Капкан

ОТ АВТОРА

Здравствуй, дорогой читатель!

Если ты читаешь эти строки, то значит, ты взял мою книгу в руки. И это меня радует! Ведь написана она исключительно для тебя!

Все события и их герои взяты из реальной жизни. А, я, просто их услышала. Прочувствовала и написала. Как это получилось — тебе судить!

Заранее благодарна.

С уважением, Валентина Сычёва.

Искушение

Был вечер. За окном стояла летняя жара. Солнце почти село, но это не принесло того теплого уюта, что бывает при ночном дуновении ветерка. И потому завтрашний день обещался быть таким же жарким и беспощадным. Анна Владимировна стояла перед окном у себя в спальной комнате и смотрела на закат уходящего?, на ночной покой светила. Уже последние лучи игриво ложились золотом на редкие облака, и было тихо и спокойно. Но не на душе Анны Владимировны. Вот уже несколько дней она мучилась над риторическими вопросами: «Кто виноват, и что делать?» Последнее время жизнь ее не баловала. Вечные денежные затруднения. Работа хоть и не пыльная, но малооплачиваемая, муж выпивоха, а детей надо поднимать. Одно радовало, что жила она на берегу живописной реки в поселке городского типа, недалеко от районного центра, куда и ездила каждое утро на работу.

— Да, — думала Анна Владимировна, — все течет, все изменяется. Вот и страна изменилась, кто- то ввысь взлетел, кто — то на задворках остался.

Себя она, конечно, оставляла на задворках жизни, поэтому — то и мучилась бессонницей каждую ночь, принимая снотворное. Жизнь проходила мимо, похожая на мчащийся по кругу паровоз. Где много шума и дыма, и ни одной подходящей платформы, где можно было бы остановиться и поменять направление. Так бы и продолжалось, если бы не один случай, который мог бы перевернуть всю жизнь Анны Владимировны.

А случилось вот что. Как- то утром, опоздав на автобус, Анна Владимировна, отправилась на работу пешком, а чтобы сократить путь, она пошла по тропе через небольшой смешанный лесок, который плавно выходил на берег реки. Эта часть реки была божественно красивой, особенно в лучах утреннего солнца. Только одно омрачало — эту поляну облюбовали туристы. Вот и сейчас на ней созерцало огромное кострище, которое еще испускало дымок. Вокруг никого не было, и Анна Владимировна решила посмотреть, не опасен ли тлеющий костер. Она подошла ближе, видны были разбросанные бутылки из- под дорогих вин и остатки продуктов.

— Видно торопились, — подумала Анна Владимировна, — поэтому все побросали, — и стала разгребать костер, чтобы затушить. Обходя его, запнулась о кучу мусора, состоящего из коробок, банок, веток, и почувствовала удар обо что — то твердое. Она нагнулась ближе, рядом с кучей увидела разбросанные визитки, несколько штук интуитивно бросила к себе в сумочку. А остальные загребла ногой в пепел костра. Из-под набросанных веток увидела угол какой — то сумки. Анна Владимировна быстро сбросила ветки и разгребла праздничный мусор, и ахнула…

Перед ней стояла сумка похожая на кейс. Она была темно — коричневого цвета с двумя блестящими замками по обе стороны.

— Вот это сюрприз — подумала Анна Владимировна, но руку к ручке не протянула. — Может здесь взрывное устройство?

Но простое любопытство взяло верх, и Анна Владимировна, резко наклонившись, вытащила кейс из небольшого углубления. Оглянулась по сторонам, быстро направилась вглубь леса, к тропинке. Не доходя, она остановилась, поставила кейс на землю. На удивление замки быстро поддались, и она приоткрыла. Из глубины на нее смотрели стодолларовые купюры. От их зеленого цвета Анна Владимировна даже зажмурилась, руки слегка задрожали, а на виске, запульсировала жилка.

— Боже! — взмолилась Анна Владимировна, — Неужели ты меня услышал?

Но долго размышлять, а тем более считать, было некогда, она уже и так опаздывала. Поэтому, закрыв кейс, Анна Владимировна, почти бегом помчалась к себе на работу. Как добежала — не помнит, очнулась почти рядом у своей конторы. Хорошо, что напарница, с которой они сидели в одном кабинете, на больничном с ребенком, а начальство- в отпуске. Она быстро открыла кабинет, забежала, поставила кейс в глубину стола. Теперь она могла спокойно сесть и обдумать, что делать дальше. Анна Владимировна чувствовала, денег в кейсе много, но считать их пока не торопилась. Надо было глобально продумать, как ими распорядиться. Но в голову лезли мысли только одного сорта — это о смене квартиры, машины, отпуск, учеба детей. И чем больше она об этом думала, тем сильнее начинала болеть голова. Толи от радости, толи от проблем, свалившихся на нее. Время близилось к обеду, а воз был и ныне там. Анна Владимировна так и не решила с чего начать. В голову лезли разные мысли, например, что скажет налоговая, а потом заинтересуется полиция. А как она должна объяснить соседям и, конечно же, своим близким. А если все узнают, то и хозяева могут объявиться. И объясняй потом, почему присвоила чужие деньги. И чем больше она об этом думала, тем тяжелее становилось у нее на душе. Стрелки часов неуклонно двигались к четырем. Жара на улице достигла своего апогея. Анна Владимировна встрепенулась, достала свою сумочку, открыла, чтобы достать носовой платок и вытереть пот со лба, и тут — то она заметила пару визиток, что так небрежно бросила сегодня утром. Она их вынула, положила на стол и стала рассматривать. Блестящие, темно — коричневого цвета, с золотой символикой двуглавого орла и золотыми буквами, говорившими о владельце визитки.

Гуров Владимир Викторович и телефоны, факс, почта.

— Как этому человеку сейчас плохо, — подумала Анна Владимировна. И вдруг почувствовала, как одна тайная мысль стала ее преследовать. Она ей шептала: «Позвони». Но второй голос, который присутствовал целый день в голове у Анны Владимировны, говорил: «Не вздумай звонить». В таком раздумье она просидела еще полчаса. Затем достала телефон и набрала номер, указанный на визитке. В трубке раздался приятный мужской голос:

— Алло, я Вас слушаю.

— Здравствуйте, Владимир Викторович.

— Здравствуйте, с кем я говорю?

— Вас беспокоит Анна Владимировна. Скажите, вы ничего не потеряли?

Сначала было молчание, затем голос сказал:

— Потерял кейс, а там — один миллион долларов.

— Я вам хочу его вернуть, — сказала Анна Владимировна.

— Где я вас встречу? — продолжал мужской голос.

— На том же месте, на берегу, — ответила Анна Владимировна.

— Хорошо, через час я буду там.

Анна Владимировна отключила телефон, встала, решительно вытащила кейс из- под стола. Собрала свои вещи в сумку, закрыла кабинет и тронулась в путь по той же дорожке, что шла утром. Но теперь она двигалась с чувством выполненного долга. Странно, но голова перестала болеть, а голос, что шептал чуть слышно: «Позвони», теперь звучал звонко и радостно: «Ты правильно сделала». И поэтому настроение начинало подниматься. Она не заметила, как снова очутилась на той же поляне. Но что с этой поляной произошло? Все вокруг было разбросано и трава примята. Анна Владимировна поняла, что искали кейс, который она утром нашла. Ждать долго не пришлось, вскоре она услышала шум приближающегося вертолета. На низкой высоте он покружил над кострищем и стал резко снижаться. Наконец вертолет приземлился, и открылась дверца. Показался средних лет мужчина, высокий, элегантно одетый с большой копной темных волос. Он быстро подошел к Анне Владимировне и представился. Она подала ему кейс. Он спросил:

— Что я вам должен?

Она тихо ответила: «Ничего». Он поднял на нее свои красивые синие глаза и внимательно посмотрел:

— Вы серьезно?

— Да, — ответила она.

— Тогда позвольте, Анна Владимировна, спросить у вас. Сколько вам надо денег, чтобы сделать вас счастливой на сегодняшний вечер? Она немного подумала и ответила:

— Хватит одной купюры из вашего кейса. Тогда Владимир Викторович открыл кейс, достал ровно одну купюру достоинством в сто долларов и подал Анне Владимировне. Затем закрыл кейс, повернулся на сто восемьдесят градусов и большим, размашистым шагом направился к работающему вертолету. Через пять минут в небе от вертолета была видна маленькая точка, уносящая несбыточные мечты Анны Владимировны. Но она об этом не думала, она шла быстрым шагом домой и мечтала о том, чем порадует свою семью за ужином сегодня вечером.

Еще раз про любовь…

Третий день шел снег. Он то исчезал, то снова ложился крупными хлопьями на кроны деревьев, дома, улицы, создавая те неудобства, которые могут возникать в большом городе при снегопаде.

Катя подошла к окну, праздничные огни мерцали разноцветным букетом яркого шоу. До Нового года оставалось всего два часа. Она задвинула шторы, и комната наполнилась тем сказочным светом, что бывает в новогоднюю ночь. Но в эту новогоднюю ночь она ничего не ждала. Все события свершились. Летом она разошлась с мужем, а около двух месяцев назад расстались с Андреем, с самым дорогим и любимым, значимым для нее человеком. «Андрей возвратился из их прошлого и снова ушел, но теперь уже навсегда», — думала Катя, украшая свой праздничный стол. Она уже успокоилась и все решила для себя. Жизнь набирала обороты и диктовала свои условия, и Катя принимала их, зная, что будет сложно. Но любовь к Андрею давала ей силы, потому что под сердцем она носила желанный плод их любви, ту искорку божественного счастья, что испытывает женщина в период беременности от дорогого и любимого ею мужчины.

Выносить и родить ребенка в сорок два года да еще впервые — это и радостно и страшно. Но Катя чувствовала, что все будет нормально, особых неудобств по этому поводу она не ощущала, если не считать, что по утрам ее слегка подташнивало, и все время хотелось свежих помидоров и яблок. И в этом она себе не отказывала. Вот и сейчас праздничный стол был украшен натюрмортом из овощей и фруктов. Катя достала три фужера. В один она налила сок, а два других наполнила легким вином. Новый год — это семейный праздник. Она взяла фужер с вином и села в кресло, возле новогодней елки. Вино было приятным, и она мелкими глотками отпила почти половину, до Нового года оставалось чуть меньше часа. Воспоминания так и нахлынули, неудержимо прогоняя кадр за кадром всю ее жизнь.

Вот она совсем молоденькая заканчивает десятый класс, и ей вручают серебряную медаль, вот она поступает в институт. Стоп. Да, вот появляется Сергей, ее муж. Они познакомились случайно. Он учился на последнем курсе, заканчивал, а она на первом. Все произошло так стремительно и ярко. Музыка Мендельсона, кольцо на правой руке, а потом к обязанностям студенческим добавились супружеские. Она переехала к мужу, где он жил с родителями в просторной квартире в центре города. Жизнь с Сергеем не была медом. Он был человеком непредсказуемым и властным. Но он любил ее. И в минуты близости был очень внимателен и ласков. И это сглаживало все неровности их отношений. Но долгожданная беременность так и не наступала. И она, по настоянию врачей, отправилась на грязелечение на местный курорт — путевку достал Сергей. На этом ее первый этап жизни заканчивается. На смену ему врывается другой, стремительный и очень важный. Здесь она встречает Андрея — это восемьдесят шестой год. Да, она все помнит до мелочей. Он подошел к ней на вечерних танцах, там на курорте. Высокий, она ему доставала до плеча. Светлые прямые волосы, ярко- голубые глаза, а еще запомнила его красивые мужские руки, сильные и такие нежные. Танцуя, Андрей спросил о том, что делают на курорте такие молоденькие девушки, да еще с мамами, видимо, приняв напарницу по комнате за маму. Катя рассмеялась и сказала, что она без мамы и что ей двадцать два года.

— Ну а мне восемнадцать — сказал Андрей.

Теперь она задала тот же вопрос, только о юношах. Андрей поведал свою историю о том, как зимой в десятом классе на соревнованиях в лыжной гонке, упал на трассе и повредил плечевой сустав. Вот теперь военкомат направил на грязи и особый массаж, так как в октябре призывают его в армию. Он поведал ей, как не прошел по конкурсу в медицинский институт, хотя сам большого желания не испытывал поступить именно туда, но на этом настояли родители.

В корпус возвращались вместе, так как, оказалось, живут на одном этаже и не так далеко друг от друга. На завтра они договорились встретиться и идти вместе на обед после всех процедур. Перед встречей Катя сняла обручальное кольцо с правой руки, чтобы не объяснять этому юноше, почему и зачем она здесь. Время шло незаметно, и она чувствовала, что их отношения перерастают, во что- то большое, яркое и захватывающее. Она поняла, что любит той первой и прекрасной любовью, которая бывает один раз и оставляет след на всю жизнь. Андрей рисовал эскизы с Кати, постоянно восхищаясь ее утонченной красотой, он звал ее своей принцессой. Художественные данные у него были от природы, но профессионально он их не стремился развивать, а рисовал по зову сердца, когда очень хотелось.

Была осень, середина сентября, как говорят, бабье лето. Природа в Сибири готовилась к зимнему убранству, поэтому небольшой лесок возле курорта, находясь в зоне солнечного света, был похож на калейдоскоп разноцветных стекляшек, переливаясь в лучах.

Они шли, взявшись за руки, и молчали. Катя понимала, что скоро все закончится, и они расстанутся, но сейчас не хотелось даже думать об этом. Андрей повернулся к ней, взял вторую руку и притянул к себе.

— Катюша, я тебя люблю. Я тебя люблю так, что готов быть твоей тенью, этими листьями по которым ты идешь, этим ветром, который ласкает твои волосы, я хочу быть с тобой всегда. Ты понимаешь?….

— Да, — ответила Катя.

Андрей поднял ее на руки, и они закружились, смеясь и падая на траву. Катя лежала на спине и смотрела на это огромное голубое небо, сердце билось в такт словам….. я люблю… я люблю… я люблю, Андрей наклонился к лицу Кати, убрал прядь волос и стал нежно целовать губы, глаза, шею. Но продолжения не последовало, она открыла глаза. Андрей смотрел на нее, нежно гладя по волосам. «Катюша, я через месяц ухожу служить. Ты меня подожди. Я приду, и мы все решим, ты будешь у меня самой счастливой принцессой. Хорошо?»

Катя лежала с широко открытыми глазами, а по щекам текли слезы.

— Ты плачешь? — Андрей наклонился ближе и стал целовать глаза, наполненные слезами. — Катюша, я люблю тебя.

— Андрей, — Катя, наконец, хотела сказать ему правду, но он остановил ее:

— Не надо, ничего не говори. Я уже все решил.

Она видела этот юношеский максимализм, но ничего не могла сделать, она только подчинялась ему. Андрей резко встал, взял Катю за обе ладони и быстрым движением поднял с кучи осенней листвы, обхватил за талию, и они еще минут пять кружились под кронами деревьев. Потом спускались бегом вниз. Андрей держал ее за руку, не давая упасть. До ужина оставалось всего полчаса.

Время неумолимо, с бешеной скоростью, отсчитывало последние дни, часы, минуты Катиного счастья, неминуемо приближая день расставания. И он пришел — этот серый, дождливый день. Как будто сама природа оплакивала их последний поцелуй и последнее «прощай». Они стояли на перроне возле вагона. Андрей взял ее руки в свои и поднес к губам. Мужские слезы вперемешку с каплями дождя чистой струей стекали прямо в Катины ладони. Она молчала, жизнь для нее остановилась, она разделилась на «до и после». И она не знала, что в этой жизни будет «после».

Катя встала с кресла, подошла к окну, приоткрыла штору. Снег продолжал сыпаться крупными хлопьями. Город замер в ожидании праздника. Она снова и снова пролистывала свой жизненный календарь. Промежуток, длиною в двадцать лет, для нее был усыпан и розами, и шипами. Вот она молодая, красивая женщина, занимающаяся бизнесом. У нее большой цветочный магазин почти в центре города, где она является хозяйкой. У мужа другой бизнес — он совладелец двух автосалонов. Встречаются они только по вечерам за ужином и то не каждый день. Катя чувствовала, что в жизни Сергея присутствуют другие женщины, но устраивать истерики по этому поводу — это не в ее правилах. Тем более, что в минуты их редкой близости он клялся ей в любви и верности. И она воспринимала это как должное, хотя в глубине души понимала, что вечно это не может продолжаться, и конец когда — нибудь наступит. И он наступил. Весной, возвратившись раньше на два дня с выставки цветов из-за границы, она застала мужа в своей постели со своей лучшей подругой, которая и организовала Кате эту поездку, так как работала в туристическом агентстве.

Бракоразводный процесс длился два месяца. Сергей уговаривал её простить его, но она не смогла. При разделе имущества она забрала свой цветочный магазин, личные вещи и ушла, оставив Сергею его бизнес, квартиру, загородную дачу. Детей у них не было. С тех самых пор близких подруг у нее тоже не было.

С Андреем встреча произошла в конце октября совершенно случайно. Она на своей машине возвращалась от родителей из пригорода. Идя на скорости, она почувствовала, что машину ведет вправо, она остановилась и вышла. Так и есть, колесо спустило, пришлось менять самой, так как до ближайшей автомастерской оставалось километров тридцать. За работой не услышала остановившейся машины, и мужской голос спросил:

Вам помочь?

Если можно, — ответила Катя.

Она стояла и смотрела на руки мужчины, которые, как ей показалась, были ей знакомы. Катя подняла глаза и замерла — перед ней стоял Андрей. Высокий, взрослый мужчина с мужественными чертами лица, только глаза были оттуда, из их юности. Андрей подошел к ней, взял ее за плечи:

— Катюша, неужели это ты? Совсем не изменилась, если не считать того, что стала еще прекрасней.

— Ты мне льстишь, — ответила Катя.

— Абсолютно нет, — Андрей улыбнулся.

Они проговорили в ее машине еще целый час. После их расставания, он ушел служить. Был в Афгане. После армии он пытался разыскать ее, но все безуспешно. Закончил заочно институт, факультет радиоэлектроники. И сейчас работает в конструкторском бюро в закрытом городе.

— Делаем умные машины, — смеясь, сказал Андрей. — Женился, есть сын, пятнадцать лет.

Катя сидела рядом и чувствовала, как струя горячего воздуха будто обожгла ее внутри. Это был Андрей, ее Андрей, о котором она вспоминала все прошедшие годы. Катя встрепенулась:

— Андрюша, давай поедем ко мне. Андрей внимательно посмотрел на нее.

— Да, если ты о муже, то я свободна, вернее, стала свободной с июля этого года. Подробности ни к чему. Ну, так как?

Эта встреча была продолжением их прошлого. Три дня любви и счастья. Как из той песни Аллы Пугачевой «три дня было у меня и расставание — маленькая смерть».

— И это правда, — думала Катя. Она сама настояла на том, чтобы Андрей вернулся к своему сыну. Уходя, он за плечи притянул её к себе и, глядя в глаза, спросил:

— Ты окончательно так решила?

— Да, — ответила она.

Андрей резко повернул к дверям и вышел, громко хлопнув. Этот стук закрывающейся двери до сих пор стоял в ее ушах. Два раза расстаться с одним и тем же любимым человеком было мучительно больно. И только работа, ее любимые цветы спасали от разрывавшей сердце муки. Однажды утром, собираясь в свой офис, Катя вдруг почувствовала тошноту, потом вспомнила, что в этом месяце у нее не было «критических дней».

— Неужели? — подумала она. Прилив такой жгучей радости наполнил ее тело, что даже закружилась голова. Забирая Андрея, судьба дает ей ребенка. Все три теста, купленные в аптеке, показали один результат- «беременна». Она и радовалась, и плакала. К врачам решила обратиться после всех праздников, а Новый год провести в кругу «своей семьи». Андрей всегда присутствовал в ее мыслях, а теперь еще и их ребенок. Своим родителям она позвонила, что Новый год будет встречать у друзей, а друзьям сообщила, что едет к родителям, и так круг замкнулся.

Катя отошла от окна и посмотрела на часы, до Нового года оставалось всего десять минут. Она приблизилась к столу, зажгла свечи, налила вина. Вдруг раздался звонок в дверь, Катя подумала о том, что она никого не ждет и открывать никому не будет. Но в дверь продолжали настойчиво звонить. Подождав еще пару минут, она направилась к двери, чтобы выяснить, кто ее беспокоит. Катя повернула ключ, и дверь распахнулась. На пороге стоял Андрей: на одном плече у него висела огромная спортивная сумка, а в другой руке он держал пакет с подарками.

— Катюша…, я вернулся…, чтобы больше не уходить. Я так решил.

Цунами

Посвящаю памяти своего отца
Сычева Ивана Евгеньевича

Колеса вагонов монотонно отстукивали дробь, унося состав далеко на запад. Поезд мчался вперед, оставляя после себя пространство, разделяющее мир на «до и после трагедии». Но об этом люди узнают намного позже. А пока состав, окутанный дымовой завесой от пыхтящего паровоза, набирал скорость.

Иван сидел возле окна, непрерывно глядя в одну точку. Стакан с недопитой водкой стоял напротив, а закуска была нетронутой. Вот уже пятые сутки демобилизованные солдаты ехали на запад, домой. В вагоне стоял дым от выкуренных папирос, но сильно пьяных не было. Какая — то нагнетающая тишина окутала весь вагон, только изредка были слышны разговоры вполголоса. Сергей, друг и однополчанин Ивана, стал толкать его в плечо:

«Вань, ты бы сыграл чего — нибудь. Так душу тянет».

Иван посмотрел на него отсутствующим взглядом, затем повернулся назад, взял гитару, находившуюся за спиной. Семиструнная, с потрескавшимся от влаги лаком, она досталась ему по случаю тех трагических событий, которые разыгрались всего полтора месяца назад. Память о них была свежей и печальной. И вот раздались первые аккорды вальса «Гибель Титаника». Музыка лилась вначале плавной волной, медленно набирая скорость. И вот она обрушилась всеми аккордами сразу, цепляя и выворачивая душу.

Иван был виртуоз своего дела. Игре на гитаре он был обучен с детства соседом, пришедшим с фронта без ног, но руки и слух у него от «великого музыканта», и это все он вложил в мальчугана, который приходил каждый день и часами мог слушать и учиться сложному ремеслу игры на гитаре. А учеником он оказался способным.

Голоса стихли. И остальные солдаты стали подходить ближе к месту, откуда раздавалась мелодия вальса.

Это был вальс — реквием о погибших товарищах, друзьях, командирах и, конечно же, о ней, о Марусе, дочери командира, семнадцатилетней девушке с огромными карими глазами и этими роскошными волосами ниже пояса. Образ Маруси преследовал Ивана. Ее грустные глаза смотрели с укором, как будто спрашивали: «Ваня, почему?». Почему и зачем в то холодное утро 5 ноября судьба распорядилась так жестоко, Иван не мог ответить. Только белое серебро преждевременно покрыло его виски. Иван ниже наклонил голову, чтобы не было видно слез, омывающих звенящие струны. Это был конец декабря уходящего навсегда 1952 года…

Если посмотреть на карту России, то на самом Дальнем Востоке, между Камчаткой и Японией можно увидеть цепочку островов, которые и есть Курилы. Большая Курильская гряда, ее протяженность составляет 1200 километров и малая — ее протяженность всего 120 километров и простирается она от острова Хоккайдо (Япония) на юге к Северо-востоку. Остров Шумшу находится между полуостровом Камчатка и островом Парамушир, омывается он с двух сторон проливами Первым Курильским и Вторым Курильским.

Иван попал служить на остров Шумшу в середине пятьдесят первого. Их полк сухопутных войск наземного базирования, входящий в состав Морфлота, был переброшен из Владивостока дальше, на Курилы, на остров Шумшу. Сам остров был небольшой, в диаметре не более 25 — 30 километров, с одной стороны были сопки, а с другой — болотистая равнина. Всем известно, где прозвучали первые выстрелы Второй Мировой войны, а вот последние — 1 сентября 1945года на острове Шумшу.

Курильская десантная операция началась, когда повсюду уже перестали стрелять. Уже была разгромлена Квантунская армия в Манчжурии, атомные грибы развеялись над Нагасаки и Хиросимой. Прыгавшие десантники в прибой туманным утром попали под перекрестный огонь — стреляли из выдолбленных в скалах укреплений. Многие тогда утонули, поглощенные волнами и свирепыми течениями. Прорвавшиеся с берега вглубь острова оказались на чахлой кочковатой равнине, поросшей кедровым стлаником. Больше всего жертв на счету дота «171». С него простреливалось почти полострова. Без его усмирения тишины на Шумшу ждать не приходилось, японцы это понимали не хуже, а потому и дрались отчаянно. Высота трижды переходила из рук в руки. Но это уже история.

Солдатские казармы были отстроены сразу после войны и находились в метрах двухстах от сопок, а ниже располагались селения. В основном, там жили семьи офицеров, обслуживающий персонал и коренное население. Всего население не превышало тысячи. Надо сказать, природа на Курилах очень богата и разнообразна, насчитывающая до полутора тысяч растений. И это при довольно холодном и влажном климате. Летом туманы, тайфуны и шторма с ураганными ветрами, зимой — метели и шторма.

Остров жил своей обыденной, повседневной жизнью. Главной задачей было охранять восточные рубежи нашей необъятной Родины, и она выполнялась отлично.

Взвод, где служил Иван, обслуживал аэродром, оставшийся после японцев. На нем была одна взлетная полоса. По рассказам она служила дорогой в один конец. По ней взлетали самолеты, управляемые «камикадзе» — летчиками-смертниками. Весь остров был усеян японскими трофеями. Искореженные танки, развороченные доты, подземные тоннели, склады оружия и боеприпасов, подземные кладовые с провизией. Солдаты частенько бегали в самоволку полакомиться сладкими трофеями. И Иван был не исключением. Однажды, обнаружив подземный склад с продуктами, он с другом Санькой Кошелевым решил посмотреть, что хранится в ящиках. Оттащив в сторону пару ящиков, стали вскрывать. Вдруг Санька схватил Ивана за руку: «Тише, Ваня, кто-то идет».

Они сели за кучу ящиков и притихли. Из лабиринта показались трое небольших людей с рюкзаками за плечами. Ивану показалось, что они были в японской военной форме. Трое подошли с другого конца склада и посветили фонарями, при этом они тихо разговаривали, языка нельзя было разобрать. Затем они нашли, что искали, и стали сыпать в рюкзаки. А потом так же внезапно скрылись. Ребята немного подождали, а затем подошли к месту, где находились незнакомцы. На полу был рассыпан рис. Поговаривали, что будто бы здесь где-то находится тоннель, прорытый пленниками — китайцами. Он должен был соединять материк с островами. Но это легенда. А тут? Ребята решили об этом никому не говорить. Мало ли что, может, показалось, а, может, кто-то местный. На этом и порешили. Но одни больше туда не ходили.

Командира полка, капитана Савичева Петра Ивановича, любили все в полку — это был их «батька». К солдатам он был добрым, но справедливым. Жил Петр Иванович пока один. Все никак не мог семью перевезти с материка: то дом был еще не достроен, то жена с детьми не торопилась, потому что дети доучивались. И вот в июне 1952 года все получилось, и он наконец- то перевез жену и детей. Только старшая дочь должна была подъехать позже, она оканчивала курсы фельдшеров в училище.

Небольшой бытовой скарб помогали разгружать два солдата, среди них был и Иван. Он молча носил цветы в горшках и ставил, куда указывала супруга капитана. Но вот ему на глаза попалась гитара. Большая семиструнная в темно-коричневой лакировке под старинный раритет семнадцатого года. Взгляд Ивана заметил Петр Иванович:

— Что знаком этот инструмент и играть умеешь?

— Да, — ответил Иван, — знаком и играть умею.

— Ну, тогда закончим, и ты нам сыграешь, — продолжил капитан.

Иван был рад держать гитару в своих руках. Как он соскучился по ней! Он подтянул струны, пробежался по каждой, настраивая ее. И вот первая мелодия вырвалась на свободу и заполнила всю комнату. Жена командира накрывала на стол, она с удивлением повернулась в сторону Ивана, затем села на стул и стала слушать. И это продолжалось больше часа. Иван проиграл весь свой репертуар. Все были в восторге, и командир обещал, что организует местную полковую самодеятельность, и Иван будет в ней участвовать. Но этого не случилось. Произошедшие события изменили всю траекторию жизненного пути каждого, кто выжил.

С этих самых пор Иван стал часто бывать в доме командира полка. То дрова помогал колоть, то крышу крыть на бане, но, в основном, он играл на гитаре. До дембеля оставалось каких-то пять — шесть месяцев, и Иван мечтал, как он вернется домой и какая у него будет жизнь. В очередной раз он получил увольнительную и по просьбе жены Петра Ивановича должен был прийти к ним домой. Намечался праздник, и по этому случаю Ивана пригласили как гостя, но он понимал, что его будут просить играть, и был этому рад. Подходя к дому командира, он увидел девушку, она спускалась с крыльца. Иван обратил внимание, что девушка была необыкновенно красива. Она быстро сбежала и подошла к нему, улыбнулась:

— А мне рассказывали про вас, — она протянула ему руку, -Маруся.

— Иван, — ответил он, беря Марусину руку в свою ладонь.

Их взгляды встретились. На него смотрели такие нежные, лучистые глаза, что он стоял, как завороженный. Сердце учащенно забилось, а на лбу выступил пот. Маруся опустила глаза, щеки ее слегка зарделись. Она убрала руку с ладони Ивана и смущенно сказала:

— Проходите.

Иван пошел за ней. Весь вечер у него все валилось из рук, он даже чашку чая умудрился пролить на себя. Только когда взял гитару в руки, почувствовал себя свободно. Он в этот вечер играл так, как не играл никогда. Он играл для Маруси.

О любви Маруси и Ивана знал весь остров. Сослуживцы и друзья так и звали их женихом и невестой и тайно завидовали Ивану. А они, молодые, мечтали о своем счастье. Однажды, в сентябре, прогуливаясь по местному пляжу, Маруся решила искупаться в океане. Стоял жаркий осенний день. Она зашла в воду прямо в платье и поплыла. Ее шикарные волосы расплелись и опутали плывущее тело вокруг ореолом. Иван сильно испугался за нее, быстро разделся и поплыл ей навстречу. На берег они вышли вместе. Маруся громко смеялась своим звонким смехом, отжимая волосы и заплетая их в косу, затем она отжала платье, попросив Ивана отвернуться. А потом они сидели на валуне, на берегу океана.

— Ваня, а ты веришь в русалок?

— Верю, — ответил Иван.

— А вообще, речные и морские русалки отличаются?

Иван подумал и ответил:

— Отличаются. Речные русалки — это утонувшие девушки, которые иногда выходят из воды, чтобы затащить туда одиноких путников. А вот морские русалки — это серены. Если морские корабли попадают в область их владений, то живым корабль оттуда не возвращается. Говорят, серены хорошо поют, что тот, кто их слышит, сам прыгает в воду с корабля, а иной раз и весь корабль уходит под воду, потому что становится неуправляемым.

— Да, как интересно, — Маруся повернула голову к Ивану. — А вот, если бы я вдруг утонула, то стала бы русалкой или сереной?

Иван посмотрел на Марусю, затем чуть придвинулся к ней и нежно поцеловал ее в алые губы.

— Маруся, я не хочу, чтобы ты стала русалкой или сереной. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

Маруся посмотрела на Ивана широко открытыми глазами, улыбнулась и кивнула.

— Нет, ты скажи мне, — настаивал Иван.

— Да, — ответила Маруся, быстро соскользнув с камня, и побежала вдоль берега. Иван бросился за ней. Так они еще долго смеялись, догоняя друг друга.

Раннее утро пятого ноября 1952 года было тихим, весь небосклон был усеян яркими звездами, и ничего не предвещало беды. Она пришла внезапно в четыре утра. Сначала раздался большой гул, как будто несколько реактивных самолетов взлетели одновременно, затем земля стала раскачиваться.

Казарму, где спал Иван, трясло так сильно, что сыпалась штукатурка, стены, потрескались, а кровати сдвинулись. Ребята соскакивали и выбегали на улицу кто в чем, а там уже одевались на ходу. Никто сразу и понять не мог, что происходит. Землетрясения случались и раньше, но все быстро заканчивалось, больших неприятностей не было. А здесь что- то не так. Все гудело и содрогалось. Через полчаса пришла тишина, и все стали возвращаться в казармы, и никто не заметил, что океан как-то отступил от берегов, освобождая территорию для нового удара, но уже в другом формате. Из тишины, со стороны океана, стал слышен нарастающий гул, он быстро приближался. Те, кто остался на улице, смотрели в сторону океана. Оттуда шла волна большой высоты. Раздались крики:

— Волна, волна, спасайся, кто может.

Сами они бежали к сопкам, но было уже поздно. Подошедшая волна накрыла остров, унося все, что можно было унести с собой в океан. Иван не успел выбежать на улицу, и поэтому первая волна накрыла его в казарме, продавив окна и двери. Те, кто пытался бежать в сопки, были унесены в океан, уцелевших было немного. Те, кто остался в казарме, спаслись. Казарма осталась, только крышу снесло. На острове была паника, раздавались крики о помощи. Первая волна спала, оставив большую часть построек без крыш и сараев. Все в этом аду перемешалось, и среди криков и воплей заметили не сразу, что со стороны океана неслась волна еще более мощная, огромной высоты, разрушая и громя все на своем пути. Она шла с интервалом в двадцать пять- тридцать минут, и у спасшихся от первой волны шансов выжить почти не осталось. Только те, кто находились недалеко от сопок, могли спастись, забравшись на них.

Иван после первой волны, выбравшись из казармы, решил найти Марусю. Он бросился туда, вниз, где была улица, но не успел. Вторая волна с огромной скоростью, со страшным скрежетом и шумом неслась на остров. Времени, чтобы выжить, оставалось все меньше и меньше. Сергей и Пашка, решив помочь Ивану найти Марусю, бросились к нему, крича:

— Ваня, уже поздно, бежим в сопки, или мы все погибнем.

Они схватили Ивана и стали тащить в сторону сопок, но он упирался, крича на ребят, чтобы те отпустили его, и что он найдет Марусю. Пашка повернул Ивана к себе и ударил наотмашь, чтобы тот пришел в себя. Затем они с Сергеем подхватили его под руки и стали быстро двигаться в сопки. Уже поднимаясь на высоту, они обернулись. В предрассветной мгле картина, которая развернулась, была ужасной.

Остров весь ушел под воду, и она еще прибывала. На поверхности плавало все, что было легче воды. Крики о помощи и безысходности слышались со всех сторон. Иван присел на корточки, закрыл голову руками и зарыдал.