Бесплатный фрагмент - Хиван-Амбассадор

Василий Горобейко

Хиван — амбассадор

(по мотивам произведений Андрея и Марии Круз «Мир тьмы»)

1

Тяжелогруженый коптер наконец перевалил хребет, и Семен — сухощавый, жилистый мужик лет сорока, немного расслабился, возвращаясь к прерванному разговору.

— Все равно не понимаю, чего вы с ними цацкаетесь? Вломили бы им один разок как следует, и не пришлось бы потом вот таких вот бедолаг из рабства вызволять, — он кивнул в сторону свернувшейся прямо на полу молодой девахи. — А вы им еще и платите за это!

Иван устало вздохнул. Возмущение пилота, было вполне понятно. Он и сам с огромным удовольствием отвернул бы голову тому ублюдку, который довел девушку до невменяемого состояния. Вот только был ли этот самый ублюдок, а если был, то где его искать? Девушку они выкупили за совершенно символическую плату во время последнего рабского аукциона в Сууке. Причем продавец, пожилой ло-дон [Одна из двух общин независимого хавийского клана Хавадле, специализируются на караванной торговле], довольно искренне клялся, что подобрал ее недалеко от древних развалин уже в таком невменяемом состоянии. Что уж там на самом деле случилось, кто ее обидел, выяснить не представлялось возможным. На вопросы она не отвечала, от еды тоже отказывалась и только жадно пила любую жидкость, которую ей давали. Вполне могло случиться и так, что никакого злого хавика в помине не было. Выбралась девушка из бункера в пустыне и побрела в сторону видневшегося на горизонте города, не догадываясь, что этим развалинам уже порядка сотни лет. А по дороге она могла такого насмотреться, что и у кого покрепче крышу сорвать могло.

Иван грустно усмехнулся, вспомнив, как сам провалился сюда три месяца назад. Он тогда в запале убил бандита, пытавшегося пограбить имущество, вверенное его заботам, а заодно, между делом, зарезавшего его единственного друга — отставного пограничного пса Верного. Ну и побрел отставной прапорщик погранвойск Иван Забелин в полном раздрае душевных чувств по лесу, без дорог, без цели. Куда угодно, лишь бы подальше от места трагедии. Добрел на свою голову — провалился в карстовую пещеру, приспособленную под берлогу…. В общем, в Мир Цитадели он попал в окровавленной телогрейке и с медвежонком на руках. Выбрался из бункера и сразу же угодил в лапы к хавийя, которых он поначалу принял за чертей, и очень удивился за что вместе с ним в Пекло угодил несчастный медвежонок? Успел побыть и рабом и ценным пленником, пережил покушение на убийство…. Много чего он видел у хавийя и хорошего, и плохого. Но хорошего, пожалуй, все же больше. Разные они, эти дети саванны, застрявшие в каком-то средневековье. Бывают жестокими и подлыми, а бывают бескорыстными и благородными. Но так и мы тоже не ангелы. Вспомнить хотя бы мародера Ивана, с которым в госпитале пересеклись. Да он своим цинизмом и алчностью любому хавийскому работорговцу сто очков форы даст!

Но как все это объяснить совсем недавно провалившемуся боевому офицеру? Он ведь там, у себя, в составе миротворческих сил, на Балканах противостоял албанским боевикам. Те тоже и бандитствовали, и людьми торговали, и наркотрафик в Европу держали… Семен сам сюда провалился прямо из зиндана, где сидел в ожидании выкупа или отправки на органы. Тоже многое повидал, за два долгих месяца плена. Озлобился. Для него хавийя — те же албанские моджахеды.

И ведь таких как он много. Большинство людей сюда из умирающих миров угодило. Для них Мир без Тьмы — почти рай на земле. И хавийя для них как кость в горле, как напоминание о том, Другом, оставленном в прошлой жизни Мире. Сам Забелин Тьму не видел, он то, как раз, провалился из вполне благополучного слоя, просто он там сам оказался лишним. Но рассказов наслушался вволю. Где ядерная война, где чудовищная авария, где пандемия, где природная катастрофа, но результат всегда один: вначале массовая гибель людей; потом расслоение общества на тех, кто пытается восстановить нормальную жизнь, и тех, кто ударяется во все тяжкие. А потом в мир приходит Тьма. Именно так с большой буквы. И все. Тьма постепенно пожирает обреченный Мир, а выжившие ведут бесконечную и безнадежную войну с порождаемыми ею тварями. Причем самыми опасными тварями Тьмы становятся как раз те, кто до ее прихода жил в свое удовольствие, наплевав на человеческие нормы и религиозные заповеди. Вот и привыкли попаданцы делить мир на черное и белое, и все что черное — выжигать каленым железом. Выжигать без всякой жалости, ибо на кону не много, ни мало — выживание самого человечества.

И здесь в хавийя они видят предвестников адаптантов. А это неправильно. Мир Цитадели не умирает, наоборот — возрождается. И хавийя здесь такие же попаданцы как и мы. Причем, как говорит Палыч, более близкие к вымершим предтечам, оставившим после себя мертвые города и своеобразный ковчег — Цитадель. Да, они другие. Живут вечно враждующими кланами. Молодежь на мародёрку и на разбой подталкивают, иначе тем денег на выкуп невесты не заработать. Рабов вот держат.… И никаких тебе единственно верных европейских ценностей и прав человека!

Правда, как недавно выяснилось, рабов и романцы держат, но те в основном своих же, попавших в рабство за долги или другие серьезные проступки. А это никак не мешает с ними активно сотрудничать. Да и куда деваться, если почти весь строительный бизнес в Содружестве в руках этих самых романцев. Так что у них рабство — характерная особенность самобытной культуры!

Опять двойные стандарты, которые уже завели прежние Миры, нынешних обитателей Мира Цитадели в большой, безвозвратный тупик! Но, как видно, никак не отбили охоты перекраивать всех под свой, единственно правильный размерчик Прокрустова ложа европейской морали.

К счастью, серьезные решения здесь принимаются не просто большинством голосов. А те, кто обличен властью, способны видеть чуть-чуть дальше, чем пресловутое большинство, требующее: «Пойдем и убьём всех плохих!». Знаем, мы этот анекдот…. О, а вот это, как раз к месту. Может аллегория дойдет лучше, чем долгие философствования?

— Есть такой анекдот, Семен. Приехали как-то туристы на Борнео и спрашивают у экскурсовода: «Скажите, правда, что у вас на острове людоеды живут?». Тот ручками своими замахал, и возмущенно так: «Врут, собаки! Последнего людоеда мы еще месяц назад убили и съели!»

— Это ты к чему? Типа пока мы с хавиками боремся — мы меж собой не грыземся?

— Слушай! А это мудрая мысль! Возможно, Цитадель именно из этого и исходит. Но я немного о другом. Нельзя с бандитами бороться бандитскими методами, а то, вместо борьбы за справедливость, получим банальные бандитские разборки за передел сфер влияния.

У всех сидящих в коптере одновременно запищали айди.

— Так, трясун ни ко времени. Семен сажай давай!

— Да тут одни камни, а до Кибуца минута лета осталась! — Семен весь подобрался, сосредоточившись на управлении коптером.

Коптер максимально снизился, задевая верхушки невысоких деревьев шасси, но скорость при этом сильно увеличилась. До деревни действительно было уже рукой подать, так что долететь скорей всего успевали, но вот на маневр времени не оставалось совсем. Семен — опытнейший военный вертолетчик, умеющий, как говориться, ходить по головам противника, совсем недавно попал в этот Мир, и всего неделю как сел за штурвал коптера. Недавно открывшиеся пассажирские авиаперелеты «Росавиа», вновь сделали профессию пилота крайне дефицитной. Вот и доверили военному летчику, только что закончившему переобучение, водить грузовой коптер по простенькому торговому маршруту: Кибуц — Суук. Но в этот раз груз особый — освобожденные рабы, и двум из них нужна срочная медицинская помощь. А Семен, похоже, еще не понял, что такое трясун.

— Сади машину, дурень, а то людей погубишь! — Иван уже кричал.

— Должны дотянуть! Должны!

Не дотянули. Свет неожиданно сменился тьмой, все стало черно-белым: и сам коптер, и пассажиры, и быстро надвигающаяся стена дома. Нереально яркий свет ударил по глазам, ослепил. Затем все исчезло: свет, краски, звуки, тело и даже само время. В тот момент, когда волна трясуна схлынула, и зрение вернулось к пассажирам злополучного коптера, Иван увидел прямо перед лобовым стеклом пластиковую ограду. Похоже, в последнюю долю секунды Семен каким-то чудом смог увести машину от столкновения с крайним домом Кибуца. Вновь загудели винты. Пилот изо всех сил потянул рычаг управления на себя, но было уже поздно. От удара об ограду машину повернуло, завертело и потащило вперед. Все, что не было закреплено намертво в салоне, превратилось в летающие снаряды. Дверь от удара приоткрылась, и бедную девушку, лежавшую на полу, буквально выбросило из коптера. Наконец тяжелая машина погасила инерцию и остановилась кверху брюхом. Воздух наполнился стонами и охами, а еще каким-то громким тревожным многоголосым ревом.

Иван отстегнул ремни и кулем свалился на крышу кабины, временно ставшую полом. С ужасом увидел забрызганное кровью ветровое стекло, мельком глянул на Семена, ухватившегося за правый бок, и бросился в салон к другим пассажирам. Груз, закрепленный по центру кабины, угрожающе повис на ремнях, затрудняя движение, но к счастью не разлетелся. Отвяжись тяжелые ящики с сыром и фляги с молоком во время «кульбита» и последствия могли бы быть куда более тяжелыми, а так обошлось. Все шесть человек — законопослушных европейцев сидели на откидных боковых местах, пристегнувшись, как и положено по инструкции. Две спортивного сложения юные шведки — близняшки уже самостоятельно отстегнулись и помогали освободиться от ремней пожилому немцу.

Забелин первым делом кинулся к молодой темнокожей женщине, прижимавшей к груди пухленькую девочку лет двух — трех. Ребенок к счастью отделался только испугом, мамаша прикрыла ее от беды своими немалыми телесами. А вот самой даме повезло меньше — несколько гематом и рваная ссадина в районе правого виска привели ее в бессознательное состояние. Женщина безвольно повисла на готовом вот-вот лопнуть ремне. Хорошо хоть дочку не выпустила. Передав ребенка подоспевшим девушкам, Иван крепко задумался. Негритянку (или правильнее афро-европейку?) нужно было срочно освобождать, но как? В ней добрых полтора центнера веса! Семен, судя по всему, в отключке. Ни юные шведки, ни немец, ни топчущийся в углу молодой изможденный парнишка (то ли словак, то ли словенец) ему не помощники. Мог бы, конечно, помочь здоровенный югослав, которого они случайно отбили у шехалей [Один из кланов хавийя], но его самого еще снять нужно. Да и какой с него помощник, если это из-за него пришлось использовать грузовой коптер для экстренной доставки освобожденных рабов? Уж больно старались шехальские молодчики наказать его за побег. Ну да Бог им судья и земля пухом. Надо как то справляться самому, но как одновременно приподнять полтора центнера безвольного тела и отстегнуть зажатый и скрытый в складках тела ремень, а потом еще не уронить даму с почти метровой высоты на пол?

— Я могу вам помочь?

Иван обернулся. В кабину коптера протиснулся молодой парень, примерно его лет, одетый в привычную для этого мира униформу — белая футболка и песочного цвета штаны с множеством карманов. Все бы ничего, но парнишка хоть и говорил по-русски практически без акцента, был явно хавийя. А ладно, не до разборок.

— Сможешь ремень отстегнуть? — Иван попытался в одного приподнять женщину.

Получилось, честно говоря, не очень. Безвольное тело лишь отклонилось в сторону.

— Давай попробуем вдвоем, а девушки попробуют отстегнуть ремень.

Иван кивнул и, переключив переводчик на шведский, объяснил близняшкам задачу. Впятером, к ним присоединился еще и щуплый славянин, дамочку удалось кое-как снять.

Оставив дочку с матерью на попечение близняшек, парни уже втроем поспешили к тяжелораненому югославу. И вовремя. Тот, невзирая на сломанные ребра и весящую плетью левую руку, умудрился самостоятельно отстегнуться и кулем свалился прямо на подоспевших ребят.

— Что ж ты так не аккуратно? Сигнала не слышал? — хавийя явно принял Ивана за пилота.

— Млять! Семен!

Забелин бросился в кабину. Тело пилота безвольно повисло на ремнях, грудь и лицо залиты кровью. Какой-то осколок, возможно винта, пробил лобовое стекло и пригвоздил Семена к креслу, повредив правое легкое. Из раны пузырясь вытекала кровь.

— Кура- Мара, елова баня! — припомнил Иван самое страшное дедово ругательство.

Семена с трудом вытащили с тесной кабины, стараясь не потревожить засевший обломок. Когда его уложил на траву рядом с стоящими испуганной кучкой пассажирами, пилот пришел в себя.

— Чья это была кровь? На стекле? — слова давались ему явно с трудом.

— Все нормально. Не переживай. Это коровцы [Местная разновидность скота]. Знатно вы стадо покрошили! — новый знакомец Ивана совсем не выглядел расстроенным.

Забелин наконец осмотрелся. Их коптер протаранил ограждение загона для скота и, подмяв под себя двигатели левого борта, юзом проскользил его почти на свозь, и, в конце, завалился на крышу. По ходу дела они вспахали знатную колею, метров пятьдесят, не меньше. А заодно покрошили винтами на фарш не меньше десятка несчастных животных. Уцелевшее стадо забилось в дальний угол загона и тревожно ревело. А за ними наметилось быстро приближающееся облако пыли. Кто-то спешил из Кибуца к месту катастрофы.

Из первой подкатившей машины выскочил тощий лысый мужичок, показавшийся Ивану смутно знакомым.

— Что у вас тут? Все живы? Что с Семеном?

— Не суетитесь, Петр Николаевич. Все живы, ну кроме вашей тупой скотины.

Точно! Николаич — глава Кибуца. Забелин пересекался с ним во время своего памятного доклада о хавийя.

— Помолчи, Салем! Что тут у вас, Иван? Почему сразу не сели?!

— Пилот, пытался дотянуть до селения. Он, кстати, получил проникающее ранение груди, задето правое легкое, значительная кровопотеря, нужна срочная госпитализация. У югослава, похоже, существенное ухудшение состояния, так же желательна незамедлительная эвакуация в госпиталь. Доктор Роза, предполагала возможность внутреннего кровотечения. Негритянка получила травму головы и, возможно, сотрясение. Нуждается в осмотре медиком. Остальные пассажиры отделались незначительными ушибами, — Забелин, осмотрелся. — В салоне еще находилась молодая женщина в невменяемом состоянии. Мне кажется, ее выбросило наружу во время аварии.

— Я поищу, — Салем вскочил и пружинящей походкой отправился вдоль следа падения.

— Сделаем! — Николаич связался по рации с администрацией и срочно затребовал коптер с фельдшером. — И пошевеливайтесь, Семен тяжело ранен!

Воспользовавшись паузой в разговоре, Иван подошел к худощавому пареньку, сидевшему рядом с югославом.

— Как он? — спросил Забелин через переводчик.

— Плохо! Слободана нужно как можно скорей доставить в больницу!

— Уже вызвали коптер. Вы с ним земляки? Тебя как зовут?

— Андраж. Нет, я словак, а он серб. Но я его хорошо понимаю. Мы вместе бежали из рудников.

— Так Слободана мы с Федором у шехалей отбили, а тебя же вроде с аукциона выкупили?

— То так. Мы когда до дороги дошли, машины увидели. Слободан в кустах скрылся, а я на дорогу вышел. Думал, может наши, а это хавики, хорошо хоть не шехали. Ну, они меня и повязали. Вначале хотели на рудники вернуть, но кто-то сказал, что в Сууке [Торговый город хавийя] йурубы [Прозвище европейцев (хави)] за своих рабов хорошие деньги платят….

— Никого. Ни следов, ни крови, — объявил вернувшийся Салем. — А точно была девушка?

— Была. Точно была!

— Ну, значит только там ее искать, — хавийя ткнул пальцем в груду изрубленных туш с боку от кабины. — Или под коптером смотреть.

Иван бросился к месту катастрофы, но был остановлен главой поселения.

— Если она там, ей уже не помочь. Давай о живых поговорим. У нас здесь только малый коптер остался. Пострадавших вместе с фельдшером мы в госпиталь на нем отправим, а вот с остальными как быть? На время мы вас всех в гостинице устроим, голодными тоже не оставим, но в Цитадель вас везти, извини, не раньше среды. С машинами сейчас туго, а тут еще вы работы подкинули. Так что поживете, осмотритесь. Если кто решит у нас остаться, будем только рады.

— А что с пассажирскими рейсами? Они же вроде через день с Новороссийска летают?

— Ага, летают. Обещают через месяц ежедневными сделать. Но там все места на месяц вперед раскуплены, причем чаще оптом.

— Только не говорите, что у вас брони нет, — усмехнулся Забелин.

— Бронь, конечно есть, но у поселения и интересы свои неотложные тоже имеются. Одно дело попавших в беду спасать — тут дело святое. Другое — благотворительностью заниматься. Это тоже дело нужное, но не вперед обязательных дел.

— Я заплачу! — в голосе Забелина зазвучал металл.

— Не гоношись, парень. Нам твои гроши не к чему, тем более что мы тебе их и платим. А вот люди пусть поживут, осмотрятся. Может, кто и останется. Нам не гроши — нам люди нужны. Вы же все больше скандинавов да братьев славян выкупаете, а они, после Цитадели, все к себе на север едут. За два месяца у нас ни один не остался. Американцы вон уже в открытую поговаривают о сокращении своих расходов на выкуп рабов. Хотят часть средств перенаправить на поддержку развития систем гражданского общества у хавийя!

— Бред какой-то! Какая разница, какой национальности рабы? Мы что только своих спасать будем? А шведы с поляками пусть в ошейниках, как собаки ходят? И что еще за гражданское общество? У хавийя клановая структура! Они большими семьями живут, все друг другу кто сват, кто брат! Там оппозицию можно только из нищих гашанкадов [Неженатые юноши (хави)] типа Кобаба с Каджисом, осевших в Сууке да Абгале, создать. Только и они против старейшин не пойдут, а если сдуру решаться, то их просто вырежут. Они же пушечное мясо — расходный материал!

— Говорю же, не гоношись. Американцы с французами без выгоды не чихнут. А от вас пока одни убытки. Барыш от торговли копеечный, а из семидесяти двух освобожденных рабов в Содружестве только пятеро остались. Так что, ты сам — вольная птица, а вот подопечные твои пусть пару — тройку дней в Кибуце поживут, осмотрятся. Не бойся, насильно никого держать не будем.

Пришлось Забелину подчиниться.

Коптер с фельдшером забрал пострадавших и сразу же взял курс на Цитадель, где кудесник Леонид Михайлович уже готовит операционную. Близняшек, Андража и немца увезли в Кибуц, кормить и обустраивать на постой. А Иван остался на месте катастрофы помогать разбирать обломки и убирать трупы коровец. Провозились до темноты: прочесали загон и его окрестности, вывезли все обломки, разобрали и внимательно осмотрели каждую косточку, каждый кусок нарубленного винтами мяса, но девушку так и не нашли. Ни ее, ни ее следов, ни ее останков. Как в воду канула. По всем окрестным поселениям и фермам разослали ориентировку с просьбой сообщить, если такая объявится, и усталые отправились в поселок.

Салем звал Ивана остановиться у него в холостяцком жилище, обустроенном прямо на ферме, но Забелин предпочел поселиться в гостинице. И к подопечным поближе, и от людей отдохнуть хотелось. Просто закрыться в номере и посидеть все обдумать спокойно. Как-то в глобальной борьбе на стороне Добра, он немного расслабился, поддался романтическому настроению, забыл о порочности окружающего мира. Казалось бы, вот она — работа мечты: замиряй недружественных хавийя, освобождай обездоленных и получай при этом весьма достойное вознаграждение! Он ведь даже ни разу не воспользовался своим правом на отдых. Трудился по схеме 24/7. И страшно гордился достигнутыми результатами. Да и как не гордиться? За два неполных месяца и мирный договор с Гугудабэ [Одно из двух крупных племен хавийя] заключили; и двух бокоров [Генерал, военный и политический лидер клана (хави)] — самых ярых противников союза с Содружеством сместили и заменили на лояльных; и прямую торговлю наладили! Почти сотню людей уже из рабства освободили! Койсы [Родовые общины (хави)] Бари, Конфур и Сабти всем своим рабам дали свободу. На следующей неделе собрались организовывать экспедицию по кочевьям бади-адэ [Самый многочисленный хавийский клан (джилиб) племени Гугундабэ], освобожденных рабов вывозить и коммерческое сотрудничество обсудить…. А Петр Николаевич взял да и опустил его с небес, да на грешную землю. Мдя, есть над чем подумать.

В гостинице Забелин никого из подопечных не застал, они все отправились на «праздничный ужин по случаю счастливого спасения». По крайней мере, так следовало из пригласительной открытки дожидавшейся его на ресепшн. Поскольку спасенным Иван себя не чувствовал, да и праздничного настроения совсем не было, приглашение он вежливо отклонил, сославшись на усталость. Но поскольку желудок, уже привыкший к хавийскому двухразовому питанию, настоятельно требовал пищи, поинтересовался у симпатичной девушки-администратора, где можно поблизости спокойно перекусить.

— Можете в «Нептун» пойти. Там, правда, дороговато, зато все очень вкусно! А если просто перекусить, то можно в «Бочке», там пиво местное, очень вкусное. Они тут рядом на площади. Проводить?

— Спасибо большое. Я сам найду.

Выбор пал на «Бочку». Нет, с деньгами у Ивана было более чем хорошо. Тем более что «Нептун» принадлежал супруге его друга Федора Мальцева, и Лина, за одну оказанную ей услугу пообещала, что теперь его будут кормить бесплатно. Просто в понимании Забелина ресторан — это посиделки в компании, а в одного лучше в бар пойти.

«Бочка» оказалась очень популярным местом, он с трудом нашел свободное место за столиком у окна, по соседству с солидным седым мужчиной в очках, неспешно потягивающим пиво из запотевшей кружки.

— Добрый вечер. Не помешаю?

— Присоединяйтесь. Вы приезжий, — собеседник улыбнулся, — и, судя по поцарапанным рукам и свежей ссадине над бровью, один из потерпевших катастрофу. Значит, я имею честь выпить пива со знаменитым специалистом по хавийя Иваном Забелиным.

— Дайте угадаю. Ваша фамилия Холмс, и мама назвала вас Шерлоком!

— Нет, увы, все гораздо прозаичнее. Давайте знакомиться! — он протянул руку. — Владимир Гезира. Прозябаю на должности менеджера в этом прелестном уголке иномирья. Позвольте вас угостить?

Владимир жестами просигналил бармену заказ, тот кивнул, и уже через минуту перед Иваном стояла большая кружка пива и блюдо с зеленью и скворчащими колбасками.

Под закуску и пиво разговорились. Вначале, как и принято, «сверили Миры». Люди проваливались в Мир Цитадели из разных вариантов действительности, где-то не было Чернобыльской аварии, где-то первым в космос полетел Алан Шепард, а в родном Мире Мальцева не было второй мировой войны. А «земляка» встретить хотелось всем, вот и сложилась традиция — при встрече с потенциальным земляком, сверять насколько близко или далеко разошлись ваши ветви реальности. Их с Владимиром Миры оказались, очень близкими. Вот только в Мире Владимира в ноябре 2013 года Янукович разогнал Евромайдан с помощью армии. И хотя сам президент Незалежной стал вторым, после батьки Лукашенко, диктатором Европы, зато Украина осталась в Евразийском союзе, а россияне массово ездят отдыхать в украинский Крым, покупают украинский уголь и вместе воюют с террористами в Сирии. А в мире Ивана — нет, со всеми вытекающими последствиями.

Гезира оказался весьма интересным собеседником, так что «сверкой Миров» дело не ограничилось, впрочем, как и одной кружкой пива.

— Скажите, Иван, а что составляло основу внешней торговли хавийя, до прихода вашей миссии?

— Даже не знаю. Они в основном между собой торговали, ну и в Цитадель батареи и прочую мародерку сдавали, но это так мелочи.

— А свои источники энергии у них есть?

— Да, в Сууке стоит завод по производству стеновых панелей на автономном реакторе. И, говорят, в Хавадле такой же есть. А больше не знаю.

— Ну, с этими городками понятно. Их изначально сама Цитадель строила на перекрестках кольцевой магистрали с радиальными. Такие же заводики стоят в Бартер-Тауне и Израэле. Там маломощные реакторы в сам производственный цикл встроены, от них батарей не зарядишь. Так что не срастаются у нас макроэкономические показатели.

— Почему не срастаются? У них же там натуральное хозяйство считай. Что вырастили, то и съели. Жилье тоже бесплатное. Одежда носится годами. Из бытовых приборов только освещение, холодильники и машины. На что им тратиться?

— Допускаю, что затраты у них в целом меньше чем у нас, но машины и оружие они используют? Машины денег стоят, их чинить и заправлять регулярно нужно. Оружие здесь редко ломается, но оно само не дешевое, да и патроны немалая статья расходов. Я могу и дальше продолжать, но смысл, я думаю, уже понятен.

— Простите, Владимир, Вы к чему к чему клоните? Думаете, они научились как-то деньги воровать?

— Нет. Это вряд ли. Скорей энергию. Считайте сами. Здесь в Кибуце нас всего три тысячи человек. И мы в Цитадель еженедельно грузовиками отправляем батареи на зарядку. Патроны ящиками покупаем. За это рассчитываемся молоком, мясом, зерном, фруктами. Примерно две трети всей продукции Кибуца идет в Цитадель на оплату монопольных товаров. И так каждое из двух десятков поселений Содружества. Нескончаемый поток машин. Аэродром в Цитадели уже с наплывом грузовых коптеров не справляется. А теперь прикиньте, сколько за Хребтом хавийя проживает, сколько у них стволов, сколько машин и мотоциклов? Что-то я не видел с той стороны значимого транспортного потока. Да и товаров «made in Haviya» тоже до недавнего времени не встречал.

— И где же они ее, по-вашему, берут?

— Не знаю. Это как раз вам предстоит установить. И если найдете, откуда хавийя берут энергию, то поймете причину такого необоснованно благожелательного отношения к ним Цитадели.

2

Утром, когда Иван вместе с присоединившимся к нему Андражем делали зарядку в гостиничном дворе, за ним подъехал джип. Высокий сухощавый мужик, представившийся Александром, пригласил от имени главы поселения их на завтрак. Второй раз отказываться от приглашения Забелин счел дурным тоном, да и вопросы у него к главе появились.

Завтракали ожидаемо в «Нептуне» небольшой компанией. Помимо самого главы их со словаком встречали двое: приятная, спортивная женщина лет пятидесяти, представившаяся Мариной и лощенный, крепко сбитый американец Майкл.

Как водится, раскланялись, познакомились. Марина оказалась заместителем главы, а Майкл — суперкарго из Форта-Брэдли.

— Как вам наше пиво? — поинтересовался Николаич, демонстрируя свою осведомленность всем происходящим в его владениях.

— Спасибо, очень вкусное и без последствий, так что сейчас откажусь. — Забелин кивнул на стоящие на столе бутылки. — С утра предпочту молоко или кофе.

— Как скажите.

По знаку главы улыбчивая чернявая девушка, дежурившая вчера на ресепшн, поставила перед Иваном чашку ароматного кофе и молочник. — Забелин удивленно посмотрел на главу.

— Да, да! Я же говорю, людей катастрофически не хватает. Юля единственная, кто у нас работает с гостями, а ресторан, как вы понимаете, с утра закрыт.

— Петр Николаевич, есть новости из госпиталя?

— Конечно. Серба вашего вчера прооперировали и в общую палату перевели. Не считая порванных связок на руке, у него было сломано несколько ребер и обильное внутреннее кровотечение, так что пару недель он точно полежит в госпитале. Семен пока в реанимации, но то же обошлось. Жить будет. А темнокожую француженку с ребенком прямо в аэропорту соотечественники встретили. Она с ними и улетела к мужу и старшему сыну. Так что от французского анклава вам отдельная благодарность. Ее и еще двух человек, оказывается, три года назад потеряли по дороге из Цитадели. Бирюков сегодня туда же в Либервиль вылетает, хочет допросить ее о судьбе остальных попутчиков.

— Я, от лица американского анклава, присоединяюсь к поздравлениям. Хорошая работа. Но мы бы хотели узнать, как продвигается дело по освобождению наших соотечественников. Мы месяц назад передали посолу список из 17 американцев, предположительно попавших в плен к этим бандитам. Найдено ли место их содержания? Каково состояние их здоровья? Какие перспективы их немедленного освобождения? — Майкл воспользовался электронным переводчиком, хотя было видно, что он хорошо понимает по-русски.

— Боюсь, у меня нет ответов на ваши вопросы. Я всего лишь атташе по культуре. Правильнее адресовать их мсье Файнбергу или вашему соотечественнику господину Пикетту. От себя могу лишь заметить, что в настоящее время мы заключили соглашение только с одной из семи независимых клановых группировок хавийя. Гугундабэ, конечно крупнейшее племя, но в то же время наиболее удаленное от земель Содружества. Именно по этому, среди освобожденных рабов преобладают скандинавы и восточные европейцы….

— Ну, так перенаправьте ваши усилия на то, что действительно полезно Содружеству! Мы настаиваем, что освобождение американских граждан — приоритетная задача! Как там у вас говорят? Вначале бизнес, потом развлечения? Вы не должны забывать, что каждый день в плену у этих террористов приносит неимоверные страдания им и их родственникам!

— Простите, Майкл, а когда пропал последний из этих семнадцати человек? — вкрадчиво поинтересовалась Марина.

— Точно не помню, но примерно три года назад. Какое это имеет значение?

— То есть три года их страдания вас не слишком тревожили? У нас тоже двадцать три человека числятся пропавшими без вести, и мы не меньше вас волнуемся за их судьбу. К тому же именно русский анклав взял на себя треть всех расходов на деятельность миссии. Но мы не требуем себе привилегий. А вот вы, как это у вас говориться: пытаетесь подоить новорожденного теленка? — Николаич злорадствовал и не скрывал этого. — Мы сами назначили посольство из лучших специалистов, так давайте хоть немного доверять их профессионализму и не требовать невозможного.

— А что же хотите потребовать вы? — Иван настороженно переводил взгляд с Марины на Николаича и обратно.

— Немногого. Вы сегодня всех освобожденных рабов отправляете прямиком в Цитадель, причем тратите на их транспортировку и лечение деньги посольства. Мы же предлагаем, взять эту миссию на себя, за исключением экстренных случаев, требующих экстренной медицинской помощи. Мы готовы организовать два, а при необходимости и три рейса в неделю. Будем забирать освобожденных людей и перевозить на реабилитацию в Кибуц. Мы уже приступили к реконструкции старого школьного корпуса под пункт временного размещения.

— Простите, но зачем? — Забелин искренне удивился. — Я, конечно понимаю, что вам нужны люди, но вы же можете просто прислать в посольство своего агитатора, эффект будет примерно тот же, но с гораздо меньшими затратами.

— Плохо, Иван, вы о нас думаете. Дело ведь не только в деньгах. Люди, которых вы отправляете в Цитадель, получают там айди и подъемные, после чего остаются один на один со своими проблемами. Вы их дальнейшую судьбу отслеживаете? Нет! А вы в курсе, что уже трое из освобожденных вами рабов вновь вернулись к хавийя, причем, скорей всего, добровольно? У нас с ними будут работать психолог и медик. Зарегистрируем, подлечим, адаптируем к новой жизни, с учетом профессиональных навыков и личных пожеланий, а заодно подержим в карантине, что бы какую-нибудь заразу из пустыни не притащили. Они ведь в рабстве часто в нечеловеческих условиях живут. Никакой гигиены. Ну и безопасники с ними здесь спокойно поработают, а не будут гоняться по всей ойкумене.

— Но почему у вас? Большинство освобожденных говорит на английском. — Майкл выглядел явно озадаченным.

— По многим причинам. Во-первых, мы ближайший от Суука населенный пункт Содружества. Во-вторых, так уж получилось, что большинство безопасников Цитадели — выходцы из русского анклава, и многие здесь постоянно проживают. В-третьих, мы посчитали и решили, что сами справимся с этой задачей, не привлекая инвестиции со стороны. Ну и потом — это наша инициатива, нам ее и реализовывать.

— Имейте в виду, мы оставляем за собой право, направить своих специалистов для работы в центре передержки!

— Ваше право! — Николаич пожал плечами и подмигну Ивану. — Но оплачивать их работу будете сами.

— Разумеется.

— Я передам ваше предложение послу.

— Передайте, Иван. А заодно передайте Юджину, что, по мнению Бирюкова, большое скопление освобожденных рабов на территории посольства не лучшим образом влияет на его безопасность.

И, кстати, раз уж вы не возражаете, мы предлагаем начать реабилитацию с ваших вчерашних подопечных. Мы вчера за ужином с ними этот вопрос уже обсудили. — вмешалась в разговор Марина. — Не так ли, Андраж?

— Да, мы с девушками вечером все обсудили и хотим поработать у вас волонтерами. Только Мартин спешит к своей семье. А у нас здесь никого нет, нам спешить некуда. Меня хавийя в баре подпоили, в первый же день, как только я айди получил. Проснулся я уже в ошейнике, прикованном к тросу. А Кристина и Мари вообще сразу из бункера на хавиков вышли.

— Андраж, а кто вы по специальности? — поинтересовалась Марина.

— Я фонтаны обслуживал в Кошице. Ну, насосы там, трубы. А девушки учились на экологическом менеджменте.

Марина и Николаич переглянулись.

— А с нуля построить фонтан вы сможете?

— Не уверен, я не знаю, какое здесь есть оборудование. Но если будут вода, трубы нужного диаметра и подходящие насосы, то можно попробовать.

— Попробуйте. Обязательно попробуйте, а мы вам в этом поможем.

— Имейте в виду, Анджей, вам вовсе не обязательно оставаться в Кибуце. Хороший специалист вашего профиля, найдет работу в любом городе Содружества. Но в Форте-Брэдли вас никто не будет держать на мизерной зарплате! — внес свои пять копеек американец.

— Спасибо, я учту.

После вмешательства Майкла, серьезный разговор, как-то сам по себе затих. Все сосредоточились на поглощении фирменных биточков и обсуждении кулинарных тонкостей местной кухни.

— Петр Николаевич, позвольте пару вопросов? — Забелин решительно вернул беседу в деловое русло. — Есть какие-нибудь новости о пропавшей девушке?

— Увы, нет. Но не переживайте, места вокруг обжитые, крупных хищников нет, так что ни куда не денется, найдется. Мы разослали ориентировку на нее по всем окрестным фермам и пасекам, а Салем взялся еще раз с утра осмотреть все вокруг места падения. Он упорны парнишка, если какие-то следы остались, Салем обязательно их найдет.

— А откуда Салем вообще здесь взялся? Он же хавийя.

— Так получилось, — Николаич пожал плечами, видно было, что вопрос ему не слишком приятен.

— И все же. Вы же понимаете, для меня это не праздное любопытство.

— Да, в плен он угодил, во время одного из бандитских налетов на наш анклав. Обменять его на наших пленников не получилось. В камере годами держать — не вариант, ну не убивать же его. Так и живет на ферме, за коровцами присматривает, харчи отрабатывает. Вот и вся история.

— То есть, по сути, он — ваш раб? Почему бы его просто не отпустить домой?

— Ты слова то подбирай! Он военнопленный, а не раб. Никто его насильно работать не заставляет! Сам вызвался. А отпустить не могу. Слишком много он лишнего знает, включая нашу систему обороны. А ну как завтра он на нас новую банду наведет? Вот вы свою работу закончите, всех хавиков к порядку призовете, тогда и пусть едет, на все четыре стороны! А лучше путь вон женится, да деток заводит, тогда и айди свой назад получит и все права гражданина.

— Скажите, а много таких пленников в Содружестве содержится? Вот у вас, Майк, такие военнопленные есть?

— Нет. Мы с террористами не церемонимся. Хороший бандит — дохлый бандит!

Вот и поговорили.

После завтрака Марина повела Забелина осматривать ПВР. Благо идти было не далеко — здание старой школы располагалось прямо на центральной площади, напротив администрации.

— Мы для деток большой учебно-развлекательный комплекс построили на окраине Кибуца. Они там и учатся, и купаются, и на аттракционах развлекаются, и спортом занимаются. Там же небольшой зверинец, и своя мини ферма. В общем, детей оттуда с боем домой забирать приходится. А это здание хотели под гостиницу, на перспективу переоборудовать. Но раз такое дело, пусть пока на общее благо послужит.

— Все равно не понимаю, зачем Кибуцу все расходы на себя брать? Все равно большинство освобожденных разъедется. Не всем колхозная жизнь по душе. Да и людей у вас маловато. Это сейчас мы по десять — пятнадцать человек в неделю освобождаем, но ситуация меняется, додавим эмира, только в Сууке сразу порядка трех сотен человек освободим. Конечно, не в один день, но освободим. А в других кланах рабов еще больше. Сможете всех принять?

— Сможем, если нужно. Уже к концу недели здесь смогут одновременно жить сорок человек, сегодня приступим к возведению на месте школьного стадиона второго корпуса, на шестьдесят человек. При необходимости, можно будет уплотниться в номерах до двухсот человек. На экстренный случай гостиницу задействуем — это еще от тридцати до пятидесяти человек. Медпункт — еще плюс двадцать… В общем, мы рассчитываем на постоянное пребывание у нас до сотни человек, но разово можем принять и триста человек. Тут скорей проблема возникнет, как их всех скопом вывезти, но и это решаемо. В данном случае то, что мы единым, как вы выразились, колхозом живем, нам на руку играет. Перераспределим ресурсы, в крайнем случае, в школе каникулы внеочередные введем. Выкрутимся. А на счет того, что нам позволят в одно лицо все это финансировать, вы не переживайте. Как вы думаете, зачем мы Майкла на этот разговор пригласили? И деньги и специалисты будут, причем наперебой от всех анклавов Содружества. Но теперь уже точно ПВР будет на нашей территории!

От дальнейшей экскурсии по Кибуцу Иван отказался. Решил пройтись до злополучной фермы, узнать результаты поисков. Да и просто пообщаться с Салемом хотелось.

Пленника на ферме он не застал. Наверное, хавийя, как и обещал, отправился искать следы пропавшей девушки. Зато застал машину-рефрижератор, загружаемую мясом и молоком для доставки в Цитадель, и напросился попутчиком. Водитель — пожилой, полноватый мужчина, представившийся Анатолием, не возражал, а Анна — молодая девушка — экспедитор даже обрадовалась такой компании. Вещей Забелин с собой в поездку не брал, поскольку рассчитывал уже сегодня вернуться в посольство, а оружие привычно захватил с собой, отправляясь за пределы поселения. Так что связался по айди с гостиницей, оплатил номер и предупредил, что уже не вернется.

Дорога, занявшая около трех часов, совершенно не впечатлила. Тихое шуршание шин по идеально ровному шоссе. Привычный взгляду степной пейзаж, постепенно переходящий вначале в полупустыню, а затем в настоящую Сахару. Редкие фермы у дороги. Несколько уходящих в сторону дорог. Стада лам и сайгаков вдалеке. Одинокие фигурки научившихся осторожности рапторов. Группки койотов, рыскающих в поисках добычи, да вездесущие ящерицы. Совсем недавно он такое даже представить себе не мог, а вот поди ж ты, насмотрелся за три месяца, уже ничего не удивляет. Скучно, однообразно. То ли дело родная приамурская тайга! На каждом гектаре несколько десятков различных деревьев, да каких: кедры в три обхвата; вековые липы, в дуплах которых, гималайские мишки берлоги устраивают; разлапистые великаны — маньчжурские орехи; кряжистые дубы-кормильцы; черемуха Маака с медным, блестящим стволом и изломанной, сбитой в колтун косолапым лакомкой кроной…. И все это перевито лианами винограда, лимонника, актинидии, диоскореи. А я год сколько! Малина, барбарис, смородина, земляника, боярышник, шиповник, голубица, жимолость, брусника, элеутерококк… А краски какие! Особенно весной да осенью! А звуки! Не то, что эта унылая серо-желтая пустошь с редкими вкраплениями зелени и давящей тишиной.

Иван ностальгически вздохнул и постарался сосредоточиться на веселой перебранке попутчиков. Анна в ярких красках, и совершенно не стесняясь в выражениях, расписывала любовные перипетии своей подружки, явно подбивая пожилого водителя, пополнить ряды многочисленных поклонников нимфетки. Анатолий вяло и привычно отбрехивался, мол «не на помойке чай нашел, что б куда попало тыкать»! Девушка и Забелина попыталась вовлечь в эту шуточную пикировку, но Иван отмолчался, понимающе ухмыляясь в отросшие за два месяца усы. Анна, явно рассчитывавшая найти в случайном попутчике новый объект для оттачивания своего язычка, надулась и стала демонстративно его игнорировать.

Во дела! Мир совсем другой, а люди все те же!

Размышляя о превратностях судьбы, Иван сам не заметил, как задремал. Проснулся он от неожиданного удара. Машина резко остановилась.

— Ну, твою же мать! — Антон заковыристо выматерился. — Вот откуда она выскочила?

Все дружно полезли из кабины. Перед машиной билась в судорогах молодая лама. Иван достал подарок старого убара — резной нож из когтя раптора, и прервал мучения животного.

— Ну, вот же гадство! От этой скотины одни убытки! Мясо — не ужуешь, а кабину клеить придется! И как назло, наши идиоты косорукие, когда «рефу» монтировали, поленились ящик с ЗИПом из кузова перенести! Теперь, мне что бы до ремкомплекта добраться, придётся полмашины перегружать!

Выскочившая перед машиной лама, видимо, пытаясь уйти от столкновения, в последний момент высоко подпрыгнула. Поэтому удар пришелся в лобовую плиту выше бампера. Не рассчитанная на такие воздействия плита треснула, образовав щель в палец шириной.

— А в чем, проблема? — удивился Иван. — На ходовых качествах это никак не скажется. Да и ехать осталось не больше часа. Вон тот конус на горизонте — это же вал Цитадели виднеется?

— Цитадель. И ехать до нее не более получаса. Но за это время мы столько пыли и песка наглотаемся, что мама не горюй! Да еще и сваримся! Тут кондюшник и так на пределе жужжит. Нет уж, я пока все до мельчайшей щелки не заклею, с места не двинусь!

Водитель с экспедитором переоделись в стерильные комбинезоны и полезли в рефрижератор. Ивану комбеза не досталось, и он, вспомнив подсмотренный у хавийя рецепт, отправился к ближайшим зарослям опунции. Набрал полную майку сочных кисло-сладких плодов. Вернувшись, споро разделал сбитую ламу — сказался опыт таежника. Крупные кости и голову выбросил подальше в кусты, а сочные, еще теплые куски мяса, перемешав с раздавленными плодами опунции, завернул в шкуру. Тут как раз и Антон с ремкомплектом появился.

— И что это у тебя за пирожок? Выброси! Я же говорю, не мясо — подошва. Мы по первости, когда ламы только появились, чего с их мясом только не делали. И варили, и тушили часами, и мариновать пытались! Дрянь дрянью.

— А вот хавийя нашли простой способ готовки. Если до завтра в Цитадели задержитесь, обещаю угостить очень мягким и срочным стейком из ламантятины.

— Так ты что, один из этих? Из бывших рабов? — поинтересовалась подошедшая экспедиторша.

— Ну, в целом, да. Я успел побыть рабом в койсе Сабти, хоть и не долго.

— А, правда, что они рабов вместе со скотиной в сараях держат, а чуть что не про них — калечат?

— В принципе, бывает…

— А, правда, что они всех пленных баб толпой насилуют, а мужиков просто кастрируют под самый корень?

— Врут, — Иван улыбнулся, девушка опять решила пошутить ниже пояса. — Не переживай, мое все при мне.

— Больно надо, за тебя переживать! У меня, между прочим, муж есть! А стейком из ламы правда угостишь?

— Угощу, раз обещал. Вот только надо найти, где и в чем приготовить.

— Тогда давай с нами в хостел, там для постояльцев шикарная кухня с котлом, мангалом и тандыром. Да и ценник очень демократичный — три коина за койко-место. Только мы вначале по точкам прошвырнемся. Разгрузиться надо. И так из-за вчерашней аварии опаздываем, а тут еще это! — предложил Антон.

— Ой, Ваня! А ты тоже на том коптере летел? Говорят, там трех человек винтами в мясо покрошило! Наши до ночи человеческие остатки от мяса коровцев отделяли, да так и плюнули — похоронили все в братской могиле на скотомогильнике. А Семену, говорят, ветровым стеклом башку отрезало, но в госпитале ее на место пришили! Он теперь как Игорь будет! — увидев недоумение собеседника, Анна пояснила. — Ну, ты что? Это зомби такой, я о нем в детстве книжку читала.

— Вот в госпиталь заедем, и ты сама у Семена спросишь!

— Не, в госпиталь не получится, это в другой конец. Если тебе в госпиталь нужно, то я тебя в центре высажу, а там по кольцу пепелацы ходят. Сам доберешься. А вечером к промзоне подъезжай, там всякий хостел покажет, — обломал Забелина водитель.

— Договорились, — не стал спорить Иван, — только вы тогда мясо с собой захватите, его даже в холодильник убирать не нужно, пусть полежит, проквасится. А я завтра его с утра приготовлю.

3

В хирургическом отделении ничего за два месяца не изменилось. Все так же хлопотала вокруг больных фрау Эльза. Доктор Кац все так же творил чудеса, спасая жизни и конечности. Пани Инга и миз Ким, продолжали свою учебу в ординатуре. Идущие на поправку больные в светлых пижамах и халатах так же коротали время в больничном скверике. Правда пациенты были все незнакомые, а еще добавилась новая санитарка — худощавая пожилая женщина славянской внешности.

Эльза Ивану искренне обрадовалась, пригласила его в ординаторскую на кофе, где устроила допрос с пристрастием и о состоянии его здоровья, и о самочувствии Масула.

— Да все нормально. Масул быстро идет на поправку, жена и дочки его усиленно откармливают. Он снова убар койса. Всех проблем у него — Румпет не хочет ни домой возвращаться, ни замуж выходить. Девушка твердо решила врачом стать и активно учится у доктора Розы в клинике при посольстве.

— Ой, да какая у вас там клиника?! Так, фельдшерский пункт! — с доктором Розой обычно ко всем приветливая фрау Эльза, что называется, не сошлась характером. — Сюда ее нужно переводить. Здесь и университет есть, и практика на лучшем оборудовании, у лучших специалистов. Ты Масула когда последний раз видел?

— Позавчера. Мы в Сабти доктора Розу возили осматривать Маибу. Там вроде и ранение не сильное, но она после смерти сестры и казни Хаббада, похоже, сама жить не хочет.

— Лекари — шаманы! Сюда эту вдову везти нужно. Доктор Лакан быстро ей мозги вправит!

Спорить Иван не стал, хотя и был согласен в диагнозе с Розой, что как только Маиба увидит, раздувшийся животик Фейлы — жены своего старшего сына, так сразу на поправку пойдет. К счастью, Вахиб и сам это понимает и, по словам Марты, очень старается. А вот у самой Марты животик уже проглядывает, а Эрлис сияет как медный чайник. Интересно, это после той ночи? Почти наверняка, хотя гордая норвежка и делает вид, что не понимает, о чем это он говорит. Блин, как-то не так представлял Иван ожидание своего первенца. А может все-таки и правда, что он ни при чем, а это их с мужем долгожданный ребенок?

И вообще, как-то все неожиданно и неправильно с этими «белыми женами» получилось. Какое-то массовое умопомешательство или проявление Стокгольмского синдрома. Из почти двух десятков европеек, взятых мурусами в жены, причем, как правило, не спрашивая их согласия, только четыре дамы пожелали быть освобожденными из рабства. Из них две вдовы, включая Радку. Все остальные категорически отказались «освобождаться». За одной даже бывший муж приезжал, уговаривал, но так ни с чем и уехал.

— О чем задумались, Иван Степанович? — в ординаторскую вошел доктор Кац.

— Добрый день, Леонид Михайлович. — Забелин встал на встречу. — Как там Семен и Слободан? Можно к ним?

— Поправятся. Но с посещением придется подождать — спят они. Зато с вами с удовольствием пообщается Марко, он как раз вчера приехал на последнюю примерку протеза. К счастью все подошло, так что поспешите, пока он не уехал. А потом обязательно зайдите, у меня к вам куча вопросов! Они с Бирюковым в скверик пошли! — последние слова он крикнул вслед убегающему Ивану.

В скверике было довольно пусто. На скамеечке сидел какой-то грустный романец в больничной пижаме, с забинтованной культей правой руки. Возле него хлопотали две разновозрастные дамы. За семейной сценкой с любопытством наблюдала пожилая азиатка в шейном корсете и с загипсованной ногой. Да еще в сторонке начальник службы безопасности Цитадели негромко беседовал с незнакомым кареглазым щеголем в белом френче и с изящной резной тростью.

— Блин, не успел! — чертыхнулся Иван и выглянул на прилегающую улочку. — Добрый день, Владимр. А Марко давно ушел?

Он поздоровался за руку с Бирюковым и протянул руку его собеседнику.

— Здравствуйте! Иван. Простите что помешал.

Щеголь как-то знакомо улыбнулся и протянул в ответ руку.

— Чао, мио сальваторе! Марко Денаро! Рад снова тебя видеть! — наконец включился автоматический переводчик.

— Марко? — ошарашено переспросил Забелин. — Но как же так? Твой глаз? И шрам? Ты что живую и мертвую воду нашел?

Марко счастливо улыбался, демонстрируя ослепительно белые ровные зубы. Узнать в этом гладковыбритом, по-армейски подтянутом франте хавийского колченогого, щербатого, одноглазого заморыша с куцей бороденкой было не реально.

— Воду? Не знаю. А это, — Марко коснулся лица холеной рукой украшенной увесистым перстнем, — чудеса местной пластической хирургии! Глаз пока — просто стекляшка, но местные айтишники, обещают вмонтировать туда камеру. Уверяют, что я смогу им снова видеть.

— Шикарно! Тебя не узнать!

— Иван, я твой должник. Будет нужна помощь, только скажи! Денаро всегда платят по счетам! А у тебя неограниченный кредит! И обязательно заезжай в Мессину, мы совсем недалеко от Новороссийска. Мой дом — твой дом!

— Спасибо, Марко! Хотя и не за что. А Мессина — это разве не в Италии?

— Мессина — столица сицилийского анклава, — вмешался в разговор Владимир. — Да уж, запутал ты нас знатно. С чего ты решил, что Марко испанец?

— А разве нет? — Иван искренне удивился, — он же на испанском говорил! И, вообще, он на Норьегу похож!

— Марко — один из лидеров сицилийской общины. В прошлой жизни он занимал немалый пост в Коса Ностра, а в этой — семь лет руководил обороной своего анклава. Когда он неожиданно исчез два года назад во время экспедиции на Сицилию, все грешили на шторм. Опытнейший боец, он один стоит десятка хавийских пиратов! Да и не встречались они в этих водах уже почти год.

— И Дьявол когда-то был ангелом! Нам просто не повезло. Мы от раханов домой возвращались, когда штормить начало. Решили в бухточке переждать, да на подводный камень напоролись. До берега вплавь добирались. Оружие пришлось бросить, а рации и айди промокли. Ни еды, ни воды. Когда самоходную баржу на третий день увидели, обрадовались. Решили, что раханы спасательную экспедицию организовали. Вышли встречать всей троицей. Идиоты!

— А Радка говорила, что вас в бою ранили.

— Так и было. На барже всего дюжина человек была. Клан хабар-гидир, торговцы и охрана. Мы, когда поняли, к кому попали, охрану разоружили и связали, но как выяснилось не всех. Один из торгашей на баке затаился. А у нас обезвоживание, ну мы как до воды добрались, про все забыли. Тут он нас и положил одной очередью. Парням повезло, сразу отправились на встречу с Девой Марией, а я лицом к нему стоял. Успел заметить движение и за бочки прыгнул, но не мой день был. Пули бочку насквозь прошили, и одна мне на излете лицо попортила и глаза лишила! В себя уже в Абгале пришел. Шум поднял, обещал им все кары египетские. Вот они меня, от греха подальше, купцу хавадле и продали. А когда я от него бежать попытался, он мне ногу, сволочь, отрубил и продал за гроши в Сабти. Мы как раз мимо проезжали. Да, я бы тогда убежал, но у меня сепсис начался, температура подскочила… В общем, Манда меня выходила. Малак продать меня хотел, да кому я хромой да косой был нужен.

— А потом бежать не пробовал?

— Как? — Марко кивнул на ногу. — Думал машину угнать. Справился бы как-нибудь с управлением. Но без напарника за пулеметом — шансов ноль. Пять раз мужиков пленников за это время приводили, но все не то. То старик, то малец, то пацифист долбанный. Я когда тебя увидел, обрадовался. Сразу видно — боец. Думаю, вот он — шанс! Но, увы! Я семь языков знаю, а оказалось, не те языки я учил! Хорошо, что святой Калогер все же услышал мои молитвы!

С улицы прозвучал автомобильный гудок, и Марко заторопился.

— Прошу меня простить! Дела. Иван, вот моя визитка. Там мой номер айди. Звони в любое время! И заезжай, обязательно заезжай в гости!

— А вас, Иван, я попрошу остаться! — окликнул Забелина Бирюков. — Разговор есть, официальный. Присядем? Я буду вести запись.

— Да, конечно.

— Расскажите максимально подробно про вашу последнюю стычку с шехалями.

— Позавчера ближе к вечеру мы, в составе семи человек, возвращались из Сабти на двух машинах. Примерно в семи километрах южнее моста через Выбигу увидели на обочине стандартный джип. Людей рядом не было. Федор решил проверить, что случилось. Прошли по следам метров семьсот и в распадке увидели, как трое хавийя ногами избивают белого мужчину в рабском ошейнике. Федор с Темботом залегли наверху. А я вышел на открытое место и через переводчик их окликнул, представился и потребовал прекратить избиение. В ответ был обстрелян из автоматов. После чего я укрылся за камнем, а охрана посольства ответным огнем подавила сопротивление противника. На стрельбу, не смотря на протесты оставшейся у машин охраны, прибежала доктор Роза. Она осмотрела место боестолкновения и констатировала смерть всех троих хавийя. Заодно определила их принадлежность к койсу Шабель. Избитый пленник находился в бессознательном состоянии и, по оценке доктора, нуждался в немедленной госпитализации. Поэтому мы оставили тела и машину убитых нетронутыми, а сами поспешили доставить пострадавшего в клинику при посольстве. По прибытии в Суук незамедлительно уведомили посла, эмира и Цитадель об инциденте. — Иван перевел дух. — Доклад окончен!

— Благодарю за сотрудничество, господин Забелин. Ваши показания будут приобщены к делу. — Бирюков выключил запись и покачал головой. — Вы все правильно сделали, все указывает на то, что они первыми стрельбу открыли. У них почти пустые рожки, а с вашей стороны только четыре выстрела и все в цель. Но зачем ты, дурья башка, своей бестолковкой рисковал? В героев не наигрался?!

— Да не было никакого риска. У них автоматы за спину закинуты были, что бы избивать не мешали. Да и расстояние почти сто метров. Там трава по пояс, а в траве валун здоровенный. Я за него встал. Так что, когда они стрельбу открыли, я уже спокойно за камушком лежал!

— Ладно, молодцы. Но зачем именно тобой рисковать было?

— Так, я — официальное лицо! Да и стрелок худший из нас троих!

— А как продвигаются поиски медвежонка и бункера?

— Есть основания полагать, что медвежонка подобрали мотоциклисты бади-адэ, когда вернулись к месту засады. Они, правда, это отрицают, говорят, что к их приезду не было ни нас с Радкой, ни Масула, ни медвежонка. Обвиняют в краже пастухов Бари, спасших Масула. Но я им не верю. Чего-то они не договаривают. Если только не пытаются скрыть от меня неприятную правду, что Жирх погиб…

— Не думаю. Информаторы сообщают, что в Абгале какой-то хавадле продал раханвей странного полудохлого пса за большие деньги. Думаю, этот след надо проверить, но, к сожалению, выхода на раханов у меня нет. А что с бункером?

— Честно говоря, некогда было. Да и зачем именно этот искать? Когда анклавы взяли под контроль все старые бункеры, хавийя понастроили не менее двух десятков новых. Закроем эти. Они еще построят. Тут надо как-то кардинально подход менять. И свои бункеры можно строить, на своей территории.