Бесплатный фрагмент - Илиш и плетеные истории

Уздечка

Часть первая,

в которой наш герой знакомится с всадником

Хочу остаться дома

В деревне Гырыхлы была всего одна улица. Да и улицей ее не назвал бы ни один горожанин. Узкая полоска земли, на которой две идущие навстречу телеги не смогли бы разъехаться. Улочка (понятно, что и названия у нее не было) начиналась у родника и поднималась по холму к другому концу деревни.

Вразвалочку к роднику спускались двое ребят. Поравнявшись с домом Илиша, они остановились. Тот, что был постарше, зашел во двор и, заложив пальцы в рот, свистнул.

— Ну как? — поинтересовался второй мальчишка.

— Не видать, — покачал головой первый.

— А ты в сарай загляни! Он наверняка там! — настаивал второй.

— Илиш! — закричал старший мальчишка. — Хватит возиться со своими веточками и прутиками! Идем с нами на верхнюю поляну! Там сегодня будут играть в човган!

Илиш осторожно приблизился к двери сарая, но наружу не вышел, даже к двери не прикоснулся. В полумраке сарая он чувствовал себя намного увереннее. Из-за приоткрытой двери Илиш с подозрением посмотрел на непрошеных гостей.

— Я, пожалуй, останусь дома. Мне до вечера надо завязать двадцать четыре узла-паучка и сплести две косы-гюрзы, — шумная толпа зрителей, которые придут на игру, Илиша совсем не привлекала.

— Послушай, Илиш, — ребята пытались переубедить упрямца. — Идем сегодня с нами, а завтра ты доплетешь своих паучков и змей.

— На завтра у меня другие планы. Завтра я попробую вплести узор-звездочку в тело косы-гюрзы. Если б вы только знали, как это сложно! — возразил Илиш, не надеясь, что его поймут.

Ребята безразлично пожали плечами. Уходя, они перешептывались и хихикали. Илиш почему-то думал, что они посмеиваются над ним. Он углубился в сарай, где его ждала целая куча прутиков и веточек.

Беспокойство

Илиш достал из ведра с водой ивовый прутик, осмотрел его и, свернув в кольцо, проверил на прочность. Только он приготовился вплести прутик в сложный крестообразный узел, как в сарай ворвались его младшие брат и сестра.

— Отец берет нас на рыбалку! Собирайся! Скорей! — прокричали они хором.

Малыши схватили его за плечи и начали умолять пойти с ними на рыбалку. Илишу стало ясно, что сегодня его грандиозным планам не дадут осуществиться.

— Может, вы пойдете без меня? — Илиш предпринял последнюю попытку остаться в сарае. Но младшие брат и сестра были неумолимы.

— Ты что! — заорала сестра. — Если ты останешься дома, то и нас отец не возьмет с собой! А ну собирайся!

Илиш отложил веточку ивы, и молча (сопротивляться было бесполезно!), поплелся за ними, в уме решая, как соединить крестообразный узел с косой-гюрзой. Во дворе дети наткнулись отца.

— Я рад, что ты идешь с нами, Илиш. У меня для вас кое-что припасено, — отец держал в руках три удочки.

— Каждому по одной удочке! — отец строго сдвинул брови.

На самом деле, его предупреждение предназначалось не Илишу, а двум бессовестным малышам, которые частенько отнимали у Илиша его вещи.

Рыбалка

Русло реки Велвеле, бравшей свое начало высоко в горах, перекрывал огромный валун. Люди верили, что много веков назад страшное чудовище Эждаха бросило валун в богатыря Демир-бека, но промахнулось, и глыба упала в реку. Правда это или вымысел, но выше деревни в горах образовалось небольшое озеро. В озере в изобилии водилась форель, которая славилась на весь Эль. Начиная с ранней весны и вплоть до конца лета, отец ходил к горному озеру ловить рыбу. Пойманную форель он продавал в городе на пятничном базаре.

К полудню они были на месте. Развьючив лошадь, отец подготовил рыболовные снасти, раздал детям их удочки, и направился к берегу озера. Отец закинул удочку и присел на большой гладкий камень у кромки воды. Брат и сестра Илиша тоже закинули свои коротенькие удочки в воду. Однако лески их удочек перепутались и перекрутились так, что удить ими было невозможно. Они пытались распутать лески, но у них ничего не вышло.

— Это все ты! — крикнула сестра, и потянула удочку на себя. — Я же тебе сказала, чтобы ты подождал, пока я первая не закину удочку в воду!

— А с чего это ты мне приказываешь? — брат не уступал и тоже тянул свою удочку на себя.

Тут вмешался отец («Давно пора!» — с облегчением подумал Илиш, не переносивший шума).

— Ну-ка угомонитесь! Всю рыбу распугаете! — раздраженно произнес отец. — Неужели так трудно распутать леску?

Все трое с надеждой повернулись к Илишу. Илиш же смотрел в другую сторону. Он как раз заприметил красивую иву на другом берегу. Ее тонкие ветки, изящно изгибаясь, тянулись к водной глади озера.

— Илиш, помоги брату и сестре, — попросил отец.

Илиш взглянул на удочки. «Проще некуда, две лески да дюжина узлов!» — оценил положение Илиш. Он даже обрадовался возможности оторваться от скучной рыбалки. Нескольких умелых движений оказалось достаточно, чтобы распутать лески на удочках. Дети, получив свои удочки, замолкли, сели на камень рядом с отцом, и принялись удить рыбу.

Илиш, пользуясь тем, что остальные заняты ловлей рыбы, незаметно удалился. Конечно, он направился к иве. Илиш аккуратно сорвал ивовую ветку. Руки невольно согнули ветку и свили узел. Потом еще один узел, и еще… Илиш так увлекся плетением, что позабыл и об отце и о брате с сестрой. Немного погодя у него в руках уже была готовая корзинка из ивовых веточек. Корзинка была круглая, в полтора локтя шириной, с множеством мелких отверстий по бокам. Только закончив плести корзинку, Илиш заметил, что отец и дети настойчиво машут ему руками. Илиш взял корзинку и побрел к ним.

Увидев в руках у Илишу корзинку, брат и сестра набросились на нее. Сестра тянула ее в одну сторону, брат в другую, а Илиш в третью… И так пока громом не прогремел голос отца. Дети от испуга вздрогнули и выпустили корзину. Илиш отпустил корзину чуть позже брата и сестры, отчего корзина перелетела через его голову и плюхнулась в озеро.

Отец отчитал Илиша (как будто он был зачинщиком!):

— Когда ты займешься чем-нибудь серьезным? Целыми днями ты плетешь и плетешь, а толку в этом занятии нисколечко нет. Сделай что-нибудь полезное. Хотя бы наживки накопай!

Незваный гость

Клёва не было. За весь предыдущий день они наловили лишь пару мальков. Отец был угрюм и молчалив.

Ранним утром на вершине холма, возвышавшегося за озером, появился всадник. Лошадь с всадником рысцой приближалась к неудачливым рыбакам. Отец передал свою удочку Илишу и направился навстречу незнакомцу.

— Мир тебе, крестьянин! — поприветствовал отца всадник.

— И тебе мир, всадник! — ответил отец.

— Вижу, ты ловишь рыбу. С удовольствием бы пообедал хорошим сазаном или форелью, а то со вчерашнего утра ни крошки во рту! — всадник достал из кармана кожаный кисет (монеты в нем неприлично громко зазвенели) и вынул две серебряные монеты.

— Благородный всадник, я не могу угостить тебя рыбой. Если ты голоден, ты можешь отобедать с нами из того, что я принес из дома, — грустно сказал отец и указал на котелок с варившейся похлебкой.

— Неужели я предложил малую цену? — спросил всадник.

— Наоборот, твоя цена очень высока. Но мне не везет. Весь мой улов — это пара мальков. Мне стыдно предлагать их гостю.

— Крестьянин, никогда не говори, что тебе не везет только потому, что не клюет рыба. Удачу нельзя мерить размером пойманной рыбы. Я отобедаю с тобой из одного котелка, а потом продолжу свой путь! — незнакомец вложил серебряные монеты в ладонь отца.

Отец смутился. «Что делать? Припасов-то всего на три дня захватил. А судя по росту аппетит у гостя не хилый! Того и гляди все съест! С другой стороны, нельзя отказывать путнику в еде» — размышлял крестьянин.

— Располагайтесь у костра, господин. Я налью вам похлебки. Но денег ваших принять не могу! Рыбы вам я не продал. А за похлебку платы не возьму, так как накормить голодного путника это долг любого порядочного человека. Таково мое условие, — твердо заявил отец и вернул монеты незнакомцу. (Вообще, отец часто совершал поступки, которые ставили Илиша в тупик; вот и сейчас Илиш не понимал, почему можно продать рыбу, но нельзя взять денег за похлебку.)

— А ты не лишен смелости, если безоружный ставишь условие человеку с мечом на поясе, — всадник оценил благородство простолюдина.

— Смелость тут ни при чем. Ты голоден, а у меня еда — вот тебе и все условия, — буркнул отец.

Всадник подошел к озеру и склонился, чтобы умыться. Зачерпнул воду и вдруг рассмеялся.

— Крестьянин, зачем ты говоришь, что у тебя нет рыбы, когда ее полно?

Незнакомец вытащил из воды… корзинку. Да, ту самую, которую сплел Илиш и которую дети опрокинули в озеро. В корзинке бились две большие форели. Отец присвистнул от удивления.

— Везет же тебе, Илиш, — сказал отец сыну, и, повернувшись к незнакомцу, продолжил. — Это мой сын. Все время что-то плетет. Он плетет, а мы выкидываем. Ну и дела!

Уздечка

Приготовленную на углях рыбу съели за пару минут. Теперь, все были сытые и очень довольные. От послеполуденного зноя клонило в сон. Малыши сопротивляться сну не стали, разлеглись в тенечке и уснули. Илиш сидел в стороне и что-то плел.

Всадник напоил коня и начал собираться в путь. Закончив приготовления, всадник провел рукой по уздечке (уздечка истерлась, того и гляди разорвется) и сказал:

— Крестьянин! Мне непременно нужно успеть в Город-у-Моря к полудню пятницы. Боюсь, уздечка подведет меня. Не продашь ли ты мне свою?

— Я бы с радостью. Да моя кобыла без уздечки обходится, — признался отец.

— Может у тебя ремень есть какой?

— Нет, господин. Даже не знаю, как вам помочь, — отец развел руками.

Всадник закрыл глаза и замер, только правой ногой постукивал (он так делал всякий раз, когда надо было что-то придумать). А потом, не открывая глаз, произнес:

— Может быть, твой сын меня выручит? Илиш, сплетешь мне уздечку?

Илиш пожал плечами.

— А что ты вообще можешь плести? — спросил всадник.

— Всякие узлы, например узел-звездочку, узел-паука, или мой любимый узел-клубок. Он очень интересный. Когда его плетешь он большой, а потом сжимается… — Илиш мог часами говорить о своем любимом занятии.

— Хорошо, хорошо. Я так посмотрю, ты долго можешь рассказывать об узлах… — всадник прервал Илиша.

Илиш опять пожал плечами и про себя произнес: «Не только про узлы, могу и про косы рассказать, и про петли…». Мальчик удалился в лес, поискать прочных и гибких веток. Вернулся он с охапкой разных веточек, опустил их на землю и разложил по размеру от самой толстой до самой тоненькой. Илиш начал плести. Всадник с изумлением наблюдал, как ловко Илиш обращается с веточками.

Когда уздечка была готова, Илиш протянул ее всаднику.

— Никогда не видел ничего подобного! — признался всадник, с восхищением разглядывая сплетенную Илишем уздечку.

Всадник дал отцу две серебряные монеты за рыбу и еще две золотые за уздечку. Прощаться он не стал, вскочил на коня и умчался прочь. Отец стоял в нерешительности, держа в одной руке серебряные монеты, в другой руке золотые. Он, словно взвешивая монеты, поднимал то правую руку, то левую. Потом отец довольно усмехнулся и велел детям собираться — рыбалка закончилась. У него никогда не было такого щедрого улова. Собрали все. Даже корзинку (Илиш этому очень обрадовался, потому что в первый раз отец оценил его увлечение).

Посол

Часть вторая,

в которой всадник отправляется с дарами к Черному Колдуну

Город-у-Моря

Город-у-Моря стоял на берегу Солёного моря, на самом конце вытянутого холмистого полуострова. Полуостров на многие версты вклинивался в бурные морские воды. Чужестранцы эти места называли Землей Огней, за загадочное синее пламя, вырывавшееся из темных недр земли. На картах изображение полуострова напоминало голову орла, держащего в клюве драгоценную жемчужину — Город-у-Моря.

Мощные крепостные стены широким полумесяцем охватывали город со стороны суши. Концы каменного полумесяца уходили в море, далеко за линию прибоя. Хотя крепостные стены не прикрывали город со стороны моря, вход в его гавань был закрыт для чужестранных кораблей: дно бухты покрывали тысячи подводных скал. Провести корабль сквозь смертельный подводный лабиринт могли только лоцманы из Города-у-Моря, хранившие путь в строжайшем секрете.

Город был построен из белого известняка, который добывали в казенных каменоломнях на полуострове. Крепостные стены же были возведены из черных морских скал. Из-за высоких крепостных стен наружу выглядывали лишь стройные темно-зеленные кипарисы. Они, как несменный караул, выстроились в две шеренги вдоль крепостных стен. Вся прочая зелень — фруктовые деревья, навесы из роз и винограда и всевозможные цветы — стыдливо пряталась за стеной. Награда для путника, утомленного знойной дорогой! Поставьте себя на место человека, который бредет и бредет посреди моря мертвого песка, по дороге вьющейся между пустынными сопками Земли Огней. Он даже не представляет себе обилие зелени, в которой утопает город. И вот, наконец, он попадает внутрь Города-у-Моря и его встречает прохладная тень и душистый аромат городских садов.

Визирь-оглу

По песчаной дороге верхом на вороном коне во весь опор мчался всадник. Клубы дорожной пыли, которые поднимал резвый скакун, еще издалека заметила крепостная стража. Старший караульный затянул пояс потуже, поправил шлем на голове, и вышел за ворота, навстречу всаднику.

В мирные дни городские ворота были открыты и днем и ночью. Однако, последние месяцы с севера приходили тревожные вести. Одни купцы, возвратившиеся с севера, рассказывали, что Черный Колдун отравил царя и, взяв его дочь в жены, взошел на трон. Другие утверждали, что северные племена сами низвергли царя и избрали правителем Черного Колдуна. Ходили слухи, что Черный Колдун собирает большое войско, но никто не знал, кому он хочет объявить войну. Так или иначе, но хан Города-у-Моря приказал разоружать на входе в город всех мужчин, носивших оружие.

Приблизившись к городским вратам, путник придержал коня. Старший караульный жестом приказал всаднику остановиться:

— Вход в город с мечом запрещен!

Всадник потянул вниз платок, прикрывавший его лицо, и произнес:

— Мир тебе, Кешиш-баши! Не задерживай меня, ибо спешу я к правителю.

Караульный узнал младшего сына визиря.

— И тебе мира! Прости, Вашаг, я не узнал тебя. Не смею тебя задерживать. Но по дороге в шахский дворец, зайди в хамам. Ты весь в пыли и дорожной грязи. Тебя скорее примут за бродягу, чем за сына визиря!

Улыбнувшись, всадник пришпорил коня и понесся по узким улочкам города прямо в шахский дворец.

Шахский дворец

Жители города спасались от жгучего солнца в тенистых двориках за высокими заборами. Вашаг по полупустым улочкам быстро добрался до шахского дворца. На площади перед шахским дворцом, Вашаг остановился, чтобы полюбоваться величественным зданием.

Двенадцать веков назад великий шах Кей Кабус Второй приказал возвести дворец, равных которому не было бы на всем побережье Соленого моря. Местом для дворца выбрали священный холм у северной крепостной стены Города-у-Моря. Строительство шло тяжело и долго (то денег в казне не хватало, то голод и болезни выкашивали рабочих), и тщеславный Кей Кабус Второй умер, так и не увидев своего дворца. Завершил строительство дворца его правнук, шах Кей Кабус Четвертый. Споры о том, стоил ли роскошный дворец тех жертв, того труда, жизней тех несчастных рабов, не прекращаются и поныне. Однако, вряд ли кто-нибудь усомнится в его внешнем великолепии и богатстве внутреннего убранства. Дворец был столь прекрасен, что суеверный шах обнес его высокой стеной — подальше от дурного глаза и завистливых взглядов. Шахская династия на протяжении многих поколений правила Городом-у-Моря и Землей Огней. С годами шахи все меньше интересовались тем, что происходило за стенами их дворца. Город приходил в упадок, а шахский дворец, наоборот, все больше утопал в роскоши. Последние семь поколений шахской династии правили Городом-у-Моря, вообще не покидая дворца. Они позабыли, как выглядит песок, потому что ходили только по мраморным полам своих покоев. Они забыли соленый вкус морской воды, потому что видели воду лишь в серебряных чашах и золотых фонтанах. А когда грянула большая война, шах Кей Кабус Пятнадцатый заперся в неприступной цитадели своего дворца, будто война, как суровая зима, пройдет сама. Благо, среди жителей города нашлись смелые люди. Простолюдин по имени Ашина повел людей за собой. Город-у-Моря проиграл войну и лишился владений на юге и на севере. Однако обрел нового государя, хана Ашину.

Так ушла в историю династия шахов Города-у-Моря. Династия ушла, а город с шахским дворцом остался. Что стало с Кей Кабус Пятнадцатым не известно. Никто не захотел открывать двери цитадели в шахском дворце. Но до сих пор по ночам из запертой цитадели раздается одинокий смех шаха.

С тех событий минуло два века. Городом-у-Моря правил хан, которого избирали пожизненным правителем на курултае. Избирали хана воины, и только из числа воинов. Хану запрещалось иметь наследников, и если у него рождались сыновья, то по достижению совершеннолетия их отправляли искать смерти на полях брани.

По приказу хана во внутреннем дворике разбили просторный шатер. Шатер был настолько велик, что небольшой фонтан и бассейн с золотыми рыбками поместились внутри него. Вода мирно журчала, изливаясь из позолоченного фонтанчика в белоснежный мраморный бассейн. Хан стоял у бассейна и наблюдал за рыбками. Услышав за спиной шаги, он степенно (как и подобает истинному правителю) повернулся и, увидев сына визиря, широко улыбнулся.

— Мир тебе, великий хан!

— Здравствуй, Вашаг. Долго же тебя не было. Твой отец всю душу истерзал страхами за судьбу своего наследника.

— Уверен, что государь не обделил заботой своего визиря. Я еще не был дома. Решил первым делом доставить государю вести с севера.

— Должно быть, важные вести ты мне привез, если поставил долг службы выше сыновнего, — предположил хан.

— Отец всегда учил меня ставить на одну чашу весов долг сыновний, а на другую — долг служебный и взвешивать их. Затем следовать тому, который оказался тяжелей.

Хан всегда мечтал о таком сыне (но не о наследнике!). Однако бог дал ему лишь дочерей.

— Хан, я принес тревожные вести. Северяне подчинились Черному Колдуну. Говорят, что он отравил их царя и теперь правит так, как пожелает его черное сердце. Многие северяне присягнули ему на верность. Некоторые отказались и были сосланы. А остальные живут в страхе. Хан, север сильно изменился. Законы Черного Колдуна суровы, наказания жестоки, а его помыслы скрыты.

— Тем хуже для северных земель. Пахарь должен выходить в поле потому, что он любит землю, а не из страха перед государем. От страха урожая больше не станет, — рассуждал хан. — Но что-то более серьезное терзает твое сердце, раз ты назвал вести тревожными.

— Северные города покрылись копотью и сажей, в кузницах меха работают днем и ночью. Над городами собираются черные тучи, и скоро они разразятся молниями.

— По-твоему, с севера грядет война? — хан пристально посмотрел в глаза Вашагу.

— Я не могу сказать точно. Я пробыл в северных землях совсем недолго. Да и во дворец северного царя так просто не попасть.

— Отдохни три дня, потом собери дюжину воинов и отправляйся на север как мой посол. Нам война не нужна, но и меча мы не боимся. И если войне суждено быть, надо знать об этом заранее.

Хан вышел из прохладной тени шатра и задумчиво произнес:

— Жаркое лето к суровой зиме.

Дюжина

Сын визиря позвал с собой в поход одиннадцать своих товарищей — все проверенные в боях воины. Отряд собрался ранним утром во внутреннем дворике шахского дворца. Воины верхом на боевых конях выстроились у стены, напротив ворот, открывающихся на базарную площадь. Справа от них была каменная лестница, поднимавшаяся к тяжелой дубовой двери. Дверь покрывала тонкая резьба с гербом хана в центре двери. Над дверью высеченная в сером камне каллиграфия гласила:

Одна жизнь за дюжину — геройство. Дюжина жизней за тысячи — слава. Тысячи жизней за одну — любовь

Вашаг стоял у лестницы. Его лицо было спокойным и сосредоточенным. В который раз сын визиря рассматривал надпись над дверью. Но только теперь ему казалось, что он понимает истинный смысл слов, спрятавшихся в вязи причудливых узоров.

Дверь отворилась, и в дворик вышел хан, а за ним визирь и два ханских советника.

— Хан саг олсун! — Вашаг произнес традиционное приветствие, и ему вторили одиннадцать воинов.

Хан спустился несколько ступенек и остановился:

— Вам предстоит опасный путь. Северяне гостеприимством никогда не отличались, но и зазря путников не обижали. Так ли это сейчас я не знаю. Однако, опасности, которые ждут впереди, уравновешивает мудрость вашего предводителя.

«Если пожертвовав свою жизнь, спасешь дюжину — ты герой!» — первая часть каллиграфии всегда была Вашагу близка по духу.

Хан по-отцовски положил правую руку Вашагу на плечо. Вашаг взглянул в глаза хану. Говорить что-либо было излишне, они понимали друг друга без слов.

«Если дюжина, пожертвовав собой, спасет тысячи — они покроют себя великой славой!» — Вашаг про себя повторил вторую часть каллиграфии.

Советник достал из кожаной сумки широкую ленту и передал ее Вашагу. Лента была зеленого цвета (зеленый цвет ленты означал предложение мира), с золотым ханским гербом на конце. Красивой каллиграфией на ней был начертан договор о мире. Согласно традиции Эля, все клятвы записывались на ленте, которую завязывали на священном Клятвенном дереве.

— Доставь Черному Колдуну наше предложение о мире и подкрепи его щедрыми дарами, — произнес хан, передавая ленту Вашагу.

Уложив ленту в седельную сумку, Вашаг еще раз проверил сбрую на вороном коне (в особенности плетеную уздечку!). Хан, как опытный наездник, сразу заметил необычную уздечку. В другое время он непременно расспросил бы Вашага о ней, но в тот момент хан счел это неуместным.

Вашаг вскочил в седло и, пришпорив коня, рысцой выехал за ворота. Одиннадцать воинов умчались за своим предводителем. Хан в глубокой задумчивости поднялся по лестнице и вернулся во дворец. Советники последовали за ним. Визирь же долго не отрывал глаз от дороги, по которой все дальше и дальше удалялся отряд во главе с его сыном.

Железные Врата

У купеческих караванов уходило три месяца, чтобы преодолеть путь от Города-у-Моря до северных земель. Отряд из двенадцати воинов должен был добраться до Черного Властелина за месяц. Иначе они не успеют вернуться в Город-у-Моря до того, как наступят зимние морозы и глубокие снега перекроют дороги.

На севере граница ханских владений доходила до места, которое прозвали Перешеек. Здесь отроги горы Каф подходили к берегу Соленого моря так близко, что стоя у подножья горы можно было услышать прибой волн. Тысячу лет назад Справедливейший правитель приказал возвести крепость, стены которой перекрыли бы проход через узкий перешеек от горы Каф до Соленого моря. Крепости дали имя Железные Врата.

Отряду Вашага потребовалось меньше недели, чтобы достичь Железных Врат. Крепость была последней заставой — за ней власть хана заканчивалась, а с ней заканчивались порядок и закон. Места за Вратами были опасные, и чем дальше от Железных Врат, тем опасней они становились.

В крепости был небольшой гарнизон. Во главе гарнизона стоял старший брат Вашага — Бабир.

— Я-то думал, мой младший брат не покидает уютную столицу. Все на шелковых перинах сидит, а от седла отвык, — Бабир с детства любил подшучивать над Вашагом.

— Не беспокойся, старший брат, я и в дорогу захватил мои любимые шелковые перина! — парировал Вашаг.

Братья рассмеялись и горячо обнялись.

— Заночуем в крепости. А завтра продолжим путь, — распорядился Вашаг.

Братья давно не виделись — им столько всего надо было друг другу рассказать. Они удалились в цитадель крепости. Комната Бабира располагалась на самом верху башни. Ее окна открывались на юг, спокойные земли хана, и на север, источник тревог для гарнизона крепости.

— Итак, младший брат. Что тебя привело сюда? Неужели хан послал тебя, чтобы сменить меня на заставе?

— Я бы с удовольствием остался вместо тебя здесь, если бы ты вместо меня отправился на север к Черному Властелину!

— Ты ведь не шутишь, Вашаг? Путешествовать по северным дорогам очень опасно. Твой отряд слишком мал, чтобы одолеть банды разбойников, и слишком велик, чтобы пройти незамеченным, мимо шпионов Черного Властелина. ­Давай так! Ты оставайся здесь, а я поеду вместо тебя. Я опытный следопыт. Я много раз бывал на севере, знаю тайные дороги. После того, как я вернусь с севера в Железные Врата, ты поедешь к хану и все расскажешь.

— Нет. Ты должен быть здесь. Я должен держать путь на север. Таков приказ государя.

— Хан не узнает, если я поеду вместо тебя на север.

— Перестань, Бабир. Приказ государя не обсуждается. Хан знает про твои способности. Но и про твой вспыльчивый нрав он тоже наслышан. Он принял решение, и мы должны подчиниться. Давай лучше поедим! Надеюсь, ты расщедришься и зажаришь для нас жирного барашка?

Шумно споря (не о барашке, конечно), братья спустились в зал, где их ждали остальные воины. Плотно поужинав, они рано легли спать. Отряд поднялся до рассвета. Бабир снабдил отряд провиантом из запасов крепости. Сумки-хурджуны, забитые до краев, тяготили бока запасных вьючных лошадей.

Бабир протянул Вашагу клетку с почтовым голубем:

— Это волшебная птица. Где бы ты ни был, шепни ей мое имя, и она прилетит ко мне. Любые три слова, которые ты произнесешь до моего имени, она запомнит и передаст мне. Так я узнаю, если вы попадете в беду.

— Мне сложно будет заботиться о ней в пути. Боюсь, птица не перенесет северных холодов. Лучше оставить ее дома, — возразил Вашаг и вскочил в седло.

— Это мой лучший почтовый голубь, Вашаг. Он всегда находит путь домой. Так что если маленькая птичка будет в тягость дюжине здоровых воинов, просто отпустите ее и она вернется ко мне.

— Время идет, а твоя страсть к голубям неизменна.

— Здесь, на краю света, это единственное развлечение, — взяв коня Вашага под уздцы, сказал Бабир.

Бабир с недоумением посмотрел на плетеную уздечку. Он сжал ее в кулаке, сомневаясь в ее прочности.

— Странная у тебя сбруя, — произнес Бабир.

— Сбруя обычная. Особая только уздечка. Подарок одного необычного мальчишки.

— Смотри, засмеют тебя северяне.

— Смех лучший язык для посла… — Вашаг развернул коня и поскакал прочь.

Коварный колдун

Часть третья,

в которой Вашаг попадает в плен к Черному Колдуну

Переход

На исходе сорокового дня отряд Вашага достиг города Итил — столицы Черного Властелина. Миновав стражу у ворот, отряд попал внутрь города. Вашаг решил прошествовать по главной улице прямо к царскому дворцу, как и подобает послу великого хана.

На улицах было мало прохожих, а детей и вовсе не было видно. Дабы не привлекать внимание иноземной речью воины хранили молчание. Лишенные возможности говорить (по большей части подтрунивать друг над другом!) они выглядели совсем подавленными. У них был уставший вид. Долгий переход через бескрайние степные просторы и дремучие леса сильно измотал людей. Но даже по сравнению с ними лица людей в городе Итил были мрачны и угрюмы.

Главная улица Итила всегда была сосредоточением веселья и радости. Сюда стекались художники и ремесленники со всего севера. Они содержали лавки и магазинчики, выставляя на улице свои творения. Жизнь на главной улице раньше кипела. Теперь же улица была пуста. Многие дома были заколочены. Те дома, в которых еще жили люди, были наглухо заперты.

— Не узнаю эти места. Раньше люди здесь были такие жизнерадостные и беспечные, а нынче все кругом угрюмые и злые! — воскликнул один из двенадцати воинов, не выдержав гнета мрачных лиц.

— Да, город не тот, что был прежде. На этой улице было полно лавочек с ремесленниками. И роспись, и по дереву резьба. А сейчас только черные от сажи кузницы! — вторил ему другой.

— Потому Итил сейчас и называют Черным Городом. А теперь тише. Ни слова больше! — приказал Вашаг.

Черный колдун

Черному Властелину доложили, что прибывшие из Города-у-Моря послы просят у него аудиенции. Когда двенадцать воинов предстали перед новоиспеченным царем севера, он состроил недовольное лицо и что-то раздраженно пробурчал.

Многие соседи (короли и принцы) уже выразили ему свое расположение (и покорность). Но гордый хан из Города-у-Моря не собирался склонять голову перед могущественным колдуном. Черный Властелин счел его свободолюбие несусветной дерзостью и был полон решимости наказать строптивого хана! Вашаг прочел его намеренья по полным гнева глазам, да и сам Черный Властелин особенно не скрывал своих коварных замыслов.

— Не сболтните лишнего! Я лишь посол хана из Города-у-Моря, праздный человек и повеса. Привез ленту с договором о вечном мире. Вы — искусные каменщики, которых послал хан, чтобы построить мост в знак мира между нами… — Вашаг проговорил скороговоркой, так что эти слова расслышали только его воины.

Вашаг выступил вперед и негромко, но четко произнес:

— Мир тебе, великий царь!

Черный Колдун в ответ выпалил какую-то тарабарщину. Колдун без труда мог изъясниться на местном языке и даже на языке Города-у-Моря, но он намеренно говорил на своем языке и надменно ждал пока, слуги переведут его слова. Так он показывал неуважение к тем, кто стоял перед ним.

— С миром ли вы пожаловали? — слуга перевел его слова.

Воины переглянулись, услышав откровенно недружественный ответ Черного Колдуна. Черные намерения колдуна стали очевидны и им. Однако, Вашаг пропустил грубость и спокойно продолжил:

— Конечно, мы пришли с миром. И с дарами от нашего правителя. Великий хан прислал умелых каменщиков. В знак дружбы между нами, они возведут каменный мост там, где тебе будет угодно.

Черный Колдун сощурил глаза, отчего его лицо показалось еще более хитрым.

— Ну что ж, тогда надобно вас принять с почестями, соответствующими высокому сану посланников хана. Вас проводят в зал, где мы вместе отобедаем, — перевел слуга.

Темными коридорами их провели в большой полупустой зал. Висящие на стенах картины были зашторены. Поверх разбитых витражей на окна установили кривые решетки. В середине зала стоял длинный железный стол и двенадцать стульев.

Черный Колдун и его свита заняли стол, стоявший поодаль на возвышении. Когда принесли еду, Вашаг, следуя традиции, поблагодарил хозяина за радужный прием. Колдун промолчал. Вместо него из-за стола встал страшного вида человек. Он прошел в центр зала и кусочком мела нарисовал на полу большой круг.

— Что за странный обычай? — спросил Йалов, самый юный в отряде Вашага.

— Это не обычай, Йалов. Черный Властелин хочет сказать, что весь мир принадлежит ему, — ответил Вашаг.

Вашаг снова поднялся, снова поблагодарил хозяина, потом подошел к кругу и начертил мелом линию, пересекавшую круг пополам.

— Тебе твоя половина, нам наша, — промолвил Вашаг, вернувшись за стол, и принялся за еду.

Однако, другой стол не унимался. Не прошло и четверти часа, как другой воин из-за хозяйского стола вышел в центр зала. Он вынул меч из ножен и бросил в центр круга.

— Похоже, выбора у нас нет, — Вашаг предупредил товарищей и встал из-за стола.

Вашаг встал у круга и бросил в него свой круглый щит так, что меч оказался под ним. Поверх щита он положил зеленую клятвенную ленту, которую прислал хан.

Не успел Вашаг присоединиться своим к товарищам, как Черный Колдун произнес на понятном всем языке:

— К сожалению, ты слеп, и не видишь всей мощи моей власти. Вокруг твоего хана много проницательных людей, понимающих КТО должен править миром. Некоторые из них одним глазом способны увидеть больше, чем ты своими двумя. И все же хан послал тебя, а не тех, кто посговорчивей! — колдун выпрямился в полный рост и, подняв над головой посох, продолжил. — Посланник, мне ясно твое послание. Мне надо обдумать, как ответить хану. А пока я думаю, тебе придется подождать.

Колдун подал знак страже, и те, обнажив мечи, плотным кольцом окружили Вашага и его воинов. Сопротивление было бесполезно. В замке тысячи рабов Черного Властелина — двенадцать мечей затупятся раньше, чем иссякнет его черное войско. Вашаг решил не проливать кровь своих людей. Он приказал своим воинам отдать мечи страже. Последним разоружился Йалов, не желавший расставаться со своим клинком.

Воинов Вашага схватили и по одному выволокли наружу. Здоровенный амбал достал толстую веревку и связал петлю.

— Ну, кто тут у вас за главного? — промычал он.

— Я! — гордо произнес Вашаг.

Амбал набросил петлю на шею Вашагу и, намотав веревку на руку, потянул ее на себя. Но Вашаг уперся ногой в каменную плиту и, изо всех сил откинувшись назад, дернул веревку. Амбал не устоял на ногах и рухнул на землю. (Конечно, эта маленькая победа ничего не меняла, но все же плененные воины несколько воспрянули духом.) Тут же подскочили остальные стражники и скрутили Вашага.

Амбал, шумно дыша, поднялся с земли. Глаза его налились кровью. От злости он затянул веревку на шее Вашага, так туго, что тому стало трудно дышать. Из той же веревки амбал связал еще одну петлю и набросил ее на шею другому воину. На этот раз в пленника вцепились и крепко удерживали двое стражей. Так одной веревкой воина за воином связали весь отряд в длинную вереницу.

Плененных воинов повели на скотный двор. Там как раз развьючивали их поклажу. Коней увели в царские конюшни. Вот только с конем Вашага никто не мог справиться — упрямое животное никого не подпускало, лягалось и кусало.

Толстый начальник, весь заляпанный грязью (конь успел втоптать его в грязь), прорычал Вашагу:

— Твой конь под стать тебе! Такой же невоспитанный! Я его заприметил, когда ты въехал в город! Хороший конь. Успокой его, а то он меня не пускает в седло. А я взамен немного распущу веревку на ваших шеях, а то наш амбал перестарался.

Больно расставаться с конем. Вашаг взял коня за уздечку и что-то прошептал. Конь успокоился и встал смирно. Радостный начальник вскочил в седло и вырвал из рук Вашага уздечку (ту самую которую сплел Илиш).

Даже прикосновение к красивой плетеной уздечке вызывало у начальника глубокое отвращение.

— Такая важная персона, а сбруя как у бедняка! — толстяк снял уздечку и швырнул ее Вашагу. — Мы честные люди, нам чужого не надо!

Под глупый смех стражи, амбал связал петлю из уздечки и накинул ее на шею Вашагу.

Гора

Пленных воинов отправили далеко на север. Туда, где не было ни деревень, ни городов, где среди безлюдных лесных чащ была темница Черного Властелина. В пещере под Горой он держал в заточении своих пленников. Пещера была больше любого города. Это был огромный лабиринт из тысяч ходов и галерей, больших залов и низеньких ниш. Сырая, темная, глубокая и бесконечно ужасная тюрьма. Ходили слухи, что когда-то в пещере был заточен и сам Черный Колдун. Если верить слухам, колдун провел в ней сотни лет. А теперь, выбравшись наружу, колдун сам ссылает в пещеру всех, кто ему не угоден.

Конвой подошел к подножью Горы. Дорога по унылому ущелью уходила круто вверх и вела к высокой лысой скале. Все деревья в лесу были нещадно покорежены, а вдоль дороги и вовсе повалены и покрыты грязью, словно по дороге прошелся страшный ураган.

Вашаг и его отряд не были единственными пленниками. Еще в городе к их веренице подвязали несколько северян. По мере того как караван из связанных людей уходил дальше на север к ним добавлялись все новые и новые пленники. Вашагом шел впереди, за ним одиннадцать воинов, а за ними еще десяток северян.

— Вашаг-бек, кроме нас никто из пленников не знаком с мечом! Похоже, Черный Колдун сгоняет под гору всех ремесленников и мастеров. Что за опасность от них может исходить? — спросил Йалов у Вашага.

— Зря сказали, что мы каменщики… — добавил другой воин.

— Черный Колдун ненавидит все, что ему не служит. А как ему будет служить мастер цветных витражей или мастер по росписи? Ему нужны лишь мечи, ну и кузницы, что бы ковать эти мечи, — ответил Вашаг.

— Тише! Пришли уже! — рявкнул конвоир.

— Да-а-а… Таких темниц я не видал, — протянул один воин. — Ни тебе решеток, ни тебе цепей. Даже замки и кандалы не нужны.

— Нашел чему радоваться! В темницу хоть солнышко иногда заглядывает, а тут, поди, темень беспросветная! — ответил ему Йалов.

Вход в пещеру был высотой в три-четыре человеческих роста. По бокам стояли две скалы, обтесанные под колонны; и еще одна скала, как перекладина, лежала поверх них. Над входом, на перекладине, в скале была выбита какая-то надпись. Вашаг понимал язык северян, но букв их читать не мог.

— Еду надо заслужить: «Нет руды, нет еды»! — произнес пожилой охранник пещеры и костлявым пальцем указал на надпись над входом.

Конвоирам не терпелось вернуться обратно в Черный город:

— Давай, забирай пополнение!

Один из охранников пещеры состроил кислую рожу, но все же встал и подошел к пленникам. Он разрубил мечом канат, связывавший Вашага с остальными пленниками. Двое других охранников, взяв Вашага за плечи, подвели его к входу в пещеру. «Сильно не кричи, а то летучих мышей в небо поднимешь, потом они нам до утра покоя не дадут!» — процедил охранник, и толкнул Вашага в глубь пещеры, в самую темноту.

Вашаг почувствовал, как падает вниз. В темноте он ничего не видел. Конечно, он закричал (хотя позже в этом не признавался). Его крик еще эхом блуждал по ущелью, как следом за ним отправили следующего пленника, а потом третьего и так всех остальных.

Плетеные будни

Часть четвертая,

в которой Илиша приглашают на пир к великому хану

Плетеные будни

Из суровых северных чащ вернемся к нашему герою (сам он, конечно же, и не подозревает, что уже стал героем нашей истории). После встречи с Вашагом жизнь Илиша мало изменилась. Он по-прежнему все свободное время проводил в сарае в полном одиночестве. Хотя после истории с попавшейся в корзину рыбой окружающие начали подмечать в его плетении какую-то пользу. Однажды отец спросил Илиша, сможет ли тот сплести для него стул. «Конечно!» — ответил мальчик. Правда, Илиш, желая показать отцу все свое умение, вплел в спинку стула слишком много «цветочков» («цветочками» Илиш называл самые сложные свои узоры). Отец счел стул детским и отдал его сестре Илиша. Больше отец не просил Илиша плести для него. Еще один раз сестренка попросила его сплести куклу — Илиш не стал ей отказывать. Кукла получилась красивая, совсем как настоящая.

— Илиш! Хватит играться со своими веточками! — дети с улицы позвали Илиша.

— Это вовсе не игра! Это важно! Это нужно для… — Илиш запнулся.

— Кому нужны твои плетеные безделушки?! Идем играть!

— Это нужно всаднику! — Илиш не знал никого кроме всадника, кому пригодилось его увлечение (впрочем, Илиш никогда не задавался вопросом для чего он плетет — он плел потому, что ему это нравилось).

Ребята убежали играть на верхнюю поляну, Илиш же остался в сарае. После встречи с всадником он задумал сплести целую сбрую. В деревне ни у кого не было настоящей боевой сбруи, а Илиш не успел запомнить всех деталей сбруи коня всадника. Чтобы заполнить пробелы в знании, Илиш сделал вид (он ненавидел притворяться), что хочет отправиться с отцом на пятничный базар. Весь день Илиш ходил с отцом между лавками с рогами и копытами, только ради того, чтобы улучить минутку и сбегать посмотреть на сбрую коней воинов хана. Пока всадники бродили по оружейным лавкам, Илиш рассматривал их коней. И сбрую. Он старался удержать в памяти каждую деталь, каждое крепление (память на формы и цвета у Илиша была замечательная). Детали, которые запомнить было сложно, он наспех сплел из обрывков старой веревки.

Вернувшись в деревню, Илиш принялся за работу. Мальчик никому не показывал, что он плетет. Илиш опасался, что если отец увидит, как он плетет конную сбрую, то решит, что Илиш хочет сбежать из дому. Илиш же, наоборот, приходил в полнейший ужас от одной мысли, что ему когда-нибудь придется покинуть родную деревню. А объяснить, зачем и для кого он плетет уздечку и стремя, подпругу и удила, Илиш и сам не мог.

Лучшая сбруя

Мы все хорошо знаем, что ни в сказках, ни в жизни ничего не происходит просто так. У всего есть свое предназначение (хотя порой его сразу и не разглядишь). Подчас события кажутся бессмысленной чередой случайностей. Однако позже, всмотревшись внимательнее, можно заметить, как одно событие влечет за собой другое, или как на первый взгляд несвязанные между собой события обретают явную связь и выстраиваются в стройную цепочку. Так вот, как раз в это самое время хан Города-у-Моря объявил, что после окончания сбора урожая он устроит большой праздник. На третий день гуляний горожане и приезжие будут состязаться на лучшую конскую сбрую. Мастеру, чья сбруя будет признаны самой красивой, хан обещал скакуна из своей конюшни и хурджун, с одним карманом наполненным золотом, а другим — серебром.

По случайному (разве?) стечению обстоятельств, в тот самый день, когда глашатай хана появился в деревне Гырыхлы и у родника объявил о состязании в Городе-у-Моря, отец заглянул в сарай и обнаружил конскую сбрую, сплетенную Илишем. Отец аж присел от удивления. Он смотрел на чудо, которое сплел его сын. Первой мыслью было отвезти сбрую в Город-у-Моря и поучаствовать в состязании. Отец подошел к сбруе, чтобы лучше рассмотреть работу Илиша. Сбруя вышла действительно очень красивой. Разные веточки и вьюнки переплетались в причудливых сочетаниях и напоминали богатый ковер с множеством мелких узоров. С другой стороны, она была совершенно не похожа на обычную боевую сбрую, и отец боялся, что их засмеют (ведь никто еще не видел сбруи, сплетенной из веточек и вьюнков).

Однако, награда, обещанная ханом, была столь щедра, что отец решил-таки испытать удачу. Илиш не стал возражать или спорить. После того как работа была закончена, она уже была не так интересна мальчику. Отдать сбрую он согласился сразу, но долго противился поездке в Город-у-Моря: его пугала встреча с десятками незнакомых людей в чужом городе. Отец был непреклонен и настаивал на поездке. Он считал, что если хан выберет их сбрую, то Илиш должен присутствовать при этом.

На следующее утро отец подготовил повозку. Сбрую он бережно сложил в мешок из грубой ткани и накрыл кожаной накидкой. Отец залез в повозку, Илиш расположился рядом с ним. Погода в горах начинала портиться. Тяжелые дождевые тучи заволокли все небо. Илиш укутался в плащ. Илиш любил осень и зиму потому, что когда на улице было холодно и дождливо, ему не приходилось объяснять, почему он не выходит из дома.

Отец натянул вожжи, и повозка тронулась с места. Вдруг из-под кожаной накидки, которой отец накрыл сбрую, выскочила младшая сестра Илиша. В руках она держала куклу, сплетенную для нее Илишем.

— Возьми ее с собой! Если станет грустно, ты можешь с ней поговорить, и тебе станет легче! — она протянула Илишу куклу.

Объяснять сестре, что ему нет необходимости разговаривать с куклой, было бессмысленно. Упрямая девчонка все равно заставит его взять куклу с собой в дорогу. «Верну ей по возвращении!» — подумал Илиш и положил куклу в сумку.

Большой город, маленький человек

Когда Илиш с отцом добрались до Города-у-Моря, праздничные гуляния были в самом разгаре. На следующий день было назначено состязание на лучшую конскую сбрую.

Друзей и родственников в Городе-у-Моря у них не было, и им пришлось остановиться в караван-сарае. Привратник караван-сарая, мужчина в черной папахе, с черными усами и черными бровями, отворил деревянную дверь и подозрительно спросил:

— Кто такие?

— Мы из деревни Гырыхлы, что в долине реки Велвеле. Завтра на ярмарке хотим показать свою сбрую.

Привратник смерил взглядом отца, потом сына, и, смягчившись, произнес:

— Перед ярмаркой много всякого люда приезжает. А там где много людей обязательно и воришки шастают, и жулье всякое! Пустых комнат в караван-сарае нет; все заняты. Но есть большой зал. Там остановились две семьи, но и для вас места хватит.

Отец очень обрадовался и сразу согласился. Тем более, что на отдельную комнату денег не хватило бы. Привратник провел их во внутренний дворик, а дальше по узкому коридору в зал.

Привратник не обманул — зал действительно был большой и просторный. Его разделили на несколько частей деревянными фасеточными перегородками. Окон в зале не было, его освещали две масляные лампы. В зале было прохладно и очень сыро. И тихо — звуки улицы здесь были еле слышны, да и то только когда открывалась дверь.

Отец постелил на пол коврик, на него подстилку и две подушки-мутакке.

— Ложись спать, сынок. Завтра с утра оденем твоей сбруей нашу клячу.

Площадь

С первыми лучами солнца город ожил. Торговцы открывали лавки, из пекарен запахло свежим хлебом, зацокали копыта по мостовым.

По кривым узким улочкам отец и сын прошли на площадь перед шахским дворцом, где и должно было состояться состязание. Людей на площади было много, как будто весь Эль собрался в Городе-у-Моря.

На площади шло праздничное представление: на натянутых высоко в воздухе канатах свою удаль показывали канатоходцы; рядом с ними боролись раздетые по пояс и натертые оливковым маслом борцы-пехливаны. Еще были разные маги и один чародей в длинной синей мантии — они превращали вещи в животных и обратно, заставляли исчезать и появляться предметы. Конечно, некоторые из них были лишь фокусниками, бессовестно утверждавшими, что они настоящие маги, но остальные были искусными волшебниками.

С ночи вдоль лавок продавцов сушеных фруктов и специй установили загоны для лошадей. Отец поспешил к ближайшему незанятому загону. На входе дорогу им преградил мужчина с пышной седой бородой, в легких доспехах и с секирой в руке. Расспросив их о том, кто они и откуда, он разрешил им завести лошадь в пустой загон. Отец стянул покрывало, накинутое на седло. Увидев седло, сплетенное из веток и вьюнков, старый вояка удивился настолько, что чуть было, не выпустил из рук секиру. Он схватил седло и с силой дернул его несколько раз, проверяя его на прочность. Седло было очень прочным (Илиш вложил в работу все свое умение). Вояка одобрительно кивнул головой и отошел к другому загону, в который завели красивого скакуна в алой сбруе, богато отделанной серебром.

Состязание

Раздались звуки горна и послышались приветственные крики. Хан со свитой вышел из дворца, чтобы принять участие в праздничных гуляниях. Они пересекли площадь, и подошли к первому загону. Хан, как и уверял его глашатай, лично проверял работу каждого мастера, выбирая лучшую сбрую. Он лихо вскочил в седло, чтобы опробовать сбрую первого мастера. Конь встал на дыбы и заржал, но хан успокоил коня, похлопав его по шее. «Хорошая работа, мастер!» — хану сбруя понравилась. Он соскочил на землю и направился ко второму загону.

Хан переходил из одного загона в другой и сравнивал работы мастеров. В некоторых он задерживался и подолгу беседовал с мастером, в других он останавливался только из вежливости, не желая обидеть гостя.

Отец не отрывал глаз от хана. «Хану безразлично золото и серебро, которым отделана сбруя. Его интересует только мастерство умельца!» — заключил отец (Илиш его не слушал, он увлеченно наблюдал за тем, как ткут ковер женщины в мастерской напротив их загона).

Наконец, дошла очередь до Илиша с отцом. Хан пожал руку отцу и сказал:

— Ну, умелец, показывай свою работу!

Отец вывел лошадь из загона. Хан, молча, изучал сбрую. Он, то разглядывал ее с близи, то отходил на пару шагов и любовался сбруей на расстоянии. Свита тоже хранила молчание (нет, не из страха перед ханом, ведь в дни гуляний вольности допускались — они тоже прежде не видели плетеной сбруи).

— Могу ли я ее испробовать? — спросил хан, не веря, что сбруя выдержит.

— Сочту за честь, великий хан! — ответил отец.

Хан вскочил в седло. Поначалу он держался в седле неуверенно, все еще сомневаясь в его прочности. Хан пришпорил коня и галопом унесся вниз по той самой улице, по которой Илиш с отцом пришли на площадь. Вернулся хан с другой стороны площади. Люди в замешательстве смотрели на правителя: то ли из-за старой клячи под ним, то ли из-за ее необычной сбруи.

— Твоя работа? — спросил хан, спешившись.

— Сына, — отец подмигнул Илишу.

— Вечером у меня во дворце будет пир. Твой сын приглашен. И ты вместе с ним! — хан похлопал Илиша по плечу и направился к арене с мерившимся силой борцами-пехливанам, где вот-вот должен был определиться победитель.

— Поздравляю, — произнес визирь. — Вечером ждем вас в шахском дворце.

Отец не мог поверить, что они выиграли состязание, но переспрашивать у визиря крестьянин не осмелился.

Пир

Семь длинных столов расставили поперек вытянутого зала. С утра два десятка поваров готовили яства для гостей хана. Когда гости собирались перед шахским дворцом, главный придворный повар в последний раз прошелся между столами и, убедившись в том, что столы накрыты безупречно, разрешил открыть двери.

Зал напоминал шумный улей: гости неторопливо рассаживались, они выбирали места рядом со знакомыми, потом пересаживались ближе к друзьям, встречали своих старых товарищей и опять меняли стол, затем их звали к себе за стол дальние родственники и они присоединялись к ним. Все эти беспорядочные передвижения между столами очень напрягали Илиша. В дальнем углу зала приглашенные маги готовились начать свое представление, но из-за того, что многие гости были еще на ногах, Илиш не мог наблюдать за ними (отчего злился еще больше).

Трон хана был пуст (он сложил на него свой шлем и щит, с мечом, впрочем, он не расстался). Хан переходил от одного стола к другому. Каждый раз, когда он присоединялся к новому столу, гости поднимались на ноги, приветствуя хана, потом все вместе садились и продолжали трапезу. Затем хан вежливо прощался с ними и переходил к соседнему столу.

Через час пир был уже в самом разгаре, гости оживленно беседовали, музыканты наполнили зал дивной музыкой, а маги из древних храмов показывали свои познания в колдовстве и магии. Хан попрощался с гостями у соседнего стола, пожелал им благополучного возвращения в свои земли и подошел к столу, за которым сидел Илиш с отцом.

Так случилось, что бек, сидевший справа от Илиша, завидев за соседним столом своего дальнего родственника, бека с северных склонов горы Каф, пересел к нему, и место рядом с Илишем освободилось. (Мы уже договорились, что ничто не происходит просто так, а все что случается, имеет тайное назначение.)

Хан занял освободившееся место и поприветствовал сидевших за столом гостей:

— Добро пожаловать. Ешьте, пейте, наслаждайтесь этим днем!

Не успел хан закончить приветствие, как ему поднесли блюдо с пловом, приправленным каштаном, изюмом и жареным мясом.

— Пятое блюдо! — сказал хан и все за столом засмеялись.

«Ему еще два стола обойти надо. Значит, ему еще две тарелки придется съесть. Ох, и нелегко быть ханом!» — Илиш пожалел хана.

Хан принялся за трапезу, словно это был первый стол и первое блюдо. Одновременно он успевал и есть, и справляться у гостей, кто они и откуда пожаловали, какие новости привезли из дальних земель Эля, как идут дела у других ханов.

Доев плов, хан повернулся направо: справа от него сидел высокий и худощавый мужчина, с орлиным носом и густой черной бородой. Хан перекинулся с ним парой слов и повернулся налево. Но слева никого не было! Хан наклонил голову и тут заметил Илиша. То ли стол был высокий, то ли стул слишком низкий, но голова Илиша едва доставала до края стола. Поэтому Илиш положил тарелку на колени и, склонившись над ней, с аппетитом уплетал жареную рыбу. Разговор за столом затих: все смотрели на хана, а он, широко улыбаясь, смотрел вниз на Илиша. Илиш почувствовал, что на него обратили внимание (он этого очень не любил).

— Так вот он наш умелец! Как же тебя звать, великий мастер? — спросил хан; в его голосе не было и нотки издевки.

Хан развернулся к Илишу и продолжил:

— Я только один раз в жизни видел подобную работу. Похожая уздечка была на коне Вашага, сын визиря. Не знаешь, кто сплел ту уздечку?

— Всадник? — глаза Илиша засветились. — Его уздечка истерлась, и он попросил помочь ему. У меня было мало времени, и я не успел, как следует подготовить веточки для плетения; наспех набрал в ближайшем лесу веточек и пару вьюнков. Я боялся, что моя уздечка подведет его в дороге.

— Как видишь, до Города-у-Моря он добрался. Даже не стал менять уздечку, когда отправился в опасное путешествие на север.

Один из гостей вмешался в разговор:

— Хан, уже и урожай собрали, а посол все еще не вернулся из северных земель.

— Да, пора бы уже. Вашаг опытный воин и хитрый предводитель. Он не пропадет, и людей своих в обиду не даст, — ответил хан уверенно.

Однако, на душе у хана было тяжело; еще два дня назад они с визирем говорили о Вашаге и его отряде. Послы давно уже должны были прибыть в Город-у-Моря.

Дубовая дверь, обитая кованой бронзой отворилась и в зал вошли трое облаченных в доспехи мужчин. Незваные гости встали посреди зала, не присоединяясь ни к одному из столов. Они не собирались принимать участие в пире (их потрепанный вид и дорожная грязь, налипшая на сапоги, лишний раз доказывали это). Они оглядывались по сторонам, пытаясь среди сотен гостей найти хана. Тот из них, который стоял в середине, сжимал в руках… ту самую уздечку, которую сплел Илиш для Всадника, Вашага, сына Визиря.

Голубь

Часть пятая,

в которой почтовый голубь уносит сплетенную Илишем уздечку

Шаги в темноте

Шахта от входа в пещеру шла отвесно вниз. Слабый солнечный свет, просачивавшийся сквозь шахту, едва освещал небольшой участок в середине помещения; стены же и углы помещения скрывала темнота. Вашаг не видел своих воинов: в густом полумраке можно было различить разве что неясные очертания друг друга.

— По шахте не подняться! Подъем слишком крутой. Попробуем найти другой выход! — Вашаг не падал духом.

Будто играя в жмурки, двенадцать взрослых мужчин, выставив руки перед собой, на ощупь искали выход из помещения.

— Вашаг-бек, здесь есть ход! — один из воинов обнаружил коридор, ведущий куда-то вниз.

— Посмотрим, куда этот коридор нас приведет. Построитесь вереницей, иначе в темноте мы кого-нибудь потеряем, — приказал Вашаг.

Отряд постепенно углублялся в коридор. Шли в полной темноте.

— Ай! — раздался крик и послышался грохот.

Один из воинов споткнулся и упал на землю, а другие разразились хохотом (из-за темноты никто не знал, кто именно упал, но смеялись все от души).

«Ш-ш-ш…» — Вашагу было не до шуток. Он расслышал чьи-то шаги. Вашаг по привычке поднял руку, чтобы следовавшие за ним остановились. Но кто мог увидеть его жест в темноте? Следовавший за ним воин наскочил на Вашага, и оба упали на землю. Все остальные, спотыкаясь друг о друга, свалились в кучу. Воины ругали того, кто упал первым. Вашаг ответил бы им, но его так придавили, что он едва мог дышать.

Опять раздались шаги.

— Кто это?

— Если вы потрудитесь слезть с меня, я разгадаю, чьи это шаги! — с трудом выговорил Вашаг.

Вашаг встал, отряхнулся и прислушался. Ни звука!

Шагов не было слышно (тот, кому они принадлежали, застыл на месте). В пещере воцарилась звенящая тишина, а потом вновь раздался топот ног — звуки шагов быстро удалялись вглубь коридора.

— Убегает! За ним! — крикнул Вашаг и пустился в погоню за звуком.

Шаги неожиданно нырнули куда-то вниз. Вашаг, не раздумывая, прыгнул за ними вслед.

Воины замерли, прислушивались к возне внизу.

— Отпусти! — закричал кто-то внизу. Голос был мужской, скрипучий и картавый.

— Кто ты? Ты следил за нами? Или готовил засаду? — прогремел Вашаг.

— Меня зовут Горья! Я витражист! Я не следил за вами! — ответил скрипучий голос. — Я думал, что нам бросили еду. Мы уже две бочки накопали…

— Какие бочки!? Ничего не понимаю! Ты видно от страха совсем растерялся, — Вашаг немного успокоился.

— Я не растерялся! Здесь каждый должен заработать еду. Мы должны собирать камни для Черного Властелина и складывать их в бочки. Охранники наверху поднимают бочки и забирают камни. Потом в бочки кладут еду и сбрасывают через шахту обратно в пещеру. Вот так мы и живем здесь.

Наступило молчание.

— Много ли вас здесь? — спросил Вашаг.

— Много, но точно не знаю сколько. Темно ведь. Здесь обычно как: столкнешься с кем-нибудь лбами в темноте, извинишься, ну имя спросишь, а потом расходишься и больше с этим человеком не встречаешься. Когда вниз сбрасывают полные бочки с едой, то звук от удара глухой. Услышав его, каторжники тихо-тихо подползают, берут немного еды из бочки и идут дальше собирать камни.

Камни

Пещера состояла из бесчисленных ходов и коридоров. Она, как гигантское чудовище, поглотила уйму людей и держала их в темноте, сырости и безвестности. Люди, которых ссылал в пещеру Черный Властелин, были обречены. Охранники сбрасывали пустые бочки, а каторжники собирали разные камни и складывали их в бочки. Многие каторжники искали камушки по форме и весу похожие на алмазы или изумруды. Бедняги ползали по земле и рыли ее голыми руками в надежде найти камень, похожий на драгоценный. Другие искали камни необычной формы. Они перебирали сотни камней, пока не находили какой-нибудь странный камень, и немедленно спешили опустить его в бочку. И все они верили, что если найдут камень, который понравится Черному Властелину, их заточение окончится и они будут выпущены на свободу, наружу.

Пока Вашаг разговаривал с Горьей, к ним подошел (или подполз) другой каторжник и спросил:

— Эй, кто здесь?

— Горья и еще несколько новеньких, — простодушно ответил Горья.

— Добро пожаловать! Откуда вы? — спросил каторжник.

— Из солнечного города, — уклончиво ответил Вашаг.

— Я мастер стекольщик, витражи делаю… делал, извиняюсь. А вы кто будете?