Бесплатный фрагмент - Фамильный шрам

Глава первая

В коротком русском слове честь

Немало тайн. Тому бог весть.

В то утро сонный Петербург

Чуть свет туман окутал странный.

Пришелец был надменно хмур,

И не казался гостем званным.

Клубился долго над Невой,

Где ангел, словно часовой,

Парит над площадью великой

С крестом простым и царским ликом.

В обход по Мойке и Фонтанке,

Он спрятал Невский, как дитя,

Аничков мост укрыл шутя,

И, словно в тихом полустанке,

Туман на Графском пошалил,

Балконы спрятав до перил.

*

Кирпичный дом в бойницах узких

С атлантами взамен колонн,

Оставшись от баронов прусских

С екатерининских времен,

Стоял углом и, как форштевнем,

В туман врезался и по гребням

Среди соседей, словно скал,

На Невский путь прямой искал.

Под крышей эркер полукругом,

А по периметру — балкон

В полшага, словно Рубикон,

Для тех, кто не дружил с испугом.

Деянье сердца и ума,

Как люди, видятся дома.

*

С востока занялось светило,

С ленцою все позолотив,

Как будто ночь оно кутило

Истратив весь златой актив.

Над Смольным, созданным Кваренги,

Где двери, словно две шеренги,

По коридорам вдоль стоят

Почти столетье без девчат,

Российский флаг плескал игриво

Надменно глядя свысока

Не то, чтобы на чужака,

А где-то чуточку ревниво,

На стяг, что дал Руси Андрей,

Апостол первый средь людей.

*

Над «прусским» домом, где бойницы

Вдоль крепких стен из кирпича

Глядят на лик былой столицы,

Забывшей имя Ильича,

Андреев крест играл на воле,

Не в пику тем, кто на престоле.

Здесь о себе напоминал

Снимавший флигель адмирал.

Давно закончил он сраженья,

И свой поход на Амстердам,

Когда фрегатом правил сам,

Оставил лишь в воображенье.

Как часто мы на склоне лет

Храним романтике обет.

*

Сергеич в ранге адмирала

Имел и кортик, и брегет,

И взгляд большого либерала,

По форме был всегда одет.

Был одинок и педантичен,

В общенье аристократичен,

В блокаду потеряв семью,

Жил, словно был еще в строю.

С одним застенчивым парнишкой,

Игравшем редко во дворе,

Дружил на зависть детворе

И называл его сынишкой.

Не зря пословица гласит:

Что стар, что млад. Тут без обид.

*

Алешка рос гардемарином,

И верил, что его отец

Погиб, что свойственно мужчинам,

В походе дальнем, как боец.

Рассказы матери о нем,

Любившим поиграть с огнем,

И фотографии в альбоме,

Бинокль, хранящийся в их доме,

Модели старых каравелл,

Да книжный шкаф морских романов

О героизме капитанов

И тех, кто струсить не посмел.

Все помогало пацану

Любить и море и страну

*

Как часто виделось Алешке

Во сне, как будто наяву,

Что он в бою не понарошку,

В отваге не уступит льву.

Он юнга, шкипер и пират,

Всем приключениям был рад,

Но кем бы ни был, вечно сходство

С отцом у парня — благородство.

Он тайно верил в предсказанье,

Которое однажды маг

Во сне открыл ему, что знак

Предвосхитит его желанье.

Бывает, тайну мы храним,

Живя пристрастием одним.

*

Вот только хитрый маг смолчал,

Что будет этим тайным знаком.

Коснется кто-нибудь плеча,

Откроется ли Зодиаком.

Для многих эркер на углу,

Сыскавший зависть и хвалу,

У дома в Графском переулке

Был перстнем в сказочной шкатулке.

А для Алешки он был храмом,

Где суждено когда-нибудь

Увидеть сквозь сомнений муть

Лицо отцовское со шрамом.

Ведь если верить с детства в сон,

То обернется явью он.

*

И предсказанье ночью темной

О встрече с призраком отца

Зажгло в душе неугомонной

Огонь надежды у мальца.

Вот только время не спешило,

А у него как будто шило.

Но часто, подбежав к окну,

Он видел улицу одну.

Октябрь сменился снегом пышным,

Весной на реках таял лед.

Как будто знал все наперед,

Что вновь июнь придет неслышно.

«Пуд с кепкой» быстро подрастал

Шутила мать — «мой капитал».

Глава вторая

В то утро медлил Питер сонный,

Не торопясь, сводил мосты,

И примерял костюм фасонный,

Стесняясь дряхлой полноты.

Над Медным всадником Фальконе

Оставшемуся в лексиконе,

Отдавши дань Батурину,

Развеял смело пелену.

Из клочьев белого тумана

«Исакию» слепил парик

Который к куполу приник,

Кудряшки свесив, как сутану.

Всяк прикрывает наготу,

В пирах растратив красоту.

*

В окошко эркера под крышей

Где сладко спал гардемарин

Скользнул к подушке лучик рыжий,

Приплюснутый, как мандарин.

Ресницы тронул деликатно,

Щеки коснулся и обратно.

В июне солнцу невдомек,

Что кто-то поздно ночью лег.

Из-за того, что «Пилигрим»

Ведомый капитаном Диком,

Блуждал в тумане многоликом,

Но был со злом непримирим.

Как сладко знать в пятнадцать лет,

Что выше чести счастья нет.

*

Алешка потянулся сладко

И сонно приоткрыл глаза.

Луч, словно яркая заплатка,

По пледу медленно сползал.

Указкой чиркнул половицу,

Понятно и не ясновидцу:

Блеснул на ручке у двери —

Балкон, мол, быстро отвори.

Пацан забыл про сладкий сон.

Влекомый тайным предсказаньем,

Заветной встречи обещаньем,

Прокрался тихо на балкон.

А тот, как мостик капитана,

Плывет над волнами тумана.

*

Бушует странный океан,

Касаясь ног босых прохладой.

То в центре вздыбится Титан,

То обратится вмиг армадой.

Вот остров среди волн возник,

А в гавани пиратский бриг.

«Веселый Роджер» на ветру

Затеял с чайками игру.

Там вынырнул огромный кит,

Хвостом разбивши в щепы ботик.

За ним вздымается под клотик

Белесый вал. Бушприт трещит.

И в ярких солнечных лучах

Нет недостатка в мелочах.

*

Но вдруг среди туманной пены,