16+
Фаетон

Бесплатный фрагмент - Фаетон

Книга 3. Панацея

Объем: 172 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Книга-III Панацея

Глава первая

Эта зима была особенно холодной. На улицах города сквозь седую мглу злого колючего тумана просматривались редкие прохожие, закутанные с ног до головы в теплые одежды. Красный диск солнца висел в фиолетовой дымке неба, бросая

медные лучи на скованный лютым морозом город. Машин практически не было видно. Город казался пустым и холодным. Неприветливо отсвечивали окна домов частичками свободных от намерзшего льда стекол.

От громадных отвалов снега на обочинах, от седого тумана и тишины становилось не по себе, пробирала дрожь, и чувство обреченности закрадывалось само собой в сознание людей. Никто толком не знал, что творилось с природой, ходили разнообразные слухи. Но все, особенно пожилые, сходились в одном; что-де вот в детстве какое было лето теплое и сухое, без проливных холодных дождей, без шквалистых холодных ветров, и — какие зимы… Газеты старались умалчивать о переменах в природе, ссылаясь на столетней давности подобного рода явления, призывали не обращать внимания на изменение климата. И рассказывали наперебой об интенсивной работе ученых над решением проблемы энергетического кризиса, на нехватку бензина и топлива вообще.

Паники, как таковой, не было. Заводы работали, школы продолжали учить детей, продовольствия было вдоволь. Общество не знало войн, насилия, и жизнь текла вообще неплохо.

Столица жила обычной жизнью северного города. В один из таких зимних дней вышел на улицу молодой человек в песцовой шубе с поднятым воротником. Сквозь вязаную маску из толстого шерстяного материала заструился пар от дыхания. Лица не было видно, только две щелки для глаз. Он вышел на середину улицы и шел в направлении высотного здания со шпилем, исчезавшим в выси, «растворяясь» в морозной мгле. Под ногами хрустели мелкие хрусталики льда, истирая, как наждаком, подошвы широких песцовых унт. Дорога была довольно длинной. Кажущееся близким здание уходило под искажением оптического обмана вперед. Но наконец, он ступил на ступеньки широкой террасы перед парадным входом. Пар с подогревающихся ступеней на мгновение закрыл фигуру, но этого мгновения было достаточно для того, чтобы молодой человек с легкостью преодолел с десяток гранитных аккуратно подогнанных плит и очутился перед тисненной золотистым шрифтом вывеской: «СОВЕТ ПЛАНЕТ».

Массивные двери открылись, впуская человека в просторное фойе, куда за ним ринулся мороз и растаял там, превратившись в густые клубы пара. Очутившись в тепле, он с нетерпением сорвал маску, обнажая красивое с правильными чертами лицо с большими голубыми и холодными глазами. В гардеробе услужливый робот-швейцар принял шубу и унты и подал удобные тапочки. Молодой человек вздохнул свободнее. В фойе никого не было. Он вошел в лифт и поднялся на пятый этаж. В просторных коридорах, устланных мягкими ковровыми дорожками, сновали озабоченно люди. Одни бегали с папками под мышкой, другие спокойно расхаживали парами меж зелени уютных уголков.

Среди всей этой суеты навстречу молодому человеку вышел средних лет мужчина в светло-сером костюме с приветливой улыбкой на лице. Он протянул руки в приветствии и тепло пожал обеими протянутую руку в ответ пришедшим.

— А! Тео, рад тебя видеть.

— Здравствуй, Сон. — Ответил пришедший.

— Сегодня мой доклад на Совете.

— И что, все представители прибыли? — спросил Тео.

— Да. С отдаленных планет Гелии, Медии, Тирии и Су.

— Кстати, на Су ощутим коализ?

— Пока нет, но на полюсах, где были условия, уже холод идет миграция к экватору.

— Да-а. Что нас ждет?! — с грустью сказал Тео.

Сон промолчал. Они подошли к открытым дверям, ведшим в зал, сплошь уставленный креслами с мягкой зеленой обивкой. Представители ученого Мира с четырех планет собрались в зале. Суровые лица глядели строго на возвышающуюся впереди трибуну, где занимали места Сон, Тео и еще восемь человек, по двое избранных в Президиум от каждой планеты. Первым с места выступил Сон: — Я буду краток. Необходимо решить проблему жизни, как выжить. Поэтому мы все здесь, поэтому живем под одной крышей, поэтому мы распоряжаемся доверенной энергией из иссякающих ресурсов. Кто желает высказаться?

Первым поднялся невысокого роста с узкими щелками глаз человек в Президиуме.

— Гелион, тебе слово. — Объявив выступление представителя планеты Гелии, Сон сел.

— Я буду тоже краток, — начал Гелион, — дайте нам возможность переселиться на Су.

В зале зашумели. Послышались реплики: — А мы что же, по-вашему, Гелион?

Сон поднял руку, призвал к спокойствию. — Я неоднократно предупреждал, уважаемый Совет, что на Гелии нет реальных условий для жизни. Цивилизация практически живет за счет остальных. Есть ли смысл терпеть такое. Но представители Су категорически противятся этому.

— Мы не претендуем на экваториальную часть! Отдайте нам полюса! — кричал в исступлении Гелион.

Сон снова поднял руку, призывая к спокойствию. Свет в зале мгновенно потух. Поплыла голограмма синих от снега просторов закованных в льды городов и пустующих фабрик, заводов, жизнь, казалось, покинула планету холода и мрака. Но кадр сменился, показывая удушливые улицы, освещенные тусклым светом электрических ламп подземелья. Люди в обветшалой одежде, полуодетые, почти слепые, без дневного света, глядели широко открытыми глазами в объектив фотокамеры с мольбой. Сердца дрогнули. Каждого стало мучить угрызение совести.

— Я требую отдать нам полюса Су! — прозвучал голос Гелиона в тяжелой свинцовой тишине зала. На зеленом табло над головой Президиума Совета зажглась цифра 1400 — голоса, поданные за переселение с планеты Гелии на Су. Победа Гелиона была принята Советом восторженно, под рукоплескания зала Гелион со своим Советником оставили зал, поднялись этажом выше для разработки плана по переселению на Су. Оставшиеся вновь зашумели. Снова вмешался Сон.

— Если ни у кого нет предложений, то можно разойтись и возобновить наше сто первое заседание завтра. Но, помните все, зачем мы здесь?

Зал сидел тихо. В мертвой тишине все ждали чуда, которое бы спасло от неминуемой гибели.

— Дайте мне слово? — поднялся в середине зала представитель из делегации планеты Медии.

— Назови себя и пройди на трибуну. — Сон указал широким жестом место для выступлений.

— Я, Гай, командир корабля из Медии, доставившего сюда делегацию ученых. Стройный мужчина средних лет пробирался между рядами к трибуне. Когда он занял место выступающего и свет осветил его светлые волосы, зал увидел необычайно красивое лицо и умные серые глаза, смотревшие открыто с чувственным участием, сознающим всю глубину трагедии.

— Я не знаю энергетических возможностей Союза, но твердо убежден, что мы не один во Вселенной.

— Пожалуйста, конкретнее? — торопил Сон.

— Мое предложение покажется смешным, может быть, наивным, но в сложившейся ситуации…

— Не тяни, говори, что предлагаешь? — перебили его из зала. Бесцеремонное обращение с космонавтом давало право ученым, занимающим почетные места в Союзе и среди населения планет, а, кто такие космонавты, — растратчики и так скудных запасов энергии, которая попросту выплескивается в реактивные трубы кораблей.

— Я прошу одного. Поиска высокоразвитой цивилизации, которая наверняка знает, как избавиться от надвигающейся катаклизма.

Зал загудел, как улей.

— Нам незачем тратить драгоценное топливо на детские забавы!

— Мы не сумасшедшие!

Сон вновь вмешался. Зал затих.

— Дорогой Гай, вы ведь знаете, что жизнь во Вселенной почти невозможна. Теории Вероятностей дает мизерный процент ее существования.

— Но все, же дает! — не сдавался Гай, — да космическое пространство кишит высоко развитыми цивилизациями, вы не сталкиваетесь с ними, потому, что теоретики…

— Наш возраст — два миллиарда лет. За этот промежуток цивилизация не обнаружила себе подобной в нашей галактике! — настаивал Сон, — трезвый рассудок подсказывает…

— Я тебя перебью. Сон. — Неожиданно вмешался Тео. — Я, как астрофизик, хочу предостеречь тебя, ведь в безумных, порой абсурдных решениях есть доля истины.

— Спасибо, Тео! — Гай благодарно взглянул на астрофизика, — Итак, я предлагаю обследовать соседние галактики путем внедрения наших звездолетов во все направления Космоса и зондирование радиотелескопами всего возможного пространства. Не может быть, чтобы нигде не было развитых существ.

В зале воцарилась мертвая тишина. Гай воспользовался этим и затерялся в зале. Ученые задумались. Прошло минут десять. Все сидели молча. Надежда на спасение — это еще не само спасение, а времени на абсурдные идеи нет, нужны действия. Предложение Гая

осталось не услышанным.

— На сегодня все. — Сон сделал жест рукой, призывающий разойтись. Ученые вставали и выходили по одному из зала.

— Ты, Тео! — тепло говорил Сон, — не хочешь переселяться в Совет?

— Нет, я чувствую себя гейянином, пока хожу по этой земле, как человек.

— Ну, ну! — похлопал Сон по плечу молодого человека. — А сейчас что намерен делась?

— Буду обдумывать предложения Гая.

— Ты меня извини, но заниматься сейчас бредовыми идеями значит навлечь на себя ворох насмешек…

— И стать шутом? — закончил Тео.

— Ты же умный человек и поймешь меня правильно.

Сон проводил его к лифту. Тео вздохнул с облегчением лишь тогда, когда за ним закрылись массивные двери Совета. Сквозь толстую вязь шерстяной защиты проникал семидесяти пятиградусный мороз, остро щипая кончик носа и щеки. Время от времени Тео растирал меховой рукавицей лицо, пока не разогрел, и уже мог идти по улице свободно. Он продвигался довольно долго, и лишь когда перед ним возник жилой квартал из

плоских пятиэтажных домов, остановился и вошел в подъезд одного из них.

Дверь овальной конструкции была герметичной. Холод внутрь лестничного марша пятиэтажки не проникал, но и войти в такой дом тоже не просто. Жильцам необходимо знать код, который набирается на клавиатуре, тем, кто не знает кода, попросту, гостям, отвечает по радио сам хозяин. На запрос Тео ответил мелодичный голос женщины.

Щелчок замка — и клубы пара заструились в дверной проем вместе с гостем. Тео легко вбежал на пятый этаж, где в уютной и просторной комнате жила хозяйка голоса. Она ждала его у открытой двери квартиры. Ею оказалась красивая миловидная женщина, стройная, с длинной русой косой и ровным прямым носом. Глядя на ее лицо, придирчивый взгляд не смог бы обнаружить черт, не гармонирующих с безукоризненным овалом лица и чуть раскосым разрезом светло-зеленых глаз. Она смотрела на Тео, как на хорошо знакомого человека открытым добродушным взглядом, жестом приглашая войти.

— И уж думала, не придешь. — Сказала она.

— Ну почему же? Мне всегда здесь думается лучше.

— Да?! Это приятно слышать.

— Да, и я бы хотел остаться у тебя, Леа.

— Я буду рада. Иди на кухню, я приготовлю кофе.

— Спасибо.

Она ушла коридором на кухню, а Тео, словно пришел домой, бесцеремонно начал снимать верхнюю одежду. В квартире было тепло и уютно. Тихо жужжал кондиционер.

Ступая мягкими тапочками, Тео вошел в комнату. В зеленом уголке, сплошь заросшем тропическими растениями, щебетали разноцветные птицы. Было особенно уютно здесь, и живой уголок природы никак не вязался с тем, что творилось на улице.

Тео приблизился к попугайчику. Нахохлившись, он сидел неподвижно на жердочке внутри большой клетки. Бусинки глазки время от времени закрывались в полудреме.

— Как дела, Яша? — спросил Тео.

— Я старая плешивая птичка! — прошипел попугай, — а ты, как

дела, как дела?

— Ну какая же ты плешивая? Ты, Яша, красивый, умный.

— Давай поцелуемся! Давай поцелуемся! — загалдел попугай, старательно изображая звуки поцелуев.

— Давай поздороваемся! — настаивал Тео.

— Зачем мне твоя рука? — шепелявила птичка. — Ты лучше, милый, о спорте поговори.

Громкий смех женщины привел Тео к действительности. С маленьким подносом за спиной стояла Леа, на нем были две чашечки парившего кофе. Оба засмеялись и уселись за журнальный столик.

— Кофе еще есть? — спросил он.

— Как видишь.

— Да, да! — вспоминая запрет, наложенный Советом Планет, Тео прикусил язык. Только им было известно, что поставщик продуктов остался один-единственный, это планета Су. Пока на ближайшие сто-двести лет хватит всем, а дальше, что будет дальше? Этого не знал никто.

Молчание нарушила Леа.

— Ну, что там слышно о погоде?

— Ничего особенного, сто лет тому назад такое явление уже наблюдалось.

— А, не рассказывайте нам сказки. — Махнула рукой женщина, — Ты думаешь, что вы такие умники, и не подозреваете, что все говорят вокруг.

Тео насторожился: — Ну и что же?

— А то, что наступает оледенение.

— Да ну?

— Вот тебе и ну.

— А что же произойдет весной?

— Это я у тебя должна спросить, что?

— Ну, положим, большое потепление.

— Я бы этому поверила, — возразила женщина, — если бы, глаза ее уставились мечтательно куда-то вдаль, — если бы ты не свозил меня к морю на лазурный берег Су.

— О, Леа. А представь себе, что там сейчас так же тепло, как и тогда.

— И помнишь, там мы купили этого болтливого Яшу.

— Как же. Ты ведь сама настаивала на этом.

— И не подозревала, что оно окажется такое болтливое. Ровно в шесть утра вскакивает и начинает подымать гвалт. Вся живность за ним просыпается, а вот сейчас, паршивец, спит…

Леа увлеченно говорила о птицах, о видеофильмах, о своих занятиях по изучению систем владения телом и обо всем, что помогало занять себя в длинном зимнем времени, давно уже люди Геи не работали на фабриках и заводах. Оснащенная высокоточными роботизированными комплексами, промышленность Геи давала все необходимое.

Тео не слушал ее. Он сосредоточенно думал о предстоящем поиске выхода из сложившегося положения. Ведь ему делать доклад, что скажет он Совету?

— Ты, Леа, занималась вопросами генетики, не так ли?

— Да. Но это было так давно. Нашу лабораторию распустили.

— Видишь ли, возможно, тебе придется вернуться к своим работам.

— О, дорогой Тео, я буду счастлива!

— Ну что ж, будем считать, что это твое согласие.

Женщина расплылась в благодарной улыбке. Она встала и подошла, привычно уселась к Тео на колени и нежно поцеловала его в губы. Он чуть отстранил ее.

— Положение, Леа, очень серьезное. Но, как известно, безвыходных ситуаций нет.

— Ты, милый, говоришь загадками. Точнее можешь выразиться?

— Нас заставили молчать.

— Кто?

— Президиум.

— Но ты, же в его составе?

— Да, и я голосовал за это.

— Тогда молчи.

Женщина задумалась. Ей стало вдруг грустно и неуютно в теплом пространстве квартиры.

— Идем спать.

Она увлекла Тео в спальню. Вскоре оттуда послышался смех, беззаботный и радостный…

— Слово предоставляется Совета Ученых, Тео! — голос Сона известил выступление астрофизика.

Тео встал, подобрал бумаги в папку и медленно двинулся к трибуне. Зал напряженно вглядывался в молодого человека 1400 парами глаз. Наконец, он взошел на трибуну. Некоторое время шуршал исписанными листиками. В облике его все читали ту спокойную уверенность, которая приходит с мудростью к маститым ученым.

— Уважаемые коллеги, представители своих планет. На обсуждение выносится вопрос поиска разумных существ… — Зал взорвался от возмущения, кто-то даже свистнул. Как выстрелы, посыпались реплики в его адрес. Стараясь перекричать зал, Тео громко сказал: — Даю вам полчаса на голосование, и если большинство будет за, то Президиум изложит дальнейший вариант действий уже в этом направлении…

— Он надеется еще на Президиум!

Зал вновь загудел, как улей. Тео не стал складывать бумаги в папку, он сошел с трибуны под вой присутствующих. В фойе у окна, из которого хорошо видна площадь, застал

его Сон.

— Я тебя предупреждал.

— Думаю, с нашим проектом все кончено…

— Тебя требуют выдать на суд ученых. Благодари Бога, что я тебя хорошо знаю, и Президиум тобой доволен, но спасти тебя уже не в наших силах.

Тео опустил глаза. На скулах заиграли крутые желваки, руки сжались, в бессильной злобе стучало сердце. Сон выжидал, глядя на Тео.

— В самый раз тебе исчезнуть.

Тео внимательно взглянул на коллегу.

— Я имею в виду законсервированную станцию, исчезнешь, пока утихнут страсти.

Тео тяжело вздохнул. Суд ученых — страшная кара, лишающая многих привилегий. Неожиданное предложение Сона говорило о том, что и он не поддержит Тео, если тот не примет эту единственную «соломинку», как спасение.

Ученый посмотрел на Сона. В его серых глазах искрилось недоумение и досада. Но медлить нельзя, иначе Совет вычеркнет его из своих рядов.

— Я согласен. — Коротко ответил Тео.

Домой он пришел поздно. Долго возился с громоздкой одеждой, снимая теплые и неуклюжие вещи в коридоре. Прогулка по скованному морозом городу несколько успокоила расшатанные нервы. Тео устало вдохнул, когда после теплого душа мягкий домашний халат принял его в свои объятия, и вошел в спальню.

Мигающий глазок сигнала сиял в темноте комнаты, призывая хозяина к телефону. Тео неохотно подошел, щелкнул кнопкой, и в ту же секунду раздался звонок.

— Алло. — Сказал он в трубку.

— А, это ты? Пользуешься благами, а мы должны урезать свои пайки для тебя?.. — Кричал в трубке мужской, хриплый голос.

Тео машинально бросил трубку. Взялся обеими руками за голову, потер виски, глаза, затем дернул за шнур телефона, отключая его. В это самое время в дверь позвонили.

— Кошмар какой-то, покоя нет из-за одной оплошности.

Он резко рванул дверь спальни и в мгновенье ока очутился у выхода. Когда в дверном проеме образовалась достаточная щель, в нее буквально влез незнакомец. Повисая на предохранительной цепочке, он выпалил: — Здесь живет астрофизик Тео? — и, осматривая живыми карими глазами хозяина, продолжал удовлетворенно: — Тео, вы меня должны выслушать?

— Я не принимаю по ночам. — Раздраженно начал астрофизик, пытаясь захлопнуть дверь. Но незнакомец уперся сапогом в проем и уже орудовал ею, пытаясь открыть дверь.

Тео не ожидал такой наглости, в крайнем изумлении отступил от двери.

— Вы должны меня выслушать, иначе я взломаю дверь! — угрожал незнакомец.

— Говорите. — Сдался Тео.

Незнакомец, несколько успокоившись, начал сбивчиво: — Я математик Понтий, — этих слов было достаточно. Вспомнились блестящие работы математика в области теоретического моделирования пространственных взаимосвязей, и Тео уже внимательнее стал слушать.

— Я математик Понтий, — повторил он. — Мне удалось доказать существование энергии неуравновешенных систем и рассчитать приемник-уловитель этой энергии. — С этими словами он поднес к дверной щели сверток, — Вот модель, надо показать вам.

Загадочное поведение Понтия вселяло в Тео надежду о том, что математик ничего не знает о происшествии в Совете, и он решительно отбросил цепочку и распахнул дверь.

— Входите, Понтий.

Волнуясь, математик снимал с себя одежды. Вскоре они сидели в спальне Тео за столом, на котором Понтий демонстрировал свое изобретение. Тео рассеянно слушал. Он знал

о незаурядных способностях гостя, но знал также и о его фанатичной одержимости в достижении поставленных целей. Таким образом, впустив математика, решил отделаться от него, когда тот наконец кончит. Между тем Понтий продолжал: — И отклоняется стрелка аптечных весов. Что это за энергия? Я задавал себе один и тот же вопрос и… — Тео не слушал. Он думал о Лее. Теперь, когда под угрозой его имя, он вынужден спрятаться в Космосе, как ненужный хлам, а она, что будет с ней? Сон

предупредил не говорить никому, даже Лее. Образ девушки с зелеными, как бирюза, глазами и пышным русым водопадом вьющихся волос стоял в воображении несчастного Тео. Слова Понтия на ее фоне доносились до сознания, как рокот шторма в теплых океанских широтах Су.

— Индикатор нагревается… — Продолжал Понтий. И тут впервые он взглянул на безучастное лицо Тео. На любопытном, с чуть вздернутым носом, лице математика отразилась угрюмая гримаса. Он несколько мгновений сидел молча, изучая астрофизика, затем хлопнул изо всей силы кулаком по столу. Приборы подскочили на столе,

стакан с водой упал и облил халат. Тео очнулся: — Вы закончили? — спросил он жестко.

— Нет я привык, чтобы меня выслушивали! — резко ответил Понтий. Скрипя зубами, Тео вопросительно взглянул на математика: — Начинайте! — скомандовал он.

Понтий возобновил рассказ, который был закончен в четыре утра. Прощаясь, математик сказал: — Я оставил вам описание прибора и свой телефон. Я буду следить за вашими действиями, попробуйте только не доложить в Совете об этом, неприятности я вам гарантирую. Тео ничего не ответил, на его лице лишь сверкнула улыбка, чтобы тут же смениться печатью горечи…

В спешке он прихватил с собой коробку с прибором Понтия. У подъезда его уже поджидал аппарат и Лион. Было раннее утро, вернее, пять часов. Иней огромными лепестками свисал с потолка у входной двери дома. Жутко было смотреть, как струится пар, облаком тает в глубине коридора.

Тео решительно толкнул входную дверь и очутился на трескучем морозе. Щеки обожгло, мгновенно холод коснулся пальцев на ногах и пальцах рук, надежно укрытых мехом. Почти бегом Тео двигался к аппарату, и вскоре очутился внутри. Тепло и уют внутри машины сняли с души Тео почти всю тяжесть положения.

— Ну, я не поеду с тобой! — сказал вместо приветствия Сон, — ты дорогу знаешь.

По тону, коллеги и его напряженному взгляду Тео понял, что последняя нить в их отношениях лопнула. Что теперь Сон, может быть, жалеет о своем предложении укрыться на станции. Но содеянное не вернешь, а Тео тогда не отказался, хоть Сон был уверен, что Тео откажется, предложи ему убежище. Надежда на Лею не оправдала себя. Положение астрофизика в Ученом Совете Тео устраивает, как видно, больше, чем чувства. С такими мыслями Сон оставит летательный аппарат Тео…

Завод-платформа или станция сначала была видна маленькой светящейся точкой среди ярких звезд. Но эта маленькая точка все увеличивалась на глазах, вырастая в груду хаотического нагромождения металла. Отдельные детали станции начали проступать, когда Тео приблизил свой аппарат на расстояние около километра.

Мрак царил в утробе заводских корпусов, лишь по периметру станции горели красные лампочки, обозначающие габаритные контуры. Спустя минут десять он уже стоял на стартовой платформе завода, определяя местоположение. Сориентировавшись, Тео направился в жилой комплекс. Ритмичные шаги магнитных подошв скафандра

делали его схожим с механическим роботом. Внутри жилого комплекса царил мрак, если не считать все тех же красных лампочек, обозначавших коридоры, лазейки, люки и лестницы, переходы и двери. Это так называемое контрольное освещение помогало найти в случае необходимости тот или иной блок-цех станции или нужный корпус.

У двери с надписью «УПРАВЛЕНИЕ» Тео остановился, нащупывая клавиатуру кода слева на стене. Внезапно красная лампочка над входом замерцала, и дверь утонула, образовывая черный прямоугольник пространства. Космонавт вошел. В ту же секунду дверь закрылась, и послышалось знакомое шипение воздушно-кислородной смеси.

Внутри «шлюза» на стене вспыхнула надпись «СКАФАНДРЫ МОЖНО СНЯТЬ». Но Тео этого не сделал из-за излишней предосторожности и вошел в коридор жилого комплекса. Он облюбовал среди множества пустующих комнат одну с широкой двуспальной кроватью и центробежною гравитацией. Сразу же включил блок, регулирующий вес. Комната чуть качнулась, началась раскрутка. Кровь медленно отходила от головы. В висках перестало стучать. Когда вес Тео стал таким, как на Гее, он снял скафандр и очутился в почти привычных земных условиях. И только теперь он ощутил себя в полной безопасности, более того, в его руках волею случая оказался теперь сам председатель Президиума Союза планет Сон. Самолюбие теплой волной согрело потаенные уголки эгоизма. Тео вздрогнул от этих мыслей, прогнал их, но чувство неловкости еще оставалось в нем.

Усталость последних дней, нервное напряжение давало знать. Веки сами закрывали глаза, и вконец разбитый усталостью, он лег в постель, не снимая комбинезон…

С этого мгновения время остановилось для Тео. Он не хотел замечать его ток в ожидании чего-то непонятного в его столь необычном добровольном заточении.

В жилом блоке была библиотека с набором всевозможной литературы, дисков с фильмами и концертных записей. Тео не скучал. Вначале он перечитал все, что там хранилось. Обладая искусством скорочтения, ему это удалось без особых затрат времени, читая ежедневно по пятисот страниц. Вот с видеодисками было сложнее. Когда и их запас подошел к концу, Тео взглянул на себя в зеркало. Вначале он не понял, кто на него смотрит. Нечто косматое с черной «лопатой» бороды и горящими серыми глазами. Невольно отшатнулся. От внешнего вида он пришел в себя: — Да сколько же времени я торчу здесь? — сказал сам себе в слух, затем сверил время наручных часов с электронным хронометром станции. Обмана не было, шесть месяцев ушло, а Сон даже не поинтересовался им. Да, крепко задел он председателя своим выступлением в Совете. Снова самолюбие ласково прикоснулось к груди. Довольный собой, Тео вошел в ванную. Приведя себя в безукоризненный вид, он решил устроить пир. И угостил себя роскошным обедом. Мгновенно анализатор самочувствия выдал на табло цифру 12.

— Ого! — изумился Тео. Да, двенадцать килограммов лишнего веса — это ненормально.

Мысли невольно стали возвращаться к Гее. Что там творится сейчас? Что решил Совет? Ничем, даже сотой частичкой лишней энергии он не может воспользоваться, мгновенно службы контроля зафиксируют утечку, и его затворничеству придет конец. Аварийный запас, которым он пользуется, практически неиссякаем для завода, так как его дают звезды. Вот поэтому-то внешняя связь с Геей невозможна. На третьи сутки с того самого момента, как все им было уже прочитано и просмотрено Тео ощутил себя в странном одиночестве. И заметался по комнате от стенки к стенке, как загнанный зверь.

Были мгновения, когда хотелось выть от тоски, наплевать на все и вернуться в лютый холод. Но мысль о том, что его ждут цеха заводов глубоко под землей, отрезвляла разбушевавшееся сознание. Однажды утром он поднялся с постели и, не ведая, что творит, стал облачаться в скафандр. Ноги сами в ускоренном темпе понеслись к выходу и лишь у самого выхода он очнулся. — Стоп, назад! — приказал сам себе. И еле сдерживаясь от порыва, вернуться в комнату. Заставил снять скафандр. Затем привязал себя обрывками простыни к привинченной кровати. Так прошло двенадцать часов. Он развязал узлы.

— Только чтобы размяться. — Оправдывался он перед самим собой, — О, как затекли ноги.

Он встал. Начался озноб. Крупные капли пота выступили на лице, и на ввалившихся щеках. Теперь его вес не добирал и тринадцати килограмм до нормы. И настал час. Тео решительным движением открыл дверь, быстро, без скафандра, направился к шлюзовой камере. Открыл дверь, смело стал в ней. Когда за ним закрылась дверь и воздушная смесь с шипением опустошала пространство, в Тео неожиданно проснулась

жажда к жизни. Он лихорадочно, в припадке удушья, остановил откачну, теряя сознание.

И пришёл, а себя лишь когда роковая дверь была открыта, обнажая выход в коридор. Он выбрался на корточках из камеры, пересиливая тошноту, досаду и слезы. Лежа на кровати, дал волю чувствам. Рыдания душили Тео. Он чувствовал, что сходит с ума.

В порыве бешенства вскочил на ноги, заметался от стенки к стенке. Так продолжалось довольно долго, пока не свалился обессиленный на пол, голова уткнулась в дверки стенного шкафа, где был скафандр. Тео очнулся от неудобного положения. Что-то больно давило в темя. Он повернул голову, и увидел картонный ящик с прибором Понтия. Он не поверил своим глазам. Неожиданно вспомнился математик со своей одержимой идеей и аппаратом. Тогда изобретение показалось каким-то бредом, сумасшедшею теорией утописта, мечтающего одним махом решить энергетический кризис планетной системы. Сейчас же слезы радости текли по чекам. Он бережно, как драгоценный груз, открыл коробку и достал объемистую тетрадь с описанием прибора. И тут же, сидя на полу, принялся читать. Но вскоре поднялся, сел на кровать, затем перешел за письменный стол. С этого момента жизнь Тео переменилась. Он стал спокоен. Следил за своими действиями и аккуратно выполнял распорядок дня, составленный им же для себя.

Однажды «утром» он покинул комнату и вернулся лишь под «вечер», голодный, но полон жизненных сил и энергии. Еще вчера Тео был обречен, сегодня он не мог поверить в свое воскрешение. Изобретение Понтия давало возможность вернуться, и вернуться героем.

И для достижения этой цели он принялся, не щадя себя, осуществлять задуманное. Станция стала постепенно преображаться. Материала для постройки автономной энергетической установки по принципу изобретения Понтия здесь было в достатке, и спустя еще полгода завод-платформа мог в автоматическом режиме выдавать целые блоки для монтажа звездолетов. Его цеха могли работать на полную мощность, используя энергию неуравновешенной системы, которую получал Тео, построив приемник-преобразователь. Утечка энергии из Союза планет не регистрировалась контрольными службами. А благоприятные условия развязали руки. астрофизику.

И пришла пора заявить о себе. Снова терзания обрушились на бедную голову скитальца. Отдавать в руки Союзу открытие значило стать героем, но Сон мог использовать изобретение в своих интересах. Ведь это он укрыл Тео на станции. И в любой момент Сон мог заявить об этом Союзу Планет, и тогда ни он, Тео, а Сон станет героем, а бедняга Понтий так и останется неизвестным. Что делать, суровое время насаждает жестокие законы борьбы за выживание. Тео понимал, что в его руках. Один приемник, Бог весть, откуда, принимает энергию, и превращает ее в электрическую, полностью заменяя электростанцию, достаточную для питания станции…

Как же обойти Сона, самому заявить Союзу о том, что удалось ему? Тео не знал. Он долго думал, сидя за письменным столом-пультом управления приемником. Неожиданная проблема свалилась как снег на голову, а тут еще и все увеличивающийся ток энергии. Кристалл-преобразователь разогрет до бела. Необходимо выключить

приемник, иначе сгорит прибор. Тео нажал кнопку «стоп». Как только палец коснулся кнопки, мгновенный толчок выбросил Тео из кресла к стенке. Он больно ударился головой. Когда сознание вернулось, трудно было понять, что произошло. Но, осмотрев внешнее пространство телекамерами связи, стало ясно, что приемник-преобразователь энергии взорван. Он стал лихорадочно перебирать варианты, как разобраться в случившемся. А все так складывалось блестяще! Он — обладатель тайны энергии. Он раздает задыхающимся от кризиса планетам ее живительный ток. Как все это было реально — и рухнуло, словно карточный домик, в одно мгновенье. Да, справиться ему одному не под силу. Тео, кряхтя, встал с кресла. Ныла голова, болели ушибленные места. Не торопясь, он облачился в скафандр и медленно вышел к шлюзовой переходной кабины. Несколькими минутами позже он уже стоял у взорванного приемника, с интересом осматривая искореженные клочья металла и осколки, застрявшие в стартовой площадке. С нескрываемым беспокойством он осмотрел шахту с летательным аппаратом внутри. Машина осталась невредимой, осколки застряли в гермодвери.

— «А что, если сесть, да и прямо к председателю в кабинет?» — Мысль так прочно вонзилась в мозг, что поделать с ней он уже не смог ничего. Волнения охватило Тео. Трепетно, как нежное живое существо, он погладил свой летающий диск. Сквозь прозрачный фонарь кабины, словно в ответ ему, замигали зеленые контрольные лампочки. Вглядываясь в их гирлянды, он убеждался, что машина в полном порядке, что стоит ему войти внутрь и нажать вон на ту кнопку, и… Он поймал себя на мысли, что уже внутри диска и, что никакая сила его уже не остановит, что аппарат уже выруливает из шахты на старт…

Глава вторая

Идей по спасению выдвигалось много. От абсурдных, стоивших исключения из Совета ученых и забвения их «родителям», до практически неосуществимых. К ним относилась интересная идея математика Понтия, который жаловался Президиуму, что эту идею украл Тео, Сон покраснел. Ведь это он отправил астрофизика на станцию, а если он объявится, тогда конец. С этого момента Сон боялся думать о станции, а математика высмеял при всех ученых, назвав его утопистом, Но Понтий заявил тогда, что-только его открытие спасет Союз от катастрофы и гордо покинул Совет.

Сон сидел в кабинете. Мысли, одна тревожнее другой, терзали ученого. Год прошел, как исчез Ки, год прошел, как Совет ученых топчется на месте. Никаких решений принято не было.

Все, что предлагалось, неосуществимо. Солнце за этот год остыло еще больше, а температура на Гее уменьшилась не пять градусов по древнему исчислению.

В этот самый момент и появился на пороге Тео. Сон медленно оторвал от бумаг свинцовый взгляд и уставился на вошедшего. В углу кабинета мерно тикали старинные часы, за окном стояла полярная тишина. Смелым ясным взглядом встретил его Тео. Молчаливая дуэль затягивалась. Первым не выдержал Сон. — Ты как посмел явиться сюда? — он привстал с кресла, его голос утратил обычный мягкий баритон и шипел, словно кипящий чайник, — Ты что, не понимаешь, что нам конец?

— Послушай, Сон, явившись сюда меня вынудило практическое воплощение открытия.

— А, это та вспышка? Посмотри, вот телеграмма службы контроля. Что стоило мне запретить полет инспекции на станцию. Ведь даже школьнику понятно, что взрывы сами по себе не бывают.

— Да выслушай меня наконец! — заорал вдруг Тео и хлопнул ладонью по столу. Сон от неожиданной атаки опешил, удивленно уставился на

Тео, затем спокойнее добавил, — Да ведь выпутываться теперь нам вместе. А тут еще этот Гай. — Попытка отвлечь Тео удалась.

— А что Гай? — Тео схватился за спасительную соломинку примирения.

— Ушел на звездолете с двадцатью пятью сообщниками, проигнорировав Союз.

— Да-а? — протянул астрофизик, — А как же с вами иначе? — вновь возвысил голос Тео. Сон резко остановил его, — У тебя, что-то есть для нас? — умышленно дав понять, что судьба его теперь в руках Тео.

— Да! Я проводил практические опыты. Мне удалось преобразование энергии неуравновешенной системы в электрическую. Я даже питал ею станцию независимо от энергетической системы Союза.

— Бред какой-то. Если это так, то почему ты молчал до сих пор?!

— Были причины, — грубо ответил Тео, — выслушают меня, наконец?! — взмолился он.

Сон внимательно стал слушать, подперев правой рукой голову.

— Ток энергии постоянно возрастает, но самое странное произошло после того, как я выключил приемник-преобразователь, произошел взрыв.

— Ах, вот в чем причина взрыва. Ты этим чуть не погубил себя и меня.

— Послушай, Сон, надо пригласить Понтия. Это его детище, и он, я уверен, сможет доработать приемник.

— Я не верю в это. Но если это так, то мы спасены. Мало того. Союз сможет выйти из кризиса, а мы стать героями.

— Я не ищу лавров для себя. — Высокопарно ответил Тео, впервые почувствовал участие Сона, а заодно и твердую почву под ногами. Сон нашел Понтия без особого труда в замерзлом подвале, куда его переселили в знак излишнего перерасхода энергии. В квартире, где жил математик, служба контроля обнаружила использование электроэнергии в обход счетчиков. Незамедлительно последовало наказание. Когда Тео упомянул имя математика. Сон чуть покраснел. Но Тео ничего не заметил, астрофизик не заподозрил Сона ни в чем. А ведь он приложил руку для выживания Понтия, как нежелательного свидетеля отношений его с Тео. И Бог весть, как кончил бы математик, если бы не Тео. Сон крякнул, увидев в холодном подвале сгорбленную Фигуру жильца. Понтий сверкнул карими глазами из-под круглых очков. Сообразив, наконец, кто перед ним, приподнялся с ветхого стула. Сидение при этом издало визгливый скрежет. Сон поморщился.

— Какими судьбами? — ехидно заметил Понтий. Его серый длинный шарф упал на бумаги, исписанные математическими формулами. Сон изобразил выжидательное молчание, давая хозяину прийти в себя. Затем начал говорить.

— Я пришел просить прощения, Понтий. Прежде, чем принимать ваше изобретение, необходимо было его проверить в практическом исполнении.

Понтий бледнел на глазах. Его заросшее щетиной лицо покрылось крупными каплями холодного пота. Он схватил правой рукой, засаленный воротничок белой рубашки. Верхняя пуговица отлетела и шлепнулась у ног Сона. Тот посмотрел на нее, затем поднял взгляд на математика.

— Во-он! Вон из моего жилища! — прошипел Понтий. Сон повернулся спиной и спокойно подошел к раковине с краном. Взял с полки стакан, вытряхнул из него букет зубных щеток. Затем, тщательно сполоснув, набрал воды и подал математику.

— Ну же, выпейте и успокойтесь.

Понтий сел на скрипучий стул, осушая одним махом стакан. Голова его бессильно упала на руки.

— Понтий, отбросьте личные обиды, в минуты, страшные минуты, когда человечество стоит перед неминуемой гибелью, вы ломаете комедию. Вы совершаете преступление перед…

— Ну, хватит! — стакан полетел на пол и вдребезги разлетелся. — Ты, председатель, ничтожество, но ты прав. — Выкрикнул Понтий, — Личные обиды ничто в сравнении с кризисом. Идем!..

А Тео в этот день было особенно одиноко. Сердце разрывала тоска по Лее. Он шел по улицам города. Было лето. Погода стояла отвратительная. Частые холодные ливни сменялись порывистыми ветрами. Температура едва переваливала за критическую точку замерзания воды. Молодой человек практически не снимал пленочного прозрачного плаща и плотной фетровой шляпы. У подъезда уже знакомого дома его поджидала другая женщина.

— Здравствуй, Тео!

— Здравствуй, Ноя!

— Что слышно от Леа?

— Понимаешь, Ноя, как это тебе объяснить? Ну, в общем, с ними нет связи.

Девушка сделала испуганную гримасу на лицк. Темно-карие выразительные глаза в эти минуты были особенно красивы в трепетном мерцании слез.

— Ноя, это естественно, пойми. В пределах нашей галактики им необходимо развить запредельную скорость.

— Нет, ты, что-то скрываешь? Она мертва? Я чувствую, что это так.

— Да, Ноя.

Девушка залилась слезами, стала вздрагивать всем телом. Тео пытался ее успокоить.

— Ноя, я не так выразился. Она сейчас в состоянии анабиоза.

— Что это, что это?!

— Это искусственное замедление процессов всего организма. Девушка закусила угол платка. Слезы текли ручьями, теряясь в капельках дождя на пушке щеки. Тео вдруг захотелось нежно прижать ее к себе, утешить. Ведь в душе у него творилось то же самое, только он держался, мужественно переносил утрату.

— Нет, Ноя, нужно пробовать, искать вместе всем нам спасения. Ведь по нашим расчетам, звездолет должен прибыть через восемнадцать лет.

— О, как это ужасно. Ведь Лея была для меня всем.

Она вновь спрятала лицо под черной вуалью и нервно вытирала слезы душистым платком.

— Ноя, идем к ней сейчас.

— Ты сказал, к ней, как будто она ждет?

— Давай поднимемся туда. Там будет легче. Ведь она же жива.

— Да-да. — Согласилась Ноя и вошла в подъезд.

Тео открыл дверь квартиры и впустил девушку первой, затем вошел следом.

Он помог ей снять плащ, пальто. Разделся сам.

— Пройди, пожалуйста, в комнату, а я займусь кофе.

Она уселась в кресло у журнального столика и принялась листать фотоальбом.

Когда Тео появился с подносом и чашечками кофе на нем. Ноя уже спала, облокотившись на спинку кресла. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он поставил поднос на столик, но предательский звук чашек разбудил ее.

— О, где я?

Девушка осмотрелась по сторонам, вспомнила все. Снова глаза наполнились слезами.

— Ноя, возьми кофе.

Но она взяла альбом. На фотографии они были втроем. Девушки ослепительно хороши, улыбались на лазурном берегу моря, а Тео стоял посередине. Искрящаяся радость била ключом от счастливых лиц.

— А, Су?

— Да, курорт в Наи.

— Да, отказалась наотрез тогда лететь без тебя.

— И правильно сделала. И ты тоже хорош, хотел разлучить нас.

— Нет, Ноя. Но пойми, ведь я себя чувствовал третьим везде.

— Ну и зря.

Да, женское сердце непонятно даже самой его хозяйке. Тео задумался. Ноя вновь вспомнила Лею и заплакала. На улице тихо падал снег. Стояла мокрая осенняя погода, не соответствующая летней поре. Планета теряла тепло. Тео попал к себе домой в первом часу ночи. Когда он вошел, его ждала мать.

— Сынок, ты будешь кушать?

— Нет, мама. Спасибо.

Он озабоченно прошел в свою комнату, шлепая комнатными тапочками, а мама, всегда беспокойная, ушла спать. Кабинет Тео скорее напоминал лабораторию или библиотеку,

столько тут было напичкано всего; и приборы, и книги, и стена, сплошь состоящая из мозаичной клавиатуры. Самым заметным предметом был стол. Он словно парил посреди комнаты. Но так было видно сбоку, когда же на него посмотреть сверху, пульт представлял собой все ту же мозаику клавиш и мигающих лампочек.

Тео сел на вращающееся кресло за этот столик и принялся рассматривать стол.

— «Нет, не вызывал никто. Неужели никто не догадался?» — подумал он.

Осмотрев сразу все, он сосредоточился, затем нажал клавишу. Среди комнаты вспыхнула голограмма.

— Что тебе нужно? — раздраженно спросил возникший в пространстве Понтий. — Твое «детище» взрывается. Ты это прекрасно знаешь?! — наседал математик.

— Да, но и что же? — как-то неуверенно спросил Тео.

— Ты живешь в райских условиях, ешь, пьешь, располнел вон как, а когда же будет результат? — продолжал давить Понтий. — Я не просил, чтобы меня переселяли, и вообще меня не спрашивали, когда ты украл мое открытие.

Тео покраснел, насупился и долго молчал. Понтию это надоело, и он выключил связь.

— «Что же с этим идиотом делать?» — с раздражением подумал Тео. Он вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. Заставить заработать Понтия может только сам Понтий, это понимал и Сон. И все же надо что-то предпринимать. Неожиданно экран замигал, и вновь возникло лицо Понтия.

— Да, ну я слушаю? — рассеянно спросило оно. Тео, не теряя времени, начал говорить:

— Что заставляет систему приходить в равновесие?

— Как что? Силы сопротивления, естественно.

— А что это за силы?

— Не задавай много детских вопросов, Тео. И давай поскорее, я очень хочу спать.

— Ты извини меня, Понтий, с этими запусками я совсем с ума сошел.

— Да нет, ничего, у меня тоже бывают заскоки…

И экран потух. Понтий, облегченно вздохнув, ушел спать. Тео потянулся, затем зевнул. Электронные часы показывали два часа ночи. Укутавшись плотнее в махровый халат, он вышел из кабинета в спальню. Ему снились широкие морские просторы, лазурь теплого моря и Леа. Планета Су. Единственное место, где есть тепло, их житница и последнее пристанище. Ноя ухватилась за руку и потащила его в море. Тео упирался изо всех сил, он хотел быть с Леей, он тянулся к ней, лежащей на морском пляже, но тиски рук сжимали все сильнее, увлекая его в пучину моря. Настойчивые гудки связи доносились из кабинета, не давая покоя, пока Тео не открыл глаза. Приемник на браслете часов давал сигнал. Было четыре часа утра. Тео протирал глаза и вышел в одних трусах в кабинет. На голограмме экрана его ждал с нетерпением Понтий.

— Что не спится?! — спросил миролюбиво Тео.

— Уснешь тут. Ты же дал мне задачу. — Ответил спокойно Понтий.

— Так что? — стараясь, как можно безразличнее, спрашивал Тео,

— А, что есть источник энергии неуравновешенной системы?

— Как ты определил?! — сон как рукой сняло. Тео окончательно проснулся, включил внимание, слушал. Крайне возбужденный, Понтий продолжал, — Если раскрутить волчок рядом со стаканом с водой, то вода в стакане будет тяжелее до тех пор, пока крутится волчок.

— Что, а потом становится все в норме?

— Конечно. Я попробовал после связи с тобой, затем построил математическую модель и вот компьютер выдал решение.

— Интересно, а как ее удерживать в норме?

— Это я тебя, как астрофизика, должен спросить. Ты же ведь работал с огромным числом мощностей неуравновешенной системы в космическом пространстве.

— Понтий, давай подумай над причиной взрыва приемника. Возможно ли поймать ограниченный космический ток этой энергии? Ведь она практически беспредельна, и тогда… — Тео не знал, радоваться открытию или нет, ведь приемника практически еще нет.

— Послушай, Тео, пока на факт существования ее реагируют только аптечные весы, значит, мы имеем практическое влияние тока на гравитацию.

— Но мы не знаем, что такое гравитация, до сих пор.

— Да, но мы можем построить приемник этой энергии с ограничителем.

— Как?

— Вот расчеты. — Торжествующим голосом произнес Понтий.

— Ты рассчитал проект?

— Пока это математическая модель.

— А практически, как можно сделать регулируемый приемник?

— Пока это проект, но сделать можно, применив редкостный минерал, вернее, природный кристалл горного шпата.

— Ты имеешь в виду радиотелескоп?

— Да, что-то в этом роде. Переделать немного. Как, я еще не знаю, но надо проводить эксперимент и ввести в схему минерал. Понимаешь, он ведь изменяется и выделяет электрическую энергию.

— Я уведомлю Совет.

— Тео, я математик. Это еще не прибор.

— Понтий, сейчас нет времени на теорию, нам необходимо практическое воплощение идеи, чем скорее, тем лучше.

— Хорошо, Тео. Но, а если не получится?

Тео его уже не слушал, он вскочил с кресла, взволнованно забегал по комнате. Затем уселся за пульт. Он долго собирался с мыслями. На стыке бровей залегла глубокая морщина. Губы плотно сжались, щеки побледнели. Указательный палец правой руки замер на красной клавише с надписью «Связь». И, решившись, наконец, нажал. На бессонных ночей. Каждый ум Союза Планет лихорадочно искал новый вид энергии. Занимался этим и Сон, скорее делал вид, что занимается.

— Понтий рассчитал математическую модель энергии неуравновешенной системы и теоретический расчет регулируемого приемника.

— Зная тебя, я могу ответить, что это серьезно.

— Поэтому, Сон, прошу, дай нам возможность вести опыты в этом направлении.

— Что для этого вам нужно?

— Совсем немного. Платформу-завод в Космосе, мое бывшее убежище.

— Правильно говоришь, Тео, смотреть надо далеко вперед. Я взвешу все и передам тебе.

— Когда?

— В три-четыре дня свяжусь с Советом на планетах и дам ответ

— Я жду.

Экран угас. Тео возбужденно заходил по комнате. Он почти не спал в эту ночь. Но ночь принесла ему свежий приток действий…

Глава третья

Дни ожидания Тео потратил с Понтием на проект приемника преобразователя с ограничителем. Они пытались создать улавливатель энергии. Но все попытки не приводили к успеху. На полу перед кубом прибора Тео без устали вращал детский

волчок, а Понтий регистрировал изменение тяжести куба, фиксируя на перфоленте с помощью самописцев амплитуды. Кривая получалась идеальной параболой с максимальной и минимальной точкой.

— Да это всего лишь вибрация. На эти электроволны никакой реакции. — Сказал Тео.

— Да. — согласился Понтий.

— Послушай, Понтий, в космическом пространстве мы сможем точнее дозировать энергию.

— Как, привязаться к гравитации?

— Не знаю, но работы надо выносить в Космос.

— Надо доказать, Совету.

— И сделаешь это ты Понтий.

— Я?!! — удивился математик.

— Да, да, именно ты! И чем скорее, тем лучше для нас!..

Тео стоял перед Соном в позе школьника с опущенной головой.

— Ты не мальчик, Тео. Не доказав возможности создания дозирующей системы приемника, ты рвешься на станцию.

— Только так можно вывести идеальный опыт, вдали от помех.

— Это не доказательство! В условиях энергетического кризиса голоса разделились, и теперь мое согласие будет решать, дать вам станцию или нет.

— Мы можем параллельно зондировать Космос с целью поиска.

— Твоя идея звучит, как детский плач по сравнению с надвигающимися катаклизмами!

— Прости, меня. Сон, но решение этой задачи поможет нам. — Тео играл на публику, так как Сон, он и Понтий держали все в секрете. — Поэтому вопрос должен ставиться перед Советом, как поиск новых видов энергии. И что же в итоге?

— Будете вести свои опыты. — 0тветил Сон. Глаза Тео вспыхнули радостью.

— Но не забывайте, ваша цель — новый вид энергии. — Завершил видеосвязь Сон.

Тео спешил поделиться новостью с Понтием. Прыгая через лужи, он шел к дому математика. Понтий сидел за расчетами. Он ломал голову над природой явления, когда в дверь позвонили. На пороге стоял Тео.

— Спешу обрадовать тебя! — начал с порога астрофизик, — Нам разрешили. Понтий опустил глаза.

— Чего не весел? — озадачено спросил Тео.

— Не могу ничего определить.

— Повторим опыты в Космосе и, кроме того, наша цель — поиск новых видов энергии.

— Как?! Ну, это же меняет дело.

Сидя на кухне за обедом, оба оживленно обсуждали план действий…

Тео хотел расширить экспедицию, но Сон ограничил количество участников и разрешил только двоим. Итак, Понтий и Тео на следующий же день стояли перед Соном

у здания Совета Планет. На стартовой площадке их уже поджидал космический аппарат.

— Все складывается, друзья, как нельзя лучше. Завод-платформа позволит вам собрать все необходимое оборудование там. — Сказал напутственные слова Сон, стоящим перед ним в скафандрах Тео и Понтию. И стал помогать устанавливать прозрачный шлем скафандра на голове Тео и крепить на герметичном кольцевом стыке. Затем проделал ту же операцию Понтию. Вскоре космический аппарат дискообразной формы с ученными на борту скрылся, растаяв в небесах…

Понтий и Тео стали терпеливо ждать, пока автоматика освобождала салон от воздушной смеси. Когда дверка купола аппарата отошла в сторону, ученые вышли на платформу стартовой площадки космической станции. Словно серебристые привидения, стояли они в неподвижном стечении звезд.

— С чего начнем, Тео?

— С осмотра станции и примыкающего к ней завода. Громада заводских корпусов возвышалась хитросплетением транспортных путей и конвейерных линий, просто так, без крыш и стен. Увы, капризы природы на Гее не распространяются здесь, а работам не нужна атмосфера. В идеальных условиях невесомости и глубокого вакуума качество изделий достигало высочайшего уровня по прочности и надежности сборки и в дальнейшем работе по назначению. Сейчас завод стоял, как говорится, в законсервированном виде. Внезапно всюду вспыхнул свет.

— С Геи подали питание! — пояснил Тео, — Надо бы выключить лишние светильники.

— Кто пойдет? — спросил Понтий.

— Все равно. — Ответил Тео, направляясь к бункеру питания, — Дай лучше я.

— Иди. — Ответил Понтий.

Тео медленно направился к люку входа. Он двигался ритмично, прилипая магнитными подошвами скафандра к металлу платформы как-то неестественно, как робот. Если бы в это мгновение была атмосфера, то шаги ударялись бы о металл, как в колокол. Но Космос поглощал звуки. В мертвой тишине серебристая фигура человека казалась привидением, разгуливающим по пустынной площадке, неподвижно застывшей между звездами и голубым шаром Геи. В проем люка он уходил, как призрак в подземелье. Понтий остался один. От этого было как-то не по себе. Громадина металла давила на психику, заставляя бояться чего-то. Непонятное беспокойство овладело людьми. Но тут же прошло с угасающими один за одним каскадами ламп освещения, на месте которых оставалось тусклое свечения дежурных фонарей. Света их было достаточно для осмотра. Чувствовалась работа Тео и Понтий воспрянул духом, необъяснимый страх прошел вообще, как только прозрачный шлем Тео, показался на поверхности. — Давай найдем место для лаборатории, затем подумаем, что делать дальше? — предложил он.

Они двинулись на поиски подходящего помещения. Завод располагался пятиэтажным

комплексом, занимающим процентов девяносто пространства, стартовая площадка казалась скорлупкой по сравнению с остальной громадой бездействующих цехов. На верхнем этаже, куда примыкала платформа, располагались служебные помещения и цеха сборки. Осмотрев ряд комнат, они наткнулись на дверь с красной надписью: «ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН». Тео удивленно посмотрел на Понтия. Из опыта работы по созданию завода он не помнил ничего подобного. Дверь не открывалась. Она была заперта изнутри.

— Я принесу сварочный аппарат. — Сказал Понтий. Тео жестом остановил его.

— Нет нужды. — И, глядя на удивленного математика, он нажал красную кнопку возле блестевшей ручки, дверь в то же мгновение отошла от проема и легко открылась. Внутри в тусклом освещении фонаря они обнаружили стеллажи, сплошь заваленные человеческими частями тел. Ужасающая картина предстала перед глазами Понтия. Он не выдержал и рухнул на металл без памяти. В невесомости веса нет, и тело его стало плыть из стороны в сторону, удерживаемое магнитами подошв. Тео взял его за плечи, стал тормошить. Залитое крупными каплями пота лицо выражало страдание.

— Понтий, Понтий, ну же, не дрейфь, ну же?

Понтий медленно открыл глаза. В посоловелом взгляде чувствовался сильный испуг и отчаяние.

— Ну же! — Тормошил его Тео.

— Что это? — прошептал он.

— Это всего лишь запчасти.

— Ты смеешься надо мной?

— Понтий, ты же умный и одаренный человек, взгляни сам.

Понтий сделал усилие над собой и посмотрел на «руку», которую уже успел поднести ему коллега. С плеча, в месте, где рука была «отсечена», свисали десятки проводов, проложенных внутри полой плотной «кости». Понтий со вздохом облегчения осмотрел запасную часть робота. Затем, осмелев, уже не боялся. Теперь он понимал смысл предупреждающей надписи.

— Как, Понтий, по-моему, подходящее место для лаборатории. Математик кивнул головой в знак одобрения. Но ему не хотелось жить и работать в этой комнате.

— Только для жилья мы найдем что-нибудь другое.

— Давай, здесь комнат достаточно много. Понтий выбрал себе комнату, напротив.

Итак, они нашли возле платформы бокс из двадцати комнат для предстартовой адаптации космонавтов. В каютах было все необходимое, начиная от комплекта постельного белья до одежды. И что самое главное, бокс герметизировался, что было особенно важно для создания микроклимата и атмосферы. Единственным неудобством в предприятии являлось то, что на станции не действовала система искусственной гравитация из-за большого расхода энергии.

Итак, дверь с надписью «вход строго воспрещен» стала порогом в мир поиска. Ученые вычистили все помещение от «запасных частей» и начали монтаж чувствительных приборов. Когда помещение превратилось в мини центр с мощным компьютером-анализатором сигналов, Понтий занялся локационной станцией сопровождения. Ее мощный диск-антенна была настроена на последний корабль, ушедший в глубины Вселенной, и теперь без дела висел на шарообразной опоре штанги в пространстве, как ненужное громадное блюдце. Понтий установил пульт управления антенной в лаборатории поиска и принялся манипулировать локатором. Радиосигналы уходили

в Космос и принимались «голоса» далеких звезд, но, ни в одном из них не было и намека на разум. Итак, программа" Поиск» началась. Антенна методично, в автоматическом режиме, прощупывала Космическое пространство. А Понтий засел за расчеты. Он буквально засыпал компьютер программами, и машина без устали выдавала решения.

После нескольких десятков обработки таких программ и сопоставлении результатов, он громко и торжественно заявил: — Я нашел!

Тео, возившийся с гравиметром, поднял удивленный взгляд: — Что ты нашел?

— Нашел, понимаешь, нашел!

— Да толком можешь сказать, не строить же мне догадки?

— Антенну-приемник.

Тео задумался, затем спросил: — Ты уверен, что найдешь практическое воплощение?

— Еще как!

— Ну говори же, не тяни?!

— Необходимо заставить рефлектор поверхности антенны вращаться и вращаться со скоростью переменной от нескольких оборотов в минуту до сотен и тысяч.

— Не понимаю, зачем?

— Энергия неуравновешенной системы может улавливаться системой неуравновешенной, работающей в резонансе с генератором или объектом, излучающем эту энергию.

— Не совсем понятно.

— Расчеты подтверждают, что резонанс порождает вихрь. В этот вихрь затягивается энергия, как в воронку, и устремляется на приемник. Остается лишь найти резонанс — и все будет готово.

— Не уверен в этом. — Сказал Тео, — И потом, нам никто не разрешит строить приемник.

— Давай, используем локатор.

— А что, это мысль. Но тут есть, но.

— Да что ты, в самом деле?

— Дорогой Понтий, но куда мы будем девать эту энергию?

Понтий задумался.

— Послушай, и что, если ее переработать в электрическую?

— Вот-вот, а как?

— Нужен генератор-преобразователь.

— Есть! — Тео громко крикнул, — Есть! Если энергия пойдет к нам, значит, система равновесия нарушится.

— Построим массивный маятник, к нему подсоединим генератор-преобразователь, колебания превратим в электричество. — Добавил Понтий.

— Но мы не справимся с этой работой. — Сказал разочарованно Тео.

— У нас же завод, как ты не понимаешь.

— А лимит энергии?

— Рассчитаем. — Уверенно сказан Понтий. Он быстро вышел к себе в каюту, где любил работать. Тео растерянно посмотрел ему вслед, на перфокарты программ, витающих в воздухе, как пушинки. Потоком воздуха от работающего вентилятора перфокарты уплывали к решетке редуктора очистки. Смысла в возне Тео над гравиметром не было. Он думал, как осуществить работу в минимально сжатые сроки. Он также понимал, что без ведома Союза Планет никто не разрешит запускать цеха завода для изготовления вращающегося дефлектора приемной антенны. Особо точная полировка и доводка

поверхности качения рефлектора с основой локатора потребует запуска полировального участка, а изготовление заготовки — цеха штамповки и сварки. Да расчеты показали, что трехлетний лимит энергии израсходуется за считанные месяцы, но необходимое оборудование изготовить можно. Тео понимал также, чем они с Понтием

рискуют. В случае провала работ они автоматически выбывают из

Совета Союза Планет и превращаются в бездеятельные инфузории. Может

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.