Бесплатный фрагмент - Хроники забытых миров

Предисловие

Мир. Что мы знаем о мире? Что мы знаем о людях, что в нем живут? Ведь правда об их жизни обросла легендами, правдами и неправдами. Был ли человек хорошим или же плохим? Все зависит от его окружения, ведь по их рассказам создается впечатление о том или ином герое, и за пришествием веков не отличить правду от вымысла. Многие из нас читали рассказы о героях древности, о богах. Вы наверняка скажите, что это миф, это невозможно. Но вы уверены, что это миф? Вы уверены, что это невозможно?

***

Темнота… На столе стояла свеча, и ее, едва различимый свет, никак не мог бороться с этой тьмой, жадно пожирающей остатки желтого тепла. Где-то из этой темноты, раздавался громкий плач маленького ребенка. Плач был настолько жалостным, что невольно бы обычный человек подошел, и успокоил дитя. Черная тень быстро проскользнула, и взяла младенца на руки, от чего тот еще громче разрыдался.

— Это последний, — громко сказала тень, — что с ним будем делать?

— Брось его к остальным, — ответила другая тень. — В мире людей их поработить будет проще!

— Повинуюсь, господин!

Через секунду плач прекратился, и вторая тень потушила свечу…

***

Едва из-за далеких гор показывался первый лучик солнца, Вольга уже обходил округу своей небольшой деревушки. Как обычно, он просыпался задолго до первых петухов. Немного полежав, смотря в деревянный потолок, он поднимался с лежанки, то, что называли полати. В углу комнаты на нескольких бревнах, лежал небольшой ворох соломы, сверху них — выделанные шкуры. По меркам этой деревни, это довольно удобное и богатое убранство. Холодными осенними вечерами, также зимой, его согревала печь, точнее каменная кладка, только отдаленно напоминающая печь. Топилась она по-черному, то есть, отрывалась дверь, разжигалась печь, и весь дым сначала заполнял всю комнату, а только после этого выходил на улицу. Естественно, пока горел огонь, в доме невозможно было находиться. Единственным плюсом было, что в доме не заводилось клопов и грызунов. После того как прогорали дрова, каменная кладка, преимущественно из валунов, сохраняла тепло практически до утра.

На небольшом столе около стены стояла кадка с водой, немного зачерпнув, Вольга сделал пару глотков, окончательно прогнав сон, и отправлялся на ежедневный обход. Подпоясавшись кинжалом, вышел на крыльцо, потянулся, сделал глубокий вдох, и произнес:

— Доброе утро, Солнце ясное. Смотрю, ты сегодня тоже в отличном настроении!

Жаркое солнце не спеша поднималось из-за горизонта, одаривая землю своим летним теплом, на ясном голубом небе не было ни тучки, и день ожидался жарким. Вольга отправился привычной тропой к лесу. Зеленая трава, умывшись утренней росой, теперь омывала сапоги, сделанные из хорошо выделанной кожи, которые напоминали ему о прошлой жизни. Дойдя до забора, хрупкого, сделанного из старых тонких веток, он остановился. Вольга почувствовал запал ели, на которую упала ночью роса, непередаваемый, волшебный запах леса. Он внимательно осмотрел забор, повреждений на нем не было, да и кому его было повреждать? Крупные дикие звери, такие как медведи, сюда не ходили, как будто кто-то могущественный охранял это поселение, да и врагов у этих людей не было, поэтому никто даже и не думал, чтобы поставить стену. Да и вряд ли, что в целом мире хоть один человек знал об этом, затерянном в лесах, поселении. Как и здесь, никому дела не было до остального мира. Вольга же, пришелец, все его действия казались селянам вычурными, порой они считали его сумасшедшим. Взять хоть каждодневные походы вокруг деревни, ведь столько лет прошло, пора бы уже и смириться. Но все же он не был изгоем, в поселении его любили, за доброту души, за помощь, которую он готов оказать всем и каждому.

Выйдя за околицу, Вольга шел по хорошо протоптанной тропе, идущей в лес. По левой и правой стороне от нее была скошена трава, валки лежали ровными рядами. Яркое солнце сушило ее уже много дней. Неровная тропинка петляла, убегая дальше в лес, вела за собой путника. И вот уже от небольшой полянки со скошенной травой, не осталось и следа, и сырая тропа начинает скрываться за небольшим кустарником. Если взглянуть на лес, то между стволами деревьев еще стоит белесый туман. Трава все так же мокра от росы, а деревья стряхивают на путника целый дождь. В гуще леса темно, но как только солнце пробивается сквозь листву, то озаряет лесной мир своим светом. Птички радостно приветствуют теплые лучи, и их громкий щебет радостно разносится по округе.

Войдя в лес, Вольга почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Он огляделся, но никого не увидел, но странное чувство не пропадало. Тихо и осторожно муж пошел дальше, стараясь ступать так, чтобы не хрустнула ни одна веточка под ногой. Через некоторое время, его путь преградило огромное дерево, лежавшее на тропе и на половину гнилое. За ним находилась остальная часть едва различимой дорожки, так как по ней уже давно никто не ходил, и все заросло. Вольга так же не полез в этот бурелом, за ним находилась темная чаща леса, в которую старался никто не заходить, ведь можно было и вовсе не вернуться оттуда. Но за то, на трухлявом дереве отлично росли грибы, которые любили всей деревней. От него вправо и лево расходились тропки поменьше. Налево тропинка уходила к реке, а вот направо, как раз на восход. По ней в этот раз решил идти Вольга. Исследовав каждую травинку, каждый камушек, он не нашел ничего не обычного, как и за день до этого, как и за неделю. Он свернул с тропы, и осторожно, начал пробираться вглубь леса. Белая дымка тумана с каждым шагом становилось все гуще, мелкий кустарник и маленькие деревья все больше и больше мешали, бесшумно идти было еще тяжелее, а сухие ветки громче хрустели. Как вдруг, откуда-то сбоку послышался громкий шелест листвы. Он затаился и начал присматриваться, но ничего не было видно из-за тумана. Шелест и хруст разносился все громче и отчетливей, и вот, наконец, остановился, так же неожиданно, как и начался. Вольга старался дышать через раз. Он ловким движением достал из ножен кинжал и приготовился.

— Возвращайся путник, — произнес почти шепотом чей-то хриплый голос, — здесь ты найдешь только смерть!

— Кто ты? Покажись! — закричал Вольга переборов страх перед неизведанным.

Но никто не ответил. Путник начал продвигаться в направлении, откуда донесся голос, медленно и осторожно. Через несколько шагов, туман резко начал развеиваться, и Вольга замер от страха. Перед ним стоял огромный черный волк. Белый оскал огромных клыков, пугал путника. Отлично сделанный кинжал, словно маленький ножечек был бесполезен. Большая лапа хищника одним ударом могла переломить руку или ногу незадачливого путешественника, а то и его спину. Вольга, словно заворожённый смотрел на зверя и не мог отвести от него взгляд. Волк же смотрел на него. Путник напрочь забыл о голосе, предупреждавшим его о погибели. В голове была куча мыслей, чтобы убежать, выжить, но перед огромным хищником они все запутались. Странник осторожно сделал шаг назад, но также продолжал смотреть в глаза противнику пытаясь уловить даже малейшее движение, как вдруг волк бросился в сторону Вольги. В два прыжка хищник настиг жертву, и путник, запнувшись, упал на спину. Вольга взял кинжал двумя руками и приготовился ударить кинжалом жуткое животное, в надежде на последний и удачный удар. Волк со злобным рыком, и острыми, как бритва клыками приближался, и вот-вот готов был покончить с жертвой, но в последний момент перепрыгнул перепуганного странника. Не ожидав такого, Вольга все же смог взять себя в руки, и подняться, готовясь к следующей атаке. Волк развернулся, посмотрел на путника, а после вскинул морду к небу и завыл. Вой страшным гулом разнесся по лесу, от которого стыла кровь в жилах. От страха у Вольги помутилось сознание, перед глазами все плыло, но хищник просто убежал в чащу леса, не став убивать уже беспомощную жертву. Через мгновенье от огромного чудовища не осталось и следа. Вольга медленно приходил в себя, как со стороны тропы услышал говор. Детский смех весело звенел. Вольга из последних сил рванул в сторону детей, но ноги подвели его, на все что хватило, это добраться трухлявого дерева, и он рухнул без сил. Хоть Вольга никогда не был трусом, но сейчас его всего трясло.

— Ты чего здесь расселся? — спросил его знакомый, которого Вольга сразу же узнал. Его нашел местный бортник с сыновьями. Он встал сегодня пораньше, чтобы успеть обойти как можно больше мест с дикими пчелами.

— Уходите отсюда! — дрожащим голосом промолвил напуганный путник, — здесь бродит огромный волк, уводи детей! — прокричал Вольга, активно махая руками в разные стороны.

— Ты с ума сошел, какой волк? — удивленно спросил Сом, — здесь их отродясь не бывало, тем более огромных, — и, смеясь, продолжил, — это ты, наверное, грибов вот этих слопал, — сорвав с гнилого дерева гриб, показал Вольге. — Хоть он и похож на съедобный, я бы его есть не стал, — показывая детям ядовитый гриб. — Дети, будете есть всякую дрянь, станете как дядя, бороться с невидимыми волками, и беспорядочно махать руками! — продолжал бортник, а после бросил на землю гриб, и растоптал его ногой, плюнув и выругавшись.

— Разве ты только что не слышал тот жуткий вой? От него у меня по сейчас кровь в жилах стынет! — не останавливался напуганный муж.

— Какой вой? Ты про что? — все также удивился Сом, — ты давай, завязывай! — сменив тон. — Хватит детей моих пугать!

— Огромное черное чудовище издало страшнейший вой и скрылось в чаще, — не унимался Вольга.

— Ты чего дядь? — спросил один из сыновей бортника, — и правда, грибов объелся? — уже смеясь, продолжил ребенок, но тут же получил от отца подзатыльник.

— Ты бы заканчивал чудить так по утрам! — сказал Сом. — Итак уже жители на тебя косо смотрят, а ты все больше и больше продолжаешь дурить. Ну, да ладно. Хоть сможешь дойти до деревни, или тебя отвести? — заботливо спросил бортник.

— Видно и правда почудилось, — промолвил поникшим голосом Вольга. — Сам дойду!

Напуганный путник не мог понять, что происходит, и уже начал думать, что сходит с ума. Сом помог подняться, и Вольга побрел в сторону деревни, пытаясь осмыслить, что это было, бормоча себе под нос, а бортник же с сыновьями, насвистывая, поковылял дальше по тропе. Сом и три его сына добывали мед. Он был среднего роста, с серыми глазами. Руки его — покрыты шрамами, хромал на левую ногу. Его внешний вид доказывал, насколько опасно его занятие. Но это стоило того. Он был очень уважаем, может еще и потому, что умел готовить пряный мед, без которого не обходилось ни одно застолье.

Вольга же спотыкаясь, добрел до деревни, но мысли о чудовище не покидали его. В голове множество вопросов, почему волк не убил его, не мог же Сом его спугнуть? Почему его слышал только я, хотя рядом был бортник с детьми. Не помня себя, Вольга дошел до помоста, с которого обычно ловили рыбу или набирали воду. Он сел на край, и провалился в мысли. Не зная, сколько прошло времени, Вольга очнулся от своих дум, в которых находился, но все еще мысль о происшествии в лесу не покидали его.

Очнувшись, он увидел деревенских ребятишек, ловящих рыбу рядом на берегу. Вольга услышал перешептывания детей, что он сегодня более странный, чем обычно. Поднял руку в знаке приветствия, но ничего им не сказал, ребятишки же дружно крикнули:

— Доброе утро!

Присев на помост, он зачерпнул холодную воду в ладоши и умыл лицо. Вольга поднял голову, и его взору открылся прекрасный вид на реку, который он не замечал мгновенье назад. Легкий летний ветерок буровил гладкую поверхность реки. Солнечные лучи купались в прохладной воде, бегали белыми зайчиками по поверхности. На другом берегу, раскинулся темно-зеленый лес, который отражался в реке. Изгибаясь, река уходила все дальше и дальше за горизонт. Как вдруг внизу, что-то промелькнуло. Вольга увидел в отражении воды лицо прекрасной девушки. Девушки, которая его спасла. Которая ухаживала за его ранами, которая сидела с ним, немощным, днями и ночами. Вольга упал на колени, и горько зарыдал. Он сразу же вспомнил тот самый день. Вспомнил ту самую битву, о которой все эти люди не ведают, они даже не знают, или не хотят знать, что за пределами этого поселения, есть огромный мир.

Вольга был воином, не просто обычным рядовым служивым, а одним из сильнейших в дружине. Его силу мог оспорить только один человек. Он был высок ростом, и носил густую русую бороду, которая прибавляла к его возрасту лет десять. Сильные руки, натренированное тело. Он в одиночку мог одолеть множество врагов, даже самых крепких. Любимым оружием его была двуручная секира, но он и мастерски владел луком, запросто мог попасть белке в глаз, чтобы не испортить шкурку. Также из вооружения у него был щит, которым он никогда не пользовался, но всегда носил его на спине, и небольшой меч, что был в ножнах за могучей спиной. Голову его защищал железный шлем, с открытым лицом. Легкая кольчуга с нагрудником спасала Вольгу, на случай если он пропустит удар. Она не стесняла его движения, поэтому он был быстр и ловок. Сапоги, сделанные из кожи специально на заказ, были прекрасной обувью, которая носилась много лет. Верный боевой конь с легкостью нес его по полю брани, вместе с ним они одержали множество побед. Он был предан князю и в ответ на преданность, князь очень доверял ему. Он был даже награжден кинжалом из личной оружейной господина. Именно этот кинжал и находился на его поясе. Стоимость его равнялась нескольким деревням как эта, причем вместе с крестьянами. Настолько ценил его правитель.

Много лет назад, в такой же солнечный день Вольга и его лучший друг сошлись в поединке. Они постоянно соревновались между собой, то в кулачном бою, то стрельбе из лука или кто был быстрее. Победа доставалась то одному, то другому, они никак не могли выяснить, кто же из них сильнее. Почти каждый вечер друзья отправлялись в местную таверну, чтобы как следует утолить жажду после тяжелого дня, и порой эти посиделки заканчивались только утром. Местный князь не одобрял такой праздный образ жизни, но и не спешил принимать меры, так как наказать своих лучших воинов означало понизить боевой дух остальной дружины. Что позволялось им, больше не позволялось никому. Не смотря на разгульный образ жизни, воины знали свою меру, и никогда не превышали ее.

Тогда, как и сегодня, день начался как обычно, солнце уже сияло в зените, и два сильнейших мужа щурясь от яркого света, вышли в поле, рядом с небольшим острогом.

— Что-то ты ослаб в последнее время, друг мой! — с издевки начал Рун, — Ты уже третий день меня не можешь победить, взял бы кого-нибудь в напарники, например какого-нибудь крестьянина! Вон тот паренек, — показывая на совсем юного мальчика, — он как раз будет тебе по силам!

— Много ли чести в победе над измотанным врагом? — оправдывался Вольга.

— Князю нужно было послать гонца за мной, нечего такому слабаку отправляться на серьезные задания, а то глядишь, зашибут еще! — продолжал издеваться Рун, — Ты смерти моей хочешь?!

— Друг мой, смерть твоя близка, и сегодня ее подарит тебе мой клинок! — пытаясь унять смех в голосе, прокричал Вольга, но, встретившись с взглядом Руна, он рассмеялся во весь голос.

— Будь, по-твоему! — и хохот залил поле вокруг. После того как смех утих, Рун, вытирая от слез мокрые глаза, продолжил, — выбирай же оружие, друг мой, то, к которому привыкла твоя рука, а то опять проиграешь!

Вольга снял с себя щит, на него положил короткий меч и промолвил:

— Секира, будет моим оружием! Вижу, ты решил выйти против меня с маленьким топориком? — теперь уже он язвил над противником, — таким топориком, только кур разделывать, пощады не жди!

Рун ничего не сказал, но краем взгляда заметил других дружинников, наблюдающих за их поединком со стен. Витязь приветственно помахал им рукой, от чего те пришли в восторг. Дружина очень любила смотреть на этих двоих в деле, и когда начиналось очередное состязание, воины находили любые предлоги, чтобы на них посмотреть.

— Вот видишь, мой дорогой друг, — говорил Рун, — остальные воины тоже считают, что у тебя нет шансов! Я бы на твоем месте просто сдался!

— Сейчас ты и будешь на моем месте, когда сдашься! — протянул Вольга, и тоже поприветствовал гарнизон.

После чего его противник начал стучать топором по своему щиту постепенно увеличивая темп, и мгновенно бросился в бой. Они встретились посередине расстояния между ними, секира Вольги врезалась в щит Руна. Удар был такой силы, что щит едва не раскололся, и витязь отступил на шаг.

— Все еще считаешь меня слабаком? — с яростью в глазах спросил Вольга.

Рун, блокировав секиру щитом, опрокинул ее и нанес удар топором, но в последний момент противник увернулся. Воин с топором повернулся вокруг своей оси и с размаху хотел ударить щитом, но оппонент также ушел от удара и, зацепив ногу секирой, опрокинул его, от чего тот упал на спину. Вольга верил в своего друга, и, поэтому, нанес завершающий удар. Рун перекатился, и вся сила удара пришлась в землю. И тут раздался громкий крик со стены, другие дружинники кричали и махали руками двум воинам в поле. Вольга переводя дыхание, предчувствовал тревогу. Он протянул руку своему приятелю, чтобы помочь подняться, на что Рун ответил:

— Ты уже хочешь сдаться?

Вольга молча показал на черный дым вдалеке, а через мгновенье недалеко от черного дыма, загорелся сигнальный огонь.

— Рун, доложи князю, собери воинов и выступай на подмогу, а я пока приму первый удар на себя, — прокричал герой, и сжимая секиру, побежал к крепости, но его тут же остановил его друг.

— Ты бросишься на врагов, а я побегу за помощью? Ты хочешь, чтобы на века меня заклеймили трусом, пока мой друг погибает? Не бывать этому! — ответил второй молодец.

Они добежали до крепости, Вольга приказал отроку доложить правителю, и вместе с недавним противником умчались к черному дыму.

Воины добрались до сигнальной башни, но к этому времени огонь уже погас, а горячие угли еще слегка тлели. Рядом с башней, они увидели сидящего молодого человека. Из груди торчало короткое копье, вся льняная рубашка была вся пропитана кровью. Рун резко спустился с коня, и подбежал к юноше.

— Его мучали, а затем закололи копьем, — с комом в горле произнес дружинник, и, чувствуя вину перед ним, что не сумел защитить, вытащил копье из его груди. — Спи спокойно малец, я уверен, что, когда ты предстанешь перед предками, тебе нечего будет стыдиться.

Он положил молодого человека, и накрыл его тело своим плащом. Вольга спустился с лошади, и опустил голову.

— Когда вернемся, я хочу предать его тело огню, — сказал Рун. — Этот парень заслуживает почестей!

Вольга положил руку на плечо, и произнес:

— Не печалься мой друг, я уверен, что он сейчас в лучшем мире. Мы отомстим за его смерть, возьми это копье, и я обещаю, мы вернем его владельцу.

После этих слов, ярость загорелась в глазах Руна, и он вскочил на коня, и поскакал во весь опор близлежащие поселение, над которым было облако черного дыма, а Вольга поодаль, но все же последовал за ним. Войдя в деревню, воины не нашли ничего, кроме сгоревших домов и кое-где лежащих трупов. Убитых было на удивление немного, скорее всего их увели в рабство. Воздух насквозь пропах гарью и кровью. Спустившись с лошадей, ратники стали осматривать разрушенные дома, что, если кто-то спасся и прячется там? Но все было тщетно. Кроме разрухи им ничего не удалось отыскать. Как вдруг в сторону воинов полетела стрела, и со свистом воткнулась в землю рядом с ними. Следом за ней еще одна, за ней еще. И через секунду, в них уже летело множество стрел, что даже небо стало темнее. Рун умело закрылся щитом, а его друг спрятался за обломками дома.

— Эй вы, трусы, спускайтесь сюда и деритесь как мужчины! — громко прокричал Вольга.

На что в сторону разрушенного дома полетело множество стрел, но, к счастью, его не задело. Обстреливаемые воины были отличными стрелками, но в спешке он не взяли с собой дальнобойное оружие. Еще несколько минут продолжался свист стрел, но результата он не приносил. Рун был лучшим щитовиком, и хоть щит не закрывал все тело, его не поразило ни одной стрелы. Обстрел прекратился. Вольга вышел из укрытия:

— Прости друг мой, я оставил тебя одного.

Рун стоял среди воткнутых в землю стрел и их обломков, и взмахом топора, перерубил стрелы на щите, и со звериным оскалом произнес:

— Надеюсь, ты не устал, мой топор жаждет крови этих ублюдков!

Посреди сгоревшей деревни, стояли два воина, с жесточайшей ненавистью они смотрели на людей, выходящих из-за холма. Плохо вооруженные оборванцы, побросали свои луки, и бросились в атаку. Навскидку их было около тридцати пяти человек, а может больше. Остальные видимо уводили пленных. Грязные, с дикими воплями, готовых убивать голыми руками. Первый же взмах секиры перерубил череп самого быстрого из них. Горячая кровь брызнула на руки и кольчугу. Вольга и его друг прошли много сражений, и умирать сегодня не собирались. Они словно разъяренные медведи рвали нападавших на куски. Один из разбойников бросил копье в Вольгу, но Рун отбил его щитом и в мгновенье, копьеметатель остался без руки. Он закричал от боли и ужаса, но через секунду его крик не мог доноситься с отрубленной головы. Умелые воины легко могли бы разобраться с преступниками, но их было очень много. Друзья не могли отступить, ведь кроме них некому было отомстить, да и они скорее умрут, чем нарушат обещание. Рун и Вольга перерубили около десяти человек, и, наконец, нападавшие дрогнули.

Эти чудища не знают усталости! — кричали враги. — Зачем мы только решились?! Я не хочу умирать! — доносились вопли из-за холма.

Воины же стояли спина к спине, а красная кровь врагов стекала по броне и оружию. Их сапоги начинали вязнуть в алой грязи вперемешку с отрубленными конечностями. Нападавшие и в этот раз начинают отступать. Вольга погнался за ними, он достиг одного из нападавших в прыжке и мгновенно убил его, но поднимая свою секиру, витязь словно в замедленном действии увидел, как несколько лучников стояло на вершине холма, и все были нацелены на него. Множество стрел пробила грудь смелому воину из-за его безумной жажды мести. Он упал на колени. Вокруг доносился глухой гул битвы, все вдруг стало не важно, и голубое небо появилось перед глазами.

— Вольгаааааааааа! — закричал его брат по оружию, увидев смертельно раненого друга.

Рун не мог поверить своим глазам. Его друг, сильнейший боец, которого он знал, сейчас умирал. Рун всегда знал, что именно Вольга, бросит факел на его костер, а сейчас его больше нет. Нет того, кто прикрывал ему спину, того, кто с самого раннего детства был лучшим другом. Рун обезумел. Гнев застилал его глаза. Он рубил врагов не замечая ран. Дикие вопли убегающих в страхе врагов, крики о пощаде и жалости не достигали ушей безумца. Рун беспощадно истреблял их. Лучники на холме уже открыли огонь по всему живому. Они не хотели встретиться с сумасшедшим воином лицом к лицу. Стрелки выпускали стрелу за стрелой, но они не могли убить храбреца, который шел на них словно неуязвимый. Еще несколько выстрелов добили отступающих. Но среди мертвых союзников стоял он, кому были предназначены эти стрелы. Закрывшись щитом, Рун ждал момент. Не успев вложить стрелу, один из нападавших упал замертво. Лучники не поняли в чем дело, но увидели своего товарища лежащим с коротким копьем в груди. Не успев перевести взгляд, как к трупу покатилась мертвая голова с застывшей гримасой ужаса на лице. Девять оставшихся в живых бросились бежать в рассыпную, побросав оружие. Рун убил их всех, почти всех. Только двоим удалось убежать достаточно далеко.

— Ужасная идея была нападать на них, — причитал один из стрелков. — Хватило бы и крестьян, которых уже увели. Я бы никогда в жизни не решился бы на такое, но не мог прокормить семью, хотел продать рабов, чтобы немного заработать.

— А мне плевать, лишь бы ноги унести, — говорил второй. — И выжил же слю… — голос его оборвался. Разбойник обернулся и увидел мертвого, еще недавнего товарища, с торчащей из черепа стрелы. В ужасе бросился бежать со всех ног. Еще немного, и он спрячется в лесу. Вот уже кустарник его скрывает из виду, раздается громкий удар, и он падает вперед. Стрела, что догнала его, с треском ломается о его шлем, не причинив ему вреда. Но и бежать он больше не мог. Последние силы покидали его. Лучник заметил, что что-то движется среди кустов. Огоньки глаз поблескивали из темноты леса. Быстрый удар, и темнота забрала его к себе.

После того как Рун расправился с последним врагом, он увидел двух убегающих к лесу убийц. Закинув щит на спину, воин подбирает лук, берет воткнутую в землю стрелу, и отпускает тетиву. Со свистом, вырвавшись на свободу, она догоняет обидчика, и тот падает замертво. Рун видел, как вторая стрела тоже попала в цель, убедившись, что все разбойники мертвы, вытащив копье из убитого лучника, бросился к Вольге. Он лежал на окровавленной земле. Глаза его были открыты, и он тяжело дышал.

— Я не дам тебе умереть, — сказал витязь, подбежавший к другу, а после поднял его, и потихоньку потащил в сторону боевых коней.

Усадив тяжелораненого друга на скакуна, Рун хотел забраться на свою лошадь, но ощутил пронзающую боль в ноге. Кто-то воткнул в нее кинжал и от чего Рун упал на колено. Умирающий разбойник, харкая кровью, взял брошенное Руном копье, и проткнул ему грудь. Слабеющей рукой воин взялся за копье, и ужасным криком боли вытащил его из груди, и рукой уперся в землю, чтобы не упасть. Собрав последние силы, он пришпорил коня друга, и тот с диким ржанием понес раненого прочь. Рун с нечеловеческим усилием вогнал копье в голову разбойнику. Переведя дыхание, он кое-как поднялся на коня, и тот кудо-то понес его. Где-то в поле последние силы покинули воина, и он упал со скакуна. Тяжело дыша, витязь смотрел на небо. От ясного безоблачного неба не осталась и следа. Его затянуло черными тучами. Грянул гром, и сильный ливень накрыл землю, будто сама природа рыдала в память уходящему бойцу. С последним вздохом Рун закрыл глаза, и провалился во тьму…

Все было как в бреду. В глазах все плыло. Больно дышать. Неизвестно как далеко, и куда унес его конь. Руки слабели и не могли больше держать за коня, и как только молодой жеребец почувствовал слабость, он тут же избавился от поклажи и убежал прочь. Холодные капли дождя падали на лицо.

— Рун… — прошептал Вольга, и закрыл глаза в ожидании смерти.

Где-то в этой темноте, воин почувствовал тепло. Нежный и красивый голос призывал его вернуться.

— Рун, Рун, Рун, — бредил некогда сильный ратник. Комната освещалась небольшим костром около входа. Да и комнатой это назвать сложно, стены были из плетеных веток ивы, обмазанной глиной, по сути, это был летник, где можно было приготовить еду, защитившись от ветра и дождя.

Вольга лежал в холодном поту, а тело брал озноб. Он не знал, в какой мир ему отправляться. Перед глазами образы той битвы, и потеря друга, отбирали силы бороться и жить, но теплый голос вдалеке призывал вернуться на свет.

— Вольга, что с тобой, тебе плохо? — неожиданно окликнул его старик. Вольга потряс головой, словно вернулся назад из прошлого.

— Старые раны дают о себе знать, — ответил витязь.

— Три года прошло, — продолжил старик. — Как глубоки раны не были, время их затянет и вытрет из памяти, нужно лишь продолжать жить.

— Ради чего, старик? Ради чего мне оставаться в живых? — спросил Вольга, — Все, что я знал, все, кого я любил, она забрала их у меня. Так ответь же мне старик?

— Те, кого ты любил, вряд ли бы хотели, чтобы ты винил себя за их смерти. Я уверен, они хотели бы, чтобы ты жил, и прожил свою жизнь так, что они могли гордиться тобой, — изрек старец.

— Ты не ободрил меня старик, но спасибо тебе, — ответил муж, — надо прилечь, что-то не хорошо мне.

— Я пришлю к тебе знахаря, пусть тебя осмотрит.

— Спасибо, но не нужно. Мне нужно собраться с мыслями.

— Она бы не хотела, что бы ты так себя загонял, — неожиданно сказал седой муж.

— Прости меня старик, — ответил Вольга, — я не смог ее уберечь, — и зарыдал.

— Ты не мог ничего поделать, ее больше нет. Пора бы перестать ее искать, она исчезла без следа, — с тяжелым сердцем говорил дед.

— Не могу… — отрезал Вольга, и пошел в сторону своего дома.

Старик не стал его останавливать. Не смотря на свой преклонный возраст, он был очень уважаем в этой деревне. Как бы негласным старостой. К нему селяне обращались по любому вопросу, будь то спор, будь то совет. Седой старик был небольшого роста, волос достигал плеч, длинная седая борода. Ясные голубые глаза лились теплой добротой. Он ходил, опираясь на посох. Длинная, но весьма поношенная льняная рубаха, достигала ступней, где была изрядно потрепана. Некогда красивая вышивка уже потеряла цвет.

Смотря за происходящим, детям на берегу стало любопытно, что случилось, но они стеснялись подойти с глупым вопросом к старосте. Наконец любопытство взяло верх, и они послали гонца к старику, чтобы тот все выведал.

— Что с ним? — спросил молодой человек.

— Душевные раны не дают покоя, — ответил старик.

— Дедуль, а что за раны такие? И почему они не заживают? — не унимался любопытный ребенок.

— Вот скажи Кош, больно тебе было, когда твоих родителей не стало?

— Я не знаю, я был тогда совсем малым, — пожал плечами Кош.

— Тогда так, что ты будешь чувствовать, когда меня не станет? — спросил старец.

Ребенок задумался и погрустнел.

— Вот примерно тоже чувствует Вольга, — сказал старик и ушел от любопытного ребенка.

***

Добравшись до дома, Вольга присел на крыльцо. Отрешенным взглядом он смотрел в одну точку. Тяжесть на душе совсем разбила некогда великого воина.

— Давай мой хороший, возвратись к этому миру, рано тебе еще туда, — звал его добрый и нежный голос, — все пройдет, и раны залечим, и будешь как прежде, только сейчас вернись к свету. Силы природы, помогите мне, прошу! — продолжал он шептать.

Перед глазами все плывет, боль медленно выжигает грудь. Ослабшие руки ели держались за гриву. Верный конь медленно брел среди невысокой травы, заботливо перебирая ноги, чтобы всадник не упал со спины. Вольга видел, как его лучший друг погиб, и корил себя за то, что не смог ему никак помочь. Он не мог себя простить, и у него пропало желание жить. Много ли или мало времени прошло после битвы, да и Вольга давно потерял счет его, находясь в бреду, он даже не представлял, куда мог занести его конь. Из последних сил, умирающий воин прошептал своему жеребцу:

— Остановись… — ослабшая рука разжалась, и всадник упал с коня. Конь развернулся и головой помог перевернуться на спину.

— Скачи домой… — закрывая глаза, произнес воин. Конь громко заржал и галопом ускакал прочь.

— Дождись друг мой, я уже иду, — мысленно прошептал Вольга.

Пошел непроглядный ливень. Жуткие раскаты грома разносились на огромное расстояние. Небо затянуло так, что казалось сейчас наступил вечер и вот-вот ночь накроет землю.

— Рун! Рун! — бредил раненый.

— Все хорошо, — отвечал ему незнакомый голос, — все хорошо, ты теперь дома, — вытирая пот с лица, — тебе ничего не угрожает, я с тобой.

— Рууууун!!! — закричал Вольга, и вскочил с кровати.

Витязь не мог ничего понять, ведь только что, он находился в поле, посреди бушующей бури, но сейчас его взору предстала небольшая комнатка, у входа небольшой очаг, у которого стояли несколько глиняных кувшинов, а сквозь тонкие стенки пробивался солнечный свет.

— Очнулся наконец! — радостно раздался тот самый голос, который звал его вернуться.

Вольга повернул голову и увидел красивую девушку, которая смотрела на него ясными голубыми глазами. Изможденное лицо, говорило о том, что она очень много времени провела у его постели. Через мгновенье воин почувствовал сильную боль в груди.

— Ложись, тебе еще рано вставать, — шептала девушка, — старайся меньше двигаться, а то раны вновь откроются.

— Кто ты? — спросил раненый, — как я сюда попал?

— Я все расскажу позже, а сейчас отдыхай, набирайся сил, — ответила девушка, — вот, выпей это.

Она налила какого-то отвара. Аккуратно придерживая голову, она поднесла чарку к губам раненого. Вольга ощутил нестерпимую горечь во рту. Он хотел выплюнуть, но девушка продолжала:

— Знаю, горько, но надо пить, потом будет легче.

С этими словами, она продолжила поить раненого воина. После этого положила его голову и, подбросив свежих сухих дров в очаг, она открыла дверь и вышла.

Вольга лежал на кровати, перина которой была набита сухой соломой, плотное льняное одеяло укрывало его. В комнатке не было жарко или же холодно несмотря на то, что на улице был жаркий день, а здесь горел очаг. Он попытался пошевелить правой рукой, но она примотана к двум палочкам по бокам, и отдавала жуткой болью. Грудь также обмотана тканью, пропитанной засохшей кровью и какой-то мазью со стойким запахом. Все еще было как в тумане. Горький отвар растекался теплом по всему телу, притупляя боль. Взор все больше и больше застилал туман, постепенно веки стало все тяжелее открывать, у Вольга не заметил, как заснул.

— Он наконец-то очнулся, — сквозь сон услышал раненый. — Почти пятнадцать дней пролежал, — продолжался разговор, — я не верил, что он проснется.

— Странный человек. Ты когда-нибудь видел человека в железе?

— Да, но очень давно, когда был мальчишкой.

— И зачем же столько железа переводить?

— Я не знаю.

— Я понимаю там, сделать наконечник для плуга, стрелы, выковать кинжал или нож, но одежду? Она же не удобная, и тяжелая.

— Согласен, бесполезная трата.

— Но стоит заметить, его кинжал отличного качества, как у старика в горах.

— У старика отменная сталь, и не тупиться никогда.

Дверь открылась со скрипом, и в комнатушку зашли двое мужчин, седой старик и парень средних лет. Старик зажёг практически прогоревший костер, а парень достал и сумки-мешка небольшие коробочки. Огонь быстро разгорелся, потрескивая сухими дровами. Вольга окончательно прогнал сон.

— Здрав будь, — начал старик, — сейчас Мирин промоет раны и перевяжет.

— Где я отец? И кто ты? — тяжело дыша, спросил Вольга.

— Я… — начал отвечать старик.

— Это наш местный староста, — перебил его лекарь.

— Сколько раз я тебе говорил, я не староста, здесь мы все равны, — с неодобрением ответил старик.

Мирин снял повязки, омыл его тело теплой водой, и нанес ту же пахучую мазь.

— На груди раны затягиваются, но, если будешь дергаться, ранения откроются, и будет только хуже, может даже начать загнивать. Рука сломана. А вот с ногой тяжелее, пробита стрелами в нескольких местах, а также колено. Колено разбито, но надеемся на лучшее. Поэтому постарайся меньше двигаться, — сказал знахарь.

После же взял горячую воду из кувшина у огня, приготовил зелье.

— Пей, это уймет боль, и ускорит выздоровление, — протянул он.

Вольга тяжело глотал этот мерзкий напиток, порой он вызывал рвотные посылы, но лекарь не сдавался, пока раненый не выпил все.

— Я здесь закончил, поэтому пойду, — сказал врач и вышел за дверь.

— Старик, не мучай меня, — все еще отходил от послевкусия снадобья витязь, — скажи же наконец! Где я! — переходя на крик.

— Ты серьезно ранен, — продолжил староста, — и тебе нужен отдых, а расспросы подождут, — с этими словами он удалился вслед за лекарем.

Вольга потерял счет времени, в глазах все двоилось, то или из-за напитка, то ли из-за тяжелых ранений. Но каждую ночь к нему кто-то приходил, и сидел с ним до утра. Он не мог разобрать кто. В голове все перепуталось. Мысли смешались с реальностью, а реальность смешалась с мыслями.

Ранним утром, теплый лучик солнца, долетев от далеких гор, проникнул сквозь небольшую щелку не плотно закрытой двери, падал прямо на раненого. Вольга, щурясь от яркого света, проснулся. Закрыв глаза здоровой рукой, он окончательно прогнал сон. Боль утихла, и раненый воин решил встать с постели, левую ногу опустил на пол, но тут же понял, что правая нога не согнётся в колене, и все его попытки тщетны. Вольга стал осматривать комнату, чтобы найти на что опереться, но ничего подходящего не попадалось. Вскоре он услышал, что кто-то идет. Легкая деревянная дверь со скрипом открылась и за ней стояла девушка, которая принесла воду.

— Доброе утро, — приветливо поздоровалась она, — смотрю тебе уже лучше.

— Доброе утро! — кое-как смог сказать раненый своим пересохшим горлом.

Девушка поставила две кадки на стол, ковшиком зачерпнула из них воды, и поднесла Вольге. Он, взяв левой рукой ковш, и начал жадно пить холодную воду, и после, когда не осталось ни капли:

— Помоги мне подняться! — сказал воин.

Девушка молча вышла из летней кухни. Вольга подумал, что он чем-то обидел, но практически сразу же она вернулась, и в руках держала рогатину. Здоровой рукой он оперся на рогатину, а девушка помогла ему подняться. С трудом они вышли на крыльцо, и тут силы закончились, и Вольга аккуратно присел на деревянный пол под навесом. Девушка молча присела рядом. Перед глазами предстала покрытая зеленью, деревня. Семь деревянных домов расположились не далеко друг от друга, добротные, теплые. Крыши выложены дерном, причем использовали его в двух целях: в качестве утеплителя и защиты от дождя. Его укладывали травой наружу и травой внутрь. Чтобы крыша не протекала, использовали бересту. Ее, как обычно, положили в несколько слоев и сверху уже стелили покрытие из дерна. Такая крыша выдерживала даже самые сильные ливни. Щели между бревнами традиционно заделывали мхом. Окон в домах не было. Для вентиляции делали лишь маленькие отдушины. Войти в дом можно было только согнувшись. Двери делались низкими, чтобы сохранять тепло, ведь теплый воздух скапливается наверху. Печь выкладывалась камнем. Камни подбирались по форме и размеру, для того чтобы кладка была устойчивая. Дым уходил через маленькое оконце под потолком, или открытую дверь.

Деревня находилась на берегу большой и глубокой реки, она настолько широка, что не каждый смог бы ее переплыть, и так глубока, что дна не достать. Река медленно и лениво текла на север, неся холодные воды льдов Серых гор, утопая в труднопроходимых лесах. С востока же, леса плавно переходили в горы меньших размеров. Деревенские дали им странное название «Сады кузнеца».

— С тобой все хорошо? — вдруг чей-то голос вернул из чертогов памяти. — Староста просил проведать тебя, сказал, что тебе плохо, — интересовался Мирин.

— Все хорошо, — вытирая холодный пот со лба, ответил Вольга.

— По твоему виду и не скажешь, продолжал лекарь.

— Да точно тебе говорю, — с улыбкой ответил муж, — пойдем уже достроим, — с этими словами, Вольга зашел в избу, взял топор и вместе со знахарем пошли к центру деревни, где уже вовсю кипела работа.

***

Прошла неделя после того, как Вольга повстречал то странное животное, и каждое утро он спешил на место встречи, воин чувствовал, что то, что он ищет, где-то здесь, где-то рядом. Но все было тщетно. За упавшим деревом он обыскал все вдоль и поперек, но не находил никаких следов. Вообще никаких. Порой он даже задумывался, что все это ему привиделось, но спустя мгновенье прогонял эти мысли. Вольга шел все дальше и дальше, оставляя зарубки на деревьях, чтобы не потеряться в чаще леса, но к полудню всегда возвращался. Воин не мог уйти из деревни, он считал, что очень обязан жителям за спасенье, да и за четыре зимы привязался к ним, да и идти, в общем-то, было некуда, да и не к кому.

Это утро выдалось дождливым, небо плотно затянуло серая пелена. Вольга уже возвращался домой, как путь стало затягивать плотным туманом. Через несколько секунд воин потерял тропу и остановился. Он чувствовал, что за ним кто-то наблюдает из густого тумана. Ловким движением он достал кинжал из-за пояса левой рукой и притаился. Правая рука же сжимала топор. Вольга стал прислушиваться.

— Все так же, как и в тот день, — подумал воин, и не секунду не сомневавшийся в происходящем.

— Спрячь оружие, — раздался хриплый голос из тумана, — тебе нужно помочь ему!

Вольга узнал тот же самый голос, каким он был в тот день. Из густого тумана выпрыгнуло огромное чудовище. Не было сомнений, это был тот огромный черный волк. Волк повернул голову к путнику и сказал:

— Иди за мной, — и прыгнул в чащу леса.

Вольга прогнав ступор, увидел, что в густом тумане следом за чудовищем, остается тропа. Слева и справа все также непроглядный туман, но тропа не затягивалась. Воин, не думая не секунды, бросился в погоню. Вольга бежал что есть сил, но не мог догнать черное чудище. Волк удалялся все дальше и дальше, и вскоре преследователь потерял его из вида. Тропа стала затягиваться густым туманом, и Вольга потерял все ориентиры. Остановившись, он услышал детский плач. Воин медленно, практически на ощупь, стал продвигаться к рыдающему ребенку. Чем ближе он подходил, тем более знакомым казался голос ребенка. Вскоре Вольга узнал его, это был младший сын бортника. Следопыт постарался ускориться и помочь ребенку, но стена из бурьяна преграждала ему путь. Пока Вольга прорубал себе дорогу, туман рассеялся, да так, что от него не осталось и следа, как будто его не было вообще. Сквозь редкие деревца, воин увидел ребёнка. Ребенок, лет шесть от роду, сидел на полянке около огромного дуба. У него уже не оставалась сил плакать. Вольга бросился к нему, добежав, он крепко его обнял, чтобы ребенок почувствовал себя в безопасности. Но ребенок, причитая, пытался вырваться.

— Не бойся, теперь тебе ничего не угрожает, — взволновано прошептал Вольга, пытаясь восстановить дыхание.

— Па… па… па… — хныкало дитя.

— Что случилось?

— Па… па… там, — показывая рукой на яму у корней дерева. Вольга отпустил ребенка, и посмотрел в яму, на дне сидел бортник.

— Сом? Ты живой? — крикнул воин.

— Да, — отвечал человек на дне ямы.

— Двигаться можешь?

— Почти, я кажись, ногу сломал, сам не вылезу отсюда, — продолжал Сом.

— Подожди еще немного, сейчас что-нибудь придумаю, — сказал Вольга и начал искать, чем можно достать раненого из ямы.

Сом что-то в ответ пробормотал, но спаситель его не услышал. Вольга срубил два небольших деревца, умело работая топором, обрубил ветки. Сделав несколько зарубок под углом так, чтобы можно было положить палки, сделанные из оставшихся веток, которые он забил обухом топора. Получилась кривая, но все же добротная лестница. Вольга внимательно осмотрел яму. Она была не глубокой, но по покатому скользкому склону и здоровый то человек вряд ли вылезет, не говоря уж о раненом. Воин аккуратно опустил лестницу, и спустился к бортнику. Сом сидел на земле, прижавшись спиной к стене ямы. Вольга посмотрел на ногу бортника, и опасения были не напрасны, он не мог ей пошевелить, и она вся распухла.

— Плохо дело, — подумал Вольга, но ничего не стал говорить, а лишь крикнул: — Эй, малой, скинь сюда несколько обрубков и кору, которой я лестницу обвязывал, но ребенок не пошевелился.

— Сынок, — начал Сом, — папе очень больно, и если ты поторопишься, то мы скоро окажемся дома!

Ребенок словно оживился. Он послушно нашел обрубленные ветки и сбросил в яму к отцу.

— Потерпи друг мой, скоро придем в деревню, лекарь поможет тебе, — успокаивал спаситель.

— Осталось только выбраться, — сквозь боль смеялся Сом. Вольга зафиксировал ногу, и аккуратно дотащил его к краю этой западни.

— Держись за лестницу, я подам тебе руку, — сказал Вольга, и быстро вылез из ямы. — Давай подтянись и хватай руку.

— Попробую, — ответил Сом и медленно начал подниматься. Бортник подтянулся, опираясь на здоровую ногу, и через два пролета схватился за руку спасителя. Вольга вытянул пчельника из ямы.

— Как тебя туда угораздило? — начал расспрашивать Вольга, — еще и ногу сломал.

— Да как, — оправдывался Сом, — пошли утром с сыновьями мед качать, да все этот дождь проклятый. Шли мы, значит по лесу, вон там, — показывая рукой, — стоят мои ульи. А тут ливень не с того не с сего. Ну и решили мы спрятаться от дождя под дубом. Кто ж знал, что здесь старая медвежья яма. Ну, я поскользнулся и упал сюда, и сильно ногой ударился о стенку. Старшего сына отправил в деревню, чтобы кто-нибудь пришел помочь. Тебя Любомир позвал?

— Нет, я не встретил твоего сына, — умолчав про волка Вольга, думая, что, как и тогда, его поднимут на смех, — я был не далеко и услышал плач.

— Надеюсь, сын не заблудится, — беспокоился бортник.

— Не переживай, — утешал воин, — переводи дух, да надо двигаться, авось потихоньку и догоним.

Вольга дал рогатину пчельнику, чтобы тот опирался на нее, а сам положил его руку на шею. Медленно, но, верно, они ковыляли по тропинке. Витязь здесь не был, поэтому Сом показывал дорогу. Вскоре они добрались до трухлявого дерева, где и присели отдохнуть. Деревни не было еще видно, но она была не далеко.

— Тебе не кажется, что тихо как-то? — спросил Вольга.

— По-моему как обычно, — отвечал бортник. — Птицы не поют, потому что дождик накрапывает.

— Да нет, в деревне тихо, — беспокоился воин, — сиди здесь, я проверю.

Вольга вскочил и направился в деревню, очень быстро добежал до окраины леса, воин остановился у высокого кустарника, чтобы осмотреться. Поселение было безжизненным. Абсолютная тишина, звенела вокруг. Вольга сжимая топор в руке, тихо и осторожно продвигался. Осмотрев каждый дом, он не нашел никого, только истоптанную грязными сапогами, траву. Селяне как будто исчезли, как вдруг на земле Вольга увидел кровавые следы. Следы были похожи на то, что кто-то тащил тело. Воин, предвкушая самые страшные опасения, пошел по ним. Следы вели за границу деревни, и вскоре он увидел, кому они принадлежали. Слева от тропы, лежали два окровавленных тела. Вольга со слезами на глазах, узнал их. Старик и молодая, совсем юная девушка. Мит, так звали старика, был лучшим другом старосты, и самым старым лекарем, отцом Мирина. Старика безжалостно зарубили. Девушке же, было лет двенадцать, жить да жить, но кто-то решил иначе. Любослава лежала рядом, смотрела ясными глазами в серое небо. Вольга закрыл ей глаза, и в нем разгорелась звериная ярость, он знал этих людей, и поклялся отомстить всем и каждому, кто убивал их. Воин бросился со всех ног в погоню за убийцами, двигаясь по следам. Вольга быстро пересек поле, и, выйдя к лесу, увидел полянку из примятой травы. Видно, здесь устроили привал душегубы. Рядом с поляной к молодому дереву был привязан старик. Руки были завязаны за деревом. На старике не было живого места. Его грудь и все вокруг было истыкано стрелами. Это был староста деревни. Вольга осторожно перерезал путы, и положил тело старосты на землю, а после упал на колени и горько зарыдал. Он проклинал судьбу, что так жестоко с ним обошлась. Как вдруг, в кустарнике неподалеку раздался едва заметный шелест, и сразу стих. Вольга настороженно, достал оружие, и приготовился. Он чувствовал, что за кустами, кто-то есть. И вот опять, тот же едва заметный шелест. Воин молниеносно вскочил на ноги, и исчез из поля зрения, и через мгновенье был за спиной, притаившегося за кустарником человека. Острый кинжал находился у горла и готов был в любой момент вкусить кровь врага.

— Дядя Вольга, — взмолился человек, — это же я, Кош, — прокричал рыдая. — Дядя Вольга! — причитал он. — Они… Они… Они… — пытался что-то сказать напуганный подросток.

— Как ты здесь? Что произошло в деревне? — расспрашивал Вольга, пряча кинжал.

— Они… Они… — продолжал заикаться Кош.

— Успокойся, — гладил по его спине витязь, — вот держи, — снимая бурдюк с водой с пояса.

Подросток сделал несколько глотков воды, и немного успокоился.

— А теперь давай, по порядку, — спокойным голосом продолжил Вольга.

— Утром, когда ты ушел, пришли страшные люди, — начал юноша, — они что-то искали, но не нашли, сгоняя всех в центре деревни. Их глава осмотрел всех, и приказал нас связать, — причитая, рассказывал Кош. — Потом сказал, что мы очень ценный товар, и чтобы с нами обращались бережно, и приказал идти. Любослава попыталась сбежать и предупредить тебя, но они безжалостно ее убили. Все деревенские рыдали, но злые люди достали кнуты, и погоняли нас как скот. Дед Мит упал, он не мог больше идти, и тогда их глава сказал, что он бесполезен, и его тут же зарубили топором, и бросили тело старика у дороги. Главарь также наказал человека, который тащил тело Любославы. Он выколол ножом ему глаз, а ее тело бросили к старику. Дальше нас подняли и погнали к лесу. Здесь они устроили привал, и… — огромный ком подкатывал к горлу, и Кош разрыдался. — И привязали деда к дереву. Главарь что-то спрашивал его, но дед ничего не знал, и тогда его избивали, а после стреляли из луков. Пока разбойники убивали старика, я спрятался здесь. Они меня не заметили, и увели всех вон туда.

Вольга хотел броситься в погоню, но посмотрел на испуганного ребенка, и решил отвести его в деревню. Он разрезал путы, и вместе пошли назад. Уже подходя к деревне, воин увидел, что Сом с сыном сидят на крыльце.

— Вот и ты, наконец! — восторженно начал бортник, — хоть кто-то! Куда все подевались? Деревня словно вымерла, и все перевернуто вверх дном! — никак не мог понять Сом, ведь он никогда такого не видел. — Где все? Где мои сыновья? Ты что-нибудь знаешь об этом?! — уже переходил на крик бортник.

— Их увели, — отрешенно ответил Вольга, чувствуя за собой вину.

— Куда увели? Кто увел? — нетерпение Сома уже переходило в гнев. — Ты можешь что-нибудь рассказать, чтобы я не вытягивал из тебя клещами?

— На деревню напали работорговцы, пришли и забрали все, что для них было ценным, скорее всего, кого-то продадут, кого-то убьют… — опуская голову, говорил Вольга.

— Работорговцы? Как продадут? Как такое вообще возможно? — не понимал Сом, в деревне о таком слыхом не слыхивали.

— Мир не ограничивается вашей деревней, мой дорогой друг, — все еще отрешенно отвечал воин. — В мире есть хорошие люди, а есть плохие, возможно кто-то специально привел разбойников именно сюда, по глупости или мести.

— Глупость или месть? — переспросил бортник, и задумался. На ум ему тут же пришла мысль о том, кто на его памяти покинул деревню. — А если это она? — не думая выпалил Сом.

Вольга посмотрел на него таким тяжелым взглядом, что бортник не выдержал и отвернулся.

— Извини, — тут же сказал он, — ляпнул не подумав.

— Оставайтесь, я пойду, — сказал Вольга, — попробую выследить их по следу, надеюсь, что они не так далеко ушли.

— Я с тобой! — крикнул Кош, и тут же подскочил.

— Не разумное ты дитя, — с улыбкой сказал витязь. — Я не возьму тебя на смерть, скорее всего даже я вернуться не смогу.

— А как же старик Мит и Любослава? Как же мой деда? — спросил юноша. — Они так и останутся лежать под открытым небом?

— Что с ними? — вмешался бортник.

— Их убили, — ответил Кош, вытирая слезы.

— Смерть всегда ужасна, — опустил голову Сом, — особенно если она забирает молодых или достойных людей.

Вольга больше не проронил ни слова, а лишь унес все свои запасы дров за околицу деревни, и сложил их на небольшой поляне, а после перенес на них тела погибших. Кош помог бортнику прийти, и тела предали огню. Огонь жадно пожирал их. И никто из живых не мог набраться смелости нарушить тишину, нарушаемую только погребальным костром. Они так и стояли пока Вольга не решился:

— Сом, а как звали старика?

— Ты за четыре года так и не узнал? — спросил бортник.

— Да как-то не пришлось, а все его называли староста, — ответил воин.

— Староста не любил свое имя, поэтому просил его им не называть. Мне по секрету как-то во хмелю рассказал старик Мит. Его назвали Некрас. Мит, наверное, единственный кто помнил, как его звали, но никогда его так не называл, — рассказал Сом.

— Отдыхай старик, все уже закончилось, — обратился к погребальному костру Вольга, — я за вас отквитаюсь, — так и продолжили все вместе стоять молча, не проронив ни слова.

Когда погребальный огонь почти погас, витязь направился в деревню, но бортник схватил его за руку.

— Вольга, найди моих детей, — со слезами сказал Сом, и обнял сына. — О большем не попрошу, и вернись живым!

Вольга не смог выдавить из себя слов, боль еще была слишком сильна, он только кивнул головой и ушел. Кош, Сом и его младший сын остались.

Воин подошел к крыльцу своего дома, на котором лежало приготовленное оружие. Два топора, один из них на длинном древке, конечно, ему далеко до боевого оружия, но хоть какой-то аналог. Четыре примитивных дротика лежали в связке. Вольга заточил их и обжег на костре, чтобы они не расщепились, и немного провизии. Взяв свою поклажу, воин выдвинулся в путь.

Теплый летний вечер плавно переходил в темную ночь. Небо все еще затянуто серой пеленой, но дождя не было. Вольга шел той же тропой, что утром душегубы. Было довольно темно, но воин знал куда идти. Ближе к полуночи путник достиг той злополучной поляны, где он нашел старика Некраса. Именно здесь он и остановился. Хоть Кош показал направление, куда уводили пленных, но Вольга не запомнил, точнее скорбь и гнев были в его сердце, которые затуманили его разум. А сейчас было слишком темно, чтобы разглядеть какие-либо следы. И тут Вольга, осознавая свое бессилие, закричал:

— А-а-а!!! Неужели они останутся безнаказанными?! — и упал на колени. — Духи леса, духи реки и воздуха, помогите мне, — со слезами на глазах молил витязь.

Как вдруг, среди шелеста травы, витязь услышал едва различимый смешок, которой тут же был подавлен. Вольга, замолчал опустив голову, а сам стал украдкой наблюдать вокруг. Его зоркий глаз увидел несколько черных пятен на деревьях, но разум мог и подводить его, и тогда он продолжил свою молитву.

— Древние духи, — причитал так жалобно воин, — дайте мне сил найти и покарать виновных в злодеяниях…

Но не успев закончить, подавленный смех повторился, но Вольга больше не упустил своего шанса, и едва различимым движением достал из-за спины сулицу, и невероятным броском поразил тень, прятавшееся на дереве. Тень закричала, и ломая ветки рухнула на землю, а старый солдат, не теряя времени, тут же оказался у своей жертвы. С тяжелым сердцем Вольга пытался разглядеть лицо сидевшего на дереве мужчины, и когда развернул его, понял, что он его не знает, и на душе стало легче.

— Говори, кто ты! — грозно спросил витязь.

— Пффф, — фыркнул незнакомец.

— Позволь объяснить тебе любезный, — продолжил Вольга, — не в твоих интересах сейчас молчать! — и схватился за дротик, точащий из плеча чужака, и немного прокрутив его.

— А-а-а, — заорал он от боли. — Прошу, не надо!

— Тогда говори! — не сбавляя напор, говорил старый солдат.

— Вот дилемма, — говорил чужак, превозмогая боль, — если я тебе расскажу, то меня неминуемо ждет смерть, а если не расскажу, то ты меня убьешь, так какую участь мне выбрать?

— А кто сказал, что, если ты мне все расскажешь, — говорил Вольга, сменив тон, — что я тебя просто не отпущу на все четыре стороны?

— А ты меня отпустишь? — спросил незнакомец, с теплеющей надеждой в глазах.

— Слово воина! — сказал витязь, — более того, я обработаю твою рану, и облегчу твою боль!

— Спасибо тебе, добрый человек, — начал чужак. — В нескольких днях пути, есть лагерь, куда прибывают наемники. Я многого не знаю, но Голова ищет некого воина, по имени Вольга. Не знаю, зачем он ему понадобился, но кто принесет хоть малейшие сведения о нем, того одарят золотом. Наш отряд уже разорил пару деревень недалеко отсюда, на окраине леса, и где бы мы не искали этого загадочного господина, его просто нет, как будто мы ищем призрака. Из деревень уносят все ценное, и оставляют глядельщика на пару дней, и если никто не объявляется, то деревню просто сжигают, чтобы не оставлять следов.

— Кто такой, этот Голова? — спросил Вольга. — Зачем ему деревенские?

— Кто такой, — продолжал наемник, — не ведаю, говорят, какой-то страшный и весьма жесткий тип, сам никогда не видел. Деревенских вместе пожитками свозят в лагерь.

— Откуда вы узнали об этом поселении? — выпалил воин. — Ведь даже самому князю неведомо о нем!

— Говорят, что поймали кого-то из этих мест, — спокойно отвечал чужак, — но они долго не хотели говорить, пришлось развязать им язык, это все, что я знаю.

Вольга, полон гнева выдернул сулицу из плеча наемника, на что тот еще больше заорал, казалось на весь лес.

— Ты же дал слово! — причитал он, — ты дал слово!

— Я перестал быть воином, когда не смог защитить тех, кто мне дорог, — сквозь зубы ответил витязь.

Чужак кричал от боли, его тело колотило от холода, а в глазах читался леденящий ужас. Вольга больше не стал утомлять наемника, и в мгновенье облегчил все его страдания, вонзив дротик в его грудь, а после на душе немного отлегло, ведь он хоть и примерно, но все-таки знал, куда ему держать путь. Спустя несколько дней блужданий по лесным тропкам, Вольга вышел на широкую дорогу. Идти стало легче. Вскоре путник наткнулся на поселение, к которому она вела. Не зная наверняка, кто живет в этой деревни, Вольга решил заглянуть туда и спросить селян, не видели ли они душегубов, да за одно послушать свежих новостей. Деревня была хорошо защищена, высокий деревянный частокол из толстых бревен, поможет держать кое-какое время оборону, пока не подойдет подмога. С дозорной башни видно было, что происходит вокруг, и вряд ли можно было застать врасплох жителей деревни. Хорошо накатанная дорога, упиралась прямиком в тяжелые деревянные ворота. От нее уже расходились мелкие тропки, но по ним мало кто ходил, поэтому они потихоньку зарастали. У ворот стояли два мужчины. Увидев их издалека Вольга, понял, что они не похожи на селян, скорее все на охранников или наемников. Одеты они были во что-то похожее на кожаную броню, один уз них был вооружен деревянным щитом и коротким копьем, у второго же был только железный меч. Они о чем-то спорили у ворот. Рассказы лазутчика в лесу, что поймал витязь полностью соответствовали описанию, но старый воитель решил убедиться в этом до конца, и не став терять времени подошел к ним.

— Здравы будьте, — начал приветливо путник. — Не подскажите ли заплутавшему, далеко ли до Белого острога?

— Дружище, иди своей дорогой, — ответил один из стражей ворот.

— Не приветливы вы молодцы к бедным лесорубам, — продолжал Вольга. — Вот, отбился от своих, три дня во рту крошки не было, да и жажда за мучала. Не будет ли хотя бы глотка воды?

— Проваливай отребье, — злился второй, доставая меч, — тебе голова жмет?

— Путник, — отвечал наемник, успокаивая товарища, — иди по добру, по здорову. Здесь не место, для прогулок в одиночестве, а Белый Острог вон в той стороне, — показывая рукой.

— Спасибо тебе, добрый друг, — кланялся Вольга, и больше не беспокоил воинов, развернулся и пошел туда, откуда пришел, выслушивая проклятья за спиной, и обрывки разговора.

Уйдя из поля зрения охранников, воин убедился, что его не преследуют, и решил дождаться ночи, чтобы разузнать больше об этом поселении. В чаще леса, скрытой от посторонних глаз, путник устроил привал, перекусив уже подсохшим хлебом, приклонился к огромному дереву, разные мысли и образы стали посещать его, глаза закрывались от усталости, и витязь не смог побороть сон, провалился в него.

***

— Доброе утро старик, ты не видел, Лану, все утро ее ищу? — встретив старосту, начал Вольга.

— Нет, не видел, — ответил Некрас. — Говорят, она пошла куда-то в лес, собирать травы, но не волнуйся, с ней Карп и Нима пошли. К вечеру вернуться.

— Хорошо, — сказал витязь, у которого немного отлегло на сердце. — Старик, мож помочь чем, а то слоняюсь без дела, не знаю, чем заняться.

— Отдыхай, пока можешь, твои раны еще не до конца зажили, — сказал староста, но едва завидев старого друга, прокричал: — Мит! Мне помощь твоя нужна! Пойдем, Кош опять поранился.

— Вот не путевый ребенок, — проворчал старый лекарь, — лучше б за дитем больше следили, чем вдвоем дочке твоей помогать.

— Не ворчи, старый лис, молодые они еще, пусть помогают, — с улыбкой ответил Некрас.

— Отец, — обратился Вольга к старому врачевателю, немного перебивая их беседу, — а ты не видел, куда они пошли?

— Нет! — отрезал Мит. — Я что, следить за ними должен! Идем уже скорее! — продолжал ворчать лекарь.

Раненый воин, немного опешил от дерзкой речи старика, но нашел в себе силы промолчать, как вдруг, он оказался один, посреди белого тумана. Повернув голову, он увидел того самого зверя. Его кровавый оскал искал новую жертву. Страх окутал сердце воина, и не позволял двинуться с места, но и огромный волк больше не медлил, и напал. Вольга закрылся руками и почувствовал жуткую боль, но тут же проснулся. Холодный пот сходил ручьем, а сердце переполнялось тревогой. Где-то в лесу раздался громкий хруст переломившейся ветви. Вороны, что сидели и вили гнезда рядом с деревушкой, резко взлетели в небо, громко каркая, а воин настороженно крутил головой, вглядываясь в темноту.

— Пора, — раздался шепот.

Вольга подумал, что еще не отошел ото сна, и чтобы окончательно его прогнать, сделал пару глотков холодной воды, и налив немного в ладонь, умыл лицо. Было уже довольно темно, и витязь как можно медленно, и как можно тише и осторожней, выбрался из своего временного убежища, стараясь двигаться бесшумно, ведь каждый хруст веточки звенящая тишина разнесет далеко вокруг. Пробираясь сквозь деревья и высокую траву, он вышел к той дороге, по которой шел днем. Чтобы никто не увидел, воин решил продолжить двигаться в высокой траве. Скрываясь в ночной тени, старый солдат подобрался к стене поселения, и начал искать, где можно найти проход вовнутрь. Но как бы он не искал, бреши в стене не находилось. Толстые бревна были очень плотно подогнаны друг к другу. Из-за стены то и дело доносился плачь да крики. Воин все больше убеждался, что здесь дело не чисто. Вольга хотел подняться на небольшую насыпь, чтобы хоть чуть-чуть заглянуть за стену, но вдруг увидел приближающийся свет. Он быстро упал на землю. Охранник, освещая себе дорогу факелом, патрулировал тропы рядом с деревней. Благодаря его свету, его можно было полностью разглядеть. Меховая одежа, короткий лук за спиной. Охранник прошел мимо, не заметив лазутчика. Вольга спустился с насыпи, и, убедившись, что лучник уходил, повернул на другую тропу, ведущую в деревню. Пройдя несколько метро вдоль отвала, воину на встречу двигался еще один факелоносец. Ослепленный своим светом, он не заметил соглядатая в тени, и на развилке двинулся налево от тропы, на которой прятался витязь. Вольга осторожно проследовал за ним. Стараясь практически не дышать, он ступал след в след. В отличии от лучника, на этом была кольчуга. Тяжелый щит находился за спиной. Его броня громко бряцала, поэтому красться за ним было проще, чем за лучником. И вот он остановился чтобы осмотреться, но воин, предугадывая его действия, резким ударом тяжелой дубиной по железному шлему, оглушает его. От неожиданного удара, охранник падает без сознания. Вольга поднимает его на плечо и уносит его подальше от тропы, в высокий кустарник. Осмотревшись, что других стражников по близости нет, Вольга снял с него кольчугу и вооружение. Когда снимал шлем, то заметил, что у охранника один глаз был перемотан тканью, которая уже пропиталась кровью.

— Кош говорил, что главарь выколол глаз своему подчиненному, — подумал про себя воин.

Сомнений не осталось, это лагерь разбойников. Старый солдат хотел допросить стражника, но ярость и ненависть переполнили сердце, и он без жалости заколол душегуба его же мечем. Вытерев меч об его рубаху, он положил его в ножны. Вольга снял меховую куртку и одел на себя кольчугу злодея, которая пришлась почти в пору. Подпоясался железным мечом и одел на голову шлем. Воин практически походил на этого разбойника. Пробравшись сквозь высокую траву и кустарник, Вольга нашел другой вход в поселение, из которого видимо и вышел охранник. Деревянные ворота на половину открыты, и сквозь щели доносился свет. Зайдя за ворота, воин попал в небольшую пристройку, по бокам которой стояли кадки и небольшие деревянные бочки. Справа от ворот расположились стойла, но лошадей в них не было. Тропинка проходила вдоль стены, а по другой стороне от нее, освещенные ярким светом, расположились полуразрушенные дома и несколько шатров. Витязь осторожно стал продвигаться вглубь лагеря, но навстречу ему с разных сторон вышли еще два охранника. Они перекинулись парой фраз и разошлись, не обращая никакого внимания на воина. Вольга подошел к двум шатрам, у которых горел ярко костер. Старый солдат заглянул в шатер, в нем спали два мужчины. Шатер, который был рядом, был пуст, и проследовал дальше, но вдруг за спиной он услышал шаги.

— А ты кто такой? Я тебя раньше здесь не видел? — с подозрением начал наемник.

— Я Во… Кх-кх, Я — Баюн, — начал соглядатай.

— Баюн? — переспросил он, — а чего ты заикаешься? Да и что еще за Во?

— Э… — продолжал заикаться Вольга. — Здесь совсем недавно, и пока не знаю, как себя вести, чтобы не нажить себе врагов. Меня батюшка назвал Баюн, но прозвали Воробьем, вот и по привычке, чуть не ляпнул.

— Воробей значит? — с прищуром подвел итог наемник.

— Да, — подтверждал витязь, — я давний друг Вокши, вон он спит в том шатре.

— Это ты про Бычий рог? Так его на самом деле зовут Вокша? — издавая истерический смех, переспрашивал охранник. — А про то, что он руками оторвал рог быку тоже сказки?

— Конечно, сказки! — поддерживал смех разбойника Вольга, — он еще и не такое придумывал.

— Меня Рольф зовут, — протягивая руку Вольге, — будем знакомы!

— Будем, — ответил воин.

— Ну как ты? — не сдавался разговорчивый наёмник. — Все ли по нраву, где раньше бывал?

— Да особо нигде не был, — положив руку на затылок, говорил витязь. — Набил морду старосте по пьяни, выгнали из деревни. Хорошо, встретил своего давнего товарища, он и помог пристроится. Даже уже деньжат немного заработал, грабить деревни довольно прибыльно!

— Это что ни на есть, золотое дно! — с горящими глазами рассказывал Рольф. — Я раньше грабил купцов и их караваны, но здесь риска вообще нет, пришел, напугал, забрал все что есть!

— Я даже жалею, что раньше не встретил Вокшу, — сказал Вольга. — Слушай, ты мне расскажи, что за переполох с этим воином, Вольга кажется? А то, у кого не спрошу, все отнекиваются и не говорят.

— Ты извини, — сказал наемник, уходя от ответа, — мне уже нужно идти.

— А где тебя найти? Я бы и завтра с тобой поболтал! — протягивая руку, говорил витязь.

— Я сам тебя найду, — ухмыльнулся Рольф. — Завтра Бычий Вокша познает всю боль от вранья, и хочу, чтобы ты был рядом!

— Договорились! — сказал Вольга, и они разошлись по своим делам.

Разбойник присел на лавку около шатров, подкинул дров в костер и молча проводил ночного гостя взглядом. Соглядатай вышел на тропинку и продолжил свой путь. Убедившись, что никто его не видит, Вольга зашел в пустой шатер, стоявший неподалеку. В нем было несколько сундуков и оружие. Оружие не сказать, что хорошее, но и не плохое. Топоры, мечи, луки и стрелы. Его не так много, чтобы вооружить гарнизон, и скорее все использовалось на случай острой нехватки. Витязь пошарил в сундуках, большинство из них были наполнены целебными травами, и отварами, но один из сундуков до краев набит сушеной ведьминой травой. Вольга хорошо знал, как выглядит эта трава. Он множество раз видел, как лучники мазали наконечники своих стрел отваром из этой травы. Воин набрал немного в небольшой мешочек, и заткнул за пояс. Выйдя из шатра, Вольга увидел двух охранников, греющихся у яркого костра. На всякий случай приготовился, если вдруг они видели его выходящего из палатки, то не минуемо ждала беда. Но, как ни странно, они на него не обратили внимания, продолжая разговаривать о своем. Вольга прошел мимо, и вышел на более широкую дорогу, по которой уже могла проехать повозка. Исследуя лагерь, воин натолкнулся на небольшую, если можно так сказать, кухню. В обложенном камнем очаге, горел огонь. Над очагом висел котелок, в котором что-то кипело, а невысокий мужичок крутился около небольшого стола. Он очень умело обращался с ножом, нарезая мясо и складывая в котел. Пахло очень вкусно, и, неожиданно, живот витязя громко заурчал. Еще бы, несколько дней, воин ел только черствый хлеб и воду.

— Садись давай! — крикнул неуклюжий человечек с кухни, — нечего слюни пускать!

— Да нет спасибо, — отказывался Вольга, — я не голоден.

— Ага, а твой живот говорит обратное, — настаивал повар.

— Да нельзя мне, накажут, — пытался отвязаться от приставучего мужичка соглядатай.

— Садись-садись, — настаивал мужичек, — мы никому не скажем, — наливая чашку похлебки из другого котелка.

Вольга присел за стол. Повар достал хлеб из корзины под столом, поставил перед воином.

— Спасибо тебе, — пробормотал витязь и принялся есть. — Похлебка твоя невероятно вкусна, такую можно подавать и самому князю, — восторженно заявил он.

— Я очень рад, — с блеском в глазах ответил повар. — Давно я не слышал столь восторженных слов о своей стряпне.

— Да как ее не хвалить, — продолжал Вольга, — ничего вкуснее я в жизни не ел!

— Ты мне льстишь, не может быть такого! — отнекивался мужичок.

— Это чистая правда! — настаивал воин.

— Ты видно недавно здесь? — спросил кашевар.

— Почему ты так решил? — вопросом отвечал Вольга.

— Да все здешние никогда так не говорят, — отвечал неуклюжий мужичок. — «Эй, кашевар, опять из помоев приготовил?» или «Ну что, кухарка, а кроме дерьма, ты что-нибудь умеешь варить?»

— Я друг Рольфа, — ответил воин, — прибыл сюда утром. Еще не освоился, завтра он меня представит главе.

— А, Рольф, — начал повар, — славный малый. Ну, лучше бы ты покинул это место.

— Почему лучше?

— У тебя доброе сердце, по тебе сразу видно, такие как ты тут долго не живут, — поникшим голосом отвечал повар. — Либо превращаются в отпетых мерзавцев, либо погибают, выбор не велик.

— А что с этим местом не так? — спросил Вольга. — Рольф сказал, что здесь работка не пыльная, если повезет, можно быстро разбогатеть.

— Наш предводитель, Железная рука, один из самых жестоких людей, для него жизнь ничего не значит, — продолжил кашевар, присев рядом за стол. — Говорят, что несколько лет назад, он попал в одно дикое племя. Дикари издевались над ним, пытали, изуродовали его лицо и тело, заживо сняли кожу с его руки, а после отрубили ее. Не знаю, как он выжил. Также говорят, что ему как-то удалось убить их самого сильного воина, и тем самым заслужить их уважения. Теперь они прислуживают ему, образуя круг самых доверенных людей. Всех тех, кто его пытал, он казнил самым жесточайшим образом. Кого на кол посадил, кого на дыбу.

— Страшный мужик, — поддержал повара Вольга.

— Не то слово, — говорил, — а вот позавчера он пригнал кучу очередных деревенщин. Завтра к полудню должен приехать оценщик, и определит, кого в бордель, кого на рудники. Он не знает милосердия, столько уже деревень в округе разорил.

— Так он продает рабов? — еле сдерживая ярость, спросил воин.

— Не только, но за рабов хорошо платят, да и достать их труда не составляет, — без капли жалости отвечал собеседник.

— А где их держат? — расспрашивал он.

— Да вон они, в клетках, — показал повар, но собеседник ничего в темноте не увидел.

— Скажи мне вот еще, — говорил витязь. — Кто такой Вольга? И почему никто не хочет говорить о нем?

— Тсс… — тут же затыкая рот соглядатаю, — не нужно об этом! — продолжил повар. — В Белом Остроге, — шепотом говорил кашевар, — был некогда воин. Силен был. Так вот, поговаривают, что Железнорукий напал на деревню, но тогда он был рядовым разбойником, так вот, этот самый Вольга с напарником наголову разбили их отряд, и именно тогда нашего предводителя и пленили дикари. Мой тебе совет, перестань совать нос в это дело, а то быстро отправишься к создателю!

— Да как же так?! — возмутился лазутчик. — Я слышал о несметной награде о сведениях о нем!

— Награда и правда есть, — ответил повар, — но пустых разговоров не любит Железнорукий, последних, кто это обсуждал, он бросил в выгребную яму, те и умерли в нечистотах.

— Я тебя услышал, — шепотом сказал витязь. — Нужно идти в дозор, пока меня не хватились, — вставая из-за стола.

— Ох, точно, — закряхтел мужичок, — сейчас же ночные стражи придут есть, — пробормотав, принялся с удвоенной скорость нарезать продукты.

Вольга подошел к котлу, достал из кисета ведьминой травы и посыпал в котел, словно приправой, потом глубоко вдохнул запах кипевшей похлебки, и сказал:

— Ух и вкусна же твоя еда!

Повар посмотрел в сторону воина, и сразу же принялся собирать на стол. Лазутчик быстро удалился и вышел за небольшие ворота во внутреннем дворе. Он хотел найти пленников, и поэтому быстрым шагом шел в сторону, которую показал ему кашевар. Витязь слышал тихий плач, что говорило о том, что он идет правильно.

И вот Вольга нашел их, пленники сидели в клетках, и с каждой секундой теряли надежду на спасение. Их охраняли три человека. Воин продумал нападение на них, и уже был готов их освободить, как вдруг юноша закричал:

— Вольга! Он пришел!

Разбойники, увидев лазутчика и сразу же, не раздумывая, бросились на него. Вольга резким ударом перерубил одному из нападавших руку, которая держала топор, а щитом сбил его с ног, и заколол его мечом. Второй с копьем бросился также в атаку, и так же быстро был убит. Третий разбойник, поняв, что сила не на его стороне, побежал за подмогой, но его очень быстро настигло копье, его уже мертвого товарища. Вольга уже готов был освободить жителей, но как вдруг рядом с его ногами воткнулись несколько стрел. Голос из тени:

— Стой на месте, иначе мы сожжём их живьем. Брось меч.

Разбойник облил маслом пленных, другой подошел с факелом к клеткам.

— Хватит, я сдаюсь, — ответил воин и бросил меч.

— Так-то лучше, — сказал один из душегубов.

Двое других подошли к Вольге и связали ему руки за спиной. Его отвели к деревянному дому. Около крыльца один из разбойников ударил воина щитом, что тот упал на колени. Приспешник главаря быстро сбегал за ним, и тот через некоторое время появился. Два факелоносца стояли по обе стороны двери, и хорошо освещали крыльцо и налетчиков, которые держали пленного. В этом свете Вольга хорошо разглядел этого человека. Изуродованное лицо закрывал длинный черный волос, вместо левого предплечья торчал металлический стержень. Все так, как и описывал его кашевар. В правой руке он держал обнаженный меч.

— Прочесать округу! — грубым голосом приказал главарь. — Найти виновных и повесить!

Он медленно спустился с крыльца, металлическим штырем он поднял голову воину, и сказал:

— Ну что? Помнишь меня?

— Почему я должен тебя помнить? — ответил Вольга.

— Ну да, ну да. Еще бы ты меня помнил? — рассуждал калека. — Такие как ты, никогда не помнят тех, кто вроде меня. Видишь эту руку? — спросил разбойник и ударил по лицу воина, да так, что рассек ему щеку. — Видишь да? А теперь посмотри на лицо и тело! Это все благодаря тебе.

— Я не знаю тебя, — отвечал Вольга, — впервые тебя вижу. Главарь, выходя из себя, очень сильно ударил воина рукояткой меча по голове, что он упал.

— Поднять! — закричал разъярённый палач. Два налетчика быстро подняли пленного на колени. — Не знаешь, говоришь? — продолжал душегуб. — Это было четыре года назад, когда ты и твой дружок перебили мой отряд. Вы убили всех кроме меня, но лучше бы я пал тогда, — начал причитать главарь бандитов. — Я попал в плен к этим ублюдкам, — показывая на одного из своих подчиненных. — Они душили меня, жгли мое тело и пытали, но смерть никак не забирала меня. А знаешь, почему они это делали? — спросил изувеченный человек.

— Нет, — ответил воитель.

— Да просто их вождю нравилось мучать до смерти людей. Соплеменники ловили путников, и подносили их вождю, чтобы самим не оказаться на месте бедолаги. И чем дольше жила жертва, тем веселей ему было. Он просто колол и резал, и жег, перебивал конечности, топил, — истерически смеясь, — и рубил, примерно вот так, — замахнулся мечом на стоящего рядом разбойника, и ударил его. Горячая кровь фонтаном оросила землю, и охранник замертво упал рядом с воином.

— Он думал, я не замечу его предательства, — продолжал убийца. — Так вот, я убил его, их вождя. Я разбил ему череп деревянной чашкой. Я бил и бил, бил пока от головы его ничего не осталось. Так я получил вновь свою свободу. Но вас я не забыл, и поклялся отомстить, если выживу. Вернувшись искалеченным в свою деревню, я нашел там только давно выгоревшее пепелище. Лишь позже я узнал, что твой любимый князь вырезал всех жителей, не щадя ни женщин, ни детей. Я проклял вас, если бы не вы, то этого не случилось!

— Я все не могу понять, — начал Вольга, — причем тут я?

— Причем говоришь? Один вождь искал наемников для набега, и я туда записался, не было выбора, мои дети умирали от голода, поля сожгли, мы умоляли князя дать нам хлеба, но нас избили и выкинули за стены крепости как паршивых собак. Мне пришлось, моя семья умирала. И вот когда основные силы ушли вместе с добычей, а мы еще обыскивали дома, прискакали два всадника, я никогда не видел таких воинов, они убивали, не зная усталости. Мы выпустили в одного кучу стрел, и думали, что убили, тогда как второй, озверел и перебил остальных. Я долго искал этих выродков, и вот наконец-то один из них стоит на коленях передо мной.

— Рун? Он жив? — взволновано спросил Вольга.

— Да какая тебе разница? Хотя перед смертью, я сжалюсь над тобой, и скажу. Он мертв. Его тело давно растащили бродячие псы и вороны. А вот ты, друг мой, пропал. Я искал тебя везде, в пыльных харчевнях у дорог, в трактирах городов я слушал слухи, я спрашивал о тебе, но ничего, никто давно о тебе ничего не слышал. Но как-то три лета назад, я был в одной таверне, путники начали расспрашивать о великом воине трактирщика, после того как они тебя описали, я понял, что это скорее всего ты. Я представился твоим давним другом, и заманил их в свой лагерь. Я долго пытал молодого мужчину, но он никак не говорил, откуда они пришли. Девушку пришлось сразу убить. Жаль, хороша была девка, взял бы ее в наложницы, но брыкалась как зверь. А вот вторая, была видимо женой юнца.

— Ты ублюдок! — закричал Вольга.

— Да подожди ты! — ударил воина еще раз по голове. — Поднять, я сказал! Так вот, они молчали, но вскоре сдались, когда мои люди вкушали его женщину. Рассказать то рассказали, где искать, а как идти не успели. Пришлось еще год обшаривать этот проклятый лес. И вот наконец-то ты здесь. Мне не терпеться отомстить.

— Тебе нужен я, отпусти жителей! — закричал Вольга.

— Конечно, отпущу, они мне не нужны. Завтра приедет купец за товаром, и я всех отпущу, за одно и золотишко за них получу, — издеваясь ответил Железнорукий.

— Ах ты сволочь! — поднялся на ноги витязь и бросился на главаря.

— Замолчи, я сказал! — закричал главарь и начал избивать пленного.

Он бил рукоятью меча, ногами и железным прутом, что был вместо руки. Каждый удар был наполнен яростью, и гневом, и приходился тяжелее предыдущего, и вот наконец он выдохся.

— Извини, нет больше времени на тебя, я бы, конечно, больше с тобой позабавился, но дела, дела, — пытаясь отдышаться. — Копье мне! — рядом стоящий разбойник быстро передал ему свое копье, и тот со всей силой проткнул воину ногу. Вольга закричал от боли. — А ты думал все? Нет, я никому другому не позволю наслаждаться казнью, — и тут же проколол копьем вторую ногу. — Еще копье! — продолжал калечить связанного воина Железная рука.

Два копья он воткнул в живот витязю. Воин тяжело дышал, и чувствовал, что вот-вот умрет. Еще одним копьем убийца проколол правое плечо, и присел около лица пленного.

— Нравится тебе? — спросил убийца.

Вольга уже практически не чувствовал тело, предсмертная агония поглощала его.

— Я отомстил! Умри же! — с этими словами он проколол железным штырем левой руки грудь воина, смотря, как жизнь покидает его.

— Кровь остановить! — тут же приказал Железнорукий, — унести к амбару, и смотреть, чтобы не умер! Он нужен ему живым! — и взял за шею подчиненного, добавил: — Животом за него отвечаешь!

Приказ прозвучал, как приговор. Приспешники быстро подняли тяжелораненого воина и потащили к амбару.

— Господин, — прибежал один из дозорных, — он был один, прочесали все вокруг, но чужаков нет. Нашли тело наемника, которого убили и сняли с него одежду, но видимо это был наш лазутчик. Патрули были усилены, на всякий случай.

— Все как в тот раз, — ухмыляясь, ответил главарь, — как всегда, открытой грудью на копье, жизнь ничему не учит, — сказал сам себе. — Отлично, о любом происшествии докладывать лично!

— Да господин, — поклонился дозорный и удалился, а за ним и главарь, зашел в свой сруб.

— Голова совсем обезумел, — жаловался один из разбойников, неся тело Вольги, — ладно этот ублюдок, — так он еще и нашего убил.

— Тсс… Если услышит, то и тебя убьет, да меня вместе с тобой, — успокаивал второй.

— Это все он виноват, — пиная тяжелораненого воина ногой, — из-за него господин спятил.

— Железнорукий на нем и живого места не оставил, — продолжал он, — вот и как, скажите мне, сделать так, чтобы он остался в живых?!

— Давай занесем его скорее в амбар, да позовем лекаря, — предложил второй. — А если и подохнет, то будет вина на знахаре!

— Отличный план, — отпуская ноги воина на землю, — затаскивай, а я за врачевателем!

Второй не успел и слова из себя выдавить, как его напарника и след простыл. Он с большим трудом затащил раненого в кладовую, закрыл дверь, присев на крыльцо, дожидаясь лекаря. Времени прошло совсем немного, и неожиданно для себя, разбойник почувствовал, что ему становится как-то не по себе, и неведомый страх стал одолевать его. Наемник начал судорожно озираться по сторонам, и увидел, что из-под двери кладовой, из этой маленькой щелочки повалил белый и густой дым. Именно об этом подумал разбойник, но огня и гари не было. Тот подскочил на ноги, и быстро открыл дверь. Белый туман, что находился в амбаре получил свободу и беспрепятственно вываливался на улицу, заполняя все пространство вокруг. Наемник ощутил весь этот первобытный ужас, и бросился на утек, но его поглотил туман, и не выпустил из своих объятий.

У входа дежурили в лагерь два охранника, а навстречу им вышел одинокий путник по хорошо накатанной дороге. Темная фигура приближалась, охранники заметили его и ждали пока он подойдет.

— Стой путник, дальше прохода нет! — крикнул один из них, но фигура молчаливо приближалась.

— Стой я сказал! — приказывал стражник, но все было напрасно, ночной гость словно не слышал их, а может и не хотел слушать.

Страж ворот достал щит из-за спины и с копьем бросился на путника. Странный путник увернулся от атаки, и одним ударом короткого топора прервал жизнь разбойника. Второй достал меч из ножен и хотел утихомирить убийцу, но почувствовал, как его грудь пробило короткое копье, и тут же упал замертво, а ночной гость, увидев на поясе бандита рог, громко протрубил в него.

В лагере разбойников громкий звук рога вызвал огромный переполох, ведь в него трубили в случае нападения. Бандиты повыскакивали из шатров и землянок и быстро направились к основным воротам. Лучники, с дозорной башни, всматриваясь в темноту, не могли ничего разглядеть, а подоспевшая подмога нашла только два тела за тяжелыми воротами. Они быстро закрыли ворота и приготовились к обороне. Но прямо по среди их лагеря, белый туман продолжал захватывать все больше и больше пространства, быстро заполняя лагерь бандитов.

— Что происходит? — доносилось из него.

— Держать оборону! На нас напали!

— Надо донести господину! — крикнул один из них и побежал в белую пелену. Секунду спустя, упал замертво без головы. Бандиты, озираясь от страха, большой группой, спина к спине, отходили к избушке вожака. Проходя мимо кухни, они увидели десять трупов, включая и повара. Один из разбойников быстро осмотрел тела, но не нашел никаких ран на теле. Тогда как ночной гость, смешавшись с толпой бандитов закричал:

— Мы все умрем! Этот туман ядовит! Спасайтесь, кто может! — и, бросив топор, побежал куда-то в туман. Мораль бандитов была и так не к черту, а тут еще такое, вскоре за одним бросились в рассыпную и другие.

— Спасайтесь!

— Бегите!

Побросав тяжелое оружие, налетчики бежали в белую тьму, обезумев от страха настолько, что даже подумать не могли, что в тумане их ждет только смерть. Яростный большой топор похожий на секиру, убивал убегавших душегубов. Никакой жалости или сожаления. Чудище огромной лапой с одного удара ломало хребты, острые как бритва зубы не оставляли и шанса на побег. На крики битвы из деревянной избушки выскочил и главарь.

— Хорт, — обратилась к чудищу ночная тень, — заканчивай здесь. — У меня есть не оплаченный должок, надо его вернуть, — и ночной гость очень быстро скрылся в белой тьме.

— Что происходит? — закричал Железная рука, — Стоять! Сражаться! — приказывал вождь клана разбойников, но никто его не слушал.

Главарь стоял на крыльце облаченный в кольчугу. Белая пелена чуть-чуть не доходила до крыльца. Уже где-то вдалеке уже просыпалось солнце, и начинало потихоньку светать. Из тумана вышла фигура воина, большой окровавленный топор держала левая рука. В правой же он сжимал короткое копье. В глазах читалась ярость и злоба, желающие утолить жажду мести.

— Вольга? — изумленно вскрикнул Железная рука. — Я же тебя искалечил и почти убил, — испугавшись, истерично завопил главарь. — Как такое воз… — короткое копье пробило плечо Железнорукого.

От удара он пошатнулся, но, не успев оправиться от него, как противник из-за спины достал второе и сильным броском проткнул насквозь другое плечо. От этого разбойник упал на колени, и совершенно опешив, не мог понять, что происходит. Вольга достал последний дротик и со всей силы нанес удар под подбородок, что конец короткого копья прошел через голову, и, замахнувшись большим топором, перерубил его надвое. Уставший воин присел на крыльцо рядом с убитым, рассматривая свои окровавленные руки. Солнце практически поднялось над горизонтом, уже совсем рассвело. Белёсый туман уже развеивался по ветру. Мгновенье спустя исчезли последние крики разбойников, и в лагере стало тихо. Тихо на столько, что тишина звенела в ушах.

— Лагерь пуст, — прорычал Хорт. — Никто не скрылся.

— Хорошо, — ответил старый солдат. — Тебе пора, а то напугаешь деревенских.

— Ты знаешь, где меня найти, — хриплым голосом ответил огромный волк, и исчез в тумане, который развеялся утренним ветром.

— Спасибо, — прошептал витязь.

Вольга посидел еще немного, а после глубоко вдохнул и поднялся. Медленно он побрел в сторону загонов, в которых держали пленных, в руке сжимая окровавленный топор. Подойдя к клеткам, витязь увидел довольно печальную картину, грязные и испуганные селяне, потерявшие надежду на спасение, сидели под открытым небом. Вольга топором, которым нещадно рубил злодеев, перерубил запоры на дверях клеток. Деревенские, многие из них совсем выбившиеся из сил, с огромной радостью встречали спасителя. Голодные и обездоленные.

— Любомир? Ты здесь? Тебя отец обыскался, — обратился к самому живому из них Вольга.

— Прости меня дядя Вольга, — причитая, отвечал юноша.

— Ничего не произошло страшного, — успокаивал воин, — лагерь пуст, возьми кого-нибудь, поищи припасов, на голодный желудок далеко не уйдешь. Постой, — сделав небольшую паузу, пытаясь что-то вспомнить, — одежу теплую посмотри!

— Хорошо, — ответил сын бортника, пытаясь собраться.

— Любомир, не затягивай, нам надо до полудня убраться отсюда. Ах да, и последнее, на кухне котлы с похлебкой не бери, она отравлена, — говорил воин.

Юноша кивнул воину, и, взяв детей помладше, которые более-менее могли двигаться и быстро убежали.

— Разве безопасно отпускать детей? — возмутился небрежностью воина Мирин.

— Там больше никого нет, — успокаивал Вольга, — займись ранеными, а я принесу сейчас же лекарств, — и тратя последние силы, удалился.

— Ладно, — промолвил лекарь, но уже в спину уходящему витязю.

Когда воитель вернулся, сын деревенского знахаря, практически всех осмотрел. Тяжелых ранений не было, в основном у некоторых ожоги от веревки или кнута, поэтому молодой врачеватель так быстро справился. Жители затерянной деревушки, у кого хоть немного оставались силы, наносили дров и развели костер. Дети принесли хлеб, мясо и сыр. Лекарь вместе со спасителем промыли раны и перевязали раненых. А после, подкрепившись и восстановив силы, пленные собрались выдвигаться, взяв немного припасов.

— Нельзя так оставлять трупы! — сказал лекарь, — может начаться поветрие.

— Согласен, — ответил Вольга. — Мы с Мирином останемся и приберем здесь, а вы ступайте, мы вас догоним.

Никто не стал спорить с воином, ведь все понимали, что им вдвоем будет проще уйти в случае опасности, чем группой, в которой есть старики и дети. И когда все ушли, остался лишь один юноша, сын пчеловода.

— А ты чего ждешь? — спросил его молодой знахарь.

— Я с вами! — заявил Любомир.

— Ну, не буду спорить, — сказал Мирин, — не надрывайся сильно!

— Хорошо, — ответил юноша.

Бывшие пленные потихоньку побрели в сторону дома. Мирин и Вольга стаскали трупы в кучу и подожгли.

— Дядя Вольга! — бежал с другой стороны лагеря Любомир и кричал. — Дядь Вольга, дядь Мирин! — переводя дыхание начал юнец. — Там это, мальчик на цепи сидит!

— Где там? — спросил лекарь.

— В избе, пойдем, я покажу! — ответил малой.

Воин и знахарь бегом побежали к деревянному домику. Открыв дверь в избушку, они ничего не увидели, она была совершенно пуста.

— Тебе, наверное, почудилось со страху? — издевался над мальчишкой Мирин.

— Так вот же он, — показывал Любомир на небольшой столик, под которым сидел ребенок лет десяти, забившийся в дальний угол, и трясясь от страха. Вольга присел на колено, и протянул руку мальчику.

— Все уже закончилось, — говорил он как можно мягче, чтобы не пугать и без того напуганного мальца. — Идем со мной, я тебя не обижу.

Но ребенок еще больше съежился, и только беззвучно что-то шептал. Весь чумазый, в оборванной одежде пытался скрыться о всего мира. Шрамы и синяки покрывали его тело. Воин достал кинжал из ножен, малой же увидев это закричал, что было сил. Выплаканные глаза уже не могли пустить слезу, а исхудавшее тело пыталось сбежать, но бежать было не куда. Вольга ловким движением руки перерезал ошейник, а после спрятал кинжал.

— Идем же! — сказал воин.

— Малыш ранен, ему нужна помощь! — возражал Мирин, и сам спустился на колени, пытаясь достать малого. Но ребенок продолжал забиваться в углу, и не хотел никуда идти.

— Слова не помогут, надо идти, скоро прибудут подкрепления, — холодно сказал Вольга.

— Мы бросим его здесь?! — тут же возмутился лекарь.

— А какой у нас выбор?! — закричал на Мирина Вольга. — Ну вытащишь силой ты его из-под этого стола, и что дальше? Он будет орать как резанный, а если погоня? Рискнешь ли ты всеми селянами ради него?!

Молодой врачеватель не знал, что ответить. Ему было искренне жаль малыша, но и подвергать всех опасности он не хотел. Воитель посмотрел еще раз на малого, и его глаза наполнились слезами, и чтобы не показать свою слабость, он тут же вышел вон. За ним последовал Любомир, а Мирин посмотрел последний раз на ребенка, сердце его обливалось кровью, он искренне не понимал старого солдата, но и пережить еще раз плен он не хотел. Простившись с мальчиком, он побрел за всеми. Уже к полудню воин и его спутники догнали остальных. Селене ушли довольно далеко, страх подгонял их. многих уже покидали силы, и решено было сделать привал.

— Вольга, — начал Драм, — мы тебе очень благодарны. За тебя мы готовы и жизнь отдать, — продолжал мужчина средних лет.

— Не нужны мне ваши жизни, — прервал его воин, — это вы меня спасли и приютили, я лишь вернул вам долг.

— Да как же, — продолжал деревенский ремесленник, — мы хотели тебя попросить стать нашей головой, никто не будет возражать, правда же, народ?

Люди, которые не так давно томились в плену, ожидая ужасной участи все как один поддержали Драма.

— Вы чего расшумелись? — спросил витязь, — хоть мы вроде и далеко ушли, но лучше соблюдать осторожность. — Вернемся и все дома решим.

Селяне потихоньку приходили в себя, кто-то, объединившись с семьей упорно что-то обсуждал, кто-то и вовсе в облаках летал. Но были и те, кто относился ко всему более серьезно, они добровольно оставались сторожить, и на случай опасности предупредить остальных. Воителю же дали немного передохнуть, и как он пытался сменить часового, жители просто не позволили ему это сделать, поочередно присматривая за ним, чтобы тот поел, и не двигался с места.

— Вольга, — тревожно спросил, подошедший к витязю Мирин. — За нами кто-то наблюдает из вон тех кустов.

— А ты только заметил? — ехидно спросил воин. — Это тот самый малыш идет за нами от самой деревни.

— Так надо забрать его! — и сорвался с места лекарь, но воин поймал его за руку и остановил его.

— Не надо! — резко оборвал Вольга. — Спугнешь еще!

Мирин посмотрел на него непонимающим взглядом.

— Любомир, пересчитай всех и скажи, что выходим, — чуть повысив голос, сказал витязь.

— Будет сделано! — радостно отозвался юноша.

— А, еще, — остановил Вольга, — скажи Драму, что пора выходить, пусть возвращается.

— Сделаю, дядь! — отозвался сын бортника, и тут же побежал выполнять поручение, чувствуя себя очень важным.

Привал был окончен, и пора было возвращаться домой. Вольга выдвинулся чуть вперед, чтобы быть первым в бою, на случай засады, но за ним тут же увязался Любомир. Небольшой отряд медленно, но, верно, приближался к дому. До деревушки оставалось примерно полдня пути, но люди уже вались с ног от усталости, да солнце уже захотело спать и спряталось за горизонтом. Воин, видя, что деревенские уже не в состоянии идти скомандовал разбивать лагерь. Очень быстро развели костер, приготовили пищу. После ужина Мирин осмотрел раненых, и сменил повязки. Люди не привыкли к таким переходам, поэтому пошли отдыхать, ведь завтра потребуется еще много сил, а спать под открытым небом еще то удовольствие, но выбора не было. Лишь четверо остались у костра.

— Дядь Вольга, — прервал тишину Любомир, — а где ты научился так драться?

— Да, — тут же оживился Драм, — и правда где?

— Ты у нас уже четыре лета, — подхватил Мирин, — а мы так о тебе ничего и не знаем! Лана нашла тебя тяжелораненого, и ты был в очень странной железной одежде, такой же, как и эти люди, что пленили нас! Ты тоже один из них?

— Давай выкладывай, — толкая в бок с прищуром, сказал ремесленник. — Мы не кому не скажем, все свои!

— С чего бы начать? — немного замешкался Вольга. — Я не знаю, где мы находимся, но… — пытаясь подобрать слова. — Где-то в этих землях есть крепость, в которой правит князь.

— Крепость? — спросил лекарь.

— А что такое князь? — переспросил Любомир.

— Будет сложно! — засмеялся витязь. — Крепость, это поселение, которое очень хорошо укреплено, то есть, на него так просто не напасть, как на вашу деревню. Высокие стены, защищенные ворота. Здесь и правит князь. Он господин, который владеет всеми землями вокруг.

— Как может один человек владеть всеми землями, — не понимал Драм. — Он невероятно силен?

— Нет, — отвечал Вольга. — Ему право владения перешло от его отца, а тому от своего отца.

— А разве так бывает? — возмутился Мирин. — Почему же все его слушают?

— У князя на службе есть отборные воины, вроде меня, — продолжал витязь, — их называют дружиной. Крепкие мужи, которые только и живут войной, — показав палец вверх, что не нужно перебивать, продолжил. — Так вот, эти люди не пашут землю и не сеют хлеб. Их главная задача, охранять земли князя, защитить каждую деревушку, от злодеев, вроде тех, кто и пленил вас. Взамен на защиту, княже берет подати, в виде части урожая или чего-либо ценного.

— То есть как? — вновь включился Драм. — Отдать часть урожая? А если никто вообще не нападет?

— Это не важно, — отвечал Вольга, — если вы живете на земле князя, вы обязаны платить подати. Мир не так прост, как кажется на первый взгляд, и он куда больше, чем ваша деревня.

В воздухе повисло молчание. Каждый из присутствующих пытался понять рассказанное воином, но в очередной раз тишину нарушил неугомонный юноша.

— Дядя Вольга, — начал сын бортника, — ты не знаешь, все ли в порядке с моим отцом? Он упал в яму, а меня послал за помощью, чтобы помогли ему вылезти. Когда я подходил к деревне, меня схватили разбойники, теперь не знаю, жив ли он, — спросил опечаленный.

— Жив твой батя, — отвечал воин, — я вытащил его из ямы и доставил домой.

— А может, и мой отец выжил? — спросил Мирин. — Он не мог больше идти и упал, больше его не видел.

— Нет, старика Мита, так и старосту, и Любославу я нашел убитыми, — опустил голову воин, — прости, я не смог их спасти. Мы с Сомом предали их огню.

— Крепись, — поникшим голосом сказал Драм. — Не говори пока Карпу о дочери.

— Хорошо, — ответил воин.

— Слушай Вольга, а что за огромное чудище было в густом тумане? — неожиданно спросил ремесленник.

— Какое чудище? — удивился воин.

— Ну, тот черный волк, который убивал разбойников, — не сдавался Драм. — При одном его только виде, у меня душа в пятки ушла.

— Это тебе с перепугу причудилось! — смеялся Вольга, он решил не говорить им об этом.

— Да нет же, — пытаясь доказать свою правоту Драм. — Там было это чудовище!

— Ну да, там был я! — продолжал лукавить воин, — и был в центре боя, и никакого волка там и близко не было!

— Да не может быть! — поддержал витязя Мирин, — причудилось тебе со страху, старый дурак!

— Может и так, — сдался ремесленник, но о чем-то задумался.

Недалеко от разведенного костра раздался шелест, и потихоньку приближался.

— Дядя Вольга, — прошептал юноша, — там кто-то есть.

— Ну да, есть, — беззаботно ответил старый солдат, — решился наконец!

— Кто решился? — недоверчиво спрашивал Любомир.

— Помнишь мальца, что ты нашел? — ответил лекарь, — так вот он за нами идет, только не подходит близко. Вот видишь? — показывал он на чумазого паренька, вышедшего из-за кустов, и остановившегося в шагах десяти от них, не решаясь подойти ближе.

— Хочешь есть? Подойди и возьми, — сказал Вольга и отломил от хлеба кусочек.

Мальчонка недоверчиво маленькими шажками подходил к воину. Резким движением вырвал кусочек хлеба из рук, и убежал обратно в кусты.

— Странный он какой-то, — проговорил Любомир.

— Ну не знаю, — отвечал воин, — если всю жизнь так же на цепи… — задумался Вольга.

— Да отойдет он, — поддержал Драм, — дайте срок.

Витязь наломал еще хлеба, сверху положил сушеного мяса, и поставил воды. Драм подложил еще дров.

— Ладно, пора ложиться, завтра трудный день, — сказал ремесленник. — Любомир, идем спать! — и вместе с юношей ушли.

— Я подежурю, и ты ложись, — сказал Вольга лекарю.

— Ты устал больше моего, — отвечал Мирин, — отдохнул бы сам.

— Давай, иди спать, — твердым голосом сказал витязь, — сменишь меня, когда луна будет в зените.

— Хорошо, — ответил молодой знахарь, потягиваясь и зевая, но не торопясь уходить.

Мальчик, что сидел на цепи, стал потихоньку подкрадываться к огню, но делал это осторожно, словно напуганный зверь.

— Малой, я тебя не обижу, садись к огню, — сказал воин мальчику, который набирался все больше и больше смелости, присел у еды, что наломал витязь, и принялся жадно ее есть. — Осторожней, не подавись, — сказал, улыбаясь он.

— Вольга, насчет тумана, — издалека начал лекарь, — я тоже видел огромного черного волка.

— Так ты же сказал, что привиделось? — напомнил ему старый солдат.

— Так-то оно так, но не так, — не все видели, что случилось, многие от страха пали ниц, и молили духов спасти их.

Тут малыш, показывая на Вольгу пальцем прокричал:

— Волк, волк! — и дальше принялся за еду, как будто секунду назад ничего не произошло.

— Вот видишь, и малой тоже самое говорит! — смеясь, сказал Мирин.

— Я расскажу тебе, но поклянись, что больше никто не узнает об этом, — полушепотом сказал Вольга.

— Клянусь духами своих предков! — ответил молодой знахарь.

— Я обязан тебе жизнью, — продолжил шептать витязь, — ты выходил меня, когда я был беспомощен. Я практически не помню всего того, что было до битвы, в которой я был серьезно ранен, как будто часть моей души покинула меня. С того дня, когда я очнулся в деревне, меня не покидало чувство, что за мной кто-то следит. Когда раны зажили, Лана водила меня на место, где она меня нашла, и там я впервые увидел жуткую тень. После, когда она пропала, я искал ее по сей день, и все время чувствовал чей-то тяжелый взгляд, но не мог найти его. Помнишь, когда как-то утром Некрас отправлял меня осмотреть?

— Некрас? Ты про старосту? Давно я не слышал его имени, всякий раз, когда мой старик ругался с ним, всегда называл его по имени, — вслед за воином, спросил шепотом Мирин.

— Ну да, так вот, — говорил Вольга, — в тот день я и встретился первый раз с этим монстром. Огромный, исполинских размеров волк, черный как сама ночь, задержал меня. Было настолько страшно, что было только одно желание, убежать и где-нибудь спрятаться, но он не тронул меня, лишь предупредил о какой-то опасности.

— Волк! — повторил малыш, и подошел к воину и сел рядом на лежащее дерево около костра.

— Да, да, волк! — смеялся Вольга. — Второй раз волк мне помог разыскать Сома. Он показал мне короткий путь, чтобы я смог спасти бортника и его сына.

— Складно ты придумываешь сказки! — не верил Мирин, — такого просто не бывает! — смеялся лекарь.

— Конечно, не бывает! — слукавил воин. — Я же говорю, привиделось тебе!

— Ты сказал, что искал Лану по сей день, — вдруг вспомнил лекарь, — неужели ты ее нашел?

— Нет, — ответил воин с тоской и грустью на душе, виня во всем себя. — Разбойник сказал, что убил ее, заманив в свое логово.

— Хорошая девушка была… — поник лекарь.

— Он так же замучил родителей Коша до смерти, — продолжил Вольга.

— Столько смертей… Надеюсь они теперь в лучшем мире, — скорбел знахарь.

— Надеюсь, — сказал воин. — Смотри, а юнец то осваивается, — заметил Вольга.

Мальчишка мирно посапывал у него на коленях. Мирин взял его на руки, и завернул его в свою куртку, положив возле костра.

— Все, иди, а то мы так до утра просидим! — проговорил старый солдат. — Иди отдыхай.

Мирин в этот раз послушал его и оставил воина одного у огня. Вольга подбросил еще наломанных веток, и огонь тут же разгорелся ярче, потрескивая сухими дровами.

— Погони нет? — спросил воин у темноты, оглядевшись по сторонам, и убедившись, что его никто не слышит.

— Нет, — раздалось в ответ.

— Спасибо тебе, — шептал Вольга, — я в вечном долгу у тебя!

— Да нет, — прорычала тьма, — это тебе спасибо, давно я не ощущал ярость битвы!

— Стереги их! — попросил воин.

— Будет сделано! — ответила темнота.

Вольга прилег рядом с костром, и провалился в сон, усталость свалила наповал стойкого воина. Проснувшись утром, он увидел, что найдёныш сидит рядом с ним.

— Доброго утро! — радостно сказал Драм. — Что-то мы совсем расслабились? А вдруг была бы погоня, а никто не стерег?

— Доброе! — ответил ещё сонный воин. — Не переживай об этом, я обо всем позаботился!

— Малыш то не на шаг от тебя не отходил, — продолжал ремесленник, смущая ребёнка, который спрятался за спиной витязя.

— Вот и славно! — улыбнулся воин.

После небольшого завтрака отряд выдвинулся в путь, и спустя полдня дороги, наконец-то вернулись домой.

— Они вернулись! — радовался Кош, ждавший все эти дни у ворот, и с криками побежал им навстречу. Сом, видя, как радуется юноша, вздохнул с облегчением. Он сидел на крыльце, так как со сломанной ногой далеко не уйдёшь. И вот, наконец все жители были дома.

— Что-то ты долго! — выговаривал бортник, едва сдерживая слезы радости. — Я уже хотел идти на выручку!

— И как далеко ты сможешь уйти на трёх ногах? — смеялся Вольга.

— Отец, — бросился к Сому Любомир. Бортник обнял сына и зарыдал.

— А это чей малыш? — вытирая слезы, спросил Сом, показывая на паренька, прячущегося за воином.

— Ну, наверное, он теперь мой, — ответил Вольга. — Пойдём, я покажу тебе новый дом, — сказал воин, обнимая ребёнка.

Спустя пару дней Вольга собрал на сход всех жителей деревни. На нем он предложил построить вокруг поселения деревянную стену, чтобы исключить такие нападения в будущем. Все как один приняли предложение. Уже все хотели расходиться, как Драм высказался:

— Многие погибли, кто-то потерял отцов, кто-то потерял детей. Но славный наш защитник, Вольга, спас всех от неминуемой погибели. Поэтому я предлагаю объявить Вольгу первым среди нас, и удостоить нас чести, стать над нами головой.

— Драм, ты опять за свое, — отвечал воин. — Какой из меня голова?

Народ зашумел, что они не видят никого кроме него, достойным быть старосты деревни. Вольга сначала отнекивался, после согласился. На этом и порешили.

***

После страшных событий прошло два года. За это время деревушка обросла частоколом из толстых бревен, и небольшой дозорной вышкой. Именно тогда, два года назад мужчины и юноши деревни поспросили Вольгу обучить их ратному делу. Они все как один добровольно хотели защитить свой дом, своих родных, чтобы такого больше не повторялось. На вышке практически всегда кто-то из них дежурил, не то, чтобы они ждали нападения, а так, на всякий случай. Вельс немного подрос, освоился. Теперь он не был тем испуганным мальчишкой, хотя первые месяцы жизни в деревне не давались ему легко. Он ни на шаг не отходил от Вольги, везде следовал за ним, и практически не разговаривал. При малейшей попытке с ним заговорить, Вельс зажимался, и прятался за воина. Многие тогда его звали Малой, но полгода спустя, когда они с Вольгой ужинали, он произнес:

— Вельс, меня зовут Вельс, — ели, выдавливая из себя слова, хоть Вольга после рассказал деревенским, его все равно по привычке звали Малым.

Витязь обучал Вельса все тому, что он знал. Но Вольга был воином, поэтому сам, когда был юнцом, мало уделял внимания грамоте, тем более, когда у него был такой друг, как Рун. Они вместе часто прогуливали занятия, и много времени уделяли воинской подготовке. Поэтому Вельс уже в двенадцатилетнем возрасте хорошо стрелял из лука, но довольно плохо владел мечом. Да и не хотел. А вот грамоте обучить в деревне его было не кому.

Как-то поздно вечером шел проливной дождь. Почти вся деревня собралась в большом доме, который построил Сом. Там селяне праздновали день сбора урожая. Мед тек рекой, и уже весьма захмелевший народ радовался обильным дарам природы.

— Слушай Вельс, — приставал к нему пьяный ремесленник, — а ты знаешь, что твой отец сильный, как медведь?

— Да знаю я! — снимая руку с плеча, неохотно отвечал юнец.

— А знаешь, что, когда строили стену, он в одиночку таскал тяжеленные бревна? — никак не мог угомониться Драм. Но юноша не стал отвечать, и просто убежал от него на улицу.

— Вольга, — подойдя к воину, — я, наверное, напугал твоего сына!

— Да не переживай ты! — успокаивал старый солдат, — он уже давно хотел сбежать отсюда.

— Ну, тогда пойдем, Сома напоим! — предложил Драм.

— Пойдем, конечно! — смеялся Вольга, — он такой забавный, когда хмельной.

Вельс, выбежав на улицу, направился к вышке. Он всегда любил забраться на нее, и в тишине наблюдать за ночным небом.

— Ты чего быстро с праздника то сбежал, обидел кто? — спросил лекарь.

— Нет, — отвечал юноша, — я послежу, иди празднуй со всеми дядя Мирин.

— Ты точно хочешь остаться? Тут довольно холодно, — переспросил знахарь.

— Конечно, нужно же кому-то за батей проследить, — смеялся Вельс.

— Хорошо, держи теплую куртку, я тогда пошел, — проговорил Мирин, и медленно спустился по лестнице, оставив юношу одного.

Вельс посмотрел на ночное небо, которое было затянуто облаками. Шел плотный ливень, большие капли дождя громко падали и разбивались об мокрую землю. Юноша смотрел куда-то вдаль, и мечтал о приключениях, чтобы быть таким же сильным, как Вольга. Вельс просидел довольно долго, и от однообразной картины тянуло в сон. Он практически засыпал и клевал носом. А где-то там, в дали, яркая точка света, жадно пожираемая ночной тьмой, медленно начала приближаться. Сначала Вельс не обратил на нее внимания, думая, что это ему чудится, но яркий свет приближался, и даже кроны вековых деревьев не могли его спрятать. У него мысли были только одни: что это? Ведь впереди только лес. Там нет ни дороги, ни тропинки для людей, лес непролазный. Вельс знал это, так как с Вольгой они облазили чуть ли не каждый куст. В округе не было ни посёлка, ни избушки. Теперь уже все видел отчётливо, страх окончательно прогнал сон. Свет исходил, будто из земли, освещая ту часть леса, и становился все ближе. Мурашки пробежались по коже, но юноша не мог даже пошевелиться, так и застыл на месте.

Вскоре из леса показалась темная фигура, укрытая плащом от дождя. А когда она приблизилась к деревне, Вельс смог разглядеть его. Высокий старик, из капюшона выглядывал длинный седой волос, и длинная борода. Старик тащил большой сверток за спиной, по его походке и не скажешь, что он был тяжелым. Но более всего, что заворожило паренька, это то, что старец нес огонь в открытой ладони. Огонь не тушил холодный ветер, ни сильный дождь. Он также не обжигал ладонь старика, и очень хорошо освещал его путь. Наконец-то старик дошел до тяжелых ворот, он сжал ладонь с огнем, и яркий свет мгновенно погас. Этой же рукой он постучал в дверь. Немного прогнав свой страх, Вельс хотел спуститься, но никак не мог решиться на это. Старик за воротами постучал громче, вроде бы не приложив усилий, но тяжелые ворота чуть ли не слетали с петель. Вольга выбежал из домика Сома, и, подойдя к воротам, отворил их. Старец зашел в деревню. Они с воином поговорили о чем-то, Вельс не смог ничего расслышать из-за дождя. Вольга же сходил за мешком, а после как вернулся, отдал его старику. Старец же в свою очередь, отдал ему свой сверток. Они пожали руки, и старик пошел обратно своей дорогой. За воротами он снова разжал ладонь, и тот самый свет снова появился в его руке. И потихоньку исчезал в дали. Юноша на вышке все еще как заворожённый смотрел на уходящего вдаль старца, и его не покидало ощущение, что они знакомы. А в это время, Вольга же убрал сверток странного старика в амбар, запер ворота, и уже собирался уходить, как увидел идущего сына бортника.

— Любомир, — начал воин, — как там твой отец? Жив еще?

— Ну и на хрюкали же вы его! — возмущался юноша.

— Да, ладно ты, — немного хмельной говорил Вольга, — дай старику отдохнуть! Он там еще?

— Нет, — сказал Любомир, — я его отвел домой и уложил спать.

— Жаль… — сказал витязь, и шатаясь побрел домой.

— Давай я постерегу, продрог, наверное, уже? — сказал Любомир, поднимаясь на башню.

— Есть немного, — отвечал юноша, — да и отец, наверное, заждался.

— Ага, заждался, — смеялся сын бортника, — опустошили недельные запасы!

— Да видел я, — ответил Вельс. — Ты извини, я пойду, продрог что-то, — пытаясь уйти как можно скорее, и расспросить о загадочном госте. — Доброй ночи!

— Доброй! — ответил Любомир, укутываясь в куртку лекаря.

Юноша что есть сил, побежал домой. Открыв дверь, он увидел, как Вольга растопил печь, и сидит у огня. Яркие языки пламени потрескивая, плохо освещал комнату. Воин сидел и думал о чем-то, но тут же посмотрел на названного сына.

— Лихо я печь переделал? — спросил он. — Смотри, теперь не нужно выходить из дома, чтобы все протопилось, дым выходит теперь прямиком наружу!

— Отец, — взволновано начал паренек, который пропустил все мимо ушей. — Отец, — продолжил юноша, — тот человек, кто он?

— Да кто ж его знает, — отвечал старый солдат. — Но кузнец он отменный, такого качества металл, что у него, я ни видел никогда, точнее видел, — достал из-за пояса свой кинжал и дал его Вельсу. — Старик Некрас рассказывал, что он живет далеко на востоке. Туда ни конному, ни пешему почти не добраться. Говорят, что никто так и не смог до туда дойти, кто сгинул, кто пропал, а кто вернулся не с чем, — наливая из кувшина почти горячей воды, заварил сушеных трав.

— А что за пламя у него в руке? — не унимался Вельс.

— Говорят он чародей, но про него никто ничего не слышал. Даже я когда служил у князя, и слухов о таком никогда не ходило. Но старик хороший. Помнишь, когда я тебя нашел, ты у меня начал жить, прищурясь, спросил витязь.

— Конечно! — отрезал юноша. — Как такое можно забыть?

— Так вот, вспомни и еще одну вещь, — тянул старый воин, — печь, что была прежде?

— Когда мы разжигали огонь, то всегда открывали дверь, — ответил Вельс, — так к чему ты клонишь?

— Именно этот старик показал, как сделать такую печь, она экономит столько дров, к тому же можно было печь хлеб. Также он как-то принес железный лемех, с ним пахать землю стало гораздо легче, чем деревянным. Взамен он лишь берет припасы. Я как-то спросил его, не хотел бы он жить в нашем поселении, так он просто развернулся и ушел, — восторженно сказал Вольга.

— Загадочный старик, — промолвил Вельс, — вот бы узнать его получше, может он покажет какие-нибудь чудеса, раз он чародей.

— Мечтай-мечтай, — улыбался Вольга. — Ложись спать давай.

Юноша ничего не ответил, и лег в постель, а Вольга еще немного посидел и вышел на улицу проветриться.

— В этот раз ты смог узнать, что это за старик? — спросил он у темноты.

— Да. Он не опасен, — отвечала она, — живет один в горах, судя по всему, очень древний. Путь к нему не простой, практически не проходим, для обычного смертного.

— Ну наконец-то смогли хоть немного понять, кто он, — проговорил витязь. — Столько попыток его отыскать, и даже у тебя не выходило. Приглядывай за ним, чует мое сердце неладное за его добротой.

— Будет сделано, — прорычала тень и одним прыжком исчезла в темноте.

Время шло, и Вельс всегда с нетерпением ждал загадочного старца. Старик приходил редко, и всегда приносил с собой что-то, забирая сломанные вещи на починку. Вельс боялся подойти к нему и заговорить, и всегда украдкой за ним наблюдал. И как-то раз уже под вечер, старец вновь посетил деревню. Он принес инструменты молот, топор и серп, и, взяв припасы, привычным маршрутом двинулся домой. Вельс медленно, прячась за кустами, решил проследить за стариком. Юноша и сам не понял, как оказался вдали от поселения, в глухой чащобе леса. Темные кроны деревьев не пропускали никакого света, да и ночь уже практически спустилась, и разглядеть что-либо в такой темноте было невозможным. Хорошо, что старик держал в ладони странный огонь, которым освещал себе путь.

Долго ли, коротко ли шли путники, но лес потихоньку отступал, превращаясь в равнину, а за ней уже виднелись горы. В горы вела одна едва заметная тропа.

— «Видно это и есть Сады кузнеца», — подумал юноша, продолжая двигаться незамеченным.

Тропа вверх — очень каменистая. Хорошо видны выходы твердых пород. В горах очень буйная растительность, а склоны буквально заросли сплошным ковром. Дорога становилась все хуже — промоины, обвалы склонов. В самом же ущелье много завалов, бревен на тропе, которые старик преодолевал, не замечая их, а тропа все поднималась, петляя, вверх. Юноша же с трудом пытался не потерять старика из вида. Вскоре впереди показалась мощенная каменная лестница, ведущая вверх прямо по горе, с которого открывается прекрасный вид на бескрайний лес. От одного ее вида становилось страшно, ведь с одной стороны лестницы влажная вертикальная стена, а с другой — пропасть. Вдруг старик остановился и бросил мешок на землю.

— Ну, здравствуй брат, — проговорил он громко. Юноша от неожиданности даже вздрогнул. — Да выходи ты из-за камня, хватит прятаться!

У Вельса огромный ком застрял в горле, и старался не шевелиться, думая о том, как же так получилось, что старик его заметил.

— Жаль, — опечалился старик.

Он разжал ладонь и отпустил в небо огонь, что держал в руке. Стало светло как днем, и Вельс понял, что прятаться теперь бесполезно. Переборов страх, парень подбежал к старику.

— Возьмите меня в ученики! — прокричал он.

— Я подумаю! — опешив от такой наглости, ответил чародей, а после развернулся и за секунду исчез вместе со светом, оставив Вельса в темноте.

Юноша, недолго думая, взял инструмент, который оставил старец, и начал медленно подниматься по каменным ступеням. Ближе к полуночи ему удалось подняться по ней до конца, таща за собой тяжелые инструменты. Массивная дубовая дверь закрывала вход в пещеру. Юноша так и просидел перед закрытой дверью, не осмеливаясь в нее постучать. На утро старик вышел из пещеры, яркое солнце тут же заставило его глаза щурится. Он отвел от светила взгляд, и увидел того самого юношу, что следовал за ним.

— Ступай обратно, откуда пришел, — твердым голосом сказал чародей. — Я не могу тебя учить!

— Почему же? — вскочив на ноги, прокричал Вельс.

— Ты сбежал из дома, не попросив благословения у отца, а, также, не спросив его разрешения уйти из деревни. А ведь он тебя когда-то тебе спас, не так ли? — спросил старик. — Есть и еще одна причина, которую сейчас ты не готов принять!

Юноша только опустил голову, не зная, что ответить.

— А теперь тебе нужно идти! Пошел прочь! Уходи! — сказал старик, забрав инструменты, и громко хлопнув дверью.

Вельсу нечего было ответить старику, он знал, что его робость и не решительность сыграли с ним злую шутку, и опечаленный, заливаясь слезами, побрел восвояси. Юноша плохо запомнил дорогу, но чувствовал, что кто-то его направляет домой. После полудня он так и смог добраться до дома. Голодный и обессиленный, он упал у ворот. Но тут же Мирин, что сидел на дозорной башне выбежал за ворота и принес юношу домой.

— Вольга, я нашел пропажу! — радостно сказал лекарь.

— Так никто и не пропадал, — отвечал старый солдат. — Но хорошо, что он нашелся.

— Он утомился, ему нужен отдых, я его осмотрел, на нем нет ранений, — сказал Мирин.

— Спасибо, — ответил Вольга. — Приглядишь за ним?

— Не могу, но я пришлю Коша, — отвечал знахарь.

— Я наберу дров, если что, сразу зовите, — сказал Вольга, и вышел во двор. Во дворе, у стены была сложена поленница наколотых дров. Старый солдат набирал их в охапку.

— Он нашел, где живет старик-кузнец! — раздался грубый голос.

— А ведь никому не удавалась, — отвечал воин.

— Старик прогнал его, — продолжал он.

— Жаль, он очень способный малый, — расстроился Вольга. — Вряд ли я смогу его чему-то еще научить.

— Ты так спокоен, как будто вообще не переживаешь за мальца! — удивленно заметил Хорт.

— Я спокоен, потому что ты приглядываешь за ним, — ответил Вольга.

— Староста, — вдруг раздался голос из-за дома, — ты всегда был странным, а ведь только народ стал забывать об этом, так ты опять за свое, разговариваешь сам с собой.

— Ох, ты, Мирин, как там Вельс? — растерялся воин.

— Еще не проснулся, — сказал лекарь.

— Спасибо тебе, что приглядываешь за нами! — ответил Вольга, и понес дрова домой.

Дома витязь разжег печь и поставил греться воду.

— Можно дядя Вольга? — попросился Кош, постучав в дверь.

— Конечно, можно, проходи! — обрадовался старый солдат. — Есть будешь?

— Нет, спасибо, я уже пообедал, — ответил юноша. — Дядя Вольга, — начал паренек лет четырнадцати, — дядя Драм сказал, что тогда, в разбойном лагере ты убил всех бандитов, не получив ни единой царапины. Научи меня так же владеть оружием, — немного застенчиво, но решительно попросил он.

— Он преувеличивает, — отвечал воин, — да и к тому же, я и так вас научил основам.

— Нет, я хочу большего, я хочу стать величайшим мечником, — продолжал настаивать Кош, — я не хочу, чтобы все повторилось как в тот день!

— Ты же знаешь, я хоть и владею мечом, но не так как секирой, поэтому вряд ли я смогу научить, — пытаясь умерить пыл юноши. — Меч, это то оружие, которое требует ежедневных упражнений, и упорства!

— Дядя Вольга, я прошу тебя! — не сдавался юноша. — Я и так потерял всех родных, потому что был слаб и не смог их защитить. Я не смогу это пережить снова, поэтому хочу стать настолько сильным, чтобы подобно тебе, защищать слабых!

— Это будет нелегко. Если решился, то не сворачивай с пути, — ответил воин, — а я тебе помогу.

— Отец, прости меня, — ели слышно прошептал Вельс словно в бреду, лежащий на кровати.

— О, наконец-то проснулся! — радостно вскрикнул старый солдат. — Тебе не за что извиняться, любопытство, конечно, чаще всего до добра не доводит, но все обошлось!

— Как же? — продолжал, — я же сбежал без твоего ведома!

— Не переживай, и набирайся сил, — ответил Вольга, а после повернулся к гостю, и сказал, — Кош, попроси Драма сделать тебе деревянный меч.

— Деревянный меч? — раздосадовано переспросил юноша. — Да как же так? Кто же воюет деревянным мечом?!

— Мне не зачем учить гордеца! — сказал старый воин.

— Но дядь? — не понимал Кош.

— Кто научится владеть не заточенным клинком, тот будет не победим в битве! — слукавил витязь, так считал, настоящим мечом юноша нанесет себе вред, или же кого-нибудь покалечит.

— Спасибо, дядь! — закричал воодушевленно молодой человек, и с большим нетерпением побежал к ремесленнику, Вольга разогрел кашу и накормил обессиленного Вельса.

Ближе к вечеру воин сидел на крыльце, и наблюдал, как Кош рубил тяжелым деревянным мечом столб, который служил мишенью, что поставили еще тогда, два года назад, после пленения всей деревни. Позади него заскрипела дверь, и из нее тихонечко вышел Вельс, и присел рядом.

— Хорошо получается у него? — начал юноша.

— Не совсем, — ответил старый солдат, — но для человека, который держит меч только первый день, просто превосходно. Если так пойдет и не забросит, то он очень скоро меня превзойдет! — посмеялся Вольга.

— Отец, — все еще виновато говорил Вельс, — ты и правда так думаешь?

— Конечно, — ответил староста деревни, — ты только посмотри на него! А ведь я его ничему еще не учил! Прекрасный рекрут! — все еще о своем говорил витязь.

— Отец, — немного повысил голос отрок, — почему ты на меня не злишься? Почему ты не принимаешь мои извинения?! — вдруг закричал Вельс, подскочив на ноги.

— Присядь, — спокойным голосом начал Вольга, что юноша послушно и сделал. — Как я могу на тебя злиться, если и сам был таким? Мне нечему тебя учить, то, что знает старый солдат, не подходит для тебя. А вот старик знает гораздо больше меня, и сможет помочь тебе, нужно лишь запастись терпением.

— Боюсь, он меня не примет, — опечалился Вельс.

— С чего ты так решил? — спросил витязь.

— Он прогнал меня! — ответил юноша. — Даже слушать меня не стал!

— А ты так легко сдался? — все еще спокойно и отрешенно говорил Вольга.

— Нет, отец, — сказал, Вельс. — Я вернулся попросить твоего благословения.

— Я даю тебе его, — приобняв юношу сказал витязь.

— Спасибо отец, спасибо за все, я обещаю, что, когда я вернусь, ты будешь переполнен гордости! — закричал отрок, и тут же убежал в дом.

— Я уже горд тобой! — прошептал воитель. — Кош, мальчик мой, тебе нужно немного поменять хват рукояти, иди сюда, я покажу! — сказал он, и юноша немедля ни секунды подбежал. — Вот смотри, если ты возьмешь меч вот так, то рука будет меньше уставать.

— Спасибо дядь! — вне себя от радости, ответил Кош. — Сейчас же попробую!

— Скоро солнце уже сядет, — сказал витязь, — завтра ранним утром, я позанимаюсь с тобой, идет? А сейчас, передохни!

— Тогда до завтра, дядя Вольга! — говорил отрок, которому не хотелось уходить, но перечить не стал.

Как только Кош убежал домой, дверь позади старого воителя вновь заскрипела. Вельс выбежал с небольшой сумкой припасов, и остановился на крыльце.

— Ты уже? — спросил Вольга. — Даже утра не дождешься?

— Нет, отец, — ответил взволнованный юноша. — Мне многое еще нужно успеть!

— Ну что ж, — задумчиво говорил витязь. — Обними старика! — и спустя мгновение добавил, — не хочешь еще с кем-нибудь попрощаться?

— Хочу, — опечаленно сказал Вельс. — Но, прошу, никому не говори, что я ушел с твоего благословения, пусть все думают, что непутевый вновь сбежал, особенно не говори Кошу, иначе, это сильно ранет его.

— Я исполню твою просьбу! — добавил Вольга.

— Не печалься, отец, — проговорил юноша, — не успеешь и глазом моргнуть, как я уже вернусь, — улыбался Вельс. — Ну все, мне пора!

Старый воитель молча проводил взглядом своего названного сына. Он не хотел его отпускать, но знал, что его ждет великое будущее, и если сейчас он его остановит, то лишит его. Потихоньку лес стало затягивать белесым туманом, и Вольга почувствовал дыхание зверя.

— Присмотришь за ним? — спросил он темноту.

— Даже просить не нужно было! — ответил Хорт.

Вельс покидал деревню, хоть и прожил здесь не долго, но считал это место своим домом. Вольгу он начал называть отцом. Он очень был благодарен за все, и мечтал отплатить этот долг. Поэтому он хотел стать сильнее и мудрее. Путь был не близок. Но юноша уже хорошо знал дорогу, и даже все препятствия мира не смогли бы удержать его решимость. Вскоре он добрался до той самой лестницы в горах. Взглянув на нее при свете дня, она выглядела еще страшнее, чем тогда ночью. Вельс, набравшись смелости, поднялся по ней, и оказался перед тяжелой дубовой дверью. Отрок громко постучал в нее, но никто не ответил. Тогда юноша решил приоткрыть дверь, и обомлел от увиденного. Высокие резные колонны поддерживали свод пещеры. Яркий свет был прикреплен к камню, и хорошо освещал ее. Крутая каменная лестница вела через арку вглубь. Под аркой текла небольшая река, скрываясь в темноте. Вельс поднялся по лестнице и попал в длинный темный коридор, после которого он вышел к огромному подземному озеру. Из далека оно освещалось таким же огнем, да так, что казалась вода, имеет оранжевой оттенок. Вдоль этого озера протянулась тропа. Откуда-то из глубины пещеры доносились тяжелые удары молота. Юноша решил идти на него. Спустя какое-то время, показалась высокая фигура старика, который что-то ковал. Тяжелый молот с каждым ударом придавал форму металлу, нужную творцу. Рядом с наковальней, располагалась огромная плавильня. Вельс больше не дал своей робости и шанса, подходя все ближе.

— Неси воды! — вдруг услышал юноша, и послушно опустил свой мешок с припасами, взял кадку, что находилась под ногами, и побежал к озеру. И так продолжалось больше двух месяцев, юноша, то носил руду, то воду. Ни о каком обучении и речи не шло. Каждый вечер он буквально падал от усталости и крепко засыпал. Пришла зима. В горах засыпало все белой пеленой, и все известные тропы исчезли. Но, как ни странно, в пещере старика пылал жар. А кузнец все продолжал творить, не обращая внимания практически ни на что. И в один из таких дней, юноша все-таки решился спросить старого кузнеца.

— Старик, я живу у тебя несколько месяцев, я пришел учиться, а не быть мулом! — недовольно сказал Вельс.

— Так ты пришел учиться? Так чего же ты сразу молчал? — с усмешкой ответил кузнец.

— Меня завораживали твои чудеса и чародейства! — с горящими глазами прокричал юноша, да так, что эхо пролетело по всей пещере.

— Боюсь я тебя не смогу чему-то из этого научить, — произнес старик.

— Почему? — непонимающе спросил Вельс. — Мне легко даются любые начинания!

— Всему тому, что я мог научить, ты уже знаешь! — ответил кузнец.

— Не может такого быть, почему же тогда я не могу призвать хотя бы тот яркий свет, подвластный тебе? — возмущенно говорил Вельс. — Почему я не могу так легко обращаться с металлом, раз я это все знаю и умею?!

— Дай время, и ты все вспомнишь, — ответил старик и дальше принялся за работу.

Юноша не поверил старику, но делать было нечего, в деревню не вернуться, можно было бы заплутать и замерзнуть насмерть. Он не знал, что ему делать, но гнев затуманил его разум.

— Я проклинаю тебя, чертов старик! — в слезах выкрикнул отрок, и убежал вглубь пещеры.

Вельс бежал и бежал, вот уже и свет горнила уже был не виден, а темнота становилось непроглядней. Он присел на землю и прислонился к холодной стене, обняв колени, громко рыдал от бессилия. И не заметя, как, провалился в сон, а когда пробудился, его посетило странное чувство, будто бы что-то не так. Вроде бы все та же пещера, но странное чувство не покидало, и не было слышно ударов тяжелого молота. Холод был невыносим и прибирал до костей, одновременно с этим было настолько жарко, любая вода мгновенно испарялась. Страдая от невыносимых температур, юноша пошел на свет, который словно маяк в ночи, указывал путь. Он хотел просить прощения у кузнеца, ему было ужасно стыдно, за свое поведение, и что он наговорил. Выйдя на свет, Вельс не узнал это место. Тропа превратилась мощенный камнем огромный зал, в конце которого стоял трон. На троне сидел старик, но лицо его скрыто капюшоном, из-под которого торчала белая, как снег борода, а рядом с ним стояли его слуги.

— Ну, здравствуй Вельс! — сказал старик громким голосом, но очень медленно.

— Откуда ты знаешь мое имя? — удивлялся юноша.

— Как я могу забыть своего ученика, — медленно продолжал старик. — Возможно, ты вспомнишь мое имя? Меня зовут Ниам. Ты сейчас находишься в моих владениях.

— Не может быть! — не мог поверить паренек, — это все сон!

— Видно хорошо приложил его господин! — сказал страшный старик на троне своему слуге. — Позволь я расскажу тебе. Присядь рядом. Ты же знаешь, что ты живешь много веков. И когда-то, очень давно я учил тебя всему тому, что знаю. Я принял тебя как родного сына. Именно здесь, в этом древнем зале мы говорили с тобой о вечном, о великий мудрец! Но злой старик Сварг, забрал тебя от меня, стер тебе память и бросил, а меня запер томиться здесь. Он же проклял весь наш род, и теперь я не могу выбраться, как и прежде, смотреть на солнечный свет. Сейчас я попробую помочь тебе, а твой растерянный вид нагоняет на меня тоску!

Ниам поднял открытые ладони к верху и также медленно начал шептать:

Темные силы отступите,

Память мальца отпустите,

Былое все сотрите,

Как я хочу, привяжите!

После ударил в ладоши. Взгляд юноши тут же поменялся, как будто он осознал все свое существо.

— Учитель, простите мое неведенье, — начал Вельс, — теперь я прозрел! Спасибо, за то, что открыли мне глаза!

Юноша щелчком пальцев создал большую огненную сферу, и бросил ее в бурлящий поток, протекавший недалеко от трона старика. Раздался большой взрыв, что содрогнулось все ущелье.

— Ох-ох-ох! — радостно сказал старик, — какая мощь. Тебе надо вспомнить, как контролировать свою силу, иначе ты уничтожишь все, в том числе и себя.

— Я клянусь, что уничтожу Сварга, я отомщу за все твои мучения! — сказал юноша.

— Я знаю, а теперь ступай, — ответил старик, — изучи чертоги своей памяти, теперь она свободна от козней злого кузнеца!

— Ступайте за мной, господин, — сказал слуга, — я покажу, где вам можно будет отдохнуть!

— Передай господину, что я нашел сильного союзника, — сказал Ниам слуге шепотом.

***

Холодные ветра принесли зимнюю стужу. Белым ковром застелило все вокруг. Зимой особо делать было нечего, и деревенские собирались в таверне, если ее так можно назвать, местного бортника, который угощал хмельным медом. Высокую дозорную башню засыпало снегом. Ее никто не откапывал, так как все тропы и подходы к деревушке стали непроходимыми сугробами. В этот день Вольга в своем дворе как обычно упражнял всех желающий во владении оружием. Но желающих у него было не много. За четыре зимы, пыл у многих поубавился. Точнее у всех, кроме одного. Вольга очень гордился молодым воителем. Высок, статен, густой черный волос до плеч, и такая же борода, быстр, ловок и силен. Надежда и опора, так сказать. Молодой воитель очень ловко орудовал тяжелым деревянным мечем, а столб, на котором он тренировался, отшлифовался, что даже блестел на солнце. Старый солдат, как и прежде сидел и наблюдал за ним.

— Кош, — позвал Вольга ученика, — ты вырос крепким и сильным. Пора проверить, чему ты смог научиться.

— Дядя Вольга, я бы не хотел покалечить тебя! — хвастался своей силой молодец.

— Подай мне вон тот короткий меч, — сказал староста деревни.

— Ты мне таким хилым мечом вряд ли сможешь что-то сделать! — берет деревянный щит и протягивает Вольге. — Тем более в последнее время я тебя всегда побеждаю. Может в этот раз ты просто сдашься? Или возьмёшь, например секиру, о владении которой уже рассказывают басни!

Слова молодого хвастуна вызвали воспоминания, о том, кто так же был счастлив померятся силой со своим другом. Рун — великий воитель, которого Вольга никогда не сможет забыть, и Кош отчасти напоминал его.

— Давай, нападай! — сказал витязь, собравшись мыслями.

Молодой воитель очень быстро сократил расстояние между собой и старостой и ударил мечом, но Вольга укрылся за щитом, одновременно нанося удар из-под своего щита, делая выпад. Кош, предвидя это, парировал выпад. Долго сражались два молодца, пока молодой воин не увидел, что Вольга стал уступать ему в силе. Почувствовав, что староста совсем ослаб, Кош ринулся в атаку, и мгновенно был повержен. Старый солдат повалил его на землю и приставил к горлу свой, практически расщепленный меч.

— Кош, никогда не недооценивай врага, какой бы он слабый не был, — и убрал меч.

Поверженный воитель лежал на спине, на снегу, начал громко смеяться. Потом быстрым движением вскочил на ноги.

— Дядь, ты всегда можешь чем-нибудь удивить! — сказал он в восхищении.

— Пойдем со мной, — сказал Вольга, — теперь ты достоин называться воином!

— Называться воином? — переспросил Кош.

Вольга ничего больше не сказал, а прямиком отправился к амбару и отворил дверь. Выйдя из него, он вынес длинный меч. Булатная сталь, выкованная лучшим кузнецом, ярко переливалась на солнце.

— Это тебе, — держа на ладонях прекрасное оружие, — теперь ты можешь стоять в одном ряду с великими!

— Правда, можно? — недоверчиво переспросил Кош. — Но я же проиграл тебе?

— Да, — продолжил Вольга. — Храни и защищай то, во что ты веришь. Да не окропит этот меч кровь невинных.

— Это большая честь для меня, — поклонился старому солдату, и взял меч.

Держа его на ладонях, словно великую драгоценность, он забыл, как дышать. Повелевать оружием в деревне разрешено только Вольге, ведь все кроме него, боялись его, и не хотели иметь ничего общего с ним. Возможно, и по этой причине, оружие находилось только в доме старосты, а теперь и еще один юноша стал воином, которому позволили держать дома меч. Кош, сделав пару взмахов, убрал его в ножны, и унес домой. Вольга глубоко вздохнул и прошептал:

— Ты видишь, старик Некрас, как он вырос и возмужал. Ты бы гордился им.

***

В царстве теней была вечная темнота, лишь только красное земное пламя давало свет. Именно здесь и постигал искусство Вельс под руководством чуткого учителя Ниама. За это долгое время память вернулась к юноше, и он понимал, насколько он был силен. Его сила была практически безграничной, ярость и злоба кипела в сердце. Ярость была настолько сильной, что порой затмевала разум. В этих порывах, его боялся даже сам Ниам, хотя пытался направлять его гнев в нужное русло.

— Учитель, я постиг все тайны своего разума, — обратился отрок к страшному старику. — Я готов отомстить Сваргу за все его злодеяния.

— Очень хорошо, мой дружочек! — загробным голосом отвечал старик.

— Расскажи, как мне найти выход из твоего царства? — по немного ярость стала закипать в молодом человеке.

— Тебе нужно идти туда, откуда пришел, — сказал старик. — Ты помнишь, где прячется этот старый прохиндей?

— Да, помню, — ответил Вельс. — Я никогда этого не забуду. Я сокрушу его всей своей мощью!

— Так ступай же! Принеси мне его голову! — закричал Ниам, да так, что колонный в зале немного потрескались.

— Считай, что уже сделано! — проговорил Вельс.

— Как закончишь со стариком, — останавливал учитель, — тебе нужно будет оправится на запад, и предстать перед нашим господином!

— Все будет исполнено, учитель! — грубо ответил молодой человек, и тут же растворился в темноте.

Отрок очнулся в темном зале, в глубине пещер. Где-то вдали доносился глухой удар молота. Вельс очень быстро побежал на звук молота, и вскоре выбежал на свет горнила, которое освещала кузнеца.

— Проснулся, наконец! — восторженно вскрикнул Сварг.

— Теперь ты мне за все ответишь злодей! — закричал юноша и бросился в атаку.

Щелкнув пальцами, в руках появились огненные шары, которые со всей своей ненавистью он бросил в противника. Сварг от одного легко уклонился, второй же отбил молотом. Вельс сильным ударом руки ударил по лицу кузнеца, от чего тот упал на колено. Мощь и сила переполняла отрока, но он никак не мог понять, почему это была только часть силы, которой он владел в царстве Ниама.

— Постой, брат! — просил его старик, но ведомой яростью юноша его не слушал.

Собрав все свои силы в последний удар, Вельс хотел раз и навсегда покончить с негодяем. Сварг с большим трудом смог уклониться от удара, который пришелся в пол. Каменный пол пещеры треснул и расколол гору практически надвое. Сварг встал на ноги и прошептал:

Сила камня и железа,

Вы впитайте мою кровь,

И возьмите силу леса,

И свяжите врага вновь!

Старик вытер ладонью кровь с лица, и ударил о землю окровавленной рукой. В это же мгновенье из земли понялись большие валуны и полетели во врага. Как не старался отбивать Вельс, их меньше не становилось. Разбив очередной валун, юноша не успел среагировать, и запястье сковали стальные путы длинных цепей. Пока он пытался освободить руку, пропустил удар большого куска горной породы. От удара он потерял равновесие, и упал. В этот же момент все его тело было скованно стальными оковами. Тяжелые цепи не давали ему пошевелиться, а каменный пол пещеры превратился в большую гробницу. Вельс бессильно смотрел в потолок, ожидая смерти. Старый кузнец подошел к каменной тюрьме юноши и прошептал:

Из тела дух твой изгоню,

Что б он блуждал средь серых гор,

От всех нападок сохраню,

Пока не просветлеет взор!

С последним словом Вельс погрузился в глубокий сон, а крышка его каменного гроба закрылась.

— Спи спокойно, мой брат, а я подожду еще, — прошептал старик и ушел в темноту, — еще осталось немного времени.

***

Вечером этого дня Вольга сидел в таверне Сома, и потихоньку пил свой мед. Вскоре пришел Кош и присел рядом с ним.

— Еще раз спасибо тебе! — начал молодой человек. — Я буду в вечном неоплатном долгу перед тобой!

— Да перестань ты! — ответил захмелевший староста.

— Уже четыре зимы прошло, не присылал ли весточки Вельс? — неожиданно спросил Кош.

— Нет, — печально ответил витязь.

— Может он забыл про нас, или же погиб где? — предполагал молодой воин.

— Он сильный малый, уверен, за ним приглядывают, — лукавил Вольга.

Он знал, что Вельс напал на старика кузнеца, и тот заковал его в каменный гроб. Старый солдат хотел броситься ему на помощь, но видя мощь Сварга, не решился подвергнуть его гневу жителей деревни, хоть своей жизни он не пожалел бы. Да и не знал он причины такого поведения своего названного сына.

— Хорошо бы, если он скорее вернулся, — продолжал Кош. — Почему же он просто ушел и не позвал меня с собой! — с гневом он ударил по столу руками.

— Хорошо бы… — ели слышно прошептал староста. — Он и мне ничего не сказал, как ты помнишь, — ответил витязь.

— Жизнь продолжается, — сказал Кош. — Я бы и рад разделить все приключения, о которых ты рассказывал, посмотреть большие города, но мне все-таки больше по душе тишина и покой. Слушай, дядя Вольга, — почти шепотом, — как тебе Марья, дочь Драма?

— Красивая, хозяйственная и добрая. Хорошей женой будет, — уже хмельной Вольга, — а почему ты спрашиваешь?

— Хочу попросить ее отца разрешения жениться на ней, — скромно отвечал Кош, немного краснея. — У меня нет родителей, да и деда убили. Ты заботился обо мне, как настоящий отец, и роднее тебя у меня не осталось человека, я хотел бы попросить еще и твоего благословения.

— Конечно, я его даю тебе! — сказал староста. — Наконец-то наш юноша станет мужчиной!

— Спасибо! — юноша обнял старосту, а как только зашел ремесленник, то куда-то выбежал из таверны.

— Слышь, Драм! — крикнул воин, стоящему в дверях мужу, — поди сюда!

— О-о-о! — закричал довольно хмельной ремесленник, расставив руки. — Вот ты не откажешься со мной выпить! — также громко сказал он, и шатаясь уселся за стол к старосте.

— Любомир, — сказал Вольга, — мальчик мой! Нас мучает жажда!

— Шли бы лучше проспались, пропоицы! — недовольным голосом сказал сын бортника, но все же принес им еще меда.

— А ты принеси меда, и мы здесь и проспимся! — запоздало ответил Драм, но увидев на столе кувшин, сразу заулыбался.

— Драм, — слегка уже заикаясь говорил староста, — ты мужик! Я тебя всегда уважал!

— Вольга, братик мой родненький! — отвечал ремесленник. — Это я тебе уважал, уважу… уважу… — также заикаясь, — уважуемый ты человек!

— Тсс, — вдруг приложил палец к губам пьяный витязь. — Тихо!

— Что такое? — тянул Драм.

— Тут Кош жениться надумал!

— Красавец мужчина! — отвечал Драм, — если я бы бабой был, то сразу бы замуж за него вышел!

— Так, это… Я что хотел-то, — заплетался язык, — ик… Мария то у тебя, глянь какая девка то!

— Какая? — таким же заплетающимся языком отвечал мастер.

— Тсс…. Слухай сюда…. Он хочет жениться на дочке твоей, — Вольга обнял его и наклонился своей головой к его. — Только это, не говори никому, это секрет!

— Хто хочет?

— Ну, этот…

— Хто? Да я за дочку! — закатывая рукава, вскочил Драм.

— Да сядь ты! — староста потянул за руку ремесленника, и тот упал на лавку. — Слухай сюды, Кошу дочку свою отдашь?

— Кошу?

— Да.

— Дочку?

— Да.

— Отдам.

— Так за это надо выпить! Сом! Нам еще чарку подай! — крикнул староста.

— Я гляжу, вам уже хватит! — ответил Сом.

— Хто сказал? — возмутился Вольга.

— Любомир, проводи его домой, а я отведу Драма, так и до приключений не далеко! — прокричал бортник.

Молодой человек подошел к Вольге, положил его руку на плечо, и понес домой. Дома у старосты, он подкинул дров в печь, и уже собирался уходить.

— Кош, — заплетался язык у витязя.

— Я Любомир, — ответил сын пчельника.

— Да какая разница! — говорил Вольга. — Я договорился, только тсс… Никому!

— Хорошо! — смеялся над пьяным старым солдатом, Любомир.

Ближе к вечеру следующего дня, Вольга пришел к молодому воителю домой. Он жил в доме старика Некраса, и даже после его смерти отказался переезжать. Вместе с жителями деревни они переделали печь, очистили стены и потолок от копоти, и восстановили жилище, доставшееся ему от его деда.

— Кош? Ты дома? — постучал в дверь староста.

— Да дядь, проходи, садись, — ответил Кош.

— Да некогда рассиживаться, одевайся, пойдем к Драму, — сказал Вольга.

— Зачем? — недоумевал молодой человек.

— Как зачем, садовая твоя голова, ты думал, я забуду? Свататься, конечно! — настаивал витязь.

— Дядь, может, утра дождемся? Утро вечера мудренее! — нехотя собирался Кош.

— Не боись, я договорился, — успокоил староста.

Вольга и Кош пошли вместе к домику Драма. Его дом был такой же, как и у всех в этой деревни, единственно, что его отличало, это большое количество вырезанных из дерева узорных наличников. Староста постучал в дверь, и громко прокричал:

— Эй, хозяева! Открывайте ворота, запускайте молодца!

— Проходите же скорей, гости дорогие! — почти сразу же открыл дверь мастер, и чуть ли не пел.

— Видно хмель не только у дядьки не выветрился, — подумал Кош.

— Проходите, проходите, — лепетал Драм, — присаживайтесь за стол.

Стол был богато накрыт, свежевыпеченный хлеб, дикая утка, запечённая целиком, жареная рыба, да соленья, грибы и капуста. Гости присели за стол вместе с главой семьи.

— Налей им чарку меда! — попросил Драм свою жену, она послушно исполнила просьбу.

— Драм и Милорада, — начал Вольга, — мы пришли просить вашего благословения на союз с вашей дочерью.

— А каков же ваш жених? — спросила Милорада, немного лукавя. Они прекрасно знали Коша, он был очень добрым малым, и завидным женихом во всей деревни.

— Кош вставай! — сказал Вольга, и молодой человек послушно встал из-за стола. — Он высок, статен и силен, — расхваливал его староста, — за его плечами семья будет как за каменной стеной, добрый и старательный. Трудолюбив и верен. Будет вашей защитой и опорой в старости, — словно товар на рынке, предлагал Вольга.

— Мать, погляди, хорош жених то, грех такого прогонять! — уже немного хмельной говорил Драм.

— Да, хорош, — отвечала его жена. — А люб ли он нашей дочери? Марья, поди сюда! Дочка ремесленника покорно подошла к родителям.

— Как тебе жених? По нраву ли? — спросил ее мастер.

— Мне мил он, отец, — и раскрасневшись, присела рядом с родителями.

Вскоре молодым наскучили разговоры отцов, и они предпочли сбежать. Чуть позже к гулякам присоединись лекарь и бортник с женами, и они все вместе просидели до поздней ночи. Утром, еще хмельные Мирин, Драм и Сом заявились на смотрины к Кошу.

— Вот смотри, — говорил староста ремесленнику, — я же тебе говорил, что он хозяйственный! Дома убрано, дрова нарублены, да и в готовке силен.

— Я даю согласие на союз, венчание назначим на весну! — заикаясь, проговорил Драм.

— Кош, слухай сюды, весной устроим твою свадьбу, только тсс… никому не говори! — сказал Вольга.

— Дядь, вы бы отдохнули чуток, а то притомились, да и на ногах ели стоите, — весьма уставший от попоек, сказал Кош.

— Хто на ногах не стоит? — возмутился Мирин.

— А пойдем ко мне отдыхать! — позвал всех Сом.

— А пойдем, ну его! — согласился Драм.

И вся веселая компания продолжила пить, но уже дома у бортника.

***

С наступлением весны белая пелена растаяла. В деревушке закипела работа, где-то крышу починить, убрать прошлогоднюю траву. Наладить ворота и частокол. А когда же земля совсем просохла наступала пора пахать. Уже после пашни, как и договорились, пришло время сыграть свадьбу молодых. На поляне рядом с деревней уже все подготовили. С песнями и плясками молодых проводили за ворота деревни, где их уже ждали остальные. Любомир расстелил льняное полотно, на которое ступили молодые. На их венчание не пришел только ленивый, да и ленивых в деревне не было. Вольга не был жрецом, но как самый уважаемый житель поселения, да к тому же еще и староста, кому как не ему проводить этот обряд. Кош, красивый и статный молодой воитель, и Марья, столь прекрасна, что не оторвать глаз. Высокая и стройная, словно молодая осина, темный волос, заплетенный в косу, был покрыт простым белым платком, а до самого пола был ее наряд с длинными рукавами. Белые одежды молодых обильно украшены вышивкой. За молодыми встали родители невесты.

— Благодатью, данную мне предками, я благословлю этот союз молодых сердец! — говорил Вольга. — Пусть их союз будет крепок, и не рушим, — повязывая рушник им на руки. — И подарит им сильных и крепких сыновей, мудрых и верных дочерей.

После слов старосты селяне стали поздравлять молодых. И снова затянули свои песни, кто-то пустился в пляс. Молодые же поклонились, и направились в отчий дом Марьи. По дороге туда гости осыпали молодыми шишечками хмеля и зернами пшеницы, желая счастья и плодородия, а Любомир поднял полотно с травы, и ловко свернул. В отчем доме их уже ждала Милорада. Мать заботливо сняла с головы невесты платок, и, рыдая, переплела дочери косу в две. Одела повойник, отныне красота ее волос была доступна только мужу. Обычно переплетала волосы уже мать жениха, но у Коша не было родных, поэтому Милорада сама все сделала. После муж забрал свою новоявленную жену в свой дом. Новый головной убор обозначал новый статус и новые обязанности для девушки. Теперь она уходила из рода своего отца и становилась членом рода мужа. Уже дома у Коша молодые освободились и вместе затянули узел на рушнике, что символизировало их долгий и прочный союз. После же, на улице, в центре деревни, где обычно проводились народные собрания, сейчас стояли столы, богато накрытые тем, чем одарила их земля. Мед и сурья текли рекой, и гуляли до позднего вечера, а после, как проводили молодых мужа и жену, уже за деревней разожгли костры, и устроили игрища. Прыгали через костер, пускали венки на воду. Ближе к полуночи, даже самые стойкие разошлись, ведь вставать рано. А через несколько месяцев молодые стали родителями.

Уже много воды утекло с того момента, как Вольга потерял свою возлюбленную Лану. Даже когда Железнорукий сказал, что убил ее, сердце не верило, и продолжало ждать. Но разум говорил, что надеяться не на что. Он давно перестал ее искать. Смирился, но так и не смог кого-то полюбить так, как ее. После того, как он потерял лучшего друга, лишь в ней он нашел опору и поддержку. Но теперь и ее нет. Сердце было разбито, но залечивал эту рану Вельс. Всю свою отцовскую любовь он подарил ему, но и его старый воитель потерял. Вельс ушел и образовывалась пустота. За десять лет, от него не пришло ни весточки, да и он ни разу не появился. Многие селяне считали, что он сгинул. Вольга хоть и знал, куда ушел его названный сын, но давно потерял его из вида. Да и странный старик-кузнец тоже пропал. За эти долгие годы, он больше не приходил, мало того, так больше и не вышел из своих пещер. Вольга не мог уйти на его поиски, ожидая возвращения своей любимой, а может и его самого, да и не мог он бросить селян, оберегая их от всех напастей, обретя новый дом. Староста заполнил пустоту тренировкой Коша, но у него теперь семья, в которой он души не чает, так и маленькая красивая дочурка. У молодого отца было много хлопот, теперь уже не засидишься до полуночи, молодая жена будет ворчать. Не зная своего применения, старый воитель все чаще и чаще стал выпивать в таверне у Сома, точнее уже у его старшего сына, Любомира. Сом практически совсем ослеп к этому времени, и всегда составлял компанию Вольге, за кружкой крепкой сурьи.

— Что-то ты совсем плох стал, — говорил староста старому бортнику.

— Да и сам хорош, — отвечал, смеясь, — толи я сослепу, толи и правда, рожа у тебя кривая!

— Ну что, опять пьете? — спросил только что пришедший Драм.

— Ну, так садись с нами, — сказал Сом, — сын, налей мастеру!

Любомир принес кувшин и поставил на стол.

— Как там внучка? — поинтересовался Вольга.

— Да как-как, внучка растет и радует сердце старика, и в ее пухленькие щечки невозможно не влюбиться. Кош каждую свободную минуту уделяет ребенку, и она везде и всюду пытается увязаться за ним. Если бы меньше здесь сидел, то мог сам увидеть.

— Точно! — проговорил староста, и снова погрузился в раздумья.

В деревушке было не так много детей, у лекаря сын и дочь, у старшего сына бортника Любомира две дочери. У других по ребёнку или два. Но и они практически выросли, а вот совсем маленькой была только одна. Радослава — черноглазая красавица. Дочь Коша и Марьи. Маленькое чудо с пухлыми щечками. Вся деревня в ней души не чаяла, особенно ее родители.

— Как-то на сенокосе, — продолжил Драм, — она увязалась с нами. Зятёк мой расстелил полотно и посадил на него Радославу, дал игрушки и наказал сидеть здесь, а мы пошли косить. Мы ещё полосы не прошли, как слышу: «Папа, папа!» Ну, Кош и переполошился, и побежал к ней со всех ног, — сдерживая смех, рассказывал мастер.

— Папа, там пушистик! — кричала Радослава, а Кош взял ее на руки, спрашивает: — Что? Испугалась?

— Нет, папа, там пушистик! Папа, давай поймаем пушистика! — не унималась она.

— И зятек, как сумасшедший принялся бегать по полю за зайцем, — уже на всю таверну заливался ремесленник. — Так и не поймал, пообещал дочке, что завтра принесет!

— Надо бы как-нибудь и в гости забежать, — промолвил Вольга, опрокидывая очередную чарку, встал и ушел.

— Наш староста совсем чахнет, — проговорил Драм. — Раньше был удалой муж, а сейчас только и делает, что ходит мрачнее тучи, да пьет много. Так и сгореть не долго.

— Цели у него нет, — отвечал старый бортник, — любимую и лучшего друга убили, сын исчез, Кош же, все внимание уделил семье. Если честно, не знаю, как он держится. Я бы на его месте с ума бы сошел, да или в реке утоп бы.

— Ну что ты сразу пургу начинаешь нести! — расстроился мастер.

— Да не что! Давай выпьем лучше! — предложил Сом. — Лучше спиться, чем утопнуть!

— Хорошая речь! — сказал Драм, — за это и не грех выпить!

Пока старики выпивали в таверне, жизнь молодых родителей била ключом. Радослава росла любопытным ребенком. Она то бодро шагает по тропинке, то останавливается и, задрав голову, пытается разглядеть что-то в кроне деревьев. Потом опускаются на корточки и, принюхиваясь к лишайнику на ветвях, мокрым листьям, цветам и голой земле, долго рассматривает что-то у себя под ногами. Она заглядывает под кусты и переплетенные корни деревьев, ложится в траву, или просто замирает, прислушиваясь к песням лягушек и птиц, или же громко закричит: «Папа, смотли, ладуга!» Марья же едва поспевает за дочкой-непоседой. Чуть не углядит, так Радослава жучка поймала и играет с ним. И вот, как-то рано утром Кош собирался на рыбалку, наловить немного рыбы на ужин. Встал еще до восхода солнца, взял небольшой невод, и уже было пошел, но дочка выбралась из своей колыбельки, и взяла отца за руку.

— Папа, ты куда? — спросил сонный ребенок.

— Рыбку поймать, — отвечал Кош. — Ты же любишь рыбку?

— Конечно, люблю! Папа, возьми меня с собой! — кричала Радослава.

— Не могу, мама будет ругаться, — ответил отец, — да и присмотреть за тобой будет некому.

— А мы ей не скажем, — упрашивала дочь, — я уже большая, не надо за мной присматривать!

— Ну, если не скажем, тогда собирайся! — сказал Кош.

— Ула! С папой идем лыбку ловить! — с радостным криком ребенок спустился к отцу с крыльца.

— Не упади только! — заботливо сказал Кош.

— Папа, я уже большая, не упаду! — ответила Радослава.

Кош с дочерью вышли за ворота деревни, рядом на вышке спал Никанор, второй сын бортника. Он даже не проснулся, хотя тяжелые ворота открылись с громким скрипом. Вскоре рыбаки пришли к берегу. Кош принялся закидывать невод, а дочка бегала и ловила кузнечиков. Первый свой улов рыбак сложил в кадку, которую принес с собой.

— Папа, это что, выба? — спросила дочка.

— Да, но только рыба, — смеялся Кош.

— Класивая выба! Можно я с ней поиглаю? — вопросительно посмотрев на отца.

— Конечно, поиграй, — ответил отец, и продолжил забрасывать невод.

Когда уже солнце выглянуло из-за гор, пора уже было возвращаться. Радослава шла впереди.

— Я и папа, поймали много выбы, вкусной-вкусной, — немного картавя, пел ребенок, а руках был небольшой прутик, которым она размахивала в разные стороны. — Мама, мама, — увидев Марью, закричала Радослава. — Мама, мы с папой поймали вот такую выбу! — показывая руками.

Отец шел сзади и уже не сдерживал смех. Марья взяла дочурку на руки, щёлкнула легонько по носу.

— И кто же у нас сбежал с утра пораньше? Кто не спросил маму? — едва сдерживая смех, строжилась она.

— Это папа! — заливаясь смехом, отвечал ребенок. — Смотли мама, у папы там мно-о-о-о-го выбки!

— И правда много, и что мы с ней будем делать? — спросила Марья.

— Вот эта в кадке не пропадет, она еще живая, — отвечал муж, — часть себе оставим, а часть раздадим.

— Давай папе поможем ее почистить, — сказала Марья Радославе.

— Давай мама! — радостный ребенок забежал в дом.

— Вот непоседа! — смеялся Кош.

— Вся в отца, — смеясь, сказала Марья. И всей семьей принялись чистить рыбу.

Деревушка жила как небольшая община, все друг другу помогали, будь то, дом кому-нибудь поправить, будь то, поделиться припасами. Даже иногда и обедали всей деревней под открытым небом, не только по празднествам, но и например, после удачной охоты. И как-то одним утром, Вольга, Кош и Мирин ушли на охоту. Охота всегда была тяжелым трудом, поэтому на нее ходили только подготовленные люди. Ведь зверь может и ранить, а ненароком и убить.

— Спасибо за рыбу, — благодарил Мирин.

— Не за что, — отвечал Кош. — Давно мы вместе не выбирались!

— Да, давно, — проговорил Вольга, — а сейчас тсс, тихо!

Охотники обошли чащу леса, и медленно выходили к реке. Лес был уже не такой густой, и становился все реже и реже. Вскоре охотники вышли к реке, пошли вдоль русла. Вольга прислушивался к каждому шелесту.

— Смотри, там тропа! — показывал коротким копьем староста.

— Да, она, но вряд ли она людям принадлежит, — заметил Мирин.

— Это вепрь. Будь начеку! — предупредил старый солдат.

— Хорошо. Пойдем по тропе? — спросил Мирин.

— Да, только тихо, — ответил Кош.

— Стой здесь, я отойду, — через несколько метров сказал Вольга.

— Хорошо, — ответил Кош.

Вольга скрылся в высокой траве. Где-то выше по тропе раздался грохот, такой, как будто большое дерево упало. Кош услышал, что впереди несется огромный вепрь, сметая все на своем пути. Огромные клыки готовы разорвать любого, кто посмеет бросить ему вызов. Он приближался и Кош не знал, что ему делать со зверем. Его короткое копье не пробьет в лоб, да и Вольга где-то пропал. Охотник быстро осмотрелся, но не смог ничего найти подходящего, да и с тропы быстро никак не уйти из-за высокой травы. Кош приготовился к худшему. Крепкая рука сжимала копье. Вепрь бежал так быстро по тропе, словно поезд по рельсам.

— Вот и все! — подумал Кош, как вдруг из места, куда ушел Вольга, вылетело с огромной силой копье и пронзило огромного вепря. Вепрь взвизгнул, и от сильного удара в бок склонился в сторону и пробежал мимо незадачливого охотника.

— Дядя Вольга! — крикнул Кош, — как же ты вовремя!

— Прости меня, ты был приманкой, — и быстро забрал копье у удивленного молодого мужа, и побежал за вепрем. Не смотря на свой уже почти преклонный возраст, Вольга был довольно проворным. Вепрь уже ели дышал в нескольких метрах от Коша, лежа на боку. Староста быстро добил раненого зверя, чтобы тот испытал как можно меньше мучений.

— Мог бы, и предупредить! — закричал Мирин. — А что, если бы ты промахнулся?!

— Если бы предупредил, то зверь понял, что ты его ждешь здесь, — сказал Вольга. — Срубишь жёрдочку? — обратился он молодому воину.

— Кош! — всё еще не доволен был лекарь. — Ты же мог погибнуть! Неужели тебе все равно?!

— Но не погиб же! — ответил он, и взяв топор, срубил молодое деревце, быстро обрубив ветки. Пока молодой муж занимался рубкой, Вольга связал ноги вепря.

— А мы точно унесем? — спросил молодой охотник, глядя на огромного зверя.

— А у нас выбор есть? Или же совсем зачах в семейных делах? — подтрунивал старый солдат.

Кош быстро продел между ног добычи жердь, и охотники с трудом, но все же унесли дикого свина. Только после полудня они смогли кое-как дотащить огромного вепря. Такой добычи хватило бы на несколько недель. Охотники с трудом шли по хорошей тропе к деревне, шатаясь из стороны в сторону от огромного веса добычи. Еще издалека Кош увидел, что тяжелые ворота приоткрыты. Вначале он не обратил внимания на это, полагая, что кто-то мог уйти, но, когда они уже вплотную подошли к ним, и не увидев на вышке никого волнение в груди разгоралось.

— Не случилось бы чего, — проговорил Кош.

— Сходи, посмотри, — а я пока отдохну, проговорил Вольга, снимая тяжелую ношу с плеча.

— Давай донесем! — настаивал молодой охотник.

— Пожалей старика, да и Мирин тоже притомился, заодно позовешь кого-нибудь, — сказал староста и присел на землю рядом с огромной добычей.

Кош послушно побежал в деревню. В самом поселении никого не было. Воспоминания далекого прошлого нахлынули на него, но муж пытался прогнать их от себя. Обыскав дома, он не нашел ни души. Кош не знал, что делать, последняя надежда оставалась в таверне Сома. Быстро открыв дверь, он увидел в полутьме старика. Он, как всегда, сидел за столом.

— Дядя Сом, — закричал Кош, — куда все подевались!?

— С утра большой переполох, — отвечал пьяный старик. — Кого-то потеряли.

— Кого? — взволновано кричал муж.

— А кто ж его знает, мне не докладывают, — грубо отвечал Сом.

— Бесполезный глупец! — в гневе закричал Кош, и быстро выбежал во двор.

— Сам бесполезный, ишь ты! — ответил слепой старик.

Кош побежал за ворота, но там уже никого не было, Вольга и Мирин тоже куда-то пропали, оставив добычу. Все становилось страннее и страннее. Кош огляделся по сторонам, и не знал куда бежать, пока где-то вдалеке не стали доноситься крики. Молодой селянин побежал на шум, и вскоре он набрел на Любомира.

— Кто пропал? — закричал взволнованный воин.

— Радослава, — с печальным видом ответил сын бортника.

— Как? — обессиленно упал на колени отец. — Почему? — шептал он.

— Утром как сквозь землю провалилась, — еле сдерживая слезы, — уже все везде обыскали. В лесу, на реке, в поле, нигде нет.

Кош не мог поверить, словно небо раскололось пополам, а голова опустела. Он не знал, что делать, ведь она была его душой, его светом.

— Крепись, друг мой, — утешал Любомир, — подумай о Марье, ей сейчас как нельзя нужна поддержка.

Муж поднялся с колен, махнул головой и вытер слезы, и бросился к Марье. Селяне весь день и до позднего вечера искали ребенка, но не могли найти. Они по нескольку раз прочесали одни и те же места, но тщетно. Ближе к полуночи Кош вернулся домой, где его ждала зареванная жена.

— Она проп… — рыдала Марья, — она пропала. Я не углядела, прости, прости меня…

— Ты не виновата, — успокаивал муж, еле сдерживая себя.

— Утром Радослава попросилась с рыбками поиграть, я и разрешила, а после, когда вышла посмотреть, где она, я ее не нашла, — уткнувшись в плечо мужа громко зарыдала.

— Прости меня, это я виноват, — отвечал Кош, — если бы я не оставил кадку там, и сразу все раздали, то и она бы не пропала.

— Нет, это я виновата, — причитала Марья.

Кош обнимал жену, и всю ночь они не смогли сомкнуть глаз. Не спавший, с огромными кругами под глазами, Кош выбежал на поиски дочери, как только хоть немного стало видно, и наказал жене сидеть дома, вдруг ребенок сам придет. Молодой отец был не один, кто встал так же рано. Все мужчины деревни также вышли на поиски в такую рань.

— Дядя Вольга, — рыдал Кош, — как мне быть? Мое сердце рвется на части от бессилия.

— Я обещаю, что найдем ее! — успокаивал староста.

Слова старика немного успокоили безутешного отца, и они все побежали за околицу. Кто-то прочесывал лес, кто-то пошел к реке, а кто-то в поле. Вольга шел по знакомому маршруту, он решил наведаться в забытую берлогу, где когда-то нашел бортника со сломанной ногой.

— Ты нашел ее? — спросил у леса Вольга.

— Нет, — ответил глухой и грубый голос. — Я обыскал всю округу, девчонки нет.

— Продолжай поиски! — сказал старый воин черной тени, которая прыгнула дальше в чащу леса, а сам же понимая тщетность поисков, побрел в сторону деревни.

Три дня и три ночи искали люди ребенка. Чем больше проходило времени, тем более безутешными были его родители. Уже ночью четвертого дня Вольга возвращался домой, падая без сил.

— Я нашел ее! — вдруг раздался голос из темноты.

— Показывай путь! — обрадовался старый солдат.

— Иди за мной! — сказал огромный черный волк.

Вольга бежал, что оставалось сил. Они очень быстро пересекли поле, и дальше в лес. Темный лес хорошо освещала огромная луна, да так, что тропа была хорошо видна. Следопыты, миновав лес, вышли к реке, берег которой зарос высоким кустарником и камышом, и просто так к нему не подойдешь.

— Она здесь, — прорычал огромный зверь.

— Где здесь? — спросил старик, предчувствуя беду.

Волк прыгнул в высокие заросли на берегу, и пропал в воде. Вольга бросился следом. Острая трава резала лицо и руки, а ноги проваливались в тине. Сердце бешено колотилось, и вот он увидел тело маленькой девочки. Серебряная луна освещала ее белое спокойное лицо. Маленькое тело прибило течением к траве. Тихая и спокойная река не плескалась волнами, а лишь лениво текла вдаль. Ветер стих, казалось, что даже время остановилось. Вольга в бессилии громко зарыдал.

— Почему она, а не я? Ведь я бесполезен! — молил он, — заберите мою жизнь, а ее оставьте!

Но никто ему не отвечал. Прогнав ступор и вернувшись на землю, Вольга снял с себя рубаху и аккуратно завернул в нее маленькое тело. Как не странно, оно не разбухло от воды, а весь ее вид, говорил, что она вскоре проснется, но Радослава была холодна. Вольга лишь только к утру вернулся домой, неся с собой маленький сверток, не зная, как показаться на глаза деревенским, а тем более своему ученику. Навстречу к нему выбежал Кош, но как увидел свою умершую дочь, потерял дар речи. Его сердце в этот момент разбилось на тысячи осколков. Безутешный отец уже не сдерживал слезы, а Вольга ушел к себе и сел на крыльцо, пропав глубоко в раздумьях. Вскоре к Кошу выбежала Марья и громко зарыдала.

— Доченька моя, Радослава, — причитала мать. — Прости меня!

Вечером этого дня маленькое тело придали огню, и не передать словами, насколько были все убиты горем. Вольга не смог ничего сказать, ведь он винил себя в ее смерти. Не взяв, он тогда Коша на охоту, то сейчас маленькое чудо была бы жива. Все стояли у костра, в гробовой тишине, которую нарушали лишь всхлипывания и потрескивание дров. Первой не выдержала Марья и со слезами убежала домой. Кош не мог смотреть ей в глаза, и поэтому провел у погребального костра до утра в одиночестве, когда все уже разошлись. Даже Вольга, не нашел слов утешения для них, и не мог смотреть в глаза ее родителям. Утром, когда пепел раздуло ветром, он вернулся домой. Марья всю ночь прорыдала, Кош подошел к ней, и обнял.

— Мы справимся, — тихо прошептал он ей.

— Да, — ответила она.

Спустя время, Марья ходила чернее тучи, сердце матери, потерявшей дочь, не знало покоя. А вот ее муж, чтобы забыться, он все больше уходил в работу с головой. Сложить скошенную траву, на охоту, рыбалку, кому крышу починить, любую работу лишь бы не думать ни о чем, а вечером забежать к сыновьям Сома, и напиться до беспамятства. Время шло, и как-то вечером, после работ, Кош возвращался домой, как обычно, слегка во хмелю.

— Марья? — открыв дверь, крикнул он жене, но никто не отозвался из темноты дома. — Марья, ты дома? — еще раз позвал, но и в этот раз никто не отозвался.

Поняв, что дома никого нет, Кош пошел в дом ее родителей, но и там ее не оказалось. Драм сказал, что она заходила ненадолго, но недавно ушла. Кош не хотел сидеть дома один, и поэтому отправился в таверну. В таверне Сома была как всегда светло и шумно. Старый бортник как обычно надирался со старостой, с ними же сидел и лекарь. Кош присоединился к ним, и они вместе еще долго выпивали. Еще до восхода еле стоящий на ногах, муж вернулся домой в темную комнату и рухнул спать. Проспавшись, он с большим трудом смог подняться с кровати.

— Марья! — закричал он. — Воды! — но, как и вечером, ему никто не ответил, избы была пуста.

Поднявшись с кровати, он, едва шевеля ногами, мучимый жаждой, доковылял до кадки с холодной водой, где смог испить ее, как будто в последний раз, разливая трясущимися руками по полу. Немного придя в себя, Кош снова осмотрел дом, а после вышел во двор. Немного потянувшись, молодой муж, приметил спешащего лекаря.

— Мирин! — закричал Кош. — С утра по раньше и уже весь в делах, — усмехался он.

— Да с ног уже валюсь от усталости, — жаловался знахарь. — У детей Любомира жар, говорил же ему окаянному, что нельзя купаться им в холодной воде! Как хозяйка то твоя?

— Не знаю, — ответил молодой муж, — сам со вчерашнего дня не видел.

— Заночевала поди у родителей! — резко сказал Мирин. — Опять небось своей пьяной рожей напугал!

— Я? Да напугать?! — смеялся Кош. — Ты мне лучше скажи, может тебе помочь чем-нибудь нужно?

— Да я и сам бы управился, — вздыхал лекарь, — но ведь беда, за вами нужен глаз да глаз. Слушай, Кош, если не сложно, наруби мне немного дров, а то моя просила, а я не успеваю.

— Конечно не сложно, — ответил молодой муж. — Я всегда готов помочь, только за топором схожу!

— Спасибо тебе, — ответил Мирин. — Безмерно благодарен. Ну мне пора, увидимся, — сказал он, и тут же убежал.

Кош, обрадованный подвернувшейся работой, сразу же направился в амбар, за топором. Отперев дверь, он увидел ужасную картину, которая моментально прогнала оставшийся хмель. Ступор и отчаяние тут же поглотило сердце молодого воина.

— А-а-а-а! — все, что смогло вырваться из груди. — Не-е-е-ет! За что?! — кричал и рыдал в бессилии Кош. — Древние духи! Зачем вы так со мной? — причитал и убивался муж.

На его крики первым прибежал Мирин, который не успел далеко отойти. Открыв дверь, он застыл в ужасе. На верхней балке под потолком, на веревке висела Марья. Рядом на коленях в беспамятстве рыдал ее муж, который не мог пошевелиться, а лишь что-то причитал. Мирин отослал подоспевшего Любомира за старостой, а сам аккуратно снял Марью и положил на пол, а после укрыл ее. Через некоторое время прибежали ее родители и бросились к ней, не обращая внимания на ее мужа.

— Доченька, — причитала Милорада. — Ну что же ты так, зачем же ты?

— Марья, — Драм обнял ее, — доченька… — рыдал ее отец.

Никто не мог поверить, что такое могло произойти. Еще одно потрясение. Жители искренне скорбели и сочувствовали горю. Такому молодому человеку, а столько удалось пережить. Вроде бы все наладилось, а жизнь ему наносит еще один удар, но теперь, вряд ли он мог пережить такое. Деревенские шептались, что Кош сломался, или он просто проклят, что его преследуют несчастья. Жители деревни стали обходить его стороной, а семья Драма и вовсе проклинать, за то, что он не уберег ни жену, ни дочь. После того как, Кош потерял Марию, то совсем расклеился. Прошло несколько месяцев после этого, и наступила дождливая осень. Кош редко появлялся на улице, а если и появлялся, то ни с кем не разговаривал, да и никто не хотел этого делать с ним. Люди стали боятся его, и закрывать перед ним двери. Теперь он выходил лишь за очередной порцией сурьи или меда, к сыну Сома, Любомиру. Хоть тот и скрипел зубами при его появлении, но Вольга попросил не выгонять молодого воина, а слово старосты многое значило. Дом Коша превратился в свалку, ядовитый запах окружал его избу, но он продолжал только пить, и изредка что-то ел, когда его навещал Вольга, единственный, кто не отвернулся от него, продолжал хоть как-то поддерживать. Вот и теперь, когда он пришел домой к молодому мужу. Староста всегда входил без стука, но, к сожалению, картина перед его глазами всегда была одна и та же.

— Все пьешь? — спросил витязь, пришедший в очередной раз.

— Да, пью! — ответил пропойца. — И что из этого? — и поставил чарку своему гостю, налив в нее мед.

— Я как никто могу понять твою боль, жизнь отобрала у меня все, — говорил Вольга, отставляя чарку в сторону. — Любимую, лучших друзей. Ты бы завязывал с этим, а то так и помереть не долго.

— Как никто?! — закричал хмельной Кош. — Видно у тебя вместо сердца камень! Ты стольких потерял, но все равно живешь!

— В тебе сейчас хмель говорит, поспи лучше, — сказал ему Вольга.

— Слушай сюда, пришелец, думаешь, я не знаю, что ты убил мою дочь, а потом принес ее, сказав, что она утонула? А? С твоим приходом на нас обрушались беды и несчастья! Моя жена, мои родители и старик, были бы живы, если бы не ты!

Вольга хоть и понимал, что это лишь пьяный бред, но не смог сдержать свою ярость и крепко ударил пьяницу, что тот упал с лавки, а после громко хлопнул дверью и ушел. Кош же остался в одиночестве пить, а когда выпивка закончилась, он поджег лежащие дрова около печи и лег спать, подпоясавшись мечом. С криками селяне выбежали на пожар, кто-то сразу побежал за водой, кто-то закидывал землей огнем, чтобы не выгорела вся деревня. Вольга спросил у тушивших, где Кош, но никто не знал где он. Тогда старый воитель бросился в горящую избу. С большим трудом он вытащил его из огня, и положил на землю. Холодной водой из кадки, Вольга облил его, а Мирин привел его в чувство.

— Надышался дымом, скорее всего, но жить будет! — сказал лекарь.

— С ума совсем сошел! — судачил народ.

Его дом так и не смогли потушить и вскоре от него остались одно пепелище, но огонь не перекинулся на соседние дома.

— Оставьте меня! — сказал Кош и куда-то пошел шатаясь.

Бездомный и всеми ненавистный, молодой пьяница слонялся по деревушке. Никому не нужный, грязный. От него отвернулись все, и только проклятия он слышал в свой след. Он пришел в таверну, в надежде, что ему нальют и согреют, но старый бортник лишь накричал на него.

— Шел бы отсюда! — кричал ему Сом. — Только пить умеешь, мы уже устали тебя содержать дармоеда!

— Что ты сказал старик? — яростно ответил пьяница.

— То, что слышал, бездельник! — не прекращал пчельник. — Ты погубил всех, кого любил! Ты и нас решил всех со свету свести?!

Глаза Коша наполнились ненавистью. Он, гонимый ото всюду, стал изгоем и нежеланным гостем здесь, именно здесь, где был его дом. Одним движением он выхватил свой меч, и убил старика бортника, пронзив его грудь.

— Отец! — закричал Любомир, и бросился к Сому, но и он получил ранение в плечо.

Кош поднял кувшин с медом со стола, и сделал несколько глотков, а после бросил его на пол. На крики в таверне прибежал Вольга, и застыл в дверях, не веря в происходящее.

— А-а! А вот и ты, — направил свой меч в сторону старосты Кош.

Старый солдат пришел в мгновенную ярость, увидя мертвого бортника. Пьяница с мечом бросился на него, но Вольга ловко увернулся, и взяв лавку, на которой минуту назад еще сидел старик Сом, сильным ударом выбил из таверны противника на улицу. На улице же, Кош с легкостью порубил в щепки лавку, благодаря мечу странного кузнеца. Старый воитель, выхватив из-за пояса кинжал и встал в стойку для защиты. У него не было и шанса, если он не был бы опытным воином. Кош очередным размашистым ударом хотел перерубить старосту, но он уклонился, и очень быстро сбил его с ног, и, зажав коленом руку с мечом, несколькими мощными ударами успокоил оппонента. Никанор быстро связал обидчика, пока он был без сознания, и унесли его в погреб. После трехдневной отсидки, его наконец, вытащили из погреба, и поставили на колени перед всем народом деревушки. Народное собрание решало, как поступить с убийцей.

— Отрубить ему голову, — кричал Никанор, — пусть ответит за смерть отца. Его тут же поддержал раненный брат.

— Будь ты проклят убийца! — кричали одни.

— Покалечить и убить! — кричали другие.

— Тишина! — громко крикнул староста. — Вы предлагаете его казнить. А кто будет это делать? Ты? — показывая на Любомира. — А может ты, Никанор? Или ты Драм?

— Да, я! — закричал Никанор. — Я отомщу за отца!

Вольга молча взял меч со стола и протянул рукояткой к молодому мужу. Никанор взял меч, и подошел к осужденному. Двумя трясущимися руками он замахнулся и вот-вот готов был нанести удар, но застыл в нерешительности, не зная, что делать, ведь это не просто, лишить кого-то жизни. Перед ним стоял на коленях и трясся от холода Кош. Его черные глаза, полные печали и скорби. Он осознал, что натворил, и был готов умереть, лишь искупить вину перед только перед ними, своей женой и дочерью. Ему стало плевать на судьбу деревни и ее жителей, он хотел лишь одного, скорее объединиться с ушедшими от него Марьи и Радославы.

— Ну, чего застыл?! — прохрипел Кош, — избавь меня от страданий и позора, трус!

От испуга Никанор выронил меч на землю, его всего лихорадило от страха.

— Кто-то еще попробует себя в роли палача? — спросил Вольга, но никто больше не вызвался. — Никого больше? Что ж…

— Я предлагаю изгнать его! — перебив старосту, сказал Мирин. — Он много бед нам принес, но мы не убийцы, поэтому, изгоним его, чтобы не причинил нам больше вреда.

— Да, давай изгоним его! — начали кричать жители, даже те, которые изначально желали ему смерти.

— Все согласны? — спросил Вольга.

Большинство селян подняли руки, и решение было принято. Старый воитель вывел пленного за ворота и вместе с ним пересекли поле.

— Если все-таки хотел меня убить, то зачем увел так далеко от деревни? — спрашивал Кош. — Все, не пойду больше никуда, убивай здесь! — и, упал на колени связанный человек.

— Ты думаешь, я смогу убить человека, который был мне как сын? — спросил Вольга.

— Как сын? — удивленно переспросил Кош.

— Ты как-то спросил, как мне удалось пережить смерти близких мне людей, — начал староста. — У меня были Вельс и ты. Лишь благодаря вам, я не сошел с ума, хотя сердце разрывалась на части. Поверь, я много думал, о своей смерти, но я благодарен, что мне хватило благоразумия этого не сделать.

— Так что же мне теперь делать? — спросил его изгнанник.

— Начни все заново. Отпусти их. Пусть они покоятся с миром, — ответил ему старый воитель. Вольга вынул тот самый меч, и приставил его к горлу пленного. — Очисти его от крови невинных! — и резким движением перерубил веревки, что связывали невольника. — Это тебе на первое время, — рядом с ним бросил небольшой мешок с припасами. — Это твое, — сказал воитель, протянув меч рукоятью к Кошу, и как только тот его взял, развернулся и пошел в деревню.

— Что же мне мешает убить тебя, когда ты безоружен, а после вырезать всю деревню? — спросил изгнанник.

— Моя смерть ничего не решит, — сказал Вольга не оборачиваясь. — И еще, задумаешь злодейство, первым, кто тебя встретит, будет он.

Кош увидел перед собой огромного волка, который появился за спиной старого воителя, словно из неоткуда. Его острые как бритва зубы, готовы в любой момент за мгновенье убить врага. От одного только его вида, кровь застывала в жилах, и от испуга изгнанник, не мог даже пошевелиться. А волк, словно домашний пес, послушно последовал за Вольгой. Прогнав ступор, Кош быстро вскочил, и бежал прочь от этого поселения.

***

— Где я? — звучал голос на безымянной высоте. — Как я сюда попал? Кто я? — но ответа не последовало.

Вокруг были лишь заснеженные вершины гор. Вечно холодный ветер катался по вечному снегу уже много веков в одиночестве. Но теперь он не был один, теперь к нему присоединилась душа. Забытая всеми, такая же древняя, как эти вершины. Проклятая, она скиталась от склона к склону, но не могла покинуть это место. День сменялся ночью, ночь сменялась днем. Неделя, месяц, год. Она не замечала течение времени, а время не замечало ее.

— Может, ты знаешь, кем я был раньше? — спросил дух у ветра. — Вот и я не знаю, — продолжала душа. — Даже не знаю, как я здесь оказался. Был ли я человеком, или же зверем? Творил ли я хорошие дела или же был изгнан? Может, тогда ты расскажешь, почему ты здесь? Молчишь. Жаль. Но все же ты хороший слушатель…

Высочайшие горы, покрытые ледниками, которые порождают немало горных рек и ручьев, а вершины скрываются в дымке облаков. Каждое утро, прячась за высокими пиками, яркое солнце лениво начинало день. Днем же, жмурясь от отраженных лучей кристально белого льда, медленно двигалось по небу, чтобы уступить свое место спутнице. Мало-помалу, погода стала незаметно портиться. Через некоторое время небо затягивало тучами, вокруг кружился легкий снежок. Так продолжалось недолго, и вскоре легкие снежинки были подхвачены сильным порывистым ветром, который превратил их в непроглядную метель. Такой ветер в мгновение превращал мокрый снег в ледяную корку, становясь частью ледника.

— Интересно, бывает ли на этих вершинах хоть кто-нибудь, кроме меня? — спросила душа, и не ожидая ответа, и продолжила свой путь дальше сквозь метель. Она не ощущала холода, она не ощущала тепла. Она просто блуждала среди гор.

— Бывает… — ели слышно доносилось сквозь сильный ветер, но дух не предал этому значения. Он думал, что это очередной порыв заснеженной пурги. — Здравствуй потерявшийся странник, — громче раздался голос, сквозь метель.

— Кто здесь? — не мог ничего разглядеть, кроме вьюги забытый дух.

— Это я, — с новым порывом ветра отвечал голос. — У меня много имен, но их у меня забрали, как и забрали мое тело, осталась лишь душа, — прошумел ветер.

— А я не помню своего имени, и не помню, откуда я, — с грустью отвечал блуждающий дух. — Я смог лишь вспомнить то, что меня прокляли, блуждать средь серых гор, пока не просветлеет взор.

— Значит, ты такой же, как и я, на вечные скитания обречен, — с грустью отвечал ветер. — Извини, мне пора, я не могу задержаться на одном месте, может, еще свидимся, — прощалась вьюга.

— Я буду ждать нашей встречи вновь! — проговорила одинокая душа, но ветер ее не услышал.

Спустя мгновенье метель скатилась вниз по склону, и исчезла без следа. Проклятый дух с нетерпение ждал каждый день, каждую секунду своего собеседника, но его все не было. Он спрашивал у горных вершин, но они не отвечали ему, а лишь устремлялись в небо. Так и проходили дни и ночи в скитаниях среди этой застывшей вечности, пока наконец в один из дней, знакомый голос не окликнул его.

— Наконец-то я тебя нашел! — радостно завывал ветер.

— Здравствуй, мой дорогой друг! — ответила душа.

— Я облетел по всему миру, был в каждом его уголке, — начал дух ветра, — но никто о тебе не слышал. Пока мне не повстречался странный старик. Он рассказал, что ищет юношу, исчезнувшего много лет назад. Старик попросил рассказать ему, если я его повстречаю, ведь юноша его единственный внук. Скажи мне, друг, ты случайно, не тот ли самый юноша?

— Если бы я знал, кто я такой, я бы не стал скрывать, — ответил дух, — но я не знаю.

— Жаль, что мне нечем порадовать сердце старика, — опечалился ветер.

— Не печалься, мой друг, найдется еще тот паренек.

— И то верно.

Ветер и странствующий дух очень долго разговаривали обо всем, а после, как дух ветра уходил, с нетерпением ждали новой встречи. Прошло много лет, и проклятый дух многое узнал о мире по рассказам ветра, и каждый раз, когда он узнавал что-то новое, он все больше понимал, кто он. И вот во время очередной беседы проклятый дух закричал:

— Я вспомнил свое имя! Я наконец-то вспомнил!

— Очень приятно это слышать, жаль, что я не могу назвать тебе свое, — ответил ветер.

— Не переживай, мой друг, придет время, и ты вспомнишь его, — говорил дух. — И запомни мое, меня зовут Вельс.

— Вельс? — переспросила вьюга. — Твое имя мне известно, но я не знаю, где и когда мне довелось его слышать!

— Теперь, я должен вернуться, мое проклятие начинает разрушаться! — радостно отвечала душа, — но обещаю тебе, что я найду твое потерянное тело, и верну твое имя! — с последним словом, скитающийся дух исчез.

— Удачи тебе, мой друг! — ответил с печалью ветер, вновь оставшийся в одиночестве, среди горных вершин.

Вельс очнулся в каменном гробу, в котором был заточен. Свет не проникал в его гробницу. Он попытался пошевелиться, но цепи все еще сковывали все движения. Он чувствовал, как его переполняла сила. Ей, конечно, было еще далеко до былой мощи, но Вельсу хватило сил разорвать цепи и разбить свой каменный склеп. После того, как разбил гробницу, Вельс увидел все ту же кузницу в пещеру. Рядом с горном сидел крепкий старик высокого роста, статный, мощный внешне. Светлая рубаха на вороте расстегнута, на ногах ярко-красные сапоги. Седая борода и седые волосы до плеч. Он внимательно смотрел на человека, который предстал перед ним.

— Долго же ты! — начал старик. — Я уже думал, что ты не успеешь вернуться!

— Да, брат мой, я наконец-то прозрел, — отвечал Вельс, — прости меня, мой разум был задурманен.

— Очень сильный заговор был на тебе применён, и моих сил не хватило бы его разрушить, — с тоской отвечал кузнец. — Моих сил сейчас мало на что хватает. Проходи, садись, нам нужно о многом поговорить.

— А я о многом хочу послушать, расскажи мне все! — сказал скиталец.

— Я бы и рад рассказать тебе все, что я знаю, — отвечал Сварг, — но прости меня, у меня украли часть воспоминаний.

— Ты говоришь также как и тот дух ветра в горах, — проговорил Вельс. — Он рассказал, что у него украли тело и его имя, и он вынужден теперь скитаться по белому свету. Если так говорить, я тоже не помню нечего до того момента, как я оказался ребенком.

— Я выяснил, что было применено очень сильное заклинание, но я не узнаю какое, — продолжал кузнец. — Я и в тебе не сразу признал брата, если бы тот оборотень не сказал, что нашел в лагере необычного мальчишку, с которым творились странные вещи, я бы даже ничего не заподозрил.

— Какой оборотень? — спросил Вельс.

— А ты не признал его? — удивился старик. — Столько лет с ним бок о бок прожил! Но, ладно, не напрягай память, я расскажу тебе с самого начала. Однажды, произошло сражение, два храбреца прибыли в деревню, но было уже поздно, так им показалось. На самом деле их там уже поджидали. Воины бились очень храбро, но даже самые могучие могут не выстоять. Оборотню пробили грудь заговоренными стрелами, и он упал и мог больше пошевелиться, медленно умирая в мучениях. Второй же воин, спас его, посадив на коня, но сам же получил серьезные раны, и где-то далеко в поле сложил голову. Второй воин, это мой был сын. С тех самых пор, я потерял его из виду, и даже не могу увидеть, но я знаю, что он еще жив!

— Вольга упоминал его как своего друга, — сказал Вельс. — Рун, если мне не изменяет память.

— Да, они вместе были на службе какого-то мелкого князя. Его тело унес в подземелье Змей. Подгорный царь залечил его раны, и хотел, чтобы он примкнул к его войску. Змей и силу оборотня хотел бы заполучить, но не нашел его тело. Много недель подгорный царь убеждал и угрожал Руну перейти на его сторону, но витязь так и не сломался, и не предал своих убеждений. Тогда разозлился Змей, и погрузил его в вечный сон, а после спрятал его тело где-то в своих подземельях, да так, что никому не ведом ни вход в них, ни выход.

— Печальная история, — сказал Вельс. — Так видимо и нападение на деревню было из-за него? Из-за оборотня? Кто он такой?

— Он родился в городе Рума, в столице. Отца он не знал, а матери лишился еще юнцом. Выучился он быстрее, чем сверстники, и вскоре начал убегать в лес да в горы к мудрецам обучаться разному искусству. Отшельники увидели у него душу волка, но не испугались, и обучили его с ней быть в ладах. Вместе с душой волка ему была дарована великая сила. Именно тогда он и повстречал моего сына. Оба без родителей, на этой почве они сдружились, а об их силе ходили легенды, их считали непобедимыми. Поэтому и захотел их силу Змей. Он как-то встретился с ними в таверне, угостил их вином, и предложил им перейти к нему. Отказом ответили воины, что и разозлило подлого. И он решил им отомстить. Месть ему удалась на славу. Но он не смог найти тело оборотня. Конь унес его далеко-далеко. А после, когда он лежал в чистом поле и умирал от заговоренных стрел, дух волка вышел из него, чем и облегчил его раны. Тяжел был выбор у зверя, но он не мог поступить иначе, в противном случае Вольга бы умер. Волк добежал до ближайшего поселения, и нашел девушку по имени Лана. Дева не испугалась страшного зверя, и выслушала его. А после все рассказала отцу, что недалеко умирал воин, и что нужно спасти его. Отец той девушки принес Вольгу в деревню, и там залечили раны, а дух волка был неподалеку, но не решался прийти в деревню. Змей же не успокаивался, он хотел найти оборотня, и отправил своих вождей на его поиски. В этом лесу начал разбойничать твой старый знакомый — Железнорукий, чудом выживший он заслужил право быть вождем, и Змей с радостью его повысил. Он хотел подняться выше, и когда-нибудь занять место верховного, поэтому он решил сделать ему подарок. Железнорукий нашел тебя, необычайно сильного для своих лет, а к Вольге у него были старые счеты. И вот когда отряд Железнорукого прочесывал лес рядом с деревней, оборотень мог наткнуться на него, но душа зверя спасла его, и отряд прошел мимо, не заметив воина.

— Так он же мог перебить их, — удивленно спросил Вельс.

— Мог, но если бы он это сделал, то все больше и больше бы лес наводняли разбойные отряды, и рано или поздно его бы нашли, да и не до конца он оправился от ран. Несчастный случай вмешался, и люди затерянной деревушки решили разузнать о воине и вернуть его домой. Они втроем покинули деревню себе на погибель. И в ближайшей таверне принялись расспрашивать о нем, чем и привлекли внимание Железнорукого, который остановился в этой харчевне. Он обманом заманил их к себе в лагерь и выпытал, где находиться поселение, и на рассвете напал, и не найдя оборотня увел всех жителей в рабство, полагая, что он придет их освободить. Вольга вернувшись, домой, увидел только разорения, и поклялся отомстить, и бросился в погоню, но вскоре заблудился ночью в лесу, даже зная путь, указанный наемником. Там его и нашел дух зверя, и рассказал ему все, показав дорогу к лагерю. Ужасный волк знал, что готовиться засада, и предложил ему пойти первым, на что Вольга согласился, и тут же зверь обратился воином. Зверь разузнал, что пленные еще здесь, и выманил Железнорукого. После этого Вольга и дух волка перебили отряд и убили их вождя, вскоре найдя тебя. И с тех пор деревушку охраняет дух зверя.

— А что сейчас с деревней? — спросил Вельс.

— Да, ничего, собственно, живут, как жили, ничего серьезно не происходило, — ответил кузнец. — Моих сил недостаточно, чтобы пересекать такие расстояния, да и большинство было потрачено на бой с тобой.

— Прости меня, неразумного! — извинялся Вельс.

— Ничего, рано или поздно, они должны покинуть меня, — продолжил Сварг. — Пусть лучше так, в бою, равном по силе.

— Спасибо тебе за все, но пора в путь, — собираясь. — Я решил, что буду странствовать по миру, и буду помогать людям, — сказал он, — и однажды, я собираюсь найти твоего сына.

— Ступай, удачи тебе в поисках, а за меня не волнуйся, — сказал кузнец.

Вельс открыл тяжелую дверь, и ушел, оставив старика.

***

Осень этого года вышла на редкость дождливая, но сегодня светило яркое солнце. Пестрая листва переливалась яркими красками, не сильный ветерок легонько обдувал их, а те, что сорвались с веток, медленно кружились в осеннем танце. В воздухе пахло последними цветущими цветами и множеством грибов. По всей этой красоте шел одинокий путник, не обращая внимания на происходящее вокруг. Ему было все равно, угрюмый и всеми покинутый. Мысли путались, ему хотелось вернуться домой, но дома теперь больше нет, как родных и друзей. Медленно перебирая ногами, путник не знал, что ему делать и куда идти, ведь он никогда не покидал родные края, и не знал, что его ждет. Так он шел до темноты, шел туда, куда глядят его глаза, но, когда уже тропы стало не видно совсем, он приклонился к дереву, моля древних избавить его от мучений, и соединить с семьей, и на рассвете, открыв глаза, странник увидел всю ту же печальную картину. Долго блуждал путник среди троп в лесах и полей, уже закончились припасы, и на улице стало заметать первым робким снегом. Силы покидали, и разум все больше и больше покидал этот мир, голодный, продрогший, он упал где-то рядом с дорожкой, и исчез в беспамятстве.

— Далеко еще?

— Еще где-то полдня пути до таверны, через речку перемахнем, и день остается.

— Как же долго, знал бы, не поддался на твои уговоры!

— Да ты что? Да ты знаешь, как можно быстро разбогатеть? В Ханае золото чуть ли не под ногами лежит, только руку протяни! А если попадем в команду, хотя бы к начальнику Миду, так там вообще в сказке жить будешь!

— Да слышал я! Ты не затыкаешься всю дорогу про золото! Стоило какому-то типу шепнуть, так ты и сразу загорелся!

— Так это правда! Что же ты увязался за мной, если не веришь?

— А вдруг ты и правда, разбогатеешь, не хотелось бы мне, потом тебе прислуживать.

— Так и говори, что денег хочешь!

— Да, хочу! Что с…

— Подожди!

— Что-то случилось?

— Смотри.

— Куда смотреть-то?

— Да, ты, дубина! Смотри, мужик лежит.

— И точно, пойдем скорее.

Двое мужчин средних лет бросились к телу, лежащему у дороги.

— Он дышит еще, но слабо, — сказал один из них.

— Наверное, воин, смотри меч.

— И правда, — достает меч из ножен, — ты только посмотри, я, конечно, видел искусные работы, но это. Как у такого голодранца может быть такое оружие?

— Видно украл его!

— Видимо, может, разбудим его и потом с собой возьмем?

— Ты с ума сошел, он ночью нас прирежет, наверняка разбойник.

— Так ты тоже!

— Молчал бы лучше.

— Меч я нашел, так что он мой!

— Подожди, не горячись, давай этот меч продадим!

— Точно, а потом нас и прирежут этим же мечом.

— Ну, тогда, подарим начальнику, тогда нас в любую ватагу возьмут!

— А ты прав, давай, только может, разбудим оборванца, может он знает, где еще такого оружия добыть?

— Согласен, ты тогда вяжи его, а я дров принесу, придётся обогреть.

Мужик, что по крупней, связал впереди руки путника, и посадил спиной к дереву. Второй же натаскал дров и развел костер, и они устроили привал.

— Ты представь, какая у нас удача! Если бы мы пошли по главной дороге, то такая драгоценность, и осталась бы не найдена, — крутя в руках оружие.

— Да в розыске ты, вот и вся твоя удача, — смеялся второй.

— Что-то он не просыпается, — злился первый, пошел к пленному и начал его тормошить. Пленник начал потихоньку мычать и еле слышно начал повторять:

— Воды!

— Ну вот, другое дело, дай воды! — второй передал теплой воды, и первый напоил связанного. — А теперь, кто ты друг, и откуда ты путь держишь?

Пленный медленно приходил в себя, его сознание становилось все яснее.

— Ну, так что друг, ты нам расскажешь, откуда у тебя такое богатство? — в нетерпении говорил второй.

— Да, расскажу, только дайте обогреться, — шептал пленный.

— Нет, так не пойдет, давай ты рассказывай, а потом мы дадим тебе еды, и тепла! — говорил мужчина.

— Хорошо! — сдался путник. — Там за лесом, есть затерянная деревня, там я и украл этот меч.

— Какое славное оружие! — протянул один из лихачей. — И много ли его там?

— У старосты деревни, — говорил связанный, — целый амбар такого добра!

— Ты слышал? — сказал второй. — Целый амбар!

— Да слышал я! — накричал первый. — Так скажи нам, любезный друг, раз там полно столь славного оружия, кто же его охраняет?

— Да нет там воинов! — ответил пленный. — Напугал деревенщину, и бери, что хочешь!

— Так что же ты сам мало украл? — недоверчиво спросил разбойник.

— А ты посмотри на мое состояние, и подумай, сколько много я смогу унести? — язвил связанный.

— И то верно, — высказался второй. — А много ли там золота?

— А что такое золото? — спросил пленный.

— Ну что ты пристал? — толкнул первый своего товарища. — Не видишь, он бредит! Ты же нам покажешь дорогу? — с беззубой улыбкой обратился он к связанному.

— Конечно, покажу, только развяжите? — поднял руки он.

— Не-е-е дружище, пока, нет, но садись поближе к костру, дадим тебе хлеба, — сказал первый разбойник и присел к костру, ко второму.

Пленный встал на ноги, и медленно начал подходить к костру.

— Надо покормить его, а то загнётся на полдороги, — сказал второй, доставая краюшку из мешка, но тут же обомлел.

Пленник что было сил, ногой ударил присевшего разбойника, и тот угодил прямо в костер. Ударил с такой силой, что тот не смог подняться быстро и в итоге на нем загорелся овчинный тулуп. Второй же прогнал ступор, быстро схватил меч и бросился на врага, но тот легко увернулся, и, поставив подножку, свалил лихого рубаку. Сильный удар по голове окончательно сломил сопротивление второго разбойника, и, подняв меч, пленник ловко перерезал путы. После этого склонился над ним и произнес:

— А теперь дружище, расскажи, куда путь держите?

— Мы идем в город Ханай! — показывая рукой, говорил испуганный мужик.

Вдруг полуобгоревший налетчик коротким мечом попытался заколоть буяна, но пленник перекатился, и вместо противника тот пробил грудь своего друга. Второй разбойник захрипел, но перед смерть увидел, как голова обгоревшего покатилась по земле.

— Ну, зачем? — произнес пленник, вытирая свой меч от крови.

Путник ногой оттолкнул тело обгоревшего, и вытащив меч из груди у второго, снял с него тулуп, шапку и утепленные сапоги.

— Вот взял, и такую вещь испортил! — бормотал он, очищая кровь с тулупа снегом.

После этого путник подкинул дров в костер, и осмотрел их походные мешки. В мешках было немного серебряных монет, хотя он и не знал, для чего они нужны, решил все же оставить, больно уж красиво они звенели и переливались на свету. Закончив с этим, изгнанник подкрепился и погрелся у костра. Ветер начинал усиливаться, вскоре уже стал сдувать пламя огня. Путник переложил все в один мешок, и выдвинулся в сторону, которую указал разбойник. Уже ближе к вечеру, сквозь непроглядную метель, он увидел очертания поселения. К нему вела хорошо сделанная дорога, но других людей на ней не было, что было не удивительно, ведь никто, даже самый отчаянный не рискнул бы путешествовать в такую вьюгу. Чем ближе подходил изгой, тем меньше и меньше представало поселение перед его глазами. В итоге вместо города, что он ожидал увидеть, была маленькая деревушка.

— Обманул меня, паршивый пес! — негодовал путник.

В деревушке срублено пять домов. Четыре из них маленькие, с дымящими над крышами трубами. А вот один, был по сравнению с ними просто огромный. Небольшое крыльцо, находилось около входа, но уже заметено снегом. Изгнанник решил попроситься на ночлег, и, подойдя ближе, он услышал шум, раздававшийся из большого дома. Он постучал в дверь, но никто ему не ответил, и тогда набравшись смелости, толкнул дверь и вошел. Несмотря на размеры, в нем было тепло, которое он почувствовал своим продрогшим телом. Это была таверна, но даже близко не похожа на ту, что была в его родной деревне. В большой комнате посередине находился очаг, в него то и дело кто-то подкидывал дров. Вокруг него стояли лавки, на которых сидели несколько воинов, подпоясанными мечами и топорами. Они что-то громко обсуждали, периодически выпивая из больших кружек. Справа от них был высокий стол, за которым бегал невысокий мужичок. С другой стороны расположились несколько столиков. Изгой удивился этому месту, и решил погреться у огня.

— Если хочешь чего-нибудь выпить, — быстро протараторил рыжий мужичок с подносом, — то спроси у Хальмара, вон там за стойкой! — и также быстро убежал. Усталый путник подошел к огню, и протянул к нему озябшие руки.

— Ты че смотришь? — гневался без причины хмельной воин. — Ты оглох? Я тебе говорю пес!

— Друг, шел бы ты, а то нарвешься на неприятности! — сказали страннику остальные воины.

Путник послушно отошел от очага, и присел за свободный столик. К нему тут же подбежал тот же рыжий мужичок.

— Что вам принести?

— Принеси выпить что-нибудь, — произнес путешественник.

— Сию минуту, — радостно прокричал мужичок и убежал.

Изгнанник сидел за столом, он старался не привлекать к себе внимания, но было довольно трудно этого не делать, ведь куда бы он не смотрел, все вызывало удивление.

— Это ты здесь выпить просишь? — подошел к нему другой мужичок, который бегал за стойкой. — Я Хальмар, хозяин этой таверны. Деньги то у тебя есть дружочек?

— А что такое деньги? — смущенно спросил путник.

— Маленькие, круглые блестящие, ты совсем дурак что ли? — негодовал очередной деревенщине хозяин таверны.

— А-а! Это вот эти? — доставая из мешка небольшой кошель, увидя монеты, у Хальмара заблестели глаза.

— Ночлег и выпивка будут стоить вам две монеты, мой господин! — сменивший голос на более учтивый.

— Держи! — достал серебро и отдал их Хальмару путник, и трактирщик быстро удалился.

Изгнанник понял, для чего нужны эти круглые блестяшки, и очень был рад, что их не выкинул. Но в кошеле их оставалось всего семь.

— Вот, пожалуйста, мой господин, ваше вино, и закуски! — поставил на стол рыжий.

— Эй, псина рыжая! — закричал один из воинов, — еще вина тащи!

Мужичок мгновенно удалился. Изгнанник немного отхлебнул напитка, что ему принесли, на вкус пойло оказалось отвратительным, но очень быстро согрело все внутри. Поужинав, его проводили на ночлег в комнату, которая не отличалось удобством. Деревянная кровать, застеленная соломой, поверх которой, лежало несколько шкур. Но выбирать не приходилось. Впервые за долго время своих скитаний, он не ночевал под открытым небом, и уже это радовало его. Наутро следующего дня, странник проснулся очень рано. Выйдя из комнаты, он увидел, что очаг уже еле тлеет, а рядом с ним лежали те самые воины, и спали в хмельном сне. Путник вышел на улицу и зажмурился от яркого света. Снежное покрывало за ночь укрыло все вокруг, и теперь отражало яркое солнце. Над крыльцом висела вывеска «Дикая степь». Странник решил немного прогуляться по поселению. Под ногами раздавался хруст свежевыпавшего снега. Стен у поселения не было, только огороженные участки около домов. Недалеко, стоило только спуститься с берега, расположилась река. Темная вода лениво текла на север. Хоть снег уже и выпал, но река еще не замерзла, а рядом не было никакой переправы. На берегу стоял человек, и о чем-то размышлял. Скиталец встал с ним рядом, и они молча стояли несколько минут.

— Хороша погодка! — крикнул стоящий на берегу человек, и, не обращая внимания на скитальца, вернулся в таверну.

Изгнанник не стал ничего говорить, и еще немного постояв, решил тоже вернуться и расспросить о месте, куда он попал. Поднявшись с берега, он услышал крики женщин, и свист кнута, которые доносились из небольшой пристройки рядом с таверной. Путник очень быстро прибежал к пристройке, и открыл двери и ужаснулся. Привязанного к столбу мужчину, хлестал воин, одетый в кожаную броню, а рядом в клетках рыдали три женщины. Еще один пленник находился в другой клетке, а чуть подальше в стойлах стояли кони. Воин безжалостно продолжал бить мужчину, и на его спине уже не оставалось живого места.

— Прекрати! — сказал зашедший в хлев изгой.

— Тоже хочешь? Иди своей дорогой! — сказал презрительно воин и продолжил бить бедолагу.

— Я сказал тебе, прекрати! — повторил путник, и схватил воина за руку, в которой он держал кнут.

— Это мой раб! — гневно закричал муж с кнутом. — Пошел прочь пес, пока жив.

— «Раб. Мой раб,» — закрутились в голове у путника, он вспомнил, что когда-то и сам чуть не стал рабом. Что такие люди, как этот, увели всех жителей его деревни, и если бы не Вольга, то и они сейчас бы тоже были рабами. Кровь взыграла, сердце переполнила ярость.

— Твой раб говоришь? — скиталец выхватил меч, и проколол живот рабовладельцу.

— Ты пожалеешь об этом! — перенося боль, сквозь зубы, сказал палач, захлебываясь в крови.

Вытащив меч из тела, он разрезал веревки привязанного раба, и быстро освободил остальных.

— Собирайтесь, и бегите отсюда! — приказал путник рабам.

— Спасибо тебе, добрый господин, — причитали женщины, и вскоре они быстро покинули хлев.

Путник хотел убрать тело, но услышал громкий звук рога, который разнесся по окрестностям. Выбежав из сарая, он увидел тело недавнего раба, из которого торчала стрела, чуть дальше женщин, которые пытались убежать. Но за ними гнались вчерашние воины из трактира, а рядом с выходом стоял лучник. Двое других пытались утихомирить раненого раба, который размахивал палкой. Изгнанник перерубил лучника быстрым ударом и бросился на помощь раненому, но не успел, один из воинов хладнокровно убил беглого раба, и уже вдвоем бросились на их спасителя. Два воина вооруженные мечами окружили изгоя. Один из них достал из-за спины щит, и сделал выпад, но оппонент парировал удар и уже хотел нанести в ответ, но другой удачно напал сзади. Воины были прекрасно подготовлены, и прошли ни одну битву. Четверо других, что ловили женщин, увидели, что их друзья не могут справиться с прытким путником, и, оставив одного из них сторожить, втроем бросились на подмогу. Вскоре они впятером окружили врага, но тот ловко обороняется, да и воины решили с ним поиграть.

— Ну что ты, — подначивали путника, — силенки кончились? Держи друг! — и ударив его щитом по спине и сразу же увернулся от выпада.

— Стойте ребята! — вышел из таверны тот самый, который стоял на берегу. — Подождите, вам только мечом махать, а как же переговоры? Слушай друг, так дела не делаются. Ты испортил товар, убил моих людей. Как ты думаешь, сколько я потерял? Молчишь, так я тебе скажу. Двое здоровых сильных мужчин, стоят где-то по сто пятьдесят золотом. А на триста золотых можно небольшой отряд наемников собрать. Так вот, твоя смерть мне не принесет денег, а вот если ты их отработаешь, это уже другой разговор. Я вижу, ты крепкий воин, а таких ребят сейчас не хватает. Ты работаешь у меня три зимы бесплатно, а потом иди на все четыре стороны. Договорились?

— Нет, не договорились, — сказал изгой.

— Жаль, придется тогда женщин убить, которых ты выпустил, — сказал мужчина.

Женщин привели и посадили на колени. Глава поднял руку, и тут же один из воинов достал кинжал и приставил к горлу рабыни.

— Теперь ты будешь знать, что их смерть на твоих руках, — сказал один из воинов.

— Стойте, хорошо, пусть будет, по-вашему! — и опустил оружие.

Путник подумал, что как только он уберет меч, враги набросятся на него, но ничего не произошло, напротив. Глава подошел к нему, и обнял.

— Мудрое решение! Пойдем-ка дружище, выпьем что-нибудь, а вы здесь приберите! — и повел новоиспеченного друга в таверну. — Слушай, а как звать то тебя?

— Кош, — ответил изгнанник.

— А меня — Белогор, будем знакомы! — протянул руку незнакомец. — Завтра утром отправимся в Ханай, поэтому отдыхай, набирайся сил. Знакомься с бойцами, они тебе все и расскажут, — сказал он, и вернулся в свои покои.

Новые приятели рассказали новобранцу кто они, и чем они занимаются. И в течении дня Кош познакомился со всем отрядом, все как на подбор, могучие воины. А вечером все дружно выпивали рядом с очагом, от которого его вчера прогнали. До полуночи они не прекращали кутить, а после, уже еле держась на ногах, разошлись, кто-то даже упал здесь. Наутро Кош проснулся от холода. Все тело болело, а сам он не мог пошевелиться. Придя в себя, он увидел, что сидит в клетке с женщинами, которым он помогал сбежать. Их куда-то везли на повозке, а рядом на лошадях, скакали те самые воины, те, что вчера клялись в дружбе.

— Ну что, проснулся? — со смехом сказал один из них. — А ты думал, что мы тебя так и простим после того, как ты убил двоих наших? Не зря Белогор сказал, что из тебя отличный товар получиться!

Кош проклинал себя, за свою наивность, но не мог ничего сделать, и в бессилии склонил голову. Заснеженная дорога петляла среди равнин, и после добротного каменного моста, стала однообразной. Белая степь, редкие деревья. Железные обода повозки тихонько перестукивали по мощеной дороге. И примерно через полдня однообразного пути, вдалеке показался уже заснеженный лес, а за ним Ханай.

Ханай удобно расположился в заливе Хана. Это естественная бухта защищала город от буйных морских ветров, а очень узкий пролив, который соединял залив Хана и море Холодных ветров, не давая врагу неожиданно напасть на поселение. В прочем если враг и прошел пролив, то в порт ему было не просто попасть. Со стороны залива город защищался полукруглым палисадом, деревянными сваями, вкопанными в прибрежное дно, а между ними натягивалась железная цепь, так, что ни один корабль не смог бы высадить воинов в город. Снаружи Ханай окружал огромный земляной вал, доходящий до пяти метров в высоту, а перед ним выкопан глубокий ров. За земляным валом не так давно построили деревянные стены, последнюю линию обороны. Небольшой порт мог принять разных размеров корабли. На его пристанях вечно кипела работа. Формально город принадлежал империи, но имперским властям не подчинялся. В отличии от других городов, в нем не действовали общие для государства законы. Это был настоящий рай для бандитов всех мастей, от мелкого воришки до вождя клана пиратов. Имперские войска пытались подчинить вольный город, но ничего не выходило. На море опытные налетчики с легкостью топили корабли, умело пользовались местностью, а с суши, он практически не преступен, и поэтому император отказался от этой затеи, хотя периодически нападал на пиратские ватаги. Здесь процветала работорговля, именно здесь можно было купить рабов любых мастей, хотя в остальной империи была запрещена купли-продажа людей, вельможи знатных родов не брезговали здесь прикупить «домашней утвари». Здесь можно было продать или купить все, что пожелаешь. Казалось, что в поселении кроме кабаков и публичных домов, ничего больше не было, и отчасти это правда. В общем, если ты беглый преступник или раб, то милости просим в Ханай, и именно сюда вез свой товар Белогор.

— Белогор едет! — закричал стражник, — отворяй ворота!

Повозка медленно ползла к воротам, которые не успели полностью открыть к этому моменту.

— Я что, весь день ждать буду, пока вы соизволите освободить дорогу?! — гневался Белогор.

— Простите мой господин, сию минуту, — лебезил стражник.

Белогор был не последним человеком в Ханае, поэтому к нему и особое отношение, а вот если бы человек пришел со стороны, то пришлось бы ждать, вплоть до нескольких дней. Хотя пара звонких монет ускорило бы процесс.

— Держи! — бросил серебряную монету стражнику глава.

— Спасибо господин! — ответил стражник, и повозка заехала в город.

Уже на въезде ощущалась зловоние от мусора, который скапливался в городе. Мусор можно было наблюдать даже в воде возле кораблей. В городе был постоянный шум: хрюканье, крики, ссоры, плескание грязи. По улицам бегали домашние свиньи. Проехав по узким улочкам, пленных привезли на большую площадь, вдоль которых стояли загоны. В некоторых из них были животные: волки, медведи, кабаны, а в некоторых рабы: мужчины, женщины и дети. Коша посадили в одну клетку, а женщин в другую. Двое сопровождавших остались охранять, а остальные ушли за своим господином. Новые рабы тихонько ждали своей участи под открытым небом, ближе к вечеру, им дали одеяло, чтобы не замерзли. На следующий день пустая площадь была забита народом. Со всех сторон шла торговля цветными тканями, украшениями из кости и железа, специями, изделиями из стекла, моржовыми бивнями, кожей, шерстью. Также торговали кожаной обувью, стеклянными бусами, янтарём, гребнями, иголками, дудками, игральными досками, здесь можно было купить абсолютно все. Именно здесь и заключалось большинство сделок. Еще только первый луч солнца показался из-за горизонта, как Белогор уже приводил в порядок свой товар. Он не чурался грязной работы, поэтому иногда сам придавал товарный вид.

— Надеюсь, мы сможем договориться, — взволновано говорил Белогор своему подручному.

— А с этим что делать? — спрашивал его воин.

— Да ничего, хороший экземпляр, не правда ли? — и раздался смех всей его свиты, но вдруг все резко замолчали. Пришел тот, кого они ждали.

— Ты обманул меня Белогор! — раздался грубый голос.

— Нет, господин, к этому мужчине, я предложу еще трех женщин! — бегал вокруг важной шишки, работорговец.

— Зачем мне это доходяги? Этих шлюх даже портовый бордель не возьмёт! — злился большой муж.

— Господин, этот мужчина стоит троих, — оправдывался Белогор, — посмотрите, здоровые зубы, мускулы, он с легкостью убил моих двух сильных воинов, причем перерубив пополам!

— Белогор, — негодовал покупатель, — мы договаривались на трех мужчин сейчас, как задаток, и десять потом, верно?

— Да господин, — опустив голову, ответил работорговец.

— Так, где они? — продолжал гнуть свою линию богатей.

— Простите господин, — говорил Белогор, — но он, — показывая на пленника, — выпустил рабов, и они сбежали!

— Значит на этом, и порешим, — сказала большая шишка, — взять их! — свита богатого мужчины окружила Белогора и его воинов. — Бросайте оружие, здесь у вас нет шансов, — и, повернувшись спиной, собирался уходить.

— Господин, простите, но может мой дар загладит нашу вину? — взмолился работорговец.

— Что за дар?! -остановился богатей. — Ты испытываешь мое терпение, Белогор!

— Примите этот меч, — протягивая оружие Коша, — он выкован лучшим мастером, которого когда-либо знал этот мир. Меч с виду невзрачен, но очень силен. Да, да, именно силен, им можно разрубить что угодно.

— Давай-ка посмотрю! — взял оружие покупатель. — Меч как меч, легкий. И вновь пытаешься надуть меня, жалкий пес?!

— Ну что вы, господин? — лебезил работорговец. — Вы должны опробовать его!

Богатей немного покрутил оружие в руках, он был хорошо отточен, плоские грани красиво переливались на солнце, а рукоять проста. Такой меч не мог носить знатный вельможа, ведь он довольно прост, и без каких-либо украшений. Богатей со всей силы ударил Белогора оружием, и на его удивление, перерубил его пополам.

— Ну, хоть здесь не обманул! — проворчал вельможа.

— Господин, — окликнул один из наемников, — а с этими что делать?

— С этими? — посмотрел он на свиту Белогора, — можно было бы их отпустить, но уговор есть уговор. Правда он обещал тринадцать человек, а здесь получается девять. Ну, скажем, что умерли в море. Так и решим, доставить на корабль!

— А женщин? — переспросил наймит.

— Отдай их матросам, если выживут, выбросишь в порту! — сказал богатей. — И еще один вопрос, и ты присоединишься к ним!

— Да господин, — поклонился наемник.

Воинов Белогора разоружили и связали, а после вместе с Кошем доставили на корабль и бросили в трюм. Кош потерял счет времени, и когда их, рабов, достали из трюма, то яркое солнце выжигало глаза. Когда они немного привыкли к дневному свету, то он увидел широчайшее море, столько воды, что не видно края. Корабль прибыл в порт. В порту же всем девятерым сковали ноги и руки.

— Мы все здесь сгнием! — поникши, рыдал бывший воин.

— Где мы? — спросил Кош у бывшего неприятеля.

— Это Ильмер. Столица соли. Именно здесь выпаривают соль из морской воды, но больше цениться та, что в рудниках, — ответил наемник, который стал рабом. — У нас нет шансов отсюда выбраться, нас ожидает медленная и мучительная смерть.

— Заткнитесь там! — раздался голос, а затем щелкнул кнутом по спине самых разговорчивых.

Пленных привели к богато украшенному дворцу, по отлично уложенной мостовой. Старый и невзрачный порт, превратился в широченную аллею, ведущую к дому правителя. Пышная зелень, красивые статуи и фонтан, наполненный кристально чистой и холодной водой. Все это настолько впечатляло, что ненароком начинаешь думать, что здесь живет самый богатый человек известного мира. Пленных привели на огромную площадь, перед этим величественным зданием, где их уже встречал хозяин.

— О, Мид, мой приятель, здравствуй! — начал муж в богатых одеждах, пожимая руку вождя двумя своими. — Хорошо ли смог добраться? Попутный ли ветер был?

— Радим, друг мой! — приветствовал работорговец, — ветер был попутный, и мой корабль мигом домчался!

— Ну что ж, пройдем, — пригласил хозяин острова к себе. — Я вижу только девятерых, остальных припрятал старый проказник?

— Ну думаю, — начал пират, — тебе то я и могу сказать, мой старый друг. Ты же знаешь Белогора?

— Белогора? — переспросил Радим. — Жалкий тип.

— Ему было велено доставить рабов в целости и сохранности, — продолжил Мид, — а этот плут потерял не только двух своих людей в пьяной драке, так еще и троих мужчин.

— Жаль это слышать, — с тоской в голосе, произнес владелец дворца.

— А как мне жаль! — повысил голос работорговец. — Но он был наказан. Я сожалею, что его людей было недостаточно, чтобы восполнить потерю!

— Не печалься, мой друг, — тут же сказал Радим. — Эти рабы куда крепче, чем предыдущие! Проживут чуть дольше, чем остальные, — безразлично к судьбе этих людей сказал наместник, и обратившись к одному из своих слуг, бежащих подле него, добавил, — заплатить обещанную сумму в полном объеме!

— Я не достоин такой щедрости! — остановился Мид, в непонимании.

— Дорогой друг, мы знакомы с тобой много лет, и даже если ты и не мог выполнить обязательства, то в следующий раз, ты всегда это компенсировал, — отвечал Радим. — Так позволь и мне быть щедрым со своим давним партнером!

— Премного благодарен, — ответил пират.

— Прошу за стол, господа, — громко проговорил слуга, открывая двери дворца.

Радушный хозяин пригласил своего гостя отужинать. Стол ломился от разнообразных приготовлений. Еще бы, Радим был один из самых богатейших людей империи. Пока господа пировали, рабов увели и бросили в соляные шахты. Даже самый здоровый и сильный, медленно угасал в течение пяти-шести лет. Их уже больше не считали людьми, это был инструмент, при поломке которого, просто выбрасывали, как бесполезный мусор.

***

Радим был довольно умелым человеком. Сам император недолюбливал его, так он был во многом умнее советников, и чувствовал некую угрозу со стороны своего вельможи. Хоть и Радим был из захудалого рода, но все же из знатного. Его ум и трудолюбие позволили заслужить высокий статус, и если бы император попробовал убить непокорного вельможу, то мог и возникнуть бунт, так как Радим имел много сторонников. Тогда государь придумал, как от него избавится. План был довольно прост, за верную службу империи, государь наградил его имением, островок на самом западе империи. Остров был ничем не примечателен, да и практически необитаем. А рядом, непокорная пиратская гавань, что раз и навсегда решит проблему с такими поддаными. Получив небольшую выплату из казны, на развитие острова, Радима отправили в путешествие к своим новым владениям. Причем, что корабль, что команду вельможа получил не самую лучшую. Во время путешествия, как и полагал государь, корабль подвергся нападению налетчиков, и судно без особого труда было захвачено.

— Команду в расход, а это корыто сжечь! — командовал молодой пират, осматривая корабль.

— Мид! — кричал один из налетчиков. — А с этим что? — таща за собой Радима. — Видимо какой-то вельможа!

— Тащи на корабль, попробуем получить за него выкуп! — сказал капитан пиратов.

— При нем был вот этот кошель! — говорил тот же морской разбойник.

Мид подошел к подчиненному, выхватил кошель и по весу примерно понял, сколько там денег. Он был вне себя от ярости, ведь этот кошель и был его добычей. Корабль был не пригоден, и многое пираты не понимали, как он вообще оставался на плаву.

— Куда ты направляешься? — закричал капитан, на напуганного человека.

— Государь мне пожаловал владения, — заикаясь начал Радим. — Остров Ильмер.

— Видимо не любил тебя твой правитель, — смеялся Мид. — Ильмер, это белая каменюка, окруженная со всех сторон морем, практически безжизненна.

— Белая каменюка? — переспросил уже немного осмелевший вельможа.

— Все верно! — ответил капитан. — Там сплошные соляные пласты, растительность скудная, а животных практически нет.

— Руки убрал, деревенщина! — закричал Радим на держащего его пирата, который от неожиданности разжал руку, открыв рот. — Так вот, мой друг, — продолжил вельможа уже более приятным голосом, подходя к главарю ватаги, — Мид кажется?

— Да, — ответил немного опешивший капитан.

— Мид, — обратился он к нему снова, — ты когда-нибудь мечтал о богатстве, что позволит тебе больше не отправляться в море, чтобы подвергать свою жизнь опасности?

Главарь шайки морских разбойников не понимал, к чему клонит этот странный человек, но слова тронули его сердце, и он продолжал слушать.

— Так вот, мой друг, — медленным шагом идя на пиратский корабль, заставляя капитана следовать за ним, — сколько у тебя кораблей?

— Один, — ответил все еще находящийся в ступоре Мид.

— Уже два, — сказал Радим. — Настоятельно рекомендую оставить мой корабль, и команду.

— А что же мне мешает убить тебя, и сбросить за борт? — спросил капитан.

— У тебя есть связи в империи, мой любезный? — вопросом на вопрос ответил вельможа, но в ответ получил лишь молчание. — Я так и думал. Нам нужно обсудить партнерство, мой друг. Заканчивай здесь. Ты найдешь меня в своей каюте, — протянул Радим, и исчез на пиратском корабле.

Прошло уже очень много лет с тех событий, но дружба между ними только крепла. Мид всегда сам находил время, чтобы лично привести рабов, или посетить остров. Его корабли теперь курсировали по морю, доставляя ценные грузы, но не забывали и промышлять пиратством. Даже забавно выходило, идет пиратский флот под знаменами Радима, и имперские власти его не трогали. А вот на обратном пути, могли появится знамена знаменитого пирата Мида, которые не прочь были поживится купеческими кораблями других городов, перевозя добычу в славную гавань Ханай. Радим, конечно, об этом знал, но это его не волновало. Для него имело значение только то, что его соль доставляется в столицу вовремя. Именно огромные залежи ее позволили ему сказочно разбогатеть, став монополистом во всей империи. Он не чурался работы, и всегда лично контролировал добычу и поставки.

— Барин, за этот месяц добыто восемнадцать пудов каменной соли, и три пуда морской. Добыча падает, в прошлом месяце для сравнения, всего двадцать шесть пудов, — зачитывал прислужник отчет.

— Увеличить добычу немедленно! — крикнул Радим.

— Но барин, это невозможно, рабы совсем зачахли в соляных шахтах, а солеварне не хватает дров, поставки задерживают, — жаловался слуга.

— Повысь цену на соль, и предупреди, если поставки дерева и рабов будут в срок, можно договориться о дополнительной скидке, — сказал вельможа.

— Слушаюсь господин! — ответил прислужник.

— Хозяин! Хозяин! — кричал слуга, бежав по коридору, — хозяин!

— Что эта псина раскричалась? — гневался наместник, — выпороть его!

— Хозяин! — открыл дверь, и, пытаясь отдышаться, — хозяин, на горизонте появился большой корабль! — задыхаясь говорил холоп.

— Что ты себе пес позволяешь?! — повысил голос прислужник.

— Корабль? Это хорошо, заждались уже! — обрадовался Радим.

— Да нет же барин, на нем паруса не такие, как у кораблей того пирата, да и корабль сам больше, — говорил холоп. — Скорее всего, это имперский парусник!

Радим вышел из своего кабинета на балкон, и увидел, как швартуется чёрный корабль больших размеров. По форме парусов и развевающимся флагом, он понял, что, скорее всего его ждут неприятности. Такие корабли практически не заходили в этот порт, а если же и появлялись, то жди беды. Как наместнику ему нужно было со всех ног бежать и встречать гостей. Корабль был одним из флагманов имперского флота, под командованием очень могущественного человека. Проявить ему не уважение то же самое, что и подписать себе смертный приговор. И не важно, какой у тебя был титул, на границах империи, они имели абсолютную власть. Только если лично император попросит о твоём помиловании, у тебя был шанс спастись. Такие люди крайне редко выезжали за пределы столицы. Радим быстро приказал своим слугам встречать высоких гостей в порту, в тоже время, приготовив дары, выдвинулся в путь.

Чёрный корабль встречал небольшой порт. Естественная гавань могла принимать корабли таких размеров непосредственно вблизи города. Причалы были сооружены из срубов, которые заполняли камнями, погружёнными в воду, гавань защищал подводный частокол, ни стен, ни каких-либо других защитных сооружений не было. Пираты города Ханай никогда не нападали на Ильмер, ведь именно здесь они могли отлично заработать на рабах, нежели в их родном городе. Раб мужчина в Ханае стоил где-то в среднем пятьдесят золотых. Здесь же цена его возрастала более чем в два раза, но такие деньги платили только одному пирату, Миду. Всем остальным же, куда меньше, поэтому они с радостью принимали его покровительство, и становились под его знамена. Сама гавань была не очень большой, и ее не так давно расширили, чтобы большие корабли могли заходить в порт. Несколько причалов могли принимать до двенадцати малых торговых кораблей, и один большой тяжелый корабль. В самом же порту разместились бараки с рабами, и в случае чего, их могли и среди ночи выгнать и разгружать. К острову причаливало множество кораблей, с мясом и вином, зерном и сыром. На самом острове ничего не росло, кроме солончаков, но не достатка в еде не было. К юго-западу расположились солеварни, а с западной стороны от дворца — соляные шахты и загоны для рабов. Сам дворец был произведением искусства, огромный, красивый. Все дороги острова были вымощены камнем, и вели ко дворцу. Наместник Ильмера был очень богат, многие считали, что даже богаче самого императора. Солевые рудники приносили баснословную прибыль, и если до него доходили слухи, что где-нибудь открывалась солеварня, то Радим нанимал пиратов, и те с радостью громили поселение, попутно забирая все ценное, в том числе и рабов, которых они здесь и продавали. Также он содержал небольшую армию наемников, но не для защиты, а больше, как средство для усмирения рабов. Имея все это богатство и влияние, Радим все же не хотел вызвать гнев императора, который с легкостью мог лишить этого статуса. Он исправно платил дань имперскому двору, и прибытие правительственного корабля на его остров чаще всего не сулило ничего хорошего.

Радим со своей свитой прибыл в порт, когда черный корабль уже стоял у причала. Трап был опущен, и около него стоял человек. Люди наместника выстроились в две шеренги по обеим сторонам от трапа. Радим стоял между своими воинами, и ждал. Прошло уже довольно много времени, но с корабля никто не спускался.

— Пропусти меня на борт! — потеряв терпение, сказал Радим мужчине у трапа, но он ничего ему не ответил, и преградил путь копьем. На корабле было шумно, матросы занимались своими повседневными задачами, кто-то откачивал из трюма воду, кто-то мыл палубу, кто-то работал с грузами.

Наместник Ильмера ждал вместе с остальными. И вот, наконец, странный гость показался, точнее, показалась высокая фигура в черном плаще, лицо его скрывал большой широкий капюшон. Он медленно спустился по трапу. Как только нога опустилась на причал, Радим и его люди поклонились.

— Чем обязаны столь высокому визиту? — скривился в улыбке наместник. Из-за спины странного человека тут же выбежал прислужник со страшным лицом, весь в лохмотьях, и посохом в руке.

— Советник сам решает, когда и где ему появиться, а теперь прочь с дороги! — сказал слуга.

Опешив от такой наглости черни, Радим скрипя зубами от злости, все же отступил, и освободил путь.

— Прошу советник, чувствуйте себя, как дома, — процедил наместник.

Муж в черном плаще со слугой медленно пошагали прочь с причала. В каждом шаге виднелась его статность и твердость.

— Прошу в карету, она вас мигом домчит до дворца! — лебезил Радим, пытаясь не отстать от незваного гостя.

— Господин желает пройтись, — снова вступил прислужник, чем больше раздражал хозяина острова. Странный гость так же медленно двинулся в город. Хотя Ильмер сложно было назвать городом. Его население делилось на две части, это рабы и их охранники. У наместника, конечно же, был и штат купцов, которые больше подчинялись его другу-пирату, чем ему. Их было не так много, причем две трети из них, практически всегда находилось в плаванье, возвращаясь лишь за очередной порцией товара, да порадовать хозяина очередной горой золота. Треть же всегда жила на острове, и продавала соль уже заезжим купцам и пиратам, обменивала ее на рабов и другие товары.

Во время прогулки до дворца, советник не проронил ни слова, а вот его слуга, старец с длинной бородой и ужасно сморщенным лицом, сгорбленный, все рыскал по сторонам острым взором. Вскоре они добрались до жилища наместника.

— Советник желает отужинать! — приказным тоном сказал мерзкий старик.

— Сию минуту, — ответил Радим, и тут же отдал приказ лакеям из своих людей. — Что-то еще мой господин? — наместник уже напрямую пытался обратиться дворянину, но тот его вновь проигнорировал.

— Император приказал советнику, верному его слуге, провести инспекцию соляных рудников, и бумаг о доходах! — кряхтел старый прислужник. — Государю не понравились последние дары, и их количество!

— Может, дождемся утра, и я лично все покажу? — пытался быть гостеприимным наместник.

— Не стоит утруждать себя господин, — отвечал слуга, — достаточно дать мне проводника, в противном случае, если вы оставите советника одного, вы нанесете ему личное оскорбление!

— Слушай, — прошептал Радим старику, — это не сам ли император ко мне пожаловал?

— Я не могу вам этого сказать, — запричитал старец, — гнев советника страшен, он может вырезать всю семью на моих глазах, заставив меня смотреть на это. Пощадите господин!

— Хорошо, Богша, покажи ему все! — приказал наместник. — Прошу вас советник, пройдемте в трапезную! — сказал Радим, проводив своего высокого гостя.

— Какой молчаливый у тебя хозяин, — начал Богша.

— Что есть, то есть, — вздохнул старик.

— С чего хочешь начать? — спросил слуга правителя острова.

— Веди, как считаешь нужным, — ответил прислужник советника.

— Ну, тогда на солеварни, — предложил Богша.

— Хорошо, — ответил сморщенный старик, но не прекращал осматриваться по сторонам.

Два слуги богатых хозяев пришли с проверкой в солеварню. Солевары работали среди огня и дыма в парах соли, постоянно поддерживая огонь в печи, для чего требовалось много дров, которые на остров завозили из других провинций. Поставки не прекращались, иначе это грозило бы повышением цен, на чем часто играл наместник Радим. Вываркой соли руководил мастер, которому помогали рабы. Варочный мастер сам затапливал печь, клал дрова к устью печи кучкой, а рабы в это время заливали в котел для выварки рассол. Доведя рассол до кипения, мастер внимательно следил за тем, как шло кипение, высматривал, когда в нем начнут образовываться кристаллики соли. Ни в коем случае нельзя было допустить пригорания соли, так как в этом случае железное днище чана могло прогореть насквозь. При появлении первых кристаллов в котел добавляли свежую порцию рассола и так несколько раз, пока не получался густой засол. Чем крепче был первоначальный рассол, тем короче была варка. Когда соляной раствор загустевал, кристаллическая соль начинала оседать хлопьями на дно котла и рабы сгребали соль лопатами и выбрасывали её на просушку. Сухую соль ссыпали в мешки, и относили их на склады для дальнейшей продажи. Работа здесь кипела и днем, и ночью. Варочные мастера тоже когда-то были рабами, но за их умения награждались вольной. Плата за их услуги была так высока, что, получив свободу, они практически всегда оставались, хотя ядовитые пары чаще всего и служили причиной их смерти.

Сморщенный старик внимательно осмотрел солеварню, и, записав все, приказал двигаться дальше. Прибыв на рудники, он пожелал лично пройти в шахту. У входа в нее стояли бараки, в которых очень редко могли отдохнуть невольные шахтеры, и где отдыхали смотрители. В самой шахте был узкий проход, который вел вглубь соляных пластов. В проходе и без того затхлый воздух отравляли непрерывно горящие лампы. День и ночь здесь трудились невольники, скованные тяжелыми цепями. Голые по пояс шахтеры работали стоя на коленях в низких штольнях. Пласты соли разбивали ломом или киркой. Соль выносили в мешках или ящиках. Пот струился по голым спинам рабочих, глаза гноились и слезились от соляной пыли, руки и ноги были в язвах. Те, кто плохо работал, по мнению надсмотрщика, в наказание могли отрезать уши или нос. Иногда вливали в нос и в уши расплавленное олово. Но рабы даже и не думали бежать отсюда, во-первых, бежать было не куда, они находились на острове, а во-вторых, если его поймают, а поймают его все равно, то его ждала самая мучительная и долгая смерть. Рабов беспощадно заставляли трудиться до полного изнеможения, до потери последних сил, и часто уже не могли самостоятельно выйти из шахты, ложились тут же на месте и спали до следующего утра, если кто и погибал, то после его тело сжигали в печи как отработанный инструмент. Сморщенный старик самолично ходил по этим темным штольням, перешагивая через усталых рабов, пытаясь что-то найти в каждом закоулке, проверяя каждый лаз и ход, но ничего не найдя, прислужник советника уже собирался уходить из шахт, как кто-то ослабевшей рукой схватил его за ногу.

— Постой старик, — проговорил бессильно охрипший голос. — Ты пахнешь по-другому, другим миром.

Прислужник посмотрел на того, кто его схватил. Иссохшее тело было скованно кандалами, его ослепшие глаза уже давно не видели света, а раны на теле уже не заживали.

— Старик, — шептал беспомощно раб, избавь меня… — хрипло кашляя, — избавь меня от мучительно медленного ожидания смерти!

— Тебе сегодня несказанно повезло! — наклонился к рабу старик. — Как странно, мне знакомо твое лицо! — тут же выпалил он, и отшатнулся.

— Руки прочь, грязное отребье! — закричал Богша, и ударил его дубиной. — С тобой все хорошо?

— Да, — ответил сморщенный старик. — Просто немного поплохело. Скажи мне, а это все рабы или где-то есть еще?

— Все рабы, что есть на острове, были продемонстрированы, — отчитался слуга наместника.

— Ну тогда, можно возвращаться! — сказал прислужник.

Выходя из пещеры, слуге советника стало плохо, и он упал. Старик лежал весь бледный. Богша в панике позвал смотрителей, и они быстро доставили старца во дворец.

— Ты понимаешь, что нас могут всех убить, и глазом не моргнуть?! — в ярости кричал Радим. — И все из-за какого-то никчемного старика.

— Господин, он надышался соляными парами и гарью, я тут не причем! — оправдывался Богша.

— Причем, не причем, как ты мне прикажешь не прогневать советника? — спросил наместник.

— Господин, я не знаю, — опустил голову слуга.

— Конечно, не знаешь, стража! — в кабинет забежал наемник. — Выпороть!

— Прошу хозяин, тут нет моей вины, — кричал Богша, которого уносили двое воинов.

Радим еще долго думал, как задобрить советника, сидя в кабинете. Но вскоре вино и свет свечи подсказали ему выход, как поступить. Собственно, он так всегда и поступал. Радим поднялся в покои, где поселил знатного гостя.

— Господин, — постучав в дверь начал Радим. — Господин вы не спите? — проходил в комнату хозяин дворца.

Тусклый свет свечи еле освещал комнату, но и его было достаточно, чтобы увидеть, что в комнате никого нет. Окна были распахнуты, и на балконе стояла гордая темная фигура и смотрела куда-то вдаль.

— Господин, простите за позднее вторжение, — кланялся наместник. — Вашему слуге стало плохо в шахте, но сейчас с ним мой личный лекарь, простите моих людей и меня за то, что не досмотрел, — но советник все также молчал.

— Советник, я готов возместить все убытки на его лечение, и уже приказал своим людям погрузить золото ровно столько, сколько весит ваш слуга! — лебезил наместник.

— Господин, — заходил в комнату бледный старик. — Не нужно беспокойств, со мной все в порядке!

— Лекарь тебя осмотрел? — слегка грубым тоном спросил Радим.

— Спасибо, господин, но не стоит, — ответил прислужник.

— Простите великодушно, — кланялся наместник, — но мне нужно идти, неотложные дела! — сказал он и удалился.

— Что удалось разузнать тебе? — вдруг спросил советник.

— Бесполезно потрачено время, — ответил старик, — я не нашел ничего, что вас заинтересует.

— Хорошо! — проговорил советник, — отходим!

Наместник уже ложился спать, когда услышал звуки отбывающего корабля. Сон сняло как рукой, и он тут же выскочил на улицу. Увидев, что отходит это самое судно, он поймал первого попавшегося слугу, от которого и узнал, что незваные гости покинули его остров. У Радима как от сердца отлегло, услышав эти слова. Он был очень рад, что отделался от грозного человека малой кровью.

— Что б твой корабль налетел на рифы! — громко крикнул наместник, плюнул в его сторону и предпочел вернуться во дворец.

***

Где-то в недрах соляных шахт, слепой раб, что схватил старика за ногу, услышал, глухой звук, когда тот отшатнулся от него. Нащупав ослабшими руками то место, он нашел небольшой пузырек, что выпал из кармана сморщенного старика. Открыв его, он ощутил едкий аромат ведьминой травы.

— Вот оно, — едва выдавил улыбку невольник, — вот оно спасенье! — и не задумываясь выпил содержимое.

Горькая настойка прокатилась по иссохшему горлу, обжигая все во рту. Узник закрыл глаза в ожидании скорейшей смерти, но вместо этого тепло стало растекаться по всему телу.

— Я чувствую силу! — шептал раб.

— Заткнись уже! — отвечал рядом лежащий невольник.

— Я чувствую силу, которой наполняются мои руки! — шептал тот же раб.

— Сдался бедолага, — раздалось где-то в темноте.

— Еще один свихнулся! -раздалось где-то вдали.

— Я вижу! Я снова могу видеть! — закричал раб.

— Закройте ему рот, а то смотритель всех высечет! — боялся один из невольников.

— Мои силы вернулись! — еще громче и радостней кричал невольник.

— Чьи тут силы вернулись? — освещая факелом, шел к шумному рабу наемник. — Сейчас значит, будем работать, — доставая кнут, — а ну вставайте отродье! Хозяин там пир закатил, а я здесь с вами вшивыми псами! Вставай я сказал, за работу!