Бесплатный фрагмент - Экспресс-свидания. Туманный штаб. Дневник Рагды Адамовны Ивановой

Туманный штаб

I

Заселение

Холодок туманного раннего утра вынуждал нас начать этот день непозволительно рано. Обычно при холодной температуре я склонна засыпать. Но не в этот день. Сегодня я, и еще около сотни девушек должны распределиться по комнатам скромного общежития в городе Или. Каждая сонно-лениво, но по-замерзшему бодро собирала вещи, которые были необходимы во время поездки.

Накрыв себя теплыми шалями и шерстяными платками, мы отправились на регистрацию (если можно так назвать процесс, представляющий собой сверку списков имен в тетради с наличием прибывших). Строгая дама пожилого возраста, с острыми, строгими чертами лица, тонкими губами и туго собранными в пучок волосами серебристо-шоколадного цвета неторопливо отмечала тех, кто прибыл и готов был пройти в свою комнату.

«Рагда…», — спокойно, но вместе с тем вопросительно произнесла строгая дама, подняв глаза на меня.

Я кивнула. Строгая дама поставила галочку напротив моего имени, выдала ключ, на незамысловатом брелоке которого был указан номер моей комнаты. Сорок третья…

Первый этаж, прямо по коридору, в самом конце, с левой стороны, напротив сорок четвертой комнаты. Я устало улыбнулась, вспомнив левонечетную систему нумерации зданий в родной стране. Последующие три часа не помню, так как, зайдя в комнату и проведя все рутинные процедуры после долгой дороги, я в беспамятстве уснула.

Около девяти часов в дверь постучалась девушка, которая принесла сложенную и хорошо отглаженную форму. По деловому платью, но весьма скромному по цветовой гамме и крою, я поняла, что девушка эта работает здесь пепиньеркой, или что-то вроде этого. Точнее сказать, не работает, а занимает должность. Слово «работа» для этого места не совсем подходит, так как любой труд здесь (начиная от работ на небольшом земельном участке и заканчивая интеллектуальной деятельностью, будь то преподавание, обучение или помощь товарищу) является не столько обязанностью, сколько потребностью не менее ощутимой, чем, например, сон.

Форма у всех студенток одинаковая: черное платье до середины икры, с длинным рукавом и горловиной. Из-под горловины, рукавов и подола выглядывали края нижней удлиненной блузки. Это были, пожалуй, единственные требования к форме. Чулки, обувь, украшения и подобные детали мы могли носить по собственному желанию.

Нас позвали в небольшой зал. Своеобразная столовая, отличавшаяся скромным интерьером. Было видно, что здесь предпочитали не обдумывать часами, каким цветом покрасить стены, какие шторы выбрать, какие аксессуары для комнат поместить на полки. Стены были пастельно-серого цвета, недлинные белые хлопковые шторы выполняли свою функцию целый день, ночью же их сменяли толстые деревянные ставни. Комнату украшали растения, посаженные в подвесные горшки.

В том же расслабленном стиле были выдержаны и столовые приборы: единого сервиза не наблюдалось, чашки, стаканы, тарелки были разные по размеру, цвету и даже материалу. Вдоль стола находилось несколько чайников с заваркой зеленого чая. Точно так же стояли и чайники с кипятком. Из еды на столе присутствовала только растительная пища (пепиньерка позже объяснила, что это было сделано из соображений не нагружать организм после длительного переезда и смены нескольких климатов, так как девушки на обучении были из разных климатических поясов). Стол наш состоял из вареного картофеля, тертого дайкона, тушеной свекольной ботвы, скромного количества хлеба с медом.

Как только мы сели за стол, в зал вошла строгая дама. Впоследствии мы узнали, что при обращении нам следует называть ее мисс Колднесс. Мисс Колднесс была для нас вроде куратора или старшего товарища. Сообщив нам, что оставшееся время после полдника и до самого вечера мы можем провести как угодно, мисс Колднесс покинула нас.

Пепиньерка сидела за столом вместе с нами. Маленькими осторожными глотками она пила зеленый чай и давала нам указания по поводу того, как будет проходить наше обучение, какое расписание нам составили, где находится библиотека, беседка, небольшой сад, как ориентироваться в городе, какие места в городе нам стоит посетить.

Так закончился день в приучебном общежитии.

II

Испытание латынью

Наш колледж находится в обособленном месте маленького городка. Нежные цветы, впервые распускавшиеся, или снова возрождавшиеся из компоста, надежно защищены туманом. Если кто-либо, без приглашения, без договора об обучении решит найти нас, то наткнется на густой туман, через который вряд ли что сможет рассмотреть.

Одна из первых недель моего обучения. Каждая студентка изучает по семь дисциплин, которые она должна выбрать по своему желанию из семнадцати. В список семнадцати дисциплин входят: естествознание, аграрное дело, астрономия, теология, мировая литература, право, история, уроки кройки и шитья, музыка, военная политика, математика, физика, черчение, риторика, эстетика, языкознание, народная медицина.

В вечернее время для нас была открыта большая библиотека с просторными читальными залами. После занятий мы могли свободно передвигаться по городу: рассматривать разные интересные мелочи на рынке, посещать собор, сидеть у Грейт-Уз и наслаждаться природой.

На прошлой неделе в колледж привезли девушку. Вид являл собой скульптурное спокойствие. Длинные кремовые волосы, с легким золотым отливом на кудрях, никогда не могли стать растрепанными на ветру. Это наблюдение показалось мне любопытным, так как в здешних местах сильные ветры, от которых после прогулки падают любые прически, даже укрепленные самым прочным лаком.

Девушка эта оказалась италийкой. Поскольку в колледж она прибыла позже начала учебного года, да еще и в одиночестве, преподаватели должны были экзаменовать ее. Дисциплину при вступительном испытании ей позволили выбрать самостоятельно. Будучи италийкой, она была оплотом живости давно замертвевшего языка. Испытуемая выбрала языкознание, в рамках которого проходила экзамен по латыни.

За неимением свободных аудиторий мисс Колднесс (которая отвечала за прибывающих в колледж девушек) давала экзамен в читальном зале. Так мне представился случай быть невольным свидетелем данной процедуры (я сидела за длинным стеллажом, отделявшим один читальный зал от другого).

Было видно, что италийка жаждет попасть в колледж, потому лицо ее помимо спокойной серьезности выражало сильнейшую сосредоточенность.

« — Мисс, вам будет задан небольшой диктант. Основной темой диктанта является человеческое сердце, мятежное и грустное. Пожалуйста, пишите неторопливо. Должно быть, ваша родная латынь поможет вам раскрыть себя наилучшим образом», — объяснила мисс Колднесс италийке.

Мисс Колднесс прекрасно знала латынь, потому экзамен проходил четко, без отступлений и ремарок. Она что-то диктовала италийке (что конкретно, я не слышала, так как была погружена в подготовку домашнего задания по астрономии, и передо мной лежали сразу несколько пособий: работы Галилея, да Винчи, мои толстые тетради с выписками из Писаний про космическое устройство, толстая книга, рассказывающая о теории большого взрыва).

Медленное и вкрадчивое диктование мисс Колднесс продолжалось минут двадцать. Она замолчала. Я поняла, что диктант закончен, и италийка, проверив работу на предмет ошибок, отдала работу мисс Колднесс.

Я оторвалась от своих книг, чтобы послушать, что скажет мисс Колднесс. За все пребывание в колледже я так и не успела ничего о ней узнать, кроме того, что в юности она училась здесь, а затем — осталась в качестве куратора. Девушки рассказывали, что живет мисс Колднесс неподалеку от колледжа, поэтому она всегда пунктуальна, чего требует и от нас.

— Мисс, вы хорошо справились с диктантом, однако, у вас все время повторяется одна странная ошибка. Вместо «calidum cor», «lapideum cor» вы употребляете «carditis» и «bradycar». Право, не понимаю, что это за странные формы словосочетаний «горячее сердце» и «каменное сердце». Потрудитесь объяснить, леди, на диалекте каких италийских земель вы говорите?

— Мисс Колднесс, я не понимаю, что я сделала неправильно. Разве «горячее сердце» то не есть сердце с заболеваниями воспалительного характера, а «каменное сердце» — состояние мышцы, при котором ее биение достигает минимума, что является поводом показать себя врачу. Мисс Колднесс, я замечательно владею родной латинской речью, а также знаю, что в ней есть и греческие заимствования. Правда, мои италийские предки были гораздо более проворными и прогрессивными, чем эллины, потому я не переживаю, что наш язык имеет некоторые грецизмы.

— Леди, вы, право, не понимаете. Речь идет не об истории прекрасной латыни, а о том, что вы, будучи целеустремленной и грамотной, не понимаете, что называется «горячим сердцем», а что «каменным сердцем». Это точно шутка. Изматывающая, неумная шутка. Сидите здесь. Я должна отлучиться ненадолго. Скоро я объявлю вам результат.

Я была озадачена. Было понятно, что мисс Колднесс удивлена, даже испугана, но не показывала виду. Италийка не понимала, что хотят от нее эти сонные, чопорные английские стены, и медленно поддавалась легкому сну.

Стук каблуков мисс Колднесс заставил меня волноваться так, будто экзамен сдаю я, а не италийка.

Наконец, тишину прервал голос мисс Колднесс:

— Мисс Винсентия, мы не можем принять вас в наш колледж.

— Почему? Я прекрасно справилась с заданием, я могу изучать не только семь наук, но и все семнадцать! Этот колледж — последняя надежда принести разумное на угасающие италийские земли. Дайте мне еще какой-либо урок, я уверена, я справлюсь.

— Так и быть, мисс. Урок вам будет дан.

— Задания по каким дисциплинам я должна выполнить?

— Не нужно заданий. Вы отправитесь обратно. По дороге домой вам будет предоставлена возможность жить некоторое время в крупных городах Нового Света. Наш колледж предоставит вам достаточное количество денег, чтобы позволить себе все самое шикарное из еды, одежды и развлечений. Быть может, до встречи, Винсентия.

— Ноги моей здесь не будет, сумасшедшие англы.

Мисс Колднесс улыбнулась и, не говоря ни слова, ушла.

Через минуту пришла пепиньерка, чтобы проводить Винсентию в автобус.

День этот заставил меня вместо грядущего сна лежать в раздумьях.

III

Сестринство и братство

Сегодня у меня было только две дисциплины — военная политика и народная медицина. Я задумалась о том, как рядом будут стоять эти предметы там, вне Или.

День учебный закончился очень рано. Я выпила зеленый чай и вышла в сад. В беседке уже сидели некоторые студентки, почти со всеми я так или иначе была знакома. Мне помахали рукой и позвали разделить с ними какой-то увлекательный разговор. Сильная близорукость не дала мне сразу разглядеть странные шляпки серо-коричневого цвета, которые выглядывали из-за беседки. В моем воображении эти шляпки что-то вроде поганок, которые спокойно слушали нас.

Я была почти права. Эти шляпы принадлежали тройке денди, или, как их сейчас называют…

Я села на скамью, налила себе травяной чай и стала слушать, какие же новости принесли с собой поганки из мрачных мест.

— Как зовут тебя? — спросила меня шляпа, которая держалась очень уверенно.

Позже мне объяснили, что эта шляпа является негласным лидером какого-то небольшого собрания. Мне стало удивительно, как эти люди узнали о нашем колледже. С вопросом я и не стала медлить.

— Рагда. Как вы узнали об этом месте?

— Мы давно здесь ходим. Городок наш скучный. Сначала нас послали сюда учиться джентльменскому делу, но уже через пару месяцев мы решили уйти из учебного заведения.

— Это очень увлекательно, но как вы узнали, что за туманами существует колледж, и как вас туда пропустили?

— Мы живем неподалеку, в лесу сделали себе уютную хижину, добрые девушки охотно отдают нам скромную домашнюю утварь, а иногда балуют вкусными обедами. Сами же мы не стали дожидаться, пока начнется курс толкования литературы и метафизики, и украли с ребятами несколько занимательных книг, чтобы делать свои переводы и свои смыслы. Мы часто гуляли здесь, этот туман показался нам странным. Заходить туда у нас не получалось, поэтому я оставил в тумане небольшое зеркальце и теплую кофту. Догадка моя подтвердилась: в густом тумане, где вообще ничего не должно было быть построено, был кто-то, кто взял мои подарки. И этот кто-то, очевидно, женщина. Каждый день мы приносили сюда глупые безделушки, пока ваши прелестные студентки не показали нам беседку.

— Что вы делаете в беседке так часто, вам некомфортно в своих вольнодумских ямах? — поинтересовалась я.

— Ну что вы, в наших, как вы выразились, «ямах» гораздо веселее, чем здесь. Во всяком случае, у нас нет такой скучной формы, которую я бы в нескольких местах укоротил, чтобы было легче дышать. А, кроме того, эти красавицы очень любят умные вещи, поэтому наши с ребятами толкования мировых ценных книг, записанные в тетрадках, некоторым из них очень любопытны: вот, Афелья взяла несколько моих тетрадок, чтобы почитать их после занятий.

Разговоры этого сепаратиста меня не волновали так, как волновало меня то, что Афелья, девушка легкая, с детской припухлостью, румяными щеками и легкими молочно-шоколадного цвета густыми кудрями, взяла у него это труды, которые он писал либо с целью опять же сепаратизма, либо от того, что съел в лесу что-то неопознанное и решил записать его.

Мне, и всем остальным девушкам не хотелось, чтобы общество шляп находилось здесь. Однако, Афелья попросила нас помочь ей скрыться на несколько часов от мисс Колднесс, чтобы осмотреть со шляпами красоты болотистой местности.

— Может затянуть и погубить, ты будешь держаться, Афелья.