Бесплатный фрагмент - Вторая книга о том, как я излечилась от шизофрении

Открытое письмо психиатру

«Не дай мне, Бог, сойти с ума…»

А. С. Пушкин

Душевные болезни Бог дает тем, кого любит

Отец Георгий (Базылевич)

Поэт боялся не безумья самого, как такового,

А что его лишат свободы, «посадят на цепь».

Сейчас уже на цепи не сажают,

Привяжут только на пару часов к койке,

Так это не в счет.

Сейчас придумано более «гуманное» средство — таблетка —

Безобидный белый кружочек, «съел — и порядок».

И ты перестаешь быть человеком — всего- то!

Пропадают мысли, желания, чувства и ощущение пола.

Да, ты свободен перемещаться в пространстве

(В пределах больницы, конечно),

А остальное за тебя решают другие:

Когда тебе есть, когда тебе спать, и как тебе жить…

По мне так уж лучше цепи, которых боялся Пушкин!

Честнее, по крайней мере, поскольку разницы никакой.

Как будто таблетка найдет за тебя смысл жизни,

Любимого человека, родит ребенка,

Или расширит жилплощадь!

Потому люди так и не любят таблетки…

А их заталкивают в рты горстями:

От эгоизма, от оптимизма, от ненависти,

От любви, от безрассудства,

От веры — от веры в Бога! Да мало ли от чего,

Просто от того, что «не вписался»,

«Не от мира сего», «не адекватен».

А кто ты такой, чтобы судить другого?

И почему он должен быть адекватен не себе самому,

А тому, как ты его себе представляешь?

А ты- то сам всегда адекватен? Если честно и без понтов?

Когда в сапогах лезешь в душу, бестактные вопросы задавая?

Ты сам часто адекватен безумцу, безумцу с дипломом!

«Сказал безумец в сердце своем: нет Бога…»

Но есть Он, к счастью.

И можешь перед Ним не козырять дипломом,

Оправдываясь тем, что тебя так учили,

Что у тебя семья, что рта раскрыть боишься.

Врач тот, кто лечит, тот, кто помогает.

А ты придумал, что «болезнь неизлечима» и «хата с краю».

Молодец, удобно! Что говорить! Пять с плюсом по предмету.

А то, что есть Господь, какое тебе дело, ведь не ты

Наелся досыта таблеток, до отрыжки,

Мечтая о краюхе хлебной и свободе!

…Была буфетчица в одном дурдоме,

Особенно лютая до порядка,

И вот Господь, оказывая милость,

Освободил ей койку пациентки

В том же дурдоме. Как известно,

Пути Господни неисповедимы…

Задумывался ты об этом, психиатр?

***

Это «письмо» написано в 1998 году. Сейчас я бы так не написала, потому что многие психиатры мне помогли: Андрей Михайлович Горный (Саблино), Ирина Ивановна (Дружноселье), покойный Михаил Алексеевич Бурдуковский (Кировск), Зоя Михайловна Семенова (СПб). Но тогда наболело и написала так…

Вот пришло время и для моей второй книги (первая с таким же названием вышла в 2020 году). От рукописи этой книги до издания ее интервал в 23 года. Сейчас она перед вами, переработанная и дополненная.

Я попыталась исследовать шизофрению как бы изнутри, показать, что приводило к шизофреническим приступам, включила дневниковые записи тех лет, описала все свои бредовые идеи и поступки.

Идея написания этой книги возникла так: в ту пору я лечилась у питерского иммунолога и фитотерапевта Анатолия Петровича Лебедева. На приеме поделилась с ним своими мыслями о том, что хочу проследить, когда у меня возникают приступы (мне поставили диагноз «шубообразная шизофрения», шуб — приступ). А он сказал, что будет очень интересно соотнести их с фазами Луны, биоритмами и менструальным циклом.

Идея меня захватила, и я проанализировала все приступы своей болезни с 1991 по 1998 год с этой точки зрения. К тому же приступ в 1998 году я перенесла без больницы, вышла из него самостоятельно, что тоже описала в книге.

Только сейчас у меня появилась возможность это опубликовать.

Приступ, перенесенный без больницы

«Поехала крыша» или, говоря литературным языком, произошло «помутнение рассудка» 15 февраля 1998 года, в воскресенье, в день Сретения Господня, в 20 часов 45 минут. Вы спросите, как я с точностью до минуты могу это помнить? Я вела дневник.

К счастью, дома была святая вода, и я выпила целую кружку. Помогло! Потом набросилась на селедку (почему именно на нее, я расскажу чуть позже). Съела и ощутила дикий холод. Тогда добавила два яйца, три куска хлеба с «Рамой» и выпила две чашки чая с сахаром.

После этой «зверской» трапезы я ожила. Появился румянец. Поняла, что жить буду. Живот, правда, был набит до ужаса.

В 21.30 «все восстановилось». Так записано в дневнике. Что «все»? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте вернемся на три дня назад.

12 февраля 1998 года, четверг

В тот день я была на приеме у Лебедева и сказала ему, что психиатр советует мне принимать соли лития. Анатолий Петрович спросил: « А почему не натрия? Почему не…?» и стал перечислять соли, но я не запомнила, какие.

Оказывается, когда у человека появляется бред, у него резко падает уровень солей в крови. «Бред спасает вас», — еще сказал Анатолий Петрович, но я не запомнила, от чего спасает.

Выйдя от врача, я приуныла: выходит, приступ может повториться в любой момент, и тогда опять больница, уже в шестой раз.

Но дома меня внезапно осенило: я вспомнила, что несколько лет назад читала статью об одном деревенском знахаре, который лечил от помешательства (Пономарева Н. И. И травы лечат душу. //Спортивная жизнь России. — 1994 — №5 -6. — с. 19 — 21). Там была такая фраза: «В старину от умственного вывиха первым делом давали селедку».

И я запаслась селедкой…

А вечером у меня был сильнейший приступ отчаяния: муж опять пришел пьяный, хотя обещал бросить пить.

Мне долго было не заснуть… Сначала думала о разговоре с ним, потом нахлынули воспоминания… Я понимала, что если писать книгу, вспоминать нужно все: бред, свое поведение, потому что нет ничего случайного. До 12-го мне не вспоминалось, а тут как дверца в памяти открылась (замечу, что 11 февраля было полнолуние). Я написала 8 страниц воспоминаний за час, при этом очень волновалась и плакала.

Самое мучительное было вспоминать 1991 год, когда я впервые попала в больницу, но вспомнила и успокоилась.

У меня было такое чувство, будто я вскрываю нарыв. Никогда никому этого не рассказывала. Я выговаривалась перед листом бумаги. Примешивался страх, что не сплю, страх опять попасть в больницу.

В час ночи ощутила голод и наелась соленых огурцов с хлебом. (Прочитав в одной статье о бессоннице, что некоторые люди едят на ночь, и это помогает им заснуть, т.к. ночная еда регулирует содержание сахара в крови, я перестала бояться поздних ужинов). Мысли успокоились. Мешало заснуть только сердцебиение. Вспомнив, что Анатолий Петрович сказал, что это щитовидка, я нарисовала на ноге йодную «рожицу». Помолилась и около двух часов заснула сама, без таблеток (я тогда принимала только феназепам, потому что от модитена -депо у меня «закатывались» глаза. Это очень неприятное ощущение, накатывает внезапно, где угодно: ты можешь смотреть только вверх, и, пока не ляжешь, не проходит, и то не сразу. Однажды, когда у меня не было с собой циклодола, такой приступ длился 9 часов).

14 февраля 1998 года, суббота.

В ночь с пятницы на субботу просыпалась с 3-х до 5, спала в общей сложности 6 часов, с четверга на пятницу 5. Голова все эти дни работала хорошо, думала, писала дневник.

В ночь с субботы на воскресенье к этому опять присоединились сильные эмоции: я читала книгу американского психотерапевта Робин Норвуд «Надо ли быть рабой любви?» Читать было очень трудно, даже мучительно, потому что там все было про меня. Я осознала, что в душе моей болезненное пристрастие. Это было потрясением!

Болезненным пристрастием может быть алкоголь, табак, наркотики и… любовь, когда женщина или мужчина любят слишком сильно: это значит, что они берут на себя роль «спасателя», что проблемы другого становятся важнее собственных проблем, что на их решение человек не жалеет ни времени, ни средств, забывая о себе, о своих желаниях и потребностях, что страх потерять друга становится паническим.

Это происходит, как правило, с людьми, недолюбленными в детстве, часто с детьми алкоголиков, корень всего в неблагополучной семье.

Моя семья… В одной из книг по психологии предлагалось нарисовать себя с отцом и матерью, не задумываясь, быстро. Я нарисовала так: две фигурки, большая и маленькая, прижавшиеся друг к другу — это я и мама.

Бесформенная фигура с одной стороны и на большом расстоянии от нее маленькая фигурка за письменным столом — я и отец.

Да, американский психотерапевт была права. Он пил…

Правда, не было ни побоев, ни каких-то других ужасов. Он пил тихо, выпьет, придет и ляжет спать, так что я долгое время даже не знала, что он пьет, пока мне не открыл глаза соседский мальчишка.

Жили мы из-за этого очень бедно, и, естественно, дома были скандалы. Мать ругала отца, а он не отвечал.

На рисунке наше с ним обычное положение: он в кресле у телевизора, я спиной к нему за столом делаю уроки. И этой самой спиной я всегда ощущала напряжение.

У нас не было доверительных отношений. Я не помню, чтобы хоть раз мы с ним поговорили по душам, чтобы хоть раз он меня обнял. Это было только, когда я была маленькой.

Голодные люди, как известно, плохие покупатели. Так и женщины, изголодавшиеся по любви и одобрению, просто обречены на неудачные связи. Эмоционально недоступный отец — причина того, что женщина выбирает эмоционально недоступного мужчину. А алкоголик эмоционально недоступен из-за своих проблем.

В ту ночь я думала о муже, о себе и поняла, что была для мужа «матерью», превратив его в «ребенка», тем самым не уважая в нем мужчину, что навязывала свою помощь, свою веру, свои интересы…

15 февраля 1998 года, воскресенье

В воскресенье весь день был необыкновенный физический и умственный подъем. Процесс осознания продолжался. Я поняла, что мне не хватает чувства меры во всем.

Много разговаривала, много думала, ходила в гости, но все время помнила о чувстве меры и вовремя ставила ограничитель, говорила себе: «Вот это я сейчас сделаю, а это не буду, это потом». Не давала мечтам увлекать себя и постоянно смотрела на часы.

А вечером стала записывать все разговоры. Когда это происходило, скорость мысли возросла неимоверно.

Внезапно мне вспомнился серотонин. Это медиатор нервной системы, который играет роль в возникновении психических заболеваний. Но я не могла вспомнить, где об этом прочитала.

Стала лихорадочно искать. У меня горели щеки, дыхание участилось. Со стороны в этот момент я производила впечатление помешанной. Просмотрела одну книгу — не то, другую — не то, листаю третью — вот здесь должно быть — и нет! Это уже было на пределе сил, когда я нашла. Отдышалась, успокоилась.

И тут внезапно дверь открылась, и вошла соседка по квартире, которая обычно и отправляла меня в сумасшедший дом. Войди она минутой раньше, и я опять оказалась бы в психушке…

Напряжение ушло, и из меня как воздух выпустили. Стала отказывать память. Я забыла, что набирается ванна, что собиралась красить волосы. Испугал резкий звук…

В ванной у меня был отходняк. Я сидела, тупо смотрела перед собой и ничего не делала. Потом кое- как помылась.

Когда вышла из ванной, нарисовала на ноге йодную рожицу, потому что сильно билось сердце. В 20.10 заварила пустырник, а в 20.45,как я уже писала, у меня «поехала крыша».

Употребляю это выражение, потому что оно хорошо передает суть дела. Еще хорошее выражение «умопомешательство». Я не могу описать это состояние, но и правда кажется, что в мозгу у тебя что-то нарушилось, перемешалось. Мне даже иногда снилось, что я схожу с ума, и я узнавала это состояние…

В 20.50 набросилась на селедку, и в 21.30 все восстановилось.

Позже, уже в кровати, подводила итоги дня и поняла, что была на грани, что на какое- то время потеряла ощущение реальности.

В час ночи опять выпила пустырник. Все эти дни я жила в напряжении: засну — не засну, бросит муж пить — не бросит. И тут оно отпустило…

16 февраля 1998 года, понедельник.

Спала 2 часа, с 7 до 9. В то утро я поняла, что на рисунке, где я изобразила себя рядом с мамой, я — не маленькая фигурка, а большая. Маленькая она. Это от того, что мне всегда хотелось защитить ее от отца.

Отец… Мне всегда так мучительно было сознавать, что он меня не любил, что в 1995 году я охотно последовала совету, который давался в книге Пауль Д. и М. «Как сохранить твою любовь» (с.384 — 388). Авторы писали, что один из способов выражения своего гнева и обвинения в адрес родителей — написать им письмо, а затем, приняв роль одного из них, ответить на это письмо.

Я так и сделала. Написала письмо отцу (к тому времени е

го уже давно не было в живых) и сама ответила на него. Вот эти письма.

«Здравствуй, мой дорогой и любимый папочка!

Я никогда не называла тебя так, наверное, только в детстве, в раннем детстве.

Знаешь, боль меня мучает до сих пор. Боль от того, что я не чувствовала себя любимой тобой. Почему ты был со мной так замкнут? Не говорил по вечерам, курил в комнате, включал телевизор, не обращая внимания на то, что мне надо делать уроки. Я испытывала в твоем присутствии тревогу и страх, может быть, не страх, а напряжение, ощущала исходящую от тебя угрозу. Почему, встречая меня на улице, ты бросал мне: «Домой!», и я вынуждена была слушаться, будучи уже взрослой? Это неуважение ко мне, к моей личности. Не давал ходить на танцы…

Твоя дочь»

«Доченька моя любимая!

Я боялся за тебя, боялся, что с тобой что-нибудь случится. Считал, что ты меня должна беспрекословно слушаться. Вечером приходил домой усталый, после работы хотелось отдохнуть, посмотреть телевизор, расслабиться, покурить. Считал, что дочь ближе к матери, и мне необязательно вникать в твое воспитание. Мать была буфером между нами. Она оттянула на себя всю твою любовь. Отношение матери ко мне перешло к тебе: она не уважала меня… Дома старался быть мужественным, потому что в жизни был слишком добрым.

Твой папа»

Эти письма принесли свои плоды: боль ушла. Интересно то, что мне приснился сон (не помню только, когда). Как будто отец идет мне навстречу, мы обнимаемся, и я ему говорю: «А теперь иди». И он уходит…

Я перечитала письма и увидела, что винила во всем мать. И поняла, что ее не за что винить, что я не права. К тому же, если бы не она, я бы опять оказалась в психушке, потому что меня спасли ее деньги.

Поясню: некоторое время после приступа, недели две, я придерживалась очень строгого режима питания. Не пила даже чай, не говоря о кофе, а просто воду. Я чувствовала, что мне нужен покой и никаких искусственных стимуляторов. Ела только те продукты, которые были перечислены в статье о деревенском знахаре, лечащем помешательство (откуда я узнала о селедке). Это печень, сыр, яйца, чернослив, а они дорогостоящие. Все они содержат витамины группы В. Много пила, в том числе святую воду и пустырник.

В эти дни часто накатывала слабость, еще один раз теряла чувство реальности, восстановилось после обычной соли (селедки не было, я взяла большую горсть соли и проглотила ее). Мне повезло, что моя работа позволяла есть, когда захочется, иначе бы не знаю, удалось ли мне восстановиться.

Возвращаюсь в день 16 февраля. В 6 часов вечера я записала в дневнике: «А голова-то тупеет. Тупеет, родимая.» Такое состояние продолжалось до 12, потом опять пошли мысли.

Перечитала записи 1996 года, относящиеся к тому периоду, когда я попала в больницу, и поняла, чего хочу. Водки. Рюмку, не больше. Такое обстоятельство меня удивило, потому что я пила только по праздникам и ничего в этом не находила.

Опять, как на работе, заболела голова. Лоб. Я пыталась понять почему, когда я схожу с ума, у меня возникает мания величия?

«Откуда это? — думала я. — Может быть, от унижения, от сознания того, что я — сумасшедшая?» Но облегчения не было. «Потому что у меня лишние килограммы? Нет, не то. Оценка матери? Она мне постоянно внушала, что я слабая. Теплее, но не то. Может быть, я лидер?»

Вот и корень. Я — лидер по натуре, потому что все, что я делаю, я делаю и для других. Чем бы я ни занималась, мне всегда хотелось иметь последователей.

Отдуваюсь… Пришло облегчение. Значит, это то самое.

Сделала массаж головы. И опять мысли…

Я уже осознала, что причина всех моих неудач в личной жизни в отце, в отсутствии его любви ко мне. Так почему же он меня не любил??? Почему я его не любила???

Когда мы говорили об этом с мамой, она сказала: «Он любил тебя по- своему».

И тут я вспомнила один эпизод, о котором не могу думать без слез.

У отца был рак пищевода. Он почти ничего не мог есть, только манную кашу. Мама на работе отмечала день рождения, и я пекла печенье, в сердцевину которого вкладывала кусочек апельсина. И один такой кусочек упал на пол. Папа поднял его и съел.

Это было на моих глазах. Увиденное потрясло, перевернуло все во мне. Я почувствовала громадную жалость к нему и сказала: «Папа, ну зачем ты, я бы тебе дала хороший!» И тут он увидел мою боль… И после этого случая я почувствовала, что он ко мне переменился.

Сейчас, когда печатаю эти строки, плачу навзрыд. И в ту ночь плакала так же.