Благодарю за интерес к этой маленькой дурацкой книжке.
Надеюсь, время, проведённое с ней, останется в Вашей памяти.
Ванечка.
***
Я поезд. Я сигналю. Я пыхчу.
Качусь, иду, стучу и грохочу.
Чешу куда-то, не сбавляя хода,
Вдоль стен общаг, бараков и лачуг.
Ужится ржавой бейкой колея,
Когда чужая, а когда своя.
На пляшущей изменчивой дороге
И ты — уже не ты, и я — не я.
Привет — мы повстречались на пути.
Ползёт по карте жирный штрих-пунктир.
Погрейся, отдохни до полустанка,
А там сойди и дальше отпусти,
И я пойду на новые места.
Визжит из-под колёс тугая сталь,
Бормочет гравий под тяжёлым брюхом;
Мне в радость путь, а ты уже устал.
Бегу. Стучу. И не видать ни зги.
Ору похабный матный личный гимн…
В земную пердь несётся бронепоезд
Куда-то там за запахом тайги.
***
Тебя, кажется, явно писал Брюллов:
Мягкий контур неженских губ и высокий лоб,
Тонких пальцев легчайший пудровый креп-сатин.
В Третьяковку стоит с тобой идти
Или в Пушкинский — в общем, туда, где греки:
Всех Гераклов, Фебов, Гермафродитов — нафиг из картотеки,
Всех на свалку, в утиль, на слом.
А на их постамент — тебя, на бархат и под стекло.
И пускать посмотреть — за большие деньги и по огромному блату.
Кстати, встретимся: я тоже там экспонатом —
Цветовым пятном на одной картине
Между Босхом и Брейгелем. Ровно посередине.
***
Когда не греет контейнер стен,
Когда пассатами перемен
Фонит из плотно закрытых окон,
Ты методично сплетаешь кокон
Комфортно-тëплого бытия.
В нëм кто-то будет.
Увы — не я.
Скребëтся призрак грядущих вьюг
А пальцы нити проворно вьют:
В уютно-ламповой оболочке
Спокойно днëм, безопасно ночью;
Легко укрыться от злой зимы.
Живëт там кто-то.
Увы — не мы.
В работе внутренний шелкопряд;
Под тонким шëлком костры горят —
Горят, чтоб выжечь из из этой сферы
Остатки воли, надежды, веры.
Пунцовый вымпел, язык огня:
Он жжëт кого-то,
Но не меня.
Покой в удавку сплетает сны,
Узоры чертит из седины.
Под волокнистым белëсым сводом
Лежит замшелый хитин свободы.
Что ж, улыбайся, глотни вина:
Гарсон обслужит
Уже не нас.
Иду несмело, едва дыша;
Остался в прошлом знакомый шар.
И только слышно в последний раз:
Не я, не мы, не меня, не нас.
***
Вся Москва на конфорке. Фонит жара,
Пробирает от рожи и до нутра.
Превышаем вдвое на лето смету.
В голове — Транссибирская магистраль,
А по ней в скелетоне летит мораль:
Навернулась, как хлебушек из пакета.
То ль погладить борщ и сварить кота,
То ль собрать из берëзок рассейский танк,
То ли в Сызрань отправиться автостопом.
А вообще — капитальный идëт ремонт
(Перебор проводки, водопровод)
Посреди необъятной несущей жопы.
Вместо пива — два по 0,5 воды:
Утопить ощущение от беды;
Забиваю флушкой гнилые мысли.
Ты пойми: я не выжить, а жить хочу.
Дайте чëртовы туфли от Джимми Чу
И контракт на душу с Мирандой Пристли.
Мне б башку покрасить, хлебнуть вина
И от чистого сердца послать всë на:
Быть Круэллой на минималках от рыжей ветки.
Только чëрный хрен выведешь из волос,
Как поддерживать белый — большой вопрос…
Вот и утро. Здорово, darling, прими таблетки.
***
У старой мамми — белые-белые волосы.
Мамми с утра заплетает косы и идëт на двор,
Где носятся глупые-глупые рыжие куры.
Солнце прыгает по их гладким перьям,
По серой воде поилки, по крыше амбара,
И мамми смотрит и улыбается.
У старой мамми — белые-белые волосы.
Мамми красиво кладëт косы на плечи
И садится в кресло-качалку на крыльце дома.
Ветер играет длинной сухой травой
И высокими стеблями золотой кукурузы,
И мамми смотрит и улыбается.
У старой мамми — белые-белые волосы.
Мамми отбрасывает косы, чтобы не помешали,
И открывает старую расшитую торбу.
Нитки бегают по деревянным спицам,
По чëрным пальцам, ведущим узор,
И мамми смотрит и улыбается.
У старой мамми — белые-белые волосы.
Мамми с закатом распустит косы,
И паутиной затрепещут волосы на ветру.
Отразят свет луны четыре пары угольных глаз,
Из-под юбки покажутся восемь паучьих ног.
И мамми увидит тебя.
И улыбнëтся.
У старой мамми белые-белые зубы.
***
Девочка моя хрупкая,
Тоненькая, как лань:
Как ты дошла до подобной жизни, как вообще дожила?
Радости — как у Тигры,
Няшность от Крошки Ру:
Есть ли тебе хоть какой-то профит, если вокруг все врут?
Ходит по миру ножками
Молочного жеребя:
Сколько уже человек, седлая, старалось сломать тебя?
Кыш, уноси пëрышки!
Глупая, берегись:
Рядом на тихих когтистых лапах крупная ходит рысь.
Этакой твоя тушка —
Крошки, один лишь кусь.
Слышишь ли, маленькая, хорошая: я за тебя боюсь.
Явственно вижу слëзы
Нежно-телячьих глаз:
Плачь, если очень поплакать нужно. Но выживи в этот раз.
***
Весь дворец разнëс под ноль
(Жезл — направо, трон — налево)
Целлулоидный король
Для бумажной королевы.
Нынче время для замен
(Там, где рвëтся, значит, тонко)
Слабых пластиковых стен
На добротную картонку.
Ни к чему полистирол
И тефлоновые лаги:
Лучше всех эфирных смол —
Фантик из цветной бумаги.
Паперкрафтовый каркас,
Сеть из лестниц киригами,
И ласкает чуткий глаз
Айрис фолдинг под ногами
Что ж, ликуй, придворный люд,
Ввысь бросай тафьи и кички:
Есть где править королю.
До одной горящей спички.
***
вот скажите по-честному: у каждого так бывает
что вселенная схлопывается до формата подпетельной табуретки
и ютуб не прëт, и тикток не тащит, не лечат вайны
а вконтакте вообще задолбал хуже горькой редьки
всë что есть — нелюбимых размеров и нелюбимого цвета,
вроде в сущности не Иа, но как-то всë я не знаю…
и ещё рыба эта
ну, та самая, которая гадость и заливная
триста раз всë у всех перепродано и обменяно
настоящее эмоционально-душевное крепостничество
и как в песне у неслушаемой Арбениной:
нехватает катастрофически
хрен поймëшь, правда, чего не хватает и где конкретно
на какой мозговой шестерëнке сбой и в каком, блин, пазе
как же люто нещадно бесит неделю лета
заурядный пластмассовый пошлый тазик
***
открываю с утра растворимый кофейный день
два пакета на кружку, по вкусу обрывков сна
пробираясь сквозь сеть оптокабелей и антенн
за окном в выхлопном тумане сопит весна
ложноножки впихнула на старый сырой балкон
лапит нагло коленки, пускает поток слюней
«ну, раскройся, тварь» — шепелявит
«таков закон
каждый должен хоть раз в году отдаваться мне»
всуну дулю по локоть в елейно-слащавый рот
соберу фонемы в московский тройной загиб
обломись, но по части романтики — я банкрот
так что больше ерошить нервы мне не моги
посрамлëнным лиловым слизнем сползëт в окно
ну, а я улыбаюсь, зубами от слëз скрипя
у души, как у сейфа, вскрываю двойное дно
чтоб с винчестера мозга украдкой прочесть тебя
положу между камер обратно, под сеть рубцов
подключу все разъëмы, смонтирую провода
я хочу наизусть запомнить твоë лицо
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.