Бесплатный фрагмент - Край

Край на фоне неба

* * *

А времени нет и, возможно, не будет —

поскольку короткие дни в феврале.

Никто не простит… и никто не осудит —

сиди себе — грейся в квартире-норе…

храни до скончания века бумажку

о том, что ты вправе — здесь — попросту жить…

Стирай в выходные трусы и рубашки,

и пробуй для всех, как бы, просто — не быть…

……………………………………………………………………….

……………………………………………………………………….

……………………………………………………………………….

……………………………………………………………………….

Считай поминутно оставшийся возраст,

разжуй обеззубленным ртом многоточья…

тем более — это не сложно — так просто.

Ты жив до скончания века — бессрочно…

разглядывай сумрак, луну через тучи,

сквозь штору, которая не шелохнётся…

до времени… может быть — выбор не лучший,

но в пятнах чернильных — потом — всё зачтётся.

февраль 21. 2017 год

Памятка Ангелу

Никто тебе не разрешит летать —

без разрешения, без справки о здоровье…

Комиссия, что будет принимать

экзамены, сольёт с мочой и кровью

твои анализы — куда-нибудь в клозет —

кому ты нужен — тень глухой молитвы!..

Купи себе хороший пистолет,

чтоб, если что — спокойно застрелиться…

и стать забвением. Иконой на стене —

не жмурься — от свечей не яркий отблеск…

сожги свою печаль на их огне…

и галочку поставь… за лишний подвиг.

февраль 21. 2017 год

* * *

Старый дом красного кирпича на улице Прибалтийской.

Время над ним не властно… Погода. Люди.

Никого к себе — постороннего — не подпускает близко —

боится — как бы чего не вышло, когда разбудят

прошлое время, то есть всё то, что было,

что в его кирпичах засохло, как чёт и нечет…

или, как в бане забытое кем-то мыло…

что, не смотря на возраст, о чём-то шепчет…

Иди, помойся! Вода не смывает копоть.

Стены, как кожа, хранят всё, что им досталось…

Только строитель — после — кусает локоть,

сокрушаясь по поводу крыши… Такая малость!..

февраль 22. 2017 год

* * *

Вещи есть люди их сочинившие. Вещь —

это только повод не умереть до срока,

то есть, не быть забытым… не камнем лечь

в тёплую воду — в ванну, где не глубоко…

Сумма предметов, что окружают нас —

только попытка времени — сохраниться,

то есть, как можно дольше радовать глаз…

или, в конце концов, только просто сниться,

не раздражая зрение и зрачок —

не возбуждая ярким своим свечением…

Дверь закрывается медленно… и молчок

о всём случившемся — дальше — без продолжения,

без каких-то подробностей — для зрения и языка,

для соглядатаев, что, как всегда — на вырост

в этой местности, созданной для дурака,

который, если не в бой, то с вещами — на вынос…

и куда-то подальше, чтоб больше не видеть, не знать —

вещь — это только — не утонуть в сортире —

старом, изгаженном… Где же теперь, твою мать!.. —

все эти сказки о лучшем загробном мире,

где эти вещи — всего лишь предмет для молвы —

скажешь — услышат, не скажешь — забудут досрочно…

Слушай, хозяин, про вкус слишком сладкой халвы…

не удивляйся, однако, что возраст просрочен.

февраль 22. 2017 год

* * *

Полоска неба только утром —

светла, прозрачна… не тревожна,

когда потом ежеминутно

она твердит о смерти — сложно…

……………………………………………………

……………………………………………………

……………………………………………………

…………………………………………………….

поскольку — ни луча, ни света —

потом, весь день, до потемненья —

естественного… и ответа —

на давешнее выступленье —

по радио, что кто-то умер

и с почестями похоронен…

а в телефоне длинный зуммер

твердит, что пятница сегодня —

пора готовиться к шабату —

попить, поесть и… усомниться,

что были в чём-то виноваты —

все те, кого ты помнишь лица…

и их слова про понедельник,

что тяжек будет труд напрасный…

полоска неба в воскресенье

обрадует свеченьем красным.

февраль 23. 2017 год

* * *

Странное место, но, почему-то, здесь хочется жить.

Переходить дорогу в неположенном месте и по ночам — не выть —

спать, плотно спрятав голову под подушку

и не бояться, что под утро кто-нибудь тебя задушит

или пристрелит, как бешеную собаку…

Странное место, но хочется жить здесь, однако!

Ковыряться в носу или в ухе безымянным пальцем —

потом, в итоге, сомневаться — а что же дальше…

будет ли утром завтрак и чёрный кофе —

и сколько с тебя за это, в итоге, спросят…

Место, которого больше на земле — не сыщешь…

где тебя по имени — теперь — знает каждый нищий.

февраль 23. 2017 год

Январь 1880 года

Первого января одна тысяча восемьсот восьмидесятого

Анна Григорьевна слегла с тяжёлой простудой.

Фёдор Михайлович семенил по комнате и бормотал что-то невнятное

и, как всегда, надеялся только на чудо…

Микстуры, выписанные доктором — не помогают.

Анна Григорьевна дышит, как при обыске Митя,

или сам Фёдор Михайлович, который ещё не знает,

что жизни осталось одиннадцать месяцев… и луна в зените

его вдохновляет капельками чернильными —

звёзд на небе… На земле — чёрная долговая яма…

а Анне Григорьевне хочется пирожное ванильное…

не болезнь, а какая-то новогодняя драма…

и сиротливые мальчики бегают куражатся под окнами —

как бы чего не вышло с их-то энергией,

с их способностью делать жизни короткими —

в любой день недели, кажется… и в воскресение.

В тишине страдания, один на один с неприятностями —

только и остаётся, что сочинять бессмертие —

под микстуры от кашля, под пакетики со всякими гадостями —

для больной Анны Григорьевны… странные действия —

доктора — как пальцем сухим по стеклу оконному —

тянешь полоску со скрипом — до нервной колики,

до конечной точки, тебе одному знакомую,

где только память, а не кружки… треугольники…

бабочки… Между створок спрятавшееся будущее —

смотришь и видишь — как вытекает прошлое —

в твоё настоящее, где в ожидании лучшего,

всё-таки знаешь — ни чего не будет хорошего…

ничего не будет! Сморщинишься, как мочёное яблоко,

рядом с Анной Григорьевной, что доподлинно всё зафиксирует,

застенографирует… съесть его надо бы —

это яблоко, но как-то мимо всё… мимо.

В январе, когда впереди — только год — не более —

хочется выспаться, спрятаться, стать недосягаемым

для чьего-то внимания, для чьей-то злой воли,

даже для родственников, что раздражают своим роптанием

по любому поводу… Всего только год до вечности!.. —

это как рукой дотянуться вечером до книжной полки,

взять томик Пушкина… вытянуть пару звёзд из млечности…

и сосчитать все иголки у новогодней ёлки

и стеклянные шарики с ангелами нарисованными…

деньги в бумажнике — хватит ли дожить до получки…

Анна Григорьевна из-под одеяла голову высовывает —

Фёдор Михайлович, миленький, хочется очень супчика…

а ему ещё убивать Карамазова старшего,

разбираться с долгами собственными перед издательством…

а его постоянно кто-нибудь про здоровье спрашивает —

Как живётся, Фёдор Михайлович… но всегда с подвохом и

издевательством.

…и январь не способствует хорошему настроению.

В доме пахнет ладаном, какими-то травами, лекарствами…

история — и на бумаге, и в жизни — требует продолжения…

не обещая, при этом, правда — небесное царствие.

февраль 27. 2017 год

* * *

Евгению Примакову, с любовью

Дотянуться до форточки и открыть.

Стать опять свободным, увидеть воду,

что совсем растаяла за выходные. Плыть

через залив на остров… или куда угодно —

куда соглашается лодка, пока светло,

ибо в ночное время — ни дна, ни неба —

не различимо мёртвое полотно —

куда б ни глядел ты и, где бы ты не был…

целую жизнь до этого — целый век,

как говорят, когда наступает старость,

так как только тогда и радуется человек,

что ему немного уже горевать осталось…

Дотянуться до вечности, тронуть её рукой…

или — только облако — потрогать — лишиться пальцев —

прикосновением и… обрести покой,

поскольку больше не нужно быть постояльцем —

в этой местности… и спрашивать каждый раз —

Где здесь выход — страждущему — на волю,

кто завершает начатый мной рассказ?..

Не тот ли, кто теперь только сам с собою

и разговаривает… Форточка… не дрожит стекло.

Время — не то что замерло — ждёт погоду,

как предпоследнюю радость, которую унесло —

вместо тебя — в назначенную свободу.

февраль 28. 2017 год

* * *

Из трёх товарищей уже ни одного…

Теперь не спросишь — кто из них был первым

в недлинном списке… Длинное пальто

хлестает по ногам… серпом по нервам,

воспоминаниям… Не вымоленный грех,

как фотография — на дне пальто, в подкладе —

в морщинах ткани, что живее всех —

не вытерта, не скомкана, как память —

переживанием о том, что никого,

кроме тебя, кто мог бы что-то вспомнить

и рассказать, как фото из пальто,

о времени и о себе — сегодня,

хотя бы вкратце — удовлетворить

чужое любопытство и… зевоту

соседского кота, что будет жить

и дальше здесь, где вечные заботы —

о будничном… и кроме — никого.

Кот ловит тени съехавших соседей.

Я наполняю миску для него

какой-нибудь едой… Так всю неделю.

февраль 28. 2017 год

За неделю до похорон

Стягиваю рубашку с больного тела…

кое-где присохла, раны ссыпаются на пол…

Собираю веником медленно и неумело…

жизни осталось мало, как кот наплакал.

Ты уходишь медленно, мучаясь ежедневно —

только своей беспомощностью — не болезнью…

и мечтаешь уехать куда-нибудь — непременно,

чтобы не видеть того, кто будет последним…

В понедельник кажется, что не всё окончательно плохо…

даже манная каша утром — не худший завтрак…

с соболезнованиями только — постоянно морока…

и одиночество подкатывает внезапно,

как пивная бочка на площадь от градоначальника —

хочется выпить, но вычтут потом — с три короба…

и плюёшь — от злости — в самое дно умывальника —

всё равно, что в колодец, куда отправился по воду…

Каждый день — точно выкидыш… травишь себя таблетками,

окунаешься в ванну, чтобы не пахнуть падалью…

пробуешь самостоятельно управляться с салфетками,

вытирая кашу, что мимо рта нападала…

трясущейся правой — левая — с сигаретою,

иногда со стаканом — чего-нибудь очень дешёвого —

на что осталось от уплаты за комнату с видом на реку…

всё остальное, как раньше — слова только новые —

о происходящем… Немыслимое сочетание —

целой недели жизни с никчёмной памятью…

ты глядишь в окно на лампочки — на ветру — трепыхание —

Вот она, моя бабочка… ты говоришь — знаю ведь.

февраль 28. 2017 год

Попытка памяти

Пахнет молоком, мясом, прокисшим вином и хлебом…

Уксус не выветривается из комнаты на берегу океана.

Ты вглядываешься в будущее свозь рассечённое небо

и повторяешь — Как странно… как странно… Как — странно!

и твоя не рождённая дочь — в воспоминании,

и повесившийся художник — осенним дождиком —

постоянно отвлекают твоё внимание

от случившегося… Сегодня же —

говоришь ты — уедем… и собираешь рукописи,

от отца оставшиеся — торопишься

побыстрее съехать и быть неузнанной…

так как знаешь, что больше сюда — не воротишься…

не потрогаешь больше хромое облако —

через пень-колоду — в чужих небесах скитается —

поперёк дороги — медленно, боком… и

то ли по глупости, то ли сознательно не возвращается…

и не строит планы на будущее с продолжением…

Девочка маленькая бегает по тёмной кромке

океана, пытаясь предугадать движение

набежавшей волны… Как странно!.. — звучит так звонко.

март 1. 2017 год

* * *

«Ниже, — говоришь ты, — ниже, ниже…

Ближе сядь к холодному огню,

к уголькам седеющим, что дышат —

точно так же, как я говорю…

Медленно — так, чтобы было слышно

каждый вздох умолкшего огня…

Слышишь, не скребутся, даже, мыши,

чтобы ты услышать мог меня…

что-нибудь ответить, если сможешь,

через шёпот угольный — сказать —

что тебя по-прежнему тревожит…

или, вновь, как раньше промолчать,

согреваясь угольным эрзацем —

топливом — из прошлого уже…

Будь — опять — каким-нибудь мерзавцем

с камушком, ограненным, в душе.

Слушай — как шипят ночные угли —

слишком тихо. чтобы распознать,

что там утром — будет и… не будет.

В чьих руках ты будешь доживать».

март 1. 2017 год

* * *

Я только одежда для мыслей Твоих и слов —

и ни слова больше! Я только Твоя одежда —

слишком потёртая об камни Твоих углов,

но почти ещё целая — маленькая, но надежда,

что не этим всё кончится… и я не останусь гол —

не замёрзну от холода и не сгорю от зноя…

и мне не понадобится какой-нибудь, там, укол,

чтобы согреться длинной, как жизнь, иглою

и каким-то лекарством, что без рецепта врач —

вколет, не думая, вспоров на руке рубашку,

будто бы пашню весной прилетевший грач,

которую трактор немного попозже вспашет…

и вспенится хлебом… Я — только Твои слова…

Никчёмная куртка — одежда — в холодную пору —

видимо бабушка — точно — была права —

с детства дурак — никогда не поднимешься в гору.

Буду растаскивать медленно Твой алфавит

и разговаривать буду Твоими словами —

ведь окружающим похеру — кто говорит…

книги читают по школьной программе — на память…

Мне же — до пуговиц — шляться в холодном пальто,

рекомендуя к прочтению лучшие книги…

Кто я, по-твоему?.. — в общем, наверно — никто!.. —

так — переводчик субтитров в просроченном фильме.

март 1. 2017 год

* * *

На крыше ночь короче, но темней…

и кошки более, чем серы и… горласты.

Звезда — прозрачней. В разговоре с ней —

один лишь ты — другие не причастны.

…и медленно сползает с неба тьма

по водостоку в мусорную яму —

к отходам жизни, где она сама

уже не различима — только драма —

происходящего… и пара нежных слов

о смысле жизни… медленно, но верно —

сползает тьма… Сомнительный улов —

на крыше мира — безграничность неба.

март 2. 2017 год

* * *

Смерть где-то вдалеке — её здесь нет,

как нет вокруг назойливых туристов…

сюда не проникает Божий свет!.. —

тугое небо… и, как маски лица

живущих здесь. Пока ещё живых,

как жив и я под ненасытным небом,

что пожирает — тех — ещё — своих —

детей… отсутствием тепла и света, где бы

не находился — медленный уход

из обозримого… в назначенное время,

когда не проницаем неба свод

над небольшим и… старым поселеньем,

когда — уже — не скажешь — Пережди…

наполни фляги немощной водою,

для глаз своих пространство — сбереги,

не стань добычей тех, кто за тобою

уже идёт… И смерть здесь — не при чём!.. —

ты, видимо, один из тех, немногих,

кто подставляет раненным плечо…

и не пинает нищих вдоль дороги…

и не кроит — так-эдак и не так —

через колено, через междометья…

чужую жизнь… Ты, всё-таки — дурак,

раз не увидел новое столетье —

и там остался, где чужая тень

ещё владычит и… не сквернословит…

Зачти себе ещё один — лишь — день —

в конце концов!.. — шесть тридцать — солнце всходит.

март 3—4. 2017 год

* * *

Не дли мне жизнь — пусть будет разговор —

о ней самой — не списочный. натужный,

не цифирный… решётчатый забор,

который, в сущности, совсем уже не нужен —

так болтовня о виденном — уже!.. —

безделица, но теребит суставы…

Глянь в форточку — звезда горит уже

и говорит нам — вы, увы, не правы —

в сомнениях — по поводу и без…

Не дли мне жизнь — и дальше — будь, что будет.

Смотри на мир с распластанных небес…

Тебе, ведь, всё равно — ты неподсуден.

март 4. 2017 год

* * *

…и — только мир в остуженных сердцах —

терпение, добавленное в сумме

других вещей… как с пылью взбитый прах —

яичница на пятерых… не умер

пока ещё… и вытоптанный пол —

дорожка от сортира до балкона —

меня выносит, терпит. Круглый стол —

посередине — как бы вне закона —

в пространстве комнаты. Я тихо говорю…

перо скрипит — ещё — как можно тише…

тянусь до свечки, чтоб предать огню

бумажно-письменную речь — никто не слышит

как это происходит! Посмотри —

опять везут кого-то мимо дома —

пойди, спроси… и с ним поговори —

пусть, даже, не были при жизни с ним знакомы.

прочти ему всё то, что написал —

он передаст… ему теперь сподручней…

смешно, конечно, кот опять нассал

на половик — от этого не скучно

и даже весело… и солнце режет глаз,

как первый раз… и радуются птицы

свечению… и громкое — Атас —

ещё из детства — долго будет сниться.

март 5. 2017 год

* * *

Ты меня вспомнишь в доме престарелых

и улыбнёшься. Скажешь — я был прав,

когда уехал… немощное тело —

всё, что осталось… Вещи разобрав,

находишь только пыль — следы былого

и с этой пылью пропадаешь в нём…

кусочек — только — неба голубого

сквозь форточку… но всё теперь быльём

и той же пылью. Непрестанно ветер

колышет занавески цвета леса

в вечерний час… покой уже не светит

из-за, увы, печали и прогресса…

и только слабослышащий пейзаж

пытается ещё не быть забытым…

старик — пустой — в избушку, голый пляж…

старуха чинит старое корыто.

март 6. 2017 год

* * *

Земля — твоя — куда хватает глаз,

но всё, что видишь — только продолженье

твоей же жизни — здесь… вчера, сейчас…

и, видимо, что завтра. Отраженье —

твоё в стекле — лишь удлиняет тень —

с той стороны — от фонаря к подъезду,

к другому варианту злых потерь,

где долог день — с рожденья до отъезда

в другой предел, где за полночь — смешно —

как выглядит распластанное тело,

а автору, должно быть — всё равно —

что думает палач перед расстрелом —

о смысле жизни… Длительный сквозняк

способствует развитию простуды…

лекарства в баночках, искусственный сорняк

в горшке на подоконнике и… чудо —

рассвета каждый день — твоя земля!

Твой выцветший пейзаж — фонарь, скамейка…

истоптанные мячиком поля —

футбольные… Охранник с трёхлинейкой…

и славный пёс на службе. Облака —

куда хватает глаз. Земля и небо…

и кто-то шепчет в форточку — Пока,

увидимся ещё… в автобус тело

протиснулось, исчезло — вся любовь…

подводит зрение — чтоб разглядеть границы

увиденного… Огород, морковь,

свекла, капуста, зелень… чечевица.

март 7. 2017 год

* * *

Т.З.

Тот Рай, который я искал всю жизнь —

нашёлся — вдруг… и больше стал не нужен,

как вечером — обдуманная мысль —

ещё с утра… как отраженье в луже —

в конце — уже — слепой, глухой зимы,

когда и птицы выклевали воду —

оттаявшую… капли не видны,

что выбрали, спустя сезон, свободу

и испарились. Высохли. Вода

смывает все следы происхожденья

и остывает — только иногда…

и теребит твоё воображенье

присутствием своим. Сезон дождей…

не высохшая наволочка — с ночи,

или с ночи… Лети — уже — быстрей!.. —

Рай где-то там, где кто-то напророчил.

март 8. 2017 год

* * *

Когда нет шансов выжить — уходи —

в чужую местность, где тебя не знают,

когда никто не встретит впереди,

не вскрикнет, не взмахнёт тебе руками —

восторженно, как будто напоказ,

чтоб ты запомнил лица… Март в начале.

Зима закончила, растаяв, свой рассказ…

Вода находит трещины в причале.

март 9. 2017 год

* * *

Никто не умирает в воскресенье —

нельзя неделю закрывать печалью…

на завтрак поминальное печенье,

на ужин — торт со многими свечами…

нелепица… Не календарный вычет —

бухгалтерский какой-то столбик цифр…

полёт в неведомое бестолковой мысли

в попытке отыскать какой-то смысл

и что-нибудь ещё… на всякий случай —

для понимания того, что происходит,

хотя, возможно, вариант — не лучший…

и, как написано — проходит всё. Проходит —

и в этом смысл!. В этом откровенье.

Пророчество и… исполненье чуда.

Смерть не приходит утром, в воскресенье —

она повсюду — каждый день — повсюду.

марь 11. 2017 год

* * *

Пробую наощупь перезвонить тебе…

цифры пересыпаются… время — начало второго —

самое время поговорить о какой-нибудь ерунде,

вспомнить старых друзей или имя кого-то другого —

уже из прошлого, но, кто был так!.. близок тебе,

а потом состарился и перешёл в разряд

воспоминаний… то есть — освоил вечность…

и, судя по письмам, был этому очень рад,

поскольку, там гарантирована — не встреча…

и возможен только — случайный — отсюда взгляд.

Телефонные кнопки не попадают в такт

телефонной мысли… и телефонист — в ударе!.. —

соединяет линии — так и так,

будто в весенний кризис — больной в угаре —

тупо вбивает мысли свои в косяк…

и клянётся мамой, что это в последний раз.

Звук удаляется вместе с набором клавиш

в то неизменное, где понимают нас —

не с полуслова, что ведомо только нам лишь,

но с полу звука, что не идёт в отказ —

до окончания… Только — дыши. Дыши!

Перебивай дыханием зуммер в трубке —

долгий тот зуммер, в который карандаши

впишут потом подсчитанные минутки

и… посмеются над вписанным — от души

или заплачут, может быть. Ночь длинна

в перечислении цифр одной рукою…

и остаётся память, что не видна,

даже, когда, как будто — сама собою —

связь обрывается… как будто бы — на века.

март 11. 2017 год

Весеннее… опять

Инне Лиснянской
Григорию Корину

Семёну Липкину

Один март. Три поэта.

Прорубь жизни. Весна.

Из газеты в газету —

поминанья слова…

«Ни страны, ни погоста»…

ни спасительных слов.

Поэтический остров…

Невод. Сказка. Улов.

Металлический бубен,

разрывающий ночь.

Ничего не убудет…

убывает любовь!

март 11. 2017 год

Весеннее воспоминание

Я жил в девятиэтажке

и… целовался у мусоропровода

с девочкой на два класса старше!..

и помню — как было здорово —

под запах гниющей осени —

капусты, картошки, варения —

её целовать — до оторопи…

Теперь вот стихотворение —

жизнью самой написано…

Всё скомкано и растоптано —

жизнь пронеслась немыслимо

быстро и… как-то боком всё.

март 11. 2017 год

Время года

Пенные гребни над городом мартовских облаков

перебивают структуру крыш и чертёж заборов —

непослушным рисунком неба, что не из снов —

из другого прошлого, якобы… Слабым взором —

через очки — пытаешься разглядеть —

как это выглядит — в принципе — остов неба —

в виде наплывов сине-зелёно-розовых — как смотреть…

Только б хватило зрения — где б ты не был,

или ни был… Пытаешься распознать —

как это — жить весной в незнакомом месте,

то есть — не просто, где тумбочка, стол, кровать

или, даже, птицы на выщербленном насесте…

и какие-то люди, пьющие за углом

твоего же дома и спорящие о важном…

разглядеть пытаешься лица, чтоб вспомнить о них потом,

когда кто-то из них будет случайно сниться —

без учёта времени года и часа дня,

без какой-то попытки оставить воспоминанье

или след в истории, что плавится от огня —

на бумаге, по крайней мере, но не в кармане…

И пахучее облако с севера — сквозь забор

заплывает в комнату, когда ты ещё в кровати —

ковыряет простыни, наволочку, бредовый ночной разговор,

не отличая правила от вымышленных понятий,

как, как будто бы, рыба стучит плавником в окно…

Хлопает жабрами, рассказывает о жизни…

Смотришься в зеркало и видишь — теперь оно —

отражает — уже — не твои, а чужие мысли.

март 12. 2017 год

* * *

На берег Волги выброшенный снаряд —

из прошлой жизни — ржавеет под коркой ила,

к нему приросшего. Эхо войны — говорят…

Военные — новые — говорят — Как мило… как мило,

что сохранилась… почти первозданный вид.

только немного трачена оболочка…

моль в шифоньере — рубашкой хрустит, хрустит…

и рассыпается свадебная сорочка —

видимо рано куплена — не дожить

до перезвона. Бомба гниёт с устатку.

Время колотится ржавчиной… Время — плыть,

но не хватает лодки — от недостатка

денег в кармане. Военные сквозь песок —

на берегу — дознаются какого рода

ржавеющий Левиафан и который срок

он пролежал до своего исхода,

чтобы вот так вот сгинуть на берегу —

под невозможным взглядом чужих военных…

Сколько там было этих, кого берегут

целую вечность, в памяти, сокровенно!.. —

кто не остался гнить на шершавом дне —

нет не ошибка Времени — только повод

поговорить… и берег в моём окне —

лишь продолжение… и лёд на реке расколот.

март 12. 2017 год

* * *

В комнате свет распадается на составные.

Выключатель — только — молчит — в ожидании полночи,

а тени во всеуслышание, как заводные,

перебегают комнату с криком — Сволочи!..

Коты и мыши сговорились против хозяина

и, судя по замыслу, всё это плохо кончится…

У тех и других — в глазах — ни капли раскаяния…

и тени присоединились — с теми же криками — Сволочи!

Свет, распадаясь сам, разрушает и комнату,

но никто не хочет заранее быть расстрелянным

за прегрешения… Бабочкой или вороном