Бесплатный фрагмент - Главное: в минуты отчаянья, или когда от гнева горит лицо, не забывать данное себе обещание о том, что ты можешь всё
Пишите Вашу жизнь и Ваши чувства. После нас останется написанное черным по белому. Нам решать — ЧТО.
***
У господа Бога спросили намедни:
«Зачем на Земле создаёте Вы бедных?».
Ответил достаточно точно и просто:
«А чтоб был контраст, и возможность для роста».
Спросили: «Зачем создаёте Вы хворых?».
Сказал: «Лишь у них есть в душе мощный порох».
«Зачем нам несчастные?». «Те — для покоя.
Они тормозят богачей и здоровых».
«Зачем нам ублюдки?». «А это — для фарса,
И чтобы Земля отличалась от Марса».
«А если вот так у нас всё совершенно,
Зачем тогда Вы нам, господь всезаконный?».
«А я — по причине, что во всей вселенной
Нет больше того, кто вам это напомнит».
***
Княгиня встала, поправила жемчуг.
И всё из жемчуга белое платье.
На шее брильянты и в рукаве карты.
Она — идеал и зависть для женщин.
Княгиня богата. А разум искусный
Такое придумает — не найдёшь слов.
Но знайте, насколько же ей тяжело
Себе соответствовать и своим вкусам.
Пусть рядом мужчины-аристократы,
И всё из жемчуга белое платье…
Она не признается, но ей не легче.
Княгиня встанет, поправит жемчуг.
***
Посмеялась и прошла.
Что ты делаешь, раба?
Этот вольный господин
За тебя не даст гроша!
Надрывается душа…
Господин идёт в кабак,
Он уходит не один.
Верный шаг — неверный шаг…
Посмотри на свой улов.
С этим лишь тебе решать.
До чего ж ты хороша,
Мимолётная любовь!
***
Резьбой по синему ложились облака.
Ни поцелуев не осталось, ни улыбок.
И перекатывала из руки рука
Заслуженный за что-то мною кубок.
Зачем я здесь? Зачем я так? И мне за что?
В загривок памяти вбивает звон истерик
Новорождённый вечностью простой закон:
Никак, нигде и никому не верить!
Учитель — я. И ученица — тоже я.
Таким ли способом гармония мне покорится?
И трудности за трудностью решать.
И облаков узор легко ложится…
Окно
Благодать, эфир из нот
Звуков, воздух, — лишь окно.
Как снимают здесь давно
Непристойное кино?
Кулаком разбить в дождь брызг!
От безмолвной злости сгрызть
Дуализм, болезнь, каприз…
То, что называют жизнь.
***
Это я осыпаю дни
До нескоро грядущей зимы.
В моей нежности не упрекни,
Дай мне выучить слово «мы».
Моей глупости не прекословь.
Эта глупость — моя игра,
Просто снова пришла пора
Сочинить мне твою любовь.
А потом я сотру всё вновь,
Это я сочиняю дни.
Моей глупости не прекословь,
В моей нежности не упрекни.
***
Мне было не жарко, а жалко
Рассказывать, видеть и слушать,
Как в треснутом кресле-качалке,
Усевшись, курил дьявол души.
Мне было не скучно, а душно
Себя называть человеком,
Когда грязных почестей гуща,
Сбивая всех с ног, рвалась в пекло…
А в небе грозы чёрной кисти
Свистят похоронные марши.
Предатели и аферисты
Работают, плачут, но пашут.
Но дьявол взглянул удивлённо,
Спросил: «Ты как здесь оказалась?»
Ответила с тихою болью:
«Я бывших людей искала…»
И будто со страхом немного
Просила: «Отдайте мне души,
Я их отнесу просто к Богу,
Сама не хочу, но так лучше».
И буркнув: «Какая дура!
Зачем ты их всех простила?»,
Он бросил в меня окурок,
А я его упустила…
***
Я уступаю место злу
И жду бесценную грозу…
Развеять белую золу,
Не дать отчалить кораблю…
Пусть девять дней бушует дождь,
Пройдёт и смоет боль и ложь.
Родной мой, знай, что ты живёшь
За то, что я тебя люблю.
***
Оседлала лихого из красных коней.
Привязала к себе уздой.
Даже если он будет думать о ней,
Не вернется теперь домой.
Он не видел таких дорог и долин.
Не летал он по ним всласть,
Ощущая в столь нежных руках моих
Неизведанную им власть…
А потом, когда упадет лихой,
Посмотрю ложь в глазах пустых.
Отведу его в стойло, теперь на убой,
Где стоят миллион таких.
***
К многострадальному созданью
Прибилась в дом немая тишина.
На белом потолке слепые очертанья.
И тяжкая мечта в безумном наслаждении одна.
Нет. Не своди меня с ума.
Еще осталось чуть стремлений
В надежде разукрасить серые дома.
В надежде не упасть пред миром на колени.
Пусть ей, что значит мне, твердят, она одна,
Созданье, выгнанное в вечность.
Отвечу вам, что ни одна страна
Не в силах впредь моей мечте перечить.
***
Ворона чёрная я ночью.
Ворона белая я днём.
Сегодня небо нас пророчит,
На землю падая дождём.
Играя с кронами деревьев,
Я удивлённый взгляд ловлю.
Простите, только я не верю,
Что это я сама творю.
Сегодня вечность в бурых пятнах.
Сегодня я сожгла свой дом.
Причина — я в чужих объятьях
Безумно думаю о нём.
***
Там, где Финский залив обнимает Неву,
Я увидела солнца цветок и реву:
Мне настолько давно не дарили цветы,
Ни букет и ни пять, ни один и не три…
Ветер вышвырнул душу, по крышам метнул,
Во дворах засмеялся он звоном кастрюль,
Подскочил на поребрике, врезался в дом
И поплыл по каналу с душою листом.
Дождь закапал, величием воздух взбодрил.
И готова вплестись я в узоры перил,
Чтоб надолго остаться с таким вот дождем,
Инноваторским, знающим всё обо всём.
Как любила мужчин, я люблю этот дождь.
И втройне улыбаюсь обводкой галош.
Мне понятно, зачем здесь искали приют
Те, кто чувствами вымостил вечную суть.
Мне каналы объяли всю четверть земли.
И ладонью к воде, я — пьяна, ты — замри.
Роза солнца Петровского цветет внутри.
***
Пусть качает метель мою колыбель,
И тревожит меня каждый стук.
В колыбели невиданный прячется зверь
И готовится прыгнуть вдруг.
Приручили бы зверя, пока не настал
Его страшный коронный час.
Он когтями пронзит, обнажит свой оскал,
Но не сможет простить он вас.
Приручили бы нежностью и теплотой,
Он уснул бы от искренних фраз.
Приручил бы меня, и была б я с тобой,
И весь мир ты тогда бы спас…
***
Спустись в подвал, достань вино,
К камину кресло разверни.
Мне абсолютно всё равно,
Как он сбегает из страны.
Из той страны, теперь, где мы
Стремимся выплыть из кручин…
К камину кресло разверни
И пей вино, но помолчи.
Не говори уже о нём!
Не называй никак его!
Теперь здесь я горю огнём!
Дай мне вино или ружьё.
Храни подальше его имена,
Монашка, что впала во тьму.
Пусть всадник станет на стремена,
Я выстрелю в спину ему.
Глянь в камин. Он горит. Не проси ничего.
Хочешь, плачь до холодной росы.
Но когда упадёт на землю, его
Растерзают его же псы!
***
Помню голос, что теперь мой покой разрушает.
Помню, как научилась верить в сердце и в слёзы…
Начнём дождь, чтобы вымыть эту память из рая.
Начнём боль, чтобы больше не хотелось серьёзно.
Я рву небо в доказательство того, что любила,
Что умела и что лучше тех, кто вас окружает.
Но меня поражает
Моей собственной силой
От того, что никто это не понимает…
И всё стихло…
Только ветер поминает чувств великих искусство,
Только капает луна на разбитые скалы.
Возвращаюсь я в вольер, где свободно и пусто.
А нашла ли я тогда, что всю жизнь я искала?
***
Неуклюже встала на лапы
И виляет кривым хвостом.
У тебя нет ни мамы, ни папы,
Так о ком ты скулишь, о ком?
И несёшь свой кусочек хлеба
В подворотню другим щенкам.
Позаботиться о тебе бы,
Да наверно, уже не нам…
Может, ты и какой-то породы,
Но, увы, никому не нужна.
Остаётся щенком год от года,
Социальная наша страна.
ЛЖЕЦу
Сквозь блеклый полуотблеск белого окна
Я видела больного мотылька.
Он бился крыльями о стёкла в лихорадке,
А за окном горела лампа. Я была одна
И наблюдала всё издалека.
Ему так плохо… У меня же всё в порядке.
Задребезжала сердца жженого струна.
Ужалила. И вот не удержать
То, что зажала я жгутом своей обиды.
Её бы вырезать, если б хватило силы,
Если еще пойму, что я верна
Своей единственной мечте не предавать
Ценителей сердец и цели
Не быть всецелым подлецом.
Пусть я, когда узнала, что конец, не смела
Словами процарапав в центр, тебя назвать лжецом!
А мотылёк, как я. Сомнений нет.
Окно открыла. Выключила свет.
***
Когда кони свернули к роще,
Усмотрел зорким взглядом ястреб:
На плече у царевны — кошка,
А на шее у кошки красным
В золотом ободке кулончик.
И была далека дорога…
Только дело клонилось к ночи,
И украла кулон сорока.
Подхватил кошку быстрый ястреб,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.