Бесплатный фрагмент - Капитан Питер Блад

Глава I. Посланец

(Глава, повествующая о том, как размеренную жизнь может нарушить нежданный гость, постучавшийся в дверь)

Питер Блад, бакалавр медицины,

Над горшками с геранью склонился.

За окном собирались мужчины

В бесконечный поток, что струился

Там с утра. Послужил какой повод?

Герцог Мо́нмутский по́днял восстанье,

Чтобы Якова свергнуть (Второго).

Врач, смотря на людское собранье,

Произнёс: «Ну куда вы, безумцы?»,

Зная точно, что лишь пораженьем

Может этот мятеж обернуться,

И повстанцам не будет спасенья.

Блад покуривал трубку, всецело

Погружённый в уход за цветами;

Осуждая столь «правое» дело

И считая восставших глупцами.

Слишком много о Мо́нмуте зная,

О правах на престол его мнимых,

Он не мог пойти под его знамя

И смешаться со всеми другими.

Отходя от окна, Блад заметил,

Что два взгляда за ним наблюдают

В окно до́ма напротив. Две леди —

Сёстры Питт, явно не одобряя

Безмятежность соседа, смотрели

На него. Питер Блад улыбнулся

Им, кивнув. Но лишь больше презренья

На их лицах увидел. Был в курсе

Он, конечно, в чём дело: девицы

Осуждали его и считали,

Что за правое дело сразиться

Должен каждый мужчина. Сказали б

(Если данный вопрос вдруг пришлось им

Обсудить с Бладом), что и́х племянник —

Шкипер Джереми, только что бросил

Корабельный штурвал и под знамя

Справедливости он с остальными

Поспешил, взяв мушкет. И что каждый,

Кто мужчиной считается, ныне

Поступает так, в день этот важный.

Ненадолго задумавшись, шторы

Блад задёрнул. С хозяйкой своею

Миссис Ба́рлоу встретился взором,

Что на стол накрывала. И с нею

Поделился: «А я впал в немилость

У соседок двух!». Нотки металла

Сквозь ирландский акцент нежно ли́лись

В звучном голосе Питера Блада.

Внешность доктора взгляд привлекала:

Загорелый, высокий и стройный;

Синевой своих глаз ослеплял он.

И, хотя цвет одежды был чёрным,

Как врачу подобало, но с явным

Отпечатком изящества: нити

Позументов сияли на ткани.

Но могли красотою затмить их

Кружева́ на жабо и манжетах

Белоснежной рубашки. Блестящий

Чёрный, пышный парик образ этот

Довершал. Больше он подходящим

Для искателя приключений

Мог бы быть, кем Блад прежде являлся,

Чем для медика, кем тот намедни

Стал, когда с бурным прошлым расстался.

И в Бриджуо́тере — тихом, спокойном

Уголке графства Со́мерсет, доктор,

Офицер бывший, жил себе скромно,

Выполняя на совесть работу.

Был ирландским врачом отец Блада.

Он решил, что для сына, который

Необуздан немного, на благо

Будет следовать той же дорогой.

И, окончивший дублинский колледж

В двадцать лет, сын отца осчастливил.

Но три месяца после всего лишь

Тот прожи́л (мать же похоронили

Раньше). И, небольшое наследство

Получив, посмотреть мир огромный

И найти в нём какое-то место

Для натуры своей неуёмной,

Блад отправился. Вскоре попал он

На военную службу к голландцам.

Под командованьем адмирала

Де Ритёра1 сумел он подняться

В офицеры. А после два года

Блад в испанской тюрьме находился.

И когда вышел он на свободу,

Во французскую армию влился.

К тридцати двум годам эта жажда

Приключений утихла. Вдобавок

И здоровье ухудшилось Блада

Из-за раны. По родине явно

Ощущая тоску, он решился

Плыть в Ирландию. Но из-за раны,

Давшей знать о себе, не продлился

Долго путь. Чтоб здоровье поправить,

Блад в Бриджуо́тере вышел. К тому же,

Мамы родина тут была. Здесь он

И остался, здоровье улучшил,

Стал работать и жить в этом месте.

В ночь, когда городок охватило

Возбуждение, Блад, как и раньше,

Спал спокойно. Тем временем силы

Короля разгромили восставших.

Рано утром врача разбудили

Стуки громкие в дверь. А за нею

Питт, изодранный, в гря́зи и пы́ли,

Оказался. Дыша еле-еле,

Попросил он о помощи Блада:

— «Помогите! Лорд Ги́лдой… Он… ранен.

Едем… Едем скорее!» — «Не надо

Так спешить, даже в случае крайнем.

Я оденусь, возьму инструменты…»

— «Поскорее! Мы время теряем!».

А вся улица, в бликах рассвета,

Вдруг наполнилась горьким рыданьем

Горожан, что сбежались о битве

Расспросить моряка. Блад вернулся

Быстро. Сел на коня сзади Питта.

И вперёд, сквозь толпу, конь рванулся.

Блад, конечно, не мог догадаться,

Что путь будет и долгим, и сложным.

И что к лорду он мчится с посланцем

Не его, а Судьбы — не знал тоже.

1Де Ритёр — голландский адмирал XVII века.

Глава II. Драгуны Кирка

(О том, что благое дело не всегда оборачивается благими последствиями)

По пути Питт и Блад повстречали

Беглецов с поля битвы уставших,

Что о близкой погоне сказали.

Но два всадника двигались дальше.

Вскоре конь их домчал до усадьбы

Оглторп, где их встретил хозяин

Бэйнс, с тревогой на путников глядя.

Врач вошёл к пациенту. Вздыхая

Тяжело, на кушетке плетёной

Тот лежал. И с его посиневших

Губ срывались чуть слышные стоны.

А жена Бэйнса с дочкой, не меньше

Беспокоясь, чем он, хлопотали

Подле лорда. Застыв ненадолго,

Врач смотрел, не скрывая печали.

И затем к выполнению долга

Приступил, обнажив рану лорда.

И он всё ещё ей занимался,

Когда стали слышны́ шум и грохот.

А тем временем Питт в шкаф забрался.

Стук копыт, топот, громкие крики

Не смогли отвлечь Блада от дела.

«Мы — драгу́ны1 полковника Ки́рка!» —

Раздало́сь. И, шагов пару сделав,

Офицер продолжал: «Так… Я — Го́барт,

Капитан. Вы мятежников в доме

Укрываете?». Бэйнс блеял: «Что Вы…

Я… я… нет. Но сэр ранен… Он… болен».

— «Это ясно без слов, в самом деле,

Как и то, где мятежник проклятый

Этот ранен был! Мы подоспели

В самый раз! Ну, хватайте, ребята!»

— «Капитан, человечности ради,

Я прошу Вас не трогать больного!

Джентльмен тяжело очень ранен», —

Блад сказал. «А Вы сами здоровы? —

Отвечал ему Го́барт, — решили,

Что лечить его будем мы? Как же!

Ну и ну! Вы меня насмешили!

Он же — висельник!» — «Да? Казнить даже

Без суда Вы готовы? Не верю…

Очевидно, не в Англии с Вами

Мы сейчас, а в далёком Танже́ре,

Где Ваш полк стоял раньше». Глазами

Го́барт Блада сверлил, а за ними

На́чал гнев разгораться. — «Да кто Вы,

Чёрт возьми?!» — «Питер Блад — моё имя».

— «А… фамилия Ваша знакома.

У французов служили Вы?» — «Точно».

— «И в Танже́ре лет пять назад были?»

— «Да, полковника знал». — «О! Помочь я

Вам обязан, чтоб Вы освежили

С ним знакомство! — насмешливо Го́барт

Произнёс. — Здесь какого Вы чёрта?»

— «Доктор я. Привезли меня, чтобы

Человеку помочь». — «Что? Вы — доктор?!»

— «Да, бриджуо́терский». — «А! Вот откуда!

А туда, верно, Вы из залива

Лайм2 приехали вместе с приблудным

Вашим герцогом?». Питер Блад криво

Ухмыльнулся: «Сэр, если бы так же

Ум остёр был бы Ваш, как Ваш голос

Громогласен, давно бы уж важным

Человеком Вы стали». Озлобясь,

Прохрипел офицер: «Убедитесь

Вы ещё, что велик я, как только

Вас повесят!» — «О, я в аппетите

Вашем не сомневаюсь нисколько,

Ведь у Вас и манеры, и внешность

Палача. Только не практикуйтесь

На моём пациенте в том грешном

Ремесле. В петлю сами не суйтесь!

Он суда́ пэров3 требовать вправе.

Перед Вами — лорд Ги́лдой!». Надувшись,

Го́барт замер. А сам лорд добавил

Слабым голосом, чуть шевельнувшись:

«Связи с Мо́нмутом не отрицаю,

За неё я, конечно, в ответе.

Но судьбу мою суд пусть решает,

Как сейчас это доктор заметил».

А затем к Бладу лорд обратился:

«Я в огромном долгу перед Вами».

Блад в ответ ему лишь поклонился.

И солдаты кушетку подняли.

«Осторожнее лорда несите!» —

Врач им крикнул. А Го́барт драгу́нам

Приказал: «Быстро всё обыщите!».

И за дело взяли́сь они шумно.

Офицер, осмотревшись, заметил

Шляпу около шкафа. Злорадно

Посмотрев, он открыл его дверцы

И сказал, грубо вытащив парня:

«Кто же он? Может, снова вельможа?».

Без суда чтоб не вешали Питта,

Блад придумал: «Вы правы. Он — тоже!

Вико́нт Питт, родственник именитый

Он полковника Вашего». Разом,

Питт и Го́барт, застыв на мгновенье,

Рты разинули от этой фразы.

Питт молчал. Капитан же в сомненьях

Был и в ярости: «Вы тут все вместе

Издеваетесь, верно?! Вы лжёте?!»

— «Раз не верите мне, то повесьте

Вы его, и всё сразу поймёте.

Только поздно…». На Бэйнса и Питта

Указав, Го́барт рявкнул: «Свяжите!».

И солдаты набросились. Питер

Блад сидел в стороне, словно зритель

Равнодушный. На самом же деле,

Безразличен он не́ был и думал

Он о чём-то. Хозяйки смотрели

И от страха кричали безумно.

Обратив на дочь Бэйнса вниманье,

Капитан подошёл к ней и грубо,

Что та чуть не лишилась сознанья,

Притянул и поцеловал в губы.

Отошёл от бедняжки и, взгляда

Не сводя с неё, крикнул солдатам:

«Вы мятежников этих прокля́тых

Уводите отсюда! Мне надо

Задержаться… И всё обыщите!

Каждый угол!… И этого тоже

Вы с собой заодно прихватите!» —

Указал на врача он. «Ну что же,

Мне подходит! Как раз собирался

Я в Бриджуо́тер, домой. А то что-то

Из-за вас я совсем задержался», —

Блад ответил. — «Конечно, в Бриджуо́тер

Вы пойдёте! Но только не к дому,

А в тюрьму!» — «Да вы шутите!» — «Что Вы!

И верёвку для Вас там найдём мы!».

И солдаты накинулись, словно

Псы, на доктора. Сопротивлялся

Он отчаянно, но в результате

Тоже связанным Блад оказался.

И конвой с фразой «Вот ваш приятель!»

Вывел Блада во двор, где стояли

По несчастью друзья. Там солдаты

К стремена́м сёдел всех привязали —

Стали пленники частью отряда

И отправились в путь. А из до́ма

Раздавались шум с треском и грохот

От устроенного в нём погрома;

Крики грубых людей и их хохот.

И сквозь дикий тот шум доносился

Женский крик. С тяжкой мукой во взгляде,

Обернувшись, Бэйнс остановился.

Но верёвки рывок резкий сзади

С ног свалил его. И, пока всадник

Лошадь не осадил, волочила

По земле она Бэйнса. Вдобавок

Был избит тем солдатом мужчина.

Блад шагал среди яблонь душистых,

И в его голове не впервые

Проносились тяжёлые мысли:

«До чего люди мерзкие, злые!…

Человек — мира гость нежеланный,

Он природы венцом быть не может!

И целителем этих созданий

Идиот только стать мог, похоже…».

1Драгуны — воины кавалерии (конные стрелки).

2Лаймский залив (залив Лайм) — место высадки Монмута.

3По английским законам, лорда (пэра) могут судить только лица, так же имеющие звание лордов (пэров).

Глава III. Верховный судья

(О том, как осуждённый на смерть может до смерти напугать верховного судью)

Пару месяцев жутких и долгих

Задыхались в тюрьме арестанты.

Без суда сразу вешали многих.

Повезло Питту, Бэйнсу и Бладу!

Их на суд в город Та́унтон гнали

В кандалах с остальными. А слабых

И больных всех жестоко бросали

На телеги. Помочь бедолагам,

Что безумно страдали от боли,

Блад, как доктор, хотел. Но солдаты,

Посчитав, что он слишком назойлив,

Пригрозили, что будет расплата.

Врач успел пожалеть, что повстанцем

Не являлся, — совсем нелогично!

Только где могла логика взяться

В положении Блада трагичном?

Разных слухов обрывки к несчастным

Доносились: что Мо́нмут лишь тенью

Стал, казнённый; и то, что дворянство

Короля получило прощенье,

Откупившись. «Какая на троне

Тварь сидит! Если б знал о нём столько

Прежде я, сколько знаю сегодня,

Я бы повод себя за решётку

Посадить раньше дал, безусловно!» —

Как-то выпалил врач в разговоре

С Питтом. С тем же презреньем огромным

В зал суда Питер Блад вошёл вскоре.

О верховном судье, восседавшем

В председательском кресле высоком, —

Лорде Дже́фрейсе, слышал Блад раньше,

И все знали, что слыл он жестоким.

Также Бладу, как многим, известно

Было, что оставался короткий

Шаг до смерти ему: от болезни

Угасал он тяжёлой — чахотки.

Монотонно и хрипло судебный

Клерк прочёл обвинение Блада.

Питер Блад обвинялся в измене

Королю и внесеньи разлада

В тишину и покой королевства,

Разжигании бунта — тем самым

Короля своего хотел чести

И короны лишить он, и сана.

Завершая сие многословье,

Клерк спросил: «Подсудимый, виновным

Признаёте себя?». «Не виновен

Я ни в чём, — сказал голосом ровным

Блад, — и нет в обвинении правды…».

Он продолжить хотел, возмущаясь.

Но верховный судья прервал Блада

Мягким голосом вдруг, обещая,

Что дадут ему слово попозже.

К Бэйнсу клерк обратился с вопросом —

Тот вины не признал своей тоже.

А Питт дерзко сознался. Со злостью

Лорд сказал: «Так-то лучше! Не надо

Тут упрямиться! Или мы дело

Не закончим!». И в сторону Блада

С Бэйнсом жест рукой слабый он сделал.

Лишь один был по делу свидетель —

Капитан Го́барт. Он очень живо

Рассказал на суде об аресте.

В том числе о том, как Блада лживость

Не дала казнить Джереми Питта

Сразу. И подсудимые это

Подтвердили. «Раз так, то закрытым

Можно дело считать. Мы к ответу

Привлечём подлецов! Установлен

Факт измены. И не о чем больше

Говорить», — заключил лорд без доли

Прежней мягкости в голосе. «Всё же

Есть о чём говорить», — фраза Блада

Прозвучала насмешливо даже.

— «Ах, подлец! Что тебе ещё надо?

Отнимать вздумал время ты наше?».

Гнев судьи вызвал в нём приступ боли,

И, платок свой к губам прижимая,

Резко скорчился он. Блад напомнил

О недавнем его обещаньи.

«Что ж? Послушаем», — лорд сказал глухо.

Всех присяжных уверенным взглядом

Врач обвёл, что присутствие духа

При судье вновь теряли. «Всё правда, —

На́чал Блад, — но в словах капитана

Недосказанность есть: не сказал он,

Что я делал в усадьбе. Я рану

Врачевал, что милорда терзала».

— «Что за лживый мерзавец, о Боже!

Ведь известно, что был ты солдатом!

Как при этом врачом быть ты можешь?»

— «Я служил. Но является фактом

Так же то, что я — врач, в чём заверить

Вас могли бы в Бриджуо́тере люди.

Там свидетелей много!» — «Мы время

Драгоценное тратить не будем!

Отвечай лучше, как оказаться

Мирный врач мог в той армии гнусной?»

— «Я не шёл среди храбрых повстанцев.

И мятеж мне казался безумством».

— «А теперь отвечай без обмана!

Как попал в дом к предателям подлым?»

— «К лорду Ги́лдою тем утром рано

Вызвал Питт меня. Если угодно,

Вы спроси́те его». — «Питт, в измене

Здесь сознавшийся — есть твой свидетель?»

— «Бэйнс тогда подтвердит». — «Он спасеньем

Будет собственным занят, в ответе

За себя! Нет свидетелей больше?»

— «Есть ещё, ваша честь. Горожане

Наблюдали, как к Питту на лошадь

Я садился и нас провожали.

Можно их опросить». — «В том ни капли

Нет нужды! Отвечай лучше, с Питтом

Уезжая, заранее знал ли

Ты, сторонник он чей?» — «Знал». — «Но с ним ты

Всё ж поехал?» — «Да, я с ним поехал,

Ведь своим святым долгом считаю

Я больным помогать». — «Здесь потеху

Ты устроил, а?! Дерзость какая!

Боже мой! Ты назвал это долгом?

Знай, подлец, долг — один! Вот что свято:

Королю служить, а также Богу!

А к кому едешь, в то утро знал ты?»

— «Знал! Но раны меня занимали

Лорда Ги́лдоя — не его взгляды

Политические!». Шёпот в зале

Одобрял слова Питера Блада,

Что бесило судью. — «Подсудимый,

Для чего Вы о титуле Питта

Капитану солгали?» — «Чтоб имя

Обеспечило парню защиту

От бесчестной расправы — от казни

Без суда». — «А тебе что за дело

До мерзавца?» — «Заботу обязан

Каждый о справедливости смело

Проявлять. Потому что любое

Беззаконие, что допускает

Королевский слуга, честь собою

Самого короля очерняет».

Выпад Блада подействовал сильно

На присяжных: они задрожали.

А судью — будто перекосило:

«О, владыка небесный! Видали

Вы когда-то такого злодея?

Но с тобой я разделался! Хватит!

Я уже вижу, как твою шею

Обвивает верёвка, предатель!».

И, собой овладев понемногу,

Мягким голосом Дже́фрейс добавил:

«Вы избрали себе лжи дорогу,

Я на истинный путь Вас направил,

Но усилия были напрасны.

Вы за душу свою не боялись».

А затем лорд к своей речи страстной

Приступил, доказать в ней пытаясь,

Подсудимых вину. Обессилев

И от нового приступа корчась,

Удалиться суде́й попросил он

На совет, да́бы с этим покончить.

Приговор говорил: все виновны.

Снова Блад обвёл зал своим взором.

Сотни бледных лиц вздрогнули словно.

Он молчал. Но вдруг смехом недобрым

Разорвал тишину. «Что такое?

Вы смеётесь с верёвкой на шее,

На пороге у вечности стоя?» —

Удивился судья. — «Для веселья,

Ваша честь, больше поводов ныне

У меня, чем у Вас. Перед Вами

Здесь стою́ я, ни в чём неповинный.

Вы, конечно, заранее знали,

Что меня на суде ожидает.

А я знаю, как доктор, что с Вами

Будет. Это меня не прельщает!

Не сменял бы верёвки на камень,

Что Вы носите, честное слово!

Смерть моя мне покажется негой

По сравнению с тем приговором,

Что однажды Вам вынесло небо —

Тот Господь, чьё Вы имя так часто

Произносите здесь». Белый, будто

Полотно, лорд застыл. Но напрасно

От него взрыва ярости лютой

Люди ждали в тиши наступившей.

Лорд, поднявшись с трудом, вынес смертный

Приговор. Сел, смахнув проступивший

Пот на лбу; речь врача безответной

Он оставил. И кто-то подслушал,

Как шепнул прокурор адвокату:

«Чуть не о́тдал судья Богу душу,

Я клянусь. Тот мошенник лохматый

Так его напугал. Жаль, окончен

Путь его. Человек, что способен

Устрашить лорда Дже́фрейса, точно,

Будь он жив, далеко пойти смог бы».

Глава IV. Торговля людьми

(Глава о нежданной королевской «милости», неприятном морском путешествии, «живом товаре» и первой встрече с прекрасной дамой)

Но иначе всё в жизни сложилось:

Смерть досталась не всем осуждённым.

Их спасла королевская «милость».

Хоть считать её можно условно

Таковой. В отдалённые зе́мли,

На просторы бескрайних плантаций

Самодержец отправить велел их.

Вместо казней вменил он повстанцам

Десять лет рабской муки. Несчастных

Ожидала свобода как будто.

Но живыми добраться к ней шансы

У рабов так ничтожны и смутны!

И корабль увёз осуждённых

В незнакомые дальние дали.

Из-за грязи, условий стеснённых

Заключённые заболевали.

Из полсотни повстанцев десяток

Жизней в море забрали болезни,

В том числе Эндрью Бэйнса. Не прятал

Питер Блад своих чувств и, полезным

Быть стремясь, он просил капитана,

Чтоб его подпустил тот к лекарствам.

Капитан то отказывал рьяно,

То врачу угрожал. Но вдруг ясно

Понял, что его могут к ответу

Притянуть за потерю «товара».

И тогда, беспокоясь об этом,

Уступил Бладу капитан Га́рднер.

И, начав с улучшенья условий

Пребывания заключённых,

Врач пресёк размножение хворей

И спасти смог, на смерть обречённых.

Вскоре взорам усталым, печальным