Бесплатный фрагмент - Кильдым

Опять в котельной случки

И выкрики «Ура!»

По случаю получки

Гуляет детвора.

/Дедушка кочегар/

1

С маржой не надули. Здорово! Молодцы! Есть с кого пример брать.

Мне хочется быть хитрым, ловким, оборотистым, как Саша и Степа. И порядочным при расчетах. Даже улыбнулся этой мысли, как ребенок, который, проснувшись, вспомнил, что сегодня Рождество.

И не важно совсем, что главный инженер Долгодеревенской Сельхозтехники считает их жуликами. Нет, они просто просчитали, где будет выгоднее, там и сработали. Как говорится, ничего личного — только бизнес, который исключает ложный патриотизм.

Да и долгодеревенцы тоже молодцы — задрали цену за здорово живешь почти до отечественного аналога. Кого надуть-то хотели?

Так, ладно. Что мы имеем?

Тема с покупкой нового экскаватора доведена до полного логического завершения — вплоть до расчета.

По ремонту старого… Договор на руках. Почти месяц разъездов, снабженческой суеты… конфликт с пролетариями тоже можно отнести к производственным заслугам. И в результате — ноль целых и хрен десятых. Имею ввиду заработанных средств. Витек за июль получит расчет. Но он в штат введен. А со мной заключили договор, который в свете последних событий абсолютно не нужен никому. Имею ли я право хоть на какую-то часть оговоренной суммы за месяц хлопот? В договоре такой казус не предусмотрен.

Вот если пойти к Игнату и задать этот вопрос — каков будет ответ? Подозреваю, возмущенный — скажет: тебе мало маржи за одну лишь поездку в Екатеринбург? Ладно, оставим Арзамасцева в покое.

Что если пойти к Шумакову? Он-то не в курсе нашей маржи. Договор есть, хлопоты были… По-моему, есть резон ему расплатиться. То, что через Водоканал пойдет, с которым заключен договор, не напрягает. Меня, по крайней мере… А Игнат? Команда будет — куда ему деться?

Вроде разумно. Иду к Шумакову.

Виктор Григорьевич встретил меня, можно сказать, с распростертыми объятиями. По крайней мере, упреки были отечески ласковыми.

— И куда ты пропал? Звоню Арзамасцеву — у него тоже нет твоего телефона. Мне что, милицию посылать на твои розыски?

Я, наверное, побледнел.

— А что, есть повод для милицейского вмешательства?

— Практически, да…

— И какой?

— Август на календаре.

Я вздохнул, почувствовав, что милиция в разговоре к слову приплетена.

— И что в этом криминального?

— Пора серьезным делом заняться. С экскаватором мы, слава Богу, развязались.

— Ну да, если не считать того, что я месяц трудился напрасно — обидно, досадно, но ладно…

Глаза Шумакова округлились:

— Все-таки ты меня подозреваешь в обмане!

— Скажем мягче — в невнимании к моим интересам.

— Как раз напротив — ты мне нужен для нового большого и ответственного дела.

— Снова за так трудиться?

Шумаков плюнул в сердцах. Он сдвинул брови и ноздри его затрепетали. Лицо обозначилось четче.

— Слушай меня! Ты получишь приказ о назначение на должность с первого июля, и зарплату за прошлый месяц. Так годится?

— Что за должность? — удивился я.

Шумаков взялся за телефон:

— Сейчас все узнаешь.

Я с трудом удержал усмешку — ох, уж этот мне Виктор Григорьевич! вечно у него авантюры!

Между тем, абонент ответил.

— Виктор Павлович, ты на месте? Мы подъедем сейчас.

Шумаков улыбнулся:

— Поехали на твое новое место работы.

У первого заместителя Главы района была служебная «нива», и водитель на неё, наверное, был. Только я его никогда не видел — везде и всюду Виктор Григорьевич сам за рулем.

Спустились во двор администрации.

— Садись назад, — кивнул Шумаков. — Сейчас еще одного пассажира подберем.

Приехали в центральную котельную. Шумаков посигналил. Вышел незнакомый мне мужчина. Виктор Григорьевич его представил:

— Кузаков Виктор Павлович — начальник центральной котельной.

Тот поправил, улыбнувшись:

— Начальник увельского участка Троицких «Теплоэлектросетей», подразделения «Челябоблкоммунэнерго». У меня кроме ЦК есть котельная в больнице. Ты забыл?

Кузаков сел рядом с водителем, и мы поехали за железнодорожную линию через новый путепровод — точнее мост, который аж за элеватором! Нехилый круг получается, если учесть, что Восточная котельная от Центральной в десяти минутах ходьбы по прямой.

Итак, Восточная котельная. Год прошел от ее рождения. Построена на средства районного бюджета. А минувшую зиму её эксплуатировал все тот же спрут из областного центра, «Челябоблкоммунэнерго» — то есть Кузаков и его ребята. Выкупать Восточную челябинцы не хотят. Арендовать? — в цене не сошлись. Получается, что почти даром хитрые дяди из Челябинска хотят заполучить увельскую муниципальную собственность.

— Твоя задача, Анатолий, — говорит Шумаков. — Подготовить Восточную к отопительному сезону самостоятельным предприятием, чтоб без всяких там «коммунэнерго» и «теплосетей».

— А… — заикнулся я, имея в виду — как же так: боремся с корыстными челябинцами, а их человек рядом сидит.

Виктор Григорьевич меня понял влет:

— А Виктор Павлович тебе поможет. Он в доску наш человек.

«В доску наш человек» повернулся ко мне, и мы обменялись рукопожатием.

Подъехали. Дверь открыл молодой человек — видимо, сторож, так как кроме него здесь больше не было никого. Так и оказалось. Виктор Павлович представил его:

— Володя Строгонов. Работал оператором. В конце сезона я его выгнал за пьянку. Но ты бери — по крайней мере, будет человек, который умеет разжигать котлы. Здесь, сейчас сторожит пока. Но, паразит, убегает днями на рыбалку.

— Палыч, ну что ты в самом деле… Никуда я не убегаю.

Вслед за Шумаковым и Кузаковым я прошел внутрь. Совершенно новое, шикарное здание из стекла и бетона. Работает на газе. Пять новеньких, известкой сверкающих, котлов стоят в ряд в котельном зале. Циркуляционных насосов подачи горячей воды в теплотрассы четыре штуки. Огромный бак водоподготовки и подпитки, газовое оборудование, вспомогательные насосы… Вообщем, по-взрослому все!

Сообразив, что перед ним новый будущий его начальник, Строгонов, приостановился в дверях административного корпуса.

— Два душа, два туалета, а кабинеты — закачаешься… Не стыдно девочек приглашать.

Кузаков зацепился:

— Что я слышу? Ты и девок сюда таскаешь?

— Нет-нет, никого не водил еще, — залепетал пропившийся оператор и нынешний сторож. — Это я к слову.

Но было поздно. Начальник ЦК и больничной котельной нахмурился и покачал головой:

— Публичного дома здесь не хватало! Сукин ты, Вова, сын…

Лицо Строгонова залилось краской.

— Да не приводил я не кого! — горячо оправдывался он. — Просто так сказал.

— Чепуха! Ты плетун, Строгонов — это всем известно.

— Я не плетун… — жалобно твердил сторож. — У меня жена есть. Ты же знаешь, Палыч!

— Если сейчас хоть один презерватив где найду, ты уволен! — пригрозил Кузаков.

Административное здание в два этажа и еще мансарда под крышей — все обошли, все осмотрели. Остановились перед вертикальной лестницей на чердак.

— Что там? — спрашиваю.

Кузаков плечами пожал:

— Я не знаю. Слазь, посмотри.

Слазил — мансарда.

Заглянули и в туалеты — они на обеих этажах, как и душевые. Пол был выложен квадратными плитками. В «предбаннике» умывальник. Панели орнаментированы кафелем рыжего цвета. Унитазы были чистыми.

— Уборщица есть? — спросил я.

— Какая уборщица? — Строгонов возмущено. — Ты что, начальник? У нас и воды нет, и света — ни посрать, ни сготовить чё.

Я повернулся к Кузакову. Тот плечами пожал и пробурчал:

— Отключили вместе с газом, как только отопительный сезон закончился. Есть заморочки — надо решать.

— И куда ходите? — это я Строгонова.

— А там, в углу огороженной территории, сортир из досок стоит.

Кажется, все обошли. Шумаков повернулся ко мне:

— Ну как, Анатолий, твое впечатление?

Я кивнул, собираясь с мыслями — мол, отвечу сейчас.

— Механик цеха на «Станкомаше» мне говорил: «Если наладчик спит, смена план выполняет». У меня здесь никто спать не будет. Операторы будут венки вязать на продажу. Специалисты-ремонтники — чинить населению бытовые приборы. Сварщики — варить разные фиговины для хозяйства. Всюду, где только можно, расставлю ящики с черноземом — выращивать цветы, зелень к столу, рассаду… В мансарде теплицу организую.

— Короче, кильдым из котельной выйдет, — тихо сказал Кузаков.

Шумаков хмыкнул:

— Мне твои слова напомнили старый советский анекдот. Приехал молодой специалист в деревню по распределению после окончания института. Председатель колхоза его спрашивает: «Вы кто по специальности?» Тот: «Инженер». Председатель: «Мне агроном нужен. Зачем мне в деревне инженер?» «Как зачем? — удивился приезжий. — Производственные процессы механизировать, чтобы производительность труда росла. Идемте — на месте покажу». Из конторы вышли, смотрят — мужик траву косит. Молодой инженер: «Ну, смотрите, как глупо организована его работа. Литовки надо две насадить на черенок, чтоб на каждый взмах траву косить. А в задницу черенок от граблей вставить, чтоб сгребать за собой траву. А…» «Понял, понял, — прерывает его председатель. — А на писюн надо вилы надеть, чтоб копнил заодно». Так, Анатолий?

— Ну, примерно.

Вышли к машине. Кузаков предлагает:

— Виктор Григорьевич, рабочий день-то закончился. Ты езжай отсюда в Песчанку — тебе ближе будет. А мы с Анатолием через линию… В котельную ко мне зайдем. Я ему телефоны напишу, которые нужны будут в работе. А по дороге обсудим кой-чего.

Так и решили. Хлопнули ладошками в прощальном рукопожатии и расстались. Шумаков уехал. А мы пешком пошли через железнодорожную линию.

— Начать надо с аттестации счетчика газа, — дорогой поучал Кузаков, на меня не глядя, как бы разговаривая сам с собой. — Это главное и важней всего. Если ты не аттестуешь газовый счетчик, газовики тебе выставят счет на газ по выходной мощности котельной. А это пять котлов по максимальной потребности. Мы зимой в самые лютые морозы обходились двумя котлами и совсем не на полной мощности. А в обычные дни одним справлялись. Не аттестуешь счетчик, такой счет получишь, что казне района мало не покажется. Ты меня понял?

Я кивнул.

— Что надо сделать. Счетчик снять. Если сам не сможешь, вызывай аварийную службу Горгаза. Точнее, позвони туда и скажи о своей нужде — они пришлют тебе кого надо. Наши счетчики старые — их аттестуют в Челябинске, в лаборатории. А на Восточной стоит счетчик совершенно иного типа. Такие аттестуют только на заводе изготовителе. Придется везти его в Тюмень. Я тебе дам телефон — созвонишься: там объяснят, куда везти, как к ним проехать и сумеешь ли обернуться за одну поездку. Счет они тебе выпишут. В таких делах предоплата не требуется…

Пришли в Центральную котельную. Я тут тоже впервые, но… Восточная более впечатлила.

Кузаков написал на бумажке обещанные телефоны. И еще я попросил номер абонента на Восточной котельной.

Придя домой принялся звонить.

Тюмень ответила голосом автоответчика — мол, оставьте свое сообщение. Ладно, оставим назавтра — мне нужно живое общение.

В аварийной службе Горгаза дежурство круглосуточное — там ответили. Я представился и попросил:

— Можно ли прислать специалистов, чтобы снять газовый счетчик на поверку?

— Только завтра.

— Годится. Время можете уточнить?

— В первой половине рабочего дня.

Понятно. Позвонил в Восточную Строгонову.

— Проверяешь, начальник?

— Дело есть. Где документация на котельную, знаешь?

— Да вон — в шкафу вся лежит.

— Найди паспорт на газовый счетчик, на стол положи, чтобы я завтра нашел. Ты во сколько меняешься? Если я задержусь, сменщику передай.

— Все понял, начальник, передам.

Утром паспорт на газовый счетчик ждал меня на столе.

И новый сторож по имени Саша.

— Вы наш новый начальник? — спросил он, пожимая руку.

Я кивнул.

— А можно мне в котельной остаться на отопительный сезон?

— Кем?

— Ну, слесарем… или оператором.

— На оператора надо учиться.

— Тогда слесарем.

— Посмотрим.

Аварийная бригада из Горгаза (по крайней мере, так звучала надпись на их машине) приехала, как и обещала дежурная, в первой половине рабочего дня. Поднялись на балкон котельного зала, сняли счетчик, занесли его в операторскую.

— Вот, пожалуйста.

— Мне где-то надо расписаться?

— Да нет. Все нормально — ваш вызов отмечен у диспетчера.

— Света нет, газа нет… Мы бы вас чаем угостили, — сказал я, чувствуя неловкость перед общительными газовщиками.

Поболтали немного и расстались — они отправились по своим делам, а я домой, звонить в Тюмень. И здесь получилось все удачно. Мне обсказали, как их найти. Обещали счетчик проверить за полчаса и поставить печати все — на стекло показателя и в паспорт.

Позвонил Шумакову.

— Виктор Григорьевич, мне машина нужна — в Тюмень отвезти газовый счетчик на поверку.

— Ты откуда звонишь?

— Из дома, конечно. Что мне, из Водоканала звонить по делам котельной?

— А на Восточной нет восьмерки?

— Виктор Палыч еще зимой убрал — злоупотреблял народ междугородними разговорами.

— Ладно, я найду машину. Ты посиди у телефона. И, кстати, сообщи мне его номер.

Минут через двадцать Шумаков позвонил.

— Машину возьмешь у Гареева. Подходи завтра сюда к девяти часам.

— Понял. Буду.

Жизнь налаживается моя. Появилась работа. Не пропадут даром хлопоты по восстановлению старого экскаватора. Есть заказы на «Лиру»…

Лег пораньше спать. А в «час Пикуля» поднялся и плодотворно поработал над романом о своем детстве. Когда рассвело, сбегал к лиственницам. Потом побрился-умылся-позавтракал и отправился в районную Администрацию к Шумакову.

От предстоящей поездки нахлынула волна адреналина. Я не только сделаю нужное дело, но побываю в Тюмени — городе, где ни разу еще не был. Как тут не радоваться? Люблю открытия…

Виктор Григорьевич подошел к окну.

— Тебя уже ждут.

Я тоже подошел. Прижавшись к обочине у киоска «Роспечать» стояла белая «нива», а возле неё Глава поселка Гареев и его водитель Резниченко.

— Спасибо, Виктор Григорьевич! — я пожал руку первому заместителю Главы Увельского района и вышел.

Поджидавшие встретили меня, скажем так, без радости.

Гареев вместо приветствия процедил сквозь зубы:

— Ты что к моей машине прицепился?

Я усмехнулся и демонстративно сунул руки в карманы брюк — мол, с такими как ты не здороваюсь: много чести.

— Где твой счетчик? — не более любезен был и Резина.

— На Восточной котельной.

— Так, тащи…

— Слушайте, мужики, не хотите ехать — не ехайте. Мне ваши морды злые совсем ни к чему. Пойду к Шумакову — пусть решает проблему. Ну, а если он шкуру с кого-то спустит, на меня не пеняйте — я вас предупредил.

Резниченко с Гареевым переглянулись. Евгений Андреевич кивнул головой и прочь пошел. Водитель мне:

— Садись, поедем в твою котельную.

Съездили в Восточную за счетчиком. Потом заскочили в Южноуральск — Резниченко с семьей простился: на сутки ведь уезжаем или больше. Вернулся с непустой холщовой сумкой — тормозок, должно быть, в дорогу. Вот о чем не подумал я!

Белая «нива» взяла курс на Челябинск.

В Тюмень с юга можно попасть двумя дорогами — через Екатеринбург или Курган. Водитель выбрал второй путь. Общаться нам не хотелось, да и не о чем было. Я смотрел, как мимо пролетают знакомые пейзажи. За Челябинском потянулись незнакомые…

На Тюмень повернули в виду Кургана. Но прежде остановились по нужде. А на перекрестке было несколько торговых точек. Резниченко сказал:

— Я закуси взял, с тебя пузырь.

О чем базар! — пошел и купил.

Дальше дорога шла через сырой и мрачный сосновый бор. Но не в этом беда. Дело клонилось к вечеру, и вся кровососущая рать высыпала на воздух, поохотиться перед сном. Каждые полчаса мы останавливались, чтобы обмыть лобовое стекло и фары от насекомых и их внутренностей — темным, а то и кровавым налетом напрочь закрывавшим дорогу свету, а нам ее обзор. И каждый раз в виду водоема или лужи, где можно набрать в «сиськи» воды. Слава Богу, этого добра в багажнике у «нивы» было достаточно.

Солнце за соснами скрылось, и стало холоднее. Чем дальше ехали мы на север, тем ниже падала температура. Резниченко включил печку. Судя по указателям, Тюмень совсем близко. Мы стремились до полных сумерек добраться в город. Единственная отрада — встречных машин стало меньше: не так слепят фары.

Перед блокпостом «нива» сбавила скорость.

— Остановись, — попросил я. — Пойдем спросим, как дальше ехать.

Когда до завода добрались, ночь царила кругом — в смысле, на небе звезды зажглись, а на улицах фонари. Боец ВОХРы на КПП в здании заводоуправления объяснил, что прибыли мы на место, запустить он нас на территорию до утра не может, но и не советует здесь ночевать — всякое может случиться: хулиганьё и прочее… На стоянке перед заводом других машин не было.

— А куда нам деваться?

Губы охранника скривились в усмешке.

— Езжайте к ментовке ночевать. Там не тронут.

Резниченко по-своему рассудил:

— Нахрен! Еще бояться! Против судьбы не попрешь. Вон там заночуем.

«Там» были въездные ворота на территорию и двухэтажная избушка КПП — на первом её этаже была вертушка и будка контролера, на втором горел свет. Когда припарковались, окошко на верхнем этаже распахнулось. Женщина в форме ВОХРы окликнула нас:

— Эй, вам чего здесь надо?

Резниченко ответил:

— Нам надо проехать на завод.

— Пропуск есть?

— Завтра оформим.

— Завтра и приезжайте.

— Хорошо. А сегодня мы здесь заночуем. У вас наган есть? Если бандиты на нас нападут, вы их сверху перестреляете?

— Ну и чудак же вы! — воскликнула женщина и согласилась. — Перестреляю… Только если в вас попаду, не обижайтесь.

Резниченко сел в салон.

— Ну вот, охрана нам обеспечена. Доставай своё — выпьем и закусим.

Сам перекинул мешок с тормозком с заднего сидения к себе на колени. В нем оказались яблоки — обыкновенные яблоки из своего, должно быть, сада. М-дя… я ожидал нечто более существенное. Но когда попробовал водку под названием «Варта», понял, что мы с Резиной в расчете — он мне кислые червивые яблоки, я ему спиртное из нефти.

Проснулся под утро весьма продрогший. Выбрался из машины, сходил в кусты.

— Замерз что ли? — окликнули из курятника.

— Зуб на зуб не попадает.

— Так печку включи.

— Не моя машина.

— Ну, ладно… — лицо в окошке исчезло, и оно закрылось.

Только я собрался в машину сесть, дверь КПП распахнулась — на пороге стояла весьма миловидная женщина в форме ВОХРы.

— Иди сюда, погрею.

Я зашел в домик. Мы поднялись на второй этаж. Симпатичная и сердобольная женщина налила мне горячего чая, предложила бутерброды с сыром и колбасой, а еще пирожки с яйцом и рисом — ну, эти-то явно столовские. Ободряюще улыбнулась:

— Налегай!

Она была чем-то похожа на ту мою первую женщину, которая сделала меня мужчиной в поезде «Хабаровск — Владивосток». И возраста, примерно, такого же.

Меня потянуло на очень откровенный и доверительный разговор — ну, как тогда, в пассажирском поезде, в том далеком 1975 году.

Я насмелился и спросил, проглотив нажеванное.

— Сказав «погрею», вы что имели в виду?

— Все, что захочешь, но… Сначала женись.

— А если женат я?

— Тогда просто ешь пирожки.

— Но вы мне нравитесь.

— Ты мне тоже.

— И как же быть?

— Поезжай к жене — оставайся с ней или разводись и возвращайся ко мне.

— Мы уже с ней шесть лет не живем.

— А что так?

— Решили, что нам будет лучше врозь.

— А дети есть?

— Дочке семь лет.

— И у меня такая же.

— А муж где?

— Присел надолго.

— В смысле?

— На ограблении инкассаторской машины попался. Статья тяжелая — большой срок дали. Хотел одним махом в дамки выйти. А теперь сидеть ему и сидеть…

— Любили?

— Да хороший парень-то.

— Что же не отговорили?

— А я знала? — женщина пожала плечами. — Когда пришли за ним руки крутить, вот тогда и открылось…

Мы помолчали. Ну, раз откровенно, так откровенно!

— Замуж хотите?

— А кто не хочет?

— Не будете, значит, ждать?

Она вздохнула и промолчала. Я задал провокационный вопрос:

— Вы уверены, что если я вернусь к вам, из нас получится счастливая семейная пара?

Она кивнула головой:

— Получится. Секрет знаю, как мужика счастливым сделать.

Она на диване сидела, на котором, наверное, и спала. Я уже закончил чаевничать, сказал «спасибо», передвинул стул и сел напротив неё. Очень она мне понравилась — и личико, и фигурка, и ножки…

— В чем ваш секрет? Мне расскажите?

Она хмыкнула, немного с кокетством.

— Тебе зачем? Ты же мужик.

— Да, конечно. Но на досуге я книжки пишу. Очень бы мне хотелось о вашем секрете рассказать всем.

Она как-то сразу подобралась — серьезней стала, как перед телекамерой.

— Да никакого секрета вобщем-то нет. Надо просто любить мужика. Говорить ему ласковые слова…

Я ободряюще кивнул — мол, продолжай, продолжай…

— Утешать в беде и горести… Не говорить гадостей о его родственниках… Никогда не спорить с ним… Это ведь не сложно, если очень захотеть.

Я откинулся на спинку стула.

— Если через чур опекать мужа, то можно и надоесть.

— Разве внимание может надоесть? Это просьбами надоедают… Бабы-курицы как считают — ноги раздвинула, мужик похрипел, кайф получил… Все теперь он перед ней по жизни в долгу.

Я кивнул, соглашаясь. А она продолжала:

— Мужик должен купаться в ласке, вот тогда и баба с ним будет счастлива.

Я улыбнулся.

— Мне бы кусочек такого счастья прямо здесь и сейчас.

— Возвращайся, распишемся, не обижу…

— У вас, наверное, с мужиками-то нет проблем — вы такая красивая…

Охранница покачала головой:

— Как это нет? Что я не человек? Но просто давалкой быть не могу.

— Ты просто не пробовала. Попробуй со мной. Я очень нежный — тебе понравится…

Она задышала часто-часто… Спрятала взгляд. Встала, прошла к столу собирать посуду.

— Ты согрелся? Давай топай. Сейчас контролер КПП придет, народ на работу потянется…

Когда вышел из сторожки, она ждала меня в открытом окне на втором этаже.

— А ты мне понравился. Возвращайся, и мы будем счастливы… Приедешь — спроси на заводе Надю Карамышеву из ВОХРы…

Я кивнул, помахал ей рукой. За лобовым стеклом «нивы» на меня таращился Резниченко. Мне не хотелось отвечать на его расспросы и, махнув рукой в сторону заводоуправления, пошел оформлять въездной пропуск.

Все хлопоты с оформлением въезда-выезда, поверкой счетчика и его документальной аттестации отняли все время до обеда. Вернувшись в «ниву» с газоизмерительным прибором в начале первого часа дня, объявил водителю:

— Все, можем ехать.

— Нет! — вскричал Резниченко. — Я со вчерашнего обеда не жравши. Где столовая здесь у них?

Нашли столовую, пообедали. И тронулись в обратный путь…

Ах, Надя, Надя Карамышева… Как легко ты запала в душу! Она уж мурлыкала, терзая сердце в сладкой истоме: «Как много девушек хороших! Как много ласковых имен! Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон, когда влюблен…»

Резниченко на что-то дулся и не донимал расспросами — где ты был? с кем ночевал? Машина укачивала, и я бы поспал. Но закрыв глаза, откинувшись на подголовник кресла, ударился в философию.

Тема такая — женщины и власть. Поскольку я теперь начальник — самая злободневная. Как вести себя с прекрасной половиной человечества, которые попадут в зависимость от меня по служебному положению. Всплыл из памяти утренний эпизод. Надя, без сомнений, женщина симпатичная. И я, человек приезжий, мог позволить себе некие вольности. Бабы любят, когда их уламывают. Они считают внимание мужчины комплиментом. И наоборот — ненавидят мужиков, которые не бросают на них похотливые взоры. Так вот. Мои уговоры (ну, точнее — намеки) Нади отдаться должны остаться в прошлой жизни. Теперь я начальник, черт возьми! Бабы сами должны мне на шею бросаться и меня уговаривать им отдаться… Что ж, я не против — пользуйтесь, пока холост. Ну, или якобы холост…

И снова песенка в душе — теперь уже от Софии Ротару: «Может с другой сердце своё успокоишь. Может, со мной ночку ещё проведешь…»

Интересную картину заметил в дороге — и в Курганской области, и в Тюменской сухо. Только пересекли границу с родной, нашей Челябинской губернией, как сразу засверкали под солнцем лужи только что прошедшей грозы. Новый её фронт догнал нас под Кичигино (или мы его?) и давай поливать, громыхая.

За что, о Боже, ты проклял нас?

Счетчик мы завезли в котельную, и тогда Резина зауросил:

— Оставайся тут — домой я тебя не повезу.

При тусклом свете в салоне у него были усталые красные глаза. Может, он и не собирается на ту сторону железнодорожной линии. Может, у него здесь родственники или любимая женщина…

Я плечами пожал — мол, ноу проблем.

Хотя охраняла котельную в эту ночь пожилая женщина. А диван не раскладывался. Впрочем, я и не собирался его с ней делить.

Как только машина ушла, а я остался, сторожиха обеспокоилась:

— Вы кто и почему не уехали?

— Понимаю вашу настороженность. Меня зовут Анатолием, и я новый начальник этой котельной. Только не вменяйте мне это в вину.

Попытался ей мило улыбнуться. Хотя подозреваю, что в свете фонарика улыбка моя могла быть зловещей. Женщина хотела хихикнуть, но не получилось.

— Мне так неприятно, что я вас стесняю или даже пугаю, но до утра я не собираюсь здесь оставаться. Вот гроза закончится, и домой пойду.

— Это просто от неожиданности, — сказала она и выключила фонарик. — У меня сегодня что-то нервы разыгрались.

— Удивляться не приходиться, — я раздвинул шторы окна и стало чуть-чуть светлее. — Гроза как-никак катаклизм природный: напрягает.

— Я уже успокоилась, — объявила она.

— Да вы ложитесь и спите, я не буду мешать. А как соберусь уходить, разбужу.

Гроза закончилась быстро. Но дождь продержал меня в котельной до полуночи.

Придя домой, позвонил в Горгаз — мол, присылайте спецов устанавливать счетчик.

Сонный женский голос мне мораль прочитал:

— Что же вы прыткий такой, а? Завтра вам отопление запускать? Нет? Ну и подождите немного — ремонтники до начала отопительного сезона к вам не раз еще явятся.

Вполне резонно.

Утром позвонил в котельную заступившему на дежурство Строгонову:

— У вас журнал передачи дежурства есть?

— Обижаешь, начальник. У нас все по взрослому.

— Тогда запиши в него «Приказ начальника. Газовый счетчик в операторской принимать и сдавать под роспись: счетчик сдал, счетчик принял. Чтобы все пломбы и контровки на гайках-болтиках были на месте. Чтобы сам он целым был». Понял? Приду проверю. Где, кстати он?

— На столе.

— Убери его в шкаф, чтоб не сломать ненароком. И паспорт под него положи, чтобы был на глазах. Специалисты приедут — надо поставить.

— Когда?

— Скоро.

Положив трубку, я почувствовал себя совершенно вошедшим в роль крутого начальника, облаченного в сверкающие доспехи богом избранного руководителя.

Потом был визит к Кузакову в Центральную котельную.

Виктор Павлович похвалил меня за оперативность решения задачи со счетчиком.

— Теперь тебе, Анатолий, предстоит с водохимочисткой разобраться. Специально для Восточной котельной «Челябоблкоммунэнерго» приглашали из Екатеринбурга профессора Дреккера и кандидата наук с кафедры общей химии Челябинского политехнического института Наталью Павловну. Вот их телефоны. Запиши.

Я записал. Кузаков продолжал:

— Они провели химанализ воды, используемой для Восточной. Сам по себе процесс дорогостоящий. Подготовили рекомендации по её очистке от минеральных солей. Недели две возились и все это время жили в «Урале», санаторий который, за счет нашей организации. Представляешь, сколько средств в это дело вбухано? Тебе надо с ними созвониться и попросить дубликаты всех материалов, чтобы работать на Восточной…

Кузаков покачал головой:

— Думаю, с районного бюджета они слупят не меньше.

— Постой. А зачем же им жлобиться? Они уже получили свое. И от нас получат дополнительный приварок… Ну, не всю же сумму опять за проделанную когда-то работу.

— Не знаю. Попытка — не пытка: попробуй уговорить. Вдруг прокатит.

— Виктор Павлович, но ведь у тебя же есть их рекомендации по очистке воды на котельной Восточная.

Кузаков потупился на свои ноги в черных ботинках и сказал:

— Нет. Как только началась буза с Шумаковым, приехали из Челябинска и всю документацию по Восточной у меня забрали.

— Но лаборант-то ведь должен помнить, если всю зиму работал.

Кузаков, отрицая, покачал указательным пальцем.

— Никого не впутывай в эти дела. Все вопросы решай самостоятельно.

Вот так! Свой да не в доску Виктор Павлович. Видимо, жестко приказали. Ну, да ладно, будем решать…

Заглянул в котельную (свою теперь уже) и пошел домой звонить химикам.

Дреккера сразу отмел, хоть и профессор-руководитель.

Во-первых, Екатеринбург дальше Челябинска.

Во-вторых, фамилия мне не понравилась.

В-третьих, Наталья Павловна женщина, а с женщинами у меня всегда лучше получалось любое дело.

Набираю номер. Приятный женский голос:

— Але. Да, я слушаю.

И шумовой фон в трубке — музыка, звон посуды, смех, громкие голоса… Должно быть, в квартиру попал в неурочный час. Но раз ответила и слушает — будем говорить.

— Здравствуйте, Наталья Павловна… — я представился и рассказал о своих проблемах. — Не могли бы вы мне дать ваши рекомендации по водохимочистке на Восточной котельной?

И тогда она сказала… Нет, ответила — и ответ этот был настоящим шедевром устного творчества. Я запомнил его на всю жизнь и сейчас процитирую.

Наталья сказала мне очень приятным голосом:

— Молодой человек! Я женщина и Природой призвана давать мужчине все, что он попросит. Но никаких документов по Восточной котельной я вам не дам. Разговаривайте с Борис Ефимовичем (это профессор Дреккер). До свидания.

И трубку положила.

Я никогда не видел Наталью Павловну, но тут же влюбился по самые уши — за ум и голос красивый.

2

У меня так часто бывало. Появилась проблема — думаю, думаю… день и ночь. И во сне нет покоя — сны какие-то снятся, околотемные. Кажется, всё — нет решения! Голова барабаном гудит. Мысли устали шевелиться… Надо бросать тему, как не решаемую.

А потом вдруг однажды, сбегав утром к лиственницам, иду лесом обратно к опушке — такой ритуал — дыхание бодрое, в голове легко, мыслям просветление… И вдруг, будто из ничего, возникает озарение. На самом деле оно готовилось многодневной напряженной работой ума, а окончательно сформировалось — скажем так, родилось — именно в эти минуты духовного единения с Природой. Да, частенько такое бывало. Будто подсказывал свыше кто…

Вот и с водохимочисткой пришло решение однажды утром на лесной тропинке.

К черту Дреккера! К черту возлюбленную мною Наталью Павловну! А вопрос решался — как к ним подступиться с наименьшим ущербом для бюджета района? К черту их! Ведь в Южноуральске есть ГРЭС, которая в принципе та же котельная — тоже в печах горит газ или уголь, тоже огонь нагревает воду в котлах, в которой тоже достаточно минеральных солей, готовых осесть на стенки труб. Стало быть есть — должна обязательно быть! — служба, которая занимается водохимической очисткой. Попробую с ними договориться.

Домой после пробежки вернулся окрыленный. Побрился-умылся-позавтракал-приоделся и поехал в город. На территорию ГРЭС проник по удостоверению корреспондента областной сельской газеты «Выбор», которое еще было действительно до конца года. Нашел Центральную лабораторию. Её начальницу — замечательную женщину Нину Николаевну. Дай Бог ей долгих лет жизни и крепкого здоровья! Представился начальником котельной и поведал свои проблемы.

Это для меня (со слов Кузакова) проблема казалось неразрешимой — под силу только ученым-химикам со степенями и учёными званиями. И стоит от этого немалых денег.

— Да пустяки все это, — сказала Нина Николаевна. — Везите воду вашу сюда. Я прямо на ваших глазах сделаю ей анализ и расскажу как очищать. Ведь вы же с ИОМСом работаете?

— А что это?

— Ингибитор очистки минеральных солей, — сказала начальница лаборатории и внимательно на меня посмотрела.

Решил впредь не задавать лишних вопросов, чтобы не выглядеть абсолютным профаном. Но вопросы начала задавать Нина Николаевна и по их ответам сделала вывод:

— Э, дорогой мой, да тебе надо ноги переставлять. Как руководитель котельной, ты еще никакой. Значит так… Прежде всего, найди себе лаборанта и привези сюда. Я обучу его делать анализы и обращаться с ИОМСом.

— На Центральной котельной два лаборанта, и они дежурят посменно.

Нина Николаевна махнула рукой:

— Одного и на пятидневке тебе заглаза хватит.

— Сколько это будет стоить? — робко спросил. — Учеба, анализы…

— Не боись, Анатолий, сочтемся. Как все закончим, привезешь в благодарность стеклопосуду по списку для нашей лаборатории — пробирки, мензурки, колбы… Список я дам и адрес магазина, где это все брать.

— А вам лично наличкой?

Она долго молчала, разглядывая меня так снисходительно, что я не знал, куда свои-то глаза девать. Наконец сказала уставшим голосом:

— Я хорошо зарабатываю. А Увелка для меня — родное село. Как же я могу малой Родине своей не помочь? Я понятна?

— Спасибо, да.

Наверное Бог о ту пору держал за меня мазу. Я еще через парк с ГРЭС добирался до автобусной остановки, думая, где бы мне лаборанта в котельную раздобыть, а информация о нем уже стучалась в ворота отчего дома.

Но если рассказывать все по порядку, в автобусе, шедшем в Увелку, я встретил Таню, подружку мою с элеватора.

— Куда ты пропал? — пеняла она.

— Понимаешь, поручили мне из цепких и жадных лап областных магнатов вырвать Восточную котельную, которая новая и за линией. Вот я и закрутился весь однако. Забросил газету, литературу…

— А любовь? Надеюсь, личную жизнь ты не забросил? Поедем сейчас ко мне.

Разгар рабочего дня; у меня есть срочные и нерешенные проблемы — это то, что против её предложения.

Время обеденное, можно расслабиться; и по моей новой теории отношения к женщинам она же сама напрашивается: нельзя отказывать — это звало меня к ней.

Пошел. Без особой страсти все дела сделали и пока отдыхали, Таня сказала:

— Тебе нравится со мной заниматься любовью? Можешь не говорить — я знаю, что нравится. Моя мать говорила, что мужчина всегда должен получать по заслугам своим. Только так, и никак иначе. Любила тебя как журналиста и литератора — теперь перенастроюсь на начальника. Но одним сексом возле себя мужика навсегда не удержать, хотя возвращаться за этим он будет вновь и вновь. Будешь ко мне возвращаться, любимый мой?

А я в это время думал — где же мне лаборанта найти в котельную? — и ответил ей невпопад…

Домой вернулся, мама сказала:

— Михаил Пьянзов приходил. Тебя спрашивал. Ты бы сходил…

— Если нужен, еще придет.

Думал, будет сварщиком в котельную проситься, но ошибся. Михаил Иванович действительно вечером опять пришел, но просил за свою дочь. Она работала в ЧРУ и попала под сокращение.

— Может, у тебя в котельной найдется ей место?

— Кем работала ваша Таня, Михал Иваныч?

— Лаборантом в котельной.

Да твоя же мать!

— Говори скорее — где живет?

Жила Татьяна Корабельникова неподалеку — на улице Энгельса. Через пятнадцать минут я уже был у неё.

— Сократили? Работу подыскиваешь? На Восточную котельную лаборантом пойдешь?

— Сколько платят?

— Пока не знаю. Все лепится заново — ни штат, ни оклады еще не утверждены. Только думаю, всяко разно больше пособия по безработице.

Таня кивнула.

— У вас в котельной ЧРУ ты занималась химочисткой воды? Чем очищали?

— Активированным углем.

— С ИОМСом дел не имела? Ну, ничего — научишься. На первое время деньги есть? Придется немного поездить на южноуральскую ГРЭС. Там тебя всему и обучат.

— А где?

— Завтра вместе поедем. Я покажу.

Так на Восточной котельной появился свой лаборант.

Таня после двух-трех поездок в Центральную лабораторию ГРЭС стала настойчиво требовать воду на анализ. Я к Строгонову:

— Вольдемар, откуда воду качали зимой?

— Пойдем покажу.

В углу огороженной территории, принадлежащей котельной, рядом с дощатым туалетом ютилась избушка, врытая в землю, с разобранной крышей в одном углу и «гусаком» с электропроводкой. Ветхая дверь была заперта незакрывающимся замком.

Мы вошли.

От рубильника к обсадной трубе тянулись электропровода и исчезали внутри. Водопроводная труба, уходящая в котельную, торчала из-под земли пустым дюритом. Её продолжения в обсадной трубе не наблюдалось.

Тем не менее, я спросил:

— Работает?

— Да ты чё, начальник! — поднял Строгонов на меня удивленные глаза. — Конечно нет. Насос глубинный оборвался и остался на дне скважины. Чинить надо.

— А как же работали вы после этой аварии?

— Да так и работали. Из пожарных цистерн качали, у Константиныча питьевую тырили… Ты, кстати, знаком с ним? Советую познакомиться. Он все про здешнюю воду знает. Не зря его «водяным» зовут…

Горбач Валентин Константинович был мастером участка Увельского Водоканала за железнодорожной линией и подчинялся Арзамасцеву. Он раньше так и назывался, этот участок — Залининский. Когда явилась на свет сверхсовременная газовая котельная с собственным именем «Восточная», весь прилежащий микрорайон стал называться Восточным. И водоканальский участок тоже.

Валентин Константинович был уже пенсионером и очень добросовестным человеком. Свое дело любил и знал. Он мне тоже сказал про скважину в избушке:

— Чинить надо.

Я позвонил Касаткину.

— Игорь Александрович, калым есть. На Восточной котельной надо скважину починить. Говорят насос глубинный оторвался в конце отопительного сезона.

— У меня для таких случаев ловушка есть. А кто платит?

— Заказ Увельской администрации.

— Гареев что ли?

— Может он, может Шумаков. Виктор Григорьевич меня курирует.

— А кем ты сейчас работаешь?

— Начальником Восточной котельной. Слыхал про такую?

— Конечно. И скважину вашу знаю. Завтра буду.

У меня был коварный план. Починить скважину силами Касаткина и не рассчитываться с ним, покуда он не рассчитается со мной за рекламу в газете «Лира». Справедливо?

Назавтра в котельную приехала бурильная установка кооператива «Простор». Удобно расположились. Кстати пришлась дырка в крыше избушки — видать уже пробовали чинить скважину и, наверное, не получилось.

Константиныч пришел со своими советами. Больше всего на свете он любит давать людям советы — большим и маленьким, начальникам и подчиненным, по поводу и без. На следующий день нашего с ним знакомства он в котельную пришел и потащил меня к двум спаренным насосом водоподпитки.

— Вот этот байпас надо убрать: он ничего не дает, а только мешает, — сказал он мне. — Я говорил-говорил Кузакову — все без толку.

— Подожди, Валентин Константиныч, дай разобраться.

— Я уже разобрался, — настаивал тот.

— Когда мне докажешь, что он не нужен, тогда и уберем. Ломать не строить.

Константиныч домой обедать ушел, а я, перекусив у сестры, вернулся в котельную и позвонил Кузакову.

— Гони ты этого ископаемого поганой метлой из котельной! — заявил мне Виктор Палыч.

Я не думаю, что Константиныч тянет на «ископаемого», которого «поганой метлой» нужно — скорее в Кузакове обида плескалась. Видать, не мало они повоевали, когда насос на скважине оборвался, и котельная начала тырить питьевую воду у населения. По-моему, Валентин — хороший и добрый человек.

Тем не менее, Горбач вернулся из дома с пилой по металлу. Ни слова не говоря, ринулся на байпас. Ладно мы его со сторожем вовремя перехватили и пилу отобрали.

— Валентин Константинович, хулиганить будешь, я закрою тебе ход в котельную.

Обиделся малость «водяной», но пережил — дружба наша на этом не кончилась.

Теперь крутился вокруг бурильной установки и подсказывал специалистам, как ловить оборвавшийся насос. Я молча стоял в сторонке и наблюдал. Потом присел.

Ловили долго. Ловили безрезультатно.

После восемнадцати часов я домой пошел, а они еще оставались — ремонтники скважин и Валентин Горбач.

На другой день к избушке с разобранной крышей пристроилась другая бурильная установка. Другие ребята опустили в обсадную трубу свою ловушку, пытаясь зацепить оборвавшийся насос. Горбач снова полез с советами. А я даже не подошел.

Почему? Самолюбие не позволило. Ребята подъехали самовольно — ни здрасьте, ни наше вам — раскинули свою установку и давай в скважине ковыряться. Теперь расскажу, почему я их не прогнал.

Все дело в том, что в области об эту пору стало модным организовывать на местах «службу заказчика» — якобы отстаивающие интересы населения перед коммунальными службами. Следуя этому поветрию или повелению свыше, Шумаков тоже организовал в поселке Увельском «Службу Заказчика», которая подчинялась лично ему, но никак не Гарееву, мэру поселка. Виктор Григорьевич и человека своего поставил во главе новой структуры — Валентина Ким из села Песчаное. Я знавал его отца, главного агронома колхоза «Знамя Октября», и когда-то писал о нем в газете.

Валентин Николаевич ездил на служебной машине — насмерть убитом «москвичонке». А водителем на ней был Сергей Быструшкин, некогда работавший в кооперативе «Простор». Парень не глупый и с амбициями. Поссорившись с Касаткиным, он организовал свое дело, связанное с бурением и ремонтом скважин. Буровую установку раздобыл, необходимый инвентарь и подручных нашел, обучив. Все это теперь стояло, как и у Игоря Касаткина, возле дома владельца в надежде на чей-то заказ. А подручные разбежались, готовые собраться по первому зову.

Как Сергей Анатольевич узнал, что я занялся скважиной на Восточной, неведомо мне. Только взял и приехал на следующей день после фиаско Касаткина. Никому ничего не сказав, до самого заката солнца безрезультатно опускал ловушку в обсадную трубу.

Думаю, удайся ему процесс, он все равно бы ко мне не подошел — через Валентина Кима или Шумакова сам решил вопрос с оплатой. Но увы, скважина в старой избушке, оказалась не восстанавливаемой.

Спустя какое-то время, появился в котельной Касаткин. Кладет передо мной бумаги.

— Подпиши.

— Что это?

— Акт выполненных работ по ремонту скважины на котельной Восточная и калькуляция.

— Но ведь скважину не отремонтировали.

— Но ведь работы были выполнены.

— И что мне с этих работ? Мне вода в котельную нужна.

— Анатолий, тебе что, казенных денег жалко?

Я вспомнил корову с ветвистыми рогами из налоговой инспекции и честно признался:

— Ни грамма не жалко.

— Тогда подпиши, я с тобой поделюсь.

— Хорошо, подпишу, — и отодвинул бумаги от себя. — Как только ты рассчитаешься с долгом за рекламу в газете.

На лице моем заиграла улыбка — вот он, час расплаты за обман и жлобство твое!

— Давай не будем громоздить долги и дела в одну кучу. Сделали дело — рассчитались. Можно за новое браться. А то, что ты предлагаешь, ни в какие ворота морали не лезет.

— Я что-то не понял, — удивился Касаткин. — Я целый день за так трудился? Горючее жег, ребят напрягал…

— Что-то подобное испытывал я, — сказал и хохотнул, вспомнив свои терзания: тогда не денег упущенных мне было жалко, а напрягало чувство лоха обманутого.

Касаткин убрал документы в папку.

— Смотри, Анатолий, с огнем играешь.

— Профессия такая, — зевнул я.

Касаткин ушел. Одним врагом больше… Одной обидой меньше… Жизнь такая — полосатая, как зебра. А мне нужна вода для котельной.

Позвонил Горбачу домой.

— Ну, ты где, Валентин Константиныч? Приходи в котельную будем думать о воде.

Горбач пришел и сказал:

— Есть еще один вариант. Пошли со мной.

Мы пришли на территорию гаража ПМК «Строитель», который в настоящее время проходил процедуру банкротства и распродажу своего имущества. Скромненько, за кустами стояла будочка из кирпича — вполне приглядного вида с закрытой на замок дверью.

— Это «безбашенка», — представил сооружение Горбач.

Порылся в застрехе крыши, извлек спрятанный ключ и открыл дверь.

И опять — скважина, электрощит и какой-то цилиндрический баллон, более похожий на бак жидко-топливной реактивной ракеты.

— Все в рабочем состоянии, — пояснил Константиныч. — Включай, и вода пошла.

— Куда пошла?

— Пойдем, покажу.

Мы вышли, закрыли «безбашенку», спрятали ключ и отправились в обратный путь.

На полпути между котельной Восточной и гаражом ПМК «Строитель» высилась водонапорная башня.

— Сюда, — указал на неё Константиныч. Но потянул меня в сторону от неё.

— Вот здесь колодец, — сказал Валентин, сдвигая в сторону люк. — Видишь? — две трубы, две задвижки… Одна подходит с «безбашенки» и поворачивает на башню, другая от башни идет в старую котельную. А старая и новая уже закольцованы. Так что… Ты меня понял?

Я кивнул.

— Ни хрена ты не понял! — торжествующе заявил Валентин Константиныч. — Тебе люди нужны. Срочно набирай в котельную штат — слесарей и сварщиков. Не будешь ведь сам по колодцам скакать. Не царское это дело…

Я согласился. И прямиком от колодца пошел к сестре Людмиле. Она недавно мне говорила, что шарашку, в которой работает её муж, вот-вот закроют, и ему нужна будет работа. А он ведь отличный сварщик!

И сестра и зять мои были дома. Я прямо с порога:

— Владимир Андреевич, пойдешь ко мне сварщиком? Люди срочно нужны.

Он предложил мне пройти и сесть, но от предложенной чести отказался.

— Меня Василий Иванович берет, Алябьев — на свою мельницу «Стандарт».

Раньше это было межколхозное мукомольное предприятие, построенное вскладчину на деньги крестьян. Там мололи зерно на муку невысокого качества, делали дробленку на корм скоту, а сейчас, говорят, запустили еще производство эструдированного зерна на корм собачий.

Алябьев Василий Иванович, бывший председатель колхоза Калинина, приходился нам дальним родственником и по всем параметрам был мужик замечательный. Едва переехав в Увелку, стал завсегдатаем стадиона. Календарный матч по футболу или тренировочная игра спортсменов — он, заядлый болельщик, всегда на трибуне. С моим зятем знаком давно и они неплохо меж собою ладили. Так что…

— Ты вот что, — отвлек меня от грустных размышлений Владимир Андреевич. — Возьми к себе Геру Рябчука.

— А кто это?

— Замечательный слесарь-сантехник. Тебе ведь сантехники тоже нужны?

— Да, конечно. Увидишь, скажи — пусть приходит.

— Я сейчас ему позвоню.

Зять поднял трубку телефона, набрал номер.

— Здрасьте вам! Гера дома? А позови-ка его, — минуту подождав, снова заговорил. — Привет-привет. Тут интересуются тобой… Предложение хотят сделать… Поговори.

Передал мне трубку.

— Здравствуйте, — говорю. — Набирается штат в новую котельную за линией. Нужны сварщики, слесари…

— Могу слесарем, — ответили на том конце.

— Подходите завтра. Знаете где?

— Восточная? Новая? Газовая? Знаю…

— Завтра жду.

Зять рассказал мне о нем.

— Гера Рябчук — белорус от рождения. Хороший мужик, но по молодости залетел на большой срок. Зона его совсем не изгадила. Он приветлив и добр. Работу сантехника знает. Трудится добросовестно.

Ну что ж, посмотрим.

Герману Павловичу было пятьдесят лет. Но выглядел старше — видимо, жизнь его рано состарила.

Он выложил передо мною на стол трудовую книжку и паспорт.

— С этим пока подождите — штат только-только стали набирать, еще нет отдела кадров. Но заявление напишите — с него табель начнется и все рабочие дни зачтутся. Пишете на мое имя. Начальнику котельной Восточная Агаркову Анатолию Егоровичу… Ну и дальше по смыслу.

Пока Рябчук писал заявление, позвонил Горбачу.

— Валентин Константинович, мы тебя ждем.

Когда «водяной» пришел, снова отправились к известному уже колодцу — теперь у нас было кому туда прыгать. Горбач сверху советовал.

— Покрути задвижки. Крутятся? Обе? Значит, рабочие. Вылазь.

Пошли на «безбашенку» и включили ее. Электрощит гудел громче, чем глубинный насос…

— Смотри, как все сохранилось, — радовался Константиныч.

Закрыли «безбашенку» вернулись к колодцу. Горбач вглядывался в глубину.

— Не бежит?

Рябчук не поленился еще раз спрыгнуть.

— Нет. Все сухо.

— Ну, тогда ждем, — сказал Константиныч, удобно устраиваясь на пригорке под ласковым солнышком конца августа.

Просидели там минут шестьдесят. Потом Герман Палыч пошел в кусты и вернулся с радостной вестью:

— У нас родник появился!

Пошли посмотреть, проследили его течение до самого истока. Все ясно — водонапорная башня течет.

— Надо чинить, — оптимистично заявил Горбач.

Будь я один, немедленно согласился и начал думать, как это сделать. Но стрелянного воробья Рябчука на мякине не проведешь.

— Ты представляешь, сколько это работы? А до начала отопительного сезона всего месяц. Если чинить по серьезному башню, то только в начале лета. Иначе никак.

— А что делать? — скуксился Горбач. — Вода-то в котельную нужна. Ты понимаешь?

— Понимаю, когда вынимаю, — ответил Герман Палыч тюремным жаргоном. — А делать вот что — обрезать отводы в колодце и напрямую соединить безбашенку с котельной.

— Так она быстро выйдет из строя, — воскликнул Константиныч с пылающим лицом.

Рябчук отстаивал свою идею обстоятельно:

— Во-первых, то что быстро сгорит — твои домыслы; не факт, что она не продержится весь сезон. Во-вторых, «безбашенку» гораздо проще чинить, чем башню — быстрей и дешевле.

Но и тут Горбач не сдался.

— Мы ведь еще не лазили в башню. Может, там пустяковая дырка — заварил и работай.

Потом собрался с духом:

— В любом случае нужен сварщик.

— У меня есть один парень на примете, — сказал Герман Палыч. — Я сегодня к нему заскочу.

Я не встревал в их перепалку. Молчал, слушал и думал. К черту Горбача с его башней! Сделаю так, как советует Гера Рябчук — подам воду с «безбашенки» прямиком на котельную. Нужен сварщик? Вспомнил недельной давности разговор. Сосед по подъезду моей семьи Василий Ротанов — мастер дуги. Я не знаю, где он работает — может, даже нигде! — но калымщик отменный. У них сложилась постоянная бригада в три человека, и каждое лето они нанимаются в каком-нибудь хозяйстве сварить и поставить водонапорную башню. От избытка денег Василий машину себе купил — новые красные «жигули» шестой модели…

Еще неделю назад он варил ограду начальной школе. Тут мы и встретились.

— Привет, Анатолий. Слышал, народ набираешь в котельную. Сварщиком меня возьмешь?

— Мне люди сейчас нужны.

Ротанов хмыкнул.

— А тут мы уже заканчиваем. Два-три дня осталось и все.

— Жду на четвертый, — тогда я сказал.

Неделя прошла… нет Ротанова. Ладно, пойдет Магомет к горе.

Во дворе Настенька со сверстниками носилась как угорелая. Детей можно понять — до школы осталось несколько дней.

Увидев, кинулась мне на шею — мы обожаем друг друга и наши встречи. Потянула меня в квартиру — показать, как она к школе подготовилась. Я, увлекаемый ею за руку, успел спросить у мальчика Ротановых:

— Папка где?

— Дома, но пьяный…

— Скажи, что я пришел. Хочу с ним поговорить. Если сможет, пусть выйдет во двор.

Дочь показала мне новый ранец, тетрадки, книжки, карандаши и ручки… Мама-учительница ей внушила, что в школе знания дают, а не зуботычины и подзатыльники, как утверждают мальчишки. А тех, кто примерно учится, хвалят и подарками награждают. Настенька собиралась хорошо учиться…

Я увидел в окно, как двором прошел и сел на скамейку под грибком Василий Ротанов — вполне вменяемого вида. Говорю:

— Дочь! Школа от нас никуда не уйдет. А вот лето кончается. Пойдем, побегаем во дворе.

На пороге квартиры столкнулись с нашей мамой. Тамара Борисовна вся нарядная из себя — наверное, на августовской конференции учителей была.

— Вы куда собрались?

— Во дворе побегать, — за меня ответила наша дочь.

Жена внимательно на меня посмотрела и сказала:

— Ну, побегайте. Совсем уработался. Про семью забыл.

Мне стало стыдно — за все, за все — и за то, что мало бываю здесь, и за мои измены жене… А Тамара такая красивая!

С Ротановым поздоровались за руку. Я рядом присел.

— Мне завтра сварщик нужен позарез. Не придешь — буду искать другого. А найду — тебя не возьму.

— Прости, Анатолий, калым отмечаю. Может, выпьешь со мной? Водка есть…

— Нет, спасибо. Не в этот раз.

— А завтра приду. Это точно. И буду как соленый огурчик.

— Ну, тогда жду…

Водку с Ротановым пить отказался, но подумал, что Тома права — мало бываю в последнее время с дочерью. Встал со скамьи и захлопал в ладоши, направляясь в круг детворы.

— Так, внимание! Сейчас состоится величайший матч века по футболу — мальчишки против девочек шестнадцатого дома. Играют все против всех. Победившей команде кило шоколадных конфет. Спонсор я.

Девчонок было в два раза больше. Но мальчишки не струсили, поскольку думали, что играют гораздо лучше. Игра расставила все по местам. Девчонок почему-то мяч совсем не интересовал и желание забить гол. Им больше нравилось догонять мальчишек, хватать их за руки и оттаскивать от мяча; а еще — толкать в спину и ставить подножки…

Чтобы вы поняли, что происходило во дворе, преобразованном в футбольное поле, скажу так — мальчишки играли в обыкновенный футбол, а девчонки в американский.

Я стоял у девочек на воротах, пресекая попытки забить гол тем виртуозам меча, которым все же удавалось пробиться через плотный кардон.

Так и сыграли в сухую — ноль-ноль.

— Победила дружба! — объявил я конец игры. — Ну, отдохните пока мы с Настенькой сходим за призом.

Взял дочку за руку, и отправились в магазин. Купил Настеньке все, что она просила — таки дитя любимое! — и еще кулек шоколадных конфет. Перед входом во двор поцеловал её в чудный носик и наказал, прощаясь:

— Всем участникам матча — и мальчишкам, и девочкам — раздашь по конфетке. То, что останется — твое…

Шел на Бугор и зримо представлял воображаемую картину, как теща лопается от злобы и жадности, видя в окно, как Настенька раздает ребятне шоколадные конфеты. Какой же все-таки я жестокий человек!

Утром Рябчук, Ротанов и я сидели в котельной и ждали Горбача. Дважды звонил к нему домой — никто к телефону не подошел. К часам десяти стал понимать, что происходит и где «водяного» надо искать. Пошли к водонапорной башне и не ошиблись.

Валентин Константиныч заказал у Арзамасцева сварщика и мобильный сварочный агрегат. Прицепив к своей бочке, Сазонов прикатил его на участок Восточный. Вместе с ним приехал и сварщик Пьянзов. Теперь они втроем ходили вокруг дырявой водонапорной башни, не зная, как к ней подступиться.

Мудрый Рябчук подсказал наши действия.

— Не будем мешать — пусть наиграются. Подождем пока здесь…

И мы прилегли в травку на солнышке.

Парни мои, будто общаясь между собой, отпускали по поводу поисков дырки в башне иронические замечания. Типа — «три водяных однажды решили…» Я молчал, надеясь, что такая моя позиция будет для Константиныча более убедительной.

Вскоре прилег рядом с нами Пьнзов. Потом Сазонов к нам перебрался.

И тогда Гера Рябчук сказал, обращаясь к Горбачу:

— Слушай, кончай херней заниматься. Нам еще резать и варить фланцы. Болты с гайками новые нужны — старые-то точно поржавели. Резину надо на две прокладки. Сходи на свой склад — пошукай-ка их…

Константиныч молча развернулся и ушел, морщась словно от боли. Должно быть, с обидою переживал свой конфуз. А я позвал водоканальцев к колодцу.

— Вот смотрите — дырявую башню отрежем, соединим напрямую и будет у нас в котельной вода. Все верно?

Ребята кивнули.

— Тогда подгоняйте свою машину сюда, заводите сварочный аппарат… Резать и варить будет Ротанов. Михаил Иванович, ты дашь ему маску и держак?

Пьянзов кивнул.

Василий с Герой спустились в колодец, прицепили провода и резня пошла.

Над колодцем дым клубами. Ребята кашляли и чихали, но работу не прекращали.

Явился Горбач, как ни в чем не бывало, с готовыми прокладками из резины и винтовыми парами в сборе. Заглянул в колодец, головой покачал:

— Геройские парни!

Наконец, дугу погасили и агрегат заглушили. В колодец спустили прокладки с болтами и гаечные ключи.

Потом вылез Василий:

— Все, Гера один гайки затянет.

— Вот это парни! Вот это спецы! — восторгался Валентин Константинович.

Гера поднялся из колодца.

— Все, начальник, готово! Включай «безбашенку».

Пошли вместе с Горбачем и включили. Но сначала Валентин Константинович отпустил ребят Арзамасцева к себе на Бугор.

Возвращаемся из «безбашенки» к колодцу, а там — да твоя же мать! — вода фонтаном сечет аж до самого люка.

— Ну вот, а я машину отпустил, — растерялся Горбач.

Ротанов, усмехнувшись, головой покачал:

— Со сваркой все в порядке. Геры Палыча косяк.

И тот покаялся, на меня взглянув:

— Прости, начальник, моя ошибка. По диагонали на два болта фланцы поставил. Думал, проскочит. Не проскочило. Но я сейчас залезу и все исправлю…

— Подожди, куда ты полезешь? Ведь вымокнешь весь, — в голосе Горбача зазвучали панические нотки. — Я сейчас сбегаю, отключу «безбашенку».

И он действительно побежал, смешно семеня ногами.

Когда водяной фонтан опал, Рябчук спустился в колодец и все исправил.

Снова запускать «безбашенку» Горбач отправил меня:

— Иди учись — теперь это твоя будка.

Я пошел, смакуя обиду на Рябчука — вот тебе и крутой сантехник! Оказывается, за всем и везде надо следить. Признаться не ожидал такой пакости. Никто ведь ему не мешал прижать фланцы к задвижке восемью болтами, а не четырьмя «по диагонали» — и винтовые пары были, и время… Чем руководствовался человек? Единственное, что утешало — ничего в итоге не произошло. А наказал он сам себя. М-дя, пролетариат у нас еще тот… Может быть, дух вредительства в них заложен советским строем?

В старой котельной пыль коромыслом. Толпа из комхоза рушат котлы, вырезают металл и вытаскивают его волоком, зацепив за ассенизаторскую машину.

— Гараж себе готовят, — пояснил Константиныч.

— А трубу водяную они не зацепят?

— Вот она где, — Горбач снял люк еще с одного колодца, расположенного между котельными — старой угольной и новой газовой. — Ну, кто полезет?

— Наверное я, — вызвался Гера, — Виноватый сегодня…

Валентин советовал:

— Вон ту задвижку открой.

Пришли в котельную. Я послал сторожа:

— Сходи, все краны проверь, туалеты и душевые — нигде вода не бежит мимо цели.

Так в котельной Восточная появилась вода.

— Егорыч, отметить бы надо, — подстрекал Горбач, а Вася с Герой выставили ушки на макушке.

— Нет, — пресек я не нужные поползновения. — На сегодня подвигов вполне хватает. Без обеда трудились — сейчас все по домам.

И мы разошлись — усталые, голодные, но довольные… По крайней мере, я.

Первым делом с Таней отправил пробу воды на южноуральскую ГРЭС. Она вернулась со списком лаборантской посуды, необходимой для расчета за оказанные услуги. Мне доложила:

— Анализ воды произведен. Рекомендации по ее очистке выданы. От Нины Николаевны вам привет!

Таня выучилась и готова приступить к обязанностям лаборанта хоть сегодня, только надо прикупить оборудование.

— И вот такой прибор.

На листке были записаны, название и марка анализатора.

— Где его искать?

— В том же магазине, где и лаборантский инвентарь. Если нет в наличии, у них можно заказать.

— Все понял.

Позвонил Шумакову и напросился на прием. Явившись поведал, какие огромные деньжища я спас районному бюджету.

— Чтобы рассчитаться с ГРЭС, мне нужны оплата счетов и машина в Челябинск.

Виктор Григорьевич менторским тоном:

— Анатолий, у тебя теперь официальный куратор — «Служба Заказчика». У них есть деньги и машина. Все через них.

Отправился к Киму. «Служба Заказчика» ютилась в одном из кабинетов комхоза. Кроме известных уже мужчин в ней были две женщины: одна незнакомая — кассиром, и бухгалтером подруга дней бесшабашной юности моей, Любовь Семеновна.

На мою просьбу рассчитаться с ГРЭС Валентин Николаевич так ответил:

— Берем наличку, едем в Челябинск. Покупаем все, что нужно, и вешаем тебе в подотчет. Договора с Центральной лабораторией электростанции у нас нет. Ну, а ты со временем спишешь на бой — стекло ведь…

Вполне разумно.

Сели в машину и поехали. По дороге в Челябинск из разговора узнал, что Сергей Быструшкин не просто водитель в «Службе Заказчика», он еще — инженер по приему объектов. Услышав, что мы дали воду в котельную, заявил:

— Мне надо приехать и сактировать сие замечательное деяние.

— И нам выплатят деньги?

— Вы на окладе.

Я к Киму:

— Кстати, кто, где и когда нам будет выдавать наш оклад? У меня календарь с июля идет.

Ким опустил глаза:

— С этим вопросом к Шумакову.

3

— Начальник! Ты молодец! Воду провел в котельную, — приветствовал меня утром Строгонов на работе. — Еще бы свет включить и можно жить.

Свет, светик, светило… Куда ты делся? Где тебя носит?

Позвонил Кузакову.

Виктор Палыч сказал:

— Сразу же отключили, как только котельную остановили. Там какие-то неувязки по проекту. Позвони Безденежному в Энергонадзор. Знаешь такого?

— На слуху фамилия. Есть телефон?

Пошел в «Службу Заказчика» и позвонил через 08.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Я с Восточной котельной. Фамилия моя Агарков. У вас есть возможность включить нам свет?

— У меня есть право его отключить. А хотите включить, исправляйте указанные недостатки.

— Не понял.

— И не поймете. Собирайте ответственных специалистов в котельной — я подъеду и объясню.

— Говорите, кто нужен, назначайте день и час — я соберу.

Услышав ответ Безденежного, положил трубку и отправился к Клипе.

Сергей Борисович был в курсе темы.

— Давно надо было заняться. Я приду.

— И еще одна просьба к старому другу. Ты не мог бы от себя лично пригласить Ильина из «Райсельхозэнерго». Мы не контачим с партийных времен.

Главный архитектор района плечами пожал.

— Когда дело делаешь, личное в сторону. Хорошо, приглашу.

Из кабинета председателя комитета по делам строительства и архитектуры отправился в Администрацию к Шумакову.

— Очень, Виктор Григорьевич, вы там нужны. Времени уже нет тянуть. Если то, что требует Безденежный, Ильин не хочет выполнять, только вы сможете его заставить. А без вас-то кто?

— Хорошо, буду — пообещал Шумаков.

В назначенный день и час все договаривающиеся стороны и высокопоставленные лица собрались у меня в котельной. Только руки успели пожать, тут же начали кричать.

— Ты бюрократ! — раскрыл тайну сути Безденежного Ильин. — Я бы понял тебя, если провод был тоньше заложенного в техусловиях. А он в два раза толще положенного. Какие вопросы?

— Простые, — спокойно парировал его выпад подпольный бюрократ Безденежный. — Приведите исполнение в соответствие с требованиями техусловий.

— Ага, щас! — кивал головой Ильин. — Этот снимай, вешай другой… А кто мне заплатит за эту возню? Ты?

— Надо было сразу протягивать родной…

— А не было его на тот момент. Какой попался, такой и повесили. Главное, что диаметр не меньше указанного и предполагаемые нагрузки кратно выдержит.

— Он не соответствует техусловиям, и разрешения на эксплуатацию подстанции и подачу электроэнергии в котельную я не дам.

Шумаков вмешался, обращаясь к Безденежному:

— Знаешь что, дорогой мой, плевать я хотел на твои запреты. Взломаю замок и пломбу твою, включу рубильник, и шагай ты лесом.

Представитель «Энергонадзора» плечами пожал:

— А я отключу.

Шумаков не сдавался:

— А я к дверям ТП поставлю мента с пистолетом и прикажу стрелять в каждого, кто приблизится. Ты этого хочешь?

Невозмутимый Безденежный на это заявление только рукой махнул и не ответил.

Клипа, до сих пор молчавший, достал из кармана пиджака блокнот и нацелил на него авторучку.

— Давайте-ка разберемся. Корень зла в том, что установленный провод не соответствует по диаметру заявленному в техусловиях проекта. И нет возможности его заменить, — тут Сергей Борисович улыбнулся. — Так какие проблемы? Давайте исправим техусловия, чтобы все соответствовало исполнению. Это ведь не требует затрат — только хлопот по согласованию.

— Ты возьмешься? — спросил Шумаков.

И Клипа скромно ответил:

— Да.

Так вопрос электропитания котельной был решен в принципе.

А через неделю свет на Восточной загорелся.

Немногим позже жена затеяла такой разговор.

— Встречаю на днях бывшего одноклассника Безденежного. Он спрашивает: «Анатолий Агарков с Восточной котельной не твой муж?» «Мой» — отвечаю. «Как вы живете?» «Нормально. Он у своей мамы, я у своей». Тогда он говорит: «А ты мне нравилась очень в школе». «Не заметила» — отвечаю. «Так я скромный был. И потом… фамилия такая дурацкая. На самом деле я здорово зарабатываю. Имею квартиру, машину, дачу…»

Умолкла Тома, на меня поглядывая.

— Жены-красавицы ему не хватает? — продолжаю в тон. — Знаешь что, дорогая, я бы с радостью тебя отдал замуж за обеспеченного человека. Чтобы только он Настеньку не обижал…

Вот такой разговор между супругами.

Прихожу утром на работу, сторож:

— Тебе Кузаков звонил.

Беру в руку трубку, набираю номер телефона Центральной котельной.

— Виктор Палыч, ты искал меня?

— Да, Анатолий. Такая тема. Раньше на Восточной котельной ответственным за газовое хозяйство был я. В сложившихся обстоятельствах мне мое начальство не разрешит теперь этого делать.

— И что делать мне?

— Тебе нужен газовый инженер.

— А где его взять?

— Думаю, тебе надо поехать и сдать экзамены в учебно-производственном комбинате на корочки газового инженера.

— Где такой есть?

— Ближайший в Коркино. Запиши номер… Елизавета Кукушкина.

Закончив разговор с Кузаковым, пошел в «Службу Заказчика» звонить в коркинский УПК.

— Здравствуйте, Лиза, — я представился и рассказал о своей проблеме.

— Ой, а вы знаете, курс уже набран, через неделю начнутся занятия… Я попробую уговорить преподавателя — он приезжает к нам из Челябинска. Если согласится вас принять дополнительно, то надо будет перечислить сумму на счет, — она озвучила цифры. — И дважды в неделю к нам приезжать.

— А когда будут у них экзамены?

— В конце октября.

— Черт! Мне котельную раньше запускать.

— Предыдущий набор сдает завтра, но…

Я схватился за информацию, как утопающий за соломинку.

— Завтра приеду с указанной суммой наличкой. И никаких перечислений, никаких занятий — мне нужны корочки газового инженера. Поможете мне?

После минутного размышления Елизавета Кукушкина сказала:

— Хорошо, приезжайте. Попробую что-нибудь сделать.

Я к Валентину:

— Деньги нужны безотчетные.

Назвал сумму, и он присвистнул — ничего себе!

Объяснил ситуацию. Он согласился и выдал, обещав списать её на расходы котельной.

Утром «запряг» «запорожец» и погнал в Коркино.

Познакомился с Елизаветой Кукушкиной, передал ей деньги. Она привела меня в библиотеку УПК, усадила за стол, налила чаю, поставила вазу с печеньем.

— Ждите здесь. Преподаватель в аудитории раздает экзаменационные билеты.

Минут через десять в библиотеку вошел худой, до времени поседевший мужчина. Сел напротив меня, чаю налил, стал прихлебывать. Потом спросил:

— Паспорт с собой?

Я достал краснокожую книжицу, положил на стол. Он извлек из кармана стопку бланков удостоверений — заполнил одно, шлепнул печать и подал мне вместе с паспортом.

Чай допил и ушел. А я еще долго сидел, поджидая Кукушкину, чтобы сказать ей «спасибо».

Вот так стремительно получил корочки газового инженера и стал ответственным за газовое хозяйство котельной Восточная, ни бельмеса не понимая в оном.

Позвонил Кузакову:

— Виктор Павлович, ответь, пожалуйста. Я разговаривал с коллегами — так никому из них на лето газ не отключали. А у меня отключен и опломбирован. Почему?

Кузаков:

— А хочешь, чтобы завтра газ в котельную пустили? Тогда бери бутылку и заезжай за мной.

— Я все исполнил — пузырь взял, «запорожец» «оседлал» — и явился в Центральную котельную.

Кузаков вышел:

— Поехали.

— Куда?

— К региональному инспектору газового контроля. Кстати, ты операторов набрал? Он тебе может их выучить и аттестовать.

Приехали к инспектору прямо домой. Кузаков, не стесняясь, бутылку на стол.

Инспектор присвистнул:

— Тебе что-то надо — да, Виктор?

Кузаков представил меня. Хозяйка сервировала стол. Палыч с инспектором принялись пить. Я только закусывал. Они о чем-то поспорили. Даже, мне показалось, поссорились. Потом выпили, помирились и обратили взоры свои на меня…

— Газ вам закрыли, — сказал инспектор, — когда врезали нитку на котельную ЧРУ…

Я уже знал, что этим летом механический цех Рудоуправления перевел котельную свою на газ.

— А пломбу поставил вот почему, — продолжал хозяин. Чуть подавшись ко мне и почти доверительно спросил. — Тебе операторы в котельную нужны?

— Целых три штуки, — не моргнув глазом, ответил я.

— Если возьмешь свояченицу мою, можешь пломбу с задвижки сорвать хоть сейчас.

— Пусть приходит, она уже принята…

Тучи, весь день то и дело проливавшиеся дождем, к вечеру рассеялись — пелена ушла, и небо окрасилось в предзакатный темно-синий цвет. По дороге домой мы обсуждали с Кузаковым дальнейшие мои планы по подготовке котельной к отопительному сезону.

Утром следующего дня Строгонов по моему приказу сорвал пломбу и открыл газовую задвижку. В котельной открыл кран на запальник крайнего котла и попытался его зажечь. Безрезультатно.

— Что за хрен, начальник? Газ перекрыт где-то еще. Звони инспектору своему.

Я пошел в «Службу Заказчика» и позвонил в Горгаз. После обеда ребята приехали.

Крутили-крутили они задвижку, ходили-ходили вокруг неё, головами покачали и сказали:

— Ничего не понимаем.

Послали спеца на аварийной «таблетке» в котельную мехцеха ЧРУ — там газ есть.

По рации связались со своим начальством. Меня успокоили:

— Сейчас Смолин подъедет. Смолин все и решит.

— А кто это?

— Начальник производства.

Смолин приехал. Походил-походил вдоль трубы, окрашенной в желтый цвет, подумал, поплевал себе под ноги, потом решительно выдал:

— Снимай, ребята, задвижку.

Аварийная бригада сняла задвижку. Смолин сам залез на помост, глянул в жерло трубы, меня позвал:

— Посмотри-ка сюда.

Я заглянул. Мать босая! Под самый фланец труба утрамбована щебнем различной фракции.

— Откуда подарок? Или это диверсия?

— А вон смотри, — Смолин указал на врезку трубы на мехцех ЧРУ. — Когда врезали, давление дали, твоя труба автоматически стала аппендиксом: всякий сор, попадающий в газ, летел инерционно по прямой — в колено к твоей задвижке. За лето накопилось — утрамбовалось и сделалось пробкой.

— И что теперь делать?

— Газом пробьем.

— Не шибко рискуете? Здесь щебень, там стена бетонная… и газ под давлением. Искры посыпятся обязательно, и котельную так рванет, что останемся мы с вами на бобах — я без работы, а вы без свободы…

— Соображаешь, — похвалил Смолин. — Сколько у тебя народа?

— Три человека.

— Дай им ведра, пусть воду льют на щебенку — благо труба смотрит вверх.

— Сколько лить?

— Пока не посинеет.

— Труба или парни?

Смолин покачал головой:

— Много болтаешь.

Я сходил в трехэтажную школу №2, которая была у котельной под боком, и выпросил три ведра. Парни мои стали щебенку заливать. Смолин приказал своим закрыть задвижку на трубе в котельную мехцеха ЧРУ.

Я к нему снова с расспросами:

— Так понимаю — вы хотите резко поднять в магистральной трубе давление газа, чтобы вышибить пробку.

Смолин кивнул.

— А не порвет ее где-нибудь в другом месте?

— Всякое может случиться. А есть другие предложения? Может, прикажешь трубу менять? Ладно, хватит болтать — кончайте воду лить. Всем от трубы отойти подальше!

Народ отошел аж к въездным воротам. Смолин взял в руки трубку рации, что-то буркнул, нажав тангенту… Минута прошла, другая, третья… Вдруг труба желтая зримо дрогнула, и с каким-то утробным ревом доисторического животного выплюнула на стену котельной под самую крышу с добрый ковш экскаватора песка и щебня, да еще какой-то черной дряни… След от неё навсегда остался на стене моей прекрасной котельной. Ни дожди его не смывали, ни снега, ни время…

Но пойдем дальше.

Вася Ротанов и Герман Палыч составили список необходимых им для работы в котельной и на теплотрассах инструментов и оборудования.

Я к Киму:

— Бери деньги, поехали за покупками.

Привык уже, что начальник «Службы Заказчика» оперирует только наличкой.

Съездили несколько раз в областной центр и закупили сварочных аппаратов пару штук — таких, переносных, с подключением к силовым проводам. К ним держаков, масок, брезентовых рукавиц и костюмов сварщиков. Кстати, у меня их теперь два. По рекомендации Рябчука принял Виктора Дудорова из «Увельского ПМК», который теперь пузыри пускал, утопая в долгах, не имея заказчиков…

Кабелей, конечно, купил. И прочего всякого барахла по двум спискам… И конечно же, несколько замков навесных. Один я повесил на дверь комнаты, где все закупленное и свалили. Это будет наш склад. К нему кладовщик бы не помешал… Другой на дверь избушки с заброшенной скважиной, чтобы школьником не вздумалось играть здесь в войнушку.

Наверное, каждое мое обращение в «Службу Заказчика» за деньгами и машиной Ким докладывал Шумакову. Только я приехал из Челябинска с новой партией инвентаря, Виктор Григорьевич звонит мне:

— Склад собираешь? Молодец! Ты вот что — сходи к Мозжерину. Он свой ПМК «Строитель» закрывает и имущество распродает. Что-то готов подарить на нужды котельной.

Пошел к Мозжерину. Владимир Николаевич отправил меня на базу. Сказал, что кладовщик в курсе и отдаст все, на что я глаз положу.

База некогда могучего ПМК-442, а затем его приемника ПМК «Строитель», располагалась на северной окраине микрорайона Восточный. Я здесь в жизни ни разу не был. Кое-как нашел. Кое-как дошел покрытыми грязью дорогами улиц.

База была огромной. Но «чечки» остались лишь в одном складе. Там и ждал меня кладовщик. Я походил между стеллажами — коробки, коробки, коробки с приборами… ничего путного. Амперметры, вольтметры, ваттметры — зачем они мне? Взял пару штук, чтоб хоть как-то оправдать потраченное время и назад пошел. Впрочем, решил поменять маршрут, чтоб снова по грязи не плестись.

К базе ветка железнодорожной дороги подходит. Думал — пройдусь по ней до вокзала, а там до котельной прямиком — всяко разно грязи поменьше.

Пошел к поросшим травой шпалам, рыжим от ржавчины рельсам и рядом с железнодорожным полотном обнаружил стопку вермикулитовых (покрытие такое) труб в густом и высоком бурьяне. Прикинул диаметр — аккурат мои на магистральной теплотрассе.

Вернулся к Мозжерину. Тот:

— Нашел что-нибудь годное для котельной?

— Да. Трубы вермикулитовые мне отдашь?

Директор ПМК «Строитель» встрепенулся:

— Какие трубы? Где ты их видел?

— За забором базы. Прямо возле одноколейки.

— Нет-нет-нет, — запротестовал Мозжерин. — Трубы эти мне самому нужны.

Пришел в котельную и позвонил Шумакову. Того не оказалось на месте.

Только утром следующего дня он поднял трубку на мой звонок. Я поведал ему о своей находке.

— Ух ты! — обрадовался первый заместитель Главы Увельского района. — Вермикулитовые трубы! А много? А где это?

Представив, как он расцвел улыбкой, рассказал:

— За территорией базы, прямо у железной дороги.

— Я подъеду сейчас — покажешь.

Но появился Виктор Григорьевич только после обеда. Я в «ниву» запрыгнул, и мы поехали…

Труб на месте не оказалось. Увидели мы свежие следы большегрузной машины и следы деятельности погрузчика… Короче, опоздали.

— Наверное, ты Мозжерину доложил? — догадался Виктор Григорьевич.

— Не доложил, а попросил? — оправдывался я.

— И как тебе такое в голову-то пришло? Эти трубы давно сгрузили и забыли о них, и списали их… Твои бы были, а теперь ищи ветра в поле: Мозжерин своего не упустит.

У меня сильно заколотилось сердце. От обиды, наверное. Да, не Каупервуд я и не Следопыт. Хотя мог бы сам сообразить, что про трубы эти давно забыли в ПМК, судя по растительности вокруг них.

Досадно получилось. И Шумаков вон губы дует…

Ну да ладно, Пойдем дальше.

Однажды дверь в котельную Восточная открыла миловидная женщина «бабаягодкиного» возраста. Улыбнулась, представилась Зиной. Эта была свояченица регионального газинспектора. Показала мне удостоверение оператора, годное на предстоящий отопительный сезон.

— С такими котлами имели дело?

— Нет, — ответила она.

— Обучим, — солидно Строгонов заявил. — Главное, допуск есть.

— Вы готовы сейчас приступить к работе в качестве сторожа — на сутки через трое?

— Да.

Мне захотелось сказать ей комплимент:

— Скажите только, как получилось, что такая красивая женщина приехала одна, без сопровождения.

Зина меня не так поняла и опять улыбнулась.

— А хотите я девчонок наших сюда переманю? Они с радостью согласятся. Сколько вам еще операторов нужно? Как ни прискорбно говорить, в армии сейчас гражданским служащим очень мало платят.

Ну, не мне об этом рассказывать — я сам сбежал из ВВС по причине низкой зарплаты. А девочки, стало быть, с аэродромской котельной…

— Две, — сказал Строгонов за меня и показал на пальцах. — Два оператора нам сюда надо. И покрасимши…

— Обе красавицы. Так я позову?

— Пусть хоть завтра сюда приезжают, — это уже сказал я.

Все сторожа на котельной Восточная, которых застал в начале августа, были посланы сюда Центром занятости населения по Увельскому району. И уволенный Строгонов в том числе. Немного им доплачивал Кузаков с согласия Троицких Теплосетей. В августе эту доплату отменили. Поэтому, когда в котельной появились очаровательные операторши, сбежавшие из воинской котельной и готовые до отопительного сезона работать простыми охранниками, старая служба безопасности сдала свои позиции без боя. Кроме Строгонова, конечно.

Вовчик остался на своем месте и купался в лучах славы, заласканный женским вниманием, как единственный, кто умеет разжигать наши котлы.

Дом Советов ко мне притопал. Я про Горбача говорю.

— Егорыч, ты думаешь опрессовывать систему отопления микрорайона?

— Думаю и жду твоего совета.

— Тогда за неделю как будешь воду закачивать, надо повесить объявление — мол, проводится опрессовка; будьте дома и внимательны. Проводить её будем ночью. Не дай Бог прорвет трубу или батарею, а хозяев дома нет. Зальет к черту дорогие ковры или мебель импортную — век не рассчитаешься.

— Назначай день. Пойду объявления закажу.

В назначенный день после восьми часов вечера мы пришли с Горбачем в старую котельную. Валентин Константинович поманипулировал задвижками и включил подпитывающий насос.

— Вот, Егорыч, запомни, — поучал он. — Заполнять систему надо с обратки, чтобы не завоздушить. Ты сказал слесарям, чтоб задвижки на трассах открыли?

— Нет.

— А ты знаешь их?

— Нет.

— Пойдем покажу, за одно и откроем. Этот, — он кивнул на подпиточный насос, — до утра теперь будет молотить.

Пока было светло, ходили по трассам, проверяя задвижки и за одно сохранность теплоизоляции. Где Валентин Константинович делал замечания, я помечал в блокноте. Закончив обход трасс, вернулись в старую котельную.

Горбач предложил мне замызганный стул.

— Садись, Анатолий Егорович, до утра время много.

— Здесь сидеть до утра?

Константиныч кивнул и сказал:

— Выходить будем иногда и посматривать на крышу школы.

— А туда зачем смотреть?

— Там расширительный бак стоит. Как побежит через край вода, система заполнена.

— Так давление дать у нас не получится?

Горбач отрицательно покачал головой.

— Ну вот, а я думал, действительно опрессовка будет.

Час спустя.

— Что-то мне здесь не комильфо сидеть — кругом сажа и угарным газом пахнет. Пойдем в мою котельную. Так из окна операторской крыша школы видна — бегать никуда не надо.

Горбач глубоко вздохнул:

— Там у тебя женщина спит.

— Разбудим. Она нас чаем напоит.

Двери в котельную были закрыты. Подошли к окну операторской, постучали.

Из-за шторы показалось лицо Галины Захаровны — нового оператора котельной.

Впустив нас, она посетовала: