пазл, не сложившийся в картинку
Все описанные люди и события могут быть реальными на усмотрение читателя.
Октябрь. Мы в такие блевали дали
Сам по себе алкоголь ни в чем не виноват,
Он лишь усугубляет твою собственную вину.
Мерзкая это все-таки вещь — октябрьский дождь. Не льет, не капает, а как-то сеется. Куртка внутри еще сухая, а свитер под ней уже весь набух холодной влагой и липнет к телу. К бодуну примешивается озноб и от этого еще гаже.
Так, где я. Остановка. Жду чего-то. По карманам — ага, деньги, не много, но есть, смятая пачка с последней сигаретой, зажигалка. Телефон. Фантастика какая-то: невозможные номера последних вызовов и такой же невозможный минус на балансе. Батарея на последнем издыхании. Что еще. В сумке останки пластиковых стаканчиков и — о чудо, почти полная бутылка джина, от одного вида которого, правда, начинает мутить. Что же, блядь, вчера было? Или позавчера и вчера? И, главное, где.
Нужно покурить и подумать.
Не везет, так во всем и везде. Везде говно. Кое-как сладив с надломленной сигаретой, подношу зажигалку, делаю затяжку, и — чудовищная капля, видимо с дерева — сраное небо родить такую сегодня было не способно, продлила мою жизнь, убив сигарету нахуй. Матерясь вполголоса, иду к ларьку, что бы на посрамление агрессору купить новую пачку, но тут подъезжает автобус. Нужно ехать, зря ждал что ли.
Прекрасно, блядь, просто прекрасно!
В автобусе тепло и пахнет мокрыми собаками. Осторожно, чтобы не растрясти больную голову, сажусь; кеды на ногах жалобно хлюпают. Ну и говно. Две кучи говна, а не кеды. Две кучи говна с интегрированными носками. Запах соответствует. Вот откуда мокрые собаки. Какая-то адовая тетка пристально и с явным неодобрением на меня смотрит. Чего пялишься, мать, не узнала? Проездной у меня. Это я ей. В четверть голоса, сквозь зубы, но автобус как раз стал на перекрестке и она услышала. Издала пердящий звук и отвернулась к окну. Хуй с тобой, тетка, а проездной у меня действительно есть; из той, прошлой жизни.
Но куда ж я все-таки еду? Хоть это бы узнать, если не могу вспомнить откуда. Так, остановка номер раз — магаз. Не, не то. Магаз был и там, да и много ли радости взяв, скажем, пива чесать опять под дождь? Что-то другое… Ага! Между первой и второй остановками в окне проплыл известный пивняк. Девяносто процентов, что сюда, а даже если и нет, то все равно нужно зайти. Голову подлечить хотя бы.
…Подсчитано, что фунфырь чернила из горлышка можно выпить за двенадцать с половиной секунд. Можно, конечно, и час его цедить, но быстрее — никак. Дело не в физиологии, а в физике. Из-за формы бутылки оно оттуда быстрее не выльется. Имею в виду ноль семь, естественно.
Скажу честно, я не большой любитель пить пиво быстро, даже наоборот — антилюбитель, это же пиво, а не водка или, не к ночи будь помянуто, бырло. Но тут, в этом вонючем, быдляжьем, омерзителном, но прекрасном пивняке, первый бокал холодного свежайшего пива я в позе горниста выжал в себя меньше чем за тридцать секунд.
Кайф. Нирвана. Сатори.
После сигаретки (мудрые люди: хоть курить внутри и нельзя, сигареты купить можно) решил повторить, но вдумчиво. У человека находящегося в гармонии с собой мысли не расходятся со словами, а те, в свою очередь, с действиями.
Гармония. Кайф. Нирвана. Сатори.
Как же это прекрасно. Ах да, дайте мне еще бокальчик. Да — да, третий. Та-а-а-ак, где-то тут джин был? Сейчас мы его… Стоп! Один пить крепкое не приучен. Не comme il faut и алкоголизм. Впрочем, где-где, а здесь это не проблема. Эй, мужик — э? Щелчок пальцем под челюсть в районе правого уха. Конечно — э! Куда ж ты, голуба, денешься, вон какая бутылка красивая, стелить-месить. Садись, садись. О, и стаканчики есть, это гуд. Ты кто такой будешь? Толик? Адвокат? Гуд! Давай за это. Я? Я — музыкант! Да. И за это давай. Чего ты льешь как девочкам, во, так, теперь давай.
Тут что-то начало подкатывать к горлу. А нечего джин пивом запивать. Подожди, Толик, я сейчас. Блядь, где здесь сортир?!! Открывай, сука, хватит срать, человеку плохо. Дергаю ручку в отчаянной решимости и срываю шпингалет. Ё-моё, женский! Простите, барышня. Р-р-р-о-о-о-а-ррр!!! Кто пидорас? Иди на хуй, дура заблеванная. Так, нечего здесь больше ловить, в этом притоне. Сегодня так точно. Холера с ним, с джином, пусть Толик допивает. Руки в ноги и на первой космической отсюда.
На улице от души ржу. Все вроде в норме. Эх, страшен я, похмеленный и никуда не спешащий. Не важно уже, что там вчера было, чего бы сегодня утворить. Хотя нет, не так. Не в том вопрос что делать, тут яснее ясного — бухать. Но с кем и где?
Звонить нужно, а на телефоне — внешний долг Либерии. Ладно, положим денег… Отставить! Ложить — не правильно, правильно — класть! Хуй с ним, покладем. Плохо дело, сам с собой спорить начинаю.
…Отделение банка. Та же история, что и в автобусе. Ну, мокрые собаки, духота и, плюс ко всему перегар. На этот самый, сто на сто метров… Гектар! Все молчат, даже не косятся, и это хорошо. Для них. Я за словом в карман не полезу, карманы у меня дырявые, яйца чесать удобно. Блядь, что за бред я несу?!
…Деньги, суки, быстрее доходите. А мы пока банку пива раздавим. Или две. Нет, не тема. Гра-а-а-адус не понижай! Девушка, мне бальзам, да вот этот самый. Ноль два. Сэнкс э лот. А теперь в арку — за двенадцать апостолов ее родимую, залпом, а за Иуду Искариота — ох! Об твердь земную! В книге какой-то это вычитал. Сотня осколков по асфальту. Красота. И ведь не поздно еще, часов пять вечера. Люди ходят, прохожие. Тоже любуются. Да, пожалуйста, мне не жалко! Могу повторить. Дайте только бутылку пустую, а лучше полную, я ее — ох! Об твердь земную…
О, пришел вроде презренный металл на мою мобилку. Оревуар, граждане, эскузе муа, дела, понимаете ли. Потрюхал я к великим свершениям которые, вне всякого сомнения, ожидают меня в не очень светлом будущем.
Кофе что ли выпить? Устроил, бля, цирк. Еще ни кого не встретил, а налакался, как механизатор, и это на старое. А, ну и хуй с ним, позвоню лучше. Але, Очкарик? Нет, блин, полковник Каддафи, от НАТО ищу где спрятаться… Гонишь, не мог я в ванну сосисками наблевать, я их не ем… И Малого заставил убирать? Точно гонишь! Ладно, предлагаю продолжить… ОК, с учетом захода в магазин, через час. Давай…
Звоню в дверь. Ага, привет, Очкарик, привет, Малой. А ты кто, насекомое? Как? Ладно, будешь Толстый. Почему? Он еще возмущается! Потому что ты толстый. Так, отставить кипеш. Все я взял, и даже больше, дайте разуться.
Ого, барышня, какая чудная встреча! Не ожидал и от того вдвойне рад вас встретить в этом гадюшнике. Стоп, кто там орет? Почему эта бутылка полупустая? Очкарик, я же сказал, отставить кипеш. Тебе что, подлец, остальных четырех мало? И потом, вторая половина тоже в квартире. Экий я Петросян, сам на себя не нарадуюсь. Простите, юная леди, я отвлекся. Как вас звать-величать? Елизавета. Какое чудесное имя. Давайте выпьем за знакомство. Нет-нет, мое имя вам ничего не скажет, имя — это условность для милиции. Зовите меня как и все — Музыкант. Чудесно. А теперь еще раз, за ваши прекрасные, м-м-м, зеленые глаза. Пли-из, окажите честь. Что они говорят? Да не обращайте вы внимания на эту челядь, им бы только зенки залить.
…. Ч-ч-черт!!! Это что еще за чупакабра?!! Очкарик, я сейчас тебя на ноль разделю, что это за падаль? Суслик? Нахуя тебе суслик, ты ж сам себе и суслик и прочие грызуны. Эй, мечта скорняка, хиляй до меня, теперь я тебя кусать буду. Больше одного раза не понадобится. Пардон, Лиза, животное укусило меня неожиданно, вот и прорвались низменные стороны моего характера. Так о чем мы? Предлагаю выпить и, если старая тема не вспомниться, то обязательно найдется новая…
…Так, или примерно так прошло часа полтора. Как ни изображай из себя этакого Ланселота, все равно получается рыцарь печального образа действия. Всилу количества выпитого очень хотелось до ветру.
Не тут-то было.
Пытаюсь встать с кресла. Попытка номер один. Делаю все как обычно. Центр тяжести вперед и т. д. Почти удалось, но устойчивого равновесия достичь не получилось. Какая-то мягкая, но настойчивая сила усадила меня в кресло обратно. Гравитация. Ебаная гравитация. Ну уж нет! Хренушки! Законы природы не будут мной повелевать! Попытка номер два. Все почти как и в первый раз, только рванул я порезче и посильнее. Как результат, в кресло я хряснулся тоже с более сильным ускорением. Что-то с физикой не так. Как-то по-другому должно быть. Кажется. Но тут, как говориться, ярость через пять, четыре, три, два, один… Попытка номер три. Решил воспользоваться окружающими предметами. Резко встаю, хватаюсь за книжный шкаф. Гравитация тянет назад. Я держусь за шкаф и не сдаюсь. Шкаф угрожающе качается. Дальше происходит следующее. Отцепи подтяжки. Это Лиза. Мне. Я оборачиваюсь и все понимаю. Правда, поздно. Есть такие кресла у которых подлокотник деревянный и крепится чуть отдельно на двух деревянных же штырьках. Вот за такую хрень я и зацепился подтяжкой. Дальше все как в плохой комедии: расшатанная попытками один и два, подлая деревяха летит, как из рогатки, мне прямо в глаз. Лиза, дурра, думаю, не могла раньше сказать. Или молчать. Попало бы в затылок. А так — в глаз. Фингал будет. Стою, как хуй на именинах, лицо тру. Кто-то начинает хихикать. Ты же, Музыкант, потом кресло почини. Это Очкарик. Вот она, ярость! А-а-а! Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас убивать начну! Впрочем, ладно, канальи, вам везет, мне до ветру нужно. Опростаться, так сказать. К вам, Лиза, это не относится. В смысле, канальи.
И что бы когда я вернусь было налито.
…Чик-хлоп, пошло. Что ты сказал, Малой? Носки у меня воняют? Вполне допускаю. Даже скорее всего так оно и есть. Странно. Мне казалось, что я их снял. Впрочем, это никогда не поздно. У меня воняют носки, а сейчас мы споем про соски. Кстати, Лиза, вам никто не говорил, что у вас красивые соски? Воочую, конечно, не видел. Пока. Но майка почти ничего не скрывает. Да. Ну, так уж и хам. Ах, оставьте, хотел бы нахамить, так бы и сделал. А это был комплимент. Да. Давайте выпьем. За соски. За соски вообще. Соски как таковые. Ну зачем же, блин, лицо и так болит, а вы… И не надо подлизываться, Лиза. Хм-м-м. Тяжеловат каламбурчик.
…Лиза, ву лев у коше авек муа се суар? М-м-м… Пойдем спать, короче. Ага… Догонишь? Так тут вроде не стадион, я далеко не убегу. Ай, и хуй с тобой, я пошел. Только вот выпью. Как это нету? Это у вас, подонки, нету, а у меня есть! Что значит, молчал? Во-первых, вам сколько не дай, все мало. Во-вторых, тут всего-то ноль два бальзама. Я его сейчас с горлА. И — ох! Об твердь земную! Херассе, ты Очкарик, акробат, во как словил. Тебе бы в цирке выступать. А я срать хотел на твоих соседей. И на то, что два часа ночи тоже срать хотел. То что у меня от твоего Хендрикса уже в ушах звенит, так это не два часа ночи, а бутылку об пол разбить, так сразу сосед мент. Иди ты на хуй.
Они меня злят, Лиза, пойдем скорее в койку, а то и ты узнаешь, что ББПЕ это не просто четыре буквы.
Скорее бы, блядь, утро.
…Ну, еб вашу мать, зачем так орать! Очкарик, который час? Еще кони воду не пили, а ты уже крик поднял. Похмелье у тебя? Так у меня тоже, зря я тебя вчера не убил, выспался бы сегодня. Дай сигарету. Не, друг ситный, за пивом я не пойду, так и кодле своей передай. Не знаю. Что хотите, то и делайте. Спички тяните. Денег дам, а сам не пойду. Дай сигарету, блядь, оглох что ли?!!
…Ну что, Малой, тебя-таки запрягли? Вставай, Лиза. Пиво пришло. Та-а-а-а-ак! Ты чего принес, сука?!! Тебя за чем посылали? Правильно, за пивом. А это что? Не слышу! Это — ебанное чернило!!! Это — восемь ебанных ноль семь!!! Четверорукий олигофрен! Сейчас девять часов утра, к двенадцати никто из нас слово «му» сказать не сможет. Кто, я тебя спрашиваю, амеба, за догоном пойдет? Чья идея была? Можешь не отвечать, я и так знаю. И не придумывай отмазки, у меня от скрипа твоих мозгов зубы ломит. Очкарик, может тебе за твой креатив, одну бутылку клизмой влить? Экономия какая выйдет. И, в конце концов, почему еще не налито?!! Ф-ф-у! Так-то лучше. И дайте мне уже, блядь, сигарету!!!
…Ну же, Лиза, давай еще по одной. Хватит зевать. Не выспалась? А кто мешал? Да не гони, меня вчера самого можно было, я б и не заметил. Не может быть, и как? Хоть что-то… Ладно, ты не обращай внимания на то, что я кричал с утра. Я спросонья всегда злой. А тут еще Бодун и эти питекантропы сопли жуют. Давай еще по одной. И, что за притча, неужели мне не судьба сегодня покурить? Ага, курить — бесам служить. Во-во…
Открываю глаза, смотрю на часы. Десять вечера. Темно. По телеку еле слышно тарабанит какой-то музыкальный канал. Трубно храпит Очкарик. Разлегся в невозможной позе прямо на полу среди пустых бутылок. Впрочем, одна едва почата. И ты не бездонный, бедолага. Ни Малого, ни Лизы. Откуда она вообще взялась? Кто-то, кажется говорил, что она с Толстым пришла. Толстый еще вчера свалил. Или позавчера? Как же муторно. Кофе что ли попить? Ай, да ну его… Пойду джина лучше куплю, пару капель не повредит, а завтра нужно попривязать. Смотрю в окно. Дождя нет. Луна. Прекрасно, пройдусь, освежусь. Не забыть бы потом мобилку подзарядить. Да, возможно Очкарик знает номер Лизы. Надо же терпела мои выходки…
Все, туда и обратно, а то магазин закроется…
*************************************************
Мерзкая все-таки штука — октябрьский дождь. Не льет, не капает, а как-то сеется. Куртка внутри еще сухая, а свитер под ней уже весь набух холодной влагой и липнет к телу…
Начало Мая. «Коробочка»
Хорошая солнечная погода, которая наконец-таки установилась, вызывает странное чувство диссонанса. Любимый мной дождь был бы уместнее, но нельзя быть таким эгоистом. Плюс 25 в тени и яркое солнце в начале Мая должны нравиться большинству. Дачникам, например, или любителям шашлыков. На майские выходные (так и хочется сказать праздники, но, ни первое, ни девятое, ни православная пасха для меня по разным причинам праздниками не являются) я выбрался к бабушке в деревню. Огород там, все дела, да и казалось, что смена обстановки пойдет мне на пользу. Свежий воздух, грядки до седьмого пота, здоровый сон в тишине без фонарей, бьющих в окно, прочие радости. И главное — никакого интернета. Ноутбук я конечно взял, как без него, в нем музыка, фильмы и, если совсем уж нечего станет делать — «Веселая ферма». Поверьте, в деревне вечера могут быть удивительно долгими и скучными. Впрочем, я знал, на что шел…
Но город не отпускает. Он плотно засел в голове, и, как наркотик заставляет меня думать о возвращении. Нужно терпеть. Хотя бы еще пару дней, это как принудительное лечение. Сначала всегда тяжело, но даже маленький шанс на выздоровление, хотя какое там, даже шанс на небольшую ремиссию, делает мучения оправданными.
Сижу в саду на яблоневом пне. Это почтенное дерево примерно год назад я сам спилил и разделал, если можно так сказать, на дрова. Теперь остался только пень, высохший до состояния каменного монолита. Это очень неплохо — после смерти стать вот таким вот памятником. Не вечным, но достаточно крепким, что бы пережить память о самом себе. Сижу, пью кофе и курю сигарету за сигаретой, благо запасся ими в достаточном количестве. Это важно, потому что деревенский магазин из-за праздников закрыт, и купить что-либо можно только на автозаправке, которая находится в четырех километрах. Конечно, можно и сходить ближе к вечеру, прогуляться. Пока же слишком жарко. Пивка бы холодного, но оно есть только на этой самой заправке… Замкнутый круг, так его через плечо…
…Вчера сидели с приятелем на лавочке, по правую сторону от закрытого на глубокую реконструкцию Молодежного театра. Пили вино и болтали ни о чем. Сидеть было хорошо — солнце светило в спину и уже не жарило так немилосердно. Внизу проезжали трамваи в сторону улицы Орловской, Центрального РОВД, а точнее — кольца Озеро. Чуть дальше, за трамвайными путями по широкой улице когда-то Варвашени, а теперь проспекту Машерова табунами носились машины. Странное дело с названиями улиц — кто такой или такая этот Варвашеня (так правильно?), я не знаю, да мне и не особенно интересно, про Машерова же мне известно гораздо больше, но не привязывается название, хоть тресни. Разговор наш с приятелем можно лишь с большой натяжкой назвать диалогом — из него слово не вытянешь и артиллерийским тягачом. Поэтому вещал в основном я, рассказывая обо всем и ни о чем. Иногда мой фонтан прерывался короткой репликой: «Ну, давай выпьем». Пили из горлышка, друзья мы давние и такие условности, как стаканчики нам ни к чему. Телодвижения только лишние, да и меньше внимания со стороны милиции. Не у английской королевы на приеме.
Солнце отражалось в окнах инъязовской общаги, однако горизонт был затянут тучами. Я ждал грозы, ждал даже с некоторым нетерпением. За последнее время все основательно подсохло, и ветер бросал горсти песка в глаза и рот. Это весьма раздражало. Разговор плавно перетек на хоккей. Мой приятель несколько оживился, а я наоборот приуныл. Роли поменялись. Забыв про свою интроверсию, он, едва ли не взахлеб пересказывал мне последние новости с чемпионата мира. Я же заскучал. Так всегда бывает — все поменялось в тебе, а никто и не заметил. Что было — то было, я когда-то увлекался хоккеем, даже на матчи ходил, а теперь мне на эту игру мягко сказать класть хотелось. Но по старой памяти со мной хоккей пытаются обсуждать и даже спрашивают, не коллекционирую ли я карточки с игроками. Мужики, вам по тридцать лет, какие к черту карточки? И так было со многим. То меня не понятно в честь чего пригласят на фолк-метал концерт, где я, не зная чем себя занять, весь вечер буду методично накачиваться пивом. Или, поддавшись на уговоры, я припрусь поиграть в бейсбол. И, не смотря на то что, лет пять назад, я сам стоял у истоков этой любительской команды, так как единственный знал более чем запутанные правила игры, не смотря на это, я понимаю, что играть нет ни сил ни желания. А приглашения шлют до сих пор. Может это что-то типа знака уважения? Сомневаюсь.
Все хорошее когда-нибудь заканчивается, истина банальная, но истина, как есть, и с ней не поспоришь. Тут бы развести философские рассуждения, и прочий мой своеобычный флуд, но я всего лишь про то, что вино закономерно подошло к концу. Равно как и деньги. Пришлось плестись домой. Дома чашка чая, фильмец немудреный и спать. Завтра в дорогу.
И вот завтра, то есть сегодня перевалило уже за половину. Все так же сижу в саду. В наушниках играет и поет Хью Лоури. Оказывается доктор Хаус полная фигня по сравнению с тем, что за музыку делает этот человек. Тут уместнее вспомнить «Дживса и Вустера», по настроению подходит как-то больше. Этот замечательный сериал по ти-ви показывали примерно в середине девяностых, может быть во второй половине.
Вспомнить, ага…
Вообще я часто ловлю себя на том, что потерялся в годах. Иногда мне кажется, что живу я в году 2004 — 2005, а не в 2013. С одной стороны произошло так много всего, что мозг не может все это систематизировать, расположить в логической последовательности. Все накапливается каким-то неопределенным комом, воспоминания из которого вываливаются совершенно случайным образом. Никогда не знаешь, какой внешний раздражитель какую ассоциацию вызовет, что вспомнишь в той или иной ситуации. К примеру, сидя вчера возле Молодежного увидал я омоновскую «корбочку». Это такой зловещего вида МАЗ с защитного цвета фургоном, окна которого зарешечены. Их еще автозаками называют, что, по сути, неправильно, но как-то прижилось. С подобными машинками связано много всего, взять ту же и весну 2006-го, палатки на холодной площади. И в три часа ночи ОМОН, «коробочки» и, что было почему-то страшнее всего — коммуналщицкие трактора с ковшами. Да и другого всего было много. Но в голову пришел другой случай, гораздо более комичный, чем драматичный. Молодость рождает креатив, этого не отнимешь. Что самое интересное, в той истории, которая произошла осенью 2004-го года, именно МАЗовская коробочка отсутствовала, кажется, их тогда еще и в природе не существовало. Были тогда очередные парламентские выборы в нашей многострадальной стране, а до кучи к ним — референдум, не помню уж с какими вопросами. Вряд ли это так уж важно, один пес и по сию пору ничего не поменялось. РеференDOOM, как мы тогда шутили, это казалось даже смешным… На фоне всего этого в стольном граде Минске целых три дня были акции протеста. В каждый последующий вечер все более малочисленные, но, тем не менее (вот это конструкцию я ввернул). По молодости лет еще веря в то, что перемены зависят именно от таких смехотворных поползновений я со своим приятелем участвовал во всех. Тогда меня впервые показали по телевизору кричащего «Жыве Беларусь!», причем как по НТВ, так и по БТ. При почти одинаковой картинке комментарии были настолько разными, что трудно было поверить в то, что и там и там — я. Но это мимо темы. А самое интересное произошло чуть позже, после того как закончилось последнее, с позволения сказать, «мероприятие». Мы с Борисом, да именно с тем Борисом, который так увлеченно рассказывал мне о чемпионате мира по хоккею, так вот, мы с ним, сильно разочаровавшись, так как ждали Революции с большой буквы и неминуемой расправы с тираном, а получили то что получили, направились в сторону площади Победы (сакральное, как мне кажется, место), что бы залить горе недорогими спиртными напитками. В процессе (зло) употребления и родился наш безумный план. Если бы мне сейчас предложили поучаствовать в чем-либо подобном, я бы в лучшем случае покрутил пальцем у виска, тогда же это казалось если не совершенно нормальным, то ничем особенным уж точно. Эка невидаль… Конспективно это выглядело следующим образом. Мы возвращаемся на Октябрьскую, садимся посреди площади на корточки (сидячая акция считается мирной, и против нее нельзя применять силу, наивно полагали мы), и начинаем кричать лозунги, которые в таких случаях принято кричать. После, когда нас начнет винтить ОМОН (именно «когда», а не «если», в том, что нас будут паковать, мы не сомневались), в автобусе, или что там за нами приедет с криками «фашисты, что ж вы делаете!..» начать бить ДРУГ ДРУГУ морды. Почему-то мы решили, что омоновцы сами нас бить не будут, а пострадать за правое дело необходимо. Плюс эффект неожиданности.
Вот такой вот идиотский план, что тут уже говорить. Но самое удивительное заключалось в том, что сработал он на все сто процентов, не дав ни малейшего сбоя. Придя на площадь, мы исполнили пункт первый со всем энтузиазмом пьяных патриотов. Минут через десять к нам подошел омоновец из тех, что постоянно патрулирует в этих местах и довольно вежливо попросил уйти. Мы отказались, при этом высказав свое мнение по поводу его биографии и интеллектуальных особенностей. То ли потому что до прямых оскорблений мы не дошли, то ли парень оказался терпеливый, то ли потому что площадь была отнюдь не пуста и симпатии присутствующих были явно на нашей стороне, омоновец предупредил, что если через пять минут мы не очистим местность от себя, то нам помогут. После чего с достоинством удалился. В след мы прокричали что-то насчет того, что может он хоть танки вызывать, нам все равно. Уходить так просто в наши планы не входило.