Бесплатный фрагмент - Федор и Золотой карась

Неожиданный улов

Собираясь в тот теплый июньский день на рыбалку на озеро, на свое любимое место у Караталова куста, тринадцатилетний паренек Федор, светловолосый, чуть скуластый, с прямым честным взглядом серых глаз, вряд ли мог предполагать, что с ним случится нечто такое, что перевернет всю его недолгую пока жизнь.

Он, как обычно, размотал удочку, насадил червяка и закинул снасть подальше от камышей. Погода была солнечная, тихая, на гладкой поверхности озера поплавок, булькнув и, пустив круги по воде, вскоре застыл на месте. Но спустя минуту-другую он мелко-мелко закивал и поехал в сторону. Федор торопливо дернул удочку на себя. Из воды, сверкнув серебристым телом, выскочила красноперая сорожка, которых здесь называли чебаками, и заплясала на крючке.

Федор солидно поздравил себя: «Ну, с почином!», опустил чебачка в бидончик с водой, поправил червяка на крючке и снова закинул удочку. Сегодня он пришел на рыбалку ранним утром, и пока никто не мешал ему удить рыбу. Но что-то она перестала клевать. Поплавок уже минут десять скучно торчал на месте.

И тут Федор вспомнил, что он еще с вечера, по совету отца, тракториста Кирилла Камушкина (понятно, что такая же фамилия была и у Федора, и у его мамы Людмилы, заведующей сельским клубом, и старшей сестры Лены, студентки медицинского колледжа в областном центре), замесил немного теста с примесью анисового масла. «Вот так будет клевать! — убеждал его отец. — Мне мой отец рассказывал, а ему — его батя, твой прадед, значит».

— А что ж ты мне раньше не говорил? — спросил Федор, принюхиваясь к пряному запаху, шедшему из пузырька с отвернутой пробкой, который нашелся в их домашней аптечке.

— Да как-то не припоминалось раньше, — пожал плечами отец. — Ну ладно, пошел я спать, мне с утра в поле.

И Федор сам с вечера замесил пахучее тесто и завернул его в полиэтиленовый мешочек. Сейчас, вспомнив про него, он достал из кармана брюк мешочек, отщипнул кусочек с теста, скатал его в шарик и, нацепив на крючок, закинул в воду. И не успели по воде разойтись круги от поплавка, как он резко ушел в глубину.

Федор сделал подсечку и потащил леску из воды. Оно шла туго, но в конце концов в толще воды стало видно все увеличивающее золотистое пятно.

— Карась! — радостно завопил Федор, рванул удочку еще сильнее, и к его ногам в траву упал, сорвавшись с крючка, и запрыгал буквально отливающий ярким золотистым светом довольно крупный, с мужскую ладонь, карась. Он изумленно таращил глаза и пытался мелкими прыжками доскакать до уреза воды.

— Куда!!! — издал очередной вопль Федя и упал на рыбу животом. — Я тебя не упущу! Ты ж мой первый карасик!

Действительно, в этом озере Федор ловил сорожек и окуньков, даже пару щук как-то выворотил на жерлицу. А вот караси ему почему-то никак не попадались. Хотя местные рыбаки и ловили их сетями и вентерями. Но вот на удочку они не шли, и все тут. А сейчас надо же, попался!

— Ты что делаешь, раздавишь же!

Федор завертел головой по сторонам. Но никого рядом, кто отчаянно пропищал эти слова, не было. Послышалось, подумал он.

— Да слезь ты с меня, балбес! — прокричал тем же тонким голосом кто-то опять. И Федор понял, откуда доносился этот писклявый вопль. У него из-под живота!

— Уфф! — сказал карась и слабо шевельнул хвостом, который был чуть больше, чем у обычного карася. Да и плавники были подлиннее. — Ты что, думаешь, такой легкий? Чуть не раздавил меня.

У Федора отвисла челюсть.

— Ты… Ты умеешь разговаривать? — наконец смог он спросить у рыбы, не сводя с нее изумленных глаз.

— Умею, да! — пошевелил карась круглым ртом. — А теперь выпусти меня в воду, мальчик. Ты же, надеюсь, юннат? Ну вот, значит, обязан меня спасти.

И вновь резво запрыгал по траве, приближаясь к спасительной воде.

— Постой!

Федор наконец пришел в себя, и кое о чем начал догадываться. Он осторожно взял отливающего золотом карася в обе руки и заглянул ему в круглые глаза с темными зрачками, как показалось — хитро поблескивающими.

— Я, конечно, в это не верю, — рассудительно сказал парнишка. — Но помню из сказок, что разговаривать может только эта… Золотая рыбка, вот. Верно?

— Ну верно, — досадливо шевельнул плавниками карась. — Ты, мальчик много говоришь. А мне в воду надо, я же задохнусь так.

— Отпущу, конечно, — охотно отозвался Федор. — Но я же помню, что при этом полагается, чтобы ты выполнил мое желание. Даже три. Так?

— Да так, как! — сварливо сказал золотой карась. — Ты смотри, какой мне корыстный мальчик попался! А если я не выполню твоего желания?

— Ну, тогда в бидончик, к чебачкам, — вздохнул Федор. — Отнесу тебя в школу, будешь у нас в живом уголке в аквариуме жить.

— Ладно, ладно, — пошел на попятную золотой карась, он же — Золотая рыбка. — Давай, загадывай желание. Да не тяни только, мне уже дышать тяжело…

Летающий Федор

И Федор задумался. Чего же ему попросить у Золотого карася?

Дело близилось к полудню, и солнце уже начало припекать. «Как мороженого хочется!» — подумал Федор.

— Мороженого? — переспросил Золотой Карась! — Один момент!

— Постой! –закричал Федор. — Это я просто так подумал. А ты что, и мысли можешь угадывать?

— Так какое тебе и сколько? — пропустила рыба его вопрос. — И давай побыстрее думай, иначе я засну, и все…

— Нет, нет, не мороженое! — затряс головой Федор. — А хочу я…

Он поднял голову кверху, как бы ища там ответа, чего же он хочет. И увидел парящего высоко вверху жаворонка, испускающего свои заливистые трели.

— Вот: летать я хочу! — обрадовался неожиданной подсказке Федор.

— Ну так и лети! — сердито молвил Золотой Карась.

— А как?

— Просто подпрыгни на месте и взмахни руками, и полетишь! — терпеливо пояснил

карась. — Захочешь выше подняться, в полете задери голову кверху. Захочешь на большой скорости мчаться, прижми руки к туловищу. Влево-вправо — так же регулируй поворотом головы. Снижаться захочешь — наклони голову к земле и постепенно разводи руки в стороны, скорость снизится, и ты приземлишься. Все понял?

— Вроде понял! — обрадованно заявил Федор.

— Ну ты тогда лети, а меня отпусти уж в воду!

— А как я узнаю, что ты меня не обманул, — с подозрением спросил Федор, поднося Золотого карася к лицу. Тот посмотрел ему в глаза и укоризненно сказал:

— Эх, Федя, Федя!

— Ладно, плыви! — устыдился Федор, опустил рыбу в воду и разжал пальцы. Золотой карась плеснул хвостом на прощание и исчез в зеленоватой воде озера. По гладкой поверхности разошлись круги.

Федор еще с минуту вглядывался в толщу воды, потом вздохнул, огляделся вокруг. Неужели все это было взаправду: Золотой карась, их разговор, вроде бы дарованное ему умение летать? Может, это Федор просто задремал на бережку под солнышком, и все ему только приснилось?

И паренек решил прямо вот сейчас попробовать, сможет ли он летать? Он нерешительно потоптался на месте, потом подпрыгнул, задрав голову вверх и прижав руки к туловищу, как ему сказал карась. И… взмыл в небо! Причем так быстро, что уже через несколько секунд увидел далеко у себя под ногами становящееся все меньше озеро, свою деревню Сычёвку на высоком берегу реки, автотрассу, по которой ползли коробки автомашин, убегающую вдаль высоковольтную линию со спичками столбов.

Несмотря на жаркий летний день, Федору стало ощутимо прохладно, сильный ветер сильно трепал ему волосы, вышибал слезы из прижмуренных глаз. И тут Федор вспомнил, что надо делать, чтобы сбавить скорость и начать приземление. Он склонил голову, постепенно разводя руки в сторону и, снижаясь, со свистом пролетел над деревней в сторону озера. Залаяли собаки, осталась стоять с разинутым ртом их соседка баба Лиза. От изумления она выпустила рукоятку ворота уличного колодца, и тот теперь с грохотом вращался в обратную сторону, стремительно унося вниз на лязгающей цепи почти поднятое кверху ведро с водой.

«Лишь бы не узнала меня!» — с беспокойством подумал Федор, подлетая к озеру. И тут он увидел ошеломившую его картину. На середине водоема, около надутой автомобильной камеры — обычное плавсредство для детей в любых деревнях, — в воде барахтались двое. Причем один старался приподнять над водой и затолкнуть на камеру второго, поменьше.

Федор, не раздумывая, плюхнулся в воду рядом. И узнал в том, кто пытается спасти второго, свою одноклассницу Настю. В которую он, между прочим, был давно и, как говорится, безнадежно влюблен.

Впрочем, самая красивая девочка их сельской школы и не догадывалась о чувствах этого одного из своих, ничем не выделяющегося среди других, одноклассников. Насте как-то было не до Федора, как, впрочем, и до других воздыхателей. Она была отличницей, и изо всех сил старалась не снижать эту планку, так что почти вся ее пока маленькая жизнь была посвящена только зубрежке!

Настя одной рукой держалась за выскальзывающую камеру, а другой, обхватив за подмышки, тащила кверху своего младшего брата Антошку. И помочь им было некому: на берегу суетливо бегали и кричали несколько ребятишек, не знающих, что делать. Взрослых в этот полуденное время на озере почему-то пока еще не было.

Федор подхватил Антошку с другой стороны, и они с Настей общими усилиями втолкнули на камеру с самодельным сиденьем из переплетенных веревок перепуганного и нахлебавшегося воды шестилетнего мальчонку.

— А ты откуда здесь взялся? — срывающимся голосом спросила Настя. Она и мокрая была красива, как русалка, только в легком платьице, облепившем ее худенькие плечи. И Федор невольно залюбовался объектом своих тайных воздыханий — русоволосой, голубоглазой, с симпатичным прямым носиком, ямочками на щеках…

— Да так, рыбачу я тут рядом, — неопределенно сказал он. — Ну давай, будем подгребать к берегу, а то, я вижу, вы уже замерзли совсем.

И они, устроившись по бокам камеры и взявшись за нее одной рукой, второй стали грести. Им помогал и лежащий на камере Антошка, причем шлепая по воде сразу обеими руками. Так общими усилиями они и догребли до берега. Ступив на сушу, вытащили камеру, и Антошка тут же покатил ее в сторону подъема от озера к селу, крайние дома которого высыпали на высокий берег.

— Спасибо тебе, Федя! — сказала Настя. — Если бы не ты, прямо не знаю…

И посмотрела на него так, как никогда еще не смотрела: одновременно и с благодарностью, и с интересом. И ласково улыбнулась, и ямочки заиграли на ее щеках, на которые вновь вернулся румянец. Федор вспыхнул от смущения и, пробормотав «Да ладно, чего там…», тут же развернулся и пошел, не чуя под собой ног, к тому месту, где он оставил рыболовные снасти.

Солнце стояло уже высоко и вовсю припекало, на озере появилось больше купающихся, стало шумно от их криков и смеха, так что рыбачить дальше уже не имело смысла.

Федор смотал удочку, еще немного посидел на берегу, пристально вглядываясь в воду. Потом, оглянувшись по сторонам, негромко крикнул:

— Эй, Золотой карась, ты еще здесь?

Но недвижна была зеленоватая озерная вода, как и виднеющиеся в глубине водоросли, а на поверхности — лаковые круглые листья кувшинок с желтыми бутонами цветков.

Федор вздохнул и пошел домой, хлюпая мокрыми кроссовками — он ведь в них свалился с неба в озеро, решив помочь Насте и ее брату. В ушах Федора звучал ее благодарный голосок, и он счастливо улыбнулся. Обратила наконец внимание на него! То ли еще будет…

В аптеку через реку

Домочадцев Федор застал в необычайном смятении. Мама лежала в горнице на диване с побледневшим лицом и прерывисто дышала. Рядом суетился отец, приехавший с работы на обед, и неумело пытался пристроить тонометр к руке больной. Наконец мама сказала:

— Подожди, Кирилл, я сама!

Она надела манжету аппарата на предплечье левой руки, а правой нажала на кнопку. Тонометр зажужжал, все замерли.

— Высокое, — вздохнула мама. — То-то голова с утра болела. А у меня, как на грех, таблетки от давления кончились. Фельдшерский пункт уже два года не работает. В аптеку бы, да это ж в райцентр ехать надо. Кирюша, походи по соседям, поспрашивай. У Сычевых может быть или вон у Ляпиных. Какие-какие!.. Капотен лучше всего, какие у меня были. В крайнем случае кто что даст.