И море состоит из капель

Посвящаю своему сыну Адылджону…

Дорогой читатель, в первую очередь, хочу сказать огромное спасибо за то, что Вы приобрели и решили прочесть эту книгу. Для меня это счастье.

Современный мир похож на калейдоскоп, в котором картинки — это люди. Знакомство с каждым из них оставляет разные впечатления: непонимание от меркантильности, восхищение от красоты и доброты, смех от нелепости, а порой и банальности ситуаций, грусть и юмор одновременно…

Я решил поделиться с Вами этими впечатлениями в историях, собранных в этой книге. Все они основаны на реальных событиях, многие из которых давно перестали быть реальностью в двадцать первом веке…

С любовью,

Искандер Муратов.

Ошибочно предполагать, будто все люди

обладают одинаковой способностью чувствовать.

Ремарк

Под Котовского!

Иногда я смотрю на сегодняшний день и порой так неистово хочу открыть входную дверь и, как в детстве, выбежать на улицу в стоптанных ботинках светло-коричневого цвета со шнурками, выкрашенными местами шариковой ручкой в темно-синий цвет. Увидеть троллейбус под номером три, который медленно направляется в сторону моей школы. Почти на ходу запрыгнуть в него и встретить там все те же лица, те же персонажи из моего детства. Водителя троллейбуса дядю Игоря, который всегда слушал радио «Маяк» и деловито вел свое любимое «авто», как он говорил; девушку, которая, как всегда, уютно устроившись у окна, улыбнется и скажет слова, ставшие на то время уже родными: «Снова в школу?», а я с задором отвечу ей: «Да! Первый урок — геометрия или, например, ботаника!». Мне нравились ее ямочки на лице, ее тонкие ручки, которые держали небольшую сумку или пакет с рыжеволосой девушкой на мотоцикле «Харлей Дэвидсон». Такие пакеты тогда только-только входили в моду и были дефицитной роскошью. А я всегда думал, что она самая красивая девушка на свете!

Смешно вспоминать все это сегодня, но зато как было приятно с годами ассоциировать ту женскую красоту, ее естественность, трепетность и шарм с реальным миром, в котором все совсем по-другому, но все же по-своему прекрасно. Интересно, где эта девушка, какая она сейчас? Как сложилась ее жизнь? Хотя, естественно, она уже взрослая женщина, и ручки у нее, наверное, уже не такие тонкие, не трепетные, как тогда. Но я больше чем уверен, что ямочки и шарм те же. Этого время у нее отнять не сможет. Впрочем, где бы она ни была, надеюсь, что всё у нее хорошо.

Потом, выпрыгнув из троллейбуса на нужной мне остановке, я как обычно, проходя мимо парикмахерской дяди Алика, слегка подпрыгну, чтобы сорвать с дерева, несколько ещё неспелых яблок, а потом съесть их, обмакивая в соль, которую специально прихватил с собой из дома в коробочке из-под «Балабановских» спичек. А дядя Алик с закрученными усиками, как у Сальвадора Дали, и лысой блестящей головой заметит меня, увидит, что я краду яблоки, и прокричит мне в след: «У-у-ух! Поймаю я тебя сорванца, постригу на лысину — под Котовского!». Смешной он был.

Да, сегодня — это не вчера. Время берет свое, отдавая нам взамен пучину быстротечных событий, вместе с первой сединой на волосах.

Море…

Сегодня ранним утром я вышел с Бароном к морю. Оно было неспокойным. Казалось, что ночной шторм еще не утих. Первые лучи солнца пытались пробить тяжелую броню свинцовых туч, которые заслонили собой бескрайнее небо. Кинув Барону теннисный мячик куда-то вдаль, я подошел к морю еще ближе. Его волны тут же коснулись моих ботинок, словно предупреждая, чья это территория. Я улыбнулся, не став спорить с его величием, сделал пару шагов назад и плотнее закутался в шерстяной шарф.

Ветер усиливался. Море продолжало бушевать, шуметь и биться волнами в схватке с кем-то невидимым, доказывая свое превосходство. Как ни странно, на меня это не производило устрашающего впечатления. Наоборот, закрыв глаза, я обратил этот шум в свою безмолвную тишину, растворяясь в ней, чтобы прочувствовать покой внутри себя, услышать сердце и мысленно погрузиться в события, преподнесенные матушкой судьбой. Они, словно кадры из киноленты, то появлялись, то меркли в моем подсознании, заставляя задуматься, заглянуть вглубь происходящего. В каждом из этих моментов я признавал силу судьбы, ее необратимость… Хотя мы, точнее большинство из нас, на протяжении всей жизни пытаемся отвергнуть свой фатализм как меру предначертанности. Иногда наперекор и отчаянно ищем свою половину, по сумасшедшему любим, находим и теряем, встречаем и прощаем, выигрываем и признаем поражение, да и просто не сдаемся. И это прекрасно! Так должно быть! Самое главное — не предаваться одиночеству души. А душа… Она, как море. В ней проплывают корабли, случаются штормы, порой наступает затишье, знаменующее новую бурю — любовь. Впрочем, любовь тоже похожа на море — такое же неразгаданное, необъятное, великое чувство. Главное — не утонуть в этой обманчивой красоте, а прочувствовать ее внутри своего сердца.

Не знаю, сколько бы еще я продолжал внимать морю и размышлять о судьбе, если бы не Барон. Он устал в одиночестве гонять мячик и напомнил о том, что нам пора заглянуть в пекарню за горячей выпечкой. Отходя от берега, я оглянулся назад, вновь посмотрел на море… Да, все верно, главное — не утонуть в этой обманчивой красоте, а прочувствовать ее внутри своего сердца. Но еще важней просто ощущать душой своё, родное, близкое среди всего чужого!

Малыш Бобби из Бронкса

В прачечную на Кингсленд-стрит в Бронксе зашла пара: мужчина на вид лет тридцати пяти и женщина примерно того же возраста. Они молча прошли к стиральным машинам, загрузили вещи в бак и присели на скамейку в ожидании. Тишину прачечной нарушила женщина:

— Стив, нам нужно поговорить! — в ее голосе чувствовалась наигранная твердость.

— О Боже, только не сегодня, — вздохнул мужчина. — Я даже догадываюсь, о чем будет разговор. Любимая, мы же решили, что нам пока рано…

— Дети не могут быть «ранними» или «своевременными», — перебила она его. — Я созрела, чтобы стать матерью. Почему же ты так противишься этому?

— Потому что, мы еще не готовы! У нас даже нет своей стиральной машинки, мы до сих ходим в прачечную. Я уж не говорю о собственном доме…

Мужчина резко замолчал и уткнулся в свой мобильный. По лицу женщины было заметно, что она пребывает в отчаянии. В нескольких метрах от них сидел пожилой темнокожий мужчина. Его лицо скрывали козырек кепки и солнцезащитные очки. Казалось, что он мирно дремлет в ожидании, когда машина достирает белье. Неожиданно старик поднял голову, снял кепку, очки и обратился к паре:

— Я согласен с ней, — он кивнул в сторону женщины. — Пришло то время, когда если не сейчас, то завтра будет поздно. Ваш малыш уже заждался вас.

— Что? — мужчина неохотно отвлекся от мобильного.

— Есть такое чувство, что «там», где планируются дети, — показал он указательным пальцем вверх, — есть огромная комната, в которой они мирно дожидаются «своего часа». А ваш малыш уже засиделся. Вы даже не представляете себе, сколько лишних лет он провел там, наблюдая, как его сверстников с нетерпением забирают мамы. Поверьте, все блага придут вместе с появлением малыша!

— Что за чушь ты несешь? — мужчина сорвался на крик. — Мы сами знаем, когда нам обзаводится детьми!

— Уж вы здесь точно не причем, — проговорил старик и тихо покинул помещение.

Спустя три года…

Бриджит стояла у своего дома, держа на руках кудрявого малыша около двух лет. Он забавно морщился от солнца и активно махал рукой вслед отъезжающей машине. Это был своеобразный обычай: каждый день около девяти утра Бриджит с сыном провожали на работу мужа. Как только машина скрылась за поворотом, Бриджит заметила через дорогу темнокожего старика — того самого, что три года назад встретился ей в прачечной. Она поспешила навстречу пожилому мужчине, прижимая к груди ребенка.

— Подождите! — Бриджит окликнула его. — Вы помните меня? Три года назад, в прачечной? Вы тогда сказали, что…

— Можете не напоминать, я помню, — старик улыбнулся.

— Я искала вас тогда, но не смогла найти, — голос Бриджит дрожал от волнения. — Откуда вы знали, что я рожу ребенка не от Стива?

— Порой мы не понимаем, что удерживаем рядом с собой совершенно не тех людей. Ваш малыш больше не мог ждать, пока Стив насладится жизнью и будет готов стать отцом. Заметив его поведение в прачечной, я решил просто указать на это.

— Вы правы. Мы расстались спустя пару месяцев после той встречи в прачечной, несмотря на то, что я очень любила его. Потом в моей жизни появился Ник. Мы с ним даже не обсуждали, хотим детей или нет. Просто, я узнала, что беременна. Родился Роберт — мы назвали его в честь отца Ника. Потом мы купили дом в рассрочку, не переживая о деньгах. По вечерам всей семьей готовим ужин, а после занимаемся планированием бюджета. Представляете, Роберт принимает активное участие. Он уже все понимает, улыбается и это так прекрасно! Зачем я все это говорю вам? Хотя, если бы вы не сказали, что «там», — Бриджит показала пальцем вверх, — заскучал по нам вот этот «парнишка», я бы вряд ли решилась уйти от Стивена. Спасибо вам!

— Ну что вы, не стоит! Я рад, что вы сделали верный выбор и теперь счастливы! — мужчина перевел взгляд на малыша. — Привет, Бобби!

Малыш стал заливисто смеяться, протягивая свои маленькие пухлые ручки в сторону старика. Тот взял нежную ладошку и приложил к своей небритой щеке со словами:

— Все в этой жизни начинается с детей. Они не должны ждать нас… «Там»! — улыбнулся старик. — Будь хорошим мальчиком, Бобби! Мне пора.

— Всего хорошего вам, — Бриджит улыбнулась. — Простите, я даже не знаю, как вас зовут.

— Аллен, — чуть задумавшись, ответил мужчина.

— Спасибо, Аллен!

— Будьте счастливы, Бриджит, а ты, Бобби, должен вырасти воспитанным мальчиком, мужем, отцом и просто хорошим человеком! — сказав это, он продолжил свой путь.

Уже перейдя через дорогу в сторону своего дома, Бриджит остановилась: «Стоп! Откуда он знает, как меня зовут?». Она обернулась, чтобы окликнуть и спросить старика, но его уже не было.

Оранжевые бегемоты

В одном из магазинов мужской одежды…

— У вас есть накопительная карта?

— Есть, вот, пожалуйста.

— О, да тут я вижу, что мы вам должны подарить чего-нибудь в пределах трёх тысяч! А давайте мы вам подарим ультрамодные носки оранжево-морковного цвета с принтами «Бегемотиков»? Друзей порадуете своим видом, да и барышню свою.

— Нет, я, конечно, понимаю, что, возможно, они очень модные и весь гламур на лицо, но если вы позволите, то я лучше возьму вон тот легкий мужской шарфик. Я вижу у него такая же цена по скидке.

— Я всё-таки настоятельно советую вам приглядеться к этим носкам. У них есть одно преимущество…

— И какое же?

— На самом деле, эти носки идут в комплекте с боксерами такой же расцветки и принтом. Вы только представьте: ранее утро, вы стоите на кухне у плиты в этих носках и боксерах, в фартуке поверх голого торса и жарите вкуснейшую яичницу, подпевая Михайлову, который поёт по радио. Тут из спальни выходит ваша барышня и видит вас во всей красе! А ещё этот пленительный запах самой вкусной яичницы в мире, шкварчащей на раскалённой сковороде! И знаете, что она вам скажет?

— Конечно! — совершенно серьёзно и неожиданно ответил я.

— Да? И что же? — удивлённо произнесла продавец-консультант по имени Дарья, судя по бейджику.

— Mario Mario tu che ci circo organizzato? — эмоционально размахивая руками, словно сорокалетняя итальянка внушительных размеров и одновременно с этим многодетная мать, изобразил я.

— Э-э-э…М-м-м… Простите, что это сейчас было? — растерянно спросила Дарья.

— Я говорю, что она сказала бы, что я, стоящий полуголый, у плиты, ранним утром, в оранжевых трусах и носках с рисунками «бегемотиков», да и еще шкварчащая яичница — всё это выглядит очень оригинально! — шутливо ответил я, хотя перевод моих слов был совсем другим.

— Правда? А… Ну ладно, вот вам шарфик. Спасибо за покупку. Приходите к нам ещё. Будем рады! — дежурными фразами ответила мне девушка, явно не ожидавшая таких актерских навыков от меня.

Стоящий рядом за мной мужчина средних лет, с небольшим животом, который стал невольным свидетелем нашей беседы, наклонился поближе к продавцу-консультанту и, стесняясь, сказал:

— Будьте добры, упакуйте мне этот комплект. Я как раз очень люблю по утрам слушать радио и готовить завтрак. Хоть удивлю свою барышню!

Рыжик — джентльмен!

Год назад, у соседа по даче, я заметил двух котят — рыжего и черного. Как потом выяснилось, рыжим был мальчик, а черненькой — девочка. В течение года я видел пару раз только «Рыжика», который отчаянно гонялся за воробьями. За год он заметно вырос и возмужал, наев приличные бока, а кошечка осталась такой же черной и стройной. Сегодня же передо мной развернулась милейшая картина. Пока я сидел на веранде, наслаждаясь яичницей с сосисками, этих мурлык занесло в мой двор. Совсем не стесняясь, они начали нежиться друг с другом неподалеку от меня. «Черненькая» игриво полизывала своему рыжему нахалу то ушко, то брюшко, он же, лежа на спине с довольной мордочкой, издавал в ответ «котярские мур-мурки». Гармония — не иначе. Мне вдруг стало любопытно, что будет, если я угощу их сосиской? Кто первый за ней побежит? Интуиция меня не подвела: за сосиской пришел «Рыжик». Бережно подхватил ее и понес своей кошечке, подождал, пока она полакомится угощением, и вновь разлегся, чтобы получить очередную порцию внимания и любви. Было смешно за этим наблюдать, я расхохотался до не могу… Вот такая любовь у «Рыжика» с «Черненькой»!

Шезлонг

Итак, чемпионат Кубка Конфедераций. Я смотрю все это по телевизору. Сборная Португалии по футболу проиграла в игре с командой Мексики. Я был так сильно расстроен таким исходом, что всю ночь не мог заснуть. Любители футбола меня поймут. В конце концов, не дождавшись рассвета, я решил выйти на улицу и немного пройтись. Где-то вдалеке виднелись первые лучи солнца, нежно скользившие по морской глади. Вместе со своим щенком Бароном, ну тот песик, про которого я писал ранее, так вот, с этим годовалым туркменским волкодавом, а в простонародье — алабаем, брели к пляжу. Неподалёку от территории, где днём обычно купается народ, стоит сторожка Михалыча — пожилого мужчины, который по ночам охраняет шезлонги и инвентарь для купания. Временами, когда мне хочется полежать на берегу моря и послушать шелест волн, я прихожу к нему, и он мне выдаёт шезлонг. Мужик он простой, но уж очень любит фразу: «Дай сто рублей!».

Подойдя поближе к домику, я крикнул:

— Михалыч! Ми-и-ха-а-лы-ч!

— Чего тебе? — тут же из сторожки послышался ответ. — Не мешай, у меня гостья!

— Ого! Помощь не нужна? — смеясь, спросил я.

— Как-нибудь без тебя управлюсь! Чего тебе?

— Михалыч, ну чего мне от тебя может быть нужно? Ещё и в такую рань! Шезлонг дай! Португалия проиграла. Хочу погрустить в тишине у моря, — ответил я, всё так же улыбаясь.

— Вот чудак-человек! Говорю ж тебе, занят я! Иди к будке с мороженым. Там два шезлонга остались. Я их на ночь не успел обратно занести. Никитична пришла и не до шезлонгов мне! — все также из будки раздавался голос.

— Ну ладно, — ответил я, пожимая плечами. — Прости, что помешал, — едва сдерживая смех, вместе с Бароном я побрёл к будке с мороженым.

Подойдя поближе, я увидел, что на одном из шезлонгов лежал парень, а рядом с ним на самом краешке сидела девушка. Лет им было может по двадцать три, а может и по двадцать пять. Ребята о чём-то мило общались. Я не хотел им мешать и решил выдать себя за иностранного туриста. Подойдя поближе к шезлонгам, я, широко улыбаясь и помахивая ладошкой, произнёс: «Good morning!», а после лёг на свободный лежак. «Всё, — подумал я, — теперь можно спокойно полежать, не думая ни о чём!». Барон устроился рядом с шезлонгом на песке. Я спустил кепку пониже на глаза, чтобы вздремнуть. Время было около четырех часов утра. До семи ещё три часа, а, значит, можно было спокойно покемарить под шум прибоя.

Мои соседи несколько минут сидели молча, а потом я стал невольным свидетелем их очень личного разговора:

— Иностранец, по-моему? — первым нарушил тишину парень.

— Наверное, раз на английском поздоровался. Значит турист. А пёс у него нехилый, — ответила девушка.

— Угу, — произнёс парень, — Ну чего мы тут торчим? Пошли уже в номер, я пощекочу твои «вишенки», — вдруг быстро перескочив с темы, сказал парень.

— Ты только посмотри, как классно! Как тихо! Ведь днём такого не бывает. И потом, хватит щекотать мои «вишенки»! Мы сюда приехали отдыхать, а не заниматься любовью дни напролёт.

Я улыбнулся и продолжал лежать молча, чтобы не потерять сладкое состояние полудремоты. Но мои соседи не унимались.

— Как тебе вчерашние заячьи ушки? — спросила девушка.

— Отлично! Только вот хвостик на ниточке мне не идёт.

— Ой, ну это лучше, чем твой новый метод — «удар воробья»!

«Удар воробья? Что-то я такого в свои тридцать семь лет не слышал!» — усмехнулся я про себя.

— Правда? — сник молодой человек, явно ожидавший восторженных воплей своей подруги. — А давай сегодня мы целый день будем по номеру ходить голыми?

— М-м-м, давай, — согласилась девушка. Ей явно понравилась эта идея.

«Ух, повезло парню! Молодежь, эх…», — подумал я и мысленно порадовался за него. Шум моря стал уже еле слышен…

— Я сделаю тебе массажик, как в тот раз, помнишь? — сказала девушка.

— Да-а-а, массажик! Хочу! Хочу! Хочу! — восторженно произнёс парень.

У меня, как у сценариста и писателя, воображение работает оперативно, и перед моими глазами сразу же промелькнули несколько эпизодов с разными видами массажа. Море в конец уже не было слышно. Но я старался не придавать их беседе особенного значения и уже собирался повернуться на бочок, чтобы продолжить дремать. Но, не тут-то было! В следующую минуту я уже окончательно пожалел о том, что пришёл на пляж под утро.

— Миш, а вчера смешно, да получилось? Когда с обезьянкой фоткались. Она меня за груди так схватила! Это хорошо, что чашечки плотные в купальнике, а то бы поцарапала бы мои «яблочки», — игриво заговорила девушка.

«О, боже! — подумал я. — Опять тема про „вишенки-яблочки“. Замечательно. Да, тут и вздремнуть-то не дадут!».

— Слушай, а давай прямо здесь! Турист спит всё равно. Давай а, — сказал парень.

— Миша, ну ты чего? А вдруг он проснётся?

— Не проснётся. Мы по-тихому и быстро…

— Хорошо, только я могу стонать. Ты же знаешь, меня не остановить потом.

Тут моё терпение лопнуло. Я развернулся, приподнял кепку с глаз, встал с шезлонга и пробурчал:

— Не, ну вы что, молодёжь?! С головой совсем не дружите? Идите к себе в номер и кувыркайтесь там, сколько влезет! Тут Португалия проиграла! А вы здесь развезли «вишенки-яблочки»! — сказал я и пошёл от них подальше. Барон, мирно дремавший всё это время, вскочил, от неожиданности гавкнул и побежал следом за мной.

Молодые люди вздрогнули и, прижавшись друг к другу, остались молча сидеть и смотреть мне в след. Настроение моё было испорчено окончательно. Проходя мимо сторожки, я снова крикнул:

— Михалыч!

— Вот неугомонный! Чего тебе?

— Сволочь ты, Михалыч!

Через минуту дверь домика открылась и на пороге в семейных трусах красного цвета с огромными ромашками, появился сам Михалыч. На худощавом теле мужичка трусы смотрелись весьма оригинально.

— О, какой ты модный, Михалыч! Трусы-то от какого-нибудь толстого итальянца тебе достались? — улыбаясь, сказал я.

— Так и есть! Чего ты вернулся-то? Что там такое случилось?

— Да ничего не случилось! — ответил я, махнув рукой. — Я говорю, ушки заячьи тебе подарю в следующий раз, как приду. Будешь радовать Никитичну свою.

— Это как это? — удивлённо спросил Михалыч. Тут послышался женский голос из сторожки:

— Константин Михайлович, у меня дома есть такие. Я сама в следующий раз принесу. Заходите уже, а то дует.

— Во! — сказал Михалыч, поднимая к верху указательный палец. — А ты говоришь…

Я усмехнулся, поправил воротник ветровки, достал из кармана теннисный мячик и кинул его далеко перед собой. Пёс тут же умчался за ним вдоль берега, а я пошёл навстречу новому дню.

Вечная любовь

В одном из мясных прилавков Симферопольского рынка

С утра у мясных прилавков Симферопольского рынка всегда многолюдно. Каждый спешит отхватить кусочек получше, чтобы приготовить из него ароматную шурпу или тающие во рту отбивные. — Мне говяжью вырезку, — сказал я и еще раз оглянул лавку с аппетитными кусками говядины, баранины и других мясных продуктов. — Минутку молодой человек, обслужу Зульфию-ханум, а после вас! — приветливо улыбнулся мясник. — Да, конечно, — немного отойдя в сторону, я увидел рядом с собой пожилую женщину лет примерно семидесяти.

Она была одета в красивое платье и туфли на среднем каблучке с брошкой. Ее по видимому крашенные жгуче-черные кудри наполовину скрывала элегантная шляпка. От женщины исходила живая энергия, в которой ощущалось тепло. А еще у нее были потрясающе красивые зеленые глаза и нежная улыбка. Пока я краем глаза рассматривал незнакомку, мясник аккуратно, с особым трепетом, отрезал ленту из бараньих ребрышек и завернул их в пакет. — Возьмите Зульфия-ханум, пусть ваша шурпа будет очень вкусной! — произнес мясник, положив руку себе на грудь. Женщина взяла мясо и, еще раз одарив мясника улыбкой, неспешно последовала вдоль ряда. — Так, значит, вам вырезку? — переспросил мясник. — Да, — кивнул я, не отрывая взгляда от этой дамы. — Надо же, как говорится, иногда старость бессильна перед красивыми людьми, сколько бы им не было лет… — сказал я. — Вы о Зульфие-ханум? — мясник ловко отрезал кусок мяса. — Она — иранка. В наши края ее род переехал еще при Царе. К сожалению, Зульфия-ханум глухонемая и одинокая. У нее нет детей. — Правда? — мне было сложно поверить, что у такой красивой женщины есть врожденный дефект. — Да, — продолжил мясник, заворачивая мясо в пакет. — Пару раз в неделю она приходит сюда, и я даю ей бараньи ребрышки для шурпы. В любое время для нее у меня найдется самое лучшее мясо. Эту традицию завел наш дед, потом отец, теперь я. — Сколько же ей лет тогда? — Восемьдесят три! — он заулыбался. — Мой дед, покойный Темирбей, после войны женился на моей бабушке, у них родились мой отец и дядя, а спустя несколько лет он встретил Зульфию-ханум и влюбился. Не знаю, правильно это или нет, я не могу осуждать. Перед смертью дед завещал во всем помогать Зульфие-ханум. Ведь она всю свою жизнь любила только его и не вышла замуж. Посвятила всю себя…

— Вы все правильно делаете! Я восхищаюсь вами! Сохранить память о лучших временах присуще не каждому, — я поблагодарил мясника и направился к выходу.

***

Вы скажете, что снова про любовь. Но если бы я не пришел в то утро на рынок, не услышал историю мясника, то никогда бы не узнал о Зульфие-ханум… О хрупкой женщине с добрыми глазами, которая всю жизнь не могла произнести заветное «люблю!», но безропотно отдала свое сердце единственному мужчине по имени Темирбей. Я не мог не поведать вам об этой маленькой истории, которая дала в очередной раз понять, что о любви порой не нужно говорить. Достаточно просто любить, чувствовать…

Мать

Москва, 2017 г.