Бесплатный фрагмент - Гамблер

Пролог

17. December.

Susan.

Тело дрожит от изнеможения, ледяной ветер обжигающей болью бьет по онемевшему лицу, холод сдавливает каждый оголенный участок и вцепляется в плоть сквозь легкую одежду. Каждый шаг ударяет пульсацией по всему телу, а мягкий снег вонзается в ступни. Земля словно уходит из-под моих ног. Горло отвратительно покалывает слабой болью.

Меня больше не клонит в сон, а стоило подумать о еде, как внутри все выворачивалось наизнанку. Протираю рот дрожащей ладонью и вновь ступаю на ледяную дорогу. Здесь нет людей, нет домов, никого. Я одна. Но даже это несравнимо с тем, что творилось во мне прямо сейчас.

Боль.

Страх.

Ненависть.

Все это смешалось воедино, застряло в моей глотке единым комом и заставляло задыхаться каждый раз после попыток втянуть свежий воздух полной грудью.

Меня снова вырывает. На этот раз не от мысли о еде.

Эти крики…

— Умоляю, хватит!

Этот ужасный гнилой запах…

— НЕТ!

Запах крови.

На улице постепенно светает. Я не знаю где я, что делать дальше. Как я до сих пор держусь? За что я держалась все эти дни, в пребывании здесь?

За кого?

Все тело давно онемело. Не чувствую конечностей, но продолжаю идти. Перед глазами картина…

Как я прямо сейчас падаю на ледяную землю, и мои мышцы мгновенно расслабляются. Как мои глаза устремляются вдаль пустой дороги, и в голове проносится «Не смогла…». А затем голова медленно опускается на землю. Тело постепенно укрывает снегом, и вскоре от оголенной частички не останется ничего.

И глаза закрываются.

Я хочу помочь тебе

«Либо ты особенный, либо обречен медленно тлеть по частям, под обзором радующихся чужих глаз»

Author.

Начать жизнь с чистого листа — возможно… Что делать с остальными, исписанными?

Едкие языки пламени, разгораясь с каждой секундой, тянулись к небесам, поднимая за с собой обильное, темное облако дыма. Сотни людей в оранжевых костюмах мчались прочь из невысокого, но длинного по ширине здания, вдоль безжалостного огня.

Сотни болезненных криков, воплей ужаса… Выстрелы. Теперь, выбирай: либо твоя жизнь либо жизнь другого. Неважно друг или враг и каждый, не задумываясь, поставил на кон всех других, выбрав свою жизнь.

— Тюрьма строго режима Хаонсвилл, код шестьдесят три! — пытался перекричать мужчина собственный крик ужаса в своей голове. — Требую подкрепление! Я требую подкрепление! Мы г…!

Прозвучал выстрел…

Громкий, пронзающий крики визг оружия. Глаза померкли в ночи и дрожащие ноги наконец успокоились. Крепкие пальцы постепенно разжимаются и позволяют рации рассыпаться об горячую землю, подобно раскаленной лаве. Алое пятно закрасило темную форму, прямо возле сердца… Мужчина намертво склоняется к земле.

В этот час огонь пугал не всех.

Точно не его.

Указательный палец слетает с курка пистолета. Молодой парень, чьи глаза не выражали ничего, без капли сожаления переступает остывающее тело и направляется к выходу. Ему ли знаком страх? Вовсе нет… Просто он научился его контролировать.

Холодные зелёные глаза пробегаются по огню и явление, в подчинение им, словно растворяется. Сколько нужно вытерпеть, чтобы в такие моменты не чувствовать ничего? Его не волнуют сейчас не огонь, не выстрелы, не болезненные, предсмертные крики. Не тот невинный человек, которого он за одну хрупкую несчастную секунду обрёк на смерть. Безразличный, обесценивая все вокруг, и никто не смеет пойти против него.

Что может быть ужаснее, чем не боязнь собственной смерти?

Ступая по обжигающему полу, вдоль несущихся людей, что так боялись обжечься об него, зацепить. Он чувствует чужой страх и наслаждается этим. Он чувствует, что абсолютно все в подчинении ему, чувствует эту власть. Еле заметная улыбка расплетается по его бледному, такому мертвому лицу. За спиной послышались выстрелы, снова крик…

Зеленоглазый выходит на улицу и останавливается. Лёгкие набираются свежим воздухом, смешивающимся с ядом.

«Я скучал» — проносится в голове и губы расползаются сильнее, зацепив скулы.

Каждую ночь он воспроизводил в своей голове этот день, момент. Только представьте, что ощущает человек, когда получает свое, украденное другими обратно.

Его лишили свободы, а он лишил их будущего. Он лишил их жизни.

Кто-то услышал его зов, или все было подстроено?..

Парень не спеша развернулся к огню и, немо поблагодарив, скрывается в глуши леса, под трескающиеся звуки хруста деревьев и режущим перепонки звуком сирен. В голове план. Он знает, в какую сторону ему сейчас податься и за чем. За кем.

Совсем скоро давно забытая коллекция сломанных игрушек вновь обретёт смысл.

— Ты станешь следующей…

Новой, в его коллекции мертвых кукол.

29. August.

Susan.

В наше время людей, мыслящих совсем по-другому, иначе, принято считать сумасшедшими. Ты либо марионетка и подчиняешься обществу, следуя правилам, либо идёшь против него и создаёшь правила сам. И крайний вариант — проживать в своём потайном мире, где для других остальных доступ к нему закрыт. Где обычный мир кажется для тебя лишь пустышкой, глухим звуком.

Вспышка. Секундный крик в голове.

В конечном итоге, когда реальность и тайный мир начинают путаться меж собой, то вскоре перестаёшь отличать реальность от иллюзии…

Капли крови. Снова визг.

— Сьюзан? — доносится рассекающий воздух приглушённый голос и моментально растворяется.

…И тогда то, ты и сходишь с ума.

— Сьюзан, ты меня слышишь?

— А?

— Ты запомнила, что я сказала тебе пару минут назад?

— Контролируй свои эмоции, действия, они могут быть необратимыми.

Психолог медлит с ответом.

— Это я говорила вчера.

Тусклые глаза зависли на паркете. Ветер за окном прерывисто заверещал. Занавески постучали по ледяному стеклу.

— Вы считаете меня сумасшедшей? — задаю вопрос, будто бы зная ответ.

— Я этого не говорила.

— Я прочитала между строк.

Наступает тишина. Она понимает, что на данный момент я не дам ей тот самый ключик доверия от своей души и не позволю пробраться ко мне в голову.

Но всё-таки, пробует снова:

— Как бы я хотела увидеть тебя… — спокойный голос женщины стал еще тише, а светлые глаза попытались найти мои. Специально создаю шорох ногой и взгляд женщины ровно настраивается на мне. — Хочешь знать, какой я представляю тебя?

Продолжаю молчать, а осознав, что пауза довольно долгая, соглашаюсь.

— Каждый раз, слушая твой слабый голос, я представляю, как он сливается с твоим худым телом. Я вижу перед собой хрупкую девушку, растерянную, поверженную временем, которая теперь не видит нужды скрывать свои недостатки, о которых больше не думает перед сном. Все потому, что обречена думать, как ей защитить свое сердце и все, что внутри нее, — ее глаза продолжали смотреть в мои, а точные слова то снижали тревогу, то разжигали вновь. Пододвигаюсь ближе, оперившись в низкий стеклянный стол коленями. — Так проста и удивительна… Не посмела притронуться к родным темным волосам, что со временем отрасли ниже плеч, как и не посмела подчеркнуть кристально чистые, голубые глаза…

— Какими Вы видите их?

— Угасающими. Теряющими веру и надежду на всех, кроме себя, — после паузы продолжает та. — Ты пытаешься найти правду, в то время как вокруг тебя — одна ложь. Так какого это, скрывать от себя собственную?

— Я себе не лгу. Я чиста перед собой, как и перед Вами.

— Тогда почему я не верю тебе? Зачем ты здесь?

— …Меня.. записала к Вам моя тётушка. Ещё тогда, несколько месяцев назад.

— Так что тебе мешает уйти прямо сейчас? Что-то ведь заставило вернуться тебя сюда. — я замолчала. Ее голос оставался таким же спокойным, как и несколькими минутами ранее. — Так что же?

Делаю глоток воздуха, отчего он тут же застревает где-то в горле. Ее спокойный тон всегда пытался подавить тревогу внутри меня, и ему всегда это удавалось. Мои глаза пробежались по слабым морщинкам на ее лице и заползли на белоснежные волосы, собранные в небрежный пучок и затем, вновь спустились на ее глаза. Выпускаю прозрачный дым.

— Не хочу заставлять ее мучиться. Тетушку. Стать ее главным эпицентром проблем, словно бы других проблем у нее просто не существует. Она бы хотела, чтобы это помогло мне.

— Твои воспоминания не стёрты полностью, осталось лишь найти зацепку. Загвоздку, которая мешает тебе, — она свела с меня взгляд снова в пол, задумавшись. — Стараешься помочь другим, уже попросту не в силах совладать с этой болью и уже принимаешь ее как должную. Ты хочешь помочь себе, но спустя сотни разбитых попыток, не знаешь как.

— И как? — рассекаю визг ветра за окном, и вдруг наступает тишина. — Как мне помочь себе?

— Расскажи, — та пододвинулась ближе. — Расскажи мне, когда это началось?

Я не могу ей довериться или просто.. не хочу? Снова выдерживаю паузу, снова задерживаю дыхание, но когда от проблемы меня это не спасает, приходится отпустить его с частью немого слова.

— Двадцать четвертого августа, ночью, колония строгого режима Хаонсвиль, для пожизненно заключённых подверглась пожару, — неожиданно включившееся радио прервало тишину.

— Ну, нет, дружище, ты нужен был мне утром. Уже нет, — отчитала женщина устройство и медленно поплелась к нему.

— На данный момент в учреждении ведется выявление улик для экспертизы. Некоторые утверждают, что нескольким заключенным удалось сбежать, поскольку двое заключенных были замечены камерами на дороге по пути в Сан-Франциско. На данный момент, продолжается вестись расследование. Работникам тюрьмы Хаонсвиль спастись не удалось. Кроме шерифа Бладгута. Сейчас он отбывает в больнице Нью-Джерси, состояние крайне тяжелое, в настоящее время он не сможет прокомментировать данную ситуацию.

— Да что такое…

Мои глаза уставлены на говорящую штуковину, дыхание учащается. Вокруг наступает тишина, и я не слышу ничего, кроме голоса телеведущей, ударяющего по перепонкам. Вспоминаю последнее обращение психолога ко мне.

— Я не могу… — поднимаюсь с места.

— Однако шериф Бладгут перед тем, как потерял сознание, успел дать некую зацепку для полиции…

— Да отключись же ты! — психолог слабо ударяет кулаком по крышке прибора. Радио выключается.

— До свиданья, мисс Хейнесс, — говорю я в надежде, что она скажет подобные слова и я наконец покину эту комнату, что за пару дней стала врастать в меня подобно вредной привычке.

— Сьюзан.

Словно по триггеру останавливаюсь.

— Знаю… тебе сейчас тяжело, но мне важно, чтобы ты научилась доверять мне. Без доверия друг к другу люди остаются незнакомыми, понимаешь, о чем я? И еще… — продолжаю стоять неподвижно. Когда это наконец закончится?.. — Я не считаю тебя сумасшедшей, правда, иногда нашему выбору препятствует сама судьба, и все может вдруг пойти иначе. И я искренне хочу уберечь тебя от этого.

Наступает тишина, и словно именно в ней я начинаю искать главный ответ. Как жаль, что я не способна отличать правду ото лжи. Однако сейчас голос внутри тихо нашептывал, что она не врет.

— Не волнуйтесь, мисс Хиллс. Я уж точно не сойду с ума, — снова обернувшись и улыбнувшись, отдаю ей последние слова и покидаю квартиру, с разрешением ее тёплой улыбки.

Этот мир слишком сговорчив. Даже слишком. Никогда не знаешь, когда он решит раскрыть тебе все секреты или же закрыть на замок все до единого. Это странно… Столько тайн нужно разгадать, побывать в неопознанных местах, не обозначенных на картах и никем незамеченными.

Тогда почему я не хочу просыпаться?

— О сегодняшней погоде, — уже столь надоедливый компьютерный голос прерывает ход мыслей. — Всю неделю будут сильные осадки, — повторила я слово в слово и муторно закивала. Все. Последняя капля.

— А, да бросьте! — резко поднимаюсь с кровати и вцепляюсь пальцами в одеяло. — Этот город вообще знает о существовании солнца?

Рядом послышался ворчливый тихий рев.

— Ты тоже не знаешь, верно, дружок?

Треплю макушку рядом лежачего пса, а тому словно все равно. Успокаиваю руку на длинной, мягкой шерсти. Глаза животного продолжали смотреть вниз.

— Не волнуйся, дружок, твой хозяин ни за что тебя не оставит. Он скоро вернётся.

— А теперь перейдём к новостям. Сегодня ночью незнакомец выпустил аллигаторов и распустил бабочек из центрального зоопарка.

Поднимаю взгляд на маленькую шкатулку — телевизор.

— Как же хорошо, что в моем окружении нет таких придурков…

— Незнакомец с гитарой на плече устроил пожар в главном бассейне Форгета Глоу, также закрасил статую Гедеона на площади зеленой краской и заполнил один из фонтанов моющим средством, — по экрану пробежались картинки: небольшой комок пламени на кафельной плите бассейна, разрисованная чем-то зеленым статуя и фонтан, спрятавшийся за облаком мыльных пузырей.

Пес поднимает голову на окно, на грохот. Следом послышалась ругательная брань на несуществующем языке. Осознание, раскрываю глаза.

— Сказала бы я, если бы не ты.

Окно открывается без моего вмешательства. В комнату заваливается темный силуэт в капюшоне, из кармана синей толстовки выкатывается баллончик зеленого цвета, точно такого же цвета гитара падает на пол. Собака срывается с постели и запрыгивает на своего хозяина, радостно завиляв хвостом и, носясь возле него. Капюшон срывается с темных волос, взъерошив кудри. Парень успокаивает своего друга.

— Как?!

Единственное, что спросила я, оглядев комок с огромными зелёными огоньками, ерзающими по комнате. Два огромных глаза успокоились на моем лице.

— Они хотели сожрать мою душу!

— Ну, поздравляю. Ты побил собственный рекорд. И дня не прошло, как тебя выпустили из-под домашнего ареста, — Тейлор невинно захлопал ресницами. — Только попробуй сказать, что…

— Мне все равно? Ну да, — отрезав, он быстро поднимается на ноги и вновь начинает оглядывать комнату, уже более внимательно. — Оу, новая прическа?

— Говорила тётушка Тера не идти по стопам Даркнета.

— Ты про того, что свихнулся и которого отправили в дурдом, за кражу сосок для взрослых?

— И как кому-то только в голову пришло сделать соски для взрослых?..

— Ну кто-то же должен был найти усовершенствованный способ никогда не взрослеть, — парень подошел к столу и закинул в рот уже давно остывший начос. — Будь мне под сорок, я бы точно обзавелся такими на несколько тысяч баксов или, спасал бы эту вселенную прямо из дома.

— Сосками для взрослых?

— Я не сделаю тебе скидку.

Муторно выдыхаю.

— Твои родители тебя убьют… Тебе повезло, что никто из них до сих пор не вернулся домой, еще успеешь написать завещание до…

Тейлор с тяжелым выдохом снимает с себя толстовку и бросает куда-то в угол. Быстро отворачиваюсь и врезаюсь во что-то колкое.

— Всегда работает.

— Черт… Прекрати так делать!

Тру лицо и открываю глаза.

— Слушай, Тейлор, не подскажешь… Как давно прошло Рождество?

— Понятия не имею. Неделю назад?

— Полгода.

— Как же быстро летит время… — послышался грохот на кровать, с той же опаской оборачиваюсь обратно. Парень был в футболке, широко улыбаясь и, убрав руки за голову. — Точно полгода прошло? Я все ещё тот девятнадцатилетний миленький мальчик?

— Да, тот же придурок.

— Накатаешь на меня заяву в полицию за совращение малолеток?

— Да ты старше меня всего на год, — подбираю со стола кепку и бросаю в парня, но тот ловко уворачивается.

— Оп! Снова промах.

— Я это к тому, что пора бы уже убрать эту штуку. Мистер Хагрид уже который день сходит по ней с ума.

— Да… Он прямо таки балдеет от неё.

— То, что ты каким-то образом прибил ёлку к потолку, не делает ее менее заметной.

— Это сделано, чтобы эта блоха пушистая ее не достала!

Серый упитанный кот начал ласкаться об ноги хозяина. Парень осторожно отодвигает его. Кот начинает шипеть.

— Гадость!

Не знаю, что бы я делала, если бы не он.

Помню, как тогда во второй раз открыла глаза…

Как светлая комната ослепила глаза, и я сразу же закрыла их. Как пыталась найти источник звука, разбудивший меня.

Как я увидела его…

Помню этот нерешительный, растерянный взгляд. Помню парня, с кучерявыми темными волосами и светлыми глазами, словно два изумруда.

Помню, как я не узнала его…

Все эти дни я пыталась привести свой рассудок в порядок, и только Тейлор и тетушка Тера пытались помочь мне.

На ноутбук пришло уведомление. Уши парня навострились, и уже спустя секунду тот оказывается у устройства.

— Фанаточки?

— Сэм прислал Томпсона, — тот засмеялся звонким смехом и принялся набирать кому-то в телефоне.

— Пользуюсь случаем… Мой комп сломан. Сделаю проект по астрономии на твоём?

— Ты про тот, который я сожрал на днях?

— Он самый.

— Идёт, — не отлипая от телефона, парень отъехал на стуле в сторону шкафа. Беру ноутбук со стола и забираюсь на кровать. Тей снова засмеялся.

— Вот придурок! Я же говорил, он слабак, не перелезет этот забор, говорил? Гони пятнадцать баксов, салафан!

Из телефона послышались недовольные крики. Тейлор продолжал смеяться.

— Погоди, вторая линия, — друг принимает трубку. — Не могу сейчас говорить. Очень зан…

Улыбка медленно исчезла. Едкие глаза заползли на мое лицо и не увидев в них ничего, парень вышел из комнаты. Неразборчивые слова затихли. Видимо, Тейлор спустился на первый этаж.

Он же расскажет, кто это и что произошло? Ведь так?..

Нужно не думать об этом.

Экран ослепил глаза. Оклемавшись, навожу курсор к нужной программе, как промахиваюсь и нечаянно открываю папку, под названием «Томпсон задрот».

— Что это? — кликаю на единственный файл и спустя пару секунд на экране расползается фотография девушки в неестественной позе, усыпанной листьями. Быстро закрываю рот от шока. Глаза неконтролируемо побежали по строкам…

« — Трагический случай на Эдвайс-колл. Семнадцатилетняя девушка была убита, ее тело нашли возле главной психиатрической лечебницы Форгета Глоу. При ней так же была обнаружена покерная шашка и…»

— Слушай… мне нужно уехать. По делам. — судорожно закрываю статью.

— А..а.. Кто?

— Ты нашла программу, через которую нужно делать?

— Да… Я… Думаю, я нашла все, что хотела. Езжай. Я присмотрю за Ароном.

Спускаю ногу с кровати и тут же получаю колкий удар когтями в ответ.

— И Хадридом! Присмотрю за Хагридом!

Кот ещё раз зашипел на меня и спрятался под кровать. Парень щелкнул пальцами, улыбнулся и почти выбежал из дома. Послышался громкий рёв двигателя автомобиля и постепенно крик испарился во тьме. Выдыхаю.

Открываю статью. Пытаюсь пролистать фотографию ниже, однако все заканчивается на «…шашка и…». Вновь бегаю по буквам и пытаюсь вчитаться в то, что пришлось пропустить, из-за того, что бумага облезла в некоторых местах. Присматриваюсь.

— 23 января. Рейчел Хьюмами…

Author.

Этот день пролетел мимо жителей Хевроста слишком быстро и неожиданно, ровным счетом так же, как и все предыдущие. Но для кого-то, эта ночь была лишь началом дня.

Тихая блажь, казалось бы, полная удовольствием и несравнимой ни с чем другим тишиной ласкающего, прохладного воздуха. Для всех тишина угрожающей ночи, была словно нежным запахом безобидных васильков, дарующих одно лишь спокойствие. Большинство жителей этого городка, быстро свыклись с тишиной вокруг настолько, что порой, могли оставлять входные двери своих домов открытыми. Ночь была подобна вредной привычке, медленно капающей вдоль жизни привычке.

И, разве кто-то смог бы подумать, просто предположить, что когда-нибудь, стрелки на часах замедлят свой ход?

Время приблизилось к полуночи, погрузив все вокруг в загадочный мрак. Именно в этот момент в голову прокрадываются самые потайные, иногда, даже безумные мысли и уже тот, кем ты был всего пару часов назад, сменяется другой личностью, что так долго таилась где-то в самых темных уголках души. Эта личность заставит расступиться всех, кто посмеет помешать ей переманить тебя на другую сторону. Сторону зла, жестокости и непроницаемости. В игру без правил.

Двое парней удерживали тишину в комнате, каждый раздумывая о своём. Дорогая мебель, картины и лишь бесценный серебристый свет, стекающий по стенам.

Столько проблем, скрытых от чужих глаз тайн. Эти двое никогда не произносили лишних слов без надобности и без какой-либо на то причины. Они стоили для них слишком дорого, подобно слитку чистого золота.

Потемневшие во мраке зелёные глаза бегают по безжалостно убитому животному, запертого в стеклянной рамке — картине. В который раз парень, чьи русые волосы немного спадали на лоб, подносит сигарету к губам, выдыхает едкий дым в потолок и вдыхает запах этой сладкой вишни. В голове картина… Вот, он видит, как слабое животное несётся по лесу, вот слышит выстрел ружья, как зверь намертво падает на землю и теперь парень видит, как по хрупкому телу стекает алая кровь, окрашивая все вокруг.

И ему это нравится…

— И что теперь, ты будешь делать? — задаёт вопрос другой русоволосый парень, закончив раскладывать ровно оружия по столу, вместе с пулями и другими вещами.

— В плане?

— С этим городом. Что теперь? Ты ведь не просто так вернулся обратно, верно?

На это парень промолчал. Делал вид, что не понимает. Как же его раздражали вопросы. Только он избавляется от одних, лишних, как в голову подступают новые.

Зеленоглазый тушит сигарету об пепельницу, вкрутив ее и, испортив ее идеально ровный вид.

— Не делай вид, будто не понимаешь о чем я.

— А сам, как думаешь?

— Помогите, нападают! Кто-нибудь! — послышалось за окном, и парни устраняют свой взгляд на темную улицу. — Не трогай меня!

Женский громкий визг. Зеленоглазый, не спеша, поднимается с места и подходит к окну. Нет, точно не ринувшись ей на помощь. Совсем другое…

— Все тоже, что и всегда, — холодно отвечает тот, наблюдая за тем, как незнакомец, прижав хрупкое тело к мусорному баку, делал резкие рывки то вперёд, то назад. Вслушиваясь в мольбы о помощи и то, как чужое горло разрывается от собственного крика. — Передай всем, что я вернулся, — хриплый голос рассекает тишину и заставляет привлечь голубые глаза другого. — Пора играть…

Знак пламени

Susan.

Неторопливо плетусь по промокшей дороге, беззаботно перепрыгивая мелкие лужицы. Бархатный воздух устроил хаос из шороха листвы и зацепился за мои волосы. Вокруг никого. Тишина…

Тейлор так и не вернулся. Достаю телефон из кармана и проверяю сообщение.

До сих пор не прочитано. Ответа нет.

— Слышала, ОН вернулся в город, — появляется голос за углом, и я останавливаюсь.

— Что за чушь ты несешь, Трина? Прошло уже более полутора года с того, как он пропал из города.

— Он сделал все правильно, — отзывается третий голос. — Я бы поступила точно так же на его месте.

— Да говорю вам, это точно он, я видела его! Вы же помните его имя? Вы не должны забыть! Его звали…

— Заткнись, Трина, молчи! — почти шёпотом прокричал женский голос. — Забудь про него! Он никогда не вернется в этот город, ясно тебе? Ты не шериф! Это дело полиции, так что не лезь не в свое дело и не…

Меня заметили. Сама того не замечая, я выбралась из своей «слепой зоны». Девушки осмотрели меня, и самая низкая из них встревоженно спряталась за спинами подруг. Быстро поправляю сумку на плече и ухожу.

Что происходит? Кто он?

Я возвращаюсь в обычный мир, и тишина теряется среди назойливых голосов и посторонних звуков. Еле слышимый удар по асфальту опускает мои глаза. Мой кулон. Подбираю вещицу, снова отрываю ноги от земли и вижу яркий рыжий огонек спереди себя.

Рыжеволосая девушка выбежала прямо из-за угла и остановилась, пытаясь отдышаться. Что-то было в этой девчонке такое, чего не было ни в ком другом. Чем-то она манила меня… И мне было непонятно чем именно.

Визг шин сзади, резко оборачиваюсь. Красная машина, с горящими едкими дисками, на бешеной скорости залетела на тротуар. И не важно, что прямо сейчас там были люди. Не важно, что там были мы. Водителя авто это совершенно не волновало, а лишь добавило стимула прибавить скорость.

Ещё несколько секунд…

Перевожу взгляд на девчонку и встречаюсь с ее испуганными глазами. Но страх был не от приближающейся смерти.

От меня.

Секунда.

— НЕТ! — отталкиваю хрупкое тело вбок и отлетаю в ту же сторону, на газон. Машина проносится мимо и, как странно, выравнивается на дорогу и уносится вдаль.

Звон в голове прекращается. Внутри вспыхнуло пламя.

— Долбаный псих! — он минувших эмоций пытаюсь догнать авто, сделав пару шажков.

Снизу послышалось больное мычание.

— Сильно больно? Ты в порядке? — я помогаю подняться девушке на ноги и начинаю отряхивать испачканное нежное платье и точно такую же изнеженную курточку. — Какой же придурок… Надеюсь, что его поймают и загребут в обезьянник на несколько суток.

Я не получаю ответа. Приходится сбавить своё дружелюбие от неловкости и вновь посмотреть на ошарашенное лицо рыжеволосой. Ее руки задрожали. Голубые глаза застыли на мне и начали слезиться. Мои ноги подкосились от паники.

— Ис… Искорка… — выдохнув слово с остатками воздуха девушка прильнула ко мне и зарыдала.

Как долго я была в коме? Достаточно, чтобы принять все за очередной сон и чтобы мое плечо полностью обмокло чужими слезами.

Но это не сон. Я по-прежнему ощущаю постороннее тепло, запах печенья с молоком и мокрое пятно на своей толстовке.

— Ты такая холодная… Вот, возьми, — девушка снимает свою джинсовку и пытается надеть ее на меня. Уворачиваюсь и заставляю ее вновь закрыть свои оголенные плечи, вмиг покрывшиеся мурашками. Будто пытаясь успокоиться рыжеволосая берет меня за руки и выдыхает. — Я так испугалась! Я увидела все по новостям, Тейлор не хотел мне ничего говорить, пришлось хорошо постараться чтобы…

— Откуда ты знаешь Тейлора?

— Ч-что?… — девушка опешила. Ее пальцы расслабились и чуть ли не отпустили мои ладони. — Нет…

Я не знаю что говорить, поэтому продолжаю молчать. Тут же чувствую, как мои ладони вырываются из ее рук. Я отхожу назад.

— Прошу, только не говори, что ты забыла меня. Не покидай меня снова, я только нашла тебя! Ты не должна меня…

— Я много наслышалась подобных сказок, — перебиваю ее я и, кажется, своим тоном только сильне пугаю ее. — Правда, финал каждой из них оказался не таким счастливым, каким должен быть.

— Но я не вымышленный герой из какой-то там сказки. Я знаю тебя!

Я сбита с толку. Порой, это невероятно сложно, когда что-то колоссальное падает тебе на плечи, и ты попросту не понимаешь, что делать дальше.

Ненавижу себя за то, что продолжаю верить, не думая о своей безопасности.

— Нет, ты.. Ты, наверное, обозналась. Ты ошиблась, я не та, кто сейчас в твоей голове. Извини, — уже решаюсь сбежать, как та хватает меня за руку.

— Сьюзан Аддамсон!

Вдруг кристальные глаза вспыхнули искрой, а аккуратные маленькие губы, накрашенные блеском, с надеждой растянулись в улыбке.

— Я лучше покажу…

Быстрым движением та достаёт телефон из своего небольшого рюкзака и без риска вкладывает смартфон в мои руки.

— Не вздумай убегать от меня. Я не отпущу тебя, пока ты не поверишь мне! Просто поверь…

Мои глаза разбегаются по фото на экране, разум отказывается это воспринимать.

Рука закинута на макушку рыжеволосой девчонки, она смеётся. Я смеюсь… Искренне, без капли фальша, как порой приходилось поступать с остальными, заботясь о целостности их души.

Я давно изучила эту улыбку, эти счастливые глаза и их живой цвет… На фото я не лгала, как и не пыталась солгать. Я счастлива. Я была счастлива.

— Мы были близки?

— Знаю, что ты забыла меня и знаю, как тебе тяжело. И мне искренне жаль, что никто так и не нашёл способа привести тебя в чувства.

— Фото недостаточно. Сделай так, чтобы я поверила тебе. Чтобы я поверила в тебя, — я выдерживаю паузу. — Почему ты назвала меня искоркой?

Наступает тишина. Девушка смотрит мне в глаза, даже не пытаясь скрыться. Нахожу спокойствие в двух голубых огоньках.

— Потому что однажды ночью ты кричала, что никогда не посмеешь сдаться. — табун мурашек промчался по моему телу. — Мы всё видели. Я видела тогда твои слёзы, как ты кричала. Тейлор тогда бросился бежать к тебе, но я остановила его, поскольку знала, что никто не спасёт тебя кроме тебя самой.

— И что произошло потом?

Картина постепенно всплывала в моей памяти и именно вопросами, я могла удержать ее. Так странно…

— Ты снова вышла к нам, улыбаясь. Тогда то, мы и произвели тебя искоркой… Не угасающей вечной надеждой.

Вспышка… Крик в голове. Разбитый мольберт об пол, разбросанные кисти… Краски.

Свет потух.

Я вижу девушку. Наивную, со слабой улыбкой и похожую на ребёнка. Вижу кудрявого парня, что кидает в неё носки, смеётся и убегает, а она бежит за ним…

Чувствую этот запах печенья с молоком.

— Джекилайн?…

— Вот же дерьмо… — оборачиваюсь на другой голос и вижу шокированного Тейлора. Глаза девчонки загорелись от счастья.

Бывало ли у вас когда-нибудь ощущение, что ваша жизнь не реальна? Что воспоминания вовсе не живые, а иллюзии, придуманные разумом. Думали ли вы когда-нибудь, что вас просто не существует?

Когда это произошло, я не смогла вспомнить, что было до этого. Вернее, что было после того, как я приехала сюда. Год жизни здесь, в этом городе, из моей памяти просто исчез.

Я помню свою комнату, отца. Его безысходность… У моих ног большая спортивная сумка, а из неё торчат вещи, которые, скорее всего, я не смогла затолкать внутрь.

А дальше мрак…

Снова свет.

Мои запястья забинтованы, в некоторых местах запекшаяся кровь. Один глаз закрыт, точнее, на нем какая-то марля, что мешает открыть его полностью. Правое ухо пронзило болью, однако я даже не в силах поморщится, словно бы вместо моего лица было чужое, не контролируемое мной.

— Я должна ее увидеть! Дайте мне увидеть ее, пожалуйста! Пустите!

В палату неожиданно врывается темноволосая женщина и замирает. Ее глаза испуганы. Я испугана. Аппарат сбоку меня начал пищать.

— Мисс… Посттравматическая амнезия… Вам лучше уйти, — кусками вырывало подсознание и не могло понять, что происходит. Не могу подняться или закричать, тело не подчиняется.

— Не трогайте меня! Я должна… Скажи что-нибудь!

— Проснись, проснись, проснись! — кричал голос в голове, но я так и не проснулась. Боль стала сильнее, как и срывающийся крик, рыдающей женщины.

— Сьюзан!

Золотистые хлопья осыпаются прямо в воду, в спину отдает холодом. Острый грифель тянет за собой тонкую линию, затем ещё одну и ещё. Останавливаюсь. Всматриваюсь в рисунок, дыхание замедляется, пока глаза, не спеша скользят по очертаниям лебедя.

Я снова нарисовала его. Словно это какая-то моя пожизненная метка, от которой мне не скрыться — белый лебедь, что в один миг может окраситься кровью.

— Пора снимать свои штанишки, Хенсель! Нам нужна твоя заначка, которую ты спрятал от нас на прошлой неделе! — громкий, раздражающий смех сбил ход моих мыслей. Тайный мир исчез. Я снова вижу этих людей, слышу лишние звуки, наблюдаю за чужими проблемами.

Сегодня я была без сомнений уверена, что дождь и пасмурная погода заставят незнакомцев в масках остаться в стенах школы. Я ошибалась. Ланч на улице, сидя на мокрой траве и промокая под холодным дождем намного вкуснее, чем в душной, потной столовке.

Стало не по себе.

Чувствую чей-то взгляд на себе. Начинаю осматриваться и замечаю ее…

Девушка с белоснежной кожей, такими же светлыми волосами и пустым выражением лица. Ее еле заметные губы сомкнуты, а темные как ночь глаза распахнуты.

Нас отделяло незначительное расстояние в несколько метров, и было бы не так жутко, если бы она не шла мелкими шажками в мою сторону, а стояла на месте.

— Привет!

От испуга судорожно захлопываю блокнот, карандаш из моих рук вырывается и отлетает в фонтан. Смотрю вперед, бледноволосая исчезла. Поднимаю голову и упираюсь в улыбающиеся голубые глаза.

— Как долго ты стояла у меня за спиной?

— Этого было недостаточно, чтобы рассмотреть твои рисунки спятившего в блокноте смерти. Не волнуйся, — Джекилайн разлеглась на прохладном камне, широко улыбнувшись.

— Так его называет Тейлор. И я не спятила.

— Это… — глаза пробрались под меня. — Журнал ночных бабочек!? А ну, слезь!

Быстрым движением журнал вылетел из-под моего открытого портфеля, на котором я сидела. Девушка прижала к своей груди вещь и осуждающе посмотрела на меня.

— Как не стыдно тебе обращаться так с искусством? Это же лучшая рок-группа во всем мире! Ты только что осквернила мою душу… Осквернила Робина Таузента!

— Совсем забыла, что брала это в школу, — усмехаюсь. — Приношу свои извинения, мисс Джекилайн Вуд. Каюсь, Робин Таузени.

Осуждение медленно смылось рассеянием. Края розоватых губ слабо потянулись наверх. Я так и не поняла, что заставило Джек растеряться.

— Я уже и отвыкла от этой мрачности… — Джек вяло переворачивается на спину. — Как же хорошо было в Эйвенте… Всегда солнечно, так тепло. А здесь мрачно и так..

— Жутко?

Девчонка задумалась.

— Я говорю так, будто я противник дождя.

— Ты предпочитаешь солнце, а кто-то другой любит дождь. В этом нет ничего плохого.

— Да, наверное, ты права. И было бы здорово, если бы от этого был хоть малейший толк. Посмотри! Я же бледная как поганка! Вселенная явно против моего голливудского загара. Даже этот полудурок Тейлор, выглядит поживее меня!

Мы засмеялись. Я останавливаюсь, когда понимаю, что смеюсь уже слишком долго. Но Джек не переставала… Она все смеялась и смеялась… Так искренне, звонко и явно не думая о том, что подумают другие.

— Как же ты прекрасна… — подумала я, однако сказать не осмелилась.

— Да не я это выставил школу на продажу, не я! Клянусь счастливым носком! Почему Вы не верите мне?

Заместитель школы разворачивается к кудрявому парню.

— В прошлом году, на химии, ты вылил все пробирки на пол и устроил в классе каток.

— Только одну! И было весело… Все оценили! Разве Вы нет?

— В позапрошлом распустил пчёл на международной выставке, и их пришлось ловить по всей школе.

— Ну, вообще-то, ос.

— А две недели назад взломал систему школы. Никто до сих пор не может подключить интернет и выставить геолокацию учреждения, на картах оно больше не числится.

— Да это все Сэм, со своей манией заполучить всю информацию с пентагона! Думаете, я на такое способен?

Послышался глубокий вздох.

— Ты способен на большее.

После этих слов мужчина уходит в школу, оставив парня одного.

— Харрисон сегодня не в духе, — отвечаю я, наплевав на утонувший карандаш в фонтане. Джек качается на носках рядом.

— Эта чудачка сказала, что это я во всем виноват! Я что, главное шило в школе? Почему я?

— Это он.

— Что?

— Харрисон — мужчина. Это не женщина.

— Надо же… — удивился Тейлор. — А я уже хотел звать эту горячую штучку на свидание, лишь бы только она не отправила меня в исправительный класс.

Джекилайн потёрла свои плечи, задрожав от страха.

— Там так холодно… Самое худшее место на этой планете.

— Я лучше ещё один месяц буду отбывать наказание наших родителей, и чистить свои носки зубной щеткой, чем они снова запрут меня в этой будке!

— Как же! Между прочим, в прошлый раз, это по твоей вине меня упекли туда!

— Это по моей вине?! А кто вместе со мной обклеивал его тачку прокладками, а?

— А иначе тебя бы поймали даже раньше и упекли бы в обезьянник!

— А так, ты сама попала туда вместе со мной!

Слова теряются в пространстве, мои глаза смахиваются в сторону и дыхание молкнет. Замечаю, как во дворе школы постепенно стихает, но не до такой степени, чтобы стало совсем тихо.

Двери темно-красного авто открываются и две пары обуви спускаются на асфальт. Тихо и так ошеломляюще для глаз…

Едко-красные диски… Пламя вспыхнуло в груди.

— Кто-то из них чуть не сбил нас.

После этих слов мое сердце мгновенно сжимается до размера вишни. Теперь взгляды незнакомых парней останавливаются в нашей стороне, словно бы я сказала это слишком громко и слишком близко.

Время замедляется и тянется целой вечностью. Две стороны монеты: холод и пламя, безразличие и недоверие. Парни до сих пор смотрят, а точнее, теперь уже только один из них. Голубоглазый пытается привести в чувства русоволосого, немо проговорив ему несколько слов.

Но он не слышит. Потому что теперь его главная цель — я.

Я вижу этот взгляд. Как светлые глаза по-прежнему пытаются сжечь меня, растоптать в пепел, и нет, это явно не похоже на «любовь с первого взгляда», точно нет.

Он смотрит на меня так пусто и убийственно одновременно. Так, словно бы я испортила его жизнь.

— Осторожно!

Время размораживается. По лицу проходит сильный, сшибающий удар и мяч отлетает в сторону. Блокнот вырывается из моих рук и падает на землю. Хватаюсь за обожженное лицо.

— О господи! — Джекилайн ринулась ко мне и прижала меня к себе, словно защищая от дальнейших последствий, — Тише-тише-тише! Кто это сделал?! А ну, покажись!

В глазах зарябили огоньки. Плавающие в разные стороны лица Тейлора и Джек, наконец, успокаиваются.

— От одного до десяти, оцени эту боль!

— Судя по ее лицу — одиннадцать, — отвечает Тей.

— … Нет-нет. Я… в норме. Терпимо. Мне совсем не больно.

Замираю. Осознав своё положение, закрываю глаза со стыда и тихо вздыхаю. Какова была вероятность, что мяч полетит именно сюда, именно в меня и именно в лицо?

— Мать твою… Подруга, ты в порядке? — подбегает незнакомый парень. — Я не хотел, изв…

— Я видела, как ты пнул его! — вскрикивает Джекилайн за меня. Спасая от разъяренной сестры парня, Тейлору приходить сделать из себя «живой щит», встав спереди.

— Возомнил из себя «мистера крутого», которому можно шпынять волейбольные мячи куда попало?

— Воу-воу, полегче, новенькая. Я же извинился, я не специально.

— Будь это не она, ты бы мог запросто снести так кому-нибудь лицо. Маленькому ребенку! А сейчас, живо ноги в руки, ибо у тебя есть три секунды до того, пока я тебе его не затолкала куда подальше!

— Джек, спокойно, — я вынуждена остановить ее, опустив руку с горящей щеки ей на плечо. — Я жива и в порядке, видишь? Подумаешь…

— Отличный удар, Тейт, — спокойный, хриплый голос позади. — Так держать.

Два темноволосых дружка проходят мимо нас. Стоит поймать едкие глаза незнакомца на себе, как они сразу же сбегают на Тейлора.

Лицо друга изменилось, только это не было похоже на страх или соперничество. Это было чувство, которое понять никому не удалось. Даже мне.

Незнакомец, что извинился передо мной, попятился назад, не веря своим глазам. Внутри меня смешалось отвращение и рассеянность, я не могла выдать и слова.

Расстояние становится все больше, парни уже идут к нам спиной, а я попросту не понимаю, чего пытаюсь добиться, выжигая глазами спину русоволосого. Тот, будто почувствовав это, останавливается и поворачивает голову, однако визг подлетевшей к нему темноволосой девушки не дает закончить действие.

Он не сильно рад ее видеть. Он совсем не рад.

— Я так ждала, когда же ты вернешься! Мы так по тебе скучали! — повисла та на его шее и снова вскрикнула тому в ухо.

Ее голос въелся в перепонки и головная боль усилилась. Я морщусь. В моём представлении, такие как она, обычно, в фильмах ужасах или каких-либо страшилках умирают самые первые.

Девушка не отвязывается, попытки парня отвести своё лицо от неё тщетны. Розовая проблема слишком настойчива.

Последняя капля.

Сдерживаясь от неприязни, зеленоглазый парень спокойно отцепляет сочное тело девушки от себя и что-то говорит ей. Она засмеялась. Он что-то говорит вновь. Улыбка девушки медленно спадает.

Между ними прошло достаточно паузы. Этого хватило, чтобы воспользоваться шокированным состоянием темноволосой и закончить начатое — проникнуть внутрь школы. Все также громко и ошеломляюще для глаз и тихо для ушей.

— Это была не смешная шутка или он решил сыграть в игру на выживание, переступив не ту дорогу? — ели слышимо процедила Джекилайн, пока ее взгляд замер на застывших призраках двух русоволосых парней прямо на входе в школу.

— Он не похож на того, кто умеет смеяться.

Искупление

Прошлое…

Susan.

Если слёзы — признак слабости, по меркам общества, тогда что значит пустота?

То, что со временем губит все живое изнутри? То, для чего собственные слёзы — не значат ничего? Забытый звук…

Это ли первопричина сил, в надежде защитить себя? А может, это последний этап после слез? После слабости?

Мне хотелось кричать. Громко, разрывая собственную глотку. Однако все, что я могла, так это молча смотреть на отдаляющуюся машину сквозь невидимое стекло.

— Тебе не о чем беспокоиться. — пугливо оборачиваюсь на звенящий голос в ушах и упираюсь в тёмные глаза. Женщина дружелюбно улыбнулась. — Проходи. Будь как дома.

Этот дом не был похож на тот, в котором я росла всю свою жизнь. Этот, изнутри, не казался таким большим как снаружи. Светлые, в основном мятные тона и ничего лишнего. Идеально, я бы сказала. Ровно так же, как и аккуратно накрашенные бардовой помадой губы незнакомой мне женщины, которая представилась мне тетушкой.

Пропустив кухню и ванную, меня ведут на второй этаж. Еще одна комната. Такая же светлая и уютная, с цветным пятном на кровати, что сразу же подскочило при виде нас.

— Знакомьтесь, это Рейчел. — девушка с любопытством наклоняет голову набок и я выдавливаю неловкую улыбку. — Это Сьюзан.

Зачем-то снова смотрю в окно, наверное, в надежде увидеть знакомую бирюзовую машину.

Ничего. Вся та же серость, как и несколькими минутами ранее. Дорога пуста.

Перевожу глаза на заправленную кровать рядом.

— Мы уже подготовились к твоему приезду, только… этого никак не ожидали миссис и мистер Робинсоны.

— Робинсоны? Кто это?

— Я зову их «ходячая истерика» и «ходячий протеиновый батон», — отвечает девчонка и ждет моей реакции.

Я попыталась не выдавить смешок, чтобы не было неловко, но вышло слабо. Она слабо улыбнулась.

— Это наши соседи. Им всегда кажется, что наши новые гости будут шумнее предыдущих.

— Оу, у меня тоже был такой, — вспоминаю я. — Правда, моего отвезли в дурдом за то что он умолял мою собаку не лаять.

Кареглазка тоже не выдержала, как и я. Тут же телефон женщины зазвонил.

— Мне нужно отлучиться.

Она уходит. Тут карие глаза незнакомки вцепились с любопытством в меня.

— Смотришь на меня как на бесплатный стейк.

— У тебя нет никакого амулета от темных духов? — непонимающе смотрю на неё. Она постучала по своей подвеске на своей шее. — Защита от нечисти. Не подпускает призраков ни на шаг.

— Боюсь разочаровывать, но мне кажется, или он сломался.

Она снова наклонила голову и с интересом промычала, осматривая меня.

— Расскажешь про своего соседа?

Author.

Каждый человек, всегда, оставляет разный привкус после себя. Это может быть горечь, легкий сладкий привкус или же чересчур приторный или безвкусный. Среди этих людей есть твои друзья, семья. Даже ты.

Эта девушка никогда не обладала большим кругом друзей и никогда не мечтала об этом. Почему? Возможно, потому что однажды ее предали, а затем еще раз и еще. Возможно, после этого, она перестала видеть смысл в «дружбе» и многие в ее жизни стали просто существовать. Затем друзей стало все меньше и меньше. Она осталась одна.

Она осознала, что многие были вовсе не готовы слушать ее слезы, молящие помощи слова, кроме одного человека, которого она по сей день так боится забыть как остальных.

Себя.

— Ты только не волнуйся, хорошо? — послышался сжёванный женский голос позади темноволосой и пачка с ирисками прохрустела.

Этот день был самым волнующим из всех тех, что были позади. Все произошло слишком резко, слишком неожиданно, затянув в казалось бы, вечную рутину страха и ожиданий.

Надежд.

— Это вкусно? — спросила Сьюзан и другая темноволоска ее угостила. Сладкий вкус постепенно растворился в горле. Ей понравилось.

— В свой первый день, в новой школе, меня стошнило на ноги Джереми, когда он угостил меня изюмом, в первый раз моей жизни. С тех пор меня прозвали «Тошнитик»

— У ирисок есть срок годности? — скривилась девчонка, прокручивая вкус конфеты и пытаясь найти в нем подвох.

— Вроде да, но максимум, чего тебе на самом деле стоит бояться, это сломанный зуб.

— О нет-нет-нет! — зонт в руках новенькой раскрывается из-за маленькой оплошности — нечаянно нервно стукнув пальцем по кнопке. Вещь застревает в невидимой стене. Голубоглазая растерянно опускает его.

— Хороший удар. Жаль, что не смертельный, — поникшим голосом хвалит незнакомец в потрепанной шапке и ушёл внутрь школы.

— Я… Я… — все, что смогла выдавить из себя Сьюзан.

Высокие стены, так много людей… Рано или поздно, ей придётся зайти туда. Хочет она того или нет.

Слегка испачканные кеды и балетки переступают порог школы, две пары противоположных глаз осматриваются вокруг.

Здесь все иначе. По привычке голубоглазая девушка сворачивает направо и упирается в пустую стену, пытаясь найти расписание, которого и вовсе, пожалуй, здесь никогда и не было. Она поворачивается налево, в надежде увидеть там заманчивые постеры с сегодняшними мероприятиями и концертами в школе, а упирается в стеклянный шкаф с кубками и медалями.

— По твоему взгляду, могу только догадываться, что здесь ты не по своей воле, — начала подруга, шагая наравне.

— Перевод в другую школу был необходим.

— Необходим для кого-то или тебя?

Слишком сложный вопрос. Куда можно убежать?

— Я не знаю, — остановилась Сьюзан и Рейчел взяла ее за руки, дружелюбно улыбнувшись.

— Все будет хорошо. Тебе здесь понравится.

— Вуд, я тебя прибью! — послышалось сбоку и спустя секунду, перед лицом пронеслось два визга воздуха.

— Сначала догони! — крикнул вслед незнакомый темноволосый парень, убегая от разъяренного мужчины.

— Кто этот парень?

— Понятия не имею. Я не знакома с ним. — пожала плечами Рейчел, с улыбкой глядя на уборщика с веником и кричащего парня. Напряжённая обстановка исчезла. Сью расслабилась. — Местный шут, рок-звезда.

— Рок-звезда? Неужели я в одной школе со знаменитостью?

— Он из группы «Горв». Этот парень не сильно предписывает себя к числу тех, кто выше остальных, вряд ли он даст тебе автограф. Все они там такие странные…

— Наверняка, они просто любят эту жизнь сильнее чем некоторые.

Девушки усмехнулись. Две тени возвращаются на то же место, зелёные глаза сначала оббегают голубоглазую девчонку в кедах, а затем смахиваются на другую, в балетках и тень замирает. Зелёные глаза теперь полностью овладели лицом подруги. На лице парня начала растягиваться слабая глупая улыбка. Сьюзан заметила взгляд обоих и неконтролируемое улыбнулась. Рейчел смущенно убирает волосы со своего худого лица.

Кудрявого мальчишку уводят. Девушки, конечно же, посмеялись с этого, но ненадолго. Сьюзан продолжала смеяться ровно до того момента, как не перестала слышать смех кареглазой и не заметила ее пристальный взгляд куда-то в пустоту.

Темноволосая прослеживает за глазами девушки и упирается в незнакомого парня в капюшоне, в нескольких метрах от девушек, рассекая солнечный свет. Вдруг приходит осознание: Ему нужна не я…

— Почему он на тебя так смотрит? — задаёт вопрос Сьюзан, пытаясь привести Рейчел в чувства, что выходит не сразу.

— Я… Я не знаю.

Ему нужна Рейчел.

Одна жизнь

Susan.

Мои босые ноги ломают хрупкие ветви под своим напором, острые иглы деревьев впиваются в мягкую кожу. Растерянные глаза пробегаются сквозь глухие деревья, вглядываются в туман, но ничего не уловив, возвращаются к началу. Зову на помощь и вскоре приходит осознание, что я ничего не слышу.

Тишина…

Мне страшно. Каждый шаг даётся так тяжело. Если я останусь, то точно умру. Нужно выбираться отсюда.

Сквозь туман замечаю темный силуэт.

— Эй?

Подбираюсь ближе. Туман расступается.

Это была девушка, стоящая ко мне спиной, с тёмными почти чёрными как ночь волосами. Мои глаза бегают по ее хрупкому бледному телу, по синякам и ссадинам. Затем спадает на растерзанное когда-то белое платье. Бегают по пятнам и останавливаются на красном пятне, что немного виднелось со стороны ее живота. Начинаю подходить ближе, пытаясь разглядеть пятно. Тут девушка резко поворачивается. Ноги прирастают к земле, пытаюсь вырваться, но все тщетно. Смотрю на неё. Бледное лицо, такие же губы, тёмные глаза. С ужасом спускаюсь вниз и у ее живота вижу окровавленное пятно.

Звук резко появляется.

— Выиграет только одна.

Я закричала…

Срываюсь с постели. Дыхание слишком резкое чтобы пытаться успокоить его, холодный пот пробежал невидимой нитью по лицу. Который час? Смотрю в окно. На улице светло, но не настолько, из-за темных туч, как мои дрожащие от страха синие пальцы.

Как же паршиво порой осознавать, что в этом мире проблемы не только у тебя, как и то, что никто не способен помочь тебе, не так ли?

— Хей-хоу, соня!

Тяжело разнимаю веки. Пытаясь не скривить лицо, приподнимаюсь на локтях и на лестнице вижу не унимающуюся женщину. Та поправляет повязку и, успокоив свои руки по бокам, успокаивается сама.

— Как ты вообще спишь, зная, что у тебя ещё столько невыполненных целей? Я собираюсь на утреннюю пробежку.

— Это тонкий намёк «Не хотела бы ты побегать со мной и утопиться в одной из луж?». Пас.

Карие глаза оббежали мое никчемное вялое тело.

— Ну ты и зануда.

— То есть, по-твоему, бегать в четыре утра, это весело?

— Ещё как! Разбудить свой организм, слушать тишину… Смотреть на людей, которые топятся в лужах.

— Ещё чуть-чуть и у тебя получится уговорить меня.

— Ты никогда не встанешь с кровати ранее, чем после шести утра.

— Ну хоть в чём-то мы обе правы.

Плюхаюсь на кровать, и тяжелый вздох тетушки снова заставляет раскрыть глаза.

— Мне кажется, или твоя комната скоро превратится в городскую барахолку.

Прослеживаю за ее взглядом вбок и упираюсь сонными глазами в другую пустую кровать.

— А что, мне нравится твоя затея. Будем продавать каждую мою вещь за пять центов, а твою тогда… за пять баксов.

— Я серьезно, Сьюзан. Вторая тебе ни к чему.

Женщина уходит. Вновь смотрю на заправленную пустую кровать и внутри почему-то появляется еле ощутимое чувство тоски.

Прошла ровно неделя со смерти директора. Конечно, кому-то пришлось потрудиться, чтобы найти ему стоящую замену и попытаться сохранить прежнюю атмосферу. Но так ли это легко, когда теперь практически каждый боится просто открыть свой шкафчик?

Коридор кишит незнакомыми голосами, масками. В который раз не нахожу ничего нового и снова возвращаюсь к себе, на маленькое зеркальце внутри шкафчика. Эта бесячая наклейка серого кота уже действует мне на нервы. Отковыриваю ее. Выходит не идеально и, тем не менее, я счастлива.

— Так много парней… В моей старой школе были в основном только девочки, а парней называли «альфа-самцами» или «ходячий секс», что-то вроде.

Усмехаюсь.

— Не волнуйся, здесь ты точно не найдёшь ни того, ни другого. Разве что самовлюбленных придурков, которые ничего из себя не представляют.

— Но которые мастерски делают вид?

— И у каждого талант, — взгляд девушки вцепился за кого-то за моей спиной.

Я напряглась.

— А что на счет него?

Все смотрят на него, как почти сразу же отводят взгляд. Так что со мной не так? Почему продолжаю смотреть на него и слушать нервное биение своего сердца? Что мешает мне просто отвести взгляд?

— Он вышел оттуда…

Следую приказам источника звука и упираюсь в темный коридор, что выходил из основного.

— Западное крыло.

— Что за западное крыло?

— По-другому его еще называют пастбищем проблем. Поэтому никто не суется туда. Закон номер один в этой школе, который ты должна запомнить раз и навсегда, если хочешь выжить.

— А что будет если…

— Не будет, — резко вцепляюсь в два синих огонька. — Таких уничтожают самыми первыми.

— И ты предлагаешь делать так, как делают все?

— Только в этом случае.

Медленно возвращаюсь к русоволосому парню.

Он что-то говорит, но я не могу разобрать что. Немо задаёт вопросы, не размыкая губ, строит правила, и будто приказывает их исполнять.

— Таким нельзя соваться туда.

Довольно знакомый визг раздался спереди. Темноволосая девушка вновь пристала к парню.

— Таким беззаботным как Молли, которая липнет ко всем, или как мы — занудам?

На этот раз парень не выдерживает. Он сдергивает чужую ладонь со своего плеча и грубо ударяет ее о шкафчики. Запах печенья спрятался за мою спину.

Я продолжаю смотреть и разглядывать его спину.

Наверное, он что-то говорит, она слушает, но не хочет понять. Вдруг растерянность сменяется глупой улыбкой, и длинные ногти потянулись к манящим скулам. Свободная рука зеленоглазого с грохотом вонзилась в дверцу, возле ее головы.

А вокруг никого. Только мы и они.

Чувствую, как теперь темноволосой не смешно. Чувствую ее страх… Парень сбрасывает руку, делает шаг назад и предоставляет ей выбор. Девушка выбирает один из них. Забыв про упавшую сумочку, та бросается прочь.

— Жертвам.

Прозвенел звонок с урока. Из-за своих разговоров с Джек мы совсем забыли про него.

Забрасываю горсть учебников в шкафчик вместе с остатками разума. Запах печенья с молоком растворился. Закрываю дверцу и сразу же подпрыгиваю от испуга.

— Ты же не думала, что я забыл про тебя? — Тейлор отталкивается от стены и выпускает попрыгунчик.

— Да вообще, рассчитывала.

Наши глаза протиснулись сквозь толпу и потащились за рыжеволосой девушкой. Такая хрупкая и беззащитная, среди чужих голодных взглядов, иных рассудков. Неспешно ступая по идеально кафельному полу, с открытым ртом.

Так почему ей не все равно? Почему каждый взгляд ударяет ниже колен, почему так сбивает ее?

— Родители должно быть рады, что во второй раз лотерея все-таки сработала.

— Она сработала еще в первый раз, — мои глаза по-прежнему преследовали девушку. — Тебе суждено спасти этот мир от скуки, а ей.. от ужасных людей.

Этот мир не в силах долго держать ангелов с того света. Прекрасное всегда угасает самым первым. Ангелы зарождают нечто прекрасное в сердцах других, а затем исчезают.

Исчезают навсегда.

— Они не тронут тебя, пока ты не причинишь им вреда, — наверняка думает она, сама не веря своим словам.

Девчонка утонула в толпе. Огромный поток людей начал расступаться, уступая дорогу компании поменьше, в несколько десятков раз.

— Только наступи на мои новые кроксы и встретишься лицом со стенкой! — смех одного разбудил всю шайку.

— Они правда думают, что на них есть для кого дело?

Тейлор не отвечает. Он недоверчиво провожает компанию парней и особенно последнего, выступающего в самом центре. Дальше все выходит из-под сценария, одного парня выталкивают и тот падает к нашим ногам. Все останавливаются. Мне сразу же становится неловко и от своей зажатость не решаюсь помочь подняться мальчишке. Все становится хуже. Белоснежный оскал главного заставил скорчить лицо, огромная одежда больше не помогает чувствовать себя защищенной и закрытой.

— Ну же, Бентли, ты обязан даме поцелуй в ноги. Ты же хочешь стать мужчиной? Не думаю, что она будет против.

— Ты на кого шуршишь, пакетик? — замечает Тей мою растерянность и вступается.

— Домашним животным слово не давали.

— Так молчи.

Самоуверенность в карих глазах померкла, края губ опустились.

— Порхай отсюда, Дюймовочка! Роль главного шута моя, а твоя — смазливый пупок, которого в детстве передержали на солнце.

Парень уже собирается что-то ответить, как незнакомый мне парень что-то начинает говорить тому на ухо.

— Поберегу лучше силы до следующего захода, — осмотрев меня с ног до головы, темноволосый фыркает и уходит со своей шайкой.

Раздался звонок. Напряженность так и не спала, хотя, я услышала облегчённые выдохи. Все начали расходиться по классам.

— Я чувствую запах самолюбия и сверхэгоизма, — подкралась сзади Джек. — Особенно запах ромашек и пота… Что я пропустила?

— Распродажу лютиков и незабудок. Пойду вымывать глаза. Я надолго.

Девушка захлопала ресницами. Пожимаю плечами. Ее глаза пытались незаметно заостриться на чём-то одном, но словно что-то мешало ей. Прослеживаю за ее взглядом. Конечно, ведь этим «что-то» оказались едкие глаза русоволосого парня, что прямо сейчас въелись в мою плоть.

Крепкие руки, скрытые за темной легкое курткой опущены вдоль тела. Хотела бы я разглядеть каплю улыбки на его светлых губах, но все тщетно.

— Тот парень из западного крыла. Почему он так смотрит на тебя?

Этот взгляд… Я уже видела его однажды.

Та девушка возле школы. Она смотрела на меня точно так же как и он, также пронзнающе и холодно. С такой же ненавистью.

— Я… Я не знаю…

***

Что-то в этом дне изменилось.

Я чувствую этот прилив негативной энергии. Моя кровь бурлит сильнее обычного, чувствую эту напряженность.

Или это происходит только со мной?

Чернила все заражают хрупкий лист, движения контролирует разум, рука подчиняется.

Это помогает. Забыть все на мгновенье и не думать ни о чем. Даже себя.

— Вы заняты чем-то более важным, раз не слушаете мою речь, Сьюзан Аддамсон?

Линия замирает. Поднимаю глаза на женщину в очках, и та сжимает свои ярко-приторные розовые губы уточкой, в попытках показаться строже.

— Вы абсолютно правы, мисс Маггарет. Мне незачем ее слушать, — отвечаю я и мысленно настраиваю сбитый тембр мыслей.

— Не могли бы Вы предоставить столь особую честь, и показать свои планы всем нам? Всему классу? — картинка снова сбивается. Пытаюсь не пережать карандаш. — Вы ведь изначально явились сюда к нам, чтобы творить, не так ли?

— И поэтому я обязана впустить всех вас в свою голову?

— Вы боитесь за свое будущее?

— Причём здесь мое будущее?

— Таких как вы, мечтателей, слишком много на этой планете. Они вынуждены бежать ото всей толпы, пытаясь защитить свое «я».

— Послушайте..

— С чего такие мысли полезли в Вашу голову, что Вы входите в их число?

— Потому что я — исключение из всех правил. Пока вы все бежите рядом с толпой, я наоборот.

Женщина подходит еще ближе. Ее светлые глаза спустились на мой блокнот, морщинистые щеки напряглись. Переворачиваю предмет, тем самым заставив перевестись на меня.

— Ваш дар не особенный. Многие люди наделены талантами и «способностями», однако это не значит, что Вы должны быть точно такой же. Ваша задача стать образованной личностью. Есть вещи наиболее значительней простых рисунков.

Резко поднимаюсь с места и яростно смотрю ей в глаза. Дверь класса открывается. Вся злость тут же покидает меня и оставляет лишь пустоту.

Зеленоглазый парень, чьи реалии не совпали с моими в первый же день останавливается. Пару секунд он смотрит на меня, затем проходит возле моей парты и учительницы.

— Я бы приберегла Ваши силы, прежде, чем Вы дойдёте до парты, — останавливает того учительница. — Попрошу снять капюшон, Вы в заведении. Кстати, о новых учениках. Мистер Геральд не предупреждал меня о новых подопечных. Как Ваше имя?

Парень проигнорировал просьбу с капюшоном.

— Уайт, — все так же, не оборачиваясь, ответил он. — Для всех я — Кэммерон Уайт.

Не дожидаясь ответа зеленоглазый проходит вглубь кабинета и садится за заднюю парту, за мной.

— Что ж, Кэммерон Уайт. Боюсь, это первый и последний раз, когда я увидела на вас капюшон. Итак, продолжим.

Учительница, наконец, забыла про меня и мой блокнот. Урок длился так же муторно. Все шептались о том парне сзади, а приходилось слушать его безразличное дыхание — мне.

Тут дыхание остановилось. Снова вслушиваюсь, ничего. Дальше последовал шорох, стул проскользнул по линолеуму. Ледяной запах вишни пронёсся рядом. Парень, что-то набирая на телефоне выходит.

Учительница в недоумении смотрит на выход. Затем дверь открывается. Правда, ожидание стало куда печальнее, это был не парень.

— Тук-тук, маленькие засранцы! — учитель английского, прошедший к учительнице. Женщина распахнула глаза. — Расслабьте свои булки, будущие зэки. Я пришёл не по валу душу.

Они разговаривают. Класс пользуется моментом и шепчется меж собой, пытаясь списать контрольную.

Резкая, терпимая боль пронзила верхнюю губу, во рту отдался металлический привкус. Громко опускаю взгляд, капля крови разбивается о белый лист и въедается в незаконченный рисунок.

— Матерь божья! — воскликнул мистер Роттер. — Мне некуда складывать трупы. И я не хочу снова в обезьянник за избиение малолетних! Живо дуй к медсестре!

Теряюсь, осмотрев алые подушечки своих пальцев и больше волнуясь за рисунок.

— Живо-живо! Давай-давай же!

Поднимаюсь с места и выбегаю из класса. Дурацкая привычка! Я снова разодрала свои губы.

Свет коридора погас под влиянием мрака, алая жидкость застывает на моих пальцах и противно сдавливается их. Кровь не останавливается. Замедляюсь, осматриваюсь. Никого… Лишь еле слышимые звуки позади меня и гром, проходящий сквозь толстые стены.

— Они не пойдут против меня, ты бросил их, в то время, когда я был рядом! — почти срываемый голос в крике за углом заставляет остановиться. — Это мои люди! Тебе не понять то, на что пошёл ради них я. Никто не хотел, чтобы ты возвр…

Мычание… Кто-то закрыл Итану рот.

— Надеешься на защиту?

Настала пауза. Слишком долгая.

Мое тело сковало тревогой, а скорее всего — страхом от жути знакомого голоса.

Осторожно выглядываю. Русоволосый парень стоит ко мне спиной, держа руки за ней. Итан на взводе. Видно, как хочет вцепиться парню в глотку, однако парни по бокам не дают сделать этого.

— Они не станут слушаться тебя. Ты давно потерял свой статус.

— Статус для кого? Тебя что ли?

— Не смей обесчещивать меня.

— Тогда заставь меня назначить тебе приемлемую цену, — парень наклоняет голову набок и выдерживает паузу. — Не всегда же придётся быть жалким трусом. Только не спрашивай у своего брата, он наверняка не знает, как сделать это правильно.

— Закрой свой никчемный рот! — светловолосый кинулся на парня, того быстро перехватывает ещё один парень. Тот голубоглазый, с которым я видела русоволосого впервые во дворе школы.

— Как же ты до сих пор не понял… Мне неважно одобрение от тебя, других. Я руковожу всем вокруг, игрой, а другие подчиняются. Так же как и все остальные. Так же как и ты.

Подобравшими к своей жертве парень любуется его беспомощностью, а затем наклоняется ближе.

— Твое время вышло.

Эта фраза выстрелила Итану прямо в грудь, его взгляд замер от боли. Ужаса. Беспомощно он начинает кричать, пытаться вырываться. Парень уводит его, протащив почти рядом со мной.

Крик замолкает.

Открываю глаза, нерешительно выглядываю, а затем выбираюсь из тени.

Никого… Ни Итана, ни тех парней…

Ни зеленоглазого парня.

Резкий рывок за плечо и толчок в пустой промежуток между шкафчиками. Хочу рвануться с места, как тот, предугадав, быстро ставит одну руку возле моей головы. Беспомощно поднимаю на него свои глаза.

— Ходячее проклятие… — два зелёных огонька проскользили по моему лицу, воздух внутри легких испаряется. — Тебе явно нечем заняться, кроме как ходить за мной.

— Я не… — прихожу в себя, дыхание успокаивается. — То, что оказалась в одну минуту, в одном коридоре с тобой не значит, что я следила за тобой.

— Слишком сомнительно. Ты явно не похожа на тех, кто домой возвращается к девяти и вечером зубрит книжки, — он делает мелкий шаг, пальцами вжимаюсь в стену. — Та самая «неприкосновенная» зануда из всяких сериалов и книжек, я прав?

— Тот самый плохой парень из всяких книжек и сериалов, который теперь до конца жизни будет лезть к «неприкосновенной» зануде? Я права?

Глухой смешок вырвался из его уст, смешавшись со слабым запахом замороженной вишни. Чувствую, как тропинка крови пробежалась вниз по подбородку. Парень давно ее заметил, однако заострить своё внимание решился только сейчас. Его рука тянется к моему подбородку, и большой палец осторожно вытирает кровь либо сильнее размазывает ее по коже.

— А ты любопытная… Ты мне нравишься.

— А ты мне нет, — оклемавшись, отвечаю я.

Откуда столько уверенности? Ты совершаешь ошибку! Замолчи!

— Знаешь, с мячом у лица ты показалась мне более обаятельной.

— Как жаль, что в тебя не попали. Классное было бы зрелище.

Парень ничего не отвечает, лишь отпускает руку и делает шаг назад, словно отпуская меня.

Нет… Если я не узнаю о нем сейчас, такого момента больше не будет никогда. Он правда думает, что я просто уйду?

— Кто ты такой? — задаю решающий вопрос. — Я раньше не видела тебя здесь.

— Твои слова слишком банальны, как и ты сама. — удивление я попыталась скрыть, но вышло слабо. — Спроси что-нибудь поинтереснее. Например, сколько секунд мне хватит, чтобы задушить тебя.

— Чтобы чт…

Русоволосый с силой впечатывает в стену и устанавливает одну свою руку на моей шее, но на большее не решается. Сердце останавливается. Все, что я могу сейчас сделать, так это молча бегать между его глазами, жадно поглощающими мой страх. Делаю резкий рывок телом. Жалкая попытка выбраться не удаётся, только вызывает на его лице полуулыбку.

— Слишком просто, — парень немного наклоняет голову набок. — Пугать невинных девочек наподобие тебя, скоро войдёт в привычку. Что, если бы на моем месте был бы кто-то другой?

— Не думай, что в отличие от них у тебя есть преимущества. Ненормальный, отпусти меня!

— Не противься. Выглядишь жалко.

— Настолько жалко, отчего на большее ты попросту не способен?

И это было зря. В этот момент тонкая нить моего кулона резко натягивается и стягивается на моей тонкой шее. Из моих уст вырывается тихий писк.

— Настолько, отчего марать о тебя руки будет слишком бессмысленно. Будь ты особенной, у меня появился хотя бы на то стимул, — он улыбнулся. — Но ты лишь пешка.

С каждой секундой кислорода начинает не хватать. Чувствую, как голова начинает постепенно заливаться кровью. Силуэт крепкого парня раздваивается и мутнеет в темной пелене. Я уже давно успела пожалеть, что просто не ушла.

— Остановись… — все, что могу выдавить из себя я.

«Он не похож на убийцу, он обычный подросток, он не убьёт меня в школе, эта просто глупая шутка, которая выходит из-под контроля» — твердил внутренний голос, заставляя верить на слово. Но безумный мальчишка, чьи губы с каждой секундой расплывались в нечеловечной улыбке, немо говорил иначе. Сжимаю глаза. Тут зеленоглазый разжимает пальцы, жадно втягиваю воздух, позволяя разойтись ему внутри моих легких, и падаю на пол, схватившись за шею.

— Ты не всегда была особенной. С какого момента вдруг стала? — злобно бросаю на него свой взгляд, пока тот смотрит на меня сверху вниз.

— Ты псих…

— Восемь жизней, куколка, — улыбка его резко спадает. — Одну я уже у тебя óтнял.

Русоволосый разворачивается и удаляется из коридора, оставив меня одну. Смотрю вперёд, все ещё боясь перестать дышать. Вздрагиваю, по ушам проходится режущий звонок на перемену. Подбираю сумку с пола и убегаю с этого места.

Кто такая Грейс?

Susan.

Омерзительно, не правда ли? Проснуться утром и осознать, что в этот день карты снова сошлись не на твоей стороне.

С самого раннего утра небо вновь заставили плакать, и теперь то отчаянно рассыпало свои слёзы по всему городу. Умоляюще крича о помощи, затем замолкая, и так по кругу.

Капли воды, казалось, вот-вот пустят по окнам трещины или устроят наводнение. Стены затрещали, гром пронёсся над головой.

Я выхожу из дома. Дождь мгновенно бросается на глаза и срывает с меня домашнее тепло. Пожалуй, это самый лучший момент, который случается со мной изо дня в день. Тусклый запах природы, шёпот листвы… Я никогда не просила тетушку отвезти меня до школы, как никогда ради этой цели не вызывала такси и не бежала сломя голову на автобус.

День ото дня, каждое утро я тратила почти час, чтобы неспешно пройтись по тропинке леса. И так до самой проезжей части. И мне нравилось это.

Выхожу на шоссе. Посматриваю на время, только ускоряться желания не нашлось. Боковым зрением замечаю тень, по другую сторону дороги.

Муть оказалась человеком. Без глаз, с невидимым ртом. Без лица… Капюшон чёрной кофты закрывал абсолютно все, включая волосы. Поправляю сумку и сворачиваю в переулок. Чужая голова сдвинулась в такт моего движения…

— Почему ты не созванивалась со мной? — переступаю ямку в асфальте и выравниваюсь с рыжеволосой девчонкой. — В смысле… Почему я вспомнила о тебе только сейчас? Мы же были близки, так почему тебя не было в моей памяти, несмотря на ее провалы?

— А как бы это выглядело? — усмехается та. — Привет, я твоя лучшая подруга, правда, ты меня не помнишь, поговорим по душам?

— Ты права, звучало бы и правда, странно, — выпускаю обреченный смешок и заставляю взгляд поникнуть в пустоте. Моя улыбка предательски спадает.

Не знаю, хорошо это или плохо, что я ничего не помню. Расстояние — вот что действительно убивает. Так что хуже: не понимать, что прощаешься с человеком в самый последний раз или после долгой разлуки подбежать к самому дорогому человеку и увидеть в нем незнакомца?

Так ли на самом деле выглядит смерть?

Пытаясь отвлечься от мыслей, я перевожу глаза на девушку, как в эту же секунду из туч выходит солнце, и рыжие локоны ослепляют мои зрачки. Меня не замечают, распахнутыми глазами прослеживая за стаей птиц.

Джекилайн… Такая беззаботная, наивная и спокойная… Словно маленький ребенок, который никогда не хочет взрослеть.

— Какого это стать воспоминанием?

— Что?

— Когда ты узнала, что для кого-то тебя больше не существует, что ты чувствовала?

Девушка растерянно забегала по моему лицу, держа паузу. Ее губы слабо заерзали. Она хочет что-то сказать, но не может. Будто именно эти слова причиняют ей больше всего боли, и поэтому она не готова отпускать ее именно сейчас.

— То же самое, что и человек, которого навсегда признали без вести пропавшим.

***

Спустя некоторое время пред глазами возрастает огромное здание. Вместе с девушкой я переступаю порог школы и встряхиваю головой, разбросав ледяные капли по кафельному полу.

— Этого не может быть, я не верю в это! — вырвался из-за угла болезненный плач.

Медленно приближаемся к крику. Полная пустота, кроме одного… Рыдающая девушка склонилась у одного из шкафчиков, обнимая хрупкие цветы. Джек замирает на месте, прикрыв губы ладонями. Я по-прежнему крадусь ближе. Мой силуэт вряд ли был заметен девушкой, сидящей спиной на полу ко мне, как и мое прерывистое дыхание.

— Молли…

Портрет темноволосой девушки висел на дверце одного из шкафчиков, обвешанного цветами.

Вдруг незнакомка на полу замолкает, поднимается на ноги, вытирает слёзы и затем размазывает их по искусственному чужому лицу.

— Они были не за тебя. Они за Робина, когда ты заставила его забыть про меня. Какая же ты все-таки дрянь, Молли…

Девушка хочет уйти, как утыкается в мое лицо и пугается. Я продолжаю ошарашено молчать. Быстро закрыв пол лица волосами, та убегает прочь.

Моя подруга куда-то исчезла. Теперь в коридоре только я и она…

Молли Верк. Девушка, чьи глаза сейчас пусто смотрели в мои, и чьи ожидания об этом суровом мире стали оправданны. Девушка, чья жизнь закончилась, даже не начавшись.

— Тебе бы стоило посетить офтальмолога. — дергаюсь от испуга. Оборачиваюсь.

— П-прости?

— Окулиста, — еще одна незнакомка улыбнулась и поправила очки на переносице. — Тут, кстати, неподалёку клиника моего отца. Может, заскочишь как-нибудь?

Продолжаю непонимающе смотреть на нее. Девчонка закатывает глаза.

— Я махала тебе вчера. В автобусе. Ты посмотрела на меня и просто отвела взгляд!

— А… — протянула я после паузы. — Да, я… помню, как какая-то девушка очень эмоционально махала мне вчера. Это была ты, верно?

Она глупо рассмеялась, блеснув цветными брекетами. Странно, что она проигнорировала шкафчик сзади меня.

— Все верно, искра!

— Мое имя Сьюзан.

— Ты посмотрела на меня так, будто не знаешь меня, а тебе всего-то нужны были очки. Все верно, искорка?

— Не зови меня так! — от полу крика, девчонка тут же она замолкает. Большие глаза уставились на мои. Я и не понимаю, что делать дальше: сменять свою маску на испуг, от того что напугала ее, или продолжать пронзать девушку гневным взглядом.

— Ладно-ладно, бойкот, только не нервничай! Я здесь совсем на другую тему. Сегодня будет собрание на коронацию в «клуб деревяшек», будем придумывать разные стихи о защите природы, а самое главное — добровольная уборка школы! Здорово, не правда ли?

Незаметно пробегаюсь по коридору, пытаясь найти Джекилайн и спасение. Ничего не выходит. Натыкаюсь только на обвешанный шкафчик Молли Верк и внутри все сразу же сводит.

— Вряд ли я гожусь для стихов.

— Ну ничего, нам как раз нужны люди для добровольной уборки. Ты единственная, пока что. — удивляюсь ее настойчивости. — Мне тебя, кстати, Тейлор посоветовал.

Вот же…

— Поэтому… я и подошла к тебе ещё. Ты ведь придёшь?

— Я…

— Уже запланировала ещё одну посиделку со своей любимой подружкой, поэтому не смогу прийти. — Джек! — Извини, Одри, но сегодня мы идём помогать моему отцу, выслеживать воришек кукурузы и факелов. Странный набор, конечно… Разве сезон для вылавливания ведьм уже начался?

Выражение лица Одри было примерно такое же, когда я узнала о своем «плохом зрении».

— А… Может тогда в четве…

— Тоже будет занята! — Джек приобнимает меня за плечо, а я невинно натягиваю глупую улыбку.

Ничего не ответив, незнакомка собирается уходить. Продолжаем странно улыбаться.

— Кстати! — она разворачивается. — Еще кое-что… Вы не видели Грейс? Девочка такая, тоже с рыжими волосами ниже поясницы, с карими глазами, а ее губы вечно намазаны красной белибердой. Весь день ее искала, не нашла… Родители тоже не в силах. Может, вы хоть глазком видели?

Смотрю на Джекилайн.

— Кто такая Грейс?

— Не видели, — увидела вопрос в моих глазах Джек, ответив и за меня. — Тейлор добежит до тебя и предупредит, если мы увидим что-то похожее на твою подругу.

Одри пожимает губами и, наконец, исчезает из поля зрения.

— Не может же случиться что-то серьезное?

— Брось! — пихнула меня в плечо подруга. — Я слышала про Грейс, та еще тусовщица. Наверняка, она просто где-то в местном клубе или в какой-нибудь кафешке. Да и, к тому же, эта подростковая жизнь слишком невинна и чиста, чтобы делать что-то ужасное. Мы рождены веселиться и только!

— Наше с тобой веселье намного отличается от других. Это же.. люди.

— Но не монстры.

— Но…

— Хватит о плохом! Уверена, Грейс скоро объявится дома и с ней все хорошо! — напоследок, прежде чем завернуть в очередной коридор оглядываюсь к Молли и встречаюсь с ее мертвыми глазами.

Рождены веселиться и только…

Очередные люди, очередной нудный урок. Отличный повод для того, чтобы прибраться у себя в голове.

Я была похожа на ищейку, наткнулась на множество хищных взглядов, однако ни один из них не был сравним с его… Медленно провожу пальцами по застывшему следу на своей шее. Клеймо жертвы. Он сумел прицепить меня к себе. Заставить думать, что этот мир ещё не лишён внеземных монстров и то, что я не в безопасности.

Он ушел, в тот момент, когда с каждой новой секундой, сидя на холодном полу, я начинала ненавидеть его.

Я отчетливо помню эту неделю, а именно — как все эти дни зелёные глаза ни на секунду не сползали с моего лица, жадно поглощая мой страх. Помню эти стеклянные, кукольные глаза, полные секретов и безумства. Помню, как вновь испугалась его. Это был следующий день после нашей последней встречи и того проклятого коридора. Мне пришлось задержаться после уроков. Был поздний вечер. Решила пойти домой пешком, посчитала этой хорошей идеей. Ночь, ледяной воздух, мертвая тишина… И он.

Безумный взгляд, склонившиеся руки к земле и чуть наклоненная голова набок. Слабая, полуоткрытая улыбка…

Сейчас все иначе, мне спокойнее. Я не смогла сегодня отыскать зеленоглазого странного парня среди толпы. Как и парня, который в тот день столкнулся с этим психом так же, как и я.

Внезапно холод обволок все мое тело сквозь легкую кофту, ноги вмиг онемели. Возле главного входа замечаю двух парней: голубоглазого парня, видимо, дружка того русоволосого, и еще одного, чьи темные как ночь глаза сейчас поглощали мои.

Они смотрят на меня. Не просто словно бы обычная незнакомка прошла мимо, а будто бы знали меня наперёд, будто бы я шла не так тихо и незаметно, а прямо сейчас кричала о своих страхах или самых откровенных желаниях.

Они знали меня. Но.. откуда? И почему о них ничего не знаю я?

Медленным шагом иду по тротуару. Приходит сообщение.

От кого: Тетушка Тера

Время: 19:36

«Нужна помощь. Надо составить меню к выходным. Машина скоро подъедет, будет ждать возле дома.»

Странно… Тетушка никогда не разрешала соваться в ее бар.

«Новое сообщение»

От кого: Тетушка Грейс

Время: 19:36

«:)»

Поднимаю глаза и вижу черный пикап возле своего дома. Задняя дверь открыта. Снова смотрю на сообщение и вновь на машину.

— Эта подростковая жизнь слишком чиста и невинна… Только и всего.

Сажусь в авто, на заднее сиденье. Водитель не смотрит на меня, молча заводит двигатель и заставляет пикап покинуть двор дома.

Было бы неловко, будь это чужая машина, куда меня не приглашали. Но, похоже, я сделала все именно так, как было нужно. С каждой минутой я отдалялась все дальше и дальше, сотни огней постепенно померкли, и вскоре от них остался один серебристый свет.

— На какой адрес мы едем? — отличный вопрос для того, кто сел неизвестно с кем и едет неизвестно куда. Как и отличный для того, чтобы проигнорировать его.

Лунный свет заползал то на деревья, то вновь сползал на пустую дорогу. Окна авто чуть приоткрыты, но даже громкий звук двигателя не способен был оглушить тишину леса. Авто заворачивает, отделяя черту между ночным городом и глушью деревьев.

Снова эта мелодия, которую я была обязана учить каждое утро в своем родном городе «Беллварт», до того как оказалась здесь.

Маленький, тихий домик, что находился на окраине города, ударил прямо по сердцу. Неполные, разбитые воспоминания о прошлом застряли в легких, слезы начинают подступать к горлу вместе с комом боли. Сглатываю слюну и отвожу взгляд к окну и встречаюсь со своим жалким отражением.

— Это не твоя вина… — прошептала темноволосая девушка в окне, отпуская слезы.

Снова ни одной души, лишь гул сов вдалеке и судорожное кричание птиц. Ни людей, что постоянно хотят навредить тебе лишь за то, что ты просто существуешь, словно тебя здесь быть не должно. Ни вечных проблем. Никого.

Движение замирает. Никак не изменившееся лицо водителя заполнило авто напряженностью, и мне приходится выйти.

Это был обычный дом, не похожий на особняк или какую-нибудь свалку. Скорее, этот был похож на всеми забытую жизнь. Те же пустые мертвые окна, те же высокие мрачные стены, со стекающими темными разводами вниз с верха крыши.

Водитель не собирается уезжать, машина продолжает стоять на месте. Неуверенно подбираюсь к двери и спустя паузу стучусь. Дверь со скрипом приоткрывается. Хочу обернуться назад, затем понимаю, что толку будет ноль, и просто прохожу вовнутрь.

Здесь было также тихо, темно и также холодно, как на улице. Веяло напряжением. Я не решаюсь пройти дальше и остаюсь у входной двери. От страха подпрыгиваю на месте, когда мой телефон начинает кричать на весь дом. Поймал сеть.

— Д-д… да?

— Дорогая, ты где?

Выдыхаю.

— Тетушка Тера… Я уже думала, что никогда не найду тебя, — я нервно посмеялась.

— Ты права, выйти из комнаты — то еще испытание.

Моя улыбка медленно спадает.

— Что?..

— Так не хотелось вставать… Звоню спросить, тебе заварить чай с лепестками роз? Я хочу сегодня разбавить лепестками именно белых роз, а не красных. Как на счет… — голос тетушки начал зависать и дрожать. Не могу разобрать слова. Сеть пропадает…

— Тетушка? — теряюсь я. — Тетушка, Тера? Алло, ты здесь? Ответь, я не..!

Голос исчез, мое сердце простучало ровно столько же, сколько чередующие гудки. Колени затряслись, мобильный чуть ли не выпадает из рук.

— Нет-нет-нет, только не это, только не это… Мне срочно нужно домой, мне нужно…

Вспоминаю про водителя. Свет горящих фар, что прорывался через приоткрытую входную дверь, помогает поставить мой рассудок на место. Выбегаю на улицу. В этот момент телефон из моих онемевших рук окончательно выпадает. Закрываю дрожащие губы ладонями, пытаясь не закричать, и пячусь обратно, внутрь здания.

Голова мужчины откинута на спинку стула, рот приоткрыт вместе с замершими веками, а по лицу вдоль всей шее стекает кровь. Сзади улавливаю чье-то мычание. Резко разворачиваюсь. В который раз я впадаю в ступор.

Незнакомая девушка сидела связанная на полу, с завязанным ртом и измученным видом. Темные в ночи рыжие волосы смешались с грязью, бледное тело сливается с лунным светом и покрыто ссадинами, виднеющимися через порванную одежду в некоторых местах. По лицу стекают остатки туши, а по подбородку размазана красная помада.

— Грейс?..

Женское лицо залилось двигающейся тенью, глаза с ужасом посмотрели за мою спину, и девушка закричала.

Оборачиваюсь.

Ты будешь молчать

Susan.

Вокруг одни деревья. Солнечный свет не в силах коснуться земли, но в силах дотянуться моих глаз.

Я жмурюсь. Звон. Спина прижата к чему-то твёрдому и холодному, наверняка, просто дереву. Само тело плотно обмотано цепью — шея… плечи.. запястья, талия, мои ватные ноги.

Рассвет. Дёргаю цепь. Жалкая попытка… Хочу вскрикнуть, однако вопль разносится только в моем подсознании. Вокруг по-прежнему мертвая тишина, за исключением нескольких утренних криков птиц.

Пытаюсь разорвать цепь от паники и, как следовало ожидать, идея оказывается провальной. Если бы это действительно сработало, я бы посмеялась и сбросила все на очередной сон.

Но это не сон. Это наяву.

Шорох чьих-то шагов за спиной заставляет меня вздрогнуть. Парень в маске молча встает напротив. Смотрю на него исподлобья и уже мысленно готовлюсь к нападению.

Это он.

— Тебе не нужна эта маска. — парень слегка наклоняет голову набок, русая прядь выбилась из-под капюшона. — Я уже давно изучила твою настоящую.

Несколько секунд он продолжает так же пристально смотреть на меня через маску, а затем снимает ее.

— Я думал, тебе нравится моя улыбка.

— Когда ты не смотришь на меня.

Его спокойный голос все больше нагоняет паники, что только ему на руку. Пытаюсь не выдать себя.

Зеленоглазый подходит ближе и позволяет себе полностью оббежать каждую черту моего лица. Запах леса смешивается с уже знакомым запахом замороженной вишни.

— Прервала весь сценарий… Ты не должна была угадать слишком быстро.

— Я могу закрыть глаза и сделать вид, что я тебя не узнала. Ты наденешь маску, снова выйдешь из-за моей спины и…

— И скажу, где я оставил ключ? — перебивает меня он. — Смелость или глупость?

— Уверена, что не убьешь меня. Я зачем-то нужна тебе.

Парень заинтересованно хмурится и слегка улыбается.

— Ты единственная, кто внимательно слушал меня с первой секунды, — слова, что за мгновенье пустили ток по всему моему телу.

— И что тебе сказали другие?

— Я не разобрал, что они сказали. В прошлый раз бедная девочка порвала себе связки. Больше она ничего не сказала.

— Я знала, что с тобой что-то не так… — шепчет мой разум и не решается сказать вслух. Слишком долго молчу. — Что ты сделал с Грейс?

Он усмехается.

— А тебе разве неинтересно, что я хочу сделать с тобой? Или твоя жизнь настолько пуста, отчего ты печёшься только о других?

— Что ты можешь сделать со мной? Ты же… такой же, как и я. Обычный…

— Подросток? — продолжает за меня тот и наклоняет голову набок. Больше его глаза не моргают. Я не слышу его дыхания, а моя реакция вызывает у него жуткую улыбку. Не могу выдать и слова…

— Теперь ты так уже не думаешь, не так ли?

— Я сделала тебе больно? Поэтому я здесь? Потому что в прошлом причинила тебе…

— Тише, тише… Спокойно, сладость, — приказывает тот и осторожно прикладывает указательный палец к моим губам. — Сделала больно? Этого не может быть, ты же хорошая девочка. Ты не способна на такое.

— Ты не умеешь читать мысли.

— Это и не обязательно, все мы — разукрашенные картинки. Кто-то фальшиво снаружи, кто-то внутри. Достаточно лишь присмотреться.

— И что ты увидел во мне в самый первый раз?

— Разочарование.

— А теперь?

— Страх.

Было бы в разы легче, если бы каждый его ответ не выворачивал меня наизнанку. И, что ещё хуже, он когда-то был знаком со мной?

— В чем мы с ней провинились перед тобой?

— Нет-нет, ты не поняла… Мне не нужны вы обе. Твоя подружка на лавке запасных в моей игре. Мне нужна ты.

— Я?.. Тогда для каких целей тебе Грейс?

— А разве книга была бы интересной без второстепенных персонажей?

— Ты не тронешь ее.

— Думаешь?

— Это… Нет. Это незаконно! Тебя поймают, накажут и…

Внезапно парень резко притягивает цепь на себя, вместе с моим телом, и сильно скручивает ее на моей талии. Сжимаю глаза от боли, русоволосый тянет меня к себе еще сильнее, заставляя посмотреть в его пустые едкие глаза.

— Ты никому ничего не скажешь.

— Думаешь? — ели выдавливаю из себя я. Он ухмыляется, опустив глаза на мои дрожащие губы, что его и позабавило.

— Знаю.

Меня отпускают.

Пытаюсь расслабить все свои мышцы, но минувший страх полностью сдавил глотку. Очевидно, этому парню не впервой причинять людям боль, судя по его спокойному взгляду. Равнодушно оббегает мои посиневшие пальцы рук, прилипший желудок к позвонку и вслушивается в мое нервное дыхание… Наслаждается своими стараниями. Моей слабостью.

— Как давно ты в этом городе? Неделю? Месяц? — начинает зеленоглазый, а затем его тон спадает и становится намного отчетливее: — Больше года?

— Зачем тебе знать э… — не успеваю договорить, как на мое лицо направляется дуло пистолета. Грудная клетка окаменевает, сердце падает ниже пяток и зарывается глубоко под землю. Я снова забываю, как дышать.

— Потому что хочу знать.

Несколько секунд я молчу, пытаясь оторвать онемевший язык от неба и заговорить.

— Если я не отвечу, ты убьешь меня?..

— Все может быть.

— Но тогда ты не узнаешь правду.

— Узнаю, только тогда мне расскажут про тебя намного больше, чем это есть на самом деле. Хотя вряд ли пустые слухи будут волновать уже мертвое тело. — сглатываю слюну. Хруст, перезарядка. Настойчивый взгляд… Ему важно вывести меня на чистую воду. — Тебя кто-то отправил сюда?

Нужно играть по правилам, если я хочу выжить.

— Мой отец.

— Зачем?

— Его уволили, и он сказал, что не сможет гарантировать мою сохранность в ближайшее время. Боялся, что моя жизнь испортится.

— Но твоя жизнь итак испорчена.

— Только он не знает об этом, — после своих же слов к горлу подступает ком боли, слёзы захотели ринуться из глаз, однако я сдержалась, закусив дрожащую губу. Голова парня с недопониманием выглянула из-за оружия. Чертовы воспоминания… — Он не знал…

— Тебя что-то держит здесь, — утверждает он. — Так что же?

— У меня нет другого выхода.

— Просто ты не захотела его найти.

— И ты прав. Я просто не видела смысла.

Он не убивает меня, потому что у него действительно есть планы на меня? А может, я ошибаюсь? Жалость? Только ему на руку. Чистая душа? Тогда зачем он продолжает заполнять ее грязью даже сейчас?

Парень опускает пистолет, следом слышу слабый щелчок, и цепь ослабляется, словно ее держал какой-то механизм.

— Именно поэтому ты все ещё слаба.

И я угадала. На землю упал небольшой блок, что соединял концы цепей и который теперь мигал зелёным цветом. Только сейчас я заметила пульт управления в другой руке русоволосого.

— Это не значит, что ты в безопасности.

— Но ты отпустил меня.

— Только ради того, чтобы игра снова приобрела свой вкус, — острые губы растянулись в широкой улыбке. Таким образом, он сокращал время для раздумий. Ему было важно возобновить ход игры, чтобы я побежала. — Вкус смерти.

И я так и сделала.

Ватные ноги подорвались с места, с трудом удерживая меня. Я несусь сквозь деревья, ветки царапают кожу, шишки с болью впиваются в мою хлипкую обувь. Паутина лезет в лицо и путается в волосах.

Мне холодно.

Не думаю, что даже если у меня и получится отыскать трассу, то это спасёт меня. Однако выбора нет. Я знаю, что мне не удаётся дышать тихо и то, как мои легкие рывками выпускают воздух. Знаю, что бегу очень громко. Знаю, что прямо сейчас, он идёт за мной.

Наконец, я выбегаю на проезжую часть. Радость спадает так же быстро, как все мое тело с новой силой сковывает страх. Я со ступором смотрю вперёд, на то, как русоволосый парень стоит посреди дороги, наклонив голову набок и все так же улыбаясь, подобно пластиковой мертвой кукле.

Как это возможно?..

Только я хочу бежать обратно, в лес, как позади себя слышу приближающуюся машину.

Оборачиваюсь. Визг шин. Бампер слегка упирается в мои колени, чуть коснувшись. Полицейские смотрят на меня с ужасом, точно так же, как и я на своё отражение в лобовом стекле: запутавшие волосы, мешки под глазами и кровь, что прямо сейчас ринулась из носа и начала падать на капот авто.

Один из полицейских выбегает ко мне, накидывает на мои плечи свою куртку и осторожно усаживает на заднее сидение. Мужчины продолжают молчать в растерянном состоянии. Один, что за рулем, грозно поглядывает на меня через зеркало заднего вида, а другой пытается найти причину, по которой я здесь. Причину, которая уже давно скрылась, спрятавшись где-то среди деревьев.

Машина ехала до города очень долго. Если этот парень вёз меня на авто, тогда где он мог так хорошо спрятать ее? Или, может, когда меня везли в этот лес, он был не один, а с кем-то? С тем, кто оставил нас одних и позволил себе бессовестно уехать, и кого я уже мысленно ненавидела. Хотя, может быть, его заставили это сделать. В любом случае, теперь это не так важно. Больше всего меня волнует Грейс, что по моим меркам наедине с тем психом.

— То есть ты утверждаешь, что была в этом лесу одна?

— Да, я полностью уверена в этом.

Шериф смотрит на меня с призрением. Он явно не доверяет мне, но и я не могу сказать ему правду, поскольку тем самым наврежу не только себе. Все мои родные будут в опасности. Этот парень точно из тех шишек у кого куча связей. Полиция вряд ли спасет меня и всех, кто мне дорог, даже если этот сумасшедший окажется за решеткой.

— И что же ты там делала?

— Я писатель, — соврала я слишком уверенно, отчего на пару секунд поверила сама себе. Шериф недоумевающе приподнял брови. — Мне нужен сюжет. Вы разве никогда не вылавливали писателей?

— Был у меня такой один «писатель». Пробрался в психушку ради очередного сюжета, в одну из камер.

— Что с ним стало? Он жив?

— Жив, — говорил тот, с тяжелой ношей в голосе. — Жаль, что пришлось поселить его рядом с той камерой, в которую он пробрался.

— Сошёл с ума..

— Все писатели рано или поздно начинают сходить с ума. Сегодня ты пишешь истории про жертву убийцы, а завтра ты идёшь в лес, чтобы ощутить на себе какого это.

Все его слова были слишком настораживающими, только вряд ли этот мужчина врал. От стыда своей лжи, приходится опустить взгляд на свои запутавшиеся пальцы, лишь бы скрыться от его янтарных глаз.

— Тебе повезло, что мы нашли тебя. Это прямо-таки… какая-то магия. Поскольку ты уже совершеннолетняя, мне не придется вызывать твоих родителей, только позвонить и сообщить, что с тобой все хорошо. Они наверняка ищут тебя.

— У меня нет родителей. Только тетушка.

— Значит, придется позвонить твоей тетушке.

— Нет! — вскрикнула я, поднявшись вместе с ним. — Пожалуйста, шериф… Она итак, однажды, запретила мне писать книги из-за моего странного поведения. Прошу, только не говорите ей. Я не хочу снова оказаться обузой для неё.

— Учесть писателей она такая.

— И это больно. Когда их никто не понимает, когда приходится скрываться ото всех. Думаете, почему многие писатели создают себе фальшивых друзей? Да потому что только они, чаще всего, помогают им в трудные минуты, потому что только они способны помочь. Осознание, что ты один… Это действительно, черт возьми, невыносимо больно!

Моя подруга в Беллварте была писательницей. Я все ещё помню тот момент, когда она рассказала мне об этом только после того, как дописала книгу.

Это не было похоже на недоверие. Подруга объяснила это тем, что не воспринимала себя, как за автора, настолько она не верила в себя. Она до безумия боялась не закончить книгу всем своим отверженным обществом разумом.

— Что было бы, сказав, что я писатель, а затем не написать ни одну книгу?

До сих пор помню ее слова. Страх не закончить дело до конца — худшее испытание для человека.

Маркисса разбилась на мотоцикле три года назад. Я по-прежнему храню ее книгу у себя.

— Больно срывать улыбку и скрывать целую душу.

***

Мне пришлось вернуться в школу, как ни в чем не бывало. Я не стала ничего рассказывать Джек и Тейлору, не хотела подвергать их опасности. А тётушка Тера и вовсе уехала на очередную командировку, прямо перед моим носом.

Вокруг снова куча людей, мне не по себе. Только внутри этот омерзительный привкус совсем не от чужих косых взглядов, а лишь потому, что я не вижу его. Уайт пропал. Кажется, его зовут именно так, и лучше бы я не знала это имя.

После того дня, вернувшись из участка домой я заметила сообщение от себя тетушке, а именно о том, что останусь ночевать у Джекилайн. Конечно же, никакой ночевки у Джек не было, а эти сообщения отнюдь не моих рук дело.

Поверить не могу, что это происходит со мной…

Со злостью открываю дверь перед собой, разделяющую школьный коридор, захлопываю ее, резко сворачиваю за угол и тут же чуть ли не натыкаюсь лицом в знакомую натуру.

— Грейс?..

Ее вид был совершенно обычным и без бардовой помады, которая в ту ночь была размазана по ее щекам.

— Как ты.. Что он потребовал от те…

— Тш-ш-ш! — девушка молниеносно закрыла мой рот ладонью и задрожала. — Нельзя, чтобы кто-либо услышал нас!

— Он угрожал тебе? — шепчу я, освободившись из ее хватки. Она не хочет отвечать. — Грейс, ответь!

— Да! То есть.. — девушка медлит и осматривается по сторонам. — Тебе лучше не ввязываться в это. Делай вид, что все хорошо, как и прежде.

— Ч..что? Не ввязываться? Я же тоже была там! Ты вообще понимаешь, что он мог сделать с нами? Что он мог сделать с тобой!

— Заткнись! — уже выкрикивает та, придавив меня к стенке. — Никто не должен об этом узнать, как и никто не должен слышать наш разговор. Если ты такая умная — выбирайся из этого сама! Мне итак было достаточно его слов!

— Слов? О чем ты?

Проговорилась… После моих слов Грейс поняла это и нерешительно отступила назад. Ее глаза опустились в пол и зарылись глубоко под землю.

— Выходит, ты не поможешь мне.

— Прости меня, — последние слова Грейс на тяжелом выдохе, ее контроль слез. Рыжеволосая срывается с места и быстрым шагом исчезает в крыле школы, откуда пришла я.

«Мне итак было достаточно его слов!»

Что он сказал ей? Может ли это касаться ее жизни и если это так, почему она не пошла в полицию?

Возможно, по той же причине, по которой не пошла я сама. Значит, он так же, как и мне, ясно дал понять, какими будут последствия.

Глаза сбрасываются набок, на забившуюся девочку в углу, мгновенно встретившись с ней взглядом.

Это она на протяжении нескольких дней преследует меня. Это она постоянно наблюдает за мной исподтишка. Девушка с одновременно манящей, не такой как у всех внешностью: длинными светлыми волосами, бледным худым лицом, карими глазами и еле заметными светлыми бровями.

Ей что-то нужно.

Девчонка срывается с места и хочет быстро уйти.

— Эй! — выкрикиваю я и спешу в ее сторону. Эмоции после Грейс ещё не затихли и, наверное, если бы не они, я бы так и осталась стоять в стороне, как во все прошлые разы. — Ост… Остановись! Стой!

Догоняю светловолосую и за запястье разворачиваю к себе. К горлу поступил ком боли, а мое лицо и вовсе залилось кровью, пока я пыталась найти в ее кукольных, не моргающих глазах хоть что-либо. Но я ничего там не нашла. Они были мертвы, точно так же, как у Уайта.

Отпускаю девчонку.

— Ты постоянно следишь за мной, что я сделала не так? Что тебе нужно?

Все это время девушка держала свои руки в замке, перед собой, когда ее глаза растерянно разбегались по полу, словно вслушиваясь, что шептали черти в голове.

— Эй, — беру светловолосую за плечи, пытаясь привести в чувства. Она пугается и резко поднимает на меня глаза. Быстро убираю руки, сделав небольшой шаг назад.

Она не собирается говорить со мной. Да и я не надеюсь на то, что смогу расположить ее к себе за две минуты. Ей явно рассказали про меня намного больше, чем знаю я сама. Либо же, она сама накрутила весь этот бред и заставила себя возненавидеть меня.

— Мне жаль твой рассудок и того, кто овладел им.

С последними словами разворачиваюсь и уже собираюсь уходить, как тихий, немного пугающий голос останавливает меня:

— Ты похожа на неё…

— Что?

— Также глупа, не имеешь понятия, насколько далеко завела свой любопытный от безысходности нос и также наивна…

— Про кого ты говоришь?

— Скоро все изменится, — бездонные глаза поднялись на мое лицо, я снова отступила назад, боясь, что та накинется на меня. — Все мы когда-то были счастливы. Некоторые упали на дно пропасти, стоило пойти по уступкам соблазна, других отобрала сама смерть и отправила в другой мир, а остальных заставила страдать и терпеть весь этот кошмар.

Продолжаю молчать.

— Вся жизнь словно в тумане. Я больше не чувствую себя живой, не чувствую боли и счастья. И тебя ждёт тоже самое. Он убьёт все живое, что таится внутри тебя, готовься… У тебя нет шансов выжить…

Отпустив слова в невесомый воздух, длинноволосая медленно скрылась за углом, пока я ошарашено стояла посреди коридора под крик звонка на перемену.

Похожа на неё?

Шансы выжить?

***

Облака скапливаются над головой каждую минуту. Я плетусь по пустым дорогам, заткнув уши наушниками, и, высматривая рыжеволосую особу.

Выхожу на шоссе и сразу же замечаю Джекилайн, а она замечает меня. Иду к подруге. Вдруг взгляд девочки смахивается мне за спину, улыбка спадает, а голубые глаза наполняются ужасом. Резко оборачиваюсь.

Ничего.

— Купилась! — сильный толчок сзади, когда Джек напрыгивает на меня. На миг показалось, что хрупкие руки вот-вот задушат меня. — Эй?.. — та отстраняется, когда замечает, что мне не смешно. Сердце по-прежнему бьется в конвульсиях. Надеюсь не выдать свои дрожащие ноги. — Искорка, ты чего? Я же… Это же просто шутка. Чего ты…

— Все в порядке, — резко отвечаю подруге. — Я в норме. Я.. в норме…

Мне пришлось сделать вид, будто ничего не произошло.

Сделать вид, что когда я напоследок обернулась на то место — никого не заметила.

Сделать вид, будто в этот момент, когда мы уходили, из-за угла не показался темный силуэт в капюшоне и едкими глазами, смотрящими в нашу сторону.

Мы прошли ещё несколько метров, жуя ледяные крабовые палочки и, пытаясь оставаться в моменте. Вернее, пытался один мой рассудок.

— Я помню, как он кричал. Это было что-то в роде «О нет, умоляю, только не тронь Джорджию!» — пародировала я Тейлора.

— Он любит свою железяку даже сильнее, чем родную сестру. Мальчишки…

— По-моему, после этого он чуть не откусил Сэму палец

Мы засмеялись. Я давлюсь крабовой палочкой, затихаю и понимаю, что Джекилайн уже давно не смеется. Прослеживаю за шокированным взглядом девушки.

— Грейс?…

Еще одна рыжеволосая девушка стояла на противоположной стороне дороги и смотрела на нас. Ее вид желает лучшего. Темные круги под заплаканными глазами, дрожащие бледные губы и запутавшиеся волосы в колтуны.

— Почему она так смотрит на нас? Или она смотрит на…

Джек замолчала. Боковым зрением замечаю плавное движение ее головы в мою сторону.

Грейс смотрит не нас…

Она смотрит на меня.

Ее глаза полны разочарования и боли, отчего настолько пусты. Девушка смотрит на меня так, словно обязана сказать что-то важное. Что-то, без чего ее жизнь больше не сможет существовать и то, что терзает ее изнутри.

Но она не может.

Края тонких бровей потянулись наверх, бледные губы задрожали еще сильнее.

— Я не могу… — отвечает за неё стеклянный взгляд, а голова отрицательно покачалась.

— Грейс?

— Не могу…

— ГРЕЙС!

Шаг назад.

Визг массивных шин грузовика.

В ушах загудело. Мое тело знобит от дрожи, не могу сдвинуться с места. Нарастающий визг Джекилайн приводит в чувства только спустя несколько секунд. Она плачет, закрывает свое лицо дрожащими ладонями и больше не в силах терпеть. Подбегаю к подруге и прижимаю ее лицо в свои ключицы, закрывая от ужасающей картины.

Мои глаза прослеживают за только что остановившимся грузовиком, а затем сползают на след когда-то ходячего мертвеца.

На след крови…

Они

Прошлое…

Susan.

Страх перемен. Следующего шага.

Заглядывать в будущее слишком рискованно. В этот момент ты рискуешь дать себе ложные надежды, ложный страх…

Каждый раз, заглядывая в будущее, меня всегда уносило слишком далеко от истины и очень часто туда, где я не хотела бы быть.

И всё же существует ли жизнь без риска?

— Может, это того не стоит? — тихий голос смешивается с гвалом из кабинета, отчего темноволосая разбирает мой писк не сразу.

— Струсишь на самом последнем испытании? Просто уйдешь и даже не попытаешься?

Крепче сжимаю ручку двери.

Мне нельзя сдаться так просто. Вернее, можно, но я больше не хочу.

— Ты права.

Резко открываю дверь и уже спустя секунду оказываюсь в классе. Настаёт тишина. Только сейчас я осознала, что сделала. И в правду… Резкие действия, чаще всего, приводят к успеху. Спасибо, что я осознала это именно до этого момента, иначе так бы осталась стоять в коридоре.

— Итак, класс, stand up! — торжественным тоном заявила молодая учительница и подозвала меня к себе. Ученики послушались и поднялись с мест. Кроме него.

— Уайт, разве тебя это не должно касаться, как остальных?

— А Вы правда думаете, что должно?

Пустота и ничего лишнего. Этот парень явно не из тех, кто питает дружеские чувства к остальным, как и не похож на открытую книгу. Русоволосый парень, которого наверняка никто не знает и просто обходят стороной, и чьи принципы сейчас были превыше всяких школьных правил, перевел все внимание на себя.

— Почему-то все, кроме тебя, захотели выразить свое уважение к новой ученице, — продолжила учительница. Я молчу и пытаюсь сделать вид, будто речь не обо мне.

— То, что я не сделал как все остальные, не делает меня плохим. Я всего лишь подчиняюсь своим соблазнам.

— Ты перечишь своим же словам.

— Я доверяю себе.

— Так докажи, что от этого и вправду есть толк.

Снова тишина. Я посматриваю на Рейчел, пытаясь найти ответ, и вижу ее озадаченный и немного испуганный взгляд. Ученики словно отговаривают учительницу от нападения, а парня от самозащиты. Боятся, что через минуту их цели друг на друга поменяются местами?

Под бесшумное нервное дыхание учеников, парень поднимается с места и спокойно проходит через весь класс ко мне. Запах замороженной вишни заполнил легкие, едкие зеленые глаза оббежали мое лицо. Затем, он нежно берет мою ладонь и целует ее тыльную сторону, слабо коснувшись кожи ледяными губами.

— Ты зря пришла, — так же тихо, хриплым голосом говорит русоволосый мне на ухо и выходит из класса, напоследок, просверлив взглядом Рейчел.

— Будь по твоему, Кэммерон… — проводила учительница уже ушедшего парня и вернулась ко мне, взглядом подталкивая на первые шаги.

Я посматриваю на Рейчел. Девчонка ели заметно кивает.

Черт возьми, да соберись уже!

Сжимаю одну ладонь в кулак и решительно встаю перед учительским столом. Все внимание класса на мне.

— Мое имя Сьюзан. Сьюзан Адамсон…

Это было все, что я запомнила с того момента. Сейчас же, уткнувшись взглядом в пустую тетрадь, я думала совсем не о себе.

О нем.

— Кто был этот парень?

Рейчел захлопывает свой шкафчик и осматривается по сторонам.

— Он просто не в себе. Лучше забудь это, как обычный сон.

— Извини, но в моем родном городе не принято целовать руки прямо на уроках. Моя подруга не в счет, которая однажды заснула на моей руке и приняла ее за большую зефирку.

— Да у нас тоже не принято! — почти выкрикнула девушка, вцепившись в мои плечи. Она замечает, что я неплохо испугалась, поэтому сбавляет тон. — Здесь иные правила, другие люди. Поначалу ты с кем-то знакомишься, затем доверяешь ему и вдруг понимаешь, какую же ошибку ты совершил. А затем, ты теряешь и себя.

— Да что ты такое говоришь? Это все из-за него?

— Сьюзан…

— Ты боишься его?

Мой вопрос заводит подругу в тупик. Несколько секунд она молчит.

— Ты думаешь, что в этой школе есть тот, кто правит ей? Тот, кого обязательно должны все бояться? — спрашивает Рейчел, так и не ответив на мой вопрос.

— В жизни всегда так. Ты либо полное ничтожество и идёшь по протоптанным чужим следам либо же предписываешь себя к числу избранных и создаёшь правила сам.

— Ну и кто же тогда создаёт правила здесь?

Не придумав ничего более выгодного, сбегаю от настойчивого чужого взгляда, и сразу же жалею об этом.

Это он.

Облокотившись о шкафчики, зеленоглазый парень холодно смотрел в нашу сторону. Рядом с ним русоволосый дружок со светлыми глазами и девушка с каре, что прямо сейчас так же смотрели на нас.

На этих троих не было чёрных мантий, вычурных татуировок на все тело. Не было ярких цветов, чтобы выделяться среди толпы. Их знали все. И растерянные, пугливые взгляды окружающий — тому доказательство.

— Они.

***

Сегодняшний день растягивался вне надобности слишком долго и муторно, заставив меня думать, что он никогда не подойдёт к концу.

Такое иногда происходит. Когда время вдруг теряет свою значимость, свою ценность, и ты перестаёшь различать ту самую грань между настоящим днём и последующим. Когда в одни дни время проносится мимо чрезмерно быстро, а в другие начинает казаться, что все вокруг словно остановилось. Будто время застыло.

Но я дождалась. Время достигло того самого предела, когда гул вокруг постепенно рассеялся среди тишины, солнце сменилось хрустально-чистой луной, а румяное небо и пушистые облака заполонила тьма.

Мои глаза устремились в окно и почти сразу же зацепились за одинокий фонарь, горящий посреди улицы, что мог осветить лишь некоторую часть дороги. Словно человек, что изо всех сил пытается бороться с чужими страхами и чужими словами.

— Наша крестная чудачка! — выпалила Рейчел, соскочив с кровати.

— Она просто беспокоится о нас.

— Как-то раз, на мою голову упала сосулька с мизинец, и тогда тётушка подумала, что у меня сотрясение мозга, и вызвала скорую.

Мы засмеялись. На мой ноутбук пришло сообщение, однако подскочила к нему не я, а подруга.

— Это Джереми! — завопила темноволосая, бегая глазами по монитору. — Он зовёт тебя на свидание! Ты понравилась ему!

— Это не свидание. Он просто позвал меня на вечеринку.

— На вечеринку? Вдвоём? Ты и Джереми. Больше никто.

Внезапно приходит осознание. Еще минута, и мое лицо точно зальется краской до краев.

— Дьявол…

— Ты просто обязана пойти с ним на вечеринку! Если ты этого не сделаешь, сделает кто-то другой!

— Впрочем, я и не против, — бросаю в угол попрыгунчик, эмоции подводят и тот, с той же силой, отлетает в меня. — Ай!

— Нельзя упускать такого парня! Он единственный своего рода «Я придурок, но в меру». Где ты ещё такого найдёшь?

— Да когда же ты уже поймёшь, Рейчел. Мне никто не нужен. Мне хорошо и одной.

— Очнись, Сьюзан! — девушка резко поднимается с пола и впритык подходит ко мне, ее янтарные глаза вспыхнули искрами. — Он — та самая вишенка на торте, а ты — та самая одинокая чудачка, которая к своим шестидесяти годам будет жить с двадцатью кошками, где-нибудь на съёмной, вонючей квартире! Этого ты хочешь?

— Да лучше жить с двадцатью кошками, чем делить еду на двоих, — закрываю ноутбук прямо перед девчонкой. Улыбающееся лицо парня на фото теперь не смотрит на меня. С облегчением выдыхаю. — Забудь про меня и Джереми. Этот тип любит только себя и свой баскетбольный мячик, который целует перед сном.

— Волнуешься за бедный мячик?

— Ничего не выйдет. Я…

Звук скользящих шин на улице заставляет затаиться и привлечь наше внимание. Подлетаем к окну, глаза вцепляются в красное пятно, а именно — машину, остановившуюся под свечением того самого одиноко фонаря.

— А у бойфренда нашей тетушки явно есть вкус.

Я не слышу в ответ ожидаемой реакции, только молчание. Перевожу глаза на девушку.

Задорный вид сменился рассеянностью. Зрачки сузились и стали незаметными на светлом фоне цвета глаз.

— Рейчел? Рей, в чем де…

— Сьюзан, так, постой, слушай меня внимательно, — задёрнув шторы, та берет мои ладони. — Ты же… ты же доверяешь мне? Своей подружке, верно?

— К чему это ты?

— Только не волнуйся, ладно? Я выберусь через запасную дверь на кухне, а ты закрой ее за мной. Тётушка Тера не должна узнать, что сегодня ночью меня не было!

— Что… Ты уедешь? На целую ночь? — растерялась я. — В какие проблемы ты снова вляпалась и кто это? Я никуда тебя не отпущу.

— Сьюзан.

— Сейчас уже ночь!

— Сьюзан! — громко произнесла та и, испугавшись разбудить тетушку быстро затихла. — Это… Это мой друг. Мне нужно уехать по делам.

— Ночью? И ты правда думаешь, что я поверю в этот бред?

— Тебе придется поверить, — ещё тише сказала подруга, словно умоляя меня перестать спорить и, будто пытаясь растопить свои бледные щеки и губы.

Я снова молчу и снова не понимаю, что мне делать нужно, а что не стоит. Почему так сложно довериться ей именно сейчас?

Почему?..

— У тебя есть пару часов. — сказал кто-то за меня, моим голосом. Рейчел с облегчением выдыхает. — Утром тётушке нужно уезжать в Мичиган. Я не смогу прикрывать слишком долго, тебе придется поторопиться.

Девушка улыбнулась, прильнула ко мне, поблагодарила шепотом и выбежала из комнаты.

Я вновь подбираюсь к окну и осторожно отвешиваю край шторки. Хрупкая девушка в светлой джинсовке, чьи волосы смешались с мраком осматривается по сторонам и быстро садится на переднее сиденье темно-красного авто. Проходит пару секунд, прежде чем вопит рёв двигателя, а фары растекаются по асфальту.

Машина скрылась в тени, и последнее, что я увидела — едко красные диски шин.

Я не убийца… Ведь так?

Susan.

Многие говорят «Умей подготовить себя к худшему…»

Для чего? Чтобы не разочароваться в будущем?

Когда я ехала в этот город, у меня не было фальшивых надежд на счастливое будущее здесь. Я совсем не надеялась увидеть красивых мест, найти замечательных друзей или бойфренда. Плохо ли это? Думаю, нет. Но и не хорошо. Всегда нужно оставлять хотя бы капельку надежды, правда, на тот момент, у меня таковой больше не осталось.

Существует только три двери.

Дверь будущего всегда заперта, в отличии от прошлого и настоящего, что всегда открыты.

И стоит однажды оказаться между прошлым и будущем, как вы оказываетесь в ловушке собственных мыслей. Я по правде завидую тем людям, которые научились быть в настоящем. В моменте.

— Чего ты хочешь от своей жизни?

«Хочу чтобы меня признали без вести пропавшей или мертвой и, наконец, отдохнуть от этой повседневной, самоуничтожающей рутины»

— Я бы хотела научиться играть на фортепиано.

— Правда? — спрашивает психолог.

— Правда, — снова вру я и натягиваю улыбку, чтобы мой тон казался более дружелюбным.

Здесь невыносимо до тошноты. Этот интерьер сделан в светлых оттенках, наверное, чтобы обеспечить пациенту спокойствие. Правда, никто не учёл, что в похожих цветах палаты психбольниц.

— А что Вы хотите от своей жизни? — от моего вопроса, женщина опешила. Вряд ли она ожидала похожую стрелку на себя. — У вас есть мечта?

— Я хотела бы стать главным психологом в центральной больнице для сирот. Только я зову это не мечтой, а целью.

— Разве мечта и цель не одно и то же?

— Мечта лишь в голове, а цель — действия.

Обливаю лицо холодной водой, смотрю в зеркало и теряюсь, когда в отражении вижу не себя, Сьюзан, а беспомощного ребенка, с жалким и измученным отчасти видом.

Эти жалкие опухшие глаза смотрят прямо в мои, пробирают до дрожи, просят помощи. А я все смотрю. Смотрю и бездействую. И хуже становится даже не от собственного вида, а от мысли:

« — Я не могу помочь или просто… не хочу?»

— Когда я посмотрю на тебя в следующий раз и вспомню этот момент — обязательно помогу тебе. Сейчас нет.

Никогда не понимала, кто смотрит на меня по другую сторону зеркала. Будущий мэр города, балерина или растерзанная жизнью девушка, торгующая свои телом.

Будущее всегда пугало меня, сколько я себя помню. Страх перед неизвестностью… Никогда не знаешь, что произойдёт с тобой спустя час, завтра или через несколько лет. Кто знает, может быть, прямо сейчас на меня обвалится потолок и все мои невыполненные цели канут в пропасть. Конечно, бывают моменты, когда дни повторяются, сплетаются между собой, и вскоре ты теряешься во времени. И, как правило, именно после этой череды повторений наступает день, который переворачивает всю твою жизнь с ног на голову. Резко и неожиданно.

Взгляд спадает на ладони. Тело онемевает, конечности задрожали. Разум забил тревогу, глядя на то, как по коже моих рук медленно растекается алая жидкость. Только… Это не моя кровь.

Она чужая.

Стук в дверь.

Вздрагиваю.

— Сьюза-а-н? Я знаю, что ты не спишь! Я скупила у Джереми все ириски для тебя, открывай!

Снова смотрю на руки.

Ничего.

Открываю входную дверь и сразу же жмурюсь от яркого света и горящей копной волос под лучами солнца.

— Ну наконец то! Даже бабуля Джинкс уже заканчивает седьмой подход вокруг супермаркета пряжи, а ты все ещё спишь!

— Откуда ты знала, что я не сплю?

— Сейчас только шесть утра.

— И поэтому это время мотивирует взять велик и поехать до Сьюзан? — пытаюсь усмехнуться я, но выходит жалко.

Девушка снимает со своей головы васильковый шлем и с сожалением оглядывает мое лицо.

— Ты винишь себя в этой трагедии?

Сердце который раз за день замирает. Вот уж не думала, что подруга попадет настолько метко.

Я снова смотрю на свои ладони и глубоко вздыхаю. Тёплая ладонь коснулась моего плеча.

— Она хотела мне что-то сказать. Почему я?

— В любом случае, мы не сможем узнать, что именно. Неделя прошла. Мне также жаль Грейс, но… это не должно продолжаться вечно. Жизнь продолжается, с Грейс или без неё. Ты ведь это понимаешь?

— Разве тебя не пугает то, что начинает происходить в этом городе? Ты говорила «Мы подростки. Мы слишком невинны, чтобы идти на плохие вещи, созданы для того, чтобы веселиться и…»

— Ты думаешь, что в смерти Грейс кто-то виновен? — перебивает меня Джек, и я сразу же замолкаю. — Что это не обычное самоубийство?

Мысли вслух меня подвели, я не должна была говорить этого. Она не должна выйти на его след.

Мне нельзя рисковать.

— Просто пообещай мне, что ты будешь осторожна, Джек. Не хочу переживать тот момент еще раз. Не хочу увидеть вместо Грейс — тебя.

Девушка держала паузу, затем кивнула и немо прошептала обещание.

— Грядёт что-то ужасное.

***

Двадцать девять голосов. Боль в пояснице тянется вниз. Слежу за тиканьем часов над доской, и уже мысленно представляю, как моя пятая точка, наконец, срывается со стула и несется прочь из этой беспощадной игры за жизнь.

Старшая школа никогда не внушала мне доверия. Помню, как в пятом классе восхищалась старшеклассниками «Такие взрослые… Вот бы поскорее очутиться на их месте.» Какого было мое разочарование, когда беззаботное детство пронеслось перед носом, а чувство скорого совершеннолетия не привело к ожидаемому восторгу.

— Эй, Сьюзан! — незнакомка с автобуса подбегает ко мне и пытается отдышаться.

— Одри, кажется? — вспоминаю я, и та эмоционально кивает.

— Видела тебя с Беверли.

— Что за Беверли?

— Беверли Паинс. Та чудачка, с которой ты позавчера разговаривала в коридоре.

— С ней что-то случилось?

— Не с ней, с тобой! — выпалила девчонка мне в лицо, на что я поморщилась. — Мой тебе совет — не связывайся с ней! Она чокнутая!

— Чокнутая? Она сделала что-то плохое?

— Ужасное! Это произошло года три назад. Ты здесь еще не училась. Беверли чуть не отправила Люси на тот свет! Подожгла ей волосы!

Меня скривило, как и лицо Одри.

Неужели она говорит правду?

— Я помню этот запах гари… и эти.. крики. Бедняжка Люси… Врачам удалось спасти ее с силой Господа. Отделалась ожогами третьей степени.

Мои догадки подтвердились… Понятия не имею, кто такая Люси, но теперь точно знаю, что эта светловолосая девочка не в себе.

— Наверняка этому должно быть своё объяснение. Беверли ведь не могла навредить без причины, разве нет? Что ей сделала Люси?

— Смотрела на неё дольше минуты? Я не знаю. Люси ничего ей не сделала, она никому не желала зла.

— Должно быть, родители этой Беверли были в панике, когда узнали о поступке своей дочери?

— У неё нет семьи.

— Нет семьи?

— Она из приюта святой Девы Марии. Много раз пыталась сбежать оттуда, но ее всегда находили и отправляли обратно.

— Странно, что она оказалась здесь. Беверли опасна не только для себя, но и для других. Неужели это не заметно?

— Все думали, что это поможет ей прийти в себя.

— Это работа психолога. Точно не школы.

А ведь всего несколько минут назад, я разговаривала с ней…

По телу пробежали мурашки. Что той девчонке мешало навредить мне, за просто так?

— Я надеюсь, ты услышала меня. Что бы она ни говорила тебе, что бы ни просила сделать — не слушай ее! Она залезет тебе в голову, внедрится в доверие, а потом… — Одри выдержала паузу, боясь подобрать нужные слова и произнести их вслух. — Если не хочешь пройтись по ее грани спятившего, как это сделала Люси.

После смерти Грейс ночь подкрадывалась чрезмерно быстро. Первый раз, за эту неделю, я вышла в школу. Как и сегодня же мне пришлось задержаться в библиотеке и дописать проект по химии.

Ноги неторопливо ведут меня в сторону дома. Здесь так тихо… Полная тишина, пугает и манит одновременно. Не хочу уходить отсюда.

В лицо ударяет ледяной ветер и пронизывает все тело. Смешанное, приторно мерзкое ощущение. Чувствуешь холод, а вместе понимаешь, что живой.

Тишина обрывается стуком спереди. Поднимаю голову на звук, на темный силуэт, обрамлённый по краям светом. Неожиданно тень выпускает что-то блестящее из рук, и вещь разбивается об землю. Силуэт прячется за угол.

Нож.

Подбегаю к углу, останавливаюсь возле оружия и не решаюсь подобрать его. Заворачиваю. Парень стоит уже в нескольких метрах от меня. Невольно стискиваю зубы. Тот начинает пятиться назад и по итогу снова исчезает во мраке.

Этот сумасшедший не оставит меня в покое до тех пор, пока я не сделаю то, чего он хочет — чтобы я следовала правилам его игры.

Только с какого момента она началась? Тогда, на школьном дворе? В классе?

Когда?

Сжимаю ладони в кулаки и ступаю вперёд. Погружаюсь во мрак и затем выхожу на освещенную улицу. Начинаю оглядываться. Паника подступает.

Парень исчез.

Вдруг в мои ноги падает небольшая плитка. Поднимаю глаза, на крышу двухэтажного здания. Силуэт в капюшоне ненадолго наклоняет голову набок и спрыгивает на крышу следующего невысокого дома.

— Постой!

Теряю из виду. Смотрю на пожарную лестницу, извивающуюся по дому.

— Да когда же ты наиграешься?..

Подбегаю к лестнице и забираюсь на самый верх здания. Я снова потеряла его…

Спереди послышался приглушенный удар, а именно, у конца крыши. Именно так бы звучал глухой удар, стоило человеку сорваться вниз, на асфальт.

Неуверенно подхожу к краю, осматриваю выступ и гляжу вниз. Пусто.

Внезапный толчок в спину, сердце подпрыгивает и вместе с этим происходит резкий рывок назад. Мой телефон выпадает из кармана кофты, летит с крыши и разбивается. Даже не хочу смотреть на того, кто стоит позади меня и держит за шкирку, чтобы не полетела вслед за мобильником.

— Будь это кто-то другой, это бы был твой последний забег, — парень оттаскивает меня от края, отпускает и снимает свой капюшон. Теперь под светом луны его темно-русые волосы кажутся пепельными.

— А я уже понадеялась, что ты всё-таки доигрался. Адекватный человек не станет играть со смертью. Ты ненормальный!

— Ненормальным быть весело.

— Я следую правилам, как ты и хотел. Теперь игра становится интереснее, не так ли?

— Попробуй сделать ее еще интереснее.

— Я могла бы скинуть тебя отсюда. Это будет считаться жульничеством?

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать. Можешь попробовать.

— Только от нарушении твоих, это обойдется мне очень дорого.

Русоволосый двинулся на меня.

Снова пытается запугать…

Стою неподвижно, а он подходит почти вплотную. Близко. Слишком близко. Оглядываю темный оттенок его зелёных глаз и дышу спокойно, по крайней мере, мне кажется, что спокойно.

— Ты слишком глупа и наивна для того, чтобы говорить о цене. Продолжаешь жить иллюзиями, только вот ты явно не из тех, кто тащится за чужой жизнью.

— Ты также сбегаешь от реальности. Так же, как и я.

— Не смей сравнивать меня с собой, — нервно усмехнулся он, пытаясь держать себя в руках. — Я уже давно принял реальность как должное, пока ты видишь сон. Всячески отрицаешь настоящее, проживая в своём мирке. А кто ты без него?

Неконтролируемо сжимаю ладони в кулаки.

— Стоит тебе лишиться иллюзии, как сразу же станешь такой же жалкой и беспомощной, как все остальные.

— Раз иллюзия тебе не знакома, значит ли это, что ты такой же жалкий и беспомощный?

Парень достаёт из кармана пистолет и приставляет к моему подбородку. Я дрожу.

— Когда под твоим контролем вся реальность тебе больше не важен никакой сон. Тот, кто находит баланс между своей ложью и правдой, уже не пытается выявить это у остальных. Он знает все наперёд.

— Ты не выстрелишь.

— Только если ты сама веришь этому.

Проходит секунда, две… Минута. Убеждаю того взглядом, ведь слова сейчас стали слишком рискованной ценностью.

Тот приподнимает свой подбородок и опускает оружие. Бесшумно выдыхаю.

— Не вздумай верить другим, пока себе не поверишь. Лучше проживать в иллюзии, чем умереть в своем теле и не со своим разумом, — он опускает тон и обходит меня, встав прямо за спиной. Я чувствую горячее дыхание. — Не смей потерять себя. Даже тогда, если за это придется отдать все, что приходится скрывать от глаз остальных.

— Я ничего не скрываю. У меня нет безумных мыслей.

— Психопат говорит то же самое, прежде чем ему вколют снотворное.

Мертвый аромат вишни растворился, и эта ночь была последней, когда я почувствовала его.

— Ай! Мои волосы! — вскрикнула Джек вместе со мной, на Тейлора.

— Мне надо! Я вычитал в интернете, что чем больше волос женщин я насобираю к своему двадцатилетию, столько у меня и будет девчонок до конца жизни.

— Ещё скажи, что ты в это веришь, — откликнулась я, почесав больное место на голове.

— Ну у меня пока только два волоса. Надо же… Остался всего год! — Джек выбивает из руки брата волосы и сердито въедается голубыми глазами, смешно надув губы. — Ну ты и жлоб!

— И ровно ноль минут до твоей очереди идти за пончиками.

— Он не сможет пойти за пончиками. Мистер Харисс больше не впускает его.

— Да он же сам разрешил мне взять огнетушитель!

— Огнетушитель?

— Я спросил, могу ли я его одолжить, а он ответил — как только пони научатся летать. Ну, я и взял.

— Он ведь не сказал «да»!

— Но и не сказал «нет»!

— Ребят-ребят, — сползаю с кровати и встаю между ними. Не хватало еще и того, чтобы они подрались. — Я могу сходить за пончиками. На улице не слишком темно, к тому же, сегодня суббота. Не думаю, что кто-то захочет бегать за мной по всему городу в выходной день.

— Отец будет в бешенстве если узнаёт, что этот опять напортачил у его друга…

— Да ничего я такого не сделал! Слышите? Не сделал! — отнекивается зеленоглазый, потом успокаивается и невинно пожимает плечами. — Та выдавливалка пончиков уже давно нуждалась в починке.

— Нам конец… Нужно попросить прощение у Мистера Харисса. Бегом, — рыжеволосая берет парня за руку и начинает тащить за собой, из комнаты.

— Прощение?! Да он с цепи срывается и ждёт, пока ты притащишь меня обратно, как и в прошлые разы!

— Не такой он и плохой, не неси чушь! — послышался крик уже слабее, когда ребята вышли в коридор. — Искорка, Арон и Хагрид на тебе!

— Я не хочу ещё раз попасть в обезьянник отца! И в самодельную печку Харисса для попкорна! Я не попкорн!

Дверь захлопывается.

В доме наступает тишина.

Мне не по себе. Подумываю догнать друзей и либо пойти вместе с ними, либо уговорить вернуться в дом.

Я думала слишком долго. Крики с улицы замолкли. Ребята ушли.

Мысли о недавней ночи не давали покоя… Тот псих все ещё на свободе, так откуда мне знать, как хлопотно он подбирает свою следующую жертву? Откуда мне знать, что он прямо сейчас не под этим окном?

Пытаюсь отряхнуться от мыслей. Оббегаю яркую комнату взглядом и решаюсь выйти за ее пределы, найти Арона и Хагрида — единственная разумная и спокойная мысль, пришедшая в мою голову.

— Арон? Где ты, малыш? — зову я собаку, но ничего. Пытаюсь найти кота. — Эй? Хагрид?

Передо мной длинный коридор. На пол сбоку упала разрезающая линия, что вырывалась из приоткрытой двери.

Я помню эту комнату, когда проходила мимо неё сегодня днем. Тейлор тогда попытался взломать замок мизинцем, а затем выбить ее ногой, но не успел. Джекилайн оттащила его раньше, прежде чем его нога успела коснуться дерева. Позже Джек объяснила, что их мама никогда не разрешала соваться туда, без ее ведома.

Останавливаюсь возле разреза света, сбоку дверь. Повеяло запахом краски. Закрываю глаза и сжимаю ладони.

— Не стану я копаться в чужом доме, — уговариваю себя, пытаясь не идти на искушения. — Это всего лишь… краска.

Не замечаю, как мои глаза уже бродят внутри комнаты, в которую меня так манил знакомый запах. Не замечаю, как я захожу дальше. В центр комнаты.

— Краска…

Множество картин на стенках, на полу, по которому рассыпаны цветные капли. Яркие и мутные произведения, полупустые и полностью закрашенные. Портреты людей, капли кразки, мазки…

— Такие картины, многого стоят… — одурманено шепчу я.

— Особенно, когда ты являешься их автором, — получив ответ, испуганно оборачиваюсь.

Это была высокая темноволосая женщина, не похожая на свои года, с длинными волнистыми волосами и голубыми как хрусталь глазами. Невинную улыбку обделяли еле видные ямочки.

Мама Тейлора и Джекилайн…

— Миссис Хилс, я…

— Не стоит, — перебивает меня та, услышав мое неловкое заикание. — Я знаю о твоей мании. Джекилайн говорила, что природа обделила тебя настоящим даром.

— Она преувеличивает…

— Не смей обесценивать себя, милая. Ты рискнула тратить время на то, что твоей душе угодно. Не каждый бы смог идти до конца, внушая себе, что это дело не для его рук. Негативные мысли разрушают талант, — женщина выравнивается рядом со мной, так же глядя на работы.

— Это… Это Вы их нарисовали?

На ее лице появилась добрая улыбка. Пальцы аккуратно пробежались по золотистой рамке.

— Правда, осознание этого слишком далеко от разума… Странно, не правда ли?

— Не верить собственным глазам и думать, что это лишь сон?

Она оборачивается ко мне. Понимаю, что могла брякнуть что-то лишнее, поэтому закусываю губу, отступаю на шаг назад и скрепляю руки в замок, уговаривая себя молчать. Однако мои опасения были напрасны. Женщина удивилась, но скорее от того, что я попала в точный ход ее мыслей.

— Мне не стоило заходить сюда.

— Ерунда, — спокойно отмахивается та и выдерживает паузу. — Ничего не происходит случайно. Кто-то позвал тебя сюда, значит, так было нужно. Ты должна была увидеть это, а для чего покажет время.

Выбор за тобой

Susan.

— А… Ведьмы! Что на счёт ведьм?

— Моя пра-пра-прабабушка была ведьмой. — расслабленно, с гордостью в голосе отвечает Джекилайн и улыбается. — Мне рассказывали, что как-то раз ее разыскивали несколько сотен людей по всему городу, с вилами и горящими факелами.

— Надо же…

— Все думали, что она навела порчу на местного шерифа и тот, вскоре… — девчонка высунула язык, наклонила голову и провела большим пальцем по своему горлу. — Бедняга… Правда, никто почему-то не учёл, что ему тогда был уже сто один год.

— Ладно… Вампиры?

— Тоже верю. Да я верю во все сверхъестественное, черт возьми! А что на счёт тебя?

— Что?

— В кого веришь ты?

Пройдя в столовую, я сразу же замираю. Подруга делает то же самое.

Дьявол… Эта резкая остановка уже начинает входить в привычку, и я точно не в восторге.

Одиноко сидящий русоволосый парень смотрит прямо на нас. Ядовитые глаза пронизывают до дрожи и изучают. В руках телефон, только информация в нем уже не кажется столь приятной, как только что пришедшая прямо в его руки игрушка.

— В детей дьявола с того света.

Усаживаемся с подругой за один из столов. Случайно выходит так, что мой взгляд устраивается прямо напротив Уайта. Мы продолжаем смотреть друг на друга. Он, потому что только так может прочитать меня, я — отказываясь проигрывать.

Громкий хлопок на стол, Тейлор подсаживается рядом с Джекилайн и кладет сэндвич прямо на учебник.

— Если печалитесь из-за того, что не успели посмотреть на трусы Томпсона с пони, я мог бы пересказать все, как было, — он широко улыбнулся.

— Томпсон вовремя удалил видео. Хорошо, что оно не разлетелось по всей школе, иначе все бы уже… — внезапно Джек замолчала, когда между дверьми столовой пронесли плакат с незнакомым мне лицом и обведенными в красный круг розовыми трусами с единорогами. — … кричали об этом..

Тей попытался сдержаться и не рассмеяться на всю столовую, заев свой смех пончиком с подноса Джекилайн.

— Эй!

— Так и все-таки, о чем вы болтаете?

Машинально смотрю прямо. Уайт уткнулся в телефон, однако я не чувствую сладкий запах победы.

— О новом ухажере Сью.

— Чего? — непонимающе перевожу глаза на девушку.

— Вон тот, в черном бомбере. Русоволосый! — распахиваю глаза от ее неожиданного полу крика. Кажется, Уайт снова смотрит сюда. Тейлор прослеживает за взглядом девчонки и вдруг давится едой. Джек не понимает нашу реакцию, а я не понимаю реакцию Тейлора.

— С дороги! — крик сбоку, светловолосая девушка с силой толкает другую девчонку в плечо да с такой силой, что очки слетают с переносицы ее жертвы, а поднос вылетает из рук и еда размазывается по полу. По столовой расходятся издевательские смешки.

— Эй! — хочет вмешаться Джекилайн, но я зачем-то останавливаю ее.

Беннет встает перед альбиноской, вместе с тремя подругами. Она видит, что в данной ситуации выглядит сильнее. Видит, как жертва пытается сдержать слезы и как от беспомощности закусывает нижнюю губу, чтобы не разрыдаться у всех на виду.

— Даже ничего не скажешь мне? Какая же ты жалкая, — говорит светловолосая с отвращением, осмотрев ту с ног до головы. — Прямо как мышь. Не удивительно, почему ты никому не нужна. Даже своим родителям.

Фиолетовые глаза вцепились в девушку, заставляя прекратить, и не в силах сказать что-то вслух.

— Что? Хочешь мне что-то сказать? Ах да… Ты же не можешь.

Беннет рассмеялась. Ее подружки быстро подхватили это, и затем вся компашка удалилась к своему пустому столику.

Я смотрю на бледную, дрожащую девушку. Она все так же молча стояла, не решаясь поднять очки с пола, словно боялась, что даже здесь она сделает глупость, за что получит наказание в виде издёвок. К ней всегда относились предвзято. Природа наделила ее необычайной красотой, а люди заставили ее забыть о собственном сиянии.

— Откуда в ней столько жестокости?…

— Я возьму тебе новый, — забираю с подноса Джекилайн коктейль в пластиковом стакане и на ходу открываю его. Подхожу к столику Беннет. Та окончательно переводит свой взгляд на меня, со своего маленького зеркальца, и отводит помаду от губ.

— Доска почета для неудачниц находится вон там, — указала она на мусорный бак, посмеявшись с подругами.

— Как жаль… А я думала, ее перенесли сюда.

Светловолосая рассердилась.

— У тебя что-то на лице.

— Что..

Шокированные вздохи.

Все голоса затихли.

Зелёная жидкость медленно стекает по лицу девушки, обрамив ресницы и, стекая по губам.

— О… Мой… Бог! Ты спятила?! Что ты наделала? Моя прическа! — Беннет замахала руками, отчего жижа побежала по ее лицу быстрее и сильнее испачкала черную юбку.

Краем глаза замечаю взгляд Уайта, как он оторвался от телефона и теперь смотрит в нашу сторону. Не подаю виду. Помимо этого замечаю, как некоторые достали свои мобильники и направили в нашу сторону.

— Это тебе за Хлою.

— Ты ненормальная!

— Всяко лучше, чем быть зазнавшейся сукой.

— Ты должна благодарить меня, за то, что я остановила ее. Она разносчик слухов!

— Она немая! — подхожу почти впритык, и та пугается. Я сдерживаюсь, как бы не толкнуть светловолосую или не впечатать ее лицом в стол. — Она не заслужила такого отношения к себе! С каких пор ты решила, что тебе позволительно относиться так к другим? Что, надеешься на своего папочку, который всегда вытаскивает тебя из всяких перепалок? Да если бы твои родители…

— Да что ты знаешь о родителях? — замолкаю. — Думаешь, если ты смогла заменить ее, то теперь все изменится?

— Ее? Про кого ты…

— Пока я учусь в этой школе, ты ни за что не выпустишься из неё счастливой.

Прошло достаточно паузы, чтобы я молча простояла еще несколько секунд и чтобы позволить Беннет толкнуть меня плечом и безнаказанно уйти.

Заменить ее…

Роюсь в шкафчике. В нос ударяет знакомый запах одеколона. Закатываю глаза и раздраженно вздыхаю.

— Что надо? — захлопываю шкафчик и въедаюсь глазами в Уайта.

— Как грубо.

— Ещё не вечер, оставь меня в покое. Дай насладиться последними, лучшими секундами жизни, в которых не было бы тебя.

— Уж от кого кого, а от тебя я точно не ожидал.

— Только не обижайся, ладно? Скоро стемнеет, и тогда я буду менее сговорчива. Ну а пока пользуюсь моментом, чтобы как следует прочувствовать какого это, когда я, наконец, перестану видеть твоё лицо.

Разворачиваюсь и собираюсь уходить.

— Что ты чувствовала, когда делала это? — останавливает меня парень.

— Я делала это не ради себя, а ради Хлои.

— Но все же сделала, — Уайт подходит ко мне слишком близко. Настолько, отчего незнакомый парень позади зеленоглазого, быстро поправил свой воротник и забежал за угол. — Испортила бедняжке прическу… Она так расстроилась. Видела бы ты ее лицо. И как только ты можешь быть такой… жестокой?

— И это мне говоришь ты?

Он вряд ли говорил это в серьез. Ему глубоко все равно на прическу Беннет, на неё саму и в том числе, на меня. Только сейчас ход его действий мне не понятен. Как и всегда.

— Для чего ты полезла к ней? Разве, она постигла на твоё?

— Это свойственно тебе, но не мне. Я не хотела смотреть на то, как бедную девочку размазывали по стенке.

— Лишь поэтому ты захотела спасти ее? Потому что этого не простила бы твоя совесть?

— Я хотела помочь ей и я совсем не жалею, что вылила ту жижу на лицо чертовки.

— Как же ты ещё не поняла… — парень приближается ещё ближе, сбавляя тон и, обжигая своим дыханием, наклоняется к моему уху. — Дело далеко не в той зелёной жиже. Подумай… Что, если бы на месте той жалкой немой девчонки оказалась ты?

— Это невозможно. Я никогда не позволю этому произойти.

— А ты представь. Забудь про свою рыжую подружку и того клоуна. Ты одна. Кто бы пришёл к тебе на помощь?

Я вижу, как люди постепенно начинают замедляться и то, как все вокруг становится мрачнее обычного. Чувствую, как перестаю дышать.

Он делает это специально. Зажимает меня в тупике, показывает, насколько я слаба перед ним. Так это ли самоутверждение за счёт того, кто слабее? Навряд ли. Будь здесь тот, кто сильнее Уайта, он бы говорил ему то же самое.

Единственная черта парня, которую я выучила наизусть — либо победа либо смерть. Он ещё жив. По крайней мере, физически.

— Заботишься о жизнях других, забывая про свою. Ты спасла Хлою, а кто спасёт тебя?

***

Идиллия перед сном… Заснуть и больше никогда не проснуться.

Я до сих пор вспоминаю сегодняшний разговор в коридоре и то, как Уайт снова оставил меня на растерзание собственными мыслями.

Мне надоел этот тусклый запах комнаты. Ноги неспешно волокут меня вдоль глухой улицы, пока путь освещают фонари, помогая защитить меня ото тьмы.

Уши навостряются. Спереди улавливаю слабый звук сирены, который с каждым новым шагом становился громче. Или дело не во мне? Останавливаюсь, смотрю вперёд. Из-за угла выбегает темный силуэт и далее вылетает полицейская сирена.

Я прищуриваюсь.

— Тейлор?..

— Драпу! Драпу-драпу, родненькая! Пора вспоминать уроки старины физрука! — увидев мою растерянность, парень хватает меня за руку и утаскивает в темный переулок. Несусь рядом с ним, пока сирена вопит позади. Неожиданно парень толкает меня куда-то вбок, в кусты, и ныряет за мной. Оба падаем на землю, отодвигаемся от кустов и затаиваем дыхание. Визг проносится прямо перед нами и постепенно растворяется во мгле.

Поднимаюсь с земли, уставив руки на колени. Парень делает тоже самое. Пытаюсь отдышаться.

— Что на этот раз?

— Ворвался на территорию Бакбуга, стырить яблочко.

— Бакбука? Того самого Бакбука, который прославился своим стрельбищем солью?

— Меня он ошпарил. Я ожидал, что это будет куда больнее. Хотя мой копчик так не думает.

— Ты отбитый, Тей. Ты отбитый!

— Пару недель назад ты пела по-другому, когда мы сваливали с тобой из зоопарка, открыв вольеры с бабками.

Изгибаю края губ вниз, словно в сожалении и выпрямляюсь.

— Те бабочки все равно бы никуда не делись. Они были взаперти, в той вонючей от тоски небольшой комнатке.

— Скажи это тем, кто потом вылавливал их по всей этой «небольшой» комнатке.

Лицо парня залилось светом, когда окно напротив него загорелось. Его глаза округлились.

— Чокнутая бабка Габби! — Тей хватает меня за плечи и резко опускает вниз. — Черт меня в уши! Да я лучше ещё раз пробегусь под прицелом Бакбука или пусть меня посадят в обезьянник на всю жизнь, чем Габби натравит на меня своих двадцать семь кошек!

Я тихо засмеялась.

— Может, зайдём к ней на чай?

— Знаешь, с одной стороны мне интересно, чем она травит своих зверушек, но я точно не готов в свои девятнадцать лет становиться десертом для кошек.

— Брось, не такая уж она и злая.

— Валим отсюда, — почти шепчет зеленоглазый, берет меня за запястье и, пригибаясь под окнами, выводит нас с участка старушки.

Тейлору позвонили. Парень принимает трубку, и взгляд сразу же меняется на сдержанный гнев.

— Мне… пора идти. Я провожу тебя до дома.

— Кто это?

— Идем.

Тейлор так и не ответил на мой вопрос. Мы всю дорогу шли молча. Он спешил, только навряд ли, чтобы поскорее отделаться от меня. Скорее, чтобы устранить лишнюю проблему в своей жизни, о которой я даже не догадывалась.

Очередная суматоха. Сотни голосов блуждают по школьному коридору, множество картинок. Все эти люди, что окружали меня, были такими… невинными. Наверное, только с виду. Никто никогда не признает, как много чертей в его голове, кроме исключений. Именно поэтому здесь нет исключений. Вернее, есть, просто они научились сливаться с остальными и делать вид, что их жизнь так же проста и невинна, как у других.

Зачем?

Чтобы никто не посмел прозвать их сумасшедшими, поскольку в нашем мире, сумасшествие — живая гибель. Ход мыслей психопата невозможно предугадать. Снаружи он может казаться обычным человеком, когда внутри его будет разрывать на куски. Вырваться из клетки реальности — его цель.

Так что, если невменяемые люди просто узнали намного больше, чем обычные люди? Что, если это именно мы живем во лжи? В иллюзии?

— В сотый раз повторяю, — раздраженно сказал учитель в телефон и выдержал паузу, — Да откуда я знаю, как они подорвали унитаз! — после еще одного крика мужчина показал кулак ребятам неподалеку, спрятавшим петарды за спину.

Уже молчу про себя.

Иногда мои мысли пугают меня. Они словно маленький дьявол, так и шепчущий сделать очередную глупость. Но ведь и без глупостей мне было бы до жути тошно и невыносимо проходить все испытания, подкинутые мне судьбой.

Что-то меняется, и я не знаю в хорошую сторону или плохую. А на данный момент, моя жизнь и жизнь других продолжается. Чего не скажешь о Молли и Грейс.

— Оу… а ты подкачался.

— Наконец, ну хоть кто-то заметил! Вы правда так думаете?

— Нет, — сделав серьезный вид, сказал мистер Роттер и вновь накинулся на всех с улыбкой. — Кто желает рассказать вдоль и поперёк всю домашку, которую я задавал вам на понедельник? Понедельник, в смысле, уже сегодня.

Учитель прислоняется к своему столу и скрещивает руки на груди, довольно улыбаясь.

В классе тишина. Все переглянулись, а затем стали пригибаться к партам и закрываться тетрадями, пытаясь быть незамеченными.

Мистер Роттер сделал задумчивый вид и, прищурив глаза, принялся внимательно рассматривать класс. Он любил так делать. Делать «опасный» взгляд, предупреждающий об атаке. Ему нравилось смотреть на то, как пугливые, растерянные взгляды учеников пытались ускользнуть от его презрительного взора.

— Вы же не бессмертные. Скажите, что вы сделали мою домашку.

Глаза мужчины останавливаются. Все прослеживают за его взглядом и уже мысленно соболезнуют кудрявому парню, рисующему на учебнике.

— Вуд, тянет руку! Молодчина, так держать!

— Да-да, а? Что? В чем дело? — откликается Тейлор.

Пододвигаюсь ближе и еле слышимо говорю:

— Нужно рассказать о…

— О чем рассказать? Что рассказать? — не дослушивает тот, и я делаю недовольное лицо.

— О Ромео и Джульетте… — раздраженно отвечает учитель и, ступив с места, сильно потирает своё лицо. — Скажи мне, дорогая, что же ты такого делаешь, отчего у тебя не остаётся времени на домашку?

— У меня не было времени вчера на эту белиберду. Я тачку мисс Маггомери разрис…

— Разорительно пронизывал вкус этой тонкой работы! — перебивает того Джекилайн, сама не понимая, что сказала. — Тейлор у нас такой… Такой…

— Чересчур трогательный, — вступаю я.

— Точно! У него очень чуткое… воображение. Ну, знаете, так бывает. У некоторых. Чуткое воображение… Бывает.

— Да.

— А-а-а, — протянул учитель, и мы мысленно выдохнули. — Нет, я не понял.

— Он не смог пройти мимо той восхитительной машины и поэтому решил… помочь мисс Маггомери… с газоном…? Да! Помог подстричь газон!

Учитель опешил. Мы тоже не понимали, что происходит, но кажется, это сработало. Тейлор посмотрел на нас мол «Отлично сработано, команда» и продолжил рисовать.

— Я… У меня.. много вопросов, правда мое нутро говорит, что ответ будет более сшибающим, поэтому… Поэтому, я просто промолчу. И кончай рисовать на учебниках! Это тебе не раскраска!

Далее весь урок прошёл в тишине. Учитель молча смотрел в одну точку, а я продолжила рисовать в своём «блокноте смерти», как его любит называть Тейлор.

Мы выходим из класса, учитель подрывается со своего места к нам.

— Я понял! — притянул мужчина к себе Тейлора и похлопал по плечу. — Мелкий же ты засранец!

Тейлор заулыбался.

— Но учти, у миссис Маггомери есть муж и двое детей. Или трое…

— Они плодятся?.. — с ужасом шепнул Тей.

— В общем, не суть. А с ее мужем лучше не связывайся. Однажды, в ее классе я засунул батарейку в какую-то траву…

— Но там только цветы.

— Траву. — Тей не стал спорить. — Так что ты думаешь? Батарейка лопнула, а ее муж, упёк меня в обезьянник на десять суток! Вот, недавно выпустили.

— Лучше бы оставили сидеть там…

— Чего говоришь?

— Лучше бы выпустили Вас пораньше, говорю!

Беседа с Уайтом намертво отпечаталась пощечиной на моем лице. Я все ещё не могу прийти в себя.

— А кто спасёт тебя?

Разве, я настолько беспомощна?

— Заменить ее…

И что значили слова Беннет?

Я выхожу из школы под чей-то крик. Ускоряю шаг и заворачиваю за школу, где все окна занавешены.

Тело незнакомого парня перевязано веревками и подвешено на дерево. Он плачет.

— По-жал..уйста.. Хва…

Удар. Бита приходится в районе челюсти и парень замолкает. Я с ужасом закрываю рот руками, мой рюкзак падает на землю. Четверо парней обострились на меня.

— К нему ее.

Троица из парней начали идти на меня. Я по-прежнему смотрю на избитого парня, который, уже, наверняка в бессознательном состоянии.

Я не могу оставить его здесь, но и себя тоже. Что мне делать? Остаться? Бежать за подмогой? Но кто поможет мне, если никто не помог ему?

Парни замерли, обделив то, что за моей спиной.

— Вы бы хотели, чтобы я повесил вас рядом друг с другом или по-отдельности? — убийственно знакомый голос позади меня. Не могу обернуться. Тело сковано страхом.

Их главарь насторожился, постучал битой по своему плечу и решительно двинулся в мою сторону. Уайт встаёт спереди меня. Я чувствую его спокойствие, но что-то мне подсказывает, что совсем скоро все вокруг обглодает пламя.

— Ты хотел сделать с ней то же самое?

— Это не твоя война, приятель. Либо забирай ее и проваливайте, либо…

— Нам конец?

Упитанный парень опешил. Либо этот русоволосый парень бессмертный, либо просто глуп.

Уайт подходит ближе и поднимает пустую стеклянную бутылку с асфальта.

— Смотри.

Зеленоглазый бросает бутылку в воздух, незнакомец отвлекается. Тут же Уайт выхватывает биту и ударяет того по лицу. Двоя хотят накинуться на Кэммерона, однако тут же одумываются и отступают назад.

Бутылка разбивается об асфальт.

— Стой! Все, мы поняли! Мы поняли! — закричал главарь, оберегая лицо. — Забирай девчонку, мы больше не притронемся к ней!

Русоволосый продолжает наступление…

— Меня не должно сейчас быть здесь, — Уайт подбирает маленький осколок от бутылки и наклоняется к своей ноющей жертве. — Как и мысли в вашей отупевшей голове, посметь притронуться к ней.

Ловкое движение руки, по щеке незнакомца побежала тонкая струя крови, и тот скорчился от новой волны боли.

— Твою мать! Да он ненормальн…

— Уайт Кэммерон. И с этого момента, вы будете вспоминать это имя всякий раз, когда придется смотреть на это ублюдское лицо, — крепкое тело выпрямляется, ядовитые глаза поднимаются на впереди стоящего парня. — И я тебе не приятель.

Уже ночь. Я снова в своей комнате.

Уайт вытащил меня оттуда за руку, будто ребёнка. Спустя пару минут, за школу зашла уборщица. Она тогда и позвала на помощь. Полумертвого парня быстро сняли с дерева и вызвали скорую. Он очнулся, а затем настоял на том, чтобы дело не дошло до полиции.

Почему?..

— Они повесили тебя как пиньяту, причинили боль, им было весело! Они чуть не убили тебя! — кричал голос в голове, пока губы сомкнуты воедино.

Этот мир слишком суров. И я знала об этом. Однако не понимала, насколько сильно.

Чего нужно было ожидать, если бы я тогда не оказалась на заднем дворе школы? На следующее утро шкафчик Дениэла был бы увешан цветами и фотографиями? Все бы плакали, проходя мимо, и говорили «Он был прекрасным человеком…» даже не зная того в лицо?

Придали бы значимость, только после ее потери, как это сделали с Молли?

Мир жесток, и мне до сих пор не понятно, что движет людьми. Каждый из нас рождается с первым смехом, так что, если кто-то с самого детства всю жизнь молчал? Это возможно? Он всегда был и будет без смеха или просто внушит себе, что это правильно? Внушит, что так делать нужно, потому что так делают все?

Многие будут пытаться растоптать, пытаться сломить, думая, что ты слабее. Так кому на самом деле известна правда, кроме не тебя самого?

Этот путь будет слишком труден и суров. Возможно, кому-то не хватит сил идти по нему в одиночку, тогда то и понадобится рука помощи. Возможно, кому-то придется идти в одиночку. Будет трудно, а понять, на верном ли ты пути поможет выбор:

«Поддаться слабости, уничтожить или сделать из неё оружие?»

Сьюзан Аддамсон?

Author.

Он ненавидел яркое солнце, что омерзительно ослепляло глаза. Однако до безумия любил дождь. Любил настолько, отчего клялся всем, что конец его никчемной жизни пройдет под бездушным ливнем.

Парень отбрасывает голову назад, и ледяные капли сбрасываются с погасших, от исчезнувшего солнца русых волос. Веки опускаются, наконец, ограждая едко-зеленые глаза от реальности. Мертвый воздух заполняет легкие и, словно убивая, ударяет сладкой пульсацией по всему телу.

Парню всегда нравилось искажать всеми привычные реалии, представлять их иначе. Его рассудок не совершенствовал рассудку других, и он знал это.

И ему это нравилось.

Прозрачные капли разбиваются об крепкое тело. Обречённые слезы всех тех, чью жизнь ему пришлось отобрать. Хотел ли он этого? Так получилось. Жалеет ли он об этом? Точно нет.

Алая жидкость стекает по холодной, бледной коже и впитывается в одежду. Внутренним демоном овладел нечеловечный, победный смех. Лицо парня не изменилось. Он уже давно лишился чувств, забыл какого это, питать остальных своими эмоциями. Еще не время…

Русоволосый с трудом открывает глаза и опускает голову на свое отражение, на бесформенную лужицу чужих слез. Обличие во тьме содрогается от дождя, мешая насладиться монстром изнутри. В руке появляется нож, за спиной гора трупов. Тот самый момент, когда теперь отличить реальность ото сна невозможно.

Где реальность? Где иллюзия?

Кровь на руках смешивается с дождем, в голове снова план. Очередное убийство. Безжалостное, хладнокровное убийство…

Глаза, заливающиеся безумием, глядят в отражение, осматривают внутреннего монстра и не в силах понять, в какой же момент все пошло наперекосяк.

По лицу расплылась неестественная улыбка, едкие глаза блеснули во тьме.

Ты безумен, парень, черт возьми, так безумен… Так ты ли виноват в своей гибели?

Susan.

Странно, наверное, ощущать себя в безопасности лишь тогда, когда никто тебя не видит.

Полночь. В руке сигарета, которую я стащила у тетушки, в другой зажигалка. Людям свойственно закуривать собственные проблемы, и мне всегда было интересно, какого это. Я пробовала, однажды. Голова кружилась, а конечности словно бы подменили. Эйфория прошла недолго. В конечном итоге меня чуть не стошнило.

От минувшего воспоминания и запаха табака затаптываю целую сигарету и убираю зажигалку в карман. Ветер сильнее подталкивает меня за собой.

— Да иду я, иду!

Все-таки, нужно было заказать такси или, хотя бы, ехать на велосипеде.

Улицы даже и не думали засыпать. Этот город не спит в такое время, особенно, когда в центре городе намечается крутая вечеринка, на которой обязательно соберется пол города. Я в том числе.

Полночная тьма кинулась на Форгет Глоу, однако никак не смогла заставить людей раскрыть свою настоящую сущность. У меня много масок в карманах, слишком много. Спасает ли это меня? Я не думаю. Ощущать себя мертвым среди живых — не самое лучшее из ощущений. Каждый живет в зазеркалье лжи, и иногда правда бывает слишком убийственной.

— Тебя нет в списке.

Сбрасываю глаза с трехэтажного, кричащего на всю улицу дома, на девушку с планшеткой возле входа.

— Как жаль. Как-нибудь, в другой раз.

— Вообще-то, она со мной.

Мне не приходится оборачиваться на голос. Было достаточно запаха замороженной вишни и появившегося за секунду напряжения.

— Убогим здесь не место. Она должна уйти.

— Тогда что здесь делаешь ты? — на слова Уайта шатенка распахивает глаза. Тот, кого она ждала больше всего хамит ей? — Насколько мне известно, тебя тоже нет в списке. Тара не добавляла тебя.

— Зачем ей добавлять меня? Я ее лучшая подруга, она сделала меня своей правой рукой…

— Которой та подмывает себя каждое утро, и которой приходится смывать за собой? Да, ты и в правду очень полезна.

Девушка опешила. Внутри меня, разгорелись черти, и край моих губ непроизвольно дрогнул.

— Не трать своё время.

Шатенка, словно зомби, освобождает путь. Уайт не проходит внутрь. Он делает это только тогда, когда я оказываюсь внутри дома.

Неон бегает по стенам. Я слышу крики. Слышу свист и оживленные голоса.

— Он заказал стриптизерш…

— Стриптизерш! — закричал мне прямо в лицо незнакомый парень, появившийся из неоткуда. — Он заказал, мать его, стриптизерш!

Повсюду танцующие тела, они трутся друг об друга, играют с музыкой. Я продолжаю усердно бегать глазами среди толпы, пытаясь найти Джекилайн и Тейлора, как с мысли постоянно сбивает мое платье. Слишком открыто, хоть и свободно… Пытаюсь мысленно закрыть ключицы и ноги, а что толку?

Уайт по-прежнему рядом со мной. Не хочу смотреть на него. Я до сих пор не могу забыть тот ужас, произошедший ровно неделю назад. Парень, который был подвешен к дереву, все еще в больнице с несколькими переломами в области головы и ушибами по всему телу. Школа продолжает молчать, поскольку не знает правды. А я стала еще одной ходячей причиной, которую трое, одновременно, стали ненавидеть и бояться так же быстро, как не успев узнать мое имя.

И после этого я должна отрываться, кричать песни и скакать из стороны в сторону? Я здесь не ради этого. Я обещала Джек, что она не будет одна. Так почему меня волнует то, что произошло, а его нет? Для него я сейчас не в самом привычном образе, и он удивлен. Лишь поэтому продолжает пялиться на меня. Однако не так долго, чтобы я успела осознать, почему он отводит взгляд, снимает с себя свой пиджак и протягивает его мне. Продолжаю непонимающе смотреть на одежду. Парень поджимает губы и хочет уже убрать пиджак. Быстро беру вещь и накидываю на себя. Кто-то внутри меня выдохнул с облегчением.

— Надеюсь, мне не придется надевать что-то из твоего, чтобы все думали, что сегодня я твой?

— Можешь надеть это платье.

— Не люблю белый.

— Розовый — не мой цвет.

Края губ зеленоглазого дрогнули в ухмылке. Уайт поправляет воротник своей темной рубашки, я сильнее накидываю пиджак на свои плечи и погружаюсь в толпу. Вишневый аромат сменился запахом пота и перегара. Впервые мне захотелось вернуться к нему, несмотря на то, что он, наверняка, следит за мной даже сейчас.

— Джек! — мой очередной крик растворяется среди толкающихся тел и чужих криков. Музыка сильно ударяет по перепонкам. Кисло морщусь. — Джек… Джекилайн!

Выбираюсь из хватки толпы, и улыбка машинально растягивается до ушей.

Тейлор вытирает лицо, измазанное тортом. Джекилайн смеется, и пустая пластмассовая тарелка слетает с ее рук, когда девчонка замечает меня. Глаза друга выскользнули из-под ошметков торта.

— Искорка! — рыжеволосая неожиданно хватает меня и накрепко прижимает к себе. — Ты в платье! Я вижу тебя в нем впервые! Я прямо.. прямо не узнаю тебя! Ты стала такой нежной, такой женственной! Такой…

— Хрупкой?

Девчонка замолчала, испугавшись, что сказала что-то лишнее. Я усмехаюсь.

— Признаться честно, платья на Тейлоре выглядят куда получше, чем на мне.

— Свет мой ласточка, какой же пошив… — парень хвалит пиджак Уайта, пропустив мои слова мимо ушей.

— Да дай пройти, Томилфон! — смех парней со стороны привлекает к себе внимание, и дальше мы наблюдаем за тонкой тропинкой людей, толкающихся в одну из комнат. — Никто не собирается смотреть на твои обжимания с Тиффани!

— Там Сэм? — удивляюсь я деловому стилю парня и ели застегивавшемуся пиджаку.

— Семь минут в комнате! — восклицает Джекилайн. — Сэм говорил, что ровно в полночь начнется игра. Кажется, там Ванесса… — прищуривается она на одну из заходящих девочек. — Точно! Поэтому он пошел туда! Сэм же просто без ума от…!

Закрываю ей рот. Девчонка понимает, что смогла перекричать даже музыку и то, что я вовремя ее остановила.

Убираю ладонь.

— Простите… — смущенно посмеялась подруга.

Тейлор игриво осмотрел меня. Я отрицательно качаю головой, заметив еще одну выделяющуюся малую кучку парней, среди которых был Уайт.

Внезапно что-то заставляет меня остановиться. Как и что-то, заставляет меня ответить:

— Хотя, я бы посмотрела на эту влюблённую парочку.

***

— Подарить свой «волшебный» поцелуй любому в этой комнате. — от чужого мужского голоса, мое сердце на миг останавливается. Только бы не я… Черт, только бы не я! — Давай же, Тара. Сделай это.

Выдыхаю. Блондинка осматривает комнату, к счастью, взгляд проносится мимо меня и останавливается. Прослеживаю, и неожиданно для меня, сердце замирает во второй раз.

Уайт холодно смотрит на неё, Тара теряется. Я уже и не замечаю, как в плотную луплюсь на эту немую бойню. И что-то мне подсказывает, что меня уже рассекретили.

Блондинка разворачивается к своей подруге, Эмили, и жадно впивается в ее губы. Все в кругу завопили.

— Мы продолжим, когда останемся наедине, — слышу рядом шёпот Тары, пока все смеются, и в голову сразу же полезли грязные мысли. Стало противно от себя.

Чувствую свою зажатость. Только теперь она вызвана не постельной сценой двух девушек, а русоволосым парнем, пронзающим меня. Одаривает тем же, чем Тару несколько секунд назад. Холодом. Больше ничем.

— Сьюзан. — перевожу внимание на азиата. — Твоя очередь.

Взгляды всех скопились на мне. Я зависла в пространстве. Боже, как же нелепо я выгляжу!

— Ты пропустила ход в прошлый раз. Тебе нужно покрутить бутылку.

— Я.. не хочу играть. Я просто посмотрю.

— Зануда-кхм… — прокашлялся Тейлор и отвернулся.

— Ты же пришла сюда не ради того, чтобы поиграть в семиминутные классики? — выделился Уайт, среди всех людей, сидящих на полу.

— Вообще, я рассчитывала, что ты поиграешь со мной.

Чавканье Тейлора со стороны прекращается. Продолжаю смотреть на Кэммерона, под витающее напряжение.

Тут русоволосый поднимается со стула. Уайт подходит ко мне, осторожно берет за запястье, выводит из комнаты и проводит в другую. В памяти отпечаталось напряженное лицо Тейлора и разомкнутые до пола слабые губы Джек.

— Зачем ты сделал это?

— Ты была не против, разве нет?

Он не закрывает дверь на защелку. Либо просто не боится других либо знает, что убегать я не стану…

— Заканчивай свой спектакль, и улыбаться, как ни в чем не бывало. Никто уже ничего не видит.

…До тех пор, пока он не захочет меня убить.

— Как и то, кто ты есть на самом деле.

— И почему тебе не нравится моя улыбка… — крепкое тело медленно двинулось на меня. Стою на месте. — Всем нравится моя улыбка.

— Только когда ты говоришь ею правду. Но ты никогда не сделаешь это ради искренности.

— А это плохо?

— А что хорошего в том, чтобы быть ходячим трупом?

Парень приблизился достаточно близко. Тишина. Успеваю пожалеть, что согласилась пойти с ним и вообще зайти в ту проклятую комнату.

— Мертвецы не разбрасываются словами напрасно. Даже они все еще помнят, что значит искренность.

— Ты врешь.

— Раз так, тогда почему продолжаешь верить мне? — его голос становится на тон тише. Очередной вопрос… Очередной вопрос, который зажимает меня в тупике, как и сам парень, чьи глаза сейчас бесчувственно смотрели в мои.

— Потому что все ещё верю, что ты способен спасти себя.

— Я уже мёртв.

— Не в этом мире. Ты мёртв изнутри. Ты пытаешься спастись от реальности, но все равно понимаешь, что тебе не спрятаться от неё.

— Как и ты.

— И мы не всегда такими были. Ты не всегда был таким. Что-то заставило тебя начать убивать все вокруг.

— Я убиваю только то, что когда-либо пыталось убить меня.

— А я жива, — заставляю словам замереть в воздухе. Больше не слышу дыхание парня. Не чувствую собственный пульс и онемевшие от страха пальцы. — Почему?

Я бегаю меж темными в ночи глазами, выглядывающими из-под рваных, но недостаточно длинных волос. Спускаюсь по скулам, взбираюсь на бледные губы и снова ищу ответ в пустом взгляде.

— Потому что ты слишком слаба, чтобы сопротивляться, — его ледяные губы накрывают мои, тело обдалось волной мурашек.

Мерзлая вишня сильнее проникает в голову. Пиджак слетает с моих плеч и в спину ударяет холод из распахнутого окна. Думаю отступить назад, как парень сильнее притягивает меня за шею и прижимает к роялю. Его колено устраивается между моих ног. Теперь я не могу сбежать. Или просто не хочу?..

Он поднимает меня на рояль, я больше не слышу голоса в своей голове. Губы парня пустились на мою голую шею.

Мне страшно…

— Постой…

Он слышит меня, но нерешительность в голосе четко даёт понять, что это всего лишь жалкая попытка. Такие же ледяные как губы пальцы поднялись выше по моему бедру.

— Уайт…

И выше.

Жар.

Чёрный лебедь и холодная цепь, трясущиеся в такт.

Оголенный торс…

Резко распахиваю глаза.

— Остановись! — кричу я и отталкиваю его от себя. Быстро поправляю платье и спускаюсь на пол. Парень выпрямляется. Большим пальцем он вытирает под своей нижней губой и грубо выпускает остатки кислорода.

Жадно разрываю воздух, я напугана. Но… Он одет. На шее нет цепи, никакого лебедя. На нем по-прежнему чёрная рубашка, тёмные джинсы. Я больше не чувствую жар.

— Приди в себя… — шепчу я словно не парню, а себе и выбегаю из комнаты.

Как я могла позволить ему? Я не должна была… Не должна! Не знаю, что нашло на меня. Разве это входило в его планы, на сегодняшнюю ночь? Я входила в его планы? Что было бы, если бы я не остановила его? Твою мать! Резко заворачиваю за угол и сталкиваюсь с чьим-то телом.

— Оу, полегче, дамочка. Убавь скорость.

Срываюсь с карих глаз незнакомого парня назад и встречаюсь с другими. Теми, что минуту назад не ощущали ничего, но стали, как только увидели рядом со мной кого-то другого.

Выбегаю из дома, на ходу записывая Джекилайн подменное сообщение на утро, а именно — выдуманную причину, по которой я ушла.

Мысли не давали покоя. Больше нет в голове сил для простого звонка в такси, считать деньги или дожидаться последний ночной автобус.

Мне хватило пару минут, чтобы дойти до дома. Ноги гудят, однако я прохожу нужное место и продолжаю идти дальше по переулку.

За спиной послышался рёв шин. Замираю. Горящий свет фар обрамил мой силуэт и отразил на асфальт. Крик авто затихает. Удар двери, приближающиеся шаги.

— Сьюзан.

— Оставь меня в покое… — двигаюсь с места. Шаги становятся громче, как и мое дыхание. — Я не хочу…

— Подожди!

— Ты пугаешь меня. Ты заставляешь меня бояться тебя, перестать делать это…

— Да стой же!

— Перестань это делать!

— Сьюзан! — резкий рывок за запястье разворачивает меня обратно. Темный силуэт хватает меня за плечи.

— Не трогай меня!

— Сьюзан, это я! Успокойся! — настраиваю фокус на кудрявых темных волосах и испуганном лице Тейлора. Перестаю вырываться. — Это я…

Даже сейчас мой разум обделил Уайта как самую важную деталь. И, на самом деле, это было и в правду так. Я слышала и видела его на каждом шагу, только я и представить себе не могла, что он сумеет затмить то, что для меня было важнее всего.

— Какого черта ты шатаешься ночью одна? Почему ты ушла? Я полтора часа искал тебя в этом долбанном..!

— Полтора часа?..

— Отвез нашу подружку домой и мотался по улицам, искал тебя. Я сразу понял, что твоё сообщение для нее — фальш. Я ли не сталкивался с этим?

Мне хватило не пару минут, чтобы дойти до дома…

Темноволосый видит мой взгляд, как и то, что я не в силах ответить. Однако даже сейчас, он со мной.

Он всегда находил меня, когда мне было не по себе. Этот человек не из тех, кто будет задавать лишние вопросы или пытаться сказать слова поддержки. Он молчал. Всегда молчал, и никогда не позволял себе прервать ход моих итак запутавшихся мыслей.

— Идём. Я покажу тебе кое-что.

Тейлор двигается в сторону своего едкого авто, затем останавливается, смотрит на меня и в зелёных глазах в ночи я читаю «Ты знаешь, что мне можно доверять».

И я доверилась. Сажусь вперёд, парень за руль, и уже спустя секунду на улице остаётся призрак авто.

Казалось, будто время длилось целую вечность ведь единственное, что я помню — рассеянные мысли, пустые дома и то, как машина проехала под старым мостом и остановилась у небольшого озера.

Я не задаю вопросов. Молча выхожу из машины и спускаюсь по хлипкой лестнице за парнем, с небольшого обрыва. На глаза бросается заброшенный автобус.

— Когда я был маленьким, представлял, что и у меня будет такой, — Тейлор тихо вздохнул.

— Ты все еще можешь себе позволить. Жизнь только начинается.

— Могу. Правда, не всегда детские мечты схожи с реальностью. Все может изменится в один миг.

Я переступаю брелоки маленьких машинок и разбросанные листы, с навсегда замершими линиями. А затем, останавливаюсь, глядя вниз на маленькую игрушечную гитару, выцветшего зелёного цвета.

— Я по-прежнему прихожу сюда каждый день. Только здесь, я могу не думать о реальности. Просто расслабиться, отдохнуть ото всех. Будто на мгновенье я становлюсь тем же мелким засранцем, чей нос постоянно суётся туда, куда не следует.

— Ты был один?

— Нет, — парень останавливается в проходе автобуса, а затем переводит глаза на меня. — Со мной был Арон и еще какая-то рыжая девчонка, которой постоянно приходилось отдавать свои игрушки.

Я слабо улыбнулась и поплелась следом за Тейлором.

На улице уже слишком темно, поэтому сложно разглядеть что-либо в тех местах, до куда свет серебряного месяца не дотягивался. Все так пыльно, но так аккуратно… Будто кто-то хорошо постарался, чтобы все предметы всегда оставались на своих местах.

Замшелые сиденья, с заржавевшими ручками… Лианы, что тянулись по полу с грязными каплями красок… Маленькая зелёная машинка, что болталась на руле. Словно все это должно было находиться именно здесь.

Пройдя в самую глубь автобуса, сажусь рядом с другом, глядя вперёд, как и он.

— Я мечтала стать художницей…

— И ты по-прежнему считаешь себя ребёнком?

— С детскими надеждами и мечтами? Да, наверное.

— И ты знаешь, куда они все еще продолжают вести тебя?

— Надеюсь, до самого конца. По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах ради этого.

Так спокойно. Нет хаоса, нет слез и смеха. Вода изливается серебристым светом, а пение сверчков и не выспавшихся сов подкрадывается со всех сторон. Жутко и отталкивающе… И так прекрасно.

— Знаю, тебе хочется сейчас услышать…

— Ты не должна, — перебивает Тейлор, на что я перевожу взгляд на него и встречаюсь с его глазами. — Конечно, было бы неплохо услышать имя этого… ублюдка.

— Но не он причинил мне боль.

— Тогда кто сделал это с тобой?

— Она… — словно одурманенная гипнозом пролепетала я. Тейлор продолжал молчать. Скорее не потому, что не хотел перебивать, а просто не знал, что ответить. Я отвожу глаза вперед. — Сьюзан Аддамсон. Она тогда причинила мне вред.

— Вы знакомы?

— Вовсе нет. Я знаю только ее имя.

— Тебе бы не помешало познакомиться с ней поближе. Правда, она та еще зануда, ну, знаешь.

Я тихо усмехаюсь. Спустя пару секунд фальш на моем лице опустел, растаяв от теплого ветра. Глаза по-прежнему опущены в пол.

— Слышала, когда она открывает свой рот, делает людям больно.

— Не со зла. Если бы она действительно хотела причинить вред кому-либо — причинила бы. Как многие другие.

— Так почему она не может сделать так, как многие другие? — резко смотрю на Тейлора. Он теряется. — Просто… послать все к черту? Не думать ни о чем и ни о ком. Разве, это так сложно?

— Она много раз пыталась. Сколько было попыток… Столько раз обжигалась, по чужой ошибке делала виноватой себя. Всегда пыталась помочь остальным, забывая о собственном спасении. Многие пытались сломать ее. Не сломали. Так как она до сих пор жива? В чем секрет?

Несколько минут мы просидели молча. Звезды словно от обилия наших мыслей принялись поочередно растворяться.

Не знаю, о чем сейчас думает Тейлор, но я точно уверена, что он хотел бы узнать, о чем сейчас думаю я. Только, честно говоря, слушать собственный разум сил уже не осталось.

Поднимаюсь на ноги и подхожу к выходу. Представляю невинный взгляд в свою спину и под это мгновенье замираю в дверях.

Он и вправду знает обо мне большую часть моей жизни. Даже больше, чем мне казалось…

— Многие думают, что она не сломлена, — еле слышимо рассекаю воздух, глядя в пустоту.

…Однако самое ужасное все ещё там, внутри меня.

— А оказывается, она просто мастерски делает вид, что жива.

С днем рождения, Майкл

Susan.

— Мне срочно нужна твоя помощь!

— Черт, Одри, ты посмотри на меня… Я же ходячее бревно! Я даже стоять ровно не умею.

— Просто помаши флагом и все! Танцевать не нужно!

Никогда не могла подумать, что отвечать отказом всегда так тяжело.

Последний раз убеждаюсь в своей никчемности, обреченно вздыхаю и принимаю в руки цветные пампушки.

— С тебя килограмм ирисок.

Девушка завизжала от радости, крепко прижалась ко мне и потрепала из стороны в сторону.

— Да хоть десять! — впихнув мне форму, девчонка попыталась успокоиться и своё «успокоительное» она нашла на моей шее. Одри снимает со своего пальца чёрное кольцо и начинает тыкать им в мою кожу.

— Что ты.. делаешь? — отмахиваюсь я, и девчонка проверяет кольцо.

— Было это укусом вампира, кольцо ударило бы меня током.

— Укус?

Маленькое зеркальце появилось в моих руках. Девчонка почесала область на своей шее, указывая на проблемное место.

Смотрю в отражение. Вижу красноватое пятнышко, обсыпанное точками понасыщенней.

Матерь божья… Какой стыд! Резко впихиваю Одри ее зеркало обратно и тщетно поправляю волосы, пытаясь спрятать засос.

— Только посмотрите… У нашей малышки Сьюзан появился бойфренд! — появившийся из неоткуда придурок Итан, со своей шайкой смеется, а затем лезет в карман своих джинс. — Такое точно нужно записать на память. Покажу своим детям, лет через двадцать-тридцать.

Рывок.

Телефон отлетает в стену.

Уайт.

— Если ты доживешь до этого времени.

— Ты че творишь?!

— Не твоя вина в том, что только одного тебя обделили удивительной вещью, чём-то похожее на мозг.

— Мой телефон! Чего ты так взъелся? Ты из-за этой ходячей… — не успевает он договорить, как Уайт прижимает его к стене.

— Оставь его! — кричу я на русоволосого, боясь представить реакцию Одри.

— Зачем ты все усложняешь?

— Прекрати. Почему так сложно прожить хотя бы один день без насилия?

— Не лезь, Аддамсон, уроки скоро начнутся. Ты ведь прилежная ученица, верно? — его тон был слишком убедительным, не только для меня одной, но и для девчонки рядом. Одри оттаскивает меня в другой конец коридора.

По итогу, Уайт сдержался, чтобы хорошенько не вмазать Итану. И не из-за того, что к ним подскочил наш физрук и поэтому они отцепились друг от друга. Это была инициатива Кэммерона. Еще бы, никто не должен узнать раньше времени кем он из себя представляет.

Время мчалось с непостижимой скоростью. Проносилось с визгом прямо передо мной, оглушало, а затем затихало в ночной мгле. Многие говорят «Ошибки делают нас сильнее…» и это чистая правда. Только каждая ошибка имеет свою цену, и по большей степени, это время.

Каждый неверный шаг заставляет оступаться и застывать в зыбучих песках. Именно после этого путь к цели перестает казаться столь достижимым. Мечты начинают растворяться в тумане ложных надежд, а в голову проникать мысли, что тебя лишь когда-то одурманили сном.

Но это все не реально.

Зыбучие пески только в голове.

Эта неделя оказалась сомнительно спокойной, предрождественская вечеринка прошла на «ура». Настали каникулы. Тётушка Тера больше не рвалась на работу в ночную смену, Тейлор в предвкушении выхода своей новой песни, а Джек, как обычно, продолжает любить эту жизнь. Я же больше не видела Уайта.

Сглазила…

— Сегодня ночью произошла утечка газа в доме мистера Вашингта Пауло, — проговорил маленький телевизор в метре от меня через кассира. — Как утверждают соседи, никого кроме сына у Пауло не было. Выживших обнаружить не удалось.

Я помню этот взрыв. Помню, как кровать подо мной затрещала, стены задрожали. Все произошло так быстро, от чего наутро, проснувшись с опухшими глазами и зарытой в цветной мишуре, я и не поняла, что это был не сон.

— Я не пробью тебе этот энергетик без паспорта.

— Простите?

Парень грубо ставит жестяную банку на кассу.

— Либо паспорт, либо я вызываю охрану.

— Охрана из-за энергетика? Это как минимум не справедливо. Мы что, в России?

Он тянется к красной кнопке.

— Хорошо, хорошо! — развожу руками. — Тогда пачку аскорбинок, пожалуйста.

— Осталась только с замороженной вишней.

Обречено вздыхаю. Даже здесь он со мной…

Протягиваю купюру, закидываю три аскорбинки в рот и гордо выхожу из продуктового магазина.

Я слишком наивна. И иногда мне кажется, что наивнее меня в этом мире не существует.

— Изви… Извините!

Вижу Джек со стороны. Все словно не замечают ее.

— А, ой! Прошу прощ… Ай!

Кто-то наступает ей на ногу. Девушка подскакивает, учебники вылетают из ее рук и рассыпаются по кафельному полу.

— В следующий раз, я буду твоим гидом прямо до класса, — опускаюсь к рыжеволосой. Голубые глаза засветились. Возвращаю девушке ее вещи, и та заталкивает их в шкафчик. — Зачем ты просишь у всех них прощения?

— Когда я была маленькая, с «добротой» меня познакомили слишком рано. Это была моя прапрабабушка. Она познакомила меня с ней.

Доброта…

Сорвут с шеи, посмотрев с отвращением, и выкинут в урну как ненужную побрякушку. Именно так теперь принято формировать чужие миры.

Глаза Джек погасли. Хорошо это или плохо, но за все свои годы жизни я отлично научилась распознавать подобный взгляд от расстройства. Именно… Потеря близкого человека и печаль не одно и то же. Безусловно, они очень близки друг к другу. Однако печаль проходит, а осколок в душе после утраты остается навсегда.

Также взбираюсь к воспоминаниям…

Волнительный голос соседки, который просил его послушаться и не паниковать.

Мой ступор.

Несдержанность моей бабушки, что открыла мне саму правду.

После ее крика позади провода, вперемешку со слезами, все впадает в искусственную кому. А дальше, в памяти затуманенный разум и бешеный ритм сердца.

Я бежала так, словно от этого зависела жизнь всего мира, будто от этого зависела моя жизнь. Так, будто в самом конце, это могло бы спасти его.

Я помню тишину в своей голове. Как все вокруг затмевалось прозрачной пеленой слез и то, как ноги несли меня через дорогу. Однако не помню, пеклась ли тогда о собственном сохранении.

Дом.

Лестница наверх.

Дверь…

Мой дедушка умер, когда мне было всего тринадцать лет. Тогда я и подумать не могла, что так рано пойму, что на самом деле значит смерть.

Беру Джекилайн за руку. Еще немного и она не выдержит.

— Бабушка говорила, что только добротой я смогу уберечь мир, так может… Может быть, показав им себя настоящую, я смогу убедить их, что им ничего не угрожает?

— Чаще всего, люди убивают ради собственного спасения. Это не судьба решила за них. Они сами сделали такой выбор.

— А что, если они делают это против своей воли? Никто ведь не рождается сразу плохим. Что-то мне подсказывает, но где-то глубоко внутри у них ещё осталась доброта. Люди не должны прогнить до конца, ведь так?

Два голубых огонька, меж пушистыми рыжими ресницами, на самом деле светились искренностью и надеждой. Словно мечтающий ребёнок, чьи глаза загораются вновь и вновь, с новой прочитанной ему сказки…

— Продолжай спасать этот мир… — я выдерживаю паузу, сильнее сжав ладони подруги. — Только не смей погубить себя. Не все люди способны на искренность и не все они так чисты, как ты думаешь.

— Милые бошмачки, — послышался противный высокий голос позади. — Прямо как миниатюрная куколка.

— Без обид, Итан, мы наслушались твоих «комплименты» на прошлой неделе. Лимит исчерпан. Увидимся в следующем месяце.

Только хочу уводить Джекилайн, как парень продолжает:

— Мне всегда было интересно, почему твой брат не вступил в «Хайд», — останавливает нас тот, но скорее — Джек.

— Твоя шайка такая же жалкая, как и ты сам, — привлекаю внимание, переманив взгляд Итана с тела подруги на себя. Джекилайн зажалась сильнее. — Ты самодовольный придурок, который даже до десяти считать не научился. Неудивительно, почему с каждым днём «Хайд» становится все меньше. От тебя уходят люди. Так как ты можешь называть себя лидером после этого?

Светлые глаза гневно въелись в мое лицо. Беру Джекилайн под руку и снова пытаюсь увести подругу от разгорающегося пламени.

— Твоя старуха ещё пожалеет о том, что когда-то отправила тебя в эту школу! — продолжаю идти, крепче вжимаюсь в предплечье Джек. — Как и твой брат, не послушав меня, жалкие Вудовцы! Ты такая же наивная как шлюшка Бетани! Удивительно, и почему ты все ещё здесь, а не подо мной, как это любит делать та девка!

Теперь я остановилась. Отпускаю Джек, резко разворачиваюсь и чуть ли не сношу Итана взглядом.

— Слушай сюда, ты, жертва неудачной пластики, — подхожу в притык. — Ни один подонок, как ты, не смеет задевать меня и уж тем более — моих родных. Кем ты себя возомнил? Думаешь, раз твой брат «легенда» школы, то ты какой же? Ничего подобного!

— Надо же.. Наша телочка так и кипит, остор… — с силой прижимаю того к шкафчикам. Сжимаю зубы.

— Я тебе не телочка. Как и ни любая другая девушка. Они не заслужили того, чтобы их называли телками лишь потому, что они родились с отличительной чертой между ног. Это как тебя назвать отходом. Хотя, если ты позволил себе эти слова, ты такой и есть.

— Портишь все удовольствие… Эгоистка. А ведь твоей подружке только так и нравилось, когда она была на мне.

— Сьюзан, нам лучше уйти…

Слишком поздно.

Author.

Высокие стены сдавливают виски, а от идеальной чистоты мерзко слепит глаза.

— Я его не трогал.

— Так может, ты тогда объяснишь почему у Никла обнаружили сотрясение из-за того, что кто-то разбил об его голову пробирку, и почему весь класс утверждает что этот «кто-то» — ты?

Уши неприятно прорезает низкий голос директора. Кончики грубых пальцев покалывает лезвие.

Зеленоглазый слегка нахмурил брови.

— Не понимаю о чем Вы.

— И сломал ему челюсть об парту.

— Какая неудача… — парень изобразил жалостливый вид, но быстро смахнул его. — Впредь буду осторожнее.

— Значит это, ты помнишь? Пробирка была для тебя слишком простой находкой?

О, нет… Он помнит все.

Рывок со стула, пальцы хватают пробирку, замах… Кровь брызнула на парту, листы с плохими надписями окрасились красным. Крики. Темнота… Снова боль. Никл Ривенсон склоняется перед ним, но уже не кричит.

Конечно, он помнит все… Даже сейчас, будто кровь по-прежнему стекает по рукам.

— Снова улыбаешься… Как и тогда, ровно семь лет назад. Ты снова был здесь. Тебя привели ко мне, сказать почему?

— Вы про того ботаника? Адама, кажется.

— Ты вылил на него жидкость, а затем бросил в мальчика спичку.

— Я хотел показать ему, как на самом деле выглядит огонь в чужих руках. Она выскользнула у меня случайно.

— Твои одноклассники сказали, что видели, как ты улыбался.

— Я вспомнил момент из фильма.

— Ты не жалеешь о том, что сделал тогда.

Он мог солгать, но не стал. Ощущение чужой боли слишком сладко для него. С каждым разом оно намертво въедается в душу, затуманивает разум и доказывает, что хозяин поступает правильно.

Парень сдержался, чтобы не сказать правду:

— Меня позабавил его крик, когда горели его глаза, — продолжал голос разума, пока бледные губы были намертво прикованы друг к другу. — Ему было больно, мне — все равно. И я сейчас вовсе не про настоящий огонь.

— Почему ты молчишь? Я неприятен тебе?

— Раз Вы думаете, что так хорошо знаете меня, почему продолжаете держать здесь?

— Ты не сумасшедший, Уайт. Я знаю твою историю и помню ее начало.

— Начало истории всегда намного скучнее, чем ее конец, — русоволосый выдерживает паузу и заставляет свой взгляд замереть в мертвой точке. — Вы не знаете ни того, ни другого. Вам только кажется. Зато я знаю, кто Вы, мистер Бениель.

— И кто же?

— Тот самый любитель заветного финала, а не пути к нему.

— Любитель перематывать начало.

— Именно поэтому Вы не расспрашиваете меня, как все началось?

Уайт кратко усмехается.

— Бросьте, мистер Бениель. Я не стану рассказывать целый фильм, а только его начало. Вы ведь не хотите, чтобы все узнали, какой ценой Вы оказались здесь?

— О чем ты? — мужчина напрягся.

— Если я Вам скажу, что все эти документы на Вашем столе — фальшивка? Просто копии с других школ. Бумажки, — парень расслабленно откидывается на спинку стула и довольствуется ожидаемой реакцией директора. — Вы не были выбраны директором этой школы. Таузента Бэттери насильно заставили доверить свой «пристол».

Слишком сильный соперник…

Мужчина в замешательстве.

— Снова молчите, мистер Бениель?

— Я не собираюсь докладывать на тебя в полицию, если этого не сделают родители Никла. Однако, мне в любом случае прийдется либо отправить тебя к школьному психологу, либо же сообщить об этом твоим родителям.

— Они не станут Вас слушать.

— Почему ты так уверен в своих словах?

Парень застыл. Эти надоедливые часы, которые никогда не замирают, начинают действовать на нервы не меньше, как этот мутный тип с бакенбардами.

— Хотя, Вы можете попробовать. Приходите на Гандлевский Мивс, желательно после полудня. Утром они ещё будут спать.

— Но там кладбище…

Края молодых губ растянулись в дьявольской улыбке.

— Уверен, им будет интересно послушать Вас.

Susan.

— А что я должна была делать? Просто стоять? Ай!

— Хотя бы пойти дальше со мной! Просто промолчать! — выговорившись, Джек убирает прозрачную жидкость и снова тянется к моей руке только уже с бинтом. — Я видела, как у него пошла кровь прямо с головы.

— Не разбивала я ему голову! По-твоему, я психопатка? — отмахиваю ее руки и отодвигаюсь на кушетке к стене. — Я… Просто слегка оттолкнула его от себя.

— Да что ты? Выходит, он сам рванул к стене и впаялся в неё лицом? — отрезает Тейлор, понюхав какую-то бесцветную жижу. Он сморщился.

— Я не считаю себя виноватой. Кто-то же должен был поставить его на место и дать пинок под зад.

— Я промолчала!

— А я не стала.

Глаза девушки замерли на моем лице. Она больше не решилась прикоснуться ко мне с бинтом.

— Вы дороги мне. Я никому не позволю притронуться к вам, чего бы мне это не стоило.

— Будь осторожна со словами, искорка… Мы также как и ты, готовы пойти на многое. Жаль, только на то, что нам по карману.

Дверь кабинета открывается и внутрь заглядывает медсестра.

— Моя работа сделана, — Джек заулыбалась, отряхнув ладоши. Женщина подходит ближе и рассматривает мое плечо.

— Ты, конечно, молодец, Джекилайн. Только в следующий раз, я не разрешу тебе перебинтовывать людей. Ты расходуешь запас бинта на одного человека как на пятерых. Тейлор, это нельзя есть!

— Ничего вы не понимаете. Я вложила целую душу, пока мотала это.

— Он тебя ждёт, — обращается медсестра уже ко мне, на что я покорно киваю и выхожу из кабинета.

Страшно ли мне смотреть в глаза директору? Скорее, стыдно. Хотя, чего можно было ожидать от Аддамсона?

— Уверен, им будет интересно послушать Вас.

Послышался противный скрип ножек по деревянному полу, и после приближающиеся шаги. Дверь открывается. Зелёные глаза осмотрели мой синяк под глазом, а затем пали на перебинтованное плечо. Уайт все понял.

— Даже не смей сказать, что ты проиграла.

И он ушёл.

Всю суть происходящего я осознала позже, а именно, когда ощутила неловкость от взгляда директора. Озадаченный и вышедший из колеи. Даже знать не хочу, о чем они разговаривали с Кэммероном.

Усаживаюсь напротив, на хрупкий стул.

— Вы хотели меня видеть, мистер Бениель?

— Не только тебя, — раздался строгий, сдерживающийся голос. — Но поскольку Итан сейчас не в состоянии быть здесь, и в целом, говорить, мне все расскажешь ты.

— Почему Вы так в этом уверены?

— Не в твоём резоне врать тому, кто ни разу не солгал тебе.

Мои глаза постепенно спали с васильковых глаз на морщинистые щеки и аккуратные, закрученные усы. Директор сложил руки в замок.

Пожалуй, этот мужчина был одним из немногих в этой школе, кого уважали не потому что «надо». А потому, что он был действительно мудрым и решительным во многих ситуациях. Может быть, поэтому его выбрали на роль директора. С другой стороны, не мог же он попасть сюда нелегально? Мистер Бениель не такой. С виду, он хороший человек.

— Я первая его ударила, — тихо вырвалось из моего рта. — Это произошло на эмоциях, но я не жалею о том, что сделала. Все мои действия были не ради себя. Я защищала близкого человека.

— Ты про Джекилайн Вуд?

Мои губы намертво прилипли друг к другу. Продолжаю рассеянно смотреть на директора. Чувствую, как щеки постепенно заливаются кровью.

— Думаешь, она побоялась бы постоять за себя?

— А Вы думаете, что нет?

Тишина повисла и без того в тесной комнатке, вместе с молекулами пыли. Замок из его рук распался. Мужчина снимает округлённые маленькие очки, складывает и, завернув в тряпочку, откладывает на стол.

— Я думаю, она не сделала это не из-за страха проигрыша.

— Тогда из-за чего?

— Страх чужой боли — путь ее отступления. Так какого ей было смотреть на то, как этот страх воплотился наяву?

Внезапно замерла уже я.

Осознание.

Что же я наделала?..

— Если бы я не остановилась, я причинила ей куда больше боли, чем слова Итана.

Директор подошёл к окну и спустя несколько минут размышлений снова посмотрел на меня.

— Выбор каждого из нас зарождается не только с мыслью, но и от самого исхода. Что-то ведь заставило тебя остановиться. Так что же?

Я помню это странное, омерзительное ощущение… Стоило мне во второй раз припечатать тело Итана к шкафчикам, я сразу же остолбенела. Когда в тот момент, дверца рядом распахнулась от сильного удара, в отражении маленького зеркальца я увидела не себя. Его… Монстра с горящими зелёными глазами в тени. Парня, что пронзающим взглядом смотрел на представление со стороны и довольствовался успехами своей игрушки. А затем я посмотрела на собственное отражение. Бешеный взгляд, стиснутые зубы и сжатые от злости губы.

Тогда то, я и отпустила Итана.

Тогда, когда испугалась себя.

— Ты молодец, что заступилась за подругу, — продолжил директор, когда понял, что я не в силах ответить. — Как и в том, что не позволила гневу полностью овладеть твоим разумом.

Я не хотела… Я не хотела!

Мужчина вновь отвернулся от меня, в окно. Синие глаза застыли в мертвой точке.

— Так бывает, когда нападение, в прямом смысле, становится последним вариантом. Когда причиной становится то, ради чего ты готов на все. Когда именно благодаря этой причине, ты и заставляешь себя жить.

Author.

Тихие шаги.

Тихое дыхание.

Русоволосый парень, о чьем присутствии никто не знает, ставит будильник на кухонный стол. Таймер — 5 минут.

— Здравствуйте, — послышался задорный голос из-за спины. Парень бесшумно вздыхает. — Вы к моему папе? Я могу позвать е…

— Не стоит, — зеленые глаза, залитые полумраком, перевелись на улыбающегося мальчишку.

Такой молодой и наивный… Такой же, как и он, несколько лет назад. Счастливый ребёнок, чьи мечты так отличались от сегодняшних.

— Если Вы… по поводу денег то… — начал робко мальчик. — Извините его, он.. Он сказал, что потратил все деньги к моему дню рождению. Оно будет уже завтра! Отец сказал, что купил мне самый крутой подарок!

Мальчик не смог удержаться от эмоций, как и совершенно не боялся незваного гостя. Друзья отца — его друзья. И кто же знал, что «друзья» слишком вязкое ощущение, постепенно затягивающее тебя в кому. Кто бы мог подумать, что иногда понятие «друзья» не сильно отличается от врагов.

Сбоку послышался хруст, и маленькая искра вылетела из провода люстры. Мальчик дернулся от испуга. Парень сжал ручку ножа в кармане и во второй раз убедился в своей проделанной работе.

На лице появилась полуулыбка.

— Не бойся. Это всего лишь звёзды.

Мальчишка поверил и наивно заулыбался, пытаясь найти погасшую звездочку на полу.

— Как твоё имя?

— Майкл, — поднимает тот большие глаза на высокий силуэт в ночи. — Мое имя Майкл Ривенсон! Мне почти шесть! — почти выкрикнул он и быстро закрыл рот ладошкой, боясь разбудить отца.

— Майкл, значит…

Русоволосый садится на корточки, чтобы быть наравне с мальчишкой. Детские глаза пробежались по незнакомому лицу, пытаясь зацепиться за каждую интересную деталь внешности. Бледная кожа, густые темные брови… И, почему-то, растерянный взгляд.

— Ложись-ка спать, парень. Завтра новый день. Не боишься проспать собственный праздник?

Какая ирония…

— Какой ужас… Вы правы! Но Вы же придете на мое день рождение?

Парень вопросительно хмурит брови.

— Там будете только Вы, я… Отец и… И всё.

— У тебя нет друзей?

— Я позвал многих, только они не смогли прийти. У одних школа, других не отпускают родители. У других, представляете, проблемы с животными! — парень отводит глаза, приняв гнусную ложь. — Ну так что, Вы придете?

— Я постараюсь.

На лице мальчишки вновь блеснула искренняя улыбка. Кивок головой. Ноги срываются с места, и спустя несколько секунд по дому разносится слабый хлопок двери.

Парень медленно поднимается, прощаясь с застывшим призраком. Что-то начало омерзительное въедаться в его голову и пытаться оградить от безумных мыслей. Ошибок.

Однако что может быть опаснее, чем не человек, который отступился более полутора десятка раз и остался в живых?

Зеленоглазый подходит к плите, проворачивает все ручки, и в нос почти сразу же ударяет едкий запах газа. Парень выходит наружу и встает в нескольких метрах от здания, пока яд постепенно заполняет дом изнутри.

Черти в голове вдруг затихли.

Не все люди заслуживают прощенья, и порой, расплачиваться за чужие грехи приходится остальным.

Едкие глаза поднимаются на окно второго этажа, на изливающуюся разными цветами комнату, отгоняющую страх.

Он уже не сможет помочь ему…

Внезапно из открытого окна послышался крик будильника. Черти снова заверещали в голове. Минута.

…Как и тогда, не сумел помочь своей семье.

Свет на кухне включается.

— С днём рождения, Майкл.

Взрыв.

Сестры?

Прошлое…

Susan.

Мне не спится, на улице все ещё ночь. Рейчел так и не вернулась.

Я рассматриваю тыльную сторону своей ладони в ночи, пытаясь не думать о том, что прямо сейчас из этого угла на меня кто-нибудь выпрыгнет.

Стены давили со всех сторон, нос больше не чувствовал знакомый запах горьковатых духов Рейчел, а тишина не успокаивала. Я нервничала. Не придумав ничего лучше, кроме как схватить свою толстовку, выскользнуть из окна и бродить по ночным улицам Форгета Глоу, я не придумала. Ночь всегда помогала развеяться. Некая помощь, чтобы хоть как-то привести свой рассудок в порядок.

Я блуждаю по тьме словно зомби, по серебристой тропинке. Скоро будет светать. Наверняка, тётушка до сих пор спит. Я отошла слишком далеко от дома. Мне нужно успеть вернуться до утра.

Заворачиваю, как вдруг сияние обрывается, и мое тело полностью погружается во мрак. Нет света, ничего. Тёмный переулок и лишь слабый одинокий фонарь. Так тихо и прекрасно, но с другой стороны, устрашающе.

Сзади послышался приглушённый стук металла по камню. Испуганно оборачиваюсь. Небольшой огонёк на мгновенье осветил лицо молодого парня и исчез. Едкий дым потянулся к небу.

— Ты никогда не слышала про Уолтер Стрит. — пячусь назад и оказываюсь в небольшом кругу света от фонаря. Упираюсь в чужую крепкую грудь, и из-за угла выходят ещё трое парней. Я окружена. — Ты не местная, я прав?

— Этот город слишком мал. Я тебя знаю?

Под мой вопрос незнакомец усмехается и делает шаг на свет. Чёрные как смоль глаза взглянули в мои. Вслушиваюсь в лай брак вдалеке и тихий звук ветра.

— Внутри меня столько плесени и прочей грязи. Боюсь, ты вряд ли захочешь разгребать все это за меня. Тебе достаточно просто видеть меня.

— Мне не нужны проблемы.

— Конечно, тебе не нужны проблемы… — в его руках что-то заискрилось. Нож. Тело новой волной сковал страх. Парень продолжает идти на меня, бежать мне некуда.

— Я… не знала, что эта местность под контрол..

— Тише, тише, — холодное лезвие коснулось моих губ. Я замерла. — Несомненно, мы могли бы просто отпустить тебя, без проблем.

Мысленно выдыхаю.

— Однако сегодня такой день, когда этого делать совсем не хочется.

Крепкие руки резко обвили меня из-за спины и закрыли мне рот. Со всех сторон послышались шаги и смешки.

— Ты не почувствуешь боли, не волнуйся. Наверное, — кареглазый ухмыляется моей слабости и принимается расстёгивать свою куртку. В этот же момент мое дыхание перехватывает, а слух закладывает.

Я кричу, не в силах разомкнуть губы.

Только не это…

Нет, хватит, прошу…

Пожалуйста!

Громкий рёв двигателя из-за угла.

Крупные руки быстро отпускают меня и толкают в спину.

Падаю на землю.

Едко-зелёное авто теперь образует некий щит между мной и парнями. Жмурюсь от яркого света фар.

— А ну разбежались от неё, хреновы ушлепки, иначе я проедусь по вам как по кучке обезьяньих какашек!

— Живо схватите эту телку! Она нужна нам! — вместе с криком кареглазого кто-то хватает меня за запястье и затягивает в салон.

— Я маякну твоей мамуле, когда твой подгузник будет полон!

Машина вскрикивает, чуть ли не проезжается по шайке парней и выезжает из переулка.

Я дышу.

Часто дышу.

Свет в салоне включается.

— Привет!

Испуганно дергаюсь. Рыжеволосая девчонка рядом со мной улыбнулась.

— Она зашла к Уолтерсам?

— «Она» сидит перед тобой, — отвечает ей кудрявый парень за рулем. Пытаюсь рассмотреть лицо незнакомца через зеркало заднего вида. Мне удаётся рассмотреть только густые темные брови и зеленые глаза, что в этот момент пересеклись с моими.

— А, ой, точно-точно, — девушка переключается на меня. — Ты зашла к Уолтерсам?

— Кто.. они такие?

— Местные ублюдки, которые сбежали из малолетки, — отвечает темноволосый.

— Почему полиция их до сих пор не поймала?

— Папе нет до них дела, — отвечает голубоглазая и после издаёт непонятное мычание, похожее на паузу. — Вернее!.. Шерифу! Шерифу нет до них дела!

— У одного из них был нож…

— Надо же… Уолтерсы вышли на новый уровень. Нужно будет обязательно сообщить па..

Девчонка закрывает себе рот.

— Твой отец — шериф?

— Мой отец. Ее выкупили у цыган. Я вообще не знаю кто она.

— Вечно ты так! — крикнула девушка.

— Я говорю факт!

— Я все расскажу отцу, и тебя снова заставят вымывать лоток Хагрида целый год!

— Который я спалил два дня назад? Я подготовился! Ну и что ты теперь скажешь?

Рыжеволосая скрестила хрупкие руки и откинулась на спинку кресла, обиженно надув свои тонкие губы.

— Он не хотел обидеть тебя, — тихо говорю я, и та поднимает на меня свои глаза. Она нежно улыбнулась.

— Где ты живешь?

— Вы можете высадить меня здесь, я дойду.

— Хорошо, — невинно продолжает незнакомый парень. — Только после того, как ты скажешь свой адрес.

Не думаю, что эти ребята явятся потом ко мне с пистолетами и угрозами, выпытывая деньги и личные секреты. К тому же, выбор у меня не велик.

Говорю адрес.

— Надо же! Это совсем рядом со мной!

— С нами, балда! — поправляет ее парень, и она виновато искажает лицо. Я ухмыляюсь.

— Спасибо вам. За то, что помогли.

— Говори это той особе. Я тебя даже не заметил. Начос провалился слишком далеко в этот момент.

— Джекилайн, — девчонка протягивает руку, мило улыбнувшись, только я не сразу решаюсь сделать то, чего от меня хотят. — Для друзей, просто Джек.

***

— Подземная тюрьма Форгета Глоу подверглась крушению, — компьютерный голос разнесся из маленького радио, стоящего на самой высокой полке с наградами школы. — Потолки некоторых камер полностью обвалились, еще немного и от здания не останется и следа. На данный момент, выживших заключенных переводят в колонию строгого режима Хаонсвиль.

Это недалеко отсюда… Помню из местных историй, что помещение было уже довольно старым. Неудивительно, если его просто не захотели ремонтировать. По словам жителей, эта тюрьма была выкуплена неким Тони Геннади. С тех пор, внутри ничего толком и не изменилось.

— Он мне не нравится! — кареглазая бледная девушка слабо подталкивает Рейчел в плечо, за ее нелепые слова. Меня до сих пор не заметили. — Это ты втюхалась в него по уши!

— Да-да, конечно! Так я и поверила! — смеется Рейчел, заводит руку за светлые волосы подруги, перекидывает их вперед, на лицо девчонки, и убегает.

— Ну держись!

Девушки скрылись за коридором. Я так и продолжила смотреть на застывшие тени, вслушиваясь в искренний смех.

— Осторожно! — чужой крик возвращает меня в реальность, и вместе с этим моя белоснежная футболка окрашивается в гадкой жидкости. Жестяная банка падает на пол и часть содержимого выливается. Я растеряна. Поднимаю глаза на жалостливое лицо светловолосого парня и на его дружков позади. — Черт возьми…

Его руки потянулись ко мне и принялись отрясать жидкость, а точнее, размазывать ее еще сильнее.

— Прости, мышка! Как же я так мог? Я тебя заметил! Извини меня!

— Хватит! — отталкиваю парня от себя. В эту же секунду он ухмыляется.

— Ты подружка той заучки, Рейчел, кажется.

— Поосторожней выбирай слова.

— Была у нас новенькая неделю назад, продержалась здесь два дня от силы. Интересно, сколько продержится такая паинька как ты.

— Достаточно чтобы успеть вмазать тебе до того, как ты научишься считать до трёх.

Меня резко впечатывают в стену и локтем парень надавливает на мое горло. Я кашляю. В его светлых глазах смешались ярость и отвращение, точно такое же, когда человек смотрит на омерзительную ему еду.

— Тебя никто не станет здесь защищать. Ты-то уж точно никому не нужна.

— Я не нуждаюсь в защите.

— Даже сейчас? — светловолосый сильнее надавливает на мое горло. Чувствую, как кровь прилипает к вискам. Силуэты парней размываются. Я сбрасываю глаза вбок…

Русоволосый парень, в нескольких метрах от нас, спокойно наблюдает за моей беспомощностью, словно дожидаясь, пока я начну кричать о помощи. В зеленых глазах пустота. Ему настолько все равно, отчего вся эта картина кажется обыденной, и в результате он просто уходит.

Воздух резко прорывается в легкие, и я разбиваю колени об кафельный пол. Снова кашляю, вцепившись в шею, а затем злостно поднимаю глаза на улыбающегося парня.

— Поразмышляй над своим поведением, собачка. Пока у тебя есть время.

Меня оставляют в покое. Я не понимаю что делать дальше, подниматься с пола или продолжать прожигать спину того придурка.

Я могла представить, что мне будет тяжело в новой школе. Однако не могла подумать, что настолько.

В моей прошлой школе всем либо все равно на тебя либо же ты отдельный вид искусства, божественная картинка. Очевидно, я мало кого привлекала внешне и внутренне, и всегда была одна. С одной стороны, меня утешала мысль, что на этой Земле о тебе постоянно думает хотя-бы один человек. А с другой, понимала, что со своими чертями в голове, не могу справиться даже я.

Несомненно, поначалу было сложно. Смотреть со стороны, как другие дети радостно бегают друг от друга, играя в салочки, пока ты отдельно стоишь где-то в углу. Сложно было смотреть на то, как тебя до последнего не выбирают в команду, чтобы поиграть в вышибалы, и как по итогу ты достаешься одной из сторон, как «остаток».

Со временем привыкаешь. А вместе с этим ничего не остается, кроме того, как начать ценить то, что у тебя уже есть.

Тишину… Время… Одиночество.

— Если девочка гусеница, это гусеница, тогда пацан гусеница, это гусь?

Мы засмеялись.

— О чем ты вообще думаешь перед сном? — заливаясь смехом, спросила Рейчел, правда, ответа не последовало. Тейлор, краснеюще, уставился в пол.

— Хагрид, ну слезь же с меня! Ты слишком тяжелый!

Джекилайн разводит колени, и кот недовольно сползает шариком на пол. В девушку полетел носок брата.

— Ты что делаешь?! — девчонка уворачивается и начинает судорожно закрывать своё правое запястье, а точнее, тонкую красную ниточку.

— Для чего она? — спрашиваю я, и рыжеволосая поднимает на меня два больших огонька, с опаской поглядывая на довольного Тейлора.

— Мне ее подарила бабушка, перед своей смертью.

Теперь парню стало не до улыбки, включая меня и Рейчел. Взгляд Джек поник. Осторожно укрываю ее ладонь своей.

— Когда я почувствую, что стала счастливой, эта нить должна разорваться. У нашей бабушки была такая же. Я помню, как держала ее за руку тогда, как до последнего не верила ее словам о небесах… А затем нить оборвалась, — голос дрожал, а тепло ее ладони начало испаряться. — Она обрела счастье и покой. Больше она ничего не сказала.

Настала пауза. Девушка попыталась не заплакать. Ничего не вышло и та, зарыдав, выбежала из дома.

— Джекилайн! — вскакиваю с дивана, как чья-то рука останавливает меня. Тейлор качает головой и уходит вслед за девушкой.

Рыжеволосая прильнула к брату. Его руки осторожно прилегли на ее волосы и принялись тихо качать хрупкое тело из стороны в сторону. Стекло затрещало ходуном из-за грома.

— С ней все будет хорошо, — словно успокаивает меня Рейчел. — Они славные ребята. Как вы познакомились?

— Возле… кафе.

— Что за кафе?

Черт, я не умею так быстро придумывать отмазки!

— Рядом с нашей школой. Арон сбил меня с ног, когда Тейлор не сумел удержать его. Джекилайн была рядом. — не стоит ей знать всех подробностей. И, кажется, мне поверили.

Вдруг на лицо подруги начала прорываться улыбка. Таким выражением лица, обычно, движет недоговоренность. То, что человек так отчаянно пытается скрыть.

— Ну давай, рассказывай.

— Не могу больше держаться! — девчонка хватает меня за руку и вытаскивает из комнаты, к лестнице на открытый чердак.

— Но.. он всегда был закрыт.

— Тётушка забыла закрыть его. Она вернётся не скоро, это наш шанс! Тебе разве не интересно?

Будь там что-то обычное, стала бы она закрывать чердак на замок? Тем более, закрывать его от нас? Очевидно, что нет. Да и, разве, там может быть что-то настолько ужасное и пугающее?

— Посмотрим, каких скелетов оберегает наша тётушка…

Я поднимаюсь вслед за девчонкой, в нос сразу же въедается запах пыли. Кашляю.

— Какая же дрянь…

В основном все пространство занимали коробки со старинными книгами, газетами прошлых лет и прочими бумагами. Где-то выглядывали потрепанные, пыльные игрушки, где-то техника, но которая, наверняка больше никогда не включится.

Полная изоляция от реального мира. Прошлое, которое пытались забыть навсегда, и которому было не суждено вернуться назад.

Грохот сзади, я подпрыгиваю. Девушка, крепче прижав пыльную простынь к себе, отходит от заржавевшего велосипеда и невинно поднимает на меня глаза. Дымка пыли рассеялась.

— Ты как Тейлор. Перестань все трогать, иначе до прихода тетушки от чердака ничего не останется.

— Подожди… — я замолкаю, тряпка падает на пол. Рейчел медленно идёт по свету, исходящего из небольшого круглого окна. Затем она отодвигает велосипед в сторону, тем самым открыв вид на полупустую коробку.

Ни одна из других коробок в этом помещении не привлекала внимание больше этой. Она не была такой пыльной, как остальные, не была такой истерзанной временем. Она была практически новой.

— Ты хочешь открыть ее так же, как и я? — спрашиваю девушку, пока мы обе не можем оторвать глаз.

Вместе открываем коробку. Рейчел с облегчением выдыхает, кроме меня.

— Фух… Это всего лишь документы, ничего необычного. Давай оставим ее.

— Постой… Мне не кажется? — бегая по надписи одной из газет, я принуждаю девушку проследить за моим взглядом. Ее глаза распахнулись, руки с опаской потянулись за документом. — Этого не может быть…

— Рейчел Аддамсон…?

***

— Это не могу быть я! Я Рейчел Хьюмами! Моя фамилия Хью…

— Ее сменили… — перебиваю я, прочитывая уже другой документ о смене фамилии.

Обычно, все документы хранятся в надежном месте, а не на чердаке. Почему этот лист лежал поверх других бумаг, на самом видном месте, а не в самом низу? Либо кому-то плевать на их дальнейшую судьбу либо.. кто-то специально оставил их именно здесь.

Бред… Кто станет подбрасывать документы?

— Нет, это… Это невозможно.

— В этом мире возможно абсолютно все.

— Да не поверю я! В мире полно девушек с таким же именем и такой же фамилией!

— Рейчел.

— Это невозможно!

— Рейчел!

— Да что?!

— Читай…

Янтарные глаза падают на документ в моих руках. Губы испускают немой вдох.

— Пятое декабря. Главная больница Форгета Глоу. Рождено две девочки… — но она не хочет продолжать. Я молчу, сердце стучит с бешеной скоростью. — Рейчел Аддамсон и Сьюзан Аддамсон. Что за чертовщина?!

Дрожащие руки отбрасывают документ на пол. Девушка резко поднимается и хватается за свое лицо.

— Выходит мы.. сёстры?

— Тетушка никогда не говорила мне, что у меня есть сестра. Зачем это нужно было скрывать?

— Мой отец тоже никогда не рассказывал мне.. о тебе, — выдерживаю паузу. Поднимаюсь вслед за Рейчел. Паника нарастает. — Где сейчас находится твой отец?

— Сьюзан, нет…

— Что значит «нет»? Мы обязаны знать правду. Где он?