Авторская ремарка
Книга написана более двадцати лет назад, но по разным причинам все это время пролежала в столе. Иногда печатались небольшие отрывки в газетах и журналах, адаптированные для конкретного издания.
За двадцать лет накопились новые наблюдения, да и в микологии тоже произошли изменения, поэтому текст пришлось основательно править, но в некоторых случаях просто вставлены уточнения с пометкой «Ремарка 2023 года».
Все фотографии, включенные в книгу, выполнены мной.
…если бы я раньше знал, какая
это канитель — писать книжку,
то нипочем бы не взялся…
Гекльберри Финн
Вместо пролога Краткий путеводитель по страницам
Увлечение грибами, как и любое другое, не знает перерывов. Страсть одолевает человека вне зависимости от погоды, политической обстановки и времен года, но филателистам, меломанам, нумизматам и даже рыбакам-любителям живется легче, их азарт находит выход круглый год. Заядлым грибникам приходится хуже — зимой грибы не растут. Именно это досадное недоразумение слегка роднит их с садоводами, хотя и существует принципиальное отличие: грибники собирают то, чего не сеяли. И все-таки сходство есть. С конца октября и до последних чисел апреля грибник, как и садовод, «ухаживает за погодой», считает дни и читает специальную литературу…
«Грибная литература», в отличие от микологической, не очень обширна, но весьма разнообразна: каталоги, определители, справочники, научные издания, научно-популярные и даже художественные произведения.
Микологическая литература даже в рядовых районных и городских библиотеках представлена довольно широко, но очень многие научные издания предназначены только для специалистов. Они, чаще всего, посвящены довольно узкому вопросу и не могут заинтересовать «среднего» грибника. В библиотеке, если попросите «что-нибудь о грибах вообще», то можете получить нечто вроде книги «Мутационный процесс у грибов» — серьезного научного труда, библиография которого включает в себя 816 (!) наименований, из которых лишь 163 на русском языке. Понятным будет только слово «грибы» в названии книги.
Авторы «грибных» книг обычно или специалисты-микологи, или писатели. А ваш покорный слуга органично сочетает в себе отсутствие обоих этих недостатков, не являясь ни дипломированным микологом, ни профессиональным писателем…
Поэтому, имея сорокалетний стаж грибника-любителя и читателя «грибной» литературы, постарался изложить свои наблюдения, знания и соображения так, чтобы было удобно именно читателю — грибнику-новичку, поскольку опытный искатель и сам может рассказать столько же, если не больше.
Терминами «дилетант», «дилетантство» автор хотел лишь подчеркнуть, что книга написана любителем и для любителей, хотя и с использованием многих, в том числе и профессиональных, научных изданий.
Рассказы о грибах собраны в главы по месяцам года, но конец сентября и октябрь выделены в категорию «поздней осени», имеющей свои особенности, а позднеосенние грибы экзотической внешности или необычного поведения выделены в «аутсайдеры». Наиболее распространенные виды грибов получили персональные разделы, более редкие расположились в «общежитиях». Подробное описание конкретного гриба расположено в том месяце, в котором он впервые появляется в достаточно большом количестве, но наиболее массовым, престижным или опасным грибам (например, осенним опятам, свинушкам) могут быть посвящены и по две статьи.
Опасными здесь названы грибы, способные доставить большие или меньшие неприятности, от расстройства желудка до смертельного исхода. Термины «съедобен», «смертельно ядовит» и прочие из этого ряда пояснены в разделе Главы XII «Русско-микологический разговорник», а более подробно, с перечислением и описанием несъедобных, ядовитых и смертельно ядовитых грибов — в разделе «Опасность грибная» главы «Техника безопасности».
Кроме рассказов о несъедобных и ядовитых грибах, в той же главе описаны возможные неприятности и опасности, с которыми может столкнуться грибник, а также способы защиты от них, проверенные за время сорокалетней практики.
В главах «Технология «грибосбора» и «Грибная кулинария» обобщены разбросанные в тексте наблюдения, соображения, советы и рецепты по поиску, опознанию, доставке и кулинарной обработке лесного урожая.
Все грибы, о которых здесь рассказано, встречались, хотя бы изредка, на протяжении моей «грибной» карьеры. Ядовитые грибы, которых я не встречал, но посчитал нужным упомянуть. перечислены в последних двух разделах IX главы с указанием о том, где можно найти их описание и фотографии.
В криминалистике существует термин «словесный портрет» — описание внешности человека, составленное по определенным правилам. В микологической литературе — каталогах, определителях и так далее тоже существует определенный порядок: последовательно описываются шляпка, ножка, пластинки, споры, приводятся «особые приметы», скажем кольцо или чешуйки на ножке, места и время появления. В «грибных» изданиях этот порядок соблюдается не так строго. Встречаются и полные «словесные портреты», и описания a la madam Грицацуева: «Брюнет в голубом жилете и желтых ботинках». Несмотря на приложенные усилия держаться золотой середины, в рассказах о грибах присутствуют колебания между этими крайностями — одни виды описаны подробно, о других, редких или малоценных, сказано кратко.
В описаниях грибов сознательно опущены сведения о спорах, «семенах» грибов, их величине, форме и цвете, а также о вкусе мякоти грибов, запахе и форме пластинок. Для точной идентификации гриба все эти «мелочи» просто необходимы, однако… рассмотреть споры в лесу невозможно, и не только определить их форму и величину, но и то, что они, например, «в массе розовые»!
Запах гриба не входит в основные признаки съедобности или ядовитости: многие «хорошие» грибы пахнут неприятно, и наоборот — «плохие», вплоть до бледной поганки, имеют чудесный грибной аромат. Да и обоняние слишком индивидуально — один и тот же гриб для одних пахнет неприятно, для других наоборот, а кто-то вообще никакого запаха не ощущает.
Со вкусом картина похожая, но, попробовав бледную поганку на вкус, вы… Скажем так, теряете шансы проделать это еще раз. Хотя, понюхав ее, почти ничем не рискуете. «Почти ничем» потому, что вряд ли кто ложится на землю, чтобы понюхать гриб, а брать в руки смертельно ядовитые грибы не совсем безопасно.
Теперь о прочих признаках.
Пластинки бывают свободные, нисходящие, приросшие, частые, приросшие зубцом, низбегающие, узкие, вильчатые, редкие, толстые, широкие, тонкие и опушенные…
Форма шляпки имеет не меньшее количество характеристик: подушковидная, выпуклая, распростертая, воронковидная, плосковыпуклая, яйцевидная, колокольчатая, конусовидная, с бугорком, уховидная, полушаровидная, со впадиной Иногда встречаются и более колоритные термины: ширококолокольчатая, вогнутораспростертая и воронковдавленная.
Для каждого гриба можно привести такое количество признаков, что разобраться в них сможет только специалист, да и то в лабораторных условиях, вооружившись микроскопом и прочими принадлежностями. Только стоит ли разглядывать, каким образом прикреплены пластинки к ножке строфарии сине-зеленой, и определять, выпуклая или подушковидная шляпка у подберезовика? Поэтому в описании грибов упор сделан на небольшое количество характерных признаков, различимых невооруженным глазом прямо в лесу. Для успешной и безопасной охоты среднего грибника этого достаточно, но только при неукоснительном соблюдении золотого правила: «Не уверен — не обгоняй!».
Сомневаешься в определении гриба — оставь его в лесу или
возьми для домашнего анализа, обязательно изолировав
от бесспорных трофеев.
Теперь, чтобы не запутать читателя, надо немного сказать о том, как в книге используются наименования.
В названиях грибов, а их в книге около трех сотен, часто встречаются прилагательные, характеризующие цвет, запах, вкус, форму, размер, время года, особенности строения, привязанность к породе деревьев и так далее. Причем они могу играть как второстепенную роль (подосиновик красный, опенок осенний), так и главную (польский гриб, желчный и перечный грибы). В тексте нередко опускаются прилагательные «второстепенные», а «главные» употребляются без существительных. Первое происходит, когда речь идет, скажем, о маслятах вообще и все сказанное относится ко всем их видам, или абзац посвящен только одному из них и нет смысла десяток раз повторять, что речь идет о масленке позднем. Второе — из-за того, что само слово «гриб» и так слишком часто звучит на каждой странице, чтобы «таскать» его за польским, желчным и даже белым. Бывает и третий вариант, когда применяется только «второстепенное» прилагательное, например: «… он темнее своего гигантского сородича».
Во всех случаях названия грибов, независимо от того, приведены они полностью или частично, в тексте выделены курсивом, так что, если встретилось слово «гигантский» — это название гриба, а «гигантским», может быть что угодно — успех, интерес или, скажем, баобаб. Жаль только, зарплата не может.
В конце книги помещены приложения — «Предметный указатель», «Указатель латинских названий», списки грибов, занесенных в «Красные книги» России, РСФСР и СССР.
В «Предметном» приведены все названия грибов, хотя бы раз упомянутые в тексте, с указанием латинского наименования и перечислением страниц, на которых этот гриб упоминается.
«Указатель латинских названий» предназначен для дилетантов, читающих научные издания — в них нередко оперируют латинскими терминами, не утруждая себя переводом (специалисты поймут, а про нас, любознательных дилетантов, никто не думает).
Микология, как и любая другая наука, не стоит на месте — кропотливая работа по изучению, описанию и уточнению систематики грибов идет постоянно. Ученые проводят исследования грибов для выяснения их лекарственных свойств, возможности искусственного выращивания и по многим другим направлениям. Обо всем этом можно рассказать много интересного, но пора открывать сезон — на дворе конец апреля…
Глава I Апрель — открытие сезона
Суббота 27 апреля 1985 года, шесть часов утра, идет снег, холодно. Немногочисленные пассажиры, ждущие электричку, бродят по платформе, пытаясь согреться. При очередном проходе нос к носу сталкиваюсь с сослуживцем, элегантно, как всегда, одетым, с портфелем-дипломатом в руках. Он с изумлением смотрит на мои резиновые сапоги, старенький плащ и рюкзак с корзинкой. Я удивлен не меньше. Вопрос — «А Вы, собственно, куда?» — вылетает у обоих одновременно. От неожиданности и ответы звучат в унисон — «В Сандуны!» — «За грибами!» Посмотрев друг на друга с недоумением, и покрутив пальцем у виска, мы расходимся, сожалеюще покачивая головами: «Ну, дошел человек!»
Конечно, по такой погоде ехать за грибами, рассчитывая на «улов», бесполезно, но уж больно велико нетерпение заядлого грибника — с момента последней прошлогодней поездки прошло шесть месяцев! Поэтому, не надеясь что-либо добыть, я все-таки начинал ездить в лес с конца апреля. Удовольствие доставляла возможность походить по знакомым местам, глядя не только под ноги, но и по сторонам, обойти те участки леса, куда в сезон не хватало времени добраться, оценить потенциальную урожайность вновь открытых полянок с тем, чтобы позже проверить свои прогнозы.
Эти первые поездки сезона я использовал и для «стратегической» разведки, выезжая в места, где еще никогда не бывал. Больше половины всех своих точек «грибосбора», коих насчитывалось в лучшие времена почти четыре десятка, я впервые посетил до или после общепринятого времени грибных вылазок. Грибная география не ограничивалась Московской областью — бывал я в Ярославской, Тульской областях, а Тверскую и Владимирскую осваивал очень активно. И все-таки расположение подавляющего большинства «плантаций» обеспечивало возможность однодневной поездки на электричках, пусть даже на двух-трех, но без автобусов, в которые можно и «не залезть». Однодневной считалась поездка, не превышающая двадцати часов.
Не только апрельские поездки бывали чисто ознакомительными, случалось возвращаться пустым и летом и даже осенью. Знания даром не даются — наша присказка тех лет. «Всякая охота предполагает и удачу, и неудачу, грибная охота в том числе». Не угадал направление (север — юг), не учел погоду или… да мало ли в чем можно ошибиться, а в результате — пустая корзина. «Он ведь, гриб, что? Для него законы не писаны. Бывает и дождь, и тепло, и все условия, а его нет. Он ведь областному начальству не подчиняется».
Мне известны случаи (и по рассказам, и по личному опыту), когда от полного «безгрибья» до хорошего «грибосбора» было не более трех-четырех километров. Причины бывают разные — полосой прошли дожди, или рельеф местности обеспечил разницу в температуре, или сказались различия в составе почвы, а то и в количестве снега прошедшей зимой. Бывает, конечно, и так, что «намотав» за день не один десяток километров, уезжаешь пустой — во всех доступных пешим ходом местах этого района грибов нет. Неудача? Фиаско? Отнюдь нет! Вторая присказка тех лет гласила — знания лишними не бывают: при полном «безгрибье» поневоле заходишь в места, куда никогда не доберешься в урожайное время, а значит, расширяешь географию, тем более, что известные тебе (и не только тебе) места совсем необязательно самые урожайные — стадный инстинкт человека здесь сказывается едва ли не сильнее всего. Могу сослаться на собственный опыт: из сорока-сорока пяти поездок (с конца апреля по конец октября) больше половины были «нулевыми» или близкими к этому, но зато остальные, базировавшиеся на полученных знаниях грибных мест, окупали все.
Стоит еще отметить и такой штрих: «точка», «место» или «плантация» — это не полянка или опушка, а местность, достигающая нескольких десятков квадратных километров.
Подснежники
Вопреки утверждениям многих книг, посвященных «третьей охоте», грибы-подснежники в конце апреля, да и в первых числах мая встречаются только в те редкие годы, когда весна бывает очень ранней. Обычное же время появления строчков и сморчков — конец первой и начало второй декады мая. В смешанном елово-березовом лесу, наиболее характерном для окрестностей Москвы, к этому времени снега уже не остается, а сквозь слой прошлогодней листохвойной подстилки начинает пробиваться трава. В городе березы полностью развернули листья, а в лесу — только начинают. Вот в этот момент и можно по-настоящему открывать сезон.
В смешанном лесу основной (по объему и весу) добычей обычно бывали строчки гигантские, почему-то большинством знакомых мне грибников называемые сморчками.
Даже те немногие, кто придерживается научных названий, обычно опускают слово «гигантский», так как строчок обыкновенный,
растущий только в сосновом лесу, довольно редком в Подмосковье, вообще мало кому знаком. Отличается он от гигантского очень сильно, и не только величиной.
Строчок гигантский, достигающий размеров мужского кулака, а то и двух (до 15 сантиметров высотой и до 20 шириной), окрашен светлее своего обыкновенного сородича. Цвет его шляпки, скорее напоминающей не шляпу, а чалму, варьирует от желтого до темно-коричневого, но никогда не бывает черным.
Обыкновенный, наоборот, чаще окрашен в темно-коричневый и даже черный цвет. В сосновых борах, при подходящей для него погоде, чернота шляпки бывает, как говорится, «иссиня-черной». Шляпка и ножка у него больше соответствуют своим названиям, и весь он больше похож на привычный шляпочный гриб, чем его гигантский собрат, а вот размеры обыкновенного строчка гораздо скромнее — до мужского кулака не дотягивают (5—7 сантиметров в диаметре и до 10 в высоту). В хороших условиях шляпка строчка обыкновенного напоминает черные кудри, при недостатке влаги она менее кудрява и уже не черная, а коричневая. В смешанных, сосново-лиственных лесах, становится еще ровнее и светлее.
Широко распространенное в узком кругу грибников, любителей ранних грибов, мнение о приверженности строчка к сосновым пням и сосновым вырубкам совсем не соответствует моим личным наблюдениям: строчки гигантские как раз чаще всего попадались мне в елово-березовом лесу, тяготея к старым замшелым пням, но отнюдь не сосновым. Встречались они и в лиственных участках смешанного леса, и в местах, где мелкий березняк заполнял промежутки между редко растущими «мачтовыми» деревьями ольхи.
Я не оговорился. Репутация ольхи как мелкого, кривого деревца не совсем, мягко говоря, верна. На торфяных болотах сосна тоже выглядит не лучшим образом, но это почему-то не портит ее имидж, а вот ольхе кто-то приклеил ярлык и избавиться от него она не может.
Строчки, как и сморчки всех видов, создания еще более древние, чем все остальные шляпочные грибы, поэтому заранее предсказать, где они облюбуют себе «гнездышко», просто невозможно. Случалось находить строчки гигантские на краю сенокосного луга, вблизи опушки елового леса, целую семейку (около десятка) однажды обнаружил около тропинки, идущей через густой, затемненный ельник. Попадались они и в мелком ольхово-осиновом лесу, где не просматривалось ни одного хвойного деревца, и в молодых березовых рощицах, и на полянках взрослых березовых лесов с еловым подростом. Случалось находить строчки гигантские и около сосновых пней, но было это раз или два за всю мою практику.
Первые (по времени) строчки появляются в довольно светлых смешанных лесах с преобладанием березы. В отличие, скажем, от белых, они не жалуют берез-патриархов, не любят густого подлеска (в том числе елового подроста) и задерненности почвы, но и очень светлых опушек избегают. Их излюбленные места — пригорки, заросшие некрупным березняком и елками, причем почти обязателен начавший разлагаться березовый бурелом, замшелые березовые же пни или слежавшиеся, подгнившие кучи березовых веток. В таких местах они иной раз растут семейками по 3—4 гриба, но, походив вокруг, можно отыскать до полутора-двух десятков. Случается найти семейку, растущую компактно, когда десять-пятнадцать грибов охватываешь одним взглядом, но такое бывает очень редко.
В елово-березовом лесу с более крупными елями и редкими березами почва прогревается медленнее, поэтому и строчки там появляются позже. Отличаются они не только временем роста, но и видом — шляпки значительно темнее и менее извилисты, хотя ровными и их не назовешь. В таких местах они встречаются только по одному, по два, но тоже тяготеют к замшелым пням, бурелому и валежнику. В отличие от всех остальных грибов, у них зависимость от освещенности обратная — строчки, выросшие в темном, месте имеют более темную окраску, а на хорошо освещенных местах — светло-коричневую и даже желтую.
Сбор строчков весьма специфичен: для успешной «охоты» нужны, прежде всего, ноги. Ибо места, где они встречаются, разбросаны по лесу очень широко, так что, даже хорошо зная лес, меряешь не один десяток километров, чтобы набрать на сковородку.
У меня давно сложилось впечатление, что грибы этого семейства, в силу своей древности, на человека совсем не обращают внимания. За исключением очень затоптанных лесопарков, где вообще никакие грибы не растут, «эти нелепые детища не всегда понятной нам природы» — сморчки и строчки — встречались мне и в Лосином острове, и в дачных поселках, и в лесу, и около деревень…
В весеннем лесу «… поверх еще нежной невысокой майской травы грибнику строчки покажутся странными». Они и в самом деле иногда производят неожиданное впечатление на новичков, «чайников», по выражению автомобилистов.
В 1982 году, еще не будучи сам «зубром» грибосбора, я уже брал с собой друзей и знакомых, охотно веривших, что со мной не пропадешь. Мои «нулевые» поездки оставались «за кадром», поэтому желающих «примкнуть, как Шипилов», было в избытке. Но одни из компаньонов сразу теряли интерес к моим «местам», считая неадекватным затраты времени и сил с результатами, другие были недовольны чрезмерно большими пешими переходами. Больше одного-двух раз не выдерживал почти никто, за исключением двух-трех человек. Вот с одним из таких выносливых и, кстати, очень хватких, товарищей я и выехал за строчками-сморчками в тот солнечный день девятого мая. Едва войдя в лес, а было это неподалеку от Хотьково, мой напарник окликнул меня, причем, почти не зная грибов вообще (вырос в степной зоне), он не решился назвать увиденное грибом, а выразился так: «Слушай, мы не за этим… приехали?» Это был строчок гигантский, действительно показавшийся ему странным.
Строчок, по иронии судьбы названный обыкновенным, более-менее массово встречается только в чисто сосновых лесах, которых в ближайших окрестностях Москвы не так много — почва в основном глинистая, а сосны предпочитают песчаные. Этот обыкновенный строчок не жмется к пням и вырубкам, а растет на хорошо освещенных полянах взрослых сосновых лесов, как на зеленом мху, так и на хвойной подстилке, выбирая все же место поближе к валежнику — там теплее. В отличие от гигантского, он редко попадается по одному, три-пять грибов рядом — обычное дело, но «по массе» выходит то же самое.
Под соснами в смешанных лесах он встречается очень редко, да и выглядит так, что не сразу его распознаешь. Светло-коричневая шляпка не то, чтобы ровная, но и не кудрявая, не извилистая, а слегка волнистая. Краями не срастается с ножкой и напоминает шляпку сморчковой шапочки.
Сморчки обыкновенные или настоящие начинают расти чуть позже строчков. Строчок гигантский, как правило, индивидуалист — встречается по одному, реже — по два. Набрести на семейку — удача весьма редкая, хотя, как уже говорилось, бывает и до полутора-двух десятков в одном месте, но «месте» весьма обширном. Сморчки же — коллективисты, случалось на одной полянке собирать их десятками.
На ровной цилиндрической ножке — уже не «чалма», как у строчков, но еще и не шляпка, а нечто, похожее на яйцо, сделанное из пчелиных сот с деформированными ячейками.
Ко времени видимости над землей ножка не длиннее трех сантиметров, а шляпка, едва выступающая из-под слоя слежавшейся за зиму листвы — четырех в высоту и трех в диаметре. Застав сморчки в этом возрасте, кружишь по полянке или опушке, прощупывая взглядом каждую неровность лиственной подстилки и время, от времени находя очередной гриб. Часть уже высунула макушки, другие только приподняли черно-серую прошлогоднюю листву. Если вернуться на это место через три-четыре дня, то можно убедиться, что не найденные в первый раз сморчки уже не прячутся от взгляда грибника, но в основном за счет роста ножки, достигающей 10 сантиметров. Шляпка вырастает незначительно, не превышая 6 в высоту и 4—5 сантиметров в диаметре. Влияют на окраску шляпки и возраст, и место обитания, изменяя ее цвет от охристого до темно-коричневого. Еще через некоторое время появляются сморчки конические и сморчковые шапочки. Растут они также семейками, но, в отличие от обыкновенных, встречаются не только в лесу, но и вдоль заборов в дачных поселках (только в тех, где сохранились хотя бы остатки леса), и под старыми яблонями.
Однажды я обнаружил сморчковую шапочку в палисаднике своего двенадцатиэтажного девятиподъездного дома, куда ее грибница попала, видимо с частицами почвы на корнях кустов.
Конические — самые миниатюрные сморчки, растущие в наших лесах. Обычно мне не встречались грибы более 10 сантиметров в высоту, при диаметре шляпки в четыре. Шляпка почти всегда коричневая, темно-бурая или черная, тоже яйцевидная, но заостренная к вершине, с более мелкими ячейками, чем у сморчков настоящих.
Встречаются конические сморчки и со светлой шляпкой, но очень редко. Растут конические более сплоченными семейками, чем настоящие, иногда выстраиваясь в «линейку», а то и срастаясь основаниями ножек. В отличие от настоящих, сморчки конические попадались иногда на дне старых канав в лесных дачных поселках. У сморчков и ножки, и шляпки полые, хрупкие. Края шляпок срастаются с ножкой, только у настоящих диаметр нижнего края шляпки намного больше чем ножки, а ножка вверху резко расширяется, образуя некое подобие фланца. У сморчков конических диаметр ножки и нижнего края шляпки одинаковы. Ножка обыкновенных, настоящих, как правило, ровная, цилиндрическая, а у конических бывает и вздутой, и бороздчатой, и бугристой.
Сморчковая шапочка, самый поздний вид этого семейства грибов, отличается от сморчков своей непропорциональностью, а также похожей на колпачок шляпкой — ее нижние края не приросли к ножке.
В молодом возрасте на тонкой (не более 1 см) ножке длиной пять-шесть сантиметров расположена не шляпка, а эдакая морщинистая нашлепка. С возрастом ножка может дорасти до 15—18 сантиметров, при высоте шляпки не более пяти. Бывает такое не всегда. В урожайные годы шляпки формируются еще до того, как грибы вылезут из-под слежавшейся листвы. В таких случаях они и «манерами», и внешностью очень похожи на обыкновенные сморчки: растут большими семейками, но не скученно, а вразброс, зачастую высовывая на свет только макушку. Шляпки сформировавшихся грибов выглядят вполне солидно, составляя около половины всей высоты гриба. В это время можно найти даже двухголовый гриб — явление для сморчковой шапочки очень редкое. Появляется она, как правило, позже своих собратьев, и растет небольшими семейками, которые и встречаются довольно редко. Обычно ее выискиваешь среди довольно высокой, хотя еще и не густой травы, между начавшими разворачивать листья зонтичными растениями.
Что интересно — в литературе не упоминается ее (сморчковой шапочки) особое свойство: ее ножка при любом способе обработки (тушении, жарке, запекании) становится «резиновой» и очень плохо пережевывается. У других видов сморчков такого эффекта я не замечал.
О привязанности сморчков и сморчковой шапочки к каким-либо деревьям или типу леса вряд ли можно говорить. Встречал я их и в смешанном лесу на полянках среди густых елок, и среди мелкого березняка, и на дне старых канав вдоль лесных дорог, и по откосам зарастающих оврагов.
Самыми ранними считаются строчки обыкновенные, самыми поздними — сморчковые шапочки, но разная степень прогрева опушек, полян, ельников и березняков позволяет собирать все виды грибов-подснежников одновременно. В моей многолетней практике первые строчки гигантские были найдены 21 апреля, первые сморчки — 30 апреля, сморчковые шапочки — 24 апреля, а последние (по времени) грибы «подснежники», строчки обыкновенные — 25 мая.
В подтверждение же своего тезиса о возможности одновременного сбора всех весенних грибов могу привести несколько случаев.
30 апреля 1983 года мы с напарником часа два «утюжили» поляну среди стройных высоких деревьев ольхи, выискивая сморчковую шапочку под листьями зонтичных, и в какой-то момент я споткнулся (в буквальном смысле слова) о строчок. Был он там один (что не редкость), но был, и полностью оправдывал название гигантский — высотой 18, в длину 20 и шириной 12 сантиметров! Прошло уже почти сорок лет, но до сих пор среди моих трофеев такие крупные можно сосчитать на пальцах одной руки.
9 мая 1982 года строчки гигантские изредка встречались в затененных местах, а на полянках, по пологим склонам десятками попадались сморчки обыкновенные.
Рекордный урожай сморчковой шапочки пришелся на конец апреля 2000 года. В тех местах, где в течение полудюжины предыдущих лет с трудом удавалось за весну отыскать несколько грибов, ежедневно, начиная с 24-го числа, набирал я их по две-три сотни и по полтора-два десятка строчков гигантских. Попадались изредка строчки обыкновенные, но ни одного обыкновенного или конического сморчка в это время не встретилось.
Необычный случай со сморчками произошел в 2003 году. Лето предыдущего года было очень жарким и сухим. С июня до конца сентября не было дождей и уже с середины лета начались лесные пожары. Горело где-то далеко от деревни, в которой я проводил отпуск. Это Кимрский район Тверской области.
Так что летом досаждал только запах гари и дымка на небе, сквозь которую с трудом пробивалось солнце. Но в самом конце сентября загорелся сосновый бор неподалеку от деревни.
Пожар был низовой. Горела трава, черничник, лесная подстилка, пострадали кусты, молодые деревца, попадали сухие сосны. Крупные сосны уцелели.
Вот в этом-то горелом бору на следующий год массово выросли сморчки, причем не в мае, а во второй декаде июля! Одновременно росли и обыкновенные и конические. Их не надо было искать, они были повсюду, и одиночки, и семейки до полутра десятков. Причем конические были отнюдь не миниатюрными, достигая 20 см в высоту и 6 см в диаметре. Кроме сморчков иногда попадалась ризина волнистая, несъедобный гриб, паразитирующий на корнях ослабленных деревьев, но ни одного другого гриба не встретилось.
В Интернете встречаются упоминания о сморчке пожарищном или пепельном, обильно растущем на следующий год после пожара, но латинские названия приводятся разные, то Morchella exuberans, описанный как новый вид в исследовании Clower 2012, то Morchella eximia, описанный Эмилем Будье еще в 1910 году. Идет ли речь о двух разных грибах или об одном и том же — разобраться может только профессионал-миколог.
В «Большой энциклопедии», изданной в 2013 году, описаны, кроме обыкновенного, конического и высокого, еще деликатесный и полусвободный, ни пожарищный, ни пепельный не упоминаются. Возможно, они введены в классификацию в последние годы.
Должен признаться, что сбор сморчков и строчков для меня всегда представлял чисто спортивный интерес — при всем моем неравнодушном отношении к любому грибному блюду, никаких особых кулинарных достоинств за ними я не замечал. Разве только то, что это первые в сезоне свежие грибы.
Стоит отметить еще немаловажный штрих: все грибы этого семейства условно съедобны. Так утверждается практически во всех грибных изданиях. Перед употреблением их надо обязательно отварить в большом количестве воды, отвар слить, промыть грибы горячей водой и только после этого жарить, запекать или тушить. Без такой предварительной обработки можно отравиться. Строчки у многих вызывают подозрения. Настолько сильные, что порой их относят к ядовитым грибам. Особенно достается строчку обыкновенному, но в литературе его нередко путают с гигантским, что может ввести в заблуждение неопытного грибника. Путают не в тексте, при описании, а в подписях под рисунками, скорее всего на этапе верстки. Впрочем, это не так уж важно — в обоих строчках обнаружен пресловутый гиромитрин, не удаляющийся даже при длительном кипячении. В наших лесах его концентрация, видимо, ничтожна (советский слон — лучший в мире). Я много раз собирал, ел сам и угощал друзей этими «коварными» грибами, не только без особых, но безо всяких неприятных последствий.
В литературе отмечается:” …отравления строчками отмечены не во всех странах, где их употребляют в пищу. Так, в ФРГ случаи отравления очень часты и продажа этих грибов на рынках была запрещена еще в прошлом веке. Во многих районах нашей страны строчки употребляются в пищу без особых последствий и допущены к заготовке и продаже как условно съедобные грибы… Причины различной токсичности строчков в разных районах земного шара неизвестны».
Впрочем, не обязательно заглядывать так далеко — в Германию, на Украине строчки считаются смертельно ядовитыми грибами, да и в некоторых российских изданиях они отнесены к ядовитым. А в Финляндии для строчка обыкновенного введена персональная категория: «смертельно ядовитый, но после отваривания становится деликатесным». По свидетельству М. Корхонена там изучается вопрос культивирования этого гриба, как одного из ценнейших!
Сморчки можно сушить, но и после сушки их надо выдерживать 1—2 месяца, прежде чем пускать в пищу. В некоторых изданиях конический сморчок отнесен к съедобным, но настороженное отношение ко всем грибам этого семейства настолько сильно, что после указания «съедобен» следует «после предварительного отваривания или сушки».
Однако вот что пишет профессиональный миколог Михаил Владимирович Вишневский:
«Строчки могут быть ядовитыми (в том числе смертельно), а могут и не быть. Во-первых, ядовитость каждого конкретного строчка зависит от местности, где он вырос. Чем теплее погодные условия местности, тем выше вероятность того, что строчки будут синтезировать и накапливать яд. В целом теплота местности определяется таким метеорологическим понятием, как «сумма положительных среднесуточных температур». Грибы на нее реагируют очень четко. В Европе зона, где «сумма» достигает значений, с которых строчки начинают образовывать ядовитые вещества, проходит по Чехии — Польше и распространяется на запад и юг от этих стран.
Отсюда понятно, почему все европейские авторы считают строчки ядовитыми, а наши — большей частью нет. Действительно, в холодной России строчкам не хватает тепла, чтобы полноценно «оядовититься».
Как и у самых разных существ (в том числе и у человека), у грибов бывают географические расы. К примеру, сибирские красные мухоморы существенно «пьянее» и галлюциногеннее центральноевропейских. Так вот, западноевропейские расы строчков гораздо более склонны образовывать яд, чем восточноевропейские и сибирско-дальневосточные. Это тоже «плюсик» в адрес ядовитости «у них» и съедобности «у нас».
Ни в коем случае не доверяйте книгам, где написано, что яд строчков разлагается после кипячения или продолжительной сушки. Нет, нет и еще раз нет. Как и яд бледной поганки, яд строчков не разлагается ни при каких условиях, которые вы только можете создать на кухне.
Ядовитость строчков обычно огульно переносится на их родственников (сморчки, сморчковые шапочки). Это домыслы: достоверные случаи отравления сморчками не известны.»
Конец цитаты.
Вообще в науке известно, как вскользь упомянуто в книге «Все о грибах», 15 видов сморчков, 5 из которых растут на территории бывшего СССР.
Настоящий или обыкновенный, конический и ложный или сморчковая шапочка только что описаны, а недостающие два вида — это горный житель сморчок высокий, и сморчок степной или гигантский, растущий в степях Средней Азии, так что вряд ли они представляют интерес для любителя-грибника средней полосы.
Глава II Май — чародей, июнь — травник Опенок летний
Одновременно со сморчками изредка попадаются летние опята. С опятами тоже существует некоторая путаница в названиях. Принадлежность официального названия — слова «осенний» и «летний» многие принимают за временную характеристику и все опята, растущие летом, относят к летним, а осенними считают лишь те, что растут в сентябре. Это неверно.
Опята есть летние, осенние, зимние и несколько видов ложных, среди которых есть и… съедобные. Это ложноопенок Кандоля и ложноопенок серопластинчатый, растущие (как пишут) с весны до осени большими семьями. Эти съедобные ложноопята порой встречаются чаще некоторых несъедобных.
Ложноопенок Кандоля попадался мне на почти полностью сгнивших пнях большими (до сотни штук), очень плотными группами. Небольшие (5—6 см) выпуклые, округлые, без бугорков шляпки окрашены ровно. Чуть светлее выглядят только самые краешки — там остаются мелкие кусочки белого покрывала. Цвет описать очень сложно — и не желтый, и не коричневатый, но и не розоватый, как иногда на рисунках, а скорее смесь этих оттенков. С пластинками проще. Они серые с фиолетовым или сиреневым отливом. Ножка тонкая, полая, немного светлее шляпки.
Серопластинчатые ложноопята растут только на сосновых пнях или их остатках, иногда уже скрытых опавшей хвоей или мхом.
Возраст сосны, от которой пенек остался, никакой роли не играет — эти «гурманы» с удовольствием «отведают» и пяти-сантиметровый, и полуметровый. В первом случае их будет не больше десятка, во втором — до полутора сотен, а может и больше. Серопластинчатые крупнее ложноопят Кандоля, но ненамного (шляпка — до 8, ножка — до 1 см в диаметре). В центре коричневато-желтых, охристых, выпуклых шляпок — хорошо заметный, более
темный, округлый бугорок. Пластинки частые, бледно-желтые, ножка ровная, довольно длинная, внизу коричневатая, к шляпке — почти белая.
Я не случайно оговорился — «как пишут». Мне ни весной, ни летом эти съедобные ложноопята не попадались. Встречал я их только в сентябре, причем ложноопенок Кандоля очень редко. Серопластинчатый несколько чаще, а иногда, например в 2000 году, ежедневно и помногу. Ни тот, ни другой никогда не собирал — хватало более ценных грибов. Даже попробовать, к сожалению, не удосужился, хотя серопластинчатый мне рекомендовали как очень вкусный.
Опята летние начинают появляться во второй половине мая и встречаются до конца сентября. Они, как и все прочие опята, входят в группу ксилофитов — дерево-разрушающих грибов, но, в отличие от осенних, растут только на мертвой древесине, являясь классическими сапротрофами, и никогда не «атакуют» живые деревья.
Внешность их зависит от породы древесины, на которой растут, обилия или недостатка влаги, освещенности и тепла, но не так сильно, как у осенних. Ножка тонкая, от основания темно-бурая; над кольцом, ближе к шляпке светло-коричневая или темно-желтая. У взрослых грибов полая, но заметить это весьма сложно из-за ее «толстостенности». Тонкая ножка имеет очень и очень узкий (тонкий) полый канал. Особенно ярко выраженными приметами, отличающими их от ложных опят, служат следы кольца в верхней части ножки и неравномерная окраска небольшой (до 6 см), тонкомясой шляпки: в центре светлее, по краям — темнее, а между зонами видна довольно четкая граница. Пластинки частые, узкие, желтоватые, охристые, позже — коричневые.
Растут они, как и все опята, семьями, но добычу собой представляют незавидную. Семейки чаще всего небольшие (два-три десятка грибов) и не очень сплоченные, в отличие от семей осенних и зимних опят никогда не состоят из «кустов» или «пачек» — каждый гриб приходится срезать отдельно, что при их хлипкости и малых размерах весьма непродуктивно. По лесу эти семейки разбросаны очень широко. Серопластинчатые ложноопята, опята зимние и особенно осенние нередко образуют «провинции» — более-менее обширные участки леса, где их семейки встречаются довольно часто, а то и подряд. С летними опятами такого не бывает. Изредка можно натолкнуться на многочисленную, до нескольких сотен, «плантацию» то на большом старом пне, то на толстенном замшелом стволе бурелома. Но случается это только осенью, когда хватает других, более привлекательных грибов. Даже если встретишь такую плантацию в самом начале грибного похода и соблазнишься легкостью добычи, то дома не раз помянешь их недобрым словом, выбирая из корзины крошево и отделяя от других грибов их расплющенные шляпки. К тому же летние опята не годятся ни для засола, ни для маринада — не только в корзине, но и при обработке крошатся, мнутся, теряют форму. Поэтому мало кто их собирает, хотя жареные они вполне вкусны.
В мае — июне, когда лес не балует сборщика ни количеством, ни разнообразием грибов, мне не раз приходилось их собирать, и все мои сотрапезники ели жаркое из летних опят с удовольствием. Но, с появлением в ощутимых количествах других, более весомых грибов, интерес к ним пропадал вплоть до конца сезона.
Летний опенок — один из немногих грибов, поддающихся искусственному выращиванию, к тому же в промышленных масштабах. Этот невзрачный и незавидный, с точки зрения «среднего» грибника, кюнеромицесс изменчивый давно привлек внимание специалистов-микологов, сыроваров, деревообработчиков, медиков, стеклодувов и лесоводов.
Об осенних и зимних опятах поговорим в свое время, по мере их появления.
В конце мая — начале июня «проскакивают» подберезовики. Их очень мало, так что говорить можно только о находках, а не о добыче — в лучшем случае наберешь на сковородку. Начиная с середины июня могут встретиться подосиновики красные и опять же подберезовики. Поштучно. В моей практике был только один случай, когда 28 июня 1987 года счет шел на десятки. В июне попадаются некоторые сыроежки, рогатики, дождевики, луговые опята, навозники и плютеи. Все это съедобные грибы, но усиленно рекомендовать их я не могу — у каждого имеются существенные недостатки.
Навозники
Навозники серые имеют очень специфическое свойство — они несовместимы с алкоголем: в этих грибах содержится некое ядовитое вещество (тетраэтилтиурамиддисульфид), абсолютно не растворимое в воде, но легко растворяющееся в спирте. Поэтому малейшее присутствие алкоголя в организме приводит к отравлению. Но это не самое главное. Свойственный всем шляпочным грибам автолиз (саморазложение) у всех навозников, и белого, и искристого, и серых, происходит настолько быстро, что их трудно застать в съедобной фазе развития и еще труднее доставить домой — счет идет не на часы, а буквально на минуты. Процесс автолиза продолжается даже у замороженных грибов. Поэтому вряд ли стоит рисковать, тем более что я ни разу не встречал, ни те, ни другие, в достаточно больших количествах.
Действительно, в отличие от белого (лохматого), серых навозников несколько. Серыми (то есть серого цвета) бывают домовой и рассеянный, а два гриба так и называются навозник серый. Чтобы их различить к одному добавляют определение обыкновенный, а к другому пояснение — чернильный гриб. Когда-то из него действительно делали чернила — об этом можно прочесть почти в каждом «грибном» издании. Внешнее отличие — кольцо. У навозника серого обыкновенного оно расположено в средней части ножки, а у чернильного гриба вообще отсутствует.
Относительно редкий навозник белый несколько напоминает молодой гриб-зонтик пестрый — у него тоже весьма лохматая шляпка, но на этом сходство и кончается. Навозник белый никогда не имеет форму яйца, а скорее напоминает свечку. Это белый, четырех-пяти сантиметров диаметром цилиндр, со скругленной вершиной, высотой до 15—18 сантиметров, на длинной тонкой белой ножке с кольцом и утолщением у основания. У молодого гриба ножки чаще всего не видно, края шляпки опускаются почти до земли, а иногда даже к ней прилегают. Развернуться шляпка не успевает — процесс автолиза начинается очень рано. Полуразвернутые шляпки выглядят настолько несимпатично, что даже самый неопытный грибник ими не соблазнится: темные (до черноты) пластинки и почерневшие, начавшие разлагаться края…
Его собрат по имени — навозник серый, не избегая удобренных человеком мест, растет и в лесу, и на полях. Компост или навоз для него необязателен — ему хватает перегнившей травы и даже древесины. Случалось находить его семейки на месте сгнивших куч порубочных остатков. Выглядит он еще менее симпатично, чем навозник белый. Колокольчатая шляпка уныло-серого цвета довольно мясиста, до 10 сантиметров в диаметре, пластинки частые, но белыми их застать очень сложно: процесс автолиза начинается у совсем молодых грибов. Ножка тонкая (до 1,5 сантиметров), белая, у основания — грязновато-серая.
Растут навозники серые, в отличие от белых собратьев, довольно большими семьями, но взять обычно можно лишь несколько штук, да и то если грибной поход носит «локальный» характер (до обработки не более часа)! В других случаях рисковать не стоит. Не случайно их называют эфемерами: срок их жизни от нескольких часов до двух суток. За это время они успевают появиться, вырасти, состариться и полностью исчезнуть, раствориться в буквальном смысле слова. Грибы это чрезвычайно сочные: в литературе советуют их варить… в собственном соку! Увы, «локально» мне собирать грибы не приходилось, а посему проверить эти советы не удалось…
Навозников насчитывается свыше двух сотен, но к съедобным относят лишь единицы: белый, серый — чернильный гриб, серый обыкновенный и мерцающий (искристый). Последний растет обычно большими, сплоченными группами около старых пней. Семейка может состоять и из полутора десятков, и более чем из сотни грибов. Желтые или желто-коричневые колокольчатые шляпки не превышают 3 см в диаметре и не успевают развернуться — у них процесс автолиза начинается уже к вечеру того дня, когда они появились. Характерная особенность этого навозника — складчатая шляпка. Гладкая у макушки она, к краям покрывается складками, бороздками, глубина которых возрастает по мере удаления от центра. Что весьма интересно — этих грибов я никогда не встречал ни в лесу, ни в палисадниках, но в 2001 году постоянно находил их семейки около старых вязовых пней в парке «Сокольники», с конца июля по середину августа.
Несмотря на большое количество видов, встречаются навозники довольно редко, за исключением самого миниатюрного несъедобного навозника рассеянного, растущего огромными колониями на гниющих пнях и стволах лиственных пород.
Съедобные навозники часто относят к деликатесным грибам, но по нашим «Санитарным правилам» они даже в список не попали. Как я уже отмечал, при установлении категорий ценности грибов учитывается не только их вкус, но и возможность массовой заготовки. И если сейчас грибы первой категории — белый, рыжик и груздь настоящий встречаются весьма редко, то это отнюдь не значит, что их всегда было мало, просто именно они наиболее чувствительны к нарушению экологического равновесия: антропогенному фактору, загрязнению промышленными отходами и так далее. А тот же опенок осенний до начала массовой вырубки леса широкого распространения не имел, и его задвинули аж в третью категорию. Не случайно изумительно вкусный гриб-зонтик пестрый отнесен к четвертой категории — за свою сорокалетнюю практику активного увлечения «третьей охотой» я лишь пару раз набирал их в большом количестве и… обнаружил еще один критерий оценки категории ценности — грибы должны без особого ущерба переносить доставку к месту обработки. Зонтик из-за своей нежности ее выдерживает плохо. Так и навозники, хоть и отнесены к деликатесным грибам, места в высоких категориях не получили.
Сыроежки
По этой же причине невысоко ценятся и сыроежки. К тому же они сильно повреждаются личинками насекомых, червивеют, да еще среди них есть как съедобные, так и условно съедобные, то есть требующие предварительного отваривания или вымачивания, а различить их по виду очень сложно. В книге «Все о грибах» говорится даже о несъедобных сыроежках: пятнистой, рвотной и темно-фиолетовой. Тем не менее, отравиться сыроежками, как, например, строчками, нельзя. В восьмидесятых годах прошлого века, выезжая компанией на сбор клюквы, мы с друзьями по два-три дня жили в лесу и готовили так называемый «кулеш» — картошку, сваренную вместе с грибами. Клюквенные болота обилием грибов не радуют, поэтому в котел шло все, что попалось под руку: желто-бурые моховики, болотные маслята, мокрухи и сыроежки. Сыроежки почти исключительно были жгучеедкими (рвотными). Вымачивать да отваривать было некогда и их бросали в общий котел. Жгучеедкость в общей массе не была заметной и никаких последствий не вызывала. Вообще жгучесть, свойственная некоторым сыроежкам и почти всем млечникам, не очень опасна — я знал человека, который, прочитав о замечательном вкусе сырых рыжиков, съел для эксперимента сырую чернушку. И не отравился.
В отношении числа видов сыроежек существует столько же мнений, сколько авторов грибных книг. В.А.Солоухин уверенно называет двадцать семь, «добросовестно выписав из специальной книжки». Д.П.Зуев и Б.В.Андрест пишут о существовании более чем 60 видов. Это же число приведено и в «Лесной энциклопедии», но применительно к территории СССР, а всего в мире — около 275 видов. П.Н.Сигунов пишет: «Всего на земном шаре зарегистрировано 150 разновидностей сыроежек, некоторые микологи утверждают, что их — свыше двухсот! В нашей стране проживает не „тридцать пять сестер- дочерей“, а почти восемьдесят».
Кто из них прав — попробуйте разобраться самостоятельно, так как в научном издании «Мир растений» сказано достаточно осторожно: «В роде сыроежка описано около 150 видов, из них в СССР — около 100 видов». Рассказывать о них не берусь, поскольку я лично сыроежки, как и луговые опята, никогда не беру, поэтому могу лишь привести слова В.А.Солоухина:
«С едким соком существует всего восемь разновидностей из двадцати семи — явное меньшинство… У сыроежки нет своего специального вкуса, который жалко было бы отбивать вкусом чеснока и укропа. У сыроежки вкус грибной, но он нейтральный. Как раз очень кстати сообщить ему все, что вы считаете нужным и что любите: чеснок так чеснок, укроп так укроп.
Не едкие сыроежки можно солить сразу, но лучше их есть просто вареными. Мы набаловались и сейчас спешим грибы чем-нибудь приправить, забывая, что грибы сами по себе обладают редчайшим, ни на что не похожим вкусом и сами являются прекрасной приправой. Сыроежка вполне годится, и даже годится лучше всех других грибов, чтобы ее ели просто вареной».
Конец цитаты.
Многие знакомые мне грибники сыроежки солят в смеси с другими грибами, выбирая самые молодые и крепкие. Слышал я похвалу и грибному салату из отварных сыроежек с майонезом. Так что мой скепсис в отношении к ним может быть и несправедлив, тем более что в литературе отмечается особая пищевая ценность сыроежек синевато-зеленой, пищевой, желтой и буреющей, а две последние относят вообще к деликатесным грибам.
Рогатики
Рогатики, или «грибная лапша», съедобные, но незавидные грибы.
Растут они на разлагающейся древесине или на прелой хвое и своей внешностью нередко удивляют начинающих грибников — от очень короткой общей ножки поднимается вверх целый «куст» тонких «веточек» желтого, коричневатого, серого или белого цвета. Самый распространенный в наших лесах — рогатик обыкновенный. Его размеры и цвет, как и многих других грибов, сильно зависят от освещенности, погоды и прочих условий. В дождливый год не только высота «куста», но и количество «веток» бывает значительно больше, чем в засушливый. И все же гриб это некрупный — «кусты» выше 7—8 сантиметров мне не попадались. Встречались они мне с начала лета и до поздней осени в самых разных лесах и одиночно и группами, иногда довольно большими. Рогатики можно собирать и есть без риска отравиться, но «ни одна домашняя хозяйка не споет им хвалебную песню…», а иногда, по неизвестным мне причинам, они бывают горькими.
Горчат не так сильно, как желчный или перечный грибы, но блюдо с их участием становится совсем несъедобным, а собирать рогатики отдельно или пробовать при сборе вряд ли стоит из-за их величины и вида.
Про желтый рогатик нередко пишут, что он бывает довольно крупным — до 30 в высоту и до 15—20 сантиметров в диаметре «куста», но мне такие никогда не встречались, тем более что именно этот вообще попадался очень редко.
Может быть, ему не подходят условия мест моей охоты, а может, меня просто опережали. Его размеры дают основания для такого предположения.
Ядовитых рогатиков в наших лесах нет, а вот несъедобные бывают, например, калоцера слизистая — мелкий, ярко-желтый или оранжево-желтый гриб с редкими, круглыми, изогнутыми «веточками», разветвленными на самом конце и растущими не из общего основания. Обыкновенный и желтый рогатики окрашены скромнее — от белого или лимонно-желтого до серно-желтого и охристого цвета. «Веточки» у них сильно ветвистые, частые, почти вертикальные, да и общий «пенек» у них четко выражен.
Немного о дождевиках, плютеях и о фенологии
Разновидностей дождевиков существует множество, среди которых есть и несъедобные.
Микологам известно около двухсот видов, но в популярной литературе обычно описывается или упоминается не больше десятка из них: дождевики гигантский, грушевидный, жемчужный, умбровый, шиповатый, головачи круглый и продолговатый, порховки свинцово-серая и чернеющая.
Как и в случае с сыроежками, грибнику-любителю нет никакой необходимости определять принадлежность найденного дождевика к определенному виду, так как отличить съедобные от несъедобных очень легко: на разрезе съедобный дождевик всегда чисто белый, а несъедобный или ложный — и зеленоватый, и буроватый, и синеватый до черноты, но только не белый.
Белизна служит и для определения годности съедобного дождевика в пищу — у повзрослевших мякоть желтеет, сереет, коричневеет или зеленеет, словом, меняет цвет. Использовать в пищу можно только грибы с чисто белой мякотью. Дождевики почти всегда растут одновозрастными семьями, иногда очень большими, поэтому такой способ проверки вполне пригоден. Величина зависит и от вида (а тем более рода), и, как у большинства других грибов, от тепла и влаги. В сухую погоду они могут созреть, не достигнув и сантиметра в диаметре, а в благоприятных условиях достигать 5—6, оставаясь съедобными. Это касается таких видов, как дождевик грушевидный, жемчужный, умбровый, шиповатый. Головачи и порховки бывают крупнее,
а дождевик гигантский, соответственно названию, может достигать и полуметра. Гигантский дождевик мне встретить не пришлось — гриб это очень редкий, а вот весьма крупный головач круглый довелось увидеть в середине сентября 1998 года, да не один, а целую семейку. Несмотря на большие размеры, они были еще в расцвете сил, на разрезе мякоть оказалась снежно-белой. Самый крупный из них был двадцати сантиметров высотой и такого же диаметра. Жареные дождевики вполне вкусны, но съедать их лучше сразу — разогретые уже почти не имеют ни грибного вкуса, ни аромата. На мой взгляд, заготавливать впрок эти грибы не имеет смысла, но есть любители, которые их сушат.
В этом случае дождевики следует резать на тонкие пластинки и высушивать до «сухарей», так как не полностью высохший дождевик способен продолжить развитие и… превратиться в споры — «дедушкин табак». Червивыми дождевики бывают, но, в отличие от многих других грибов, их можно распознать по виду или на ощупь. Червивый дождевик теряет упругость, становясь мягким, да и «грибоеды» у них довольно крупные, так что попадание в корзину червивого гриба почти исключено.
Описанными грибами июнь не ограничивается — можно встретить шампиньоны лесной и полевой, набрать на сковородку луговых опят, малоизвестных плютеев оленьих или вешенок. Шампиньоны и вешенки в июне встречаются редко и поэтому будут представлены позже, луговые опята — создания мелкие, да и не попадались они мне в количествах, достаточных для сбора, а плютей олений малоизвестен не совсем справедливо — массовым не бывает, частенько червивеет почти поголовно… Но съедобен, легко узнаваем и в начале лета вполне может послужить добычей. На безрыбье…
Растет плютей олений в смешанных лесах, может встретиться
и в темных ельниках, и березово-осиновом частельнике, но всегда в захламленных местах: на замшелых пнях, начавшем разлагаться валежнике или буреломе. Иногда растет на земле, если там много полуперегнившей древесины.
Серо-коричневая, распростертая шляпка диаметром до 15 сантиметров, в центре более темная, нередко с плавным бугорком, иногда растрескивается по краям, ножка также волокнистая, слегка расширена к основанию и всегда слегка скручена: волокна расположены по очень пологой спирали. В верхней части ножка почти не отличается от белых пластинок, в нижней — одноцветна с центром шляпки. Вот здесь и заметно расположение волокон. Пластинки частые, широкие и очень нежные.
В литературе отмечается, как характерный признак, изменение цвета пластинок (в данном случае речь идет не об изменении цвета при травме мякоти гриба, а о естественной возрастной трансформации окраски) от белого через розовый до красновато-мясного. Легкую, едва уловимую розоватость мне порой удавалось разглядеть, но не более того… В чем тут дело, сказать не могу, но, скорее всего и так незавидный, с моей точки зрения, гриб теряет приемлемый облик до того, как созревают споры, а они-то и дают красноту.
Плодоносит плютей до осени, но внимания удостаивается только в июне, да и то очень немногими, а зря. Конечно, когда полно других грибов, брать его не стоит — весьма хрупок, не выдержит дороги в полной корзине. А вот в начале лета вместе с вешенками и летними опятами может обеспечить вполне вкусное жаркое. Может он выручить любителя и в засушливый год. Гниющий валежник впитывает воду как губка, поэтому даже короткие дожди после многодневной сухой жары вызывают рост плютеев, в то время как для грибов, растущих на почве, на лесном опаде и на менее гнилой древесине, влаги еще недостаточно.
В такие периоды олений гриб раскрашен менее броско — шляпка равномерного блекло-серого цвета, с едва заметным округлым бугорком, тонкая и очень рыхлая, ломается даже под собственной тяжестью. Ножка тонкая, тоже сероватая, но вполне различимые, слегка спиральные волокна, а также частые, нежные, чуть розоватые пластинки помогут в определении гриба. Пластинки в это время белыми не бывают, даже у самых маленьких плютеев они сероватые, но в целом создают ощущение некоторой розоватости.
Одновременно с оленьим, но значительно реже встречается еще один плютей — чернокрайний. Он больше любит гнилую древесину, погруженную в почву или под листохвойный опад, чем лежащие на поверхности, разлагающиеся стволы. На пнях я его не встречал.
Чернокрайний плютей несколько меньше оленьего. Шляпка его (до 10 см в диаметре) не бывает плоской, оставаясь довольно выпуклой даже у взрослых грибов. Окрашена она значительно темнее, порой бывает совсем черной. Бугорок в центре не просматривается, зато внимание привлекает форма шляпки — у молодых грибов она чаще всего овальная в плане и только с возрастом становится круглой, но к этому времени перестает быть гладкой, напоминая мятый полиэтиленовый пакет: не шершавая, а вся в мелких неровностях — бугорочках, вмятинках. Тонкие, чисто белые, очень частые пластинки у взрослых грибов слегка волнисты, но не вразнобой, как бывает у мокрух, некоторых паутинников и говорушек, а синхронно — извиваются, оставаясь параллельными. Довольно длинная (до 10 см), нетолстая (до 1 см), волокнистая светло-серая ножка дополняет вполне симпатичный вид гриба.
Чернокрайним же он назван не из-за краев одноцветной шляпки, а из-за пластинок, у которых с возрастом края (как пишут) становятся темно-бурыми, почти черными. Этого, как и красновато-мясного цвета пластинок, у плютея оленьего я не встречал. На сковородке оба они «звучат» нисколько не хуже неоднократно хваленых лесных шампиньонов, летних опят и вешенок.
Плютеев в наших лесах насчитывают до десятка видов, но я, кроме двух только что описанных, видел то ли несъедобный золотистый, то ли съедобный львино-желтый. Определить я его не смог, да и не очень-то старался — встречал пару раз поодиночке.
Многие авторы «грибных» книг относят к июньским трофеям лисички и маслята. Оспаривать не берусь, хотя маслят никогда в июне не встречал. Возможно, это дело случая. Лисички, по моим наблюдениям, появляются с середины июня (не каждый год и не обильно), но массовый рост начинают через восемь-десять дней после «тополиной метели» — самого активного выброса тополиного пуха, то есть в первых числах июля.
Здесь следует оговориться — я в течение десяти с лишним лет вел фенологическо-метеорологический дневник, пытаясь увязать цветение трав и деревьев, выброс листьев и другие признаки природных явлений с появлением тех или иных видов грибов.
Кое-какие выводы сделать удалось, главным из которых был следующий: с уверенностью говорить о сроках появления грибов (любых) можно только в случае, когда фенологические, метеорологические и прочие наблюдения проводятся в той же местности, что и сбор лесного урожая. Связка «тополиная метель» в Королеве — первая волна лисичек во Владимирской области», отнюдь не значит, что в Тверской идут лисички или подберезовики. Вообще фенологические наблюдения — вероятностного характера, и отнюдь не всегда чьи-то личные впечатления совпадут с тем, что написано в книгах, в том числе и моей. Самые ранние лисички мне довелось собирать 13 июня 1988 года, а самую позднюю семейку обнаружил 26 октября 1985 года.
Глава III Июль — макушка лета. Лисички
Обычно первый удачный сбор лисичек приходится на первые числа июля. Лисичка — гриб удивительный. Ее, как и подосиновик, невозможно, в отличие от всех остальных грибов, спутать с несъедобным или ядовитым. Есть у нее, конечно, «родственники»: лисичка ложная (кокошка), лисичка желтеющая и «дальний» родич вороночник рожковидный, но…
Лисичка ложная очень сильно отличается от настоящей цветом и формой — она скорее оранжевая или красноватая, чем желтая, ее шляпка почти правильной формы и пластинки не так низко опускаются по ножке. В некоторых изданиях ее вообще относят к съедобным. Да и встречается она, в отличие от настоящей, редко и необильно, как принято писать в грибных справочниках.
Лисичка желтеющая, говоря словами справочника, встречается «редко, местами в большом количестве экземпляров, но по массе очень мало». Эта цитата — из характеристики чесночника, но в полной мере подходит к лисичке желтеющей. Гриб довольно редкий, растет преимущественно в сосновых лесах (я лично встречал его только там), где разглядеть его среди мха, вереска и хвои довольно сложно — уж очень он мал. Он так же желт, как и его настоящий собрат, пластинки низбегают почти до основания ножки, но шляпка менее деформирована и имеет в центре очень глубокую впадинку вроде воронки и темные края, серые или почти черные. Сероватые и даже серые шляпки иногда бывают и у лисички настоящей.
«Дальний» родственник лисички, вороночник рожковидный еще меньше похож на нее, чем лисичка ложная.
Он напоминает маленький бумажный кулек — его впадина доходит до основания ножки, цвет даже близко не подходит к желтому и, хотя его относят к съедобным, вряд ли кто захочет это проверить. Мне ни разу не приходилось его видеть в состоянии, пригодном для эксперимента, хотя временами он попадается по опушкам ельников в больших количествах. Всегда он выглядел как кусок засохшей резины — черный и жесткий, но не ломкий.
Лисички, они же петушки, настолько симпатичны людям, что по их названию дали имя целому городу — случай в нашей топонимике уникальный. Окрестности районного центра Владимирской области города Петушки и сейчас славятся их обилием. Растут они обычно семьями или, как еще говорят, высыпками, иногда очень большими. Если придет в голову фантазия их считать, как считают белые, то счет пойдет на сотни, а порой и на тысячи: в Тверской области я знаю места, где даже в очень засушливое лето на полянке диаметром метров в двадцать случалось набирать свыше полутора тысяч лисичек. но «по массе», если и не очень мало, то и не так уж много — все полторы тысячи уместились в полутора-ведерной корзине.
Лисичка — гриб одноцветный. Чаще всего и шляпка, и ножка, и пластинки окрашены в ярко-желтый, реже в красновато-желтый или светло-желтый цвет. Еще реже поверхность шляпки бывает почти белой с еле заметной желтизной или сероватой, но и в этих редких случаях ножка и пластинки остаются желтыми.
Сначала лисички похожи на крохотные кнопки — из-за яркой окраски и семейственности только их можно увидеть размером в 3—4 миллиметра. Вырастая, они какое-то время сохраняют почти правильную форму — круглая плоско-выпуклая шляпка с завернутыми внутрь краями, суженная к основанию ножка, плавно переходящая в шляпку. Позже края разгибаются, становятся волнистыми, шляпка — вогнутой, иногда воронковидной. Низбегающие на ножку толстые, редкие пластинки часто бывают разветвленными. Разброс в размерах очень широк — взрослый гриб может быть и трех-четырех, и семи-восьми, а иногда и десяти-двенадцати сантиметров в диаметре.
Это бывает очень редко и зависит, скорее всего, от погоды или почвы, но на съедобность никак не влияет. Это, как и у многих других грибов, зависит от количества влаги и тепла. Запах лисичек очень сильный и приятный.
Появившись (массово) в первых числах июля, лисички растут почти без перерывов до середины сентября, после чего их урожайность резко падает. Мне доводилось находить их семейки и в двадцатых числах октября, но преимущественно это летний гриб.
Количество, как и «анатомические» признаки лисичек сильно зависят от погоды: если влаги и тепла достаточно, то их можно собирать помногу ежедневно, нарезая каждый раз плотные, пружинистые грибы с толстой (относительно) ножкой до полутора сантиметров и шляпкой до семи-восьми. Шляпка у них плотная, мясистая, с туго закрученным внутрь толстым краем. В такое время даже гриб с диаметром шляпки в пять-шесть сантиметров имеет почти круглую, выпуклую шляпку. В сухое или холодное лето, а также осенью лисички торопятся поскорее стать взрослыми и дать споры, поэтому совсем не заботятся о своем внешнем виде. В таких случаях ножки у них тонкие (до сантиметра даже у самых крупных) и, как правило, короткие, шляпки сильно деформированы, с тонким, очень извилистым краем. Вообще в этих весьма рыхлых и мелких созданиях с трудом признаешь давних любимцев. Но мелкими, даже при неблагоприятных условиях, они бывают не всегда. Встречались мне осенью, в двадцатых числах сентября, семьями весьма крупные (высотой до двенадцати и диаметром до десяти сантиметров), но тонконогие и тонкомясые, суховатые грибы. А в очень урожайном для лисичек 2000-м году их массовый рост продолжался с середины июля до конца сентября. Росли они большими семьями и нередко достигали 15 см в диаметре, оставаясь даже в двадцатых числах сентября весьма плотными и относительно толстоногими. В то лето встречались они повсеместно и помногу — ежедневная добыча в два-три, а то и четыре ведра никого не удивляла. В сентябре того года лисички «перешли границу» поздней осени, продолжая активный рост даже после появления строчка осеннего.
Лисички — грибы оседлые, они годами растут на одних и тех же местах, предпочитая березовый лес или хотя бы присутствие берез в любом другом. Игнорируют они, пожалуй, только старые ельники — самый малопродуктивный, с точки зрения грибника, тип леса. Во всех остальных — в сосновых и еловых посадках, в смешанных елово- и сосново-березовых лесах, и в сосновых борах-черничниках, и борах с белым или зеленым мхом, и в чистых березняках, и под елками среди берез можно встретить семейки этих ярких созданий. Но и эти космополиты, как и другие грибы, растущие в разных лесах, меняют свои привычки применительно к породам деревьев, почве и соседним растениям.
Самые большие плантации лисичек бывают в березовых лесах. Особенно там, где встречаются молодые елки. В разреженных еловых посадках с примесью берез высыпки лисичек уже поменьше, хотя иногда можно встретить весьма многочисленную — до полутора-двух сотен. В соснах, как молодых, так и взрослых, семейки лисичек небольшие, чаще всего — в пределах десятка, реже — до полусотни, а бывает, встречаются и поодиночке. Растут они и на опушках, и в глубине леса, на полянках, выбирая хорошо освещенные, прогреваемые места с твердой почвой, но могут забиться и в зеленый мох, иногда выглядывая из-под него лишь краями шляпок, наподобие зеленушек. Любят забираться на кочки и бугорки, растут на отвалах старых канав, по обочинам лесных дорог и даже на самих дорогах, если по ним не ездят и не очень часто ходят. Бывают случаи, когда они обильно растут среди густой травы вдоль опушек березового леса. В Тверской области приходилось собирать лисички неподалеку от железной дороги (метрах в 30—40) по краям ям, канав и прочих выемок, уже засыпанных толстым слоем хвои и перепревших листьев.
Симпатичны лисички не только своей красотой и вкусом, есть грибы, превосходящие их и в том, и в другом, но еще и тем, что никогда, за редчайшим исключением, не бывают червивыми. Как утверждают микологи, в лисичках отсутствует фермент, необходимый для развития личинок грибных мух — червей, и поэтому мухи никогда не откладывают в них свои яйца, но, видимо, в семье не без урода: дважды в своей многолетней практике я встречал червивую лисичку. И если в одном случае не видел самого грибоеда, а только источенную в труху ножку, то второй раз белый червячок был на месте. Это можно отнести к парадоксам или к тем исключениям, которые лишь подтверждают правило.
Оседлость лисичек весьма относительна. В сухое, жаркое лето они «табунятся» на светлых полянках березовых лесов, а в сырое, дождливое и не очень теплое — жмутся к ельникам или елкам среди берез — там теплее. В отличие от подосиновиков, маслят и прочих домоседов, лисички на одном месте плодоносят раз в сезон — возвращаться на полянку, где нарезал ведро лисичек, стоит не ранее чем через месяц. На своих «корнях» они если и растут, то очень неохотно, никогда не достигая ни урожайности, ни размеров первичной высыпки. Еще одна особенность лисички — ее способность расти среди густых зарослей черничника, то есть там, где кроме нее да подосиновика желто-бурого не уживается ни один гриб.
Без всякого сомнения, лисички созданы для того, чтобы их ели жареными. В маринаде они совсем неинтересны, а вот солить их на зиму имеет большой смысл. Солить их надо не так, как другие грибы: не нужны никакие специи — только отваренные лисички и рассол (3—4 столовых ложки соли на литр воды). Соленые грузди, рыжики, волнушки, чернушки и так далее — самоценное готовое блюдо, добавь только лук да постное масло, а соленые лисички — полуфабрикат. Если отварить их в большом количестве воды и пожарить, то отличить их от свежесобранных невозможно — соль полностью уходит.
Долгое время я их так и заготавливал на зиму, но недавно, лет десять-двенадцать назад, соседи научили другому способу — солить их под гнетом.
Вымытые грибы откинуть на дуршлаг, поле чего сложить в кастрюлю и поставить на очень слабый огонь. При медленном нагревании они дают сок, причем столько, что в нем их можно варить. Отваренные грибы отцеживают и солят обычным способом, добавляя все необходимые специи. Приготовленные таким образом грибы сохраняют свою форму, упругость и почти не меняют цвет.
Можно их и сушить. Они прекрасно высыхают просто на воздухе, без предварительного прогрева в духовке или печи. Сушеные лисички, как и свежие, хорошо добавлять в суп, сваренный из других грибов — они придают блюду свойственный только им аромат и своеобразный привкус. Доведя в духовке сушеные лисички до «сухарей» и размолов их в кофемолке, можно получить прекрасную добавку к любому соусу или подливке.
А лисичку желтеющую и вороночник рожковидный некоторые авторы советуют использовать только так — высушив и размолов в порошок. В средней полосе, богатой более крупными, ценными и привычными грибами, эту мелкоту никто не знает, да если и знает, то не берет, но наши южные и северные соседи их и жарят, и сушат для супов.
Маслята
Как и лисички, в июле появляются маслята, столь же симпатичные людям. К сожалению, «мушиного» фермента в них предостаточно, поэтому летом не червивый масленок скорее исключение, чем правило. Так же, как и лисичка, он растет семейками, иногда большими, но, в отличие от лисички, масленок не космополит. Он патриот сосновых лесов, вернее, самой сосны. В преданности сосне он превосходит даже такой «сосновый» гриб, как зеленушка.
Масленок, хотя и растет в основном на одних и тех же излюбленных местах, может мигрировать, не обращая внимания на тип леса, лишь была бы рядом хоть одна сосна. В засушливое лето, когда на классических «маслятных» опушках и полянках искать их бесполезно, вдруг наткнешься на них в самом неожиданном месте — то в сыроватой низинке среди берез, то на опушке ольховника, тянущегося вдоль края болота. В любом случае сосна где-то рядом, хотя замечаешь сначала маслят и только потом, начав изумленно озираться, ее находишь.
Обычно маслята предпочитают хорошо освещенные места, но в очень сухое лето могут забиться в самые дебри. Залез я однажды случайно в темный угол между лесной дорогой и какой-то канавой, заросший частелью осин и ольхи. В таких местах грибы искать и в урожайный год не приходится, но тут я наткнулся на маслят. Было их немного, вид у них был совсем не бравый, все поголовно червивы, но они там были, как была и сосна, тоже, видимо, забравшаяся туда по ошибке.
Классические «маслятные» места — это сосновые посадки, обочины лесных дорог, отвалы, откосы и даже дно старых канав, засыпанных хвоей или заросших травой и вереском. Мох они не очень жалуют, ни зеленый, ни белый, хотя встречаются и во мху. Это гриб молодых сосенок — в посадках он растет и в междурядьях, и по опушкам, и в густых, и в разреженных, и в траве, и под сплошным слоем хвои, и среди вереска. Во взрослом же лесу — только по опушкам, обочинам дорог, да по краям больших полян, причем почти исключительно на склонах. Хотя, по сути, обочины и края — те же опушки. В глубине сосновых боров встречать маслята мне не приходилось, за исключением откосов противопожарных канав.
С утверждением некоторых авторов о том, что «масленок растет в хвойных, преимущественно сосновых лесах», вынужден согласиться: однажды, 18 сентября 1983 года, я нашел один масленок в молодом ельнике. Это был единственный случай, когда не удалось обнаружить рядом сосны!
В интернете встречались описания урожаев маслят под елками, то есть тот масленок 1983 года был не случайным.
«Лесная энциклопедия» отмечает наличие на территории бывшего СССР около пятнадцати видов маслят, но в популярной литературе обычно упоминается только пять: поздний, зернистый, серый, болотный и лиственничный. Та же «Лесная энциклопедия» добавляет к ним шестой — кедровый. К маслятам относятся козляк и желто-бурый моховик, а кроме того, перечный гриб, единственный несъедобный из этого рода. В специальных изданиях можно «добрать» недостающие до пятнадцати виды, но все они, как и кедровый, в центральных областях не растут.
До 1998 года мне приходилось встречать три из перечисленных, не считая козляка, желто-бурого моховика и перечного гриба. Это настоящий или поздний, зернистый и болотный маслята.
Естественных лиственничных лесов, не говоря о кедровых, в наших областях нет, а посадки носят скорее декоративный характер и искать там грибы как-то не приходит в голову, поэтому на встречу с лиственничным и кедровым маслятами я и не рассчитывал. А серый масленок ни в молодых сосняках, ни в лиственных лесах (где по указаниям некоторых изданий он растет «часто большими группами») мне не попадался. То ли он у нас не растет, то ли я его не узнавал, что маловероятно, но я его не видел.
Маловероятно потому, что никогда не прошел бы мимо незнакомого трубчатого гриба — не так часто они встречаются в наших лесах. Многие же пластинчатые пропускаю, используя критерий потребителя, а не исследователя: грибы не массовые, не могущие служить добычей из-за размеров или малого количества, не стоят времени для их опознания. Встречающиеся часто или помногу я изучил, но не все из них беру в корзину, как происходит с груздем перечным, скрипицей и паутинниками.
Масленок болотный по виду сильно отличается от своих собратьев — вид у него несимпатичный, но вкус (в жареном виде, мариновать не пробовал) почти такой же. Гриб это некрупный, мне не приходилось видеть шляпку больше шести-восьми сантиметров в диаметре, ножка длинная (до 15 см), но тонкая (0,5—1 см), грязно-желтый трубчатый слой не то, чтобы крупнопористый, как у старого козляка, но и не мелкопорист, что характерно для всех других маслят. И цвет шляпки неярок — грязно-белый или буровато-серый, иногда с желтизной, а то и зеленоватый. Все это вполне понятно, так как растет он на торфяных болотах, покрытых мхом и заросших невысокими, чахлыми сосенками. Специально за ним никогда не охотятся — прихватывают попутно, при сборе клюквы.
Масленок зернистый попадался мне чаще всего в сосновых посадках, но не в густых, не прошедших еще рубку осветления, а прореженных, на светлых полянках, среди вереска и травы. Несколько раз находил его небольшие семейки на влажных опушках еловых посадок, граничащих со смешанным сосново-березовым
лесом. Он очень похож на настоящий, только не имеет пленки, закрывающей трубчатый слой, да шляпка несколько светлее — цвет ее скорее вишневый, чем коричневый, с красноватым или желтоватым оттенком. Форма шляпки более плоская, чем у настоящего, никогда не имеет конусовидной формы и поэтому менее массивная.
Зернистые маслята разворачивают шляпку в самом молодом возрасте — можно отыскать грибы с почти плоской шляпкой диаметром в 3—4 см. У настоящих в таком возрасте шляпки очень выпуклые, а то и полушаровидные. Обычно же зернистые и настоящие почти не отличаются по размерам, но ни разу мне не приходилось находить зернистый масленок диаметром больше 10—12 сантиметров. Зернистый масленок — гриб летний, он никогда не растет до холодов, а тем более до заморозков и снега, как случается с его поздним (настоящим) собратом. В некоторых изданиях он так и назван — масленок летний.
Масленок поздний не зря назван настоящим. Как и в случае с груздями, где на первом месте стоит груздь настоящий, а уже потом все другие — от желтого до перечного, так и здесь: масленок поздний — эталон, а все остальные — его варианты, не достигшие нужного качества. Ножка у масленка позднего, как правило, очень короткая, пожалуй, это самый приземистый изо всех трубчатых грибов. Бывают и длинноногие маслята, но это скорее исключение, чем правило, как и у моховика желто-бурого. Она никогда не бывает толстой или вздутой и даже у самых крупных маслят не превышает трех сантиметров в диаметре. А размерами, в отличие от своих «младших» собратьев, этот масленок может похвастаться — мне случалось находить грибы до двадцати сантиметров в диаметре! Темно-коричневая с вишневым отливом шляпка покрыта слизью и чаще всего имеет вид пологого конуса со скругленной вершиной. При недостатке влаги (к теплу, в отличие от лисички, он не так критичен) шляпка не напоминает конус, но и плоской не бывает. Трубчатый слой очень мелкопористый, светло-желтого, лимонного цвета. Запах сильный и приятный, как пишут, «фруктовый». На свое обоняние полагаться не могу, но и на мой «нюх» — очень приятный грибной запах. Название дано скорее всего не только по ассоциации с «масляной головкой, шелковой бородкой», но и с маслянистостью мякоти гриба — их можно жарить почти без масла. А в старину их порой использовали и вместо колесной мази, засовывая во втулки телег, чтобы колеса не скрипели.
Собирать маслята — удовольствие большее, чем сбор лисичек, хотя и в том, и в другом случае много ходить не надо: пришел на место, поставил рюкзак и кружишь вокруг… Но лисички охватываешь взглядом все сразу, по крайней мере, всю семейку, а маслята надо выискивать в траве, вереске или под хвоей, а это дополнительный азарт. Впрочем, выискивать приходится не всегда. В Литве, километрах в шести от станции и города Швенчинеляй мы, будучи мальчишками, выскакивали за маслятами к завтраку вместо зарядки. Похожее происходило в восьмидесятых годах в Тверской области — мои сыновья кружили около палатки со… сковородой! Это, конечно, пижонство пополам с ленью: сковорода служила меркой — не набрать бы лишнего.
Неправдоподобное количество маслят довелось однажды увидеть вблизи деревни Пушлахта на берегу Белого моря, куда я попал в 1970 году во второй половине сентября. Метрах в трехстах от деревни между колеями лесной дороги маслята росли столь плотно, что скорее напоминали булыжную мостовую, чем семейку грибов. Эти «ленты» тянулись на десятки метров! Такой скученности я никогда больше не видел, даже среди опят.
Масленок, как и многие съедобные грибы, универсален по способу приготовления: очень вкусен жареный, из сушеного можно сварить прекрасный суп, но особенно хорош он в маринаде. Я никогда не чистил маслят, да и о том, что их вообще было принято чистить, узнал только из книг. Не могу сказать, зачем их подвергали такой операции, — и вкус и вид у нечищеных маринованных маслят превосходный.
Вот эти три вида только что описанных маслят и становились, время от времени, моей добычей до 14 июля 1998 года, когда в еловой посадке мне повстречался небольшой длинноногий трубчатый гриб. Шляпка его была ярко-желтой, того же цвета ножка отливала краснотой, желтоватая пленка полностью скрывала очень мелкопористый, лимонно-желтый трубчатый слой.
Располагалась эта пленка, в отличие от настоящего масленка, не параллельно трубчатому слою, а с наклоном, как кортина у мокрух и паутинников. С изумлением пришлось признать в нем лиственничный масленок. Изумление вполне объяснимо — на многие километры вокруг не только лиственничных лесов, но ни посадок, ни даже отдельных лиственниц никто не видел. И все-таки именно в этой еловой посадке при каждом посещении удавалось найти несколько лиственничных маслят. В молодом возрасте они очень похожи на настоящие по форме шляпки, но резко отличаются цветом и голенастостью — у всех найденных мной, даже самых молодых, грибов ножки были не менее десяти-двенадцати сантиметров.
У взрослых грибов цвет, как и толщина ножки (около 1,5 см) совсем не изменялся, а шляпка становилась почти плоской, формой напоминая уже не настоящий масленок, а старый козляк. Что интересно, среди найденных мной (за несколько раз) десятка грибов не было ни одного червивого, в то время как подберезовики были червивы поголовно, а подосиновики и белые — процентов на восемьдесят. Ни зернистых, ни настоящих маслят в это время (с 12-го по 26-е июля) в тех местах не было, как не было лиственничных ни в других посадках, ни в смешанных, ни в сосновых лесах. Растут они там постоянно или это какой-то природный феномен — сказать не могу. Аномалий в то лето хватало — впервые за много лет мне встречались осенние опята на соснах, черные подгруздки — в березовом лесу, а подгруздки белые — под соснами.
Летом следующего года мне не пришлось там побывать, но удалось отыскать пяток лиственничных маслят в той же посадке в июле 2000 года, а осенью обнаружил их семейку на обочине старой дороги, идущей неподалеку через сосновую посадку.
Дубовик, полубелый и «страшный» сатанинский гриб
Вообще июль — не менее грибной месяц, чем август и уступает только сентябрю. В середине лета можно встретить почти все съедобные грибы, за исключением закоренелых осенних, типа рядовок серой, фиолетовой, зеленушки, гигрофора позднего и еще некоторых.
Из трубчатых грибов в июле можно собирать белые, подосиновики красный и желто-бурый, моховики зеленый, желто-бурый и пестрый, маслята поздние и зернистые, все виды подберезовиков, за исключением черного. Черный подберезовик и польский гриб летом встречаются понемногу и не каждый год — они любят прохладу, поэтому обычно появляются ближе к сентябрю. Желто-бурые моховики иной раз растут в июле, в самом конце — это тоже грибы осенние, но в дождливое, нежаркое лето могут во множестве появиться уже во второй декаде.
Дубовики же и полубелые грибы вообще массовыми не бывают. Может быть, два последних где-то и растут в немалом количестве, но мне они попадались настолько редко, что применить к ним термин «собирать» — язык не поворачивается. Почти то же самое могу сказать и о зеленом моховике. Очень редко, только случайно, в июле можно увидеть козляк, никогда мне не попадались болотные маслята, а что касается королевского белого и серого подосиновика — это грибы чрезвычайно редкие и говорить о сроках их появления вообще не имеет смысла.
Дубовиков в наших лесах встречается два вида: обыкновенный и крапчатый. Различия между обоими интересны разве что специалистам — с бытовой точки зрения, ни по виду, ни по местам обитания, ни по способу употребления нет никакой разницы. Растут дубовики поодиночке, реже по два-три, по опушкам нестарых ельников среди кустов. В глубине леса мне они никогда не попадались, как не попадались и вблизи дубов. Дубрав в наших местах мне тоже что-то не встречалось, а под теми немногими дубами, на которые изредка набредешь в лесах центральных областей, я вообще никаких грибов не находил — ни дубовых белых, ни дубовых груздей, ни дубовиков, ни даже вездесущих сыроежек. Не встречал я дубовиков и в лиственных лесах, по утверждениям справочников, их излюбленном местообитании.
Гриб это довольно крупный, но размеров белого, не говоря уж о подосиновике, он не достигает. Ножка ровная или слегка вздутая, шляпка выпуклая, трубчатый слой темно-розовый, иногда ближе к красному, поры — средней величины, мякоть — желтая, на срезе и при надавливании и ножка и шляпка синеют. Шляпка гладкая, темная, коричневато-бурого цвета, в окраске ножки тоже присутствует краснота. Вот эта краснота (трубчатого слоя) и делает дубовик отчасти похожим на несъедобный, чрезвычайно горький желчный гриб, но она же (краснота ножки) и дает возможность легко их различить, не пробуя на вкус — у желчного гриба в расцветке ножки красный цвет не участвует.
Краснота трубчатого слоя делает дубовик похожим на описанный почти во всех «грибных» книгах, которые мне довелось прочесть, сатанинский гриб. Описывается он подробно, приводятся сроки произрастания, способы опознания, запах. Довольно часто приводятся и его рисунки, но нигде ни разу, до последнего времени, я не видел его фотографии, никогда нигде не прочел фразу типа «я нашел» или «я встречал», везде безликое «встречается»! За всю свою немаленькую практику общения со знакомыми, малознакомыми и случайно встреченными грибниками, при огромном количестве самых невероятных «грибных» историй (грибники хоть и «третьи», но все же охотники), я ни разу не слышал упоминания о сатанинском грибе. В конце концов у меня сложилось впечатление, что этот загадочный гриб — чья-то досужая выдумка, для шутки или по другой какой причине запущенная в свет. Почти ни один автор не решается пропустить описание этого «страшного» гриба (он присутствует и в каталогах с указанием латинского наименования), но встречаются и такие замечания: «Съедобность спорна, во Франции, Чехословакии считается съедобным и употребляется в пищу».
Традиция включать сатанинский гриб в «грибные» издания пришла к нам, скорее всего, с Запада, так как в средней полосе России он почти (или совсем) не встречается, а до недавнего времени даже весьма распространенные у нас и безусловно съедобные грибы нередко в этих изданиях замалчивались или упоминались вскользь, например, гигрофор бурый, плютей олений, полубелый гриб, рядовка серая, чешуйчатки, чесночник. К тому же, не в наших обычаях применять сырые грибы наподобие овощей и корнеплодов, поэтому «дурная слава о сатанинском грибе, возможно, произошла и распространилась потому, что его <на Западе> пробовали есть прямо сырым (например, в салатах), без кулинарной обработки, и в таких случаях от него действительно происходили неприятные гастрические явления, смертных случаев не было зарегистрировано». Так что я не берусь утверждать, абсолютно ли безопасен дубовик и нет ли вероятности спутать его с «коварным» грибом-чертом, растущим, как указано в литературе, в более южных местах.
Полубелый гриб до последнего времени мне попадался еще реже, чем дубовик. Встречал я его среди берез, но на песчаной почве, то есть в низинках среди соснового леса, заросших березняком. А вот в некоторых местах Тверской области, где в последние годы я регулярно бываю, он довольно обычен и растет в самых разных лесах. Попадается там и в сосновых борах, и в чисто березовых лесах, и под взрослыми елями, и в сосновых посадках. Этот гриб производит впечатление гибрида, помеси белого, подберезовика и масленка. Шляпка по форме — от подберезовика, по цвету — от белого, трубчатый слой желтый, но гораздо ярче, чем у масленка, ножка длинная, ровная, белая — поди разберись, на кого он больше похож. Встречается он
поодиночке, и чаще всего грибники принимают его за белый, но это ничем не грозит — он также безоговорочно съедобен, только вот запаха при сушке не приобретает, да в маринаде не так красив и плотен, вот и все. Запаха карболки, о котором пишут многие авторы, ни я, ни знакомые мне грибники не замечали. Может, он слишком слабый и в смеси с другими грибами становится незаметен. Отдельно же полубелые грибы вряд ли кто готовит: массовыми они не бывают.
Как и все трубчатые грибы, дубовик и полубелый можно и жарить, и варить, и мариновать, и сушить. В общей массе приготовленных грибов они ничем выделяться не будут.
Несколько слов о синяке, каштановом грибе и «Красных книгах»
Синяк — небольшой гриб, иногда встречающийся во взрослых сосновых лесах на хвойной подстилке или среди белого мха. Ни в черничниках, ни на зеленом мху, ни среди вереска, так же, как и в посадках, мне он ни разу не встретился. Внешне он похож на смесь подосиновика и масленка. Ножка короткая, ровная (иногда слегка вздутая) и довольно тонкая (1,5—2,5 см), шляпка сначала выпуклая, потом почти плоская, диаметром до 15 сантиметров, какого-то неопределенного цвета: и не белого, и не желтого, а какая-то белесовато-желтоватая, сухая, но и не гладкая и не бархатистая, а кожистая. Трубчатый слой мелкопористый, такого же неопределенного цвета, как поверхность шляпки. Он может быть как почти белым, так и бледно-желтым.
Свое название получил за способность синеть от любого прикосновения, не как подосиновик или польский, синеющие до черноты от пореза или сильного надавливания, но спокойно переносящие прикосновения рук грибника, а от самых легких касаний. Срежешь такой гриб и с сомнением кладешь его в корзину — он уже переливается всеми оттенками синего и фиолетового, как застарелый синяк на лице драчуна. Собирать синяк помногу мне не приходилось, поэтому отдельно никогда его не готовил, а в общей массе жареных или маринованных грибов он ничем не выделяется. В маринаде его синева исчезает, и он становится таким же белым, как подосиновик.
Каштановый гриб (каштановик или гиропор каштановый) в июле растет достаточно обильно и собирать его можно, но только не у нас, в центральных областях, а в Литве! Именно там я и видел его в конце пятидесятых годов. Это не значит, что теперь его там нет, просто с тех времен мне не доводилось бывать в Литве, а больше нигде я его не встречал, но изредка, как говорят, на западе Московской области он попадается. Этот съедобный гриб второй категории сильно отличается от других трубчатых — края его шляпки, с белым, очень мелкопористым трубчатым слоем с возрастом загибаются вверх, а ножка становится… полой. Это единственный трубчатый гриб с полой ножкой. Гриб относительно небольшой, шляпка до 15, ножка — до 3 сантиметров в диаметре, почти одноцветные, красновато-коричневые, мякоть белая. В Литве я его находил на песчаных опушках среди зарослей вереска небольшими (по 5—6 штук) семейками.
И синяк, и каштановый гриб занесены в «Красную книгу» редких и исчезающих видов, а следовательно, подлежат особому вниманию, заботе и охране. Во всяком случае никак не могут служить предметом «охоты». Как же тогда расценивать только что изложенные сведения о пригодности синяка для жарки и маринада или о возможности сбора каштанового гриба?
Вопрос, конечно, интересный и одной фразой на него не ответишь. О существовании «Красной книги», как и о «Книге рекордов Гиннеса» слышали, наверное, все, но мало кто их видел, а еще меньше тех, кто читал или хотя бы просматривал. И если о бесполезных и бестолковых (в основной своей массе), а то и просто глупых рекордах временами сообщает пресса, то о содержании «Красной книги» не упоминает практически никто. Ни о животных, ни о растениях, ни о грибах… Удивительно — ни в одной из прочитанных мной «грибных» книг нет списков «краснокнижных» грибов, да и упоминания о существовании таковых встречаются крайне редко. В результате такой «пропаганды» даже неравнодушные к сохранению природы любители о них не знают.
Уже став заядлым грибником и перечитав множество книг, я долгое время не подозревал о том, что синяк отнесен к «редким и исчезающим видам». Именно поэтому он и становился при встрече моей добычей. С каштановым грибом история другая, но прежде, чем о ней говорить давайте посмотрим, а что же вообще такое — «Красная книга».
По определению «Лесной энциклопедии»: «Красная книга» — список редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных и растений, содержащий краткие документальные данные об их биологии, распространении и др. Над созданием мировой книги комиссия Международного союза охраны природы работала около двадцати лет, с 40-х по 60-е гг. 20 в. В Советском Союзе «Красная книга» была создана в 1974-м, чуть позже — книги России, Украины, Белоруссии, Казахстана и других республик, ныне стран СНГ и Балтии.
В «Красной книге СССР» значится более четырех с половиной сотен животных, две сотни насекомых и почти семьсот растений. Грибов там — два десятка. А в «Красной книге РСФСР» грибов перечислено меньше, всего семнадцать, причем только десять из них совпадают со списком Союза. Причин здесь несколько. Так каштановый гриб (каштановик или гиропор каштановый) в России встречается чрезвычайно редко, но для Литвы — обычен. А сморчок степной, нечастый гость и в степях Средней Азии, у нас вообще не растет. Поэтому первый внесен в российскую книгу и отсутствует в союзной, а второй — наоборот. Не все этим объясняется, так, например, непонятно почему, внесенные в союзный список русский черный (черный летний) трюфель и цезарский (кесарев) гриб в России не считаются редкими.
Некоторые из грибов нашей «Красной книги», например, мутинус собачий, решеточник красный и диктиофора (сетконоска) сдвоенная — чистая экзотика, занесенная к нам из теплых стран, другие — ежевик коралловидный, фиолетовый паутинник, гриб-баран, трутовик разветвленный — редки и у нас, и в других странах. Но есть и обычные для наших соседей: каштановый гриб (Литва), мухомор шишкообразный (Украина, Грузия, Казахстан), цезарский гриб (Болгария).
Авторская ремарка 2023 года
В «Красную книгу России» почему-то не попали подосиновик белый, паутинник фиолетовый, синяк, мутинус Равенеля, гриб-зонтик девичий. То ли они перестали быть редкими, во что слабо верится, то ли вовсе исчезли, во что верить очень не хочется. В то же время в список внесено более полутора десятка грибов, названия которых я раньше нигде не встречал.
Многие «краснокнижные» грибы при случайной встрече легко узнать даже по описаниям или рисункам. Что же касается синяка, то его с первого взгляда определить весьма трудно. Его чаще всего принимают за моховик, иногда — за подосиновик. Поэтому могу лишь посоветовать быть повнимательнее — и моховик, и подосиновик синеют только в месте травмы, а синяк «бурно реагирует» на любое прикосновение. Следовательно, узнать его, взяв в руки, можно. В таком случае оставьте нетронутыми остальные грибы — синяки часто растут семейками.
Моховики
Моховиков в «грибной» литературе насчитывают четыре вида: зеленый, желто-бурый, красный и пестрый. По научной же классификации к роду моховиков отнесен польский гриб, а вот желто-бурый моховик — к роду маслят!
Оставим желто-бурого красавца все-таки в этом разделе: в сознании грибников принадлежность этого гриба к моховикам настолько сильна, что даже в литературе его латинское название иногда приводят в «гибридном» виде — Xerocomus variegatus. К тому же у этого гриба, как и у всех моховиков (в том числе и у польского гриба) синеет место излома и среза, а у маслят этого не происходит.
Моховики имеют больший удельный вес в добыче грибника, чем дубовики и полубелые вместе взятые, но моховик красный мне вообще ни разу не встретился. Утверждать на основании этого, что он более редок, чем серый подосиновик или королевский белый, я, разумеется, не мог, но предполагал, что скорее всего он растет в более южных лесах, чем я обычно бывал. Предположение это строилось на том основании, что его собрат, моховик пестрый (судя по книжным иллюстрациям, более на него похожий, чем зеленый и желто-бурый), довольно обычен к югу от Москвы, чего нельзя сказать о северном направлении.
В Тверской области я моховик пестрый не видел ни разу. Допускал я и другое соображение: из-за цвета шляпки просто принимал моховик красный за подосиновик, разнообразие подвидов и форм которого очень велико. В итоге оказалось, как и в случае с масленком серым, что этот красный моховик (по другим источникам — красноватый) в популярную литературу попал по ошибке, так как его ареал — южные районы европейской части и Дальний Восток России, да и там он редок.
Моховик пестрый — мелкий гриб, ножка которого обычно не превышает одного, а шляпка — пяти-шести сантиметров в диаметре, растет семейками по опушкам и полянкам смешанных лесов, предпочитая примесь елок к лиственным породам, а не наоборот. Шляпка плоско-выпуклая, коричневато-красная, вся покрыта сеткой трещин, из-за чего выглядит как мозаика. Отсюда и название. Трубчатый слой бледно-желтый, слегка спускается на желтую с красным налетом ножку. Гриб незавидный — слишком мелкий и мягкий, трудно собирать и еще труднее довезти до дому. Он мнется в корзине до неузнаваемости и при разборе вызывает недоумение — «кто же это такой, и зачем я это вообще взял?»
Моховик зеленый — более крупный и устойчивый к перевозке, бывает вполне красив, но имеет два существенных недостатка.
Растет он поодиночке, очень редко по два, встречается нечасто и не годится для маринада — раскисает, теряет не только вид, но и форму. В жарком он не лучше масленка, но вполне вкусен. Растет моховик зеленый и в сосновых, и в смешанных елово-лиственных лесах, и даже в чистых березняках. Ножка, как правило, тонкая (до 1,5 см), но иногда бывает толстой и даже слегка вздутой, довольно длинная (до 10 см). Шляпка (до 10—12 см) выпуклая, бархатистая, в лиственных и смешанных лесах — от темно-желтой до бурой, в сосновых — зеленовато-коричневая. В сухую погоду слегка трещиноватая. Трубчатый слой крупнопористый, желтого или желто-зеленого цвета.
Его несомненное достоинство — растет моховик зеленый не слоями, как многие другие грибы, в частности его более ценный родич (по русскому названию) моховик желто-бурый, а равномерно весь грибной сезон, поддерживая настроение грибника — все-таки хоть что-то изредка попадается! Моховик желто-бурый, наоборот, растет строго фиксированными слоями, или волнами, как мы между собой это называем. Слой — общепринятое определение периодов роста грибов вообще. Слой колосовиков, слой жнивников и так далее. Чтобы не путаться, мы и придумали термин «волна» для обозначения слоя конкретных грибов. Первая волна опят, вторая… Начало волны черных подберезовиков… и так далее.
Так вот, первая волна моховика желто-бурого приходится на конец, реже — на вторую декаду июля. В засушливое лето они появляются поодиночке или небольшими семейками по три-четыре, но, в отличие от маслят и лисичек, не жмутся друг к другу, а располагаются весьма свободно — члены семьи могут расти в полутора-двух метрах один от другого.
Красивых грибов немало, но этот моховик один из самых эффектных, особенно в молодом возрасте. Шляпка выпуклая, у самых молодых полу-шаровидная, слегка бархатистая, светло-коричневая или темно-желтая, ножка — охристая, немного светлее шляпки, на вид слегка ребристая, расширенная к основанию, трубчатый слой очень мелкопористый, темно-коричневый, «табачного» цвета, как пишут в определителях. Цвет, как шляпки, так и трубчатого слоя, под влиянием освещенности, почвы и погоды, может меняться в широких пределах — от ярко-желтого до коричневого.
Достоинством желто-бурого щеголя является и то, что, в отличие от подосиновика, он и после обработки (а молодые моховики лучше всего мариновать), на тарелке, выглядит вполне красиво. С возрастом шляпка становится почти плоской, теряет форму правильной окружности, бархатистость и достигает порой двадцати сантиметров в диаметре. Ножка при этом почти не вырастает, и гриб становится приземистым и тонконогим. На вкусе это не отражается, но взрослые моховики лучше жарить или сушить, так как в маринаде они сильно темнеют и выглядят не очень привлекательно. Суп из сушеных моховиков очень вкусный и почти такой же прозрачный, как из белых. Все остальные трубчатые грибы при сушке чернеют и дают темный непрозрачный отвар.
Этот моховик, как и масленок, очень предан сосне. Не настолько, чтобы, сопровождая ее, забираться в ольшаники, но зато он не пренебрегает чахлыми сосенками торфяных болот. Растет и в посадках, и во взрослых сосновых лесах, но не жалует опушки. Особо затененные места тоже не уважает — никогда не встречается в междурядьях неосветленных сосновых посадок. Очень любит бугры, склоны, большие кочки и прочие неровности почвы. Растет по затененным обочинам старых лесных дорог, на отвалах очень старых канав, но не травяных, а засыпанных толстым слоем хвои, в глубине взрослых сосновых боров на зеленом и белом мху. Присутствия лиственных пород деревьев не терпит. В лесах с холмистым рельефом, где возвышенности, заросшие соснами, перемежаются березовыми низинами, растет только в глубине сосновых участков, предоставляя края другим грибам. А вот к елям относится вполне дружелюбно, но только к тем, что растут островками среди сосен. Ни в елово-березовых лесах, ни в еловых посадках я его не находил. В разреженных сосновых посадках желто-бурый моховик растет вперемешку с маслятами и козляками, но выбирает не светлые вересковые полянки, а жмется под сосенки, забирается в канавки и ямки, оставшиеся от земляных работ при посадке саженцев и заросшие зеленым мхом или засыпанные хвоей. Впрочем, он неплохо уживается и с вереском, и с багульником, и даже с не слишком густым черничником.
Многие грибы плохо переносят частое посещение леса людьми. Одни в большей, другие — в меньшей степени. Желто-бурый красавец в этом плане один из самых чувствительных: в местах, ставших популярными у грибников, начинает «сворачивать деятельность» и почти полностью исчезает, лишь высылая иногда разведку — не угомонились ли его недруги. Знаю это на примере чудесных мест во Владимирской области, куда с прокладкой дороги началось массовое паломничество грибников и где на моих глазах за несколько лет массовый гриб стал редким — встречается реже белого! Там же, где его тревожат не сильно, моховик растет обильно из года в год, но, сообразуясь с погодой, выбирает то сухой сосновый бор-беломошник, то влажный бор-зеленомошник, где на больших пологих кочках в изобилии растет черника.
Подберезовик
Один из самых массовых грибов июля (впрочем, и августа с сентябрем) — подберезовик — составляет едва ли не основную добычу многих грибников, так как он, несмотря на название, не привязан к березе, как масленок и моховик желто-бурый к сосне. Не будучи настолько космополитен, как лисичка (в чистых сосняках и старых ельниках не растет), он все же имеет широкие взгляды, охотно поселяясь и поодиночке, и семьями в самых разных лесах. Не связан подберезовик и дисциплиной. Он не имеет привычки строго соблюдать сроки «наступления» и в различных лесах, да и в разных местах лесов однотипных, растет вразнобой, как вздумается, обеспечивая тем самым свое почти непрерывное присутствие в течение всего грибного сезона.
Здесь, пожалуй, следует оговориться: как и в случае с другими профессиональными терминами, говоря о типе леса, я подразумеваю не совсем то, что принято лесоводами и даже авторами «грибных» изданий. Порослевый березовый лес я называю рощей, спелый или перестойный еловый лес — старым или чистым ельником, перестойный березовый — ельниками, подрастающими под опекой берез-патриархов. Не будучи профессиональным микологом, я еще в меньшей степени являюсь лесоводом, поэтому различаю до полутора-двух десятков типов леса: сосновый бор с холмистым рельефом, сырой сосновый бор — чернично-брусничный, сосновый лес самосевный, сосновая посадка густая, сосновая посадка осветленная, еловая посадка темная, разреженная, взрослая, сырая… Чистый ельник, елово-березовый лес, березовый лес с примесью елок, смешанный лес (елово-березовый) с примесью осин и подлеском из бузины, крушины, орешника, смешанный сосново-березовый лес и так далее. Это идет вразрез с терминологией лесоводов, но имеет значение с точки зрения грибника.
Но вернемся к подберезовику.
Изо всех трубчатых он самый нетребовательный и к другим (кроме типа леса) факторам: освещенности, теплу и влажности. По количеству (по штукам) он наверняка уступает и лисичке и опенку, но если соотнести индивидуальные «анатомические» данные, то первенство достанется наверняка подберезовику, вернее, его разновидностям. В урожайные годы его по массе могут опережать подосиновики и даже белые — грибы, превосходящие его размерами и «габитусом» (упитанностью). Тем более, что тяжеловес подберезовик черный «пропускает эту высоту» — июль, дожидаясь финального выхода в сентябре.
Видов или разновидностей у подберезовика несколько. Вынужден начать с такого неопределенного выражения, поскольку разные авторы насчитывают их от трех до… двенадцати, не говоря уж о том, что и «фамилия» подберезовика одинакова с подосиновиком — оба принадлежат к роду Leccinum. Чаще всего в популярной литературе упоминают три разновидности подберезовика — обыкновенный, болотный и розовеющий.
Д.П.Зуев, отмечая существование двенадцати, называет шесть — серый (обыкновенный), бархатистый, черный, болотный, арктический и ложный березовик или грабовик, Б.В.Андрест описывает (не называя) четыре — обыкновенный, бархатистый, черный и болотный, «Лесная энциклопедия» еще лаконичней — «… несколько форм… некоторые выделены в отдельные виды…» и поименно называет только розовеющий, а П.Н.Сигунов очень образно, в стихах описывает черный, болотный, бархатистый и розовеющий, почему-то пропустив обыкновенный.
В большой энциклопедии «Грибы России…» описано, под разными «именами», одиннадцать.
Я склонен считать, что в нашей средней полосе их все-таки пять — ну уж очень непохож черный подберезовик,
которого почему-то игнорируют некоторые авторы, ни на одного своего соплеменника.
По некоторым признакам он несколько «смахивает» на подосиновик, но и к подосиновикам его ни один автор не причисляет. Таким образом, кроме бесспорных обыкновенного и болотного, существование которых никто не оспаривает, и черного, существующего «де факто», нужно отыскать еще два. Это розовеющий и бархатистый. Не берусь объяснить, почему один из них выпадает из поля зрения некоторых авторов, но смею утверждать, что кроме трех (обыкновенного, болотного и черного) в лесу встречаются еще два, отличающихся один от другого, вида подберезовика. У одного из них шляпка и в самом деле слегка бархатистая, а у второго слегка розовеет ножка на срезе и мякоть при надавливании. Недостающие до двенадцати семь разновидностей или не растут в наших лесах (арктический-то уж точно), или очень редко встречаются, или слишком мало отличаются от пяти перечисленных, а, скорее, все вместе.
Число разновидностей не имеет принципиального значения, а рассказал я все это только для того, чтобы подчеркнуть существующие до сих пор разночтения в определении даже такого известного и очень популярного гриба.
Четыре разновидности подберезовика (из пяти различимых), за исключением болотного, отнесены ко второй категории.
Надо сказать, что не случайно болотный отделили от собратьев и зачислили в четвертую категорию. Мягкотелый, тонконогий, невзрачный, он способен выдержать путешествие в корзине только в самом молодом возрасте, да и то при очень бережном обращении, которого явно не заслужил. Поэтому он попадает в корзину только по принципу «хоть что-то». Растет подберезовик болотный и на моховых болотах, но не торфяных с сосенками, а небольших, заросших такими же низкорослыми, кривоватыми березками, и в сырых низинках, где после дождей под ногами долго хлюпает вода. Но не так уж и редко он встречается и в сухих березняках, и в смешанном лесу, а бывает, находишь его и в зарослях молодых елок, группами подрастающих под опекой старых берез. Встречал я его семейки и во мху между колеями старой лесной дороги, проходящей вдоль еловой посадки.
Молоденькие грибы, выросшие на сухом месте, среди негустого мха или листохвойной подстилки, выглядят очень симпатично. Выпуклая шляпка, мелкопористый трубчатый слой и недлинная, довольно плотная ножка — чисто белые, без единого пятнышка. С возрастом шляпка становится грязно-белой с зеленоватым оттенком, иногда откровенно зеленоватой, трубчатый слой теряет белизну и упругость, ножка, вырастая в длину, остается тонкой даже у самых крупных грибов, а случалось видеть их высотой до двадцати-двадцати двух сантиметров и диаметром до восемнадцати. Среди густого мха болотных кочек молодые подберезовики менее плотны и упруги, мякоть у них водянистая и даже самые мелкие не бывают чисто белыми, но чрезвычайно длинноноги — трехсантиметровая шляпка может вознестись сантиметров на двадцать пять от основания ножки. Болотный подберезовик с диаметром шляпки больше 5-6-ти сантиметров брать уже не стоит — если и не червивый, что очень маловероятно, то все равно в корзине изомнется так, что дома опознать не удастся. Но и молодые грибы, доставленные домой в «товарном» виде, можно пускать только в жаркое — ни в маринад, ни в суп не годятся.
С категориями, как и с числом видов, у подберезовика не все гладко. В некоторых книгах все подберезовики скопом отнесены к третьей категории, а в четвертую задвинуты черный груздь (чернушка) и гладыш. В большинстве других изданий подберезовик болотный прочно занимает место в четвертой, чернушка — в третьей, а остальные подберезовики и гладыш — во второй категории.
Подберезовики обыкновенный, бархатистый и розовеющий растут почти повсеместно, то есть во всех типах леса, кроме чистых еловых и сосновых боров, на всех почвах, при любой степени увлажнения почвы — и на сухих буграх, и на болотах (кроме торфяных). Превосходно они чувствует себя и на опушках, и в глубине леса, и на полянках, и в густой тени елового подроста. Растут и среди травы, во мху, на листохвойной подстилке, избегая лишь (как и все остальные грибы, за исключением лисички и желто-бурого подосиновика) густых зарослей черничника. Сосны подберезовики не избегают, как, скажем, желто-бурый моховик березы, в смешанном лесу их можно обнаружить и под сосной. А к елке питают явную симпатию — под молодыми елочками, островками растущими в березовом или смешанном лесу, подберезовики — обычная находка. И, наоборот, в густых ельниках, где лишь изредка встречаются крупные старые березы, вполне успешно можно находить эти грибы.
Подробно описывать внешность подберезовика обыкновенного вряд ли стоит — он известен всем. Не узнать его невозможно, хотя величина, форма, цвет, как шляпки, так и ножки, довольно сильно меняются. Шляпка подберезовика обыкновенного может быть и светло-желтой, и серой, и темно-коричневой. То она подушковидная, то почти плоская, но с массивным, выпуклым трубчатым слоем. Ножка довольно длинная, но не толстая, обычно плавно расширяется к основанию. Чаще всего она серая, волокнистая, но бывает и коричневатой, и почти белой или желтоватой, слегка чешуйчатой.
Подберезовик бархатистый или чернеющий иногда весь одноцветный — коричневато-желтый, но встречается и с темно-коричневой шляпкой. Ножки, покрытые мелкими чешуйками, даже у молодых грибов тонкими не бывают, поэтому самые мелкие грибы напоминают желуди — шляпки хоть и не прижимаются краями к слегка вздутым ножкам, но не сильно отличаются от них диаметром. С возрастом ножки вытягиваются, чешуйки становятся почти незаметными, шляпки разрастаются, но остаются выпуклыми и слегка бархатистыми (шершавыми). Из-за довольно толстых плотных ножек и очень темных шляпок можно принять их за подберезовики черные. Однако отличие очень явное — у черного срез слегка синеет, а у бархатистого — чернеет.
Розовеющий подберезовик по некоторым «личным качествам» и повадкам ближе к черному, чем к остальным собратьям. Так же, как черный, в июле он попадается редко, откладывая активный рост на сентябрь или, в крайнем случае, на август, когда начинает встречаться разновозрастными семьями. Молодой гриб приземист, с выпуклой, почти полушаровидной шляпкой, мелкопористым снежно-белым трубчатым слоем и толстой (при достатке влаги), вздутой посередине, сильно чешуйчатой темной ножкой. Окраска шляпки зависит от многих условий и изменяется от охристого до темно-бурого, причем, как и у черного, бывает неравномерной — местами темнее, местами светлее. В таких количествах, как черный подберезовик, розовеющий не встречается, да и семейки его поскромнее — обычно от двух до пяти-шести, а больше десятка мне вообще не попадались. В подходящих для него местах, да при удачной погоде этот подберезовик может потягаться даже с подосиновиком, вырастая до двадцати пяти см в высоту, при диаметре шляпки в 20 и ножки в 6 см, сохраняя при таких размерах молодой задор, упругость мякоти и кипенно-белый трубчатый слой. Такие красавцы регулярно попадались мне в сентябре 2000 года вдоль опушек еловых посадок и на светлых полянках елово-березового леса вблизи небольших заболоченных низин.
Одновременное появление всех разновидностей подберезовика в разных типах леса бывает только в сентябре, да и то не каждый год, а в июле его «выход» зависит от количества тепла и влаги. Вообще летом наиболее часто встречается обыкновенный, хотя выступает он, сообразуясь с погодой и местами обитания, в самых разных обличьях. В засушливое лето, например, в 1983 и 1985 годах, случалось корзинами собирать тонконогие светло-серые подберезовики на моховом болоте, заросшем мелкими березками. В лесу же они были более темными и плотными, но попадались поштучно. Когда влаги достаточно, но не хватает тепла, подберезовик жмется к елкам — там теплее, а в «хорошее», «классическое» лето предпочитает красивые светлые березовые рощи, солнечные полянки и опушки смешанных лесов. Так в июле 1998 года подберезовики росли в изобилии, встречаясь даже в еловых посадках. В березовых лесах практически рядом можно было встретить гриб и с очень светлой желтой шляпкой, и буроватой, и почти черной. А в июле 2000 года слой грибов-колосовиков сильно задержался, и хотя погода благоприятствовала — регулярно шли дожди и тепла хватало, подберезовики появились только в середине третьей декады. Дружно «полезли» обыкновенные и бархатистые в молодых березовых рощах, а во взрослых березовых и смешанных лесах, как и белые, пошли только в первых числах августа.
В отличие от белых, маслят и подосиновиков подберезовик никогда не бывает героем рассказов о необычной величине или огромном количестве: и в том, и в другом его амплуа — золотая середина. Исключение составляет лишь черный подберезовик, но о нем речь впереди — это типично осенний гриб. Пожалуй, единственную охотничью историю про подберезовик (не черный) я привез из… Казахстана.
В конце шестидесятых годов, бывая в северном Казахстане на студенческих целинных стройках, грибами мы не интересовались — некогда было. Да и обстановка не располагала: нам, жителям средней полосы, казалось абсурдным искать грибы в степи, которую мы для себя определяли как «футбольное поле до горизонта». Но были среди нас уроженцы тех мест. Вот они-то и привозили время от времени в лагерь по пять-шесть ведер грибов, и не каких-то экзотических степных, а самых обыкновенных подберезовиков. Насколько я могу судить сейчас (тогда в грибах я разбирался очень слабо), там были все виды подберезовика, кроме черного, но ни одного подосиновика или белого не попадалось. Собирали их наши товарищи в так называемых колках — изредка встречающихся среди сухих степных просторов низинках, заросших мелкими березками.
В июле подберезовик очень сильно повреждается личинками насекомых — червивеет. Но бывают и отклонения: случалось собирать довольно крупные, абсолютно чистые подберезовики в то время, когда даже самые мелкие белые были поголовно червивыми. Как и белый, и желто-бурый моховик, и масленок, подберезовик начинает червиветь с ножки, поэтому есть шанс, отрезав ее, получить чистую шляпку. А вот у подосиновика, зеленого моховика, козляка и еще некоторых грибов чистота ножки отнюдь не гарантирует не червивость шляпки.
Подосиновик
Подосиновик… Многие грибники ставят его на второе место после белого. По чисто эмоциональному восприятию это вполне справедливо — в лесу ни один гриб не выглядит столь же эффектно. Его внешний вид, внушительные размеры и склонность к семейственности (он редко растет в одиночку) создали ему устойчивый имидж «звезды» наших лесов. Но, с моей точки зрения, весьма существенный недостаток отодвигает подосиновик несколько дальше почетного второго места. Впереди него я бы поставил черный подберезовик, масленок и даже желто-бурый моховик. Дело в том, что, будучи в лесу одним из самых красивых грибов, подосиновик не умеет сохранять свой симпатичный вид при обработке, начиная терять его уже в корзине грибника. На срезе ножка синеет, и не слегка, как у черного подберезовика, а до черноты. Такими же темно-синими становятся и места соприкосновения с корзиной и даже с другими грибами, как на ножке, так и на шляпке. При отваривании многие синяки исчезают, но вместе с ними пропадает и его красивая окраска. Никаких следов щегольской «красной шапочки» — почти все грибы становятся просто белыми. Вот из-за этого неумения «держать форму» лично я и не стал бы выдвигать подосиновик на второе место, хотя по всем остальным параметрам это, безусловно, один из лесных фаворитов.
Подосиновик, как и подберезовик, не очень соблюдает сроки слоев — его можно встретить в любое время грибного сезона, но в узком смысле этого слова, — ни в апреле, ни в мае он мне ни разу не попадался. Зато с конца июня по сентябрь подосиновик радует грибников своим присутствием в самых разнообразных типах леса. Да и сентябрь — не всегда заключительный этап для подосиновика. Мне случалось находить целые семейки этих красавцев даже в двадцатых числах октября, за несколько дней до первого снега, уже после вполне приличных заморозков. Бывают случаи и их массового роста в октябре, так, в 1985 году в первых числах октября в некоторых районах Тверской области пошли подосиновики. Сентябрь в том году был очень сухой, дожди начались только в конце, одновременно с похолоданием, а в начале октября вернулось тепло… А в 1998 году, вообще богатом всевозможными аномалиями (и погодными и политическими), в начале октября на рынках Москвы было полно не только подосиновиков, но и белых.
Про подосиновики, так же как про белые и опята, говорят «пошли». В Калужской области пошли белые, в Подмосковье пошли опята… Все остальные упоминаются скопом — пошли грибы, только эти три удостаиваются персонального отзыва, и не случайно. Если повезло попасть в лес, когда пошли подосиновики, то везешь домой, на зависть всем окружающим, полную корзину роскошных грибов. Естественно, корзина белых производит еще большее впечатление, зато и достаются они, по ряду причин, тяжелее. Но о белых речь впереди.
Обычно в «грибной» литературе описываются два вида подосиновика — красный и желто-бурый, реже упоминается белый. В книгах Д.П.Зуева, И.Д.Журбинского и Ф.В.Федорова кроме этих трех назван еще и серый. Этот вот серый подосиновик за все время моих блужданий по лесам Подмосковья и соседних областей встретился мне всего один раз. Было это 16 сентября 1986 года во Владимирской области в смешанном лесу, про который грибники, знатоки этих мест, отзывались весьма нелестно — красивый, но пустой. Пустым он, конечно, не был, просто соседние леса были намного урожайнее, а этот радовал глаз почти как ухоженный парк, настолько был чист от всякого бурелома, валежника и прочего лесного мусора. Чем это объяснялось, не знаю, но по обе стороны железной дороги вблизи этой станции тянулись красивейшие места… А за грибами надо было уходить километров за пять, а то и восемь от дороги. В ближних лесах можно было набрать корзину, только если знать грибные полянки и опушки, которых было немного, да еще опередив при этом конкурентов. Вот в этом-то лесу, похожем на парк, на обочине старой лесной дороги я и встретил неизвестный тогда мне трубчатый гриб. По форме ножки и шляпки, по характерному мелкопористому и плотному белому трубчатому слою, посинению среза он явно походил на подосиновик, но смущал цвет. Поверхность шляпки была ярко-серой. Непривычное сочетание серого цвета с эпитетом «яркий» лучше всего подходит для впечатления от этого гриба. Так и не сумев определить его «национальность», но твердо зная, что это не желчный, не перечный и не загадочный сатанинский, я взял его с собой для домашнего анализа, где и определил по книгам. К сожалению, больше ни разу он мне не встречался, поэтому его фотопортрет показать не могу. И.Д.Журбинский называет его тополевым обабком, а Д.П.Зуев пишет, что серый подосиновик растет в тополевых лесах, но таких лесов в нашей местности нет.
Белый подосиновик в наших лесах встречается чаще своего серого сородича, да и растет не только поодиночке, но и свойственными любому подосиновику разновозрастными семейками.
По распространенности ему далеко до желто-бурого, а тем более красного. Настолько далеко, что он был занесен в «Красную книгу» РСФСР. Встреча с ним — дело случая и везения, или результат хорошего знания грибных мест конкретного леса.
Многие любители принимают белый подосиновик за разновидность подберезовика, но мякоть болотного (белого) подберезовика в местах среза или надлома цвета не меняет, а у белого, как и всех других подосиновиков, синеет до черноты. Такой способ, разумеется, не самый лучший для опознания редкого гриба, но более-менее опытный грибник по виду, с первого взгляда узнает белый подосиновик и, надеюсь, не станет его срезать. Новичкам, как и в случае с синяком, могу лишь посоветовать быть внимательнее.
В «грибной» литературе о белом подосиновике упоминают довольно редко, но отмечают при этом его приверженность к соснам и крупные размеры. Петр Николаевич Сигунов очень образно пишет о нем:
Там, где сосны, вереск мглистый, —
Он погас от смол хвоистых.
Он всех братьев перерос,
Белокурый альбинос.
Похожие указания на сосновые леса, как любимые места обитания белого подосиновика, дают и другие авторы.
Мне же белые подосиновики, поодиночке и семейками, встречались только в смешанных лесах под молодыми елками, у краев сырых низинок или небольших болот. Находил я их и на отвалах очень старых канав, и в разреженных еловых посадках. Не попадался мне белый подосиновик ни в сосновых борах, ни в молодых сосняках, ни даже в смешанном сосново-лиственном лесу. И в отношении размеров мне не везло — белые подосиновики, встречавшиеся на моем пути, были отнюдь не гигантскими: до 15—16 сантиметров в диаметре при высоте не более двадцати.
Желто-бурые и красные встречались с размерами шляпки до двадцати пяти-тридцати сантиметров, и не в виде исключения, а почти подряд… Но не в центральных областях, а на побережье Белого моря в 1970-м году. Там вдоль конной тропы, идущей краем тайги по берегу, эти гиганты словно специально были расставлены — каждые два-три метра то с одной, то с другой стороны. Подобный по размерам красный подосиновик в Подмосковье я нашел лишь однажды, 17 сентября 1984 года в смешанном лесу севернее Сергиева Посада. Был он диаметром в двадцать четыре сантиметра, с толщиной ножки восемь и высотой — тридцать. Не слушая уверений своего напарника о его червивости, я не стал проверять, то есть разрезать шляпку, и привез его домой целиком, как курьез. Он оказался чистейшим. Жаркого хватило на всю семью.
Значительно позже, лет через пятнадцать, в одном из глухих уголков Тверской области иногда попадались мне подосиновики со шляпками по 30 см. Случалось это только осенью и очень редко — по одному-два за сентябрь, и лишь в самые благоприятные для них годы. Красные великаны вырастали там в классических осинниках и в густой траве разреженных еловых посадок. В смешанном лесу и на хвойном опаде густых, темных ельников — желто-бурые.
Почему желто-бурый подосиновик назван именно так, для меня — загадка. Желто-бурый моховик понятен — шляпка желтая или светло-коричневая, трубчатый слой темно-бурый, а у подосиновиков шляпки — от ярко- до темно-желтых, оранжевые или красновато-желтые, а буроватыми или коричневыми бывают исключительно редко. У молодого гриба поверхность шляпки слегка бархатистая, у более взрослого — гладкая. Ножка никогда не бывает столь толстой, как у некоторых подвидов красного, но и тонкой, как у ярко-красных белоногих обитателей осиново-березовых молодых рощ, мне не встречалось. Трубчатый слой чисто белый и мелкопористый, что характерно для всех видов подосиновика.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.