Это вовсе не стихи
Родным и близким посвящается
Это вовсе не стихи. И не буквы, и не строчки.
Это просто из меня вдруг посыпался песок.
Продолбило сердце брешь в деревянной оболочке,
Загудели небеса, как гигантский пылесос.
Это вовсе не стихи. Это щепки, это щебень
Пух да перья, пепел, прах и бумажная зола.
Заискрившаяся пыль, улетающая в небо.
Это вовсе не слова… Это то, чем я была.
Это то, за что меня, может быть, любили люди.
Это всё, чем я могу расплатиться за приют
В ваших солнечных сердцах,
светлых мыслях,
трудных судьбах…
Это вовсе не стихи…
Это то, зачем живут.
2017
Проба пера
Детство
Натянуло панамку в горошек,
Колупнуло веснушчатый нос,
И, в огромных блестящих галошах,
Побрело по аллее берёз.
Я его догнала, обласкала,
Попросила зачем-то: прости!
А оно мне сердито сказало:
— Кушай манку и дальше расти!
И румяною липкой ладошкой
Оттолкнуло мой жалкий привет.
Как смешно! Беззащитная крошка
Отбирает зелёный билет.
Мой чумазый лохматый ребёнок
Уходил не прощаясь, а так…
За берёзами — тонкие ёлки,
Невозвратного прошлого знак.
Пахло горькой печёной картошкой,
Обгоревшей на летнем костре.
Где-то бродит фуражка в горошек
На такой повзрослевшей земле…
1990
Кильтечия
По сельским свалкам, задыхаясь,
Отравлена, больна, ничья
Ползёт, в камыш, в траву вжимаясь,
Моя река — Кильтечия.
Её вода горька как слёзы,
Немой, стихающий упрёк.
В ней — запах тины и навоза.
И подыхающий малёк.
К её воде склонились ивы,
Как детки к матушке своей, —
Водой хрустальной их поила,
И в мире нет реки родней.
Из камышей утята крячут,
Они запутались в грязи.
Река бессильно, горько плачет,
Почуяв гибель впереди.
Грязь. Седина. Пески. Пустыня.
Земля безречна и ничья.
Все реки и моря больные
Как ты, моя Кильтечия.
1989
Короткие стишки
Деревенская речка
Белою кувшинкой коронована
Речка у подножия села.
Летом — зацелована коровами,
А зимой от инея бела.
Потрясая огненною гривою,
Моется в ней майская гроза.
И блестят из-за кустов игривые
Тёрна черноокие глаза.
Лягушка
Выпучив глазища на макушке,
Лапками болото вороша,
Лаяла сердитая лягушка
На высокий стебель камыша.
Гусеница
Листья жрёт
В поте лица
Злой урод, —
Гусеница!
Пугало
Гордилось пугало нарядами:
Не птиц пугаю, небо радую!
Ручей
Лесом, полем, весью,
Испокон и присно
Бёг ручей-повеса,
Искренний, искристый.
Странствующий рыцарь
В золочённых латах
Пил его водицу,
И бедняк в заплатах.
1990
Выпускной
Знаешь, эта ночь — начало лета.
Как куранты, ухнула сова.
Уличные резкие слова.
Дым дешёвой горькой сигареты.
Шёпот листьев.
Хохот пацанов.
Визг девчат.
Собачий лай — что эхо!
Голосом взволнованного эльфа
Гитарист, красивый пустослов,
Распевает глупые куплеты.
Слушать — скучно!
Не расслышать — жаль…
Но уже расслышала душа:
В этой ночи главное — не это…
1991
Надо уехать
Позади десять лет суеты,
В чемодан упакованы вещи.
Здесь останется школа и ты.
Новый мир мне судьбою обещан.
Ухожу в города, навсегда.
Вы не поняли, что я царевна! —
Может быть, в этом наша беда,
Мой любимый и моя деревня.
Я рыдала всю ночь напролёт,
Ну а вы умирали от смеха.
И не знаю я, что меня ждёт,
Но уверена: надо уехать!
1991
***
Одно прошу у небеси:
Минувшим счастьем не беси!!!
1991
***
А может, мы ещё вернёмся
На ту скамейку у ворот,
И в синий вечер окунёмся,
Как пчёлы в мёд…
Весёлый смех рекой польётся
Сквозь разлучавший нас туман,
И звонкой песней отзовётся
Любимый Женька-хулиган.
Ночная бабочка взовьётся
Над жарким пламенем костра.
Забудем до восхода солнца,
Что по домам давно пора.
Попробуй, к прошлому притронься,
Теперь, спустя так много лет!
А, может, мы туда вернёмся?
А, может, да? А, может, нет?
1993
Монета морю
Мне свою судьбу не переспорить,
В гавани твоей не встать на якорь.
Бросила, смеясь, монету морю,
Обещала в поезде не плакать.
До свиданья, мой приморский город!
Я к тебе вернусь однажды летом…
Волны воют вслед: Mеmento mori!
Решкой ли, орлом на дне монета?!
2005
Часть 1
***
Учись довольствоваться малым:
Снежинкой, каплями дождя,
Клочком пушистого тумана,
Надеждой верящих в тебя.
Минутным счастьем и покоем,
Хлебам насущным («даждь нам днесь»),
И всем, чего ты не достоин,
Но у тебя всё это есть.
2017
***
Над землёю — листопад —
Листочёт и листовержец.
С детства я мечтал летать.
Черенок — почти не держит.
Ветер — резок, ветер — крут.
Крон короны рвутся в клочья!
Почему мне корни врут
О привязанности к почве?!
Я готов лететь на свет
Мне наснившейся вселенной!
Усыхающая ветвь,
Дай на взлёт благословенье!
Мне с единственным крылом
Меж землёй и небом — место,
А срастись с твоим стволом
Не сумею, хоть ты тресни!
Листописец! Листовед!
Мы с ним запросто поладим!
С детства я мечтал взлететь
Над меня взрастившим садом.
Вот она какая, жизнь —
Под крылом — цветы и травы!!!
Почему ж не вверх, а вниз?
Неужели корни правы?!
2009
***
Жизнь — это книга. И вот вам начало романа:
Маленький домик за тысячу вёрст от Москвы,
В сенях — корова, а в комнате — фортепиано,
Старый диван и набитые хламом шкафы.
Хлам — это детские платья, колготки и майки.
Девочке скоро пятнадцать. Они ей малы.
Стыдно надеть, а выбрасывать всё-таки жалко…
Пустим на тряпки, которыми моют полы.
Девочка выросла. Только коленки — в зелёнке.
Губы в малиновом соке, и слёзки в глазах,
Из-за того, что никак ей не купят «варёнки».
А без «варёнок» на танцы, конечно, нельзя…
Туфли, лосины, носочки… На эти обновы
Тратится чуть ли не всё, что приносит отец…
Мальчики просятся в гости… Но в сенях — корова…
Мама не пустит. Давай поцелуемся здесь.
Скоро экзамен. Учёбу совсем запустила.
Красит ресницы, и поздно приходит домой.
Пьяная вдрызг… И расстроена как пианино —
Он её бросил и начал встречаться с другой…
Стала хамить. Перестала ходить на уроки.
Что с нею будет? Совсем не готовится в вуз!
Планы на жизнь? Как-нибудь помириться с Серёгой…
Всё остальное решится когда помирюсь…
Стоит ли жить, если мир тебя — не понимает!!!
Бальное платье заказано на выпускной…
В сенях — корова… А в комнате — кто-то играет,
И угрожает сквозь слёзы Серёге Москвой…
Куплен билет. И она уезжает… Сквозь слёзы…
Лишь бы куда-нибудь, лишь бы за тысячу вёрст…
Только бы громче чем сердце стучали колёса…
Только бы звёзд стало больше, чем пролитых слёз…
Сердце, разбитое в первом абзаце романа…
Слёзы, размывшие контуры первой главы.
Случай из жизни, нанёсший смертельную рану
Дому, который за тысячу вёрст от Москвы.
2016
Московськi зорi
В твоїх очах — московськi зорi…
В твоїй усмiшцi — темний сум.
Тобi, напевне, сниться море,
I вiтра обережний шум.
I бiлоснiжний цвiт каштанiв.
Легкої сукнi бiлий щем
Червоний лагiдний свiтанок
I степ, напоений дощем.
Не буде пусто святе мiсце.
Не стане мертвим Третiй Рим.
Навiк розлучена с дитинством
Ти станеш рiдною чужим.
Тобi дадуть росiйський паспорт —
Воронi бiлiй в зграї стан.
Малесенький шматочок щастя —
Убога латка на сто ран.
А роки нагнiтають смуту,
А серце памятае все.
I по ночам ти будеш чути
Печаль українських пiсень.
I бачить божевiльний танок
Нiмф яблуневого садка.
У час травневого серпанка…
Що смерк на вiчнiї вiка.
2003
Зойка
Я иду, топчу Москву ногами
Полными, крестьянскими, тяжёлыми.
Мне грозят троллейбусы рогами,
Фарами подмигивают жёлтыми.
На меня ларьки, витрины выпучив,
Загляделись, как на чудо божие.
Думают: как выпрыгну, как выскочу,
Да как вездеход — по бездорожию!
Думают: живучая, могучая,
И не лезут к женщине, трусливые.
Ну а я — девчонка невезучая,
Да и баба-дура несчастливая.
Я вообще с Украины, приезжая.
Поторгую, суму скину полную
С луком, салом, мёдом да орехами.
Поменяю деньги на купоны я…
В поезде — сердитая и пьяная
Потираю ноги-руки, ойкаю.
Что ж вы натворили, окаянные
Черти! Что вы делаете с Зойкою!
1993
Провинциалка
Ты прекрасна, провинциалка!
Ты — царица, колхозника дочь!
…Завлекает цветеньем фиалок
Золотая московская ночь.
Наряжаешься. Блузка-ветрило
Так прозрачна, но так не к лицу…
Ты с акцентом заговорила.
Улыбнулась в толпе подлецу…
А навстречу… король бубновый!
От смущения — сердце в дрожь,
Хоть коня на скаку остановишь,
И в горящую избу — войдёшь…
Обокрала тебя гадалка.
Тушь размазал плаксивый дождь.
Ты прекрасна, провинциалка!
Ты — царица, колхозника дочь!
1992
Голуби
Я кормлю голубей, обречённых на зиму.
Птицы падают с неба, друг друга коря.
Будет дарвински просто: насытится сильный,
Ну а тем, кто слабей — не прожить декабря.
Я стараюсь по-божески быть справедливой,
Но природа решает сама за своих.
Слабых бьют, и они улетают пугливо.
И у них — как у нас.
И у нас — как у них…
1992
Погорелец
Все, как прежде — чай, бананы, сайра,
Тишины задумчивый молчок.
Дом сгорел, успел спасти пожарный
Только фотографии клочок.
Погорелец, ставший новосёлом,
Выставил на письменном столе
Рамочку с картинкою спасённой —
Словно рай построил на земле.
В новом доме все ему чужое —
В тесный круг смыкаются углы.
Он пьянеет даже от боржоми,
Нету тяжелее головы.
Даже сны, как новые обои,
Хочется свернуть в тугой рулон.
Только в эту рамочку, с любовью,
Сквозь слезу заглядывает он.
2002
***
Поезд твой — то в гору, то со склона…
За окном — то дебри, то поля…
Есть ли тот, кто скажет: «Будь как дома»…
Тот, кому ты скажешь: «Вот и я!»?
Если ждёт — сумеет ли дождаться?
Если встретит — сможет ли узнать?
Да и как он сможет догадаться,
Что ему в ответ тебе сказать?
2004
Земля
Есть на свете земля такая,
Где цветы до самых небес.
Драгоценный там каждый камень,
Плодородны поля чудес.
Есть на свете земля-колдунья.
По воде там пройти — пустяк!
А желания ночью лунной
Исполняются просто так.
Есть на свете земля-теплица.
Ни врагов там, ни подлецов.
Есть земля, которая снится, —
Дорогая земля отцов.
Есть на свете земля — спасенье!
Я спешила туда года.
А потом я нашла ту землю.
Меня встретили холода.
Вот земля, о которой пела.
О которой людям чужим
Говорила всё, что хотела.
Сердце, тот ли край?! Докажи!
И не ждали меня туземцы.
И цветы поникли в пыли.
Есть земля, где осталось детство…
Нет на свете такой земли!
1998
Иная мера
Считала дни. Скопились годы.
Прошло пятнадцать долгих лет…
Наш дом на улице Свободы
Купил за доллары сосед.
И я как будто привыкаю
Считать чужим родимый дом…
И мне уже дороже камень,
Засаженный цветами холм…
И я как будто принимаю
Закон земного бытия —
Не столько верю, сколько знаю,
Что как-нибудь потом и я…
И мне уже не странно верить,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.