Бесплатный фрагмент - Город Отверженных

От Автора

Уходящий год заставил меня ни на шутку призадуматься:

«А что я сделал из того, что планировал?»

Оказалось, что Идей было куда больше, чем Воплощений.

Конечно, этому есть множество причин и перечислять их всех нет смысла. Но самой главной из них я считаю — Лень.

Порой мне так хотелось взяться за перо и написать Чудесную Историю, но вместо этого я просто-напросто тратил время на самобичевание и угрызения совести.

А ведь я прекрасно осознавал, что именно в те минуты, когда пишу, то поистине чувствую себя счастливым. Возможно, именно поэтому мое терпение подошло к концу, и я наконец смог пересилить себя.

Не знаю, когда именно я смогу довести начатое до конца, но тем не менее теплюсь надеждой, что всё у меня получится. И уже совсем скоро перед вами, Мои Дорогие Читатели предстанет моя очередная Книга, наполненная эмоциями, переживаниями и частичной самого меня.

Не смею более оттягивать долгожданный момент и приступаю к работе…

«Однажды мне приснился жуткий кошмар…

Доведенный до отчаяния, стоя у края моста с петлей на шее, я вот-вот готовился распрощаться с Великим Даром — Жизнью…

В самый решающий момент позади меня раздается глухой крик, затем всплеск воды и тишина…

Пробудившись в холодном поту, я не мог сомкнуть глаза всю ночь. А наутро решил дать себе и той бедняжке в мешке, которую и сбросили в воду — второй шанс на Жизнь и Счастье…

Так и родилась идея для Книги, которую, я надеюсь, мы все вместе сможем довести до счастливого финала…»

Хотелось бы выразить сердечную Благодарность Всем, кто помогал мне в интереснейшей работе при подготовке Книги к изданию:

Ольга Маркелова

Редактор и Корректура

Алеся С./murasaki.sin

Художник/Автор Портрета Писателя

Сергей Шилин

Художник/Автор Карты Города

Максим Пивоваров

Художник/Иллюстратор

Лифа Марцелли/Lifa Marcelli

Художник Иллюстрации для Обложки

Михаил Герцев

Реклама в интернете и соц. сетях

Предисловие

Издревле на страже Мира и Покоя Элвисии* стояли Святые Девы Лаверии. Мудрым Советом, а порой и твердой Рукой, они поддерживали хрупкую Гармонию между Добром и Злом. Сестры Ордена всегда и всюду помогали нуждающимся, сеяли Семена Добра, оберегали беззащитных и вразумляли Сильных Мира Сего…

Но шли века…

Междоусобные распри между соседями привели к тому, что на материке Элвия** разразилась кровопролитная Война. Всё тяжелее Девам приходилось оберегать Мир, и всё чаще их самих стали использовать как Орудие Возмездия.

Сами того не осознавая, они превратились в личную Гвардию алчных Королей. Посылая их в самые опасные очаги Войны, те преследовали свои корыстные цели — переломить ход сражения и покорить Соседа.

Немногим Сестрам удавалось справиться с необузданными желаниями своих Покровителей. А тех, кто возвращались с Победой — Правители, завидуя их славе и боясь утратить Власть, подвергали гонениям и всячески очерняли их Имена.

Лишенные Дома, обреченные на вечные скитания, ими без всякой жалости стали пользоваться мелкие князья, а после — обрекали на погибель. Подобные нападки и травля сделали Святых Дев нарицательным именем Предательниц и распутных девиц.

А вскоре про них и вовсе позабыли…

В Наше Время мало кто помнит Легенды о Святых Девах Лаверии. Мир вокруг нас окончательно погряз в алчности и беззаконии. А Сердца и Души людей больше не способны излучать Свет Мира***.

Отныне всё погрузилось во Мрак. И с каждым новым днем Силы Тьмы крепчают и готовятся вырваться наружу, дабы окончательно повергнуть Элвисию в пучину Хаоса и Забвения…

* — фэнтези мир, события в котором и будут описываться далее

** — единое название Земель, разделенных на отдельные суверенные Государства

*** — сила сродни Магии и Чародейству (прим. авт.)

Глава 1 Путь к Забвению или Дорога в один конец

«Как назвать то место, в котором человеческая Жизнь цениться не дороже поношенного, прогнившего насквозь сапога?! Где каждый Божий День — это неистовая борьба за выживание с бедами и несчастьями, которым нет конца и края?!

Добро пожаловать в Мир Отверженных…

Здесь правят совершенно Бесстыдные Личности, дорвавшиеся до тех крупиц Власти, что смогли урвать. До простых жителей им нет дела и всё, что их интересует — это удовлетворение своих низменных желаний…

Да по сравнению с ним — Кошмарный сон сущий пустяк. Ведь он скоротечен, а Беззаконию, что безраздельно царствует повсюду, не суждено закончиться…»

Мысленно вел философскую беседу сам с собой паренек, брошенный в сырую канаву теми, кто под глухие смешки, удалялся прочь.

— Почему… Почему я снова оказался здесь… Здесь?! А разве имеет значение, где именно я сейчас нахожусь?!

— Конечно, да кто я таков, чтобы жаловаться на свою судьбу? У меня совершенно нет на это права…

— Права?! Ха, а что это?! Здесь подобная роскошь кажется такой же недосягаемой, как чистый глоток свежего воздуха…

— Так может быть хватит уже терпеть и пора прекратить свои муки?

— Неужели… Ты предлагаешь?! — перехватило дыхание у бедняги от собственного потока мыслей, что тянули его на дно.

Схватившись за голову, он попытался взять себя в руки. Съедаемый изнутри чувствами голода и отвращения к самому к себе, ощущая лишь глухую боль во всем теле и жуткий озноб, юноша глухо захрипел.

Из последних сил ему удалось путем неимоверных усилий оторвать своё чумазое, всё в синяках и ссадинах лицо от сырой земли. Стиснув зубы, он перевернуться на спину. Ощупывая себя, и не находя живого места на своем исхудавшем, как щепка теле, горемыка снова смыкает глаза.

Пытаясь заглушить голос внутри, что так и шептал ему самые страшные речи, он сжал кулаки. Не найдя сил нанести удар — смог лишь безнадежно погрузить, завернутые в лоскуты ладони в грязь.

Время перестало иметь какое-нибудь значение. Отныне всё казалось таким немаловажным, как и его собственная Жизнь. Уже не в первый раз на ум пришла одна мысль. И если ранее, он мог совладать с собой, то теперь, оказавшись на грани, она казалась ему уже не такой безумной.

Не до конца отдавая отчет своим действиям, паренек раскрыл глаза и начал подниматься на руках. Дабы вырвать себя из плена сырой земли, у него ушло не одна минута. Вскоре, стоя на четвереньках, юноша пополз из канавы, в которую его так «любезно» швырнули те, кому был обязан свежими побоями на лице и теле.

Ему уже не в первый раз приходилось вот так «весело» и с огоньком проводить свои вечера. Но почему-то именно сегодня Чаша Терпения оказалась переполнена. Было ли тому виной жуткий, не стихающий голод, или на нем просто не было места для очередных ушибов — этого паренек и сам не знал.

С совершенно затуманенным взором, не видя перед собой ничего кроме конечного пункта, бедолага медленно направил все свои усилия на достижения своей Цели…

Понемногу приходя в себя, ему вскоре удалось принять вертикальное положение. Но хромота на правую ногу, упадок сил и полное отсутствие ориентиров, делало его походку шаткой и ветреной.

Раскачиваясь из стороны в сторону, по памяти, почти не раскрывая глаза, он побрел по узкой утоптанной тропе в ту сторону, где в вечерней мгле тускло горели огоньки лампад.

Пейзаж, представший ему с высоты холма, на который он с трудом взобрался чуть погодя, оказался совершенно лишенным жизни и желания им любоваться, отчего смотреть на него было просто невыносимо.

Там внизу, в каких-то пару сотен шагов, простиралась безжизненная топь, сплошь покрытая иссохшими корягами, да сухой травой. Даже воздух здесь был прогнившим до основания, не говоря уже о почве под ногами, на которую без опаски нельзя было ступить.

Несмотря на риск оступиться и увязнуть, паренек последовал именно через эту топь, именуемую местными в шутку «Топь Счастья». Как намек на то, что хоть раз «вкусишь» её — то уже никогда не выберешься отсюда живым.

Каждый путник, что осмеливался пройти здесь, даже с закрытыми глазами мог миновать все здешние ловушки, устроенные самой природой. Но в глубине души, бедолага надеялся, что на его счастье он сделает неверный шаг. Здесь паренек надеялся обрести избавление от всех мук и страданий.

Но как бы сильно не «старался» оступиться и упасть, идя вслепую, ему это не удалось. И уже спустя некоторое время, он пересек столь гиблое место.

Тяжело вздыхая, понимая, что теперь не миновать дороги через весь Город, он поник головой. Втянув шею в плечи, сгорбившись в три погибели, хрипло дыша, ковыляя на одну ногу, кутаясь с головой в свой грязный, как и он весь сам, плащ весь в дырках, юноша ускорил шаг. Ему казалось, что, если его узнают и увидят те, с кем он еще совсем недавно имел «счастье» беседовать, тогда его точно порешат на месте.

Но как часто это бывает — то, чего мы желаем сильнее всего на свете, минует нас. Так случилось и на этот раз.

Совершенно не поднимая глаз, паренек вступил на центральную улицу Города. Хотя назвать то место, где он оказался «городом» просто язык не поворачивался.

Со всех сторон юношу окружали не полные жизни улочки и переулки, а казавшиеся заброшенными, почти разрушенные до основания каменные домики в один-два этажа. От некогда прекрасных сооружений, целыми остались лишь фасадная часть, к которым из всякого хлама, сухих веток и строительного мусора были пристроены еще две стены, на которых и покоилась крыша. Причем чем «богаче и искуснее» была отделка подобных домиков, тем зажиточней являлся его Хозяин.

Одеждой простым жителям Города, больше походившим на безмолвные тени, чем на живых существ, служили всевозможные тряпки, лоскуты ткани, мешки и прочие вещи. Обмотанные в несколько слоев, закрепленные веревками, они хоть немного защищали их счастливых обладателей от непогоды и пронизывающих насквозь ветров.

Само собой, здесь на перепутье центральной и мелких улочек, находились так называемые «Прибыльные кварталы». Место, где даже самый последний горожанин мог найти для себя потеху под стать своим низменным желаниям и «богатству» кошелька.

Вот послышались «сладкозвучные» хриплые голоса уличных девах, что заманивали прохожих в свои крайне небрежно-расставленные сети мимо проходящих и проползающих мужиков. Которые мало чем отличались по внешнему виду от «жриц любви». За исключением, конечно, изрядно поношенных платьев, которые женщины носили поверх многослойных повязок-бинтов. Так они старались выглядеть в глазах потенциальных «покупателей» более стройными и грациозными.

У самого богато-обставленного дома, зорко дежурила грубой наружности женщина — Хозяйка Цветника. Словно огромный шмель, она следила, чтобы её пчелки усердно выполняли свою работу. Если требовалось она могла своими кулачищами подсобить им, и уже вместе они препровождали нерадивых посетителей до ближайшей канавы.

Это может показаться удивительным, но ранее на паренька не особо обращали внимание, но не сейчас. Желая поскорее миновать столь злополучное место, он сходу вписался в Хозяйку, что обходила дозором свои владения. Без лишних слов, он оказался подхвачен ею под локотки. И лишь чудом, ему удалось вырваться из её цепких объятий.

Кинувшись куда глаза глядят в ближайший переулок, он вскоре смог вздохнуть свободнее. Погони не было, и горемыка мог снова возобновить свой путь в один конец.

Обогнув пару кварталов, где располагались и прочие увеселительные заведения, на подобии таверн и постоялых дворов, паренек вскоре вышел к центру Города.

Здесь на самой высокой точке холма располагался так называемый Дворец здешнего Короля — как любил себя величать местный воротила и негодяй, что и заправлял здесь всем. В отличии от других сооружений, Дом имел три этажа, и казался почти нетронутым временем. И пусть окна без стекол, а крышу заменяла солома, но при этом он имел все четыре стены. Да к тому же был огорожен металлическим забором. А по внутреннему двору обходил дозором целый отряд разгульной наружности амбалов — личной Гвардии Короля.

Вход сюда был строго ограничен. А за соблюдением правил и Законов у Правителя в распоряжении был не один десяток шестерок и прочей шушеры. Которые за скромные подачки готовы были служить своему Господину верой и правдой до гроба.

Эти ребята, отличались от простого люда не только крепким телосложением, горящими от алчности глазами, загребущими руками, так и норовящими прихватить то, что плохо валяется, но еще и полным набором одежды. В награду за службу им полагались: рубаха, штаны, плащ-дождевик, а также — непомерная роскошь для любого отверженного — настоящая обувка. Пусть без подошвы и прочих «излишеств», но какая ни есть — обувь. Хотя с виду она больше напоминала мешки, повязанные на ноги в несколько слоев бечёвкой. Но тем не менее, прихвостни Короля очень гордились тем, что обладают ею. Можно сказать — наличие «сапог» являлось отличительным признаком «привилегированного» класса.

Исподлобья бросая гневные взгляды на Дворец, в душе клеймя во всех бедах и несчастьях простых горожан именно его Владельца, паренек поспешил оставить позади столь грандиозное сооружение и кварталы, полные опасности.

Дальше его путь пролегал по совершенно пустым улочкам города. Юноше так хотелось и здесь нарваться на неприятность и получить свою «порцию счастья», но как назло в округе было ни души. Казалось, все как будто специально попрятались кто куда и заползли в свои норы. Лишь холодный пронизывающий насквозь ветер, да непреодолимое чувство одиночества, тоски, горя и отчаяния — были верными спутниками бедолаги.

Словно верные друзья, они давно не покидали его и всегда шли рука об руку. В самые страшные минуты жизни, когда юноша оказывался на пределе, замученный и забитый, лишенный всякой поддержки, всеми гонимый и преследуемый — они не покидали его. А он, в свою очередь, так свыкся с их присутствием, что нередко заводил «дружеские» беседы.

Он и сейчас рад бы с ними «поболтать», но отчего-то те были глухи к его мольбам. Возможно, даже им стало противно общество столь жалкого, ничтожного человечишки, каким считал себя паренек.

Поймав себя на подобной мысли, он уже не сомневался более в правильности выбранного им пути. И пусть эта дорога вела в один конец, сейчас он стремился к ней, как единственному спасительному огоньку, посреди мрачного, жестокого мира в котором жил.

На самой окраине жилых кварталов на глаза попался один особо дорогой сердцу и одновременно ненавистный ему домик. С ним, а точнее с его обитателями, было связано немало как приятных, так и горестных воспоминаний. Лишь на миг позволив себе погрузиться в них, сердце сжалось в разы. Невыносимая тоска и горечь обиды от осознания своей беспомощности подлили масла в огонь. Отныне уже ничто не способно было остановить его.

Даже еле уловимый огонек, заструившийся в дальнем уголке этого домика с наступлением сумерек, не мог разубедить бедолагу. Он прекрасно осознавал, что юная Хозяйка, как и бесчисленное количество ночей до этого, ожидала прихода посланника своего Мучителя. Дабы безмолвно, повинуясь Уговору, последовать за ним на «казнь».

Не в силах более лицезреть этот бездушный Мир, наполненный лишь одними страданиями без единой капли Надежды, он сомкнул очи. У паренька сердце разрывалось на куски от всех тех страшных видений, что так и терзали его и не желали оставлять ни на минуту.

Он бы и рад дать слабину, упасть на колени, разрыдаться от горя, рвать на себе волосы, но даже на подобные проявления чувств оказался неспособен. Казалось, жизнь здесь совершенно лишила его возможности плакать и правильно изъявлять свои эмоции. Отныне всё на что он был способен — это замыкаться в себе, закрывать на происходящее глаза, целиком и полностью отрекаясь от действительности, что была страшнее всех ночных кошмаров вместе взятых…

Прошло немало времени, прежде чем паренек, оставив позади Город Отверженных, достиг долины широкой реки. Её воды казались бездонными и холодными, как сама Смерть. Через неё был перекинут каменный мост, которого не затронуло время.

Здесь, в месте, именуемом «Мостом Забвения» царила леденящая душу обстановка.

Словно некий безмолвный Страж сие Обители, неподалеку на берегу зорко за всем наблюдал один мужичонка неопределенного возраста. Опираясь на клюку, кутаясь с головой в плащ цвета ночи, он охотно встречал каждого, кто решался «навестить» его. Все здешние знали этого Дельца под именем Ключник.

Еще издалека приметив приближение ночного Гостя, Хозяин Долины выпрямился, насколько позволял горб, и принялся ожидать пока тот подойдет ближе.

С каждым новым шагом к нему, паренек чувствовал непреодолимое желание бежать отсюда куда глаза глядят. Но страх снова пуститься на попятную, когда до заветной Цели рукой подать, затмил Голос Разума.

С совершенно равнодушным взглядом Ключник молча поприветствовал ночного Путника. Только раз заглянув пареньку в его потухшие серые очи, он сразу понял — зачем тот пришел. Без лишних вопросов «продавец» указал на свой «товар». Чуть позади него располагалась целая куча камней с металлическими кольцами, вбитыми в них, и коротких пеньковых веревок не первой свежести.

В любом другом месте это могло показаться странным, но не в Городе Отверженных. Ведь с тех самых пор, как здесь обосновался Ключник, не прошло и ночи без «посетителей».

Прекрасно зная, что всему своя Цена, юноша, не поднимая глаз указал на самый увесистый камень и веревку подлиннее. Затем, не проронив и звука, снял с себя порядком изорванный, больше напоминающий дырявый мешок, плащ. Протянув его дельцу, тот зрительно оценил «плату». Почесав свой нос с горбинкой, хитро прищуренные глазки мужичонки алчно сверкнули на рубаху и штанишки, что остались на парне. Прекрасно понимая, что всё это добро совсем скоро будет ему ненужным, Ключник радушно дал добро забрать «товар».

Потирая от нетерпения руки в предвкушении наживы, он кивнул своим подручным, что умело скрывались неподалеку. Лениво потягиваясь, те поднялись с земли и принялись разминать косточки, готовые по «первому зову» броситься в воду для «спасения утопающего».

Надо отдать должное всем этим Охотникам за Наживой — никто из них не собирался мешать ему, и уж тем более отговаривать. Каждый, кто хоть раз бывал здесь, знал, что в подобные минуты — покой и уединение — лучшие «друзья» Гостей.

Одним из которых по Воле Судьбы оказался, вступивший на мертвецки холодную каменную кладку Моста Забвения парень, отсчитывающий последние мгновения до момента Избавления.

Глава 2
«Я — виноват!»

Словно чувствуя приход Вечной Ночи, на всю округу опустился густой непроглядный туман. Благодаря чему на расстоянии двух шагов нельзя было различить каменную кладку моста.

Стихла река, чьи воды готовились принять очередную жертву беспощадного Мира. Тишину, воцарившуюся здесь и сейчас, нарушало лишь зазывание одинокое морозного ветра. Словно некую загробную Песнь, он насвистывал её на ухо юноши. Непреодолимое желание наконец избавиться ото всех бед и несчастий, так и влекло его к Краю Пропасти.

Достигнув, как ему показалось, середины моста, так как нельзя было точно определить своё месторасположение на пути к Забытию, он остановился. Опустив взгляд на веревку и камень — Орудия своего Избавления, что не выпускал из рук, бедолага тяжко вздохнул. Затем, собрав остатки воли в кулак, направился к краю моста. Но не успел сделать и пары шагов, как оказался погружен в тяжкие раздумья.

На миг течение времени для него остановилось. Всё, что его окружало, чем он жил на протяжении последних десяти лет — перестало иметь всякое значение. Теперь, находясь на грани Жизни и Смерти, Мучений и Свободы, сам того не понимая, ему вдруг припомнилось детство.

Словно легкое наваждение картинки из прошлого накинулись на него, обняли и, пусть на мгновение, но заставили отвлечься от своих тяжких раздумий.

«Посреди цветущего, полного жизни и буйства красок поля одуванчиков звонко смеялась и радовалась прекрасному солнечному деньку маленькая девочка в нежно-голубом сарафанчике. На вид ей было не более семи годиков от роду — самое время, чтобы вот так беззаботно с озорством проводить время за городом.

Разведя ручки, кружась на месте, она так и норовила привлечь к себе внимание одного мальчика, чуть постарше её. В отличие от проказницы, тот был крайне занят своим делом. На протяжении долгого времени с особым усердием мальчик в простой крестьянской рубашонке и штанишках, из-под которых виднелись изодранные коленки, делал зарисовки в своем небольшом альбоме графитовым мелком.

Он оказался так увлечен, что и не приметил всех стараний девочки. На что, та вскоре обиделась на него. Надув щечки и сложив ручки за спину, она с головой погрузилась в высокую траву. Решив подшутить над другом, озорница принялась красться к нему со стороны спины. И вот, когда до заветной цели оставалось не более трех шагов, девочка звонко вскрикнула:

— Это же я! Ты нарисовал меня! Хатю увидеть!

Набросившись на мальчика со спины, малышка так и норовила вырвать из его цепких ручонок альбом, дабы получше разглядеть рисунок. Но юный художник, у которого сердце в пятки ушло, тут же прижал его к груди и как мог старался отстранить от себя приставучку.

— Пусти, говорю!

— Ну покажи, пожа-а-а-луйста! — взмолилась девочка.

— Ни за что!

— Но ведь ты нарисовал меня — я имею права взглянуть!

— И вовсе я рисовал не тебя… — пуще прежнего смутился мальчик, когда девочка повисла у него на шее.

А когда проказница, ни с того ни с сего поцеловала его в щеку, тот окончательно потерял дар речи и всяческое желание упираться. Чем и не замедлила воспользоваться девочка. Схватившись в альбом обеими ручонками, она, звонко смеясь, кинулась со всех прочь от художника. Мальчик, быстро осознав, что его провели, грозя ей вслед кулачками пустился в погоню, прекрасно понимая, что отныне его Секрет раскрыт…»

Первой в череде ярких, наполненных жизнью и красками счастья, было именно это воспоминание — самое дорогое его сердцу. Оно не раз выручало паренька и заставляло не сдаваться, но не теперь.

Только раз погрузившись в него, словно в омут с головой, юношу обуяла мелкая дрожь во всем теле. А в сердце, словно холодный клинок вонзили по рукоять. Дыхание резко перехватило, глаза от ужаса расширились в разы. А через мгновение очередные видения утянули юношу в прошлое…

«Наслаждаясь прекрасным видом на город с высоты смотровой башни, предавались мечтам мальчик и девочка. Сидя на каменном парапете, свесив ножки, чуть соприкасаясь ладонями, они не сводили завороженного взгляда с горизонта. Там вдали, у реки заходило солнце, озаряя всю округу прекрасным теплым нежным светом.

Детские сердца пели в унисон и готовы были выпрыгнуть из груди от чувств, которым их хозяева еще не знали имени.

— Скажи мне, Флавио, какова твоя мечта?! — первой нарушила молчание девочка.

— Моя?! — резко очнулся мальчик. — Даже и не знаю… Наверное — чтобы Мир, которым мы имеем счастье наслаждаться здесь и сейчас — царил всюду. И чтобы никто и никогда не знал горя и несчастья…

— Ха-ха-ха, — звонко засмеялась малышка, озорно поглядывая на мечтателя, которого подобная реакция смутила.

— Не вижу здесь ничего смешного, — буркнул он себе под нос.

— Мир во всем Мире — значит?! Ты неисправимый фантазер…

Заметив резкую перемену друга, она вдруг осеклась и прикусила свой длинный язычок.

— Прости, я вовсе не желала обидеть тебя…

— Да я и не обиделся, — нахмурил брови мальчик, по лицу которого можно было прочесть всё, что он думает.

Сложив руки на груди, он предпочел чуть отвернуться от девочки, пока та вконец не раскрыла все его намерения.

— Флавио… Если честно, и я мечтаю о том же, — нежно молвила девочка и потянулась ладошкой к его плечу…»

В тот самый момент, когда, почувствовав к себе прикосновение, юноша уже собирался обернуться, дабы в последний раз увидеть счастливое личико девочки, в которую некогда был по уши влюблен, перед глазами всё помутнело.

Он не мог более стоять на ногах и обреченно рухнул на колени. Как бы сильно не старался вернуть те мгновения, хотя бы в своих видениях — продолжение того вечера оказалось утеряно навсегда. Он совершенно не помнил, чем всё закончилось, что он ответил девочке и как прошел остаток дня.

Очередные картинки из прошлого, но уже более зловещие всплыли перед глазами. И если прежними он наслаждался как мог, то эти — просто невыносимые, прогнать было совершенно невозможно…

«Стоя на пепелище сожжённого дотла родного дома, не зная плакать ему или кинуться наутек, обреченно терпел все издевательства и унижения своих сверстников мальчик лет девяти. На нем была изорванная, вся в пепле рубаха и штанишки до колен.

Совершенно босой, не обращая внимание на тлеющие угольки, так и обжигающие ему ступни, бедняга совершенно лишился всяческих эмоций. Не прикрывая лицо от летящих в его сторону камней, не стараясь прикрыть уши и отвести взгляда от тех, кого еще вчера считал своими друзьями, мальчик готов был простоять здесь хоть вечность.

Он никак не мог понять — за что его так возненавидели. Почему, те кому он верил, доверял и даже проводил вместе время — теперь ополчились на него.

Одно он знал наверняка — все они были не правы. Но раз за разом немой Крик Души заглушали всё новые и новые удары и обзывания.

— Сын Чумы!

— Проклятое Дитя!

— Убирайся прочь с глаз долой!

— Не смей к нам больше и на сотню шагов приближаться!

— Твое место в вонючей канаве!

— Ты виноват в распространении болезни!

— От тебя одни беды!

— Да будь ты проклят, чумной сын!

Когда разгоряченной ребятне, на лицах которых уже проступали первые признаки надвигающейся болезни, надоело просто обзываться, они перешли от слов к делу. Поднимая с земли камни, они раз за разом швыряли их в беднягу. Тот даже не уворачивался от рассекающих в кровь булыжников и стойко, как мог, встречал удар за ударом.

Ему почему-то казалось, что, когда ребятня устанет, он наконец сможет вставить хоть слово в своё оправдание. Но ни через пять минут, ни через час — этого не произошло. Сменяя друг друга, мальчишки, а затем и присоединившиеся к общей «потехе» девчонки, не давали мальчику покоя. Как будто избиение ни в чем не повинного ребенка могло что-то изменить.

Но в силу своего возраста и всё назревающего страха перед неминуемым — не позволяло им здраво взглянуть на всю картину в целом. Поэтому страданиям мальчика не было конца и края…

К вечеру того же дня на нем совершенно не осталось живого места. Он давно потерял силы стоять и держать голову. Отныне всё на что был способен — это лежать на остывших угольках, свернувшись в клубок. Вздрагивая от каждого дуновения ветерка, надрывно всхлипывая, когда мимо проходящие дети плевались в его сторону, а особо жестокие — пинали, мальчик готов был распрощаться с жизнью.

Но тут случилось то, что никто не мог предвидеть. Еле сдерживая слезы, подле него на землю опустилась девочка и тихо обратилась к нему.

— Потерпи, прошу… Я позвала маму — она позаботиться о тебе! Отныне ты будешь жить с нами…

Как в подтверждение её слов послышались быстрые шаги, наверное, единственной взрослой во всем городе, которая несмотря на злые языки и прочие предрассудки — не бросила мальчика в беде…»

— А-а-а-а! — как тогда, глухо застонал паренек.

Не в силах стерпеть столь невыносимую муку, которой его подвергала Неведомая Сила, пробудившая прошлое, он выронил из рук камень и веревку. Схватившись за голову и рвя на себе волосы, бедняга изо всех сил старался прогнать из головы все эти воспоминания, конец которым он прекрасно знал.

Но как бы сильно не желал избавления — ему это было неподвластно. Страшнее предыдущих, одна за другой картинки, больше походившие на зарисовки к кошмарным сновидениям, тянули его к земле.

— Нет! Нет! Подите прочь! — сипло захрипел юноша, сквозь нестерпимую душевную и сердечную боль. — Я… Я… Не виноват… Не ви-но-ват…

Не успел он довести мысль до конца, как перед глазами предстало то, что в миг заставило его дыхание оборваться, а сердце замереть от неописуемого ужаса.

«Позади взрослых, столпившихся у койки умирающей знахарки, стоял юноша. Крепко держа за ручку рыдающую девочку, он не смел приблизиться к ним. А эти, умудренные летами мужи, совершенно не заботясь, что их могут услышать, шушукались между собой.

— Вы слышали?! Говорят, она заболела именно по вине приемыша…

— Это еще что… Уже полквартала слегло с подобными симптомами.

— Если раньше это считалось лишь совпадением, то теперь «как пить дать» — это вина этого юнца!

— Так может — порешим его и дело с концом?!

— Раньше надо было думать! А теперь уже слишком поздно…

— Верно, что даст нам еще одна смерть?! Лишь больше мороки с его трупом…

Прекрасно слыша их, мальчик ничего не мог с собой поделать. В очередной раз Судьба дала знать, что всему виной был именно он. Каждое сказанное и брошенное невзначай слово, упрек и бессердечное замечание взрослых в его сторону — вбивалось в грудь деревянным колом.

Разрываемый болью, сожалением и одновременно отвращением к себе, юноша даже и не замечал, как делает девчушке больно. Та уже не раз пыталась вырваться из его ладони. А когда стало совсем невыносимо — она глухо вскрикнула.

Тут же на детей обернулись. На мальчика накинулись мужики, отвесили ему звонкого леща и сбили с ног ударами в живот.

— Остановитесь, прошу… — тихо проскрипела умирающая женщина, к которой, как только оказалась на свободе, кинулась девочка.

Но слова той, которой уже не помочь — не имели веса в этом Мире. Как бы она не старалась привлечь к себе внимание, озверелые мужики раз за разом возмещали весь свой гнев именно на пареньке.

Надо отдать должное его терпению — он не собирался убегать в слезах и стойко терпел издевательства и побои. Всё это продолжалось не меньше получаса. А когда силы покинули мальчика, и он потерял сознание, бессердечная толпа стала расходиться по домам. Они прекрасно понимали, что более не могут помочь знахарке и просто решили оставить её на смертном одре в покое.

— Флавио! — кинулась к бедняге девочка, когда в доме снова стало тихо. — Прости…

— Хватит! — заскрипел в ответ мальчуган, еле приходя в себя. — Хватит уже извиняться! Ты здесь вовсе не виновата! Это… это всё я… Я — виноват!

Собравшись с остатками сил, не поднимая головы, мальчик поспешил удалиться из дому. Он всё бежал и бежал куда глаза глядят, пока жуткая ноющая боль во всем теле не свалила его с ног…»

В тот момент, когда это случилось, перед глазами паренька предстала совершенно иная картина. Фрагмент из прошлого, о котором он лишь мельком домысливал, но именно так себе и представлял.

«Совершенно безутешная девочка рыдала на разрыв над умирающей матерью. Та, уже не видя перед собой дочку, гладила её по головке и приговаривала.

— Прошу тебя Сира, позаботься о нем… Он… Он… вовсе… здесь… не при чем…

После чего глаза женщины на мгновение прояснились, и она устремила свой взор, полный нежности и материнской заботы на мальчика, которого некогда приютила после гибели его родителей.

Без сомнения, только сейчас, он осознал, что был для неё не просто найденышем — а родным сыном, которого она любила наравне с дочерью…»

От осознания трусости, тщедушности и ничтожности своей жалкой жизни, юноша закрыл глаза. Лютая ненависть к самому себе съедала его изнутри и толкала на Погибель. Теперь он явственно понимал, каким же убожеством являлся. Он не только не смог выстоять против тех, кто чернили память его родителей, но даже оказался не в силах проводить в Мир Иной ту, что заменила ему мать.

Горькие слезы рекой покатились по его щекам. Уже не было смысла делать вид, что тебе не больно и молча выносит все побои и издевательства окружающих. Теперь всё это не имело никакого смысла.

На ощупь повязав один конец веревки себе на ноги, а второй — к металлическому кольцу на камне, он не замедлил со всей силы швырнуть его с высоты моста в реку.

Глава 3
Между Жизнью и Смертью

Не успел паренек осознать всю серьезность своего опрометчивого поступка, как оказался в месте, совершенно лишенном Жизни и Света. Не имея возможности видеть даже собственных рук, что протянул к лицу, не слыша биение сердца и не чувствуя дыхания, он ужаснулся. Страшные предчувствия сковали его волю.

«Неужели… Я попал в место, где обреченные на вечные муки Души томятся до скончания Времен?! Нет! Прошу вас — я вовсе не хотел этого… Я… я…»

Довести мысль до конца ему не позволило Нечто, что с каждой секундой принялось поглощать паренька. Начиная с ног, поднимаясь всё выше и выше, леденящие душу прикосновения самой Смерти готовились целиком и полностью завладеть тем немногим, что еще не растерял юноша.

Словно некая бесформенная клякса, вязкая черная смола без всякой жалости принялась поглощать Душу своей жертвы. И как бы не силился паренек вырваться из её загребущих клешней — это было нереально. Все его потуги, стремления, желания, мечты — становились пищей, вечно голодной и жаждущей страданий Тьмы.

Она была безликой, как и подобает её «рангу», но отчего-то перед глазами раз за разом всплывали некие образы. Один другого ужаснее и беспощаднее.

— Как я посмотрю у нас новенький…

— Какая удача, такой юный человечишка, а уже сам отрекся от Великого Дара…

— А какие страдания он пережил… М-м-м… Просто вкуснятинка…

— Сестра, так не честно!

— Позволь и нам утолить свой Голод! — шипели наперебой Три Сестры.

Кружа над Душой юноши, сгорая от нетерпения они отталкивали друг дружку, стараясь вкусить столь сладостный Плод. Подобно гигантскому пауку-шелкопряду, оборачивая свою «закуску» во множество нитей, чьи волокна были подобны ночи, Сестры тем самым подготавливали Жертву к поглощению.

Когда сей мучительный для «пищи» процесс готовки подходил к своему логическому завершению, позади раздался сиплый голос:

— Снова балуетесь с едой?

— А-а-а, это ты, Беспутная Сестра…

— Ну ты нас и напугала…

— А мы уж подумали, что сам Сумрак решил опуститься до нашего уровня и лично проконтролировать нас — его верных Слуг, — чуть обернулись Тени.

— В этом нет нужды… Приготовления идут строго по плану и уже совсем скоро Волна Боли и Отчаяния захлестнет Мир Смертных… — прорычала им в ответ Гостья, скрывая своё истинное лицо под пологом капюшона.

— Отрадно это слышать…

— Особенно из уст той, что некогда сама поклялась защищать их…

— Но теперь она с нами, как и многие до неё, а это значит… — не успели договорить Сестры, как яркая вспышка Света озарила всю Тьму, что безраздельно царила здесь.

— А-а-а-а! — завизжали ненасытные Порождения Ночи и тут же оказались развеяны по ветру.

Недолго думая, Таинственная Гостья кидается к замученной Душе и начинает голыми руками рвать на ней путы.

— Слышишь меня?! Не смей вот так умирать! Ты еще должен послужить этому Миру! Ты нужен ей… Ты нужен мне! — скрипела она сквозь боль, так как каждое прикосновение ладоней к путам не оставалось безнаказанным.

Ибо то, что прибрала к рукам Тьма оказалось не так легко вернуть. Несмотря на это, обжигаемая ядовитыми языками, обладательница мягкого голоса вовсе не собиралась сдаваться. Раз за разом погружая руки по локоть в смолу, она изо всех сил старалась вырвать бедную, заблудшую Душу из лап Забвения и Отчаяния. И ей это вскоре удалось.

К тому моменту, когда с паренька спали последние путы, представшая его взору женщина с прекрасными чертами лица и глазами, полными скорби и боли, оказалась совершенно лишена Сил. Упав на колени совсем рядом с ним, она что-то активно искала у себя за пазухой.

Ничего не разбирая и не понимая где он и что с ним, юношу вдруг обуял жуткий озноб. А на то место, где он находился, опустился Мертвецкий Холод, не предвещающий ничего хорошего.

Прекрасно понимая, кто являлся причиной этому, женщина, наконец отыскав свой Дар, протянула пареньку ладошку.

— Возьми… Это единственная крупица моей Души, что еще не поглощена Тьмой…

Не смея принять сей Бесценный Дар, паренек принялся ползти от надвигающейся на него Незнакомки, которая внушала ему не меньший ужас и страх, чем всё это место.

— Прошу тебя! Не отказывай в последней просьбе Загубленной Душе… Возьми этот Светоч и спаси её!

— Напрасно стараешься, — прохрипел над ней загробный мужской бас, и перед глазами донельзя перепуганного и растерянного парня выросла еще одна Таинственная Фигура.

Это был высокий, худощавый мужчина с совершенно непроницаемым бледным, как сама смерть лицом. А его потухшие глаза, лишенные всяческой Искорки Жизни — говорили сами за себя.

Оцепенев от ужаса, спасенная Душа вросла в землю. Не зная, бежать или молить о пощаде, её обладатель просто впал в оцепенение, не в силах отвести взгляда от Хозяина подобных Палат.

— Этот ничтожный смерд и при жизни был никем, так почему же ты решила, что ему это будет по силам?!

— Я… В отличие от остальных Сестер, еще не до конца разуверилась в них, — сдавленным голосом отвечала женщина, когда ей в горло всеми когтями вцепился Хозяин.

— Ты забываешься, моя Дорогая… Отныне ты одна из нас — и ничто уже этого не изменит!

— Путь так… Но у меня еще есть то, ради чего я готова бороться!

— Глупышка… Неужели ты до сих пор и не осознала, что Миру Смертных — такие как вы более не нужны?!

— Это не правда! Пока есть хоть капля Надежды на Мир — они не сдадутся…

— Ты так думаешь?! — крайне вкрадчиво прошептал Хозяин и, оставив в покое свою Слугу, устремил взор на юношу.

— Ха, и это и есть твой Избранник?! Такой слабый, немощный, ранимый… Да к тому же — он сам обрек себя на Проклятие Души… Как ни старайся, тебе меня не провести — этот мальчик ни на что негоден!

Его слова, произнесенные с таким непомерным высокомерием и жестокостью, заставили юношу встрепенуться. Нотки его Души «заиграли» на новый лад. Столько лет он только и делал, как преклонялся перед подобными ему, уничижал себя, слушал их злые языки. Но почему-то именно сейчас, всяческое терпение паренька лопнуло. Не устояв на месте, он ринулся к женщине.

Заключив её в объятия, он тем самым спас обоих от когтистых лап Хозяина Тьмы. В самый последний момент угасающая Душа вложила в руки Заступнику Крупицу Света, благодаря чему, за мгновение ока их перенесло в совершенно иное место.

Отчего-то здесь было тихо и немного спокойнее. Хотя, как и прежде царила непроглядная Тьма. А разница между небом и твердой гладью под ногами — еле уловимой и почти неосязаемой.

— Я знала… Ты не подведешь меня… — из последних сил шептала Душа, обреченно повиснув на руках юноши.

Не находя подходящих слов и не имея возможности помочь, он весь обратился вслух.

— У нас мало времени, скоро Он придет за мной… Но ты не переживай — ему я нужней Живой… Точнее — не сломленной… Наверняка ты теряешься в догадках… Но у нас нет времени на разъяснения… Когда придет твой час — ты обо всем догадаешься… А пока — возьми Крупицу и беги!

— Но я… — хотел было возразить парень, но женщина приложила к его устам пальчик и грустно улыбнувшись, покачала головой.

— Беги! Сейчас ты нужнее там! Спаси её — она моя Надежда… Нет — она Надежда всего Вашего Мира…

Не в силах более держать глаза открытыми бедняжка потеряла сознание. А паренек, и слова, не разобрав из её речей, замер на месте. Наверное, он так бы и просидел возле неё вечность, если бы совсем рядышком от того места куда их чудесным образом перенесло, не послышалось завывание Трех Сестер.

— Он уже близко…

— Я чувствуя его страх…

— Хозяин дал четкий наказ не трогать мальца… Но это вовсе не означает, что мы не сможем вдосталь насладиться его мучениями…

— Верно… Верно…

— Позабавимся с ним…

Залившись сиплых смехом, от которого любому стало бы не по себе, Сестры ускорились. Еще каких-то пару мгновений, и они точно нашли прибежище Беглых Душ.

Аккуратно положив голову своей Благодетельницы на землю, паренек кинулся бежать куда глаза глядят. Но уже спустя некоторое время осознал, что как бы быстро не двигался — в округе ничего не менялось. Всюду и везде безраздельно царствовала одна сплошная Тьма.

Казалось, он вовсе не двигается, а лишь бессильно передвигает ногами на месте. Чего не скажешь о его преследовательницах, чье зловонное дыхание и острые как бритвы когти уже стали настигать юношу. Еще каких-то пару мгновений и всё бы кончилось, так и не начавшись. Но на счастье или беду, беглец оступился и кубарем покатился по земле, или вернее тому, что находилось под ногами.

— Скорее, используй меня! — словно спасительный набат раздался здесь очень тихий приглушенный голосок, исходивший из Искорки Души.

Только раз бросив взгляд на Светоч, паренек приметил как Дар, в первые секунды выпавший из его рук, стал угасать. Понимая, что, возможно, именно тепло его Души, не позволяло ему окончательно потухнуть, он потянулся за ним. Но оказался перехвачен жаждущими его страданий Тенями.

— Не так быстро, мой сладенький…

— Сестра, не хорошо заигрывать с закуской…

— И мне оставьте кусочек, — зарычали наперебой Порождения Тьмы и принялись кружить над бедным пареньком.

Раз за разом протягивая к его сердцу свои скрюченные пальцы, они терзали ему плоть и черпали Силы из остатков Души. Но сколько бы ни «ели» — не могли утолить свою ненасытную жажду.

— Еще…

— Хотим больше пищи… — упивались своим голодом Сестры, не замечая, как находясь даже на грани погибели, паренек неотступно тянулся рукой к Светочу.

В тот самый момент, когда силы окончательно покинули его, он сумел подтянуть почти угасшую Искорку Души к своему сердцу.

Тут же, по неведомой причине перед глазами предстало одно из самых страшных воспоминаний прошлого, от которого он некогда отрекся, как и от всего в Жизни.

«Гордо задрав нос, с нескрываемым отвращение к собравшемуся простому люду, на специально воздвигнутый деревянный помост взошел изнеженной наружности Глашатай. Ряженый в пестрые пышные одежды, не чита обноскам, что красовались на бедных замученных крестьянах, он принялся громко и четко чванским тоненьким голоском зачитывать Приказ своих Господ.

«Именем Всемилостивейшего и Наищедрейшего Бургомистра, чья владения простираются и на Ваш Городок.

Все эти Земли — отсюда и до горизонта, отныне и впредь объявляются Ситрас-ча-Луза…»

— Или выражаясь привычным для Вас языком простых смердов — Сокрытым Городом, — позволил себе некую вольность Глашатай и разъяснил малограмотной, неумытой толпе значение сие «громкого слова».

После, набрав полную грудь воздуха, продолжил оглашения Приговора:

«Посему…

Для вашего же блага, на голосовании «Городского Совета» единогласно было принято Решение — ограничить все связи с внешним Миром…»

— Что это значит?!

— Какое еще такое Голосование?!

— Городской Совет?! Ха, да у нас с пару лет такого не бывало!

— Да вы попросту решили оградиться от нас…

— Так дела не решают…

— Скажите лучше — вы отыскали лекарство от Чумы?!

— Во-во, мы здесь умираем, пока вы там разглагольствуете! — поднялся невыносимый шум и гам среди Народа, которому надоело, что на них в столице попросту закрывают глаза.

Когда роптание толпы стало заглушать Голос представителя Власти, а ему самому угрожала участь быть посаженным на кол, словно пугало-огородное, он не замедлил подозвать к себе стражников.

Все как на подбор — здоровые амбалы, облаченные в доспехи, с алебардами наперевес и полным отсутствием мозгов, тут же окружили помост. Совершенно не церемонясь с женщинами и стариками, со всей возможной «любезностью и уважением», они принялись оттеснять зевак от «сцены».

«…Также жителям предписывается не покидать Город

Вам будет отказано в праве вести любую внешнюю торговлю

Под запретом посещение близких и родственников, живущих за пределами Стены…»

— И как Вы прикажите нам жить?!

— Это беззаконие! Вначале эта Чума… А теперь сажаете на цепь и отгораживаетесь от нас…

— Да вы уже третий год воздвигаете эту гребаную Стену, вместо того, чтобы помочь…

— А моего возвращения дожидается дочка! У неё кроме меня никого нет…

Понимая, что его больше здесь никто не собирается слушать, Глашатай, скривив жестокую усмешку, чуть обернулся. Этого сигнала только и ожидала парочка особо нетерпеливых прислужников в красных колпаках, скрывающих их лица.

Сверкая озверелыми глазами, они силой вывели на помост группу бедных крестьян. Среди них находились отцы и матери, сыновья и дочери, а также парочка стариков. Облаченные в каторжную мешковину, побитые и надломленные всеми тяготами жизни, они не смели поднять глаза на горожан, которые вмиг прикусили языки.

Каждый из присутствующих понемногу стал понимать, что дела здесь обстоят не шуточные. Но даже в самых кошмарных сновидениях они и представить не могли, чем всё это кончиться.

«Всех, кто осмелиться пойти против Указа ждет неминуемая кара…»

С этими словами Глашатай сошел со сцены и предоставил эшафот «новым актерам», что не замедлили приступить к тому, зачем и прибыли сюда. Скрежета зубами, сгорая от нетерпения, палачи стали подводить бедолаг к плахе. После, с молчаливого согласия их командира, огромным топором им, без всякой жалости, отсекали головы. Одна за другой они погружались в помойное ведро, а тела — сбрасывали вниз…

Подобное чудовищное преступление заставило многих раз и навсегда сомкнуть глаза и прикрыть рты. Наконец они прозрели и осознали, что Правда, Свобода, как и сама Жизнь — им больше не принадлежит.

Среди тех, кто стал невольным свидетелем всех этих зверств, а затем и многих других, что творились тогда, был и сам паренек. Еще будучи юнцом безусым, перед ним разверзлась бездонная пропасть, а на голове проступили первые седые волосы. Было лишь вопросом времени — как скоро он окажется на самом её дне…»

Как будто мало было всех тех терзаний, на которые обрекали его Порождения Тьмы. Так еще и это страшные воспоминания так сильно ударили ему в голову, заставив сомкнуть очи и молить своих мучительниц поскорее покончить с ним и избавить от Жизни, в которой было столько горя, что и врагу не пожелаешь.

Но его глухим крикам Души не было суждено сбыться. Не успел он окончательно сдаться на милость Сестер, как из прижатого к груди кристаллика, которым обернулся потухший Светоч, раздался еле уловимый голосок:

— Не сдавайся! Я помогу…

Не имея возможности дать хоть какой-то вразумительный ответ на подобное предложение, юноша безвольно отдался на волю Иных Сил, что не заставили себя долго ждать. Возможно, в последний раз, Искорка Души снова засияла лучезарным светом. На этот раз он оказался куда ярче, а его живительного жара хватило, чтобы бедняга снова задышал…

Оказавшись на том самом месте, где находился до своей кончины, с распростертыми к небесам руками, паренька вдруг привел в чувство раздавшийся позади глухой крик о помощи. Но не успел он обернуться, как почувствовал, что веревка, конец которой был привязан к ногам, натянулась и его резким рывком утянуло в холодную пучину Забвения.

Глава 4 «Искорка Души да не угаснет в Ночи»

Словно обезумевший от всего пережитого и увиденного, сквозь чащу непроходимого леса, даже не обращая внимание на невыносимую усталость и хромоту, мчался со всех ног паренек. Каждую секунду озираясь по сторонам, ему мерещилось, как по пятам его преследуют некие безмолвные фигуры в ночи.

Правду говорят: «У страха глаза велики» — ведь именно этот дикий, необузданный природный ужас подгонял юношу бежать всё быстрее и быстрее. Совершенно не разбирая дороги, прижимая к груди ту, что казалась сейчас дороже его бесполезной жизни, ноги сами несли к заветному месту. Где, как он сердцем чувствовал, им помогут и не станут преследовать.

Но как это часто бывает — сердце говорило одно, а разум твердил иное. Но на благо именно сейчас голос последнего оказался заглушен щемящей грудь болью — больше не физической, а душевной. Сам не понимая, что с ним, парень готов был пойти на всё ради достижения намеченной цели…

С совершенно затуманенным рассудком, в котором всё смешалось в единый клубок неразберихи, распутывать который не было ни сил, ни времени, минуя жилые кварталы стороной, паренек вскоре оказался у порога одного ничем не примечательного домика с покосившейся крышей. Не отдавая отчет своим действиям, больше руководствуясь зову Сердца, чем Голосу Разума, он принялся барабанить в дверь ногами.

Но подобный «стук» ночного Гостя, держа почти угасшую свечку в одной руке, на пороге показалась невысокого роста девушка с короткими темно-русыми волосами, хрупкими плечиками и исхудавшими ножками. Еще с вечера ожидая приход «посыльного», она никак не ожидала увидеть здесь и сейчас своего друга детства.

С широко распахнутыми карими глазами чумазая девушка устремила на него вопрошающий взор. А когда юноша, возможно, впервые за несколько недель нарушил своё молчание и сдавленным голоском прохрипел:

— Помоги… — все сомнения и ненужные вопросы отлетели сами собой.

Чуть подавшись вперед, только сейчас Хозяйка полуразрушенного домика приметила непосильную Ношу, что изо всех сил прижимал к сердцу Гость. Её содержимое оказалось завернуто в несколько слоев в большой кусок ткани, завязанный с двух сторон, на подобии мешка. Даже при тусклом свете дрожащего на ветру огонька, девушка без труда уловила черты хрупкого тельца и исхудавшие ножки и ручки, что чуть виднелись из подобного «одеяла».

— Скорее в дом! — прошипела она и сама завела внутрь дрожащего, как лист на ветру мокрого до нитки паренька.

Убедившись, что никто из соседей не следит за ними, гостеприимная хозяюшка поспешила прикрыть дверь на всевозможные засовы. Для пущей надежности она пододвинула к выходу деревянный стул — единственный предмет мебели, которым располагала.

Не проронив более ни слова, она со всей возможной заботой аккуратно приняла из рук паренька Ношу. Стиснув зубы, тот с некой неохотой расстался с ней, в душе понимая, что его заботы здесь будет маловато.

— Да что же с вами приключилось?! — тихо прошептала девушка, бросая косые взгляды на Гостя, с которого на пол рекой стекала вода.

Не получив хоть какого-нибудь вразумительного ответа, хозяюшка, облаченная в простое выцветшее платье всё в заплатках, чуть раскрыла полог. Оказалось, что внутри скрывалась, завернутая в тряпки девочка, которой на вид было не более двенадцати лет. Она была вся насквозь промокшей, замученной на вид, с посиневшими от холода губами и дрожащими ручонками.

Отбросив все сомнения и нелепые расспросы, понимая, что счет времени идет на минуты, девушка кинулась в дальний уголок комнаты. Здесь на сыром грязном полу располагался небольшой, набитый соломой мешок, заменяющей ей кровать. Уложив девочку на него, она принялась освобождать бедняжку вначале от многослойной ткани, а затем и ото всех тряпок, что заменяли ей одежду. Попутно хозяюшка, явно знающая толк в оказании первой помощи, активно растирала малышке ручки и ножки. Тем самым, стараясь как можно скорее разогреть бедняжку, пока той не стало совсем худо.

Паренек, который в первые мгновения оцепенел от ужаса от осознания того, где сейчас находиться, впал в безмолвие. Словно серая, безжизненная статуя, он врос в место. Боясь даже лишний раз моргнуть, при этом стараясь не дышать. Опустив глаза в пол, не смея смотреть на спасенную им девочку, юноша в конец запутался в себе.

«Последнее, что он помнил — это то, как позади раздался тихий крик о помощи. Затем его словно ветром сдуло с моста. Но прежде чем упасть в воду, он смог уловить, что нынче оказался не один такой — любитель ночных «ныряний». Совсем рядышком с тем местом, которое выбрал для «прыжка» находились еще две безмолвные фигуры. Выполнив задуманное, они тут же поспешили скрыться из виду.

После юношу под тяжестью камня стало неминуемо тянуть на дно. Он попытался было пару раз вынырнуть, но с силами природы оказалось бесполезно спорить. Далее — всё как в тумане…»

Как ему удалось избавиться от пут на ногах и отыскать в почти непроглядной пучине смертоносных вод реки ту, которую и постигла участь быть выброшенной с моста — он не знал. Как и ума не приложил — почему чувствовал себя так паршиво рядом с теми, кто несмотря на все тяготы жизни не сдался.

Сравнивая себя с хозяйкой, а также девочкой, ему стало ужасно противно от осознания своей беспомощности. А жалость к себе, подогреваемая ненавистью, заставили упасть на колени.

— Прости… — чуть слышно выдавил из себя паренек, но оказался неуслышанным.

Девушка была так увлечена помощью бедняжке, что и не придала глухому шуму за спиной особого значения. А его источник всё никак не мог успокоиться и взять себя в руки.

Почему он, доведенный до отчаяния, прожигая своё жалкое существование, готов был вот так запросто расстаться с жизнью — Великим Даром Небес. А они — хрупкие на вид, но такие стойкие и сильные девочки, боролись за неё изо всех сил. И даже находясь на грани между Жизнью и Смертью — не сдавались ни на секунду…

Ему вдруг припомнилось то мгновение, когда он вытаскивал спасенную им малышку из воды. Та, почти не дышала, была не в силах раскрыть глаза, но ручонки, сжатые в кулачки, прижатые к сердцу, говорили, что она и не думала сдаваться и боролась за жизнь до конца.

После, в голове, одна за другой вспыхнули воспоминания того, что случилось после.

«Не веря своему чуду, и то как ему, наперекор всем бедам, неведомым образом удалось отыскать бедняжку, юноша рухнул рядом с ней на песчаный берег. Затем он почувствовал к руке нежное прикосновение ладошки, чья хозяйка, даже пребывая без чувств, смогла откашляться и избавиться от воды в легких. В этом ей охотно помог паренек, чуть наклонив голову к земле. А когда судороги подошли к концу, и девочка мирно засопела, упав ему на плечо, его обуял страх.

А вдруг их услышали?

Что если помощники Ключника решили не дожидаться рассвета и придут за ними, дабы получить своё?

Что станется с бедной девочкой, когда она попадет в их руки?

Все эти, а также бесчисленное количество тревожных мыслей и опасений и побудили юношу подхватить девочку на руки и бежать куда глаза глядят…»

Пока паренек пребывал в самобичевании и ничего не замечал вокруг себя, девушка, не отказавшая им нынче в помощи, носилась из угла в угол небольшой комнатушке, больше напоминавшей сарай.

Быстро закончив с обтиранием, и освободив бедняжку от сырых тряпок, хозяюшка принялась разыскивать сухое платье и теплое покрывало. На благо, подобной роскошью здесь в Городе Отверженных, она располагала.

Прихватив с собой небольшую склянку с мутноватой темно-зеленой жидкостью, девушка кинулась к девочке. Подняв ей головку, она по капельке влила в приоткрытый ротик всё содержимое флакона. А затем принялась поплотнее укутывать бедняжку в платье, явно ей не по возрасту и покрывало, которого хватило на несколько обертываний.

— Я дала ей травяного настоя, он вызовет приступ жара… Также возможна лихорадка… Ты должен будешь проследить, чтобы она как следует пропотела и ей обязательно станет лучше… — стирая пот с лица, тихо проговорила девушка, когда всё от неё зависевшее было сделано и оставалось лишь уповать на милость провидения.

Но лишь обернувшись на паренька, у неё язык к небу присох. Вот уже несколько месяцев она не видела его. Она знала — парень избегает её, но и подумать не могла, что тот будет доведет до столь плачевного состояния. На него нельзя было без слез взглянуть, а многочисленные ушибы, синяки и ссадины на лице и теле, говорили сами за себя.

— Позволь… — потянулась к нему ладошкой с примочкой хозяюшка, желая хоть чем-то ему помочь.

Но горемыка в ответ лишь тяжко вздохнул и отвел лицо в сторону. Не смея взглянуть в глаза девушке, которую некогда оставил в самый страшный момент жизни, он глухо прошептал:

— Спа-си-бо…

Понимая, что слова здесь лишние и его не разубедить, девушка оставила всяческие попытки обработать раны. Сказать, что она сдалась — это и вовсе ничего сказать. Сердцем и душой ей было невыносимо больно смотреть на друга, доведенного до подобного разбитого состояния. А его нескончаемые побои и вот теперь — веревка самоубийцы, что так и болталась на ноге — вконец добили её.

Она готова была разрыдаться горькими слезами, припасть к груди паренька и молить его о прощении, но просто не смела. Ибо знала, что слабость здесь, в месте, лишенном всякого Света и Надежды — сродни погибели.

Вторив другу тяжким вздохом, девушка чуть отошла в сторону и тихо молвила:

— Вы должны уйти! Скоро за мной придут… Если вас обнаружат…

Ей не пришлось огласить свои страшные опасения вслух. Паренек, словно прозревший, вмиг вскочил на ноги и кинулся к завернутой, словно куколка бабочки в кокон, девочке и аккуратно поднял её.

Удивительно, но, когда она оказалась у него на руках в первый раз — Ноша казалась непосильной. А сейчас — всё было иначе. Некая легкость во всем теле, а также неведомый ему источник сил, что исходил из самого сердца, позволили устоять на ногах. Отныне от готов был бежать хоть на край света, лишь бы уберечь малышку от всех тех страданий, что окружали их и неминуемо должны были обрушиться на её головушку.

Молча поклонившись хозяюшке в знак своей безграничной благодарности, юноша направился к двери. Девушка печальным взглядом проводив их из дому, напоследок прошептала:

— Продержитесь до утра, я обязательно приду…

После чего, дверь захлопнулась, и паренек вновь оказался посреди Города Отверженных. Но теперь он был не один. Всё ярче загораясь новой целью, он галопом кинулся прочь отсюда, пока их ненароком не приметили.

Прежде чем попасть в место, которое юноша считал своим домом, нужно было пересечь небольшой перелесок и углубиться в самую чащу непроходимого леса. Обычно эти восточные районы города все жители избегали, считая их проклятыми, так что наткнуться здесь в столь поздний час на прохожих — было маловероятным.

Но то, что кажется со стороны нереальным произошло именно в ту минуту, когда паренек вступил в эти земли. Откуда не возьмись перед ним выросла высокого роста Таинственная Фигура, закутанная с ног до головы в плотную непроницаемую накидку, отлично скрывающую её Истинную Сущность.

Никак не ожидав подобной встречи, юноша резко замер на месте. С широко распахнутыми от страха глазами, сердцем чувствуя, что всё это не к добру, он ком в горле проглотил. Сильнее прежнего прижимая к груди спасенную девочку, он, не без основания, стал подозревать — по чью Душу пришел сей Гость.

— Будь умничкой, мальчик — отдай её нам! И можешь больше не бояться Проклятия своей Души… — крайне протяжно и вкрадчиво прохрипела Фигура сухим басом.

Подобные речи, наполненный желчью и не предвещающие ничего хорошего, а также тон голоса и мертвецкий холод, исходивший от его Хозяйки, заставило парня дрогнуть, и он невольно сделал шаг назад.

— Зачем понапрасну страдать по чужой вине?! Разве мало ты пережил бед и несчастий?! Так к чему желать их приумножения?! — с каждым новым словом обладательница костлявых рук, что так и тянулись за драгоценной Ношей, стала надвигаться на детей.

— Я могу исправить твою Жизнь… Дать тебе всё, о чем только не попросишь… Ты снова будешь счастлив… Обретешь смысл к существованию… Я… я… Даже могу вернуть тебе их… — злостно зашипела Тень, с каждой секундой теряя терпение.

Словно в подтверждение своих обещаний, она взмахнула рукой. Вслед за этим чуть позади неё выросли две безликие тени. Как следует всмотревшись в них, у юноши екнуло в груди.

Сам того не осознавая, он придал им облик близких ему людей. Были ли это реальностью или просто сумеречным видением — ответа на эти вопросы он не знал. Да и не желал вдаваться в расспросы. Ведь, представшие его взору мужчина и женщина казались такими настоящими, осязаемыми, благодаря чему было просто невозможно оставаться безразличным.

— Ма… Па… — с дрожью в голосе сдавленным голоском прошептал паренек, не веря своему счастью.

Он потерял их так внезапно, даже не успев толком попрощаться. А беды, постигшие город, не дали возможности горевать об утрате любящих родителей. Ибо каждый новый день становился страшнее предыдущего. И всё новые и новые страдания нескончаемым потоком обрушивались на истерзанное болью утраты сердечко ребенка.

И вот теперь ему на блюдечке преподнесли второй шанс на Счастье.

Ну кто в здравом уме смог бы отказаться от подобного Дара?!

Вот и паренек не стал исключением…

— Мама… Папа… — потянулся к ним юноша, готовый на всё, лишь бы снова почувствовать их любовь и заботу.

На время он даже позабыл, о своей Ноше на руках. Ему казалось, что кроме него и родителей здесь больше ни души. А значит — никто не встанет между ними, не будет строить козни, и ничто не способно разлучить их.

Они снова вместе — одна большая любящая Семья.

Если для того, чтобы эти мгновения не кончались придется заплатить горькую цену — он готов был пойти на подобное преступление против самой Жизни.

Ослепленный своим горем и противоречивыми желаниями, он с каждой секундой утопал в бездонном омуте лжи и не замечал, как всё ближе и ближе подходит к старшей из трех Сестер Тьмы. Именно они и сыграли с бедным пареньком подобную злую шутку.

Умело «подыгрывая» ему, две из них звали за собой обратно в Мир Теней. Тем временем Старшая — готовилась перехватить Ношу из его ослабших рук.

— Ближе… ближе… Еще немного… — злобно шипели Порождения Тьмы, чья алчные глазенки так и сверкали огоньком, а загребущие ручонки вот-вот готовились вцепиться в ничего не подозревающую жертву.

В самый последний момент, когда до заветной цели оставалось совсем чуть-чуть, в их планы вмешалась Судьба.

Спасенная девочка, не приходя в себя, но явственно ощущая близость погибели, вдруг потянулась к лицу юноши обеими ручонками. Не успели Сестры среагировать и хоть как-то помешать ей, как малышка возложила обе ладошки ему на щеки. После, не раскрывая глаз, еле шевеля посиневшими губами, она прошептала:

— Искорка Души да не угаснет в Ночи…

Вслед за этим, место, ставшее полем игрищ для бездушных Порождений Тьмы, озарило подобное Солнцу столь ясное и чистое, небесное лучезарное сияние, заставившее их поспешно покинуть «сцену». Забившись в свои «норы», они воочию убедились в Силе Света, которой обладала девочка.

На время они отступили, оставив обреченно глотающего слезы паренька наедине со своим отчаянием. Ведь всё к чему он стремился — оказалось лишь гнусной ложью, обманкой, ширмой, за которой скрывалось Зло.

Но хуже всего — он попался на неё…

Нет — даже больше…

Он желал погрузиться в эту Ложь с головой, не осознавая, насколько гибельным являлся выбранным им Путь.

Глава 5
Юная Чародейка

Мудрость Предков гласит: «Природа хороша во всех её проявлениях».

И кто мы такие, чтобы оспаривать их слова. Ведь у каждого из нас найдутся свои доводы в пользу того или иного времени года. Кто-то любит зиму, кому по душе жаркое лето или золотая осень, а про весну — с её буйством красок и цветением — и вовсе промолчу.

Тоже самое можно сказать и про Погоду — нет плохой или хорошей. Столько людей — столько и мнений. Дождь или зной, ясно или пасмурно — в каждом из подобных проявлений Сил Природы можно найти что-то чарующее, греющее душу и заставляющее погрузиться в мечтания. И хоть ненадолго, но отречься от всех суровых реалий нашего Мира…

Возможно, именно подобные думы о безграничном многообразии Живой Природы заставили паренька, на чью голову нынче выпало столько испытаний, погрузиться в сон наяву. На время он даже позабыл, что здесь в Городе Отверженных, в котором солнечный свет являлся непомерной роскошью, так как в небе безраздельно царствуют серые свинцовые тучи, проливной дождь нес с собой лишь еще больше страданий его жителям.

Только на миг закройте глаза и представьте место, где круглый год, на протяжении нескольких лет, каждую ночь льет проливной, мертвецки холодный дождь. Словно в наказание за неоправданные грехи, город раз за разом заливает Небесная Влага.

Сама по себе вода не несет никакого вреда. Но так как две трети горожан совершенно лишены крыши над головой и вынуждены спать прямо под открытым небом, да в сырых канавах по уши в грязи, каждую секунду вздрагивая от холодных порывов ветра — всё это делает жизнь просто невыносимой.

Лишь немногие из здешних имеют счастья ночевать в домах, но и в них дырявые обветшалые стены и крыши пропускали холодный ветер и воду. Так что, в любом другом месте — дождь приняли бы за благодать, но не здесь…

Кап… Кап… Кап…

Раз за разом стекали с потолка капельки морозной водицы. Падая прямо на маленький носик спящей девочки, они вскоре заставили её очнуться и чуть приоткрыть глазки. Совершенно не понимая где она и что с ней, малышка попыталась протянуть ладошки к лицу, дабы смахнуть дрему с очей. Но тут вдруг осознала, что по неведомой ей причине оказалась связанной с ног до головы.

Задергавшись на месте, скидывая с головы дурно пахнувший кусок ткани, в который её завернули, девочка смогла развернуться на другой бок. Попутно она вцепилась зубками в первую попавшуюся веревку, силясь перегрызть её и тем самым приступить к изволению из плена.

Но лишь развернувшись лицом к тому, кто сидел на сырой холодной земле подле угасшего небольшого очага, устроенного прямо посреди сплетенного из веток шалаша, девочка резко приросла к месту. Не шевелился и паренек, который так увлекся своими тяжкими размышлениями, что и не приметил как та, о которой он всю ночь неустанно заботился, пришла в себя.

Хлоп… Хлоп…

Устремили они друг на друга слегка помутневшие спросонок взгляды, не понимая кто перед ним.

Первой опомнилась девчушка. Сжавшись в клубок, она тут же отдернулась от незнакомца, не вызывающего с первого взгляда доверия. Весь в лохмотьях, еле прикрывающих до неприличия исхудавшее тело. Сухие, повисшие словно плети не прикрытые руки до плеч. А лишенные всякой эстетической красоты, кривоватые ноги парня — такие грязные, изодранные до колен, да к тому же босые — вовсе напугали малышку.

А когда, обладатель сухой копны волос разной длины, серо-пепельного цвета, поднял ладонь, она и вовсе чуть не закричала от страха. Но просто не смогла найти в себе сил на подобное проявление эмоций — так сильно природный ужас сковал её сжавшееся в разы сердечко.

— Прости, — чуть слышно прохрипел юноша, первым нарушив всеобщее молчание.

Понимая, что именно стало причиной столь дикого испуга, он поспешил убрать руки за спину. Затем, не смея даже смотреть на столь юное, прекрасное, чистое Дитя, он опустил взгляд на давно угасшие угольки на земле.

Ногой чуть поправив камни, что и заменяли очаг, он хотел встать и снова развести костерок. Так как здесь — просто язык не поворачивается назвать его домом — шалаше, снова стало холодать.

Но ошибочно приняв его жест доброй воли за угрозу, девочка запищала, и пуще прежнего принялась грызть веревки зубками. При этом рыча, словно дикая кошка, она принялась ползти от источника угрозы, словно гусеница.

— Постой… — по направлению к ней сделал шаг паренек, на что «жертва» ускорила своё бегство.

Но не рассчитав сил, она умудрилась удариться головушкой о жердь, что являлась одной из многих опор для крепления стен и крыши.

— Ну вот ушиблась… — крайне нежно и мелодично прошептал хозяин шалаша, и не церемонясь кинулся к девочке.

Схватив её под мышку, он в пару секунд вернул беглянку на прежнее место — в уголок, подальше от сквозняков и стекающей с крыши воды.

Храня гробовое молчание, проглотив язык от страха, малышка, расширенными донельзя нежно-лазурными глазками принялась наблюдать за действиями своего «мучителя».

Не смея прикоснуться к ней и пальцем, юноша с ловкостью заправского моряка, стал развязывать на ней путы. Прекрасно помня наказ подруги — следить, чтобы девочка как следует пропотела, он, как только заметил, что та стала ворочаться во сне и так и норовит высунуть носик наружу, бережно обвязал покрывало лоскутами, оторвав их от рубахи.

Не зная, благодарить ли его за это или кричать о помощи, малышка не могла не приметить то, с каким усердием были завязаны узлы. А на мгновение отведя взгляд в сторону, она приметила, что находиться в небольшом — пять шагов влево и пять вправо — шалаше.

Потолок, как и стены оказались очень плотно сплетены между собой из веток. А щели между ними замазаны глиной и грязью. Подобная строительная смесь, чуть подсохнув неплохо защищала от холодных ветров. Но вот от дождя — не очень. Поэтому юноша всю ночь, после того как принес спасенную им девочку домой и уложил спать — затыкал всевозможные дыры в невысоком потолке кусками своих штанишек, отчего те и оказались оборваны до колен.

Как только последние веревки спали, и девчушка почувствовала, что больше её ничего не держит, она хотела сорваться с места и бежать куда глаза глядят. Но лишь высунув маленькие, хрупкие, не ведающие всякого физического труда изнеженные на вид ручонки — встретилась с очередным препятствием. На ней, кроме великовозрастного, не первой свежести платья, ничегошеньки из одежды не оказалось. Поспешив укрыть обнаженные плечики в покрывало, девочка не на шутку смутилась.

Юноша оказался не так глуп, как могло показаться с первого взгляда, и дабы не смущать её еще больше, отвернулся. Тем самым он позволил малышке поправить на себе платье и зарыться с головой в «одеяло».

— Спа… си… бо, — почти шёпотом поблагодарила она паренька, когда тот снова занял своё место у потухшего очага.

Не придав вида, он лишь молча кивнул в ответ. А девочка, чей чуть вздернутый носик так и рвался наружу из темного мира покрывала, стала потихоньку успокаиваться. Не видя в этом неведомом существе, лишь издалека напоминающем парня, угрозы для себя, она с каждой секундой обретала прежнюю уверенность, граничащую с самодовольством. Наверное, она бы давно закричала, затопала ножками, принялась требовать оказать ей должные почести и сию же минуту исполнить прочие детские капризы, но отчего-то сейчас ей стало стыдно.

Не от того, каким избалованным ребенком она по сути являлась, а совсем по другой причине. Не смея и пикнуть, она только сейчас заметила неостывшие следы всех тех стараний паренька сделать здесь хоть чуточку теплее. Свежая грязь на лице, а также разорванная в лоскуты рубаха и штанишки — яснее всего говорили, что он не один час боролся со стихией и не позволял воде проникнуть в сие обитель. Следы золы и обрезанные чем попало волосы на голове указывали, что, не имея под рукой бумагу или лучину для разведения огня — в этих целях он использовал именно частичку себя самого.

В любой другой момент всё это могло показаться столь утончённой особе, коей мнила себя девчушка, дикостью и точно бы вызвало отвращение и гнев, но не сейчас и ни здесь. Мысленно она догадывалась в каком месте оказалась, хотя, и в самом страшном кошмаре не возжелала бы такого.

— Мы… Мы… Где это я?! — набралась она смелости, как можно скорее развеять все свои сомнения.

Подняв на неё свои потухшие, казавшиеся безжизненными серые глаза, паренек лишь приоткрыл рот, как оказался перебит.

— Только не говори, что мы в Ситрас-ча-Луза?! — просто не могла устоять девочка, чтобы не огласить вслух свои мысли, чей поток готов был захлестнуть её с головой.

— Отвечай! — показавшись из покрывала чуть повысила голос малышка, когда ответа не последовало.

Помня первый «указ» сей маленькой Госпожи, юноша хранил молчание, не смея и рта раскрыть. А когда поднял глаза и увидел прекрасные, словно шелк, слегка волнистые от сырости длинные волосы, что спадали до уровня лопаток, у него дыхание перехватило. Никогда еще за всю свою жизнь он не встречал подобного окраса — золотистые, с неким солнечно-медным отливом волосы девочки приковали всё его внимание. Не веря своим глазам, в сердцах он захотел прикоснуться к подобному чуду, провести по ним ладонью, но просто не мог позволить себе подобного. Ведь кто он — лишенный всего парень, обреченный на жалкое существование, и кто она…

— А кстати — кто она?! — подумал про себя юноша.

— Кто я — тебя не касается! — почувствовав на себе его пристальный взгляд, с некой долью высокомерия прошептала малышка.

— Она что — умеет читать мысли?! — в очередной раз закралась «страшная» мысль в голову паренька.

— И вовсе нет! У тебя просто на лице всё написано, — поспешила успокоить его девочка.

Чем вызвала у Хозяина шалаша совсем неожиданную реакцию. Сплюнув на тыльную часть ладони, он принялся активно стирать с лица, как он понял, то «что было написано». Чем заставил малышку залиться глухим смехом.

Прикрыв ротик ладошкой, она изо всех сил старалась не выдать себя и не разразиться в голос смехом, что так и вырывался наружу. А когда спустя минуту паренек, со всей возможной тщательностью, умылся подобным образом, он устремил на неё вопросительный взгляд.

— Всё?! — тихо спросил он.

— Ха-ха-ха! — просто не смогла больше устоять девочка и как засмеется своим лучезарным, озаряющим всю Тьму в округе смехом.

В любой другой момент, на подобное неуважение, парень бы точно обиделся и закрылся в себе. Но сейчас, осознав всю нелепость ситуации — он и сам охотно присоединился к ней. И пусть смех давался ему через силу и боль — он смог хоть на полминутки позабыть о них и отдаться искрометному приступу веселья, что не ощущал, казалось бы, целую вечность…

— Скажи мне Сира, этот паренек он… что… боится тебя?! — тихо вопрошала маленькая девочка, стоя посреди шалаша с разведенными в сторону ручками.

— С чего ты это взяла? — подняла на неё взгляд девушка, которая, как и обещала пришла к ним поутру.

— Ну не знаю… Не успел наш диалог с ним набрать обороты, как заявилась ты. После, Сажен, схватив ноги в руки, поспешно удалился… Ай! — глухо вскрикнула девочка, когда молодая швея уколола её иголкой.

— Ох, прости… — поспешила извиниться за подобную оплошность Сира. -Сажен?! Он назвался тебе подобным именем?!

— Я, конечно, тоже подумала про себя: «Ну что за нелепое имечко… Оно больше походит для клички домашнему питомцу» — как ни в чем не бывало продолжила своё словесное недержание малышка.

— А что еще он успел поведать о себе? — резко перехватило слово девушка, которая, как только они остались вдвоем, принялась прямо на девочке подгонять платье под её фигурку.

Для этого она прихватила с собой ржавые портняжные ножницы, что смогла отыскать и иголку с нитками. И вот теперь кружась подле неё, отрезала излишки одежды и ушивала подол.

— Только имя… — чуть смутилась малышка, приметив как глазки девушки вспыхнули на миг огоньком тревоги. — Прости, я…

— Не извиняйся… Сажен он… Это имя ему придумала я… Оно сродни саже, в которой еще будучи мальчишкой он любил копаться в поисках угольков для рисования…

— Что?! Так он умеет рисовать?! — снова не смогла удержаться свой язычок за зубками девочка.

— Да, но… — опустила глаза Сира и еще активнее принялась за работу.

— Его пальцы… — чуть слышно прошептала малышка, вспомнив об одной немаловажной детали.

— Надеюсь, когда-нибудь он сам поведает тебе о том, что случилось… А пока, я не вправе говорить об этом…

— Сира?!

— Да…

— Я бы тоже хотела о многом вам рассказать… Откуда я и как попала сюда… Но пока не могу… Слишком свежи в памяти воспоминания сих страшных дней, — ответила тем же девочка, которая явно была умна не по годам. — Но прошу, скажи — где мы?

— Мы в Городе Отверженных… В самой восточной его части… Если тебя волнует то, что нас могут увидеть — не беспокойся. Здешний лес имеет дурную славу у местных…

— Почему? — проглотила ком в горле малышка, жадно поглощая каждое сказанное ею слово.

— Ты знаешь, почему от нас отгородились?!

— Ходили множество слухов…

— Чума… — с дрожью в голосе прохрипела Сира. — Именно по вине этой смертоносной болезни, так и не отыскав лекарства — Сильными Мира Сего было принято решение запереть всех нас здесь…

— Но ведь это… Несправедливо…

— Верно… — тяжко вздохнула девушка. — Но так или иначе — именно здесь в восточной части некогда прекрасного портового городка находился очаг заболевания…

— Хочешь сказать — мы?! — перехватило дыхание у девочки, и она от страха зажмурила глазки и затаила дыхание.

— Не бойся, болезнь уже давным-давно покинула эти Земли… — поспешила успокоить её Сира. — В тот самый год, когда последний кирпичик был уложен в крепостной вал вокруг города, она, так же внезапно как появилась — исчезла…

— Это немного странно… — потихоньку стала успокаиваться малышка, приоткрывая глазки и часто дыша. — Но тогда, почему вас до сих пор держат взаперти?!

— На это вопрос ни у кого из нас нет ответа, — прискорбно прошептала Сира, и не желая больше вдаваться в столь тяжкие думы, продолжила работу.

А девчушка, в головушке которой всё смешалось, с некой тревогой не сводила с неё глаз. Ведь Сира, на вид казалась ненамного старше Сажена. Но её взгляд потухших карих глаз был столь печален, а осунувшиеся щеки, тонкие ручки и слабые ножки — говорили, что ей через многое пришлось пройти.

Но больше всего малышке бросились в глаза совсем еще свежие следы побоев на плечах и шее. А местами лишенное всяких красок изорванное платье в области талии не оставляли сомнений, что причиной её мук являлся некий мужчина.

Проглотив ком в горле от страшных предположений, что так и всплывали перед очами и не позволяли более ни о чем думать, она невольно потянулась к подруге по несчастью ладошками.

— Ты чего? — подняла на неё мокрые от слез глазки Сира, которая как ни старалась не могла унять свою душевную боль.

Ответом на все её терзания явился чистый лучезарный, такой теплый и согревающий сердце и душу, свет. Не в силах противиться заботе, так и исходившей из ладошек малышки, Сира прикрыла глазки. Сама не понимая, что с ней, она вдруг почувствовала небывалую легкость и счастье. Подобно тому, что испытывала в детстве находясь рядом с мальчиком по имени Флавио.

Сколько она пребывала в подобном состоянии она не знала. Но когда всё прекратилось, девушка открыла глаза и встретилась с крайне печальным мокрым от слез взглядом девочки.

— Прости… Вы так рискуете, заботясь обо мне, вот я и решила хоть как-то отблагодарить Вас… — всхлипывая, пропищала малышка, утирая слезинки с глаз. — Меня зовут Мирасия — это единственное, что я могу рассказать о себе…

— Мира! — резко очнулась девушка, и откинув иголку с нитками, схватила девочку за хрупкие плечики. — Ты… Ты… Чародейка?!

Огласила вслух свои страшные догадки девушка, чьи свежие раны на теле исчезли, затянулись рубцы, а на душе стало так легко и спокойно, что и словами не передать.

— Ну-у-у, я-я-я… — замялась девочка, не зная, что и ответить — Я лишь могу залечивать раны и…

— Прошу тебя! Нет даже больше — я умоляю тебя! Больше никогда не используй свой Дар здесь…

— Но почему?! — не на шутку испугалась малышка столь резкой перемены Сиры.

— Лишь раз попав в их сети, тебе уже не выбраться… — скорбно прохрипела девушка, обреченно поникнув плечами.

Не желая, чтобы та увидела всю печаль и глубину её страданий, она отвела взгляд в сторону. Меньше всего ей сейчас хотелось поведать невинному ребенку обо всех своих нескончаемых бедах, и о том, кто именно являлся их причиной.

Мира, которая понемногу стала догадываться, чем была вызвана столь ярая волна заботы с её стороны, прикусила губу. Ей о многом хотелось расспросить столь заботливую милую девушку, угодившую в трудную жизненную ситуацию, но она не знала с чего начать.

Глава 6
Преступление и Раскаяние

На благо обоих девчат в следующее мгновение в шалаш через небольшой проем в стене, заменяющий дверь, забегает паренек. Тяжело дыша, весь запыхавшись, он, согнувшись до самого пола, тут же протянул девочке кусочек заплесневелого хлеба.

— Возьми… Ты наверняка голодна, — преодолев своё смущение, проскрипел Сажен.

— Что это?! — тут же переключила Мира всё внимание на него.

— Только ни это… — перехватило дыхание у Сиры, только раз поднявшей на друга взгляд. — Ты снова украл еду!

— Украл?! — повысила голос девочка, для которой подобное преступление казалось сродни кощунству. — Какая наглость предлагать мне краденую еду…

— Но я… — поднял на девчат полные отчаяния глаза паренек, никак не ожидая от них подобной реакции.

— Сажен, ты же знаешь, что за подобное деяние тебя ожидает неминуемая кара… — проскрипела девушка с нотками жалости, которые тут же уловила Мира.

Прищурив глазки, с некой хитринкой она устремила суровый взгляд на юношу, прекрасно осознавая, что должна сделать для его же собственного блага.

— Сира, когда ты пришла и сказала, что тебе не удалось отыскать для девочки еду, я подумал… — сдавленным голоском захотел оправдаться воришка, но ему и слова не дали вставить.

— Какое жалкое зрелище… Ты и вправду настолько глуп, раз решил, что я стану есть ЭТО?! — всё не успокаивалась малышка, которую подобная подачка оскорбила до глубины души.

Каждое произнесенное спасенной им девочкой дерзкое слово, а также то, как она насупила носик, брезгливо отвела от него глазки, сурово сдвинула брови и надула с обиды щечки — отдавались в груди юноши острой щемящей болью.

Не в силах справиться с нею, его ноги вдруг подкосились, и он готов был рухнуть на колени и молить о прощении. Но встретившись с холодным взглядом подруги детства осознал, что уже слишком поздно.

Сгорая от стыда, обиды, ненависти и жалости к самому себе, он кинулся прочь из шалаша, прихватив с собой и тот малый кусок пищи, что смог раздобыть.

— Сажен! — хотела кинуться ему вслед девушка, но Мира подскочила к ней и закачала головой.

— Он должен сам осознать всю тягость своего деяния…

— Да что ты такое говоришь?! — одернулась от неё Сира и поспешила выскочить из дому.

Бегство паренька с самого начала было обречено на неудачу. Не успел он углубиться в чащу леса, как путь ему преградила троица крепкого телосложения грубой наружности парней на пару годков старше его. С каждым из них его связывала давняя «крепкая дружба».

— Сморите-ка парни, так это же наш Малыш-Сажа…

— Вновь взялся за старое…

— Похоже мало ему раз в неделю голову вправляют наши приятели…

— Ничего, мы сейчас с ним раз и навсегда покончим…

Не успел бедняга опомниться, как от угроз они перешли к действиям. Накинувшись на паренька, они безо всякого сопротивления, скрутили его, подмяли под себя и принялись избивать бедолагу до полусмерти.

Когда Сажен уже терял связь с реальностью и готов был распрощаться с жизнью, к тому месту выскочила Сира.

— Остановитесь! — закричала девушка, еще издалека приметив все те зверства, на которые негодяи обрекали её друга.

— Я кому говорю — хватит! — видя, что оказалась ими незамеченной, девушка сама кинулась на парней.

— Поди прочь, замарашка! — словно от надоедливой блохи, отмахнулся от неё паренек, отличающийся от своих приятелей ненасытностью и жестокостью.

Не рассчитав силы, он так сильно ударил девушку по щеке, благодаря чему та упала лицом в грязь совсем рядом с тем местом, где втаптывали в землю паренька. Он не имел возможности видеть её лица, но прекрасно слышал надрывное дыхание. Страшная мысль снова сломила его волю — в очередной раз по его вине страдали те, кто был ему дорог.

— Когда же всё это прекратиться?! — подумал про себя горемыка.

Под грубый бас парней, залившихся сиплым смехом, бедная девушка, держась одной рукой за щеку, нашла в себе силы и поднялась на ноги. Сверкая в их сторону гневным взглядом, она оголила левое плечо и представила взору разгоряченной компании подвыпивших друзей свою позорную метку.

— Это же…

— Клеймо самого Короля! — зашептались парни, чуть опешив от увиденного.

— Эй парни, вы чего?!

— Динар, не трогай её…

— Да ладно вам… Мне вот честно наплевать, чья она подстилка! Как закончу с этим жалким червем — охотно с тобой повеселюсь, — злобно зарычал парень, скривив жестокую усмешку.

Отвесив напоследок сильный удар ногой по распластавшемуся на сырой земле юноше, Динар, пожирая глазами Сиру, готов был наброситься на неё.

— Пусти сволочь! — зашипела на разгоряченного парня бедняжка, когда тот схватил её за руки и с силой сжал запястья.

— Пищи — не пищи, тебе всё равно от меня не уйти! Уж я с тобой всласть позабавлюсь… — всё ближе и ближе тянул к себе девушку мерзавец, теряя всякий облик человека и превращаясь на глазах друзей в жестокое похотливое животное.

В тот самый момент, когда его губы готовились сомкнуть уста жертвы, а руки так и порывались разорвать на ней платье, откуда не возьмись позади них вырос средних лет рослый мужчина с совершенно непроницаемым выражением лица. Возложив свои мощные руки на плечи негодяю, он с силой сжал их, чем заставил его остудить свой пыл и глухо зашипеть от боли.

— Ты еще кто таков?! — прорычал Динар, когда осознал, что ему не позволят довести начатое.

Ответом последовал сильный удар под дых от Сиры. После чего, всего скрюченного от жуткой боли мерзавца, угрюмый мужик, приставленный для её охраны, с легкостью пушинки оторвал от земли и швырнул к его приятелям.

— Тот, кто посмеет поднять руку на собственность Его Величества — будет строго наказан… — сказал, как отрезал телохранитель Сиры, играя кулаками и надвигаясь уже на трех паршивцев.

Повторять дважды ему не пришлось. Перепуганные донельзя те, «поджав хвосты», кинулись наутек. Спустя минуту здесь, в чаще Проклятого леса снова воцарилась тишина.

— Архен, спасибо Вам, — виновато прошептала девушка и поспешила скрыть свой позор от глаз девочки, которая, как только нагнала её, скрылась за ближайшим деревом и не смела показаться на глаза.

— Вам нужно быть более разборчивой в выборе друзей, — прохрипел мужик в ответ, и даже не удосужившись убедиться жив ли спасенный его подопечной паренек, скрылся из виду.

— Сажен! — как только тот удалился, упала перед юношей на колени девушка и хотела помочь ему.

— Не утруждайся… Они все правы… Я полное ничтожество и не достоин таких друзей… Как и самой Жизни… — сквозь боль, проскрипел побитый паренек, на котором более живого места не оказалось.

Не желая, чтобы на него смотрели, когда он находится в таком состоянии, на четвереньках Сажен пополз прочь от всех. Не в силах словами передать всю боль и жалость, которую он вызывал у неё, Сира безнадежно поднялась на ноги. Зная, какой её друг упрямый гордец, девушка не посмела последовать за ним. Что не скажешь о девочке, которая просто не смогла устоять на месте при виде подобной несправедливости.

Спустя несколько минут ей удалось выйти на то место, которое юноша выбрал для своего уничижения. Он еле стоял на ногах, весь пребывал в мелкой дрожи и то и дело сплевывал кровь.

— А знаешь, что… — обратился он к малышке, которая хоть и приблизилась к нему на цыпочках, не осталась незамеченной. — А ведь ты была права!

— О чем ты?! — с некой тревогой в голосе прошептала Мира, застыв на месте.

— Как мог такой как я, надеяться на твою благосклонность?! Вкусить пищу вот из этих самых рук… — поднял он ладони к лицу и затряс ими.

— Ни в это дело, я…

— Не лги мне! — прикрикнул на неё парень, не оборачиваясь. — Как-будто я не заметил, как сильно ты напугалась моих скрученных, переломанных пальцев! Да они просто повергли тебя в неописуемый ужас… Как, впрочем, и весь мой внешний вид…

— Сажен, я…

— Мне раньше говорили: «Не суди людей по внешности». Но в моем случае ты не ошиблась. Я полное Ничтожество… Никто и звать меня — Никак! Вся моя жизнь — один сплошной кошмар, которому нет конца и края. Я всего лишь песчинка, что развеет дуновением ветром. Никто не станет горевать, если меня не станет! Так что оставь меня, поди прочь! Убирайся туда, откуда пришла! Я вовсе не желал спасать тебя! Я… я… — чуть не плача, оглашал вслух все эти мерзкие речи юноша, сам особо не веря своим словам.

— Всё это ложь! — взмолилась к нему девочка, готовая кинуться к Сажену, прижать к сердцу и заставить любой ценой одуматься.

Но некий страх раз за разом останавливал сей благородный порыв помочь ему. Всё, на что она оказалась сейчас способна — молча глотать слезы горечи и обиды.

— Разве?! — резко обернулся на неё парень, чьи глаза вспыхнули ярким огнем.

Переполненный яростью, гневом, жалостью и ненавистью ко всему живому, он готов был лично удавить себя на месте. Но прежде, пусть силой, но заткнуть ротик этой балаболке, что осмелилась вот так внезапно ворваться в его бесполезную жизнь и нарушить привычный ход событий.

— Сажен… — проглотила ком в горле бедняжка, когда почувствовала на себе его испепеляющий взгляд.

— Заткнись и слушай меня! — всё надвигался на малышку озверелый паренек, лишившийся всяческого чувства собственного достоинства.

От подобного натиска Мира попятилась назад, но спустя пару секунд оступилась и упала в сырую грязь.

— Все эти годы… Ты даже не представляешь, как тяжко нам всем приходилось здесь… Да как ты вообще смеешь указывать мне на мои проступки?! Разве это тебе приходилось выживать там, где сама Жизнь стала нам в тягость!? Или питаться тем, что сможем откопать в сырой земле?! Раз за разом получать удары судьбы прямо в лицо, а после, как ни в чем не бывало, делая вид, что ничего и не произошло — подниматься на ноги и идти дальше?! Я столько раз оказывался на грани, и вот теперь, когда наконец решился освободиться, ты пришла и помешала! Так назови мне хоть одну причину не ударить тебя в назидание за Твое Преступление?!

Подобные речи, доведенного до полного отчаяния парня казались такими безумными и одновременно не лишенными глубокого смысла, отчего в первые мгновения у девочки язык к небу присох.

А когда, спасший её юноша, навис над ней, готовый привести свою угрозу в жизнь, она вдруг увидела чуть позади них, упавшую на колени Сиру. Не веря своим ушам, прижимая к груди ладошки, она готова была разрыдаться, а её сердце так и разрывалось на части.

Понимая, что еще одно необдуманное слово, невольный жест со стороны Сажена и она погибнет раньше его, а после, от осознания всего содеянного, у него точно не останется иного выбора, как покончить с собой — девочка воспряла духом.

Стиснув зубки, загоревшись новой целью, она осмелилась поднять голову и громко прокричала:

— Да хватит уже думать только о себе!

— Что ты сказала?! — прорычал юноша, скрежета зубами.

— Я… Я… Я… Только и слышу от тебя: «Как несправедлива обошлась со мной жизнь. Насколько же я жалок! Лучше бы я умер!». А о чувствах других ты не подумал?! Неужели ты думаешь, что твоя погибель сможет сделать тех, кто за тебя беспокоиться и волнуется — счастливыми?! Хотя бы на миг поставь себя на их место, и скажи — если у тебя оставался хоть кто-то родной и любимый сердцу человек — ты бы пожелал ему смерти?!

— Я… — опешил Сажен от подобных нападок на его догмы.

— Вот именно… Нет! Так почему же ты ведешь себя как последний эгоист?! Неужели все беды и несчастья вытравили из тебя остатки Человечности и Заботы?! Не отвечай — я сама нынче убедилась, что в тебе еще есть Добро!

— Ты еще слишком юна и ничего не понимаешь… — хотел было отмахнуться от надоедливой малявки паренек и даже сделал шаг назад.

Слова этой девчушки так сильно терзали душу и ему вдруг захотелось вновь пуститься бежать куда глаза глядят, лишь бы больше не слышать их. Ведь она осмелилась огласить вслух то, о чем он сам боялся даже подумать.

— Ты снова бежишь?! Ну уж нет! — вскочив на ноги, храбрая девочка преградила ему путь к бегству. — Прежде ты меня выслушаешь! Да — я всего лишь ребенок… И мне далеко до Вас — наделенных мудростью «взрослых», но в отличии от тебя — я никогда не бежала от опасности! — с неким упреком развела ручонками девочка.

— И что?! Посмотри куда тебя привела твоя хваленая стойкость и показная храбрость?! Ты находишься в месте, где благородство не в чести! Ты в Городе Отверженных, где царят иные нравы! И кроме того — тебя саму чуть не погубили за твое упрямство! Так скажи мне — это того стоило?!

— Я…я… — чуть запнулась Мира от подобных речей.

— Вот и я про тоже… Лучше беги отсюда, оставь нас — мы больше не люди, а некие бесформенные Существа, и жить нам осталось не так долго…

— Нет! Нет! И еще раз нет! — грозно топнула ножками Мира, никак не желая сдаваться на произвол Судьбы. — Ты забываешь, что я тоже, как и все — Человек… Смертное существо, наделенное Душой и Сердцем… И мне также больно от вида твоих страданий и мучений… Так скажи мне — почему?! Почему ты так желаешь расстаться с Великим Даром Жизни?!

— Оставь меня! — захрипел юноша, когда в конец осмелевшая девчушка кинулась к нему и силой дернула за руку.

Тем самым она заставила его повернуться к ней лицом. Только раз заглянув в её полные боли и слез большие глазки, у него екнуло в груди. Ноги сами так и подкосились, и он рухнул перед ней на колени.

Не зная, что и сказать в своё оправдание, уткнувшись девочке в грудь и обняв, Сажен хрипло на разрыв зарыдал, как малое дитя. А Мира, словно заботливая любящая мать, возложив ему на макушку ладошки — принялась гладить по головке, как неразумного сынишку.

— Прости… Прости меня… Я… Я… Вовсе не желал тебе зла… Я… Сам не знаю, что мне делать?! Как мне жить дальше?! Я… Я в конец запутался в себе… — сдавленным голоском хрипел парень, не в силах более подняться на ноги и посмотреть в глаза той, которой наговорил столько гадостей, что и в жизни не отмыться.

На его благо, девочка нисколечко не держала на него зла, и даже не собиралась более винить в том, кем он стал…

Нет — кем подобная жизнь его сделала.

Ведь в том не было вины Сажена, как и всех, населяющих Город Отверженных жителей.

— Плачь… Пролей слезы… Не держи свои обиды в себе… И вот увидишь — тебе станет лучше… — тихо приговаривала отважная девочка, всем своим сердечком желая ему только Добра и Раскаяния Души.

Глава 7
Басни маленькой Принцессы

— Ох, как же они там без меня?! Целых три дня не могла вырваться в гости… Надеюсь они не голодают… Не замерзли… А Сажен… Как он — жив ли, здоров… А вдруг у него снова случился приступ самоедства и сейчас он лежит где-нибудь в сырой канаве, молча глотает обиду и строит очередные планы как свести счеты с жизнью… Ах… — всё дальше и глубже в чащу «дебрей» заводила Сиру игра её воображения.

Приложив ладошку к груди, она на миг остановилась, дабы перевести дыхание и успокоить своё истерзанное муками плохих предчувствий сердечко. До заветной цели оставалось совсем немного, поэтому стиснув зубки, девушка вскоре продолжила свой поспешный шаг, желая, как можно скорее достигнуть места, где друзья скрывались от всего Мира.

Каково же было её удивление, когда спустя несколько минут перед глазами предстали вовсе не замученный безвыходностью своего бытия парень и изнуренная заботой о нем девочка, а вполне себе жизнерадостные и полные сил Сажен и Мира.

Еще издалека приметив некоторые перемены в округе, она, не смея показать носика из чащи мертвого леса, где не было ни единого зеленого листочка, резко остановилась. Укрывшись за ближайшим высохшим стволом дерева, Сира вся обратилась вслух.

— Сажен, ну тебя где ветра носят — живо тащи свой хвост сюда. У меня ветки заканчиваются, — послышался звонкий голосок малышки.

— Иду-иду, моя маленькая Принцесса… Чего вы так раскричались? Вас и на минутку оставить нельзя, — отвечал ей паренек, чей тон голоса Сира не узнавала.

— Конечно нельзя! Да за тобой глаз да глаз нужен. Только отвернись — так и норовишь побездельничать, — не успокаивалась маледевчушка, которой отлично давалась роль Госпожи.

— Но Мирульчик, ты меня совсем загоняла. Спасу нет: «Сходи сюда! Принеси то! Сделай это!» — передразнил её тоненький голос юноша.

— Еще одно слово и я накажу тебя!

— И как интересно?! На хлеб, да воду посадишь?! Да подобной роскоши у нас отродясь не было лет так надцать…

— А вот и не угадал! Больше не позволю к себе прикасаться…

— Чаво?! — сорвался с уст девушки тихий возглас и она, не в силах больше терпеть, сгораемая от жуткого приступа любопытства, выскочила из своего убежища.

Но то, что она увидела заставило её ротик понемногу приоткрыться, а дыхание и вовсе перехватило.

— Что здесь… — не смогла бедняжка накрыть последнее слово и просто направилась к друзьям, занятым совсем необычным делом.

Вооружившись столярными инструментами, девочка и юноша, совместными усилиями, работали над реконструкцией жилища. Разобрав часть стены шалаша, они пристраивали к нему еще одну «комнату». Подобная забота о месте своего ночлега давно вышла из моды в Городе Отверженных, поэтому сей труд так и удивил Гостью.

А когда, миновав расчищенную от всякого мусора, сухих веток и корней поляну, перед её очами предстал небольшой палисадник, разведенным прямо перед шалашом, у Сиры и вовсе в глазах всё поплыло. Не устояв на месте, она дрогнула и упала на колени.

— Как… как… — дрожащими губами залепетала бедняжка, протянув руку к Чуду, что предстало перед нею в сей момент.

— Это же Сира! — послышался звонкий голосок Миры, и она, оставив всю работу тут же кинулась встречать гостью. — Сажен скорее неси воды, похоже нашей подруге стало совсем худо…

— Уже бегу, бегу… — покидав весь инструмент, кинулся на крик девочки паренек, прихватив с собой глиняный сосуд с прохладной дождевой водицей.

— Вот так… Попей и тебе станет легче… Не спеши, аккуратно, глоток за глоточком… — тихо приговаривала девочка, помогая девушке утолить жажду.

— Ну, вы тут сами справитесь… А я, пожалуй, пойду — еще веток соберу… — хотел было откланяться юноша, видя, что подруге становиться легче и она снова обрела контроль над собой.

— А ну стоять! — сердито топнула ножкой девчушка, когда тот уже собирался ретироваться. — Сажен и долго ты будешь избегать свою собственную подругу детства?!

— Ну-у… Я… Это… — почесал он затылок. — Ты же сама говорила — ветки заканчиваются…

— Не увиливай мне тут от своей прямой обязанности! Живо вернись сюда и поприветствуй как следует Гостью — как я тебя учила, — грозно отчеканила Мира, на которую ничегошеньки не понимая устремила свои расширенные от непомерного удивления глазки бедная девушка.

— Ну ла-а-а-дно… — уступил с некой наигранной неохотой Сажен.

Приблизившись к находившейся по-прежнему на сырой земле Сире, он преклонил перед ней колено. Затем с благородным выражением лица взял её ручку в свои ладони, и мягко прошептав:

— Добро пожаловать, Дорогая Гостья, — приник устами к дрожащей ручке девушки.

От столь утонченного приветствия, да еще исходившего от друга, от которого она никак не ожидала ничего подобного, у Сиры головушка окончательно перегрелась.

— Ну всё… всё… Оставь её — сластолюбец ты эдакий, — одернула девочка паренька, спустя пару секунд, приметив, что тот не особо спешил отстранять свои уста от ладошки девушки, которую сей жест готов был повергнуть в бессознательное состояние.

— Как пожелаете, Моя Принцесса, — также невозмутимо поднялся на ноги Сажен.

Поклонившись вначале Сире, затем ей, он поспешил оставить девчат наедине, дабы они могли сполна насладиться обществом друг друга.

— А… что… где… Сажен… он… как… почему?! — членораздельно залепетала девушка, когда гостеприимная Хозяюшка подала ей руку помощи и помогла подняться на ноги.

— Сира, как же я рада снова видеть тебя! — кинулась обнимать её малышка, как только та обрела горизонтальное положение.

— Ми-ра! — тут же очнулась Гостья, и взяв себя в руки, ответила тем же. — Я тоже по вам жуть как скучала…

— Сирачка, — уткнулась ей носиком в грудь девчушка, которой так не хватало её объятий и заботы.

— Постой! — резко отринула от себя подружку девушка и, заглядывая в чуть влажные от счастья глазки, тихо прошептала. — Сажен… Он… Ты что его зачаровала?! Но ведь ты обещала мне — не использовать свою Силу здесь… — затараторила Гостья.

— Сира, да погоди ты… Я вовсе здесь не причем… — отмахнулась от неё проказница, а сама прикусила губу вспоминая те мгновения, когда стала выдвигать свои требования парню. — Ну или почти что… Хи-хи…

— Что еще за дурацкая ухмылка?! Мира, а ну живо рассказывай, что ты сделала с моим другом! Да он сам на себя не похож! — нависла над девочкой гроза всех проказников и шалопаев округи.

— Так ты тоже заметила?! — лукаво подметила девочка и взяв подругу за ручку повела на экскурсию. — Всё началось в тот самый день, когда он чуть не накинулся на меня с кулаками…

— И когда тебе удалось его вразумить… Спасибо тебе, Мира…

— Не перебивай…

— Угу.

— Так вот, вернувшись домой, Сажен был настолько подавлен физически и морально, что не смог даже стоять на ногах. А так как ты покинула нас и вернулась в город, дабы не вызвать к нам лишнего внимания, мне одной пришлось заботиться о нашем друге…

— Прости, — виновато опустила глазки Сира.

— Здесь нет твоей вины, мы всё прекрасно понимаем… Но позволь продолжить сей рассказ… Кхе… кхе…

«На протяжении всего дня он не вставал с постели, ну или точнее сказать с кучи веток и сухой травы, но ни в этом суть…

Как никогда он казался таким беспомощным, что я просто не могла его бросить. Я терпела голод, холод, боролась с усталостью — но ни на миг не оставляла Сажена.

Если честно я боялась, что достаточно мне будет отвернуться хоть на секунду, он удавит себя или еще чего-нибудь сотворит».

— Бедняжка, тебе пришлось через столько пройти по вине этого бестолкового парня, — посочувствовала девочке подруга.

— Ну не такой уж он оказался и бестолковый… Проснувшись поутру следующего дня, прекрасно осознавая кому обязан спасением и заботе, Сажен пробудил меня, вырубившуюся от усталости прямо рядышком на земле, поцелуем…

— Ах, — вздохнула Сира, у которой воображение явно опережало язычок подружки.

— В лобик, — сказала, как отрезала Мира, косо взглянув на девушку. — Затем, не позволив мне опомниться — преклонил перед мною колени, взял мою ладошку в свои и говорит такой: «Милая Моя Принцесса, за то, что Вы спасли меня нынче от самого себя, я — жалкий слуга, клянусь Вам в верности до гроба…»

— Чего-чего?! — ни слова не поняла её слушательница, неистово почесывая затылок.

— Вот и я не сразу врубилась, что он от меня хочет…. Но заметив озорную улыбку в уголке рта — я всё поняла. В награду за спасение — он поклялся мне в верности, пусть я этого и не желала. Как, впрочем, и всего остального…

— Остального?! — вопросительно захлопала глазками Сира.

— Ну… Как бы это сказать… На радостях, что я согласилась ему подыграть в подобной Игре, он… Если не вдаваться в подробности — добро пожаловать подруга ко мне во Дворец! — огласила на полном серьезе девчушка, приведя подругу к полуразрушенному шалашу.

— А я желаю вдаваться в подробности! Что еще за Дворец такой?! Почему ты ведешь себя как его Хозяйка? Отчего Сажен стал таким… таким… ах… — припомнился ей вдруг нежный поцелуй в ручку, и она снова брякнулась на колени.

— Ну подруга, если желаешь знать — вот она вся правда… — набрала полные легкие воздуха Мира, приготовившись к долгому повествованию…

А тем временем паренек, которого всего качало из стороны в сторону от всего, что он отчебучил с пару минут назад, отбежав на безопасное расстояние, облокотился о ствол дерева спиной.

— Значит — моя Принцесса, да?! — тихо прошептал Сажен и прикрыв глазки вспомнил тот миг, когда наконец очнулся от долгого кошмара.

«Через силу распахнув глаза, парень оказался слегка напуган. Над ним, словно коршун над добычей, нависла Мира. Сурово сдвинув брови, насупив носик, сложив недовольно ручки на талию, она не замедлила прикрикнуть на него:

— И долго мы еще собираемся здесь дрыхнуть?! А?!

— Ты?! — не на шутку удивился Сажен, меньше всего ожидая увидеть рядом ту, которую еще вчера, как ему казалось, так сильно обидел.

— Да, я — это я! А вот ты, что за выхухоль лесная?! Бесхребетный червяк, да ты хоть понимаешь, что чуть не сотворил с бедняжкой Сирой?!

— Я…

— Да ты! Не делай вид, что ничегошеньки не помнишь! Не знаю, что между вами произошло, но поступить так подло с, наверное, единственной кому ты здесь небезразличен — это я скажу тебе подлость высшего ранга!

— Прекрати… — хотел отмахнуться от надоедливой жужжалки юноша, так как голова совсем раскалывалась.

— А вот и не прекращу! И раз ты у нас такой хиляк, отныне я беру над тобой верховенство! — гордо отчеканила девочка без единой нотки шутки в голосе.

— За что ты меня возьмешь?! — не особо разобрал его слова паренек.

— За то самое! А теперь живо выметайся из моего Дома и не смей показываться на глаза, пока не умоешься и не приведешь себя в более-менее человеческий вид, — совершенно не церемонясь принялась выталкивать заспанного юношу из дому маленькая Хозяйка.

— Но ведь это мой шалаш, — промямлил Сажен, уже оказавшись на улице.

— Отныне всё твое — моё! Дом, твоя жалкая жизнь… Уж я выбью из тебя всю дурь — это я тебе обещаю…».

— Ха, а ведь в детстве я всегда мечтал отправиться в опасное путешествие… Отыскать Принцессу, попавшую в беду… Спасти её, затем вернуть в Отчий Дом… Забавно, а вышло всё наоборот… — скатившись на землю и не скрывая улыбки, паренек закатил глазки.

Он и сам не ожидал, что Игра, затеянная спасенной им малышкой, окажется настолько захватывающей и он будет так сильно увлечен ею.

— Интересно, и кто из нас больше нуждается в помощи? — усмехнулся парень, понимая, что отныне ему спаса не будет от его Принцессы. — Хотя…

Не на шутку задумавшись, он вдруг вспомнил про одно очень важное дельце. Резко вскочив на ноги, юноша направился в глубь леса, где располагалось особо-секретное место и то, чем ему не терпелось похвастаться перед Сирой…

— Постой, постой подруга! Хочешь сказать, что наш Сажен послушался тебя — беззащитную маленькую девчушку?! — не могла поверить своим ушам Гостья, когда Мира поведала ей о причине резкой перемены друга.

— Маленькой, да удаленькой! Мне, знаешь ли — палец в рот не клади — всю руку откушу! Это я виду такая маленькая и беззащитная, — самодовольно задрала носик малышка.

— Но Сажен… он…

— Да, да… Вернувшись под вечер, я его тоже с трудом узнала… Он смог не только отмыться от слоя засохшей грязи, но и немного… Похорошел — что ли?! — закатила глазки проказница.

— Но откуда на нем свежие штанишки, новая рубаха в заплатках, повязки на ногах?!

— Ответ очень прост — мы выменяли их в городе вот на эти вот цветочки! Точнее хотели — но вышло всё чуточку иначе… — указала Мира на целую клумбу цветущих маргариток.

Именно эта Невидаль в первые мгновения и заставила Сиру впасть в оцепенение. Но чуть отвлекшись на странное поведение друзей, цветы вылетели у неё из головы.

— Мира… это же… Это… не могу сказать вслух… Откуда здесь подобное… Здешние земли давно не плодородны… — перехватило дыхание у девушки, когда милая Хозяюшка подвела её чуть ближе к благоухающим на всю округу нежно-розовым цветам.

И пусть их было всего три небольших кустика, бледненьких и таких слабых, но, тем не менее, это были настоящие, живые, радующие сердце и греющие Душу Цветы. Не смея и пальцем прикоснуться к Чуду — Сира замерла на месте. Продолжая восхищаться их чарующей красотой, девушка на миг погрузилась в полные жизни и радости детские воспоминания.

— Я наткнулась на них у стены… — наивно проговорила малышка, чем вмиг заставила подругу вернуться в суровую реальность.

— Ты была у Стены?! — кинулась к ней Сира и схватила за грудки. — Как ты могла так поступить?! Ведь это очень и очень опасное место, и там…

— Да знаю я, знаю… — виновато опустила глазки Мира. — Твоя реакция, твои слова — точь-в-точь как у Сажена, когда я тайком от него убежала из дому в поисках чего-нибудь, что могло нам помочь выбраться из «долговой ямы».

«Исполнив наказ своей маленькой Зануды, немного освежившийся в ближайшей лужице, паренек вот уже на протяжении нескольких часов не находил себе места. Самые страшные предчувствия и тревоги одолевали его и тянули прочь отсюда. Но покинуть дом он боялся.

А вдруг она вернется — не найдет его здесь, и сама пойдет на поиски. Тогда Мира точно угодит в беду — и виной всему окажется он.

Но, с другой стороны, а что, если она уже попала в беду?!

Именно сейчас, как никогда ей нужна помощь, малышка невыносимо страдает, мучается, зовет его…

А он вместо того, чтобы обшаривать всю округу — сидит здесь без дела.

Именно все эти страшные, мучительные думы, терзающие бедолагу, и приметила на его лице вернувшаяся вскоре девчушка, с небольшим свертком за спиной. Но лишь раз заглянув юноше в глаза, у неё сердечко екнуло и сердце в пятки ушло.

— Что случилось?! — тихо прошептала она, выронив из рук «подарок», что ценой неимоверных усилий ей удалось отыскать здесь — в месте, казалось бы, лишенном всяческой Жизни и Цвета.

— Ты… Ты жива! — кинулся к ней парень, упал на колени и принялся осматривать её ручки и ножки. — Ты не ушиблась, тебе не сделали больно?! Они мучили тебя?! Только скажи кто — и я костьми лягу, но накажу мерзавцев, что посмели выкрасть тебя… — крайне горячо и прочувственно прохрипел Сажен, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от счастья вновь увидеть её.

— Сажен?! Я… — запнулась девочка, никак не ожидав подобной реакции на свою отлучку из дома.

— Ох, Моя Принцесса! Я готов называть тебя как захочешь… Быть всегда и всюду твоим слугой… Но прощу, умоляю тебя — не покидай меня более. Не оставляй одного… Без тебя я не выдержу всех страданий этого Мира… Я не хочу снова оказаться на грани и впасть в отчаяние… Ты моя Звездочка, что вспыхнула в кромешной Тьме, и я сделаю всё, чтобы ты сияла еще ярче…»

От воспоминаний тех сладостных мгновений, когда парень — вот так ласково и нежно называл её, обнимал, целовал ладошки, всячески клялся в верности и обещал сделать всё, чтобы стать сильнее, у девочки щечки разрумянились, а на лице так и засияла улыбка счастья.

— Мира, ты меня пугаешь… Рассказывай давай, что у вас тут произошло! — поспешила подруга вернуть подругу с небес на землю.

— В пару словах — я объяснила своему недалекому Слуге, что пора изменить свою Жизнь. И начать надо как раз с внешнего вида… Конечно, мне пришлось выслушать целую лекцию на тему: «Не покидать Дом, без его ведома» и еще «Стена — гиблое место, где полно ловушек и других смертельных опасностей». Зато после, он согласился со мной и это был первый шаг к моей Победе… Кхе… То есть я хотела сказать — к нашей долгой счастливой жизни здесь, — заулыбалась озорница чистой лучезарной улыбкой.

— Ты решила жить здесь?!

— Само собой, подруга, тем более Домом я уже обзавелась… А на следующее утро ты преподнесла нам отличный подарок в виде одежки уличного мальчугана, как раз под стать моему невысокому росту…

— Но тогда я ничего не знала…

— Ох из-за него меня вечно принимают за маленькую девочку, но это вовсе не так! — буркнула малышка себе по нос.

— Почему ты не поведала мне о всех тех переменах, что постигли вас с Саженом?! — с неким укором повысила голос девушка.

— Рассказывать особо было не о чем. Ну знаешь — много задумок, а воплощений — ноль. Но ничего — как только ты покинула нас, я взяла инициативу в собственные руки. Нарядившись как мальчик и спрятав волосы под шапочкой, мы с Саженом направились прямиком в Город…

— Вы что?! Но ведь тебе опасно там появляться! — закричала Сира, у которой от потока правды голова снова закружилась. — Ведь я принесла тебе одежку, зная, что тебе придется спать с Саженом в одном шалаше, и чтобы он… А-а-а, — прикрыла себе ротик девушка.

— Сира, спешу тебя огорчить — с самого же первого нашего вечера, я принялась за его воспитание. Так что не волнуйся — он и пальцем ко мне не притронется. Если, конечно, я об этом его не попрошу, — хитро прошептала Мира.

— А?! — не расслышала её последних слов Сира.

— Не бери в голову, — отмахнулась девчушка и продолжила свой рассказ. — Так вот — взяв с собой на прогулку моего верного Слугу, мы направились прямиком в Город Отверженных. Вначале мы побывали у Моста Забвения. Сажену отчего-то вдруг захотелось вернуть веревку тамошнему Хозяину. Но тот, лишь издалека завидев нас, как-то резко побледнел и впал в ступор. Наверно это было впервые, когда утопленники сами приходили к нему, дабы вернуть его добро, -усмехнулась девочка, припомнив сей забавный момент.

— А после?! — всё больше и больше проникалась столь интригующим рассказом малышки её слушательница.

— Ну веревку Ключник так и не взял у нас. Зато вернул Сажену его плащ. А затем, с наилучшими пожеланиями долгой жизни, кинулся бежать от нас со всех ног… Кстати ты знала — у этого прохвоста горб-то не настоящий. Он выронил мешок, набитый песком, перепрыгивая через ограду…

— Какую еще такую ограду?!

— Но знаешь… Я просто не могла оставить всё как есть, и шепнула старичку, что мы еще обязательно к нему вернемся — ночью, когда взойдет солнце. И дабы он понял намек, приказала Слуге скорчить ужасную мину и кинуться за ним вдогонку. Надо отдать должное — Сажен умеет строить ужасные лица, я сама чуть не поверила, что он желает откусить от Ключника кусочек.

— Ха-ха-ха, — рассмеялась вслух Сира, которая и рада бы поверить в басни маленькой Принцессы, но просто не могла — настолько нелепыми они казались.

Не желая расстраивать подругу, девушка промолчала и охотно продолжила поглощать каждое её слово.

— Эта веревочка, что красуется у меня на штанишках и подпоясывает великовозрастную рубашку — ты узнаешь её?! По глазам вижу, что «Да». Это именно она — та самая Нить Судьбы, что связала нас с Саженом. Теперь я не расстаюсь с нею, ни днем, ни ночью… Но не будет отвлекаться и пойдем дальше.

«Далее мы направились в центр…

По пути нам попалась группа детишек, что подтрунивала над маленькой девочкой. Само собой — Сажен никак не прореагировал на подобную несправедливость, но не я. С моей легкой руки, точнее ноги — с силой топнув ему по босой ступне, я явственно дала понять, чтобы он вмешался в ссору».

— И что?! — вытянула шею Сира.

— Он так и сделал… Немного неуклюже — набив пару шишек себе на больную головушку, но тем ни менее мы спасли ту девочку из лап обидчиков. И в награду от её отца, к которому мой благородный Слуга «добровольно» вызвался сопроводить малышку, мы получили вот эти столярные принадлежности, — указала девочка на целый набор инструментов первой необходимости.

— Это же… это… А что это?! — не смогла припомнить Гостья названия всех этих агрегатов, разбросанным вокруг «строительной площадки».

— Ротоло, стлубцины, фисаки, резаки, лубанок и лопорик, кхе… То есть — топорик, — поспели поправить себя малышка.

Тут же у неё перед глазками всплыло еще одно воспоминание, как Сажен разъяснял ей для чего нужны все эти «приборы».

И когда она вот также оговорилась, юноша легонько отвесил ей подзатыльника.

— Не лопорик, а топорик — запомни уже наконец!

— Запомнила, — прошептала девочка, потирая макушку, не придав виду, что во всех остальных названиях сделала ошибку. — Далее нам на пути попалась какая-то странная женщина. Она всё порывалась заключить моего Слугу в страстные объятия и утянуть… Как она выразилась… На хату… Что это ума не приложу.

— Кхе… Не бери в голову, — ответила её же словами подруга, догадываясь кем могла быть та Особа.

— Она так сильно причитала, что ей нужна помощь сильного мужчины, посему я… То есть мы… Просто не могли пройти стороной…

«Оказалось, что у неё прохудилась крыша, и раз теперь у нас в руках находился, наверное, единственный полный набор столярных инструментов на весь Город, Сажен был просто обязан помочь ей».

— На протяжении всего оставшегося дня он… кхе… То есть — мы с ним трудились не покладая щек… Кхе… то есть рук, — что-то частенько стала запинаться девчушка, вспоминая как уплетала за обе щеки вкусную краюшку хлеба, пока бедный Сажен, пыхтя и сопя от недовольства, делал всю работу.

Проглотив ком в горле вместе со слюной, Мира похлопала себя по щечкам и продолжила повествование:

— А когда дело было сделано, Хозяйка оказалась настолько благодарна нам за помощь, что пообещала оказать любую услугу бесплатно. Что за услугу — я толком не поняла, но сюда по тому, как быстро кинулся из дому Сажен, я поняла — это что-то не хорошее…

— Верно-верно, — закивала слушательница, еле сдерживая себя, чтобы не расхихикаться от подобных историй маленькой фантазерки.

— В тот день нам так и не удалось обменять эти цветочки на что-нибудь съестное. Было уже поздно, и мы поспешили вернуться домой.

«Перед самым сном, накормив меня своим коронным блюдом — супом из сухих веток, Сажен поклялся, что любой ценой угостит меня чем-нибудь повкуснее этой похлебки. В свою очередь, я не стала с ним спорить.

Наутро, пробудившись от стука молотка, я выскочила из дому как ошалелая. Все мои страхи были напрасны — Слуга оказался настолько любезен, что решил расширить мой Дворец на еще одну комнату. А кроме того, он сам, своими собственными руками посадил эти цветы».

— Сажен?! — печально улыбнулась Сира, как следует всмотревшись в них.

Только сейчас она узнала сорт. Некогда, еще будучи ребенком, именно Маргаритки этот лихой мальчуган, потратив на поиски ни один день и разодрав ручки и ножки в кровь, принес их. Затем, как в знак особой благодарности, подарил её маме. От подобного проявления чувств с его стороны, женщина расплакалась и нежно обняла мальчика.

— Спасибо тебе… Спасибо, — вторя устам покойной матери, горячо прошептала Сира и заключила Миру в любящие объятия.

Хозяюшка Дворца, которая невольно оказалась причиной столь нежных проявлений чувств, не стала вырываться. Без слов она прекрасно понимала, через что её друзьям пришлось пройти. И дабы не расстраивать подругу, в свою очередь, обняла девушку, как свою собственную маму, с которой ей уже не суждено было свидеться.

Глава 8
Ветер Перемен

Как только Сира потихоньку стала успокаиваться у девочки глазки загорелись живым огоньком. Она вдруг вспомнила про кое-что очень важное, и ей жуть как захотелось поскорее рассказать о своей находке, пока Сажен ненароком не вернулся.

— Мирачка, ты моя ненаглядная… У меня просто слов нет, чтобы выразить всю благодарность за то, что не покинула моего нерадивого друга в столь трудную для него минуту… — чуть не плача, Сира охотно последовала за малышкой в дом.

— Подруга — это еще не всё, что я хотела тебе рассказать, — как можно скорее утянула она её в шалаш.

Как только девчата переступили порог, Мира стала кидаться из угла в угол, разыскивая нужную ей драгоценность, которую, по-видимому, Сажен, снова перепрятал подальше.

— Мира, а ты не думаешь, что причиной столь резких перемен в нашем друге, могла послужить любовь?! — вдруг ни с того ни с сего огласила свои мысли вслух Гостья, не на шутку задумавшись о подобном развитии событий.

— Ась?! — спотыкнулась на ровном месте малышка и упала лицом в пол. — Ай-ай-ай, — потирая носик, запищала от боли Мира.

— Ты не ушиблась?! — кинулась ей на помощь девушка, но тут же запнулась, приметив в небольшом скрытом «погребке», что так «ловко» отыскала девочка, кое-что знакомое ей.

— Сира, да о чем ты?! Какая еще любовь?! Да здесь кроме меня и… — зашипела малышка, но приметив находку подруги, резко переменила тему разговора. — Вот она где! Ох уж этот Сажен, думал спрятать от меня такое сокровище…

— Мира… — тихо прошептала девушка, со всей возможной аккуратностью доставая из-за наваленных сухих веток особо дорогой ей предмет из далекого детства, завернутый в несколько слоев мешковины. — Ты даже не представляешь, что это…

— Ну почему же… Прибираясь здесь, пока Сажен пребывал в дреме, я в первый же день наткнулась на это. И не замедлила раскрыть, а там…

— Са-жен, — сквозь новую волну слез, проскрипела Сира, не в силах раскрыть сверток.

Она прекрасно знала, кто изображен на том рисунке, чей Мастер, вложивший в свою работу всю Душу — так и не осмелился подарить его Избраннице Сердца.

— Что с тобой?! — не сразу сообразила причину её слез девочка, а когда осознала было уже слишком поздно.

Снаружи послышался голос паренька, решившего вернуться так ни кстати. Тем самым он заставил Гостью жутко побледнеть и вскочить на ноги. Не успела Мира и глазом моргнуть, как та, выронив из рук сверток, что поначалу прижала к груди, кинулась из шалаша. Стрелой промчавшись мимо возвращающегося неспешной походкой юноши, она чуть не сшибла его с ног. А после исчезла в чаще мрачного леса.

— Мира-а-а! — зарычал Сажен, сразу сообразив кто повинен в столь поспешном бегстве подруги.

Сжимая от негодования кулаки, он кидается в шалаш, сгорая от жажды надрать уши своей ненаглядной Принцессе. Но лишь вступив за порог — на глаза попадается сверток, что уже успела приоткрыть девочка.

— Прости-и-и, — проскрипела проказница, никак не ожидав подобного исхода. — Ну я же не знала… — виновато опустила она голову и протянула парню рисунок, на котором простым угольком была изображена маленькая девочка, посреди поля подсолнухов.

С неким гневом бросив на малышку взгляд, парень выхватывает из её дрожащих ручонок картину. Затем поспешно оборачивает в несколько слоев в мешковину. Замыслив неладное, он уже хотел удалиться вон из шалаша, но девчушка, не стала ждать трагической развязки. Кинувшись к парню и рухнув на колени, она обеими ручонками обняла ему ногу, не позволив уйти и оставить одну.

— Прости меня, Сажен… Прости-и-и… — заскрипела малышка, готовая, если надо, зубками вцепиться ему в ногу, чтобы тот не претворил в жизнь задуманное.

— Пусти меня, репейник ты эдакий! — зашипел юноша, изо всех сил пытаясь оторвать от себя приставучку.

— Я лишь хотела похвастаться перед Сирой — какой ты замечательный художник. И пусть у тебя сломаны все пальцы — настоящего Мастера не сломить!

Понимая, что от Принцессы так легко ему не избавиться, паренек с нелегкой ношей на ноге, направился к выходу.

— У нас был уговор — я согласился на твои условия… Но и ты обещала держать язык за зубами. А теперь ты не оставляешь мне выбора — я выброшу этот поганый рисунок и больше никогда не возьмусь за подобную работу.

— Не надо-о-о, — заскрипела девочка, когда нерадивый слуга уже собирался выкинуть сверток на улицу.

Но тут ей на глаза попался некий загадочный мешочек, точнее связанный на два узла плащ Сажена, чье содержимое, даже будучи завернутым в тряпки, крайне заинтересовало Миру. Сердцем предчувствуя, что именно скрывается в нем, она тут же разжала хватку, чем и не замедлил воспользоваться юноша, отскочивший от неё на пару шагов.

Долгих два дня он как мог скрывал свои труды от Миры, которая все уши парню прожужжала и никак не желала успокоиться. И вот сегодня, он наконец созрел для показа и даже рассчитывал удивить подругу детства Сиру, но эта мелкая проказница всё ему испортила.

Все свои немногочисленные работы, над которыми трудился в перерывах между походами в город и ремонтом Дворца, в первые минуты «ссоры» Сажен оставил у порога. И вот теперь, когда, чуть не рыдающая от сожаления девочка заметила их, её глазки вмиг просохли.

— Сажен! И как это называется?! — надула губки с обиды юная Хозяюшка, которую так ловко провели.

— Будешь знать, как трогать чужое, — нравоучительно грозя ей пальчиком, скривил озорную улыбку юноша.

— Ты дурак! Дурак! Ты меня так напугал! — забарабанила ему в грудь кулачками Мира.

— Да успокойся ты… Успокойся… Я же просто пошутил… — всячески старался унять детскую обиду паренек, но малышка отлично играла роль очень обиженной Принцессы и не собиралась давать поблажки своему непутевому Слуге.

Но вскоре любопытство взяло вверх, и она, оставив поверженного на землю паренька «зализывать раны», со всех ног кинулась к подарочкам.

— Я так и знала, что ты не растерял талант… — с головой погрузилась в небольшой мешок Мира и принялась рассматривать его содержимое. — Жаль вот только Сире я так и не успела рассказать, что мы с тобой затеяли.

— Ничего страшного. Она обязательно сама скоро обо всем узнает, — поймал себя на мысли парень, решив наконец довести до победного конца то, что задумывал еще много лет назад.

А девушка тем временем, отбежав от дома Сажена на приличное расстояние, остановилась посреди мрачной чащи. Её сердечко часто билось, и готово было вот-вот вырваться из груди.

Не успела она толком успокоиться, как позади раздался хруст ломающихся веток. Резко обернувшись на внезапный шум, перепуганная донельзя Сира впилась широко распахнутыми глазами в безмолвную фигуру, неотступно надвигающуюся на неё.

— Ох, это ты — Архен. Ну ты меня и напугал, — вздохнула свободнее девушка, когда показался угрюмый мужчина, с головой закутанный в плащ.

— Простите… Когда я увидел, как Вы, вся в слезах, спасаетесь бегством от того паршивца, я подумал он Вас…

— Не мели чепухи! Сажен никогда бы не причинил мне вреда.

— Так или иначе, охранять Вас — это мой долг.

— Спасибо тебе… Не только за меня, но и за моих друзей.

— О чем Вы?!

— Всякий раз следуя за мной из города, ты тем самым отгоняешь непрошенных гостей в эти леса. Так что, можно сказать, оберегая меня — ты охраняешь и их, — улыбнулась девушка мягкой улыбкой.

— Не понимаю я Вас… — напустил на себя непонимание угрюмый телохранитель, а про себя подивился заботливости девушки, которая даже будучи сама в плачевном состоянии заботилась о других. — Пойдемте лучше — скоро начнется Ярмарка и Король приказал, чтобы все его слуги были «под рукой».

— Хорошо. Но прежде — могу я тебя попросить об одной услуге?! — сложив ладошки, мило захлопала глазками Сира.

— Вы же знаете — я не вправе отказать.

— Вот и хорошо, идем, — утянула она своего телохранителя в обратный путь к шалашу Сажена.

— Скажи…

— Не скажу…

— Ну по-жа-луй-ста-а… Чего тебе стоит, а?

— Знаешь, как говорят: «Будешь много знать — скоро состаришься»

— В нашем случае: «Будешь мало есть — скоро помрешь».

— Э-э-э?!

— А Сира мне всё рассказала. Сажен — не твое настоящее имя.

— Девчонки — такие болтушки…

— Чего ты там бубнишь?

— Ничего. Ты тоже не особо спешишь рассказать о себе.

— А ты попроси, как следует — может и поведаю мою Историю…

— Вот еще, мне и так хорошо, — вели крайне оживленную беседу парень и мальчик, следуя нога в ногу по центральной улице Города Отверженных.

Они так увлеклись, что и не приметили, как от самого дома, за ними неотступно следовала особо любопытная девушка.

— Нет, ну что же они творят?! Да разве так можно?! — шипела она себе под нос, держась на безопасном расстоянии от друзей.

— Что именно в их поведении Вас так смутило?! — послышался у неё за спиной сиплый голос еще одного невольного участника сей авантюры.

— Они держатся за руки! За руки-и-и! — кусая губу, всё приговаривала Сира, в сердцах завидуя подруге, искусно замаскированной под мальчика в лохмотья уличного сорванца, что комар и носа не подточит.

— И что здесь такого?!

— Ну как же, Архен. Разве ты не понимаешь?! Сегодня они держатся за ручки, а завтра и вовсе будут носить друг друга на руках…

Как в подтверждение всех её самых «жутких» опасений, юноша вдруг остановился перед большой лужей грязи, что внезапно выросла у них на пути. Не проронив и слова, он взял мальчика на руки и смело ринулся переходить её вброд.

— А-а-а! — запищала бедная Сира, хватаясь за сердечко.

— И что я здесь забыл?! — потер переносицу угрюмый мужик, понимая, что ничего не понимает в поведении детишек.

— Сажен, как мило с твоей стороны, — озорно проговорила Мира своим тоненьким голоском, когда опасность вываляться в грязи осталась позади.

— Не слишком задирай носик — это я ради твоих штанишек старался, — усмехнулся юноша. — Как ни как — подарок Сиры надо беречь.

— Что?! Значит штанишки для тебя дороже меня?! — звонко воскликнула в голос девочка.

— Мирчик, братец ты мой названный, поубавь голосок, — поспешил паренек прикрыть крикунье ротик, взглядом показывая, что она привлекает нежелательные взгляды полуживых прохожих. — Ты же не хочешь, чтобы тобой закусили?!

Поймав на себе «голодные» взгляды, двчушка язык прикусила, и поспешила поправить на себе великовозрастную шапочку, больше походившую на блин. Она отлично скрывала, заплетенные в косы и завязанные на макушке в пучок, волосы.

— Вот и хорошо, ускорим шаг, — поправив, связанный на два узла плащ, на подобии мешка, что висел у него за плечами, парень снова взял мальчика за ручку и они продолжили свой путь.

Благополучно миновав еще несколько непреодолимых преград, что подстерегали их в Прибыльных Кварталах, юноша, весь разрумянивший как помидор, наконец-то смог вздохнуть свободнее.

— Уже можно?! — чуть приоткрыла глазки Мира, когда Сажен разжал ей ушки.

Получив более-менее утвердительный ответ, девочка наконец смогла поравняться с ним.

— Не пойму, почему ты мне всегда твердишь: «Прикрой глазки», а сам уши закрываешь ладонями, когда мы углубляемся в город? Ну что там может быть такого жуткого, отчего я, по твоим словам — помру?!

— Э-э-э, — не знал Сажен, как и объяснить малышке, какие страшные картины могут подстерегать их возле полуразрушенных Доходных Домов, не говоря уже о истошных криках здешних утех.

— Ты еще слишком маленькая, чтобы понять, — на ходу придумал отговорку паренек.

— Ой, взрослый мне тут нашелся! Я, к твоему сведению — совсем не ребенок. Мне уже почти двенадцать, — гордо задрала носик малышка.

— У-у-у, какая ты у нас взрослая, — с шуткой ткнул он пальцем девочку в животик. — Смотри не лопни от гордости.

— Грубиян, — топнула ножкой Мира, да так метко, что угодила по торчащим из тряпок, что заменяли обувь, пальцам юноши.

— Ай! — зашипел Сажен.

Он с удовольствием бы отвесил малявке звонкого подзатыльника, но вовремя совладал с собой, понимая, что её шапочка может упасть и тогда им обоим — конец.

— А тебе сколько? — попыталась заглянуть ему в глаза Мира.

— По меркам Королевства я давно уже совершеннолетний, а по здешним — так и вовсе мужчина в полном расцвете сил. Наше с Сирой детство давно прошло, а вместе с ним… — запнулся на полуслове паренек, понимая, что чуть не сболтнул лишнее.

Проглотив ком в горле, паренек хотел пойти вперед, но тут оказался окружен местной ребятнёй.

— Сажен, Сажен…

— Мы это…

— Пришли, чтобы…

— Да именно, чтобы… — затараторили от мала до велика мальчишки, числом не более пяти, не находя подходящих слов.

— Братец, смотри-ка, это же те самые прохвосты, что обижали маленькую, беззащитную девочку, — вышла вперед Мира, строя из себя очень смелого задиру. — Пришли за добавкой?!

— Нет, нет!

— Мы вовсе… — перепугалась ребятня.

— Да говорите, уже — он вас не тронет, пока я не прикажу! — отчеканил названный братец Сажена.

— Мы здесь…

— Ну-у-у…

— Мы осознали всю тягость своего поступка и хотели попросить у девочки прощения! — наконец осмелев, огласил причину их внезапного визита один из мальчишек.

— Вот и хорошо, — потрепал сорванца по макушке юноша.

— Но от нас-то, чего вы хотите?! — прохрипел Мирчик.

— Когда мы хотели приблизиться к ней, её отец нас прогнал и пригрозил, если еще раз увидит — шкуру живьем спустит! — виновато пробубнил другой мальчик помладше.

— А нам бы так хотелось с ней подружиться…

— Я его прекрасно понимаю. Да будь у меня младшая сестренка, а не брат — с её обидчиками поступил также, — сжал кулачки парень, чем заставил Миру косо на него посмотреть.

— Ну ладно, — уступил он перед её осуждающим взглядом. — Чем я могу вам помочь?

— Передайте ей, что нам очень совестно…

— И мы готовы принять её в нашу уличную банду…

— И даже беречь от других хулиганов, что повстречаются на нашем пути…

— И в знак нашей благодарности, — вышел вперед третий мальчик, отличающейся пухленькими щечками, и это несмотря на всеобщий голод. — Вот эту зверушку.

— Хорошо, — со всей возможной бережливостью принял юноша из рук уличного проказника мягкую игрушку размером с ладошку.

После, мальчишки, засмущавшись пристального взгляда взрослых, что сверлили ребятню взглядом, поспешили разбежаться кто куда.

— Учись, как надо заглаживать свою вину, — одернула Сажена девчушка, когда их все покинули.

— Ты хочешь мягкую игрушку? — покрутил он в руках непонятное существо, круглой формы с большими выпученными глазками-пуговками.

— Да ну тебя! — надула с обиды губки малышка и засеменила вперед.

— Что я такого сказал?! — пожал плечами юноша. — Братец, я обязательно сошью тебе подобного монстрика, — кинулся вдогонку за обиженной Принцессой Сажен.

— Ты дурак! — шикнула, не оборачиваясь Мира, напустив на себя жуткую обиду.

— Неужели, всё, что рассказывала подруга — правда?! И Сажен стал меняться, — подумала про себя Сира, уже иначе взглянув на своих друзей.

Девушка так увлеклась слежкой, что и не приметила, как с каждым новым шагом приближается к месту, так ненавистному её сердцу. Но именно туда Архен и должен был доставить бедняжку.

Глава 9
Ярмарка Его Величества

То тут, то там, встречая благодарные взгляды и даже рукопожатия местных жителей, Сажен никак не мог взять в толк, чем был обязан столь радушному приему.

— Скажи мне, Мирчик, это всё твоих рук дело?! — жутко смущаясь прошипел паренек.

— Ну-у-у… Я, конечно, приложила некоторые усилия, чтобы мой Слуга не выглядел как последний бирюк, — озиралась по сторонам девчушка, сама растерявшись от резкой перемены в лицах. — Но это слишком, даже для меня.

— Будем надеяться, это пройдет, — проглотил ком в горле юноша и втянул шею в плечи.

Желая не выделяться на фоне серого Города, путники ускорили шаг. Напустив на себя крайне занятой вид, они старались как можно меньше отрывать взгляда от земли, дабы вновь не встретиться с незнакомыми им людьми, которые так и искали их общества.

Вскоре Сажен и Мира вышли к прямой дороге, ведущей на холм, возвышающийся над всем городом. Не понаслышке зная, чей Дом расположен впереди, парня охватил жуткий приступ страха, ужаса, ненависти и отвращения одновременно. Они сковали его волю и заставили на мгновение замереть на месте. Наверняка, он так бы и простоял у «порога» целую вечность, не решившись «постучаться», если бы не шедшая рядом девочка. Лишь легонько коснувшись его руки, она смогла отогнать все тяжкие предчувствия, что не оставляли Сажена с самого начала их пути сюда.

— Уже слишком поздно отступать, братец мой, — прошептала малышка, утягивая его по направлению к покосившимся металлическим вратам, что вели прямиком «в пасть» Главе всех местных негодяев — Королю Города Отверженных.

Если бы сегодня во внутреннем дворе его «Замка» не должна была состояться, так желанная для всех жителей Ярмарка, он бы ни за что не приблизился и на сотню шагов к нему. Но на счастье или беду, этот день настал и Принцессе просто не терпелось, как можно громче заявить о себе. Прознав подробности еще за день до этого, она всё заранее спланировала, и теперь у Сажена не оставалось лазейки, чтобы спастись бегством.

Раз в месяц, Правитель сих Земель, оказывался настолько щедр, что приглашал к себе всех немногочисленных ремесленников и торговцев, что еще не померли. Само собой, за «небольшую» мзду, в размере одной-трети от выручки, людям позволялось пройти внутрь и вести натуральный обмен. Таким образом, Король поддерживал еще не увядшие ремесла, а заодно вытягивал из простых жителей остатки их «богатства».

Еще издалека юные ремесленники приметили разношерстную толпу грязных, косых, хромых и больных «охотников за наживой». Большинство из них составляло уличное отребье, которое не впускали внутрь развязной наружности стражники. Зевакам оставалось лишь толпиться у ворот и пожирать голодными глазами все «сокровища» Ярмарки.

Но в общей толпе жаждущих протиснуться внутрь «Замка» были и те, кто пользовался всеобщим уважением и даже восхищением.

Именно подобных Дорогих Гостей, высматривали в очереди, в конце которой оказались Сажен с братом, обходившие дозором «блюстители порядка».

— Нам ни за что не попасть внутрь, — обреченно шептал паренек, воротя нос от дурно пахнущих мужиков и разгульной наружности женщин.

— Не паникуй раньше времени, — успокаивала его девочка. — Надо лишь дождаться нужного момента и тогда…

Не успела она договорить, как совсем рядом с ним показался знакомый им мужчина — отец спасенной ими девочки. С первого взгляда его можно было принять за обычного громилу с большой дороги. Вот только неусыпная забота о маленькой дочке сделали его более мягким, а взгляд ясным. Наверно от того, его сердце переполняла любовь и доброта — черты характера, так редкие в наше время — не только в черте Города Отверженных, но и за его пределами.

Быстро сообразив, что к чему, Мирчик резко выскочил из-за спины братца и звонко воскликнул:

— Сажен, как же я рад, что ты решил сегодня показать мне Ярмарку. И даже прихватил с собой, что выменять на пищу, а то я совсем с голоду помираю.

— Да чего ты кричишь?! — хотел было утянуть проказницу обратно в толпу юноша, но вмиг оказался сам вызволен «из плена очереди».

— Какая удача, что мы снова с вами встретились, — крепко сжал паренька в объятиях разгорячённый отец. — Сынок, пойдем со мной.

Не успел Сажен ничего понять — как его уже повели к вратам, минуя все досмотры и прочие преграды.

— Всяким отбросам вход воспрещен! — преградил им путь, знакомый до боли парень, которого на его же беду нынче поставили у врат.

— Это же тот самый негодяй, что приставал к Сире, — сдавленным от страха голоском прошептала девчушка, прячась за спиной юноши.

— Ты кого отбросом назвал?! Сопляк! — совершенно не церемонясь, мужик отвесил парню звонкого леща по морде, благодаря чему тот отлетел на добрых десять шагов. — Это мой названный сын.

— О как! — расширились глазки Мирчика, не ожидавшего подобного поворота событий.

— Погодите… Но разве так можно? Вы даже не посмотрели, что у нас есть на обмен, — засуетился Сажен, когда их пропустили на Ярмарку безо всяких проблем.

— Да не волнуйся ты так. Недалече, чем вчера твой брат обмолвился, что вы обязательно придете сегодня. Так что я сам вызвался следить здесь за порядком. Мое имя Вильяр, но ты можешь звать меня просто — Яр, — завел милую беседу блюститель порядка, не отпуская бедного паренька от себя.

Возложив ему на плечи свой огромный кулачище, средних лет мужчина повел детей к местам для торговцев — целый ряд прилавков, располагающихся вдоль глухого забора у западной стены «Замка».

— А это не слишком?! — замялся юноша.

— Нисколько! Ведь мы же все-таки скоро станем родней!

— Кем-кем?!

— Эх, ну что не сделаешь ради будущего супруга моей дочки.

— Как вы сказали?! Су-су-су, — дрожащим голосом проскрипел бедолага, пока Мирчик, как только они достигли свободного места, принялся в уме раскладывать своё Добро на обмен.

Затем он подложил пару камней под покосившиеся трухлявые ножки всего в плесени стола, который и являлся их будущим местом для торговли. Рядом с ними, на расстоянии десяти шагов располагались подобные прилавки, к тому времени уже занятые местными дельцами.

Одним из подобных завсегдатаях Рынка являлся Ключник. Еще издалека приметив парнишку, у него как-то резко пропало всякое желание выставлять свои товары на обмен. Оставив сторожить вещи помощника, хилый на вид мужичонка, стрелой кинулся в сторону Главного Здания. При этом его глаза жестоко сверкали от жажды мщения своим «обидчикам», осмелившимся над ним подтрунивать.

— Разве твой братец не сообщил тебе столь радостную для нас обоих весть?! — проговорил добродушный «надзиратель торгов».

— Наверное запамятовал?! — сурово сдвинул брови Сажен и одарил мальчика крайне «благодарным» взглядом.

— Но ничего, вот позову мою дочку Рэю — ты сам ей всё и расскажешь, — отправился на поиски невестки добродушный отец.

— Вот те раз! Без меня — меня женили, — обреченно пропищал паренек, когда того и след простыл.

— Сажен, да не бери в голову. Наверняка — это шутка такая, — давился от смеха мальчуган. — Зато теперь будет отличный повод вручить игрушку.

— Еще одно слово, и я за себя не отвечаю! — прорычал новоиспеченный женишок, снимая с плеча мешок с добром, где, до поры до времени, и находился подарок ребятни.

— Ладно-ладно, не ворчи, как старый дед. Лучше давай поспешим, — охотно кинулся ему помогать Мирчик.

Пока друзья, потихоньку стали раскладываться для Обмена, в их сторону метал молнии разгневанный Динар. К тому времени он пришел в себя и снова заступил на пост.

— Покажите Товары на Обмен, — утирая разбитый в кровь нос, прорычал он, даже не обратив внимание на очередных Гостей Ярмарки.

Не получив ответа от девушки, которая так спешила пройти внутрь, что поначалу и не узнала парня, страж загородил ей дорогу.

— Пошла прочь, оборванка! — с дуру рявкнул он, а ответом послужил мощный удар кулаком в глаз.

— Это же Архен Хлыст — грозный телохранитель самого Короля, — зашептались остальные привратники, тут же расступившись перед ним и его спутницей.

Не проронив и слова, Гости оставили позади врата и растворились в базарной толпе.

— Да за что?! — простонал Динар, в очередной раз получив по мордам.

Сжимая кулаки от негодования и сияя фингалом под глазом на всю округу, он поубавил гонору и встретил следующих в очереди троих незнакомцев, скрывающих лица под пологом капюшона, с некой осторожностью.

— Что у Вас на Обмен? — тихо спросил он, на что один из Гостей раскрыл перед ним наплечную сумку.

— Это же… — перехватило дыхание у привратника.

— Т-с-с-с, — приложила к устам пальчик девушка, на миг показав своё личико.

— Прошу проходите, — ту же дал добро на проход Динар.

— Мы здесь впервые… Не будете ли Вы так любезны и не проводите нас? — прошипел её спутник, сверкая жестокой усмешкой.

Хитрый тон голос мужчины, а также смазливое личико Незнакомки — сделали своё дело. Разведя руками, как бы давая понять, что просто обязан помочь гостям, паренек покинул свой пост и охотно последовал за ними…

Не успели Сажен и Мира распаковать вещички, как очередная нежданная Весть, заставила их вздрогнуть, а окружающих лишний раз переполошиться.

— Вот ты где, мой ненаглядный! — перекричав шум толпы, раздался здесь грубый женский бас.

— Кто?! — резко обернулся Сажен, и тут же угодил в полные страсти смертельные объятия пышнотелой дамы — безраздельной Хозяйки Доходных Домов.

Облачившись в самый роскошный наряд, что смогла отыскать в закромах, женщина прибыла сюда с самого утра в сопровождении своих рабочих «пчелок». Но не отыскав ничего стоящего, уже собиралась уходить. Но тут на глаза попался юный красавчик и его маленький братик. Оставив всяческие мысли покинуть Ярмарку до прихода Учредителя, она, отбросив всю грусть и печаль, со всех ног кинулась встречать так полюбившихся ей детишек.

— Пустите-е-е! Нечем дышать! — задергался юноша, всячески стараясь оторвать своё лицо от груди женщины, в которые та, так и норовила погрузить его по самые уши.

— Столь юный паренек, а уже такой прыткий! Ах, девчата, я вся горю, — замахала свободной ладошкой на себя женщина, пока её спутницы окружили заботой второго мальчика.

— Мирчик, позволь еще раз прикоснуться к твоим ладошкам…

— Они такие нежные, прям как у девочки…

— Смотрю, ты научился как следует завязывать тряпки на ножки…

— Жалко… В прошлый раз мне так понравилось щекотать твои пяточки… — на распев лепетали девчата, каждая в свою очередь так и норовя ущипнуть мальчика за щечки, потрепать по головушке, и прижать к сердцу.

— Девчата, вы меня засмущали, — раскраснелся названный братец Сажена, строя им глазки.

В отличие от юноши, девочка чувствовала себя вполне комфортно, если не сказать более — «словно сыр в масле» каталась в окружении своих обожательниц. Не скрывая счастья на личике, она позволяла им восхищаться собой и хвалить «до посинения».

— Я умираю… Умираю-ю-ю… — сквозь надрывное дыхание всё тише и тише раздавался приглушенный голос паренька, как если бы его с каждой секундой погружали в бездонный омут.

— Тетушка Фисса, вы уж не погубите братца моего, в порыве радости своей безмерной. Он мне еще нужен, — усмехнулся Мирчик, про себя догадываясь кому именно они были обязаны всеобщим вниманием.

— Ах, ну что с вами поделать?! Всегда имела слабость к парням, — сжалилась над юношей строгая на вид, но очень справедливая женщина, и разжала мертвую хватку.

— Тетя?! — упав на мягкое место, Сажен уставился на неё расширенными донельзя глазами, не веря своему счастью, что остался жив после такого.

При этом на ушах у него, неведомым образом оказались стеклянные бусы.

— Что это?! — проскрипел Сажен, протянув ладошку к ним.

— Это тебе мой подарок, племянничек ты мой дорогой! — огласила вслух Фисса.

— Но ведь это же… — поднявшись на ноги, юноша как следует разглядел Дар.

Целых девять крупных стеклянных бусинок покоились на шнурке и образовывали небольшой браслет. Каждая из них, здесь в Городе Отверженных, могла заменить сотню глиняных монет — здешнюю валюту. От созерцания подобного Сокровища у Сажена дыхание перехватило.

— Мы не может это принять! Вы и так помогли нам — дали одежу, мешковину и немного глиняной посуды, — захотел он было вернуть сей Бесценный Дар обратно владелице, но женщина была непреклонна.

— Если не для себя, так прибереги его для девочки, — зашипела она ему на ухо, одной рукой сдавив горло и прижав к себе. — Уж мне то не знать, как девушки любят всё блестящее.

— Так, вы… — перехватило дыхание у парня, и он перестал вырываться.

— С самого начала, — подмигнула ему умудренная летами Тетя Фисса. — Но не волнуйся — это будет наш с тобой секрет.

— Тетя, тетя! Вы даже не представляете, что мы принесли на Обмен, — поспешила разрядить обстановку девчушка, поймав на себе их пристальные взгляды.

— Ну давай, хвались, — оставив наконец в покое племянника, женщина подалась вперед, дабы первой всё рассмотреть.

Столь большое скопление Народа, здесь посреди утоптанной площади, не могло оставаться незамеченным. Благодаря злым языкам, нашептывающих недоброе, сюда со всех ног приближался, в сопровождении своих «слуг» сам Учредитель Ярмарки.

Высокий, коренастый, развратной наружности мужчина средних лет, с наполненной издевкой кривой улыбкой, хитро прищуренными заплывшими от горячительных напитков глазками и загребущими руками, просто не мог позволить, чтобы всё внимание оказалось привлечено другим. Подгоняя идущих рядом и прижимающихся к нему всем телом молоденьких девушек шлепками по попке, ему как можно скорее хотелось проучить негодяя, посмевшего явиться сюда без приглашения.

Не успела Мира развернуть мешок и представить публике на всеобщее обозрение Творения названного братца, как позади них раздается жуткий, грубый с хрипотцой окрик озверелого мужика.

— Да кто позволил — Чумному мальчишке пройти на мою Ярмарку?!

Совершенно не желая услышать ответа на свой вопрос, он, оставив своих «слуг» позади, кинулся к парню и со всей силы ударил его ногой в живот.

— Проваливай подобру-поздорову, пока я не приказал вздернуть тебя на ближайшем столбе! — прорычал он.

Кинувшись к прилавку, одним лишь ударом кулака, Король переломил его пополам. Сверкая испепеляющим взглядом, он готов был повторить сей «подвиг» и с юнцом, но того на его благо, утянула к себе Тетя.

— Простите Нас, Король Ситрас! — крайне учтиво проговорила женщина и поклонилась ему до самой земли.

Также поступили и все присутствующие горожане. А торговцы, что располагались рядышком и вовсе упали лицом в грязь, готовые восхвалять своего Благодетеля до гроба.

Лишь один человек — парень, на голову которого и обрушился весь гнев Короля, не разделял всеобщего уважения к этому Тирану. В первые секунды не в силах ни о чем думать, кроме жуткой боли во всем теле, он вскоре смог оторвать лицо от земли.

— Да как ты на меня смотришь, Чумное отродье?! — не стерпел мужик, поймав на себе полный осуждения и даже гнева взгляд паренька.

— Мой Король, позвольте мне проучить этого наглого парнишку! Уж я его мигом научу уважению, — зашипел здесь по правую руку от него виновник всего произошедшего.

— Ах ты! — сжимая кулачки, чуть не кинулся на мужичонку с горбом Мирчик, но Фисса поспешила прикрыть ему ротик и прижать к себе покрепче.

— Ни к чему. Я сам! — вконец разошелся Правитель, и уже более не сдерживаясь принялся раз за разом наносит удары по лицу бедняги, который ну никак не желал держать голову склоненной перед его Величием.

— Да что здесь… — на шум потасовки подскочил сюда Отец невестки Сажена.

Держа девочку за ручку, он спешил обрадовать её и показать ребятам. Но то, что он увидел вмиг стерло с его лица улыбку счастья. Поспешив прикрыть глазки дочурке, он, как и все, замер на месте, не смея и слова сказать вопреки Воле Короля.

С первого взгляда могло показаться, что толпе откровенно всё равно на происходящее прямо у них на глазах бесчинство и зверство. Но Мира, прекрасно ощущала, как дрожит всем телом Тетя, как виновато опустил взгляд мужчина, пропустивший их, и как разрывается на кусочки бедное сердечко, замученной всеми бедами Сиры.

Только сейчас перед девочкой открылась страшная Тайна её подруги — она состояла в личной Свите Короля, в роли «слуги». А по сути — девочки для забав этого подлого, ненасытного мужлана, возомнившего из себя невесть кого.

— Прекратите! — наконец освободила себе ротик отважная девчушка и вырвалась из объятий Фиссы, когда на друге живого места не было. — По правилам Ярмарки, каждый пришедший сюда имеет Право обменять свой товары, и только после уйти…

Король просто не мог простить подобную вольность со стороны какого-то уличного мальчишки. Сжав кулак, он с силой отшвырнул Сажена на него и оба упали лицом в землю.

— Здесь я устанавливаю Правила! И никто… Слышите — никто не вправе указывать мне, что делать! — стал надвигаться на детей озверелый мужик, чьи помысли уже ни для кого не оставались тайной.

Еще каких-то пару шагов, и он точно настиг их, а после — легким нажатием ноги удавил паршивцев на месте. Но Сажен, почувствовав всю глубину неописуемого страха и ужаса Миры перед лицом смерти, сквозь боль и горечь обиды, что копил так долго, прохрипел не своим голосом:

— Ты… Ты не прав!

— Захлопни пасть Проклятое Дитя — сын своих поганых Родителей, по чьей вине и разразилась Чума! — прорычал Ситрас и схватив паренька за волосы, подтащил поближе к лицу.

— Не… Не-правда-а, — еле слышно прохрипел бедолага. — Это всё ложь! Ложь, слышите?! — из последних сил закричал он, желая, чтобы спустя столько лет, его наконец услышали.

— Да неужели?! Мы все прекрасно знаем, что как только твоя мать вернулась из столицы с грузом товаров, в городе стали появляться заболевшие неведанной нам тогда заразой. И пусть прошли года и болезнь отступила, но мы до сих пор помним, кто именно стал причиной гибели стольких людей, — оттягивал казнь Король, решив показать Народу всю свою Грамотность и Рассудительность в столь спорной ситуации.

— Это всё ложь! Ложь! Ложь! — всё громче и громче рычал Сажен, теряя всяческое терпение. — Столько лет я только и слышал: «Чумное Дитя», «Твои родители всему виной», «Ты погубил всех нас». Но разве не ты, О Великий Король, появившись как черт из табакерки, как только Стена была достроена — используя своих головорезов принялся диктовать здесь свои условия?! С твоей легкой руки, были замучены и убиты столько хороших неугодных тебе людей, что и за жизнь не сосчитать. А кроме того, именно по твоей причине, выжившие после Чумы жители города были лишены помощи извне…

— Заткни-и-и-сь! — брызжа слюной лютовал Король, сдавливая юнцу горло, чтоб заткнулся.

— Ведь это ты… Ты со своей бандой нападал на караваны с провизией, убивал возницу, тем самым обрекая нас на голод и забвение. Не желая больше рисковать жизнями людей, там снаружи порешили — и единственные Врата к нам намертво заложили камнем…

— Да сдохни ты наконец, вымесок! Твои слова — твоя ложь! Так умри с ними на устах, — отбросил он от себя парня и схватился за короткий клинок, что висел на поясе, готовясь раз и навсегда покончить с ненавистным ему мальцом.

— Пусть я умру, но последнее, что скажу — будет правда! — через силу смог подняться на колени Сажен, и уже не видя перед собой ничего кроме серой дымки, готовясь к смерти, прокричал напоследок.

«Ты… Ты… И еще раз ты! Обрек нас на верную гибель! Не только лишил нас самого малого, так еще и покусился на честь Семьи. Твои указы: „Право первой брачной Ночи“, а затем и вовсе „Пожизненной повинности“ сделали всех девушек, достигших совершеннолетия, твоими игрушками! Ты украл у Родителей — счастье их детей! У каждого из нас ты украл Любовь».

— Ах вон оно чт?! — зашипел злостно Король, склонившись к голове паренька, и дабы никто кроме него не услышал его слов, прошипел их ему чуть слышно.

«Похоже ты так и не простил мне, что я увел у тебя твою детскую Любовь. Я знаю, она пьет некие травы, чтобы не забеременеть от меня. Но сегодня, в память о тебе, уж я постараюсь на славу и сломлю её волю! А когда бедняжка располнеет, выброшу её на улицу — пусть умирает в сырой канаве».

— Не-е-е-ет! — закричал Сажен, готовый с голыми руками наброситься на мерзавца и вцепиться ему в глотку мертвой хваткой.

В тот самый момент, когда до неизбежной развязки сей драмы оставалось считанные мгновения, и все как один прикрыли очи, не желая в очередной раз лицезреть как свершается «Праведный Суд», между палачом и смертником метнулась Сира. Оттолкнув руку Короля с кинжалом, она со всей силы так звонко отвесила парню пощечину, что тот рухнул на землю, как подкошенный.

— До-во-ль-но-о! — надрывно закричала бедная девушка, которая решилась на единственную за всё время «службы» Королю вольность. — Сколько же можно тебе твердить — я не люблю тебя! Оставь меня наконец в покое! Убирайся прочь! И никогда не возвращайся!

После, глотая горькие слезы, прикрыв ротик ладошками, чтобы не разрыдаться вслух, они бросилась прочь с глаз безмолвной «публики».

— Сира-а-а, — не смея уже подняться на ноги, обреченно проскрипел паренек.

Ожидая прихода смерти от рук Тирана, он замер как лежал. Но тот, оказался настолько подлым, тщедушным и жестоким, что решил не лишать Сажена его «сладостных» мук и страданий.

— И поделом тебе, — плюнув в его сторону, он отдал последний Указ. — Как только всё обменяют — вышвырните их прочь отсюда.

После, вновь воссоединившись со своими спутницами, что уже соскучились по его грязным лапам, Его Величество — Король Ситрас, пребывая в глухих овациях, что искупали его все здешние за мудрость решения, удалился.

— Сажен… — как только толпа успокоилась, кинулась к бедному, забитому и ненавистному всеми юноши Мира.

— Оставь меня… Я… Я… — проскрипел он и на четвереньках пополз по направлению к вратам.

— Чего столпились?! Представление окончено! Маски сорваны! Актеры покидают сцену! А вот Вы — жалкие бездушные манекены, не способные и рта раскрыть… Да простят меня Небеса за мои слова — гнить вам здесь, пока в конец не превратитесь в труху, — чертыхнулась малышка, насколько могла быть грубой.

После, раздав все свертки с работами Сажена в первые попавшиеся руки, не забыв и про игрушку для Реи, которую передала её отцу — храбрая малышка поспешила за пареньком, которому как никогда требовалась помощь и поддержка.

Глава 10
Биение Сердец

Одной из немногочисленных обладательницей Дара храброго парнишки стала Таинственная Гостья Ярмарки. С самого начала находясь в первых рядах зевак, она оказалась невольной свидетельницей всего произошедшего. И вот теперь, с некой тревогой и даже сочувствием провожая взглядом до полусмерти побитого юношу и его отважного братика, девушка развернула сверток.

— Хм… Неплохо… — от удивления чуть приподнялась у неё бровь.

Ощущая к окружающим её подобиям людей лишь ненависть и отвращение за их слабость и безвольность, она поспешила укрыть рисунок у себя за пазухой. Затем, силой растолкав Отверженных, направилась прямиком к своим спутникам, которые всё это время активно шушукались с пареньком из здешних.

— Так вы хотите…

— Да, именно…

— Он давно уже спекся, и мы как раз подыскивали подходящую замену…

— Я готов! Что нужно делать?!

— Всему своё время, Динар…

— Вот именно — наберись терпения…

Почувствовав, что находятся уже не одни, двое Незнакомцев поспешили перейти на шепот, и оставшийся разговор остался неуслышанным девушкой, которая хоть и обладала острым слухом — не особо рвалась вмешиваться. Понимая, насколько порой бывает опасно знать чужие тайны, она нисколечко не обиделась на подобное недоверие.

Даже наоборот — охотно отошла в сторону.

Таинственная Гостья никак не могла прогнать тяжкие предчувствия по поводу бедной девушки, которую теперь ожидала неминуемая расправа. Но перед этим — какие же страшные муки ей уготованы.

Вспомнив себя, и то, как тяжко приходилось в своё время, она вдруг загорелась одной очень рискованной идеей. Улыбнувшись уголком рта, понимая всю безнадежность авантюры — Незнакомка готова была рискнуть.

К тому времени, как Ярмарку бесславно покинули «возмутители спокойствия», которых, несмотря на Приказ Короля — вышвырнуть пинками, никто и пальцем не тронул, милая беседа Динара подошла к концу.

Получив от новых Покровителей Дар — короткий клинок в искусных ножнах, он поспешил спрятать его под рубахой. Нисколько не сожалея, что не успел позлорадствовать над поверженным врагом, насвистывая незатейливую мелодию, он направился на свой Пост, где его уже заждались приятели.

— Полдела сделано…

— Остальное оставь на меня…

— Хорошо, думаю нашему Юному Хозяину понравиться свежие новости из Мира Отверженных…

— А вот и ты, — подозвал к себе жестом руки девушку старший из Спутников. — Мы готовы убраться отсюда.

— Сейчас?!

— Нет! С наступлением ночи, а пока препроводи моего приятеля к Стене, чтоб ненароком не заблудился, — усмехнулся старшой.

— Обижаешь, да я и за так — в их клоповник не сунусь, какую бы бабенку мне не подсунули.

— Я вам что — нянька?! — сухо перебила их милую беседу девушка. — Пусть сам чалит, а я тут еще не огляделась. Тем более кое-кто мне так и не заплатил за труды мои тяжкие.

— Держи, — порыскав в своей наплечной сумке, парень протянул ей еще один клинок.

— Ха, Дэварский обоюдоострый клинок убийц… Да вы что, буржуи проклятые, совсем меня за дурочку считаете?! Да где я его вообще сбагрю?! Гоните звонкую монету! — зашипела на них Проводница, оказавшись не так проста, как думали о ней парни.

Переглянувшись, один кивнул другому, и сей «маленький» каприз был удовлетворен.

— То-то же, — поиграв пальчиками с острыми коготочками по мешочку, она поспешила скрыть его подальше от чужих глаз. — Ну я пошла, встречаемся в условленном месте, и не опаздывайте — ждать не собираюсь!

— Вот же стерва! — прорычал один приятель другому, когда прохвостка скрылась из виду. — Будь моя воля…

— Не кипятись, как обстряпаем дельце — пустим её в расход.

— Верно — нам лишние свидетели ни к чему, — порешив на этом, Заговорщики разошлись по своим делам, таким же мерзким, как их прогнившие душонки…

Печальное и очень жалкое зрелище представляло из себя неспешное шествие еле державшегося на ногах Сажена и маленькой девочки по имени Мира. С того самого момента, когда паренек нашел в себе силы подняться с колен и захромал на обе ноги по направлению из Города Отверженных, от него ни на шаг не отходила отважная малышка. Подставив своё плечо и обняв обеими ручонками, она стала ему верной опорой и не позволяла снова упасть лицом в грязь.

Прекрасно понимая, насколько хрупкому на вид Дитя нелегко сейчас приходиться, юноша старался особо не «облокачиваться» на неё. Как бы тяжко не было, какие невыносимые жуткие приступы боли не пронзали всё его тело — он опирался на обе ноги. И лишь в моменты крайней слабости, когда всяческое терпение живого существа обрывалось, паренек терял связь с реальностью.

Но всякий раз после «пробуждения», он встречался с личиком девочки, которая даже будучи ниже ростом его на три головы, стиснув зубки и глухо сопя, в прямом смысле этого слова — несла парня на себе.

Подобной самоотверженностью, стойкостью и терпением, можно было восхищаться вечно. Но Сажен был не из тех, кто любил делиться своей болью и бедами с другими. Поэтому взяв себя в руки, он, не в силах и слова молвить, одним лишь взглядом давал понять, как благодарен ей за помощь.

Слова здесь и вправду были лишними…

Сейчас юноша и девочка телом и душой находились в столь подавленном состоянии, что сил хватало лишь на медленное ковыляние вперед. Все тягостные мысли и предчувствия уступили место одному единственному желанию на двоих — как можно скорее достичь места, называемое ими Домом. Где они смогут наконец перевести дух и задуматься о будущем.

Казалось даже, само течение времени перестало играть хоть какое-то значение в этом Мире. А посему, на Дорогу Домой ушло ровно столько — сколько было необходимо.

И когда наконец сей долгожданный момент настал, впервые с того самого момента, как покинул злополучную Ярмарку, Сажен нарушил молчание:

— Спа-си-бо! — крайне сдавленным голосом прошептал парнишка, у которого от подобного усилия кровь изо рта пошла.

Не успела девчушка и пикнуть, как слабость сковала бедолагу, и он рухнул как подкошенный лицом в пол. При этом он так удачно выбрал для этого момент, что малышка оказалась «похоронена» под ним. Забарахтавшись под непосильным грузом, словно рыбка, пойманная за хвост, глухо сопя и недовольно фыркая носиком, Мира принялась изо всех сил вырываться из «плена».

Спустя некоторое время, ей наконец удалось скинуть с себя своего Слугу. Распластавшись на полу, тяжело дыша, юная Принцесса уже собиралась отчитать парнишку за подобное рукоприкладство и неуважение к её особе, но лишь повернув голову на бок, у неё дыхание перехватило.

— Сажен! — с глухим криком Мира кинулась к парню, только сейчас заметив кровь, что шла из носа и рта.

Коснувшись ладошкой лба, у малышки от ужаса сердечко в разы сжалось — друг был холоден как ледышка.

Склонившись над изголовьем, она попыталась уловить дыхание — тишина.

Разорвав на груди рубаху, девочка прислонила ухо — еле заметное сердцебиение говорило, что еще не всё потеряно.

Не желая, чтобы последний Огонек Надежды угас прямо у неё на руках, девочка, скрепя сердце и прекрасно осознавая всю тяжесть последствий, решилась.

Растерев ладошки и приложив их к сердцу друга, она принялась шептать понятные только ей слова, похожие на песнопение.

Вмиг всё в округе озарила яркая вспышка Света.

Подобно первым лучам Солнца, тепло исходившее из ладошек девочки стало прогонять весь холод и мрак, закравшиеся в сердце паренька. С каждой секундой его лицо обретало живой оттенок, а сердце так и рвалось из груди. Сбрасывая с себя Оковы Смерти, чье объятие чуть не прибрало к себе еще одно невинное Создание, Сажен хрипло закашлялся.

Мира, вне себя от счастья, не чувствуя ни рук, ни ножек, рухнула пареньку на грудь и надрывно заплакала.

— Ты… Ты… Да как ты посмел… Даже думать об этом не смей… Ни за что — я не отпущу тебя, — горячо шептала безутешная малышка.

Сжав ладошки в кулачки, она принялась «бить» своего нерадивого Слугу по груди, благодаря чему тот вскоре очнулся.

— Да я… Как-бы никуда и не ухожу, — проскрипел сквозь жуткую боль юноша, не в силах и пальцем пошевелить.

— Саже-е-е-н! — пуще прежнего зарыдала Мира, готовая на радостях расцеловать паренька. — Я… Я… думала… ты… уже отошел в Мир Иной…

— Если не прекратишь меня бить — точно отойду, и на этот раз — не вернусь, — попытался он пошутить, но даже легкая улыбка далась через нестерпимую режущую всё тело вдоль и поперек боль.

Глухо зарычав, он попытался сдержать слезы, которые так и наворачивались на глаза. Оторвав свой мокрый носик от его груди, малышка резко вскочила на ноги.

— Ах какая же я дура! Надо поскорее укрыть тебя от сквозняков, а то еще заболеешь.

С этими словами, низкорослая девчушка принялась силится сдвинуть с места Сажена, который словно к земле прирос и, ну никак не желал ей в этом помочь.

— А можно не упираться?! Я все-таки помочь тебе стараюсь! — сопела малышка, дергая паренька то за одну ногу, то за вторую, а затем и вовсе схватила обе в подмышки и стала рыть землю ногами.

— Простите меня Моя Принцесса, я не специально — тело словно камень, — стиснув зубы проскрипел Слуга, стойко терпя все «издевательства» со стороны своей Госпожи.

Когда малышка поняла, что с этого края ей не удастся сдвинуть с места этот «валун», она бросилась к рукам.

— Я, конечно, понимаю Ваше желание сделать мою Жизнь еще более невыносимой, — зарычал горемыка, когда девочка принялись выкручивать, выдергивать, по-всякому крутить и вертеть его руками, что стали подобно сухим безжизненным плетям.

— Терпи, Сажен, терпи-и-и! — сопела Принцесса, не прекращая всячески «глумиться» над своим Слугой.

От осознания, что и подобным методом ей не сдвинуть друга с места, в её умную не по годам головушку вдруг прокралась просто замечательная мысль. Которую она не замедлила воплотить в жизнь. Упав перед юношей на колени, девочка, прицелившись как следует, принялась катить его по земле, словно бревно.

С первых мгновений стало ясно, что выбранное решение оказалось очень даже действенным. И уже спустя пару минут, за которые у бедняги жизнь не раз перед глазами промелькнула, Принцесса, набив ему еще парочку свежих шишек на голову, смогла «закатить» Слугу в укромный уголок шалаша. Здесь ему точно не угрожали грозно завывающие холодные ветра и проливной дождь, что мог разразиться в любую минуту. Хотя, именно этих стихийных бедствий он сейчас боялся меньше всего.

Умаявшись от столь непосильного труда, часто сопя и утирая пол со лба, Мира, не отыскав ничего более подходящего, уселась прямо на паренька. Прикрыв глазки и чувствуя некое облегчение от завершения работы, девчушка мечтательно вздохнула.

Что не скажешь о Сажене.

С выпученными от страха глазами бедолага уставился на свою «спасительницу». Боясь лишний раз вздохнуть и тем самым привлечь к себе её внимание. Теряясь в догадках, что еще ожидать — парень притворился безмолвной мягкой сидушкой.

— Ох, как же я вымоталась, — нарушила спустя некоторое время своё «зловещее» молчание девочка.

Почувствовав, что ни одной ей пришлось несладко, малышка перевела удивленный взгляд на Слугу. От осознания на чей груди сейчас покоится её мягкое место, Мира тут же спрыгивает с «бревна». Покраснев как красно-солнышко, она не нашла ничего лучше, как начать своё извинение с обвинения:

— Сажен, и как это называется?! Как ты посмел воспользоваться слабостью маленькой, хрупкой, беззащитной девочки?!

От подобных нападок на его, и без того ущемленную Гордость, юноша языком поперхнулся и глухо закашлялся. Если бы он мог, то в данную минуту точно отшлепал эту взбалмошную Принцессу по голой попе.

Но увы — был слишком слаб даже чтобы запротестовать вслух. Всё, что ему оставалось это молча глотать все обиды и слушать нескончаемый поток «ругательств» от Юной Принцессы.

Высказавшись от души, Мира наконец умолкла. Но лишь на секунду — заметив, как Сажен снова стал проваливаться в забытье, а его глаза смыкаться, она присела рядышком.

— Прости меня… — завела она тихий разговор, понимая, что друг уже не слышит её. — Мое желание вырвать тебя из пасти отчаяния, привело к таким бедам. Вовсе не этого я тебе желала…

Тут перед глазами девочки предстал момент, когда Сажен прилюдно обвинял Короля в преступлениях, а его слова: «Ты украл у нас Любовь… Любовь» — раз за разом отдавались в ушах невыносимым гулом.

Не выдержав подобного давления, малышка прикрыла ушки. Склонившись над бессознательным пареньком, у девочки слезы потекли из глаз.

— Почему?! — слизнула она горькую слезинку со щеки. — Даже после всего, что пережили… Они не разучились любить… Сажен… Ведь он по-прежнему… Сиру, — с паузами проскрипела малышка, отдаваясь целиком и полностью своему безмерному горю.

— Нет! Не время сейчас думать только о себе! Сажен… Он в смертельной опасности, и чем быстрее я вылечу его, — приложила девчушка к лицу паренька дрожащие ладошки.

Словно сердцем почувствовав, насколько Мира в данную минуту сбита с толку и нуждается в защите, Сажен, находясь в забытье, возложил на её ладоши свои. От подобного легкого прикосновения, сердечко бедняжки забилось чаще. А неведомая сила так и тянула прильнуть к груди молодого человека, и пусть хоть ненадолго — почувствовать себя в безопасности в его объятиях.

Будьте осторожны со своими потаенными Желаниями — когда меньше всего ожидаешь, они могут исполниться.

Именно это и произошло с Мирой.

Опомнившись, она хотела высвободить свои ладошки, но неловкий рывок подстегнул паренька действовать. Резко дернув девочку на себя, Сажен перевалился на другой бочок. При этом «заложница» обстоятельств оказалась утянута следом. И не успела малышка и глазом моргнуть, как лежала напротив мирно засопевшего паренька.

— Эх ты, горе ты мое луковое, — улыбнулась Мира, понимая, что вырвать свои ладошки, что заменили пареньку подушку, было сравнимо «преступлению».

Прикрыв глазки и уткнувшись ему носиком в грудь, сама того не ожидая, малышка уснула крепким сном. Возможно, впервые с того самого рокового дня, как её выкрали из Дому, а затем держали в мешке без еды и воды, она не боялась сомкнуть очи и пробудиться от грязных прикосновений своих похитителей.

Сердцем и душой малышка желала, чтобы эти мгновения умиротворения и покоя, никогда не заканчивались и продолжались вечность. А Биение их Сердец, звучало словно прекрасная музыка, убаюкивая и успокаивая бедные, замученные всеми тяготами и невзгодами Души.

Пусть ненадолго — в их Доме наступил Мир и Покой.

Но суровая Реальность, вкусив кровушку, просто не желала оставлять своих Жертв в покое. И вскоре Сажену и Мире предстояло узнать, какова Она в гневе.

Глава 11
Суровая реальность

Шум проливного дождя, разразившегося с наступлением позднего вечера, заставил Сажена потихоньку прийти в себя. Не помня, как дошел до Дому и что было после, его глаза с некой неохотой раскрылись.

Чувствуя жгучую боль во всем теле, словно обвешанный камнями, он попытался оторвать голову от сырой холодной земли. Но ему это не слишком удалось. Стиснув зубы и глухо зарычав, юноша перевалился на другой бочок.

Только сейчас, Сажен осознал, почему спине было так тепло. Свернувшись клубочком, обняв ножки, всем телом к нему прижалась Мира. Она казалась такой спокойной, несмотря на буйство стихии за стеной шалаша, благодаря чему у паренька с уст сорвался тихий вздох восхищения.

Поистине завораживающее и такое чарующее зрелище представляла из себя это невинное Дитя. Парень знал, что и её не обошли стороной беды и несчастья этого жестокого Мира. Сейчас, когда она вот так сладко спала рядом с ним, а её носик чуть вздрагивал от щекочущих волос, что спадали на плечики, ему от всего сердца хотелось, чтобы эта Принцесса больше не знала слез, всегда и всюду несла в Мир лучезарную улыбку и радость.

Поймав себя на подобной, казавшейся совершенно безумной мысли, Сажен стал силится как можно скорее вернуть контроль над телом. И ему это вскоре удалось.

Вначале покалывание в ладонях, а затем ломота в ногах — стали первыми признаками «пробуждения». А когда ноющая боль «ужалила» всё тело, он не смог более лежать на месте.

Потихоньку, чтобы не спугнуть «видение», юноша поднялся на руках. Схватившись за голову, он понемногу стал вспоминать, что произошло сегодня. Раскидывая по полочкам события, начиная с самого утра и заканчивая Ярмаркой, он вскоре достиг рокового момента. Не в силах словами передать весь ужас от содеянного, юноша резко кидается прочь из шалаша.

— Сажен, — сквозь сон, пробубнила малышка, почувствовав, как источник тепла удалился, и она снова оказалась одна.

Резко вздрогнув от громового раската, разорвавшего тишину, Мира резко вскакивает на месте. Видя подле себя лишь шапочку, что давно скатилась с головы, поправляя растрепанные волосы, она, не проронив и слова, направилась к выходу из Дому.

Здесь, у самого края полуразрушенной стены, которую они так и не доделали, понемногу понимая, что теперь всё будет иначе, малышка села на землю. Поджав под себя ножки и обняв ручонками, она терпеливо стала ожидать возвращения своего друга…

Сажен мчался по глухой чаще Гиблого леса не разбирая дороги. Пару раз ударяясь впотьмах о ветки — они словно хлысты надсмотрщиков, обрушивали на него весь свой гнев. Каждую секунду бедняге казалось, что его по пятам кто-то преследует. Боясь даже обернуться и встретиться с этим Некто лицом к лицу, часто тяжело дыша, паренек всё никак не мог остановиться.

Его поспешное, обреченное на неудачу бегство от Реальности, вскоре подошло к концу. К тому моменту, когда силы окончательно покинули его, он с невыносимым ужасом оказался перед местом, до боли знакомым.

Именно здесь у большого засохшего дуба, к которому сама Судьба снова вернула его, Сажен в конец потеряв всяческое желание бежать — рухнул на колени.

С силой сжимая свои скрюченные пальцы в кулаки, он принялся ударять ими о ствол дерева, в надежде болью телесной, заглушить душевную. Но с усилением одной, вторая — не отставала и всё набирала обороты. Казалось, объединившись в некий Тандем — они желали раз и навсегда сломить Волю паренька. Сделать из него отличного Слугу, всегда покорного им, такого безмолвного, лишенного чувств и эмоций. Но для этого им жизненно необходимо было вначале спалить весь внутренний Мир Сажена дотла, а уже после, на пепелище Души, возводить свой Град Отчаяния и Забвения.

— Сколь часто повторять удары — хоть мал топор, но дуб могучий срубит, — спустя неопределенное время послышалось позади горемыки философское замечание.

Чей хозяин не замедлил выйти из чащи и приблизиться к парню, который был так разбит, что уже не боялся встретить здесь свою Смерть от рук незнакомца.

— Ты по-прежнему винишь себя во всем?! — продолжил нравоучение Незнакомец, заметив, как руки Сажена были в кровь разбиты, а пальцы вновь сломаны в нескольких местах. — Напрасно…

— Да кто ты такой, чтобы говорить мне — что напрасно, а что нет?! По моей вине, вот уже в который раз, девушке, которую я люблю, придется невыносимо страдать, — проскрипел юноша, не оборачиваясь.

Продолжая сидеть на коленях возле дуба, с дрожащими от боли руками, он меньше всего сейчас думал о своем благополучии. Раз за разом вспоминая как опрометчиво повел себя сегодня, он желал лишь одного — провалиться на этом месте.

— Это всё я… Я не справился тогда… Когда у меня был шанс выкупить её — не смог… И вот теперь, мои действия привели к еще большей катастрофе!

— Напрасно ты считаешь, что все Беды этого Мира происходят только по твоей вине. Ведь я был в числе тех, кому было приказано остановить тебя в тот день. Кроме того — я лично сломал тебе пару пальцев, в назидание за непослушание Королю.

— А-а-а, так ты Хлыст — грозный кнут самого Ситраса. А, я всё гадал — кому мне попросить удавить меня прямо здесь и сейчас. Отлично ты пришел как раз вовремя, — прорычал паренек в сторону Палача, сверкая в ночи глазами полными решимости.

— Твое желание спасти Сиру, выкупить её из неволи — благородно, спору нет. Но тогда вы оба были лишь детьми, не способными позаботиться о себе.

— Так ты пришел излить мне душу?! Заверить нас, что все беды и насилие, постигшие мою подругу — было делом праведным?! — захрипел Сажен.

Не в силах даже думать о подобном, он срывается с места и кидается на мерзавца, готовый голыми руками выбить из него дух.

— Глупец! — с легкостью заломил ему руку угрюмый мужик, и ударив ногой в живот, отшвырнул в сторону. — Прежде чем кидаться, сломя голову на того, кто сильнее — подумал бы.

— Что тут думать?! Что ты, что Король — вы все одни мерам мазаны! Всегда и везде будете думать только о собственном благополучии! До остальных вам нет дела! Пусть то забитые, брошенные дети, не способные постоять за себя, или искалеченные старцы — мы для Вас лишь расходный материал. Попользуетесь и выбросите в сырую канаву, доживать свои дни.

— Захлопни пасть! — даже такой терпеливый, умудренный летами мужчина, каким считал себя Архен, не смог более слушать подобного потока жестокой правды из уст обычного юнца.

Нависнув над поверженным на землю пареньком, Архен принялся надрывно хрипеть:

— Да, я совершал поступки и пострашнее, чем избиение ребятни, ломание конечностей и прочего. И я вовсе не горжусь этим! Ведь когда-то и я был отцом. Но с приходом Чумы — всё изменилось. Я не смог уберечь единственное Дитя от неминуемой гибели. Возможно, именно поэтому, когда Король издал Указ о «Всеобщей повинности», я решил для себя, что вот он — шанс уберечь детей от гибели.

— Ха-ха-ха, — не смог устоять Сажен, чтобы не разразиться злобным смехом. — Никогда еще не слышал более нелепых и безумных оправданий своих зверств. Может еще скажешь, что оказаться под Королем для девушки, только достигшей совершеннолетия, куда лучше, чем голодная смерть?! А изо дня в день, из года в год — терпеть все его издевательства и унижения — Великая Честь?! Ты хоть раз ставил себя на место тех, кого обрек на невыносимые страдания?! По лицу вижу, что нет! Так что засунь свои запоздалые раскаяния себе в задницу и убирайся прочь!

Слова паренька, с большей долей горькой правды, окатили Архена с ног до головы. Возможно, только сейчас, в одну из минут своей слабости, он засомневался в своих деяниях. Но лишь на мгновение — ибо вера этого чёрствого сухаря в правильности выбранного Пути, не ведала границ.

— Глупец, ты ничего не понимаешь! — хотел было отмахнуться от него мужик и удалиться восвояси, но Сажен был слишком заведен, чтобы вот так всё оставить.

«Нет, это ты здесь ничего не понимаешь!

Зарывшись с головой в Омут Лжи, окутавшись покрывалом Невежества, прикрыв глаза и уши Маской Невозмутимости и Хладнокровия — не ты ли самый страшный Враг самому себе?!

В Душе, пусть хоть самую малость, но ты осознаешь, что я прав. Но твоя слепая гордость, жажда выслужиться перед своим Господином, даже в ущерб своей Совести — делает из тебя раба обстоятельств.

Да ты не лучше уличной потаскухи, с одной лишь разницей — она пошла на всё это не по собственной воле».

Не в силах более слушать столь дерзких и одновременно, источающих ядовитую Правду слов, Архен, сжав кулак, со всей силы отвесил парню удар по лицу. Затем еще один и еще, пока в конец не потерял контроль.

А когда очнулся — стоял над распростёртым на земле забитым почти до смерти бедолагой. Не осознавая, почему он, вот так потерял контроль над собой, хотя всегда отличался сдержанностью, его взгляд устремился на руки. По самые локти они были в крови и ничто не могло этого исправить.

Окоченев на месте, с выпученными от ужаса глазами, Хлыст устремил свой взор на Сажена. Как никогда мужчина осознал, насколько желание заглушить душевную боль от потери сына, сломило его и обратило в Чудовище, пострашнее самого Короля…

С наступлением сумерек, вдали от чащи Проклятого леса, в Доме, давно ставшей для неё темницей души и тела, готовилась к «казни» бедная девушка. Вот уже не первый час, она стояла босиком на холодном полу, в одной ночной сорочке, не доходившей и до колен.

Морозный ветер, проникающий сюда сквозь металлические решетки окон, через которые невозможно было отсюда сбежать, похотливо играл подолом её платья. Срывая с лица стеклянные слезинки, он грубо касался щек, теребил волосы и всячески старался унизить и без того бедное Создание.

Находясь в полном одиночестве посреди большого зала, где из мебели была лишь одна тахта, девушка боялась обернуться. Ей уже давным-давно опротивел сей холодный, мрачный, бездушный интерьер. А кровать, что находилась в дальнем углу — и вовсе стала для неё подобием пыточной. Её руки и тело уже привыкли к кожаным ремням и прочим орудиям удовлетворения самых низменных желаний Короля. Но вот кровоточащее Сердце и измученная издевательствами Душа — никогда не могли свыкнуться с Реальностью.

Она попала в услужение Ситрасу будучи еще подростком, почти сразу как Стена была достроена. Со всем возможным усердием и бережливостью прислуживала ему на званных обедах. А по ночам тайком помогала жертвам его гнева всевозможными травами и настойками. Но когда девушка стала совершеннолетней и её тело обрело привлекательность — всё разом изменилось. Из простой служанки Сира была «возвеличена» в Спутницы Господина, со всеми вытекающими отсюда последствиями.