Идущий в ад ищет попутчика

Глава 1. Падающая звезда

В ночном небе мелким бисером рассыпаются звезды. Проплывает изогнутый месяц. Черное пространство прорезает падающая с небес звезда.

Обсерватория погружена в тишину. Перед телескопом стоит Хаджи: смотрит в трубу телескопа на падающую звезду.

Хаджи отстраняет телескоп, отходит от окна. На нем — красивый восточный халат и зеленая чалма.

В комнате — у коптящей лучины — сидит Паломник: перед ним, на деревянной подставке, лежит Коран. Паломник, чуть шевеля губами, читает священные аяты.

Хаджи подходит к небесному глобусу, стоящему на инкрустированном столике. Проводит по нему ладонью.

— Наш мир подобен острову, затерянному в океане Вселенной. Мы видим, как с небес падают звезды, но это всего лишь ракушки вымывает на морской берег.

Услыхав голос Хаджи, Паломник прерывает чтение, поворачивается лицом к своему дяде. Слушает наставника.

— Твоя мать, моя сестра, покидая этот мир, завещала мне воспитать тебя и обучить чтению Корана, но самым большим ее желанием было видеть в тебе благочестивого мусульманина. Того же хотел и твой отец. Оба они (да будет милосерден к ним Аллах) умерли в один год, вверив тебя моему попечительству. Ты знаешь, сынок, вера наша стоит на пяти основах: это почитание Единого Бога, почитание пророка Мухаммеда (да будет доволен им Аллах), соблюдение поста в священный месяц Рамадан, раздача милостыни беднякам, и обязательное для каждого мусульманина паломничество в Мекку. Пришло время, и ты должен совершить свой Хадж…

— Дядя, клянусь, что не опозорю ни тебя, ни памяти покойных родителей (да будет милостив к ним Всевышний!)…

— Аллах Велик. Утром мы посетим кладбище, и ты сможешь проститься с их могилами. Кто знает, может быть, когда (по воле Аллаха) ты вернешься, там же, рядом с твоими родителями, буду лежать и я…

— Не говорите так, дядя, я буду молить Всевышнего, чтобы Он продлил ваши годы!

— А теперь — иди спать, сынок. В пути тебя ждут тяготы и лишения, тебе понадобится много сил… Иди, сынок. Иди.

Хаджи с улыбкой смотрит на племянника. Тот почтительно кланяется дяде: проводит руками по лицу. Закрывает Коран. Поднимается на ноги.

— Аллаху Акбар.

Паломник склоняется: целует руку Хаджи. Выходит из комнаты.

Хаджи подходит к небесному глобусу. Берет в руки астролябию, но сразу кладет ее на место. Опять заглядывает в телескоп. Но смотреть на звезды Хаджи не может: глаза его наполняются слезами.

Глава 2. Рука Иблиса

Из-за горизонта выползает огненный шар солнца. Заливает землю ярким светом.

Над горами быстро бегут облака. Тени камней сдвигаются со своих мест. Небо, солнце, звезды, луна, первобытные пейзажи, — все вращается в убыстренном виде, пусть это и не заметно людям.

Темный метеорит врезается в землю: падает посреди безлюдной пустыни, взметая в воздух клубы пыли. Наконец, пыль медленно оседает, и из-под камня высовывается рука Иблиса. Рука разгребает вокруг себя песок, и вскоре Иблис сам выползает на поверхность. Лицо Иблиса обезображено гримасой страдания.

Иблис корчится в тени огромной скалы, надсадно ревет. Его голубые глаза — полны слез.

— За то, что Ты скинул меня с небес, я буду сбивать Твоих рабов…

Иблис выползает из-за горячего камня. Клятвенно вскидывает руку к небу. Лик его перевернут.

— Буду нападать на них спереди и сзади, и справа и слева, пока всех не уведу с Твоего пути; кроме тех, над которыми не будет у меня власти…

Рука Иблиса перекрывает солнце, но свет лучами пробивается сквозь пальцы.

Внезапно Иблис взвывает от боли. Хватается за руку, поднятую к небу. Начинает на нее дуть, так, словно кисть обожгло огнем. Ревя от боли, он зарывает руку в песок.

Иблис переводит дыхание. Затем — выкапывает руку, и мы видим, что она — черная.

Глава 3. Прощание

Паломник и Хаджи приближаются к старому кладбищу. Заслышав рев Иблиса, Хаджи останавливается. Чутко прислушивается к вою ветра. С веток срывается испуганная стая птиц.

Паломник вбегает на холм: внимательно оглядывает округу.

— Дядя, кажется, в наши края забрел лев-людоед…

Хаджи прикладывает правую руку к уху. Напрягает слух.

— Нет, сынок, так не ревет ни зверь, ни человек, — а только «душа, лишенная благодати Всевышнего…»

Хаджи поднимается на холм. Вместе с Паломником они медленно идут в сторону кладбища. Временами рев Иблиса возобновляется: Паломник озирается по сторонам, опасаясь появления зверя. Хаджи — по-стариковски спокоен. Он тихо выговаривает Паломнику свое последнее напутствие…

— Избегай «людей, лишенных благодати…». Помни слова Пророка (да благословит его Аллах и да приветствует): «Всевышний создал одних людей для испытания других…» И еще так говорили мудрые люди: «Идущий в ад ищет себе попутчика». Путь странника преисполнен опасностей и невзгод. Но самый опасный подстрекатель прячется в твоем сердце: это твой Нафс. Животная душа. Не дай своему Нафсу сбить тебя с пути. До сегодняшнего дня я был ответственен за тебя. Теперь же, когда ты отправляешься в путь, оберегать тебя будет слуга Аллаха, покровитель путников — Хизр… Хизр всегда рядом, и приходит на помощь в самый опасный момент… Помни об этом, и никогда не отчаивайся…

Хаджи и Паломник подходят к двум могильным камням. Паломник падает на колени, рыдает на могиле матери.

— Мать…

Хаджи тихонько, по-отечески похлопывает Паломника по спине. Но и его глаза увлажняются.

— Пророк Мухаммад (да благословит его Аллах и да приветствует) говорил: «Рай находится у ног матерей…» Ты рос сиротой, и был лишен материнской заботы. Я обучил тебя всему, что знал сам. Теперь тебя будет учить более мудрый учитель… дорога…

Хаджи посохом указывает на тропу, уводящую от города в сторону пустыни. Достает из-за пояса кинжал. Протягивает его Паломнику.

— Держи, сынок, кинжал тебе пригодится… Но помни: Коран — вот наше оружие, с ним тебе нечего бояться…

Паломник берет у дяди кинжал. Целует его. Вставляет за пояс.

— Дядя, я никогда не забуду того, что вы для меня сделали…

Хаджи и Паломник обнимаются. Паломник начинает свой путь. Идет в сторону дикой пустыни. Хаджи остается стоять среди могильных камней.

Глава 4. Намаз

Паломник идет по бескрайней пустыне. Ветром мимо него гонит сухую колючку «перекати-поле». Паломник приближается к гряде высоких камней. Дойдя до скал, он останавливается, скидывает с плеч дорожный мешок.

Паломник делает ритуальное «омовение песком», достает из мешка молитвенный коврик, расстилает его. Начинает намаз (молитву).

Иблис сидит под камнем. Тихо плачет. Где-то поблизости, в шуме ветра, ему слышится голос: Паломник читает намаз.

— Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху — Господу миров, Милостивому, Милосердному, Властителю дня Суда…

При первых же звуках намаза — Иблис замирает. Перестает стонать.

Глаза его — мокрые от слез — сразу же высыхают. В них появляется опасный блеск.

Иблис вскакивает на ноги: прихрамывая — бежит к скалам.

Паломник продолжает молиться:

— Тебе мы поклоняемся и к Тебе взываем о помощи: веди нас прямым путем…

Иблис мечется среди скал, как в лабиринте. Не может найти выход. Его тень — похожая на черный огонь — изламывается на поверхности древних камней.

— Путем тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, что подпали под Твой гнев, и не путем заблудших…

Голос Паломника звучит все ближе. Наконец Иблис выбегает из лабиринта. Обходит, хромая, огромный валун, — и видит перед собой — Паломника.

Паломник — стоя на коленях — молится чуть в сторонке. Иблиса он не замечает.

— Свидетельствую, что нет божества кроме Аллаха, Аллах Един, без соучастника, и свидетельствую, что Мухаммад раб и посланник Его. Да благословит Аллах его и род его…

Паломник поднимает указательный палец правой руки (знак единства Всевышнего): Иблис от этого жеста сотрясается, словно через него идет поток электричества. Его трясет и передергивает. Иблис — как вор — прячется за скалой. Молитвенно поднимает руки к груди (одна из них — черная), — шепотом повторяет…

— Аллах Велик… Аллах Велик…

Черной рукой Иблис проводит по лицу. На лице — как от сажи — остается грязный след.

Иблис яростно шепчет:

— Я лучше его, меня Ты создал из огня, а его — из «глины звучащей»…

Паломник завершает намаз. Свертывает молитвенный коврик и кладет его в заплечный мешок, лежащий рядом.

Паломник идет в сторону камней, за которыми скрывается Иблис.

— Уведу его с Твоего пути…

Иблис поднимает с земли причудливую ракушку. Прячет ее в ладонях, и что-то тихо нашептывает. Затем — выпускает из ладоней на землю — Хамелеона.

Хамелеон секунду сидит на камне, но тут же забегает в тенистую щель.

Глава 5. Сокровища змей

Паломник идет в скалистом ущелье. На скалах выбиты рисунки исчезнувших народов.

В руках у Паломника — посох. За плечами — холщевый мешок. За поясом — кинжал.

На одном из камней — он видит — сидит Хамелеон. Меняет цвета.

Едва только Паломник бросает на Хамелеона взгляд, как тот сразу же прячется в темный раскол в скале.

Паломнику мерещится, что из темноты пещеры что-то сверкает, отражая лучи солнца. Влекомый любопытством, Паломник входит в трещину в скале.

Внутри он видит сундук, доверху набитый драгоценностями. Золото, алмазы и сапфиры переливаются в лучах света, попадающего в пещеру.

Паломник невольно тянет руку к сокровищам, но в это мгновение трещина — за его спиной — начинает сужаться.

Едва слышно пугающее шипение змей.

Паломник вглядывается в темноту. Человеческие скелеты лежат по углам, потемневшие от времени кости и черепа. Каждый мертвец сжимает в руке по драгоценному камню, утяжеленные бриллиантами перстни, золотые украшения.

В черепе одного из скелетов прячется Хамелеон. Меняет цвета. Сливается с мраком.

Паломник — как в лихорадке — шепчет слова, слышанные когда-то от дяди.

— Нафс — подобен хамелеону, каждую секунду изменяющему свой цвет, и каждый час — форму. Это ангел Харут из Вавилона, пребывающий внутри человека…

Трещина в скале становится шире. Лучи света ярче пробиваются в пещеру.

Паломник снова бросает взгляд на сундук, и видит, что сундук полон змей. А мертвецы, оказывается, держат не драгоценные камни, а ядовитых извивающихся гадюк.

Паломник — вскрикнув от омерзения — отшатывается от сундука.

Выбегает из пещеры на дневной свет.

Змеиные сокровища — внутри расщелины — все так же сверкают обманным блеском.

Глава 6. Воины Падишаха

Подобный блеск излучает и серебряный пояс Воеводы. Глаза еще плохо видят на солнце. Внезапно Паломник замечает, что он со всех сторон окружен лучниками, стоящими на вершинах камней. Лучники угрожающе наводят на него стрелы. Воевода — на скале — презрительно оглядывает незнакомца. В руках у Воеводы сверкает сабля.

— Чужеземец — стой, иначе мои воины изрубят тебя на кусочки…

Из-за камней выбегают могучие воины. Накидываются на Паломника так внезапно, что он и глазом не успевает моргнуть. Кто-то из них вытаскивает у Паломника из-за пояса кинжал. Другой — отбирает мешок и посох. Третий — опрокидывает Паломника на землю, приставляет к его шее лезвие сабли. Четвертый — вопрошающе смотрит на Воеводу, ожидая приказания: убить ему чужеземца, или помиловать.

Но Воевода не спешит отдавать приказ.

— Кто ты, куда направляешься?…

— Я — всего лишь бедный странник, идущий в Мекку. Долг каждого мусульманина — совершить паломничество в святой город…

— Если ты тот, за кого себя выдаешь, тебе нечего бояться. Мы ищем ларец, пропавший из дворца Падишаха…

Воевода обращается к Воинам:

— Посмотрите в пещере…

Двое слуг забегают в пещеру, и вытаскивают из нее ларец с сокровищами. Лучники встречают их радостными криками, салютуют стрелами в небо. От обилия стрел небо темнеет. Солнце перестает быть видно.

Паломник хрипит под саблей:

— Остерегитесь, в сундуке — змеиное логово…

— Нам известны повадки змей: не сумев укрыться в норе, змея пускает в ход яд лукавства…

Лучники на скалах и воины громко смеются. Воевода с самодовольной ухмылкой покручивает ус. Но вдруг — резко меняется в лице, лик Воеводы становится грозен…

— Не слушайте его, презренный вор хочет нас одурачить. Связать его.

На Паломника накидывают веревку. Связывают руки за спиной. Вернувшиеся стрелы лучников — вонзаются в землю кривым частоколом.

— Отведем его во дворец. Падишах сам решит, как наказать нечестивца…

Паломника — скрученного веревками — волокут во дворец. Подгоняют плетью.

На раскаленный камень вбегает Хамелеон. Меняет цвета.

Глава 7. Во дворце

Во Дворце Падишаха — пир. На пестром ковре, уставленном восточными яствам, возлежат придворные сановники. Курят кальяны, пьют вино из серебряных пиал. Им прислуживают юные виночерпии: подливают вина из кувшинов.

На троне восседает кругленький низкорослый человечек. Это — Падишах. На голове Падишаха высится огромный тюрбан, из-под которого почти не видно лица.

Рядом с троном чинно стоит Визирь (Иблис): правая рука у Визиря — черная. Пальцы унизаны драгоценными кольцами. Визирь поглядывает на всех с лукавой ухмылкой.

Перед троном — под зажигательные ритмы — пышнотелая танцовщица исполняет «танец живота». Вьется, как пламя. Гремит украшениями. Сладострастно вращает бедрами.

В углу комнаты расположились музыканты: аккомпанируют ей в поте лица.

По дворцовым залам, звеня колокольчиком на шее, бродит осел. На осле — венок из полевых цветов, в гриву вплетены пестрые ленточки.

Как только осел входит в тронный зал, где пирует Падишах, сановники издают выдох восхищения. Почтительно склоняют перед ослом головы.

Падишах берет из золотой вазы пригоршню овса: бросает овес — ослу. Из второй — серебряной вазы — Падишах загребает горсть конфет. Швыряет их сановникам.

Те торопливо накидываются на сладости. Раболепствуя и славя щедрость Падишаха, собирают конфеты с пола.

Осел — пожевав овес — издает надсадный рев, чем вспугивает воробьев, сидящих на дворцовых окнах. Но это не сказывается на общем веселье.

Воевода — Паломнику:

— Тебе повезло, чужеземец. В нашем городе сегодня — великий праздник: «День Осла»…

Глава 8. В темнице

Воробьи — слетев с дворцовых окон — садятся на окно темницы. Чирикают, беспечно прыгают по решетке.

Из темницы доносятся слабые человеческие стоны: два Брата-Разбойника, подвешенные на веревках, ноют, молят о пощаде.

Воевода достает из ножен саблю: кладет ее на плаху, и начинает обтачивать лезвие.

Паломник — забившись в темном углу, — спокойно за ним наблюдает.

— Тебе повезло, что ты попал к нам сегодня. Эти злодеи здесь всего два дня, и посмотри, на кого они похожи…

Тела и лица Разбойников покрыты кровоподтеками и ссадинами. Одежда на них изодрана.

— Но их сегодня отпустят. Таков обычай.

— Что это за обычай?…

— Разве ты не слышал о «Дне Осла», из каких мест ты идешь?…

— Из тех мест, где тоже водятся ослы.

— А почитаете ли вы их?…

— Да, в нашей стране не мало почетных ослов.

Воевода бесстрастно точит саблю. Поднимает к свету, вертит в руке, проверяя на глаз остроту лезвия.

На Паломника он даже не глядит.

— Вот, послушай, что я тебе расскажу, чужеземец…

Паломник закрыл глаза. Все герои из притчи Воеводы были похожи на образы персидской миниатюры.

Глава 9. «День Осла»

Сто лет тому назад наш город подвергся жестокому нашествию диких кочевников. Прадед нынешнего Падишаха, Сулейман Абу Хасан Восьмой, готовился принять бой, и с честью погибнуть в битве за свой народ, как и подобает Правителю, ведь силы были не равны. В ночь перед сражением Абу Хасан долго не мог уснуть. Он бродил по дворцу, и думал о той печальной участи, что постигла его город, его землю. Вдруг Падишах услышал за окном какой-то шум. Абу Хасан вышел на балкон, и увидал забавную сцену. Погонщик Осла никак не мог перевести упрямую скотину через лужу. Осел стоял посреди лужи и не желал из нее выходить. Как ни дергал его Погонщик за узду, как ни тянул, как ни клял, Осел — не двигался с места. Тогда Погонщик побежал за палкой, чтобы от души поколотить глупое животное, но Осел в это время съел весь овес из его мешка и преспокойно вернулся в лужу. В ярости Погонщик уже готов был забить Осла до смерти, как вдруг сообразил, что Осел стоит в луже не из одного только глупого упрямства. Осел был зачарован луной, отражавшейся в ряби воды. Расчувствовавшись, Погонщик не стал бить животное, а сел терпеливо ждать, пока скотина налюбуется на луну. Падишах, наблюдавший эту сцену с балкона, вдруг понял, что Осел — самое умное животное, так как своей цели добивается своей же глупостью, и велел на утро распахнуть перед кочевниками городские ворота. Когда неверные въехали в город, они были поражены, увидав, что весь народ, живущий в этом городе — безумен. Каждый делал то, что хотел, это было одно большое скопище умалишенных. Чеканщики молоточками отбивали нестройные ритмы. Горшечники, лепя искривленные сосуды, кидали друг в друга глиной. Музыканты играли так, что от их звуков мед на пасеках становился горьким. Воинство Падишаха, вооружившись деревянными саблями, по-детски билось между собой, сражаясь за початок кукурузы. А Падишах приветствовал кочевников с балкона ослиным криком. Кочевники, посмеявшись над безумцем, не стали разорять город. Так Осел спас наш народ от погибели, а мудрый Падишах перехитрил диких кочевников. Когда неверные ускакали, все опять пришло в норму, жизнь вернулась в прежнее русло, вот только Абу Хасан, изображавший Осла, так и не обрел дар речи. Вместо человеческого голоса у Правителя остался ослиный рев. Прадед нынешнего Визиря растолковал людям, что Падишах, спасший свой народ от истребления, сподобился мудрости посвященных, и понять его речь могут только избранные. Но это — вовсе не проклятие, а дар Всевышнего, который будет переходить теперь из поколения в поколение. Так вот и повелось: род Падишаха лишился человеческой речи, а мысли Правителей по сей день озвучивают внуки Визиря. Не будь у нас Визиря — страна осталась бы без руководства. Осла мы почитаем, как священное животное, и каждый год в день спасения города устраивается большой праздник: «День Осла».

Глава 10. Мера свободы

Все в темнице с большим вниманием слушают рассказ Воеводы. Разбойники, висящие на крючьях, перестали стонать. Напрягают слух, чтобы не пропустить ни слова.

Даже воробьи — и те притихли. Не чирикают.

Паломник тоже с интересом слушает Воеводу. Руки его туго стянуты веревкой, и лишь это доставляет неудобство.

— Преступников, по нашему обычаю, отпускают, но с тем лишь условием, чтобы они прилюдно поцеловали хвост Ослу. Так вот, сегодня и у тебя будет шанс спасти свою шкуру…

— Целовать ослиный хвост я не стану.

Разбойники — переглянувшись — издают неприятный хрип, похожий на смех. На Паломника они смотрят, как на глупца. Но Воевода все так же суров.

— Воля твоя. Тогда я сам отсеку тебе голову.

Воевода взмахивает отточенным клинком: сабля со свистом рассекает воздух. Воробьи — напуганные взмахом сабли — снова перелетают на ветку.

Дверь со скрипом распахивается: в темницу входит Слуга Падишаха.

— Великий Падишах хочет видеть осужденных.

Глава 11. Суд Падишаха

Паломника выводят из темницы на площадь. Следом за ним ведут двух Разбойников. Воевода собственноручно подгоняет их плетью.

Площадь заполнена народом. Под звуки зурны заключенных ведут сквозь ряд людей. Руки узников связаны, и они не могут отмахнуться от колючек, бросаемых в них гадкими детьми. Колючки налипают на одежду и волосы осужденных.

Посреди площади расстелен ковер, по которому ходит празднично разряженный осел.

На балкон дворцовой башни — под возгласы народа — выходит Падишах, за ним следует — Визирь и придворные сановники.

К балкону подбегает Воевода. Падает перед Падишахом на колени.

Падишах подает Визирю знак. Визирь понимающе кивает.

— Встань, говори.

Воевода встает на ноги. Не поднимая глаз, произносит…

— Великий Падишах, мы поймали вора, укравшего из казны ларец…

Падишах оживляется: как ребенок, — хлопает в ладоши. Сановники — ему подражают.

— Двое других — братья, совершавшие разбой на дорогах. Их главарю, старшему брату Главарю, удалось от нас уйти, — не гневайся, о наимудрейший…

Визирь жестом приказывает Воеводе замолчать.

— Великий Падишах хочет видеть злодеев.

К балкону подводят Паломника и двух Разбойников. Воевода бьет Паломника плетью, велит ему встать на колени. Разбойники бухаются на колени без приказа.

Визирь надменно спрашивает пленников:

— Что вы скажете в свое оправдание?…

— Нам нет прощения, о, Падишах!, — отвечает тот, что побойчее.

Падишах одобряюще кивает головой. Сановники — ему подражают. Все кивают.

Визирь, незаметно улыбнувшись, продолжает допрос:

— Почему молчит твой брат?

— Не гневайся, о, великий, мой брат от рождения лишен дара речи! Да и вообще — он дурачок!

Визирь обращается к Паломнику.

— Что ты скажешь?…

— Я — всего лишь бедный путник, идущий в Мекку… Преступления, в котором меня обвиняют, я не совершал…

Падишах корчит разочарованную мину. Сановники — неодобрительно перешептываются.

Визирь, однако, спокоен и рассудителен:

— Милосердие нашего Правителя не имеет границ: Падишах, по случаю праздника, простит твое воровство, но ты должен раскаяться в содеянном…

— Аллах — свидетель: я не виноват.

Народ на площади издает гневный гул: по рядам проходит волна недовольства. Визирь поднимает руку, чтобы успокоить людей, и Паломник замечает, что рука Визиря — черного цвета.