчас неприкосновенна, — поморщилась Алекса. — Он очень рискует, что общается со мной.

Она медленно обогнула западную часть поместья и направилась к распахнутому темному зеву гаража, продолжая общение по телефону.

— Вас, я посмотрю, ваши законы не останавливают! — Заявила Индира.

Из-под открытого капота «БМВ» торчало знакомое тело. Невольно захотелось сжать его крепко и не отпускать уже сегодня до самой ночи, но «леди должна держать лицо».

— Отчего же? Я невинна! — Пробубнила тихонько Алекса в трубку, но тут, оценив упругий соблазнительный зад мужчины, закованный в темно-синие джинсы, добавила: — Пока что.

13

Сдерживание своих порывов и чувств больше напоминало теперь попытку запихнуть торнадо в спичечный коробок. Не то, чтобы Дениэл не справлялся с такой плевой задачей, однако все чаще задавал себе вполне логичный вопрос: «а зачем?»

Воскресный вечер в гараже, где все пространство пронизано красными лампочками камер наблюдения, стал для него самой настоящей проверкой, как далеко он официально готов зайти с этой малышкой. Алекса больше не провоцировала его нарядами и намеками, не смущалась и не отводила глаз. Зато овладела более глубинной тактикой манипуляций мужским сознанием, в открытую играя с его естественными реакциями и инстинктами. Похоже, он начисто испортил милую невинную девочку.

Впрочем, она уже совсем не девочка. Он вспомнил плавность ее тела и уверенный взгляд, лукавую соблазнительную улыбку и облегающие джинсы, и не смог сдержать ответной ухмылки от вожделенного образа музы. Ради этой девчонки он готов был если не на все, то на очень многое, на что бы не отважился даже ради себя самого.

Новая неделя принесла ему новые интересы, достижения, и победы. И начались они с мистера Траста, который забрался в рабочую «БМВ», уложив на колени дипломат. Взгляд карих глаз шефа, то и дело поглядывающих на него в зеркало заднего вида, больше не вызывал у Дениэла смущения и трепета. Теперь, чтобы общаться с отцом своей девушки, ему не требовалось всякий раз подтягивать себя до его уровня, напротив, приходилось напоминать себе, с кем имеет дело, чтобы слегка приземлять так возросшее за неделю ощущение собственных сил и способностей.

— У нас есть пара минут? — Уточнил он, прижимая автомобиль к тротуару.

— Да, конечно. Что стряслось? — Поинтересовался начальник, но Дениэл уже вышел из машины и направился к ближайшему магазину.

Оттуда он вернулся спустя минуту с горшочным бальзамином в руках и сел назад за руль, а покупку, завернутую в звонкий шуршащий целлофан, бережно поставил на пассажирское сидение рядом с собой, любовно расправив складки на упаковке.

— Для Лиз, — сообщил он, перехватив изумленный взгляд шефа.

Тот лишь пожал плечами, явно не понимающий, что случилось с его водителем за короткий отпуск. Он и сам еще толком не понимал, возможно, просто научился доверять своему телу и разуму благодаря Алексе, а это оказалось ключевым с его исходными данными.

Парковка. Рамка металлоискателя. Стойка ресепшн.

Из-за нее виднелось милое пухлое личико Элис в черной оправе очков, а рядом с секретарем устроилась темноволосая девушка, маленькая и хрупкая, но стойкая, бойкая и излишне напряженная. Рассказал бы он этой воительнице на досуге, что на такое напряжение уходит уйма сил, а настоящему воину они нужны для дела, но не станет. Лиз — не воин. Только сейчас он увидел в ней слабость того цветка, который сжимал своей массивной рукой.

— Привет, девочки! — Радостно заявил о себе глава корпорации, а потом обратился к отделу менеджеров: — Всем доброго утра!

— Доброе утро, мистер Траст! — Поприветствовали шефа две контрастные фигуры за стойкой и принялись наперебой щебетать: — Вы отлично выглядите! Как отдохнули?

— Прекрасно! — Сообщил он, сияя белозубой улыбкой. — К тебе там посетитель, Лиз.

Он махнул рукой на стоявшего невдалеке водителя и двинулся в прозрачный кабинет, оценивая работников офиса новым отдохнувшим взглядом.

Улыбка сползла с лица коротышки, а взгляд наполнился смущением и виной. Она такая маленькая и зажатая, как Дениэл мог столько времени не замечать ее слабости?

— Привет! — Пробасил он, приблизившись к стойке.

— Здравствуй, — отозвалась она тихо и спрятала свои золотистые глаза в ежедневнике на столе.

— Это тебе, — поставил он горшок на стойку. — Я хотел принести котенка, но потом решил не подставлять тебя так жестоко. Ограничился цветком.

Она посмотрела на растение, потом на Дениэла, а потом перевела взор на вдруг притихший офис. Водитель обернулся и заметил на их сценке с десяток пар любопытных глаз, но его больше не волновало общественное мнение. Он пришел к ней.

— У меня аллергия на кошек, — буркнула Лиз и протянула руки к цветку. — Спасибо.

— Ты можешь оставить его здесь, если хочешь, — продолжил он. — Элис поможет поливать его пару раз в неделю. Правда, ведь, Элис?

Блондинка смущенно кивнула и хихикнула. Однако Лиз было не до смеха, более того, она едва сдерживала эмоции, одному богу известные в тот момент. Руки ее слегка дрожали, как и подбородок. Похоже, заместительнице директора несладко пришлось здесь в их отсутствие.

— Мне нужно поговорить с мистером Трастом, — почти прошептала она. — Идем со мной, это важно.

Дениэл без слов забрал сконфуженную девушку из-за стойки и, приобняв, проводил до прозрачных дверей кабинета начальника. Лиз несла стопку листов, время от времени поглядывая настороженно в открытое пространство офиса. Менеджеры провожали их пристальным взглядом, однако водитель даже не сменился в эмоциях, лишь крепче прижал к себе хрупкие плечи той, которой на данный момент требовались его защита и покровительство.

Черный горячий взор Джима Палермо высверливал дыру между тяжелых бровей шофера, и Дениэл, перехватив его, вернул назад начальнику отдела его же настрой. Однако качок и не думал уступать. Он все так же пялился на громилу, лишь рот его растекся в злобной ухмылке.

— Ты хочешь поговорить о чем-то, Джим? — Пробасил Дениэл довольно звучно, отчего ближайшие к их столкновению девушки испуганно переглянулись.

— Не с тобой, Кентмор, — скривился кудрявый черт.

— Если решишься все же со мной — в любое время к твоим услугам.

Дениэл выдал реплику спокойным и уравновешенным голосом, внутри него даже нерв не дрогнул, но Палермо вдруг сдался и осунулся. Все так же глядя на пару со жгучей ненавистью, он осел на свой стул и спрятался за монитором. Водитель лишь усмехнулся: слишком мелкая пешка, чтобы распаляться.

Пара скользнула в кабинет начальника и закрыла за собой дверь.

— Что у вас, ребята? — Вопросил хозяин помещения.

Без слов Лиз подошла к его столу и сложила пачку документов, накрыв ее маленькой офисной флеш-памятью с прозрачными камушками на корпусе. Мистер Траст недоуменно взглянул на Дениэла, но тот лишь пожал плечами, и принялся изучать информацию.

— Присядь, — кивнула Лиз на соседний от нее стул. — Это касается всех.

Мужчина не стал сопротивляться и приземлился рядом.

— Что это? — Шепнул он, пока начальник изучал бумаги.

— Объяснительные от сотрудников, — так же шепотом ответила девушка. — И видеозаписи от Генри Бишопа. Палермо больше не удастся отвертеться.

Теперь понятно, откуда эта война в глазах мисс Харви. Совершенно не предназначенная для противостояния хрустальная ваза в отсутствие защитников пыталась забивать собой гвозди. Он смерил взглядом ее исхудавшее лицо и темные круги под глазами, замазанные косметическим средством, почти ощутил позвоночный зажим, делающий ее гибкую грациозную фигуру чуть строже и массивней, он всем телом почувствовал напряжение и страх, шедший от помощницы директора, и сердце сжалось болью за эту девочку. Как раньше они не замечали ее ужаса и страданий? Как допустили то, что их изящная сотрудница вынуждена в одиночку вести войну против опасного и сильного соперника? Почему не прислушались к своей подопечной и вынудили ее самостоятельно вести битву?

Дениэл откинулся на спинку стула. Все то время, что он работал в корпорации, он направлял свои силы не туда. Не с ней нужно было биться на ножах, но с собой. Ни один нормальный мужчина не станет воевать с этой крохой, потому что бой изначально неравен. И снова в его душе загорелась неоновая вывеска стыда. Чем же он лучше Палермо, раз шел на спарринг с тем, кого должен был защищать?

«Никогда больше», — пообещал он себе жестко, с силой сжав кулаки.

14

Ее сердце отбивало барабанную дробь, пока шеф внимательно вчитывался в бумаги, так скрупулезно собираемые Лиз всю неделю. Внезапно стало вяло и бессильно рядом с этими людьми, словно организм, державший оборону много дней, решил сдаться и расслабиться. Она перевела усталый взгляд на верзилу, возвышавшегося рядом с ней на полторы головы, и тот расслабленно кивнул. Она не одна.

Едва не расплакавшись от облегчения, Лиз снова взглянула на Оли. С напряженным лицом и гневно сжатой челюстью он перебирал доказательства некомпетентности их опасного работника, поглядывая порой на сидевших напротив него подчиненных.

Наконец, дело подошло к концу.

— Что здесь? — Вопросил напряженно директор фирмы, взяв в руки карту памяти.

— Видеодоказательства того, о чем Вы только что читали, — доложила помощница.

— Джим в курсе? — Поинтересовался Дениэл.

— Конечно, нет! — Воскликнула Лиз. — Мы бы не дожили до вашего возвращения.

Мужчины переглянулись. Оли вставил устройство в ноутбук и стал ждать, пока тот распознает файлы. Водитель поднялся с сидения и расположился возле кресла начальника безмолвной скалой, скрестив руки на груди

Мистер Траст воспроизвел первый попавшийся файл.

— Как ты разговариваешь с начальником, безмозглая курица?! — Приглушенно зарычал из динамиков голос Палермо. — Я выдавлю тебя из конторы, никчемная тварь! Я уничтожу тебя!

Подавив отвращение, мистер Траст выключил запись. Лиз подняла взгляд на его верного пса, но тот даже не сменился в лице: все так же стоял рядом с шефом, мирный и уверенный в себе. Однако девушка ощущала себя под его тотальной заботой, несмотря на то, что бугай больше не выказывал своих эмоций. Их и не требовалось, Лиз и так начала понимать этого странного типа без слов. Что происходит?

— Кто на его место? — Поинтересовался Оли.

— Тамара, кто же еще? — Бросила Лиз устало.

— Позови ее к нам.

Вскоре ее рыжеволосая подруга встала перед взором двух мужчин, мягко, но недоуменно улыбаясь.

— Миссис Пауэл, у нас к Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться, — начал Оли официально, но, усмехнувшись, продолжил уже более мягко: — Тамара, как ты смотришь на пост главного менеджера на фирме?

Девушка тяжело вздохнула и, подавив эмоции, опустила кукольное личико к полу.

— С учетом того, что за чудовище его занимает, ужасно, мистер Траст, — честно сообщила она. — Извините за нарушение субординации, но подчиняться Джиму Палермо становится все сложнее с каждым днем.

— Именно поэтому я предлагаю занять его место тебе.

Девушка опешила и замолчала. Ее рыжие локоны метались за хорошенькой головкой, которой она вертела, переводя взгляд по лицам собравшихся в кабинете. Но тут она догадалась о причине сбора и расслабилась.

— Боюсь, что не смогу порадовать Вас согласием, — проговорила она с печальной улыбкой и недвусмысленно обняла ладонями свой небольшой животик, которого Лиз ни разу до настоящего момента не замечала. — Я буду вынуждена Вас покинуть через пару месяцев по очень веской причине. Надеюсь, что не навсегда.

— Ты беременна! — Взвизгнула от восторга Лиз и прикрыла рот ладонями. — Боже, я так рада! Поздравляю вас!

— Спасибо!

Оли откашлялся, призывая сотрудниц к порядку, но тоже не сдержал улыбки.

— Действительно, очень хорошая новость! Прими мои искренние поздравления, — кивнул он. — Кто тогда? Пенелопа?

Присутствующие переглянулись, оценивая предложение.

— Полагаю, она задержится немногим дольше по той же причине, что и я, — заявила Тамара смущенно.

— Но она даже не замужем! — Воскликнула Лиз.

— Они с Честером расписались в выходные, мы с Питером были свидетелями.

Совсем растерявшись, шеф потер лоб и прикрыл глаза. Его воспаленному мозгу отчаянно требовалась тишина, и собравшиеся в кабинете сотрудники любезно ее предоставили. Спустя минуту он обессилено расслабил плечи и шумно выдохнул.

— Как быть? — Поинтересовался он, зная, что ответа ему никто из присутствующих дать не в силах.

— Грейс, — разрезал воздух бас водителя.

— Грейс? — Изумленно вопросили его все по очереди.

— Да, — кивнул мужчина. — Спросите у Лиз, она богиня управления.

Радостные возгласы девушек были ему ответом.

— Ну что ж, тогда решили, — согласился шеф без споров. — Об этом нужно будет сообщить тебе, Лиз.

— Мне? Но я…

Но закончить она не успела, потому что тишину пространства расколол восторженный вопль главного менеджера, пробивший звукоизоляцию прозрачного кабинета:

— «Лайонс Инк» выплатит нам два с половиной миллиона издержек за простой и судебные тяжбы!

После его крика в офисе начался невообразимый кавардак. Палермо вскочил на офисное кресло и принялся разбрасывать над головой документы по «Львам», осыпая водопадом из офисной бумаги свой стол и близлежащие рабочие места Пенелопы Фрост и Броуди Ортона. Последний подхватил игру и принялся завывать и улюлюкать, подбрасывая белоснежный каскад с цифрами к центру офиса. Вскоре к ним присоединился Энтони Фуллер, беловолосый тип, что тихонько сидел в углу оупен-спейс все это время, Анна Ломан и Аделина Мур. Девушки очень агрессивно зарычали, надеясь произвести впечатление на предводителя своей дикой звериной стаи.

Лиз перевела взгляд на шефа, ожидая взрыва. Грозной скалой Оли поднялся с кресла и двинулся к выходу из кабинета, прикрывая широкой спиной свою армию сотрудниц. Тыл закрывал равнодушный до эмоций телохранитель, одаривший девушку легкой ухмылкой и искоркой стального блеска в строгих глазах. Продвигаясь начинкой в сэндвиче из двух самых надежных мужчин на планете, Лиз все же испуганно озиралась, ожидая громовых раскатов от изумленного начальника. Но тот оставался спокоен, покрытый железной непрошибаемой уверенностью, исходившей от его шофера.

— Нужно просто объявить эту новость по громкой связи, — сообщил Оли, и в офисе повисла звенящая тишина. — Грейс объявит.

— Могу и я, — скривился Палермо.

— Нет, Грейс, — твердо прервал он полемику. — А ты, Джим, зайди ко мне в кабинет. Дениэл, Лиз, вы тоже.

Начальник резко развернулся на каблуках и вернулся в свою обитель, ожидая исполнения указаний.

Вскоре троица вошла в кабинет. Лиз старалась держаться от менеджера подальше, поэтому жалась к шоферу, и тот, казалось, был не против такой близости с ней. Какой же странный день сегодня.

Оли сидел в кожаном кресле и глядел на работников строго и величественно. Дениэл прошел к окну и встал там, оперевшись на подоконник, но Лиз не отважилась продвинуться дальше дверей, отчего Палермо оказался зажатым в самом центре треугольника из единственных неподвластных ему людей на первом этаже.

— Я хочу выразить тебе благодарность, Джим, за вклад в «Траст Инкорпорейтед». Ты очень многое сделал в этих стенах, многого достиг, — начал вещать Оли. — И еще хочу сообщить тебе, что наша компания больше не нуждается в твоих услугах. Ты можешь написать заявление об увольнении, иначе будешь освобожден от службы по статье.

С этими словами мистер Траст бросил на стол под нос работника пачку объяснительных и встал ровно в той же позе, что и его шофер, со скрещенными на груди руками и холодным взглядом.

— Что, мерзавка настучала на меня? — Прошипел Палермо и обернулся назад себя, чтобы смерить девушку ядовитым взглядом.

— Кого еще из своих начальников ты считаешь мерзавцем? — Поинтересовался водитель глухим басом.

Загнанный в угол, он открыл свое безобразное лицо полностью. Тщедушный и озлобленный, Джим Палермо не скрывал более своей истиной личины: его лицо сплюснулось сверху и снизу, глаза выпучились и налились яростью, а рот бесформенно растекся по нижней части жабьей морды.

— Если вы считаете, что я оставлю вас в покое после этого унижения, вы заблуждаетесь! — Прошипел он, источая кислый запах свежего пота.

— Твое право, — согласился мистер Траст равнодушно.

— Я натравлю на вас профсоюзы! — Вспыхнул вдруг Джимми. — Вас достанут проверками! Я напишу о вас во все инстанции!

— И мэру города не забудь! — Подсказал Дениэл. — Нам будет, о чем потолковать с Джейсоном Гордоном за кружкой чая.

Пятясь к выходу, Палермо прожигал присутствующих черными нефтяными зрачками. Двое мужчин, прикрывая хрупкую помощницу, жали его к выходу, языком тела подсказывая, что далее изгнанному агрессору необходимо убраться вон.

Униженный и оскорбленный Джим сгреб со своего рабочего места личные вещи и направился к дверям светлого дерева, одаривая бывших подчиненных взглядом, полным ненависти и отвращения. Перед самым выходом он обернулся на замолкший офис.

— Счастливо оставаться, канцелярские крысы! — Выдал он излишне бодрым голосом и послал звонкий воздушный поцелуй.

За чудовищем закрылась дверь, и Лиз изменили собственные ноги. Если бы не надежный локоть водителя, вовремя поддержавший ее обмякшее тело, она, скорее всего, потеряла бы сознание, пропустив шквал радостных аплодисментов освобожденного от ига народа.

15

Она едва не проспала поездку к косметологу. Вскочив за полчаса до назначенного времени, Мелани наспех собралась, радуясь, что не нужно путаться в пижаме, которые после отпуска ушли в дальний угол кладовки. Перекусив яблоком, женщина вылетела из дома без макияжа и укладки. Рассыпчатые темные волосы развевались крупными локонами на ветру и переливались на солнце, а кожа дышала свежим загаром. «Ленд Крузер», ждавший ее под козырьком дома, отъехал, едва за пассажиркой закрылась дверь.

За окном мелькали солнечные кварталы Сан-Франциско, такие теплые и родные, наполненные добрыми улыбчивыми людьми. Мелани никогда не замечала, насколько душевный город раскинулся за стенами их особняка. Высокие пальмы сменялись акациями, цветущими огненными шапками, асфальтированные плато площадей — ярко-салатными газонами, а стайки школьниц в плиссированных юбчонках — небольшими группами бородатых байкеров, хохочущих над смачной шуткой. Плененная какой-то неистовой любовью к жизни, Мелани прилипла к окну транспорта и, открыв рот, впитывала каждый звук, каждый оттенок мира, в котором жила всю свою жизнь с рождения и не замечала, насколько он восхитителен.

— Прибыли, — доложил Джозеф. — Вы не опоздаете?

Добрый домашний водитель стал апогеем ее восторга. Его густые усы, сбегающие мохнатыми дорожками к самому подбородку, прикрывали лукавую теплую улыбку и смягчали лицо. Мелани залюбовалась им. Пожалуй, будь она лет на десять старше, она прекрасно поняла бы счастливицу, что носит теперь на пальце кольцо, идентичное украшению мистера Бутмана. Очень любопытно было бы взглянуть на новоявленную миссис, интересно, какая она? От умиления Мелани скривила восторженную мордочку. И вдруг заметила, что, несмотря на остановку автомобиля и слова водителя, продолжает сидеть внутри и делать вид, что никуда не спешит.

— Спасибо, конечно! — Спохватилась она и скоро выбралась из машины.

И только тут поняла, что вместо фешенебельных босоножек на высоком каблуке она по привычке надела удобные пляжные сандалии, ставшие ей почти продолжением ног на отпуске. И ее это — о, боже! — ничуть не смутило.

Она ворвалась в убежище Тимоти Гудвина вместе с теплым порывом ветра, словно глоток тропического бриза, вся такая загадочная и окрыленная, чем безмерно удивила косметолога.

— Что Вам, девочка? Похоже, Вы ошиблись дверью, — воскликнул он с улыбкой, протягивая любимой клиентке руки для объятий.

— Здравствуй, Тим! Я еле успела! — Выдохнула Мелани и обняла мастера.

Давние знакомые отбросили суету и посвятили несколько минут взаимному теплу и радости. Привычный запах косметических средств от его цветной жилетки, в которую она уткнулась носом, обволакивал ее обоняние, питал душу и напоминал, что Мелани, наконец-то, дома. Она едва не расплакалась от нахлынувших вдруг чувств.

— Ты так чудесно выглядишь, что я чувствую себя лишним, если честно, — сообщил он, разглядывая посетительницу. — О? У тебя веснушки? Никогда их не замечал.

— Это реакция на солнце, — закатила она глаза к потолку. — Никогда их не любила.

— Тебе они очень к лицу, оставь их в покое, — посоветовал косметолог. — Ты просто неотразима! Выспалась, загорела, замедлилась. Зачем тебе я?

Мелани уставилась в родные серые глаза и смущенно улыбнулась.

— Я соскучилась, если честно, — покраснела она.

— И пришла бы тогда в гости, а не в салон. Мы бы попили чаю с тыквенным пирогом и полистали семейный альбом, София тебе обрадуется, уверяю!

— А так можно было?

Смех стал ей ответом.

— Приезжайте с Оливером в субботу, о чем тут говорить? — Твердо сообщил косметолог. — А пока, раз уж ты здесь, ложись на кушетку, покормим твою кожу. Солнце и соль прекрасны, но они ужасно сушат.

Улыбнувшись, она забралась на привычный дерматин и прикрыла глаза.

— Лишние пару часов сна у меня в логове тебе ни к чему, поэтому рассказывай, как вы отдохнули, — потребовал мужчина. — Хотя, твой внешний вид сообщает гораздо красноречивее, что восхитительно.

— Это так! Знаешь, Тим, мне вообще кажется, что до отдыха жила не я, — вдруг поняла для себя Мелани. — Будто помутнение рассудка было! Ведь все так замечательно и прекрасно, к чему лишние нервы и склоки? Но тогда, конечно, мне так не казалось.

— Рад слышать эти выводы, — сообщил мистер Гудвин и принялся наносить ей на лицо чуть теплое питательное масло. — Ты доконала себя работой. Что теперь планируешь делать, когда очнулась от спячки?

Она поразилась, как точно описал мастер ее ощущения. Конечно же, она проснулась! Именно на это и похожи ее ощущения, будто проспала полжизни, глядя на какой-то сущий, непрекращающийся кошмар с мужем и дочерью в главных ролях. Но теперь все изменилось. Шальная мысль, что и Офелия может представлять собой совсем не то, что о ней думает Мелани, пронеслась в голове, потревожив сознание, и тут же вылетела из нее. Вот это уже полная ахинея, ведь даже Оливер о ее матери был далеко не самого лучшего мнения. Не могли же ей присниться их отношения!

— Я пока не думала, — вернулась к общению гостья. — На отдыхе пришла идея новой коллекции, девочки в «Фонде» ждут меня, а мне хочется давать больше своей семье. Не понимаю, почему так, ведь Оливер был со мной рядом ежеминутно последние десять дней, а Алексе я сейчас вовсе не требуюсь, скорее наоборот.

— Дочь всегда будет нуждаться в прототипе мамы, иначе у кого ей научиться женскому счастью? — Не согласился Тимоти. — Почему ты решила, что она в тебе не нуждается?

— У нее теперь молодой человек. Они очень гармонично и счастливо смотрятся вместе, мое присутствие там не требуется.

— Ну вот, видишь! А ты переживала по этому поводу! — Искренне обрадовался косметолог. — Того типа с кольцом в носу она забыла довольно скоро. Новый друг тебя больше устраивает?

— Тим… — Замялась женщина, покусывая губу. — Вообще-то, это старый друг. Просто я пересмотрела свое отношение к нему.

После долгой паузы, собеседник понимающе хмыкнул и перевел внимание на легкий массаж ее лица. Сколько всего она высказала ни в чем не повинному мужчине за последний год — одному богу известно. Что за демоны в нее вселились?

— Ты и правда очень изменилась, Мелани, — произнес вдруг хозяин помещения. — Пусть у тебя все будет хорошо, ты этого заслуживаешь.

Наполненная любовью под завязку, она едва не расплакалась от его слов, расчувствовавшись от искренней заботы неродного человека. До чего же чувствительной она стала на отпуске! Неужели теперь она будет утопать в эмоциях всякий раз, когда в ее жизни происходит что-то трогательное и милое?

Прерывисто всхлипнув, она сдержала слезы. На этот раз.

16

Оливер растекся по офисному креслу и прикрыл веки. Голова отказывалась соображать. Вот так начало рабочей недели, мать ее! Перед носом лежали четыре заявления на увольнение, которые принесла Грейс вскоре после того, как Лиз объявила новость слабым дрожащим голосом. Особо преданные подопечные Палермо убрались вслед за своим скользким шефом, скатертью дорожка. Оливер поставил подпись на листах и отшвырнул их на край стола, презрительно поджав губы. Теперь работа за юридическим отделом и миссис Конелли, которым предстояло с наименьшими потерями для организма извлечь определенные на удаление зубы.

— Можно к Вам, мистер Траст? — Проблеяла его личная помощница, заглянув в прозрачную дверь.

На той не было лица. Пережив в одиночку ядерную войну, она совсем иссякла. Неплохо было бы если не отправить девушку в отпуск, то хотя бы снизить ее занятость на фирме. На время.

— Входи, Лиз, — выдохнул он, потирая уставшее лицо ладонями.

— Как Вы себя чувствуете?

— Как? — Не понял он, будто включаясь в реальность. — Словно отравился страшными химическими ядами, и меня выполоскало из всех щелей, но я при этом умудрился зачем-то выжить. Пожалуй, так оно и было.

— Зато теперь Вы восстановитесь и начнете новую жизнь, — вяло улыбнулась Лиз. — Я рада, что все закончилось.

Усмехнулся и он. В самом деле, сегодня они избавились от самой главной головной боли корпорации. Когда силы накопятся, а рана зарубцуется, он порадуется этому дню и, может быть, даже объявит его национальным праздником, но сегодня он раздавлен.

— Мистер Траст, у меня заканчивается доверенность на следующей неделе. Могу я вставить в расписание нотариуса на завтра? — Смущенно уточнила она.

— Можешь.

— У Дениэла истекает срок контракта в сентябре, — продолжила Лиз, расставляя пометки в списке дел. — Мы ведь продлеваем его, да?

Она прекрасно знала, что делать и всего лишь пришла за визированием своих шагов, но Оливер вдруг поднял голову на сообщение о водителе и отрубил резким тоном:

— Нет. Я займусь этим вопросом сам, оставь. Еще что-то?

Девушка вздрогнула и отрицательно покачала головой.

— Иди домой, Лиз, — отпустил он потрепанную малышку. — Ты сегодня сделала очень большое дело, спасибо тебе! Позови ко мне Грейс, мы тут закончим.

Она кивнула еще раз и вышла нетвердым шагом. Тихий офис за стеклом сидел неподвижно, словно после бомбежки. Многие работники не понимали, что им делать дальше и как, пока верхушка решала организационные вопросы.

Гибкая и подтянутая Грейс грациозно поднялась со своего места и, прихватив пару бумаг, направилась к его кабинету. Он надеялся, что Дениэл верно разгадал темнокожую пантеру, и она справится с поставленной задачей, потому что твердость тона водителя не оставляла сомнений — он очень хорошо взвесил все плюсы и минусы решения.

— Присаживайся, — бросил он устало гостье помещения, и женщина плавно села. — Что скажешь?

Он придвинул к ней заявления, которые одобрил генеральским росчерком, и уткнулся взглядом в темные, почти черные зрачки нового главного менеджера.

— Мы обойдемся без них, — выдала серьезно женщина глубоким басовитым тембром. — Я раздала сотрудникам анкеты, по результатам которых пойму, кто на что способен, но уже сейчас могу сказать, что Райан смело претендует на пост моего заместителя. У него достаточно сил и знаний, он прекрасный исполнитель и неплохой креативный директор.

— Райан Пристли? — Не понял изумленный шеф.

— Именно он.

— Боже, я совсем не знаю своих сотрудников, — прикрыл лицо руками директор фирмы. — Что насчет рекламаций?

— Место Аделины Мур мы занимать не будем. Гораздо выгоднее оставить спорные вопросы по клиентам курирующим их менеджерам. Кому, как не им, знать все сильные и слабые стороны своего подопечного? — Заявила миссис Боринг, а Оливер жестами показал, что он согласен и готов слушать дальше. — Документальную часть отдадим Селесте, она давно просила об этом Джима, но тот вредничал. Бумаг много, девушка не останется без дела, но разгрузит весь отдел от ненужной волокиты. Вскоре мы потеряем по счастливым случайностям Тамару и Пенелопу, предлагаю уже сейчас начать передавать их дела Клодии Форест, она способная, но медлительная. Я взгляну на ее анкету и решу более точно, какими проектами ее занять, но пока пусть возьмет на себя текучую работу, а то на сортировке писем она откровенно заскучала.

— Это вон та худенькая темноволосая женщина в очках, сидящая за Райаном в углу?

— Она самая, — кивнула Грейс и продолжила. — Терри Уайтсберг, Тэдди Макалистер и Винни Джекилл возьмут по восемь проектов, Райан — девять. Я смогу осилить двенадцать, если судебные тяжбы уйдут в юридический отдел. Ив Гослинг останется на своих шести, у нее самые крупные клиенты. Нам понадобится найти одного помощника и одного курьера на весь отдел, кроме того, нужно будет немного пересмотреть оклады менеджеров, чтобы уравновесить возросшую нагрузку. Полагаю, это выгодный обмен, с учетом того, что сегодня мы потеряли пятерых сотрудников.

Оливер уставился на нее, не веря своим ушам. Перед ним сидел стратегический калькулятор в нежной женской упаковке.

— Невероятно, — выдохнул он. — А как же Лиз с ее иностранными делами?

— Они пока в порядке, — отрапортовала Грейс. — Как только ей станет скучно, она пообещала найти себе помощника на стороне. Мистер Траст, почти все силы в последний год забирали разборки с «Лайонс Инк». Теперь они позади, мы рискуем очень мощно разгрузить менеджеров от рутины и открыть горизонты для новых клиентов. Все будет хорошо, позвольте набраться наглости и пообещать это. У нас крепкий коллектив.

— Спасибо тебе, Грейс, — кивнул ей почтительно начальник. — Если бы ты знала, как я тебе благодарен.

— Знаю, поверьте. Мне очень почетно и лестно Ваше решение относительно меня. Мы справимся.

Когда за темнокожей королевой закрылась дверь, Оливер поймал себя на одной интересной мысли. Дениэл лучше всех знал его офис. За равнодушной маской недалекого читателя мужских глянцевых журналов, коим водитель был все время, скрывался очень точный и зоркий наблюдатель, считыватель поведения людей, губка по впитыванию информации. Этот мужчина оказался гораздо более внимательным, чем представлялся всем окружающим. Он даже мог быть опасным, если бы не был на стороне Оливера всецело и безапелляционно. Похоже, теперь он понимал, чего так истерично боялась его супруга все эти годы: Дениэл действительно не такой простак, как казался по началу.

Тем более было откровенным безумием продолжать его контракт водителя на фирме. Именно об этом он и решил поговорить с самим работником наедине. Он отправил Дениэлу сообщение: «зайди ко мне, пожалуйста», подперев им в мессенджере пару фотографий их с Алексой на фоне океана, как же давно это было! Минуту спустя тот вошел в кабинет.

— Дениэл, ты угадал с Грейс, — начал Оливер, поглядывая на ничем не сменяющееся перманентно-спокойное сегодня лицо большого сотрудника. — Как тебе удалось?

— Больше никто не подходил, — пожал он плечами.

Интересно, Дениэл теперь всегда будет вот таким? Непробиваемым, невозмутимым, спокойным, но при этом открытым и прямолинейным. Черт! Даже сам Оливер, не обладая в должной мере всеми этими качествами, начинал робеть перед ним.

— У тебя в середине сентября истекает договор с «Траст Инкорпорейтед», и я не намерен продлевать его, — продолжил он твердо, но понял смысл сказанных слов лишь тогда, когда поймал легкую холодную ухмылку неверно понявшего его речь мужчины. — Нет, я не об увольнении, даже думать не смей! Мне стыдно держать тебя в штате водителем, потому что ты весишь гораздо больше. Я хочу предложить тебе стать партнером корпорации. Как ты смотришь на это?

Дениэл округлил глаза, изумленный предложением, чем отдаленно напомнил Оливеру того самого работника, что был у него до отпуска. Однако тот скоро взял себя в руки и усмехнулся, вернув лицу прежнюю невозмутимость.

— Я польщен Вашим доверием в мой адрес, мистер Траст, но у меня даже образования нет. Если Вас устроит такой партнер, я буду рад!

— Принимая на работу людей, я никогда не смотрю на дипломы, Дениэл. Этим грешит моя жена, — устало отмахнулся он. — Но, раз уж ты об этом начал говорить, помнится, ты хотел пойти учиться.

— Да, думал поступить на экономический факультет осенью, — кивнул собеседник. — А как получалось, что Алекса сдавала все экзамены из дома? Она сказала, что это Вы договаривались.

— Я отвозил в Университет справку о ее болезни. Фергусон писал развернуто, так что вопросов не возникало. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что Алекса хочет на экономический вместе со мной, и намерена подавать документы сама, — ответил Дениэл. — А еще она хочет преподавать. Ей предложили внедрить проект о реорганизации, чудеса, правда?

Оливер хотел воспротивиться такому повороту и уже выстроил идеи противостояния безумным планам дочери, но тут решил посоветоваться с ее приближенным:

— Как ты думаешь, у нее получится?

— Уверен, что получится, — без тени сомнения заявил водитель.

17

Выслушав инструкции от работников шестого этажа, как следует обращаться с тонкой техникой, Грейс откашлялась и сосредоточилась, нажимая на кнопку «вкл».

— Уважаемые сотрудники «Траст Инкорпорейтед», — произнесла она мягким утробным басом в сетчатый микрофон. — Сегодня закончился многолетний суд с «Лайонс Инк» нашей победой. Всех желающих поздравить мистера Траста и отдел менеджеров милости прошу на первый этаж. В виде упорядоченной очереди, конечно же. Все…

Грегори Томпсон принял из рук Грейс микрофон, и женщина, поблагодарив начальника АйТи отдела, с которым сдружилась за это сумасшедшее лето бед и взломов, вышла в коридор шестого этажа. С нижних ярусов здания раздались аплодисменты и радостные возгласы. Не такие громкие, конечно же, как на первом, когда Палермо узнал о решении суда, но и невоспитанных обезьян в их штате больше не наблюдалось, кроме бывшего сотрудника и его приспешников.

Осторожно перебирая черными «лодочками» по ступеням лестницы, женщина искренне радовалась за контору, только что избавившуюся от раковой опухоли в лице главного менеджера. Даже метастазы, как видела Грейс, собрали свои вещи и покинули тело корпорации. Иммунитет в виде троих весомейших фигур фирмы победил болезнь.

На лестнице она встретила стайки сотрудников, спускающихся к шефу с радостными лицами. Конечно же, ни о какой «упорядоченной очереди» не было и речи, слишком долго работники находились в напряжении от исков. Люди шли по лестнице вереницей из счастливых сердец, уплотняясь с каждым этажом, и Грейс вклинилась в общий поток, радуясь победе вместе со всеми.

Со второго этажа, будто прорвалась плотина, хлынул весь отдел бухгалтеров и юристов, возглавляемый Мортимером Джексоном. Тот улыбался, как могла поклясться Грейс, впервые за все время битвы со «Львами», женщина уже и забыла, насколько ослепительна его улыбка. Невольно и ее губы ответили на дружественный жест.

— Приятно было слышать твой голос сегодня из микрофона, дорогая, — приобнял он за плечи грациозную темнокожую амазонку, возвышающуюся над его плотным телом почти на целую голову. — Это самая лучшая новость со времен моей работы здесь.

— Благодарю за поддержку, Морт, — кивнула она начальнику юридического отдела, ставшего за время судов уже родным. — Ты сделал невозможное!

— Мы все вместе это сделали, — твердо заявил собеседник. — И сделали бы это гораздо быстрее, если бы Джим не путался под ногами и не ставил палок в колеса. Где он сам, кстати? Почему у микрофона была ты?

Грейс, изрядно смущаясь, сообщила, что Палермо с ними больше нет, и мистер Траст поставил ее во главу отдела. Не помня себя от нахлынувших чувств, Мортимер громогласно объявил на весь лестничный пролет вторую радостную новость, которую поток сотрудников воспринял едва ли не более бурно, чем первую. Такой гомонящей толпой они и ворвались в офис на первом этаже, заполнив его весь полностью и частично протолкнувшись в кабинет начальства.

Общающийся со своим водителем директор даже не понял, что произошло, когда его ладонь начали пожимать поочередно вторгшиеся без предупреждения люди. Грейс уселась на свое рабочее место, с которого прекрасно был виден весь офис, и просто расслабилась, наблюдая за процессией. Сотни рук обнимали мистера Траста, хлопали по плечу, а он лишь растерянно моргал в ответ. Наконец, когда директор осознал, что произошло, он вышел из стеклянной комнаты, проталкиваясь между набившихся сотрудников, и занял свое обычное «лобное место».

— Дорогие друзья! — Громогласно произнес он и, запутавшись в чувствах, умолк.

Его загорелое лицо излучало удивление, восторг, признательность, благодарность, и даже смущение на фоне вселенской усталости человека, только что вышедшего из отпуска. Грейс буквально всеми фибрами ощущала его растерянность, но ей очень хотелось устроить это все начальству, жившему последние два года буквально на иголках от корпоративных сложностей.

— Дорогие друзья, — начал он еще раз более тихо и сердечно. — Хочу поблагодарить всех вас за проделанный путь. Мы шли на ощупь все эти годы, никто не знал, как правильно и хорошо. Каждый наш шаг сопровождался неуверенностью, сомнениями, страхом, но мы продолжали идти, свято веря, что темно будет не вечно. Я всегда знал, что сила корпорации — в ее работниках, но теперь уверен, что только благодаря вам всем мы имеем сегодняшний результат. Вы пришли меня поздравить, но я бы не справился без вас! Вы — моя сила. Спасибо, что все еще работаете здесь.

Слушая громовые аплодисменты, сравнимые лишь с овациями на новогодних корпоративных балах, Грейс вдруг подумала, что отпуск директору пошел на пользу. Только на отдохнувшую голову можно творить верные дела и говорить правильные вещи. Ведь выгнать Палермо нужно было в тот день, когда он впервые повысил голос на подчиненных, еще до переезда. За новенькую девчонку тогда вступился охранник, не продержавшийся на работе и недели после своей попытки восстановить справедливость, отчего весь офис уверовал в безнаказанность разнузданного скверного мальчишки, а бесконечные поблажки в новом офисе лишь подкрепляли эту веру.

Но начальство почему-то тянуло с волевым решением, продолжая держать в штате неисправный предохранитель, из-за которого иногда коротило всю систему до самого шестого этажа. Причины были разные, и все они оказались понимаемы для Грейс. Но совесть хотела надавать оплеух расшалившемуся юнцу, что бы однажды она и сделала, если бы ей вовремя не сменили начальника. И вот теперь все было кончено.

Точнее, только начиналось! Женщина оглядела деловитым взором своих подчиненных, опустошенных увольнением агрессора и обрадованных этим одновременно, и поняла, что им срочно нужна общая история. Пусть бы кто-то из сотрудников начал встречаться, даже Лиз с Тэдди подошли бы на затравку. Либо выездная вечеринка!..

Но, разглядев их всех внимательно, Грейс осознала, что им сейчас нужна забота и любовь не меньше, чем ее поссорившимся близнецам после разгрома отцовского гаража. Те тогда сидели понурые и виноватые, словно своими руками разрушили нечто невосполнимое и жизненно важное, что уже не вернуть никак. Очень похоже.

Ее подчиненные выделялись на фоне основной радостной массы печальными улыбками и пустым взором, глядящим мимо событий в офисе. Особенно не верили в свою свободу самые пострадавшие в отпуск директора Пенелопа и Тамара, хоть им и оставалось недолго служить на благо родной конторы. После них пришибленно выглядели Лиз, Винни Джекилл и Ив Гослинг, которых Палермо прессовал всю последнюю неделю. Словно вышедшие из концентрационного лагеря, они не знали, как теперь жить дальше.

Будь Грейс немного менее зрелой, она бы разрыдалась. Точнее, несколько лет назад, будучи мамой разнополых близнецов, она это делала ни раз, убитая неоднозначными эмоциями. Когда горе граничило с облегчением, радость с тоской, а испуг с нежностью, она всякий раз, теряя под ногами ориентиры, разливалась полноводной рекой в объятиях супруга, а тот обнимал ее, зная, каково женщине справляться с неугомонной парочкой в одиночку, пока он на службе. Сегодня же она лишь прикрыла глаза и обняла весь свой офис черными заботливыми крыльями, ощущая себя истиной королевой.

А еще она точно знала, что больше ее подопечных никто не обидит, она не позволит больше твориться беспределу на этой территории. Ее территории!

18

— Тебе пора, — пробасил мужчина, и хватка его рук ослабла.

Алекса усмехнулась и отстранилась от губ любимого, оценивая его пристальным взглядом карих глаз. В полутьме гаражного отсека его лицо казалось спокойным, даже равнодушным, но девушка отчетливо видела огонь эмоций, испепеляющий стойкого ухажера изнутри.

— Еще пять минут, — прошелестела она и потянулась к лицу Дениэла, но тот лишь скрутил ее в объятия, прижав томные гладкие губы куда-то к границе колючей шеи и жесткого ворота мотокуртки.

— Люблю тебя, — проговорил он и одарил девушку поцелуем в лоб, отчего она недовольно рыкнула. — Добрых снов, я тут разберусь.

Если бы она не чувствовала некоторыми частями своего тела желание кавалера, она могла бы усомниться в своей привлекательности для него. Но реакции его организма говорили об обратном. Поэтому Алекса все чаще уступала мужчине, который теперь, она была уверенна, руководился не страхом и отчаянием, а здравым смыслом и уважением к ее возрасту.

Она ничего не имела против того, чтобы идти домой в постель. Только не в свою. Там было ужасно одиноко и тоскливо после включения сигнализации, отделявшей ее неприступной стеной от его комнаты. Впрочем, и до ее включения — тоже.

Несмотря на очень плотный график и просто беспросветную занятость, Алекса скучала по нему в течение всего дня, когда Дениэл был на службе. Вечера же пара неизменно проводила вместе, выдумывая все новые развлечения вроде мотоциклетных прогулок, парков или, как сегодня, тренажерного зала. Мужчина очевидно радовался искренне их общению, но при этом затормаживал естественное развитие отношений, и давалось ему это с видимым трудом. Что ж, это его дело. Алекса знала, что лавину чувств не сдержать в итоге, а продвижение вперед в этом вопросе — лишь вопрос времени, поэтому и на этот раз лишь загадочно улыбнулась и отправилась восвояси.

Но не одни только игры занимали ее разум в последнее время. Помимо проектов, ее очень волновала мама, которую девушка буквально не узнавала. Утром родительница могла выйти из спальни настолько поздно, что Алекса уже готовилась к обеду, а вечером отправлялась в постель, не дождавшись дочери для пожелания спокойной ночи. Кроме того, она теперь часто заставала мать лениво развалившейся на еловом вельветовом диване в своем кабинете, читающей какую-нибудь легкую книгу. Телефон некогда бывшей бизнесс-вумен молчал, а лицо было чисто от косметики и печали. Впрочем, на вопрос, как она себя чувствует, мама всегда отвечала одно:

— Прекрасно, дорогая! Будто заново родилась!

Поэтому Алекса пожимала плечами, но, на всякий случай, послеживала за мамой, чтобы та в течение дня не сильно перетруждалась. В целом, она не могла налюбоваться своей родительницей, ставшей вдруг такой теплой, солнечной и душевной. От ощущения стены между ними не осталось и следа, и теперь Алекса недоумевала, откуда у нее вообще взялись такие мысли.

Сегодняшняя тренировка в зале одарила ее приятным общением с давней подругой. Джессика Стенли восторженно вцепилась в Алексу и проболтала весь вечер, оттеснив от спутника. Девушки тепло общались до поездки в Миррормонт, но теперь гостье заведения показалось, что тренер излишне беспечна и болтлива. Это не было пороком ни в коей мере, и Алекса улыбалась на очередной рассказ подруги, хоть и весьма сдержанно, но что-то ее угнетало теперь в общении с брюнеткой.

«Похоже, я просто скучаю по Ким», — поняла она, вспомнив с тоской родственную душу, встреченную волей случая и запавшую в сердце.

Стараясь не думать о том, что они не встретятся больше никогда, Алекса лелеяла надежду, что в следующий отпуск Дениэла пара сможет снова навестить уютный городок на севере штата Вашингтон, где осталась масса добрых и приятных друзей.

Но вот кого Алекса ждала с нетерпением в стенах мерцающей комнаты, так это свою индийскую воительницу. Индира обещала нанести визит в конце недели, который собирался настать уже завтра.

«Все в силе?» — написала она сообщение черноволосой красавице.

«Да, к десяти буду у тебя», — пришел ответ.

Алекса вздохнула радостно и напряженно одновременно. Она не смогла предупредить маму о предстоящей гостье, так и не поймав ее в последние пару дней бодрствующей. Интересно, как она отнесется, что поместье Траст — больше не бетонный дворец с неприступной стеной? Только вот страха за собой на эту тему девушка не наблюдала. Словно шагнуть в темноту неизведанного после всего, что уже удалось пережить, стало для нее само собой разумеющимся.

Рано утром после пробежки Алекса зашла в домик охраны и предупредила об ожидаемом посетителе мистера Кроненберга, чем безмерно удивила усатого охранника. После чего потерялась в раздумьях, чем можно угостить визитершу, поэтому набралась храбрости проведать добрую Дороти Льюис. Кухарка хлопотала у плиты, а в доверенном ей пространстве разлился приятный запах ванили и клубничного джема.

— Могу предложить Вам, юная леди, черничный пирог и грибную запеканку, которую я планировала на обед в Вашу кухню, — важно проговорила повариха, но тут же приобняла Алексу за плечи и назидательно сообщила: — Если ты будешь меня предупреждать о гостях заранее, я смогу гораздо больше, чем, нежели за час до их появления.

— Простите меня, миссис Льюис! У меня совсем нет опыта по приему гостей, я исправлюсь, — пообещала девушка, взяв в ладони теплые руки женщины, но тут почувствовала под пальцами металлический ободок и удивленно оценила сплетение четырех кистей. — Это ведь обручальное?!

Кухарка смутилась и покрутила тонкое золотое колечко на безымянном пальце.

— Да, я совсем не ожидала, что это произойдет, да и нужным не считала, — залепетала Дороти застенчиво. — Но Джозеф настоял.

— Поздравляю вас! — Воскликнула Алекса восторженно. — Пусть любовь не покидает Вашу семью! Это такая радость!

— Спасибо, милая девочка. Не представляю, к чему мне это в моем-то возрасте, но я очень счастлива!

К десяти утра Алекса спустилась в пустынную, погруженную в тишину гостиную и взглянула в сторону закрытых кованых ворот сквозь прозрачную стену. Пусто. Стало очень интересно, кто первым навестит ее здесь — сонная мама или долгожданная подруга? Разницы не было совершенно никакой, потому что этим двум важным персонам придется столкнуться в любом случае, ведь они обе — части ее жизни.

Чайник закипел как раз к тому времени, когда за забором остановилось желтое такси, выпустившее из своих недр Индиру. Гостья гордо несла свою массивную черную косу, ступая по каменной дорожке сандалиями с загнутыми носами. В руках у девушки был бумажный пакет с чуть просвечивающими жирными пятнами, наверняка, с угощением от Киры. Похоже, в мире Алексы готовить не умела только она сама.

Как раз, когда подруга была готова войти в стеклянную дверь дома, на втором этаже открылась спальня мамы, выпуская женщину к каменной лестнице, затянутой в бежевую ковровую дорожку. Смуглая рука Индиры повернула рычаг дверной ручки ровно в тот момент, когда на ступенях показались ноги родительницы, обутые в удобные домашние балетки. Две представительницы прекрасного пола одновременно вошли в пространство и, встретившись недоуменными взглядами, уставились друг на друга.

— Мама, это моя подруга, Индира Хукри, — разбил их зрительный контакт уверенный голос Алексы. — Индира, это моя мама, миссис Мелани Траст. Проходи, мы рады тебе.

19

Конечно же, потом она смеялась над казусом, сидя за чашкой какао. Индира довольно быстро пленила ее родительницу открытой добродушной улыбкой и уважительной речью, и мама расслабилась. Обменявшись дежурными вопросами, девушки принялись обсуждать планы на осень.

— С сентября я продолжу обучаться моделированию и швейному делу. Я с самого детства шью, поэтому выбор для всех был предсказуем, — вещала Индира, отпивая горячий шоколад.

— А мы с Дениэлом сейчас собираем документы, пойдем на экономический факультет, — заявила Алекса, поймав удивленный взгляд матери.

— Ты ведь хотела отдохнуть от учебы, или мне показалось? — Поинтересовалась та.

— Мам, все сложно. Дениэл будет учиться, мне интересно ездить с ним в университет. Я ведь никогда не была там, это целый мир! К тому же они зовут меня преподавать у них, хочу изучить систему изнутри, — сообщила дочь как можно обыденней.

Конечно, было нечестно ошарашить маму новостью на глазах гостьи, но так уж сложилось. Ошарашивающие новости вообще посыпались на родительницу с самого утра, и заканчиваться не собирались.

— Кто ты, гениальная девушка, что идешь преподавать в университет сразу после школы?! — Округлила глаза Индира.

— Вообще-то, у нее уже имеются два диплома о высшем образовании, — выдала ее карты мама. — Но мы с папой думали, что ты притормозишь.

— Я тоже так думала, но нет, — улыбнулась Алекса.

Их разговор прервала Дороти, принесшая черничный пирог. Алекса тут же сдала ее маме, указав на обручальное кольцо. Вдруг изящный носик хозяйки поместья наморщился, и она разрыдалась от умиления и счастья.

— Боже, как это мило! — Проговорила она сквозь слезы и бросилась обнимать близкую женщину. — Я поздравляю тебя, дорогая моя Дороти! Как же я рада, что ты, наконец, обрела счастье! Кто же твой избранник? Когда мы сможем с ним познакомиться?

— Мама, это ведь Джозеф! — Выпалила Алекса. — Ты разве не знала?

После этой информации их пришлось оставить наедине, потому что женщины принялись обсуждать дела душевные, словно школьницы — первые свидания. Девочки ретировались с кухни, рассыпая яркий звон смеха по лестничной площадке. В отменном настроении они забрались в комнату Алексы — неприступную крепость со времен ее глубокого детства — и расселись по кровати, оставшись, наконец, наедине. Лишь дуновение воздуха покачивало мерцающие бусины на окне.

— У тебя очень добрая мама, — произнесла Индира. — Очень рада, что тебе тоже повезло с ней, как и мне — с моей. Огромное счастье, когда предкам можно рассказать, что угодно.

— Честно говоря, так было не всегда, — скривила лицо хозяйка комнаты. — И до сих пор я думаю, прежде чем рассказать что-то маме. Но теперь уже не из страха, а больше из заботы о ней. Но да, согласна, нам очень повезло!

Индира оглядывала ее комнату, обходя по периметру песчаных стен, и читала лекцию, почему-то думая, что это ее святая обязанность по старшинству.

— Алекса, родители — это святое! Только благодаря маме я приняла себя, свое происхождение и предназначение. Мне часто говорили, что я живу в выдуманном мире, верю в выдуманных богов и ем странную еду. Что все фильмы и легенды, которые я смотрела в детстве — не из этой вселенной, а одеваюсь я старомодно и смешно.

— Они идиоты, — закатила Алекса глаза к потолку.

За разговором гостья изучала нагромождение на столе, время от времени прокручивала в руках интересующие ее предметы, статуэтки, бумажки. Все это было так чудно и в диковинку, ведь в этой комнате Алекса жила, сколько себя помнит, и она совсем не считала ее чем-то интересным или привлекающим внимание. Странно было взглянуть на свою обстановку новым взором человека, кто тут был впервые.

— Эй, ты нарабатываешь себе плохую карму! — Пожурила ее подруга, и девушки дружно рассмеялись.

В этот момент Алекса чувствовала себя живой. Сейчас, когда рядом с ней была ровесница и вещала о таких же проблемах, что всю жизнь мучили и ее, она вдруг поняла, насколько сильно нуждалась в подтверждении своего существования извне. Мама все детство просила ее «не выдумывать», заверяла, что «чудес не бывает», а сама Алекса «занимается ерундой», и та так поверила в это, что перестала ощущать себя в череде своих достижений и подвигов.

— Мне вообще иногда кажется, что моего мира не существует, — вдруг выдала Алекса отрешенно, зависнув в лазури солнечного неба за окном.

— Как это?

— Я всю жизнь сидела дома, училась, штудировала словари и студенческую литературу, рисовала, проектировала и зарабатывала бонусы материального мира. В итоге вышла в первый раз из дома с Дениэлом пару лет назад.

— Разве так возможно? — Изумилась Индира, но собеседница лишь развела руками. — Тогда ты просто обязана сделать так, чтобы твой мир начал существовать!

— Но как?

Индианка, завершив круг по комнате, приблизилась к кровати, на которой уселась поудобней, и приготовилась к долгой лекции.

— Смотри! Все, что ты наблюдаешь вокруг себя, дело твоих рук. Поверишь в большее, получишь большее. Говоришь, твоего мира не существует? Это потому, что ты его еще не создала. Так создай!

Алекса оглядела свою комнату, руки, подругу, и вдруг поняла, почему друзья говорили Индире обидные вещи о выдуманном мире.

— Никогда этим не занималась, если честно, — ответила она с сомнением.

— Тогда и жаловаться не на что, — передернула плечами приятельница. — Не хочешь мира — вот его и нет.

— Я просто не знаю, с чего начать, — воскликнула Алекса.

Ощущение, что перед ней сейчас откроются индийские таинства, вдруг защекотало у нее где-то в животе, и она все свое внимание отдала подруге.

— Хм, проще простого, — заявила та. — Представь себя через год. Что ты видишь?

— Ты шутишь? Я себя даже на следующей неделе не вижу, не то, что к Рождеству! А ты — через год. Ты себя видишь через год?

— Я хочу́ себя видеть, — назидательно объявила гостья. — Замужем, это самое главное! Модельер. Счастливая! И недалеко от родителей, не хочу уезжать назад в Индию!

Попытка вспомнить, что сейчас представляет собой ее мир, завела Алексу в гараж к мотоциклу. Она принялась воспроизводить в голове, как она там оказалась, и вспомнила, что сама подсветила себе путь, написав письмо Санта-Клаусу. Похоже, этот рецепт действительно работает! И тут она набралась наглости и представила себя в комнате у Дениэла. Бежевые обои, ворсистый ковер, большая упругая кровать и он рядом. Дышит ей в затылок, спит. Или нет, еще круче.

Алекса залилась краской смущения и только сейчас заметила, что на нее смотрит подруга.

— Хорошо, я поняла, — пробубнила она. — Могу попробовать к Рождеству. Счастливая, с Дениэлом, на мотоцикле за рулем.

— А семья? — Подсказала ей Индира о недостающем элементе картинки.

— А что семья?

— Где твои мама и папа?

Алекса постаралась представить их, но те были заняты чем-то иным, словно не попадали больше в фокус ее жизни.

— Здесь, — проговорила она. — Но я их не вижу рядом, они есть, просто больше не ключевые. Это важно?

— Это странно.

Хозяйка комнаты лишь пожала плечами. Интересная практика, нужно будет продолжить наедине с собой с прерванного момента.

— А что ты рисуешь? — Поинтересовалась Индира.

Молча вытащив из кладовки несколько холстов и папок с рисунками, художница развалила их перед гостьей. Индианка особо оценила портреты людей и улыбнулась.

— Потрясающе! — Восхищенно воскликнула она.

— Я уже привыкла, — отмахнулась Алекса и принялась собирать рисунки назад в темноту. — А что ты шьешь?

— Почти все. Интерьерные вещи, одежду. Вот, например, штаны на мне.

Индира поднялась с кровати и продемонстрировала волшебной красоты летящие шаровары, словно из гарема падишаха. Синие «турецкие огурцы» добавляли пестроты и восточного духа, а мягкая сборка штанин открывала взору изящную щиколотку красавицы.

— Они восхитительные! — Захлопала в ладоши Алекса. — И, наверняка, очень удобные!

— Это главное качество коллекции, которую я мечтаю выпустить, — важно заявила будущий модельер. — Потому что вся одежда сейчас либо красивая, либо удобная. Но я положу конец этим мучениям.

— В таком случае, я — твой первый клиент! — Расхохоталась подруга и потерла ладонями в предвкушении чуда.

20

Едва Дениэл стал готов к чудесам в своей жизни, как они посыпались словно из рога изобилия. Сперва его девушка осмелела настолько, что теперь он на ее фоне казался трусом, потом судьба избавила их офис от самой опасной и гнусной проблемы, а вскоре и шеф повысил его до звания партнера. Меньше недели — и жизнь изменилась до неузнаваемости, стоило лишь захотеть от нее большего.

Последний рабочий день перед уикендом обещал быть простым и спокойным, увенчанным двумя встречами, на которые они поедут с Лиз. Шефу теперь было чем заняться в опустевшем офисе, ведь Грейс очень ответственно взялась за дело.

Солнечная погода не располагала, конечно, к переговорам с клиентами, но завершающий маневр перед выходными Дениэл как-нибудь выдержит.

А вот и Лиз! Девушка вышла из дверей здания корпорации, уверенно переступая туфлями на высоком каблуке. Ее темно-синий деловой костюм, наверняка, покупался в отделе детской одежды, настолько крошечной и худосочной была та, из которой мужчина умудрился сделать для себя опасного огнедышащего дракона. Он в очередной раз усмехнулся собственной неразборчивости в людях, порадовавшись, что теперь все позади.

— Привет, партнер «Траст Инкорпорейтед», — ехидно поприветствовала его помощница шефа, залезая на переднее сиденье.

— Здравствуй, исполнительный директор корпорации с правом генеральной подписи, — вернул он ей тон, но та, вместо того, чтобы принять условия игры, смутилась.

— Не напоминай, я до сих пор в шоке! — Вздохнула тяжело Лиз.

Автомобиль плавно выехал из внутреннего двора и двинулся к деловому району города. Дениэл никогда не любил эти пафосные высотки из арматуры и стекла, но теперь, подъезжая к ним, он вдруг понял, что неприязни больше нет. Он с удовольствием любовался отражением в великанах соседей, лазурью неба и яркими солнечными лучами, слепившими мужчину с зеркальных окон зданий. Он ощущал себя частью этой жизни, без отрицания и немилости.

Кроме того, встречи, которые раньше Дениэл воспринимал как служебную необходимость, стали увлекать его, напоминая своеобразную игру, результатом которой должен был стать обоюдно удовлетворяющий результат. На фоне цели этих поездок споры и дебаты не виделись ему теперь обременением, напротив, это был прекрасный способ узнать оппонента, выслушать его потребности и предложить то, от чего тот не сможет отказаться, в обмен на необходимое для корпорации.

Почувствовав его благосклонный настрой, Лиз осмелела. Она ловко выводила арьергардные силы в своем лице на первый план, чувствуя поддержку железного напарника с тыла. Теперь Дениэл понимал, о чем вещал мистер Траст, называя их несокрушимой командой. Отныне путь между встречами был полон смеха и довольства, вместо взаимных претензий и неприязни.

Лиз расцвела. Она больше не выглядела злобным монстром, пытающимся сломать его жизнь, но стала очень важным и нужным дополнением к ней. Словно младшая сестра, за которую он нес совершенно не обременяющую его ответственность, скорее, напротив, питающую его воина необходимыми силами и энтузиазмом. Интересно, почему его родители ничего подобного не состряпали за восемь лет его существования в роли единственного ребенка в семье?

Девушка неверно расценила его восторженный взгляд и принялась кокетничать с ним, как в старые добрые времена.

— Что ты делаешь в выходные?

Дениэл усмехнулся. Он всем нутром ощущал, что Лиз в нем совершенно не заинтересована, тогда к чему эти странные игры? Он с улыбкой оценил ее, сидящую рядом после двух успешных встреч, и промолчал.

— Эй, разговаривай со мной! Не вздумай отмалчиваться! — Возмутилась девушка, чем вызвала у него искренний хохот.

— Хорошо, — сдался водитель. — Я пока не думал о выходных, Лиз, вероятней всего поедем в заповедник.

— Ты и твоя мифическая девушка? — Усмехнулась она.

— Почему мифическая?

— Ты не выглядишь удовлетворенным, Дениэл. Мне кажется, ты ее выдумал.

Он лишь покачал головой. Похоже, у этой девицы чутье на тестостерон, ее не проведешь ни одной маской! Но почему же она до сих пор одинока?

Автомобиль плавно встал на парковку там же, откуда утром Дениэл забрал помощницу шефа, и замер, ожидая смены состава пассажиров.

— Я тебе на всякий случай напишу свой телефон, вдруг тебе наскучит выдуманный друг, — напыщенно проговорила Лиз и достала ручку. — У тебя нет листочка?

Дениэл промолчал, растянув губы в полуулыбке от этой весьма некачественной театральной постановки. Теперь стало ясно, над чем смеялись ее подруги в офисе, это действительно было очень потешно.

Девушка нашла салфетку и на ней написала свой номер, «позвони мне, Лиз Харви» и протянула Дениэлу. Он не брал.

— Если мне понадобится твой номер телефона, я его достану, поверь, — пробасил он.

Актриса на секунду растерялась, но тут же снова взялась за свое. Ее лисья мордочка в алой помаде игриво ухмыльнулась, и плутовка, привстав, поцеловала его на прощание куда-то между щекой и губами. Дениэл отмахнулся от нее и возмутился:

— Когда же ты научишься соблюдать личное пространство людей? — Пожурил он неугомонную девицу.

Она, хохоча, покинула автомобиль и направилась к входу в здание, где столкнулась с начальником, направлявшимся к машине. Они обменялись фразами и тепло попрощались на выходные, после чего мистер Траст, довольный, загрузился в салон «БМВ».

— Дениэл, на следующей неделе у Алексы презентация, — начал он без прелюдий, — тебе нужно будет присутствовать. Мы с Мелани тоже будем.

— Конечно! Никогда не видел ее изобретений.

— Вот и отлично, увидишь.

Путь до поместья занял четверть часа. Небывалое время для пятничной автострады, но Дениэл не жаловался. Он уже успел затосковать по своей малышке, так окончательно и бесповоротно изменившейся после поездки в Миррормонт. Невольно он представил, как бы тянулась томная кисельная пленка под названием «жизнь Дениэла Кентмора», если бы он не отважился на столь необдуманное и глупое приглашение дочери шефа к себе на родину, и вдруг понял, что от него мало что зависело. Какие-то неведомые силы сложили картинку из разрозненных кусочков, и чудо — не иначе! — произошло там, куда он пообещал себе не совать нос.

Кроме того, там понравилось и Алексе. Она явно дала понять, что с удовольствием посетит его замшелый городок еще раз. Конечно, он не собирался туда в ближайшее время, но, глядишь, и Марк с Трикси соберутся пожениться, тогда почему бы и нет?

Впереди показался знакомый кованый забор, вернувший мечтателя на землю. Дениэл плавно подвел транспорт к главному входу поместья и попрощался с шефом, планируя далее ставить машину в гараж, но тут увидел Алексу. Она вышла из дома поздороваться с ним и склонилась к открытому пассажирскому окну.

— Привет! — Улыбнулась она лучисто и искренне.

— Здравствуй! Приходи вечером на мороженое? — Позвал он.

Но Дениэл вдруг начал замечать, что лицо ее меняется. Она опустила полный недоумения взгляд на свободное сидение, на котором оказалась салфетка с телефоном Лиз, потом подняла его и тут все поняла. Ее мускулы над верхней губой напряглись, едва не оголяя клыки, а голос стал холодным, словно жидкий азот на задворках космоса.

— У тебя помада вот здесь, — потерла она свою щеку, презрительно сверля мужчину гневным взглядом.

Дениэл глянул в зеркало и, выругавшись, принялся оттирать ядовито-красный след от прощального поцелуя Лиз. И как он сразу не догадался оценить последствия ее игры, черт дери эту девицу?!

Когда он закончил наводить марафет, двери в дом закрылись за его любимой девушкой. Он остался перед входом в особняк совершенно один.

21

Столкнувшись с дочерью в дверях поместья, Оливер понимающе оставил влюбленных наедине и поспешил к своей второй половинке. Молодым было что обсудить: впереди выходные, в которые они с Мелани, наверняка, снова не увидят свою дочь, поэтому самое время построить свои собственные планы.

Супругу он нашел в кабинете. Она склонилась над документами «Фонда» с горой цифр и растерянно смотрела на них, словно видела впервые.

— Привет! — Прогудел он от дверей в комнату. — Как у нас дела?

— Привет! — Обернулась к нему Мелани, но тут исступленно вздохнула. — Я заболела странной болезнью с усталостью, отупением и бесконечным ревом, завтра мы едем на обед к Гудвинам, Дороти вышла замуж за Джозефа, а к Алексе сегодня приезжала в гости подруга.

Оливер уставился на нее, раскрыв рот. Он попытался осознать новости, но это оказалось крайне сложно сделать, особенно под уставшим плаксивым взглядом жены.

— Знаешь, меня бы устроил ответ «нормально», — растерянно проговорил он, почесывая затылок.

— Оливер, это кошмар какой-то! — Воскликнула Мелани и, оставив в покое документы, заплакала вполне реальными осязаемыми слезами. — У меня такое ощущение, что я ничего другого делать не умею! Реву целыми днями, либо нахожусь на грани слез! Что со мной происходит?

— Это после отпуска?

— Угу.

Он присел рядом со своей красавицей и погладил ей плечи. Что-то в ней изменилось, но мужчина наотрез не мог понять, что. Похорошела, загорела, перестала пользоваться косметикой? Возможно… Но появилась некая мягкость, которой он не замечал в избраннице уже очень давно, со времен, пожалуй, поздних школьных лет, когда принял решение остаться с этой девушкой навсегда. Она вся такая нежная и утонченная, но при этом мягкая, и трепетная.

— Может, подхватила какую-то тропическую болезнь? — Предположил он, обняв свою драгоценность.

— Тогда почему вы с Алексой до сих пор не рыдаете?

— Может, у нас иммунитет? — Пожал плечами Оливер. — Знаешь, если честно, я считаю, что тебе нужно поплакать. Ты столько лет была «железной леди», что пора и покапризничать. В любом случае, если это выходит из тебя, значит, внутри становится чище. У тебя ничего не болит?

— Нет. Только сплю много, — буркнула Мелани. — Так бывало, когда я болела простудой и не могла есть. Только тут с аппетитом все нормально.

Он замолчал. Первая мысль, которая появилась в его голове — «позвонить Фергусону», но последняя встреча с фанатичным доктором прошла очень нервно для них с Дениэлом, поэтому Оливер отбросил образ улыбчивого исследователя подальше. Ей не нужен нервирующий фактор из этого психа, ей нужны забота и покой. Он покрепче сжал хрупкое тело супруги и вздохнул.

— Мел, ты просто растешь, — пробубнил он ей куда-то в щекочущие локоны рассыпчатых волос.

— Вверх или вширь? — Съязвила она.

— Вглубь, — уточнил мужчина. — Я радуюсь такому твоему движению. Вспоминаю обо всех кризисах своих подопечных и могу тебе точно сказать, что однажды все наладится, а ты снова вернешься в себя. Или не в себя, и мы познакомимся вновь.

— Тебя не пугают мои перепады настроения? — Всхлипнула страдалица.

— Нет. Они похожи на всплески подросткового бунта Алексы по весне. Я уже привык, что кто-то в нашей семье постоянно бунтует.

Оливер мягко улыбнулся и стал подниматься с дивана. Не терпелось скинуть этот ненавистный костюм вместе с тугим галстуком и жесткой рубашкой.

— Я постараюсь не устраивать сцен, — слезливо пообещала Мелани.

— Не старайся, — отмахнулся супруг, зная, что попытки закрыть эмоции ничего хорошего в их отношения не принесут. — Говоришь, завтра к Гудвинам? Прекрасно, тебе будет полезно отвлечься от себя.

— Думаешь, я зациклилась?

— Все может быть, — пожал плечами мужчина. — Но новости о Дороти и Алексе меня очень порадовали!

Договорившись встретиться на ужине, пара рассталась. Женщина попыталась снова сконцентрироваться на документах, а Оливер, накинув домашние брюки и серый лонгслив, отправился на третий этаж. Работы на выходные не предвиделось, но привычка приводить мысли в порядок в этом месте брала свое. Именно там, в своей «ледяной башне», он чувствовал себя мудрецом, способным противостоять любым сложностям.

Дениэл оказался прав, как, впрочем, и всегда. И откуда только этот парень знает ответы на все вопросы?! Грейс была богиней управления. Как раньше Оливер не ценил по достоинству эту умную и гибкую работницу, отдавая ей второстепенные роли в отделе менеджеров? За неделю она облагородила то, что, казалось, не в состоянии более цвести и плодоносить, особенно после извержения вулкана в начале недели. Но, видимо, с двумя близнецами женщина достигает некоего уровня «Дзен» и приобретает навыки жонглирования, контроля, распределения, объяснения, растаскивания и строгости. Полный набор качеств по заботе о персонале! Как же ему повезло, что именно Грейс стала начальницей отдела, она, несомненно, оказалась ровно на своем месте.

За дифирамбами темнокожей работнице Оливер едва не забыл новости, которые сообщила ему супруга. Так значит вот откуда у Джозефа кольцо на пальце? Как же удивительно сходятся люди в их доме и на фирмах. В замкнутом пространстве у них гораздо больше шансов присмотреться друг к другу, чем найти родственную душу в толпе подобных. Ведь однажды и Дениэл с Алексой встретились точно так же, случайно. Они никогда не нашли бы друг друга в большом городе, а если бы нашли, то ни за что не обратили внимания, а если бы обратили, то не отважились бы влюбиться, потому что причин этого не делать гораздо больше, чем сдаться и полюбить.

Зато теперь Оливер видел картинку с кристальной чистотой. Два его близких человека полностью изменились, соединившись. Только благодаря друг другу они смогли двигаться дальше, расти, становиться сильнее. Это ли не чудо?

Он вспомнил свою даму сердца и понял, что почти все его достижения в жизни принадлежат ей. В этом и суть союза двух близких людей: идти вперед вместе, равноправно, как партнеры, но с верой и принятием. Как же ему повезло с женой!

На этой ноте Оливер решил спуститься в гостиную и лишний раз обнять свою женщину, но, открыв дверь «башни», едва не сбил с ног дочь.

Алекса стояла с занесенной к двери рукой, готовая постучать, но отец, открыв дверь, опередил ее жест на полсекунды. Он окинул девушку взглядом и понял, что сердце у красавицы не на месте. Взбалмошная и напряженная, она едва сдерживала шквал эмоций, раздиравших ее изнутри.

— Входи, — пропустил он в кабинет свою любимицу и закрыл за ее спиной дверь.

22

Когда первичный водопад чувств немного улегся, Алекса смогла оценить свое состояние и осталась крайне удивлена им. Вместо слез и печали ею руководило неудержимое чувство вселенского гнева, не позволяющее сидеть на месте, стоять у окна, даже дышать! Зато безмерно мечталось об очной ставке с той, которая набралась наглости распускать свои щупальца на ее мужчину.

Переборов себя, девушка отважилась на смелый поступок. За информацией она поднялась в «башню», зная, что ее хозяин поможет переварить сложные эмоции.

— Папа, кто такая Лиз Харви? — Набросилась с расспросами Алекса, едва за ее спиной закрылась дверь в кабинет.

Отец удивился ее тону и неприветливости, но дочь не смущала резкость речи. Ее сейчас вообще ничего не смущало.

— Это моя личная помощница, красивая девушка и незаменимый работник, — доложил отец. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что нашла у Дениэла ее телефон на салфетке, — поморщилась Алекса от отвращения, и гнев вспыхнул в ней с новой силой.

Басовитый хохот рассыпался по помещению. Его широкая грудь, затянутая в серую футболку с длинным рукавом, которые совсем недавно так рьяно ненавидела мама, вздыбливалась при каждом смешке. Этого еще не хватало! Алекса передернула плечами от нетерпения и принялась нервно теребить кольцо с ониксом на пальце.

— Что смешного? — Не выдержала она, когда юмористическая пауза затянулась.

— Ты ревнуешь! Не думал, что моя кроха способна на это терпкое чувство.

Мужчина попытался обнять ее, но «кроха» вырвалась из его рук, посчитав подобное обращение с ней не к месту. Рассерженная, она встала возле окна, сложив руки на груди.

«Совсем, как Дениэл», — пронеслось в голове у родителя.

— Я думала, ты меня поддержишь! — Холодно заметила Алекса.

— Поддерживаю, — улыбнулся отец с пониманием. — Это ужасное чувство, не позволяющее думать трезво, отключающее мозг, гадкое желание полностью обладать человеком, наслаждаться им безраздельно и единолично, не подпуская никого, кто бы мог своровать хоть частичку вожделенного объекта.

Слезы злости навернулись на глазах девушки, но она горделиво сдержала их. Несмотря на то, что папа только что озвучил мелодию струн ее незрелой души, гнев не уходил.

— Я тоже испытывал его, и не раз, — сознался родитель. — Ничего зазорного в ревности нет, просто нужно помнить, что близкие люди — не вещи. Ты не можешь ими распоряжаться, даже если даешь им больше, чем они возвращают.

— Я знаю, — огрызнулась собеседница, и две горячие дорожки слез все же пробежали по ее щекам, которые Алекса тут же агрессивно вытерла. — Но это ничего не меняет внутри меня.

— Если тебя интересуют отношения Дениэла и Лиз, они отличная команда. Она интересовалась им какое-то время, но после вашей поездки на отдых все изменилось. Дениэл изменился. И она вроде прекратила свои нападки.

— У него была помада на щеке, — сообщила гостья кабинета возмущенно.

— Это ничего не значит, — заявил отец. — Лиз не чувствует разницы между шуткой и нарушением личных границ, она даже не думает, что это может кого-то обидеть или оскорбить.

Его спокойный тон вернул бунтарке почву под ноги. Получается, «красивая девушка» настаивала на внимании к ней уже долгое время, а Дениэл не поддавался. Почему? Алекса несколько минут переварила полученную информацию под внимательным взглядом отца и вдруг сникла.

— Вероятно, я вела себя как ребенок, — проговорила она без тени злости.

— Вероятно, — кивнул собеседник и улыбнулся своей девочке. — Только я не знаю подробностей, я лишь отвечал на твои вопросы.

— Спасибо, пап, большего и не нужно было.

Она вышла из кабинета отца и направилась в сторону комнат для персонала. Можно было, конечно, скрыться в своей конуре, сгорая от разрозненности чувств, но, она знала, что в его компании уложить их всех на лопатки будет гораздо проще.

Дениэл открыл дверь сразу после стука. Его домашние штаны и голый торс не смущали девушку более, зато мигом стерли бо́льшую часть эмоций из перегретой головы. Она помялась на пороге, растерянная, виноватая, еще немного сердитая, но уже заинтересованная продолжением вечера.

— Ты звал на мороженое, — прервала она молчание.

Он усмехнулся, втянул ее за руку к себе в комнату и закрыл дверь.

Полчаса спустя, успокоившаяся и зацелованная, она лежала в его объятиях на кровати. Под ее ладонью билось сердце мужчины, ускорившееся от близости к его телу желанной девушки, но Дениэл даже не пытался свое желание исполнить, лишь поглаживал ее плечи и лицо, ухмыляясь.

— Ты очень милая, когда гневаешься, — пробасил он. — Никогда не нравилось, как злятся девушки, но ты особенная.

— Я вообще не имею права злиться на это, — отозвалась Алекса скованно.

— Знаешь, если бы я нашел у тебя телефон какого-то типа, я бы тоже разозлился, — сознался хозяин комнаты. — И, скорее всего, посильнее, чем ты. Может быть, даже поговорил бы с ним начистоту.

— У меня были такие планы относительно твоей Лиз.

— Она не моя, — сообщил Дениэл спокойно. — И ты права, пора заканчивать эти игры.

Он нежно погладил ей волосы и поцеловал в лоб, задумавшись.

Только сейчас Алекса поняла, где находится. В неприкосновенной холостяцкой обители, куда ее категорически не пускали после поездки в Миррормонт. Вероятно, Дениэл переживал, что, оставшись с ней в одной спальне за закрытой дверью, не сможет контролировать ситуацию. Но только что все изменилось. Несколько часов назад она визуализировала себя в его логове — и вот, получи! Это действительно работает! Нужно будет поблагодарить Индиру.

— Я рад, что ты пришла, — прервал он ее размышления. — Как ты решилась?

— Спросила у отца, кто она такая, — честно ответила Алекса. — Мне было ужасно неловко. А он посмеялся над моей ревностью.

— Да, с Лиз у нас давняя история, — протянул мужчина.

На его задумчивом виде она могла бы и закончиться, но гостья решила быть честной до конца.

— Знаешь, раньше я спокойнее относилась ко всем твоим бесконечным девушкам, –выдала Алекса, поразмыслив.

— К каким девушкам? — Не понял Дениэл.

— Выдуманным мной.

Он рассмеялся тепло и по-доброму, чем вызвал ответную улыбку на ее лице. Все же, быть вдвоем на одной стороне гораздо приятнее, чем по разным. Как она раньше жила без этого ощущения? Сплошные нервы, слезы и неуверенность в себе.

— Но что сейчас изменилось? — Решил уточнить Дениэл.

— Я обнаглела и заявила свои права на тебя.

— Меня это устраивает.

Теплые мужские губы отыскали ее рот, и влюбленные слились в поцелуе. Наслаждаясь тактильным ощущением, Алекса совсем потеряла счет времени. Незадолго до полуночи она удосужилась взглянуть на экран телефона, тревожно сообщающий о скором включении сигнализации, и отстранилась от его тела. Мужчина проводил ее до двери и пожелал добрых снов.

— А как же мороженое? — Усмехнулась она.

— Прости, наверное, в следующий раз, — смутился Дениэл.

— Я не сильно расстроилась.

Поцеловав его на прощание, Алекса выскользнула из комнаты и тихонько поспешила по темным коридорам особняка, чтобы попытаться уснуть в одиночестве, в тайне лелея надежду, что однажды ей не придется этого делать.

23

— С днем рождения, дорогой мой! Как же прекрасно, что однажды ты родился! — Встретила его с порога разодетая в праздничное алое платье помощница директора.

— Привет, Лиз! Спасибо, — сдержанно кивнул Дениэл и обошел ее распростертые объятия.

Коротышка надула губки, словно маленькая девочка и оббежала его с новой порцией нежностей, но он снова увернулся от ее цепких рук.

— Эй, не убегай от меня! — Возмутилась Лиз, собрав не только смешок именинника, но и близ сидящих менеджеров, на чьих глазах развернулось представление. — Тебе разве не хочется получить поздравления от своей давней подружки?

Дениэл резко остановился и поймал ее взгляд с игривой искоркой. Уверенным шагом он подошел к девушке вплотную, окинул лукавым глазом с головы до ног и прижал своим натиском спиной к стойке. Бежать оказалось некуда, потому что мужчина отсек все пути сопротивления двумя мощными, как шлагбаумы, руками, зажав красотку в узком пространстве из деревянной мебели и своего тела. Он приблизил свое лицо к ее, едва ли оставив между ними зазор в пару дюймов, и облизал губы.

Лиз сжалась в комок в его руках, тщетно пытаясь срастись лопатками с секретарской стойкой, но именинник не отступал. По мере усиления давления она принялась глазами искать помощи у напарницы, когда ее лицо вернули назад за подбородок сильные, но нежные мужские руки. Дениэл, совершенно не смущаясь десятка пар глаз зевак, приблизился губами к самому ее уху и, обдавая теплым дыханием, тихонько прогудел:

— Прекращай это все, ладно? Мне это не нужно. Иначе я начну играть по твоим правилам, и тебе это не понравится.

Он отстранился и прошиб лису серьезным взглядом, после чего убрал девушке выбившуюся прядь волос за ухо и погладил пылающую щеку. Ее взгляд кролика, загнанного удавом в угол, был наполнен ужасом, а руки слегка дрожали. Дениэл отвернулся от коротышки и услышал за спиной продолжительный напряженный вдох.

— Испугалась? — Донесся до его уха сдавленный шепот Элис.

— Ужасно, — ответил ей такой же тихий шорох подруги.

Игрок усмехнулся и продолжил путь по затихшему офису к кабинету начальника. Там в недрах прозрачного пространства он наткнулся на подозрительный взгляд мистера Траста, но от комментариев воздержался. Он взял подготовленную коробку с проектором и понес к машине, подмигнув по пути ошалелой помощнице директора. Завтра он купит ей коробку ее любимых конфет и извинится за свое поведение, но сегодня информация должна усвоиться. Одного испорченного Алексе вечера стало достаточно для действа, на которое Дениэл не решался пару сотен собственных испорченных вечеров.

Встреча прошла гладко, с учетом того, что шеф не ждал от него чудес у интерактивной доски. Довольные друг другом стороны распрощались до собрания на объекте, где и решится судьба их дальнейшей совместной работы, а пока директор корпорации, благосклонно улыбнувшись, произнес «домой» и забрался довольный на переднее сиденье «БМВ».

Он высадил мистера Траста возле входа, поставил машину в гараж и, покинув его, задрал голову к окнам второго этажа: граненые бусины оставались неподвижными. Вздохнув, он двинулся дальше. Они с Алексой много думали в последнее время, как им отпраздновать его день рождения, но к однозначному решению так и не пришли. Девушка хотела уединения и душевности, но Дениэлу это давалось с трудом, поэтому он лелеял надежду выбраться сегодня в «Синего слона». Именинник ступил в прихожую восточной части поместья и понял, что планами сегодня заведует не он.

— Сюрприз! — Прокричали собравшиеся в коридоре близкие ему люди.

Перед его носом оказался огромный торт со свечами, едва удерживаемый хрупкими руками Алексы, а за ее спиной стеной поддержки встали Дороти с Джозефом, Луи и сам мистер Траст, успевший проскочить через узкую дверь между частями дома и снять галстук. Самопроизвольная улыбка растянула его губы, а в груди вдруг стало тепло и радостно от такого приема.

— Загадывай желание! Ужасно тяжело! С днем рождения! Обед стынет! — Затараторили на разные голоса собравшиеся, и именинник, забрав гигантское блюдо со сладостью из рук девушки, задул свечи, не подумав о желании.

Впрочем, мысль о том, как же прекрасно иметь теплую душевную семью, промелькнула в его голове, возможно, сформировав нечто, подобное желанию, но Дениэл не придал ей значения, желая поскорее разгрузить возлюбленную от тяжелого торта.

Новоявленная миссис Бутман приняла у него блюдо, деловито вытащила свечи и убрала лакомство в холодильник, пока семья рассаживалась на обед.

— Алекса готовила! — Сообщила Дороти, раскладывая по тарелкам приятно пахнущее рагу.

— Ого, да ты шеф-повар? — Изумился именинник.

— Нет, — рассмеялась девушка. — Я всего лишь помогала Дороти. Первый раз участвовала в приготовлении чего-то сложнее какао.

Мужчины добродушно переговаривались о делах насущных, пока девушки справлялись с приборами. Дениэл с умиротворенной улыбкой наблюдал за суетой, но тут понял, что кого-то не хватает.

— Мистер Траст, а миссис Траст не присоединится к нам?

— Полагаю, что нет, Дениэл, мне жаль, — проговорил шеф. — Она спит.

Пожав плечами, виновник торжества смирился с этим. Ему и так несметно повезло, что все эти люди бросили свои дела ради него, он и не рассчитывал на подобное.

Алекса надела сегодня платье. Он следил за плавными движениями ее подола в крупный яркий цветок и смутно представлял, как останется наедине с этой красавицей. В последнее время держать себя в руках и так забирало львиную долю его концентрации, а теперь, когда ее бедра не скованны домашними штанами, можно смело ставить на сдержанность повышающий коэффициент «семь». Он невольно представил, как его рука скользит по бедру девушки и не находит препятствий до самых кружевных трусиков.

«Десять», — поправил он сам себя.

— Садимся! — Скомандовала Дороти.

Все уселись за стол и принялись поздравлять именинника. Только устроившись на эту странную работу, Дениэл перестал ненавидеть свой день рождения, отмеченный массой чудовищных событий, которые произошли в этот день или незадолго после. Только тут он понял, что праздник делают не угощения и не сам родившийся, но близкие люди вокруг. Он благодарно кивал на пожелания и подарки, время от времени переглядываясь с той, которая теперь стала официально считаться его девушкой, и просто радовался жизни. Что еще нужно в подобный день?!

После обеда старшее поколение разошлось по своим комнатам, а Луи отправился в домик охраны, оставив влюбленных наедине.

— Это было неожиданно! Спасибо тебе, — промолвил Дениэл.

— Мне — не за что, — отмахнулась девушка. — Не я рождалась в этот день.

— Тоже мне событие. Похоже, женщина, которая старалась в этот день больше всех, пропала из моей жизни навсегда, — вздохнул он.

Карие глаза Алексы наполнились теплом и состраданием. Она протянула ладонь и сжала его гигантскую, по сравнению с ее хрупкими пальчиками, руку в знак поддержки, но мужчина лишь печально улыбнулся. Он давно смирился с тем, что Сара исчезла, просто сегодня реплика пришлась к слову.

— Дениэл, мне очень жаль, что у вас с мамой такие отношения, — грустно сообщила она. — Но ты не можешь обесценивать свое рождение только потому, что его однажды обесценила она. И то, думаю, что не сразу, так ведь?

— Я не помню, что было до смерти отца. И вспоминать не хочу, если честно.

— Она — не единственный человек во вселенной, которого ты любишь. Нас очень много! Ты меняешь своим присутствием сотни людей в ту или иную сторону. Взгляни, сколько всего тебя окружает. Это твой мир! Он полон любви к тебе, он заботится о тебе.

Тихая речь девушки вдруг прошибла его до мурашек. Если бы он мог вернуться в прошлое и сказать какие-то слова себе маленькому, убитому и потерянному, то они бы звучали именно так. Дениэл тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и ухмыльнулся.

— Идем в комнату? — Позвал он свою фею, и та беспрекословно направилась за ним.

Там в полумраке, едва подсвечивающимся тусклыми отголосками уходящего дня из крошечных окон под потолком, влюбленные растворились друг в друге. Начав с несмелых нежных поцелуев, уже совсем скоро пара оказалась на кровати, избавленная от части мешающей одежды. Рабочий пиджак Дениэла валялся на полу в компании рубашки и галстука, однако срывать платье со своей спутницы он не спешил. Это уже походило на своего рода мазохизм — сдерживать себя всякий раз, когда природа пыталась взять свое, но мужчина крепко верил, что справится. Пока девушка не забралась на него верхом, как тогда в Миррормонте. Ощущая, как сила воли покидает его, он приподнял легкое соблазнительное тело над своими брюками и, задыхаясь, отстранил от себя.

— Алекса, постой, — проговорил разгоряченный кавалер. — Подожди.

— Чего ждать? — Промурлыкала она. — Восемнадцатилетия?

Разговор о важном и необходимом вернул ему ощущение реальности, которое неплохо уничтожили гормоны и платье путницы. Дениэл выдохнул еще пару раз и почувствовал просветление в голове.

— Я всерьез планировал его дождаться, — ответил он, наконец.

— Удачи, — буркнула Алекса и принялась с новым натиском целовать возлюбленного.

— Ты издеваешься надо мной! — Прорычал он.

— Почему нет?

Пара распалась надвое, рассевшись по кровати. Спокойная девчонка с легкой улыбкой наблюдала за его метаниями, тогда как сам Дениэл разве что локти не кусал от отчаяния. И желания к этой красотке, что уж говорить.

— Игры с огнем. И с законом, — выдохнул он.

— Меня этим не напугать, у меня диплом юриста, забыл? — Напомнила девушка.

Какой же смелой и страстной она стала, стоило лишь ненадолго вывезти ее из стен родного дома! И дерзкой.

— Послушай меня, — начал он долгую тираду о морали и нравственности, но, поймав разочарование в ее блестящих зрачках, передумал. — Впрочем, нет, не слушай. Ты права, ничего нового я тебе не сообщу.

— Вот именно. Поэтому замолчи и поцелуй меня, — скомандовала она довольно грубо, чем вызвала новую волну желания обуздать эту бунтарку, и добавила с усмешкой: — Именинник.

С легким рыком он рванул к девушке и завалил ее, смеющуюся, на кровать.

24

Весь день Лиз пребывала в шоке. Ее не отвлекали ни рабочие вопросы, которых скопилось довольно много, пока она занималась сражением с Палермо, ни косые лучи августовского солнца, заливающие их светлую обитель золотистым блеском, ни многозначительный взгляд Элис, кидаемый в ее сторону время от времени.

Их маленький тупоголовенький мальчик-переросток, коим она всегда считала водителя, вырос теперь в большого глупого мужлана, которого не смущают больше ни многочисленные зрители, ни сексуальный подтекст общения на работе.

— Чтоб его! — В десятый раз проговорила она, стараясь причесать растрепанные сотрудником чувства, но те не желали поддаваться ее уговорам и оттопыривались из головы похуже игл дикобраза.

— Что тебя тревожит, дорогая? — Решила уточнить Элис, когда поняла, что подруга к концу дня не дописала единственное предложение в ежедневнике.

— Ничего, — насупилась та.

Секретарь рассмеялась и приобняла колючую напарницу.

— Я понимаю, после какого момента ты пропала. Хочешь поговорить об этом?

— Нет, — отказалась Лиз, но, подумав, поняла, что ей больше не с кем обсудить эти эмоции, кроме как со светловолосой свидетельницей их стычки, поэтому приняла предложение. — Что он себе позволяет?!

Последняя фраза далась ей с трудом: несмотря на попытку возмутиться, она прозвучала как испуганный писк серой мыши. Лиз оглядела себя с головы до ног — что с ней стало? Где ее уверенность и боевой настрой? Алое платье, алая помада, и трясущийся голос на грани срыва. Очень мило.

— Дениэл просто вернул тебе то, чем ты поливаешь его третий год совместной работы, — мягко проговорила подруга. — Чему тут удивляться?

— Ты не видела его глаз! Он едва не сожрал меня! — Воскликнула мисс Харви, и снова потуги возмущения вылились в нечто, наполненное ужасом и скованностью.

Вместо поддержки Элис расхохоталась тепло и заботливо, словно пледом укутала. Ее тонкая кружевная блузка молочного оттенка делала из блондинки ангела, спустившегося с неба ради нее.

— Он бы не съел тебя, не переживай. Но разве ты не этого хотела, привлекая его внимание все это время?

Укол попал в цель, лиса сжалась затравленным зверем. Что ж, она сама решилась на разговор, теперь придется быть честной не только с собеседницей, но и с самой собой. Лиз глубоко вздохнула, расслабляя внутренности, стянутые после утреннего происшествия в тугой узел, и призналась:

— Нет, не этого. Он всегда злился, когда я его донимала, и мне это нравилось.

— Ты — энергетический вампир, — заметила секретарь. — С чего все началось? Ты помнишь?

— Конечно, помню! — Вспыхнула помощница директора. — Он пришел и разрушил мой мир до основания!

— Лиз, дорогая, он его изменил, а не разрушил. К тому же, уже прошло столько времени, все отполировалось до зеркального блеска его заботой и участием! Неужели ты не видишь, что ему есть до тебя дело?

Девушка уставилась на говорящую с изумлением и, переварив слова, повесила нос.

Элис права. Дениэл всегда был на ее стороне, словно это было прописано в его заводских настройках — защищать и вступаться. Их отношения давно уже перестали быть напряженными или выбивающими из колеи, а после стычки с Палермо перед отпуском шофера и вовсе заставили плутовку пересмотреть свои ценности.

— Получается, я заслужила это? — Убито произнесла она после минуты раздумий.

— Получается, Лиз, с этим пора завязывать, если тебе не понравилось то, что он сегодня сделал, — подсказала Элис. — Но, если честно, вы выглядели очень мило и романтично вместе, если не слышать слов, которые он тебе сказал.

Офис гудел в своих обычных делах, не замечая важности их разговора. Грейс передавала Райану папки с делами, Тамара с Пенелопой обсуждали что-то, заливисто смеясь, и от их лучистого солнечного вида становилось еще светлее. Похоже, самым темным пятном на их этаже, после увольнения Палермо, была сама Лиз.

— А он что-то сказал? — Промямлила она, но кроме опасного похотливого взгляда зеленых глаз ничего не осталось в памяти.

— Похоже, ты капитально перепугалась, раз у тебя не отложилась в голове его просьба, — покачала головой блондинка. — Дениэл попросил тебя не донимать его больше, иначе он ответит той же монетой. И будет прав, если тебе интересно мое мнение.

— Элис! — Возмутилась подруга, и на это раз ей это, вроде бы, искренне удалось. — Ты-то на чьей стороне?

— На стороне здравого смысла, — твердо кивнула напарница. — Всегда была именно там, а не на стороне одного из двух поссорившихся детишек. Вы оба очень хорошие люди, просто ругаетесь из-за глупостей.

Когда-то она уже смотрела на плутовку так же заботливо и участливо, и Лиз это очень нравилось. Теперь же подобный взгляд немного принижал ее, потому что мисс Харви выросла за это время и даже обзавелась подчиненными.

Боже, это было так давно! Еще в старом офисе, где они сидели втроем.

«До того, как их милую компанию разбил новый сотрудник, — поняла девушка, — словно жизнь снова вышла на тот же виток, только я теперь другая».

Лиз поджала губы и нахмурилась. Бугай пошел по неожиданному пути и окреп настолько, что маленькой теперь стала она. И больше не владела ситуацией и его разумом.

«Впрочем, никогда не владела», — поняла вдруг девушка.

Она дергала за очевидные крючки и ниточки, тыкала парню иголкой в болевые точки, играя на его нервах, но контроль — это не из ее вселенной. Контроль всегда был за ним. Не имей его, Дениэл стал бы гораздо опаснее ужасающего Джима Палермо. Получается, нашлась причина того, что Лиз до сих пор цела и невредима: все эти годы он бережно спасал ее от себя же самого.

— Что же мне делать теперь? — Пролепетала помощница директора.

— Два варианта, — размышляла подруга. — Либо оставить его в покое, как он и попросил, либо ответить взаимностью, и, глядишь, на фирме созреют еще одни теплые отношения.

— Ни за что! Я не встречаюсь с сотрудниками! И Дениэл мне совсем не нравится, как и я ему. Получается, оставить в покое? — Задумалась плутовка и, представив эту блеклую картинку, заныла: — Но тогда жизнь будет скучна и однообразна!

— Раскрась ее позитивными красками, Лиз. Найди в себе силы. Я в тебя верю! — Строго заявила Элис и начала собираться домой.

Рабочее время пролетело незаметно. Точнее, бесконечные часы терзаний и ужаса, поселившиеся в сердце Лиз, затерли ощущение времени настолько, что день пролетел одним невыносимо длинным мигом, как бы это не звучало. Девушка провожала растерянным взглядом сотрудников, которые прощались с ней и покидали офис, а сама головой находилась совсем в ином месте.

В каком? Приглушенный свет террасы, разноцветные лампочки, летний ветерок. И этот черный взгляд, полный опасности и похоти!

— Лиз, пока! — Попрощалась Тамара. — Завтра как обычно — без молока?

— Да, спасибо, — машинально ответила она на предложение об утреннем кофе, который рыжеволосая куколка покупает на весь офис, но видение уже исчезло.

Пора было покидать рабочее пространство, не сидеть же тут в одиночестве! Задумчивая, она кое-как доехала до своего дома в Иннер-Парксайт и, скинув в себя рабочий костюм, побрела к холодильнику в поисках сладостей. Лиз их не особо любила, а тут возникло непреодолимое желание. Что с ней происходит?

Этот тип не выходил из ее головы весь вечер. Она сновала по комнатам, то и дело ловя себя на мысли, что в нервном напряжении совершает лишние движения или шаги. За окном уже разлились голубоватые сумерки, а провокационный именинник не покидал ее головы ни на минуту.

Когда небо над городом потемнело и покрылось мелкой пыльцой далеких звезд, Лиз обессилено упала на кровать и решила принять свои мысли о человеке, возмущавшем ее все годы совместной работы в корпорации. Да, она не может выкинуть из головы Дениэла. Что дальше? Нравится ли он ей?

— Нет, — произнесла она в тишину спальни. — Уж лучше Тэдди Макалистер, он хотя бы симпатичный!

Значит, тяги нет. Тогда что? Словно что-то связывает его с ней, что-то очень давнее.

Лиз не смогла зацепиться. Безумие.

Ночь не принесла облегчения. Вскочив с кровати с истерзанным одеялом, едва солнце коснулось первыми лучами крыш домов, она воскликнула в исступлении:

— Иди вон из моей головы, Дениэл Кентмор!

И внезапно поняла, что его там нет. Совсем другой человек занимал ее разум, притворяясь водителем директора корпорации. Тот же рост, плечи, чуть волнистые растрепанные волосы. Те же повадки, развязность и мощь. И опасная ухмылка.

Только вот глаза были не зелеными. Из темноты подсознания на нее пялились черные зрачки, в которых мерцала искра ненависти и злобы к ней. Они были похожи на глаза Джима Палермо, но склад тела был иным. И тут лиса догадалась, кто все это время преследовал ее своим темным несокрушимым образом! Лиз замерла в собственном безопасном доме от сковавшего ее вдруг ледяного страха.

Не в силах справиться с видением самостоятельно, она захлопнула дверь в прошлое, не готовая в одиночку сделать шаг в темноту.

25

Место под козырьком и часть подъездной дорожки поместья были уставлены автомобилями. Отполированные, они сверкали на солнце, бесконечно отражая его лучи на зеркальную дверь и назад на мустангов, а потом снова на дверь. Дом утонул в звенящей тишине, лишь едва слышно из кабинета на третьем этаже доносился голос Алексы, уверенно вещающий многочисленным гостям о технических сторонах проекта.

Дениэл внимательно следил за своей девушкой, но та справлялась блестяще. Иногда она возвращала ему взгляд, но чаще отдавала все внимание презентации своего детища, в ходе которой у представителей «ДжиТи электроникс» появлялась масса вопросов. Изобретательница очень грамотно и почтительно вела первую в своей жизни беседу с потенциальным клиентом, не уступая в проведении встречи самой Лиз Харви с ее многочисленным опытом. Поэтому мужчина довольно скоро расслабился и позволил себе заинтересоваться технической стороной диковинного аппарата.

На соседнем от него стуле сидела сонная миссис Траст, которая проспала все приготовления. Впрочем, молодые люди справились с этой задачей сами, чем безмерно огорчили и смутили давшую слабину женщину. Она успела лишь наспех забраться в темно-синий деловой костюм и привести в порядок свою внешность, которая, как казалось Дениэлу, и так была в безупречном виде вне зависимости от ее действий.

— Дорогая, мы можем справиться без тебя, — попытался мистер Траст отговорить ее от участия, но та замахала руками и, превознемогая себя, все же решила присутствовать.

Мужчина бросил на нее беглый мягкий взгляд и вернулся к рассказчице. Совсем юная, закованная в хорошо посаженный жакет и узкую юбку-карандаш, Алекса смело могла дать фору любому бизнесс-партнеру. Полдюжины серьезных людей в строгих темных костюмах сверлили внимательным взглядом лоб его любимой девушки, но та даже глазом не вела. С грацией кошки, которая развилась в ней буквально в последний месяц, она плавно перемещалась от чертежей к доске, по которой скрипела маркером время от времени, объясняя собравшимся нюансы внедрения.

Сперва встречу подумывали провести в корпорации, но мистер Траст, одарив водителя многозначительным взглядом, настоял на дебюте в родном доме. Алекса лишь пожала плечами, не обнаружив для себя значимости выбора вариантов.

Дениэл бросил взгляд на часы, висевшие на голубоватой стене — шел второй час разговоров и вопросов, и, судя по удовлетворенному виду гостей, вскоре все должно было закончиться.

Наконец, пытливые заказчики выпустили девушку из своих цепких лап и повернулись к организатору встречи, восседавшему во главе стола на черном кожаном кресле.

— Спасибо, мисс Траст, — поблагодарил он дочь и довольно улыбнулся. — Дальше мы здесь справимся.

Девушка вернула отцу улыбку, почтительно поклонилась слушателям и, метнув в Дениэла зазывающий взгляд, покинула помещение. Дальше предстояла работа юристов и агента патентного бюро, которые тоже присутствовали на этой удивительной встрече.

Второй раз звать его не пришлось. Он поднялся с кресла, кивнув начальнику, и вышел вон вслед за гениальной малышкой. Зависнув на последних ступенях лестницы перед самой гостиной, он восхищенно уставился на Алексу.

— Ты просто невероятная молодчина! Я поражен!

— Обычное дело, — нарочито небрежно бросила она, но все же румянец тронул ее щеки.

Девушка смущенно улыбнулась — оказывается, она еще была на это способна, как мило! — и, притянув его лицо к себе за галстук, одарила Дениэла нежным поцелуем. Мужчина обхватил руками ее талию и прижал к себе. Он настолько расслабился, растворившись в нежности к спутнице, что звонкий женский голос, раздавшийся из-за ее спины, невольно заставил его вздрогнуть от неожиданности.

— Алекса! Ты не нашла для этого другого места?

Пара рассыпалась на составляющие части и одарила вниманием недоумевающую миссис Траст. Ее взгляд стал наполняться возмущением, она даже слегка раскраснелась от негодования. Алекса же напротив довольно быстро обрела былое спокойствие и смело встала между его массивным телом и хрупкой фигурой матери, чем немного смутила мужчину, оказавшегося вдруг под ее защитой.

— Мам, прости, но я не понимаю, что плохого произошло, — заявила девушка.

— Тебе всего семнадцать лет! — Пролепетала миссис Траст, но, не заметив отклика у дочери, нашла себе другую мишень: — Мистер Кентмор, Вы отдаете себе отчет в своих действиях?!

Алекса, исступленно закатив глаза, направила мужчину к кухне для персонала, не позволив диалогу завязаться, и напоследок произнесла:

— Поговорим потом, мам. Ты сейчас уставшая, тебе нужно отдохнуть и позавтракать.

У миссис Траст не оказалось нужных слов. Она лишь молча хлопала глазами, наблюдая за удаляющейся к проходу между частями поместья парой.

Когда за их спинами закрылась дверь его комнаты, Дениэл выдохнул шумно и напряженно, зарывшись пальцами в собственные волосы, на этот раз обеими руками.

— Не переживай по этому поводу, — беспечно бросила его малолетняя спутница. — Мама всегда идет рациональным путем, на то она и мама.

— Дело в том, что она права, — выдал он. — Тебе всего семнадцать.

Девушка сбросила жакет на спинку стула и осталась в легкой голубоватой блузке без рукавов. Она приземлилась на край его кровати, стараясь не помять юбку, и уставилась внимательным взглядом на собеседника, став вдруг серьезной и жесткой.

— Это ничего не меняет, ты и сам знаешь. Ничего уже не изменить, — заявила Алекса, но, заметив растерянность кавалера, глубоко вздохнула и сообщила довольно твердо: — Дениэл, мне скоро восемнадцать. И знаете, взрослые, вы не делаете ничего хорошего глупыми предрассудками: ни мама своим опекунством, ни ты своим здравым смыслом. Какая у вас цель? Запретить мне интересоваться тобой? Запретить нам общаться? Уже поздно для этого, понимаешь? От этого никому не станет лучше.

Пораженный, Дениэл уставился на нее. Она снова ударила в самое сердце его переживаний. Если они прекратят общение, никто не выиграет, даже сама миссис Траст. Вдруг обмякнув, он уселся на кровать рядом со своей мудрой девушкой и позволил себе усмехнуться. Их головы склонились друг к другу, а губы встретились, но тут мужчина отстранился от нее и проговорил:

— Зато я, похоже, понял, почему не могу расслабиться рядом с тобой.

— Поделишься?

— Пожалуй, — кивнул Дениэл. — Это дом твоего отца, мне непостижимо так сильно пренебречь его авторитетом.

Собеседница скривила личико, приняв странную информацию, но тут же предложила выход из ситуации:

— Давай уедем на выходные в заповедник?

— Алекса, ты не понимаешь. Я не… — Запнулся он и зарычал от бессилия. — Послушай, я искренне хочу дождаться твоего совершеннолетия. Мне кажется, так будет вернее всего.

— Я принимаю твое решение, — кивнула она, взвесив каждое слово. — Только не иди против естественных реакций наших тел, это уже выглядит странно и смешно.

Поднявшись с постели, Алекса склонилась над ним и нежно поцеловала.

— Мне нужно дописать лекцию для Университета, это недолго, — сообщила она и, захватив жакет со стула, направилась к выходу. — До вечера. Сегодня ведь в зал?

— В зал, — убито согласился он, и за девушкой закрылась дверь.

26

Разрозненность чувств не давали Мелани покоя. Она едва нашла в себе силы для помощи супругу в проводах делегации, после чего стерла с себя приветливую улыбку и завалилась на диван в гостиной, скинув туфли, ставшие вдруг ужасно тесными и неудобными.

— Ты сама не своя, Мелани. Что случилось? — Поинтересовался Оливер.

Он уселся рядом с ее стопами и принялся растирать их. Взглянув на его манипуляции, она заметила на коже ног розовый ободок от жмущих туфель. Удивившись, женщина перевела взгляд на свои ладони и попробовала снять обручальное кольцо, но то уперлось в узел между фалангами и наотрез отказалось слезать. Похоже, нужно прекращать подсаливать пищу.

— Я застала их целующимися, — устало протянула Мелани. — И теперь одна часть меня радуется за них, а другая — бунтует и предостерегает.

— Мелани, в ее возрасте у нас с тобой уже была половая жизнь, — усмехнулся супруг.

Она покраснела до корней волос, вспоминая, как дети дорвались до взрослых отношений. Странные нелепые тельца с едва дозревшей до близости психикой — вот, кого они представляли собой в возрасте Алексы. Их же дочь могла смело претендовать на звание самостоятельной и независимой женщины, подумав о невинности которой мать все же напряглась и рассердилась.

— Только не вздумай ей сообщить об этом! — Воскликнула она, но, вздохнув, все же взяла себя в руки и продолжила: — Алекса необычная девушка, Оливер. А он…

— Партнер «Траст Инкорпорейтед», — резко обрубил ее доводы муж, видимо, привыкший к принижению статуса своего работника.

— Вот как? — Округлила глаза Мелани на сообщение и продолжила: — Но я не это имела в виду. Я хотела сказать, он не понимает всей ответственности за девушку с особенностями.

— Оставь их уже в покое и займись своей жизнью, Мел. Сейчас твое здоровье очень настораживает нас и вызывает беспокойства гораздо больше, чем невинные поцелуи влюбленных людей.

— Я так не считаю, — не согласилась упрямая собеседница. — Потому что мое самочувствие на высоте, а Алексе всего семнадцать лет, и она больна!

Закончив с ее ногами, Оливер отпустил их и, смерив внимательным взглядом ее растерянное лицо, произнес вдруг серьезно и безапелляционно:

— Я хочу навестить твоих родителей. Где твой телефон?

— Что? — Слабо проблеяла Мелани, и внезапная слабость окатила ее с головы до ног.

Руки похолодели и затряслись, а глаза наполнились жгучей влагой. Но эти жалкие нюансы бытия не сдвинули строгую скалу в виде супруга ни на дюйм. Он поднял с журнального столика ее мобильный и протянул ей.

— Сейчас? — Изумилась она. — Нет, я не готова. Не смогу!

— Именно сейчас. Пора, — твердо сообщил супруг и вложил в ее руку телефон.

— Вот дерьмо, — произнесла та, которая категорически не принимала бранных слов в своем присутствии.

Пока в трубке тянулись длинные гудки дозвона, Мелани поняла, что с их последнего общения с матерью прошло уже почти десять лет. Время замедлилось и стало плавным, словно под водой. Она бы все отдала, лишь бы на том конце никогда не сняли трубку, но мечтам не суждено было сбыться.

После четвертого гудка из телефона раздался знакомый женский голос, такой пугающий и родной, далекий и ненавистный.

— Алло!

Дочь притихла. Возможно, ее номера не было в телефонной книге матери, тогда можно было бросить трубку и снова убежать в свою норку, где Мелани пряталась столько лет. Но с этой стороны на нее смотрели строгие карие глаза супруга. Он задумчиво опустил щеку на кулак и пристально наблюдал за женщиной, брошенной на съедение диким зверям.

— Мелани, если ты позвонила, чтобы молчать, могла бы и не набирать моего номера! — Ворчливо рявкнула трубка, разбив ее надежды на тихий уход.

— Привет, мам, — произнесла она обреченно.

Похоже, теперь придется смотреть своим страхам в глаза. Она еще раз взглянула на Оливера, и тот кивнул ей одобрительно. Вдруг внутри нее что-то переклинило и разлилось спокойствием в груди. Руки стали набирать тепло, а голос потихоньку обрел звучность.

— Здравствуй, — отозвалась Офелия. — Я рада, что ты решилась пренебречь своей невыносимой гордыней и позвонить мне первая. Что тебе нужно?

«Мне ничего от тебя не нужно!» — Едва не вскрикнула ответчица, но, глубоко вздохнув, вслух произнесла:

— Мы давно не виделись. Как ты смотришь на встречу в выходные, скажем, в субботу? Мы бы с Оливером могли заехать к вам в гости.

— В субботу у меня сбор комитета, уж не думаешь ли ты, что я брошу свои насущные дела, только потому, что ты соизволила объявиться? — Надменно заявила мать. — К тому же, Джонатан уходит в смену на сутки, так что в субботу займитесь своими делами.

Тишина повисла в трубке. Вот бы и завершить этот гадкий унизительный разговор, но Оливер прошептал «воскресенье», и пришлось покориться.

— А в воскресенье? — Эхом повторила Мелани за супругом. — Мы можем приехать на обед, если у вас еще не было планов.

— В последний ваш визит ты вела себя очень непочтительно, — ответила Офелия уязвлено. — Ничего не хочешь мне сказать?

— Мам, десять лет прошло, — вздохнула «вздорная девица», как назвала ее хозяйка дома перед тем, как захлопнуть за их парой дверь. — Я уже не помню, что было в наш последний визит.

— Зато я помню! Поговорим об этом при встрече, так и быть. В воскресенье приезжайте к трем часам, и не вздумай опаздывать! — Снизошла мать, и, подумав, добавила строго: — И приезжайте вдвоем. Если вы обзавелись детьми за это время, оставьте их дома со старшим, я не желаю распаляться на детские вопли в свой единственный выходной день.

После этой тирады она повесила трубку, а Мелани еще какое-то время не смогла и слова вымолвить от гнева и разочарования. Наконец, когда испытание осталось позади, она смогла дать волю чувствам и расплакаться в любезно предоставленных для этого объятиях мужа. По завершении истерики тело оказалось тяжелым и неповоротливым, а голова — ватной.

— Зачем мы это делаем, Оливер? — Отупело протянула она, глядя в одну точку в районе дальнего угла гостиной.

— Алекса в будущем захочет познакомиться с ними, нам нужно налаживать мосты, если мы хотим остаться в здоровых отношениях с дочерью в их возрасте, — ответил он.

— Я не представляю, о чем мы будем общаться с этой кошмарной женщиной! — Вдруг снова ударилась в отчаяние супруга. — Мать теперь думает, что я еду с повинной, это будет не обед, а теннисный матч по отбиванию оскорблений!

— Я буду рядом. И Джонатан будет, ты ведь наверняка соскучилась по отцу.

Теплые руки обняли ее нежно, прикрыв от всех невзгод мира. Однажды они уже спасли ее от едких слов и глаз Офелии Портер, и теперь, вероятно, предстоял очередной виток пройденных событий. Мелани уже бесчисленное количество раз шагала в темноту за этим мужчиной, и на сегодняшний день не изменилось ничего. Она сделает это снова, зная, что там, в непроглядной тьме детских страхов, ее встретят надежные объятия родного человека.

— Боже, дай нам сил! — Прошептала Мелани и прикрыла глаза, предвкушая воскресное событие.

Однако в ее голове начала складываться картинка, которую пытался донести до нее Оливер последние полгода. Она вдруг увидела свою семью совсем с иного ракурса. В свете этого раздирающего сердце звонка Мелани приняла очень важное для них всех решение на нелегкий для себя разговор. Только нужно сперва набраться сил и обдумать стратегию, чем она и займется за обедом.

— Я голодная, — вдруг сообщила она и под мягкую усмешку мужа направилась к холодильнику.

27

Совершенно невыносимая женская черта характера — выбить из состояния равновесия и оставить наедине с убогими мыслишками. Не представляя, для чего сегодня произошло столкновение с миссис Траст, Дениэл терялся теперь между двух огней со здравым смыслом. С одной стороны его тянула на подвиги излишне смелая девица с юридическим образованием, а с другой — останавливала не менее адекватная женщина, напоминающая ему о препоне, который и так не шел из головы мужчины.

— Какой же бред! — Усмехнулся он.

Дениэл завалился на кровать, закинув руки под голову, радуясь минуте спокойствия, хотя изначально не знал, куда ее деть. Для решения ребуса стоило определиться, на чьей он стороне. Родители, конечно, будут всегда желать своему ребенку только лучшего, даже если тот сопротивляется, оголяя клыки, поэтому идею взять на себя опеку за Алексу наравне с ее матерью он отсек сразу. Кто остается?

— Я и она, — понял мужчина.

Но они не по разным сторонам! Они оба влюблены и заинтересованы друг в друге, да еще как! Тогда в чем же вопрос?

Стоило лишь позволить себе подумать на запрещенную тему, как почва для рассуждений рассыпалась в его руках в пыль, проскользнув между пальцев и оставив тонкий серый налет, который легко сойдет под водой. На этой мысли он поднялся и побрел в душ. Не то, чтобы Дениэл так сильно пачкался, как часто мылся, но влага прекрасно смывала остатки мыслей из головы, а их следы, пожалуй, и засоряли его организм больше всего.

Под тугими струями горячей воды он освободился от последних сомнений относительно того, что — или точнее кто́ — ему важнее собственных желаний и страхов. Растерев тело полотенцем, он забрался в мотоциклетные штаны и черную облегающую футболку с явным намерением оседлать «Хонду», пока его девушка занята работой, когда в его деверь поскреблись отчетливой дробью женские ноготки. Видимо, Алекса — а никто иной, кроме нее, это быть не мог — закончила раньше и решила прийти без звонка.

Застегивая на ходу ширинку черных плотных брюк, он направился к выходу и, распахнув дверь, обнаружил за ней Мелани Траст. Стройная аккуратная женщина в темно-фиолетовом домашнем платье, застегнутом на миллион пуговичек, обтянутых тем же материалом, что и сам наряд, стояла на пороге его логова и не знала, куда деть свои руки. Ее лицо было строго и уверенно, нос немного вздернут, чуть выше, чем женщина позиционировала себя в последнее время, но этого было достаточно для надменного образа, который не поддерживался телом гостьи. Руки в идеальном маникюре попытались повиснуть или упереться в бока, тут же переплелись на груди, расплелись, принялись теребить тонкую золотую цепочку на левом запястье, и снова повисли.

— Могу я войти, мистер Кентмор? — Нетерпеливо уточнила она, когда пауза затянулась.

Он оторвался от ее жестов и взглянул посетительнице в глаза. Две пары зеленых зрачков зависли друг на друге в ожидании, что один из них отведет взгляд. Только сейчас, когда их зрительный контакт превысил обычные полторы секунды, Дениэл увидел в ней нечто удивительное. За стойкостью и смелостью миссис Траст скрывалась обычная женщина. Красивая и мечтающая о простом человеческом счастье, очень похожая на его возлюбленную: с тем же остреньким подбородком и точеными скулами, аккуратными бровями, немного вздернутыми и подведенными коричневым карандашом, и пухлыми гладкими губами, чуть приоткрывшимися от смущения и затяжной прелюдии.

Гостья, не дождавшись приглашения, опустила взгляд и уставилась себе под ноги.

— Конечно, проходите, — кивнул Дениэл, заметно расслабившись.

Он прикрыл за ней дверь и вдохнул шлейф дорогих духов, исходивших от матери его девушки. Мелани была едва ли выше Алексы, едва ли смелее или сильней. Она попыталась присесть на край кровати, но передумала, а вместо этого прошла к столу. Оценив мелочевку, завалившую его поверхность, она заметила рамочку с рисунком, которую Алекса подарила ему на прошлый день рождения. Ее глаза округлились и метнулись к живому прототипу акварельной картинки, на что Дениэл ответил им мягкой заботливой улыбкой. Женщина смутилась еще сильнее. Она окинула взглядом замкнутое пространство, в котором оказалась запертой наедине со своим недавним кошмаром, и, вздохнув, начала речь:

— Я буду краткой. Вы знаете, что я против Вашего общения с моей дочерью.

— Знаю, — просто ответил он.

Мелани удивленно вскинула брови, Дениэлу показалось даже испуганно, но, наткнувшись на спокойный и ровный взгляд мужчины, продолжила, еще на сотую долю дюйма подняв нос:

— И как Вы планируете решать этот вопрос?

Как же вовремя он пережил перипетии сегодняшнего утра! Теперь, имея на руках ответы на все свои внутренние вопросы относительно несовершеннолетней девушки, он точно знал, какой политики придерживаться в этой непростой для них истории.

— Я никак не могу повлиять на Ваше отношение к нему, миссис Траст, — сообщил Дениэл святую истину спокойным и доброжелательным тоном. — А, значит, и решить этот вопрос у меня не получится. Ход за Вами.

Мелани вспыхнула противоречием, но, пытаясь удержать поток эмоций, прикрыла веки и вздохнула глубоко и тяжело. Она притянула тонкую изящную кисть к пространству между бровей, потирая его, словно собиралась с силами, и медленно, с долгими паузами между строк произнесла итог:

— Вы хотите сказать, что не намерены оставить мою дочь в покое, я верно поняла?

— Со всем уважением к Вам, я сделаю это только в том случае, если она сама меня об этом попросит, — почтительно склонил он голову.

Женщина развернулась к нему спиной и сделала несколько нервных шагов по небольшой комнате.

— Мистер Кентмор, Вы взрослый мужчина. Вы отдаете себе отчет, что Алексе еще нет восемнадцати лет? — Вдруг выдала она, резко бросив вызывающий взгляд, который Дениэл спокойно выдержал, и, наконец, отчаявшись, воткнула в него главное свое оружие: — Алекса больна. Вы ведь в курсе, да? У нее редкое генетическое заболевание, которое мало того, что не излечится никогда, так еще и может передаться потомству.

Эта женщина все же выбила его из состояния комфорта. Дениэл поморщился от вопиющей лжи в отношении девушки, ведь он полагал, что никто не мог отозваться об Алексе более неодушевленно, чем Фергусон, но он ошибся. Гневно усмехнувшись, он отвел взгляд к стене, собираясь с силами, чтобы не нагрубить провокаторше.

«Не забывать, на чьей ты стороне», — шепнул уверенный голос изнутри, и Дениэл вернулся к объекту своих мимолетных чувств.

Гостья замерла в растерянности и испуге от его излишне горячей реакции. Она схватилась за край стола и ждала ответа на речь, о которой уже успела пожалеть. Мужчина вздохнул и расслабился, приняв на себя ответственность за исход боя. Он даже нашел в себе ресурсы улыбнуться Мелани, и надеялся, что улыбка не выглядела напряженным оскалом на его лице.

— Миссис Траст, Вы очень беспокоитесь о дочери, это видно, — как можно мягче произнес Дениэл, чем очень удивил мать девушки. — Но смею заверить, что мы с Вами не на разных сторонах вопроса, а на одной. Я точно так же желаю Алексе добра и счастья, как и Вы, и многое сделаю ради ее улыбки и безопасности.

Узкие плечики гостьи вдруг расслабились и осели, вместе с надменным носиком. Ему даже показалось в какой-то момент, что женщина сдержала вздох облегчения. Но довольно скоро она собрала себя по частям, и прежде, чем продолжила второй раунд бессмысленной битвы, Дениэл взглянул на часы и сообщил:

— Я собирался уехать, прошу меня простить. Если желаете, Вы можете оставаться здесь, сколько понадобится.

— Ни в коем случае, Дениэл, это твоя территория, — произнесла она, внезапно назвав мужчину по имени и шагнув на иную ступень общения с ним. — Благодарю за разговор.

Мелькнув подолом баклажанного цвета, она выскользнула из комнаты, оставив ее хозяина наедине с собой. Она прошелестела по коридору, обогнула деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, и скрылась за выступом стены, просочившись в узкий дверной проем. Там Мелани осмелилась остановиться и, оглушенная боем собственного сердца, позволила себе улыбнуться. Теперь она точно знала, для чего матери так ярко протестуют против отношений дочерей с противоположным полом.

Вспоминая взгляд мужчины, она окончательно успокоилась за будущее своей дочери. Он никогда ее не бросит и не подведет. Более того, теперь Мелани была спокойна и за него. Дениэл прекрасно понимал, с кем связывался.

28

Мирный ветерок трепал листву над их головами, отбрасывая кружевные тени от каштанов на лица прогуливающейся пары. Он ласкал их кожу, играл с воздушным черным подолом девушки, путался в ее густых каштановых волосах с форменной каскадной стрижкой. Он осторожно трогал ворот рубашки ее защитника и улетал прочь, чтобы вернуться назад, пару мгновений спустя.

— Почему никто не спросит меня, как я хочу? — Недоумевала Алекса, скрутив руки перед грудью в тугой узел. — Я ощущаю себя бесправной марионеткой в этом вопросе: происходит какой-то обмен любезностей за моей спиной, все беспокоятся, пытаются сделать как лучше и решить за меня мою личную жизнь. Это ужасно злит!

— Именно поэтому я и рассказал тебе о ее визите, чтобы ты была в курсе, а не для того, чтобы бесновалась и сердилась на Мел… маму, — вовремя поправился Дениэл, но собеседница все же узрела его заминку и удивленно подняла брови. — Отпусти эту ситуацию, Алекса. Ты не сможешь всех заставить быть равнодушными к себе. Скажу тебе, что подобное внимание родителей дорогого стоит: я не видел и сотой доли такого участия матери в своей жизни.

— Это две крайности, Дениэл, — парировала Алекса. — Обжечь руку так же болезненно, как и отморозить.

— Подобное поведение — часть ее любви, смирись с этим, — посоветовал мужчина и обнял спутницу за плечи.

— А ты смирился с оригинальным проявлением любви своей матери? — Ехидно прищурила глаза девушка и, получив в ответ нервный смешок, усмехнулась и сама. — Вот и я о том же.

Она расплела руки и обняла своего возлюбленного за талию. Пара свернула на узкую тропинку и, спустившись с пригорка, оказалась в густых зарослях акаций. Сквозь кусты мелькнула поверхность воды, и их взору открылся маленький пляжик с входом в воду для купальщиков. Алекса остановилась и замерла. Ее взгляд стал пустым и потерянным, она разжала руки и плавно направилась к воде.

Действия девушки оказались настолько неожиданными для ее кавалера, что тот на какое-то время остался стоять неподвижно на тропе. Дениэл уже успел забыть, как выглядят ее приступы со стороны.

Отключившись от реальности, Алекса приподняла ладонь, словно в попытке потрогать невидимую преграду. Она дошла до мокрого серого озерного песка и остановилась.

Очень осторожно, стараясь не издавать звуков, мужчина пошел за ней. Он не собирался мешать процессу или выводить ее из странного состояния, но искренне заинтересовался, куда и с какой целью она может двигаться в нем. Готовый броситься спасать Алексу, если та решит пойти купаться на глубину, он понял, что страховка от несчастных случаев ей не требуется. Несмотря на безжизненный взгляд и медленные движения абсолютно невменяемого человека, она находилась в том же месте, что и он. Вот ее палец потянулся к ветке акации, но замер в дюйме от его шипа, не осмелившись прикоснуться. Девушка уставилась на мокрый песок и дальше не пошла, а вместо этого присела и хотела потрогать ладонью прибрежную зону, но опять замерла в дюйме.

Все это напоминало какую-то игру. Алекса словно знакомилась с новым для нее миром, несмело, боязливо и опасливо, но твердо и бесповоротно.

Наконец, спустя довольно долгое время ее взгляд стал обретать фокус. Она поморгала и принялась тереть переносицу и лоб между бровей, словно прогоняя свое оцепенение. Дениэл приблизился к ней и нежно погладил плечи.

— Мне показалось, я увидела маму, — задумчиво проговорила Алекса очень тихим голосом; она снова потерла лоб и усмехнулась: — Что за бред я несу, мама дома.

Она повернулась к Дениэлу, сплошь усыпанному солнечными зайцами, и зарылась в его объятия. Он окутал любимую защитой и теплом, а сам уставился туда, куда несколько минут смотрела его спутница, отчаянно пытаясь разглядеть то, что видела она.

— Как ты думаешь, я могла здесь быть однажды? — Вдруг спросила Алекса. — Может, в детстве?

— Кто знает? — Тихо пробасил он ей на ухо. — Спроси у отца.

Неужели она узнала место? Если память начнет творить с ней чудеса, это будет очень интересный поворот, разбивающий вдребезги всю работу их лечащего врача в последние годы. Чертов фанатик! Дениэл недобро усмехнулся, представив этого весельчака размазанным по полу собственной некомпетентностью.

— Спрошу. Ты прав, я не могу решать за других людей, чтобы они прекратили решать за меня, — улыбнулась Алекса жизненному каламбуру. — Может, в этом и был ответ?

Будто и не было провала. А чего он, собственно, ожидал? Что Алекса выйдет из небытия и спросит у него, что за чертовщина только что произошла? Глупость, его ведь предупредили, что это не лечится. Но не лечится что́? Этого он понять не мог, но яро хотел постигнуть.

Обнявшись, пара двинулась дальше вдоль пруда и вскоре завершила большой прогулочный круг возле припаркованной у отеля черной блестящей «Хонды». Алекса подошла к коню и погладила его бензобак.

— Вот мы и вернулись, — сообщила она мотоциклу, и тот довольно улыбнулся отразившимися от зеркал солнечными лучами.

Они поужинали в единственном на территории отеля кафетерии и поднялись в номер на четвертом этаже. Комната была просторной, но с двумя отдельными кроватями. Мягкие лучи заходящего солнца как раз трогали потолок их жилища, чтобы спустя четверть часа скрыться за густым лесом, простирающимся вокруг здания.

Они улеглись на одну из постелей вместе. Здесь в независимом от родителей пространстве Алекса чувствовала себя более раскованной и свободной. Она потянулась за нежностями к своему спутнику и получила их сполна. Голубоватые сумерки располагали их друг к другу, сталкивали, смешивали, продвигали вперед. Смелые мужские руки скользили по ее обнаженным бедрам, не стесняясь забираться глубоко под шифоновый подол, но едва девушка села верхом, ее сняли с почетного места, усадив рядом.

— Ну, вот мы одни, в отеле, — проговорил Дениэл разочарованно. — Что сейчас-то не так?

— Я ничего не говорила, заметь, — томно промурчала соблазнительница, потягиваясь рядом, словно кошка.

Она подперла рукой подбородок и смерила его внимательным взглядом, едва различая очертания любимого в навалившейся черноте лесной ночи. За окном хрипел неугомонный сверчок, и раздавались едва слышные голоса редких поселенцев отеля.

— Заметил, — понуро пробасил он. — Похоже, я слишком много думаю.

— Да, голова тебе враг в данном случае, — согласилась Алекса и поднялась с кровати.

Она включила настенный бра, который разлил живой оранжевый свет по комнате. Ее каштановые волосы приобрели от этого яркий медный отблеск, а кожа — янтарный блеск, отчего вся девушка стала выглядеть некой лесной нимфой с диким необузданным характером. Она принялась расстегивать платье, и Дениэл изумленно уставился на смелую красавицу, недоумевая, насколько далеко она может зайти в своих действиях.

Алекса надела свободные домашние штаны и только после этого сняла темный наряд, оставшись в невероятно соблазнительном кружевном бюстгальтере, который вскоре скрыла футболкой. Поймав на себе ошалелый взгляд спутника, она улыбнулась и уселась на соседнюю кровать.

— Что? — Поинтересовалась она.

— Прости меня за это, — сник Дениэл.

— Я не сержусь, Дениэл, тут вопрос решенный, — отмахнулась девушка. — Ждем восемнадцатилетия, если только не особенные обстоятельства.

— Какие, например? — Прищурился он, зная о женских хитростях.

— Например абсолютная невозможность контролировать свои чувства, — заявила Алекса. — Согласен?

Не чувствуя подвоха, мужчина еще дважды проговорил про себя ее слова и кивнул.

— Согласен. Значит, ждем восемнадцати.

— Там была вторая часть договора, — напомнила она.

— Я ее слышал.

29

Небольшой двухэтажный дом в светло-фисташковых тонах приютился между двумя подобными строениями в самом сердце Сан-Франциско, всего в двух улицах от школы, которую они с Мелани закончили однажды. Ухоженные, без единого сухого листочка, кадки с цветами встали охранной армией у его фасада, а гладко отполированные окна в безупречной тюли надменно смотрели на гостей холодными глазницами. Высокие ступени вели к привычной белоснежной двери, в которую Оливер не раз стучал во времена своих ухаживаний за супругой, и сейчас им предстояло войти в нее вместе.

Однако Мелани не спешила. Сначала она попыталась уснуть по дороге к ненавистному зданию, потом придумала, что забыла дома телефон, который в итоге оказался в ее сумочке, а после и вовсе пожаловалась на тошноту и головную боль. Мужчина лишь усмехнулся и предложил твердую руку поддержки, выуживая трусиху из автомобиля, и той ничего не осталось, как повиноваться.

Ледяными руками Мелани вцепилась в его локоть и с досадой проводила отдаляющийся черный «Ленд Крузер» взглядом до самого поворота, пока тот не скрылся из виду. Назад пути не было.

Пара поднялась по каменным ступеням и остановилась возле двери.

— Мы ничего не теряем, Мел, — произнес Оливер и взглянул на испуганную женщину. — Хуже, чем сейчас, уже сложно представить. Так что расслабься.

Она исступленно закатила глаза и потянулась к двери, как раз в тот момент, когда та резко распахнулась и представила перед ними хозяйку дома во всей красе.

— Вы рано, — бросила Офелия не успевшей постучать дочери и отошла вглубь коридора, пропуская гостей.

— Если бы мы опоздали, Вас не устроило бы и это, — любезно поприветствовал ее зять и тут же получил в ответ ледяной надменный взгляд.

За годы, что Мелани не видела родительницу, миссис Портер стала еще суше, злобней и требовательней. Ее скулы, покрытые теперь возрастной сеткой капилляров, выступали гораздо сильнее, чем в их последнюю встречу, а нос, казалось, стал тоньше и опустился еще ниже к узким, стиснутым с силой губам.

Внутри дома разлился прелый запах капустной запеканки.

«Боже, только не она, сейчас же не сочельник!» — Едва не заныла Мелани, но вовремя решила промолчать.

За огромным столом в светлой гостиной сидел отец. Дочь замерла в дверях комнаты и уставилась на родного старика. Он осунулся, поник и постарел за эти годы, но, когда встретился взглядом со своей любимицей, улыбнулся светло и ясно и, поднявшись со стула, потянул для объятий свои узловатые руки в начавших проступать пигментных пятнах. Слабо сдерживая слезы, она потянулась к нему в ответ, когда между ними встала Офелия и скомандовала:

— Ваши места там, — указала она ладонью на два стула.

Джонатан сменился в лице и осел назад на сиденье, обреченно упав взглядом в свою пустую тарелку. Безупречно отполированный белоснежный фарфор занял все его внимание. Отец сгорбился, отчего его идеально отутюженная рубашка и трикотажная жилетка поверх нее дали три большие складки на животе. Мать подошла к нему и строго выпрямила сутулую спину, после чего удовлетворенно хмыкнула и произнесла:

— Мелани, ты мне поможешь накрыть на стол.

Гостья еще раз попыталась безмолвно достучаться до родителя, но тот даже взгляда не поднял, так и остался сидеть на стуле с невыносимо ровной спиной, зависнув в посуде и собственных мыслях.

Когда женщины ушли, Оливер глубоко вздохнул и решил начать разговор с тестем.

— Как Вы поживаете, мистер Портер?

— Все в порядке, Оливер, спасибо, — отозвался тот тихонько, не меняя позы.

— Мелани очень скучала по отцу, — так же тихо сообщил глава семьи Траст.

Старший мужчина очень несмело поднял взгляд на гостя и вздохнул от облегчения. Его сухая кожа вдруг растянулась в легкой улыбке и разбилась на тысячи складочек в уголках глаз, отчего Джонатан разом помолодел на те самые десять лет, что зять его не видел.

— Я тоже скучал по ней, — прошептал он.

— Приезжайте к нам в любое время, — все так же тихо продолжал Оливер. — Мы все будем очень рады Вас видеть, познакомитесь с Алексой.

— Она ведь уже совсем взрослая, да?

— Совсем, — улыбнулся мистер Траст, когда в коридоре послышались тяжелые шаги.

Собеседник тут же утих и, свесив голову к сервированному столу, погас, словно свеча на ветру. В гостиную вошла безапелляционная хозяйка его жизни и принялась молча раскладывать по тарелкам спагетти, время от времени одаривая Оливера снисходительным взглядом. За ее спиной стояла та, что еще недавно звалась его супругой, но мужчина теперь был в этом совсем не уверен. Перепуганный взгляд любимой заставил его напрячься и нахмуриться, а яркие розовые пятна на ее щеках, проступавшие даже сквозь тональное средство, вдруг остро напомнили ему о молодости, когда парень, едва окончивший высшую школу, твердо решил спасти красавицу от ее же матери. Он метнул в женщину вопросительный взгляд, но убитая супруга лишь отрицательно покачала головой.

В его тарелку плюхнулась большая жирная котлета из вселенной Офелии Портер и шлейф толстых сероватых, словно сплетение червей, макарон. Оливер оценил печево, отдающее по запаху прогорклым жиром, и, улыбнувшись, поблагодарил повариху. Та, надменно вздернув нос, ретировалась на кухню, оставив своего подмастерья в дверях. Мужчина протянул ей руку, и Мелани, сдерживая слезы, приняла ее, усевшись рядом.

— Что случилось? — Пробасил он ей на ухо.

— Как обычно, — поникла собеседница и притихла, потому что по коридору возвращались шаги.

Тихий обед озвучивался лишь скрежетом вилок о тарелки. Чем выше поднимался узкий нос хозяйки дома, тем ниже оседала фигура его хозяина, словно компенсировала ее заносчивость, тем самым удерживая баланс семьи. Мелани не смогла есть пищу, вкус которой знала с самого детства. Острая тошнота, едва сдерживаемая женщиной, поставила в горле ком, не позволяющий проглотить даже оливку из блюда с закусками, но мать, казалось, это не смущало. По всему ее виду читалось, что обед удался на славу.

Едва прикоснувшись к спагетти, Офелия промокнула рот салфеткой и отправилась на кухню, откуда вскоре вернулась с горячим поддоном в руках. И тут же затхлый сладковатый запах фирменной капустной запеканки разлился по гостиной, вызывая еще больший рвотный рефлекс у Мелани. Женщина, желая удержать содержимое желудка, отпила из высокого стакана воды.

Вдруг в кармане пиджака Оливера зазвонил телефон. Мелани испуганно вздрогнула и спряталась за мужа, готовая к назидательной речи от родительницы, и тут же ее получила:

— Что делает за столом мобильный телефон? — Злобно поинтересовалась она. — Неужели нельзя отложить на «потом» все свои дела ради обеда с родителями?

— Дело в том, миссис Портер, что мы тоже родители, — с улыбкой проговорил Оливер, вынимая звенящий аппарат. — Вы же сами попросили оставить наших детей дома, чтобы лишний раз не травмировать Вашу тонкую душевную организацию.

Мелани сдержала улыбку и крепче сжала локоть нахала, когда тот, усмехнувшись, снял трубку.

— Да, милая! Мы сейчас в гостях у твоих бабушки и дедушки.

От этих званий Офелия кисло сморщилась, словно лизнула лимон, и еще чуть подняла нос, всеми силами показывая, что она выше подобных оскорбительных слов.

— Нет, Алекса, не стоит, — мило улыбнулся супруг, одарив Мелани теплым взглядом. — Не нужно, это лишнее.

Но трубка не отставала. Она грозно требовала что-то у отца немедленно, на что Оливер лишь лукаво поглядывал на присутствующих.

— …Я имею право познакомиться с ними! Говори адрес, мы будем через час! — Расслышала окончание спора супруга и испуганно оглядела сидящих за столом.

Оливер усмехнулся и, продиктовав требуемое, сообщил:

— Они скоро будут.

— Они? — Переспросила миссис Портер.

— Да, мам, Алекса и Дениэл, ее молодой человек, — сообщила дочь и тоже улыбнулась.

Мелани ужасно устала за тот час, что находилась в этом доме. С одной стороны она с ужасом думала, как Алекса будет чувствовать себя здесь, а с другой — с удовольствием посмотрит на спарринг детей с ее ядовитой матерью. Однако миллионы тревожных мыслей все же проносились в ее голове. А если у девушки случится приступ? Или она не очень почтительно начнет говорить с ее матерью? Или Дениэл сочтет нужным отстаивать свои права и убеждения?

Когда все самые насущные вопросы улеглись в ее голове, на них, словно вишенка на торт с провокациями, упала лишь одна мысль. Вчера утром молодые люди уехали в заповедник на мотоцикле, чем облегчили им сегодня довольно нервные подготовки к визиту, но, если они приедут через час, как сказала дочь, то несложно догадаться, что́ на ней будет надето.

Мелани прикрыла рукой раскрасневшееся лицо, понимая, что за скандал сейчас разразится в доме ее детства. Она глубоко вздохнула и отпустила ситуацию. Будь что будет. Как сказал Оливер, хуже уже некуда.

30

Мотоцикл встал на подъездной дорожке милого домика в самом центре Кол Вэлли и затих. Алекса ловко слезла с седла, оценила светло-зеленые стены, которые вскоре примут их к себе в гости, и улыбнулась в предвкушении. Поставив коня на подножку, Дениэл последовал за девушкой, плавно идущей к белой двери и разглядывающей по дороге все подряд.

На шум возле дома из него вышла худощавая женщина с тонкими губами и строгим лицом и с изумлением уставилась на них. Алекса удивилась, насколько ее мама походила на эту грозную особу, только черты лица Мелани были мягче, дружелюбней и добрее. Девушка сняла шлем и подшлемник и улыбнулась ей:

— Здравствуй, бабушка!

— Миссис Портер, милочка! — Возмутилась пожилая женщина, и от нервного напряжения у нее дернулся левый глаз. — Бабушка — это всего лишь звание.

Внучка переглянулась со своим спутником и пожала плечами.

— Я рада познакомиться, — решила Алекса быть вежливой.

Гости вошли в прихожую и принялись с треском снимать экипировку, оглушительно разрывая тихое пространство звонкими липучками. Они смеялись и обсуждали детали дома, гремели мотоботами и производили столько шума в узком коридоре, что вызвали замечание у его хозяйки:

— Нельзя ли вести себя более сдержанно? — Бросила им миссис Портер. — Вы мне развалите дом таким грохотом!

— Развалим — отстроим заново, — усмехнулся Дениэл и, галантно протянув локоть своей подружке, стал продвигаться к гостиной, возвышаясь над окружающими его женщинами на полторы головы.

Когда прибывшие достигли огромного стола, за которым восседал седой грустный мужчина и родители Алексы, миссис Портер едва не задохнулась от изумления:

— Вы собираетесь сесть за стол в этом? — Вопросила она на грани срыва.

Алекса оглядела себя с головы до ног: черная облегающая футболка, черные объемные мотобрюки — что не так? Подобно ей выглядел и Дениэл, он лишь улыбнулся на замечание милой старушки.

— Это недопустимо! Леди должна выглядеть безупречно при любых обстоятельствах! — Взвилась миссис Портер, но ее тираду пресек отец девушки.

— Пожалуй, тут они разберутся сами, — твердо сказал он. — Правда, Дениэл?

Мужчины обменялись улыбками, и пара принялась рассаживаться по местам.

— Постойте, молодой человек! — Схватила женщина гостя за локоть тонкими пальцами. — Ступайте в ванную — вторая дверь по коридору — и не возвращайтесь, пока не отмоете весь этот ужас с Ваших рук.

Дениэл оглядел свои ладони и недоуменно уставился на бабушку.

— Идем, — взяла его за руку Алекса и повела к нужной двери. — У меня та же проблема от машинного масла.

Угощение Алексу нисколько не вдохновило. Она увидела фруктовую миску за спиной матери и попросила передать ее, что та и сделала.

— Сначала обед, Александра! — Вмешалась бабушка.

— Мам, пусть ест, что хочет, — оборвала ее миссис Траст и получила в ответ испепеляющий взгляд.

Мистер Портер сидел совсем близко от Алексы и изучал глазами тарелку. Он иногда поднимал взгляд, оценивая обстановку, но тут же возвращался назад, избегая глаз своей супруги. Часто от него и не ждали реакций, присутствующие почти не замечали его. От недостатка активности мистер Портер зависал взглядом в пространстве, скучно жуя обед. Дениэлу был знаком этот пустой, лишенный жизни и осознанности, взгляд.

— Сколько Вам лет, молодой человек? — Начала допрос владелица дома.

— Двадцать семь.

— О, у Вас с Александрой десять лет разницы, — произнесла она многозначительно, будто эта информация была доступна только ее пониманию. — А Вы в курсе, что общение с ней может закончиться для Вас уголовным делом?

На этих словах Оливер отложил вилку и напрягся, готовый в любую минуту вмешаться. Боже, как же он отвык от этого тона, от взгляда. Еще во времена своей молодости он слушал эти речи и был порой в ярости.

— А может и не закончиться, миссис Портер, — вежливо отстранился от обсуждения Дениэл, не вчера узнавший, что Алекса несовершеннолетняя, и уже привыкший к этому.

— Это как повезет! — Закатила она глаза, отчего миссис Траст слегка вздрогнула, видимо, узнав свои манеры и повадки в матери. — Вы же с ней не в шахматы играете?!

— Да, в шахматы мы еще не играли, — согласился Дениэл и вопросительно поглядел на спутницу в знак приглашения, будто спрашивая, умеет ли та.

Девушка хихикнула и кивнула. Умеет.

— Кроме шуток, молодой человек! — Воскликнула гневно бабушка.

— А кроме шуток — Ваша внучка очень интересный, начитанный, эрудированный и общительный человек с массой навыков и увлечений. Она очень проницательна, талантлива и внимательна к мелочам, уважительна к людям и тактична. Если Вы пообщаетесь с ней побольше, то поймете, что в шахматы с ней играть и не хочется, слишком интересно просто разговаривать.

Над столом повисла тишина. На Дениэла смотрели пять пар глаз, даже мистер Портер был поражен такому поведению — в их доме было не принято открыто произносить вслух свои мысли. Его супруга промолчала, проглотив возмущение, а Алекса сжала под столом руку любимого, и он ответил тем же.

Их тарелки с обедом стояли нетронутыми, им совсем не хотелось здесь есть.

— Оливер, тебе удалось отдать своему отцу долг за уставной капитал фирмы? — Нашла новую мишень пожилая женщина.

— Дениэл, расскажите, пожалуйста, чем Вы занимаетесь? — Неожиданно для всех поинтересовался мистер Портер, перебив свою жену.

У него оказался немного скрипучий голос с хрипотцой, но добрый и теплый. Теперь он собрал на себе все взгляды за столом.

— Я работаю в «Траст Инкорпорейтед», — сообщил молодой гость.

— Как давно? А чем занимались раньше? — Вел плавный диалог мистер Портер.

— Да, какое это имеет значение, Джонатан? — Воскликнула его жена.

Дениэл оценил обстановку и решил ответить на вопрос хозяина дома:

— Третий год. А раньше работал охранником и строителем, рост и силы позволяют.

— Очень интересно! — Прокряхтел собеседник и вернулся к еде.

Пауза затянулась, и бабушка снова потянула одеяло на себя.

— Так что с долгом, Оливер? — Повторила она свой вопрос.

— Почему Вас это волнует, миссис Портер? Это было пятнадцать лет назад.

— Я хочу удостовериться в финансовой стабильности моей дочери, не нужна ли ей помощь, — многозначительно подчеркнула она свою заботу.

— У нас с этим все в порядке, мама, — ответила миссис Траст, не поднимая глаз.

«Да что в этой семье происходит?!» — Едва не воскликнула Алекса.

Она захотела хлопнуть в ладоши, чтобы разбудить их, выкрикнуть непристойность или ударить фигуры за столом в плечо, чтобы вывести из эмоционального анабиоза. Она чувствовала, что единственные живые люди в этой комнате — они с Дениэлом. Иногда включался отец, эпизодически просыпался дедушка. Но в целом было очень холодно, пусто, невыносимо!

— Дедушка, а чем занимаешься ты? — Спросила Алекса, замерзнув сердцем.

— Я сейчас на пенсии, но работаю в охране. Что дома сидеть? — Улыбнулся он, радуясь общению. — До этого трудился на заводе по сборке электромоторов для садовой техники, а раньше занимался монтажом химического оборудования, когда еще «Кемикал Индастрис» не развалилась на куски.

— Расскажи, пожалуйста, подробней про моторы! — Восторженно попросила Алекса, встретив родственную душу.

Дед робко посмотрел на жену и притих, но внучка настояла на ответе, сославшись на физико-математическое образование и искренний интерес к технике.

— Это было так давно! Кажется, мне уже в пору чему-то учиться у тебя, — смутился он. — А что это за модель мотоцикла, на котором вы приехали?

Офелия уставилась на собравшихся, словно те прилетели с другой планеты. Впервые в жизни диалог с гостями выстраивала не она, и ей давалось огромных сил выслушивать всю эту ужасно скучную механическую нудность.

— Это «СиБи тысяча», «Хонда», — ответил Дениэл.

— Мощный! Справляешься? — Продолжал расспросы дед.

— Да, в самый раз! Я смотрел на «БМВ», но их ремонтировать только в сервисе, слишком много электроники.

— Любишь капаться в технике? Оливер тоже много сидел в гараже по молодости, приходил с грязными ногтями, Офелия его заставляла отмывать машинное масло в ванне. Ну и скандалы были! — Скрипуче рассмеялся мистер Портер, и тут вспомнил, что жена тоже в комнате.

Пожилые супруги встретились холодными взглядами, но мужчина выдержал ее натиск. Вспыхнув, мегера рывком встала со стула, вытерла без того чистый рот салфеткой, и, извинившись, вышла вон.

— А ты катаешься, Оливер? — Как ни в чем не бывало, продолжил разговор тесть.

— Нет, мистер Портер, я теперь глава семьи, и мне нужно подавать пример.

— Так подавай! А то пока примерные — они.

Три пары глаз уставились на них с Алексой, отчего Дениэл невольно прижал свою девушку к себе, желая защитить ее от сегодняшнего дня.

Мелани встретилась взглядом с отцом, и глаза ее стали наполняться слезами. Ее лицо сменялось водопадом эмоций, но седой мужчина лишь смотрел на нее тепло и располагающе, словно обнимал взглядом через весь стол, уставленный тарелками с едой.

В комнату шумным чеканным шагом вошла миссис Портер с большим пирогом на подносе, который несла прихватками. Зрительные контакты тут же оборвались, и присутствующие уронили взгляды назад в свои тарелки.

— Рыбный, — резко озвучила заведующая кухни. — Отказы не принимаю!

— Нам пора, — сообщил Дениэл, взглянув на часы. — Иначе начнет темнеть, дорога по сумеркам опасная.

До захода солнца оставался еще целый час, но желание забрать из этого дома свою девушку, у которой еще вчера был небольшой провал, перевесили все доводы. Следом за ними поднялись и родители Алексы, чем вызвали неподдельное возмущение у миссис Портер, так и замершей в гостиной с подносом в руках.

— Вы еще не попили чаю! — Вскликнула Офелия, ощущая ускользающий из рук контроль над ситуацией.

— Мы попьем дома, миссис Портер, спасибо Вам! — Сообщил Дениэл, и женщина чуть сникла от прямого контакта с верзилой.

Гости стали продвигаться к выходу, огибая растерянную хозяйку дома. Наконец, она очнулась и поплелась на кухню, чтобы избавиться от ноши и проводить посетителей. Алекса обменялась номерами телефонов с дедушкой, пообещав звонить, и молодые люди принялись надевать мотозащиту.

— Раньше такого не было, — восхитился мистер Портер, наблюдая за манипуляциями всадников. — Не тяжело с этим ездить, Дениэл?

— Нет, совсем не тяжело, — отозвался тот, ловко справляясь с застежками и липучками. — Сначала кажется хлопотным каждый раз одеваться, но потом привыкаешь.

— Дедушка, а ты ездил на мотоцикле? — Спросила Алекса, застегивая ботинки не менее привычными движениями, чем ее спутник.

— Нет, но всегда мечтал. Если бы Оливер не уронил Мелани, я бы обязательно взял у него технику напрокат.

Вся компания уставилась на него. Мистер Портер намеренно не обернулся на возмущенный вздох жены, в глазах которой стоял испепеляющий гнев, приподнимающий верхнюю губу женщины над клыками. Алекса сочла мимику очень знакомой и в изумлении уставилась на мать, пока диалог между мужчинами продолжался.

— Хотите прокатиться на моем? — Предложил Дениэл.

— Хочу, с удовольствием! — Последовал восторженный ответ.

— Бабушка, а ты хочешь? — Вдруг выдала Алекса. — Дениэл — отличный водитель!

— Вот еще, какой вздор! Вы что все с ума посходили? — Задохнулась та от возмущения.

— Тогда до свидания, я буду заезжать к тебе на пирожки.

Алекса дотянулась до впалой щеки женщины губами, а родители дерзкой малышки синхронно отвернулись к выходу, чтобы скрыть улыбки на лицах. Вся компания высыпалась из дома, оставив грымзу одну в прихожей. Мистер Портер закрыл за собой дверь, вздохнув с облегчением.

Железный конь удовлетворенно заурчал под надежными руками водителя, и дед, приблизившись к технике, осторожно забрался следом за экипированным наездником на заднее сиденье.

Алекса прижалась к матери, наблюдая за тем, как мотоцикл отъезжает от дома. Она искренне недоумевала, как та выросла такой чуткой и отзывчивой в подобной семье, ведь жить каждый день в подобной обстановке запредельно непросто! Вероятно, отец спас ее однажды, забрав подальше от родительского дома.

Мистера Портера вернули помолодевшим, с раскрасневшимися от встречного ветра щеками и глазами, горящими огнем. Он выглядел неподдельно счастливым.

— Следующий! — Пригласил Дениэл.

К технике подошел его начальник, и пока водитель рассказывал о нюансах управления, мистер Портер несмело приблизился к своей дочери и обнял ее.

— Спасибо, что приехали, Мелани, — проскрипел он ей куда-то в рассыпчатые волосы. — Я ужасно соскучился.

— Пап, я… — Начала женщина, но тут ее голос дрогнул, а глаза наполнились крупными слезами. — Почему ты… Пап! Приезжай к нам, ладно? Приезжай! Хорошо?

Она крепко прижалась к отцу и беззвучно, стараясь держать лицо, расплакалась.

— Хорошо, я буду звонить. У меня теперь есть телефон Алексы, — сообщил он не без гордости.

Мужчина разжал объятия и, попрощавшись со всеми, вернулся в дом. Его дочь осторожно, чтобы не задеть ресницы в размокшей туши, вытерла слезы и стала искать взглядом мужа, но всадники уже уехали довольно далеко, оставив своих девушек наедине.

Мама посмотрела на Алексу очень пристально и виновато, а потом обняла ее и пробубнила, хлюпнув носом:

— Прости меня, Алекса. Я теперь понимаю, почему папа настоял на поездке сюда. Я с возрастом становилась такой же.

Когда мотоциклисты вернулись, за рулем восседал отец, а Дениэл ехал на пассажирском сидении и что-то вещал через открытое забрало шлема своему шефу. Транспорт плавно затормозил рядом с девушками, и отец с видом горделивого мачо позвал свою даму сердца:

— Дашь мне еще один шанс?

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.