Бесплатный фрагмент - Экстремум Феба Звено — 1

Другие рассказы на: www.thegravity.ru

Экстремум Феба

— Как слышите нас? — спросил полковник ВКС Рагинин.

— Слышу вас хорошо, — ответил пункт управления полётов «Восход-один» и задал встречный вопрос: — Как слышите меня?

— Вас слышим хорошо.

— Приступайте к проверке систем жизнеобеспечения скафандра. Как поняли меня?

— Вас поняли: приступать к проверке СЖО-скафандров. Пару минут. Сейчас заняты.

— Вас понял, — отвечал «Восход-один».

— Проверки скафандров закончены.

— Вас понял. Проверьте отклонения модульной связи.

— Поняли, переключаемся.

Шлюзовые двери пилотируемого космического корабля «Гюйгенс-один» сдвинулись и в кабине остались лишь члены экипажа.

— Модульная связь включена, как слышно? — передал полковник.

— Слышу вас хорошо. Тридцатиминутная готовность. Картинку у вас убираем, появится только после второй ступени. Вас видим хорошо и чётко. Как поняли?

— Вас понял. После второй вернутся трансляции.

— Как настроение?

— Настроение бодрое у всех. Чувствуем себя хорошо. К старту готовы.

— Вот и отлично. Все ваши жизненные показатели в норме, — доложили из пункта управления полётом.

Тридцать минут ожидания старта пролетели как две. Японский астрофизик Масуйо, вызвавшаяся следить за «своим детищем», новым межпланетным, ядерно-импульсным двигателем, даже не успела составить попутный отчёт в своём журнале, как членам экипажа дали отсчёт на старт.

«Промежуточная. Главная. Подъём». С радостным пожеланием экипажа: «В добрый путь!» — сверхтяжёлая ракета «Амур-пять» начала отрыв от международного плавучего космодрома, базирующегося сейчас в Восточно-Китайском море.

— Джованни, как самочувствие? Приборы показывают повышенное внутричерепное давление. Как слышно?

— Слышу хорошо, — отвечал итальянский инженер-механик, — перегрузки растут.

— Первые отработали, возвращаются. Как поняли?

— Поняли вас. Почти не почувствовали. Машина, как и прежде, ведёт себя хорошо, лёгкое вращение, — докладывал полковник Рагинин, — картинка появилась, наблюдаем Землю.

— Всё, как в кино, — подметил инженер.

— На обратном пути увидишь через стекло, — усмехнулся полковник.

Вторые ступени отсоединились и основной, первый пилотируемый корабль к спутнику Сатурна Титан вышел на орбиту Земли. Приборы и небольшой подвешенный игрушечный шарик дали понять, что на борту образовалась невесомость.

— «Гюйгенс-один», можете начинать развёртку, как слышите? — обратились с Земли к экипажу корабля.

— Начинаем развёртку. Слышим вас хорошо, — отчитался полковник и обратился к девушке: — Масуйо, как закончишь развёртку первого, доложи.

— Разумеется. Работаю. Минут семь датчик не показывает, что отсеки закрыты.

— Не критично?

— Нет, с камер видно — всё в порядке.

— Хорошо, ждём. И что, ребята, к Луне? — радостно спросил полковник у своих двух коллег.

— Вы почему такой довольный? Вам разве не страшно? — ответил вопросом Джованни.

— Страшно, когда только прощаешься со своими. Когда там бегают детишки, все веселятся, радуются. Вот тогда мне страшно, не хочу увидеть их в последний раз. А сейчас бояться уже нечего. Техника работает. Мы работаем, — полковник взглянул на встревоженного инженера и добавил: — Привыкнешь, ничего.

— «Му́ррда», — выругался тот, — три года! Три года, ребята! Зачем я на это согласился. Зачем я на это согласился?

— Знаешь, как говорил один космонавт, мой земляк, кстати, ещё больше пятидесяти лет назад…

— Развёртывание завершено, — перебила его Масуйо, — начинаю подготовку к запуску.

— Понял. «Восход-один», как слышите. Развёртывание малого двигателя завершено, готовы получить корректировки на «Звено-один».

— Слышим вас хорошо. Корректировки отправлены, — ответили с Земли.

— Орбитальные корректировки загружены, двигатель в стадии нагрева, минутная готовность, — отчитался полковник. — Дак вот о чём я, Джованни… Наш с вами коллега тогда сказал: «Мы живем, пока мы работаем, летаем. На диван лёг… и — „кирдык“. Так что, не надо забываться…».

— Всё правильно говорил, — согласилась девушка, испытывая нарастающие перегрузки от запуска первого малого двигателя.

— У меня и на Земле работы хватает, — недовольно возразил итальянец.

— Хватает потому, что задачи тебе ставят. И сейчас твоя задача — наладить целый промышленный завод, раз тот не желает отвечать удалённо.

— Если бы не ставили задачи, я бы их себе сам поставил.

— Это говорить легко. Но не все из нас Экс Эши, с подключёнными к мозгам квантовыми вычислителями. Смог бы ты, думаешь, сам поставить себе столь важную задачу для всего человечества, как вот колонизация Титана? Вряд ли. А даже если бы и смог, реализация всего… ух… — задумался полковник.

— Олег, знаешь что, — обратилась девушка, — поставить задачу не так уж и сложно, я считаю сложно найти мотивацию, продолжать пытаться, когда раз за разом в ответе получаешь неверные значения. Как те, к примеру, что пытаются тест личности систематизировать.

— Согласен с тобой, — поддержал Рагинин, — тут нам ставят задачу и всё, нужно работать, как ни крутись. Так что не переживай ты за срок, не столь долгий. Сейчас сбросим посылку, Рена заждалась её уже там, наверное, — следя за показателями, рассуждал полковник. — Развернём главный движок и в путь, на всех парах до Титана. И здесь внутренние комнаты откроем. Развеешься.

— Тут уж есть, где «развеяться», ага, конечно. Дополнительные десять квадратных метров ничего не значат.

— Это ты сейчас так говоришь. А вот откроем консервы да с чайком горячим.

Девушка мило засмеялась, и, переключая режимы отображения, указала на один из мониторов:

— Ребята, вы заметили, кстати, синхронный переводчик ругательства-то оставляет на вашем родном языке.

— Да, мы просили это сделать в прошлый раз. Иногда это сильно мешает работе. Непонимания, конфликты.

— Машины до сих пор не умеют правильно улавливать тонкости нашей речи.

— Не то слово, — соглашался Олег, — может, и поэтому эти железяки там не отвечают.

— На Титане-то?

— Ну.

— Не поэтому, — вклинился немного пришедший в себя инженер, — искажения там сильные и помехи.

— Роверы же работали, и ничего. Даже те, что назад вернулись.

— Рискнули мы сильно, перейдя на новые стандарты связи, думали, такая мелочь не может изменить ситуацию в корне…

— Ерунда какая-то, что, альтернативных, ну там, резервных каких, на этот случай не предусмотрено?

— Разумеется, предусмотрено. Только вот и они не выходят на связь.

— Дак, может, и нет там ничего, ну я про то, что разбилось все.

— Тут всё начинается ещё необъяснимее, наземные станции и роверы, что были отправлены туда ранее, успели отправить запись посадки комплекса.

— Да, я слышал про это, — вспомнил полковник, — но записи так мне увидеть и не посчастливилось.

— В этом и суть, что передать съёмку посадки с двух роверов и одной станции мы успели, а после…

— Что, все перестали выходить на связь? — опередил его Олег.

— Именно так. Дальше ещё хуже ситуация: оставшиеся исследовательские аппараты других стран, все, что были, направились в зону посадки, но и они перестали выходить на связь.

— Да-а, — протянула Масуйо, — мне-то практически и не рассказали об этом.

— Мне так же. Ну, тут удивляться нечему. Это не наша с вами юрисдикция, не наша работа. Вы тут, — полковник повернулся к девушке, — только для того, чтобы лучше и, так сказать, в режиме реального времени наблюдать работу своего двигателя. Кстати, как он там?

— Всё, как и на беспилотных пусках. Пока что задержка передачи была минимальная, поэтому разницы сейчас не вижу. Да и при курсе уже на Титан, надеюсь, что всё отработает, как и на предыдущих запусках.

— Комплекс, ну тот, что уже там, доставлялся с этими двигателями?

— Да, разумеется, иначе срок бы составил не шесть месяцев, а все два-три года.

— И как он отработал? — поинтересовался инженер.

— Идеально. Другими словами и не описать. Мы тогда всей командой удивились, что даже при такой задержке в связи двигатель корректировался искусственным интеллектом идеально. Постойте, а разве не ваша команда принимала участие в разработке сплавов для экрана?

— Всё верно, одно из наших достижений, — подтвердил итальянец.

— И что, вам даже не рассказали, как оно отработало?

— Всё, как и обычно, наверное, — вклинился полковник, — смею предположить, что их оповестили сугубо в том, как отработал сплав, а при каких условиях его использовали, они, наверное, додумали сами из неофициальных источников.

— Ха, — усмехнулся Джованни, — полная правда. Уже при подготовке к этому полёту я узнал детали того, что нас будет доставлять на Титан.

— Вот они, рамки строжайшей секретности, — пробурчал полковник, — по прилёту и эти логи почистят, и вырежут большую часть, чего слышать не положено.

— Ты как, Джованни? — наблюдая бледное лицо итальянца, покрытое мелкими каплями пота за маской лёгкого скафандра, спросил Олег.

— Не думал, что длительные перегрузки перенесу так тяжело, — отвечал тот, — двигатели придумали, а сами-то не готовы.

— Да, согласен с Вами, не для каждого они. Обратная дорога легче покажется, — старался обнадёжить полковник. — Вот, кстати, мы сейчас кому на «Звено-один» груз отправим, там именно эту проблему решают.

— Проблему перегрузок? — поинтересовалась Масуйо.

— Да, Рена Петерс, отличный микробиолог и генный инженер. Полгода назад я её доставлял на Луну. Дала слово, что практически последний этап проверок воздействия на организмы будет проверен.

— Почему Луна? — поинтересовался Джованни. — Из-за гравитации?

— Если честно, я, как и всегда, знаю постольку поскольку. Но вроде бы там комплекс мелких пусковых ракет, что использовались ещё при попытках колонизации Марса. И они каким-то образом могут пригодиться в исследованиях.

— Малый двигатель выключен, — доложила Масуйо, — запущен процесс торможения. Два часа пятнадцать минут до сброса лунного грузового модуля.

— Принял, работаем по плану, — отчитался полковник. — «Восход-один», как слышите? Сверьте расчётное время сброса лунного грузового модуля.

— Слышим вас хорошо. Два часа четырнадцать минут и двадцать семь секунд. Рассинхронизации нет. Искажений не замечено, — отвечали с Земли.