О Любви говорят все: от простой польской домохозяйки, которая выиграла конкурс на самое лучшее определение. Она предложила такое: «Любовь — это секс плюс привычка». И вплоть до маститого русского философа с его фундаментальным трудом «Смысл любви». О Любви осмеливаются нести всякую околесицу, например один немецкий сумасшедший сифилитик противопоставил Христовой: «Любви к ближнему» свое: «любовь к дальнему».
Исходя из этих двух посылок, мы также взяли на себя смелость, поговорить на эту тему. А коль скоро мы взялись говорить на эту тему, мы необходимо должны сказать о ней нечто новое. Ибо не стоит ломиться в открытые ворота — окружающие улыбаться будут.
Мыслители разного уровня от Сократа и до Шерлока Холмса строят свои рассуждения дедуктивным способом. То есть сначала собирается корпус фактов, после чего делается вывод. Мы пойдем другим путем. Индуктивным. Сначала выскажем общее положение, после чего будем строить свои рассуждения, исходя из него.
Все рассуждения о Любви строятся из того аксиоматического предположения, что Любовь есть некий, вне зависимости от продолжительности, непрерывный процесс. Однако же, как мы видим из истории науки, аксиома не есть истина в последней инстанции. Нет вечных аксиом. Мы в своих предположениях исходим из того, что Любовь — есть процесс дискретный, то есть прерывистый.
Если мы будем исходить из аксиомы непрерывности, мы с необходимостью должны предположить зарождение, развитие и угасание этого процесса (вне зависимости от продолжительности той или иной фазы). На первый, нерефлексующий, взгляд именно так всё и происходит.
Вот встречаются два одиночества. Взгляды пересекаются. Один из субъектов, обычно женского пола, дает понять. Другой, обычно мужского, делает первый шаг. Первое свидание. Осторожная разведка. Внезапная атака… и сдача позиций ко всеобщему удовлетворению. Потом совместное времяпрепровождение в той или иной форме, при тех или иных обстоятельствах. Потом, с течением времён, бокал отношений постепенно опустошается… на дне оседают остатки либо взаимных, либо односторонних претензий и обид. После того, как они превышают критическую массу — разрыв, в той или иной форме, отношений. Если претензии были двусторонними — субъекты остаются либо друзьями, либо вообще прекращают отношения. Если претензии либо обиды были односторонними — реакция брошенной стороны может быть абсолютно непредсказуемой, вплоть до самой крайней — убийства либо своей бывшей половинки, либо самого себя.
Здесь мы схематически нарисовали то, как представляет себе и описывает Любовь так называемая романтическая литература. Жизнь, к счастью, не литература.
Если мы будем исходить из аксиомы дискретности, мы должны предположить: либо появление и проявление Любви, либо отсутствие таковой. И здесь с неизбежностью встает вопрос продолжительности частей этого процесса (давайте называть их «моментами любви»). И здесь мы должны признать, что не в состоянии ответить на него… «Есть только миг между прошлым и будущим, Именно он называется Жизнь,» — сказал Поэт, от себя мы добавим, «Любовь»! Чтобы пояснить своё мнение, мы обращаем внимание на такое явление как вдохновение. Те, кто сподобился испытать этот дар Божий (от рождения его получает каждый, но далеко не каждый хранит и культивирует его в своей душе) прекрасно знают, что вдохновение не может длиться сколь-нибудь продолжительное время — это, во-первых. И может внезапно безо всяких на то причин появится и также внезапно безо всяких на то причин пропасть — это, во-вторых.
Творчество и Любовь, суть одной — Божественной — природы
Вдохновение — внутренний акт, оно появляется в душе и с неизбежностью требует своего проявления в этом мире. В случае, когда человек либо подавляет вдохновение, либо не может его выразить, мы можем говорить о своеобразном духовном аборте. В случае, когда человек проявляет свое вдохновение — рождаются: «Лунная соната», «Явление Христа народу», Таблица Менделеева, Ту-144 и многое, многое другое, чему несть числа. И здесь мы особо подчеркиваем, любое проявление вдохновения, в какой бы форме оно не было проявлено, всегда уникально и личностно.
По аналогии с творчеством, мы можем говорить о Любви, с той оговоркой, что творчество может быть проявлено в любом из видов деятельности человека. Любовь же проявляет себя в другом человеке, Любовь проявляет себя в сочувствии, сострадании и взаимопонимании, а особо — в самопожертвовании. Проявляться она может в любой форме: от брошенного в спину инвалида сострадательного взгляда, и вплоть до, «Нет большей любви, чем жизнь свою отдать за други своя». Здесь нам хотелось бы обратить внимание на то, что Любовь может быть проявлена в одном единственном моменте, а может проявляться не единожды. Пример первого мы можем привести в милостыни, которая так культивируется в православной России. И так ненавистна в пуританской Англии (в XVII веке там был принят «Закон о попрошайничестве», по которому было казнено значительно большее количество людей, чем, например, при Иване IV за все его царствование).
Когда мужчина и женщина принимают решение жить вместе и создать семью, моменты Любви в их жизни будут проявляться, естественно, не един раз и во всех возможных формах и видах. Например, когда жена на кухне готовит голубцы, мы можем предположить, что в это время в её душе присутствует момент Любви, ибо она думает не только о себе, но и о муже. Когда же в это время муж лежит на диване и читает газету, мы можем предположить, что в это время в его душе момент Любви отсутствует, ибо в это самое время он анализирует обстановку на Украине. Когда же придет время, муж вкусит эти самые голубцы и, если в душе его проснётся искренняя благодарность, мы вправе утверждать, что в душе его вспыхнула искорка Любви.
Здесь нам необходимо отметить один очень важный момент. Поступки, внешне похожие на проявления Любви не всегда могут диктоваться ею, могут — какими угодно иными мотивами. И в этом и только в этом случае мы вправе говорить об измене и предательстве. В обыденном же сознании под изменой и предательством понимается совокупление партнера.
В «Спид-инфо», я как-то вычитал историю. Когда муж был в длительной командировке, его жена была жестоко избита и изнасилована кавказцем. Кроме, обычных в такой ситуации страданий, перед женщиной стоял мучительный вопрос: «Сообщать ли об этом мужу»? Взвесив все «за» и «против», а одним из самых весомых аргументов «против» было не причинение мужу страдания, женщина решила не сообщать ему о происшествии. К его приезду, раны у женщины затянулись, морально — при помощи мамы и подруг, естественно, — она окрепла. Одним словом, муж ничего не заметил. Однако же, пока суд да дело, пока суета да маета, но когда женщина поняла, что беременна, аборт делать было уже поздно. Признаваться тем более. У ребенка взяли верх кавказские гены. Муж, конечно же, обо всем догадался, устроил страшный скандал, и, как ни оправдывалась, как только ни доказывала свою невиновность несчастная женщина, она была обвинена в измене и с позором изгнана из дома.