Комедия масок

1. Андела

О боже, до чего непростительно вкусный сэндвич! Я с аппетитом откусила кусочек. Медово-горчичный соус, бекон, ветчина, цельнозерновой хлеб. Привет, калории, как же я скучала по вам.

Лорна поерзала на соседнем стуле, не зная, куда деть свои длинные ноги.

— Энди, ну проверь инстаграм, ну, пожалуйста, я хочу знать, сколько там уже лайков! — снова начала ныть она, накручивая на палец прядь своих ослепительно розовых волос. — Я забыла телефон…

— Это я уже слышала, — с набитым ртом ответила я, — вечером скину тебе фотографии, подожди немного, а? Господи, почему ты так прекрасен? — я повертела произведение кулинарного искусства сетевой забегаловки Pret-a-manger в руках и с наслаждением отщипнула от хлеба кусочек вместе с расплавленным сыром. Лорна поежилась. Весь ее обед состоял из стакана сока и полуистлевшего яблока. Но она была моделью, не я. Я была человеком по ту сторону камеры, скрывалась за объективом.

Мы как раз закончили съемку в Нилс Ярд и теперь сидели в кафе на Шэфтсбери авеню. Лорна училась в одной группе со мной. Периодически мы вместе работали над арт-проектами: придумывали сюжет, декорации, макияж, подбирали одежду и делали уйму претенциозных снимков. Мне нравилось снимать Лорну. Наверное, из-за ее ярко-розовых волос (они меня просто гипнотизировали, и я могла смотреть на них часами).

— Мне скучно! — пожаловалась Лорна, вытащила из сумки журнал и лениво пролистала его, фыркая при виде особенно неудачных фотографий. — Ну, ты доела? Достань телефон, Андела, я не могу больше!

Честно, иногда мне нравилось над ней издеваться. Лорна жить не могла без инстаграма и ежедневного ритуала подсчета лайков. Я достала телефон из кармана джинсов и молча протянула ей. Подруга выхватила его и на некоторое время выпала из реального мира. Я между тем допивала кофе, рассеянно наблюдая за проходившими по улице людьми.

«Какой прекрасный день», — вдруг подумала я. А каким он еще может быть? Я учусь и работаю в Лондоне. У меня есть все. Друзья, увлечения, даже любовь… И когда все успело настолько измениться?!

Четыре года назад я закончила школу в Праге и переехала сюда. Родители не стали возражать, когда я решила поступить в Университет Искусств. Святые люди! Честно говоря, даже не думала, что так бывает.

— Может, пойдем? — Лорна вернула мне телефон. Она выглядела вполне довольной. Ярко-розовые волосы рассыпались по плечам, и блики осеннего солнца делали их совершенно невероятными. Я знала: Лорна тоже была счастлива.

— Ого, уже сто лайков и репост в сообществе London Street Fashion, — я уставилась на фотографию, сделанную на телефон в самый разгар нашей фотосессии. Просто сфотографировала ее ради прикола. Разноцветные дома на Нилс Ярд, сияющие волосы Лорны и ее простое черное платье. Снимок действительно получился удачным. В нем было столько жизни. Столько искренности.

Позже я часто вспоминала этот день, беззаботно-прекрасный, окрашенный в неоновые цвета домов на Нилс Ярд.

Лондон менялся так же быстро, как выражение лица Лорны, становясь то меланхолично-задумчивым, то безумным и веселым, а иной раз — спокойным, даже мрачным. В зависимости от погоды и освещения до боли знакомые улицы выглядели немного иначе. Лондон был городом-хамелеоном. Все время разным и изо дня в день удивительным.

— Круто, ты, как всегда, молодец! — Лорна похлопала меня по плечу. Поднялась, набросила на плечо сумку. Я сгребла со стола свой рюкзак и тоже поднялась.

Мы вышли из кафе и зашагали в сторону Сохо. Лорна громко жаловалась на задание по истории искусств, бурно жестикулировала и пыталась доказать мне, почему ей не нравятся работы авангардистов. Я слушала ее вполуха, размышляя обо всем и в то же время ни о чем конкретном. По привычке глазела на людей, дома, витрины магазинов, ловила обрывки разговоров на десятках разных языков. Иногда мне казалось, что все это слишком прекрасно и не принадлежит мне по праву. Не знаю, когда ко мне пришла эта мысль. Просто… иногда мне начинало казаться, что все не по-настоящему, что однажды я проснусь и увижу истинный мир — не отредактированный в фотошопе, не улучшенный с помощью фильтров в инстаграме. Мир, который на самом деле существует.

— Мама приготовит на ужин стейк с картошкой, это мое любимое блюдо, она помнит, прикинь. Придется есть, к черту диету, да? Мама так редко приезжает. Энди, ты вообще слушала? — Лорна ощутимо ткнула меня в бок. — Я тебе тут о важных проблемах, а ты… — она широко улыбнулась.

Мы дошли до автобусной остановки и на минуту замерли под расписанием. Лорна жила в Кэмдене в квартире двоюродной сестры, а я — на Данэм Роуд со своим мужем. Нам было не по пути; пришло время прощаться. Лорна очень ждала приезда мамы и собиралась как следует подготовиться (в ее понимании это предполагало раскладывание вещей по местам и элементарное мытье посуды). Мне же, честно говоря, ужасно хотелось домой: сделать себе кружку чая, залезть под одеяло и посмотреть какой-нибудь фильм.

Лорна потопталась на месте, потом замерла, сложив руки на груди. Несколько парней пялились на мою подругу во все глаза; один даже начал бочком приближаться к ней с явным намерением попросить номер телефона (о, мне был знаком этот взгляд!). Ничего не вышло: через пару секунд подъехал автобус. Лорна быстро наклонилась, обняла меня и, крикнув на прощание «пока-пока», унеслась пробиваться внутрь. Я помахала ей вслед и зашагала в обратную сторону.

На душе было легко, в голове — пусто. Я шагала по городу, подпевая песням в плеере. Рюкзак привычно натирал плечо. Профессиональный фотоаппарат, блокнот для скетчей, тамблер на случай аварийной высадки в кофейне ранним утром или поздней ночью, косметичка для создания любого образа в полевых условиях. Это добро весило целую тонну, но я не могла с ним расстаться. Вещи стали частью меня, и без них я ощущала себя неуютно. Они составляли портрет Анделы Мареш, студентки колледжа моды и дизайна, носившей истертые джинсы из секонд-хэнда, обладательницы специфической внешности и десяти дырок в ушах. Черт возьми, я такая необычная! Поймав свое отражение в витрине магазина, едва не рассмеялась этим идиотским мыслям. Как будто в Лондоне кого-то можно было удивить пирсингом и истертыми джинсами.

Примерно через час я наконец добралась домой. Как обычно, заснула в автобусе и едва не подпрыгнула, услышав объявление своей остановки. Со второго этажа автобуса вниз я практически скатилась, растолкав всех на своем пути и извинившись одновременно на трех языках.

Дело в том, что кроме родного чешского и, естественно, английского, я отлично знаю русский язык. Моя мама родом из Москвы, и я довольно часто там бываю.

Мы жили в небольшом частном доме на три семьи. У нас был уютный сад с раскидистыми деревьями, мангал для жарки барбекю, качели, на которых можно было раскачиваться и читать книжку теплыми летними вечерами. Наш дом казался сказочным, сошедшим со страниц книг о типичной Великобритании. В Праге я жила в самом обыкновенном спальном районе в многоквартирном доме. Переехав в Лондон, поначалу обитала в общаге. Но потом я встретила Тейта… Не сказать, что до встречи с ним у меня была плохая жизнь, даже наоборот. Но с ним все стало по-другому. Одновременно и хуже, и лучше, и просто великолепно.

Я приняла эти перемены как данность. Наверное, я даже в полной мере не осознавала, насколько была счастлива тогда. Мне казалось, теперь счастье будет длиться вечно. Я вообще воспринимала свою жизнь как клип Ланы Дель Рей: с обязательным набором романтичных пейзажей, закатов и венков из роз. Тейт помог добавить в жизнь щепотку реализма (особенно остро реализм ощущался, когда мой муж валялся с приступами астмы, аллергии, очередного вируса или банальной мигрени). И все равно я была, наверное, самой счастливой студенткой во всем Лондоне!

Я не учитывала лишь одно — что все меняется. Что-то заканчивается, начинается нечто иное, и вдруг приходится делать выбор.

Но зачем думать об этом, когда ты счастлив, верно?..

Открыв дверь, я вошла в прихожую. Скинула ботинки, отнесла рюкзак в спальню. Поплелась на кухню готовить чай. Позвонить мужу, что ли? Зевнув, я достала телефон и набрала Тейту.

— Привет! Как ты там? — я включила чайник и открыла шкафчик, выбирая, какой же чай заварить.

— Как раз собирался тебе звонить. Апчхи! — Тейт чихнул, шумно высморкался. — Извини, опять чертова простуда. Пока живой, если что.

— Ну, это обнадеживает, — я взяла с полки банку черного чая с молочным ароматом.

— У нас, как всегда, очень весело, — совершенно невеселым тоном сообщил Тейт. — Меня завтра отправляют в Эдинбург, нужно встретиться в университете с руководителем проекта и его командой. Заранее у нас ничего планировать не умеют, все в последний момент, — сокрушенно прибавил он.

— Проект — это та суперсовременная штука для исследования поверхности Марса?

— Она самая.

— Ну, ты хоть сегодня не в ночи домой вернешься?

— О-о-ой не знаю, — скептически протянул Тейт, — есть вероятность, что приползу. Чего делаешь? Устраивали сегодня фотосессию?

— Ага, отлично было! Делаю… Мхм, в данный момент насыпаю заварку в чайник и собираюсь посмотреть новую серию чего-нибудь. Еще не решила, чего.

— Только не «Мост»! — запротестовал Тейт. — Без меня не смотри! — на другом конце провода раздался грохот. Судя по всему, муж что-то уронил на пол, — Ладно, Энди, мне пора, меня опять тут кто-то хочет… Да, сэр, я вам все скинул на почту, проверьте!

— Люблю тебя, — весело сказала я и отключилась. Думаю, Тейт меня услышал.

Мой муж работал в Aurora Aerospace, одной из дочерних компаний группы Aurora. Этот международный бренд занимался всем — начиная с выпуска лицензионных дисков, заканчивая космическим туризмом. В Aurora Aerospace производили технику и оборудование для авиационно-космической отрасли; у компании было несколько филиалов.

Должность Тейта звучала как «ассистент главного инженера», но выполнял он в основном менеджерскую работу, возился с договорами, почтой, проводил встречи и организовывал участие в выставках. До проектирования и работы непосредственно с техникой его никак не допускали, и это частенько вызывало у Тейта раздражение.

«Ничего, скоро ты получишь власть, построишь летающую тарелку, и мы полетим захватывать Лондон, мва-ха-ха-ха!» — я часто повторяла эту фразу в разных вариациях и изображала злодейский смех. В последний раз, когда речь зашла о наших коварных планах, Тейт загадочно вскинул брови и заметил, что главное — не врезаться в Биг Бен и не летать, «как обкуренные пришельцы».

— Вот только не надо оскорблений! У меня права категории А! — похвалилась я. И неважно, что права распространялись только на наземный транспорт…

Чай тем временем заварился. Я налила себе огромную кружку. Включила ноутбук, уютно устроилась на диване и на пару часов потерялась для мира. Черт, как же я любила подобные выходные!

Когда Тейт вернулся домой, я перекачивала фотографии с карты памяти на ноутбук. Муж выглядел больным и замученным. Пробурчав унылое «привет», он устремился в спальню и рухнул лицом в подушку. Я села на край кровати рядом с ним, осторожно погладила по темным волнистым волосам.

— Ты живой?

В ответ — невнятное мычание. Я потыкала его в бок. Ноль реакции. Потом залезла на кровать, мягко, но ощутимо вцепилась ему в плечи, заставила перевернуться на спину.

Тейт загадочно улыбался. Нос его немного покраснел, губы обветрились, на щеках пылал болезненный румянец. Меня окатило волной нежности и любви к нему. Тейт смотрел на меня, слегка прищурив глаза. Он ничего не говорил, да это было и ни к чему — все его чувства я могла прочитать в глазах. Мы прожили вместе всего два года, но мне казалось, что я знаю его всю жизнь или знала в жизни прошлой. Слова порой не имели совершенно никакого смысла. И все же я нарушила молчание:

— Вас эксплуатируют, как домашних эльфов! Пора взбунтоваться и потребовать носки. Или хотя бы премию.

Вместо ответа Тейт притянул меня к себе и осторожно поцеловал. Я ответила, совсем забыв про возможность проснуться утром с головной болью и насморком. Через пару минут я отстранилась и легла рядом, положив голову ему на плечо.

— К слову, носки я уже потребовал. Добби — свободный эльф! — Тейт потер глаза. — Я попросил двухместный номер, мы можем поехать вместе. И билет тебе купим со скидкой от компании. Ну, если ты вдруг решишь прогулять работу и универ.

— Серьезно? — я нашла его ладонь и крепко ее сжала. — Я уже решила! Правда не знаю, отпустят ли меня.

— Позвони начальнице, пока не поздно. Пойду пока пожую чего-нибудь, — Тейт зевнул и с трудом сполз с кровати. Он отправился на кухню, а я вернулась в гостиную. На кофейном столике перед диваном стоял мой ноутбук, рядом лежал фотоаппарат и телефон.

Проверила, скопировались ли фотографии. Оставалось еще 20 процентов… Как раз успею позвонить Молли и выпросить два дня отпуска за свой счет. Управляющая у нас была строгая, но все же относилась к сотрудникам по-человечески и ценила честность. Мысленно заставив себя успокоиться и не мямлить, я набрала ее номер. Молли ответила из какого-то шумного места. Я сбивчиво рассказала ей про командировку Тейта и скидку на билеты, про возможность увидеть Эдинбург. Заранее приготовилась получить отказ.

Но Молли, похоже, было все равно.

— Окей, поезжай. Только договорись с кем-нибудь из девочек, чтобы вышли вместо тебя. Можешь Лорну позвать, она в прошлый раз отлично справилась.

— Отлично! Спасибо, Молли! Сейчас ей позвоню.

— Давай, хорошего отдыха. Только не забудь виски купить, — хмыкнула начальница.

— Обязательно! До связи! — бодрым голосом сказала я. Выключив телефон, вскочила и попрыгала вокруг дивана. Лучше и быть не могло! Лорна обожает магазин дизайнерских вещей Kisses and Stardust. Обожает мою начальницу. Обожает меня!

— Тейт, все круто, мы едем! — завопила я и метнулась к ноутбуку. Скачивание завершилось, можно было проверить, чего же я там наснимала.

Я открыла папку и щелкнула по первой фотографии. Она открылась, и я начала листать дальше.

Этот осенний день был удивительно ясным и солнечным. Погода поменялась лишь единожды: набежали легкие тучки, а потом вдруг поднялся ветер. После этого снова показалось солнышко, и Нилс Ярд засверкал своими неоновыми цветами. Лорна, по-моему, всегда получалась на фотографиях идеально. У нее была потрясающая мимика и ощущение собственного тела в пространстве. На мой скромный взгляд, почти все фотографии вышли на пятерку!

Я пролистала пару десятков файлов, прежде чем наткнулась на одну-единственную, изменившую мою жизнь раз и навсегда.

Если попросить меня описать этот снимок, я сделаю это во всех подробностях. Настолько хорошо я помню только узор из родинок на лице Тейта — поднимите меня среди ночи, заставьте рисовать, и я воспроизведу все досконально.

Лорна стоит в переулке между ярко-розовым и ярко-желтым домом. На розовом домике — вывеска Hair By Fairy. На Лорне — короткое черное платье и темно-бордовые ботильоны. Она держит в руках черную шляпу и с презрением смотрит на вывеску парикмахерской.

За спиной Лорны — двое белесых существ. У них нет ни глаз, ни рта, ни носа. Тела обтянуты тугой пергаментной кожей. Их когтистые руки испачканы кровью. Они касаются плеч Лорны нежным, почти заботливым прикосновением. Обнимают ее. Смотрят на нее своими пустыми глазницами. За желтым домом виднеется разрушенная церковь в разводах темно-зеленого мха. Серое небо сочится дождем, нависая над переулком тяжелой пыльной завесой…

Сначала я не совсем осознала то, что увидела. Пролистала назад. Потом вперед. Вернулась к злополучной фотографии и снова уставилась на нее, не понимая абсолютно ничего.

Руки у меня предательски дрожали. В глазах стало мутно от подступивших слез.

— Тейт? — слабо позвала я. — Тейт, можешь посмотреть?

Он как раз вошел в гостиную с кружкой чая и куском сыра в руке.

— Новые фотографии? — заинтересованно спросил он и сел рядом со мной. Поставил чашку на столик, чуть придвинул компьютер. Картина показалась мне дикой. Тейт флегматично жевал сыр и созерцал эту жуткую фотографию.

— Ну, мрачновато как-то, — наконец вынес вердикт он, — в духе Дона Кенна получилось. Классная работа в фотошопе, отлично сделала. А еще есть?

— Это не фотошоп, — выдохнула я, — Тейт, это не фотошоп!

— Ну конечно, — хмыкнул Тейт и сделал глоток из кружки. — Ты же мастер коллажей, тебе десять минут нужно на такой…

Я замотала головой.

— Это не фотошоп, — тупо повторила я. Из глаз вдруг хлынули слезы — я больше не могла держать их в себе.

— Энди, ты чего?! — Тейт, кажется, испугался моей реакции. Он резко поставил чашку на столик, притянул меня к себе. Я уткнулась носом в его плечо, обняла крепко-крепко. От Тейта пахло эвкалиптовыми леденцами.

— Посмотри еще раз. Пожалуйста.

Не выпуская меня из объятий, Тейт чуть подался вперед. Я зажмурилась и боялась открыть глаза. Он молчал; я прислушивалась к стуку его сердца и шуму ноутбука.

— Какие версии, если это не коллаж? — голос Тейта слегка дрожал. — Давай поищем в сети аналогичные случаи. Это точно не чей-то прикол? — с надеждой спросил он.

— Исключено, — я выбралась из своего надежного укрытия и взглянула на Тейта. Кажется, он до конца не верил в реальность происходящего, — я начала перекачивать фотографии за полчаса до твоего прихода. Перед этим фотоаппарат все время был в сумке.

Ответа у Тейта не было. Он еще раз посмотрел на фотографию. Потом на меня. Нахмурившись, предположил:

— Ну, иногда получается сфотографировать призраков. В сети можно посмотреть кучу подобных снимков. Большинство, конечно, подделки, но некоторые…

— Это не призраки, а чертовы монстры! — огрызнулась я и вскочила на ноги. Принялась расхаживать по гостиной взад-вперед. Я уже не могла думать о чем-то другом, сознание заволокло страхом и паникой.

Такого просто не может быть. Не может быть, и все тут.

— Я поищу в сети, — удивительно, как Тейту удавалось сохранять самообладание. Наверное, у него сильно поднялась температура, и весь окружающий мир выглядел для него немного нереальным. Утром он забудет про этот эпизод. А может быть, и нет.

— Не надо ничего искать, — я подошла к столу и захлопнула ноутбук. Меня трясло от самой мысли об этом. — Давай посмотрим после поездки. Если вдруг не окажется, что нам эта мерзость просто привиделась, — я выдавила из себя улыбку. Тейт окинул меня скептическим взглядом. Не поверил, конечно же.

А я просто не хотела больше думать об этой фотографии. Словно всеми силами пыталась оттянуть наступление неизбежного.

— Пойду спать.

Я не обняла Тейта, не поцеловала, не пожелала ему спокойной ночи. Я чувствовала себя настолько сбитой с толку и ошарашенной, что почти не соображала. Скинув одежду, я натянула безразмерную футболку, в которой спала, и забралась под одеяло. Накрылась им с головой.

Надо написать Лорне…

Меня хватило только на фразу «Отпросилась на два дня. Выручишь? Надо поработать в магазине».

Я слышала, как Тейт стучит по клавишам в соседней комнате. Черта с два он бросит свою затею. Наверняка искал в интернете похожие случаи.

Интересно, как выглядел поисковый запрос? «Оптические иллюзии. Монстры на фотографии. Фотографии призраков. Снимки потустороннего мира».

Потом вспомнила, что он хотел забронировать мне билет на поезд.

Эта мысль меня успокоила. Она была такой простой, уютной и понятной. Безопасной. Я ухватилась за нее, заставила себя думать только об Эдинбурге. Потом я почувствовала укол совести: Тейту было плохо, а я позорно сбежала, спряталась от чудовищ под одеялом. Интересно, хоть кому-нибудь этот способ помог?

Минут через десять Тейт зашел в спальню. Я завернулась в одеяло как в кокон, села на кровати.

— Поезд завтра в 12:30. Правда, места в разных вагонах, но мы можем ходить друг к другу в гости, — Тейт быстро снял джинсы и рубашку. — Черт, если бы меня так не температурило, совсем было бы хорошо. Поставишь будильник? Надо еще успеть собрать вещи. Но это завтра, все завтра.

— Угу, — кивнула я.

— Я в душ, — он швырнул одежду на стул и отправился в ванную.

— Тейт?

— М? — он обернулся ко мне.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, совушка.

Он был таким красивым, когда улыбался. Я скажу ужасно банальную вещь: когда человек улыбается искренне, он будто светится изнутри. Тейт был весь словно соткан из света.

Какая же у меня удивительная жизнь… Как я буду по ней скучать.

Эта мысль пронзила меня настолько внезапно, что я ощутила боль в сердце. Ойкнув, легла на кровать и закрыла глаза.

Чушь какая!

Я покрепче вцепилась в одеяло, словно оно могло спасти меня от всех ужасов мира. Постепенно я проваливалась в сон.

Засыпать в любом месте и в любое время было, пожалуй, самым сильным моим талантом.

Поезд отправлялся с вокзала Кингс-Кросс.

Когда я впервые увидела площадь перед вокзалом Кингс-Кросс и Сейнт-Пэнкрас, я живо представила, как Джоан Роулинг могла прийти в голову идея о Гарри Поттере. Невозможно жить в Лондоне и не придумывать сказки. Невозможно увидеть Англию и остаться равнодушным.

Неоготический Сейнт-Пэнкрас напоминал замок из красного кирпича. Мимо него можно было передвигаться, исключительно задрав голову вверх, чтобы иметь возможность рассмотреть все детали фасада. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к этому городу и смотреть на него глазами типичного лондонца. Я навсегда останусь туристкой, приходящей в восторг от красивых домов, памятников и садов.

Тейт вырос здесь и зачастую принимал свой город как данность. Ворчал из-за переменчивой погоды, пробок, толп туристов. Но я знаю: каждый раз, когда мы гуляли вместе, Лондон открывался ему с новых сторон. Я помогала ему увидеть то, чего он раньше не замечал. Так обыденность превращалась в сказку — и мы создавали ее своими силами.

Мы поженились, когда мне было двадцать, а ему — двадцать три. Родители сочли это очень необдуманным решением. Но знаете, как бывает — иногда встречаешь человека и понимаешь, что будешь с ним. Просто будешь. И неважно, сколько испытаний перед этим вам предстоит пройти.

Мы пили кофе, с улыбкой поглядывая на туристов рядом с памятником на платформе 9 и ¾. К тележке с чемоданами и совой выстроилась целая очередь: всем хотелось сфотографироваться на память. Кофе был вкусным, Тейт обнимал меня за плечи, а я смотрела на свою исполнившуюся детскую мечту. Мысли о злополучной фотографии я задвинула в самые отдаленные уголки своей памяти. Спрятала в коробочку, закрыла на ключ и похоронила где-то между воспоминаниями о школьных годах и воспалении легких, которое чуть не свело меня в могилу. Я так мастерски убедила себя в том, что ничего не было… ничего не случилось, нам просто показалось.

Тейт тоже не поднимал тему загадочной фотографии, но я чувствовала — он провел какие-то исследования и составил свое мнение на этот счет. А, плевать. Потом спрошу.

Мы взяли с собой минимум вещей; большую часть багажа занимала техника. Я проверила телефон. Пришло сообщение от Лорны.

«Я в магазине, у нас тут аншлаг! Спасибо, солнце! Удачной вам поездки».

Я улыбнулась. Аншлаг, неудивительно. Кто пройдет мимо высокой девушки с ярко-розовыми волосами, одетой в лучших традициях уличной моды? Готова поспорить, что все посетители, заходившие в магазин, не могли уйти без покупки.

Через полчаса началась посадка на поезд. Тейт проводил меня до вагона. Мы долго целовались, стоя на платформе. Никак не могли расстаться.

— Ну, не скучай там без меня, — он подмигнул на прощание.

— Да уж конечно. У меня полно недосмотренных фильмов.

— Лично я собираюсь выспаться, — заявил Тейт.

— Унылость какая, — я пихнула его в бок, — да кому вообще нужен сон?

Тейт показал мне язык и, закинув рюкзак на плечо, зашагал к своему вагону.

Я села на место у окна, запихнула рюкзак под сиденье и включила музыку. Устроилась поудобнее.

Ну что ж, Эдинбург.

Странно, но мне совсем не хотелось туда ехать. Хотелось только одного — отмотать этот день назад и не соглашаться на съемку в Нилс Ярде. Вообще вычеркнуть эти события из памяти.

Удивительное дело — я так любила читать мистические истории. Но когда нечто подобное случилось со мной, я решила просто сделать вид, что все в порядке. Ничего не произошло, и жизнь идет своим чередом.

Скоро я буду в Эдинбурге!

Эта мысль не вызывала воодушевления. Вообще никакого.

В глубине души я уже понимала: что-то изменилось, и прошлая я вдруг разлетелась на осколки.

2. Холден

Я проснулся от головной боли: жаркой, пульсирующей в висках и совершенно чудовищной. Застонав, высунул руку из-под одеяла и зашарил по простыне в поисках мобильного телефона. Мутным взглядом уставился на экран, пытаясь понять, где я и сколько же сейчас времени. Цифры предательски расплывались. Я сфокусировал зрение и наконец смог различить время и дату.

17 сентября, четверг, 10:03.

Десять пропущенных вызовов.

Меня затошнило. Это немного напоминало жесточайшее похмелье. Но только немного. Головная боль отступала на время, а потом разгоралась с новой силой, ввинчиваясь в мои виски раскаленными шурупами.

После подключения к «Виатору» так бывало всегда.

Настойчивый шум пробивался сквозь тишину комнаты, разрывая мой мозг на сотни ярких кусочков головоломки. И собирая заново.

В дверь звонили.

Да какого черта!

Героическим усилием воли я заставил себя откинуть одеяло и упасть с кровати в студеный холод спальни. Обогреватель сломался, а отопление в старом доме, как всегда, барахлило. Температура здесь была немногим выше, чем на улице.

Я бросил взгляд в окно: серое небо, рыхлое, словно легкие курильщика, сочилось дождем. Он размывал очертания домов, превращая мир в смазанный карандашный набросок. Воздух был сырой и прогорклый. Запах мокрой брусчатки, плесени и разлитого бензина смешивался с ароматом свежих булочек из пекарни и сквозь открытую форточку проникал в комнату.

Меня трясло. Дрожащими руками я снял со спинки кресла растянутый свитер, надел поверх футболки.

Путешествие к входной двери было долгим, очень долгим, несмотря на небольшое расстояние до прихожей. По пути меня пару раз чуть не вывернуло наизнанку.

— Мистер Эридан, полиция Эдинбурга! — в мою квартиру уже откровенно ломились.

Я открыл дверь и едва не упал на седовласого детектива.

— Сэр, мы пришли задать пару вопросов о Ванессе Уайт, — скороговоркой начал он, но осекся. — Сэр, с вами все в порядке? — голос констебля доносился издалека.

— Да все шикарно, — прохрипел я. Я смотрел сквозь него и видел гранитные блоки стены, покрытые плесенью. Древние камни истекали кровью. По ним ползали отвратительные черно-зеленые многоножки, с лоснящимися, тускло блестевшими спинами и длинными раздвоенными хвостами. Другой мир проступал через привычную реальность, проявлялся, как сделанная на «Полароид» фотография.

Что это? Галлюцинации? Еще один побочный эффект от работы с «Виатором»?

В глаза словно насыпали сухого песка. Я вцепился рукой в дверной косяк, чтобы не упасть. Коллега детектива — молодой констебль в полицейской форме — подхватил меня под локоть и повел на кухню.

— Давно вы в таком состоянии? — спросил седовласый. — Почему не обратились в больницу?

— Со вчерашнего дня, — ответил я. Молодой констебль по-хозяйски включил чайник.

Я опустился на стул, пытаясь справиться с предательской дрожью в коленях. Давненько мне не было настолько плохо.

— Вы живете один? Почему не позвонили врачу или кому-то из друзей? Родителям? — продолжил детектив.

Сколько вопросов одновременно.

Хозяйственный констебль тем временем нашел кружку, кинул туда чайный пакетик и сахар, перемешал. Протянул это пойло мне, исполненный чувства гордости.

— Живу один. Вчера вечером пришел со смены, упал в кровать и сразу же отключился. А с утра мне было слишком плохо, чтобы звонить кому-то.

Я медленно пил чай, боясь обжечься. С каждым глотком ко мне постепенно возвращалось чувство реальности.

Головная боль отошла на второй план и стала звучать фоном, словно радио в машине.

— Так что там с Ванессой Уайт? Сэр? — спросил я.

— Детектив-сержант Картрайт, — наконец соизволил представиться полицейский с седыми волосами. — Девушка пропала два дня назад, мистер Эридан, 16-го утром о ее пропаже заявили родители.

Я усиленно пытался вспомнить. Ванесса. Кажется, она работала у нас в офисе Aurora Aerospace. Чем же она занималась? То ли секретарша, то ли интерн…

— Она была интерном доктора Флауэрса, — сержант Картрайт освежил мою память, показав фотографию девушки.

Да, точно, была такая. Низенькая блондинка с носом-кнопкой. Она приносила мне кофе и каждый раз улыбалась. Даже пыталась шутить. Милая девушка. А вот теперь она бесследно пропала.

Меня опять затошнило.

— Так вы узнаете ее, — подсказал констебль.

Я медленно кивнул.

— Есть подозрение, что ее похитил Наблюдатель. Ванесса могла стать одной из его жертв, и если мы не успеем… — начал было юный констебль, но сержант бросил на него испепеляющий взгляд и жестом заставил замолчать.

— Вы найдете ее труп с вырезанными глазами. Да. Я в курсе новостей, — я коснулся висков, словно это могло помочь прогнать боль. — Так при чем тут я?

— Мы опрашиваем всех, с кем она контактировала в последний день на работе, — объяснил Картрайт, — вы с ней работали вместе?

Я поднял на детектива взгляд и мрачно усмехнулся.

— Она приносила мне документы на подпись и кофе. Это считается?

— Вполне. Какие отношения вас связывали?

— Хм. Нейтральные? В смысле, я вообще с трудом различаю всех работающих у нас интернов.

Детектив Картрайт сделал пометку в блокноте. Смайлик там нарисовал, что ли?

— Вы заметили что-нибудь странное в поведении девушки? — продолжил Картрайт, буравя меня взглядом. До чего же неприятный тип. А еще его отвратительный шотландский акцент просто резал слух.

— Ну, кофе был недостаточно горяч, а молочная пенка плохо взбита.

— Это очень важная информация, мистер Эридан, — криво улыбнулся детектив. — Чем вы занимались 15–го и 16–го сентября? — взгляд Картрайта был холодным и колючим.

— 15-го вечером после работы я поехал к сестре и был у нее дома до утра. А 16-го я закончил в десять вечера, закрыл офис и сразу отправился домой. Плохо себя чувствовал, — спокойно объяснил я. — Можете пообщаться с моими коллегами и родными, они подтвердят. Ну и камеры проверьте.

Картрайт поджал губы.

— Спасибо за подробную инструкцию, мистер Эридан, — с сарказмом произнес детектив, — больше ничего не можете вспомнить? Ванесса с кем-нибудь конфликтовала на работе?

— Нет, она очень приятная, общительная девушка, очень хорошо ладит с нашим научным руководителем, профессором Флауэрсом.

— Понятно. Ну, что ж, я свяжусь с вами, если у меня возникнут вопросы, — Картрайт поднялся со стула, констебль поднялся вслед за ним.

— Всегда пожалуйста, — безразличным тоном отозвался я.

Полицейские ушли; я закрыл за ними дверь, вернулся на кухню. Этот допрос окончательно меня вымотал. Достал из кармана спортивных штанов телефон.

— Черт, — простонал я в пустоту кухни, — сегодня же встреча…

Профессор Флауэрс попросил меня встретить сотрудника из лондонского офиса Aurora Aerospace. Нужно было провести ему экскурсию по лаборатории, обсудить кучу рабочих вопросов, а под вечер познакомить с мистером Флауэрсом. Я не горел желанием заниматься подобной работой, но Флауэрс настоял. С шефом не поспоришь.

К обеду нужно было как-то привести себя в порядок.

Я бросил в чашку пару ложек растворимого кофе и залил кипятком. Ничего не имею против кофейного суррогата — мне нравится вкус, и к тому же сваренный в турке кофе у меня всегда получается на редкость отвратительным. Плеснул в кружку молока, достал из вазочки засохшее печенье и с огромным трудом заставил себя съесть его. Прихлебывая кофе, я смотрел в окно: дождь усилился, оба яруса улицы были абсолютно пустынны.

Мне всегда нравилась безумная архитектура Эдинбурга. Город построили на склонах потухшего вулкана, и улицы в центре располагались друг над другом. Мосты соединяли дома и этажи зданий, образуя психоделический лабиринт.

Сегодня от мира остался только дождь и серый гранит: люди исчезли, и вместо них по заброшенным улицам скользили призраки. Я мог различить их размытые, рваные силуэты.

Детектив Картрайт и констебль вышли из подъезда, залезли в потрепанную патрульную машину. Грустно сверкнув фарами, она тронулась с места. Бледно-желтый свет фар растаял во всепоглощающей серости дождя.

Я пил кофе, равнодушно просматривая новости в социальных сетях. Тупо листал картинки. Позвонила мама. Игнорировать было уже невежливо, и мне пришлось ответить.

— Мы с Пейдж через десять минут будем у тебя. Ты в порядке? В офисе сказали, что ты сегодня не на работе.

— Да, специальное задание от шефа, разрешил не приходить. А чего это вы с Пейдж вдруг решили приехать?

— Ну, мы утром пересекались в центре, оказались неподалеку. Звонили тебе, но ты молчал почему-то.

— Забыл телефон в кармане пальто, — соврал я.

— Ну ладно, мы скоро будем, целую.

С матерью мы виделись нечасто. Последнее время я всеми силами старался избегать ее. Ведь мама лучше всех понимала, что со мной происходит. А слушать ее бесконечные нотации было невмоготу. Теперь она, видимо, решила перейти в наступление и заявиться в гости. Готов поспорить, меня сдала Пейдж.

Она видела меня в тот вечер после подключения к «Виатору». Зрелище было то еще.

Через десять минут действительно приехали мама и сестра. Маргарет стояла на пороге — как всегда ослепительная, с длинными светлыми волосами, одетая в любимое пальто от Burberry. Пейдж выглядывала из-за ее плеча и строила рожицы.

— Привет! — мама шагнула навстречу и крепко обняла меня. Пейдж вошла следом за ней и прикрыла дверь.

Сестра, по обыкновению, была одета в джинсы, кеды и полосатую кофточку. Маму ее стиль ужасно раздражал, но Пейдж, как и я, уже давно научилась не зависеть от маминого мнения.

Раньше нам приходилось все время соответствовать идеальной картинке. У владельца компании Aurora Aerospace должна была быть потрясающая семья с образованными, приличными детьми. Мы с сестрой и правда закончили престижный университет (она на пять лет раньше, чем я), а потом решили жить собственной жизнью и заниматься тем, что нравится.

Тут я покривил душой, конечно же. Я устроился в компанию отца, но работал под руководством мистера Флауэрса. А вот сестра ушла совсем в другую область и занялась издательским делом. Периодически нам приходилось сопровождать родителей на светских мероприятиях. Иногда мы получали от них внезапные и дорогие подарки. Наверное, со стороны наша семья выглядела идеально.

Мои гостьи сняли обувь в прихожей и прошли на кухню. Мама поставила на стол бумажный пакет с едой и как ни в чем не бывало принялась вытаскивать ее.

— Я даже не буду смотреть, что у тебя в холодильнике, наверняка все заросло плесенью, — заявила она. — Почему такой бледный? И у тебя засохшая кровь на подбородке.

Она окинула меня быстрым взглядом, и я понял: она обо всем догадалась.

Пейдж тем временем открыла холодильник и придирчиво изучила содержимое.

— Нет тут никакой плесени, — тоном эксперта заявила она. Сестра всегда приходила мне на помощь.

— Все нормально, мам, просто подхватил какой-то жуткий вирус, — я поежился, обнял себя руками. Да будут благословенны чудовищные безразмерные свитера! В них можно спрятаться от мира и почувствовать себя в тепле и безопасности.

Я неловко переминался с ноги на ногу, пока мама разогревала запеканку с брокколи, а Пейдж заваривала чай.

— Ты снова копался в системе «Виатора», да? — в маминых льдисто-голубых глазах сверкнуло привычное выражение «я ведь предупреждала!», — Холден, это же опасно! Мы столько раз тебе повторяли… А, ладно, не говори больше ничего, не хочу тебя слушать! Накрой на стол, пожалуйста.

Я не стал спорить. Мама могла повторять одну и ту же речь до бесконечности.

— Волшебная брокколи, мам, — для подтверждения своих слов я отправил в рот кусок запеканки. — Кстати, ко мне сегодня приезжала полиция. Слышали новости о Ванессе Уайт?

Мама мрачно кивнула.

— Холден, мы беспокоимся…

— Клянусь, я ее не убивал, против меня нет никаких улик! — я широко улыбнулся и развел руками.

— Не смешно, — шикнула на меня сестра. — А если копы узнают о твоих способностях? Они же просто так не отстанут.

— Мои способности автоматически делают меня убийцей?

— Холден, достаточно взглянуть на твою энцефалограмму, почитать медицинскую карту, и будет ясно, что с тобой что-то не так! — Пейдж повысила голос. Когда она злилась, она становилась очень похожей на маму. — Ты можешь сломать все оборудование в участке. Взорвать там все лампочки, если тебе не понравится вопрос. Да что угодно!

— Подожди, не надо паранойи… — начал я.

Но мама меня перебила.

— Я уж не говорю про то, что ты регулярно вламываешься в лабораторию.

— Если вам хочется поучить меня жизни, то момент так себе, — меня трясло от гнева, но голос звучал довольно ровно и спокойно, — я помню о мерах предосторожности. Всегда помню.

Мои слова немного охладили пыл Пейдж и мамы. Может, им просто не хотелось ссориться. Вопрос о полиции и «Виаторе» они больше не поднимали.

Весь ланч мы вели ужасно натянутую беседу о последних новостях. Мама рассказала, что через неделю они с отцом едут отдыхать на Майорку; Пейдж поделилась историями с работы. Я слушал их с вялым интересом и размышлял о том, что на клавиатуре подключенного к «Виатору» компьютера могли остаться капли моей крови.

Вчера я действительно остался один в лаборатории. Отключил сигнализацию, зашел в помещение, где находился уникальный аппарат для проведения исследований в космосе и на поверхности планет Солнечной системы.

Застывшая посреди комнаты машина напоминала монстра Франкенштейна из сверхпрочных материалов: двигательная система, новейшие камеры, солнечные панели, спектрометры и антенны. «Виатор» не подавал признаков жизни, все компьютеры подвисли. Наверняка произошла перегрузка системы.

Я подошел к марсоходу, надел перчатки. Провел рукой по его борту, внимательно прислушиваясь. Закрыл глаза.

Разноцветные линии возникли перед моим внутренним взором. Яркие, сочные, всех цветов спектра, они возникали из тьмы, распадались и соединялись заново, выстраиваясь в схемы и запутанные лабиринты. «Виатор» говорил со мной, раскрывая все тайны своего электронного сердца и мозга. Машина посылала сигнал бедствия.

Я зажмурился и двинулся дальше, пробиваясь сквозь хаотическое мелькание цифр, линий, схем, сигналов и пятен света — я искал источник проблемы. Через мой мозг проходили гигабайты информации. От напряжения из носа пошла кровь.

Спустя несколько мучительно долгих минут я наконец нашел то, что искал. Открыв глаза, я метнулся к одному из компьютеров. Застучал по клавишам с огромной скоростью, исправляя ошибки в программе. Пара капель крови упала на истертую клавиатуру, но я не обратил на это внимания.

Я был погружен в процесс, чувствовал себя творцом, вдыхающим жизнь в груду металла.

Черт, как же я любил это чувство.

Электронный разум «Виатора» ожил, и марсоход стал издавать низкие рокочущие звуки, похожие на урчание кота. Я довольно улыбнулся. Зачем разбирать прибор на части и тратить долгие часы на выявление ошибок в программе, когда можно спросить у самой машины?

Мне было лет семь, когда я узнал о своей способности заглядывать внутрь механизмов и понимать их. Мой мозг был способен принимать и обрабатывать колоссальные массивы информации. При этом страдало мое тело. У меня случались провалы в памяти, жуткие мигрени, кровотечения. Я мог неделями не вставать с кровати.

Наш семейный врач не стал доносить информацию обо мне широкой общественности: собирать консилиумы, таскать меня по больницам и лабораториям. Он получил за свое молчание неплохую плату!

Родители выложили огромную сумму и различным «экстрасенсам», «магам» и «ведуньям». Ни разу нам не встретился кто-то действительно адекватный. Кто-то, кто мог бы объяснить, почему. Истолковать происходившие в моем организме изменения.

Дети индиго, мутанты, телекинетики: сколько умных, ничего не объясняющих слов.

Просто мой мозг работал так и никак иначе.

Пытался ли я искать похожих на меня людей? Лет в шестнадцать-семнадцать — определенно. Переписывался на многочисленных форумах в интернете, ходил на встречи с подростками, считавшими себя особенными.

Потом я вдруг понял, что такие, как я, участвуют в передаче «Битва экстрасенсов» и тратят полжизни, ведя дискуссии на форумах по оккультизму и мистическим явлениям, пытаясь что-то доказать миру, который не готов их услышать. И однажды я просто… успокоился. В конце концов, быть богом в своем маленьком уютном мирке было гораздо интереснее.

— Мне пора на работу, — Пейдж с явным облегчением посмотрела на часы, — мам, подбросишь меня?

— И когда ты решишь сдать на права… — мама закатила глаза и смяла салфетку в руках, — мне тебя до старости возить придется?