Бесплатный фрагмент - Композитор красного шума

Композитор красного шума, пачворк

Предисловие

В головах кружилась незатейливая мысль. Грациозно и воздушно. Затем она пригласила на танец другую мысль, и они легкомысленно закружили в паре. Страстно, впиваясь друг в друга глазами, дрожа от вожделения и бесконтрольно порождая маленькие невидимые зародыши: десятки, сотни, тысячи других смыслов, замыслов, помыслов, и желаний. Смыслы накатывались, наслаивались друг на друга, липким потом покрывая, видоизменяя и поглощая друг друга. Желания зарождались, разгорались, буйствовали, увядали, тлели и быстро умирали.

Дремота отступила. Уютно-раздраженная остановка накалялась, все заметно нервничали.

И все же, куда деваются нереализованные вероятности? Можно было повернуть направо, а повернул налево. Куда делось первое, когда воплотилось второе? Куда указывает вектор забвения?

Настроение испортилось, накатила капризность. Стало себя жалко, непроизвольно выкатились слезы. Сладко похныкать, поныть, поплакаться — что может быть лучше для настоящего ценителя тонких искусств и ночных таинств. Утренних чаепитий. Дневных раздумий. Вечерних посиделок и полуночных бдений.

Вибрация усиливалась, раздражение нарастало. Терпеть больше невмоготу. Рой мощно вырвался наружу, расправляя крылья, разрывая мир низкой нотой всевластия, хищно вынюхивая вкусное, слабое, медленное и беззащитное. В атаку!

Колоть, резать, рубить, колоть, резать, рубить, колоть, резать, жалить, не жалеть.

Георг

Многие религиозные люди следуют духовным практикам — молитвы, одиночество, молчание, воздержание, самобичевание, голодание, безбрачие. Медитируют, занимаются йогой, совершают простирания, цитируют мантры и создают мандалы.

Георг сделал сотни тысяч вздохов и выдохов, десятки тысячи раз принимал пищу и испражнялся, тысячи раз засыпал и просыпался. Бесчисленное количество раз убаюкивал своих детей, пару тысяч раз подмывал им задницы и менял подгузники.

Посмотрел сотни фильмов и сериалов. Не прочитал бездну книг. Выкурил тонну сигарет. Не единожды бессмысленно рисковал жизнью и напивался до беспамятства. Занимался любовью с двумя-тремя десятками красивых и некрасивых женщин.

Георг практиковал жизнь.

Стив

Миллионы офисных работников по всему миру начинают свой рабочий день с небольшого ритуала.

У Стива тоже был ритуал. Совершенно обычный для настоящего эстета.

Из маленькой белой чашечки он пил чёрный кофе. Чайной ложечкой с тоненькой ручкой он поедал крохотное пирожное, которое лежало на несоизмеримо большой черной тарелке. Пирожное было залито густой белой субстанцией, а в качестве вишенки на торте красовались три горошинки черного паслена.

Стив мог одним глотком выпить все кофе и за раз проглотить пироженку. Но Стив не торопился. Откусывал кусочек, долго пережевал, глядя в никуда, и запивал его небольшим глоточком напитка. Каждое движение он делал осознанно, медленно, с расстановкой. Концентрируясь на консистенции, цвете, вкусе, запахе, но не на форме.

Так Стив настраивался на работу.

Запас крафтовых пирожных он хранил морозилке на офисной кухне, в пластиковом контейнере. Употреблять горячий кофе с холодным пирожным было не очень полезно для зубов, но Стиву нравилось, и он пренебрегал этим знанием.

Стив работал на агентство.

Георг

Однажды, еще подростком, Георг увидел, как падает звезда и пошел ее искать. Вернулся через три дня, измученный, перепачканный, в одежде полной репьяхов.

В любой упавшей груше больше красоты, чем в падающей звезде — пришел тогда к выводу Георг. — Грушу можно съесть и приобщить ее красоту себе. В красоте падающей звезды столько же мало смысла, как и в красоте белых цветов. Ее к себе не приобщишь.

Если бы падающая звезда была знаком судьбы ему, Георгу, что он особенный, то ее можно было бы носить на лацкане его костюмчика, как значок. А если это не так, тогда это не знак, или знак, но не судьбы, или судьбы, но не ему, не Георгу, и смысла в нем никакого.

С другой стороны, если это знак не Георгу, тогда зачем он, Георг, обратил на эту падшую звезду свое пылкое внимание. Значит все-таки не он, не знак, либо не она, не звезда. И снова в этом нет никакого смысла, так же как в бесполезной красоте белых цветов.

Георг обслуживал гиацинт.

Стив

Недавно Стиву захотелось чего-то новенького, и он отправился в поход по туристическому небоскрёбу. Национальный парк «Природа Северного полушария».

Подъём к лесному бурелому на крыше здания занял три дня. Две ночи он провел в кемпингах, а на третью, расхрабрился, и заночевал просто у костра. Не обошлось и без настоящего адреналина — по пути он подвергся нападению дикого кабана. Стиву такое времяпрепровождение, с элементами приключений, воодушевило.

В следующий раз он планировал познакомится с природой пустынь и природой Амазонии в соседних комплексах. Единственное неудобство, которое немного раздражало и портило послевкусие, так это огромные волдыри от укусов москитов и болотного гнуса, которые распухли и жутко чесались ещё неделю.

Георг

Ландшафт был изрезан пиками вершин. Вокруг раскаленные камни и скудная растительность. В каменистом крошеве под ногами не прижились даже черви.

Солнце стояло высоко. Зной беспощадно давил на темечко, позвоночный столб, негнущиеся ноги и истерзанные пятки. Расплавлял даже самую железную волю. Георг мечтал, что после войны обязательно переселится в долину. В зеленую плодородную долину. Никакого солнца и много, много прохладной тени. Будет жить только в тени. Как зомби иди нечисть.

Старший сделал знак и Георг снова впрягся в тележку.

Шаг, шаг, шаг. Вены вздулись до предела.

Гиацинт напрягся, мощно вздрогнул и выплюнул очередную порцию смерти. Грунт вокруг подпрыгнул, поднялась пыль, позицию окутало дымом. Те, другие, решили, что это их бесплодные камни.

Урчал живот, урчала канонада.

Стив

Время от времени Стив любил порефлексировать. Нередко такое увлечение выходило ему боком.

Накануне, глядя на звезды, Стив подумал о смысле жизни. Потом о смысле смерти. Затем снова о смысле жизни. И снова о смысле смерти. Так в бессоннице, совершенно бессмысленно прошла вся ночь.

Стив не выспался.

Георг

Георг был голоден. Он не ел второй день. Его топливом были мысли. Мыслей было много.

Они кружились, роились и приглашали друг друга на танец.

Гиацинт долбил и долбил, а Георг все возил и возил. Огромные тяжелые снаряды.

Невольный участник невольничьего рынка.

Стив

Рабочий день только начался, а Стив уже внутренне торопился домой.

Вечером он должен был встретиться с Джонни — его давним другом, и, в каком-то смысле, коллегой. Тот работал оператором морских блох в соседнем агентстве.

Недавно ребята в офисе на день рождения подарили Стиву последнюю подборку фирменных эротических снов с широким кинестетическим разрешением.

Полная реалистичность, не считая досадного недоразумения — довольно заметного логотипа SleepSonic в правом нижнем углу поля зрения, который портил все впечатление.

Джонни нашёл пиратскую прошивку для домашнего нейропроектора, которая должна убрать дурацкую надпись.

Георг

Георг услышал крики, понял голову.

Расчет суетился и странно размахивал руками, как будто хотел отогнать назойливых насекомых.

Орудие обреченно, с каким-то нездоровым свистом и шипением, выплюнуло недалеко снаряд и замолкло навсегда.

Его товарищи почернели от тучи насевших мух и стали обессиленно оседать.

У Георга душа ушла в пятки, ноги стали ватные. Чувства и мысли оцепенели, скукожились, застыли. Мышцы от страха утратили свои эластичные свойства и забетонировались. Нужно было убегать, куда-то прятаться, что-то делать, а он стоял как вкопанный и не мог пошевелиться.

Стив

Стив как-то посмотрел старый сериал про то, как выкуривали моджахедов из пещер Таро Бора с помощью модифицированных тараканов с размеров с собаку, с вживлёнными блоками управления. Их толстые хитиновые панцири не брали даже огнемёты. Трупы по сюжету утилизировали с помощью гигантских жирных улиток, которых потом отправляли в рестораны.

Это было мерзко. Стива тогда чуть не стошнило.

Георг

Склон с игрушечной пушкой и мгновение назад застывшими бравыми оловянными солдатиками.