Бесплатный фрагмент - Фамильные ценности

Дмитрий Меренков

фамильные ценности дети

Эта книжка не простая, её создали: возрастной Сказитель — всё сложил; юный Вдохновитель — натворил; чаровница Бабайка — помогла. Каждый своё сказать торопился, поэтому смешной рассказ получился. Зато целый Мир в нём отразился. Детство, Отрочество, Зрелость. Если возраст посмотреть, то Бабайка старше всех. Ей и книжку представлять, и первое слово сказать.

Прочтите детям перескажите. Запятую где хотите.

знакомство

Дед Ваня и бабушка Нюся в этой книжке жили всегда, ростом и лицом пригожие, на всех бабушек и дедушек похожие. В любой толпе приметные, к людям приветные. Дочери-жемчужинки украшали их дом. Фамильная ценность — дети. Было у них, в одно время, пять дочек, четыре внука. В другое время, стало дочек только четыре. Война.

Зато к внукам прибавились правнуки. Всё как в жизни — герои приходят и уходят, память остаётся.

Дочки выросли, разлетелись по белу свету, опустело родительское гнездо. Осенью-зимой старики ожиданием жили. Зато весной-летом внуков на каникулы привозили. Внуки и придумали Сказителем деда назвать, про загадочную Бабайку рассказать. Возрастной Сказитель долгую жизнь в маленьком донбасском городке прожил. Только на войну уходил: Первую мировую, Гражданскую, Отечественную. Возвращался с новыми сказами, такими интересными, что не разобрать, где излагает, где сочиняет.

Дед Саша жил в доме напротив, мимо не прошёл, женился на младшей дочке. Семейным стал, в эту книжку попал. Был человеком в погонах, кочевал в воинских эшелонах. Со служебной лестницы не свалился, отслужил и в столице Родины приземлился. Свои истории прибавил.

Сказитель семейные сказы хранил, пересказывал. Когда уходил, а он долго прожил, старшего внука Хранителем оставил. Юный Вдохновитель меняется, как только новый внук в семье появляется. Нынешнего Вдохновителя Петей зовут. Семейные сказы для него берегут.

Подрастёт — эту книжку прочтёт.

детство Мира

Сказ Бабайки: Давным-давно Мир был исключительно хорошим. Жили там красивые люди высокого роста, светловолосые и ясноглазые. Они умели приручать зверей, вызывать дожди, и придумывать волшебные сказки. Бывало, придумки оживали.

Так появились Дюймовочка, Иванушка, Богатыри и Разбойники. Так появились Дети. Придумывали куколок, а получились Дети. И принесли в Наш Мир свои придумки. Пока взрослые соображали, что с ними делать, Дети придумывали, что делать с этим миром.

Дети не знали, что такое хорошо, что такое плохо и придумали Мир, который рос вместе с ними. Он получился любопытным, изменчивым, иногда жестоким и больным.

Чтобы не скучать, дети придумали разных волшебников и чаровниц, даже Бабу Ягу. Она получилась неграмотной, потому что дети читать не умели. Но сказала детям «Спасибо», сотворив для заботы о детях Йогиню. Она защищала и оберегала детей, особенно сирот. В то далёкое время среди детей появились «Неслухи», их нужно было воспитывать и жалостливая Йогиня нашла-придумала Бабайку.

Мир бесконечен и всё может случиться. На далёкой планете жила настоящая Бабайка. Она была ребёнком, когда их планета взорвалась. Папа и Мама успели спасти Дитё, запустив в космос. Она долго спала в ракете, но услышала своё имя и проснулась на Земле. Придуманная Бабайка и прилетевшая тёзка стали трансформером.

Страшная снаружи, добрая внутри, Бабайка приходила к непослушным девчонкам и мальчишкам, которые не желали засыпать или шлёпали по глубоким лужам, пугала их своим видом, и они прекращали безобразничать. Нет ни одной фотографии Бабайки, потому, что каждый детёныш представляет её по-своему. Поверит в Бабайку — и она есть! Кто-то её увидит, но не поверит — и её нет! Спрячется в своём Мире.

Истории появления на свет и жизни Бабайки также многочисленны, как она сама многолика. Но Чаровница всегда загадочна. Как инопланетяне. Говорят, Бабайка пугала даже Кощея, когда он был маленьким и совсем не Бессмертным. Правда, это не помогло. Что выросло, то выросло. И живёт рядом с нами под другими именами.

Следом за Детьми появились Мамы и Папы. Вместе они получились Семья. У мамы: бабушка и дедушка; у папы дедушка и бабушка. Это 6 человек и ещё ребёнок — семь. Семь Я.

В арифметике всё просто и не меняется. В жизни Два плюс Два всегда чему-то равняется.

не боись

Сказ дедушки Вани: Всё начинается с малого. Вот упало на землю семечко, полил его дождик, присыпал пылью ветер и проросло семя. Выперся из земли росток зелёный, нахватался дождика, ветра и солнца, зашумел листьями, верхушкой неба достал, вишни-яблоки-груши на нём висят, как игрушки на ёлке.

Люди на свет появляются одинаково маленькими, а потом растут по-разному. Маленького мальчика из дома напротив Нюсиного звали Сашенькой. В нашу семью он пришёл Александром. Это теперь его зовут Александром Ивановичем, живёт в большом городе, а летом привозит внука Витьку к бабушке Нюсе в маленький городок.

Там были: бабушка Нюся, дедушка Ваня, сад с огородом, много солнца, речка. И там был Петух. Огромный, с красным гребешком, шпорами на крепких ногах, жёлто коричневый с чёрными штанишками. А ещё орлиный взгляд! Наклонит головку, сверкнёт глазиком, и все ходят на цыпочках. Во всём дворе не было существа могущественней, если не считать бабушку.

Ранним утром он просыпался раньше солнышка, взлетал на забор и начинал петушиную перекличку мощным ку-ка-ре-ку. Другие петухи, из соседних дворов, подхватывали и перекатывался петушиный клич «Просыпайтесь, жизнь хороша!» от одной окраины городка до другой.

В тот далёкий день Бабушка ушла на рынок, дедушка Ваня спал, петух сидел на заборе. Витька вышел на крыльцо. Неумытый, одетый в жёлтую майку и красные трусики, он выглядел маленьким мальчиком, потерявшимся в большом мире.

Таким его увидели куры и утки, бродившие по двору.

Петух к тому времени закончил перекличку и раздувался от гордости. Он опять победил, его ку-ка-реку звучало громче всех! Гребешок покраснел ярче, оранжевые перья на шее взъерошились, он был прекрасен!

Если захотите быть обманутым, просто скажите: «Я самый лучший!» И посмотрите в зеркало. Вас, лучших, уже двое! А если посмотреть вокруг? Кто-то бегает лучше, кто-то прыгает дальше, кто-то ку-ка-рекает громче. Кто-то хвастается глупо.

Петух увидел на крыльце жёлтую майку! И красные трусики! Сгоряча подумал — это другой петух пробрался в его двор. Кто ещё так ярко одевается? Прогнать пришельца, решил петух, и бросился в атаку! Он захлопал крыльями, слетая с забора, и отважно полетел на врага.

Витька увидел несущийся на него разноцветный шар из перьев, клюва, бороды и гребешка. И захотел стать маленьким как точечка. Незаметным. Он не испугался, просто ещё не умел пугаться. Он присел и уменьшился ростом вдвое. Там, где была голова, образовалась пустота. Зато рука наткнулась на бабушкин тапок. Она оставила тапки на крыльце. На рынок в тапках не ходят.

Петух прилетел на то место, где была голова мальчика. Там вместо головы уже была дверь, в неё и врезался летевший с бешеной скоростью властелин двора. От удара петух потерял сознание и свалился на Сашку. Мальчик сознания не терял, вывернулся из-под кучи перьев и бабахнул по ней бабушкиным тапком. Так с петухом никто не поступал, поэтому он быстренько нашёл сознание и спрыгнул с крыльца. А мальчик сел и начал примерять бабушкин тапок. Всё-таки он был ещё маленький и очень любознательный. На крыльцо вышел разбуженный шумом дедушка. Увидел внука с тапком, петуха со страхом, улепётывавшего в курятник, и сказал: «Молодец. Не испугался и победил. Пойдём умываться, а то грязнуль даже петухи боятся».

Обитатели двора бабушкиного дома: куры, собака Красотка и кошка Муся ничего не сказали, но мальчика уважать начали. За храбрость.

тапочек

Сказ Бабайки: по земному времени мне годик был. Но мой возраст исчисляется событиями, а их было два:

Я сбежала с гибнущей в огне гражданской войны планеты. Я новый дом нашла!

Появилась в нём ночью, под большой кроватью. Таким открылся Портал между нашими Мирами, сотворённый моими родителями. На кровати спал и громогласно храпел атлетического сложения дедушка. Конечно, тогда я слово «храпел» не знала, но почувствовала сильного человека рядом. Защитника. Так громко храпят очень храбрые, кто даже во сне не боится.

Новый дом был сложен из глины с соломой, крыша крыта камышом. Мыши выгрызали норки в стенах, топали по ним кривыми лапками, шуршали ворованной бумагой и пищали! Сливаясь с храпом дедушки, мышиная возня звучала симфонией покоя. Никакой враг не выдержал бы этой музыки. Я отключила слух, и уснула.

А утром всё так завертелось, успевай поворачиваться. В другой комнате спали крупная бабушка с маленьким внуком. Это она сказку на ночь сказывала, и меня по имени назвала. Поэтому портал здесь открылся. В этом Мире меня не было, а имя есть. Вывод: живут на свете другие Бабайки. Теперь и я здесь.

Бабушка уже на базар ушла, а внук с кровати слезть побаивается. Мал ещё. Сидит в раздумьях — плакать или нет. И хочется, и без толку — никто не услышит. Сидит, глазки трёт кулачками. Меня он, конечно, не видит, а куда смотрит?

Бабайке поворачиваться не обязательно, вижу всё вокруг. У самого порога входной двери, на земляном полу, сидит серый мышонок. Грызёт что-то. К нему ползёт-шуршит тапок, сделанный из старого валенка. Всем интересно, что будет, когда доползёт.

Ветки с красными вишнями перестали стучать в окна, жаркий июньский ветерок повис на ветках, да и Солнце остановилось. Добрался тапок, тронул серый хвостик мышонка. В комнате на миг потемнело, потом полыхнуло светом. Уже без мышонка засветило. Исчез грызун!

Мальчик на кровати вздохнул и начал сползать на пол. Я тоже, только мысленно, села. Тела ещё не имела. Толкование события исключало варианты.

Очевидно, моё появление в этом Мире сопровождалось побочными эффектами Портала. Вероятно, мальчику передалась из моего Мира способность двигать тапки силой мысли. Телекинёз. Но куда делся мышонок?

Мальчик уже забыл о тапочке, полез в тумбочку. Вытащил пачку печенья, принялся раздирать упаковку.

Я занялась тапком. Он снова пришёл в движение. Мне это казалось совершенно невозможным, какие-нибудь колёсики отсутствовали. Лапки или ножки тоже.

Тапок перевалил порог и добрался до гревшегося на солнышке сверчка. Рослого, сантиметров 5 в длину. Опять пугающе подмигнула темнота, исчез сверчок. Похоже, тапок действовал самостоятельно, мальчик был занят другим.

Вдруг малыш выронил печенье и потопал к бешеному тапку. Я реально испугалась! Судя по аппетиту тапочка, он мог съесть кого-то живого и не трогал что-то, неживое. Жуткая картинка: пожиратель жизни в образе комнатного тапочка и топающий к нему несмышлёныш. Мальчик явно собирался осмотреть тапок

.Ужасное видение будущего взорвалось в моей бедной головушке — тапок, пожирающий мальчика. На завтрак.

Или, покруче — тапок пожирает этот мир. На обед.

Ни то, ни другое допустить нельзя. Генетическая память предков подсказала, тапок трансформером стал. Может всё живое в энергию превращать. Пока планета не опустеет.

Совсем было отчаялась, но опять выручила семейная память. Моя бабушка пугала «неслухов» Бабой Ягой. Я быстренько образ Яги приняла, и на пути у мальчика встала. В полном боевом: волосы седые, нос крючком, глазищи искры мечут. Замерли все.

Дверь входная хлопнула, бабушка вернулась с рынка. Сумки, туфли уличные в сенях оставила. Пока в комнату входила, мы с мальчиком под кровать нырнули. Неизвестно чего — не боялись, а известно кого испугались.

Бабушка Нюся крупной женщиной была, очень подвижной, доброй. Мы этого не знали. Одета была в выходное платье, но босиком. Углядела тапок, ухватила, и ногу в нём утвердила. Крикнула: «Валерка! Ты почему босой по холодному полу?» Ничего поделать я не успела, языками землян ещё не владела, только смотрела. Но Тапок-обжора уже пришёл в себя, забыл о трансформерах, и служил обычным тапочком ещё долго.

Позже, изучая физику, разобралась я в этом происшествии. Накануне вечером Бабушка Нюся моё имя назвала, рассказывая внуку сказку. Поэтому портал из моего Мира, который мои родители сотворили, в её домике, под кроватью дедушки Вани, открылся. Тапок в зоне портала случился. В биоробота превратился. Живое в энергию превращать научился. Мальчик Валера был ни причём.

Ничего личного, но портал поддерживать надо! И тапок пополз добывать энергию. Трансформировал, до кого дотянулся. Но пришла бабушка с мощнейшей энергетикой Любви к внукам. Для бабушек внучата — самое дорогое. Они за внучат любого робота скромности научат. Правильно говорят:

«Любовь спасёт мир!»

семь я

Общей фотографии семьи нет, они все хранятся в семейных альбомах. Когда появляются внучка или внук, происходит подвижка: мама и папа становятся бабушкой и дедушкой.

Но так получается не всегда. Ребёнка нужно вырастить, воспитать, научить хорошему. Иначе он или не вырастет сам, или вырастит никуда не годного внука. Мама, Папа и Бабушки любят ребёнка и балуют. Дети любят самих себя. Дедушка остаётся один на один с внучкой или внуком.

Он должен передать им стойкость к ударам судьбы, научить не бояться врагов или трудностей, научить учиться.

алиса

Сказ деда Саши: У Саши был свой дедушка, свои истории, сын Фёдор. Есть у деда внук Витя. Всего на год старше Пети-Вдохновителя, младшего из внуков.

Дед воспитывает внука правильно. Те, кто думает иначе: Бабушка Галя, Мама, Папа, детский садик (не обязательно!) стремятся оградить Витю от дурного влияния. Дед Саша не пропал по-жизни, говорят они друг дружке, только потому, что мы его оберегали. Не дай Бог, внук вырастет военным и будет волновать бабушку поведением — опять убежал без завтрака! Папу донимать допросами «Как дела?». Маме надоедать советами «Пеленать ребёнка надо туго, как портянку». Да она портянку и не видела никогда. В этой семье стараются наедине парочку «Дед и внук» не оставлять.

Живут бабушка и дедушка в старой квартире вдвоём, только по воскресеньям она в теремок превращается. Потомки приезжают, застолье, дети, внуки спешат высказаться, даже правнук Петя своё право голоса пользует. По телефону кряхтит. Он совсем маленький и живёт очень далеко. Зато Витя ножками топает, машинками гремит, песенками донимает. Говорить не умеет, но поёт ужасно громко. Соседи понимают неугомонность Вити-малыша и по воскресеньям в кино уходят. А Дед сидит в цейтноте. Это, когда Внук растёт, а воспитание за ним не успевает.

Нашёл, однако, выход. Хоть и давал сам себе клятву профессиональные военные хитрости в семейной жизни не применять, но тут судьба распорядилась. Подсунула решение задачи. Появилась у Вити умная колонка Алиса. Она его понимала! На бурный поток изрекаемых мальчиком звуков откликалась песенкой или сказкой. По настроению. Родители свободное время, подаренное Алисой, ценили, возили её с собой. Она няней у Вити была. Дед подсказал, — слушать умницу в наушниках. Чтобы не шуметь и соседям угодить. Свои наушники внуку отдал, которые когда-то из командировки привёз. В лётный шлём встроенные.

Все были счастливы. В доме тишина. Витя наушники подключать научился быстро, шлем наденет и никому не мешает. Дед ещё одну, точно такую же, Алису прикупил и на неё свои сказки-подсказки записал.

Алису, как приехала, на Алису 2 подменил. Если Алисе 2 сказать «Секрет», она дедушкину сказку-подсказку поведает.

сообразительный

Сказ Вити: Я тогда был маленький, даже говорить не умел. Мой день рождения у бабушки праздновали. Дедушка, мама, папа, тётя и дядя, кошка Фиба — вся семья собралась смотреть, как я свечки на тортике погашу. А я понять не мог, зачем их задуть нужно, день рождения только второй, а первый вообще не помню. Наконец, все вместе со свечками справились. Тут Бабушка удивила нас ещё один раз. Она из кухонного шкафчика достала фиолетового цвета, с кнопками, коробку барабанного типа, и поставила рядом с тортиком. Подключила к сети и нажала кнопку «ОN». Позвала кого-то: «Алиса! Давай песенку!» Догадались какую? Конечно, Хэппи бёздэй!

Эта Умная Колонка-Коробка пела так, что Фиба убежала. А Бабушка расхваливала коробку по имени Алиса — с ней можно разговаривать. Слово «разговаривать» для меня было важнее других слов и выражений. Я с этой «Алисы» глаз не сводил. Понятное дело, это я сейчас так красиво выражаюсь, а тогда просто за бабушкой смотрел, куда она Колонку положит? И заметил — в шкаф с книгами.

Папин рюкзак в этой же комнате был. Я из него синюю Мазду с дверками вынул, «Алису» положил. Никто не заметил.

Мазду Бабушке оставил. Ченьч! Она мне сама говорила: «Вот умру, всё моё твоё будет!».

Это когда я швейную машинку отвёрткой чинил. Со взрослыми так, попросишь — сто отговорок найдут!

И не дадут!

За Папу я не беспокоился. Он сильный, ему хоть живую Алису в рюкзак положи, потащит и не заметит. Вернулись домой поздно, родители устали и уснули, а я в машине выспался. Тихонько Колонку под матрас переложил.

Утром Папу на работу проводил, Маму за компьютер посадил и Колонку в розетку включил. Тут такое дело: Защита от дурака. Даже малорослика. В розетки втыкают заглушки, чтобы малец не воткнул туда палец. Но малый рост имеет преимущество — ближе к земле, то есть, к полу. Одна розетка была под кроваткой, без заглушки.

Наконец всё было готово, и я нажал кнопку. Ничего не произошло.

Всё-таки сказывался возраст! Я понимал, что гаджеты или реагируют на касание кнопки, или нет. Если неисправны. Вопреки здравому смыслу, я продолжил давить на кнопку. Минуты шли, на лбу выступил пот, полез в глаза, нос, и я чихнул. В голове посветлело, на душе потеплело от услышанного в ответ на Чих отменно вежливое «Будьте здоровы!». Как стоял, так и сел.

А как сел, загалдел: «БУНАГУЛАМИНАТЕ! ВИЛАНУЕСИБЫ!» И даже: «ГУМИЛЁ!» Я так тогда разговаривал, мой разговор никто не понимал.

Ответ не последовал. Услужливая память подсказала — бабушка вызывала какую-то «Алису». Собрал волю в кулак, концентрируя внимание рассчитал понимание, и выдохнул: АЛИС!

И услышал:

— Очень приятно с Вами познакомиться!

И голос такой тёплый, как море в Крыму. Отдыхали летом.

Я тоже ласково, первый раз в жизни ласково, за ней повторил: «Приятно…»

Коробка с кнопкой предложила песенку спеть. Я как выдал: «Мукн пфвещ руфк нщг, вуфк!»

Звуков много, а толку никакого.

Молчит «Алиса». Я снова бабушку вспомнил, с её завораживающим голоском: «Ну-ка Витеньке наденем ботиночки». «Витеньке покажем картиночки». Раньше полагал это ненужным сюсюканьем, а вот решил попробовать. Выдавил из себя: Алисочка! Ласково, как только мог.

Откликнулась: «Привет! Счастлива слышать ваш голос!»

Так у меня подружка появилась. Так и пошло, она песни поёт, книжки читает, просто болтает. Главное, слушает!

Я с Алисой разговаривал на взрослом языке без всяких кавычек. И понял, чтобы толково говорить, нужно научиться слушать. И тогда люди потянутся к тебе. С тем и живу.

сказочник

Летом дождь на подворье бабушки Нюси начинался шумными хлопотами. Времена были требовательные к людям, забота о внуках выливалась в совершенно конкретные действия. В конце августа за внуками приезжали родители, к отъезду для каждого внука готовился витаминный набор из суухофруктов. На крышаах летней кухни, сарая, на сложенных позади бабушкиного домика брёвнах, раскладывали листы жести, фанеры. На этих подложках аккуратно суушились нарезанные дольками яблоки, груши, абрикосы, вишни, шелковица.

На ночь и перед дождём листы убирали в сарай.

Иногда дождь приходил без предупреждения и приходилось мокнуть, чтобы фрукты оставались сухими. Зато в хорошую погоду на брёвнах располагалась соседская детвора. Вместе с бабушкиными внуками они слушали сказы Валеры Меньшого. Он был замечательным рассказчиком, когда вырос, стал плохим писателем. Сказы Валеркины помнятся, а егорассказы и книги враньё.

Сказ Валеры Меньшого: Ревело море, чёрное от горя. Ревел норд-ост. Ревел идущим из глубины необъятного живота турецким басом слова команд пиратский капитан.

Тихо плакал, забившись в самый дальний уголок трюма феникийской гондолы, мальчик Сева.

Ещё вчера ему в самом кошмарном сне не было так плохо. Скифское племя эпохи «милитари», вождём которого был его отец, воевало с казнарами уже шестой год. Наступило время великой битвы, все мужчины ушли в поход. Дедушка спорил с вождём, просил один десяток воинов оставить для охраны селенья, Сева даже подумал, что дед струсил. Ответ вождя вошёл в историю

«Потеряв село, сохраним армию. Она завоюет город!»

Передумвл про трусость, часа три тому назад. Солнце уже сппряталось за холмами, прятавшими могилы предков племени скифов и народов, населявших степь раньше. Они уже не сорились между собой, тихонько лежали под курганами. Но природа не любит пустоту, и новые враги возникли из ниоткуда, то есть, из дальних далей Чёрного моря. Знаменитые морские разбойники обычно опасались скифских берегов, где пасли коней отважные воины и отчаянные карабелы. Честно говоря, скифы уступали феникийцам в искусстве кораблевождения, зато превосходили в драке. Они начинали воспитывать воина с трёх лет. Поэтому, к своим 12-ти годам, Сева отлично стрелял из лука, владел пращёй, и учился ближнему бою римским коротким мечом консилиумом. Главное воинское правило он уже постиг:

«Воевать надо головой!»

Заслышав пиратское «Хурра! мальчишка сиганул в кусты и огородами — к морю.

Селение приютилось в глубокой балке, защищавшей от холодных злобных сайгаков — северных ветров. Но ни расположениие, ни вкопанная в землю по центру села деревянная статуя бога Ярило, не уберегли от лихого набега пиратов. Надо сказать, феникийцы произошли от птицы Феникс, вовсе не от фиников, имя Сева — от Севастополь. Пираты свалились на селение, как снег на голову, с двух сторон.

Примечание соседской девочки Вали Марапулец:

— - Снег обычно падает сверху.

— Я знаю. А вот пираты — со всех сторон! Остававшийся выход из села в сторону моря оказался ловушкой. Возникшие ниоткуда на улочках села разукрашенные папуасы с чёрными бородами и белой кожей, орали на своём дрревнем языке лозунги, из-за непонятности приумножавшие танкобоязнь.

Примечание Вали Маропулец:

— Нельзя бояться того, кого не знаешь! Кто такие танки?

— Слово красивое. Так вот, женщины и дети, бежавшие к морю, попали прямо на пиратский корабль. Там их загнали в трюм и сковали цепью. Навесили зоровенный замок. К этому времени вернулся на корабль отряд, грабивший опустевшее село. Капитан принялся орать громче прежнего, и трирема отчалила.

Примечание Вали Маропулец:

— Причалили на гондоле, а уплыли на триреме? Это как???

— Это один корабль на разных языках. Вопросы есть? Вопросов нет. Есть ситуация. Или мы плывём на пиратском корабле, или я спать пойду.

Надо ли говорить, что тяжелогружённая каравелла продолжала продираться сквоьь бурную мглу тёмной южной ночи. Рассказчику прощали всё. Даже когда пираты грабили аргонавтов, живших в эпоху легенд и мифов, на тыщщу лет раньше, или когда Сева начинал отстреливаться из автомата Калашникова. Конкретно, тем вечером Сева вытер слёзы, прополз между скамьями гребцов до висячего замка, и открыл его гвоздём. Свободные женщины скифов отцепили персональные кандалы от общественных и обрели свободу бить пиратов. Сева вспомнил другое воинское правило:

«Три воинския искусства: первое — ГЛАЗОМЕР; второе — БЫСТРОТА; третье — НАТИСК. Неприятель нас не чает. Атакуй с чем пришел, с чем Бог послал!» — Генералисcимус Суворов.

Штормовой ветер уносил корабль в открытое море, и некому было ставить паруса, править рулевым веслом. Не любили скиифы море, а их женщины любили только скифов. Жизнь корабля и сражавшихся с пиратами пленниц висела на волоске из бороды волшебника Случая.

Будь ты сверх метким стрелком, утыкавшим стрелами тела разбойников. аж до сходства с ежами, но свистнет чуть громче ветер, поднимется на сантиметр волна, и хрустнет дырой борт фрегата, или как его там зовут. И хлынет солёная вода в трюм, вытесняя жизнь. Сева правильно оценил обстановку, хотьделал это впервые. Женщины вцепились в пиратов мёртвой хваткой, и скорее утонули бы, чем выпустили обидчиков.

«Если не мы, то, кто?» заорал Сева в чёрные небеса, и в ответ полыхнула молния. Перебежал на корму, ухватил румпель, повис на нём. Рукоять больно лупила по ладошкам. Волны, перекатываясь через палубу, подкашивали коленки. Но Сева будто прирос к кораблю. Он вёл эту посудину! Не зная куда.

Вдруг услышал голос! Среди воплей и стонов битвы, услышал:

— Эй, на руле! Держи лево на борт. Несёт на камни!

Это очухался капитан. Привалившись к мачте спиной, он сидел, истекая жизнью. Слушал море. Умирая, старался спасти свой корабль.

Его поведение строгие победительницы оценили, и не выбросили капитана в бушующее море. Вернувшись домой на следующий день, оставили морского волка жить в селении, учить детишек грамоте и морскому делу.

думать надо

Сказ о рыбке золотой: Долго ли, коротко, но все истории внуков Бабайка Алисе рассказала. Умная колонка наловчилась их пересказывать. Как в театре, на два голоса. Алиса голосом деда Вани говорит, а потом Витькиным. Она хорошо голоса подбирает, не отличить.

Дедушка: — Все знают, как я рыбалку люблю. Внука Витю ещё больше. Как он подрос немножко, пошли мы рыбу ловить. Витю на заднее сиденье (на багажник), в детское кресло посадил, и поехали. Велосипед был старый, но крепкий, с просторным багажником. Ветерок встречный дует, колёса скрипят, солнышко светит. Так и доехали. На берег реки пришли. Алиса Витиным голосом спрашивает:

— Так пришли или приехали?

— По дороге ехали, к воде пришли.

— А зачем?

Дед: — Рыбу ловить. Пришли и закинули невод.

— Совсем закинули?

— Нет он на верёвке был привязан. Забросили в озеро невод и потянули за верёвку.

— А зачем?

— Рыбу ловить.

— А невод зачем?

— Как зачем? Мы его потащим, рыба испугается, захочет убежать, попадёт в невод, запутается, и мы её поймаем.

— А зачем?

— Бабушке отвезём. Она рыбу на обед приготовит.

— А зачем?

Детское кресло делали в то время из маленькой подушки, привязывали к багажнику верёвочкой.

Тут вода в речке как забурлит, как заклокочет! И высунулась из воды Золотая Рыбка. Заговорила.

— Мальчик, ты сюда пришёл-приехал рыбку ловить или вопросы задавать? Дедушка, ты почему мальчику не сказал, что рыбалка тишину любит? Мальчика учить надо.

Сначала думать, потом спрашивать. Если не додумался. Хотела ваше желание исполнить, а теперь вы моё исполняйте.

«Глупости не говорить, ерунду не спрашивать».

До свиданья, рыбка!

Хвостиком вильнула Золотая Рыбка, на глубину ушла.

— Пошли и мы, голосом дедушки сказала Алиса. Ты своими почемучками всех рыбок распугал, не только Золотую.

Жил старик со своею старухой у самого синего моря. Старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу.

Думай, потом спрашивай.

выход есть всегда

Сказ деда Вани: — Валера Меньшой читать научился рано, лет шесть ему было, когда пересказал мне книжку о двух лягушках-подружках. Одна весёлая, другая так себе. Упали они в горшок со сметаной.

И стали тонуть. А тонуть им, конечно, не хочется. Тогда они стали барахтаться, стали плавать. Но у этого глиняного горшка были очень высокие скользкие стенки. И лягушкам оттуда никак не выбраться. «Весёлая» подумала, — пока живая, буду барахтаться. «Так себе» в безнадёгу окунулась, там и осталась.

Весёлая тоже ко дну пошла, но оттолкнулась. А под лапками твёрдое, вроде земли. Догадалась, она сама лапками своими из жидкой сметаны твёрдые масло сбила. Выпрыгнула!

Валера Меньшой жил тогда в маленьком городке на реке Южный Буг. Красивая такая река, спокойная. Только раз в году нрав показывала: сносила весной все мосты. А мальчишки по весенней воде на льдинах катались. Кто глупее, тот дальше от берега льдинку отталкивал. Тонули, бывало.

Но мы о лете. Реку Южный Буг в городе Первомайске, украшала лодочная станция, огороженная по воде лентой дощатого настила на понтонах, с разрывом прохода для лодок посредине. Ширина его была метра два, но, главное, глубина там тоже под два метра! На эту глубину старшие мальчики и спихнули шестилетнего Валерку, в котором роста было всего метр с кепкой.

Подставился пацан, зевнул, проморгал — и полетел. Испугался, разозлился и пошёл ко дну. Всё сразу. Слежавшегося донного песка подошвами коснулся и оттолкнулся. Вода пузырём выперла. Воздух глотнул, и ко дну. Уже понимая, что делает, толкнулся опять. Вынырнул, заметил направление к берегу, к привязанным лодкам — и полное погружение. Ещё прыгнул, ноги устали, руками замолотил — и поплыл. Старшие ребята на помосте смеялись, спасать не собирались. Их так же учили.

Внук вопрос принёс: — эту историю с горшком люди про лягушек сочинили или лягушки для людей? Он тогда понял

«Книжки жизни учат».

Не про лягушек книжка, а про бороться надо до последнего. В победу верить, барахтаться и выход найдётся. Из любой безнадёги.

Бороться. Искать. Капитан, капитан, улыбнитесь! Ведь улыбка — это флаг корабля!

неплакса

Сказ Бабайки: Мы из придумок появились-получились, поэтому можем многое. Разные Бабайки бывают, как и люди. Хороший человек плохую Бабайку не придумает. В эту семью попала недавно, бабушка Нюся внуку Валерке сказку рассказывала, как внук Витя её не слушался, на очень высокое дерево Грушу лазил. Напугала Бабайкой, он лазить перестал. Тут правда, что лазил. Сказка, что перестал.

Моё имя Бабушка назвала, и я тут как тут появилась. Под кроватью.

Мальчик Витя всё равно на дерево забирался за грушами. Они были такие сочные и налитые, что если падали — разбивались вдребезги. Мне понравилось его желание груши сорвать, друзей угощать. Осенью за Витей родители приехали, я в чемодан к ним забралась, и мы уехали. Всё бы ничего, но поезда того времени слово «комфорт» не слыхивали, по вагонам сквозняки под ручку с ангиной гуляли, и мальчик ухо застудил. Оно болело сильнее чем распухло. Доктор Пётр Ильич жил неподалёку, к нему Витю принесли. А я в одеяло с мальчиком завернулась и всё видела. Доктор сказал: «Прокол делать будем, в больницу везти времени нет! В ухе пузырь гадости, надо дырку делать, гадость удалять».

Испугалась я страшно, а мальчик ничего, держится. Доктор всех прогнал на лестницу, сам инструменты готовит. В коробку сложил и на спиртовке кипятит. Витя в кресле сидит и тихонько от боли подвывает. Вдруг затих. Я посмотрела, куда он, а там девочка его возраста из-за двери подглядывает. Красивая.

Шторы на двери тяжёлые, бархатные, она за ними не видна вовсе. Платьице синенькое, с белим воротничком, а глазки грустные. Витька затих, только лицо деревянным сделалось, и слышно стало как зубы скрипят. Это, конечно, не столько слышно, сколько видно было. Он так в подлокотники вцепился, что пальцы побелели и зубы, наверное, заскрипели. А глаза на девочку смотрят искоса. Зрение хорошее, разглядел, что плачет она. Вместо него плачет. Потому, если ещё мужчины плакать начнут, мир утонет.

Доктор пришёл, начал инструментами звякать. Скальпель, шприцы, пинцеты в железную коробку положил и на спиртовку поставил кипятить. Дезинфекция. Вите приказал не глядеть, а девочку не заметил. Глаза мальчишка зажмурил, а девочку видел. Замечательный был доктор Пётр Ильич: высокий, крупный, с большими крепкими руками и спрятанной в усах улыбкой. Она редко сверкала жемчугом зубов, но все больные знали, она есть, и старались выздороветь, чтобы доктор улыбнулся. Температура так и падала. Витька доверчиво распухшее ухо подставил и теперь оно болело где-то в руках доктора, а ему оставалось только крепко глазами и зубами жмуриться. Чтобы девочка слёз не увидела, рёву-корову не услышала. Знал, стоит она под дверью и смотрит.

Вот пока шла операция «среднего уха», Витька плакать разучился. Насовсем. Потому, что мужчины не плачут. Особенно не плачут, когда на них женщины смотрят. Даже маленькие.

Когда Виктору очень трудно бывало, вспоминал, как девочка в синем платьице на него смотрела, и беда стороной обходила.

Бабайка тут почти не причём. Только мальчику подсказала, куда смотреть. А девочка милосердная, милая сердцем. Потому красивая.

жаркий день

Сказ деда Саши: Детям малым кажется, что Мир родился вместе с ними и только для них. На самом деле мир существует тысячи лет и детей рождалось очень много.

— Куда делись дети и где был я, когда меня не было?

Такие вопросы начал задавать Виктор, как только говорить научился. Мы вдвоём полы настилали в дачном домике, на втором этаже. Лето стояло жаркое, доски и гвозди были горячими. Мы уже разложили доски на всей площади комнаты и ползали на коленках с молотками, приколачивая доски гвоздями. Ярко светило июльское солнце в большое окно, жёлтым жарким отсвечивали доски, капал на них солёный пот тружеников.

Стук наших молотков глох и таял в полуденной деревенской тишине. Мой молоток тремя ударами загонял по самую шляпку десятисантиметровые гвозди. Вторил ему частый перестук молотка внука. Ему был выдан деревянный брусок с торчащими мелкими гвоздиками, забитыми на половину и Витя молотил по шляпкам, стараясь вбить их в дерево. Когда надоел брусок, пополз по доскам, колотя по забитым гвоздям. Вдруг молоток затих и прозвучал вопрос: «Где я был, когда меня не было?» Ошарашенный мир замер.

Кто мог ожидать от трёхлетки, едва научившегося произносить слова: коровка, дача, молоток, вопроса философской категории? И тут же ответ: «Я был таким маленьким, как точечка, и меня никто не видел». Не смотря на жару, вывод был такой: с детьми, как с взрослыми. А со взрослыми как получится. Главное — старание понимания.

отрочество, один день

Сказ Бабайки: Родителям интересно, какими дети вырастут. Дети хотят знать, какими родители были детьми, раз такими выросли? Фотки одного дня:

Дети 50 лет тому назад были взрослее, потому что росли быстрее. Нынешний младенец глазки откроет, и что углядит, схватит ручками. Папин-мамин телефон.

Первым делом определит пригодность в пищу, пробуя на зуб. Отрастив два-три зубика, переходит к освоению функционального назначения девайса. Сосредотачивается на кнопках. Родители практически не участвуют в процессе познания, их богатый внутренний мир остаётся невостребованным.

Раньше было также, но по-другому. Родители были слишком заняты проблемами выживания: государства; родного завода или колхоза, семьи, наконец. Детей на каникулы отвозили к бабушкам.

Беленький домик бабушки Нюси летом превращался в теремок. Привозили внуков. Домик был сложен из

саманных (смесь глины, навоза, соломы) блоков, полы земляные, но крашенные! Пыли гораздо меньше. Большая комната, в три окна, общая, маленькая — детская. Внуков четверо, старшему, Виктору, 10 лет. Он спит на полу, кровать занимают «мелкие». Просыпаются рано, выстраиваются в очередь к деревянной будке — туалету, спрятанной в саду, затем к умывальнику, Ополоснув рожицы водой, торопятся к столу под яблоней. Одинаково худые и загорелые, расхватывают деревянные ложки, и утреннюю тишину будоражит барабанная дробь.

«Несу, несу!» — откликается выплывающая из-за угла летней кухни, бабушка. Крупная, но очень подвижная, лет 60-ти, она уже вернулась с рынка, развела в большой эмалированной миске творог со сметаной, молоком и сахаром, разложила на столе под яблоней 4 ложки и 4 булочки. По числу внуков. Несёт кастрюлю с компотом.

Уподобившись саранче, мальчишки не оставляют в миске даже воспоминаний о творожной массе. И о мягких, сладко пахнущих булочках. Орда устремляется в летнюю кухню. Всё, что кажется съедобным, распихивается по карманам сатиновых шаровар, стянутых резинками в талии и внизу. Разбирают удочки, вырезанные из веток деревьев различных пород.

Виктор суёт кому-то из младших ведёрко и банку с червяками — для рыбы. Крикнув хором бабушке: «Мы на речку», колонна из 4-х внуков выходит за калитку. Провожают чёрно-белая кошка Муся и лай дворовой собаки с адекватной кличкой Красотка. Бабушка крестит вслед.

Два квартала по залитой солнцем улице, даже не слыхавшей о тротуарах. Бегом через шоссе Дружковка — Краматорск с мягким, горячим асфальтом, и попадаете на поле, сплошь заросшее кустами помидор. Вот для чего внизу шаровар резинки. Они удерживают в штанинах сорванные украдкой красные, тёплые, колхозные помидоры. Штаны надёжно скрывают добычу от ревнивых глаз. Идти в раздутых шароварах трудно, но не далеко. Вот он, заросший камышом, берег. Вот и проделанный рыбаками повзрослей, проход в камыше к деревянному помосту.

В илистое дно вбиты столбики, на них уложены доски. На досках рыбаки.

Теперь, ТИХО! К рыбалке отношение серьёзное: разговоры шёпотом, ногами в воде не болтать, снасти не путать. Всё это к полудню надоедает младшим, начинают канючить. Просятся не домой, Боже упаси, хотят купаться. И то правда, всё из карманов и штанин уже съедено. Шаровары можно снимать и оставлять на берегу как не представляющие коммерческой ценности. Удочки смотаны, улов прикрыт травой, гуськом-бегом купаться!

Другие рыбаки, которые умели считать, думали, что бабушкиных внуков было четверо. Но они все сразу, как один мальчик, кричали «Клюёт!», когда кто-то из них это замечал. Они честно кусали по очереди последний ломтик хлеба. И купаться захотели все и сразу. Они были родственники, и тем счастливы. Как дети.

Солнце в зените, припекает. Дорожная пыль не щадит босые ножки, приходится надевать сандалики. Но вот и обрывистый бережок, гордо именуемый пляжем. Если хорошо разбежаться и прыгнуть — долетишь до воды. Стиль прыжка именуется «бомбочкой». Отталкивается от обрывистого берега мальчишка, а приводняется, охвативший руками поджатые коленки, комочек мускулов и костей. Выныривает опять-таки мальчишка с радостным воплем победителя Олимпийских игр.

Настроение передаётся природе, и река бежит веселее, и уклейки плещутся чаще, и улыбается в свою голубую бороду Водяной.

В текучей воде много чудес. Вода памятью обладает, только особенной. Только о себе. Какой была, какой стала. Водяные этим командуют. К нашему приходу вода становится ласковой, Водяной улыбчивым.

Мы, бестелесные, видим друг друга. Здороваемся, и старик хвастается: «Вторую сотню лет здесь живу, ни один сорванец не утонул. Не позволяю!»

Настоящая опасность приходит откуда не ждёшь. Пока воды опасались, в небе тучи собирались. Хлынул дождь, как из ведра, удирать домой пора. Все пляжники сбежали, даже вещи побросали. Град ударил и мальчишки спохватились, брошенным одеялом накрылись. Под этим зонтиком добежали до бабушкиного дома, не испугались ударов грома.

Одеяло было красно-жёлто-синим до дождя. Теперь в эти цвета были окрашены мальчишки, а одеяло потерялось до серого.

Купались в алюминиевом корыте все сразу и по очереди. Рыба досталась Муське. Были счастливы вместе.

дедов внук

Сказ Бабайки 2: Дед Иван был образцовым ровесником трудного начала века 20-го. Высокий, сильный, себе на уме, он прошёл Первую мировую, Гражданскую и Отечественную войны. Слабаки и бесхитростные даже до средины не дотянули, отсеялись. От судьбы не бегал, даже рождение пятой дочери его не расстроило. Бывалый пехотинец твёрдо знал: «Бывает хуже, но реже». Своё отношение к жизни передавал внукам, пользуясь Хайку — японской лирикой малых форм, когда набросанный двумя-тремя штрихами образ возникает в своей изначальной целостности. Заразился Хайку, когда охранял лагерь военнопленных японцев, уже после Отечественной войны.

Способность будить воображение — одно из главных свойств Хайку: «Горят характеры достойных, рыдает Земля. Наш мир утонул в брехне. Истина не всплыла.» Это после инспектирования ликёроводочного комбината комиссией народного контроля. Дед был её председателем.

«Кто прожил 60 с одной, тихо, тихо ползи, по склону горы.

Домой». Это про бабушку в гневе.

«Вверх, до самых высот, глупость внуков несёт!

Место таким в больнице». Это Виктор с груши упал. И ещё: «Укрывшись под мостом, Спит зимней снежной ночью Бездомное дитя». Это Виктор вспомнил через много лет, когда его машина сгорела в буше, на юге Африки.

«Тонет в солёных слезах маленький бабушкин дом. Заметена тропа. Тот, кто пришёл бы сегодня, тронул бы сердце моё». Это уже танка, подражание.

Только то, что идёт от сердца, — подлинная поэзия.

Дед Иван был стихийным философом и любил халву. Возможно это никак не связано. Ещё он много работал по дому. Тем летом увлёкся разведением уток.