Бесплатный фрагмент - История о потерянных душах

Посвящается каждому ребенку в теле взрослого…

Рассвет в самом тихом лесу. Обычно на рассвете просыпается все живое, а с ними и многочисленные звуки. Но не в этот раз. С каждым Его приближающимся шагом в страхе замирали не только зверьки и птицы, но останавливали свое движение трава и деревья. Лишь слышен скрип двух веревок на молодом дубе. Шаги и веселое насвистывание становятся все ближе, в то время как весь лес замер перед Ним, как умирающее животное перед хищником. Его рыжие волосы горят огнем, а в ухмылке обнажаются острые зубы.

Остановив восход солнца, Он шепчет старую колыбельную, слова которой проносятся по всему огромному лесу и заставляют трепыхать души всего живого:

— Тот, кто знает скорби гнет,

Темной ночью отдохнет.

Все, что дышит на земле,

Сладко спит в полночной мгле,

Дремлют птички и цветы;

Отдохни, усни и ты,

Я всю ночь здесь пропою:

«Баю-баюшки-баю»

Дуб не выдерживает и скидывает с себя всю листву, а его самая крепкая ветка с хрустом ломается, уронив в траву безжизненные тела двух мальчиков. Все вокруг резко наполняется дикими криками обитателей леса, ставших невольными свидетелями произошедшего ужаса и нескончаемой боли.

Глава 1

Спустя много лет…

Часы на стене не показывали и шести, когда Аня вошла в здание психиатрической клиники, и практически пробежав длинный коридор, который утопал в утреннем свете, оказалась в личном кабинете. Бросив сумку на стол, она надела белоснежный халат поверх черного платья, схватила распухший от многочисленных записей блокнот и поспешила в кабинет главного врача.

— Будешь кофе? — предложил он, когда женщина села напротив.

— Спасибо, Сергей Александрович, но, пожалуй, откажусь.

— Извини, что вызвал тебя так рано. Но я вижу, ты как всегда готова работать, сколько бы времени не было на часах. За это я очень ценю тебя и именно поэтому назначил заведующей отделением острых психозов, самым тяжелым и опасным отделением. К тому же ты трудишься как проклятая столько лет, но ни разу не взяла отпуск.

— Мне вполне хватает выходных. Вы же знаете, я со школы мечтала работать здесь, а отдохнуть и на пенсии можно.

— Только не говори мне о пенсии, скоро она заберет меня отсюда, — он улыбнулся. — Зато я могу спокойно оставить больницу, зная, что она в надежных руках. Ладно, ближе к делу, в последнее время я постоянно отвлекаюсь. Если честно, не хотел тебя тревожить, ты и так взваливаешь на себя непомерное количество пациентов, и благодаря тебе они становятся вновь полноценными людьми. Вчера ночью нам привезли мужчину. С личным делом я позволю ознакомиться только после того, как ты просто понаблюдаешь за ним. Сказать, что он буйный, значит, ничего не сказать. Сейчас он в наблюдательной палате и за ним следят сразу четыре самых сильных санитара. Четыре! И этой ночью они весьма пострадали. Поэтому прошу не подходить к нему близко. Если честно, мне совсем не хочется, чтобы мои люди работали с ним. Его привезли сюда только потому, что наша клиника находилась неподалеку от того места, где его обнаружили. Некоторые сведения о его личности мы смогли получить от него самого, никаких документов при нем не было. И как ты понимаешь, скорее всего, оплачивать его лечение никто не собирается. Я позволю сделать выбор тебе — перевести его в городскую психиатрическую больницу, пусть город оплачивает его лечение, хотя ты сама знаешь, к чему оно обычно приводит или оставить его у нас, если он тебя заинтересует.

— Я уже заинтересована, — поднялась Аня. — Посмотрю, что с ним и сразу приму решение.

Постучав в наблюдательную палату, Аня услышала щелчок замка. Оказавшись внутри, она отступила назад и задела медсестру, спешившую запереть дверь. Четыре крупных санитара не могли успокоить нового пациента, уступавшего им по росту и весу раза в два, но даже смирительная рубашка, казалось, не действовала на него. Он был слишком быстр и изворотлив для нерасторопных сотрудников. И когда один из них уже приготовил шприц с успокоительным, мужчина увидел Аню. Женщина стояла неподвижно, словно статуя. Она видела много буйных пациентов, но никогда прежде её не сковывал неописуемый ужас перед обычным человеком. Когда он подошел к ней и заглянул в её глаза, холодная волна ужаса тут же отпустила женщину. Она увидела перед собой совсем другого человека. Агрессия на его лице резко сменилась виной, потерянностью и долей радости. Он смотрел ей в глаза, не моргая, улыбаясь краем рта. Санитары в нерешительности остановились рядом. Мужчина заговорил, и голос совсем не выдавал его буйного помешательства несколько минут назад.

— Помнишь, что ты делала, когда мне становилось совсем плохо? — обратился он к женщине.

— Прости, я немного забыла. Ты можешь напомнить? — спросила она, стараясь скрыть волнение.

— Да, но они связали мне руки.

Аня жестом велела снять с него смирительную рубашку. Один из санитаров подошел к мужчине.

— Это слишком опасно, — произнес он.

— Выполняй же.

Сняв с него рубашку, санитар отошел в сторону и взял в руку шприц. Став вновь свободным, мужчина приблизился к психиатру. Ей хотелось убежать, отвести от него взгляд, но приходилось оставаться на месте. Пациент провел рукой по её лицу и аккуратно убрал прядь волос ей за ухо. Он смотрел на неё, склонив голову, и по-прежнему улыбался. Аня не помнила, чтобы мужчина с такой нежностью и заботой смотрел на неё, хотя была замужем уже пять лет. Она совершенно забылась, все еще ощущая на лице его прикосновение.

— Ты всегда делала мне так, — прошептал он. — Помнишь? Я прошу тебя.

Женщина дрожащей рукой провела по его щеке. Он закрыл глаза и накрыл её руку своей. Аня убрала прядь волос ему за ухо и высвободила руку. Казалось, что в палате никого нет. Повисла абсолютная тишина, которая витала вокруг них двоих. Наконец, он отошел назад и произнес:

— Я так скучал по тебе, Полина. Я умер, но вернулся за тобой.

Аня вздрогнула, когда он вскрикнул и начал падать. Один из санитаров все-таки вколол ему успокоительное, остальные подхватили мужчину и положили его на кровать.

— Шизофрения в чистом виде, — сказал один из них, — надо же придумать такое.

— Вы все свободны, — сказала Аня. — Нечего здесь толпиться. Столько народа и у нормальных людей вызовет вспышку ярости. И уходя, не забудьте запереть дверь.

Аня вышла из палаты и отправилась прямиком в кабинет главного врача. Главврач встретил её с улыбкой. Он всегда относился к своему персоналу с теплом и благодушием. Так и сейчас, когда Аня села напротив, он пригладил седые волосы и лукаво подмигнул.

— Как поживает наш пациент? Готовить его чемодан?

— Нет. Я решила, что возьмусь за него.

Врач хлопнул в ладоши:

— Я так и знал! Ты как маленький бульдог, вцепишься так, что не оторвать. Но я надеюсь, он заинтересовал тебя не только своей внешностью?

— Что? — женщина в недоумении уставилась на него. — Вы о чем?

— Я даже подумал сначала, быть может, он сошел с ума от своей красоты.

Аня не знала, что ответить, и тут главврач рассмеялся.

— Прости, — сказал он, — ты все воспринимаешь слишком серьезно. Я просто пошутил.

— Отлично, — она улыбнулась. — Можно мне продолжить?

Он поднял руки, раскрыв ладони.

— Спасибо. Итак, когда я вошла, он принял меня за другого человека. Называл другим именем и думал, что раньше мы общались. И вся его агрессия сошла на нет. Я постараюсь, чтобы он доверился мне, поэтому первое время не буду переубеждать его. Точный диагноз я пока дать не могу в отличие от ваших санитаров, — она сжала ручку так, что побелели пальцы.

— Не злись, — произнес главврач, — если они заставляют тебя злиться, значит, они имеют власть над тобой, так ведь?

Аня кивнула.

— Ты уверена, что хочешь взяться за него? Я понимаю, что дополнительного заработка от него ты не получишь.

— Если вы думаете, что я здесь только ради денег…

— Нет, упаси боже, но ты должна понимать, что он отнимет у тебя много нервов и времени, ничего не дав взамен.

— Он даст мне опыт. К тому же, если все пойдет хорошо, думаю, я смогу написать интересную работу или хотя бы статью в научный журнал по его истории болезни.

— Вот и прекрасно. Ничего не могу сказать против, сейчас все пациенты оплачены и одного-то клиента наша клиника потянет, так что все в твоих руках.

— Хорошо, постараюсь не подвести. А теперь могу я отправиться домой? Сегодня все — таки воскресенье.

Когда охранник открыл ворота для Ани, не забыв пожелать ей прекрасного дня, она поняла, что день и правда чудесный. Наступление лета ознаменовала яркая зелень, горячее солнце и щебетание птиц. Открыв дверь автомобиля, она закинула сумку на пассажирское сиденье и сев за руль, просто смотрела на клинику, в которой работала уже десять лет.

Психиатрическая клиника создавалась для самых влиятельных людей не только города, но и всех близлежащих поселений. Полная анонимность гарантировала отсутствие всяких слухов и сплетен, «горячих» статей в газетах и осуждения горожан. Депрессии и нервные срывы ухоженных дамочек гарантировали персоналу не только большую заработную плату, но и постоянных «меценатов», жертвовавших огромные суммы ради комфорта близких. Именно поэтому наркологическое отделение занимало первые два этажа — для лиц, страдающих алкоголизмом и наркоманией. Третий этаж находился в чуть обособленном состоянии, и Ане редко приходилось работать с теми самыми дамочками.

Дело в том, что третий этаж — отделение острых психозов. Но в отличие от наркологического, за все десять лет работы Ани в этой клинике отделение острых психозов редко занимало сразу все пятнадцать палат на этаже. Так уж завелось у горожан, что сходить с ума признавалось плохим тоном. Но и за все время существования клиники третий этаж никогда не пустовал. Мозг человека — орган хрупкий, до конца неподвластный науке и никто не может предугадать, когда ему захочется нарушить вашу обыденную жизнь.

Психиатрическая клиника, огражденная высоким забором, находилась на маленьком полуострове. На железном заборе не было никаких выступов, дабы избежать побегов, ворота открывал охранник из маленькой будки, снабженной кнопкой вызова полиции и оружием. Дворик, полностью оснащенный для прогулок пациентов, благоухал зеленью, маленькими кустами и цветочными клумбами. На территории клиники находилось много скамеек и столиков как для пациентов, любящих одиночество, так и для тех, кто предпочитал собираться небольшими группами и кого часто навещали родные и близкие. Несколько дорожек из камня кружили по двору, заставляя наслаждаться окружающей природой, если больной мог себе это позволить — наслаждаться. Рядом с островом пролегала река Серафимовка. Покинув клинику на автомобиле, через несколько минут вы окажетесь на мосту, который и приведет вас в милый город Серафимск. Маленький и уютный городок не вмещал в себя больших достопримечательностей и поэтому не привлекал к себе туристов, что очень радовало местных горожан. Как и полагалось, город имел десятки уютных кафе и ресторанов, сотни магазинов, больницы, два института, школы, театры и кинотеатры, детские и оздоровительные центры и парк. Серафимск вмещал в себя все, что требовалось маленькому, но полноценному городу со своей историей и тайнами.

Аня завела машину и отправилась в город, в котором прожила с самого рождения. Она не могла поверить, что на следующей неделе ей исполнится тридцать два года. К этому времени она осуществила свою давнюю мечту — стала психиатром, но завести детей до сих пор не получилось. Аня была уверена, что все еще впереди, именно к тридцати двум годам в ней раскрылась вся женственность. Мужчины часто знакомились с ней на улице, несмотря на обручальное кольцо на пальце. Она имела фигуру, которой могли позавидовать многие знаменитости, а глаза изумрудного цвета, как у кошки, очаровывали любого. Увидев её милую улыбку, даже незнакомец не мог не улыбнуться в ответ, а каштановые волосы ниже груди были её личной заслугой и гордостью: много времени и денег она тратила на специальные маски и витамины для них.

Аня вела машину легко и уверенно, за десять лет вождения не попав ни в одну аварию. Женщина не считала себя заядлым автолюбителем, машину воспринимала только как средство передвижения на работу и обратно, в обычное время она предпочитала пешие прогулки.

Город источал радость и летнюю безмятежность. Несмотря на столь ранее воскресное утро, Аня встречала детей, которые не могли удержать свою радость о наступлении каникул и со всей прыти колесили на новеньких сверкающих велосипедах. Старики прятались на скамейках под сенью деревьев, передавая друг другу самые свежие сплетни. Молодые мамы неспеша выходили на прогулки с малышами. Начало утра было благословлено свыше, солнце озаряло лица людей, одаряя всех теплом, тьма же временно пряталась в ночном болоте.

Проехав центральную больницу, высотой в семь этажей, она свернула к булочной, мимо которой никто не мог пройти в здравом состоянии. Манящие запахи горячего хлеба, корицы и ванили превращали прохожего в зомби, одурманенного не мозгами человека, а хлебобулочными изделиями, покрытыми глазурью или яркой кондитерской присыпкой. Внутри в столь раннее утро еще не было покупателей. Продавец, он же и пекарь, и хозяин булочной, при виде Ани расцвел, словно весенний цветок.

— Глазурь моего сердца, такая красота должна еще нежиться в постельке, а вы уже на ногах, я просто вынужден поругать вашего мужа, — сказал он.

— Здравствуйте, — улыбнулась женщина. — Мой муж здесь ни при чем, вам придется поругать моего начальника и всех людей, решивших сойти с ума именно в воскресенье.

— Как же нехорошо, не могли подождать до понедельника, — он протянул ей коричневый пакет с хрустящими булочками. — Как обычно или желаете еще чего-нибудь?

— Мне как обычно, — Аня положила на прилавок три купюры, но пекарь вернул ей одну из них. — Скидка тем, кто трудится в жаркое летнее воскресенье. Как говорится, кто рано встает, тому Бог подает.

Аня улыбнулась, а он взял её руку своей пухлой ручищей.

— Вы мне все же намекните, если муж будет плохо себя вести и не слушаться вас.

— Вам я сообщу самому первому, — она подмигнула и вышла из булочной.

Проехав кофейню, женщина свернула через главную аллею и вскоре оказалась дома. После смерти бабушки он достался ей в наследство. Первое время он напоминал маленький домик из сладостей из сказки о Гензель и Гретель. Но после свадьбы новобрачные с огромной энергией, дарованной всем молодым, перестроили дом по своему желанию. Расширили первый этаж и, добавив к нему еще два, обложили стены красным кирпичом. Внутри провели евроремонт, и помимо уже стандартных комнат, пристроили еще несколько — гардеробная, игровая комната, комната для гостей, тренировочный зал, комната с огромным зеркалом и целым комодом косметики, две ванных комнаты и маленький уютный чердак под крышей. Для личной библиотеки Аня сама выбирала шкафы из европейского дуба и книги не только современных, но и букинистических изданий, начиная от поэтов пятнадцатого века и заканчивая современными талантливейшими писателями. Книги по психиатрии и анатомии соседствовали с книгами о великих музыкантах и художниках.

Территорию рядом с домом занимал гараж, вмещавший две машины, а вокруг дома Аня разбила маленький садик. Также хватило места для небольшой крытой беседки со скамьей — качелями и широким столом. Ранним утром или поздним вечером можно выпить горячего чая со сладостями и прочитать десяток страниц захватывающей книги или же просто отдаться на радость грезам, слушая пение соловья или мурчание кошки. Вся эта обитель была огорожена невысоким кованым забором с огромным цветком на воротах.

Дом утопал в тишине и покое. Кое — где сгрудились тени, одаряя стены прохладой. Аня скинула туфли и почувствовала наслаждение, пройдя босиком по прохладному полу до кухни. Там, бросив пакет на стол, она помчалась наверх. В спальне также стояли прохлада и сумрак, благодаря кондиционеру и занавешенным шторам. Аня замерла и посмотрела на спящего мужа. Его светлые волосы торчали в разные стороны, серо-водянистые глаза сейчас были крепко закрыты, а нижняя губа немного оттопырена. Женщина отметила, что в последнее время он набрал лишнего веса, и маленькое пузико его совсем не красило. Но даже во сне его лицо не покидала некая самовлюбленность, он всегда делал только то, что ему было по душе, никаких компромиссов и уступок. Пять дней в неделю Олег работал инженером — архитектором и поэтому в отличие от своей жены в воскресенье имел полное право спать до обеда. Но Аня решила не дать ему такой сладкой возможности. Она прыгнула в кровать и начала целовать его лицо и шею, щекоча при этом волосами.

— Вставай, соня, вставай, я уже давно на ногах.

Первое время Олег притворялся спящим, но потом, не выдержав, рассмеялся.

— Перестань меня щекотать, я хочу спать.

— Нет, не хочешь, вставай! Я купила твои любимые булочки, пойдем завтракать, пока они горячие.

Олег посмотрел ей в глаза.

— Знаешь, я не отказался бы от десерта.

— Утром десерт слишком вреден для вашего организма, — улыбнулась женщина.

— Но только не тот, что прыгает ко мне под одеяло в коротком платье.

Позже они завтракали за обеденным столом, залитым солнечным светом.

— Сегодня нам привезли пациента, он называет меня, — заговорила Аня, но Олег перебил её.

— Ты совсем ничего не знаешь о врачебной этике?

— Я же не рассказываю тебе о его секретах, просто…

— Просто я не собираюсь слушать о твоих психах.

— Они не психи, у всякого может такое случиться.

— Нет уж, не у всякого. Закрой эту тему, милая.

Аня с трудом проглотила булочку и, запив ее чаем, сказала:

— Хорошо. Может, сходим куда-нибудь? Давно мы с тобой на людях не появлялись.

— Они тебя волнуют?

— Кто?

— Люди.

— Нет, волнуешь меня ты. Я хочу провести с тобой свой единственный выходной.

— Я не против. Давай посмотрим какой-нибудь фильм.

— Поедем в кино?

— Зачем нам это? У нас есть шикарная плазма, и мы можем…

— Я не хочу, я предлагаю тебе сходить куда-нибудь, мы и так все время дома.

— Вот именно — ты не хочешь, а обо мне можешь иногда подумать? Я имею право хоть в воскресенье не бриться, не надевать твои любимые рубашки и не идти, черт знает куда, когда на улице такое пекло? — воскликнул он.

Аня поставила стакан на стол и взглянула на него.

— А ты можешь подумать о том, что все выходные только и делаешь, что валяешься на диване? Я просто попросила тебя сходить со мной куда-нибудь, чтобы мы вместе отдохнули, а вместо этого ты мне закатываешь истерику.

— Я не баба, чтобы закатывать истерики, — Олег убрал тарелку в раковину и, выходя из кухни, сказал, — если хочешь отдохнуть вместе со мной, прихвати бутылку пива из холодильника, я так и быть подвинусь на диване.

Аня сжала стакан в руке, надеясь, что сейчас он лопнет, также как и её злость, обида и отчаянье. Но не вышло — стакан сделан из крепкого материала, наверное, из такого же сделаны её злость и обида, ведь они тоже не лопнули, а засели внутри крепко-накрепко.

Глава 2

Ближе к обеду Аня вышла из дома, оставив дремлющего мужа на диване, а автомобиль в гараже. Налегке, лишь с летней сумкой на плече она не спеша шла по городу. Собрав длинные волосы в хвост, надев майку и джинсовые шорты, она еще не ощущала той жары, которая так напугала её мужа. Она лишь чувствовала, как ее свежая после душа кожа впитывает в себя лучи солнца, охлаждаясь под небольшим напором ветра. Проходя ряд магазинов, в витринах она отражалась с легкой походкой и веселой улыбкой, несмотря на небольшой конфликт с мужем. Она просто обязана улыбаться, тогда и в жизни все будет складываться хорошо. Всего лишь небольшая проблема — ей хотелось одного, её мужу — совсем другого. Олег хотел пролежать весь день на диване — хорошо, пусть будет так. Она желала лишь прогуляться, вот и решила исполнить свое желание. Аня не считала себя заядлой активисткой, она понимала, что вечер, скорее всего, проведет с книгой или с рабочими документами, но день был слишком ярким и веселым для того, чтобы сидеть дома. Он так и звал ее получить порцию ультрафиолета и удовольствия от маленькой радости, хотя бы порции мороженого. Аня свернула мимо любимого кафе, где они с подругой любили побаловать себя несметными калориями, таившимися в красочных тортиках и кексах. Аня никогда не ограничивала себя в сладостях, из-за них она никогда не прибавляла в весе, из-за чего средневековый суд весьма бы призадумался и запасся новой порцией дров. Но в двадцать первом веке все смахивали на активную работу метаболизма и фитнес — зала.

Наконец, она остановилась возле небольшого домика, и, толкнув калитку, вошла внутрь. Дом отбрасывал тень на огород, занимавший почти всю территорию двора и, несмотря на жару, царившую в городе, здесь стояла прохлада, словно женщина оказалась совсем в другом мире. Аня вошла в дом и оказалась в длинном холле, на стенах которого висели всевозможные картины в позолоченных рамах. Женщина вдохнула знакомый запах дома и горячей еды, создававший особый уют детства. Аня прошла вдоль маленькой гостиной и оказалась на кухне. За столом лимонного цвета обедали родители. Светлана и Алексей Павловы внешне были очень похожи. Худые, с зелеными глазами и темными с проседью волосами. Занятия они тоже выбрали схожие. Выйдя на пенсию, они любили работать в собственном огороде, готовить и читать друг другу стихи, ходить в кино и ездить по городам в поисках старинных книг. Но главной их страстью были картины. Они занимали почти все стены в доме, а некоторые висели в гараже и даже во дворе. Картины изображали не только стандартные пейзажи, натюрморты и людей, но порой и странные, необъяснимые явления, от которых у Ани мурашки бегали по спине. Она не могла сказать точно, что пугает её в этих картинах, но в собственном доме такое повесить она точно не могла.

При виде дочери родители прервали беседу и улыбнулись.

— Привет, мои любимые, — Аня поцеловала и обняла каждого. — Как вы? — она села на свободный стул.

— Мы как всегда бодры и веселы, — ответил отец. — У тебя что нового? Ты одна?

— Да, Олег остался дома, а мне захотелось прогуляться, решила вас навестить.

— Вот и хорошо. Будешь обедать? — спросила мама.

— Кушать не хочется, а вот от чая не откажусь.

Светлана захлопотала возле плиты. Достала чашку темно-синего цвета и налила травяной чай из маленького чайничка. Поставив чашку, подвинула к дочери тарелку с маленькими кексами.

— Кушай больше, а то совсем худая стала.

— Мама, ты еще не стала бабушкой, а кушать меня заставляешь словно бабушка со стажем.

— Я уже давно хочу стать бабушкой.

Аня взяла кекс и проигнорировала её слова.

— Как на работе дела? Странные люди не обижают тебя? — спросил отец. Из её окружения только он так называл пациентов психиатрической клиники, и, пожалуй, относился к ним благожелательно в отличие от других.

— Нет, что ты, они очень хорошие, хотя им не позавидуешь, но все они очень сильные.

— Я и не сомневался. Скоро и меня возьмешь под своё крылышко, — он засмеялся.

— Даже и не думай об этом. У вас с мамой еще вся жизнь впереди. Не хотите съездить куда-нибудь?

— Я бы не отказалась от курорта, хочу ходить в одном купальнике и позабыть на время о разделке курицы и выпечке кексов, — сказала мама.

— Если будешь ходить в одном купальнике, всё равно все увидят твои кексы, вон они на твоих боках.

— Что? — Светлана занесла ложку над головой мужа. — Сейчас получишь!

Аня засмеялась. Как же хорошо, когда родители рядом, они всегда могут отвлечь тебя от всех проблем.

— Вам нужна моя помощь? — спросила она. — Может что-то нужно сделать по дому или съездить в магазин? Я вся в вашем распоряжении.

Первым делом все трое занялись огородом. После того, как Аня помогла отцу подвязать помидоры, чтобы они не сломались, женщина отправилась на другую половину огорода вместе с матерью пропалывать грядки. Тяжелый труд помогает, облагораживает и успокаивает. Ненужные мысли уходят в землю, едва ты к ней прикоснешься, растения впитывают все плохие эмоции, взамен одаривая лишь спокойствием и удовлетворенностью. Через несколько часов, слегка перекусив, Аня с отцом поехали в ближайший супермаркет, чтобы заполнить холодильник продуктами минимум на неделю, в то время как мама торопилась приготовить ужин.

Среди полок с различного сорта макаронами, толкая тележку, Аня пыталась найти именно те, что были указаны в длинном списке, и услышала вопрос:

— Что у вас случилось? Поругались или что-то еще серьезнее?

Аня повернулась и увидела, как отец читает состав странного вида макарон. Женщина видела по его глазам, что состав его вовсе не интересовал, в его глазах читалось волнение.

— Все хорошо, пап, не волнуйся.

— Ты можешь заставить поверить в это маму, но не меня. Да и она сделает вид, будто верит только потому, что хочет, чтобы вы родили ей малыша.

— А ты не хочешь?

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. А кто будет рядом, мне без разницы, лишь бы он сделал тебя поистине счастливой. А тот тип, что лежит на диване в твой единственный выходной, по существу не может сделать тебя счастливой.

— Но почему? Всякое бывает, он устал за неделю, я его понимаю, иногда хочется от всех спрятаться под одеялом и совсем ни о чем не думать.

— Так бывает. Но когда ты устаешь от работы и прочих проблем, прежде всего, ты прячешься на плече у любимого. Ты можешь подумать, что сейчас я стар и держусь за этот мир обеими руками и именно поэтому так говорю. Нет, когда мы с твоей мамой были молоды, то отдыхали от остального мира только вместе. Уже тогда я понимал, что наш мир скоротечен, и одного из нас может и не стать. Мы всегда и везде были только вместе. Даже если мне и не нравилось мероприятие, на которое собиралась моя жена, я все равно был счастлив, потому что мог весь вечер любоваться ей, её скромным нарядом и потрясающей улыбкой. Если женщина любит мужчину всем сердцем, она хочет лишь одного — скорее родить ему наследника, произвести на свет маленькую частичку своего мужчины с такими же глазами и улыбкой. И никакие карьеры и нехватка времени ей не помеха.

Он взял её за руку.

— Ты не думай, что я читаю тебе лекцию или что-то в этом роде. Просто я хочу видеть тебя счастливой, хочу видеть твои сияющие глаза и слышать ветер в твоей голове. Да-да, у влюбленных это так. Я хочу, чтобы ты не слушала мать. У тебя еще вся жизнь впереди. И лучше оставить позади ненужное, чтобы найти свое, родное.

Аня обняла отца и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, пап, за заботу, за все. Мне важно, что ты переживаешь за меня. Но ведь ничего в жизни легко не дается. Отступают только трусы, и если уж судьба связала нас с Олегом, нужно стараться, возможно, бороться, но все можно исправить, даже искалеченные души, уж я это знаю. Поэтому я попробую все наладить.

— Буду молить Бога, чтобы все вышло.

— Спасибо, папа.

Дома, вынимая продукты из пакетов, мама сказала, что ужин будет готов через час.

— Извините, но я не смогу остаться, еще столько дел по дому, тоже нужно ужин приготовить, иначе муж выгонит меня из дома, — Аня улыбнулась, но увидев, как хмурится отец, отвела глаза. Она увидела маленькую брошюрку на столе.

— Что это?

— Реклама картинной галереи, точнее о том, что она закрывается. Они распродают все картины по низким ценам. Сегодня последний день, поезжай туда. Может, что и присмотришь себе, — ответила мама.

— Наверное, стоит заглянуть, мне нужна картина в кабинет.

Попрощавшись с родителями, Аня прихватила сумку и отправилась в картинную галерею. С наступлением вечера город затих, но по-прежнему раздавались веселые голоса детей и рев мотоциклов. Женщина успела вовремя, через час галерея закрывалась. Оказавшись в маленьком и прохладном помещении, Аня пожалела, что не взяла с собой теплую кофту. В большой зале среди тусклого освещения играли тени, пряча под свое крыло те немногочисленные картины, что не удалось продать. Аня не увидела посетителей и лишь, когда глаза привыкли к сумраку, она заметила людей, разглядывающих картины. Они стояли, не двигаясь, казалось, заснули прямо перед холстом, но видимо, на это имелись свои причины, возможно картины так завораживали, что оторвать взгляд было невозможно. Сначала Аня подумала, что опоздала — лучшие картины разобрали. Оставшиеся изображали природу, глиняные горшки и кружки, города и забавных животных. Но вскоре одна картина привлекла ее внимание. Находясь в самом дальнем углу, картина словно хотела спрятаться ото всех и не показываться на глаза любопытным.

На переднем плане изображались трое детей. Один мальчик лет десяти, щуплый, с копной русых, выжженных на солнце волос, в одних штанишках коричневого цвета. Девочка и другой мальчик были постарше, примерно одного возраста, точно сказать нельзя, потому что девочка была маленького роста с длинными темно-русыми волосами и в платьишке желтого цвета. Девочка и мальчик в штанишках сидели на траве и перекидывали друг другу красный мяч. Мальчик постарше с черными волосами в потертых джинсах и белой футболке озадаченно всматривался вдаль. Передний план оканчивался тропинкой среди зеленой травы, что вела к старой темной мельнице, на которую с некой долей страха смотрел мальчик. Когда Аня разглядывала детей, она могла поспорить, что краем глаза видела старую, возможно, сожженную мельницу, но подняв на неё взгляд, женщина едва не вскрикнула. То, что казалось ей старой мельницей, таковой совсем не являлось. Ане хотелось бы верить, что обман зрения привел ее к тому, что за мельницу она приняла человека, но чем больше она разглядывала его фигуру, тем сильнее понимала, фигура эта вовсе не человеческая. Высокого роста, в черных лохмотьях, она раскинула длинные руки с огромными когтями, и именно эти руки она приняла за лопасти мельницы. Огромный капюшон скрывал половину лица, открывая острый подборок, испещренный кровавыми струпьями, и страшный оскал, не имевший ничего общего с человеческой улыбкой. Аня снова посмотрела на мальчика, вглядывающегося вдаль, словно хотела узнать, видит ли он то же самое, что и она. По его взгляду она поняла, монстр в лохмотьях не обман зрения. Когда она снова посмотрела на темную фигуру, женщине показалось, что та чуть двинулась вперед. Она точно помнила, что фигура стояла в траве, а сейчас она находилась прямо на тропинке! И когда капюшон на голове монстра зашевелился, медленно открывая страшную морду, Аня вздрогнула и отошла назад. Врезавшись во что-то, женщина подумала, что черная фигура вылезла из картины и поймала её. Аня вскрикнула и чуть не упала на пол, если бы ее не подхватили сильные руки.

— Вам нехорошо? — спросил мужчина, придерживая ее за плечи. — Принести воды?

— Нет, спасибо, — Аня выпрямилась, одной рукой придерживаясь за стену. — Уже лучше.

— Отлично. Я куратор этой выставки, присмотрели себе что-нибудь? Мы закрываемся через десять минут.

Аня огляделась и к удивлению заметила, что все посетители уже ушли, забрав с собой пару картин. А она ничего не видела и не слышала, словно время остановилось.

— Да, — ответила она. — Эта картина мне интересна, кто её автор?

Аня боялась повернуться и вновь увидеть это жуткое создание. Она внимательно смотрела на мужчину, и ей казалось, что где-то она его уже видела. Мужчина же пытался из-за ее плеча рассмотреть имя автора на картине.

— Извините, не помню её автора, если вы подождете, я посмотрю его в накладной.

— Да, конечно, — Аня провожала его улыбкой до самой двери в маленький кабинет. Как только он исчез за дверью, улыбка померкла и женщина повернулась к картине. Ужас охватил ее снова, но на этот раз от того, что никакой черной фигуры и в помине не было — ни на тропинке, ни в траве, ни среди детей. Но в чем загвоздка — мальчик все также смотрел туда, где раньше возвышался монстр. Аня чувствовала, он смотрел не просто так, он не любовался голубым небом или сочной травой, становилось ясно, мальчик видел то, что видела и она. Аня могла бы понять обман зрения, хорошо, могла бы согласиться с тем, что по ошибке приняла мельницу за высокого монстра. Если бы сейчас в траве стояла любая темная фигура, будь то мельница, дом или машина, она без промедления бы согласилась, что художник смог обмануть её ловкостью кисти. Но никакой фигуры, совсем ничего приводило её еще в больший ужас. От голоса, раздавшегося позади, она вновь вздрогнула. Мужчина уже вернулся и повторил свои слова, заметив, что женщина не расслышала его.

— К сожалению, автор нигде не указан. Это странно, потому что у всех картин указаны авторы. Я могу точно сказать, что автор родился в нашем городе. Но кто он и где сейчас я сказать не могу. Если хотите, можете выбрать другую картину.

— Нет-нет, я покупаю её.

— Но зачем?

— Что зачем?

— Зачем вам картина, которую вы боитесь?

— Я не боюсь ее, это вы меня напугали своим внезапным появлением.

— Извините.

— Ничего страшного. Так вы продадите её мне?

— Конечно.

Он аккуратно снял ее со стены и снова исчез в своем кабинете. Через несколько минут он вышел, держа в руках картину, обернутую бумагой кремового цвета. Мужчина передал её женщине и вновь направился в свой кабинет.

— Постойте. А как же деньги? Сколько она стоит?

Он повернулся:

— А как, по-вашему, сколько стоит страх?

— Что?

— Люди издавна готовы отдать последнее за свой собственный страх. Раньше — хлеба и зрелищ: казни, гладиаторские бойни, войны. Сейчас — телевидение, американские горки, комнаты страха и тому подобное. Как думаете, что движет человеком, когда он платит за то, чтобы бояться?

— Я не понимаю вас. Назовите цену, мне нужно домой.

— Деньги не нужны, я уверен, вы расплатитесь потом. Сполна.

Этот человек просто взбесил её. Аня не понимала, чего он добивается своей пустой болтовней.

— Всего вам хорошего, — ответила женщина и, бросив пару купюр на стол, вышла на улицу. Поймав такси, она еле втиснулась в салон вместе с картиной. Назвав адрес, Аня бросила тревожный взгляд на дверь маленькой галереи. Ей казалось, что сейчас чудаковатый мужчина выбежит вслед за ней и заставит вернуть картину обратно, прокатив её к тому же на американских горках. Её странные люди, как любил называть их отец, и то говорили вразумительнее, чем этот незнакомец. Никогда не узнаешь, сколько опасных сумасшедших ходит по миру без смирительных рубашек.

Вновь, как и утром, дом встретил её полной тишиной. Никто не встречал её и не волновался о том, голодна ли она. Хотя нет, как только Аня включила свет, к её ногам кто-то бросился. Конечно, это не принц, как бы ей того ни хотелось, а кошка. Гораздо умнее и ласковее любого принца. Аня прислонила картину к стене, и кошка прыгнула в её объятья.

— Ариэль, как я скучала по тебе. Чем ты сегодня занималась? Олег тебя кормил?

Огненно-рыжая кошка с перламутово — голубыми глазами, мяукнула и потерлась мордочкой об её шею.

— Я так и знала, — ответила Аня, проходя на кухню с кошкой на руках. — Весь день ходишь голодной, бедняжка. Или может, ты поймала мышку? — женщина почесала ей горло и отпустила на пол. Достав кошачий корм, она положила его в миску и оставила довольную кошку уплетать свой ужин. Осмотрев все комнаты, Аня не нашла мужа, он куда-то ушел, не предупредив её.

Тогда взяв картину, она поднялась в свою уединенную комнату на чердак. Он сильно отличался от её личного кабинета. Если в кабинете она решала все свои дела и проблемы, то на чердаке их просто не существовало. В кабинете стоял широкий стол, дубовые шкафы, жалюзи и стены белого цвета, вечно холодный пол, то на чердаке висели цветные занавески, стояло кресло-качалка и уютный диванчик с множеством подушек и пледом, журнальный столик, на котором царствовал пузатый чайник с подругой-тарелкой, всегда наполненной печеньем. Если в кабинете литература расположена строго по алфавиту и каждая на определенной полке, то на чердаке все книги громоздились повсюду вавилонскими башнями. Ноутбук с научно-документальными фильмами на чердаке замещало маленькое радио с флешкой, заполненной любимой музыкой. И последнее — счета, домашние и рабочие документы, личные дела её пациентов на чердаке замещали личные дневники, блокноты с записями о жизни, рецепты, планы и мечты.

Аня аккуратно разорвала бумагу и вынула картину. Схватив её обеими руками, женщина вновь, но уже без всякого страха вглядывалась в рисунок. Она не думала о том, что принесла зло в свой дом, скорее, наоборот. Её любимая комната словно оберегала женщину от всего плохого. На уютном чердаке просто не могло быть злости и ненависти. Аня повесила картину на стену, она стала первой на чердаке. Именно здесь на чердаке, как ей казалось, дети будут в безопасности. Здесь им будет тепло и уютно. Она сможет защитить детей, каким бы ужасным ни казалось лицо дьявола, преследовавшего их. Аня провела рукой по резной раме и, выключив свет, вышла из комнаты.

На кухне, несмотря на усталость, женщина принялась готовить ужин. Спагетти под соусом она любила, пожалуй, с самого детства. С ловкостью орудуя ножом и помешивая деревянной лопаточкой соус, Аня полностью погрузилась в мир вкусов и аппетитных запахов, которые заставили прибежать на кухню кошку, чтобы попросить кусочек поджаристого мяса. Пока Ариэль со скоростью гоночного болида поглощала свой маленький ужин, Аня рассказывала ей, как трудно наладить взаимоотношения с человеком, если его даже нет рядом. Кошка утвердительно урчала в ответ, разжевывая кусочки мяса, которые она принимала за пойманных мышек. Как известно, все хозяева кошек разговаривают со своими питомцами, и если вы вдруг этого не делаете, то все потому, что вы с ней просто поссорились. Попросите у нее прощения и дайте ей молока, и ваша карма вновь засияет радужным светом. Найти взаимопонимание с кошкой тоже, порой, непросто, но все же легче, чем с человеком. Все потому, что кошке для счастья нужно немножко еды и ласки, а человек по своей глупости не хочет быть счастливым только потому, что его накормили до отвала и почесали пузико. Странные люди, да и только.

Аня так разговорилась с кошкой, что не заметила, как на кухне появился Олег.

— Жалуешься на меня кошке? — спросил он. — Твоя работа имеет последствия, как говорится, с кем поведешься, того и наберешься.

Женщина покраснела и поднялась с пола.

— Ужинать будешь?

— Не откажусь, пахнет вкусно.

Олег уплетал ужин за обе щеки и не замечал гнетущего молчания, повисшего над столом. Аня не выдержала и заговорила первой.

— Где ты был сегодня?

— Ты ушла первой, но я не спрашивал тебя об этом.

— Хорошо, я была у родителей, а где был ты?

— Тоже. Я навещал своих родителей.

— Я звонила твоей маме, — соврала она.

— Зачем?

— Хотела узнать, где ты.

— Впредь не смей ябедничать моей матери. Если она свалится с инсультом, виновата будешь только ты. Неужели я не имею права провести свой выходной с друзьями или, быть может, я должен сидеть в заточении словно Рапунцель, пока ты в это время бродишь неизвестно где? И заметь — я не звонил твоим родителям, я уважаю твое право на свободу. Будь добра уважать и мое.

Он отшвырнул тарелку и ушел в комнату с видеоиграми. Аня поняла, что виртуальная реальность радовала его больше, чем семейная жизнь. Днем он говорил, что хочет проводить свои выходные дома, а сейчас кричит о том, что не желает сидеть в заточении весь день. Кажется, он немного запутался. Аня неспеша доела ужин и прибралась на кухне. Заварила мятный чай и, прихватив сумку с документами из кабинета, спряталась на чердаке. Свет озарил радужную комнату, и женщина вздохнула с облегчением. Здесь она чувствовала себя маленькой принцессой, коротавшей дни в ожидании принца, а злой дракон где-то внизу играл в видео-приставку.

Несмотря на то, что на чердаке Аня предпочитала заниматься лишь личными делами, иногда ей приходилось и покорпеть над документами. Сейчас она просто вынуждена отвлечься, чтобы уснуть ночью. Женщина вынула бумаги из сумки и, устроившись вместе с кошкой на маленьком диванчике, начала изучать предоставленную информацию. Белоснежный лист с черными буквами не дал Ане никакой полезной информации, ни одной зацепки.

Имя: Дорофеев Дмитрий Сергеевич;

Возраст: 32 года

Место рождения: город Серафимск;

Семья: холост, из родных — только брат, его имя и местоположение неизвестно. Родители: отец — умер, мать — неизвестно;

Домашний адрес: неизвестно.

Аня убрала бумаги обратно в сумку и распахнула окно. В комнату полились волшебные звуки природы — щебетанье птиц и стрекот кузнечиков, шум листвы и далекий лай собак. Нет ничего прекраснее естественного. Природа дарует и обогащает, но в тоже время мстит и отбирает. Аня подышала ночной прохладой, потом выключила свет, взбила подушку и, обняв кошку, укрылась пледом. Ариэль тихо засопела на шее у Ани. Луна заглянула в гости, превращая обычные вещи в сверхъестественные, но не мешала женщине спокойно уснуть, подарив ей самые драгоценные сны, тем самым вызвав улыбку на её лице. Увидев улыбку, Луна ушла в другие дома дарить приятные сны и кошмары, разница лишь в том, что кого-то Луна одаривала, а другого — наказывала.

Глава 3

В семь утра Аня приехала в клинику. Оставив автомобиль на парковке возле ворот, женщина нажала на звонок. Сонный охранник одним нажатием кнопки открыл дверь и вновь задремал в мягком кресле. В самом здании царили покой и сумрак. Пациенты лениво выходили в коридор принять таблетки и снова уйти в свою палату, до завтрака еще оставался целый час. Снова ежедневный ритуал — Аня заходила в кабинет, надевала белоснежный халат и, прихватив блокнот с ручкой, отправлялась к пациентам. Совсем мало времени она уделяла кабинету — лишь прибраться на столе, разложить бумаги по папкам и заполнить личные дела пациентов. Все остальное время Аня посвящала пациентам. Она беседовала с ними в палатах один на один, проводила групповые терапии и тренинги, просто следила за ними во время прогулок или посещений комнаты отдыха. Женщина взяла блокнот и, заперев дверь на ключ, отправилась в наблюдательную комнату.

Внутри за пациентом следили медицинская сестра и санитар. Аня поблагодарила бога, что здесь снова не собрались все санитары отделения.

— Можете пойти завтракать, — сказала она им, — мне нужно побеседовать с пациентом.

— Вы уверены? — спросил Максим, из всех санитаров он был самым вежливым и спокойным. — Это может быть опасно. С того раза мы больше не давали ему успокоительного, он так хорошо проспал всю ночь. Но вы ведь знаете, что по утрам они бывают наиболее агрессивны.

— Я знаю, Максим, — улыбнулась она. — Не волнуйся.

Как только сестра и санитар вышли, мужчина поднялся с постели.

— Доброе утро, Дима. Как самочувствие? — она села на мягкий стул напротив него.

Он осмотрелся вокруг, словно забыл, как сюда попал. Наконец, его взгляд остановился на ней, он перестал хмуриться и улыбнулся. Тогда Аня вспомнила слова главврача, мужчина и в правду был красив. Его темные волосы спутались, лицо было слегка помято и обросло щетиной, но все-таки выглядел он привлекательно. Резко очерченные скулы, идеальной формы нос, тонкие губы и потрясающие своей красотой и глубиной голубые глаза, словно холодное небо Антарктиды. Несмотря на изможденное и худое тело он имел широкие плечи и крепкие руки. Его улыбка, с какой он смотрел на неё, была совершенно по-детски открытой и невинной.

— Хорошо, — ответил он. — Я в порядке.

— Что-нибудь снилось?

— Я не помню.

Аня открыла блокнот.

— Можешь рассказать мне что-нибудь о своей семье?

— Нет. Я не помню, — добавил он.

— Но о брате ты помнишь?

— Да, его я никогда не забуду.

— Где он сейчас?

— Я не знаю, мы давно не виделись.

— Когда в последний раз вы виделись?

— Когда были мальчишками.

— Что случилось потом?

— Я не хочу говорить об этом, мне больно.

— Хорошо. Расскажи, что ты помнишь.

— Что я должен спасти тебя.

— От кого? — Аня напряглась.

— От Тьмы.

— И что хочет от меня тьма?

— Она хочет твоей смерти. Тень ходит за тобой повсюду.

— Все люди имеют тени, Дима.

— Ты имеешь две тени, Полина.

— Кто сказал тебе, что меня зовут Полина?

— Ты. При нашем первом знакомстве.

— И когда же оно было? — этот разговор начал забавлять женщину.

— Когда тебе было десять. Ты так назвалась.

— Но меня зовут Аня.

— Я знаю.

— Знаешь? Но только сейчас ты меня назвал Полиной.

— Я называл тебя, как ты того хотела. Я знаю, что твое настоящее имя — Аня. Оно мне нравится. Очень красивое и мелодичное, — он улыбнулся и отвел глаза.

— Ты не против моего имени? — удивилась женщина. Она привыкла, что ее пациенты всегда стоят горой за свои убеждения с пеной у рта. Правдой для них считалось то, что было произнесено из их уст.

— Не против. Только я бы хотел попросить не называть меня Дима.

— Почему?

— Я расскажу об этом позже.

— Хорошо. Дмитрий тебя устроит?

— Немного официально, но все же лучше.

— Договорились. Скажи, ты соглашаешься со всем, чтобы мы тебя выпустили?

Улыбка сползла с лица мужчины, казалось, он был обескуражен.

— Нет-нет, — проговорил Дмитрий. — Мне нельзя уходить отсюда. Я должен быть рядом с тобой, если Тьма вернется.

— Хорошо. Я думаю, на первый раз мы достаточно поговорили. Через десять минут тебе принесут завтрак, ты должен хорошо поесть и выпить таблетки. Они помогут тебе. Мы желаем тебе только добра, и ты не должен драться с санитарами или с другими пациентами.

— Я понял.

— Тогда после завтрака ты можешь недолго погулять по больнице. Я приду к тебе после обеда.

— Я буду ждать, — он расплылся в улыбке.

Как и в ответ на улыбку ребенка мы не можем сдержать своей, так и Аня улыбнулась ему, уходя.

— Принесите пациенту завтрак, пусть ест пока в своей палате, мы не знаем, как он поведет себя с другими пациентами, — Аня отдала распоряжение медицинской сестре на посту. — Можешь выпустить его в коридор, пусть пройдется немного и освоится. Скажи Максиму, пусть он приглядывает за ним. Теперь о таблетках. Его бредовые идеи все — таки смахивают на шизофрению.

— Значит, санитары не ошиблись, — улыбнулась сестра, но увидев сердитый взгляд психиатра, опустила голову и принялась делать записи в журнале. Аня продолжила:

— Начнем с клозапина, думаю, галоперидол давать слишком рано.

— Хорошо.

— Да, и вот что, пробей в интернете имя Дорофеев Дмитрий, вдруг что-то обнаружится.

— Будет сделано.

— Спасибо.

После завтрака Аня начала обход пациентов. До обеда она должна поговорить с ними, а после заняться групповым тренингом. В самой первой палате лечилась пожилая женщина с болезнью Пика. Эта болезнь характеризуется ограниченной атрофией мозга, преимущественно в лобных и височных долях. С каждым днем у семидесятилетней женщины все больше проявлялась апатия и пропадала живость эмоциональных реакций, что, в конце концов, и привело её к инвалидному креслу. Её речь стала не только замедленной, но и бедной, уменьшение словарного запаса прогрессировало все сильнее. Она могла повторять одно и то же слово каждый день. Мария постепенно переставала узнавать самые простые вещи — она не понимала, что ложкой едят, а ручкой пишут. Поэтому после кормления её увозили в комнату отдыха, где она сидела тихо, не понимая ничего вокруг. Обычно болезнь заканчивается тотальным распадом психической деятельности с развитием физического и психического маразма. Надежда на лечение ничтожно мала, к таким пациентам редко приходят родственники или друзья. Все делают вид, что их близкий в надежном и укромном месте, они заплатят любые деньги, лишь бы не видеть, как их родители, учившие их когда-то житейской мудрости, сейчас не в состоянии понять, кто они и что делают.

— Здравствуй, Мария, — произнесла женщина. — Как дела? — она знала, что пациентка не сможет ответить, но она должна каждый день разговаривать с ней, иначе женщина все забудет и закроется, словно в ракушке. — Тебе что-нибудь снилось? — Аня погладила ее по щеке. — Снилось что-нибудь прекрасное и волшебное, как твой голос?

Мария в ответ едва улыбнулась, но сказать ничего не могла. Но её улыбка стоила многого.

— Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю? Что бы ты хотела? — Аня взяла со стола две книги и показала женщине. Мария с трудом подняла руку и дрожавшим пальцем указала на одну книгу.

— Очень хорошо, — улыбнулась психиатр. — Я только за! Обожаю эту книгу. Сколько раз ты читала эту историю? Наверное, сотни раз?

Аня раскрыла книгу, и ее звонкий голос лился повсюду, высвобождаясь за пределы больничной палаты. «Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний — теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета».

Аня открыла дверь в следующую палату — внутри опущены шторы, всюду таится полумрак, не только в комнате, но и в душе пациентки. На кровати сидит женщина, она отрешенно смотрит на стену, не двигаясь и не сказав ни слова при виде своего лечащего врача. У неё маниакально — депрессивный психоз.

— Здравствуй, Екатерина, ты уже позавтракала?

Женщина едва заметно покачала головой.

— Почему ты снова не ешь? Тебе не нравится, как готовят наши повара? Ни в одном французском ресторане ты не найдешь еды вкуснее, чем здесь.

— У нее нет вкуса, — прошептала пациентка. — Она невкусная.

— Она очень вкусная. Скажи, если ты, к примеру, не любишь апельсины, это же не значит, что они невкусные?

Женщина вновь кивнула.

— Также и с тобой. Если ты потеряла вкус к жизни, это не означает что вся наша жизнь горькая, дурнопахнущая и приносит лишь огорчения. И как же ты почувствуешь вкус еды? Как только ты обретешь первое, вернется и второе. Верни вкус к жизни, тогда и вся еда станет самой аппетитной и вкусной в мире! Начни утро с малого, попробуй улыбнуться.

Аня подошла к окну и отдернула занавески. Палата потонула в солнечном свете вместе со своей пациенткой. Женщине казалось, что она тонет в этом свете, захлебывается и задыхается. Прошло несколько минут и все прошло. Екатерина с горечью выдохнула.

— Я жду твоей улыбки, — психиатр приблизилась к ней, — давай, это не сложно.

— Я не могу, — ответила та.

— Ты можешь все.

— Я не умею.

— Умеешь.

— Я забыла, как это делается.

— Хорошо, я тебе покажу, смотри внимательно и запоминай.

Аня медленно растягивала губы, пока они не сложились в очаровательную улыбку, открывая белоснежные зубы.

— Теперь твоя очередь.

Екатерина не двигалась несколько минут, но увидев, что Аня не собирается уходить, решила сделать то, что она просит. Сначала губы отказывались растягиваться в улыбке, они совсем позабыли, что это такое — улыбаться. Обыкновенно они находились в перевернутом состоянии. Наконец, ей удалось немного улыбнуться, еще немного и еще, и вот перед Аней сидит женщина с жутким оскалом, но как ей кажется, она улыбается. Психиатр не подала виду, что ее улыбка также мрачна, как и ее настроение. Наоборот, Аня рассмеялась, и мрачная улыбка стала еще шире.

— Вот видишь, совсем не тяжело было? — Аня обняла её и погладила по спине. — Ты молодец! Я горжусь тобой.

Екатерина кивнула, а когда психиатр вышла из палаты, слезы потекли по ее лицу. Ане удалось вытянуть из нее эмоции. В этом случае даже негативные эмоции — это очень хороший знак.

В другой палате наоборот — слишком светло и шумно. На окнах совсем нет занавесок, окна раскрыты, благо на них есть решетки. По комнате мчится мужчина, роста и веса в нем больше, чем у всех пациентов отделения. Он считает себя птицей, хотя смахивает больше на огромного медведя. Он бегает из одного угла в другой, что-то громко причитая.

— Тише, Сергей, что случилось?

Он остановился и указал на окна.

— Решетки, всюду решетки! Вы построили для меня клетку! Большую каменную клетку! Но вы не удержите меня здесь просто так, я улечу, улечу!

— Сергей, сядь, пожалуйста, — после того, как мужчина присел на край кровати, она продолжила. — Скажи мне, раньше этих решеток здесь не было?

Пациент помолчал немного и, опустив голову, произнес:

— Были.

— Тогда из-за чего бунт на корабле? — она улыбнулась и получила улыбку в ответ.

— Не знаю.

— Хочешь, мы повесим сюда красивые занавески? Сразу же станет уютнее.

— Нет — нет, не нужно. Они совсем закроют мне это бескрайнее и лазурное небо. А я хочу видеть его всегда.

— Хорошо. Так куда ты собираешься улететь?

— В небо. Я полечу в небо. Оно зовет меня каждый день, ему грустно без меня. Небо хочет принять меня в свои объятья!

— Сергей, ты знаешь, люди не летают.

— Я не человек, я птица! — он вновь вскочил с кровати и, размахивая руками, вылетел в коридор.

Утреннюю тишину следующей палаты нарушил громкий крик. Санитары пытались успокоить буйного пациента и сделать ему укол успокоительного.

— Она здесь! — кричал он. — Она рядом, неужели вы не видите? Мне нужно поговорить с женой, оставьте меня, оставьте! Лиза, не уходи, побудь со мной!

У Александра галлюцинации — зрительные и слуховые. Он видит и слышит то, чего нет на самом деле. Но не говорит ли это о том, что все остальные лишь слепцы, а ему одному дано знать то, о чем другие и не подозревают? Укол подействовал незамедлительно, он почувствовал, как все его тело немеет, а сознание затуманивается. Санитары оставили его на кровати, рядом села Аня.

— Она снова приходила? — спросила женщина.

Александр едва заметно кивнул. Он не мог уснуть, так как еще был возбужден.

— Что она тебе говорила?

— Что и всегда, — мужчина вздохнул. — Что любит меня.

— Ты понимаешь, что твоя жена мертва?

Александр сжал руку в кулак. Если бы мог, он бы ударил её.

— Это ничего не меняет, — ответил он. — Она всегда будет рядом.

— Сколько лет прошло с той аварии? — спросила Аня.

— Я не знаю ни о какой аварии. В тот день проходила самая шикарная и прекрасная свадьба за всю историю нашего города.

— Так сколько же лет прошло с вашей свадьбы?

— Два года, — улыбнулся он. — Скоро мы будем праздновать годовщину, ровно два года как мы женаты, — Александр разжал кулак и медленно погрузился в темноту, она заботливо укутала его и повела по многочисленным лабиринтам воспоминаний.

Прошло ровно два года, как свадебный кортеж попал в аварию. Александр помнил, каким солнечным и радостным был для них день. Он вспоминал, как постоянно поправлял галстук, и как дрожали колени, а она постоянно подшучивала над ним. Все были счастливы до тех пор, пока машина с женихом и невестой не врезалась в слабое ограждение моста и рухнула в глубокую реку. За считанные секунды река, словно злой дракон, поглотила автомобиль и тех, кто был внутри. Он помнил до мельчайших подробностей, как вода через разбитое лобовое стекло моментально затопила салон. Прекрасные черные волосы его драгоценной невесты поднялись и распустились в воде. Как ее белоснежное платье намокло, а пышная юбка начала подниматься. Он помнил ее последнее холоднее объятье, она схватила его за руку и не отпускала до тех пор, пока он не увидел, как ее глаза стали стеклянными, как она беспомощно открыла рот и, до боли сжав его руку, отпустила и ушла в далекую и ледяную тьму. Он чувствовал её руку и тогда, когда очнулся в палате больницы. Он был совсем один. В полной темноте, лишь бессилие имело над ним власть. Потом он увидел ее, слышал и даже беседовал с ней. Она обещала всегда быть рядом с ним. Дорогая его сердцу Лиза сдержала обещание — она находилась рядом, когда его выписывали из больницы, когда приходили родственники и друзья, чтобы посочувствовать ему. И сейчас он не понимал, почему его закрыли в этой палате и пичкают разными таблетками, когда ему так хорошо. Плохо становилось, когда она уходила, но это было ненадолго. Может, она ходила припудрить носик или поправить подол пышного платья. Он не ругал ее за это, невесте можно простить все, что угодно.

И наконец, последняя палата. Несмотря на то, что каждая палата предназначена для одного отдельного пациента, в этой палате живут два человека. Игорь и Евгений. Они хорошо уживаются друг с другом, несмотря на то, что совершенно разные. Игорь всегда молчит, он практически не разговаривает, а если и заговорит, то жутко заикается. Это приносит ему большое неудобство и стеснение, поэтому он и предпочитает молчать. Женя наоборот, разговаривает громко, чаще всего кричит и ругается. Он очень зол и ненавидит всех вокруг. Игорь же любит людей, но общается с ними мало, потому что боится прикосновений. Игорь беззащитен и слаб, Женя агрессивен и силен. Женя любит лишь одного человека — Игоря. Он всегда защищает его и пытается отгородить от всех людей, он не разбирается, злые люди перед Игорем или добрые. Ему некогда разбираться в людях, ему нужно защищать Игоря. Без Жени тот не проживет и дня, злые люди сразу же убьют его.

Диагноз у них один и тот же, он не лечится медикаментозно. Но Женю всегда пичкают антидепрессантами, чтобы он не бил людей, которые хотят обидеть Игоря. Глупые врачи просят Игоря не дружить с Женей, но они не понимают, что без него ему не справиться. Он слишком беззащитен и добр к окружающим, а тем только и надо, чтобы Игорь подошел к ним совсем близко, и они смогли бы разорвать его на части своими острыми зубами. Бездарные врачи поставили Игорю странный диагноз — диссоциативное расстройство идентичности, или раздвоение личности. Они хотят выкурить Евгения из тела Игоря, как опасных пчел из улья возле дома, где играют невинные дети. Но как у детей есть защитники, так и у Игоря есть свой страж, с которым он всегда будет в безопасности. Женя сможет постоять и за себя, и за него.

— Здравствуй, — Аня задержалась на пороге, но увидев, что пациент не принимает никаких попыток для ее убийства, подошла к нему. Он сидел за столом и рисовал. Худое тело и маленький рост превращали его в ребенка, несмотря на то, что недавно ему исполнилось двадцать пять лет. Мужчина был совсем хрупким и безмятежным, пока не приходил Женя. Тогда появлялась не только агрессия, но и недюжинная сила и мощь. Первое время Аня боялась оставаться с ним наедине, но потом, как ей казалось, даже Женя привык к ней и никогда не бил её. Возможно, на него действовал Игорь. Он всегда с обожанием смотрел на своего психиатра и рисовал ей такие картинки, какие дети рисуют в детских садах своим мамам. Её похвала была для него самой высшей наградой, и тогда Женя мог не появляться долгое время. То ли потому, что не хотел портить своему соседу хорошее настроение, то ли потому, что Игорь мог управлять своим вторым «я». Это еще нужно будет выяснить. Аня села возле мужчины и заглянула ему через плечо.

— Как спалось? — спросила она. — Плохо? — он не двигался. — Хорошо? — Игорь кивнул. Он улыбнулся и протянул ей листок. На рисунке изображена девушка, она держала за руки двух мужчин. Аня поняла это не сразу, так как люди были изображены в виде палочек, треугольничком нарисована юбочка и кривыми прямоугольниками штаны у мужчин.

— Кто эта женщина? — спросила Аня.

Игорь показал на нее пальцем и зарделся.

— Какая я здесь красивая, — восхищенно произнесла психиатр. — Это ты? — он кивнул. — А это Женя? — снова кивок. — Где сейчас Женя? Он ушел? — Игорь покачал головой. — Он спит? — мужчина пожал плечами и кивнул. Неожиданно листок выпал из рук женщины. Она нагнулась, чтобы поднять его, и слишком поздно поняла, что держалась не за подлокотник кресла, а за его руку. Игорь подскочил, как ошпаренный, дернулся и пошел на нее. Аня поднялась с кресла и сказала:

— Извини, я не хотела. Я не видела твоей руки. Ничего страшного не произошло, правда?

— Правда в том, — закричал Женя, — что если ты еще раз тронешь Игоря, то больше не сможешь передвигаться на своих ногах.

— Прекрати, ничего страшного не произошло, — снова повторила она и прижалась к стене.

— Ты похотливая стерва только и думаешь о том, как бы облапать Игоря. Я больше не потерплю твоих выходок, с меня довольно! — мужчина замахнулся на неё кулаком, Аня зажмурилась, готовясь к удару, но услышала крик и открыла глаза. Санитары связали пациента, а главврач Сергей Александрович делал ему укол.

После того, как пациент уснул, главврач произнес:

— Твое счастье, что мы проходили рядом. Тебе стоит меньше пренебрегать санитарами, все же они сильны, а тебе не нужно ставить все на силу слова. Иногда до пациентов просто не достучаться.

— Хорошо.

— Как ты?

Её немного трясло.

— Со мной все нормально.

— Все равно спустись в кафе и выпей крепкого чая. Ты, наверное, еще не завтракала?

Она покачала головой.

— Нам нужны живые психиатры, если будешь пренебрегать едой, загнешься. Ты меня поняла? — его властный голос привел её в чувство.

— Я все поняла, Сергей Александрович.

— Тогда беги вниз.

Спустившись в подвал, оборудованный под современное кафе для служащих клиники, Аня увидела увлеченно болтающих людей за обедом, розовощеких поваров и яркие экраны телевизоров, вещавших веселую музыку. Аня перестала дрожать и улыбнулась присутствующим. Женщина заказала чашечку кофе и пирожное с кремом. Сев за свободный столик, она увидела подругу. Женщина помахала ей рукой и та, набрав полной поднос еды, подсела к ней.

— Привет, что-то ты мало ешь.

Лучшая подруга Алиса представляла собой полную противоположность Ани. Со светлыми короткими волосами, слегка полноватая, невысокого роста и с широкими бедрами, она всегда одевалась вызывающе, чем часто пленяла многих мужчин.

— У меня такое чувство, — ответила Аня, — что сегодня миссия номер один «как больше накормить Аню».

Алиса рассмеялась:

— Не ворчи, лучше рассказывай, как там Олег? Все также ругаетесь?

— Больших ссор не было, лишь мелкие склоки. Он не понимает меня, а я его. Такое чувство, что мы только вчера познакомились и у обоих разные вкусы и взгляды. Ему нравится отдыхать без меня.

— Ничего страшного, пусть как маленький ребенок побегает от тебя, покажет, какой он свободолюбивый мужчина, а потом вновь вернется на поводок.

— В том-то и дело, что я никогда не сажала его на поводок, не ограничивала ни в чем, а он бегает от меня. Не хочется жаловаться, разберемся, я уверена. Что у вас нового?

— «У нас с Костей» и «новое» — это два несовместимых слова. Мне так надоела эта рутинность. Мы вроде и ходим развлекаться, но все равно что-то не то. Да и Артем так привязался к нему, не отходит ни на шаг. Настоящий папенькин сынок, ходит за ним всюду как хвостик, а на меня ноль внимания.

— Предложи ему какую-нибудь увлекательную игру, поиграйте вместе.

Алиса наморщила носик.

— Ты же знаешь, я не люблю все эти мальчиковские игры. Пусть уж лучше с отцом играет, меня все меньше достают, — улыбнулась она, а Аня мысленно покачала головой. — Что мы все о проблемах? — Алиса махнула рукой. — Лучше расскажи, что за грандиозное шоу намечается на твой день рождения?

Аня вглядывалась в чашку, словно хотела найти на дне стакана ответы на все мучившие ее проблемы.

— Если честно, я совсем об этом не думала, — произнесла она. — У меня сейчас совсем не праздничное настроение.

— Ну что ты, в самом деле! Соберись, тряпка, тебе просто нужна встряска, — она потрясла подругу. — Так лучше? Что ты грустишь? Ты ж психолог, — произнесла она коронную фразу, и они засмеялись. — Я думаю, — продолжила Алиса, — можно позвать какую-нибудь рок-группу выступить на празднике, еще можно устроить тематическую вечеринку, ты знаешь, это сейчас так модно, а в конце забабахать фейерверк. Как ты на это смотришь? Я буду помогать тебе во всем.

— Спасибо за помощь, сейчас она мне крайне необходима.

— Я всегда рядом, помни это.

На первых двух этажах было шумно, алкоголики кляли свою белую горячку, а наркоманы требовали дозу. Третий этаж встретил её спокойствием и отчужденностью. Медсестра на посту возле наблюдательной палаты рассказала, что новый пациент хорошо поел, однажды вышел, недолго прогулялся по коридору и вновь вернулся в палату. Поиски в интернете не дали никаких результатов — по всей России насчитывается больше тысячи мужчин с такими же именем и фамилией.

— Как ты? — спросила Аня, войдя в палату. — Освоился немного?

— Да, здесь очень красиво и уютно, так сразу и не скажешь, что находишься в больнице.

— Рада, что тебе понравилось. Но ты понимаешь, что эта палата для тех, кто плохо себя ведет?

— Я плохой? — спросил Дмитрий. Он заглядывал ей в глаза, пока она искала стул и села рядом с ним.

— Нет, — ответила Аня, — твое поведение плохое. И ты должен научиться контролировать его.

— Хорошо. Я уверен, у меня все получится, — воскликнул он. Мужчина все больше напоминал ей ребенка, веселого мальчишку-сорванца.

— И если ты обещаешь мне вести себя хорошо, то я, в свою очередь, обещаю перевести тебя в более красивую и уютную палату, и она будет только твоей.

— Правда? — в его глазах читался восторг и радость.

— Честное слово, — улыбнулась она.

— А книги там будут?

— Будут.

— Еще мне бы хотелось альбом и карандаши, можно и простые.

— Все это будет в комнате отдыха. Там ты будешь общаться с другими пациентами, также сможешь рисовать, играть в разные игры или смотреть телевизор.

— О большем я и не мечтал, — Дмитрий поднялся с кровати и подошел к окну. Дворик все больше заполнялся солнечным светом, зеленые кусты двигались в такт особенной музыке ветра, птицы весело щебетали на ветках деревьев. Вся детская непосредственность исчезла с лица пациента. Он стал серьезным и хмурым. Также глядя вдаль, Дмитрий произнес:

— Это так прекрасно — умереть летом. Намного ужаснее умереть зимой, похоронив с собой лютую стужу и морозы. А летом ты умираешь, сохранив навеки пение птиц по утрам, прикосновение мокрой травы к босым ногам, нежные поцелуи ветра. Поверь, я это знаю.

— Ты не можешь знать об этом. Ты сейчас живой, дышишь, чувствуешь, смотришь на меня. Вполне живой молодой человек, — улыбнулась она. — И про лютые стужи ты не прав. Независимо от времени года, умирая, человек хоронит с собой только то, что в его сердце, только то, что он сам чувствует. Добрый, всеми любимый человек всегда хоронит с собой частичку солнца и тепла, к которому так привыкли его близкие. А если человек зол, то и в могилу забирает лишь ненависть, выросшую на его поле жизни.

Дмитрий отвернулся от окна и с удивлением посмотрел на неё.

— Ты права, — произнес он, — права на все сто процентов.

— Дмитрий, ответь на мой вопрос.

— Я отвечу на все твои вопросы, проблема лишь в том, подведет меня память или нет.

— Хорошо. Скажи мне, с чего ты взял, что умер?

— Знаешь, — мужчина сел на кровать, его взгляд померк, а улыбка исчезла. — Я всегда задаю себе этот же вопрос. И не нахожу ответа. Я помню нестерпимую боль. Такая боль, что проникает в самое сердце и вытягивают твою душу. Самому злейшему врагу я бы не пожелал такой боли. Но, к сожалению, и врагов у меня нет, как нет и близких. Великий Чехов сказал, человек умирает столько раз, сколько раз он теряет дорогих ему людей. Я же растерял всех своих близких. Я не смог помочь им, не смог удержать их. Я умер. И у меня нет надежды все исправить — мертвым не дают второго шанса.

— Потеря близких сродни смерти, я не спорю. Но ты жив, и если ты не можешь все вернуть, то стоит просто начать все сначала. Как ты на это смотришь?

— Ты не понимаешь. Настанет время, и ты поймешь, не сейчас, позже. Я же здесь для того, чтобы ты не только все поняла, но и в отличие от меня осталась жива. Я не допущу, чтобы Тьма вырвала твою душу. Я спасу её, поверь.

В два часа все пациенты собрались на групповую терапию в комнате отдыха. Сергей помог Ане расставить стулья в круг. Когда все расселись, он все также летал по комнате и даже пытался повторить щебет птиц. Дмитрий смотрел на всех с удивлением.

— Здравствуйте, — сказала Аня. — Сергей, сядь на свое место и мы продолжим, — подождав, пока тучный мужчина усядется на свой маленький стул, она продолжила. — У нас новый пациент, я хочу, чтобы вы с ним познакомились.

Дмитрий нерешительно помахал всем рукой.

— Его зовут Дмитрий, и я хочу, чтобы вы все относились к нему благожелательно. Теперь, если вам не трудно, представьтесь, пожалуйста.

— Екатерина, — ответила грустная женщина и натянула рукава выше запястий.

— Здравствуй, Катя, — ответил Дмитрий. Он пытался запомнить не только имена окружавших его людей, но и каждую мелочь в них. Женщина едва заметно вздрогнула на его приветствие. Она уже давно никому не разрешала так называть её.

— Эту женщину зовут Мария, — указала Аня на пожилую женщину. Она не сможет поприветствовать тебя, но она все слышит и понимает.

— Здравствуйте, Мария, — сказал мужчина.

— Его зовут Игорь, — продолжила психиатр, — у него трудности с речью, и запомни, к нему нельзя прикасаться.

— Здравствуй, Игорь, — улыбнулся Дмитрий махавшему ему мужчине невысокого роста.

— Александр, — представился следующий мужчина. Его нахмуренное лицо стало ожесточенным и из-за этого некрасивым. Дмитрий почувствовал что-то нехорошее в нем и ничего не ответил.

— Дмитрий? — удивилась Аня.

— Здравствуй, Александр, — нехотя ответил мужчина.

— Сергей, но можешь звать меня Сокол, — сказал следующий. — Я самая быстрая и свободная птица в мире.

Дмитрий неожиданно согнулся пополам и закрыл лицо руками. Все смотрели на него с нескрываемым удивлением.

— Дмитрий, что с тобой? — спросила женщина.

Когда мужчина убрал руки, все увидели, что он корчится от смеха.

— Сокол, — через смех произнес Дмитрий. — Какой же ты сокол?

— Я Falco subniger или по-другому, Чёрный сокол, — Сергей гордо поднял голову. Он так долго учил название этой птицы по латыни, что теперь всюду хвалился своим знанием мертвого языка.

— Нет, ты не черный сокол, — рассмеялся Дмитрий. — Ты Eudyptes robustus.

Все раскрыли рты, а Сергей сказал:

— Что… что это значит?

— Это значит Большой пингвин, из рода Хохлатых пингвинов, семейства Пингвиновых.

Аня не ожидала увидеть такого зрелища, ее пациенты смеялись, кто в голос, кто-то просто улыбнулся краем рта, но на всех лицах блуждали улыбки, разве что кроме Сергея. Обидевшись на всех, он убежал в свою палату. Когда смех утих, Аня сказала:

— Дмитрий, нельзя обижать человека, позже ты извинишься перед ним.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Я не хотел его обижать, просто констатировал факт.

— Дмитрий!

— Молчу-молчу.

— Вчера я просила вас нарисовать самый счастливый день в вашей жизни. Я прошу вас передать мне рисунки и рассказать, что вы изобразили на листе и каковы ваши впечатления.

Так как Сергей убежал в свою палату и не собирался возвращаться, Мария уже давно не рисовала, а лишь следила за всеми, Дмитрий же участвовал в терапии лишь первый день, то в руках у психиатра оказалось всего два рисунка, Игоря и Екатерины. На рисунке Игоря снова вырисовывались человечки, созданные из геометрических фигур. Человек держал за руку человечка поменьше. Ане всегда приходилось играть с Игорем в отгадки.

— Маленький человечек это ты? — спросила Аня, и Игорь утвердительно кивнул. Дмитрий пытался разглядеть рисунок в руках психиатра.

— Человек, что держит тебя за руку — это твоя мама?

Игорь покачал головой.

— Сестра или тетя? Родственница?

Снова отрицание.

— Жена? — спросил Дмитрий, кажется, эта игра ему понравилась. Но вновь неудача.

Игорь не стал их мучить и указал на Аню.

— Человек рядом с тобой — это я?

Положительный кивок и улыбка. А вот с лица Дмитрия улыбка исчезла. Он хотел что-то сказать, но Аня перебила его.

— Мы куда-то идем? — спросила она. Игорь начал изъясняться жестами. Он показал на себя, потом один палец и на все пространство вокруг. Дмитрий смотрел на Игоря, затем на Аню, он хотел, чтобы она поведала всем, о чем говорит Игорь и понимает ли она его. Аня улыбнулась и спросила:

— Ты говоришь про свой первый день в нашей клинике? Я хорошо помню, как водила тебя, показывая все палаты и пациентов, некоторые из тех уже ушли отсюда.

Игорь улыбнулся и быстро закивал.

— Ддда-да, — с трудом произнес он.

— Игорь, ты молодец, выполнил задание на пять с плюсом. Переходим к следующему рисунку. Екатерина, расскажи нам о нем.

— Я изобразила здесь свою семью, — произнесла она хриплым голосом. — Здесь мой муж, я и наш сынишка. Мы загораем на пляже в Египте. Позже мы так обгорели, что не могли двигаться, — она рассмеялась, но из ее глаз хлынули слезы. — Мы намазались сметаной и играли в снежных людей.

Женщина замолчала и Аня поняла, что от нее не дождаться больше ни одного слова.

— Спасибо, очень красивый рисунок. Александр, где твой рисунок?

— Я не рисовал, — ответил он и посмотрел ей в глаза. — И не собираюсь ничего рисовать. Я не цирковая обезьяна, ничего делать по твоему условию не собираюсь.

— Александр, ты обижен на меня? За что?

— За что? — он выпрямился на стуле, Дмитрий сделал то же самое. — Ты еще спрашиваешь? Вы что, ничего не видите? — обратился он к окружающим. — Она притворяется такой милой и доброй, ставит вам пятерки, а вы как помойные собаки радуетесь ее подачкам. Ты, — он ткнул ей пальцем в грудь, — ты гребешь деньги за счет наших страданий, а сама и не знаешь, что такое потерять близкого человека. Я желаю, чтобы твоя жизнь, твоя мерзкая жизнь превратилась в ад!

Аня не успела произнести ни слова, Дмитрий поднялся с места и ударил Александра в лицо. Они упали на пол и продолжали бить друг друга. Увидев, что к ним бегут санитары, Аня попыталась сама разнять мужчин.

— Дмитрий, прекрати, остановись, — она пыталась схватить его за руку в тот момент, когда Дмитрий размахнулся для следующего удара. Удар пришелся прямо ей в лицо. Женщина закрыла рот рукой, но стало слишком поздно. Кровь тонкой струйкой потекла по ее бледному лицу. Дмитрий отполз от Александра и хотел помочь женщине.

— Я не специально, я не хотел ударить тебя, клянусь.

Аня ничего не могла ответить, боль пронзила ее лицо.

— Я не хотел, — закричал он, когда санитары схватили его и понесли в палату.

— Отличный удар, — крикнул ему Александр, и его тоже схватили.

— Я не хотел! — его крик разнесся по когда-то самому тихому этажу. — Я не хотел!

Глава 4

В кабинете главврача Аня чувствовала себя провинившейся школьницей, которая разбила окно в учительской.

— Почему снова происшествия? И чтобы ни произошло, ты всегда оказываешься в центре событий.

— Не хочется быть грубой, но я заведующая этим отделением. И было бы странно, если бы меня не оказывалось рядом.

— Быть грубой и не нужно, просто слишком много вспышек агрессии у пациентов, ты не находишь?

— Может, мне напомнить, что мы работаем в психиатрической клинике, а не в курортном санатории?

Главврач пропустил ее сарказм.

— Нас создает наше окружение, Аня. Поэтому я хочу, чтобы ты немного отдохнула.

— Наше окружение? Вы издеваетесь? Хотите сказать, что я сошла с ума?

— Нет, я хочу сказать, что ты обязана отдохнуть. Я хочу отправить тебя в отпуск.

— Что? — она схватилась за ручку как утопающий за соломинку. — О каком отпуске может быть речь? У меня новый пациент, куча проблем у старых. Вы хотите, чтобы я бросила их здесь на произвол судьбы?

— Следовательно, ты хочешь сказать, что мы без тебя никто? Не справимся с шестью пациентами?

— Простите, я не это имела в виду. Мне понадобились годы, чтобы добиться хоть какого-то их доверия. Они привыкли ко мне. А если я уйду, то боюсь, что уже никто им не поможет.

— Аня, пойми же, наконец, что стоит подумать и о себе. Еще немного и ты сгоришь на работе.

— Мне искренне приятно, что вы переживаете за меня, но я не могу уйти даже на неделю. Когда мотылек сгорает, лампочка ни в чем не виновата. Так и я, беру всю вину на себя. Если я сгорю, так тому и быть.

— Хорошо, я понял твое упрямство. Тогда мы сделаем вот как. В воскресенье я не дал тебе хорошо отдохнуть, вытащил из постели ни свет, ни заря. Значит, завтра у тебя будет выходной. Отдохни хорошо, расслабься и если тебе понравится, то можешь уходить в отпуск. Как на это смотришь?

— Вы хитрец, — улыбнулась она.

— Значит, по рукам.

Дмитрий сидел на полу и бился головой об стену. Его лицо заливала кровь. Раны после драки приносили боль, а ударов об стену он не чувствовал вовсе.

— Я не хотел, — шептал мужчина. — Я не хотел бить её, это все она, она, она. Тьма…

Дмитрий почувствовал на себе чьи-то руки и вздрогнул. Обернувшись, он увидел Аню. Её нижняя часть лица покраснела и опухла после удара. Мужчина ахнул и схватил женщину за руку.

— Я не хотел, не хотел, прости меня.

Аня села на пол рядом с ним.

— Перестань, Дмитрий. Посмотри, все хорошо. Я прекрасно понимаю, что ты сделал это не специально. В конце концов, я сама виновата, нельзя лезть в драку. Идем, сядь на кровать, я обработаю тебе раны.

Взяв у медсестры все необходимое, Аня вернулась в палату.

— Почему ты не дал обработать раны?

— Я хотел, чтобы ты видела, что я получил по заслугам.

— Не нужно калечить себя и бить других тоже нельзя. Ты не против, если я уберу твои волосы? Они прилипли вместе с кровью к твоему лицу.

— Конечно, поступай, как хочешь.

Аня стянула его волосы на затылке маленькой резинкой и начала обрабатывать раны. Дмитрий стойко переносил всю боль, он не дергался и не пытался убежать. Он лишь всматривался в ее лицо, стараясь разгадать, простила ли она его.

— Дмитрий, впредь, даже если где-то начнется драка, никогда не вмешивайся и, чтобы ни говорили тебе или мне, не нужно поступать также.

— Даже если кто-то оскорбляет тебя?

— Да.

— Но ведь нельзя терпеть, когда тебя унижают.

— Дмитрий, разве правильно отвечать злом на зло?

— Нет, так нельзя, так поступает только Тьма.

— Правильно, поэтому мы с тобой просто не будем замечать злых людей. Договорились?

— Договорились. Когда у меня появится своя палата?

— Когда ты научишься вести себя хорошо.

Дмитрий сжал ее руку.

— Но как же так? Ты ведь дала честное слово.

— Дмитрий, мое честное слово было при условии твоего хорошего поведения.

— Разве может быть такое, что у оскорблявшего тебя Александра есть своя палата, а у меня нет? Меня держат под замком и кормят под присмотром. Это унизительно.

— Вовсе нет. Так нужно. Скажи, тебе делали укол?

— Да.

— Тогда почему ты не спишь?

— Не знаю. Я ведь не медик.

— Точно. Давай ты удобно ляжешь на кровати, а я посижу рядом.

— Не уходи.

— Нет, я рядом. Расскажи мне, откуда знаешь латынь? Где ты получал образование? Может, ты работал орнитологом?

— Нет, — его губы растянулись в широкой улыбке. — Из-за того, что я назвал его пингвином, не дает мне права называться орнитологом. Я прочитал тысячи книг, в моей голове много знаний, но я так и не понимаю, для чего они мне. Все эти знания не могут исцелить душу, не могут вернуть близкого человека, степень бакалавра или магистра не затянет раны в душе и не подарит счастья. Я так боюсь за своего брата, я хочу увидеть его, обнять, как раньше, смеяться вместе до боли в животе и издеваться друг над другом. Мне так этого не хватает, что я чувствую дыру в своем сердце.

— Не волнуйся, я верю, что твой брат найдется. Все будет хорошо. Только так и никак иначе.

Дмитрий не отвечал и смотрел в потолок стеклянными глазами. Аня решила, что успокоительное начало действовать и хотела подняться. Но мужчина вновь схватил ее за руку и спросил:

— Как чувствует себя Игорь? Расскажи мне немного о нем, пожалуйста.

— У него раздвоение личности. Игорь — добр ко всем, он любит окружающих, но стоит его коснуться, как появляется его оборотная сторона — Евгений. У него хорошая дикция и он силен, несмотря на внешнюю хрупкость Игоря.

— Как давно он здесь?

— Два с половиной года.

— Он нарисовал свой самый счастливый день. Это день, когда он появился в клинике. Он был счастлив, когда ты уводила его по коридору от реальной жизни. Скажи мне, что осталось там, за его спиной? Какое зло разорвало его душу, если он так рад оказаться в стенах психиатрической больницы?

Аня перевела взгляд на свои руки и поправила волосы.

— Дмитрий, лучше расскажи о своем самом счастливом дне. Что ты помнишь?

— Я обманул тебя, прости. Я помню все наше детство до мельчайших подробностей, просто воспоминания причиняют мне боль, — мужчина словно не заметил перемены разговора. — А потом… потом я потерял его.

— Дмитрий, сосредоточься на счастливом дне.

— Ты скажешь, что он слишком банален.

— Такого я точно не скажу.

— Хорошо, — он закрыл глаза. Его сосредоточенное лицо стало безмятежным, морщины разгладились, словно воспоминания вновь превратили его в мальчишку. — Это был солнечный день во всех его начинаниях. После уроков я забежал в маленькую пекарню. Купил большой кекс с кремом и маленькую зеленую свечку. Перекинув сумку через плечо, я побежал на речку. Ветер подгонял маленькие волны к берегу и они лизали пятки моего брата. Он сидел на песке, а на его коленях покоилась большая книга сказок. Мой брат всегда верил в добро, никогда не причинял никому зла, даже через букашек перешагивал.

— Дмитрий, но ты же помнишь, как зовут твоего брата? Как ты его называл?

— Том.

— Том? — удивилась женщина. — Но почему?

— Просто нам так нравилось. Словно мы были не обычными мальчишками, а настоящими искателями приключений. И мы всегда их находили. Кстати, меня звали Оливер. Но когда мы попадали в неприятности и Тому становилось страшно или больно, он забывал про наши выдуманные имена и кричал: «Дима! Дима!». Поэтому мне немного больно слышать это имя. Я продолжу. Я остановился и наблюдал за ним. Его спина была очень ровная, он никогда не сутулился, волосы развевал ветер, а бледная кожа уже немного загорела. Наконец, он почувствовал мое присутствие и обернулся. Его глаза наполнились счастьем, когда он увидел меня. Отложив книгу, он бросился ко мне.

— С днем рождения, Том, — я обнял его, а он уткнулся мне в грудь. — Подожди-ка, я кое-что тебе принес.

Я аккуратно достал кекс из сумки, воткнул в него свечку и зажег её. Маленькое пламя заплясало в его глазах.

— Давай, загадывай желание и задувай свечу.

Том закрыл глаза, потом надул щеки и потушил свечу. Он поделил кекс пополам, отдал половину мне, а другая половина пропала в его рту за считанные секунды.

— Спасибо, Оливер, было вкусно.

— Подожди, это еще не все, — я открыл свою школьную сумку и достал то, о чем так давно мечтал мой брат. Над этой вещью я работал ночи напролет так, чтобы никто не увидел и не услышал, а в особенности не догадался мой брат. Я достал деревянный фрегат с локоть длиной. Я сделал даже маленькие детали — паруса, штурвал и якорь.

Том завизжал и запрыгал от радости. Он прыгал возле меня, словно шаман возле ритуального огня. Наконец, я передал ему корабль, и мы спустили его на воду.

— Оливер, подожди, — он придержал корабль. — Мы должны снарядить настоящую экспедицию и отправить её исследовать новые земли.

— Хорошо, — я схватил фрегат и подбежал к дереву. У его корней копошился небольшой муравейник. Я посадил на корабль десяток муравьев и с победным видом вернулся к брату. Но он задумался.

— Оливер, а что если они все утонут?

— Они не утонут, смотри, тут есть даже шлюпки, весла и спасательные круги. Им как раз будет в пору.

— Правда? — Том всегда верил каждому моему слову.

— Честное капитанское.

— Тогда поднять паруса! — весело воскликнул он, и мы поставили корабль на воду. Легкое течение быстро подхватило фрегат, ветер раздувал паруса, и он помчался по волнам в поисках волшебного острова. Том бегал по берегу и весело крича, подгонял игрушку. Его счастью не было предела до тех пор, пока к нам не присоединились трое мальчишек. Мы учились в одной школе, но они были старше и всегда задирали нас. Я прикрыл спиной Тома, и он нерешительно выглядывал из-за нее. Он не решался ввязываться в драки, даже ругаться не любил.

— Такое веселье мимо проходит. Почему вы нас не позвали? У нас тоже есть подарок для твоего брата, — сказал один.

— Правда? — Том уже стоял рядом со мной. — Какой? — его наивности не было предела.

Мальчишки подошли к нам вплотную.

— Мы приготовили для тебя особенный подарок, — самый крупный мальчишка снял с плеча мешок. Он открыл его и достал оттуда веревку, в петле которой корчился щенок.

— Нет! — закричал Том. — Отпустите его, что он вам сделал?

Они опустили щенка на землю, и тот заскулил от страха.

— Мы только хотим узнать, как далеко в воду упадет щенок. Это представление специально для вас, наслаждайтесь, мы даже денег не возьмем.

Мальчишка вновь поднял веревку вместе со щенком и размахнулся. Когда Том заревел, я бросился к ним и ударил любителя поиздеваться над животными. От неожиданности тот выпустил веревку и бросился на меня. К нему подключились еще двое. Они были сильнее, но я проворнее. Когда я почувствовал вкус крови, то вдруг увидел, как Том, который всегда называл себя пацифистом, набросился сверху на одного из мальчишек и, надев на него ту самую петлю, начал стягивать её.

— Валите отсюда, иначе я задушу его, — закричал он. Лицо мальчишки и в правду приняло зеленоватый оттенок.

— Отпусти его, мы уходим. Психи! — закричал их главарь, и они убрались восвояси. Видно, мы и, правда, смахивали на двух психов. Я весь в крови, а он с веревкой в руках. Я посмотрел на него и засмеялся. Том находился в возбужденном состоянии, но отбросив веревку, он тоже рассмеялся. Я смыл кровь водой и повалился на берег. Том лег рядом со мной, посадив на живот щенка.

— Оливер, его надо будет куда-нибудь пристроить. Рано или поздно он вырастет, а ты знаешь, как я отношусь к собакам.

— Конечно, — я повернулся к нему, — подкинем его соседям.

— Ладно, — он погладил щенка и посмотрел на небо. — Знаешь, я сегодня загадал, чтобы мы всегда были вместе.

— Господи, за что я так провинился, — воскликнул я, и мы расхохотались.

Неожиданно пошел дождь, мы высунули языки и жадно ловили капли.

— Оливер, сегодня самый счастливый день в моей жизни. Спасибо тебе.

Тишина разбудила женщину, и Аня словно вынырнула из другой реальности.

— Дмитрий, получается, это был самый счастливый день твоего брата, но не твой.

— Брат был счастлив, поэтому и я считал себя самым счастливым человеком на земле. Том часто грустил, нашу жизнь нельзя было назвать легкой. Я смог подарить ему немного счастья, хотя бы на день. Это был великий день.

Дмитрий повернулся на бок и закрыл глаза. Аня накрыла его одеялом и вышла из палаты.

Проведя специальные анализы, к концу рабочего дня Аня составила отчет о протекающей болезни Дмитрия и оставила его на столе у главврача. Не зная, радоваться или огорчаться предстоящему выходному, она отправилась домой. Пока Олег не вернулся с работы, женщина решила устроить ему сюрприз. Приготовив изысканный ужин, она накрыла стол в гостиной и зажгла свечи. Надела кружевное белье и алое платье. Аня села на диванчик и принялась ждать. Когда ее муж опаздывал на час после окончания рабочего дня, женщина взяла книгу и принялась читать. Еще через час Аня отбросила её и принялась гладить мурчащую кошку на коленях. Через час женщина положила еду в одну тарелку себе, в другую кошке. Они уплетали за обе щеки и рассказывали, что интересного выдалось за этот день. Расправившись с ужином, Аня услышала звонок мобильного телефона.

— Я слушаю.

— Аня, прости, но я сегодня останусь у друга, у него родился сын, и мы отметили немного. Думаю, что мне не стоит садиться за руль.

— Почему ты не предупредил меня раньше? И что за друг?

— Ты его не знаешь, это мой коллега по работе. Извини еще раз, ложись без меня.

— Хорошо, — ответила она, скидывая туфли и расстегивая платье. — У меня завтра выходной, может, отпросишься завтра с работы, съездим куда-нибудь?

Аня в надежде считала секунды его молчания.

— Конечно, — наконец ответил Олег. — Для тебя все, что угодно. Сходим в кино, потом устроим пикник на берегу реки.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Я люблю тебя.

— Сладких снов, дорогая.

Женщина допила вино и сняла платье. Поднявшись с дивана, она перевернула столик, и посуда кувырком полетела прочь.

— Теперь мне гораздо лучше, — улыбнулась женщина и, взяв на руки кошку, поднялась в спальню.

Утро встретило ее головной болью и неприятным привкусом во рту. Несмотря на эти мелкие неприятности, Аня встала с постели с ощущением радости и приятным предвкушением. Именно сегодня её муж согласился отпроситься с работы, чтобы побыть с ней вместе. Женщина сдвинула шторы и впустила солнце в свое сердце.

Главный врач психиатрической клиники надел очки и начал читать отчет о болезни Дорофеева Дмитрия. Ничего особенного, все анализы в норме. Это может значить лишь одно, и для этого Сергей Александрович нажал кнопку на телефоне и вызвал к себе психиатра с наркологического отделения. Тот славился тем, что мог безошибочно сказать, симулирует больной или нет.

Аня включила любимую музыку и принялась за уборку. Никогда еще уборка не казалась ей таким радостным мероприятием. Ариэль, чувствуя настроение хозяйки, весело бегала за ней из комнаты в комнату.

Дмитрий удивился, когда в палату вошла не Аня, и его проводили в другую комнату с белыми стенами и холодным столом, за которым сидел человек с таким же холодным стальным взглядом.

Закончив уборку, Аня выпила чашку крепкого кофе и легла в горячую ванну, наполненную фруктовыми ароматами.

Дмитрий сел на край стула и уставился в стену, боясь встретиться взглядом с человеком напротив.

— Поведай мне свою историю о тьме, — не сказал, а бросил в него слова психиатр. — Я хочу помочь тебе, — добавил он мягче.

— Я бог таинственного мира,

Весь мир в одних моих мечтах.

Не сотворю себе кумира

Ни на земле, ни в небесах.

Моей божественной природы

Я не открою никому.

Тружусь, как раб, а для свободы

Зову я ночь, покой и тьму.

— Пишешь стихи? Похвально.

— Это Сологуб. Стыдно не знать.

— Я поэтами не интересуюсь. Мне нужен ты. Назови мне свой домашний адрес.

— Я не помню.

— Ты все прекрасно помнишь. Я скажу тебе одно — просто ты решил пожить за счет клиники. Ты бездомный, вот и притворяешься психом.

— Я не псих.

— Твои разговоры о тьме явный бред. Следовательно…

— Эти разговоры не для вас, — перебил его Дмитрий. — Мне не нужны ваши советы.

— Я могу сделать так, что ни один совет тебе никогда не поможет. Я сделаю так, что ты превратишься в овощ. Если не хочешь стать таким, скажи, что ты все придумал.

— Я ничего не придумывал, — воскликнул Дмитрий. — Я говорю вам всем правду! Тьма уже здесь, на пороге! Она не просто убивает, не просто заставляет страдать, она перемалывает твою душу на мелкие кусочки!

Аня услышала странный шум в коридоре, а за ним громкое шипение кошки, которая никогда не проявляла агрессии. Женщина вдруг поняла, что вода в ванной резко остыла, став холодной и неприятной.

— Ты все выдумал, меня этими штуками не напугаешь, — ответил психиатр и поймал взгляд Дмитрия. Пациент хотел исчезнуть, лишь бы не видеть этих холодных глаз. Тот продолжал:

— Твоя так называемая тьма это всего лишь твой отец, который тиранил всю семью, отчим или пьяница — мать? Я прав? Тьма это кто-то, кто ежедневно бил, пытал и насиловал тебя. Это так?

— Нет! — воскликнул Дмитрий, и по его щекам полились слезы. — Вы ничего не знаете о моей жизни, прекратите!

— Дальше, лучше. Твой брат это всего лишь плод твоего воображения. Он умер еще в чреве матери или в результате несчастного случая, ты не мог смириться с этим, не мог смириться со своим одиночеством, вот и придумал младшего брата, за которым нужно постоянно смотреть, заботиться о нем и защищать от зла, которое царит в нашей жизни. Подтверди мои слова.

— Нет! — закричал Дмитрий и вскочил со стула, швырнув его в стену. — Это все неправда, — он заплакал. — Неправда! Неправда! Неправда!

Аня услышала детский смех и наскоро замоталась в полотенце. Когда она переставила одну ногу через ванну, то в ее глазах резко потемнело, голова закружилась и она потеряла равновесие, рухнув на холодный кафель. Ее тело обмякло, а из-под головы тонкой струйкой вытекла кровь.

Психиатр вызвал санитаров, но их все не было, а сам он не мог успокоить разбушевавшегося пациента. Неожиданно Дмитрий замолчал и остановился. Он долго смотрел в одну точку, а потом произнес:

— Она вернулась.

Он упал и забился в конвульсиях.

Сквозь тьму Аня услышала тихую, но настойчивую мелодию. Возвращение казалось ей ужасно долгим. Наконец, ее ослепил свет, ванная комната вновь приняла свои очертания. Мелодия звучала из её мобильного телефона. Поднявшись, женщина почувствовала такую головную боль, что не понимала ничего вокруг. Она схватилась за голову и доползла до столика. Взяв телефон, Аня ответила на звонок. Говорила медсестра Юля, она рассказала о том, что случилось за последние тридцать минут с её пациентом, и Аня приняла решение отказаться от своего выходного еще до того, как та повесила трубку. Женщина выпила пару таблеток болеутоляющего и, смыв с головы кровь, села в машину. Выехав из дома, Аня оставила машину и поспешила закрыть ворота. Торопясь обратно, она налетела на незнакомца.

— Осторожнее, милочка, — улыбнулся он и придержал её за плечи. Аня посмотрела в его глаза, и вдруг в глазах потемнело, а сердце забилось как у кролика. Мгновение, и все нормализовалось. Женщина поняла, что все еще находится в руках незнакомого мужчины. Вот только что-то в его чертах ей напоминало… Он внимательно смотрел на нее и когда решил что-то сказать, Аня пробормотала извинения и убежала в машину. Она удивилась, заметив, что мужчина помогает разгружать вещи из грузовика в соседний дом. У нее новый сосед, а она даже толком не поздоровалась. Сейчас совсем не было на это времени, Аня завела машину и помчалась в клинику.

Оставив машину, она помчалась к зданию, но увидев возле ворот знакомый автомобиль, остановилась. Приблизившись, женщина увидела своего мужа с цветами в руках. Тот, замешкавшись на мгновение, подошел к ней.

— Привет. Что ты здесь делаешь и кому цветы? — спросила Аня.

— Тебе, конечно. Я решил извиниться за то, что не ночевал дома. Прости.

— Почему ты приехал сюда?

— Хотел устроить тебе сюрприз.

— Но я тебе говорила, что у меня сегодня выходной.

— Правда? Вот я растяпа, совсем забыл. Стоял бы сейчас здесь как дурак. Я собирался позвонить, но увидел, что ты идешь.

— У моего пациента приступ, поэтому я и здесь.

— Мне тоже нужно на работу, не смог отпроситься, извини.

— Ничего страшного. Тогда до вечера?

— Да, до вечера, дорогая, — он неловко поцеловал её в щёку и вернулся в машину.

Аня хотела разложить все составляющие сказанного её мужем на части, но докопаться до истины ей помешала боль, пульсирующая в голове. К тому же, встретив у ворот Алису, она совсем отвлеклась.

— Наконец-то ты пришла, — сказала Алиса, — там вся клиника на ушах стоит, идем быстрее.

Заглянув в наблюдательную палату, Аня увидела, что возле Дмитрия копошится много народа. Кто-то делал ему укол, кто-то ставил капельницу или накрывал его одеялом. Аня не стала им мешать и поднялась в кабинет главврача. Увидев её, Сергей Александрович устало откинулся на спинку кресла.

— Всего один вопрос, — сказала женщина, — зачем?

— Я не думал, что будут такие последствия. Я просмотрел его анализы, они слишком хорошие для больного человека и я решил проверить. Врач, к которому я обратился, никогда не подводил меня.

— Назовите мне его имя.

— И что дальше? Выследишь и убьешь его? Аня, ты принимаешь слишком близко к сердцу своих пациентов. Не нужно привязываться к ним.

— Я не привязываюсь, просто я в ответе за них.

— Я понимаю. Не думал, что у него эпилепсия. Назначь ему МРТ.

— Хорошо. Я могу идти?

— Да. Аня, — сказал он, когда она открыла дверь.

— Что?

— Про отпуск можешь забыть.

Она улыбнулась:

— Слушаюсь.

В палате осталась лишь медсестра, она заполняла бумаги и даже не посмотрела на Аню. Несмотря на солнечную погоду, здесь царил мягкий полумрак, хранивший тишину. Она присела рядом с его кроватью. Откинув волосы на спину, женщина наблюдала за пациентом. Дмитрий безмятежно лежал на кровати, накрытый тонким одеялом, он был совсем беззащитен. В бледной руке торчала игла капельницы. Аня закрыла глаза. Боль до сих пор пульсировала, болеутоляющее не помогало. Нужно срочно принять другие таблетки и вернуться домой, она никак не могла сосредоточиться на работе. Аня решила подняться и открыла глаза, но увидела, что Дмитрий смотрит на неё. В его глазах появилась красная сеточка, но смотрел он вполне осмысленно.

— Привет, — прошептала Аня, сама не понимая, шепчет она из-за него или из-за своей боли. — Как ты?

— Неправда, — также тихо ответил он, — это все неправда.

— Конечно. Не нужно было слушать его.

— Ты мне веришь?

— Да. Я верю тебе.

Дмитрий пристально посмотрел на неё и протянул к ней руку. Аня мягко пожала холодную руку.

— Тьма… она уже пришла. Она дотронулась до тебя. Осторожнее, милочка, — произнес он и закрыл глаза. Аня подумала, что где-то слышала эту фразу, но головная боль не позволяла ей рыться в собственной памяти.

— Хорошо.

— Неправда. Все, что он говорил, неправда, — вновь повторил мужчина.

— Неправда.

— Мой брат реален.

— Реален.

— Он любил пирожные, толстые книги и боялся собак. Я люблю его. Он еще вернется. Вернется за мной. И мы будем защищать тебя. Снова.

— Так и будет, не переживай. Сейчас тебе нужно немного поспать. Когда проснешься, тебе станет лучше.

— Хорошо, — послушно сказал он и замолчал. Когда его дыхание стало ровным, психиатр вышла из палаты.

Аня назначила Дмитрию повторный сбор анализов и уехала домой. С такой жуткой головной болью она ничем не могла помочь другим. Вернувшись, женщина посмотрела на соседний дом, но нового соседа не заметила. Наверное, уже обживается внутри с женой и детишками. Снова защемило сердце, и она поторопилась внутрь. Оказавшись дома, Аня в первую очередь поднялась на чердак. Она знала, что идет туда ради картины. Она вновь манила её, как и в первый раз в галерее. Женщина включила свет и приблизилась к картине. Та звала её в столь недоступный и яркий мир детства. Мальчик все также настороженно вглядывался вдаль, все они знали страшную тайну, которой сейчас не было на картине. Но женщина точно знала, что не обман зрения заставил так напугаться ее тогда в темной галерее. Картина притягивала своей простотой, в ней не было ничего лишнего — ни яркой мишуры, ни пафоса, которыми так пестрели в последнее время глянцевые журналы, телевидение и интернет. Женщине хотелось узнать имя автора и увидеть другие его работы. Интересно, они такие же живые, как и эта картина? Ане казалось, что она слышит легкое трепетанье ветра в траве, тихий смех детей и веселое щебетанье птиц. Аня всегда бережно относилась к произведениям искусства, но сейчас она поняла одно — ей хотелось дотронуться до картины. Прикоснуться к пейзажу и невинным детям. Она так и сделала, но в тот же миг её снова пронзила головная боль, и женщина потеряла сознание.

Маленькая Аня прибегает к дубу и видит возле него огромные черные крылья и полыхающие на рассвете рыжие волосы. Но она не боится, чувствует лишь злость и разочарование от того, что не успела. Опоздала. После этого она слышит его оглушительный смех, чувствует страх мальчишек, находящихся неподалеку, но не успевает испытать собственный страх, так как его заглушает острая боль в области сердца. Она видит злость и слезы в глазах высокого мальчика и падает в темноту.

Аня закричала и очнулась. Рядом сидел Олег и с удивлением смотрел на нее.

— Сколько сейчас времени?

— Семь.

— Ужас, я провалялась здесь весь день.

— Что случилось?

Они спустились на кухню, и за ужином Аня рассказала мужу, что произошло с ней в ванной.

— Тебе нужно обследоваться, вдруг у тебя сотрясение мозга.

— Уже все прошло, думаю, бояться нечего.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? — он отодвинул тарелку с салатом от себя. — Ты лежала весь день без сознания. И после удара ты не идешь в больницу, а бежишь к своим больным. Я не помню, когда ты в последний раз отдыхала.

— Мне хватает выходных. Я не устаю. Почему все решили навязать мне отпуск?

— Я не хочу, чтобы ты брала отпуск. Я хочу, чтобы ты ушла с работы и сидела дома.

— Что? — рука с бутербродом так и зависла возле ее рта.

— Что слышала. Я не хочу, чтобы ты работала.

— Зато я хочу. Это дело всей моей жизни.

— Ты должна смотреть за домом, а не за психопатами.

— Я и так хорошо присматриваю за домом. У нас всегда чисто и готовлю всегда только я. Что тебя не устраивает?

— Я хочу, чтобы ты сделала выбор — либо я, либо твои психи.

— Что?

— Я жду, — он смотрел на неё в упор своими водянистыми глазами, в которых читалась лишь одна надменность и ничего больше. Ему было все равно, работает его жена или сидит дома, он просто хотел унизить ее еще больше, оставить ее совсем одну в этом пустом доме.

— Хорошо, — Аня вдруг улыбнулась, отчего вся надменность ее мужа куда-то исчезла. — Я делаю выбор, и он должен понравиться нам обоим. Я могу уйти в декретный отпуск.

— Что? Ты беременна?

Олег стал таким нервным, что Аня растерялась.

— Нет, — тихо произнесла она, — но я давно хочу…

— Вот и прекрасно. Можешь и дальше работать, я не буду давить на тебя.

Он залпом допил чай и ушел в игровую комнату. Аня, несмотря на поведение мужа, все же доела свой бутерброд и сделала себе еще два. Она целый день провалялась без еды, и сейчас была голодна как волк. Она заедала все свои мысли, пытаясь не думать вовсе. Какая же это плохая привычка — постоянно думать! Она не дает нам наслаждаться настоящим, а отправляет в будущее или прошлое, где всегда лучше, чем сейчас. Аня отчаялась думать о своем будущем, как о чем-то радужном и привлекательном. Каждый новый день — это попытка начать все сначала, прожить новую жизнь. Но только не для нее. Её дни были похожи друг на друга так, что ей казалось, все это лишь один день, который она обязана проживать снова и снова, снова и снова, свой личный круг ада. Одни и те же лица, одни и те же слова, одни и те же ссоры.

Глава 5

Утром Аня постоянно зевала по дороге на работу. Она включила кондиционер, чтобы прохлада заставила её окончательно проснуться, и настроила местную радиоволну. С песней Николая Носкова она приободрилась и, нажав на педаль газа, пыталась умчаться от собственных мыслей. Вчера она заметила резкую перемену мужа, когда заговорила о ребенке. Но не стала устраивать ему скандал и не плакала всю ночь напролет. Дедушка Фрейд бы ее за это не похвалил. Он сказал бы, что подавленные эмоции не умирают. Их заставили замолчать, и они изнутри продолжают влиять на человека. Аня делала это уже несколько недель. Она резко вывернула руль и заставила свой внутренний голос замолчать. Женщина переключилась на свои сны. В последнее время она не помнила, что именно ей снилось. Каждую ночь она закрывала глаза, проваливалась в темноту и, очнувшись ранним утром, ничего не помнила. Но после того как она весь день провалялась без сознания, Аня все чаще возвращалась туда, где успела побывать. Она пыталась вспомнить те картины, разговоры и эмоции, появившиеся в ее голове, но чем больше она силилась уцепиться хоть за какой-то обрывок, тем больше понимала, что ничего не удастся вспомнить. Оставив эту затею, Аня прибавила музыку и с воодушевлением принялась подпевать всем звучавшим рок-группам.

Оказавшись в своем кабинете, женщина раскрыла блокнот, но не могла сосредоточиться на важных записях. Она вновь задумалась, хотя всячески старалась отвлечься от мыслей. Но самые тяжелые из них прицепились к ней, словно маленькие чертята. Вопросы кружились в ее голове как рой злых пчел. «Если муж не хочет от меня ребенка, так ли дорога я ему? Если мужчина любит женщину, то в конечном итоге обязательно должен появиться плод их взаимной любви. А ее мужчина даже слышать об этом не хочет. Он согласен на все, лишь бы не ребенок. Хотя нам уже давно не двадцать, чтобы продолжать наслаждаться жизнью лишь вдвоем. Да и как ей наслаждаться, если ее жизнь — это всего лишь работа? Здесь ей поистине интересно, она хочет помочь людям, спасти их души от боли и зла, что когда-то причинили им другие. Но кто поможет ей? Должны быть близкие, должен быть кто-то, с кем можно было бы просто поговорить, рассказать, что накопилось на душе, что беспокоит или огорчает, или наоборот, веселит и радует. Но нет, она не может посвящать родителей в свои семейные проблемы. В итоге она только настроит родителей против мужа, вот все. С каких пор она начала замечать, что ее муж перестал быть для нее близким человеком? С какого дня, месяца, года он отдалился так, что ей не хотелось возвращаться домой?»

Аня заперла кабинет, положила ключи в карман и отправилась на осмотр пациентов. Состояние каждого из них оставалось неизменным. Окружающий мир порой оставляет на людях такие отпечатки, стереть которые под силу лишь чуду или смерти. Аня не могла надеяться на чудо и поэтому каждый новый день она билась со смертью, защищая своих пациентов. Отправив дежурную медсестру подготовить новую палату, психиатр толкнула дверь и вошла внутрь, надеясь увидеть все что угодно, но только не такую радостную улыбку пациента, который совсем недавно пережил приступ эпилепсии и всю ночь пролежал под капельницей. Сейчас же он стоял у окна, глядя на неё, словно ожидал её возвращения в аэропорту, а не в психиатрической клинике. Его улыбка была подобна солнцу, светившему в маленькое и тусклое окошко палаты.

— Здравствуй, Дмитрий, — она не могла не ответить на его улыбку. — Я вижу, ты в хорошем настроении сегодня?

Мужчина отошел от окна, протянув к ней руки, и не успела женщина опомниться, как оказалась в его объятьях. Аня внутренне собралась, привыкнув за врачебную практику к неожиданным действиям пациентов. Некоторые психиатры не поощряли телесные контакты врача с пациентами, но Аня не могла не прикасаться к ним. В этой жизни её пациенты ощущали слишком мало любви и ласки, и даже обычное похлопывание по спине или пожатие руки приносило им огромную радость и возвращало, хоть и на миг, веру в себя. Аня понимала, что Дмитрий мог бы с легкостью свернуть ей шею и попытаться сбежать из клиники. Несмотря на худобу, он имел крепкие мускулистые руки и кошачью ловкость. Она помнила, как несколько санитаров не могли справиться с ним, а что сможет она, хрупкая женщина, неспособная прихлопнуть даже муху? Но мужчина просто обнимал её, и казалось, счастливее человека вам не найти и во всем городе.

— Дмитрий, — сказала Аня и снова повторила его имя уже громче. Мужчина, словно очнувшись от сладкого сна, разжал объятья.

— Извини, — улыбнулся он и сел на кровать.

— Как твое самочувствие? — спросила она, присаживаясь на стул и пытаясь скрыть зевоту.

— У меня все хорошо.

— Это немного странно, так как вчера у тебя был приступ эпилепсии. Скажи, она давно у тебя?

— Эти приступы у меня с детства, но это не эпилепсия.

— Что же это, по-твоему?

— Таким образом Тьма хочет добраться до меня.

— Получается, она с самого детства преследует тебя?

— Да.

— Почему?

— Ей не понравилось, что я встал у нее на пути.

— Когда в последний раз у тебя был приступ?

— В детстве.

— Так давно? И до вчерашнего дня ни одного приступа? — удивилась Аня.

Дмитрий опустил взгляд на свои сцепленные руки и ответил:

— Просто все это время я был в лапах у Тьмы. Теперь она ищет меня. Если ищет, значит боится. Боится, что я снова помешаю ей убить тебя.

— Меня? Однажды она уже пыталась это сделать?

— Да, будь осторожнее. Теперь ты меньше спишь, так ведь?

Аня не ответила на его вопрос.

— Если тьма вернулась, почему же ты так счастлив, Дмитрий?

— Я хочу, чтобы ты всегда видела меня бодрым и радостным, — он заглянул в её глаза. — Все для того, чтобы ты не сомневалась в моей силе и удаче ни на секунду. Несмотря на всю горечь и утраты, которые Тьма будет наносить тебе, ты должна знать, что все будет хорошо. Мы справимся.

Аня не могла оторвать взгляд от его глаз, таких чистых, каким бывает только небо в морозную погоду. Глаза сумасшедшего просто не могли быть такими ясными и спокойными, глаза часто выдают то, что их носитель безумен и несет один лишь бред. Глаза Дмитрия четко говорили о том, что все слова, подобно глазам — чистая и холодная правда. Аня задумалась, как же человек должен верить в то, что говорит, чтобы взять под контроль весь свой организм. Дмитрий был чересчур спокоен — его мимика, движения, тембр голоса и размер зрачков, все говорило о том, что он совершенно прав. Если бы не одно «но» — стены психиатрической клиники, где каждое слово — это ложь во спасение, из чьих бы уст она не лилась. Будь то врач, который обещает пациенту в скором времени выздоровление и обычную жизнь без таблеток или сам пациент, что своей ложью закрывается от душевной боли.

— Раз ты так счастлив, — улыбнулась Аня, — то, думаю, что хорошие новости тебе не помешают.

Женщина открыла блокнот, и попутно делая записи, следила за реакцией пациента.

— Первое, что мы сегодня сделаем, отправимся к парикмахеру. Ты не против? В нашей клинике нет обязательного пункта насчет стрижки и бритья пациентов, но мне кажется, что тебе самому будет намного удобнее и комфортнее. Как ты на это смотришь?

Дмитрий молчал, из-за чего Аня начала сомневаться в сотрудничестве с её идеями.

— Я не против смены имиджа, — улыбнулся он и развеял её сомнения.

— Хорошо. Вторым пунктом я назначу тебе препарат, который поможет смягчить или вовсе избавит тебя от приступов.

— Как он называется?

— Я остановилась на карбамазепине. Какие таблетки ты принимал раньше?

— Никакие.

Женщина вздохнула. Никто даже не пытался лечить ребенка с эпилепсией. Неужели его оставили на произвол судьбы с такой болезнью? Потом все удивляются, откуда берутся озлобленные и психически неустойчивые люди.

— Ты любишь чернослив? — спросила она.

— Я? — удивился Дмитрий. — Не знаю, скорее всего, я даже забыл, каков он на вкус.

— Вот и хорошо, он еще успеет тебе надоесть. Ежедневно ты должен съедать столько чернослива, сколько будет у тебя в тарелке. Хорошо?

— Да. Это такая защита от злых духов?

— Что?

— Ты хочешь таким образом защитить меня от Тьмы? В нем содержится что-то особенное, как и в крапиве, которую мы клали в наш амулет?

— Амулет? Что за амулет?

Но Дмитрий не отвечал. Он пристально смотрел на неё, словно именно она заговорила об этом амулете и сейчас должна все ему рассказать. Если бы не его слова, Аня выписала бы Дмитрия прямо сейчас. Она не понимала, что за игру он ведет, чего хочет добиться. Она могла поклясться, что он отделяет правду от вымысла, но к чему все эти фантазии?

— Чернослив не избавляет от злых духов, — продолжила Аня, так как игра в молчанку ей не нравилась. — Сухой чернослив повысит содержание кальция в твоем организме, что, возможно, облегчит течение судорог. Понимаешь?

— Разве я имел ввиду не тоже самое? — он приподнял одну бровь. Аня вздрогнула, но быстро отмахнулась от этой идеи.

— Нет, — ответила она. — Продолжим?

Дмитрий кивнул. Он пристально следил, как она в который раз обводит в кружочек цифру три у себя в блокноте и не смотрит на него. Аня же снова задумалась о своей затее, но сказанного не вернешь. Если она обещала ему хорошую новость, то должна ее исполнить. К тому же женщина поняла, что и сама хочет, чтобы он встречал её, как и сегодня, с радостной улыбкой на лице. Наконец, врач подняла голову и улыбнулась ему.

— Как и обещала, сегодня ты переселяешься в новую палату.

Аня выронила ручку, когда мужчина бросился к её ногам. Он благодарил её так громко, что в палату влетел главврач. От увиденного у него просто глаза полезли на лоб.

— Что здесь творится? — воскликнул он. — Аня, я знал, что ты имеешь какую-то магическую власть над своими пациентами, но чтобы они начали поклоняться тебе…

Врач не успел договорить, как они все трое засмеялись. Дмитрий поднялся и вернулся на свое место.

— Простите.

— Раз у вас все хорошо, то не буду вам мешать, — главврач подмигнул и вышел из палаты.

Аня улыбнулась.

— Дмитрий, ты должен вести себя немного сдержаннее.

— Почему? Я не умею по-другому.

В самом деле, как объяснить человеку, что нельзя показывать другим, как ты безмерно счастлив? Мы привыкли надевать маски, за которыми, порой, не можем узнать самих себя. Некоторые люди и вовсе встречают все новости с одним выражением лица. Родился ребенок? Прекрасно. Уволили с работы? Понятно. Умер кто-то из близких? Ничего, бывает и такое. Может, люди в стенах психиатрической больницы (не все, но многие) — это те оставшиеся с чистой и искренней душой, которой не может похвастаться и избалованный ребенок? Такие люди, кто не боится скрывать свою любовь, счастье и страхи? Они не похожи на нас, серых и скучных, с неизменным выражением лица — «не подходите ко мне, я так устал сегодня». Это те люди, чьи эмоции так зашкаливают, что их сразу же отправляют в эшелоны безумных. Но может ли быть такое, что, скорее всего, нас, злых и нелюдимых, нужно скрывать от их по-детски наивных душ?

— Хорошо, — ответила Аня. — Я считаю это, скорее, твоим плюсом. Просто некоторые люди весьма критично относятся к тому, когда очень сильно выражаешь свои эмоции.

— Брат часто ругал меня за это, — засмеялся он. — Наверное, он бы не похвалил меня сейчас, но мне казалось, что именно за это он меня и любил. Братишка был младше, а чувствовал себя стариком, столько нам пришлось пережить. А я…я не знаю, как мне удается оставаться таким. Наверное, это какая-то болезнь. Когда тело выросло, а душа нет. Бывает такая болезнь?

— Она называется по-разному — ребячливость, беспечность, наивность, инфантильность, но не является пороком и считается изюминкой человека.

— Вот как? Интересно.

Аня увидела, что Дмитрий заметно погрустнел после воспоминаний о брате, и попыталась его отвлечь.

— Давай я запишу, что тебе хотелось бы иметь в своей палате помимо мебели и одежды.

Дмитрий сразу приободрился, словно ребенок, которому пообещали мороженое после того, как он стукнулся коленкой.

— Разве я могу желать что-то большее? Ты и так стараешься ради меня. Я боюсь подвести тебя.

— Не волнуйся. Все хорошо. Ты просто подумай и скажи мне.

— Больше всего я хотел бы книги. Здесь есть библиотека?

— К сожалению, нет. Пациентам книги приносят их родственники и друзья.

— Как такое может быть? Обязательно постройте здесь библиотеку. Даже у Тьмы была библиотека. Если бы не она, я бы сейчас не знал так много и до сих пор оставался бы глупым.

— Хочешь сказать, что твоей темницей была библиотека?

— Нет, я пробирался туда, когда Тьма не следила за мной.

— Получается, у тьмы есть библиотека? В таком случае, как насчет спальни или гостиной?

— Нет, — он засмеялся, не понимая её сарказма. — Тьме не нужен отдых или сон, и она не принимает гостей, а вот знания ей нужны. Без знаний, самых черных и грязных, Тьма вовсе не будет такой, какая она есть.

— Хорошо. Скажи, какие книги ты бы хотел прочесть и я попробую принести тебе их.

— Ты, правда, это сделаешь для меня?

Женщина кивнула.

— В первую очередь я хотел бы снова прочесть книги про мальчишек. Том Сойер, Оливер Твист, эти ребята не просто дали нам свои имена, но и даровали надежду, что все будет хорошо.

— Так и будет.

— Надеюсь. Можно Крапивина? Он мой любимый писатель, еще Достоевского и Чехова, Гарри Поттера или Нарнию, на твое усмотрение.

Аня пыталась скрыть улыбку, записывая последние книги.

— И еще если можно сборники стихов Пастернака и Бродского.

— Конечно, я все записала и в скором времени постараюсь найти эти книги. Идем дальше. Мы назначим тебе МРТ примерно через неделю, как только ты окрепнешь и наберешься сил.

— Хорошо.

— Я хочу еще раз предупредить тебя, постарайся ужиться с другими пациентами, хотя бы на нашем этаже. Когда все хорошо себя чувствуют и ведут себя соответственно, мы спускаемся вниз подышать свежим воздухом. Ты должен понимать, что помимо нашего отделения, там отдыхают пациенты еще двух этажей. Мы регулируем время вашего отдыха, не более часа, иначе всех двор просто не сможет вместить. Во время прогулок не стоит даже и думать о побеге. Двор огорожен высоким железным забором без единого выступа. Если кто-либо все-таки делает такую попытку, его быстро ловят санитары. И если ты попал к ним в руки, то можешь не надеяться на мою помощь. Они постараются сломить твою волю и чувства, я же буду бессильна помочь. Так что решать тебе. Я понимаю, что для тебя это трудно, но постарайся контролировать свое поведение. Хорошо?

— Да, я обещаю вести себя прилично, — Дмитрий раскрыл правую ладонь и, убрав другую руку за спину, скрестил пальцы.

— Прекрасно. Ну что же, пойдем, надеюсь, перемены пойдут тебе на пользу.

Психиатр повела его по многочисленным лабиринтам коридоров.

— Я всегда представлял психиатрическую лечебницу немного иначе, — произнес Дмитрий, с любопытством рассматривая все вокруг. — Здесь так красиво и даже уютно, как бы странно не звучало для этих стен.

— Люди и в самом деле привыкли ассоциировать психиатрические клиники с чем-нибудь из ряда хоррора. Нет, эта клиника для влиятельных людей. Здесь никогда не лечились убийцы с кровавым прошлым. Люди в эти стенах просто немного запутались в своем окружении и перестали отличать реальность от фантазии.

— Много ли смертей тебе пришлось здесь наблюдать?

— Достаточно, чтобы научиться ценить жизнь.

— А врачей убивали?

— К чему этот вопрос?

Мужчина лишь пожал плечами.

— Мы уже пришли, — Аня открыла дверь и завела его в небольшую комнату с зеркалом и железным стулом.

Из-за светло-зеленой занавески вынырнула полноватая женщина лет шестидесяти. Она поправила волосы и улыбнулась.

— Привет, садись сюда и ничего не бойся.

Дмитрий сел на холодный стул и вздрогнул, когда женщина пристегнула его руки к подлокотникам. Она засмеялась и вновь скрылась за занавеской.

— Что это?

— Не волнуйся, — ответила Аня. — Это всего лишь меры предосторожности. Ты понимаешь, что парикмахер орудует ножницами, поэтому придется немного потерпеть. Как ты себя чувствуешь?

— Я немного взволнован. Надеюсь, скоро пройдет.

— Не бойся.

Улыбчивая женщина вернулась с ножницами и электрическими бритвами. Она оставила все на столике и взглянула на мужчину.

— Какие резкие скулы, — воскликнула она. — Как бы не сломать бритву.

Женщина подмигнула прикованному пациенту, из-за чего тот умоляюще посмотрел на своего врача.

— Анна Михайловна, он у нас новенький, вы аккуратнее с ним.

— Не волнуйтесь, сделаю все по высшему разряду.

— Хорошо. Бороду сбрить, а волосы укоротить, но не на лысо, пожалуйста.

— Как скажете, голубушка.

— Я оставлю вас ненадолго, мне нужно кое-что уладить. Дмитрий, как ты?

Мужчина не сводил глаз с острых ножниц.

— Мне уже лучше.

Аня вернулась на третий этаж и позвала медсестру.

— Палата готова? — спросила она.

— Да, последняя палата номер шесть, — девушка попыталась скрыть улыбку. — Уборщица вытерла пыль и помыла полы. Я поменяла спальное белье и принесла одежду.

— Спасибо.

Аня решила посмотреть, как чувствует себя Игорь. Она постучала в дверь палаты и вошла. Игорь сидел на кровати, держа в руках новый детский планшет, на котором можно было рисовать или писать и стирать все одним мгновением. Старый планшет в порыве ярости разломал Евгений.

— Привет, я ненадолго. Вижу ты рад новому планшету?

— Да, большое спасибо, — написал он, делая ошибки почти в каждом слове, но врач уже привыкла не замечать их.

— Как ты себя чувствуешь? — женщина заметила, что его руки дрожат. — Ты принимал таблетки?

— Да. Прости меня, я не хотел.

— Ничего страшного, ты ни в чем не виноват, не волнуйся.

— Он сделал тебе больно?

— Нет, не успел.

— Иногда я кричу ему, но он меня не слушается.

— Криком мы с тобой ничего не добьемся. Нужно прийти к согласию. Нам всем, понимаешь?

— Да. Но он не слушается меня.

— Рано или поздно, он поймет, что люди желают тебе добра. Когда он будет спокоен, пробуй внушать ему каждый раз, что мир может быть прекрасным. Он же, наоборот, своей злостью и агрессией делает тебе только хуже. Понимаешь?

— Да.

— Я помогу тебе стать одним целым с ним, вот увидишь.

— Спасибо. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Мне нужно идти, увидимся позже. Не грусти.

— Хорошо.

Спустившись вниз, Аня встретила подругу. Та увлекла её к себе в кабинет.

— Алиса, я бы с радостью с тобой поболтала, но сейчас я тороплюсь, меня ждет пациент.

— Ничего с ним не случится. Лучше расскажи мне, что все-таки будем делать на твой день рождения?

— Я не знаю, — Аня устало села на стул. — Я не хочу никаких празднеств и вечеринок. Я не хочу гостей и фейерверков, прости.

— Это тебе сейчас так кажется, но как только день рождения настанет, будешь вся в предвкушении, а если останешься одна в такой праздник, то быстро загнешься. Я тебя просто не понимаю, ты должна отрываться и веселиться во всю, пока у тебя нет детей.

— Лучше дети, чем вечеринки.

— Не соглашусь с тобой, вот как родишь, сразу вспомнишь мои слова. Так что сегодня я буду твоей феей — крестной. После работы, мы вместе едем в магазин и покупаем тебе самое шикарное платье, как и мне конечно, — она засмеялась. — Как только ты окажешься в моем любимом магазине, ты передумаешь, вот увидишь! Я не заставляю тебя делать из дня рождения вечеринку года, пусть будут самые близкие. Но не лишай себя праздника, я умоляю. Ты обязана хоть немного раскрепоститься, выпить вина и послушать музыку, потанцевать или поучаствовать в конкурсе. Все, что угодно, только не вечное твое хождение за пациентами и толстенные скучные книги.

— Они нескучные, — возмутилась женщина.

— Вот и я о чем, — ответила подруга. — Ну как? Ты согласна?

— Хорошо, иначе ты не отстанешь.

— Прекрасно, тогда в шесть возле крыльца. Я позвоню Косте, чтобы он не заезжал за мной. Я буду вся в твоем распоряжении.

— Спасибо тебе, — Аня обняла подругу и поторопилась к Дмитрию.

Женщина ворвалась в кабинет и, запыхавшись, произнесла:

— Извините, что задержалась, я…

Слова так и застряли у неё в горле, когда врач увидела, что парикмахер психиатрической клиники флиртует с её пациентом. К тому же она освободила Дмитрия, несмотря на то, что на столе лежали ножницы. Парикмахер с широкой улыбкой на лице слушала занимательную историю Дмитрия.

— Анна Михайловна! — воскликнула психиатр. — Это все ни в какие рамки не укладывается.

— Что такого я сделала? — нахмурилась женщина. — Все сделала, как ты и просила, ты только посмотри на него, — она пригладила ему непокорный вихор.

— Что-то случилось? — прежде сидевший к ней спиной, Дмитрий поднялся и подошел к врачу. — Как я теперь? Лучше?

Аня в который раз не могла вымолвить ни слова. На ее глазах Дмитрий преобразился и помолодел лет на десять. Кожа на лице стала гладкой и бархатистой, как у ребенка. Из-за короткой стрижки глаза стали еще больше и выразительнее. Морщины и болезненный вид лица, все исчезло в неизвестном направлении, оставив перед Аней привлекательного мужчину. Он улыбался во все тридцать два зуба, ожидая от нее ответа на свой вопрос.

— Да, — наконец произнесла Аня, — так намного лучше. Ты хорошо выглядишь.

Она не понимала, почему вдруг ее слова стали такими скудными, но Дмитрий был счастлив и этому. Он обнял её и поблагодарил за все, что она для него сделала.

Парикмахер рассмеялась вместе с ним.

— Он такой хороший, я не могла держать его в оковах. Прошу извинить меня.

— Ничего страшного. Дмитрий, нам нужно возвращаться.

— До свидания, Анна Михайловна. Еще раз благодарю вас.

— Заходи почаще.

— Непременно.

Пока они поднимались на третий этаж, Аня подумала, что Дмитрий легко входит в доверие к людям. Нужно ограничивать его общение с медперсоналом, иначе молоденькие медсестры все для него сделают — и таблетки нужные принесут, и на свободу отпустят. Дмитрий молчал, улыбаясь краем рта. Он остановился возле наблюдательной палаты, но Аня повела его дальше.

— Мы еще куда-то пойдем? — спросил он.

— Да, — врач отворила дверь и впустила его внутрь. — Теперь это твоя личная палата.

Дмитрий огляделся и прошептал, словно боясь спугнуть прекрасный мираж.

— Восхитительно, я не видел комнаты красивее и уютнее этой.

Еще ни разу Аня не слышала, чтобы так говорили о палате в психиатрической клинике. Хотя здесь и, правда, было красиво. Солнце освещало почти всю стену бледно-голубого оттенка, скатываясь на светло-коричневый пол и оставляя зайчиков на прикроватной тумбочке. Аккуратно застеленная кровать была мягкой и теплой в отличие от матраса в наблюдательной палате. Аня подвела мужчину к небольшому шкафу и открыла его.

— Здесь лежит необходимая для тебя одежда. Куртка и теплые штаны для прогулок в холодную погоду, легкая одежда лежит на полках, обувь находится ниже. Постельное белье меняет медсестра, но кровать ты должен заправлять сам.

— Здесь ты можешь заниматься своими делами, если не хочешь посещать комнату отдыха. Обедаете вы в столовой, она находится через две палаты от комнаты отдыха. Как видишь, на нашем этаже есть почти все и поэтому общение с другими отделениями минимальное. Не стоит лишний раз туда спускаться, ты всегда должен быть перед глазами у дежурной медсестры, хорошо?

— Да, думаю, здесь мне будет лучше.

— Отлично. Как твое самочувствие?

— Немного болит голова.

— Я принесу тебе таблетку.

— Только не нужно таблеток. Я прилягу, наверное, это от резких перемен.

— Должна тебя огорчить, но это еще не все перемены. Сейчас нужно взять сменную одежду и идти в душ. Санитары будут рядом, ты помнишь, что я тебе о них говорила?

— Санитары будут смотреть, как я моюсь в душе? А где я могу спокойно принять ванну?

Глава 6

Приняв душ и сменив старую одежду на свежую и удобную, Дмитрий проспал до самого обеда. В полдень маленькое, но самостоятельное отделение собралось в столовой. Пациенты покорно сидели за длинным столом в ожидании тарелок, наполненных для большинства пресной едой. Больные не думали о вкусах и прелестях еды, они быстро насыщали желудки и торопились разойтись по палатам, где могли спокойно оставаться наедине со своей болью. Дмитрий же в отличие от других уплетал еду за обе щеки, гремя ложкой, отчего привлекал на себя внимание других.

— Что вы делаете после обеда? — вдруг спросил он, заставив своих соседей вздрогнуть.

— Спим, — прошептала Екатерина.

— А до обеда?

— Тоже спим.

— Вот так компания мне досталась, собрание анонимных соней. А, в общем, что вы любите здесь делать?

— Пройдись по клинике, — сказал Александр, сжимая в руке кусок хлеба, — и посмотри, чем тебе можно заняться. Поиграй с санитарами в догонялки или с главврачом в вышибалы. И запомни — не мы тебе достались, а ты свалился на нашу голову.

Он бросил в Дмитрия комок хлеба и вышел из-за стола.

— Нельзя бросаться хлебом, — крикнул ему вдогонку Дмитрий и тоже поднялся. — Спасибо за потрясающий обед, вы бесподобные повара, — обратился он к женщинам в колпаках и вызвал на их угрюмых раскрасневшихся лицах улыбки. За столько лет впервые нашелся человек, поблагодаривший их за ежедневный труд.

После обеда Аня собрала всех в комнате отдыха. Из включенного телевизора доносился взволнованный голос диктора новостей, но никто не обращал на него внимания. Пока Евгений мирно дремал где-то в лабиринтах души или мозга, (кто может точно ответить на этот вопрос?) Игорь рисовал на листах желтой бумаги свои затаенные мечты. Екатерина читала стихи в маленьком красном томике, то и дело, закатывая глаза и думая о чем-то возвышенном. Сергей, мечтая о полетах, заворожено смотрел в окно, Александр же напряженно сидел в кресле и смотрел в одну точку, словно видел кого-то, недоступного обычному взгляду. Мария тихо посапывала в своем кресле.

Аня, сидя за отдельным столом возле двери, пыталась заполнить дежурный журнал, но её внимание постоянно отвлекал Дмитрий, вызывая улыбку на ее лице. Он, находясь в кресле, следил за каждым, прикрываясь научной газетой, что нашел на окне. Мужчина, то поднимал газету на уровень лица, пряча глаза, то, как шпион медленно опускал её, пробегая по всем взглядом, и статьи по психиатрии снова закрывали Дмитрия от остальных. Размышления кошки — если я никого не вижу, значит, и меня не видят, не помогли ему. Опустив газету, мужчина лицом к лицу столкнулся с Аней. Газета упала на пол, провалив свою миссию.

— Извини, не хотела тебя напугать.

— Ничего страшного.

— Я хочу побеседовать с тобой, можешь пройти за мой стол?

— С радостью, а то здесь тоска зеленая.

— Скоро все привыкнут к тебе и обязательно позовут в свою компанию.

Дмитрий сел напротив психиатра и обернувшись, посмотрел на остальных.

— Ты хочешь сказать, что они могут составить компанию? — усмехнулся он.

— Дай им шанс, они еще покажут, на что способны. Как ты себя чувствуешь сейчас?

— Превосходно.

— Голова не болит?

— Я об этом не думал. Вроде, нет. Я видел возле шкафа гитару. Чья она?

— Одного музыканта, он любил играть на ней.

— Где он сейчас?

— Как ты думаешь, оставил бы музыкант любимую гитару здесь, если бы поправился?

Дмитрий вздохнул и закрыл глаза.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне что-нибудь из того, что помнишь.

— Я помню лишь детство.

— И все? А что же дальше? Чем ты занимался, когда вырос?

— Находился во власти Тьмы. В её тюрьме я прочитал тысячи книг, я много знаю, ты не подумай, что я дурак.

— И где же находится эта тюрьма?

— Не могу сказать точно, в одном из отделов Чистилища.

— И как же тебе удалось выбраться?

— Некоторых вещей обычным людям лучше не знать.

— А ты необычный?

— Нет-нет, что ты, — он почесал голову. — В какой-то мере я даже обычнее обычных.

— Ладно, ничего от тебя не добьешься. В таком случае, расскажи мне о своем детстве, и мы вместе постараемся вспомнить что-нибудь важное о тебе и твоих близких.

Дмитрий улыбнулся.

— О детстве я готов рассказывать дни и ночи напролет.

— Наверное, это твоя самая счастливая пора жизни?

— О, нет, — мужчина откинулся на спинку стула и сцепил руки. — Это была самая трудная пора. Все детство меня преследовал один страх — потерять братишку. Если мы не сильны над своими страхами, то они, в конце концов, побеждают нас. Однажды страх отнял у меня брата. И пока я не выйду победителем в этой войне, он не отдаст мне его.

***

Ровно в шесть вечера Аня и Алиса встретились на крыльце. Как только Аня завела машину, подруга решила поделиться с ней своими мыслями.

— Я уже все рассчитала, чтобы тебе сильно не загружаться, мы закажем еду из ресторана. У Макса в «Трех Толстяках» еда всегда на высшем уровне, пальчики оближешь!

— Хорошо, но торт я испеку сама.

— Я не против, ты же знаешь, я без ума от твоей выпечки.

— Спасибо.

— Сейчас заедем в торговый центр, купим украшения для дома, я помогу тебе все развесить. Следующий и самый главный пункт — платья для нас. Я уже вижу, как ты спускаешься к гостям в алом платье с обнаженной спиной. На голове у тебя высокая прическа, что придает тебе еще больше сексуальности, а гости…

— Перестань, — улыбнулась Аня, — не хочу я быть на своем дне рождении сексуальной стервой, нужно что-то проще.

— Что значит проще? День рождения бывает один раз в год, если не знаешь, а ты кроме работы ничего не видишь, так что хоть расслабишься немного.

Не дав Ане вставить и слова, Алиса продолжила:

— Приглашения разошлем по емэйлу, сэкономим время и деньги. Сколько будет человек? Больше или меньше пятидесяти?

— Я же говорила, что не хочу большой вечеринки, — Аня следила за мелькающими деревьями, и откуда-то взявшееся раздражение нарастало с каждой минутой.

— Я знаю, — ответила подруга, — но и ты понимаешь, что как минимум, должна пригласить людей из своего отделения, это не считая всех родственников.

— Родственников у меня мало, как и людей в моем отделении. Думаю, кроме тебя и Сергея Александровича мне некого позвать. Хотелось бы пригласить Юлю, но у нее ночное дежурство. Может, позову Максима.

— Как же без него, — воскликнула Алиса. — Он с тебя глаз не сводит, выполняет все твои поручения, как верный пес, а взамен даже обглоданной косточки не получает. Хоть бы разок позволила ему себя потискать.

— Алиса! — Женщина смутилась и почувствовала, как краснеет. — Что ты такое говоришь? Он просто хороший работник, между нами ничего нет.

— Я бы тоже стала отменным работником, если бы у меня была такая сексуальная начальница.

Аня толкнула ее, и подруги засмеялись, словно школьницы перед мужской раздевалкой.

— И вовсе я не сексуальная, не придумывай.

— Не нужно скрывать свой потенциал, я давно тебе говорю, заведи себе любовника и не одного, если муж тебя не хочет.

— С чего ты взяла, что он меня не хочет? Я тебе ничего такого не говорила, — Аня резко вывернула руль, так что завизжали покрышки.

— Но ты говорила, что вы постоянно соритесь, и он не разговаривает с тобой. Неужели вы, дуясь друг на друга, в полной тишине занимаетесь сексом?

— Да, знаешь, для этого слов не надо.

— Извини, я не хотела тебя обидеть, — Алиса отвернулась к окну. — Сказала, не подумав.

— Ничего страшного, — Аня почувствовала, как злость её отпускает. Она посмотрела на подругу. — Я становлюсь слишком вспыльчивой, к тому же ты права, я ему совершенно безразлична.

— Мы сейчас все исправим, — веселое настроение вновь вернулось к Алисе. — Следующая остановка — торговый центр. Мы купим тебе самое дорогое платье, и ты покоришь всех своей красотой.

Аня улыбнулась и прибавила газу. Если бы все проблемы решались с помощью платья, жизнь сразу стала проще, но, к сожалению, когда проблема схватила тебя за горло, ты больше не думаешь о нарядах.

Как и в любом торговом центре, здесь можно забыть о тишине и покое. Аню снова захватило неконтролируемое раздражение. Её раздражал постоянный гул, рожденный вместе с открытием центра и глупая музыка, доносившаяся из многочисленных колонок на стенах. Ане хотелось лишь одного — вернуться домой к чашке кофе, мурлычущей кошке и волшебной книге. Она понимала, что обязана идти дальше и улыбаться подруге, она так старается для нее, тратит свое время и силы. Может, кто-то считает плохим тоном проводить время дома с близкими или наедине с книгой и своими мыслями. Одиночество становится для тебя свободой, наполняющим твое тело бессмертием бога и безмятежностью моря. Не стоит забивать свою голову глупыми тряпками по последней моде, алкоголем и мужчинами на одну ночь. Наша жизнь слишком коротка, чтобы заниматься глупостями. Нужно быть мудрыми и сильными, несмотря на возраст и социальное положение.

Занятая своими мыслями Аня чуть не сбила с ног Алису, остановившуюся возле манекена с платьем. Она повернулась к Ане, глаза ее блестели от восторга.

— Ты обязательно должна это примерить. Ты превратишься в настоящую богиню. Прошу-прошу-прошу.

Стоя перед зеркалом в примерочной, Аня заметила, что платье и в самом деле шикарное. Любимого темно-синего цвета, оно подчеркивало ее фигуру и обнажало спину. Ане захотелось, чтобы кто-нибудь удалил ей кусочек мозга, и она бы превратилась в глупую куклу, ее мысли стали бы крутиться вокруг одежды, глянцевых журналов и всех спа — салонов, что есть в городе. Понимая, что так больше не может, Аня медленно выдохнула, подмигнула своему отражению и показалась Алисе во всей красе и с ослепляющей улыбкой на лице.

Заполнив багажник покупками, Аня отвезла подругу домой, не забыв снова поблагодарить ее. Мотор работал, но машина стояла, не двигаясь. Аня не знала, куда ехать дальше, что делать. Повсюду разносились детские крики и смех, люди не спеша возвращались домой, наслаждаясь прекрасной погодой. Скоро все усядутся за вкусные ужины в кругу своих семей. А что делать ей? Что делать дома? Стоит только зайти внутрь, а тебя уже встречает с распростертыми объятьями пустота. Обнимает до хруста костей и перебирается на шею, свесив ножки. В жизни случается много страшных вещей и одна из них — тебе не хочется возвращаться домой, он больше не наполнен любовью.

Аня нажала на педаль, она решила закончить все дела разом и отправилась в книжный магазин. Место, где все проблемы и заботы остаются томиться возле дверей, внутрь вход им заказан. Книжный магазин для книголюба, что булочная для голодного. Пока читатель размышляет, какую же книгу выбрать, они уже давно расставили для него ловушки. Самые волшебные, захватывающие, интригующие и интеллектуальные ловушки. Ты берешь одну книгу, другую, вот и следующая у тебя в руках. Взгляд опытного читателя оживляет книги, и они со всех сторон бросаются к тебе в руки, в сумку, в корзину, не успеваешь опомниться, как у кассы стоит живая стопка книг, и только виднеющиеся из-под них ноги выдают бедного книголюба, что не может отказать ни одной хорошо написанной книге. Бедные, зависимые люди — читатели. Но самые счастливые и умные люди в мире.

Когда пятая книга, улыбнувшись яркой обложкой, опустилась в корзину, Аня вспомнила, что приехала сюда купить несколько книг для Дмитрия, а не набирать себе целую библиотеку. Но книги так манили её, притягивая красочными обложками и иллюстрациями, таившими в себе бесконечные истории о добре и зле, спрятанные миры, в которых бок о бок царили бог и дьявол. Книги показывались поначалу немного испуганно, но увидев, кто находится перед ними, наперебой начинали расхваливать себя, как заядлые торговки нахваливают свой товар. Женщина улыбнулась, и, достав из кармана страничку из блокнота, поставила корзину с книгами на пол и отправилась к соседнему стеллажу с детскими книгами. Нельзя сказать, что Аня совсем редко навещала этот волшебный стеллаж. Она часто покупала книги для Артема, сына Алисы, потому как та считала покупку книг пустой тратой денег. Да и всякий раз, когда Аня оказывалась здесь, то непременно покупала пару детских книг и для себя. Она любила их за своеобразную непосредственность, неугасаемый оптимизм и крепкую веру во все чудесное, какой бы не мог похвастаться ни один священнослужитель.

Две книги про разных мальчишек, написанные совершенно разными писателями, сейчас стояли на полке, прижавшись друг к другу, словно и в самом деле жили когда-то два брата-сорванца Оливер и Том. Аня взяла с полки Диккенса и Твена и вернулась к списку. Следующий — Владислав Крапивин. Женщина обожала его истории о настоящем детстве, истинной дружбе, внезапных предательствах и настоящем чуде, неугасающем в детских глазах. Порой, книжные магазины пестрели новейшими суперобложками о злоключениях вампиров, оборотней, наркоманов и маньяков. Продавалось то, что модно, а не то, что так необходимо и по-настоящему интересно. Многие писатели не блистали ни красивым слогом, ни оригинальностью сюжета и сами были похожи на людей, что за многослойными блестками пытались спрятать черные души. Когда же Аня давным-давно увидела на обложке автора из далекого города Тюмени с таким добрым лицом и задорными, лучистыми глазами, как у мальчишки, и не оставалось никаких сомнений, что у Крапивина все книги также лучатся задорностью, храбростью и прекрасной наивностью детских сердец. К сожалению, на полке стояла всего одна книга этого замечательного автора. Она не была хуже других. Зато название книги особенно понравится Дмитрию — «Колыбельная для брата». Аня уже предвидела бурю восторга, когда ее пациент увидит книги. Чтобы она ни сделала для него, взамен получала столько по-детски невинной любви и счастья, сколько не видела от мужа за все годы их брака. Чтобы она ни делала, он всегда принимал это как должное, а не как подарок судьбы. Аня закрыла глаза, на мгновение погрузившись в приятную темноту, а вернувшись, снова принялась изучать книги. «Гарри Поттер» или «Нарния»? Выбор не из легких. Но рука без лишних колебаний вытянула с полки именно Нарнию. Женщина прочитала ее в тяжелый период — превращение из ребенка в подростка. Тогда она боролась с одиночеством, не имея ни братьев, ни сестер, она дала себе клятву, что обязательно заведет большую семью, похожу на семью Пэвенси и будет у нее четверо милых детишек, которые никогда не узнают, что такое детское одиночество. Аслан говорил, что Он всегда будет рядом, всегда — даже в нашем мире. «Только там я зовусь иначе. Учитесь узнавать меня под другим именем». Аня точно знала, что Аслан может закрыть собой от всех житейских бурь. Главное, и самой не опускать рук. Ни в коем случае. Аслан этого не одобрит. К стопке книг добавились «Братья Карамазовы» Достоевского и сборник рассказов Чехова. Следующий стеллаж — поэзия.

Выходя из книжного магазина с двумя фирменными пакетами, Аня так и сияла от счастья. Женщина закинула пакеты на заднее сиденье и отправилась домой. Новые, еще непрочитанные книги дарят волшебное чувство новой жизни, как чистого листа, откроешь книгу — вдохнешь неповторимый запах бумаги и все — перед тобой новая, еще неизведанная жизнь.

Глава 7

Наступившее утро сделало все для того, чтобы женщина почувствовала себя настоящей именинницей. Солнечный свет выпускал задорных зайчиков, и те весело бегали по комнате, заставляя Аню открыть глаза. Птицы радостно щебетали за окном, даря каждому свои неистовое веселье. Аня открыла глаза и улыбнулась краешком рта. Она пыталась запечатлеть, впитать в себя этот утренний кусочек лета, такой легкий и сладкий, словно сахарная вата. Ей хотелось проваляться в постели весь день, принести сюда много вкусностей и интересных книг. Вот это был бы настоящий праздник! Поразмыслив немного, Аня все-таки решила заняться делами. Если она будет лежать весь день, то мысли, хорошие, но в большинстве и плохие, окутают ее в кокон и погребут под своей тяжестью. Дела — прежде всего. Женщина поднялась, кровать казалась такой огромной и опустевшей. Олег очень рано уехал на работу. Интересно, он устроит ей сюрприз? Бурный восторг вызвала бы даже самая маленькая розочка, лишь бы от всего сердца. Часы на стене показывали 8:40. Аня подняла с кровати дремлющую кошку, та потянулась и обняла хозяйку мягкими лапками.

— Ты моя радость, — улыбнулась Аня и вместе с ней отправилась на кухню.

Накинув на плечи легкий халат, она включила радио и начала пританцовывать от холодильника к плите, заполняя стол яркой посудой и дымящейся едой. Кошка жадно вдыхала аппетитный запах домашних яиц и ломтиков ветчины, жарившихся на раскаленной сковороде. Когда весь дом окутал манящий, вожделенный и немного терпкий запах горячего кофе, Ариэль поторопила хозяйку громким «мяу». Разделавшись с завтраком, Аня приняла душ. Приятные ароматы шампуня и легкий массаж душа дарили ей необыкновенное наслаждение, а раньше считались всего-навсего обыденными действиями. К сожалению, Аня и не подозревала, что творится всего в нескольких метрах от ее дома, казавшейся ей безопасной и неприступной крепостью.

Собственно, дела происходили не в самом доме, а с человеком, что жил по соседству с женщиной. Андрей, которому совсем недавно исполнилось тридцать четыре года, вышел из дома, запер дверь на ключ и положил его в карман. Белая футболка облегала спортивное тело, но сейчас мужчина не собирался заниматься спортом. Короткие черные волосы и пепельно-серые глаза придавали ему вид глубокого романтика и мечтателя, каковым он никогда не являлся. Высокий лоб и мелкие морщины выдавали в нем недюжинный ум. Из-за высокого роста он мог видеть, что делается в соседних дворах и на улице. Хмурый взгляд с точностью до миллиметра изучал соседей, сонных людей на противоположной улице и проезжающие мимо автомобили. Мозг жадно впитывал в себя все разговоры, начиная от новостных лент, что передавали друг другу прохожие¸ рецептов домашних каш для малышей от молодых мам, заканчивая философскими размышлениями стариков и громким лаем собак. Не обнаружив ничего странного или опасного, мужчина сел в новый внедорожник и отправился вверх по улице. Завернув в темную арку между домами, Андрей заглушил мотор, закурил и принялся ждать.

Выслушав поздравления от родителей и подруги по телефону, Аня собрала еще влажные волосы в хвост, надела легкое платье и отправилась на работу, как всегда, несмотря на законный выходной. Перевязав книги бечевкой, женщина положила их на пассажирское сиденье, как и один из испеченных накануне тортов. Приехав в клинику, психиатр первым делом зашла в небольшой кабинет для совещаний или будничных разговоров. В это время там сидели ее коллеги со всех отделений. Оставив им торт, она поблагодарила их за поздравления и побежала дальше. Забежав в кабинет к директору, Аня повторно пригласила его на день рождения и улыбнулась, услышав приветливое согласие. Когда она выходила из кабинета, Сергей Александрович спросил:

— Для кого столько книг?

— Для себя любимой, — улыбнулась Аня и поспешила дальше.

В ее отделении снова стояла полная тишина, иногда ее нарушали неожиданные вскрики или всхлипы, без которых не обходился ни один день.

Дежурная медсестра с интересом читала книгу.

— Что читаем? — поинтересовалась женщина. Медсестра от неожиданности вздрогнула, но увидев Аню, улыбнулась. — Извини, не хотела тебя пугать.

— Ничего страшного, Анна Алексеевна, я немного задумалась. Читаю Стивена Кинга, у него вышла новая книга «Страна радости». Как говорится, с пылу, с жару только завезли в магазин и я сразу же купила. Правда, вам такое, наверное, неинтересно?

— Стивен Кинг мой любимый автор с десяти лет.

Брови медсестры поползли вверх.

— А книгу «с пылу с жару» я прочитала еще в том месяце.

Когда помимо бровей, маленький рот Юлии непроизвольно открылся от удивления, Аня засмеялась и направилась в палату в конце коридора.

— Кстати, с днем рождения вас, — воскликнула Юля, потревожив тем самым вездесущую тишину, — любви и детишек побольше!

Женщина подняла руку к голове, словно солдат, и вошла в палату. Дмитрий лежал на кровати и распевал немного странную песню. Он не слышал, как она вошла, и женщине захотелось остаться незаметной, чтобы услышать песню до конца, но она не знала, к чему могут привести последствия, если пациент подумает, что она следит за ним.

— Здравствуй, Дмитрий. Как самочувствие?

Он вскочил с кровати и хотел обнять своего врача, но увидев в ее руках столько книг, остановился.

— Что это? — спросил он.

— Книги, — засмеялась Аня, — а говорил, что любишь читать, а сам не знаешь, как выглядят книги.

— Я знаю, — засмеялся мужчина вместе с ней, как ребенок, над которым потешаются. — Но для кого они?

— Отгадай с трех раз, — Аня никак не могла расстаться с хорошим настроением, да и разве стоит с ним расставаться?

— Наверное, ты купила их себе?

— Не отгадал.

— Может, ты решила создать здесь библиотеку?

— И снова нет. Но я буду очень рада, если ты поделишься ими с другими пациентами.

— Значит, — он с трудом сглотнул, — все эти книги для меня?

— Разве не ты заказал мне целый список?

— Я, конечно, я. Но этот список я надиктовал тебе на будущее. Если бы ты покупала мне одну книгу в год, я и так стал бы самым счастливым человеком во всей вселенной.

Глядя на его широкую улыбку, Ане казалось, что он и в правду самый счастливый человек на земле, и даже стены психиатрической клиники не могут ему помешать в его странном, необдуманном счастье. Аня улыбнулась своим мыслям и его улыбке.

— Прости, но я не умею покупать по одной книге, сколько ругаю себя за это, но так и не научилась.

— И правильно, правда, дорого, наверное?

— Еще ни одна книга не пробила брешь в моем кошельке.

— Хорошо. Могу я взглянуть?

— Ой, извини, совсем забылась.

Аня поставила книги на кровать, развязала бечевку и убрала ее в сумочку подальше от глаз. Но если бы Аня разложила здесь несколько видов огнестрельного и холодного оружия, Дмитрий бы его просто не заметил. Книги поглотили все его внимание. Аня следила за ним, интересно, все ли книголюбы выглядят одинаково или же они ведут себя по-разному? Мужчина, забыв о психиатре, разложил все книги на кровати обложками вверх. Разглядывая красочные обложки, он трепетно прикасался к ним, словно к иконам с ликами святых, брал их в руки и откладывал обратно. Наконец, он сложил их в общую стопку и сел рядом. Взял первую книгу, раскрыл ее, пробежался по первым строчкам, оценил шрифт и цвет бумаги, бережно перелистал страницы, словно хрупкие крылья бабочек. Неожиданно (хотя Аня начала привыкать к его сюрпризам) он взял книгу, раскрыл посередине и уткнулся в нее лицом, глубоко вдыхая волшебный и такой успокаивающий запах только что «испеченной» книги. Первая книга, вторая, а за ней другая, он жадно вдыхал их ароматы, словно парфюмер. Аня отвернулась от него и чтобы не засмеяться, сделала вид, что закашляла.

— Что? — спросил мужчина, выглядывая из-за книги.

— Ничего, — ответила женщина и повернулась.

— Перестань, тебе смешно.

— Нет, вовсе нет.

— Я же вижу. Неужели, ты не вдыхаешь запах книг? Никогда?

— Хорошо, сдаюсь, есть такой грех. Просто, я никогда не видела себя со стороны, не скрою, выглядит смешно.

— Я рад, что смог повеселить тебя. Наверняка, ты знаешь, что вдыхая запах книги, ты крадешь ее душу?

— У книги?

— Да. Ученые неправы, у каждой вещи есть душа. А у книг тем более, ведь писатель вкладывает в книгу и кусочек своей души, вдыхает, как Бог в кусочек глины жизнь, и книга оживает.

— А мы, значит, крадем ее? Звучит страшно.

— Нет, мы вовсе не пожиратели душ. У книги душа особенная, для всех она разная, и сколько человек бы ни забирали ее душу, у нее останется еще столько же, сколько раз ее будут читать. От ласковых рук и глубокого чтения душа книги расцветает, а вот если ее все покинут, то душа иссохнет и книга вместе с ней.

— Наверное, с людьми также?

— Наверняка. Но не будем о грустном, я вижу, у тебя сегодня хорошее настроение.

— Я не могу вести себя иначе в свой день рождения.

Иногда Аня не успевала следить, как сменяются эмоции на лице Дмитрия. Только что сияла улыбка и в ту же секунду она померкла.

— Прости, — он поднялся с кровати, — я не приготовил для тебя подарка.

— Ничего страшного, — психиатр забеспокоилась за резкое колебание настроения пациента.

— Сегодня твой день рождения, а подарки даришь ты, прости, я совсем забыл.

— Ничего страшного, — повторила она, — ты просто не мог знать, когда у меня день рождения, я не говорила.

— Нет-нет, как я мог забыть. Разве ты не помнишь, как в детстве приглашала нас с братом на свой день рождения?

— Нет.

— Но ты помнишь свой двенадцатый день рождения?

— Да, — соврала Аня.

— И не помнишь нас с братом у себя?

— Нет.

— И ты не сохранила то, что мы тебе подарили?

— Наверное, нет. А что это было?

— Кулон. Такой красивый камень на цепочке. Мой братишка так долго выбирал подарок для тебя, хотел найти что-то особенное. — Дмитрий опустил голову.

Аня не выдержала и присела рядом с ним.

— Не переживай, — сказала она, — с ним все хорошо, вот увидишь.

— Интересно, — мужчина поднял голову и посмотрел на Аню, — что он сейчас делает, как думаешь?

***

Андрей бросил сигарету на асфальт и вышел из машины. Оставив открытой заднюю дверь автомобиля, он пошел вслед за мужчиной. Оглянувшись, он не заметил ни одной живой души и набросился на человека, спешившего по своим делам. Благодаря недюжинной силе Андрея, мужчина даже не успел закричать. Он упал в объятья нападавшего, и тьма сгустилась вокруг.

— Я думаю, у него все хорошо, — Аня попыталась приободрить пациента. — Наверное, у него большой дом, дружная семья и любимая работа. Как тебе такой вариант?

Дмитрий лишь покачал головой.

— У таких, как мы, не может быть семьи и работы.

— Каких таких?

— Потерявшихся. Он никому не нужен, кроме меня, я это точно знаю. И он знает тоже. Он не сможет постоять за себя, без меня он пропадет.

— Дмитрий, ты должен понимать, что он больше не ребенок. Ты взрослый мужчина и он вырос, как и ты.

— Ты ошибаешься.

— В чем?

Но он снова покачал головой.

— Он не сможет один, он не справится.

Андрей все никак не мог справиться со своей жертвой. Мужчина был полноватым и грузным, и никак не хотел вмещаться на заднее сиденье совсем немаленького автомобиля. Наконец, Андрей запихнул тяжелое тело и захлопнул дверь, сев за руль, вдавил педаль газа, пока здесь не появились случайные прохожие.

***

Наконец, настал долгожданный вечер. Аня уже чувствовала легкую усталость, так как весь зал ей пришлось украшать одной. Алиса, некогда предлагавшая свою помощь, не отвечала на звонки, хотя и говорила, что заранее отпросилась у директора на полдня. Но еще не возникло той трудности, с которой не могла бы справиться Аня. Она в одиночку сдвинула столы, накрыла их яркой скатертью и принесла посуду. Включила веселую музыку и надула шарики, успевая поиграть ниточкой с Ариэль. Без всяких стилистов нанесла вечерний макияж, сделала укладку и надела платье. С огромным удовольствием покружилась и повертелась возле зеркала и, услышав, как открылась дверь, спустилась встретить мужа. Все ее ожидания по поводу сюрприза разлетелись на осколки, как только она увидела Олега. Взлохмаченная прическа и галстук на боку никогда не сопутствовали его успешной карьере инженера. В руках ни одного, самого завядшего цветочка не оказалось.

— С днем рождения, — он засмеялся и облокотился о стену, чтобы не упасть.

— Ты что, пьян? Но совсем скоро придут гости! — воскликнула она, еле сдерживая гнев. — Ты должен мне помочь накрыть на стол.

— Ничего я тебе не должен. Я не кухарка, чтобы накрывать стол для чужих людей. Получила мой шикарный букет и будь довольна, пожалуйста.

— Ничего я не получала.

— Как так? — он даже сумел оторваться от стены. — Мне сказали, что ровно в десять букет доставят по адресу.

— В десять меня не было дома, — с трудом произнесла Аня. — Я отлучалась по делам.

— Так-так-так, — улыбка вновь заблестела на его лице. — Позволь, я догадаюсь, ездила на работу?

— С каких пор работа стала запрещенным местом? Помимо букета мне нечего ждать?

Он развел руками.

— Сама виновата. Он итак стоил целое состояние. И вообще, не кричи на меня, голова болит. Я пошел спать.

— Но гости придут через час! Ты можешь подумать еще о ком-нибудь, кроме себя?

— Да, ты сегодня восхитительная стерва, — он отправил ей воздушный поцелуй и с трудом поднялся наверх.

Более впечатляющего комплимента Аня, пожалуй, еще не получала. Слезам так и хотелось вырваться наружу, но услышав дверной звонок, они решили спрятаться до лучших времен. Открыв дверь, Аня увидела на пороге родителей. Улыбка вновь появилась на её лице.

— С днем рождения, Анечка, — воскликнули они в один голос и обняли любимую дочку.

— Какая же ты красивая.

— Наша принцесса.

— Спасибо, проходите скорее.

— Это тебе, доченька, — отец протянул Ане что-то прямоугольное в подарочной бумаге, причем, весьма тяжелое.

— Что это?

— Мы долго думали, что же тебе подарить, — сказала мама. — Можно сказать, что ты ни в чем не нуждаешься.

Аня с увлечением разрывала обертку.

— А когда на одной из ярмарок мы обнаружили это, то сразу поняли, что ты очень обрадуешься.

Аня сорвала последний слой, и ее взору открылась большая, пухлая и очень старинная книга. «Сказки», прочитала она на обложке и прикоснулась к загадочному фолианту. Открыв книгу, женщина словно почувствовала маленький и приятный взрыв в голове.

— О, Боже, — выдохнула она. — Точно такая же книга была у меня в детстве, даже картинки те же.

— Да-да, — согласилась мама, — ты же знаешь, тогда все унес с собой пожар.

Аня не удержалась и все-таки понюхала книгу, вдохнув запах старины, ароматы корицы и цитрусов. Родители засмеялись.

— Вот это да, лучшего подарка мне не найти. Спасибо вам огромное.

Женщина поднялась и расцеловала их обоих. Отец спросил:

— Что Олег тебе подарил?

Аня немного замешкалась и ответила:

— Цветы. Большой букет.

— Правда? — улыбнулась мама. — Где же они? Можно посмотреть?

Отец не отводил от нее взгляда.

— Я убрала их в спальню.

— А где Олег? — снова поинтересовался отец. — Неужели в такой день он работает допоздна?

— Нет, — Аня снова не знала, что сказать. — Он спит.

— Спит? Как так?

Но дочь лишь пожала плечами.

— Ладно, — сказала мама, — нам некогда вести беседы, самое время накрывать на стол.

— Спасибо, мама, без твоей помощи мне не обойтись.

Они ушли на кухню и совсем позабыли об отце, и тот в это время поднялся наверх и вошел в спальню. Мужчина не заметил цветов, зато увидел, как Олег лежал ничком на застеленной кровати и довольно громко храпел. Алексей Андреевич подошел к нему и одним рывком сбросил Олега с кровати. Тот долго не мог понять, что же произошло, но увидев тестя, сразу же поднялся. Олег побаивался отца Ани за излишнюю резкость и прямоту в общении, хотя со своей дочерью тот был всегда мягок.

— Быстро прими холодный душ и приведи себя в порядок. Потом спускайся и помоги женщинам все подготовить. В твои обязанности должна входить вся подготовка к празднеству, а Аня должна чувствовать себя королевой. А что вижу я? Моя принцесса бегает по кухне, а в ее кровати валяется свинья. Чтобы я такого больше никогда не видел!

Старик ушел, громко хлопнув дверью, а Олег уже довольно ровным шагом поплелся в душ.

Всюду раздавались поздравления и пожелания успешной жизни. Веселая музыка и алкоголь раскрепощали даже самых застенчивых. Ослепительная улыбка и новое платье виновницы торжества постоянно становились причиной комплиментов. Непривычная к такому вниманию Аня постоянно ощущала, как румянец разливался по лицу. Гости уже давно ели, пили и развлекались. Аня поискала глазами мужа, но так и не нашла. Может, оно и к лучшему. Олег сказал, что его немного мутит и вежливо отпросился у нее выйти подышать свежим воздухом в саду. Аня задумалась и не заметила, как принесли огромный торт с зажженными свечами. Как было бы хорошо, если бы муж сейчас обнял ее за талию, и они вместе задули свечи. Женщина оглянулась, гости выжидательно смотрели на нее. Именинница посмотрела на яркие свечи, озорные огоньки отражались в ее изумрудных глазах и наконец, загадав желание, Аня задула свечи. И только после этого поняла, что она загадала. Не думая о собственных желаниях, женщина загадала, чтобы Дмитрий обязательно нашел брата и выписался бы из клиники. Там ему совсем не место. Гости захлопали, но вдруг Аня отчетливо услышала звонок в дверь. Передав нож матери, женщина протиснулась к двери, но за порогом никого не оказалось. Кроме оставленной вещи на крыльце. Кто-то хотел таким способом устроить ей сюрприз? Может, Олег все же опомнился и купил ей что-нибудь интересное? Прямоугольник большого размера, завернутый в бумагу кремового цвета. Это ей что-то напомнило… ну, конечно же! Картина, которую она совсем недавно приобрела у странного продавца, тоже была завернута в такую бумагу. Аня прикоснулась к бархатной бумаге, но вдруг услышала смех и вскрики.

— Перестань, что ты делаешь? — смеялась женщина, чей голос она так хорошо знала. — Нас могут увидеть, давай встретимся позже без посторонних глаз.

Аня тихо пошла за дом, откуда доносился голос.

— Я не хочу терпеть, они там уже все пьяные, им не до нас, — послышался голос, когда-то произносивший клятву верности своей супруге.

Аня уже бегом преодолела дистанцию, скрывавшую от нее столь неприятную тайну. Мягкая трава скрывала ее шаги, а туча прикрывала светлый лик луны, подарив женщине своеобразный плащ — невидимку. К сожалению, плащ — невидимку, а не розовые очки с защитой от угрожающей реальности. От того, что увидела Аня, все внутри у нее остановилось. Замерло сердце, исчезло дыхание, она забыла, что нужно жить. Под яблоней прямо в траве забавлялись ее муж и когда-то самая близкая подруга Алиса. Мужчина, какой-то чужой мужчина, а не ее муж навалился на женщину, тоже совсем незнакомую, одной рукой он залез ей под платье, сорвав с нее трусики, из-за чего раздался новый взрыв хохота, а другой рукой мял ее полные груди, так белевшие в темноте. Алиса раздвинула ноги и задрала платье, отчего Ане стало совсем дурно. Она не могла произнести ни слова, ей хотелось лишь убежать подальше от этого места и потерять память. Как ни странно, Аня боялась, что сейчас они заметят её и начнут потешаться над глупой женой, над дурочкой, у которой не было мозгов даже подумать о таком. В прошлый раз можно было бы все понять, если бы не удар головой. Тогда Олег хорошо запомнил про ее выходной и с цветами приехал не к жене, а к Алисе, которую она встретила возле ворот. Тогда ей было некогда раздумывать над всем этим — у Дмитрия случился приступ. Вот так всегда — приходится что-то выбирать. Вдруг сердце вновь забилось в учащенном ритме, а изо рта вырвался стон. Она облокотилась о дерево, но испугавшись чужого прикосновения, вздрогнула.

— Что случилось? Тебе плохо?

Аня с ужасом посмотрела на стоящего перед ней человека. Этого человека она знала давно и даже гуляла на его свадьбе. Его и Алисы. Значит, судьба решила разделаться сразу со всеми. Костя смотрел на нее, не замечая, что творится рядом. Аня не могла произнести ни слова.

— Я видел, как ты вышла, — он протянул ей телефон. — Тебе минут десять уже звонят.

Аня взяла телефон в тот момент, когда он снова зазвонил. Громкая музыка зазвучала по всему саду, напугав парочку. Луна решила выглянуть из-за тучи и показала во всей красе тех, кто не ценил семейное счастье и не придавал значения верности. Алиса пыталась придать достойный вид помятому платью, а Олег застегивал штаны. Костя — полное спокойствие. Алиса что-то объясняла ему, доказывала свою невиновность, а он, ничего не сказав, прошел по каменной дорожке и ударил Олега, попав кулаком прямо в челюсть, и также тихо ушел. Аня все никак не могла выдавить из себя ни слова, ни крика, ни слезинки. Она вернулась к дому и ответила на звонок.

— Да, я слушаю.

— Анна Алексеевна, простите меня, пожалуйста, — тараторила дежурившая в эту ночь медсестра.

— Юля, что случилось?

— Новому пациенту совсем плохо.

— Снова приступ?

— Нет, вроде нет. Он кричит и держится за голову, я думаю, она у него просто разрывается. Мы с Максимом вкололи ему обезболивающее, но он словно ничего не чувствует. Я боюсь, что он своими криками поднимет на ноги всю клинику. Я понимаю, что у вас сегодня праздник, и я вас отвлекаю. Может, вы просто скажете, что мне сделать?

— Ничего не делай. Я сейчас приеду.

— Что? Нет, вы не должны…

— Юля, я обязана. Жди.

Аня отключила телефон и вбежала в дом. Кажется, родители почувствовали что-то неладное и подошли к ней.

— Где ты была, доченька? — спросила мама. — Что-то случилось?

— Нет, ничего страшного, но я должна поехать в клинику.

— Прямо сейчас?

— Да, мой пациент на грани срыва.

— Ты сядешь за руль? — спросил отец. — Ты много выпила?

— Нет, к счастью только пригубила шампанское. Постараюсь объезжать все посты ДПС. Пожалуйста, извинитесь за меня перед гостями. Все, я побежала.

Аня завела машину и выехала со двора, но увидев отца, остановилась и вышла из машины.

— Дорогая, я видел твое лицо. Скажи, что произошло.

— Я не могу. Если скажу, то разревусь и не смогу вести машину.

— Аня, ты должна! Всего одно слово. Это связано с Олегом?

Аня кивнула.

— Что он сделал?

— Изменил мне, — прошептала женщина и чтобы не разреветься, бросилась в машину и уехала.

Отец сжал кулаки и пошел в дом. Рассказав все жене, они, улыбаясь, проводили всех гостей и остались одни в опустевшем доме. Светлана Алексеевна выключила музыку и принялась убирать посуду. В двери показался Олег.

— О, а где все? — засмеялся он. — Я что-то пропустил?

— Да, пропустил, вот это.

Алексей Андреевич размахнулся и обрушил на него весь удар совсем не слабой руки. И снова в челюсть. Олег вылетел за порог и лежал в траве, корчась от боли.

Пожилой мужчина не выдержал.

— Выметайся отсюда, чертов урод! И не смей ступать в дом своими погаными ногами. Такое ничтожество как ты не смеет даже думать о том, чтобы называться мужем моей дочери!

Светлана Алексеевна осторожно увела мужа в дом, захлопнув дверь.

Аня редко выезжала куда-нибудь ночью, и сейчас все то, что днем казалось таким ярким и добрым, сейчас словно отбросило маску и показало все зловещее, что было в нем. Совсем как ее муж (бывший?) и подруга — бывшая!

Как в старой песне:

«Нет у меня друзей и нет врагов,

Меня уже никто не ждет,

Лишь только эхо горьких слов,

Любовь здесь больше не живет».

Аня промурлыкала песню и засмеялась. Лучше истерический смех, чем слезы. С каким бы лицом она показалась в клинике? Ну, уж нет, не дождетесь моих слез. Аня надавила на газ и поспешила в клинику. Охранник с улыбкой на лице пропустил ее внутрь и вернулся на свое место. Только внутри Аня поняла, почему охранник так загадочно улыбался. Она совсем забыла про свое платье. Мысли в голове превратились в огромный ком, и думать об одежде стало невозможным. Аня схватила белый халат и, поднимаясь на третий этаж, поблагодарила Бога за то, что халат скрыл ее обнаженную спину, но юбку в пол скрыть было невозможно.

Аня бежала к последней палате, не думая, что на таких каблуках легко можно сломать ногу. Схватив из лабораторной пару шприцов, она, наконец, оказалась на месте. Упав перед Дмитрием на колени, он взяла его за голову и посмотрела ему в глаза. Белки покрылись красной сеткой, отчего он стал похож на оборотня. Он сжимал зубы от боли и вцепился в свои волосы, норовя вырвать их с корнем. Молодая медсестра в нерешительности стояла на пороге, не зная, что делать, прийти на помощь или уйти подальше. Максим хотел помочь Ане, но из-за него она лишь выронила шприц и велела им обоим выйти из палаты, что они и сделали с большой радостью. Женщина ввела сразу два укола — обезболивающее и успокоительное. С трудом помогла расцепить ему руки, в них и правда остались волосы. Краснота с лица резко спала, но женщина все равно волновалась за Дмитрия, если он не чувствует сделанных ему уколов, то что его спасет от боли? Мужчина убрал руки от лица и почти упал на психиатра, она подхватила его и пыталась удержать равновесие. Он прижался щекой к ее голове, обнял ее, почти сдавил, не понимая, что причиняет боль, но Аня и сама ничего не чувствовала.

— Давай же! — закричала она, поглаживая его по спине. — Давай!

Наконец, Дмитрий разжал зубы, и крик раздался по всей клинике. Чувство облегчения охватило все его тело, словно с криком он выплюнул черную слизь, горечь боли и страдания. И последнее — Аня редко видела плачущих мужчин. Одна — две скупых слезы, даже молодой Игорь весьма редко плакал, но если и делал это, то тихо, в подушку. Дмитрий же, накричавшись, зарыдал так горько и тяжко, словно ребенок, увидевший смерть своего маленького питомца. Мурашки поползли по спине женщины от этого плача, лучше бы он продолжал кричать. Она не переставала его гладить по спине, что-то говорила, обещала, успокаивала. Всхлипы периодически менялись со вскриками и, пошмыгав немного, он совсем обмяк и уснул на ее плече. Аня и не заметила, что она не только гладила его по спине, но и непроизвольно укачивала. Женщина не смогла бы поднять и уложить его на кровать сама, но на ее счастье в дверях показалась весьма побледневшая медсестра, она велела ей позвать Максима, и вместе с ним уложила мужчину в постель, не забыв укрыть одеялом. Санитар не стал задерживаться, глядя на удрученное лицо женщины, и поспешил уйти. Слезы тихо скатились по ее лицу, размазывая макияж, который она недавно наносила с таким трудом. Недавно, а кажется, совсем в другой жизни. Аня машинально повернулась на звук открываемой двери, забыв вытереть лицо. Медсестра всплеснула руками и подошла к ней.

— Анна Алексеевна, не плачьте, вы что. Все с ним будет хорошо, вот увидите. По нему видно, он живучий.

— Правда? — Аня засмеялась и вытерла лицо. — Это у меня, видимо, от перенапряжения.

— Ничего страшного, всякое бывает. Мы с Максимом вообще остолбенели, он так жутко выглядел. А вы не сплоховали, тут же помогли. Вы самый лучший специалист в нашей клинике.

— Спасибо, Юлечка, — они вышли из палаты, и женщина заперла дверь, чтобы никто не смог потревожить пациента.

— Какое же у вас красивое платье, прямо мечта.

— Пойдем.

Аня впустила девушку в свой кабинет и закрыла дверь. Она сняла халат, покружилась перед потрясенной от красоты девушкой и сказала.

— Снимай свое платье.

— Зачем? — еле выговорила Юля.

— Так тебе нравится мое платье или нет?

— Конечно! Но оно стоит кучу денег, я и за год, наверное, столько не заработаю и не смогу же я ходить по отделению в таком наряде, — засмеялась она.

— Ты и не будешь ходить. Надевай мое платье и отправляйся домой, я подежурю за тебя.

— Но как же так? У вас же день рождения, я не имею права отнимать у вас праздник.

— Юлечка, ты ничего у меня не отнимаешь, не волнуйся. К тому же до окончания моего дня рождения осталось всего два часа, совсем скоро полночь. Так что поспеши, — Аня подмигнула ей и они рассмеялись.

Поблагодарив начальницу десятки, а то и сотни раз Юля, наконец, уехала домой и оставила женщину в покое. Аня надела ее простенькое, но сделанное со вкусом черное платье. Оно было ей в пору, лишь немного коротковато. Женщина посмотрела в зеркало и ужаснулась. Разводы на лице и под глазами, скомканные и взлохмаченные волосы по бокам. Аня отшатнулась от зеркала и вышла в коридор. Наступила полнейшая тишина, ни шороха, ни звука. Оставив туфли возле дежурного стола, Аня добежала до душа, построенного специально для сотрудников. Скинув одежду, она выдавила одноразовый пакетик шампуня и геля. Смыв с себя слои краски и липкий лак для волос, Аня, словно заново родилась, почувствовав небывалую свежесть и облегчение. Женщина насухо вытерлась, собрав влажные волосы в пучок, и снова надела платье, пропитанное фруктовым ароматом. Теперь женщина без страха посмотрела на себя в зеркало. Щеки налились румянцем, глаза стали больше и ярче без черной подводки, а волосы безмолвно благодарили хозяйку за освобождение их из плена едкого лака. Женщина тихо вернулась к дежурному посту и села за стол, освещенный настольный лампой, все остальное же погрузилось в темноту.

Глава 8