Горизонт Вечности

Цена Души

— Шайярэ, ты же понимаешь, что поставлено на кон. Эти полукровки достали своими игрищами, — демон не принимал обличья, так и витал вокруг, огромной чёрной кометой, всё норовя скользнуть в распахнутые врата призыва.

Я ходила из стороны в сторону.

Всегда так, чую как линии континуума начинают рушится, когда ключевые Души призывают Тьму, желая заполучить сокровенное. Идиоты… Не понимают даже, чем жертвуют при этом, — я обернулась, межнебесный полог пронзили синие молнии.

— Даже не смей! — демон завис, его сила и мощь нарастали, он не мог отклониться от Зова.

Свобода Выбора и Воли заключённая воплоти каждой частицы вечности, имела невероятный по силе перевес, не смотря на рождение в узлах времени. Кровь взывала ко многим, но лишь кровь особых привлекала Высших Тёмных Владык.

Голос взорвал Небесный Свод, эхом пронзая стены Храма.

— Эта Судьба в моих руках. Видишь мост на границе, Душа уже пересекла линию невозврата. Боль не может длиться бесконечно долго, и многие там внизу, понимают это, хоть и иначе. Они готовы отдать самое великое, за сияющую каплю праха. Ко многим я спускался многажды, слушая как проистекает из уст их тленная ложь. Не такими они были Созданы… Но эта Душа говорит пламенем Сердца, лишь таким отныне мы внимаем в чести, ибо их Оттиск Вечности бесценен, — голос демона стих, а затем раздался шелестящий хохот, подобный тысячи водопадов.

Я знала, что сегодня демон возьмёт своё, просто знала, и это знание обжигало сильнее квинтэссента боли, наполняющей мой сосуд. Ветер жалил тело, омывал его острыми прутьями, дополняя кубок горечи, ледяными нотками скорби. Как же сложно в эпоху войн, особенно если гибнут Искры Архитектора.

— Ты знаешь, что у этой Души есть ещё шанс, делай всё как подобает истинному Владыке Тьмы, — я говорила тихо, но Шайярэ прекрасно считывал каждый мой микро оттенок чувств.

— Следую и Повинуюсь.

Чёрная комета стала сгущаться, затем метнулась в индигово-серебряную воронку, усеянную по краям огненными сигилами призыва.

***

Повсюду были руины, грохот, взрывы, запах крови, земли и горящей плоти. Повсюду царила смерть. Меня окутала тишина, я шла вперёд, и созерцала ужасный кошмар.

Странно, и когда это все звуки исчезли, сколько вообще всё длиться?

Рваное, ещё совсем недавно бывшее белым, теперь же серое — платье, наполовину обугленное, не защищало от холода, и уж тем более от пролетающих осколков бетона, стекла, земли и метала.

Резкий хлопок, я останавливаюсь пошатываясь, на губах ощущается солёный привкус, правый висок разрывается от пульсирующей боли. Поднимаю руки, и волна ужаса с приступами тошноты подбирается к горлу. Кровь, много крови, странные раны.

Кто писал на мне, чем, и что это за символы???

Страх усиливается, нарастает, сердце бешено стучит. Я не помню, я совершенно ни чего не помню. Пепельные волосы, пропахшие землёй, тяжёлыми нитями ложатся на плечи, и я падаю на колени. Кто-то кричит, чтоб я уходила, кто-то просто кричит от боли, всё перемешано. Вот бы всё это закончилось…

Сейчас я хотела бы вновь слышать лишь тишину.

Всё сияет, всё внезапно окрашивается волнами света вытесняя боль и хаос чёрно-красных всполохов. Я медленно встаю и делаю несколько шагов вперёд, оборачиваюсь, смотрю как серебристыми маленькими искрами, ввысь взмывают яркие шары. Я ни когда ещё не видела ни чего подобного. Провожая взглядом ввысь эти шары, я вдруг выхватываю в небе нечто иное, нечто огромное, молниеносно приближающееся к земле. Нечто зудящее чуть ниже солнечного сплетения, подсказывает мне, что как только эта точка коснётся поверхности, ни чего уже не останется, ни руин, ни надежды, ни самой жизни. Руки жжёт, очень сильно, но я, как вкопанная смотрю на падающую бомбу, она похожа на чёрную снежинку, роковую и единственную в своём роде.

— Дитя, — холодная рука касается моего плеча, я оборачиваюсь, и не моргая смотрю прямо в глаза незнакомцу, одетому в чёрный плащ. Кажется, будто темнее его одежды нет ни чего в округе.

Господин наклоняется, нежно убирает с лица девочки, слипшиеся от крови пряди волос, и шепчет ей на ухо. В глазах подростка что-то вспыхивает.

— Мне будет больно, если я соглашусь? — кусая губы, и сжимая левой рукой обугленный конец платья, дрожащим голосом, несмело я выпустила скопище слов, сама не понимая, как вообще зашевелился язык.

— О, что ты милая, ты почувствуешь себя самой счастливой, ты будешь наполнена, как ни когда ранее, тебе будет приятно, очень приятно, — демон улыбнулся, хотя в глазах его горела невероятная боль смешанная с жаждой, противостоять которой он не мог.

Я не сразу поняла, что сейчас вокруг ни чего не происходит, всё замерло, остановилось на полу вдохе.

Может это и есть смерть? Нет, это точно не она…

Теперь я вспоминала… Книга, древняя, таинственная, доставшаяся нашей семье от дальних предков. В детстве я часто играла в разные игры, но ни когда не переходила грани дозволенного. Дед как-то рассказал мне историю, легенду о этой книге, что это мол нечистая сила в ней запечатана, в иные слова вложена и перенесена на плоть флоры. Я слушала с упоением, о страшных ритуалах, которыми пользовались древние, чтоб призвать саму Тьму в услужение. Дед специально расписывал всё детально, надеялся, что испугавшись я выброшу эту книгу, но… Только сейчас я осознавала полностью, что натворила. Слёзы текли по щекам, медленно, разрывая моё нутро, а символы на руках всё не переставали кровоточить.

— Каково это, быть без Души? — я не могла вдохнуть, мелко дрожа, задыхаясь от перенапряжения, сдавливающего грудь.

— Хэх, быть… Что ты понимаешь под словом Быть? — он присел на корточки, и погладил меня по щеке.

— Существовать, дышать, жить, чувствовать, действовать, верить…

Демон смотрел в глаза ребёнка, но видел в них лишь яркое, неизмеримо яркое пламя Вечности, такое желанное им, и такое непостижимое.

— Пойми, у всего есть своя цена. Мы — демоны, не Зло. Просто мы знаем цену, это знание по началу воспринимается Даром Свободы, и лишь с витками эонов, каждый из нас приходит к осознанию истинной сущности этого Дара. Ты, вот ты стоишь сейчас предо мной, и ты имеешь Силу во многом большую не благодаря знанию цены. Как считаешь, в чём сокрыта твоя сила? — он прищурился, а я мельком глянула в небо, где неподвижной точкой зависла чёрная слеза погибели.

— Я не чувствую Силы, я просто всем сердцем хочу Жить, — что я ещё могла ответить, мне было просто страшно в этот слишком затянувшийся миг настоящего.

— Вот-вот, всем Сердцем, — он наклонил голову, казалось будто он плачет, но нет. Видимо, демоны умеют плакать незримо…

— Я говорю «Да», — вдохнула, — моя цена: — жизнь за Жизнь…

А в Сердце горело многим больше сказанного, и Шайярэ видел это…

Долго не отводя взглядов, мы смотрели друг на друга, я моргнула, а когда открыла глаза то обнаружила в ладонях белоснежное перо. Не было больше боли, не было страха. Белое сияющее платье, чистые пепельные волосы. Я чувствовала это, неимоверное, пронизывающее всю мою суть — тепло и счастье. Словно бы в один миг сбываются все мечты, все желания обретают закономерную последовательность случившегося, переполняя каждую клеточку моего тела. Казалось внутри меня вспыхнула сверхновая.

Чёрная снежинка медленно коснулась земли, лишь кончиком носа, и застыла. Я двинулась к ней так, будто вовсе не шла по земле. В левой рук трепыхалось на веру перо, правая ладонь легла на бомбу, и вмиг она рассеялась частицами света, выпустив прозрачную волну во все стороны.

Нет больше войны, нет больше смерти в этом мире.

Я улыбнулась, закрыла глаза в последний раз, и рассеялась — исчезая бесследно в Абсолютной Пустоте…

…жизнь за Жизнь…

О Беспредельно Необъятном…

Ветры Звёздные пели, Плетущим Дороги,

Обличённые плотью сошли мы с Вершин…

Я лишь Свет, что размножен, и множится в Боге,

Отражаясь от Каждой, Безбрежной Души!

О, звенящий Осколок Предвечной Надежды!

— Невесомая поступь, и меткая речь…

И лишь Грань Сотворённая, ставится между —

Совершенством Истока и Истоком Предтеч.

Мы — оккультный Оракул, Мы — Сердце Пандоры,

Но под калькой миров, дремлет сонм естества,

Каждый видящий Вечность, бесценно нам дорог,

Как любому Плетущему: — Свет и Слова…

О, мои драгоценные Волны Начала,

Опалённые Тьмою в безмерных Сердцах,

Только Я — Колыбель вашу нежно качала,

С Крыльев Жизни сдувая Забвения Прах.

Слёзы льются с Небес метеорным потоком,

Кто способен без страха встать под этим дождём!

Белый Знак на челе — станет Истинным Оком,

В белоснежные перья превратив окоём…

Еле слышимым шёпотом — пой без причин:

Светом внутренней Силы, касанием пальцев,

Будут бережно в саван вплетаться — лучи,

И сквозь Сердце моё — в Бытие излучаться…

Будут сотканы мной все холсты Мирозданья!

— Пусть Великий столб Света — пронзит телеса…

И раскроется Лотос — Звездой Созиданья,

Синим Светом Зачав Новый День в Небесах!

О, Мама — ты Великий Дом Земной

Я — на Земле! Я — падала сквозь Свет,

Он был Моим, я Им была — объята,

И знал отец, прочтя мой яркий след,

Что в Звёздный час я на Земле зачата.

Так много Слов вмещал зародыш мой,

Так много билось в хрупком Сердце мира,

О, Мама — ты Великий Дом Земной,

О, знала б ты, чей Свет в себя вместила…

Я Весть Несла — Я Пела! Падал снег: —

Мне так казалось, (что я понимала?),

— И больно было в этот миг — не мне…

Я в мир сошла с Небес, а не упала.

Не снег ложился под ноги в тот час,

А перья Света оседали в Душу,

Так много чувств связали вместе нас,

И я в тебе — тебя училась слушать,

— О, Мама — сколько необъятных Сил,

В твоей Вселенной, сотканной Любовью,

Никто иной — меня бы не вместил,

— Мы связаны с тобой Небесной Кровью!

Я на Земле: — Вершу свой Звёздный Путь.

Есть многое, что в Слове не обрящешь…

Я и в утробе — знала свою Суть,

Чтоб помогать всем ближним в Настоящем!

Взгляд Матери — коснулся глаз дитя:

— Великий миг незримого обмена!

И эта Связь в Пречистых Матерях

— Поистине бесценна и нетленна!

Не стоит расшибать в признаньях лбы,

В Словах — осколки, суть в простой улыбке,

— Мы лепестки одной большой Судьбы,

В которой нет ни толики ошибки!

Но людей убивает не Господа гнев…

Страх — не лучшая часть человеческой доли,

Он — иллюзия Жизни, испорченный сок.

Дух же знает в чём Сила — В Свободе и Воле,

Каждый волен признать в своём Сердце, Исток!

Но людей убивает не Господа гнев…

В испытаниях скрыта личина провала.

А достойные Видеть — сгорают в Огне,

Так проходят Черту между Большим и Малым.

И агония их — вырождается в крик,

Словно Феникс — Душа обращается в пепел,

Ибо Разум их Искры настолько Велик,

Что они возрождаются — Чистыми в Небе!

Мир до селе был слеп, все мы видели сны,

Но сто сорок четыре Души Пробудились…

И в зеркальных глазах предрешённой Весны,

Словно в Вечности — наши глаза отразились.

Суд Господний вершится без лишних помех,

Но подходит к концу безупречная Жатва.

В Лету канули — Вера, Надежда и Смех.

Только в Страхе — Душа Человечества сжата…

Скоро горн затрубит и Земля запоёт,

Задрожит под ногами реальности тело,

Страх окрепнет в сердцах, всё, что ценно, возьмёт.

Лишь Свободным, дарована Сила и Смелость!

Будут молнии бить по Пустыне Души,

Будут в камень сжигать Ваш Божественный остов…

Только Вечность из Мудрых — Огнём не изжить,

Ибо Всё что в них есть — Мной Рождённые Звёзды!

И не нужно спокойно толпится вблизи,

Впрочем смертным приблизится шанса не будет…

Посему я прошу: — Боже, ты упаси

— от бессилья и страха!!!

…Остальное пребудет…

Мне бы просто…

Мне бы просто молчать, мне давно бы пора научиться,

Пусть никто не отнимет у тела Души и Огня, —

Только снежная буря на кокон бесшумно ложится,

Словно Белыми Крыльями силясь планету обнять…

Мне бы просто смотреть, как рассвет обретает значенье,

Пусть сквозь тело проходит злословье и горе людей,

Пусть проходит насквозь в самый пик золотого сеченья,

— Опадая в сердца их, Источником Высших идей…

Мне бы просто идти — по воде ли, по тверди Небесной,

В многоликую Тьму привнося Абсолютный Цветок,

После Смерти и Вечности, встретит меня Неизвестность,

Яркой вспышкой раскрыв предо мной неизменный виток…

Мне бы просто встречать порождённые мною Созвездья,

И баюкать Небесных Детей на блаженных руках,

Мне бы петь, чтобы вторило голосу — поднебесье,

И сквозь слёзы, и смех побеждать человеческий страх.

Да пребудет со мною — Сила Архангельской Сути,

Да прибудет в руках моих — Вечность Крылатых Побед,

Пусть смеются над этим, но пусть исцеляются люди,

И пусть боль всей Земли, сквозь меня превращается в Свет.

Восход…

Твоё Сердце при жизни захочется многим иссечь,

Пусть под лезвием Слов расцветают бутоны молчанья,

Береги свою Силу, дай вызреть ей в терпкую речь,

Приумножь её Свет, ибо ты — Колыбель Мирозданья,

Что-то слишком предвечное зиждется в Синем Огне.

И не станет больней от цветка в изувеченной плоти,

В такт мистической бритве любви, расцветая во вне

— Через тернии звёзд, мы приходим к великой Свободе.

Посмотри в этот мир, он открыт глядя смерти в глаза,

Он смеётся над ядерным взрывом, и плачет от счастья,

А потом замирает, как падающая слеза —

И сливается с тем, что его разрывает на части…

Ни Слова остаются от мира, но Звёздная Рать,

И безмолвная ясность исчезнуть в Огне Равновесья,

А прозрачные перья сердец оседают на гладь,

И ничто никогда — чистоту их не перевесит…

Обернись, это первый и самый прекрасный Восход,

Ты уже узнаёшь, что-то трепетно сжалось и бьётся,

Что-то топит в тебе Кристаллической Истинны лёд:

— Это милая, так — расцветает в тебе твоё Солнце!

Я — каменное изваяние…

Я — каменное изваяние, хранящее ветхий мир,

Я Истина Покаяния, застывшая меж людьми,

И хрупкий мой кокон, выцветший, готов бы сойти за прах,

Но Слово бутоном вызревшим застыло огнём на устах,

И снится мне крик восторженный, явивший себя в миру,

Как будто вся Жизнь доношена и выпущена из рук,

И больше не жгутся линии, и нету в ладонях меча,

Лишь хрупкая веточка лилии легла в них младенцем начал.

Я слышу вселенское пение, я помню наречия звёзд,

И пепел умиротворения, срывается искрами слёз, —

Росой ли, водою небесною, (не всё ли равно камням?),

Когда так незримо сошествие, дающего силу — Огня.

Я каменное изваяние, янтарь ваших бурь и потерь,

А в сердце моём, лишь сияние — единственное в темноте.

Однажды спою колыбельную, позволю цветку расцвести,

Но сможет ли кто беспредельное, принять в себя и нести?

И ярким слепящим оловом, прольётся на твердь Душа,

Не первым извечным холодом — ворвётся в тепло малыша.

А камень войдёт в движение, привычных живых частиц,

Продолжив своё служение в одном из бессчётных лиц,

Как в иней кристальный оденется мой каменный исполин,

И с первым лучом рассеется — родившимся стражем Земли.

Цветок

Тлеет покров мой с сезонами года, —

Сердца Бутон не раскрыл лепестки,

Падает снег, словно перья Свободы,

— Души Живые — Вы так же редки!

Сгорели эмоции, словно комета,

И Крылья объяли озоновый слой,

Я просто спасала частицу Рассвета,

Чтоб вызреть во тьме Роковою Звездой.

Нелепая смелость, наивная вера,

Бессонные ночи в попытке прозреть,

И вот Тишина — Наивысшая мера,

Которую Сердцем, не преодолеть.

Коснись же украдкой нездешнего тела,

Возьми мой Бутон из остывшей груди,

Прости меня Вечность, но я не сумела,

Кроме него, что-то в мире спасти…

И полог запел под моими ногами,

И я не смогла удержаться от слёз,

И ожил в груди кристаллический камень,

И Ангел мне чашу к рукам преподнёс,

Я чаши коснулась и стало мне ясно,

Где царствует АтмыАтма — Абсолютный Кинтессент Любви присущий Вечности и её детям. великий оплот,

Очистилось Сердце моё не напрасно,

Теперь я готова пройти свой Восход…

И Ангел стал Светом, и чаша, и тело,

Пришла Тишина, и взяла мой Цветок,

А Вечность на таинство это смотрела,

— Из глаз Бытия, Сохранивших Исток!

Ангел БездныПосвящается Дону Ритчи (Don Ritchie)

Он смотрел на отблески печали, он искал потухший в них очаг,

И они во тьме — его встречали, в наречённый кем-то свыше час.

— Знал ли кто о смысле его речи, о его, прорехах воплоти?

Свет незримо рушится на плечи, шрамы тоже могут расцвести…

Взгляд его, прикованный к утёсу, яркий Светоч в центре Анахаты,

— Перья опадают, словно слёзы, но кого спасает кровь Крылатых?

Ангел Бездны, видящий знаменье, светлый символ в чёрной глубине,

Что он говорил им о паденьи, чем топил в их душах вечный снег?

Скольких спас он, стоя у обрыва, скольких вёл по тверди неземной,

Бездна в Душах может быть хранима, лишь под стать ей, равной глубиной.

Око видит свет в потустороннем, много Звёзд погасло в темноте…

…Он перо своё зажал в ладонях, растворившись в памяти людей.

Разбиваться в шаге от Восхода, не игра, не слабость, но урок,

Он им пел о чистоте Исхода, он держал их за руку, как мог…

Кокон тела падал покорёно, белым мотыльком взлетая ввысь,

Каждый уходящий обновлённым, видел Солнце — Постигая Жизнь!

В Землю уходят…

В Землю уходят Сердца, от бессилья,

Звёздная кровь превращается в камень,

Пепельный Свет в обретённые Крылья,

Не пропускает священное Пламя…

То ли Огонь здесь для всех под запретом,

То ли, лишь мне не дано — Пробудиться,

Между ключиц, распускается — Лета,

Чтоб вместо крови со мною случиться.

Я просыпаюсь, день ластится болью,

Белые листья срываются с веток, —

Чистое, снова стремиться на волю,

Чтобы смешаться с частицами Света.

— Истинный Он, инкарнирует Вечно,

Дышит планета, сквозь Души людей.

Перо Пустоты мне, как Нимба колечко, —

Я с ним, словно Светоч, в агонии тел.

Я молча уйду, как источник Торнадо,

И мир обретёт долгожданный покой,

Никто не заметит в глазах снегопада,

Как полог асфальта стал Звёздной рекой.

Белый камень

Высвечены мира фракталы, запредельной вскормлены речью,

Но Земле — Его не хватало: — Первого из Призванных Вечных!

Сотканы узоры в скрижалях, прахом Свет от Слова, развеют,

Письмена на кромке дрожали, Символами снов Водолея…

Ключ дарован, право и Воля, но незрячим — смысл не ясен,

Кокон твой из Звёздного Поля, Свет его для смертных опасен.

Ты стоишь у края Истока, взгляд до вечной истины выжжен,

Ты уже забыл про жестокость, ибо Разум — Слова, Превыше…

Всё, что Было, Есть и Пребудет: — Для тебя! Попробуй коснуться,

Я — лишь миг в рождённом сосуде. Ты же не боишься проснуться?

Он смотрел в глаза мне и плакал, он мне отдал песнь на латыни,

И горячим оттиском страха, рана в сердце Ангельском — стынет.

Песнь его влилась в мою Самость, Жизнь Его — влилась в моё Имя,

Только Связь не ведает Слабость, Нить лишь крепче стала, отныне:

Взгляд мой, видит Смерть и Рожденье, Я — стою у края Истока,

Сквозь меня приходят Знаменья — Чёрной Лентой Чистого Рока.

Тени наши были — Едины, мы же сами, вовсе — прозрачны,

Грели в снах крылатые спины, было всё — таким многозначным.