Конфеты с клофелином

* * *

Когда ты «и» пройдёшь…

и даже «или»…

Вдруг ангел заиграет на трубе…

Обыденное слово «хоронили»

Ты ощутишь как близкое себе

— Смутившись от внезапного озноба

Не посланный преследовать и мстить,

Тот, сверху (очень правильно, должно быть)

В часах твоих все стрелки совместит.

И, расчленив на тени звуков эхо

Невидимым движением ножа,

Ты под конец сумеешь встретить это.

Вот только не успеешь удержать.

В последнем закрутив водовороте

(мол, ничего с собою не возьму),

Ты будешь против… против… против… против.

Уже не интересный никому.

Ты будешь средь всего, что ныне скрыто,

Ты встанешь рядом с призраками. Но

Твой утлый чёлн как ржавое корыто

Опустится средь всполохов на дно.

И сверху тот, кто так тебя оставил,

Заранее прощая и любя

Закрасит небо цветом серой стали…

В слезах о совершаемом скорбя.

* * *

Мир до сарказма странен.

Время течёт скорее

(словно сквозь ржавый краник

сбоку на батарее).

В мире ещё есть люди,

Едут они в трамвае…

Вдруг он её полюбит

— так иногда бывает…

Ей бы до «Чёрной речки»

(Он — до «Проспекта Стачек»),

Милые человечки…

С вами никак иначе.

Он, предположим, доктор.

А у неё — собака

(типа большого дога),

Два неудачных брака,

мама, и дочь Арина,

Скука в часы досуга,

А у него два сына

(их забрала супруга),

Новый электрочайник,

Вечный омлет на завтрак,

По вечерам печально,

что не махнул на Запад

— Можно и тут, наверно…

А она знает чётко

Вечером — тюбик Wella

Для осветленья чёлки,

Маску из апельсинов…

вновь отступают годы…

Чтобы пройти красивой

Мало одной природы.

Мир наш нелеп до смеха,

Хоть неприятно-ловок.

Им ещё вместе ехать

Несколько остановок.

Он то и дело глянет

(как на актрису фильма).

Он её сердце ранит

— правда, чуть-чуть, несильно…

Вот бы они кружили

Так до конца в трамвае…

Но почему-то в жизни

этого не бывает.

* * *

Мы сложили из снега рождественский домик…

Как горды мы им были!.. как были мы рады

— И встречались в движениях наши ладони,

И касались друг друга украдкою взгляды

— А зима, украшая небесные своды,

Возвращала забытые нами желанья,

И в мгновенья сжимала прошедшие годы,

И затем превращала в ничто расстоянья.

Обнимаясь всё крепче, боясь потеряться

В этом странном, зимой нарисованном мире,

Мы учились близ снежных окошек смеяться…

А крупинки холодные падали мимо…

Мы не плакали больше, про слёзы не помня,

Мы их тихо на влажных щеках целовали,

И надеждой свой маленький домик наполня,

На неё, только лишь на неё уповали

— А вокруг так бело было, и незнакомо,

И минута, простясь, за минутой летела…

И молчала зима возле снежного дома,

Словно всё рассказав нам о том, что хотела.

* * *

Как шарик, в бездне крутится Земля

(Хотя ещё нам не сорвало крышу)…

Мы движемся по краю бытия

Средь темноты, обмана и жулья,

Души своей измученной не слыша,

Нам жирно ставят штампы в паспорта,

Заранее границы создавая,

И злобно щерят пасти три кита,

И щурится под ними пустота

Слепая… неподвижная… живая…

Погасли, отработав, маяки,

Лучом не поборов густую воду,

И щёлкают как выстрел каблуки

По мостовой. И меткие стрелки

Винтовки перезаряжают с ходу.

Где наш триумф? Где сладость от побед?

Их нет. Деленье «первое/второе»

Под сургучом заложено в конверт:

Тоска. Верёвка. Старый табурет

— Забавная карьера для героя…

Глухи слова. А, может быть, просты —

Мы ими пишем веру, и науку…

Но вновь невоплощённые мечты

Уходят вверх. Вперёд. И даже ты

Мне, обернувшись, не протянешь руку.

* * *

Задержусь в нарисованном мире,

Где гармония красок и фона…

Мне 14:24

Вдруг покажет дисплей телефона

— Очевидно, пустые заботы,

И напрасные хлопоты, вроде…

Заиграют тревожные ноты

Заштрихованных чёрным мелодий…

Я совсем не любитель баталий,

Я почти не поборник инструкций…

Я рисую в пространстве из стали

И чугуноподобных конструкций.

А в рисунке — свобода полёта

И луга необычных растений…

Но свисают кресты переплётов,

На пейзаж опустившие тени…

Я раскрашу свой холст акварелью,

Пару капель гуаши добавлю

— Я уже это делал в апреле,

Мне такую возможность давали,

Мне казалось — исчезли метели,

Мне подумалось — стихли печали…

— Хоть чуть-чуть бы ещё акварели…

Чтобы вышел пейзаж, как вначале…

* * *

Чернота (хуже лишь в петле)

— Но, наверное, это правильно:

Я в космическом корабле,

Неизвестно куда отправленном,

— Вот плыву от стены к стене,

Ощущая уколы совести…

Как-то трудно даётся мне

Ситуация невесомости;

Глушит лапами тишина

(Комнатёнка-то здесь безлюдная),

И за толстым стеклом окна

Местность явно недружелюбная,

Россыпь звёзд — как огни реклам,

Прославляющих статус вечности…

Я лечу по чужим делам,

Заключённый в корабль для верности.

Не пытаюсь разбить стекло —

Так спокойней. Мне стало нравиться.

— Это, видно, не повезло…

С этим попросту надо справиться…

Пошуршу в навесных шкафах,

Пожую концентрат из тюбика,

В изголовье сложу скафандр,

Явно выданный мне для тюнинга…

А когда переборок дрожь

Сонно в плеске ручья расплавится,

Ты тихонько ко мне придёшь…

По тропинке… в весеннем платьице…

* * *

Мы будто куда-то едем,

В гремящем составе длинном,

И кормят меня соседи

Конфетами с клофелином,

За хитрою их вознёю

Мне брезжит в глуши палата

В больничке… А ты с семьёю

— И в этом не виновата.

Во сне ты идёшь по лугу

— Не знаю, что это значит,

А я вот хожу по кругу —

А, может, на чью-то дачу,

И странные люди споро

Таскают меня по бабам…

И снова как будто скорый

С табличкой «Мадрид — Хабаровск»…

Я спрашиваю дорогу

— Матросы вослед плюют мне

Собака вцепилась в ногу:

Не больно, но неуютно…

Соседи меня связали,

Попрыгав с соседних полок

— А ты уже на вокзале,

И лист расписанья долог

— А может, он пуст (что странно…),

А, может, ты не читаешь…

Собака мне лижет рану,

А поезд идёт к Китаю.

И ушлые азиаты

Меня запирают в клетке,

Чтоб после в мою палату

Горстями швырять таблетки…

Ты будто бы где-то рядом,

С авоською апельсинов,

На улице склад снарядов

Взорвался — но так, несильно…

И важное что-то близко

— Да только вот не ухватишь…

И ты как смешная киска.

Но, правда, ночами плачешь…

И муж на твоё колено

Солидно кладёт ладони…

А я всё бегу из плена,

Уже с головой седою

…Когда же мы все приедем

Да вытащим чемоданы?!..

Мне хором поют соседи,

Обшарив тайком карманы

— И, видимо, будет драка,

И рвутся кругом снаряды…

И смотрит в глаза собака

Голодным тяжёлым взглядом.

Ну ладно, ещё не вечер —

Ещё километры ёлок,

Матросы мне бисер мечут,

Попрыгав с соседних полок,

В их гоготе нет печали,

На станции ждут путаны,

Но скоро раздача чая,

И все побегут к титану

— И ты меня рядом встретишь:

Ведь ты меня столько знаешь…

За окнами стихнет ветер,

Откроется дверь стальная,

Запоры негромко щёлкнут

(тихонько… на нас похоже…)

И я как прохладу шёлка

Твою поцелую кожу,

И буду с тобой отныне —

Пускай за спиной плохое…

Но я твоё слышу имя.

Ты веришь? — оно такое.

* * *

Здесь обычно зима — про другое не помним почти,

Мы воспитаны в холоде, с зыбким оттенком испуга,