Исход

Исход

Повесть — быль

Асык

Легкий теплый ветерок слегка рябил жёлто-коричневую поверхность реки Сылвы. Лучи заходящего солнца ослепительно блистали в мутных барашках» воды. Уровень воды в реке уже начал спадать, но весеннее половодье ещё не закончилось: в глубоких оврагах и тёмных логах было много снегу. На глинистом, отвесном берегу, под раскидистой пихтой, у костра, сидел, свернув ноги «калачом», охотник-манси. Оранжевые языки пламени тихо «лизали» крупные сухие сучья осины. Иногда сучья издавали легкое шипенье: огонь вытеснял остатки влаги из древесины. На двух колышках, перед костром, охотник сушил меховую обувь. Лук и стрелы в длинном кожаном чехле он прислонил к стволу пихты с противоположной стороны, дабы искры случайно не повредили оружье. Охотник сидел на еловых, пихтовых ветвях — так значительно теплее: холод, от ещё не прогретой солнцем земли, не проникнет к телу. Изредка охотник поворачивал обувь на колышках, как только заметил, что мех начинает испускать легкий парок.

— Ёрн вайЁрн вай — меховая обувь. совсем худой, — забормотал вслух охотник. — Надо было больше жиром мазать… Ёх… ёх… Охота неудачная. Чем кормить детей? Ёх! Лучше бы рыбу в заводях ловить: вся щука там должна быть… Ёх… ёх…

Охотник-манси, которого звали Асык, уже третий день подряд возвращался в паульПауль — поселение или деревня манси. без добычи. Во время половодья дичь как правило активно перемещалась, избегая подтопления гнезд и нор паводковыми водами. Скудность растительности в этот период времени обуславливает миграцию животных на большие расстояния.

— Сына надо быстрее в охотники посвятить: вдвоём легче будет семью прокормить… — Начал вновь вслух рассуждать Асык, — Татью-дочь пора отправлять в жены, — с Юмманом — охотником из соседнего пауля, расположенного на реке Чус-ве, ещё осенью был обстоятельный разговор.

— Как только вода на реках спадет: Юмман с сыном обещал приехать за невестой… Ёх… А пока и её кормить надо.

Здесь он обратил внимание на трясогузку, которая грациозно покачивая хвостом выискивала пищу среди камешков на тропинке вдоль берега реки.

— Мала птичка, а красота движений какая! — вот по-молодости, когда Майту — жену привезли с Чус-вы, у неё были в точь такие же ловкие и изящные движения возле очага, как у трясогузки… Когда это было? — Он бросил взгляд на мутный поток реки и невольно подумал, — скоро Душа-тень пойдет вниз по реке… Ёх.

Здесь он заметил, что обувь начала вновь испускать пар, повернул её другим боком. Здесь Асык слегка задремал, и проснулся когда в костре уже полностью истлели последние угли. Он потрогал руками обувь, убедившись, что она высохла, одел на ноги, бодро встал, схватив лук со стрелами, мягкой пружинистой походкой направился вверх по реке. До пауля нужно было пройти еще два поворота реки. Первые желтые цветы мать-и-мачехи, одуванчика в изобилии покрывшими окресности реки не радовали Асыка ни каким образом; он постоянно думал лишь о том, как его встретит жена — Майта с детьми. Неудачный старый охотник — люль ворхумЛюль ворхум — плохой охотник. не вызывал восхищения не только у членов семьи но и у всех жителей пауля, даже детские насмешки могли «прилипать» к такому человеку.

Пауль — поселение манси представлял собою довольно странную картину. Около полутора десятка изб и юрт были разбросаны в месте впадения Ивовой воды в реку Сылва. Избы были рублены из хвойных пород деревьев в пять или шесть рядов, остальная часть жилого помещения заглублена в землю в половину человеческого роста, то есть изба у манси была одновременно и землянкой. Крыша таких изб выкладывалась толстым слоем дерновины. В центре избы находился круглый очаг, выложенный из плитняка. Поддув для очага очага делался снаружи избы в виде глубокой канавы.

Дым от очага не расползался по избе, а шёл прямо в отверстие крыши. После того как очаг затухал, отверстие в крыше закрывали. Юрты были устроены по такому же принципу, только материалом для юрты служили шкуры зверей. По периметру избы нары из жердей, где обычно спали под меховой одеждой или шкурами животных все члены мансийской семьи.

На восточной стороне избы или юрты размещались орудья охоты. В западной или северной части жилья располагался женский уголок, в котором находились кухонные и швейные принадлежности. В самом центре пауля, под большой елью размещался священный амбар, в нём размещались святые для манси скульптуры Богов. Среди этих деревянных фигур нашлось место небольшой иконе Николая Чудотворца. При обмене мехов в Кунгуре Сямын — отец Асыка за две шкурки куницы купил Бога яныг махумЯныг махум — большой или великий народ, то есть русские.. Ранним утром, перед началом охоты, Асык долго мазал губы чужеродного бога барсучьим жиром, которым также смазывал свою обувь, но милости, удачи в охоте, этот священный ритуал не принес.

Перед входом в пауль Асык немного задержался; он не торопился показать свою неудачу, но собаки его уже почувствовали и залились дружным лаем. Вся свора встречала его на изгибе реки Сылвы, примерно за полверсты до поселения. Но собаки враз поняли: охотник без добычи, и утратив к нему интерес, побежали обратно в пауль без радостного лая и визга.

Только преданная ему лайка Сойта, вежливо махая хвостом сопроводила хозяина до избы. Майта, Пахын, Татья без слов всё поняли, и только двое младших сыновей почти одновременно спросили,

— Принёс!?

— Нет.

— А Пыткей вит-уйВит-уй — бобр. хороший, жирный опять принес, — то ли порадовалась за удачливого охотника, то ли укорила мужа Майта.

— Ёх, — воскликнул Асык, установив охотничье снаряжение на положенном месте, и сразу покинул избу; он отправился в священный амбар. Там не раздумывая, в знак нерасположения за неудачную охоту, а может быть и наказания, повернул икону Николая Чудотворца вниз головой.

В этот день удача в охоте сопутствовала только Пыткею. Собаки в пауле чувствовали это и принялись глодать старые кости, которые они зарывали в землю на всей территории пауля. На большом костре в непосредственной близости от священного амбара, жена Пыткея Утуча опустила в большой медный котел разрубленные куски мяса бобра. Количество разрубленных кусков соответствовало числу семейств в пауле. Через некоторое время Утуча громко крикнула: «Урюй-ту!!!».

Женщины с семейными котлами начали подходить к костру. Утуча в каждый котел бросала кусок мяса и отливала определенную меру бульона. Все эти действия проходили молча без единого восклицания или знака благодарности семье Пыткея. Когда на дне котла остался последний четырнадцатый кусок с бульоном, Утуча перевалила остаток в свой котел. Так было здесь заведено далёкими предками в случае неудачного промысла охотников пауля или повального голода в зимнее время.

Майта поставила котел на стол, рядом с очагом, то прежде всего от куска мяса отделила добрую половину и положила на бересту перед Асыком.

— Чего ребятишкам не дала? — осерчал отец семейства.

— Бессильный охотник — люль ворхум. Завтра Асык вновь принесет дичь, если будет полон сил. Без него мы будем постоянно сидеть голодными. Поняли?!

— Ё-ё-ё, — согласились дети, не выразил более возмущения на этот довод и охотник. После того как с пищей было покончено, Татья вынесла котел и деревянные ложки мыть к роднику.

Майта, подбросив в очаг сухих сучьев занялась искать насекомых в волосах у младших детей. При тусклом свете костра подобную чистку практически было невозможно провести, но большинство жителей пауля искали вшей подушечками пальцев, используя тактильную чувствительность.

Асык внимательно проверил охотничье снаряжение, смазал обувь барсучьим жиром, после чего осмотрел рыболовецкие морды и ивовые заградительные стенки.

Осмотром остался недоволен: большинство морд требовало ремонта. Охотник незамедлительно начал ремонт рыболовного инвентаря. И когда на небосклоне показались первые звезды, а вдалеке начал ухать филин, Асык отложил почти завершенное дело.

— Вот и ночь пришла, — спокойно размышлял он. — Светлые духи спят, а тёмные вышли на охоту — у них своя жизнь недоступная нам… А почему нам ночью предки запретили охотиться…запретили охотиться6 — у манси принято охотиться только в светлое время суток, ибо ночь принадлежала душам — теням (призракам). Это правило соблюдалось народом манси неукоснительно. — может удача была бы? А? Ёх, однако.

Закрыв двери и дымовое отверстие избы, Асык лег спать на нары под охотничьим снаряжением.

ВортолнутВортолнут — медведь.

Едва забрезжил рассвет, как Асык начал укладывать снаряжение для лова рыбы в лодку. Немудрёные снасти: фашины из ивовых прутьев, морды, колья заполнили всю лодку. Плотным слоем уложенные фашины почти касались воды, — лодку нужно было вести крайне осторожно. По этой причине Асык решил спуститься вниз по течению, примерно за два поворота, где река заливала неширокий ложок. После того, как все было готово к отплытию, охотник вошёл в священный амбар. Зачерпнув пальцем в берестенном туесе немного барсучьего жира, Асык начал усердно мазать губы родных Богов: Нуми-ТорымаНуми-Торым — Верховный Бог народа манси., КалташКалташ — Жена Нуми-Торыма, или Богородица, родившая Мир-Суснэ-хума., Мир-Суснэ-хумуМир-Суснэ-хум4 — Бог, который подобно Христу, мог появляться среди людей и делать добрые дела., а более всего Сямына — отца, который умер более пяти лет назад, но являлся покровителем пауля. На икону Николая Чудотворца Асык не обратил никакого внимания. После завершенного жертвоприношения, охотник пошел к реке. Возле реки потягиваясь, размахивая руками, как птица ходил сын Пахын.

— Оттолкни меня осторожно от берега — лодка перегружена, — садясь на корму, обратился к сыну Асык.

— Ё-ё, — уперся ногами в берег Пахын.

Лодка тихо, плавно начала скользить по водной глади реки, небольшая стайка куликов обратила внимание на странное сооружение, плывущее по реке; они испуганно отлетали от привычных мест кормления, но через некоторое время вновь деловито совали свои длинные носы между камушками на мелководьи.

Балансируя веслом, охотник-рыболов довольно быстро подъехал к знакомой лощине, затопленной паводковыми водами. Он ежегодно ставил здесь ивовый забор с мордами, и удача сопутствовала ему: без рыбы семья не оставалась. К берегу, в затопленой низинке, Асык подплыл кормою, затем «задвинул» лодку на берег, оттолкнувшись от дна веслом, и только после этого вышел на берег. Разгрузив большую часть фашин на берег лощины, охотник, с оставшейся частью груза, поплыл к противоположному берегу лога. В начале топором он вбил кол у самого уреза воды, затем к нему привязал фашину с помощью обычного мочалаМочало — волокнистый материал, получаемый из коры липы., иногда пользовался и гибкими молодыми побегами ивы. Когда закончились фашины, охотник поехал за очередной партией, разгруженной на берегу. Таким образом, к середине дня вся лощинка была перегорожена ивовым забором, в котором стояло пять ловушек — морд. Удовлетворённый работой, Асык прилег под небольшим вязом отдохнуть, предварительно набросав на землю еловые и пихтовые ветки. Теперь нужно было только ждать, когда рыба отнерестившись начнет скатываться обратно в реку. Костра охотник-рыболов не разводил: солнце припекало довольно сильно. Воздух начал наполнятся пронзительным гудением насекомых: шмелей, комаров, мух. Возвращаться в пауль мужчина ещё не думал; он намеревался присмотреть подходящий липняк для получения мочала. Невдалеке находилась бобровая плотина на маленькой речушке; там жила только одна бобровая семья. Жители пауля относились к этой немногочисленной бобровой семье с большим почтением, но водоем оборудованный животными использовали для получения мочала. Полюбовавшись ясным безоблачным небом, почесав заросшую грубыми черными волосоми голову, Асык, взяв топор, направился вверх по берегу лощины, дабы чуть выше обогнув лог выйти к ручью, на котором была бобровая плотина. По пути охотник-манси срывал первые молодые побеги щавеля, и «заячьей капусты», которая ещё не набрала цвет, другой пищи в лесу в это время не было. На небольшом взгорке, возле ручья была небольшая липовая рощица. Внимательно осмотрев более трех десятков деревьев, Асык определил: пять больных, поврежденных деревьев, которые можно пустить под топор, на получение мочала. Но и это необходимое решение расстроило его: у манси не принято было пускать «под топор» деревья способные даже к незначительному росту — большой грех. Деревья, как люди считались живыми. Но тут он неожиданно заметил возле плотины, на молодой липке, поврежденную кору. Длинные, глубокие, продольные царапины, на высоте человеческого роста, покрывали всю коричневую поверхность молодого деревца. Подбежав к дереву, охотник разом понял: «хозяин леса». Но что он вблизи пауля делал? — И тут же дал ответ: пытался отловить бобров на берегу, которые покинули затопленные водой норы, но затея ему явно не удалась. На молодых осинках, растущих у речки, виднелись свежие следы пропилов, один из них был характерный, с валиком: у старого бобра — отца семьи был поврежден один передний резец. Вслух охотник подумал: «Придет, однако, ещё сюда „лесной богатырь“, только Сойту — собаку нужно будет взять с собой. Если бы он „достал“ бобров, то сюда бы не пришёл. Ёх! Шкуру надо будет за невесту Пахына отдать. Брать надо „лесного старика“«Лесной старик» — манси из уважения не называли медведя собственным именем, используя такие названия, как «Лесной богатырь», «Князь», Священный зверь», «Урманный старик» и др., чтобы дать ему возможность уйти в Нижний мирНижний мир — манси делили все мироздание на три части: Верхний мир, Средний мир и Нижний мир. В Нижний мир после смерти уходили Души — тени. Все три части мироздания находились в определенном «узаконенном» взаимоотношении..» Вернувшись на прежнее место отдыха, Асык еще долго размышлял о том, почему «лесной богатырь» вышел так близко от поселения манси? По какой причине «лесной старик» решил уйти в Нижний мир? Для выполнения своего желания, вортолнут просит от охотника-манси помощи. Такое объяснение помыслов «хозяина леса» помогло охотнику-манси принять важное решение на следующий день.

Только солнце прошло половину вечернего пути, как он начал проверять ловушки. Улов был удачным: в каждой морде было по три или четыре увесистых щуки.

— Ёх! — обрадовался Асык, — надо хорошо кушать перед тем как выйти на «лесного богатыря». В этот день удача сопутствовала всем охотникам пауля, только шаман Ярык не знал чем накормить своё семейство; ввиду своих тяжелых обязанностей он намного реже других выходил на охоту. Асык поделился с ним своим уловом.

— Будет тебе удача в лесу, — поблагодарил соседа шаман.

— Ярык, мне нужно сына Пахына в охотники посвятить. Пора!

— Однако, думать надо. Если через четверть луны не будет препятствий и плохих знаков — посвятим…

— Хорошо, Ярык.

В этот день все семейство Асыка наелось рыбы до отрыжки, и уснуло безмятежным сном. Только хозяин семейства неожиданно со своего места перебрался под меховые одежды Майты. Долго меховые шкуры «ходили волнами» на нарах супруги. Месяц, показываясь между тонких облачков, кажется загадочно чему-то улыбался.

На следующее утро, чуть только солнце выглянуло из-за горизонта, и только начали блистать капельки росы на верхушках деревьев, Асык с куском варёной рыбы отправился в священный амбар с луком, стрелами и длинным копьём. Нашептывая какие-то странные просьбы Богам, он тщательно натирал губы у деревянных фигурок куском варёной щуки, более всего он «кормил» покровителя своего пауля Сямына. Охотничье оружье: копье, лук и стрелы усердный манси так же протёр варёной рыбой. После завершения священного ритуала охотник отправился к реке, но прежде позвал с собою лайку Сойту. Собака на крик хозяина прибежала быстро, и разом, не раздумывая села в лодку.

— Ёх, — воскликнул Асык, отталкивая лодку от берега.

— Если «хозяин леса» не объявится, то на обратном пути в лодке привезу рыбу, попавшую за ночь в морды, — размышлял охотник. — Вот только бы Сямын «не подвёл». В знакомой лощине, куда привел лодку Асык, изменений, практически не произошло, только уровень воды понизился. — Три дня ещё, и ловить здесь будет нечего, — горестно подумал охотник, но размышлять на эту тему охотник себе не позволил. Он готовил себя к серьёзному испытанию: надеялся на встречу с «лесным стариком». У знакомой бобровой плотины он мигом понял: хозяин был здесь совершенно недавно: крупные следы оставил на глинистом берегу запруды, свежие царапины от когтей появились на молодой липке. Сойта зарычала, оскалив зубы — верный признак того, что могутный зверь рядом. — Надо перевалить через взгорок, — быстро принял решение охотник. Лайка рванулась бежать туда, куда уходил медвежий след.

— Стой, — крикнул охотник. Он точно знал: с одной собакой медведь быстро расправится, а тогда и охотнику нужно будет повернуть назад. Асык побежал в гору, крепко сжимая в руках копьё и лук со стрелами.

Взбежав на холм, он увидел как «лесной старик» готов был скрыться в густых еловых зарослях, в ближайшем болоте.

— Уйдёт, — подумал охотник. — Собаку отпускать нельзя, — задерёт в момент. Он не раздумывая натянул тетиву лука и пустил стрелу в толстый медвежий зад. Конечно, выпущенная охотником стрела, не причинила большого вреда «хозяину леса», но сильно его обозлила. Медведь развернулся и быстро двинулся в направлении охотника.

— Ёх, — осмотрел площадку для встречи с гигантом Асык, и встал с копьём за ствол липы. Собака неистово лаяла и уже не проявляла должной храбрости, а плотно прижималась к ногам охотника. В один миг зверь оказался рядом, серо-коричневая масса «обдала» его неприятным запахом исходящим из пасти.

— Ёх, — вскрикнул Асык, ткнув копьём в нос разъярённого зверя. Медведь от неожиданности замедлил движение, и встал на задние лапы, чтобы лучше разглядеть противника.

— А-асс!!! — крикнул громко собаке охотник. Преодолевая страх собака вцепилась медведжий зад. И только зверь слегка повернул голову в направлении собаки, как Асык с силой, налегая всем телом, воткнул копьё в шею медведя. Зарычал лесной гигант, направляясь прямо на охотника. Удержать напор зверя охотник не мог, а потому отступал, и неожиданно запнувшись за валежину, упал. Медведь навалился на охотника, копьё уперлось в землю и сломалось. Асык прямо перед глазами увидел зубастую пасть зверя, полную слюны, и кровавой пены. Челюсти зверя двигались быстро, захватывая воздух. Охотник сделал попытку вытащить нож, но оказался зажат тяжелой тушой зверя.

— Смерть пришла, — подумал охотник. — И собака не поможет. В это время Сойта яростно терзала медведя за ухо. Неожидано медведь опустил тяжелую морду на лицо охотника. Асык почувствовал, как липкая теплая жидкость потеккла по лицу, залепляя глаза. Он сделал безуспешную попытку вытереть лицо. Медвежья слюна, смешанная с кровью продолжала пропитывать бороду охотника. — Достало копьё его, — обрадовался охотник, но пошевелиться под медведем не мог, так как зверь всем своим телом зажал ноги охотника на валежине.

— Сойта, — крикнул охотник, — ко мне!!!.

Собака выполнила приказание хозяина не сразу: ёще некоторое время продолжала трепать тело уже неподвижного зверя, но устав подбежала к Асыку, прежде облизав его волосы на голове охотника от медвежьей слюны и крови. — Беги в пауль, — потрепал ласково руками собачью морду охотник, — веди сюда людей…

Очнулся охотник, когда над ним раздались громкие и сочувствующие голоса жителей пауля. Асык открыл глаза. Из взрослых мужчин — охотников поселка был только шаман Ярык; он руководил всеми действиями сборной ватаги. После того как женщины с подросками свернули медведя с охотника, начался осмотр тела смелого медвежатника. Определенных повреждений не было обнаружено, но самостоятельно стоять охотник не мог: ноги затекли от длительного давления их тушей медведя. Добычу привязали к длинной жерди, которую положили на плечи около десятка женщин и подростков. Следом на такой же жерди, в таком же положении несли удачливого охотника шаман Ярык и сын Пахын.

Медвежий праздник

В пауле Асыка занесли в избу, где добродетельная Майта намеревалась растирать онемевшие ноги мужа барсучьим жиром.

— Потуши огонь в очаге…огонь в очаге1 — у манси считалось за большой грех обнажить тело при свете солнца или костра., — распорядился мужчина, — прежде чем начнешь меня, как Сямына мазать жиром.

Охотник улыбнулся своей незатейливой шутке и кажется даже легонько засмеялся. В этот миг он чувствовал себя не только чрезмерно счастливым, но равным по духу могучему покровителю пауля. Пока Майта растирала ноги мужа, население пауля пришло в движение: Ярык с подростками снимал шкуру медведя, женщины готовили большой общий котел, дети носили дрова для костра, ведь сегодня начнется знатный праздник: медвежий, которого не было в пауле уже три года.

Когда Ярык, с охотниками, вернувшимися с промысла, освежевалОсвежевать — снять шкуру с животного, вынять внутренности. медведя, подростки огромную шкуру зверя уже поместили в центре поселения. Перед мордой медведя поставили деревянные фигурки лосей, бобров, волка, различных птиц. На нос медведю одели берестяное кольцо, а шею его украсили шарфом — синего цвета тряпкой. На голову медведя положили меховую шапку Асыка.

— Чем его угощать будем? — крикнул Пахын.

— Сходи-ко к лощине, где я оставил лодку и выбери рыбу из ловушек, — вот и еда для высокого гостя, — сказал вышедщий из избы Асык; он немного лишь прихрамывал. Дети пауля крутились вокруг счастливого охотника,

— Асык, расскажи как «лесной старик» тебя обнимал?

— Э-э-э, — громко зарычал мужчина, изображая медведя, пытаясь схватить разом всех детей. Дети бросились врассыпную, пытаясь скрыться в юртах и избах.

— «Лесной богатырь» хорош, — отметил, подходя к охотнику, шаман Ярык, — только вот шкура не «нагуляна», не густая, — «не вышёл» зверь…

— Ёх, после зимней спячки «добрый старик», — согласился Асык.

— Теперь «царь леса» у нас в гостях.

— А мог бы я ему в гости попасть, если бы копьё чуть — чуть пошло мимо того места, где соединяется голова и шея зверя.

— Ёх, — улыбнулся шаман.

Во второй половине дня, когда уже все охотники вернулись в пауль, а в большом котле варилась медвежатина, начался самый торжественный момент. Жители пауля подходили с достоинством к медвежьей шкуре и кланялись ей, произнося обычно слова: «Добро пожаловать, Царь леса, к нам на праздник!» При этом каждый человек после приветствия умывался, то есть очищался, от греха перед «хозяином леса» водой из большого котла, установленного с правой стороны от шкуры медведя. Женщины во время приветствия «лесного старика» стыдливо прикрывали лицо руками или уголками цветных платков. Когда ритуал приветствия «дорогого гостя» закончили все жители пауля, началась трапеза. Каждой семье в поселении, Майта наливала в котлы бульон, а мясо выкладывала отдельно на заготовленные заранее куски бересты. Все жители пауля семьями, разместившись вокруг большого костра на бревнах, со словами: «Кех, кех! Ворон ест твое мясо, не я!», начала есть медвежатину, запивая её бульоном. Чувство сытости наступило не быстро, но к вечеру все населения пауля благодушно валялось вокруг костра, и только дети весело резвились, разыгрывая спектакли охоты на медведя, а ещё они крутились вокруг Асыка, надоедая ему, — клянчили медвежьи когти. Охотник был неумолим; он большим острым ножом отрезал самые крупные когти с передних лап и отнес их в священный амбар. Наконец — то Майта отошла от костра — она сегодня, на ряду со своим мужем — героиня дня. Именно ей нужно начинать рассказ или песню о жизни своего народа или же героическую сказку о медведе. Все вокруг притихли, даже неугомонные дети присели в круг своих семей.

Плавно и неторопливо началось сказание женщины о «Добром старике».

Теплый ветер начал дуть из-за дальных лесов

Сам Нуми-Торым послал его, чтобы было всем тепло

Распустили ветки ели, набухают почки у березки

Травка выбросилась в небо, простирая руки к солнцу

Бурундук закрыл кладовую, мышь помет наверх выносит

Рыжий лис бредёт по лесу, оставляя клочья шерсти

Полетели стаи птиц с мира Верхнего в Нижний — гонит их Мир-суснэ-хум

Только «Краса лесов таёжных» все дремал в уютном доме.

Вот ему приснился сон, что бредет он вдруг по лесу

А на встречу крот облезлый, весь голодный и несчастный

Нет в моем жилище свету, и тепла совсем не стало

Пожалел его Добрый старик и отдает ему свою шубу для тепла и свой жир для огня

Пусть в твоей избе всегда будет много света и тепла.

Как ты раздетый «Старичок» будешь ходить, бродить по лесу, — озаботился вдруг крот

В Нижнем мире шуб не надо, — зима туда не ходит в гости

Там тепло и светло, даже пищу в котлах не варят, — всё на дереве растет

И малина сочная и смородина кислая, и черемуха терпкая

И мяса сытного и рыбы много…

Проснулся «Добрый старик» и понял: надо искать смелого охотника.

Долго он ходил по лесу, донимая всех его жителей

Но вот увидел его смелый Асык, посылая стрелу в жирный зад.

Обиделся «Царь леса», бросился на охотника, а крот в глазах стоит

Отдай шубу и сало для тепла и света.

Послушался «Добрый старик» вещего сна и отдал кроту своё имущество.

Скоро он пойдет в Нижний мир, где у него не будет зимних спячек;

Будет только лето с огромными туесами мёда.

Кех-кех! Добрый к нам пришел старик.

Слушатели выразили одобрительные возгласы рассказу Майты, громкое «Кех-кех» гулким эхом разносилось по долине реки Сылвы. Вслед за Майтой к костру вышли дети. Они устроили спектакль из жизни зверей и птиц, отражая с помощью движений и поз, характерные черты животных. Перед зрителями прошли образы «Царя зверей», Священного лося, бобра, лисицы, глухаря, журавля, дятла. После доброжелательных отзывов в виде «Кех-кех», детей сменил шаман Ярык.

В старые времена, когда земля начала только заселяться людьмы,

Мудрый Нуми-Торым поселил манси в глухих лесах, где много зверей и птицы разной.

Но скучно стало манси — мало птиц красивых было.

Пожалел мудрый Нуми-Торым и решил отправить на землю

Любимого сына Мир-Суснэ-хума, которого родила Пресветлая Калташ

Иди сын и сделай так, чтобы мой народ манси не скучал, а радовался жизни,

— уж очень длинная у них зима в глухих лесах.

Опустился ранней весной на землю Мир-Суснэ-хум, в далекой южной стране

Обратился там огромным орлом и погнал всех больших и малых птиц на север.

То-то удивились манси когда увидели весной много красивых птиц.

Обрадовались они жизни, и стали благодарить каждую весну

Смелого Мир-Суснэ-хума и мудрого Нуми-Торыма

С этих пор каждую весну с прилетом птиц на землю спускается

смелый Мир-Суснэ-хум, добрый Бог всех манси.

После шамана свой сказ довела до слушателей Утуча; она рассказала историю как однажды «Добрый старик» увел из пауля женщину и долгие годы жил с ней в лесу. Женщина родила ему несколько медвежат и одного мальчика, который был очень сильным и бесстрашным. Именно этот мальчик сражался со злым болотным духом Комполэном, и победил его. Рассказы, сказы, пляски вокруг костра продолжались в течении трех дней. На четвертый день все жители поселения начали ругать бранными словами шкуру медведя…ругать бранными словами шкуру медведя — у манси считалось, что в Нижнем мире всё бывает наоборот. Если в Среднем мире, где живут люди, хвалят, то в Нижнем мире — ругают. И если в Среднем мире — ругают, то в Нижнем мире — хвалят. Когда душа медведя через три дня ушла в Нижний мир, то манси начинают медведя ругать, то есть продолжают оказывать ему честь.. На шкуру медведя плевали, пинали её ногами, строили гримасы, рычали как собаки и выли волком. Все выражали явное неудовольствие присутствием «дорогого гостя» в пауле. В течении двух дней продолжались злокозненные действия в адрес «Доброго старика».

Утром, уже на пятый день, с начала медвежьего праздника Асык и шаман Ярык, взяв череп медведя, отправились к Священному дереву. До Священного дерева мужчинам пришлось пробираться по лесным зарослям почти четверть дня. Большая крепкая береза стояла на склоне небольшого лога. Липкие салатного цвета листочки начали пробиваться на многочисленных ветвях дерева. На земле, возле ствола березы лежали разнообразные предметы: золотые и серебряные монеты, посуда из серебра, фарфора, подсвечники, старинный мушкет, сабли. На нижних крепких сучьях березы были укреплены медвежьи, лосиные черепа. На самой верхушке березы развевались цветные лоскутки ткани, поблекшие от ветра и солнца. Эти куски цветной ткани обычно привязывали к ветвям дерева юноши-манси, посвященные в охотники.

Ярык внимательно осмотрел Священное дерево, обошел вокруг и только затем начал тихо бить колотушкой по бубну медленно наращивая темп. Одновременно он убыстрял ходьбу вокруг дерева. Бег шамана вокруг дерева был четко обозначен, вытоптанной его же ногами тропой. И когда ритм ударов слился с ритмом бега вокруг Священного дерева, когда шаман уже изнемогал от бешеной нагрузки, когда казалось: его сердце, бьющееся в ритме ударов о бубен готово вырваться из грудной клетки, он вдруг упал лицом вниз в направлении солнца. Стало тихо, только писк комаров и мошек прорывался сквозь слабый шелест листьев. Ярык долго лежал неподвижным; Асык его не тревожил: душа шамана в этот момент путешествовала по Верхнему и Нижнему мирам…по Верхнему и Нижнему мирам — Душа шамана могла покидать тело и общаться с духами Верхнего и Нижнего миров.. Во второй половине дня шаман очнулся, вздрогнул.

— Душа пришла, — подумал Асык.

И действительно Ярык встал, пошатываясь, взял бубен и колотушку.

— Укрепи череп медведя на дереве, — произнёс он первую, после камлания, фразу.

— Ёх, — ответил Асык, надрубив одну из ветвей берёзы. На оставшийся «штык» ветви, через глазницы вдел медвежий череп.

— Ёх! Хорошо, — похвалил свои действия охотник.

— Ёх, ёх, — раздраженно съехидничал шаман.

— Ярык, ты увидел там, — охотник показал указательным пальцем вначале на небо, а затем в лог, — что-то плохое… Говори!

— Вода течет-душа идётВода течет — Душа идёт5 — поговорка, которая говорит о том, что Душа — тень всегда уходит вниз по течению реки., — отговорился уже спокойнее шаман. — Много будет здесь людей большого народа…

— Они и сейчас по реке Чус-ве живут…по реке Чус — ве живут — имеются ввиду первые поселения русских на реке Чусовой., — и ничего плохого нам не сделали…

Шаман неодобрительно, как на маленького ребенка, взглянул на Асыка,

— «Большие дымные очаги»«Большие дымные очаги» — доменные печи. они сделали в горах, вытаскивают камни из Нижнего мира на поверхность земли, чем сильно беспокоят хозяина… Не нужно злить духов Нижнего мира… Ёх!

Из путаного объяснения шамана, Асык понял: камлание на этот раз было с неудачными предсказаниями, которые Ярык не хотел выкладывать ему.

— Ну, а посвящение моего сына ты думаешь провести, — решил сменить тему разговора охотник — медвежатник.

— Чем быстрее, тем лучше.

Этот ответ очень обрадовал Асыка,

— Через три дня можно?

— Да. Ты знаешь: если «рябуха» не пискнет — рябчик не ответит…

— Ёх, — улыбаясь, согласился охотник.

— Однако, — посмотрев на небосклон, неожиданно заторопился идти в обратный путь Ярык, — будет дождь, — воздух свежий и влажный подходит.

Проливной дождь настиг мужчин уже перед паулем.

Посвящение

Через три дня Асык, после рыбной ловли, наведался в избу шамана. Возле очага крутился сам Ярык, его жена — Смейта качала в берестяном коробе девочку, которой исполнилось на прошлой неделе всего два месяца. Женщина тихо напевала известную всем жителям пауля колыбельную песню:

Май-май, засыпай…

Ветер шепчет: спи дитя

Речка весело бежит

Нашей дочке спать велит

Бодрый дождичек шумит:

Май-май засыпай…

Дружно рябчики свистят

Нашу дочку в сон манят

Май-май, засыпай…

Ворон черный на ели

Кех-кех, — малой детке

Спать грозит

Зелёным листиком блестя

Май-май, засыпай…

Березка юбочку сняла

Нашей дочке отдала…нашей дочке отдала — короб, люльку для малышей манси делали из бересты.

— Ярык, сын Пахын давно ждёт времени охоты, — обращается Асык к шаману.

— Знаки добрые были сегодня: завтра в путь к Священному дереву; не забудь с собою взять туес с водой, охотничье оружье: лук со стрелами и копьё… Понял?

— Ёх, — ответил Асык, выходя из избы. У выхода его как всегда ждала собака Сойта, у которой, как ему казалось, даже желтые кружки над глазами улыбались.

Асык дружелюбно потрепал собаку по шее, возле ушей. Сойта от удовольствия взвизгнула и бросилась бежать к избе хозяина. Маленькие ребятишки, среди которых выделялся сын шамана Аност, мастерили из обычного дерева маленьких рыбёшок. Эти деревянные рыбёшки будут использованы мальчуганами в качестве приманки для ловли крупной рыбы. Рыбёшку — приманку привязывают к шесту на верёвочке, а сам рыбак с острогой ждёт когда рыба — хищник бросится на приманку.

Но всё же на живую рыбёшку — приманку охотнее бросались щука, окунь и голавль… Обычно живую приманку-рыбу находили мальчишки пауля под камнями, на дне реки Сылвы, но определенную ценность представляли именно искусно вырезанные рыбешки. Чем ближе деревянная рыбка была к оригиналу, тем значительнее был улов мастера. Конец весны и всё начало летнего сезона население пауля питалось исключительно рыбой; охота в это время была строго запрещена: птица сидела на гнёздах, а животные обучали своих детёнышей лесным навыкам. В этот период манси старались даже не беспокоить почву, так как она давала силы для всей растительности. Взрослые охотники часто наказывали детей-шалунов, которые ударяли палкой о землю, или ещё хуже ковыряли её. Асык подошёл к реке, присел на лодку. У противоположного берега, возле нависшего над рекой ивняка, в лодке сидел Пахын, внимательно вглядываясь в прозрачную воду. Вот он ткнул острогу возле лодки и тут же вытащил её обратно с трепещущей рыбой на заостренных концах остроги. Чуть подольше вверх по течению сидели в лодке Пыткей с сыном Танатом. Рыбалка кончится, когда солнце начнет опускаться за горизонт. В ночное время манси никогда не охотились и не рыбачили — это время для злых духов. В ночное время работают, рыбачат и охотятся души-тени умерших людей. Может из определенного страха или по причине природной деликатности ночное время было отдано в распоряжении духов Нижнего мира. Заслушавшись легким журчанием воды, Асык неожиданно вспомнил Ярыка, который после камлания сказал: вода течет-душа идёт…

— Не договаривает что-то шаман, хитрит, — невольно подумал охотник, и он почувствовал определённую тревогу, страх за будущее своего маленького селения.

— Пахын, — крикнул Асык, — солнце опустилось низко, — пора домой.

— Ёх, — громко ответил юноша, — сниму только наживку.

Через несколько мгновений лодка причалила к берегу, скрипнув днищем о мелкую речную гальку. На дне лодки лежало около десятка небольших щук и очень приличный по размерам голавль. Асык помог сыну вытащить лодку далеко на берег, чтобы духи, обитающие в воде, не смогли её увести на свою рыбалку. — Завтра, Пахын, тебя будем посвящать в охотники, — уведомил сына Асык.

— Ё-ё-ё, — выразил радостное удивление сын.

На следующий день, как только первые лучи солнца осветили водную гладь Сылвы, причудливо играя в «завихрениях» потоков на перекате, мужчины покинули пауль. Впереди с бубном и колотушкой шагал Ярык, за ним, ступая строго по следу, шёл Асык и замыкал шествие с полным промысловым снаряжением Пахын.

Прохладная роса «сыпалась» на меховую обувь и одежду Ярыка, медленно скатываясь на почву, — вся верхняя одежда и обувь были обильно смазаны барсучьим салом. На чистом и свежем утреннем воздухе Пахын чувствовал необычайный восторг жизни, который не могли разрушить нудный, зудящий писк комаров и мошек. Когда роса начала медленно исчезать при подъёме солнца к зениту, в воздухе появились запахи лесного разнотравья: в низинках стоял медовый бодрящий тело и дух запах таволги, на взгорках «царствовал» земляничный, а в березовых перелесках, на опушках небольших полян кружилась голова от умиротворяющего запаха блошницы. Изредка мужчины спугивали выводки глухаря и рябчика.

— Мала птица ещё, — отметил Асык.

— Ёх, — ответил Ярык, — весна с теплом задержалась… Будьте сейчас очень осторожны: подходим к Священному дереву, — ловушки для нечестивых здесь спрятаны.

Шагайте строго за мной… Асык и Пахын внимательно следили за всеми действиями шамана. Вот они оказались на знакомом взгорке, возле большой и раскидистой березы. Пахын с удивлением разглядывал большое дерево, со множеством цветных лоскутков на ветвях.

— Удивительно? — хлопнул по плечу сына Асык.

— Ёх! — Здесь и моё посвящение в охотники прошло, только лоскут уже исчез, — давно это было, когда Сямын был ещё Великим охотником.

— Разводите костёр здесь, — распорядился шаман, указывая пальцем на небольшое черное пятно в обильной растительности вокруг березы. — Дрова берите вокруг дерева, не заходя за кусты, — он обозначил указательным пальцем периметр возможного сбора дров.

Не успела одежда и обувь основательно высохнуть от росы, как слабый огонёк уже начал «лизать» мелкие сухие ветви березы. Когда огонь разгорелся шаман осторожно подставил к пламени бубен и колотушку, тихо стал что — то напевать или наговаривать на внутреннею сторону бубна. По мере-того как кожа на бубне нагревалась, Ярык руками «разгонял» тепло по всему бубну, продолжая заунывно напевать. Подвески на бубне тихо звенели.

— Для чего это, атяАтя — папа (очень похоже на русское слово: тятя).? — тихо спросил Пахын.

— Силу в бубен набирает… Охотничье снаряжение положи возле берёзы.

Вот Ярык сделал все приготовления с бубном для проведения Священного для каждого юноши камлания.

— Залезай, — кивнул шаман Пахыну. — только не забудь полоску цветной ткани взять, чтобы надёжно закрепить свое новое состояние.

Юношу не нужно было уговаривать; он как белка, в один миг, оказался на вершине берёзы.

— Ёх, — выразил удивление Асык.

Шаман постукивая колотушкой о бубен начал спокойно ходить вокруг березы, по привычному для него кругу, постепенно наращивая частоту ударов о бубен и увеличивая скорость движения. Пахын внимательно наблюдал за действиями Ярыка. Вот он видит, как шаман на бегу прыгает на бубен и начинает кружится вокруг дерева на нём, размахивая колотушкой. Бубен с шаманом набрал такую скорость вращения вокруг берёзы, что у Пахына закружилась голова и он инстинктивно прижался к стволу берёзы. В ушах у него стоял невообразимый свист, которого в природе юноша никогда не слышал. Очнулся он неожиданно: вокруг было тихо и спокойно, только овод крутился возле уха. Пахын посмотрел вниз. Возле костра спокойно сидел Асык, а шаман лицом вниз лежал возле березы.

— ПыгПыг — сын., спускайся, только ленточку завяжи, — помаячил юноше отец.

— Ёх, — вынул лоскуток красной тряпочки Пахын, туго затягивая его на веточке березы. С дерева он спускался значительно дольше, чем на него залазил: чувствовалась какая-то неведомая слабость, а еще вернее сила, которая пока не могла найти места в его теле. Отец молча, рукой, показал место куда сесть посвященному охотнику возле костра.

— Сиди.

— Долго.

— Пока духи не покинут тело Ярыка.

Прошло не мало времени, прежде чем шаман начал подавать признаки жизни. Он повернулся лицом к охотникам, пробормотав,

— Тяжелое камлание было…

— Сямына видел? Что он сказал?

— Видел. Сказал, что Пахын будет Великим охотником, даже лучше чем он сам.

Асык, не без удовольствия хлопнул сына по плечу, надевая ему на шею большой медвежий коготь, один из тех которые он отрезал во — время праздника от медвежьей лапы.

— Во всех испытаниях и трудностях у тебя будет медвежья сила. Понял?!

— Ёх! Асык подошёл к Священному дереву и воткнул в небольшую щель в бересте золотую монету, которую он хранил с прошлого года от продажи мехов в большом пауле.

После этого жертвоприношения охотники ещё долго ждали когда Ярык полностью придёт в себя. Когда шаман мог самостоятельно идти на ногах, мужчины направились домой, по строго выверенному пути. В начале дорогу, возле Священной березы, прокладывал Ярык, а уж дальше впереди шёл Асык, а шаман молча тянулся сзади; он в этот день сильно устал. Причину этого состояния не знал ещё никто.

— Слышь, Ярык, а пора отправлять лодки в большой паульБольшой пауль — ныне город Кунгур Пермской области. — меха продать, купить муки, сахара, ткани… Как думаешь? — советуется с другом Асык.

— Ёх, — односложно отвечает шаман.

— Пусть и Пахын съездит.

— Пусть, — отвечает Ярык, — Отчего не съездить… Остаток пути до пауля мужчины проделали молча.

Кунгур