Бесплатный фрагмент - Каамос Каарины

Глава 1. Каарина

* * *

— Дзынь! — заканчивается лето.

Такое короткое. Не успеешь поприветствовать, расцеловать, усадить, попотчевать по-человечески, а уже спеши-прощайся и с пылким дыханием жаркого ветра на вершине сопки, и с ладонями полуденного солнца на голых плечах, и с дрожащими звездочками ветрениц, рассыпанных по зеленой тундре, и с волшебно долгими сумерками белых ночей… Вот-вот зажжет травы осенним пламенем руска, но ненадолго: не успеют они сгореть, как ночным морозом на Инари упадет каамос, прижмется к земле, обхватит своими студеными объятиями и тьмой, и останется на много, много дней зимы.

В душу скользнул холод, свернулась клубком на сердце метель, свет померк; Каарина поежилась, но вздрогнула от резко ткнувшего в глаз солнечного луча. Жмурясь, заслонилась ладонью, обозревая свои владения с хлипкого балкона полуразрушенного здания будто впервые: тундра цветет и пахнет, и птичьи базары все еще живы, трава шепчется там внизу, под бесстрашно свешенными наружу загорелыми ногами, воздух все еще чуть горяч и приятно ласкает поцелованную летом щеку: лето пока еще здесь. Девочка прыснула смехом, мотнула головой и принялась за растрепавшуюся светлую косу. Примечтается же.

А впрочем, нет худа без добра, подумалось ей: когда приходит каамос, Нура закрывает придорожную харчевню от посетителей — да и кто рискнет путешествовать в полярную ночь — и шьет лоскутные одеяла или вышивает бисером кошельки при таинственном свете лампады. Камин весело трещит припасенными дровами, из закромов достан морошковый ликер, на медвежьей шкуре тепло и уютно: как раз чтобы зачитать очередную книгу до дыр… Кайя тряхнула распущенными волосами, и те весело разметались по спине, щекоча открытую шею и плечи. И тогда Нура не скажет: «Каарина, опять мечтаешь? Бегом к печи! Где пропадала?».

Нура — это мама. Высокая, сильная и заботливая. Как она ни ругается, что Мерула Альба пропадает в заброшенной библиотеке на краю деревни, все равно она любит свою чудную дочку всем сердцем.

«Мерула Альба» — так Каарину окрестили в деревне. С легкой руки Олава Виртанена, дразнившего ее «белым дроздом». А чтоб красноречивей быть, так на латыни где-то нашел. Скучно жить в деревне — у людей здесь на все готовый ответ. А где ответа нет, там и вопроса. Им не придет в голову спросить: «Почему небо синее? А такое же ли оно синее, если взмыть в него птицей? А что там, за голубым оком озера Инари?». Зачем им? Ведь они знают все. Ведь они — не белые дрозды. Единственное чудо, которое им нужно — леденцовые петушки на палочке, и то до десяти лет. Они все видели, все знают. Кроме самого интересного. Кроме Арне Леннокса.

Арне Леннокс — о нем Кайя вычитала в газете семнадцатилетней давности, самой свежей из сохранившихся в архивах. Подающий надежды ученый, изобретатель, друг Русского Географического общества, основатель университета. Благодаря ему далекий Гельсингфорс на юге столь красив на том фотоснимке. Полярной ночью на улицах зажигаются фонари, а чтобы прогнать холод каамоса и сварить травяной чай, достаточно повернуть резную вертушку — и никакой тебе рубки дров. Увы, самое великое чудо деревни Инари заключается в прилетающем раз в неделю паролете с почтой. Вот бы взлететь на нем однажды и стать Мерулой Альбой по-настоящему…

Кайя закрыла глаза, откинув голову назад. Прелый запах приближающегося вечера уже тянул из-за горизонта свои призрачные руки к полуразвалившемуся дому давно пропавшего чудака-книголюба, к пшеничным волосам его частой маленькой гостьи, к кипящей жизнью лапландской деревушке. Там возвращаются с озера рыбаки и начинается жарка да вяленье впрок свежепойманных налимов и щук; там, весело перекрикиваясь, бежит молодежь из лесов с полными лукошками, чтобы варить варенье, морс, кисель из клюквы, толокнянки, костяники, брусники; там матери и дочери толкут сосновую кору, сушат листья на чай, готовят ужин, и все спешат, спешат успеть до заката сегодня, до полярной ночи зимой, до старости в бренной жизни…

Но в заброшенную библиотеку давно никто не ходит — здесь она в своем мирке.

Кайе было пятнадцать. И она ждала его: того самого момента, когда лопнет нить, что удерживает бусы ее однообразных дней, прошлое брызнет в стороны разноцветными всполохами, а она улетит прочь, вслед за ветром, вон из плена традиций северной деревни Инари.

* * *

Глава 2. Капитан Антеро

* * *

Пришли первые дни руски.

— Дирижабль! Это дирижабль, Нура! — разрывает полуденную тишину крик Кайи.

Нура устало поднимает голову: в полярное лето спать некогда, нужно успеть сделать столько всего до прихода зимы; дрема захватила ее врасплох в плетеном кресле за чисткой картошки. Каарина, это вечное дитя, прыгала на расстоянии вытянутой руки и вопила, указывая в небо. Нура прищурилась и, закрыв ладонью глаза от солнца, взглянула вверх.

— Мама, говорю тебе, это же не паролет, до него еще два дня, — задергала Кайя мать за рукав. — А самый настоящий дирижабль, как в той газете про Арне Леннокса!

На почтовый паролет действительно непохоже. Крыльев нет. Кажется, что это гигантская морковка. И как такая громадина летает? Блестит и ползет по воздуху будто бы неохотно. Нура пожала плечами и подобрала упавший нож с земли. Что бы ни умудрялось летать в небе, на земле работы еще немало.

— Кайсу, — так она называла дочь в моменты легкого недовольства, — принеси чан с водой.

— Но, мама, — возразила восторженно Кайя, — он снижается, ты посмотри! И… на бортах герб самого Арне Леннокса!

Да, это имя Кайя невероятно почитала. Куда больше долга хозяйки. Нура вздохнула: дочь права — небесная машина опускается ниже. Махина росла в размерах; кроме верхней «морковки», окованной железом, как бочка ободьями, снизу еще подвесили нечто, похожее на вагон. О поездах Нура слышала, но считала их причудой материковых, которые слишком ленивы, чтобы разводить оленей. Все же, где-нигде изображения пыхтящего паровоза, тянущего вагоны-ящики, ей попадались. Вдруг, прямо над ближней сопкой, как по волшебству, из нижнего ящика опустилась лестница, а на ней человек.

Кайя уже сломя голову мчалась ему навстречу по разноцветью осенней пустоши. Нура поднялась с кресла и вытерла руки о фартук. Если этот дирижабль высаживает путника, то скоро в харчевне будет гость.

Тем временем рослый десантник — усатый мужчина в кожаном костюме и шлеме — легко спрыгнул на сопку, поднял зеленоватые очки на лоб и подал наверх некий сигнал. Запыхавшаяся Кайя с зажегшимся взором уже стояла рядом.

— Скажи, нейти, здесь можно поесть и отдохнуть путникам? — спросил ее летчик с дирижабля, придерживая лестницу.

Стояло безветрие перед похолоданием, и все же дирижабль слегка покачивался в воздухе; лестница в любой момент могла унести бравого усача прочь. Но он казался основательным, как скала, так что подобного беспокойства даже не возникало.

— Вы — Арне Леннокс? — только и смогла вымолвить зачарованная Кайя.

Путешественник рассмеялся звонким басом. Он казался ужасно взрослым, но явно моложе профессора Леннокса, если к той фотографии добавить семнадцать лет…

— Капитан Антеро, честь имею представиться, — чуть насмешливо легко поклонился летчик девочке, позволив рассмотреть искры веселья в своих зеленых глазах. Даже его светлые усы, кажется, посмеивались, но Кайя не обиделась. — Однако, на борту находится дочь профессора Леннокса и небольшой экипаж из пяти человек. Найдется ли в этих краях нам место передохнуть?

— Да, конечно, — спохватилась Кайя, потупившись, но не упуская из виду, как капитан Антеро снова дал сигнал наверх.

— Отойди-ка, — внезапно оттащил он ее в сторону.

С дирижабля бросили вниз нечто тяжелое на толстой цепи — похоже на якорь с картинки из книги с морскими приключениями. Капитан Антеро оставил Кайю на вершине сопки и побежал вниз к упавшему в цветы вереска якорю у валуна в десятке шагов от подножия. Капитан проворно достал из наплечной сумки что-то вроде молотка и сильными ударами вогнал якорь дирижабля глубоко во влажную землю. Затем сбросили еще несколько, и капитан Антеро все повторил.

— Готова встретить гостей? — несколько лукаво улыбнулся он уже подоспевшей Кайе, с живым любопытством задравшей голову к деревянному дну гондолы летающей громадины, также окованному не то железом, не то медью.

Капитан Антеро взял девочку за руку и подвел к реявшей на ветру веревочной лестнице с деревянными перекладинами. Из последней перекладины торчали несколько длинных шипов. Капитан протянул напарнице увесистый молоток:

— Закрепи-ка их в земле, как я сделал с якорями.

Кайя с готовностью послушалась. Разве можно не послушать пришельца с небес?

* * *

Глава 3. Дочь Леннокса

* * *

— Это Майя Леннокс, дочь Арне Леннокса, — представил капитан Антеро своей проводнице по лапландской пустоши девушку, спустившуюся с веревочной лестницы.

Весь путь от дирижабля до подножия сопки легкий ветерок чуть трепал ее длинные темные кудри. Теперь она стояла прямо перед восхищенной Кайей, рассматривавшей пришелицу с нескрываемым интересом. Майя Леннокс была выше и старше маленькой лапландки, а волосы ее — иссиня-черные, у Кайи же — цвета солнечного луча в дни руски; Кайя проводила все короткое лето на улице, потому кожа ее была смуглой и чуть грубой, а Майя гордилась нежным и белым лицом и руками; однако, прослеживалось едва уловимое сходство — крупные черты лица, глаза синие, как воды Инари в погожий день, не к месту вздернутый нос и по-детски большая голова на тщедушном теле; в одежде обе сочетали тщательность женщины и практичность мужчины. Да каждая по-своему: Кайя носила удобное девичье платье, Майя — женственный комбинезон с безупречным жабо в расстегнутом вороте. Каарина с такой жадностью впитывала эти мельчайшие детали, что не заметила, как пауза затянулась.

— А тебя-то как зовут, нейти? — со смехом покровительственно хлопнул ее по плечу широкоплечий капитан, разряжая тишину.

— Каарина, — поспешно опустила девочка глаза, впервые стесняясь самой себя: что болтали в деревне, ей было все равно, а вот сейчас… До жути хотелось понравиться хозяевам дирижабля, словно от этого зависела вся жизнь. И добавила тише: — Кайя.

— Кайя, где мы можем подкрепиться? — вопрос Майи прозвучал на фоне смущения Каарины четко и звонко, по существу и по-королевски сразу.

Тем временем с дирижабля на землю спустились еще двое мужчин — один седой и жилистый, в очках и клетчатом старомодном костюме, второй — почти копия капитана Антеро, только старше и мрачнее.

— У нас… тут есть… харчевня, — выдохнула Кайя, сраженная благоговением перед таким количеством особых гостей. — Там, — она неловко указала на дымок над тупой, из дверей которой как раз выглянула озабоченная долгим отсутствием дочери Нура. Поймав взгляды путешественников, она радушно улыбнулась и помахала рукой.

— Вот и прекрасно, — сказала Майя и спрятала руки в маленькую меховую муфту, нашитую на комбинезон. — Прохладно здесь у вас. Идемте же, — обратилась она к своим спутникам и зашагала к харчевне, откуда уже неслись аромат ухи, вареного картофеля и поджаренного мяса.

Дочь Леннокса казалась настоящей принцессой! А Кайя все еще простодушно бегала босиком и не мерзла.

— Мы здорово проголодались, — подтвердил Антеро, толкая застывшую Кайю локтем. — Веди же нас, маленькая нейти.

Все время обеда Каарина оставалась в счастливом трансе. Так бывает, когда неожиданно на голову обрушиваются всякие несбыточные мечты. И ты не в состоянии понять — это все сон, или вокруг творится самая абсолютная правда? Кажется, стоит вздохнуть громче обычного — и мечта растает. И ты боишься сказать хоть слово, ходишь на носочках и задерживаешь дыхание, и смотришь, слушаешь, впитываешь, растворяешься. Тебя просто нет.

Только путешественники, с аппетитом поедавшие дары озера, поля и леса, были вполне осязаемы: капитан Антеро то и дело отпускал шуточки, травил байки и веселил даже Нуру (хотя заставить ее отвлечься забот было не так уж легко). Майя Леннокс, само совершенство, быстро расправившись с ухой, с интересом разглядывала бревенчатые стены тупы, дымящий камелек у входа с его приятным теплом, вручную расписную глиняную посуду на стенах. Старый человек, которого называли доктором Коскинененом, отчего-то вздрогнул, едва увидев Нуру, а теперь завел с ней беседу о былых временах, которые Кайе были незнакомы. Четвертый спутник ел молчаливо и много, словно запасал дрова на каамас. Его имени так никто и не назвал.

— Мы бы взяли еще немного провизии с собой, — сказал капитан Антеро, заправлявший праздником по полному праву. — На борту осталось трое членов экипажа и няня Теиджа — она отказалась пользоваться воздушным трапом, понимаете ли.

— Я сейчас же соберу, — с готовностью откликнулась Нура (тактично умолчав, что она бы тоже не стала лазить по развевающимся на ветру лестницам и подвергаться ненужному риску для жизни).

Ее тихий рассказ, как она оказалась в городской больнице прямо перед рождением Кайи, навещая мужа, получившего смертельную травму на фабрике — доктор Коскинен отчего-то завел этот разговор и с невероятным интересом слушал покрытую пылью времени историю — естественно прервался.

— Нейти Леннокс, — вдруг осмелев, выпалила Кайя, продолжая любоваться «принцессой», — а у вас много книг?

Майя обернулась к девочке, хлопнула ресницами непонимающе и, словно только сейчас заметив ее, рассмеялась.

— Прошу тебя, Кайя, какая еще нейти? Просто Майя. И да, разумеется, уж чего-чего, а книг у меня предостаточно.

Глаза Кайи загорелись: ведь в ее драгоценном укрытии — старой библиотеке с балконом — книг сохранилось под дырявой крышей совсем мало. Каарина могла процитировать «Калевалу» и несколько стихов Пушкина почти наизусть. Еще попадались книги про море на непонятном языке; невероятным удовольствием было рассматривать картинки и выдумывать собственные истории по ним. И, увы, это все.

— Ты любишь читать? — несколько удивилась Майя, заметив этот огонек. Неожиданно для простой девочки из саамской деревни.

— Это любимое занятие нашей Мерулы Альбы, — усмехнулась Нура, заправляя поседевшую русую прядь за ухо и снимая кусок вяленой медвежатины с крюка.

— Вот так новость, — с присущим ему добрым смешком покосился капитан Антеро на светлоголовую худую босую девчонку. В глазах его промелькнуло любопытство, но, заметив приготовления Нуры, ему пришлось отвлечься и вмешаться поспешно: — Этого даже очень много, руова! Мы будем дома уже завтра.

Тем временем Майя, словно бы между делом, лукаво спросила Каарину:

— Хочешь посмотреть дирижабль?

Кайя не могла поверить выпавшему ей счастью и только закивала восторженно. Майя, усмехнувшись, встала и, взяв младшую подругу за руку, потащила за собой. Доктор Коскинен проводил девочек задумчивым взглядом.

* * *

Глава 4. «Лена»

* * *

Каарина зачарованно прижалась носом к стеклу маленького круглого окошка с золотой раме. Прозрачного — такого в Инари и не сыщешь! Но главное — внизу, на расстоянии десятка аршинов плясал на легком ветру мелкоцветный вереск, пригнулись куропаточья трава, пушица, ягель… Внизу. А она парила над ними. В воздухе! И даже могла видеть лес, который видно только с сопки. Мало того — в теле дирижабля светло и уютно, как и обещала та памятная статья в газете. Жаль, что Нура не любила газет. Ее бы сюда.

Не просто светло и уютно — это как дворец королевы, как замок, как… Кайя задыхалась от восторга.

Майя усмехнулась восхищению саамки и потянула ее за собой.

— Идем, я хочу дать тебе кое-что.

Кайя послушно направилась следом по короткому коридору. Стены сплошные, металлические, скругленные, будто идеальное строение изо льда, а под ногами ровная твердая дорожка. И все отливает светом. Как в той книге про лодку, что плавала под водой. Так и тянет дотронуться ладонью.

— А я думала, дирижабль деревянный, — проронила Кайя.

Майя рассмеялась.

— Какая же ты глупенькая! Тогда пассажирский отсек весил бы, наверно, тонну! Гондола вся из алюминия, только кое-где инкрустирована деревом — для красоты. Подъемная сила «Лены» не так велика!

— Лены?

— Это название дирижабля.

Майя завела Кайю внутрь небольшой гостиной. Под ногами мягко, как в весеннем поле; пахнет свежей бумагой и еще какой-то сладкой травой, похоже, из той дымящейся палочки… Узкий шкаф до потолка, на котором несколько книг, рядом два пузатых кресла, резной письменный стол и какие-то фигурки на нем, зеркало во весь рост. Диковинный куст в углу. На пол-стены — окно, занавешенное легкой разноцветной шторой.

— Отец постарался, чтобы обеспечить мне комфорт на время путешествия, — пояснила Майя с гордостью.

Глаза Каарины разбегались, она растерялась: что посмотреть, о чем спросить, как не спугнуть чудо?.. Но чудо спугнулось само, когда в комнату вплыла невысокая полная женщина с седой высокой прической.

— Майя, кто это? — удивилась она при виде растрепанной Кайи, с наслаждением утопившей грязные босые ноги в мягком персидском ковре. — Инту сказал, что ты поднимаешься на борт с гостьей?

— Няня Теиджа! — весело обернулась к женщине дочь Леннокса: ей нравились реакции Каарины. — Позволь тебе представить Кайю. Они с матерью накормили нас и провизия уже почти собрана.

Няня Теиджа внимательно посмотрела на мигом еще больше застеснявшуюся девочку. Няне было от силы лет пятьдесят, но морщины, тем не менее, времени не теряли и щедро избороздили ее полное лицо со светлыми глазами.

— Что? — уловила странность паузы Майя.

— Как вы похожи, — изрекла няня Теиджа. — Та же фигура, глаза, нос…

Кайя с удовлетворением прикоснулась к кончику носа. Быть даже немного похожей с самой дочерью Леннокса — невероятная честь!

— Я тоже так думаю! — потому, расхрабрившись, воскликнула она.

— Держитесь друг друга, — сделала несколько непоследовательный вывод няня. — Это большая редкость.

— Няня, о чем ты! — рассмеялась Майя. — Мы встретились здесь случайно, и больше никогда не увидимся!

Уголки губ Кайи чуть опустились — куда уж правдивее. «Лена» улетит, а она останется, и все будет, как было…

— Но, все же, — порхнула Майя к полке, подбодрив девочку нежной улыбкой, — раз уж так вышло, я хочу тебе кое-что подарить на память, — она скользнула пальцами по корешкам фолиантов.

Кайя наблюдала за движениями Майи с замиранием сердца.

— Вот, думаю, это тебе понравится! — сияя довольной улыбкой, Майя протянула саамке роскошное издание «Пяти недель на воздушном шаре» с позолоченными уголками.

Каарина несмело протянула обе руки, с трудом заставив себя дотронуться до неземного чуда.

— Это… правда мне? — спросила она, не поднимая глаз, прикованных к тяжелой книге в руках, не веря в возможность такого подарка.

Няня Теиджа ласково обняла ее за плечи.

— Бери, бери, девочка. Это твое, — и переглянулась с Майей Леннокс. Та выглядела весьма довольной собой.

— Капитан Антеро возвращается, — выглянула Майя в окно и потерла локти. — Значит, уже будем лететь. Вот и пора прощаться, Кайя, — протянула светлокожая брюнетка руку нечаянной знакомой.

Каарина подняла глаза, благодарно улыбнулась, пожала ладонь Майе Леннокс и, словно напуганный олененок, метнулась прочь из гостиной, крепко обхватив подарок руками. Майя закрыла рот ладонью, чтобы не расхохотаться. «Это было бы слишком по отношению к бедной девочке», — гласил твердый взгляд няни Теиджи. А Майя очень старалась быть леди.

Кайя торопливо спустилась по болтающимся ступеням лестницы, одной рукой по-прежнему прижимая к груди драгоценную книгу, а второй цепляясь крепко и отчаянно.

— Ну, нейти, как тебе наша «Лена»? — весело спросил капитан Антеро, подавая ей руку, словно важной барышне.

— Очень красивая, — тихо сказала Кайя. — Но… — добродушие капитана дало возможность задать мучивший ее вопрос: — Но как же она вас слушается, такая большая?

Капитан Антеро расхохотался, упершись руками в бока.

— Отсо, отнеси припасы наверх, — дал он указание своему мрачному спутнику. — Доктор, и вы поднимайтесь, я буду через минуту, — обратился капитан и к доктору Коскинену, а затем повернулся к Каарине: — Видишь вон те блестящие пластины? — указал он пальцем высоко наверх. Кайя, жмурясь, задрала голову в указанном направлении. Оболочка дирижабля казалась огромной, как на картинке в газете, поверхность верхней ее части блестела и переливалась, будто солнце отдало свою красоту. Глаза заслезились от света. — Видишь, значит, — засмеялся капитан. — Так вот, это солнечные батареи. Они впитывают энергию солнца из света. Мы сохраняем эту энергию и используем ее для работы моторов, — теперь палец капитана заставил Кайю обратить внимание на пропеллеры сбоку от оболочки и у хвоста. Эти детали были девочке знакомы благодаря почтовому паролету. — Так мы преодолеваем ветер и держимся курса, — серьезно закончил капитан.

— Понятно?

— Да, про моторы понятно, — кивнула Кайя, почти перестав стесняться. — Но почему «Лена» может летать, она же без крыльев?

— А тут весь секрет в том огромном баллоне, — ткнул пальцем капитан наверх. — Есть такой газ — гелий, он куда легче воздуха. Если бы ты была легче воздуха, тоже могла бы летать, — усмехнулся капитан Антеро лукаво, пригладив ус. Кайя тихо засмеялась. — Но, увы, ты — человек, а не гелий. Так вот, мы наполнили баллон гелием. Гелия довольно много, так что дирижабль может не только лететь сам, но и поднять определенный груз. Я ответил на твой вопрос?

Каарина кивнула. Глаза ее сияли.

— Это так удивительно!

— Ты еще и не такие чудеса увидишь, вот чует мое сердце! — подмигнул капитан Антеро и звонким хлопком пожал ее ладошку. — А теперь мне пора отцеплять якорь, Кайя. До свидания.

* * *

Глава 5. Ярмарка

* * *

Дело случилось на ярмарке. В Инари на главной площади всегда в последние дни руски устраивают ярмарку. С плясками, петушками на палочке, каруселями и даже электрическими огоньками. Это были любимые дни Кайи с самого детства: только в период ярмарки Нура распускала обычный тугой пучок и укладывала свои дивные длинные, еще темные волосы в высокую прическу, подводила углем раскосые глаза, доставала из сундука зеленое праздничное платье и отпускала заботы от сердца. В дни ярмарки Нура много шутила, улыбалась и смеялась. И еще щедро покупала Кайе леденцы и подарки. В прошлом году даже посчастливилось уломать маму на случайно завалявшиеся у торговца «Приключения Тома Сойера», которые страницей за страницей скрашивали каамас. А после — и суровую зиму, когда мели метели, а где-то совсем недалеко выли полярные волки от стужи и голода. Теперь же ее звали в новое путешествие «Пять недель на воздушном шаре» — подарок Майи Леннокс. Девочка каждый день посматривала на темно-зеленую обложку с золотистой надписью, борясь с искушением. Надо дотянуть до каамоса, когда книга останется единственным развлечением.

Сейчас Кайя каталась на карусели, довольно засунув в рот леденец и вперив счастливый взгляд в голубое небо. В ожидании дочери у прилавка с тканями и бисером Нура присматривала материалы для работы в каамас. Как только приходила весна, кошельки и одеяла быстро расходились среди путешественников, желающих достичь полюса, и купцов, ищущих необычный товар, так что и в дни ярмарочного веселья Нура не забывала о деле. Неподалеку жена рыбака Ваннанена и две сестры погонщика оленей шепотом обсуждали местные сплетни: хозяйка придорожной харчевни не одобряла данного занятия, а фигура она значимая, так что женщины то и дело воровато оглядывались в ее сторону.

— Руова Нура! — оторвал знакомый голос Каарину от мечтаний.

Вывернув голову, с карусели она искала взглядом Отто Лаарсена — сына почтальона, потому как голос принадлежал несомненно ему. Отто недавно исполнилось восемнадцать: недосягаемо взрослый юноша с темно-синими большими глазами и рыжей непослушной шевелюрой. Как и Кайя, совершенно непохожий на типичных саамов; но у Отто родители были откуда-то с материка, а вот у Кайи подобное отличие объяснить никто не брался. Впрочем, верзила Олав Виртанен уже давно окрестил ее Мерулой Альбой, на том дело и кончилось.

На втором повороте карусели Кайя наконец разглядела Отто в толпе, едва не свалившись со своей лошадки и оттого поперхнувшись остатками леденца. Вот он, Отто, идет к Нуре и машет конвертом. Какая может быть почта? Паролет ведь прилетал только три дня назад. Олав вышагивает рядом с ним, сунув руки в карманы. Олав чуть младше Отто и похож на плохо отточенный камень. Он любит задираться, но Кайя его не боится — в глубине души Олав добрый парень, потому девочка давно перестала реагировать на его зубоскальство. Вот Нура обернулась к ним и взяла конверт…

Любопытство пересилило. Кайя, зажав остатки карамельного петушка на палочке во рту, перекинула ноги на одну сторону и, дождавшись удачного поворота, спрыгнула с карусели подальше вперед. Приземление получилось не таким удачным, как представлялось, но содранная коленка и ушибленный локоть — дело слишком привычное, чтоб останавливаться.

— Вот и Мерула Альба слетела с небес, — хохотнул Олав, первый заметивший девочку.

Руова Ваннанен и сестры погонщика подобрались поближе, навострив уши.

— Что там, Отто? — дернула Кайя юношу за рукав нетерпеливо, глядя, как мать распечатывает конверт. — Откуда почта? Сейчас ведь середина недели!

— Прилетел частный паролет, — отвечал Отто Лаарсен. Он точно пытался скрыть за серьезностью возбуждение. Частный паролет! — Сегодня прилетел со специальным письмом, и улетит, как только получит ответ, — он перевел взгляд на Нуру. Та сосредоточенно водила пальцем по строкам.

— Мама, что там? — подпрыгивая, пыталась низенькая Каарина заглянуть в лист бумаги, расправленный в руках Нуры.

— Кайсу, не мешай маме, — одернул девочку Отто.- Уже коленку разбила?

— Спрыгнула с карусели, — отмахнулась Кайя и глаза ее приковались к конверту, торчавшему из-под письма. Заглянув под руку Нуры, Каарина с удивлением и восторгом прочла: — Профессор Арне Леннокс?! Мама, это он написал?!

— Тот самый Леннокс, про которого ты жужжишь постоянно? — с недоверием встряла жена Ваннанена. — С чего ему писать твоей матери?

— Не знаю… — задумалась Кайя. — Но у нас неделю назад останавливалась его дочь! — подняла она палец в задумчивости.

— Мифический дирижабль? — поднял бровь Олав скептически, ковыряя в зубах. Кайя нахмурилась.

— Не дразни ее, Олав, — вмешался Отто, — дирижабли — не миф, это каждому известно.

— Они действительно к нам прилетали на дирижабле, — оторвалась наконец от чтения Нура. — И профессор решил пригласить Кайю в гости в столицу.

Воцарилось молчание. Только музыка с карусели продолжала веселить ярмарку. Они еще не знали.

— Меня?! В гости?! — взорвалась Кайя, не веря такому счастью.

— Отчего бы? — удивилась Тейя, сестра погонщика.

— Наверно, заметили таланты Мерулы Альбы, — пожал плечами Олав с некоторой гордостью. — Молодчина, — похлопал он оторопевшую от восторга Каарину по плечу.

— А ведь наверно! — заломила она руки мечтательно. Вон как капитан Антеро ей все объяснял, и как ему понравилось, что она любит читать, и Майя Леннокс ведь не просто так «Пять недель на воздушном шаре» подарила..! И даже няне Теидже она приглянулась. — Мама, я ведь поеду, да? Может, тогда я стану известным писателем? Или путешественником? Ну, или хоть изобретателем?.. Ведь для профессора все пути открыты! И он меня хочет видеть!

Отто Лаарсен скривил скептическую гримасу. Нура чуть мрачно покачала головой отрицательно. Лицо Кайи приобрело умоляющее выражение.

— Ты же понимаешь, что это невозможно! — возразила Нура. — В чужой город, к незнакомому человеку! — глаза девочки начали наполняться отчаянием.

— А что он пишет? — спросила руова Ваннанен.

— Что его дочери понравилась Каарина, и она сказала, что моя дочь обладает талантами. А потому они решили пригласить ее в гости на недельку, — с досадой пояснила Нура. — И просят отправляться с паролетом сегодня.

— Но, Нура, это же такая возможность, — вступилась Тейя за девочку.

— Ведь тут Мерула Альба бесполезна, — подмигнул Кайе Олав ехидно. — А в столице, может, чему-то научится, что ей по душе.

Кайя отпустила хамоватому заступнику благодарственный взгляд.

— Мамочка, и ведь это всего на неделю! — взмолилась Кайя на новой волне надежды.

— Ну… не знаю уж, — смягчилась Нура, задумчиво покручивая выбившуюся из прически темную прядь.

— Ты подумай, я смогу чему-то научиться! Повидаю столько нового!

— И станешь известной, — снова подколол Олав.

— Почему бы Меруле Альбе не прославить Инари? — согласилась вдруг с юношей вторая сестра погонщика. — На тебя наши надежды, солнце, — потрепала она Кайю по светлым косам.

— Раз уж сам профессор обратил на нее внимание… — согласилась Тейя. — Значит, в нашей Меруле Альбе действительно что-то есть. Я всегда так говорила…

— Нура, не раздумывай, — кивнула руова Ваннанен. — Молодежи надо давать шансы. Отто, паролет ее ждет?

— Да, — кивнул Лаарсен.

— Я полечу на паролете! — подпрыгнув, воскликнула Кайя. — Нура, ведь ты согласна, да?

Нура помедлила с ответом.

— Что же, думаю, профессор ответственный человек… — с любовью посмотрела она на взволнованную дочку.

— Ура! — прыгнула Каарина матери на шею. Присутствующие довольно заулыбались и даже захлопали. Разумеется, кто бы ни хотел сказать: «Я видел первые шаги гения»?

* * *

Глава 6. Паролет

* * *

Вся ярмарка высыпала на поле и на почтительном расстоянии пялилась на такой знакомый летательный аппарат формы летучей мыши. Его большие выпуклые крылья с перепонками меж металлических пальцев раскинулись на много аршинов, у небольшой деревянной кабины стоял механик-пилот, вытирая грязной тряпкой перчатки. В нем хозяйки харчевни узнали Отсо, мрачного помощника капитана Антеро. Мужчина отличался насупленными бровями и молчаливостью, но Нура еще в прошлый раз разглядела подвижные умные глаза: такому человеку, пожалуй, можно доверить жизнь единственной дочери.

— Кайсу, дочка, будь мудрой и береги себя, — сдерживая слезы, обняла она трепещущую от восторга дочь.

Ощущение того, что ребенок вырос и покидает дом — страшная вещь. Рано или поздно настает этот момент. И тогда сердце более не будет прежним.

— Мама, ну что ты! — воскликнула Кайя, заметив грустный влажный блеск в глазах матери. — Ничего же со мной не случится! Там за мной приглядит профессор Леннокс, а сейчас херра Отсо… Ну, меня ведь не будет всего неделю! И я тебе не такая уже и помощница… — в толпе раздались легкие смешки, среди которых громче других выделялся Олавский.

Нура покачала головой и обняла ее еще крепче.

— Мне целых пятнадцать лет!

— Ты… учись побольше у профессора… — проговорила она, глотая слезы. — Не забывай вечером надевать шушун. И проверяй, чистые ли ленты вплетаешь в косы.

— Покажи им, чего стоит деревня Инари! — раздались выкрики из толпы.

Семья Лаарсенов и супруги Ваннанены стояли впереди и прощально улыбались Меруле Альбе.

— Мы вверяем нашу честь в твои руки, — молвил Отто доверительно.

Если уж Отсо просит — так в лепешку разбиться, но сделать.

— Я не подведу! — с жаром кивнула Кайя и высвободилась из материнских объятий. — Мамочка, ну, не плачь! — вытерла она слезы Нуре и подняла потертый саквояж с подбитой ручкой. — Я скоро вернусь! Вы не пожалеете! — помахала девочка односельчанам. — Я сделаю все, чтобы ты гордилась своей дочкой, Нура! — чмокнула она мать во влажную щеку счастливо и помчалась к паролету.

— Здравствуйте! — весело поздоровалась девчушка с пилотом.

Тот лишь кивнул молча и указал головой на открытую кабину: дескать, забирайся быстрее. И был по-своему прав: до темноты оставались считанные часы.

— Позаботьтесь о ней, пожалуйста, — поклонилась Нура Отсо почтительно, пока Кайя с саквояжем кряхтела, залезая и проваливаясь в глубоко запрятанное в дыре кресло.

Отсо снова кивнул и легко запрыгнул на место пилота. Пропеллеры по его незримой земным наблюдателям команде завертелись. Быстрее, быстрее… Каарина энергично махала рукой остающимся, не веря, что сейчас, вот сейчас она оторвется от земли!

Отсо надел очки и нажал педали. Паролет дернулся и тронулся с места по траве, быстро набирая скорость. Рука Кайи застыла в воздухе — совершенно непохоже на поездку в упряжке погонщика оленей: она ерзанула на кресле.

«Пристегнись!» — бросилась девочке в глаза надпись на листке бумаги, пришпиленному на спинку сиденья Отсо. Каарина опомнилась и суматошно поискала руками, как это сделать. Вот какой-то ремень… Она заглянула Отсо через плечо — как пристегнут пилот? Постаралась повторить; надела лямки, защелкнула, и ремень сомкнулся, к ее маленькому торжеству.

Отсо потянул на себя штурвал и… паролет бесшумно оторвался от земли, оставляя Инари позади. Кайю охватил страшный трепет. Она оглянулась: Нура, Лаарсены, Ваннанены, Виртанены и все остальные превращались в слабо различимые точки. Девочка вздрогнула. Пересчитала их пальцами. Примерила к указательному. Потом к мизинцу. Отсо пошевелил штурвалом; опустившийся при взлете хвост паролета вернулся на свое место. Они перестали набирать высоту.

Каарина задрала голову; косы ее реяли за спиной на холодном ветру: через широченные парусиновые крылья оранжевой морошкой просвечивало солнце, клонящееся к закату. Стоило Отсо чуть пошевелить рычагами, как перепонки меняли свое положение, по-новому выгибали крыло и ловили новый поток ветра. Пропеллеры весело тарахтели в такт биению сердца. Сегодня она стала путешественником.

Белый дрозд наконец в небе!

Завороженно девочка свесила голову вниз. Озеро Инари! Вот каким его видят птицы! Темно-синий простор, совсем недалеко внизу, тянется, сколько видит глаз, усыпанный тысячами зеленых и скалистых островков. Таинственный остров Уконкиви вылез из воды одиноким камнем с дикой порослью, а сосны по берегам кажутся зелеными лучинками, торчащими из сердца леса. Из этого самого сердца выползает туман, через час незаметно он попытается подчинить себе весь синий мир Инари и погрузить его в сказочный сон. И их одинокая странная тень бежит по тускнеющей глади. Но вот пейзаж меняется: Инари отступает назад, и разноцветная тундра показывается во всей красе перед закатом.

— Херра Отсо, смотрите, олени! — воскликнула Кайя.

Летчик мотнул головой, не желая отвечать.

«Наверно, он просто немой», — решила Каарина для себя.

Олени мирно щипали ягель.

Под кабиной паролета весело метнулась стайка кукш. Она и сама летит над тундрой, как кукша. Это невероятно.

Мир лежит на ладони. Осталось только вдохнуть его аромат полной грудью, захлопнуть ладошку, и он — твой навеки.

* * *

Глава 7. Гельсингфорс

* * *

На Гельсингфорс опустились сумерки, и он не замедлил отозваться огнями, что озарили мощеные улицы и архитектурные шедевры ярким светом. Окраины попрятались в сгущающейся темноте, в редких местах поблескивая светом фонаря или лампады.

Пилот уверенно вел паролет на посадку на взлетную полосу за городом, подсвеченную странными лампами без пламени. Каарина жутко устала и замерзла, но все несколько часов полета глаз не сомкнула от возбуждения постоянно меняющимися пейзажами. Вот и сейчас, внизу проплыли светящиеся набережные блестящей реки с мостами и гуляющими дамами в пышных юбках под руку с мужчинами во фраках. Как с картинки. Неужели это правда, неужели это с ней?.. Даже донеслись звуки божественной музыки. Кайя закрыла глаза в наслаждении, качая головой в такт. Мелодия быстро растворилась вдали, в нос ударил запах скошенной травы, и тут же кабину здорово тряхнуло. Она распахнула глазенки: паролет приземлился, пропеллеры сбавляли обороты, Отсо потянул рычаг. Крылья вздрогнули и замерли. Маленькие колеса снизу остановились. Каарина обернулась на полосу — эту сказочную дорожку, освещенную с обоих сторон. Отсо вылез из кабины и толкнул замечтавшуюся пассажирку — пора выгружаться. Кайя с готовностью последовала его примеру и вытянула саквояж за собой. Навстречу им из освещенной фонарями небольшой рощи бежал человек.

— Капитан Антеро! — с радостью узнала его Кайя.

— Глазам своим не верю! Маленькая нейти, это ты?! — воскликнул и капитан. — Здравствуй, Отсо.

— Рэймо? — поднял бровь вдруг пилот.

— А вы… не немой?.. — озадаченно спросила Кайя, поднимая на него удивленную обветренную физиономию.

— Немой?! Аха-ха! — поставив руки в боки, захохотал капитан. — Впрочем, не тебя первую Отсо вводит в заблуждение, нейти! — хлопнул он Кайю по плечу привычной медвежьей лапой. — Рэймо приболел, Отсо, и попросил меня заменить его, — пояснил капитан совершенно спокойному помощнику. — Залезайте, залезайте же в машину!

— В машину? — оживилась Кайя, подхватывая саквояж: ручка угрожающе затрещала.

— Не надорвись, — отобрал у нее поклажу капитан Антеро, словно перышко. — А то что тогда мы с Рэймо скажем профессору? — задорно подмигнул. Кажется, рядом с ним и ночью сияло солнце.

— Капитан Антеро, подождите, — потянула Кайя своего спутника за рукав, заставляя остановиться. — Скажите, паролет летает, потому что у него есть крылья? У него же газа нет. Я спрашивала херра Отсо, но он не отвечал. А к почтовым паролетам пускали только Отто и его отца, но он же такой задавака бывает, ему ведь восемнадцать, понимаете, ничего не добьешься. А я хочу знать…

— Постой, постой, нейти, — усмехнулся Антеро, отставляя многострадальный саквояж на землю. — Умерь свой пыл. Я, конечно, не Рэймо, не смогу тебе объяснить все в деталях…

— А кто такой этот Рэймо?

— О, Рэймо — серьезный человек! — поднял палец капитан шутливо. — Хотя с виду и не скажешь. Правая рука профессора Леннокса. Так что, захочешь чего-то от профессора — просто убеди в этом Рэймо, и дело сделано. Майя Леннокс давно это усвоила, говорю тебе.

— Но… профессор что, больше слушает этого Рэймо, чем свою дочку? Почему же?

— О… — снова отшутился капитан Антеро. — Чужие тайны решать не нам, верно? Общий принцип полета я тебе расскажу: вот, например, ты замечала, у птиц крылья плоские или выпуклые?
Кайя задумалась.

— Не плоские, — это она могла сказать совершенно точно, с птицей возиться приходилось, чтоб помогать Нуре.

— Видала, как птицы кружат в небе?

— А то!

— Когда птица планирует или паролет разгоняется, крыло рассекает воздух, — продемонстрировал капитан Антеро при помощи ладони. — Половина воздуха обтекает крыло снизу, половина сверху. Верно?

— Верно, — засмеялась Кайя. Он что, сам не знает?

— Но сверху крыло выпуклое. Так что воздуху сверху приходится пройти больший путь, чем снизу до того, как сомкнуться сзади крыла. Поэтому воздух сверху теряет в давлении. Разница в давлении сверху и снизу создает подъемную силу, — показал он полет ладонью, чем посмешил свою слушательницу. — А от летуна требуется лишь достаточно силы, чтоб поддерживать скорость.

— Выходит, и люди смогли бы летать?

Блики от факелов причудливо плясали на загорелом лице капитана Антеро и его шелковой полоске усов.

— Теоретически, пожалуй, да.

— Если паролет, то он работает на пару? На воде?

— Все-то тебе надо знать! — усмехнулся капитан. — И паролет, и паромобиль. Паровые двигатели удобны, идем, сама увидишь. Хотя, между нами говоря, они чересчур громоздкие. Скажу по секрету… только сначала поклянись, что не разболтаешь!

— Клянусь! — тут же подняла ладошку Каарина.

— Заводной автомобиль меня привлекает намного больше.

— Это вы придумали?!

— Что ты, я не изобретатель, Кайя, скорее, испытатель. С меня практика, с Рэймо — теория. Неплохая сделка, да? Идем, идем, — потрепал он девочку по плечу и поднял чемодан. — Не будем заставлять Отсо ждать. Он и так пережил стресс от того, что пришлось вступить в разговор, — хохотнул он доверительно.

Вечер уже почернел. Вдалеке сверкали огни Гелисингфорса.

— Взлетная полоса и ангары за городом, так что до дома профессора еще надо доехать — пояснил Антеро, крутанув баранку паромобиля на крутом повороте жидкого леса. — Про паровые двигатели тебе расскажет Рэймо. Он ходячая энциклопедия, как говорит Теиджа. А энциклопедии как раз на то, чтоб к ним обращаться с вопросами.

— Хорошо, — кивнула Кайя. Глаза ее слипались. Но, тем не менее, она обернулась с переднего сиденья к Отсо, прожигавшего взглядом невидимое пространство. — Простите, херра Отсо, я не должна была думать, что вы немой.

Тот отвлекся от мыслей и посмотрел на девочку непонимающе.

— Он не слышал, — подзадорил Антеро простодушную дочь саамки.

— Я не должна была думать, что вы немой, херра Отсо! — прокричала Каарина во всю силу легких.

Мрачный Отсо поднял брови — стало видно, что глаза у него совсем не мрачные — и вдруг хрюкнул от смеха.

— И уж точно не глухой! — крикнул Кайе в ответ и опустил свои брови на место.

* * *

Глава 8. Теиджа

* * *

Дом профессора Леннокса в ночи и полудреме Кайя не разглядела. Очнувшись после убаюкивающей тряски от того, что ее плеча коснулся капитан, она услышала:

— Ничего, маленькая нейти, скоро тебя с распростертыми объятиями встретит роскошная гостевая кровать. Няня! — обратился он с радостным восклицанием к отворившей дверь гостеприимным окошком света уже знакомой читателю невысокой полной женщине. — Вот и ваша подопечная!

— Это ж надо! — прищурившись, рассмотрела почти полностью седая няня сонную девочку, поднявшуюся по ступеням. — Девочка из Инари?! Тебя ведь Кайя зовут?

— Чудеса случаются, как видите! — подмигнул обеим Антеро. — Ну, не будем же стоять на ветру! Отсо, ты ведь загонишь Дженни в гараж? — бросил он за плечо, вталкивая дам внутрь и закрывая дверь. Похоже, у паромобиля тоже было женское имя.

Каарина очутилась в небольшой прихожей, залитой светом трех ламп, ни на что непохожих, как и тех, на летном поле. Люстра, на которой они висели, показалась Кайе достойной самого царя. Высокий потолок украшал лепной бордюр, а стены, похоже, делали из благородно-темного дерева, еще и со всякими металлическими венезлями.

— Передаю Кайю под ваше ведомство, тетушка, — шуточно поклонился капитан и легонько щелкнул зазевавшуюся на интерьер Кайю по носу: — Будь хорошей девочкой, нейти! Завтра увидимся.

Капитан развернулся на каблуках и размашистой походкой потопал по коридору вглубь дома. Каарина с сожалением проводила его взглядом: вместе с ним ушло солнце, отвага и уверенность.

— Да, он хорош! — заметила этот взгляд няня Теиджа и, взяв саквояж, пригласила девочку за собой на парадную лестницу посреди следующей залы — широкой и почти пустой: только в углу часы, как шкаф, и еще несколько ящиков со всякими диковинными растениями. Поднимаясь, няня добавила значительно: — Смотри, дорогая, не влюбись! Между вами, впрочем, всего лет пятнадцать разницы, да и он к тебе очень хорошо относится, совсем не как к Майе…

— Влюбиться?! — Кайя даже проснулась и, осознав до конца вышесказанное, гневно воскликнула: — Да ни за что!

— Ни за что? — не поняла Теиджа неожиданного взрыва эмоций.

«Надо ведь быть вежливой!».

— Я не очень одобряю влюбленность, — осторожно постаралась девочка загладить свою горячность.

— Что же в ней плохого?

Рассуждения девочек такого возраста обычно совершенно противоположны.

— Из-за любви жизнь становится скучной, понимаете… Вот, например, когда я мечтаю, моя мама мне говорит, что и она любила помечтать в молодости. А вышла замуж за папу — и где ее мечты? Она даже на небо посмотреть не успевает! Я не собираюсь менять мечты на любовь! — торжественно заявила Кайя. — Теперь папы нет, а все равно все по-прежнему.

— Ну-ну, — усмехнулась Теиджа. — всем приходит свой срок. И находится тот, ради которого человек готов пересмотреть свои мечты… — увидев упрямство на лице маленькой собеседницы, женщина улыбнулась добродушно: — Что ж, спорить нам не к чему, тем более, к ночи. Я отнесу вещи в твою комнату, а ты пока примешь душ. Потом выпьешь горячего молока и — спать! Всем маленьким девочкам давно пора спать.

— Но я не маленькая девочка! — няня Теиджа уже поставила саквояжик в пролете лестницы и подвела Кайю к двери комнаты, что находилась в небольшом коридорчике на втором этаже.

— Разве ты не мала? — няня остановилась перед дверью и обвела Кайю взглядом.

— Ну… мне не достался мамин рост, это правда… — поникла Кайя головой.

— И ты определенно не мальчик, — констатировала няня факт. — Так что, маленькая девочка, вперед, — и она распахнула дверь.

Дернула шнурок на стене, и в темной комнате загорелся свет.

Кайя тут же забыла о препирательствах по поводу роста и возраста. Душевая комната казалась огромной и была белой от пола до потолка. Сверху светились будто несколько маленьких солнц сразу, словно гало; на стене висело большое зеркало, где девочка увидела себя в полный рост — запыленную и по-прежнему босую (в саквояж мама, конечно, сунула каньги), с всклокоченными от ветра косами до пояса; напротив зеркала — резная умывальница блистательной чистоты со всякими вертушками и краниками и странная кабина с матово-прозрачными дверями. Кайя знала, что горожане не моются из ушат, но это…

— Это… это так великолепно! — Кайя потеряла дар речи, но наполнилась вдохновением.

Дернула шнурок — свет выключился. Снова дернула — и вот, прощай темнота!

— Хватит баловаться. Иди-ка сюда. Вот тут горячая вода, — показала Теиджа вентили в кабине. — Это холодная. Это переключатель на душ, — продемонстрировала няня работу душа. Кайя захлопала в ладоши, увидев, как послушна струя воды движению вентилей.

— Прямо как дождь! Но как это работает?

— Деточка, это слишком простая вещь, чтобы искать объяснения! — устало сказала Теиджа. — Здесь полотенце, вот халат. Вымойся хорошенько, да про волосы не забудь. Вот разведенный щелок. Я пока поставлю твои вещи и подогрею молоко.

— А как же профессор Леннокс? Разве я его не увижу?

— Не ранее завтрака, — твердо сказала няня.

* * *

Глава 9. Майя

* * *

Двери за няней Теиджей закрылись. Кайя осталась одна в большой спальне и замерла. Посередине стояла огромная высокая кровать, застеленная всевозможными ослепительно белыми простынями. Дома такого не было — Нура не любила белое, слишком тяжело стирать. Белье благоухало невероятным запахом чистоты. Темно-зеленые стены слились с темными углами комнаты — все освещение составлял лишь небольшой торшер у изголовья, пятно света было довольно маленьким. Но достаточным, чтобы заметить мамин старенький саквояж, оставленный няней, у стены красивенное зеркало в полный рост и… шевелящиеся портьеры по ту сторону кровати!

Кайя испугалась, но тут же про себя решила, что это не лучший час для страха.

— Кто там? — обернулась настороженно, приметив, на всякий случай, стул с массивными ножками для обороны.

— Как?! Это ты? — грустно выплыло из укрытия белое видение.

Ближе к золотистому свету торшера оказалось, что это всего сама Майя Леннокс.

— А ты что тут делаешь? — брови ее поползли наверх при виде знакомой.

Девушка знала, что ожидается гостья, но какая — даже Теидже и Рэймо известно не было. Терзаясь любопытством, дочь профессора тайно пробралась в гостевую комнату и притаилась за портьерами до удобного случая. И надо же, какое разочарование!

— Меня… пригласил профессор в гости, — о стуле можно было с облегчением забыть. — Он сказал, — снова стала приходить в восторг Кайя, — что хочет со мной ближе познакомиться.

— Папа?!

Обычно он приглашает только тех, кто ему нужен для работы. Неужели эта лапландка может являть собой что-то стоящее и отвлечь и так незначительное внимание отца от нее самой?.. Неужели в рассказе о посещении Инари она сама упомянула что-то лишнее?

Тем временем Кайя обратила взор на зеркало, напротив которого они обе теперь стояли.

— Смотри, если бы я была повыше, и волосы бы были темные, а кожа белая, мы бы почти стали близняшками, правда?

— Близняшками? Фи! Мы совершенно разные.

— Вообще то да… Ты намного красивее меня.

Майя сразу смягчилась от комплимента.

— Ты еще учитывай разницу в возрасте. Тебе сколько?

— Недавно исполнилось пятнадцать.

— Вот видишь, а мне уже пошел восемнадцатый.

— Ого! Везет же тебе! Почти как Отсо! Можешь делать, что хочешь…

— Я бы не сказала, — вздохнула Майя, присев на кровать и затеребив руками край пододеяльника.

Помолчали. Кайя, все еще стоя посреди комнаты, поискала шнурок на стене. Подошла к шторам, попыталась нашарить ладонями…

— Что ты ищешь? — спросила Майя.

— Шнурок… для света, — пояснила Кайя.

— Нет, эта штука есть только в ванной. Отец говорит, это неудобно — монтировать рычаги в каждую стену, — усмехнулась синеглазая Майя, с рассыпавшимся по плечами длинными черными волосами и белой ночной рубашке в свете торшера казавшаяся творением неземной красоты.

— Но мне так понравилось!

— Мое изобретение на экзамен, — приосанилась Майя гордо (она уже и сама забыла, что на деле автором его был Рэймо), — уговорила отца его использовать. А так везде все по-обычному, он дома не много новинок ставит, все в мастерской.

— Какая ты умная! А как ты это сделала?

— Простой рычаг, — махнула девушка рукой небрежно, снедаемая удовольствием от восторга лапландки.

Вообще-то, она сама слабо представляла задумку секретаря отца. Выучила пояснение для экзамена, но с конца семестра прошло уже несколько месяцев.

— У нас электричество только раз в год бывает, на ярмарке, — вздохнула Кайя.

— Какое же? — безразлично поинтересовалась Майя. Выходит, эта деревня на краю света (или, по крайней мере, на краю Полярного круга), не такой уж и край света!

— Лампочки разноцветные горят, — пояснила Кайя. — Становится так светло вечером! Ну, как в полярное сияние, знаешь? Все разноцветное… Правда, рядом с гирляндами стоят еще ящики большие. На паролете привозят, вроде как староста деревни берет напрокат в городе. Только я так и не поняла, как это работает.

— На стирлингах, как у нас, скорей всего.

— Ой, расскажи!

— Это слишком скучно. Можешь прочесть в книге. Кстати, как тебе мой подарок? — еще не хватало отчитываться перед девчонкой: чай, не экзамен. Да и не помнит она.

— Я еще не прочитала… — потупилась Кайя. — Берегла на каамос, понимаешь…

— Что еще за каамос?

— Полярная ночь, когда солнце не встает, — пожала Кайя плечами. — Разве у вас не бывает?

— Ты что, думаешь, все на Земле везде одинаково? — уязвленная своим незнанием, дочь Леннокса пошла в наступление. — Есть места, где вообще вечное лето! Вот прочла бы книгу и знала. Зря я тебе ее, видимо, дала.

Каарина почувствовала легкий укол совести.

— Прости… Просто летом впечатлений много, а зимой мало. Вот я и оставляю лакомые кусочки на зиму… Ну, не сердись, Майя!

— Так уж и быть, — сделала девушка одолжение. В конце концов, поклонников надо и ценить. — Пока ты у нас, можешь пользоваться книгами из библиотеки. Нельзя же быть такой необразованной! А теперь я пойду спать, а то от Теиджи влетит. И тебе советую.

* * *

Глава 10. Библиотека

* * *

В следующее утро Кайя жутко корила себя. За то, что проспала общий завтрак. Но что прикажете делать, раз некому было будить? Обычно этим занималась Нура. А в доме профессора Леннокса гостью тревожить не стали. Это стало понятно, когда девочка, проснувшись, заплетши косы как можно аккуратнее, завязав на ногах каньги и натянув расшитую Нурой юпу, сбежала вниз в поисках кухни и наткнулась на Теиджу. Ей досталась толокняная каша с молоком и кофейный сыр. Невероятно вкусное яство, если только не обращать внимания на факт, что в придачу к нему не прилагалось ни одного жителя дома. После Теиджа поставила чай и ароматные сладкие пуллы перед гостьей в библиотеке. Кайе не терпелось осмотреть эту самую привлекательную комнату. И она оправдала высочайшие ожидания.

Потолок раза в три выше обычного. И до самой лепки, к коей Кайя попривыкла со вчерашней ночи — книги, книги, книги. Совершенно не изъеденные временем, пылью и влагой, как в заброшенной библиотеке Инари, а переплет к переплету манящие их открыть и углубиться в новые миры. Так как Теиджа предупредила, что все будут заняты до обеда, Каарина спокойно расположилась в неприметном уголке со своим подносом с чаем и, ущипнув первую булочку, в восторге влезла по лесенке наверх, цепляя головой раскидистые листья-штыки неведомого дерева в кадке. В тот момент тихие шаги раздались с другой стороны и послышались приглушенные голоса. Каарина оказалась в странном положении: вылезать с приветствиями постеснялась и решила воспользоваться своим укрытием в виде дерева и переждать. Невольно подслушивая разговор.

— … Рэймо, отчитывайся, отчего же она понадобилась отцу? — голосок Майи ни с чем не спутать. Рэймо, тот загадочный изобретатель, о котором говорил капитан Антеро. Кайя осторожно раздвинула плоские стрелки листьев. С Майей рядом стоял высокий человечек в круглых очках и с курчавой непослушной шевелюрой. Именно слово «человечек» пришло Кайе в голову, ибо он так съежился, что не пожалеть его было нельзя. Рэймо прижимал к себе объемистую папку и отвечал:

— Майя, я думал, вам и так все известно?..

— Если б было известно, то и не спрашивала бы, — Майя по-хозяйски расположилась в одном из кресел, закинув ногу на ногу.

На сей раз на ней было роскошное домашнее платье, длинные волосы мягко спускались по плечам. Подперев тонкой рукой висок, девушка глянула на секретаря исподлобья:

— Признаю, наша гостья забавна, но отца этим не проймешь — сам знаешь. Итак, давай, всю правду, только правду и ничего, кроме правды.

— Майя, я и сам узнал только сегодня, ваш отец ни словом не обмолвился ранее, — Рэймо уставился на свою папку, перебирая по ней пальцами нервно. — Приготовьтесь к неожиданной новости. Оказалось, что эта девочка — ваша сестра.

У Кайи чуть зашевелились волосы на затылке. Какая сестра? Нет, верно, есть еще другая гостья.

У Майи же отвисла челюсть. На мгновение она потеряла контроль над собой и схватилась за подлокотники.

— Верно… верно, ты шутишь, Рэймо, а я еще так добра к тебе! Ведь я единственная дочь у папы, — ее брови ласточкой поползли кверху, и Майя вновь устроилась удобнее.

— Дело в том… — начал Рэймо нерешительно, но взял себя к руки и стал говорить четко.

Кайя вся превратилась в слух. Чужие тайны так занятны.

— Когда миссис Леннокс, ваша мать, пропала, мало кто знал, что у нее должен был родиться ребенок. Профессор предпочел забыть об этом факте, а кто знал, тот и не вспоминал в угоду ему. Однако, неделю назад доктор Коскинен пришел к вашему отцу с повинной. Оказывается, во время вашего путешествия на Инари, вы случайно попали в дом той самой женщины, которой он лично отдал родившуюся в его больнице вторую дочь Леннокса пятнадцать лет назад.

— Так… Кайя — моя младшая сестра?.. — ошеломленно проговорила Майя Леннокс, выпрямляясь, словно к ее спине привязали доску. — И отец… решил взять ее в семью? — она невидящим взором смотрела перед собой. — И ты молчал?! — теперь в голосе девушки зазвучал яростный гнев.

Она вскочила, словно рысь на охоте, и встала перед неудачливым вестником.

— Профессор сказал, что хотел лишь взглянуть на нее и всего, — промямлил Рэймо, но теперь Каарине было не до оценки тона профессорского секретаря.

Нура ей не мать?!. Она — не дочь хозяйки придорожной харчевни?..

— Взглянуть! А вдруг она ему понравится и он решит ее оставить? — вспыхнула снова Майя Леннокс и прошлась от шкафа к шкафу. — Вместо меня?!. — она поднесла руку к горлу.

В тот момент то же самое сделала и Кайя, едва не упав с лестницы. Но теперь обнаружить себя было бы хуже смерти.

— Узнает, что я закончила Академию Механики твоим умом и решит выкинуть меня, а взять Кайю, ведь она якобы милая… — Майя сделалась белее мела. — И Антеро ее любит…

— Нет, что вы, Майя! — возразил Рэймо подобострастно. — Как вы можете себя сравнивать с бедной девочкой из забитой деревни, которая ничего не смыслит ни в красоте, ни в науке! Взять ее вместо вас просто смешно!

— Да-да, она ведь простая глупая лапландка, которая возомнила себя самой умной среди других чурбанов… — растерянно кивнула старшая сестра Каарины.

— И ваша сестра ничего не стоит по сравнению с вами, — подхватил Рэймо мысль, успокаивая дочь хозяина. — Я видел сие создание вчера, когда Антеро привез ее в дом. Ей и тягаться с вами нечего. Профессор поймет это с первого взгляда. К тому же, он мог ее уже и видеть, сами знаете. Кайя — просто замарашка с претензией на гения.

— Ты прав… — проговорила Майя. — Но все же я бы предпочла, чтоб она исчезла поскорее, — потерла девушка плечи в некоторой тревоге. — Идем, пока Теиджа не застукала. Не разболтай о Кайе, — пригрозила она робкому очкарику пальцем. — Чем меньше людей знает, тем лучше, — Майя Леннокс доверительно взяла советника под руку и они удалились.

Кайя с трудом спустилась из своего укрытия: наворачивающиеся слезы застилали ей глаза. Разочарование, растерянность, страх, боль, гнев переполняли ее маленькое сердце. Примерно то же она пережила, когда Нура несколько зим назад запретила ей отправиться с Лаарсенами кататься на санях, когда она подхватила насморк. Нура! Получается, она обманывала все это время?.. А родные родители забыли о ней вовсе! Да и можно ли сравнивать потерянный день прогулки с разбитым навсегда целым миром? А она-то верила, что ее мир станет больше с приездом в дом профессора! Отца… Он позвал ее, чтоб просто взглянуть… а не считать приятной и желанной гостьей… Замарашка с претензией на гения?.. Кайя стиснула зубы и кулаки, несколько слез скатилось по щеке.

Для начала — бежать из этого дома! Затравленно оглянувшись по сторонам, девочка поспешила к двери в глубине библиотеки, оставляя простывший чай в гордом одиночестве.

* * *

Глава 11. Арне Леннокс

* * *

Сначала Кайя мчалась без устали, перебегая от стены к стене через коридоры и залы, из тупиков к лестницам, но, третий раз очутившись в одной и той же оранжерее с искусственным жалким подобием ручья и слабым дневным светом, пробивающимся сквозь тучи, изморось и, наконец, стеклянную крышу, остановилась в растерянности. Дорожки, усыпанные белым гравием, извивались меж кадок с экзотическими деревьями и газонов с короткой щетинистой травой. Высоко под сводом высокой крыши порхала какая-то разноцветная большая птица, ее крикливый голос пугал и без того оказавшуюся в полном смятении девочку. Ничто не вернется на круги своя — это одно из самых болезненных ощущений от удара по счастливому детству.

Кайя забилась в угол скамейки под пышным кустом цветущего крупным красным цветом шиповника и закрыла лицо руками. Сейчас бы исчезнуть!.. Все же, осознав, прочувствовав эту мысль, Кайя передернула плечами. Нет, уходить из жизни, когда столько возможностей не исчерпано, все же жалко. Как там говорил Том Сойер, «если б он мог умереть не навсегда, а на время!». Убежать на остров, делать что угодно, но потом — непременно вернуться. И пусть… пусть поплачут! А она потом «воскреснет» и небрежно спросит: «Ой, а вы волновались? Надо же!».

Кайя утерла нос. Тогда бы они у нее!… Итак… что мы имеем?

Итак, она дочь профессора Леннокса. Невозможно! Так вот она, причина, по которой она так отличалась от Нуры и остальных. Она и вправду для них Мерула Альба! Это ободрило.

Только… почему с ней обошлись так несправедливо, заставив пережить насмешки и жить в нищете, тогда как у Майи было все это? На сердце заскребли кошки.

Фонтан напротив безмятежно изрыгнул тоненькую струю воды.

А ведь… ведь Майя сказала, что профессор может захотеть взять ее, Кайю, к себе! Почему нет? Ведь захотел же он ее увидеть, в конце концов! Вдруг профессор скажет: «Ах, Кайя, я ждал тебя! Что, Майя закончила Академию силами Рэймо?! Да как она могла! Место ее отныне займешь ты, дочь моя! Забудем о Майе!». Такие сладкие планы захватывали, и девочка не заметила, как отдаленный хруст гравия превратился в фигуру капитана Антеро.

— А, маленькая нейти здесь, оказывается! — засмеялся он ее затуманенному взгляду.

— Капитан Антеро! — вскочила Кайя. — Вы-то мне и нужны! — капитан удивленно поднял брови в ответ на ее неожиданный энтузиазм. — Мне очень-очень важно сейчас же увидеть профессора!

— Ну, ты вовремя. Я как раз в мастерскую и отправляюсь, — шутливо предложил локоть капитан Антеро.

Только Кайя не отреагировала на этот знак внимания и с сосредоточенным взглядом решившегося на отчаянный поступок человека поправила волосы, вытерла лицо, одернула юпу. Да, у нее нет выбора. Надо идти вперед. Если Майя с ней так, то и она… церемониться не станет. Она сможет, верно? И вдруг ей показалось, что нет.

— Ну, что ж, — чуть озадаченно прокомментировал ее вид капитан. — Идем.

Мастерская оказалась недалеко. Удивительно, как только Кайя не заметила ту дверцу за новым кустом с красными цветами. Ей было не до того.

— Розы, — пояснил Антеро, нарушая молчание.

Дверца не открывалась как все, простым поворотом ручки. Капитан Антеро кашлянул и, закрыв дверь широкой спиной, провел некую короткую манипуляцию. Когда он отошел, дверь уже была открыта. Капитан посторонился, пропуская Кайю вперед.

— Профессор занят, я полагаю, но, все же — он ведь пригласил тебя, верно? — подмигнул.

Девочка снова пропустила его подтрунивания мимо ушей, так что капитан перестал шутить.

Каарина вступила в мастерскую с трепетом сердца, упуская из виду разом схемы и чертежи на дивных пергаментах, сваленных в кучу на столах, странные механизмы и неоконченные машины, вращающиеся огромные деревянные колеса, дымящийся паром котел посередине. Составленные тут и там грязные чашки с потемневшими следами от чая, брошенные тарелки, скомканные бумаги и пожелтевшие газеты, сваленные грудой в углу на кушетке клетчатое лоскутное одеяло и подушку… Нет, ее взор был прикован к высокому мужчине с серебряными висками в брюках цвета переспелой малины, заправленных в сапоги и такой же жилетке. Рукава светло-желтой рубахи засучены выше локтей. Мужчина задумавшись, нахмурившись, сведя брови стоял перед мольбертом с эскизом едва намеченной схемы. Профессор. Отец!

— Антеро, сегодня наконец испытаем… — обернулся он к вошедшим и умолк, увидев Кайю.

Половину лица его покрывала седая аккуратно подстриженная борода и усы, очки с невидимой оправой только чуть поблескивали в свете ламп. Лицо профессора дрогнуло и потемнело.

— Больно просилась к вам, — указал капитан Антеро, чуть смущенный паузой и вгляделся в глаза профессора и девочки, которые на миг скрестили жесткие взгляды. — Вот и… — тут простодушному испытателю вдруг показалось неуместным шутить.

— Зачем ты ее привел? — холодно отвернулся профессор и, взявшись за карандаш, продолжил чертеж резкими глубокими штрихами. — У нас уйма работы.

— Я все знаю, — звонко возразила Кайя, спасая капитана от необходимости выдумывать ответ. — Знаю, почему я здесь.

Профессор выпрямился и застыл на мгновение, но не сказал ничего и вновь принялся за чертеж.

— Хотите говорить при капитане? — воинственно наступала девочка.

Леннокс пожал плечами.

— О чем ты хочешь говорить?

Капитан Антеро проговорил нечто вроде: «Кажется, я забыл кое-что в саду» и ретировался, прикрыв дверь. Дочь и отец остались одни.

Профессор повернулся к Кайе в пол-оборота, незаметно разглядывая девочку.

— Так это правда? — не замедляет выпалить она. — Я ваша дочь?

Он прикрывает глаза и устало кивает. Кажется, присутствие дочери ему докучает.

— Но почему? Почему вы отослали меня? Разве возможно не любить собственных детей?

— Я не любил твою мать и не люблю тебя, — отвечает Арне Леннокс, посмотрев Кайе прямо в глаза.

— Но вы любите Майю, а мы сестры! А она ведь ничего…

— Я не люблю Майю, — прервал ее профессор. — И ей это прекрасно известно.

— Ну, привязаны же к ней!

— Мы свыклись жить вместе, верно, а менять привычки ни к чему. В отношении тебя тоже, — профессор вернулся к своим делам.

— Но… — Кайя сглотнула слезы. — Но зачем вы вызвали меня сюда?!

— Было любопытно взглянуть на тебя, когда Коскинен упомянул о вашей встрече, — пожал профессор плечами, прорисовывая ровную вертикальную линию на листе.

— Любопытно?!

И лишь молчание в ответ.

— Значит… вы меня не любите?

— Ты уже слышала ответ. Зачем повторять дважды?

— И я вам не нужна? — замирает сердце. — Я умею быстро учиться, я могла бы…

— Не нужна, — отчеканил профессор Леннокс сквозь зубы.

— А если я докажу, что я лучше Майи?.. Она же плохо учится! А я буду стараться! — в отчаянии крикнула Кайя. — Вот увидишь… Я смогу… смогу лучше…

— Майя меня устраивает.

Кайя стояла мгновение, смотря на его равнодушную спину и давясь слезами. Дверь сзади приотворилась — заглянул Антеро. Каарина метнулась вон из мастерской, и, если бы капитан не посторонился, он мог бы окончить свои дни втоптанным в белый гравий садовой дорожки.

* * *

Глава 12. Талисман

* * *

Кайя стрелой насквозь проскочила оранжерею с розами и заблудилась в бесконечных коридорах и собственных слезах. Долго она металась в ставшем ей враждебном доме удивительного изобретателя, за час превратившегося из недосягаемого кумира в злейшего врага и ненавистного родственника, пока не увидела выход. Забыв о саквояже, Кайя бросилась к парадной двери. Которая вчера открывала ей будущее, а теперь была обязана закрыть прошлое. Хоть ненадолго. Девочка схватилась за ручку и, отодвинув засов, распахнула дверь. Влага, дождь, ветер и свобода. Кайя на мгновение зажмурилась, принимая окончательное решение.

— Уходите? — слышит она из-за спины довольно дружелюбный голос.

Знакомый голос. Рэймо! Кайя оборачивается разъяренно. На свету он не кажется плохим, но в памяти Каарины слишком свеж диалог в библиотеке. Там он бросил ее имя в грязь.

— Да, больше ноги моей здесь не увидите!.. — бросает гостья растерянному секретарю. — И… я вовсе не замарашка с претензией на гения!

Рэймо замирает на мгновение и затем растерянно отвечает:

— Я совсем не…

Однако, Каарина не слушала ответ. Она уже летела к мостовой. Оттуда — к другой мостовой. И так дальше, дальше от дома профессора Леннокса, вглубь Гельсингфорса. Наконец дом затерялся за другими строениями, дымом из труб и грохотом переполненных пыхтящих омнибусов. Город так похож и не похож на фото, что было в той газете.

Кайя осмотрелась по сторонам, убедилась, что дом Леннокса исчез из виду, перевела дух, вдруг вмиг продрогла и обхватив плечи — где ты, старый добрый шушун из Инари? — медленно побрела по тротуару. Самоходные экипажи, извергая черный дым, хищно сновали вокруг, толпы спешащих людей то в городских нарядах, то в рабочих куртках и брюках теснили деревенскую девочку с растоптанной мечтой на узком тротуаре. Враждебные гудки и смех, безжалостная изморось, недавно оседавшая лишь на крыше оранжереи профессора… Так что, едва городская река поманила заблудившуюся обещанием приюта, Кайя сбежала, поскальзываясь бессчетное количество раз, по грязному холму под мост и, дрожа от слез и холода, задвинулась под стену, обхватив колени. Взялась за косу; как она предвкушала этот день, когда заплетала ее!.. Каарина зажмурилась вновь изо всех сил.

Река неспешно плескалась о грязный берег, будто она была дамой, которая плыла по набережной, приподняв многочисленные юбки. Пусть и прекрасной, но чужой и холодной…

Шорох с правой стороны заставил девочку поднять голову и вздрогнуть от ожидания очередной опасности. Она суетливо дернулась, оглядываясь в поисках орудия защиты: из кучи прелых листьев выделилось некое светлое пятно и жалобно тявкнуло. Кайя напряженно вгляделась в полумрак и сообразила: лай означает собаку. Крупный щенок с обвислыми ушами тем временем несмело подобрался поближе и лизнул ее руку шершавым языком. Девочка засмеялась. Сосед по укрытию завилял хвостом.

— Что мне теперь делать? — уставившись на повеселевшего бутузика, ткнувшегося ей в колено, невесело спросила Каарина.

Домой возвращаться нельзя — только не с разбитыми амбициями, ведь Инари ждет от нее подвигов. Ленноксы считают ее глупым неудавшимся гением, да и собственному отцу она безразлична. Щенок копошился рядом, шурша листьями: вот вытянул из компоста пожелтевшую бумажку и стал тыкать ее в ладони девочки, словно напрашиваясь поиграть. Девочка прочла надпись на устаревшем рекламном проспекте: Академия Механики приглашает…

Академия Механики… Но… это идея! Если стать студентом академии, а затем гениальным изобретателем, можно затмить Майю, Рэймо и отца вместе взятых. И тогда еще посмотрим, кто из них замарашка! Создать свой дирижабль и облететь мир, и Нура с тех пор начнет читать газеты, чтоб только лишь узнать, что поделывает та, кого она обманула столь жестоко. Это наполняет силами…

Тогда да — тогда они узнают, они поймут, они пожалеют, но будет поздно! Каарина будет всемирно известным профессором и ни в ком не будет нуждаться.

Каарина подгребла щенка к себе и поцеловала в нос.

— Ты мой Талисман! — шепнула она ему весело. — Благодаря тебе я знаю, что теперь делать!

На холме раздался шум ломающихся веток.

— Ты уверен, что видел там бродяжку? — раздался один мужской голос.

— Да, это хорошее место, тут вечно кто-то ошивается, — отвечал второй. — Если поймаем, полковник поверит, что мы баклуши не бьем.

С левой стороны моста показались две мужских крупных фигуры. Кайя поднялась с земли, с тревогой прижимая к себе Талисмана.

— Вон! Смотри, видишь?! — с торжеством воскликнул один, указывая на Кайю. — Эй, девочка, есть у тебя документы?

Документы?.. Кроме усов, хвоста и лап Тали, свисающих до земли, у нее ничего не было, так что Каарина резво дала деру.

— Стой! — бросились полицейские вдогонку.

* * *

Глава 13. Укко

* * *

Кайя прислушивалась к предполагаемым шагам преследователей, но возня Талисмана мешала сосредоточиться. Сжимая пасть большого щенка изо всех сил, ни жива, ни мертва, девочка притаилась под брезентом на носу небольшой самоходной баржи, так вовремя оказавшейся у берега.

— Тали, ну, пожалуйста, — в очередной раз взмолилась Кайя, сдерживая порыв непоседливого друга вскочить на лапы.

Талисман хоть и был еще малышом-бутузиком, но уже обладал явно недюжинной силой и размерами.

Тем временем баржа вздрогнула от тихого рокота вдруг заведенного кем-то мотора и качнулась, отчаливая. Вмиг Тали удалось вырваться из объятий хозяйки и из-под брезента. Кайя приникла к дощатому полу, зажмурившись. Сейчас что-то да случится… Жизнь давно слетела с рельсов обыденности, и каждый новый шаг уносил все дальше, в чарующую и пугающую одновременно неизвестность.

Талисман тем временем лаял не смолкая.

— Откуда ты взялась, пустолайка! — услышала девочка мужской глухой надтреснутый голос. — А ну-ка поди сюда!

Жизни Тали грозила опасность? Кайя сдернула брезент.

— Не трогайте моего Тали! — воскликнула девочка что есть силы, жмурясь от страха, света и гнева.

На крик обернулся бородатый старик с космами, торчащими из-под облезлой шляпы. Потертая куртка, когда-то бывшая черной, обвисла на нем почти до колен, где штаны из грубой мешковины встречались с забрызганными разноцветной грязью сапогами. Старик стоял у невысокой рубки, на которую уже умудрился влезть взъерошенный Тали, взирая оттуда на палубу с довольным видом.

— Раз твой, так следи, чтоб не нагадил, — спокойно сказал старик, чуть растягивая слова. — Добро пожаловать на баржу Укко, — прихрамывая, он обогнул рубку и направился к корме.

Каарина почувствовала себя неудобно. Талисман спрыгнул с крыши рубки и мохнатым тяжелым комком уселся ей на ноги, заглядывая в глаза.

— Разве можно вести себя так невоспитанно? — тихо укорила его девочка. — Идем извиняться теперь.

Талисман покорно поплелся за свежеобретенной хозяйкой на корму, где старый хозяин баржи разворачивал руль, осторожно огибая мель с левого борта и выводя судно на середину реки.

— Простите, — сказала Кайя, рассматривая швы на собственных каньгах. — Мы просто хотели спрятаться ненадолго.

— Не пристанем еще пару часов, — проигнорировав извинение, ответил старик, продолжая внимательно следить за уровнем воды.

Баржа медленно скользила по поверхности реки, позволяя взору тщательно рассматривать набережные с обеих сторон.

— А почему вас зовут Укко? — робко поддержала разговор Кайя.

— Я слишком стар, чтобы помнить, как меня звали когда-то, — Укко повернул кормовой руль, и маленькая баржа неуклюже вильнула по повороту реки. — Подержи-ка, — он взял ее пальцы своей грубой ладонью и переложил на изъеденную временем железяку. — Должна же быть от тебя на борту польза. Штурвал проржавел, приходится вручную. Держи прямо и твердо, — Укко осторожно ослабил хватку, проверяя, справится ли гостья с заданием. — Вот так, неплохо.

Руль норовил сдвинуться в сторону, но Кайя, упираясь ногами, изо всех сил представляла себя мощным героем рун. Укко исчез за рубкой. Вскоре внизу послышался какой-то лязг и грохот. Забытый всеми Талисман навострил уши и весело дернул на шум. Каарина, все еще в позе Ильмаринена, кующего Сампо, загляделась на высокую каменную башню с настоящими часами на правом берегу, Часы пробили четверть пятого.

— Можешь отпускать, — услышала она наконец голос Укко. От него пахло тиной и табаком. — Лучше присмотри за своим псом, — Тали прыгал уже у их ног, тайно вожделея заполучить в зубы любую игрушку, будь то расшитый подол юпы Кайи или край куртки Укко. — Гомер пытается барахлить, но сегодня еще дойдем до дома.

— Гомер? — Кайя привыкла, что машинам тут дают имена. — Это так баржу зовут?

— Мотор, — коротко бросил Укко.

— А я Кайя, — улучила возможность она представиться.

— И куда ж ты плывешь, Кайя? — не отводя глаз от дна то с левого, то с правого борта баржи, уточнил Укко.

— Не знаю. Мне некуда идти, — вздохнув, присела она на краешек борта.

Талисман вновь влез на крышу рубки и ловил косые лучи солнца на свою белую шубу. Девочка бросила на щенка взгляд и оживилась:

— Впрочем, как же я забыла! Я ведь поступаю в Академию Механики!

— Академию Механики? — Укко удивился на миг, но тут же расхохотался, держась свободной рукой за бок, совсем как капитан Антеро.

Только его смех был немножко глуше.

— А что тут смешного? — не поняла Каарина.

— Как тебе сказать… — задумался Укко, но через мгновение тряхнул головой, словно отметая сомнения. — Впрочем, молодости присущи большие желания. Неужто и пустолайку с собой потянешь?

— Конечно! — воскликнула Кайя, энергично мотнув косами. — Он же мой Талисман!
Укко снова покачал головой и глухо засмеялся.

— Ну, вы мне определенно нравитесь, нейти Кайсу! Не переживай, что-то да придумаем.

* * *

Глава 14. Юки

* * *

На реку Вантаа опустился легкий туман. Баржа Укко оставила позади красивые богатые кварталы с мощеными набережными — на них Кайе теперь смотреть и не хотелось -, и вот вдоль берегов тянулись неприветливые вереницы ангаров и дымящих трубами фабрик. Каарина, примостившись рядом с задремавшим Талисманом на корме у борта, передернула плечами — воздух влажнел и наполнялся неприятным холодком.

— Вот и кончилось тепло, — сказал Укко, все так же придерживая руль и вглядываясь в речную мглу. — Зима дышит осени в спину.

— А правда, херра Укко, что есть края, где солнце летом такое сильное, что люди становятся прямо черными? — встрепенулась Кайя, поглаживая по спине клубочек Тали.

Такая картинка была в «Пяти неделях на воздушном шаре» — читать-то она не читала, но картинки смотреть летом было можно. Незнанием о сушествовании таких краев вчера попрекала ее Майя.

— Вот же Кайя, темнота дремучая! — хрипло рассмеялся старик. — Ты хоть читать умеешь? В Академию идти удумала.

— Не обижайте, умею, конечно! — и последовал живописный рассказ о полуразрушенной библиотеке, о старом библиотекаре, который умер, так и не создав библиотеку такой, как хотел, а теперь… там развалины и крыша течет.

О дирижабле и недавно открытых родственных связях Кайя смолчала.

— А в книге одной была такая картинка. В Академию же я иду, и точка! Это вообще не обсуждается, — и девочка стиснула холку Талисмана сильнее, отчего он проснулся и слегка заскулил.

— Бывает, бывает такое лето, — примирительно кивнул Укко, поворачивая баржу к берегу.

— Я бы хотела… — мечтательно заглянула Кайя в небо.

— Чего ты бы хотела?

— Чтоб и наше лето длилось чуть дольше.

Старик усмехнулся в бороду, качая головой. Он не особо жаловал чужаков, но эта девочка чужой совсем не казалась. С ней рядом он сам себя чувствовал мальчишкой, которому хочется делать глупости. Укко выбросил швартов на дощатый мелкий причал и вскочил на него сам, тут же легким отточенным движением набрасывая его к пал и завязывая морской узел.

— Вот и прибыли, — по-шутовски слегка поклонился он невольной пассажирке.

Что-то скажет Юки на такое поведение. Но сдерживаться невозможно. Что такого в этой одинокой девчонке с синими глазищами?..

Кайя с громоздким Тали в охапку перелезла борт, опасливо оглядываясь по сторонам. Под грязной высокой стеной на сваях стояла видавшая виды хибарка, из трубы ее вился слабый дымок. И все. Больше на мокрой грязной илистой земле не было ничего, кроме голого кустарника.

— Пошли, познакомишься с Юки, моей женой, — позвал Укко, с кряхтением поднимаясь по шатким ступеням в это единственное подобие домика.

Каарине ничего не оставалось, как последовать за ним. Талисман послушно полез наверх смешными прыжками.

Юки оказалась довольно хмурой и немногословной особой с неразгибающейся спиной и замызганным платком, повязанным поверх седых коротких прядей волос. Лишний раз расспрашивать мужа не стала. Колдуя у крохотной печурки в единственной темной комнате с тем самым затхлым запахом тины, что исходил от Укко, она не уронила ни слова, после того, как Укко кратко изложил историю появления гостьи. Кайя с содроганием осматривалась кругом, пусть горевшая на деревянном грязном столе единственная свеча и не давала глазам разгуляться. Укко уселся на грубо сколоченный табурет, копаясь в собственной бороде, в глазах его порой начинали прыгать задорные искорки. Впрочем, Каарине могло и показаться. Печеных окуньков и хлеб ели в неловком молчании.

— Свел бы ты ее к Ромуальдо, — изрекла Юки, убирая чугунок со стола.

В свете свечки оказалось, что ее лицо не так уж и старо, а глаза совсем не злые и не сердятся нежданному гостю, а потому бояться нечего.

— Кто такой Ромуальдо? — уточнила Кайя, засовывая в рот последний кусок кукурузного хлеба.

Тали досталась добрая его половина, но бутуз все равно с надеждой зыркал по углам.

Укко нахмурился. Его морщины проступили темными полосами на обветренном лице.

— Я думал об этом, но он-то мужчина, — старик покосился на косы Кайи.

— Любому мужчине, одинокому или не нет, нужна хозяйка в доме, — возразила Юки веско. — А ей нужна крыша над головой. К тому же, она совсем еще ребенок. Сколько тебе, Кайсу?

— Пятнадцать, — тихо отвечала Каарина, встревоженно вглядываясь в лица своих новых друзей.

— Вот видишь, — ответила Юки мужу.

— В иных краях в таком возрасте уже замуж идут, — покачал Укко головой.

— Благо, на севере все проще, — проворно закончила Юки разговор. — Да и инвалид он. Сам знаешь, от помощи не откажется.

— Сама знаешь, что откажется, — хватался за последнюю соломинку Укко.

— Слова людей редко соответствуют истинным мыслям. Да и если кто поможет ей с учебой, так это твой цыган. До темноты успеешь обернуться, — и, прихватив ведро, Юки вышла за дверь.

Было слышно, как тарахтит пустая жесть, пока она спускалась.

— Ладно, ладно, — проворчал Укко и тяжело поднялся.

Он и сам понимал, что невозможно было себе позволить оставить эту девочку в их лачужке, просто надежда… умирает последней, да?

— Ступай за мной, Кайя. Да не бойся, — заметил старик в ее глазенках страх.

Хотя Кайе казалось, что она разучилась уже бояться.

Они спускались по ступеням; сумерки понемногу начинали захватывать власть над рекой. Юки зачерпнула ведром воды и, подперев одной рукой занывшую поясницу, смотрела вдаль.

— Просто Юки недолюбливает Рома.

— Еще бы, все деньги ему тащишь, — проворчала старуха, вновь сгибаясь за ведром и возвращаясь в дом.

— Он своего рода кудесник, — шепнул Укко на ухо Кайе заговорщицки и довольно заметил, как ее личико зажглось любопытством. — Идем.

* * *

Глава 15. Ром

* * *

Укко остановился перед темным холмом. Смеркалось. Полусонная и уставшая Кайя натолкнулась на кожаную спину старика и часто заморгала.

— Вот и дом Рома, — махнул ладонью Укко в сторону холма.

Последние проблески света сумерек позволяли увидеть в ней дверь; сбоку над рекой торчала труба.

— Не робей, это называется землянка. Он сам вырыл ее, — и седой провожатый Кайи гулко постучал в дверь из толстых досок. — Ром! Это я.

Хозяин дома не ответил, но внутри раздался громкий грохот чего-то деревянного и странно неровные шаги.

— Ром не самая гостеприимная личность, но ты не пугайся, — пояснил старик девочке. — Он слишком привык жить один. Дождись его, а я обратно, пока видно еще. Ром! — крикнул он двери. — Оставляю тут тебе подарочек!

Кайя замерла на месте, даже не сообразив хоть что-то сказать, пока тяжелая фигура Укко растворяется в речном вечернем тумане, а внутри землянки хаотично что-то грохочет и стучит. Тали прижался к ее коленям, также несколько растерянно.

Но вот сквозь щель между досками забрезжил свет, и загремел тяжелый засов. Каарина и Тали одновременно вздрогнули — в открытом проеме показалась странная фигура: человеческий мощный торс опирался на большие руки, рядом на полу стоял масляной фонарь. Каарина взвизгнула в один голос с Талисманом. Фигура громко выругалась и потянулась вперед рукой, чтобы затворить дверь. И тогда Кайя увидела ноги, безвольно лежавшие на полу за телом и вспомнила слова Юки: «Он инвалид».

— Это вы — Ром? — уточнила девочка дрожащим голосом.

— Ну, я, и что теперь? — сердито ответил хозяин, оставив безуспешную попытку дотянуться до распахнувшейся двери. — Насмотрелась? А теперь дай мне закрыть дверь!

— Мне… херра Укко сказал жить у вас.

— Херра Укко! — насмешливо повторил мужчина. — Его уже так называют!

— Разве он вам не помогает? Зачем же смеяться? — возразила Кайя, поднимая скулящего Тали с земли — так и самой спокойнее.

— А это еще кто? — сузил Ром зрачки темных глаз.

Его коротко стриженная голова, казалось, сидела на самых плечах, делая оттого образ инвалида-цыгана более грозным.

— Это Талисман. А я Кайя… — девочка несмело заглянула в комнату землянки, переминаясь с ноги на ногу.

— Зачем ты здесь? — враждебно уточнил Ром, шаря руками по притолоке.

Там он нащупал специально прибитую ручку и, опираясь на нее, приподнялся. Теперь весь вес высокого цыгана приходился на напрягшиеся мускулы рук, а ноги приобрели нормальное положение, хотя они просто висели, без всякого признака силы, и зрелище было… жутковатое.

— Он… сказал, вы мне поможете поступить в Академию Механики.

Ром на мгновение переменился в лице. Потом долго смотрел на гостью сверху вниз, о чем-то думая.

— Можно… войти? — Кайе показалось, что надо проявить решительность.

Если эта дверь закроется, то ночевать придется у негостеприимной реки, с туманных берегов которой порой слышны леденящие сердце крики и возгласы.

— Пожалуйста, разрешите нам не ночевать снаружи!

— Входи, — сказал наконец цыган глухим голосом. — Свою помесь полярного медведя и собаки держи при себе, — кивнул он на Тали.

— Тали вовсе не помесь, — насупилась Кайя, входя в землянку и тут же цепляя ногой фонарь. — Ой! — успела она выбросить не ожидавшего такой подлости Талисмана и подхватить зашатавшийся источник света. — Поймала! — подняла фонарь торжествующе. — Нура всегда говорила, что я неуклюжая, — и после этих слов осеклась и помрачнела.

Кем ей теперь приходилась Нура?..

Ром повел кустистыми бровями. Прислал ему старик подарочек, нечего сказать.

— Стряпать хоть умеешь? — спросил он, не отпуская своего самодельного поручня.

— Совсем немного, — сказала Кайя тихо, грустно осматривая свое новое жилище.

Стены из земли были укреплены деревянными балками, кое-где осевшими в такой же земляной пол. В углу охапка сена и склад дров, странно криво сколоченный сундук. Грубо сложенный очаг у стены, узенькое окно над рекой и разложенные на полу инструменты неизвестного назначения рядом со странной металлической штукой, похожей на перевернутый утюг мамы Олава. На балках прибиты низкие полки, уставленные железными предметами.

— У вас странный дом, — изрекла Каарина, не будучи в силах решить, нравится он ей или нет.

Было в этой землянке какое-то магическое очарование, которое не позволяло назвать ее убогой.

— Находишь? — насмешливо переспросил Ром, окинув взглядом чуть осыпавшиеся стены. — Уверена, что хочешь тут жить?

— Он… немного волшебный, — заложила руки за спину Кайя, ковыряя носком каньги землю. — Думаю, что смогу его полюбить, если вы разрешите. Я постараюсь вам помогать, обещаю! — осмелилась она с надеждой заглянуть в его глаза. Удивительно темные, холодные и горячие одновременно!

— Твой Тали — действительно помесь собаки и медведя, — непонятно к чему, ответил Ром. — После неудачного эксперимента скрещивания летом их решили ликвидировать, видимо, щенку как-то удалось уцелеть. Если хочешь остаться на зиму, не смей оспаривать моих слов, — он осторожно опустился на руках на пол и закрыл дверь.

Стало чуть теплее. Затем Ром повернулся и ловко пополз на руках к охапке сена. Кайя, отодвинувшись от центра комнаты и по-прежнему держа фонарь, наблюдала за цыганом со смешанным чувством восхищения, страха, сострадания и любопытства. Тали же залаял и хотел было прыгнуть на странно движущееся существо, но Кайя воскликнула:

— Тали! Не смей!

Вряд ли щенок понял смысл слов, но, встретившись глазами с горяче-холодным взглядом Рома, поджал куцый хвост и навсегда признал его превосходство.

— Держи, — бросил девочке немного сена Ром. — Этого немного, но сегодня придется довольствоваться тем, что есть. А завтра насобираешь себе травы. Да дай сюда фонарь. Во второй раз может так не повезти. Устраивайся поскорее, масла у нас не много.

Каарина долго не стала выбирать место для сна, боясь разгневать странного хозяина, и скоро уже прикорнула под окном.

— Лови, — бросил Ром из угла старый плащ. — Замерзнешь. И Талисмана при себе держи. Ночи уже холодные, больные мне ни к чему.

— Спасибо, — с удовольствием укуталась Кайя в подарок. — А вы как же?

В ответ Ром задул фонарь.

Через какое-то время за окном раздался свист, крик и безумный смех. Тали залаял.

— Что это, херра Ром? — испугалась Кайя.

— Любители огненной воды. Их много здесь. Веди себя с достоинством, и тебя никто не тронет.

— А что такое огненная вода?..

— Напиток, который разрушает разум.

— Зачем же тогда его пьют?..

— Зачем? Ты лучше скажи, зачем тебе в Академию?

В темноте было легче беседовать. Ты как бы ведешь разговор с кем-то, кто и так все знает, и тайны ни к чему.

— Ну, все считают, что я ничего не умею… — грустно потеребила Каарина белую шерсть Талисмана, уютно свернувшегося под плащом. — И я хочу им доказать, что это не так.

— А это так?

— Нет! Не знаю…

— Доказывать свою состоятельность другим — бесполезная трата времени, — возразил голос Рома из темноты. — Берись за дело, только если хочешь доказать ее себе.

— Но почему?

— Слишком много вопросов для одного вечера. Спи, завтра тебе предстоит много работы.

* * *

Глава 16. Рынок

* * *

— И что ты на все это скажешь, Тали? — Каарина со своим неизменным белым спутником шествовала по влажной от вчерашнего дождя и ночного тумана дороге между бедняцких домиков окраины Гельсингфорса.

Талисман, легкомысленно повиливая хвостом, совершенно неподобающе для помеси собаки и полярного медведя склабил жутковатую улыбку облупленным стенам, веревкам и корзинам с бельем, закутанным в платки женщинам, перебирающим чечевицу, детям, забавляющимся с тряпичными куклами.

— Да, понимаю, для меня тоже все это ново, — кивнула девочка, тщательно отслеживая лужи на своем пути.

Наконец узкая улочка нищенского квартала уперлась в стену, и грязный проход вывел на каменный мост через сверкающую под солнцем Вантаа. По ту сторону начиналась городская набережная. Кайя облокотилась о парапет и привстала на носочках, чтоб разглядеть свое отражение на речной глади.

— А, может, так и вступают в новую жизнь? — спросила она реку, теребя свою косу. — Ломая старую?.. Ведь все, Тали, все, что было моей жизнью, растоптано правдой: я не дочь заботливой Нуры. А нелюбимый отпрыск жестокого Леннокса. А я почти боготворила его! В итоге, мое стремление к яркому будущему привело к… полному крушению прошлого. Тогда я не хочу больше ничего нового, — девочка всхлипнула и слеза упала на ее блеклое отражение в реке. — Новое теперь страшит меня…

Талисман залаял.

— Да, да, ты прав, — встрепенулась Кайя, утирая щеку. — Мы должны успеть разыскать рынок. А я что-то расчувствовалась. Посмотри только на Рома! Он ни капли не несчастен от того, что не может ходить. С утра Ром не дал ей скучать. Хотя она проснулась рано, цыган был уже на ногах, если так можно выразиться — сидел возле этого своего утюга и рассматривал придирчиво какую-то непонятную железную штуку.

— Раз собираешься тут жить, будешь моими ногами, — сказал он девочке сурово вместо «доброго утра». — Пойдешь на рынок, купишь картофель и брюкву. Вот тебе восемьдесят пенни. Смотри, не потеряй. На обратной дороге смотри в оба — найдешь металлолом, тащи сюда. Да постарайся обернуться до полудня. Зайди к старику Укко, он тебе даст кумжи к обеду. Все поняла?

Кайя только кивнула. Затем было велено открыть тот ящик, похожий на сундук, и взять лепешку на завтрак. В ящике была куча всякой всячины, но еды немного: кувшин с маслом, ржаная мука в маленькой кадке, несколько незнакомых корешков, стопка из пяти лепешек.

— Вы кузнец? — спросила она Рома перед уходом, сунув в карман деньги и подняв лепешку повыше, чтоб Тали не добрался до нее раньше времени.

— Задание не понятно? — ответил вопросом на вопрос Ром, не отрываясь от своего осмотра металлической штуки с колесиками.

— Задание?.. А, да, я понятно…

И ни слова об Академии, а ведь Укко обещал его помощь! Но сейчас не время пререкаться, важно сохранить за собой право на крышу над головой.

— Тогда не стой столбом, — махнул рукой Ром требовательно.

И потому теперь надо отыскать рынок. Неважно, что случилось. Это случилось. Старая жизнь отодвинулась назад. Пришла новая, которой так желалось. Так стоит встретить ее достойно.

Кайя тряхнула своей большой головой и перешла мост.

Набережная встретила ее утренней суетой крикливых торговок, деловых спешащих клерков, всезнающих купцов, водителей паровых тележек и самоходных экипажей, которым кричали: «Такси!», а они ловко выруливали сквозь толпу к заказчику, и все это под звуки гудков, гомона и плеска реки. Сначала девочка отскочила к парапету над Вантаа, в ужасе глядя на толкотню, но вот она заметила мальчишку, как ни в чем ни бывало прицепившегося к задку очередного такси, и задор наполнил все ее существо. Каарина влилась в толпу, готовая к новым впечатлениям, и поток народа увлек ее вперед.

Страсти доходили до городского рынка. «Толкучка», — так кто-то сказал кому-то в толпе. Кайя очутилась среди деревянных прилавков, полных всевозможных запахов и товаров, попрошаек и воришек, солидных домохозяек с корзинами и вчерашних луж. Девочка положила руку в карман, оберегая свои монетки от случайности — на ежегодной ярмарке частенько купцы жаловались на срезанные с пояса кошельки — и несмело двинулась по рядам, где торговцы громко расхваливали свой товар.

— Кайсу! — вдруг услышала она изумленный женский возглас и чья-то пухлая рука схватила ее за запястье.

— Няня Теиджа?! — с ужасом разглядела Кайя лицо его обладательницы.

Няня. Из дома профессора. Из дома ненавистного отца! Девочка попыталась выдернуть руку, но Теиджа обладала мертвой хваткой, как оказалось.

— Дитя, как ты могла исчезнуть? Да ты хоть знаешь, что мы тебя ищем?! Весь дом с ног сбился, уже поставили в известность полицию, а ты прогуливаешься по рынку! — посыпались упреки от ничего не подозревающей няни. — Грязная какая!

— Профессор за меня переживал? — с робкой надеждой спросила Кайя.

— Он же в ответе перед твоей матерью!
Надежда погасла.

— Вот что, идем-ка, — решительно поправила Теиджа шерстяной платок на плечах, все еще держа беглянку за руку.

— Никогда! — бунтарски дернулась Кайя.

Не в силах вырваться, она вложила все силы своего щуплого тельца в сопротивление и заставила няню остановиться.

— Стоит сказать «никогда», — наставительно возразила Теиджа, — и это обязательно случится. Ну, отчего ты не хочешь возвращаться?

Каарина помедлила с ответом. О родстве с профессором она никому рассказывать не собиралась. Выдумать вескую причину времени не было. Оставалось усыпить бдительность няни и сбежать.

— Это не так уж и важно. Но вы же пришли за покупками? Давайте я вам помогу все купить. А вы меня научите правильно выбирать овощи, — надо было и о будущем подумать, совет опытной хозяйки очень бы пригодился.

— И то верно, — согласилась Теиджа. — Сегодня я собираюсь готовить клецки, так что покупаем имбирь, изюм, петрушку и укроп, а еще свежие сливки. Муку Отсо должен привезти от мельника.

— А как делают клецки?

— Девочка, неужто тебя мама не учила? — поразилась няня, выходя к молочному ряду.

— Учила, но я не помню.

— Придешь на кухню и поможешь мне приготовить, — было сказано бескомпромиссно. — Привет, Ханна, как поживаешь? — обратилась Теиджа к знакомой молочнице.

В этот момент она отпустила руку Кайи, которая только того и ждала. Пятясь задом, девочка воспользовалась толпой и сбежала от занятой разговором женщины. Рецепт клецок можно узнать и из других источников.

* * *

Глава 17. Маарика

* * *

Каарина притаилась за ящиками с брюквой, пропахшими влажной землей. Теиджа знала чуть ли не весь рынок, и вскоре все торговцы и покупатели искали «смуглую девочку со светлыми косичками и перепачканной юпе с красным орнаментом», поощренные «вознаграждением от самого профессора Леннокса».

— Миссию «рынок» мы провалили, Тали, — по привычке обратилась к мохнатому другу Кайя, пытаясь нашарить его успокаивающе теплую шерсть. — Тали? — щенка рядом не было. — Талисман! — позвала она громче.

Не мог же он ее бросить?..

— И ты, Тали! — к горлу подступил давно просящийся комок.

Но за углом напротив возня и жалобное поскуливание привлекли ее внимание. Тали, ее белый Тали, с безжалостно затянутой на шее веревкой, тщетно пытался вырваться из рук высокого парня в красной шапке, который все тащил его наверх.

— Стой! — изо всех сил закричала Каарина и бросилась вслед за похитителем.

Тот заметил ее и, криво усмехнувшись, подбоченился и даже остановился. Талисман обрадованно рванул навстречу хозяйке, однако, веревка была короткая и петля затянулась сильнее; щенок обиженно заскулил.

— Все нормально, Тали, — успокоила Кайя питомца нежно и потрепала по голове. — Отдайте мне Тали! — грозно обратилась она к обидчику.

Тот был выше ее на голову, худ и жилист, носил затертую зеленоватую куртку на несколько размеров его больше, дерзко глядел черными глазами на нее из-под отворота шапки, которую вполне мог бы носить гном.

— И с чего это ты мне указываешь, мелкая? — сердито ответил незнакомец девчоночьим голосом. — Будешь ерепениться, так я тебя сдам на рынке кухарке профессора. Лишние монетки не помешают.

Кайя застыла. Сбитая с толку всем произошедшим и непонятной личностью на пути, она почувствовала, как в носу начинает щекотать.

— Зачем… зачем тебе Тали. А мне он друг.

— Друг, — фыркнула, как все же оказалось, девчонка. — Соври получше. Я знаю эту породу. Их разводили для дамских шубок, да что-то пошло не так… Выгодно иметь такого. Сдам на живодерню и…

— На живодерню?! — вскричала Кайя. — Нет, нет, нет! Ну, хочешь, выдай меня на рынке… забери себе деньги профессора, только не надо Тали на живодерню! Я тебя очень прошу! — и, сама того не ожидая, девочка залилась слезами.

— Эй, — голос похитительницы чуть смягчился, — чего ревешь, как маленькая. Надо было головой думать, и не профукала бы свое зверье. Лет-то небось все двенадцать есть.

— Пят… пятнадцать, — проплакала Кайя.

— Пятнадцать?! — воскликнула странная девочка. — Быть не может, ты же такая чупошная. Мне вот пятнадцать так пятнадцать… — она растерялась. — Нельзя быть такой разиней в пятнадцать лет. На, — протянула она ей конец веревки Талисмана. — Раз он тебе так нужен, — Кайя утерла слезы и хотела было взять протянутый конец, но уличная хулиганка отдернула вдруг руку: — Негоже совсем меня с носом оставлять. Сколько есть?

— Что? — не поняла Кайя.

— Эй, не развешивай уши! Миру вокруг верить нельзя. Он тебя проглотит, если не будешь умнее! Давай пятьдесят пенни, и будет тебе счастье, — она потрясла веревкой с издевкой.

— Но у меня только восемьдесят, а еще надо… — начала Каарина нерешительно.

— Нужен тебе твой зверь или нет? — нетерпеливо спросила девочка. — Я на работу опаздываю.

— Нужен, — промямлила Каарина и вынула из кармана монеты, тщательно отсчитывая цену за спасение Талисмана.

— Я передумала. Давай все, — взмахнула грубиянка ладонью, как молнией, и ладошка Каарины опустела. — Забирай своего щенка, — отпустила она веревку и, резко развернувшись, побежала вверх по улочке.

— Но мне нужны деньги! — крикнула Каарина ей вслед.

— Загляни к цирюльнику! — помахала зеленая куртка рукой. — Он с радостью купит твои косы.

Талисман прильнул к ноге хозяйки, умильно закатив глазки. Она опомнилась и заморгала.

— Испугался? — присела к нему, выпутывая упитанную шею из пут веревки. — И я тоже, — девочка шмыгнула носом. — Ах, Тали, мир правда так ужасен? Как она сказала — «он проглотит тебя»? — Кайя в отчаянии уселась прямо на мостовую, не в силах сдерживать слезы. — Но что же мы скажем теперь херра Рому? Я потеряла его деньги и ничего не купила. Меня одурачили. Весь город объявил меня в розыск. Собственный отец ненавидит меня. А та, кого я считала матерью, обманывала всю жизнь… Нет, лучше я не буду об этом думать, а то сойду с ума! — девочка встала и решительно отерла рукавом щеки. — Поступлю, как она сказала. Не хочу с первого же дня прослыть растяпой. Идем искать цирюльника, — рядом с ее твердо шагающими каньгами засеменили крепкие лапки Талисмана. — Значит, ты точно из необычной породы? С медведями родство водишь? — завела непринужденную беседу Кайя. — Ну, вот постарайся мне больше не теряться, пожалуйста! Понятно? — она нагнулась и легонько потрепала пса за ухо. — Думаешь, нам предстоит с тобой стать такими же как эта шапка? — она поежилась. — Ну, уж нет! Дело принципа! Она же стала такой, как все эти взрослые. Которые забыли, что жизнь — это волшебное чудо… Если так, лучше вовсе не вырастать!

Они свернули на пустую площаденку перед набережной.

— «Цирюльня», — прочла девочка вывеску на угловом доме. — Смотри-ка! Вот и она, — Кайя прикоснулась к косам руками и вздрогнула. Но постаралась смахнуть грусть с голоса: — Запомни меня такой. Теперь уже не скоро я заплету косы. А впрочем… может, это и к лучшему? — она улыбнулась, и словно солнышко в этот пасмурный день сверкнуло из-за тучи. — Профессор ищет девочку в юпе. А если я остригу косы и оденусь так, как та шапка, то меня никто и не узнает. И мы сможем посетить рынок и выполнить поручение Рома! — радостно подмигнув щенку, она направилась к двери под вывеской. — Только, — обернулась Каарина к Талисману, — ты тоже не будь разиней. И не дай себя поймать, прошу!

— Эй, растяпа! — услышала она окрик за спиной.

Кайя обернулась: засунув руки в карманы, перед ними стояла та самая черноглазая воровка. Выражение ее лица было странным: несколько высокомерным, несколько растерянным и жалким.

— Ты решила вернуть мне сдачу? — важно приосанившись, спросила Каарина.

— Если хочешь стать мальчишкой, то нужна другая одежда, — вместо ответа кивнула та на юпу Кайи.

— Разве тебя касаются мои дела? — гордо вскинула Кайя голову. — Мне больше нечего тебе сказать. Кажется, ты торопилась на работу.

— Как знаешь, — пожала девчонка в куртке плечами. — Но тогда твой план рухнет. Каарина отвернулась, чувствуя, что та права. Если перевоплощаться, то полностью.

— Хорошо, — резко сменила она решение. — И где мне взять одежду?

— Я принесу, — оживилась девчонка. — Ты иди к цирюльнику, и не выходи, пока я не вернусь. Я Рика, — сверкнув белыми зубами в улыбке, протянула она грязную руку.

— Рика? — переспросила Кайя. Она что, хочет знакомиться?..

— Вообще-то, Маарика, но это «Маа» звучит так длинно, — пожала плечами Рика. — Если я дам тебе одежду, ты ведь забудешь про восемьдесят пенни? — зачем-то заглянула она в лицо Кайи.

Каарина прищурилась. Странное существо. Но почему-то захотелось поверить.

— Я Кайя, — пожала она протянутую ладонь. — Надеюсь, за волосы я смогу получить больше.

— Урви у них марок пять, — окинула оценивающим взглядом Рика косы новой знакомой. — Но начни торговаться с десяти и уступай по пол-марки на раз, не больше. Я скоро!

* * *

Глава 18. Проулок

* * *

Каарина так и не смогла найти причин необъяснимой благосклонности Маарики (при том, что восемьдесят пенни она таки замылила и больше про них не упоминала), но решила принять как есть — если думать обо всем и сразу, можно сойти с ума, так она для себя решила. В цирюльне стоял худенький мальчик с едва прикрывавшей уши светлой копной волос. Рика покровительственно водрузила на эту копну замызганную серую шапку. Шесть марок приятно тяжелили карман.

— А теперь иди, — легонько ткнула черноглазая ее в спину, — да побольше шаркай ногами, руки в карманы засунь. Встретимся позднее, — и Рика шмыгнула на улицу.

Кайя глубоко вздохнула, обернулась с грустью на цирюльника, который уже упаковал ее косы в бумажный пакет и спрятал в стол, а теперь занялся бритьем нового посетителя, и вышла наружу. Радостно высунув язык, Талисман бросился к ней от парапета, под которым сидел у лужи и скучал.

— Эх, и звать меня будут Кай, — кивнула она себе, рассматривая отражение ушей в луже. — Руки в карманы и вперед! Верно, Тали? — щенок замахал хвостом, услышав свое имя. — И ногами шаркать не забывать.

Рынок уже немного опустел. Кайя, купив две моркови и немного картофеля, обнаружила, что у нее нет торбы или корзины для покупок. Потому, оттянув подол длинной рубахи, она сложила покупки в него. Почувствовав себя богачкой, когда осталось целых пять марок и пятьдесят с чем-то пенни, Каарина соблазнилась на лакрицу в лавке сладостей и картофельную лепешку для Тали.

— Неудобно, Тали, но что сделаешь, — засунула Кайя лакрицу в рот, а еще горячую лепешку в подол.

Ее собеседник не сводил влажных черных глазок с предполагаемого угощения и не мог скрыть разочарования от того, что оно исчезает из виду.

— Зато мы сегодня отлично потрудились! Ну, погоди немного, — заметила девочка со смехом его волнение. — Вот дойдем до моста, и тогда… Впрочем, как тебе это местечко? — рыночная площадь примыкала к жилым кварталам, смотревшим прямиком на набережную. — Вот так вид! — восхищенно прислонилась Кайя спиной к парапету. Дома в четыре и пять этажей с изящной лепкой возвышались над маленьким проулком. На углу висел стеклянный фонарь. В окнах — кружевные занавески, цветы в горшках, где-то — свет… — На, держи уже, — протянула она лепешку питомцу, и он не заставил себя упрашивать. — Созерцатель из тебя никакой. А лакрица могла бы быть и вкуснее… — Кайя перекинула конфету языком от щеки к щеке. — А вообще, могло бы и ее не быть, вот как! — девочка аккуратно сложила овощи на землю и мечтательно обратила взор к реке, искрящейся под случайным тонким лучом солнца. — Ведь правду сказал Укко, скоро похолодает… А там и каамос. Нура станет беспокоиться… Она ведь не знает, что я все знаю. И, кажется, меня любит, как думаешь? — обратилась она к Талисману, довольно погрузившемуся в пиршество. — Может, стоит отослать ей весточку? Ну, ты и смешной! — рассмеялась Кайя и подскочила на месте от внезапного грохота: с верхней улочки по узкому переулку прямо на них мчалась ручная тележка с углем. Талисман увернулся в одну сторону, Кайя в другую; борт телеги врезался в каменный парапет, а уголь разлетелся по окружности, покрыв овощи и наших друзей слоем угольной пыли. Колесо еще крутилось.

— Давай, так его! — послышались в переулке недружелюбные выкрики. — Отдавай-ка денежки!

Каарина вздрогнула и всмотрелась в возню наверху. Трое или четверо мальчишек, махая кулаками, навалились на одного. В зеленой куртке и красной шапке.

— Это же Маарика! — шепотом пояснила она Тали. — Конечно, она вовсе мне не друг, но такой сворой на одного, еще и на девочку… — воинственно набрала в подол без разбору уголь, картошку, морковки и остатки Таливской лепешки. — Эй, вы там! — двинулась навстречу драчунам, сопровождаемая сомневающимся взглядом Талисмана — медведепес только что пальцем у виска не покрутил, но это было физически невозможно. — Что происходит?

— Смотрите-ка, смотрите! — встал на пути у нее, видать, главарь банды — шапка Кайи едва доставала ему до плеча.

Светловолосый верзила ухмыльнулся — переднего зуба у него не было. Жутко, тем более, что взгляд его не предвещал ничего хорошего. Маарика разжала один глаз и увидела Кайю.

— У нашей Рики защитник! Да росточком не вышел, а?

— Кайя, ты зачем здесь? — хрипло уточнила Маарика. — Беги скорее! Это мои проблемы!

Каарина нерешительно сделала шаг назад.

— Что, тоже девчонка? — стянули с нее шапку, и волосы почувствовали чье-то дыхание на затылке. — Развелось вас тут! — сбоку вылез похожий на главаря тип в коричневом.

— Хочешь в Верхний квартал — за проход проулком плати, — толкнули еще и в спину.

Там стоял другой парень: в другую минуту Кайя охарактеризовала бы его добродушным толстячком, но явно не теперь.

— Нельзя же так, — беспомощно сказала она, и хватка на подоле ослабла.

Часть содержимого рассыпалось по мостовой. Маарика подхватила картофелину, упавшую рядом, и метко запустила главарю в голову, схватила Кайю за руку и бросилась бежать наверх. Талисман с лаем последовал за ними, несколько отвлекши нападающих.

— О чем ты думала?! — глухо воскликнула Маарика, не отнимая одну ладонь от рассеченной губы.

— Не могла же я тебя бросить! — девочки выбежали в другой проулок, но он оказался заставлен бочками.

— Проклятье! — воскликнула Маарика. — Придется сражаться. Они мне тачку разворотили! — черноглазая развернулась назад в боевую стойку и засучила рукава. Каарина со страхом смотрела на ее приготовления. — Налог за проход? Ишь чего выдумали!

— Вон они! — воскликнул толстяк.

Толстяк толстяком, а бегает быстро!

Каарина присела за бочку и швырнула в него углем. Парень увернулся.

— Неплохая плутня! — одобрила Маарика. — А ну… — она прицелилась морковкой и запустила в коричневого подручного главаря. — Получай!

Квартал огласился боевыми криками. Четвертый парень из банды возник из ниоткуда прямо перед носом у Кайи, целясь в лицо кулаком. Она от неожиданности плюнулась остатками лакрицы, попав ему куда-то в глаз. Талисман воспользовался моментом и с удовольствием вцепился в ногу обидчика.

Полицейский свисток раздался как гром среди ясного неба. Банду тут же сдуло ветром. Маарика замешкалась, пытаясь подняться с обломков ящика, куда ее повалили двое мальчишек.

— Бежим! — прохрипела Кайе, подавая руку.

Та держалась за распухшую щеку, куда все же попал кулак номера четыре.

— В бочки, быстро! — вдруг тощая высокая фигура появилась в проходе и, схватив их за куртки, подтолкнула к укрытию. — Я прикрою.

* * *

Глава 19. Рэймо

* * *

Бочка воняла рыбой до неприличия. Конечно, Кайя понимала, что бочке так положено, а ей самой в данный момент положено сидеть внутри, но казалось, что вот сейчас она не выдержит и выскочит из-под крышки! Всего за сутки, во что она только ни успела вляпаться! И, надо признать, это было безумно интересно — жить новой жизнью. От азарта кровь бурлила по всем конечностям, голова чуть подкруживалась, а сердце стучало как хвост Тали в минуты восторга.

Тем временем удаляющиеся голоса мужчин свидетельствовали о том, что неизвестный благодетель уводит полицию от бочек, где притаились отчаянные нарушители спокойствия жителей квартала. Кто бы это мог быть? Каарина не имела ни малейшего понятия, но чувствовала какую-то жгучую благодарность к этому человеку и была уверена, что пропавший Тали вовсе не был им украден для живодерни. Это обязан был быть человек благородный, прекрасный и единственный в своем роде, который…

— Чо сидим? — наконец сорвала крышку со смердящей бочки легкой рукой Маарика. — Пора делать ноги, неизвестно, с какой стати тот типчик за нас заступился. Забыла? Мир — твой враг, с ним ушки должны быть на макушке. Ну, давай, — помогла она замешкавшейся Кайе выбраться наружу, — вот же отчаянная башка, примчалась мне помогать.

Кайя не нашлась, что ответить, и просто улыбнулась. Из-за побитой щеки получилось криво, но и губа Маарики выглядела не менее живописно. Спорить с Маарикой по поводу враждебности мира… Нет смысла. Она права почти в отношении всех.

— Ты куда теперь? — спросила Кайя. — Надо вернуть твою тачку, пойдем.

— Да уж… и собрать все до уголька, — покачала Рика короткими черными кудрями — шапку она потеряла в проулке. — Иначе придется отгрохать кучу денег за растрепство. Идем!

— А мне надо собрать овощи, — усмехнулась Кайя, проверяя, не вывалились ли несметные марковые богатства из кармана и нагибаясь за первой картошкой, валявшейся поблизости.

— Берегись этой шайки, — предостерегла Маарика. — Они промышляют нападениями на несчастных слабаков.

— Что-то ты на слабака не похожа, — скривившись, приложила Кайя руку к щеке. Болела она и распухла. — И на несчастную наивную девочку тоже. Одна живодерня меня до сих пор в дрожь бросает!

— Зато ты похожа, — отрезала Маарика с кривой ухмылкой. — Я за тачкой, — и она покинула тупик с бочками.

Видимо, разбойнице не хотелось говорить о своих собственных злодейских операциях.

Кайя села на землю, привалившись спиной к стене. Устала она как-то. И растеряна. Веселая пьяная тахикардия азарта утихала, и приходило законное чувство фрустрации.

— Значит, это тот самый гений с претензией на замарашку? — вывел ее из оков мыслей смутно знакомый голос.

Но скорее слова, чем голос. Кайя подскочила и увидела перед собой курчавого помощника профессора Леннокса Рэймо. Кровь бросилась ей в лицо, она навострилась бежать, скользнув взглядом за его спину.

— Кайя, что с тобой приключилось?! — заметил Рэймо плачевный вид ее лица. Подумал с мгновение. — А ну-ка, идем, — и он цепко схватил ее за запястье, как давече Теиджа.

— Пустите! — взвизгнула Кайя, вырываясь. — Я не вернусь! Тем более, с вами! Тали! Маарика!

— Прошу тебя не кричать, — сурово сдвинул брови Рэймо.

Увы, силы в нем было много больше, чем в худенькой Каарине, потому тащил он ее за собой с той же легкостью, с коей Маарика — Тали.

— Ведь знаешь, что тебя ищут по всему городу по указу профессора.

— Я ему нужна только чтобы отправить меня домой, — буркнула Кайя. — А я туда не собираюсь. Пустите, — попросила она, вспомнив научения Маарики. — А то больно. Я пройдусь с вами, — ведь она не упоминает, пару шагов или весь путь.

Учитывая, что Рэймо — яркий представитель того самого мира-врага, с которым надо быть начеку, можно и приврать немного.

— Прости, Теиджа рассказала про твои проделки на рынке, — отказался Рэймо, повертев энергично головой.

Если бы сейчас появился недавний спаситель и вырвал из рук этого чудовища…

— Я поражен твоим преображением, но щенок помеси медведя со шпицем — вещь единственная в своем роде, а патруль вчера упоминал о том, что таков твой питомец. Так что узнать тебя не составляло труда, как бы ты ни меняла внешность у цирюльника, — кажется, Рэймо было все равно, какое впечатление производят его слова: он говорил в пространство, вовсе не глядя на спутницу.

Сейчас он совсем не выглядел жалким, как тогда в библиотеке. Скорее — мерзким!

— Думаю, лучше тебе вернуться к отцу, потому что, кроме него, тебя ищет еще кое-кто, а это дело похуже.

— Меня?! — гнев Кайи уступил место удивлению. — Но меня ведь никто не знает! Или… вы про ту полицию? — прикрыла она рот ладошкой, оборачиваясь к пройденным улочкам.

— Нет, это не из-за драки, — засмеялся Рэймо. — Я им сказал какую-то чепуху про ансамбль бродячих кошек, и они поверили.

Что он им сказал?..

— В смысле… это что, вы нас отправили в бочки?

— А кто бы еще пытался спасти твою шкуру? Хорошие ты себе завела знакомства! — вдруг расшутился помощник профессора, но быстро сделался серьезным: — Майя приказала нанять сыщика, чтоб отыскать тебя и привести к ней. Она боится, а страх делает людей слепыми.

Кайя потеряла дар речи. Мало того, что ее романтический идеал растаял как весенний снег, так еще и…

Река скрылась за ободранными домами, которые начали сменяться милыми архитектурными творениями, осенне красноватым дружелюбным плющом на стенах и приятными прохожими.

— Бросьте, — заговорила она тоном Маарики, поняв, что рот теперь открывать труднее из-за щеки, — с чего Майе бояться меня? И почему это похуже отца?

Рэймо остановился и пристально взглянул на нее. Затем сморщился и отвел взгляд.

— Сначала зайдем к аптекарю и приведем тебя в божеский вид, а потом уже проверим твое КПД.

— Мое — что?

— Пришли, — потянул ученый очкарик девочку в пахнущую травами и химикатами лавку.

* * *

Глава 20. Бартер

* * *

Полуденный свет простывшего солнца падает на стену дома напротив лавки травника, оставляя половину узкой улицы в холодной тени. Красноватый плющ вьется по стене вдоль ласкового луча, обещающего скоро скрыться за крышей.

Экстракт арники с неизвестной Кайе толченой смесью вернул ее «в божеский вид». Вынужденная же пауза в переговорах вернула здравый смысл мыслям и искренность — чувствам. Маарика с переулка, конечно, провела бы и Рэймо, и весь мир в придачу. Но Каарина из Инари хочет стать достойным человеком, а потому пойдет честным путем во что бы то ни стало. Каарина наполнилась силой от этой захватывающе романтичной мысли. Потому… бросить Рома, не выполнив утреннего поручения, нельзя.

— Рэймо, — неожиданно окрепшим голосом обратилась она к своему спутнику, едва тот расплатился с лекарем. — Мне нужно поговорить с вами, прежде чем мы пойдем к профессору.

Тот близоруко прищурился сквозь очки, пристально вглядевшись в ее широко распахнутые глаза, словно проверяя, насколько беглянка с ним честна. Вероятно, результат оказался не вполне удовлетворителен, потому как запястье Кайи все еще оставалось в мертвой хватке его длинных холодных пальцев, когда они вышли на солнечную сторону улицы.

— Мне жаль, что я обманула няню Теиджу, — это были ее первые слова, — и я непременно извинюсь перед ней, когда вернусь. Но можем мы это отложить до завтра?

— Ты смеешься? — Рэймо расхохотался, запрокинув голову. — Что за выдумки!

— Даю слово, что завтра в это же время я приду на рынок и сдамся вам, — Кайя сама не ожидала от себя такой твердости.

Тали наконец нашел ее и уже путался в ногах мягким шерстяным комом. Увы, миру на нее наплевать. Мир обманывает. Мир жесток. Все же, она не сделается такой в ответ. Защищаясь, она сохранит сердце и благородство. Так поступают настоящие герои!

— Раз отец ищет меня — я приду и поговорю с ним. Ему до меня нет дела, довольно написать Нуре, что я останусь на зиму, и профессор забудет обо мне, — пятнадцатилетняя героиня усиленно прятала учащенное биение сердца и комок в горле за каменным выражением лица. — Заберу саквояж (он вам не принадлежит), извинюсь перед няней и уйду.

Рэймо шел медленно, лишившись дара речи.

— Куда же ты собираешься идти? — мрачная решимость девочки сбила его с толку.

— Мне есть, где жить, — ушла Кайя от ответа.

Рэймо ей враг, а не друг. И рассказывать ему все подробности «за жизнь» нет нужды.

— Я пойду с вами завтра, обещаю. Сегодня я должна вернуть Рому деньги.

Рэймо остановился, как вкопанный.

— Что ты сказала?!

— Что я должна… — чего это он вдруг разволновался?

— Нет, кому ты должна деньги?

— Рому. Ромуальдо, вообще-то, но так никто его не зовет, кроме Юки. Вам что, знакомо это имя?

— Кто ты мне, чтоб я тебе говорил! — Рэймо вдруг побледнел, а его темные глаза загорелись странным огнем. Горе? Сожаление? Вина? Гнев? Тоска?..

Он облизнул внезапно пересохшие губы. Словно сделался другим человеком — оказывается, и этот расчетливый айсберг о чем-то волнуется, его что-то трогает и заставляет сердце биться чаще? И это что-то (то есть, кто-то) — Ром?.. Даже пальцы его стали горячими на запястье Каарины, только она не успела этого толком почувствовать, как Рэймо схватил ее за плечи:

— Говори, где он живет?

Она хотела даже все ему рассказать, но вовремя вспомнила об осторожности.

— Кто вы мне, чтоб я вам говорила?! — с вызовом вскинула синий взгляд Кайя.

Уж ему-то услуг оказывать точно не стоит!

Рэймо вдруг трескуче рассмеялся и отпустил плечи девочки, присаживаясь на парапет; они успели спуститься по проулку к реке.

— Какова! С характером. Обижаешься, что я не вступился за тебя перед Майей в библиотеке? Если б вступился, все было бы по-другому, верно?

Кайя помолчала несколько мгновений. Еще бы.

— Скажем так, — разжала она крепко сведенные губы, — тогда у вас был бы статус друга, а друзьям все бесплатно. Но вы не только не вступились, а облили грязью, так что теперь у вас, скорее, статус врага. Предоставлять услуги врагу не в моих принципах, — она вдруг почувствовала, что вот оно, формируются ее собственные, не книжные принципы! Дух захватило от того, как это здорово. И потому она добавила твердо: — Я приду утром на рыночную площадь. До встречи, — подхватила тяжелого Тали на руки, намереваясь уйти с высоко поднятой головой.

— Хорошо, пусть это будет не услуга, — вновь на ее запястье оказались его цепкие пальцы — снова холодные. Пришел в себя, значит. — А бартер. Услуга за услугу. Что ты хочешь за информацию о Ромуальдо?

Каарина подняла брови и задумалась, зарываясь лицом в шерсть Талисмана, который сучил свисающими задними лапами по земле, пытаясь вернуться на землю. Бартер. Незнакомое слово. Но она не станет спрашивать. Услуга за услугу — вот вам и пояснения, глупая Кайсу. Какую услугу она может с него содрать? Сдирать — не благородно, разумеется. А вот слово бартер звучит вполне приемлемо для героя. Оставаясь честным с врагом, вполне можно поворачивать события себе на пользу. Рэймо — помощник профессора Леннокса, перед именем которого благоговеет весь город. И Академия Механики в том числе.

— Ладно, — резко отпустила она Тали и, тряхнув короткими волосами, взглянула в лицо врагу. — услуга за услугу. Я отведу вас к Рому, а вы поможете мне поступить в Академию Механики.

Рэймо снова запрокинул голову, смеясь.

— Это шутка, девочка? Академия?

— Да, я слышала, что туда девочек не берут, — собирая остатки собственного достоинства, чтоб не разбиться в прах, вскинула голову Кайя. — Но теперь я и похожа на мальчика. Вы — правая рука профессора, херра Рэймо. Устроить меня учиться в Академию для вас не составит труда.

Рэймо почесал курчавый затылок свободной рукой.

— У тебя нет достаточной подготовки, — возразил он.

— Так подготовьте меня, — пожала плечами Кайя.

— Между прочим, я, вообще, могу просто проследить за тобой и ни о чем не договариваться.

— Тогда я вообще больше к нему не пойду! — дернула руку Каарина, но не смогла вырваться. — И вы никогда Рома не найдете.

— А деньги? — прищурился Рэймо.

— Передам через кого-нибудь, — мотнула головой Кайя упрямо, пялясь в землю. У Рэймо были огромные ботинки с круглым носом. — Нет — так нет, — внезапно нахлынувшая геройская уверенность за время спора сошла на нет.

Скорее бы куда-то испариться. Еще ведь надо найти разбросанные в переулке овощи, если они никуда не делись…

— Ладно, — наконец согласился Рэймо, испытывающе оглядев девочку. — Относи сегодня деньги и приходи завтра на это место. Учить я тебя не буду. Но дам шанс. Если ты и правда чего-то стоишь, этого будет достаточно.

Каарина подняла глаза чуть робко. За его спиной блестела позолоченная светом поверхность Вантаа. Скоро схватится льдом. Неужели получилось?..

— И напишите Нуре, — полупопросила-полуприказала она, дивясь собственной наглости.

Рэймо странно улыбнулся.

— Иди, — кивнул.

— Но вы ведь не станете следить за мной? — с беспокойством уточнила Кайя. — Я верю, что вы должны быть честным человеком, — поспешно добавила она, устыдившись его поднявшихся бровей. — До завтра, — неловко поклонилась и побежала в сторону рынка — запутать следы и собрать овощи.

* * *

Глава 21. Семья

* * *

Туман снова опускался на помутневшую поверхность Вантаа. Кайя брела по кочкам, вглядываясь в сумеречный берег и прижимая к груди вязанку сушеной рыбы от Юки. Укко дома не оказалось (к великому сожалению девочки) и хозяйка рыбацкой хижины лишь сунула ей в руки нанизанную на проволоку кумжу.

— Куда косы дела? — кивнула Юки на ее короткие взлохматившиеся кудри, вытирая руки о фартук и спускаясь с гостьей по ступенькам.

Ром, когда она явилась домой с собранными овощами и даже гнутой кочергой в виде металлолома, по этому поводу не обмолвился ни словом. Про рыбу Каарина в пылу приключений дня забыла, на что ей было указано после съедения овощной похлебки. Вот и пришлось бежать после обеда, не обращая внимания на моросящий дождь.

— Понимаете, ведь сказали, что в Академию девочек не берут… — несмело пояснила Кайя второстепенную причину.

Рядом с конкретной Юки она терялась. Юки покачала головой.

— Одна Академия на уме. Драчунов туда точно не берут, — и залеченную ссадину тоже заметила.

— Так получилось… — одно дело смело защищаться в бою, а в обычной жизни быть героем сложно. — Я не драчун.

— Будь я твоей матерью, надрала бы уши да сказала, что кулаками дел не решают, — вздохнула Юки. — И это девочка… Иди уже, Чудо-Юдо, а то до темноты не успеешь. По берегу ночью бродить опасно.

«Будь я твоей матерью». Кто ей теперь семья? Ленноксы, которые семья по крови, или Нура, которую она любила всю жизнь? Правильно ли махнуть на них всех теперь рукой? Кайя утонула в собственных мыслях, осторожно ступая меж камней и грязи. Жутковатый смех и звон стекла заставил ее вздрогнуть и вспомнить вчерашние леденящие кровь вопли любителей огненной воды. Тали сердито залаял.

— Смотри-ка, белый мишка, — икая, сказало некое подобие человека. — А лает.

Каарина, отчаянно боролась с парализующим рассудок ужасом.

— И человечек, — у подобия человека был товарищ. — Ее — ик! — тут раньше не было.

«Быть вежливой», — вспомнила Кайя напутствие Рома, добавляя свой личный рецепт: «и доброй».

— Добрый вечер, — как можно приветливее поклонилась она пьяницам. — Меня зовут Кайя, а это Тали. Желаем вам приятной ночи. Кажется, сегодня будет красивая луна.

И, начав шевелить ногами, заставила себя помахать им на прощание.

— Хорошая, — последовал обмен мнениями о ее персоне за спиной. — Кайя? А на мальчика похожа.

— Кай, дурья башка. Хороший Кай.

— Тали, видишь, как все оказалось просто? — довольно шепнула Кайя щенку, который настороженно миновал неприятеля, не разделяя ее восторга. — Как хорошо, что Ром научил меня заранее!

Каарина вошла в хибарку цыгана уже при слабом лунном свете.

— Вот кумжа! — радостно подняла она трофей. — Вы знаете, а я справилась с теми, кто пьет огненную воду!

Ром едва кивнул. Он теперь сидел на своей охапке сена и строгал ножом какую-то палочку.

— Завтра отнесешь на рынок, — кивнул он на свои поделки: две обычных жиковины и с десяток выпрямленных гвоздей. — Кумжу спрячь в сундук. Каша на столе.

Он ничего не сказал ни про разбитую щеку, ни про волосы и куртку, ни про кочергу, ни про овощи. Каша оказалась вкусной, а вдвойне — от того, что напросившихся жильцов ждали домой. Для Тали под столом даже была приготовлена щербатая железная миска, с тем же ужином, что и для его хозяйки. Щенок оценил пищу по достоинству, шумно чавкая.

— Спасибо вам большое! — сердце Кайи наполнилось благодарностью за молчаливую заботу. — Очень вкусно!

— Карманные деньги все с собой не носи, — вместо ответа сказал цыган, откладывая нож и свою работу. — Часть советую оставить в сундуке.

— Откуда вы узнали?! — поразилась Кайя, схватившись за карман.

Ром пожал плечами.

— Погаси фонарь, — он накрылся плащом, явно не желая объясняться.

Кайя в темноте добралась до своего места и с восторгом заметила, что ее лежбище пополнилось сухой ароматной травой.

— Трава! Какая прелесть! Спасибо, херра Ром!

— Укко принес, — буркнул Ром. — Доброй ночи.

«Как будто он боится, что я подумаю, что он добрый», — весело подумала Каарина. — «Так прямо и скажу».

— Можете делать вид, что вы ни при чем, но я все равно думаю, что вы добрый, — не удержалась она.

Ром издал в ответ непонятное хмыканье. Тали засопел под курткой Кайи. Забота. Семья. Нура… Одинокая слеза соленой струйкой сползла в уголок рта.

— Херра Ром, — спросила Кайя темноту. — А насколько важна человеку семья?

— Семья — это самое важное, что есть у человека, после Бога, — быстро ответил Ром. — Почему ты спрашиваешь?

— Просто… а вот кто больше семья — родственники, которым ты не нужен, или те, кому ты нужен, а они не родственники?

— Странный вопрос. Надо бороться за тех, с кем ты связан. Не важно, какими узами. Ведь ты связана, по своей воле или нет. Что там у тебя с семьей не так?

— Это я просто думаю, — пошла Кайя на попятный. — У меня сейчас вы семья, херра Ром.

— Давай спи, — ответил голос после паузы. — Вредно слишком много думать на ночь, — но, кажется, цыгану было приятно почувствовать себя семьей найденыша.

* * *

Глава 22. Магнитная буря

* * *

Треск дров в камине — единственном источнике света. Так чудесно коротать вечер в единственной комнатке уютной тупы. Нура заваривает травяной чай, и вмиг аромат чабреца и мха наполняет бревенчатые стены. Тут же Олав Виртанен и Лаарсены, откуда ни возьмись. Они смеются и распивают чай с пипарками, которые всегда приносит Отто. Нура в своем праздничном платье так весела и сидит рядом на медвежьей шкуре, и нежно перебирает косу Кайи, искрящуюся бликами от камина…

Каарина пошевелилась и видение пропало. Она резко села на подстилке из соломы, недоуменно оглядываясь по сторонам и кутаясь в плащ Рома. Талисман сонно засучил по полу лапами и привалился ближе к ее боку. За занавешенным тряпкой окошком серело предрассветное небо. Все сон. А Нура и деревня Инари, и все, что было… не повторится никогда! Она не принадлежит им. Также как и Гельсингфорсу. Каарина… Леннокс. Кайя поднесла руку к горлу. В нем клокотало сдерживаемое рыдание. Ленноксам она тоже чужая! Она тихо поднялась, чтоб не разбудить Рома и поглядела в его угол украдкой. Пусто. Куда делся хозяин?..

— Подвинься, Тали, — легонько ткнула она ногой белый комок и выглянула в окно.

Над засветлевшей под светлеющим небом рекой Вантаа на мостках сидел Ром. Засучив штаны по колено, он опустил свои ноги в воду и сидел, глядя в небо. В утренней тишине осторожно начала заливаться птичка. На смуглом лице цыгана отразилось удовольствие. Он прикрыл глаза и слушал недолго, затем тряхнул курчавой темной головой, стащил через голову просторную рубаху, зачерпнул руками светлой воды и с наслаждением начал умываться. Каарина смущенно поспешила убраться обратно в комнату.

— Подглядывать нехорошо, да, Тали? — шмыгнула она носом, вспоминая свою печаль. — Но посмотри на Рома. Что случилось с его ногами? Я не знаю, — она села на сене, подтянув к подбородку колени и задумчиво натянула на них плащ. — Но как это ни ужасно, он не потерял вкуса жизни. И мужества. Как? Как это ему удалось, что ты думаешь?

Талисман зевнул и потянулся: похоже, его это тема мало занимала.

— Думаю, потерять ноги хуже, чем семью… — сказала Кайя вслух. — Хотя он говорил странные вещи про связи. Что если связан, то связан… В любом случае, он переступил через свою потерю и не отчаялся жить дальше. Так и я должна сделать, — девочка вскочила и хлопнула в ладоши. — Он занялся кузнечным делом, а чем займусь я?.. Пожалуй, было бы здорово приготовить травяной чай, а? Ну… — вспомнила сон, и сердце защемило. — Ну, надо создавать новые воспоминания, я думаю, — устремила отчаянный взгляд на пса, не думавшего сейчас ни о каких печалях: высунув фиолетовый язык, он с забавной мордашкой наблюдал за хозяйкой. — Вот и верно, — заставила Каарина себя рассмеяться, потрепав щенка за ухо. — Посмотрим, что у нас там в сундуке.

Насобирав приглянувшихся корешков, девочка развела огонь в печурке. Затем подхватила котелок и распахнула дверь. Ром как раз вытащил вторую ногу из воды и положил на землю. Услышав Кайю, он уставился на нее и замер с полотенцем в руках.

— Доброе утро! — помахала она рукой жизнерадостно.

— Доброе, — буркнул Ром, отворачиваясь. Он всегда умывался рано утром, пока никто не мог увидеть, так что появление девчонки-подкидыша вывело его из душевного равновесия. — Чего так рано встала? — заставил себя поднять лицо, вытерев пальцы правой ноги. Кайя уже оказалась рядом.

— Иду набрать воды, — лучезарно улыбнулась она. — И приготовлю травяного чаю. Вы ведь любите?

Ром не знал, что ответить, беспомощно наблюдая, как это создание, присев на топком берегу возле мостков, опускает котелок в воду.

— Мама… говорила, что травы хороши для духа и тела, — щебетала светлоголовая девочка. — Такой чай мы пили дома, и от него делалось так уютно. Думаю, вам бы тоже хотелось уюта, правда? Руова Юки говорила, что без хозяйки дом не дом. Я, конечно, совсем далекая от слова «хозяйка», но буду стараться быть твердой и мужественной, как вы, и научиться всему нужному. Вы ведь сказали, что надо заботиться о семье…

— Довольно, — резко оборвал ее Ром. Она вздрогнула и едва не выпустила котелок. — Иди в дом! — в больших синих глазах Кайи дрогнули слезы. — Придумала же! Какая я тебе семья, ты, подкидыш!

Две слезинки скатились по щекам Кайи, когда она выпрямилась, и вода из котелка плеснула на землю. Но тут же девочка упрямо сжала губы.

— Да? Вы сами вчера говорили, что нет ничего дороже семьи, а семья это те, с кем мы связаны! — Ром изумился всплеску яростного гнева в таком маленьком теле. — Мы с вами связаны, значит, мы семья. Это же ваши собственные слова! Вы сами себе противоречите! — еще одна слеза скатилась на ее дрожащие губы. Первый луч зажег ее алмазным сиянием, а пушистая шевелюра засветилась золотистым огнем. — Что же вы молчите?

— Ты… — Ром не привык, чтоб ему перечили. — Неважно все это.

— Для меня важно! — топнула ногой Каарина. — Я подумала, что вы мужественный человек, что несмотря на то, что не можете ходить, вы не сдались, и ваш дух это не сломило. И решила равняться на вас, стойко терпеть любые невзгоды, и дальше любить жизнь. Но я ошиблась! Вы только снаружи такой непробиваемый, а на самом деле боитесь! Вот уж не знаю чего только, — исчерпав гнев, Кайя опустилась на землю без сил и выпустила котелок из рук. — Наверно, вы разочарованы в людях, и решили от них отгородиться, — она взъерошила пожухлую от холода траву ладонью. — Я вас не виню.

Ром хотел бы встать и уйти, но не мог. Так они и сидели, устремив пустые взгляды в рассвет над рекой.

— Наверное, сегодня магнитная буря, — сказал Ром наконец.

— Магнитная буря? — безучастно переспросила Кайя, перебирая пальцами сухие травинки.

— Есть такое явление, — отвечал Ром уклончиво, усмехаясь. — От него у людей в голове непорядки случаются. Магнитные бури невероятно удобны, чтобы свалить на них любое недомогание. Что бы мы делали без них?.. Хорошо, вари свой чай. Я не против.

Каарина поглядела на него с недоверием.