Бесплатный фрагмент - Герхард Терстеген для нас

I. вступление

Из предисловия к современному изданию на английском языке: «Эта работа была выбрана учёными, как имеющая культурное значение и являющаяся частью базы знаний цивилизации, какой мы её знаем. … Произведение находится в общественном достоянии в Соединённых Штатах Америки».

Мы познакомимся с личностью Герхарда Терстегена, прибегая к источнику, который с большой долей вероятности не был ранее знаком людям, читающим на русском языке. Предложим обзор его взглядов не только с личной оценкой переводчика, но с помощью вопросов к тексту постараемся сформировать у читателя собственную целостную картину развития одного из векторов христианства в Европе на данном историческом этапе.

Наше исследование задумано как путешествие по причудливому полотну живописного старинного гобелена. Его нити — английский язык середины XIX столетия, его краски — поэзия мысли Герхарда Терстегена. Автор соткал очень человечный образ, который не может просто исчезнуть перед лицом наступающей Вечности. Размышляя о жизни и поэзии Герхарда Терстегена, вспоминаются строки Великого князя Константина Константиновича Романова, который отмечает:

Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья

О жизни в гроб с собой не унесём;

Что смерть, прервав навек и радость, и страданья,

Нас усыпит забвенья тяжким сном.

Раскрывшись где-то там, ужель ослепнут очи

И уши навсегда утратят слух?

И память о былом во тьме загробной ночи

Не сохранит освобождённый дух?

Ужели Рафаэль, на том очнувшись свете,

Сикстинскую Мадонну позабыл?

Ужели там Шекспир не помнит о Гамлете

И Моцарт Реквием свой разлюбил?

Не может быть! Нет, всё, что свято и прекрасно,

Простившись с жизнью, мы переживём

И не забудем, нет! Но чисто, но бесстрастно

Возлюбим вновь, сливаясь с Божеством!

Спустя два года после рождения К.Р., автор труда о Герхарде Терстегене, биограф многих героев веры, Джон Бейли, предвосхитит мысль Великого князя такими словами: «Кристалл соли растворяется в водоёме с водой, соль уходит, но её примесь уже достигла самый отдалённый атом в водоёме. Наша ЕДИНСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ подобна этому кусочку соли: постепенно она тает, и за короткий период она пройдёт; но её вкус достигнет самого отдалённого часа наступающей Вечности».

Не только книги, но и их авторы, пускай они об этом и не подозревают, становятся лучшими друзьями читателя. Я мысленно веду такой список, ведь для христианина Вечность начинается здесь и сейчас, и мы обязательно встретимся. Дочитав до конца сей небольшой труд, Вы, дорогой читатель, приобретёте четырёх верных друзей, встреча с которыми непременно ждёт за границей отпущенного нам времени. Это и сам Терстеген, и его биограф Бейли, и, надеюсь, Ваш покорный слуга. «А кто же четвёртый?» — спросите Вы. Позвольте не лишать Вас удовольствия дать ответ на этот вопрос.

А чтобы в любое время обратиться к нужному пункту предстоящего путешествия, здесь помещены вопросы, ответы на которые мы найдём в определённом месте нашего гобелена с отметкой (1), (2), (3) и т. д. Вы найдёте их в конце каждой главы.

Обоснованием работы служит актуальность исследования вектора биографии Терстегена в интерпретации Бейли, который чётко выделяет значимые вехи его жизни, что ясно видно на примере подзаголовков — ёмких фраз, знаменующих собой каждую главу. На мой взгляд, Бейли выбрал очень удачный метод изложения, который призван помочь читателю осмыслить текст, сделать его «своим».

Поэзия Терстегена золотой нитью проходит через повествование. Мы найдём два ярких тому примера. Но это не только собственно стихи, но и особая поэзия его мысли в общении с простыми людьми. Как справедливо и очень точно подмечено в разговоре о христианской поэзии в труде доктора теологии А. В. Тихомирова, цитируя известного современного богослова Акселя Денеке: «Я спрашиваю себя, не есть ли поэзия, в конце концов, язык, наиболее подходящий для того, чтобы говорить о Боге, возвещать Его Слово. Не сочинять нечто о Нём, а его действием делать прозрачным вечное во времени».

Его песнопения открывают глаза, увидеть небесный свет непосредственно, душой и сердцем, воплощая вполне справедливые догмы и определения в самую настоящую, порой незатейливую, жизнь с Богом. Кто победит «в борьбе» [вспомните борьбу патриарха Иакова с Богом] искреннего идеалиста Терстегена с суверенным Создателем, Который создал нас для Себя?!

Целью исследования является осмысление практического евангелизма Герхарда Терстегена, который способствовал распространению движения личного благочестия и Пробуждения в Германии его времени, послужил общеевропейским примером указанного вектора развития изменений в религиозной жизни общества.

Задачи работы:

1. Постараться передать точный смысл и стиль изложения средствами другого языка.

2. Акцентировать внимание на прикладном значении работы, что находит отражение в её названии «Герхард Терстеген для нас», поставив перед читателем ряд значимых вопросов, побуждая его к размышлению над собственным образом жизни и её ценностями.

3. Сформулировать основные выводы на основании фактического материала текста о ГерхардеТерстегене и ответов на вопросы к каждой главе. Вдохновить на дальнейшее изучение поэтического творчества Терстегена.

Предметом исследования выступает мировоззрение Герхарда Терстегена.

Объектом исследования выступает биография Герхарда Терстегена в историческом периоде первой половины — середины XVIII века (1697–1769).

Практическая значимость результатов данной работы заключается в качестве одного из возможных примеров исследования письменных источников по курсу «Свободные богословские чтения» на примере ярчайшего представителя движения пиетистов, практического евангелиста, душепопечителя Герхарда Терстегена.

Структура работы включает: вступление, обращение к письменному источнику, семь глав с вопросами и выводами к каждой из них, заключение с общим выводом и список литературных источников.

Дорогие читатели! Переводчик будет рад Вашим отзывам, участию в корректуре и исправлении вкравшихся ошибок. Поделитесь книгой со своими друзьями.

Роман Важинский, перевод и подготовка рукописи.

II. ОБРАЩАЯСЬ К ИСТОЧНИКУ

В предисловии к своей книге Life-studies: or, How to live. — Исследования жизни: или, Как жить, её автор, известный христианский биограф XIX века, преподобный Джон Бейли [John Baillie], обращаясь к читателям, говорит: «Как жить — как достойно распорядиться той единственной жизнью, которая есть всё, с помощью чего каждому из нас приходится встречать лицом к лицу Вечность — по общему признанию серьёзная проблема, которую здравомыслящий человек может быть призван разрешить.

Как эту ЕДИНСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ прожить? Где та СИЛА, которая победно поведёт меня через её борьбу? Она не будет действовать, чтобы отнести меня к столпу монаха или переместить в келью отшельника — вы должны показать мне как подойти к жизненной битве и идти сквозь неё, прямо и невредимо.

(1) Это был миф древних. В нём говорилось о божестве, которое, так сказать, председательствовало над каждой рекой, обитало в пещере у её истока. Разве не миф напряженная реальность в каждом человеческой линии поведения? Разве не руководящая власть каждой человеческой жизни в её источнике? Бесполезно проповедовать о красоте добродетели или самопожертвовании, или о тщеславии этой проходящей сцены; люди уйдут от такой проповеди самодовольные как прежде, уйдут к своей суетности или к своим грехам. Есть только одна власть, одна единственная, которая умеет заряжать энергией сердце. И цель этой книги вызвать в памяти определённые сцены, где эта власть проявила свою силу.

(2) «Я хочу, — сказал в один прекрасный день молодой капрал, обращаясь к Hedley Vicars, — иметь больше Иисуса в этой жизни». РАСПЯТЫЙ ХРИСТОС — не просто фонд в резерве — вид «соборования» — чтобы научить людей как умирать; это рычаг, чтобы двигать жизнь.

(3) Говорят, дикари в определённой местности имеют убеждение, что дух каждого врага, которого убивает этот дикарь, переходит в его собственную грудь — придаёт его сердцу новую отвагу, а его руке новую силу; и поэтому его единственный клич: «Убивай, убивай, убивай!» Разве не правда, что каждая новая победа, что мы выигрываем у греха, есть новое обретение моральной силы? Уходить от жизненных конфликтов — держать страсть в тайне; встретить искушение и преодолеть, есть то, единственно, благодаря чему мы «живём». Христианские атлеты, о которых на этих страницах сделаны наброски, отмечены различными особенностями склада характера [idiosyncrasies], но они все дрались мужественно хороший бой, и они все одержали победу. Божья благодать [grace] «является многоразличной»; и это может утешать и стимулировать борцов во многих местах этого поля, чтобы знать, что другие занимали этот пост перед ними и «противостать в день злый».

Ибо наличию фактов их биографии, мы обязаны главным образом существующим воспоминаниям. И мы испытаем благодарность, если наброски, приведённые здесь, приведут к более серьёзному исследованию натур наших героев.

***
ГЛАВА I

«As in the tulip’s folded root

Are stem, leaf, bud, and blossom found;

So youth and age, hope’s flower and fruit —

The man within the infant bound —

Throbbed to break loose, but throbbed in vain,

Till, link by link, time loosed the chain.»

Как в корне тюльпана укрылись,

Листы и бутона восход;

Так юность и возраст простились,

Надежды цветочек и плод —

В младенчестве зрелость томилась —

Вотще её трепет, и вот,

В мгновенье оковы разбились,

В мир жизнь молодая идёт.

***

Рождение — Ранняя борьба — Учёба — Серьёзный характер — Ученичество — Эпизод в лесу — Пробуждение — Лунный свет и свет солнечный

Рождённый в княжестве Мёрс [Moers] в 1697 году, младший в семье, состоявшей из двух дочерей и шести сыновей, потеряв отца, будучи ещё ребёнком, Герхард был рано вызван к той энергичной уверенности в своих силах, которая задаёт тон и силу воли. В школе он серьёзно изучал греческий, древнееврейский и латинский языки, до тех пор, (4) пока в свои четырнадцать лет в конце курса обучения, он произнёс речь, используя поэзию на латыни с таким блеском, что магистрат его родного города призвал его мать позволить сыну посвятить себя всецело науке. Но, предназначенный [своим семейством] с самого начала к торговой жизни, он был отдан в возрасте пятнадцати лет в подмастерье своему зятю в Мюльхайм на срок в четыре года.

«Этого человека следует пожалеть, — сказал журналист Молодёжной христианской ассоциации Парижа на недавнем её собрании в этой столице. — Кто никогда не чувствовал энтузиазм — тот носит под молодой грудью сердце преждевременно старое». И добавил: «Христианство не страшится энтузиазма — оно очищает и возвышает его. Что мне сказать? Он один сохраняет его; он один хранит нетронутым — укрыв от порчи этого мира — тот плодотворный источник щедрой преданности, который имеет своё глубочайшее основание в человеческой душе». (5) Терстеген был натурой, которая не могла тратить себя в простой скуке. Там был огонь, который должен гореть. Неосвящённый, он будет гореть во всепоглощающих амбициях — беспокойной суетности: соприкоснувшийся с небесами, он станет сияющим пламенем на золотом алтаре, несущий вверх ароматный ладан, приятный аромат перед Господом.

(6) В возрасте шестнадцати лет, в то время как Герхард был подмастерьем в Мюльхайме, он впервые лицом к лицу столкнулся с вопросом своего спасения. В один прекрасный день, на своём пути через дремучий лес в соседний город, внезапно с ним приключилась хворь, которая, казалось, грозила немедленной смертью. Отдалившись от дороги в укромное место, Герхард опустился на колени, умоляя Бога пощадить, пока он не будет лучше приготовлен войти в вечность. Боль покинула его так же внезапно, как пришла; с того часа начался его поиск, можно сказать нащупывание небесного света.

(7) «Нечестивый человек, — мы находим его произносящим эти слова намного позднее, — это тот, кто оторван от Бога и прилепляется к себе самому и творению: благочестивый человек — это тот, кто отделён от себя самого и творения, и придерживается Бога со всей привязанностью [affection].» И добавляет: «Единственная основа этого благочестия — это существенный [essential] союз с Христом Иисусом; и благочестие само является новой жизнью, которая прорастает из него, поэтому в Священном Писании выразительно называется „благочестие во Христе Иисусе“». В поисках этого благочестия его искренний дух теперь загадочно нащупывал свой путь.

Любящий Спаситель уже поразил его. «Моя плотская природа, — рассказывает он нам, — с радостью бы изгнала эту мысль из моего разума, и заставила меня жить как прежде, свободным, общительным и весёлым; но там упало на моё сердце такое бремя, от которого я не мог избавиться — я чувствовал свои пороки, желания, опасность. Это была любовь Христа, она принуждала меня чувствовать себя таким образом; хотя моя душа ещё ничего не знала об этой любви, но только сознавала гнев и осуждение».

В течение многих дней, этот свет был вокруг него, но как бледность при лунном свете и полумрак. «Бог нас оставил, — писал он впоследствии, имея в виду ту пору движения на ощупь, — чтобы напрячь все наши силы и истомиться, стать слабым, как если бы это происходило через наши собственные попытки святости и праведности, для того, чтобы уставшими и тяжело обременёнными мы могли прийти к Иисусу». Серьёзный характер Терстегена привлёк его к жесткому самоотречению, такому как грубая одежда; грубая еда, состоявшая из муки, молока и воды, которую он вкушал всего лишь один раз в день; вместе с самым скромным жильём. (8) Следуя подобному образу жизни, он искал покоя, но ища его вне Христа, был «только прибавляющим (рассказывает он нам) день за днём к своему бремени». Это было похоже на перетаскивание безжизненного трупа, или человека в обмороке: сколько труда понадобиться, чтобы передвинуть его всего на несколько футов от места, где он свалился!

Наконец, на двадцатилетие Терстегена, явился солнечный свет. (9) Любящий Спаситель, который ранил [had wounded] его, теперь приблизил к исцелению. «Он взял меня за руку, — говорит он, — отвлёк меня от гибельной зияющей пропасти — направил мои глаза, мой взгляд на Него, и вместо заслуженной адской ямы, открыл для меня непостижимую бездну [abyss] Своего любящего сердца».

***

(1) Кто управляет жизнью отдельного человека?

(2) Кто для меня Иисус распятый?

(3) Что уже совершила благодать Бога в жизни христиан, живших прежде нас?

(4) Какое призвание или поприще, по всеобщему заключению, могло ожидать Терстегена после окончания школы?

(5) Как огонь человеческой души может себя проявлять?

(6) Когда впервые Герхард Терстеген столкнулся с вопросом своего спасения?

(7) Какими словами Терстеген описывает единственную основу благочестия?

(8) К какому результату привёл Терстегена аскетичный образ жизни? На что это походило?

(9) Прочитайте слова, которыми Терстеген описывает явление солнечного света?

Выводы по главе №1

Есть только одна власть, одна единственная, которая умеет заряжать энергией сердце. И цель этой книги вызвать в памяти определённые сцены, где эта власть проявила свою силу.

РАСПЯТЫЙ ХРИСТОС — не просто фонд в резерве — вид «соборования» — чтобы научить людей как умирать; это рычаг, чтобы двигать жизнь.

Нечестивый человек — это тот, кто оторван от Бога и прилепляется к себе самому и творению. Благочестивый человек — это тот, кто отделён от себя самого и творения, и придерживается Бога со всей привязанностью.