Бесплатный фрагмент - Хроники подземной лодки «Юный партизан Черкизона»

Посвящения и благодарности

Вот и дописана последняя глава «Хроники подземной лодки»!

Долго писалась эта книжка, автор кается в своей лени, но у него есть таки свои оправдания! И это предпредисловие многое объяснит!

Ну, перехожу к хвалебно- официальной части. Чтоб, как говорится, всем сестрам — по серьгам, всем братьям — по чарке!

Кому посвящу этот неоднозначный бред? Многим.

В первую очередь моему соавтору Емельяну Егорову, за идею и помощь в написании текста. Личная благодарность булькнет при нашей встрече!

Во-вторых, моей жене, за то, что подпинывала моего внутреннего гордого Ёжика, иначе книга осталась бы не завершенной!

В-третьих, моих коллег по "Прозе.ру», отдельная благодарность — Дмитрию Колдани, Эммануилу Шаньге и Аглае Читатель, вдохновивших меня на эту литературную авантюру!

Так же, посвящаю свою писанину Даниилу Хармсу, основоположнику жанра.

И Борису Гребенщикову посвящаю, за бессовестное использование его текстов, а еще за то, что научил меня слушать «белого оленя вдохновения» и не торопить чудо творчества!

ВСЕМ СВОИМ ЧИТАТЕЛЯМ ПОСВЯЩАЮ!!!

Пусть вам не станет скучно! Читайте, теперь уже можно оценить все полностью!

Надеюсь на вашу благодарность!

Ваш Алекс Юстасов.

Письмо с любовного фронта. Вместо предисловия

Вот и отгремел, оттрындел, и отплевался кровавыми слюнями еще один бой!

Начинается маята. Не спится, как перед лютым запоем… Не спится, не спится, не спиться бы к дьяволу мне, как сказал какой-то поэт…

Хочется чего-то большого, невероятного! Пошататься по труднодоступным окраинам параллельных миров хочется.

Но по богатому. С гармошкой, цыганами и справкой от бога. И в справе диагноз. «Опохмелить, исповедать и к стенке. Целую, Бог»

Заглянуть вечерком на огонек, на кулацкий хутор близ Эль — Пассо. Поговорить за смысл жизни и расписать пульку с Емельяном Сопатой, Порфирием Сомосой и Левой Бронштейном.

И, хлебнув прямо из канистры кактусиной горилки, приправленной слезами гремучих змей, подстрелить из рогатки луну. Чтобы она как черный глазок биатлонной мишени схлопнулась. А то ишь, Большой Брат, смотрит, язвить тебе в душу!

Или вспомнить молодость, и провезти через таможню, под видом кокаина, 777 кг отборного зубного порошка. И введя навсегда всех служителей культа границы в транс, пропить его в портовых притонах Улан — Батора.

Или на Костромском аэродроме устроить безобразную драку и подбить глаз Дарту Вейдеру гаечным ключом.

А ключ-то был дедушкин, наградной. С надписью «Товарищу Карлу Иеремии Щорсу от благодарных воспитанниц Смольного Института Полевых Командирос. С благодарностью за сладостные минуты. Буревестнику сексуальной революции. Надеемся на ваше понимание!»

А ведь обещали Большой Всемирной ТринтроТолуолТортиле сберечь ключик от Каррабаса мировой революции Маркса. Теперь одна надежда. Что Дарт Вейдер окажется мстительным ублюдком и швырнет его тебе обратно.

Так что ты, того… Поглядывай на луну! Как схлопнется, так все…

Дарт Вейдер где — то рядом. Верная примета, слышал, как мобильник запищал? Рыскает вокруг Эль — Пассо в состоянии флуктуации и полный обиды, жажды мести, и мрачных готических замыслов.

Вот ведь натуральный гот! В черном и не улыбается. Готы они — того… Разные. Даже когда трезвые.

А Дарта вывезли мальчишкой из Конотопа. Был отправлен в город с рыбным обозом поступать в ПТУ на стриптизера широкого профиля, но под Костромой ему кто — то глаз подбил и закоротил тем самым контур реальности.

Под Костромой это часто бывает. Там теперь, раз в неделю, империя наносит ответный удар. Причем ногой и по яйцам.

И теперь рыцарям Джедаям надо найти смерть Дарта Вейдера. А смерть его в игле. Игла в яйце. Яйцо в утке, ну и так далее, вплоть до синего кита. Короче, полная зоофилия с расчлененкой.

А шо такого??? Пусть другие тоже, таки, тихо радуются! Осчастливим ВСЁ человечество!

Говорю команданту Чё, мол, что -то тошненько мне…

А он отвечает так по-доброму:

— «Не гони! Ты же со вчера в разведке. Тебе вон и командировочные уже идут. Мы ждем — не дождемся твоих боевых донесений. Где?! Где панорама беспощадной партизанской войны, встающей за рублеными короткими строчками донесений? Где колонки с цифрами сожженных краснокирпичных деревень? Где отчеты о проделанной работе? Почему из-за линии фронта не несет гарью? Где вопли ужаса расчленяемых врагов? Где легенды о твоей работе, рассказываемые шепотом непослушным детям???

Их нет… Страна черте — куда катится! Водки ты не пьешь, к тому же!»

Прав суровый, как акулья кожа, команданте! Сто раз прав!

Я в депрессии: слушаю Шаова и Филигона… Настроение даже не осеннее — не патриархальное какое-то, колокола жалобно плачут по ком-то…

Седина на висках, виски в глотку не лезет… В монастырь уйти что-ли?

В женский хотелось бы, но с моим уставом туда не пустят, устал мой устав…

Составы с углем спешат на Север, а птицы на Юг… Чому я не сокил? Улететь бы сейчас на Юг вместе с птицами, разгрузить пару вагонов с углем, закурить устало и довольно…

Довольно об этом! Вольно, разойдись! Разойдись душа, развернись… Раззудись плечо, размахнись рука, расстегнись портки вольного стрелка!

(Опять не в ту тему свернул на перекрестке… Перекрестись, переходя перекрестки, по перекресткам гоняют подростки… А в машинах у них шмаль и шмары… Шмару на шару…

Девочка на шаре — Пикассо знал чего малевать, а Малевич недопикассил! Не было сил…)

Интернет переполнен шлюхами, оглянешься — вокруг то же самое, что в Интернете!

Вон идет одна, ух какая! Ух какая и одна!

А копни поглубже, все как у всех: а кем работаешь, да сколько зарабатываешь, а не купишь ли новый телефон, шубку, яхту и виллу на Мальдивах???

ДУРА!!! Да мог бы купить яхту и виллу, разве бы я к ней подошел? А любви уже не надо, только замуж… даже шлюхам!

Война полов, мать её! А полы надо мыть с «Ванишем»…Передернул затвор: -Эй, Ванишь — бистро-бистро мыть полы! А мы пока будем строить с твоей Манишь светлое будущее…

А Маня на ушко снова — про шубы, яхты и кресло депутата! И никакого удовольствия, будто работал!

НАДОЕЛО! Надои падают, земля пустеет, скоро всем быдлом будем тупо работать по 12 часов, не булькая!

Мессир, солнце склоняется… По всем падежам склоняется! И нам пора, хоть в тайгу, хоть за бугор… только бы подальше от этого большого дерьма, которое кто-то считает нормальной жизнью!

Здесь просто играют… Все играют: кто во власть, кто в «дурака», кто в кино…

И кино неотличимо от жизни, а жизнь от рекламы! Реклама Ламы из Йокогамы! Далай-лама — ваша лучшая реклама! Экономическая программа — политическая реклама — нищая Родина-мама…

И все это хавают упрямо! Хоть теши на башке кол, хоть ставь от жизни укол, хоть рассказывай свежий прикол!

Сейчас почищу сапёрную лопатку и пойду за червями… Черви нынче козыри!

А у меня как раз фулл-хаус! Полон дом, в переводе стрелок на зимнее время… Увидимся, амигос!

И пусть никто не уйдет! Ни обиженным, ни униженным, ни…

Никто не уйдет с этого фронта живым, так сказал Заратустра, выйдя по малой нужде в огород…

Город засыпает.

Но ровно через 20 минут он проснется и поедет в Берлин, по привычке. Привычка у нас такая, ездить в Берлин на танке! Там и встретимся, барбудас! Покедова!

Ваш оберштрейк-ефрейтор фрустрационной кавалерии Красной Армии Алекс Юстасов-Исаев.

Хмурое утро

Босиком ходить полезно, это факт! Когда я просыпаюсь в ботинках, у меня всегда болит голова! … Вот и сейчас — проснулся с ноющей свинцовой болью, пересохший рот не хочет открываться, а в ребра впились беспощадные бронекольца рейхс-панцерной кровати…

Лодку заметно покачивает, видимо опять штормит! …Сползаю с койки и подхожу к столу, нашаривая в полутьме стакан. Вода из крана снова теплая и отдает железом. Надо напомнить сантехнику Ильину, чтобы он отладил кулер. Прополаскиваю пустыню языка, вкусовые рецепторы встают дыбом и выходят из летаргии. Закуриваю вчерашний «беломор» и выпускаю дым в форточку.

За иллюминатором туман смешивается с едким табачным дымом, в тумане движется параллельным курсом колонна ежиков. Они небриты, усталы и покрыты копотью войны. Беспощадной войны с виски «Белая лошадь». Они щедро делятся с прохожими трофейной махоркой и чистят на ходу автоматы. В основном это автоматы игровые, хотя иногда попадаются и банковские терминалы. Мне становится легче на душе, и я, не утирая слез счастья, шепчу: «-Наши!»

Наша лодка дрейфует в канализации цивилизаций Средиземья, Зауралья и Приднестровья. Давно! Еще в далеком 1945 году я был вывезен на ней из подвалов гестапо. Над нами глухо ухали бомбы и пьяные эсэсовцы, дымились руины Берлина, а на хвосте сидел папаша Мюллер в грязном поварском колпаке…

Весь рейх боялся этого колпака, увидеть его во сне предвещало скорый арест и лишение доп. пайка! …Мюллер и сейчас висит на хвосте нашей лодки, вцепился руками в стабилизаторы. Суставы давно окостенели и снять его возможности нет — ногти проросли сквозь металл. Он давно забыл немецкий, вообще не говорит внятно, исхудал и постарел. Штурман Парамонов, добрая душа, украдкой подкармливает его остатками с корабельной кухни, отчего вслед за лодкой остается ясно обоняемый след.

…До своих мы так и не дошли, затерявшись в кротовых норах субпространства.

Снова осень! Фикус в углу пожелтел и скукожился, роняя листья. А может просто — давно не поливали… Радистка Китти Кэт в 26-й раз ушла в декрет, уехала к маме на Малую Землю, и теперь на лодке не хватает женской руки! Одеваю свой побитый молью и сединой китель, гремя Железными крестами и Золотыми звездами. Ни один пункт металлолома их не принимает, вот и мучаюсь!

Направляюсь в кубрик, где расположена Ленинская комната имени Стенли Кубрика. Там сегодня собрание экипажа машины боевой. Там каждый день собрание… Присутствует постоянно только один член экипажа — Алонсо Перец-Цвайнштейн, изобретатель лодки подземного хода. Ходит слух, что когда-то его звали Роберт Хабибулин-Мцыри, но добрый доктор Шиндлер выписал ему поддельные больничные и справку на выезд в Израиль. Но в те времена в Израиль выезжали только из Магадана, трудно было с билетами… Вот он и построил свой агрегат из стиральной машинки «Днестр» и четырех цистерн с денатуратом.

В качестве двигателя у нас привод от дореволюционного «Зингера», где без устали крутит педали краснокитаец Ли Си Цын. Он — беспощадный маоист, зачатый в ночь перехода самураями речной границы, увлечен выращиванием абсолютно красного гаоляна в цветочных горшках. Кок Никита называет его увлечение абстракционизьмом и материт генетику — продажную девку капитализьма…

Когда я захожу в помещение затянутое красными флагами и старыми пожелтевшими газетами, (так вот ты какая, желтая пресса!), там уже сидит наш командир-командор, суровый и справедливый команданте Чё с гитарой. Поговаривают, что там, наверху, у него целая сеть супермаркетов своего имени и он любит, во время отпуска покрасоваться перед фотографами, мне даже показывали майки с его портретами! Но для всех нас он — непререкаемый авторитет в деле диверсий и революционной преданности!

Рядом с товарищем Чё, на трехногом табурете, штурман Парамонов занят сборкой-разборкой именного парабеллума. Именного, потому-что на нем гравированы имена всех выдр, с которыми Парамонов имел дело. Сейчас этот пистолет зовут «Зинаида»…Парамонов на лодке с самого начала похода.

Вообще-то сначала он думал, что она предназначена для уничтожения 6-го американского флота или будет преследовать сбежавшего под льды Антарктики фюрера. Говорят, будто в этот крестовый путь благословил его сам легендарный Синий Комиссар, отец русской демократии и безудержного челябинского милитаризма, внебрачный сын Ричарда Львиная грива- Зорге…

Бедный Ричард! Я знал его, Горацио! Мы встречались с ним в отвратительных притонах Харбина и Кушки!…Японская гейша Чего-чего-Сам довела его до цугундера и расстрела у Стены плача!…

Узнав об истинной цели похода, Парамонов потерял к нему интерес, начал тихо пить и охотиться на ондатр. Теперь у всех есть новые шапки, даже у папаши Мюллера!

В уголке притулился водопроводчик Ильин, загадочная личность в сером пальтишке. Он всегда ходит в парике и кепке, вторую кепку он вечно мнет в потном кулаке. Он жутко картавит, стены его каюты увешаны видами Симбирска и Польши, а однажды я застал его за трубами, горько плачущим над фотографией обнаженной Инессы Арманд! Жалкое зрелище! Я про фотографию… После его работы кулер в кубрике превратился в самогонный аппарат и источает ледяной первач!…Ильин терпеть не может судового врача дядю Лёву Бронштейна, вся команда считает водопроводчика тайным антисемитом. Кому и что плохого сделал добрейший Лев Давидович, непонятно?! Правда он заикается, после того случая, как ему по пьянке проломили голову ледорубом, но ведь это же пустяки! Отличный дядька…

Товарищ Чё встречает меня добрым и мужественным взглядом, я понимаю — вот он, мой звездный час! Что-то случилось, и я нужен Родине!

Чё пододвигает мне полный стакан воды из кулера, гасит гаванскую сигару об стол и говорит: — Ну, что, товарищ Исаев! Ваш черед выходить наверх! Пришла телеграмма из Центра, в пятницу, на Арбат-штрассе, ровно в полдень вас встретит связной, от него вы получите все инструкции, индульгенции и карты обратной стороны Тайваня. Связной будет в сомбреро, перепоясан пулеметной лентой с кобурой от маузера, ошибка исключена! Передадите ему наш революционный пламенный привет и спросите про Кемскую волость. Отзыв — предложение пройти на хрен! Попьете кофе в «Элефанте», и назад — на вахту! Приказ понятен?

— Так точно, товарищ Чё! — рапортую я счастливо! Значит, Центр про меня еще помнит! Может быть я даже увижу жену, прошлые 42 раза мне приводили почему-то чужих жен… Может быть теперь будет моя?! Лишь бы связной был трезв и ничего не перепутал!…

Доживем! Доживем до Победы, товарищи! И на первой попавшейся стене оставим свое граффити — «Экипаж ПЛ «Юный партизан Черкизона», и дата…

Кафе Элефант

В кафе «Элефант» царил полумрак.

Все столики были заняты. В углу какая-то старуха передвигала шахматы по доске, видимо, играла сама с собой или разбирала известную партию. Партия явно была буржуазной и реакционной!

Рядом с ней поблекшая блондинка стучала по клавиатуре ноутбука, распечатывая меню. Меню было толстым и жирным даже на ощупь.

В центре зала танцевали пары, совершенно пьяные и негламурные, причем мужчины танцевали с кружками пива, а женщины — друг с другом. За стойкой бармен протирал грязной тряпкой чистые бокалы и сплевывал на пол.

Обстановка была самая дружелюбная, ее не портил даже нетрезвый тип в рваной джинсовке, который время от времени наводил ствол кремневой мортиры на входную дверь, говорил «Гы!» и пускал слюни. На его ногах красовались кеды 48 размера с дюбелями вместо шипов.

Я с порога помахал рукой бармену и прошел к стойке.

Бармена звали Себастьян Перейра, в молодости он торговал черным деревом, но после неудачного полета на дирижабле «Граф Цеппелин» сломал обе ноги и отошел от дел.

Теперь он был хозяином этого кафе на Арбат-штрассе в центре Кэмел-сити, хотя по привычке держал в подвале 26 бакинских гастарбайтеров, собирающих «Айфоны» из подручных китайских запчастей от трактора К-700, а на чердаке две цыганки, Дольча и Габана, пошивали модные рюкзаки и чехлы для танков.

По вечерам Себастьян читал им вслух Кастанеду, выдавал зарплату индейскими вампупами и предавался с ними диким оргиям, с прыжками через костер и русской сауной.

О его маленьких слабостях знали в Центре, но прощали ему все. Явка в кафе «Элефант» существовала уже несколько столетий. Здесь беспрепятственно встречались агенты всех разведок мира и, возможно, Галактики. По-меньшей мере, в кафе неоднократно видели Дарта Вейдера на переговорах с мастером Йодой.

Впрочем, вполне вероятно, что это были крокодил Гена с Чебурашкой, пьяные до потери облика. Чебурашка недавно вернулся из японского плена, где ему сделали операцию по перемене пола на паркет, и с тех пор не выходил из горячечного коллапса.

Себастьян плеснул мне текилы, которую гнал сам из кактусов, массово похищенных в ботаническом саду и любовно пересаженных в бракованные вьетнамские джакузи. Текила была мерзкой, но пиво у Перейры было еще хуже!

Себастьян щелкнул рычажком, замаскированным под пивной кран — танцоры и фигуры за столиками замерли в нелепых позах. На самом деле все посетители были всего лишь силиконовыми манекенами, приводимыми в движение электроникой. Живым был лишь сам Перейра.

Я внимательно посмотрел в глаза Себастьяну и произнес пароль: "- Пал Вавилон великий с его бесконечным днём!»

Он усмехнулся и ответил: "- Тьма опустилась на Иершалаим! Пойдем за мной…»

Мы проследовали извилистыми коридорами, пересекли «Сад расходящихся тропок» и вышли на солнечную терассу над морем.

За грубо сколоченным столом сидел Связной.

Перейра исчез незаметно и тихо. Я проверил курки своих верных Кольтов и сделал шаг навстречу судьбе!

Связной был полным и кудрявым здоровяком в дырявом от пуль сомбреро, запыленное пончо было накинуто на рваную футболку с портретом товарища Чё.

Он курил самокрутку из листьев банана, перед ним стояла полная литровая чашка кофе.

Чашка кофе — знак провала!

Все в Центре знали, что Связной терпеть не может кофе, предпочитая чай, в крайнем случае — коньяк «Солнечный берег»!

Положившись на шестое чувство и 105-ю статью УК, я резко развернулся и открыл шквальный огонь по кустам.

По-македонски, с двух рук! Из кустов выпали убитые полицаи, розовый слон и инспектор ГИБДД.

«–Молодец!» — прокричал Связной: "- Опасность миновала, оборотни уничтожены! Они шли за мной от самой канадской границы, я едва успел тебя предупредить!»

«– Не стоит благодарности, амиго! Я предпочитаю наличные!»

Связной погрустнел: "- А вот с наличными плохо, все рубли растрачены на строительство Вавилонской нано-башни в Сколково!

Остались только бурундукские тугрики и неприкосновенный запас из сундука мертвеца.»

«- Мы возьмем золотом…»

И тяжелый мешочек с пиастрами перекочевал в мой карман.

«- А теперь к делу! Есть работа — прогнило что-то в Датском королевстве, требуется замена водопровода и реставрация системы отбора претендентов на шахматную корону!

Активизировались белые мароканские карлики, они прибыли в Гаагу в ящиках с апельсинами и теперь готовят вторжение в Гондурас и революционный Кронштадт!

Принц Персии схлестнулся в кровавой борьбе с принцем Гамлетом за престол Южного Самоа, англичане, как всегда, снабжают оружием обе стороны.

Но нам это не должно помешать войти в Дарданелы под сенегальским флагом! Вот карты. Правда там не хватает туза треф, но на мизере сыграете!

Имейте ввиду, на вооружении бундесвера принято новое «вундерваффе» — специально обученный отряд морских свинок-камикадзе, способных к быстрому развертыванию в экстремальных условиях, включая самоисчезновение в случае крайней необходимости. Впрочем, для вас, Исаев, это давно не секрет, вы сами их дрессировали перед полетом на Луну в 1944 году!

В ночь на полнолуние вы подойдете к укреплениям манчжурских иезуитов, где в застенках томятся наши верные соратники. С воздуха вас поддержит летучий отряд партизанского соединения имени батьки Лукашенко, а из лесу лихим кавалерийским наскоком ударят верблюжьи наездники восставшего герцога Родиона!

Вы торпедируете небоскребы кобальтовыми торпедами направленного действия.

Под воздействием кобальта меньшевики перебьют друг друга в порыве сострадания и невероятного чувства жалости! Вам понятен мой план?

Его собрали на высокогорных полях Афганистана принцессы Нури, Ява и Канди.»

«- План действительно хорош!

Только при таком финансировании мы долго не протянем: склянки украдены, команда ропщет, боцман бредит, юнга липнет к новому коку… И, черт побери, когда же я наконец увижусь с женой?!»

«Щерт поберы, щерт поберы…» — разнеслось эхо!

— «Тише, Исаев! Враги не дремлют! Решением командования к вам на борт приписывается бухгалтер, она же назначена вашей любимой женой! Приказ не обсуждается!

Во-первых, средства экономить надо. А во-вторых, женщина тоже человек!

Заодно поднимете в команде боевой дух и гормональный уровень!

Бухгалтера зовут Татьяна-Гюльчатай-Паленая, ее рекомендовал сам товарищ Сухов, как преданного бойца и отличного пользователя компьютера!

Вы встретите ее в Балаклавской бухте, где она промышляет черным дайвингом и аудиторскими проверками! Центр доверяет вам самое дорогое! Береги ее, Исаев!…»

По давно небритой щеке Связного пробежала скупая слеза.

«- Игра окончена, эфенди! Десерта не будет!» —

Прямо перед нами стоял, как неотвратимая смерть, ГИБДДешник в красной феске и синих очках. В руках он сжимал пулемет МГ — 43 и бензопилу «Дружба».

«- Не так быстро, Анвар!» — из-за бархана выехал Саид и двумя меткими выстрелами из карабина, не перезаряжая, обезоружил врага.

«- Саид, ты как здесь оказался?» — спросил я у нашего юнги.

«– Стреляли!» — меланхолично проговорил он, сматывая аркан на остолбеневшего Анвара-эфенди.

Тут к нам подъехал боцман Гоцман, перекинул через седло пленника, и со словами — « Доктор сказал ходить, вот я и ходю!», упылил за горизонт.

«- Поехал топить гада с Охтинского моста!» — заметил Саид.

Я кивнул.

Охтинский мост издавна был известен как место самых омерзительных выходок передовой российской интеллигенции.

«- Ладно, разбегаемся! Звони, если что!» — Связной помахал рукой и пошел ловить такси до Металлургического района.

Мы с Саидом медленно поплелись по барханам к баркасу.

Пора было включать сигнальные огни, задраивать люки, затыкать выхлопное отверстие, очищать дно от моллюсков, поднимать якорь, минировать поле и выпускать торпеду, а лучше две…

ВОЗВРАЩЕНИЕ В СНЕГА КИЛИМАНДЖАРО.

В эту ночь я спал очень плохо!

Постоянно снился один и тот же кошмар: будто бы Парамонов и папаша Мюллер приковали меня наручниками к батарее.

Оба они были одеты в строгие костюмы, оба в черных очках и с проводами в ухе.

Они постоянно глотали красные и синие таблетки, запивали их первачом из кулера и задавали один и тот же идиотский вопрос:

— А зачем вам унитаз, мистер Андерсон?!

Я после этого просыпался в холодном поту, так как понимал, что сейчас лишусь чего-то очень важного!

За завтраком, состоящим из кукурузной каши, которую опять сварил Никита, я рассказал свой сон товарищу Чё.

Он понимающе кивнул:

— Сегодня ночью мы проходили над Зионом! Опять у них выборы!…

Я все понял — жители этого странного города на самом дне канализации, окончательно съехав с катушек от наркоты и нефильтрованного живого пива, объявили весь окружающий мир Матрицей.

В условиях полной самоизоляции и отлаженных прямых поставок с Ямайки, они создали изуверскую религию — «агрессивный буддизм» — с главной пророчицей Пифией во главе церкви.

Сын Пифии, Морфеус, по прозвищу Пушистик, (за абсолютно голый череп!), был руководителем Службы безопасности Зиона и по совместительству негласным правителем города.

Однако, соблюдая демократические принципы, жители Зиона устраивали каждые 5 лет выборы Избранного.

В самом начале этой истории Избранным становился тот, кто сумел набить морду Морфеусу и сбежать от него по крышам. Однако, подсчитав процент недолетевших до соседней крыши, Морфеус решил ограничиться только мордобоем.

В итоге, всегда побеждал тот кандидат, за которого был сам Морфеус! Так что преемственность власти была гарантирована!

Народ жрал белковые концентраты, еще более гадостные, чем стряпня Никиты, но Пифия умела убедить людей, что настоящая курятина и настоящие омары выглядят именно так!

Раз в 5 лет устраивалось большое выборное шоу, где народ выплескивал свои эмоции в диких плясках, пьянстве и разврате.

При этом их усердно обрабатывали специально обученные телепаты — пиарасты, (это от слов «пиар» и «раста», способности проявлялись только по свирепой укурке!),

часть менто-поля неизбежно просачивалась за пределы города и вызывала у случайных жертв головную боль, энурез и ночные кошмары.

Я еще дешево отделался, проснувшись сухим!

На коротком совещании, состоявшемся на этот раз на верхней палубе, под сенью медленно проплывающих над нами ржавых труб, товарищ Чё обратился к нам с посланием:

— Да пошло оно все! Новости из Центра самые безрадостные!

ЖКХ не работает, налоги уходят мимо кармана, по трассам можно ездить только на тракторе или «Лада-калина»…

А тут еще международные силы зла активизировались, грядет новая гонка вооружений!

Но хуже всего то, что заокеанский «Красный крест» пообещал за наши головы награду, и теперь авантюристы всех мастей начнут гоняться за нашими скальпами!

Более всего опасны для нас Джек Воробей-разбойник на своем противолодочном катере «Черная жемчужина» и Онсамый Блинладен на лодке последнего поколения «Наутилус-Помпилиус».

Есть надежда на помощь отдельной десантной бригады красных кентавров из неандертальского корпуса, но их сейчас жестко фиксируют спецы с Канатчиковой дачи!

Так что, товарищи бойцы, нас мало и мы в тельняшках!

На новое задание выдвигаются две группы. Исаев идет с Парамоновым, Саид с Цвайнштейном — вторым эшелоном!

Задание простое, надо вытащить из многолетнего запоя одного писателя в Гаване.

Он зачитался Толкиеном, не в силах одолеть третьей книги о Кольце, пьет ром стаканами, пытается говорить на квенья и звонит в колокол.

Зовут его Хэм, он забарикадировался в отеле, взял в заложники старуху Шапокляк и периодически подвергает ее насилию,

невзирая на непрекращающийся огонь нашей артилерии! Спасать надо человека, алкоголики — это наш профиль!

Наш наблюдатель, товарищ Саах…, (ах, какой разведчик!), передает, что он уже дошел до сервиза на 12 персон, так что пойдем через Херсон, так быстрей!

Вон, матрос Железняк до Одессы так и не дошел!

— Приказ понятен, команданте! А как спасать-то будем? — подал голос Парамонов, поправляя кобуру парабеллума.

— Так же, как в свое время спасали Чапаева, уничтожьте все запасы спирта в окрестностях! Цвайнштейн поведет машину скорой ветеринарной помощи, куда вы и перегрузите трезвеющего клиента.

Имейте ввиду, возможно, этот Хэм — совсем не тот, кем кажется! Знаете, трудно поймать суслика, если это сова!

На всякий случай, прощайте, друзья!

………………………………………………………………………………………………..

Мы шли под грохот канонады…

Вблизи все оказалось гораздо хуже! Парамонов то и дело постреливал из верного парабеллума, (теперь пистолет назывался Прасковьей из Подмосковья!), по кружащимся «мессерам» и полевым мышам, по дороге сдирая шкурки на шубку для радистки Китти Кэт.

Шкурки были разные, преобладали зеленые и фиолетовые.

Подобравшись поближе к отелю « У загульного баяниста», я тихо постучал в разбитое окно: — Это я, почтальон Печкин, принес посылку из Пензы!

Никто не ответил.

Мы осторожно вошли в здание, вокруг была нормальная сисадминовская рабочая обстановка, ничего лишнего!

Спотыкаясь о дохлые системные блоки и оскальзываясь на материнских платах производства фабрики оренбургских пуховых платков, мы добрались до каморки папы Карлеоне.

Посреди нее мертвым сном спали худющий и небритый тип в рваном камуфляже, не выпускающий сигареты из коричневых зубов даже во сне и весьма немолодая толстуха в кружевном белье и чулках.

Тип был мне смутно знаком, но я никак не мог опознать его в дымном воздухе комнаты!

За окном вскрикнул последний бумажный пароход, тип открыл мутные глаза и хрипло произнес: — Это море, старик! Гуд бай, Америка!

Парамонов вполголоса выматерился, мол, довели человека!

Я тоже узнал его!

Перед нами, на ватных ногах, опираясь на два эльфийских меча, упрямо поднимался с загаженного пола сам Синий Комиссар!

Мы подхватили его под руки, но дорогу нам преградила толстуха с балончиком «Черемухи» :

— Положите на место, он мой!

— Мадам! — попытался возразить я: — Же не манж па сис жюр!

Что в переводе означает — а не пройдете ли вы на балкон?!

Мы старые солдаты и не знаем слов любви!

К тому же, по агентурным сведениям, он вас насиловал!

— А у меня «стокгольмский синдром» и обоюдное согласие! — возразила эта тетка, и прибавила:

— К тому же, артиллерийские залпы так возбуждают! Вот и сейчас….