Chapter 1
Вообще-то по образованию я музыкант. Но был бы писателем, обязательно мог выйти написанный мною огромный пятитомник с подробнейшим описанием, как у Льва Толстого, всяких мелочей. Но они не были бы нудными и лишними. Они бы отражали все мои впечатления и эмоции — сверхбольшое (мягко скажем) обалдевание — от разворачивавшихся вокруг меня событий. И называлась книга как-нибудь… «Легкий способ сойти с ума за пять минут и перевернуть весь мир с ног на голову», ничуть не меньше!
А ведь все эти странные, удивительные, пугающие, опасные и невероятнейшие события развивались довольно быстро. Но при этом следует сказать, что до их внезапного вхождения в мою жизнь существовал я довольно обыденно. Тут всего на один абзац наберется моей биографии до появления всей этой чехарды. Попробуем.
Родился в Москве. Махал в детстве руками много — родители отдали в музыкальную школу. Два музыкальных образования: одно среднее и одно высшее. Вышел дирижер из меня. Взяли на стажировку в известнейший столичный музыкальный театр, затем — дали здесь же контракт. Бетховен, Моцарт, Бах… Бах! — свадьба с любимой. Вагнер, Чайковский, Доницетти… Ба-бах! — родилась дочурка. Поныне при своих, столичных, коллегах по сей момент.
Всё, уложился. Сейчас начнется самое интересное. Нет, я не вру! Обещаете, что продолжите читать, если скажу, что однажды вечером ко мне в квартиру пришел неизвестный старичок, утащил меня за собой в кейс (прямо внутрь, ага!) из-под контрабаса, где оказался целый волшебный мир? Что, заинтересовались? Ну что ж, всё, теперь я надежно схватил вас за рукав и потянул вслед за собой, навстречу приключениям! Будьте осторожны: волшебство затягивает — один раз познакомитесь и больше не выпутаетесь из магической паутины, которую наплели здесь самые искусные чародеи.
Только с чего бы начать… Пожалуй, с того, что в чудеса я до этого всего не верил. Ну большой мальчик, тридцать лет почти, какие сказочки! Это вон дочке можно в «Детском мире» купить волшебную палочку со стразами и она будет думать, что взмахнет ею и все мировые конфликты рассосутся сами собой. Со мной такие детские фокусы-фантазии не проходят. Не проходили, не проходили… А вот однажды взяли и пришли. На ножках, с багажом. Не сами, конечно. В виде чудно́го дедка. Сразу же беру свои слова обратно, поскольку сейчас считаю, что это один из самых решительных и сильных (и не всегда скромных) магов, которые только попадались мне на пути. (Милиан, я словно вижу, как ты усмехнулся, прочитав эти строки.)
В тот вечер я подумал, что меня разыгрывают. Но не хватило сил искать установленные по углам квартиры скрытые камеры. Тем более тот, кто в квартиру бы пробрался для установки этих неприметных глаз, непременно наткнулся на мою замечательную супругу. Последние дни перед декретным отпуском Лиза проводит на своей любимой работе и умудряется совмещать ее с домашними приятными радостями: то вышивание, то кулинария, то веселые чтения с Аришей, которая ждет не дождется появления младшей сестрички или братика, чтобы тоже учить ее или его быть волшебной феей. (Уверен: если родится мальчик, Ариша насильно заставит его быть крохотной волшебницей с крылышками).
Глаза мои, под которыми залегли глубокие тени после тяжелых и долгих репетиций, слипались, ноты на планшете сливались. Когда чувствовал, что сейчас больно клюну носом в новенький синтезатор и выкину самую-самую си-бемоль-мажор за всю свою музыкальную карьеру, я резко распрямлялся, крякал, встряхивая головой, и тянул руку к столику, где всегда в часы таких музыкальных раздумий неизменно стоит кружка, подаренная самой лучшей супругой, с самым лучшим кофе в мире (поскольку тот сварен мной лично в моей любимой кофемашине). Вы скажете: вот день работал, а дома-то зачем загоняться? Ну не могу, максималист я, особенно когда дело касается премьер.
И вот картина: без четверти час, ночь вступила в свои права, Аришка спит за стенкой, Лиза задремала в постели за прослушиванием аудиокниги, а я тянусь за кофе, усталым взглядом пялясь в расплывающиеся ноты. И тут, не слыша звука затвора, поворота ключа в замке или чего-то подобного, что должно предшествовать открытию двери в квартиру со стороны лестничной площадки, совершенно бесшумно в комнату преспокойненько, уверенно заходит невысокий плотненький дедок, в левой руке неся контрабасный кейс. Я резко трезвею. По телу пробегает дрожь, наушники слетают с головы на клавиши, планшет экраном вниз падает на пол. Едва глотнув кофе, не успев его проглотить, от вида неожиданного визитера я разбрызгиваю напиток в радиусе полутора метров. Пока прочищаю горло, прикрываясь кулаком, пока стучу себя по груди, не обращаю внимания на дедка. А тот в свою очередь дошел до тахты, сел на краешек, кейс положил на пол у своих ног. Взяв болтавшиеся на цепочке на груди очки, водрузил их на кончик носа и поверх них смотрел на меня — при этом всё время молчал.
Я нашел силы в онемевших ногах, добрел до двери комнаты и тихо ее закрыл. Жаль, поговорить по душам с этим пенсионером не получится: девочки явно проснулись, сейчас прибегут и начнется визг. Пока секунд пять в ступоре стоял у двери, во все глаза таращась на гостя, к своему счастью, не услышал ни звука из комнаты дочки и из спальни.
Итак, что я имею. Дедок-пенсионер. Круглая лысая макушка блестит и сияет, седых волос по бокам совсем немного, но они коротко и ровно подстрижены. Маленькие, веселые карие глазки стреляли искорками и разглядывали меня с неподдельным интересом. Аккуратная серебристая щетина и усики, где пряталась таинственная улыбка. На кончике мясистого носа блестели очки в тонкой позолоченной оправе. Новоприбывший одет в черную рубашку с глухим воротником и темные брюки неопределенного оттенка. На ногах — какие-то удивительно бесшумные черные туфли на шнуровке.
Господи боже, кто же он такой?
— Мое имя Милиан У́лло. С сегодняшнего дня я — ваш Проводник.
И всё. Это было всё, что он сказал тогда, в первую минуту нашей встречи. Пошла вторая минута. У него — радостное предвкушение, судя по лучезарному лицу. У меня шок. Я стою у закрытых дверей, пытаюсь собраться с духом и начинаю водить глазами по комнате, лишь бы не смотреть на этого веселого музыкального пенсионера. Мне нужно быстро сформулировать вопросы, чтобы быстрее получить исчерпывающие ответы…
Планшет печально лежит на полу экраном вниз. Надеюсь всё же, что экран уцелел. Наушники раскачиваются, чудом не выскочив из гнезда в синтезаторе. Кружка цела, но стоит в опасной близости от края столика, на котором расплескался кофе.
Пошла третья минута. Дед молчит. Я молчу. Он весело смотрит на меня, по-доброму (я надеюсь) ухмыляется. Я нервно, напряженно соплю.
И когда атмосфера в комнате достигла, казалось, пика напряжения, я наконец спросил:
— А проводник… Это же что-то про поезд… или из физики?
Дедок беззвучно захохотал зажмурившись. Цепочка очков блеснула покачиваясь. Я шумно вдохнул через нос и выдохнул, запустив руку в волосы. М-да, адекватно предстать в лучшем свете не получилось, впечатление испорчено на весь срок, надеюсь, короткого знакомства с этим человеком.
— Поразительно… — прошептал дедок, взглянув на меня. — Самый странный вопрос, который мне задавали такие, как вы, во время первой встречи.
— Такие, как я? Что имеется в виду? Вы как проникли в квартиру? У вас есть ключи, кто вам дал? Вы кто? — на одном дыхании выпалил я, решительно шагнув в сторону ночного гостя и нависнув над ним.
Он встал, улыбаясь, ногой чуть толкнул кейс в сторону. Наверно, музыкального инструмента в чехле не оказалось, раз его смели с пути с такой легкостью и без усилий. Визитер оказался на полголовы ниже меня. Я видел его вблизи во всех подробностях, вплоть до волосков в бороде и усах. У глаз собрались морщинки-лучики, веселый искрящийся взгляд изучающе бегал по моему лицу. Я смотрел на старичка со смесью удивления и подозрения, на всякий случай сжав кулаки и напрягшись. Дедок поднял правую руку и похлопал меня по плечу.
— Поздравляю. Вы чародей.
Гром средь ясного неба. Трель будильника в пять тридцать утра. Петушиная нота в арии риголеттовского Герцога.
Все смотрели известный фильм про юного волшебника? Жил себе мальчик обычной жизнью, ну, возможно, местами невеселой. И однажды ночью врывается к нему в помещение дикого вида здоровяк и объявляет, что пацан может колдовать. Парнишка вот поверил. А я — нет. Вот тут точно заподозрил: какая-то шиза в голове дедка. Либо это розыгрыш, либо пенсионер сбежал из психиатрического стационара и его надо срочно возвращать обратно.
Я начал искать глазами смартфон, чтобы набрать самую богатую на чудиков организацию, но ощутил, как рука ночного гостя сдавила мое плечо сильнее, а сам он посерьезнел:
— Вы должны пойти за мной. Вам всё расскажут. Я с Изнанки, и сейчас мы отправляемся туда.
— Я никуда не пойду, мне надо выспаться, у меня оркестровая репетиция в девять утра! — зашипел я. На тот миг это была единственная весомая причина, почему я не могу последовать куда-то вдаль за таинственным незнакомцем (ну не совсем уж теперь незнакомцем, раз он представился).
— А это недалеко.
Пенсионер повернул голову и почему-то посмотрел на принесенный с собой инструментальный кейс. Я тоже посмотрел на него, но сам не понял, зачем. Поведя плечом, скинул ладонь этого Улло и осторожно шагнул назад, задев бедром синтезатор.
— Вы не сказали, как проникли в квартиру, — попробовал я снова завести разговор.
— Так говорите, — словно не слыша меня, заговорил Улло, — вы не верите, что чародей?
— Никак нет, это невозможно! Исключено! — Я развел руками.
— А если я скажу, что вы сейчас общаетесь со мной на моем языке? — Улло странно усмехнулся.
— Мы же по-русски говорим. Я вас понимаю, — уверенно произнес я.
— Ну-ну. На самом деле вы говорите на ила́ти. Просто слышите свою родную речь.
Какой такой илати? Впервые слышу! Я на русском говорю, точно! Звуки русские, слова русские! Что он плетет?
— Папа, а с кем ты так непонятно разговариваешь? — послышался сонный детский голосок.
Ба-бах! Вот неожиданный номер! Я шокирован, не знаю, как строить диалог с ночным визитером с какой-то Изнанки, желаю, чтобы этот бред поскорее закончился — и тут новым поворотом в этой неадекватной истории на пороге комнаты возникает моя дочь, сонно моргая, и лепечет, что я что-то несу на несуществующем языке.
— Ариш, ты почему не спишь?
Я подбегаю к наполовину раскрытым дверям в комнату, хватаю дочку на руки и вновь запираю гостиную. Ариша зевает, одной ладошкой потирает сонные глазки, а другой обвивает мою шею.
— Пап, я тебя не понимаю… — произносит она.
— Ты… меня не понимаешь?
Ощущение, что окунули в ушат с ледяной водой. Страшное чувство, когда обращаешься к своему ребенку, и он не понимает тебя не потому, что его взгляды на жизнь расходятся с твоими, а что ты, оказывается, разговариваешь на другом языке, сам того не осознавая.
Ой-ой, это конец. Я сам сошел с ума! У меня мозговой заскок! Кажется, что всё происходит по-настоящему, хотя по идее в реальности это не должно происходить ну никак! Или я еще не вконец сумасшедший? Думай, Костя, думай, как адекватно ты можешь объяснить всю эту чепуху! Ага! Пролитый, разбрызганный кофе! Кофе пролился от моего неосторожного движения, я не хотел идти заваривать новый, чтобы не будить девочек, потому от нехватки кофеина заснул — и это всё мне снится! Это всё мне видится! Мое творческое воображение просто играет со мной!
Хотя рука Улло была более чем реальна. Да и дочь на руках сопит в ухо.
Выходит… а ничего не выходит, посмотрим, что дальше будет. Куда уж хуже, думал я тогда, и очень сильно ошибался.
— Ну допустим. — Я понизил голос до шепота, укачивая Аришу на руках, и почти впритык подошел к Улло. — Допустим, я поверю, что чародей. На какую-то долю секунды. И что мне будет?
— Проследуйте за мной — узнаете! Но девочку придется оставить, — пенсионер-Проводник указал на дочку пальцем.
На цыпочках, будто шагаю по минному полю, стараясь не производить ни шороха, я вошел в детскую и бережно уложил задремавшую дочку на кроватку, накрыл одеяльцем, поцеловал в лоб. А когда вернулся в гостиную к Улло, чтобы расспросить подробности какого-то там путешествия куда-то, от неожиданности вскричал и шарахнулся в сторону, прилетев на тахту. Через стенку, в детской, от моего вопля у Ариши сон как рукой снимает. Босоногая, она шлепает по полу обратно в гостиную, смотрит на меня. А вид у меня бешеный: часто дышу, глаза по пять рублей, в них смесь страха и удивления. Потом дочь переводит взгляд туда, куда смотрю я — в сторону неизвестного ей дядечки. На личике отпечатывается жуткий восторг. Довершается эта картина детским писком на всю квартиру:
— УХ ТЫЫЫ!
Да там даже не простое «ух ты»… Там и покрепче можно вставить словечки, но не при детях ведь. Поэтому я сижу, вжавшись в тахту, и смотрю на целый дом в кейсе для контрабаса, где исчезла рука Улло по самое плечо.
— Что это… — выдавил я.
Я так-то не из пугливых — как говорится, не трус, но боюсь. Сами поставьте себя на мое место. Неважно, что фонтана крови нет, никого не убивают; неважно, что ты не летишь без парашюта с высоты ста этажей! Вам было бы не очень весело, а скорее страшно, когда вместо музыкальной струнной бандуры (да простят меня контрабасисты) видишь деревянную полку с книгами, пастельные обои, край дивана, торшер а-ля «привет из ГДР» и как этот вот дом-в-кейсе проглатывает руку человека, при этом последний жив и умирать никто не собирается. Вот так всегда: стараемся мы верить в чудеса, ждем их, фантазируем момент первой встречи с ними, а потом — бах! — и ты пугаешься внезапного их появления, неготовый принять их существование.
— Возьмите вот это! — Порывшись в недрах дома-кейса, Улло вытащил руку и кинул в меня чем-то тонким и длинным. Я, всё еще вжимаясь в тахту словно в спасательный жилет, поймал предмет на лету и опознал за долю секунды.
— Дирижерская палочка? Зачем? — промямлил я и посмотрел на дочь, которая уже норовила изучить интересный волшебный объект. Я не дал ей начать исследовательские работы: потянул за ночную рубашку и посадил рядом, прижав к себе.
— Вопросы будете задавать не мне, а Совету.
— Вы и так ни на один мой вопрос не ответили! — шикнул я, отлипнув от стенки и посадив дочку на колени. Та всем тельцем тянулась в сторону загадочного контрабасного футляра, заглядывая, что внутри.
Улло опять пропустил мою фразу мимо ушей и совершил новую, не менее поразительную вещь: сел на край кейса и опустил ноги внутрь. Одна половина тела, которая с головой, осталась в моем мире (боже, что я говорю! Я уже начинаю делить миры, принимая правила игры этого неизвестного!), а вторая свесилась в дом по ту сторону футляра. Кейс с дополненной реальностью! Неужели за ним — та самая непонятная Изнанка?
Ночной визитер, не оборачиваясь, спросил меня:
— Ну, идете?
Тут дверь в комнату открылась и вошла Лиза.
Chapter 2
Немая сцена пьесы. У супруги глаза больше моих раза в два. Она переводит их с раскрытого кейса, откуда льется теплый уютный домашний свет и торчит половина тела странного незнакомца, неясно как попавшего в квартиру. Я замер и даже перестал дышать, испуганно глядя на Лизу и не зная, как объясниться. Милиан сидячей статуей застыл на краю чехла, подняв лицо в сторону моей супруги.
— А папа идет туда, — в напряженной тиши промямлила Ариша, указывая пальчиком на кейс.
Прошли еще секунды. Лиза сглотнула и, схватившись за голову, начала медленно оседать. Я реактивно вскакиваю, ставя дочь на ноги возле тахты, и подбегаю к супруге, беру ее под руки и усаживаю на стул у синтезатора. Улло провожает нас таинственной улыбкой.
— Вы… кто такой? — произносит Лиза, обращаясь к старичку. Я глажу ее по плечу, шепча: «Всё хорошо, не волнуйся, всё в норме» (Мне бы кто сказал сейчас эти фразы, я тоже как никто другой — даже больше! — нуждаюсь в эмоциональной поддержке!) и тянусь в сторону кружки, где еще есть остатки кофе, протягиваю супруге. Та отодвигает кружку ладонью и манит к себе Аришу, не спуская глаз с незнакомца.
— Мое имя Милиан. Я чародей с Изнанки. Оттуда. — Он скосил глаза в уютный дом в кейсе.
— Ага. Ясно, — кивнула Лиза, словно это объяснение раз и навсегда исчерпало всё.
— Стоп, ты понимаешь, что он сказал?! — почти пропищал я, весь на нервах.
— Ну да, не на китайском же он говорит, — произнесла супруга, посмотрев на меня.
Я одарил Улло хмурым взором и присел на корточки возле супруги. Ариша крутилась возле, держа маму за руку.
— Вы так пойдете или переоденетесь? Всё-таки первая встреча с Советом. — Милиан указал в мою сторону ладонью, акцентируя внимание на одежде.
Я оглядел свой домашний костюм, а вместе со мной на меня зачем-то уставились и девочки. Светлая футболка с вытянутой горловиной, черные штаны, тапочки с изрыгающим пламя драконом. Ну да, хотя бы обувь переодеть можно.
— А с чего вы взяли, что я с вами пойду? — с ноткой подозрительности спросил я, взглянув на Улло.
— Потому что вам жутко интересно, кто я такой и что за место, откуда я прибыл. — Он таинственно улыбнулся.
В этом ночной гость прав. Я хочу знать, кто этот волшебный дедок, а также хотел бы лично соприкоснуться с этой чудовищно притягательной, магической психопатией, обладателем которой стал не только я сам, но и — о, ужас! — мои девочки.
Я взглянул на супругу в поисках поддержки. Она смотрела так, словно вместо носа у меня появился слоновий хобот, а из макушки рос крокодилий хвост. Моргнув, я перевел взгляд на дочурку. Ее личико светилось таким восторгом, словно моя девочка сейчас расплавится от уже одного вида волшебного дома в кейсе, который в своих мыслях она уже присвоила себе и начала наводить там порядок.
— Папа, это же настоящая волшебная палочка! Ты можешь сделать всё, что захочешь! — пропищала Ариша, указывая на палочку, которую я держал в руке.
Я покрутил ее. Стандартная, дирижерская, темно-шоколадного оттенка, с узкой ручкой. В последнее время пробую отказываться от палочек ввиду своей субъективной позиции, что десятью пальцами обеих рук можно показать во много раз больше и передать музыкальные ощущения гораздо круче, чем одним этим предметом. Но раз уж там, в этой странной Изнанке, дирижерская палочка как волшебная используется — что ж, будем брать, чтоб, если напороться на чудище какое, ткнуть этой палкой ему в глаз или ухо.
— Ладно… Ладно. Я пойду.
Я сдался. Склонил голову перед неизбежностью становления новым пациентом клиники для душевнобольных. Посмотрю одним глазком, минут на десять. Но надолго точно не останусь. Спать пора, время много. Репетиция завтра ответственная.
— Лиз, ложитесь с Аришей, а я… сгоняю по ту сторону реальности. Ненадолго. Туда-обратно, даже не заметишь моё отсутствие. — Я натянуто улыбнулся.
Супруга просто кивнула. Стальные нервы, вот это я понимаю.
— Пап, а, пап, а принеси мне тоже настоящую волшебную палочку! — Ариша задергала меня за рукав. Ну что с детей взять… Ну улыбнулся я ей вежливо, в щечку поцеловал, подняв на руки, и сообщил грустную новость: волшебные палочки конвейером на всех вряд ли выпускают, но если мне ее отдадут, то я, конечно же, торжественно ей, любимой дочке, палочку передам.
Лиза посмотрела на Улло. Тот наклонил голову в знак прощания. Супруга взяла Аришу на руки и вышла из комнаты, одарив меня удивленным взглядом перед тем, как закрыть дверь. Я выдернул наушники из гнезда синтезатора, уложив их на клавиши, и поднял планшет. Экран цел, только по защитному стеклу пошла трещина.
Запоздало поразмыслил, почему Лиза не побежала сразу звонить в полицию или звать соседей при виде странного ночного незнакомца. Ведь первая мысль при виде чужого человека, не пойми как пробравшегося в дом — «Это же преступник!». И только где-то на 2186-ом месте в списке идентификации подозрительных людей, проникших ночью в твою квартиру, находится фраза «Это же волшебник!».
— Если изъявили желание идти, поторапливайтесь. У нас меньше пятнадцати минут. — Милиан посмотрел на наручные часы и поболтал ногами в мире Изнанки.
— А вы, стало быть, как Белый Кролик из сказки про Алису? — буркнул я, закатив глаза. С напольной вешалки я снял первые попавшиеся вещи, которые можно было не гладить, смотревшиеся более или менее презентабельно.
— Не знаю. Не читал такое произведение. Возможно потому, что его в Изнанке нет, — вздохнул Улло. Подтянувшись на руках, он вцепился в край чехла, перевернулся и оказался внутри кейса уже по плечи.
На премьеру в театр даже в качестве зрителя я бы разоделся как франт, это без вопросов. А вот для непонятных обитателей Изнанки, думаю, достаточно просто одного прилежного вида. Хмуро глядя в зеркало на Улло, не ради приличия, а хохмы ради прикрывшего свои глаза ладонью, чтобы не смотреть на меня переодевающегося, я сменил домашнюю одежду на бледно-серую кофту и черные джинсовые брюки. Я кипел от злости на самого себя, что согласился на не пойми какую авантюру, когда надо спать, когда завтра важная оркестровка и я волнуюсь. Я же ничего не должен этому деду! Но что-то внутри меня потянуло за ним. Я не верю в волшебство! Но тем не менее наблюдаю его своими глазами. Интересно разобраться, что к чему: где заканчивается реальность, начинается фантазия и где в этом мире место Изнанки. С нижней полки шкафа-пенала я достал летние туфли и обулся.
— В вашей Изнанке тепло? — Я кивнул на кейс.
— В этом не замерзнете. — Улло осмотрел меня, одобрительно ухмыльнулся и поманил за собой: — Вперед, за мной. Не робейте.
С этой секунды началась моя чародейская история.
Я подошел к кейсу и заглянул внутрь. От крышки до пола дома внутри вела лестница с деревянной опорой и обитыми железом ступенями. Милиан уже спускался. Ступив на пол, он поднял на меня лицо. Я вздохнул и присел перед футляром на корточки.
— А где останется кейс? — Я похлопал по его краям.
— Он исчезнет в вашей квартире и появится в этом доме, — просто ответил Улло, ткнув указательными пальцами в свое жилище.
— Прямо-таки исчезнет…
Не поверив, я занес одну ногу, страшась, что кейс вдруг оживет и сожрет меня, и ступил на лестницу. Она была вполне реальной и стояла крепко. Медленно, с колотящимся от волнения сердцем я стал спускаться. Перед тем как ступить на пол, стоило закрыть крышку кейса. Я несколько тушевался. В голову полезли всякие нехорошие мысли, которые отчего-то не лезли ранее: если крышка больше не откроется и я навсегда застряну здесь, в этом мире; если этот Улло меня сейчас убьет, а я в данный момент нахожусь под глубоким гипнозом и всё мне кажется, и такое прочее.
— Смелее! — поторопил Улло.
Я дернул рукой. Крышка тихо стукнула закрывшись. Я спрыгнул на пол и огляделся.
Ожидал чего-то большего, минимум что-то из повестей про Алису, девочку из будущего, писателя Булычева. Нечто такое, знаете, футуристическое, яркое. Ни-че-го по-доб-но-го. Обычная квартира с просматриваемыми тремя комнатами и небольшой кладовкой, куда, собственно, вела эта лестница между мирами. На всех окнах задернуты кремовые шторы, по полу — светлый ламинат. Стильные стены под дерево, разноцветная мебель в одной комнате и гостиной, светлая небольшая кухня. Довольно свежо и уютно. Дом-квартира, квартира-дом.
— Это ваш дом? Вы тут живете? — Я вышел навстречу Милиану, остановившемуся у синего дивана в центре гостиной.
— Да. Вместе со своей внучкой. Ее сейчас нет, она на занятиях в школе. Школа в другом городе, там кампус, а внучка периодически приезжает ко мне, — ответил Улло и внезапно предложил: — Хотите что-нибудь перекусить перед встречей?
— Нет, благодарю. Не до еды сейчас.
Совершенно. Ничего бы в горло не полезло.
— Тогда прошу за мной. По дороге постараюсь подготовить вас к встрече с интересным.
Милиан неуловимым мне движением откуда-то достал свою волшебную палочку и дважды постучал ею по одной отделочной панели в стене напротив. Та вдруг раскрылась. Мои брови взлетели вверх. За панелью оказались двери стального цвета. Улло потянул за ручку и открыл их. Я посмотрел вглубь неярко освещенного подземного хода, обложенного холодного цвета каменными плитами.
Улло шагнул по пяти ступеням вниз, коснулся палочкой какого-то прибора под потолком, и освещение стало ярче. Что-то тихо зашумело, дохнуло теплом, словно включили обогреватель. Я шагнул следом, закрыл дверь и спустился к Милиану. Проход достаточно широкий и высокий, так что мы могли идти рядом.
— Как я уже сказал, я Проводник, — заговорил Милиан, задавая шаг. — На тысячу жителей мира вашей Стороны приходятся три Проводника Изнанки. Наша задача — искать талантливых, неординарных личностей и знакомить их с магическим промыслом иного — моего — мира. Так сказать, чтобы налаживать контакты между нашими реальностями, жить в мире, дружбе и согласии. Проводники ищут таких замечательных людей, доставляют в Изнанку, знакомят с Советом. Мы — учителя новоприбывших, которых могут быть десятки и сотни.
— То есть ваш мир называется Изнанка, а мой — Сторона? — уточнил я. Улло кивнул. — И получается, в моем мире есть люди, уже побывавшие здесь? А почему до сих пор никто и никогда ничего не говорил про Изнанку?
— За время пребывания здесь вы сами поймете, почему, и тоже станете молчать. — Милиан усмехнулся.
— А как люди подбираются? Каковы критерии, чтобы попасть в ваш мир?
— Наше мироздание само указывает на граждан чужого мира, заранее зная и предвосхищая будущее того или иного рожденного на Стороне. Кто-то станет волшебником ранее своих двадцати лет, в кого-то магические способности будут вложены уже будучи пожилым. В человеке откроется большой потенциал к колдовству, в нем проснется магическая сила, которая проявится лишь здесь, в Изнанке.
Ну класс. В смысле, вообще нет. Я не знаю. У меня сейчас голова закружится.
— А зачем вашей Изнанке столько людей из другого мира? У вас проблемы какие-то с населением, с магией? — Я махнул палочкой, очерчивая ею пространство вокруг себя.
— Для того, чтобы наше колдовство не пропало. Мы боимся, что рано или поздно чародейство исчезнет или резко сократит свою мощь. У нас есть на то причины — тревожиться о магии. Потому ищем тех, кому можем передать уроки, которые когда-то сами получали от старейшин. Уверяю, вам понравится то, с чем встретитесь.
— А берут из наших, в смысле из моих, только взрослых?
— Бывают и несовершеннолетние, дети. Пока самому младшему было пятнадцать, когда его познакомили с Изнанкой.
— У меня важный вопрос. Всё-таки как вы оказались в моей квартире? — Не давая Улло продолжить курс введения в мир Изнанки, выпалил я.
— Это волшебство, — просто ответил тот.
— Волшебство… — повторил я, не удовлетворенный ответом.
— Не расстраивайтесь, если пока ничего не понимаете. Скоро прояснится. Вам объяснят, кто вы.
— Простите, но мне кажется, я лучше вашего Совета знаю, кто я такой! — несколько резко ответил я. (У меня всё в паспорте и в трудовом договоре написано!)
Улло остановился и развернулся ко мне. Я смотрел ему в глаза.
— Вы даже представить не можете, Константин, какие возможности откроются перед вами. Вы не просто человек — вы волшебник, чародей. Звучит непривычно для вашего мира, вы в чудеса не верите. Зато здесь, в Изнанке, вы можете свободно пользоваться магией. Вам это понравится. Это нравится всем, кто приходит к нам.
— А магией можно пользоваться только в Изнанке? — уточнил я, уцепившись за слова. То, что меня назвали по имени, хотя в своей квартире я никак не представлялся, меня отчего-то не удивило.
— Можете колдовать в Стороне, — Улло пожал плечами, — но при этом вы сразу же понесете наказание. Бывают исключения, что магией можно пользоваться, когда иными средствами нельзя предотвратить масштабного и страшного. Однако тогда довольно долго происходит стирание памяти у свидетелей применения волшебства.
Мы спускались, поворачивали и снова поднимались. Пока я шел и слушал Милиана, рассматривал на свет якобы волшебную палочку и пару раз ею махнул. Конечно же, ничего не произошло.
— А почему к вашему Совету мы идем по тоннелю, а не по улицам? — Я посмотрел на Улло.
— В городе объявлен чрезвычайный режим. Что-то нехорошее затевается. Я заколдовал свой дом, велел внучке не приезжать ко мне какое-то время. Школа, где она учится, должным образом и лучше меня обеспечит ученикам защиту. Безопасность внучки дороже мне больше всего на свете.
Стоп, то есть меня пригласили к Совету в тот момент, когда в Изнанке какое-то волнение и на нас могут напасть или какая-то природная катастрофа или что-то случится?!
— Дворец Совета под защитой. Он усиленно охраняется… Пришли.
Мы оказались на круглой площадке, куда вели еще пять сужающихся к площадке тоннелей. Сверху через стеклянный витражный купол падал тусклый свет заходящего солнца. В центре пола цветным камнем выложена восьмиконечная звезда. На противоположной стене находилась единственная здесь дверь. Улло подошел к ней, посмотрел на замок, повернулся ко мне и кивнул, ткнув палочкой в массивную ручку.
— Попробуйте, — сказал он.
Я подошел к двери и уже взял ручку в ладонь, как Милиан уточнил:
— Э, нет. Палочкой. — Он указал глазами на мою палочку, которую я сжимал в левой руке.
Он серьезно?! Я скептически посмотрел на Улло и поднял палочку вверх.
— Откройся, — серьезно произнес я, включив в голос требовательные нотки, и состроил важно хмурое лицо, прикоснулся палочкой к резьбе дверной ручки.
Ничего не произошло.
— Давайте-давайте. Еще раз, — покивал Улло, ничуть не изменившись в лице.
Я чувствовал досаду, злость и раздражение одновременно. Шумно вздохнув, бросил на Милиана короткий взгляд, выдохнул и вновь приложил кончик палочки к дверной ручке. Что за детсад…
— Сезам, откройся!.. Давай!.. Ну!.. Вперед!.. Дай войти!.. Опэн зэ дор!.. Плиз!.. Ну, давай!
Я ударил палочкой по резьбе так, что переломил ее посередине.
— Ой, не хотел, правда, простите, не рассчитал, даже не знаю, как вышло! — Извиняясь, я протянул сломанную палочку Улло.
Тот вздохнул, воздев глаза к небесам, взял из моей ладони палочку, зажал место разлома указательным и большим пальцем. Что-то пробормотал, наведя на сломанную палочку свою, и продемонстрировал мне целый, починенный, магический инструмент. Я удивился. Милиан вернул мне палочку. Я бережно принял ее и провел пальцами от одного конца к другому.
— Как новая! Даже шва нет! — изумился я.
— Еще бы, — усмехнулся Милиан и, легко коснувшись палочкой двери, открыл ее, слегка толкнув вперед.
Ага, я понял. Это просто механизм такой. Он прикоснулся к особому месту, где была кнопка, открывающая двери. Или нет: на том конце — человек, который нас слышит и открыл дверь только ему. Это продолжение розыгрыша!
Улло прошел далее, к другому концу помещения. Никакого человека за дверью не было. Увидев открывшийся нам зал, я остановился на входе и любопытно озирался.
Большое светлое пространство с круглым потолком, под которым в виде большого кольца висела бело-лунная люстра с сотнями слабых, приглушенных огоньков. Пол выстлан узорчатой плиткой. Вдоль стен стоят десятка два стульев. Через высокие арочные окна открывался вид на проспект предвечернего города. Окна в домах напротив погашены. Все здания малоэтажные и, кажется, не отличные от наших: тоже из камня, кирпича, дерева. В противоположной стене — двери, ведущие в другие помещения, а между ними — белокаменная статуя человека неопределенного пола в комбинезоне, шагнувшего вперед и поднявшего над головой какой-то овальный предмет.
— Константин, не отставайте! — Голос Улло эхом разнесся по пустому залу. Я догнал Проводника у единственных дверей напротив входа.
— Будьте спокойны и естественны. Сейчас пройдет внеочередное заседание Совета. Кроме нас должны присутствовать еще четверо таких же, как вы, со своими Проводниками. Не волнуйтесь, всё будет хорошо.
С этими словами Улло взмахнул своей палочкой, двери раскрылись и мы вошли в Зал Совета.
Chapter 3
— Что-то не так, — всего секунду спустя произнес Улло и остановился, едва шагнув вперед. Вытянув в сторону правую руку, он преградил мне путь. В левой маг поднял волшебную палочку, кончик которой сразу же загорелся темно-зеленым огоньком.
Я почти бесшумно закрыл за собой дверь.
— А что происходит? Что не так? — уточнил я, оглядывая пустующий зал.
— Достаньте палочку, живо, — шепотом приказал Милиан.
Я не на шутку разволновался и выставил наготове свою палочку, нервно сглотнув. Неужели какая-то всамделишная магическая опасность?
Мы застыли на месте. Улло, кажется, почти не дышал, внимательно и сосредоточенно оглядывая зал. Было видно, как он напряжен. Я же шумно сопел за его спиной, стреляя испуганным взглядом по колоннам и креслам, настенным декоративным украшениям. В стеклянной объемной восьмиконечной звезде на стене — такой же, как на полу у входа в соседний зал — отражалось предзакатное солнце, освещая темно-синий шахматный пол.
— Приготовьтесь, — вдруг слишком серьезно сказал Милиан, глубоко вдохнув.
— К… чему? — На секунду я сделался заикой.
— К нехорошему.
Улло шагнул в сторону. Не успел я пойти следом, как внезапно за моей спиной послышался свистящий шепот, обладатель которого находился так близко от меня, что я чувствовал его дыхание. Я замер от страха, не рискнув развернуться.
— Шевельнешься — вышибу мозги.
В следующий миг я почувствовал, как что-то коснулось моего затылка.
И тут у меня случился когнитивный диссонанс. Нет, что, серьезно?! Мне снесут голову при помощи магии?! Должно быть жутко страшно — будут убивать. А вроде жуткий ступор — не веришь ведь в магию!
Поэтому я стою, замерев, как статуя, сердце заходится в бешеном биении, в горле нарастает тугой ком. А еще я с круглыми от ужаса глазами смотрю на Милиана, который тоже смотрит на меня и моего обидчика. Волшебная палочка Проводника выставлена в мою сторону, огонек на кончике становится всё больше и ярче.
— Константин. Не шевелитесь, — дрогнувшим голосом произнес Улло.
Я не смог кивнуть, лишь нервно сглотнул.
— Новенького привел, Милиан? — Голос за спиной словно исходил из глубин ада. Казалось, незнакомец мог одной своей речью утащить в центр тьмы.
— Где остальные? Где ты их удерживаешь? — Палочка Улло наставлена прямо на меня, огонек на ее кончике то опасно вспыхивает, то вновь угасает.
Напавший шагнул в сторону, потянув меня за собой, не отнимая предмет от головы. Пришлось покорно отойти. От волнения я не удержал палочку и выронил ее, когда перебирал пальцами.
Враг захохотал. Шепотом. Страшный смех: какой-то змеиный, шуршащий. Милиан поднял лицо, и его взгляд наполнился тревогой, рот слегка приоткрылся в немом страхе.
А дальше всё произошло очень быстро и невероятно. Настолько невероятно, что я чуть не… в общем, чуть концы не свёл с концами.
Неведомая сила оторвала меня от пола, подбросив. Я перевернулся в воздухе, стремительно поднимаясь (или взлетая). Думаю, не стоит уточнять, поскольку вы сами могли догадаться, что все эти короткие мгновения внепланового полета я вопил.
На секунду перед моим взором пронеслись жутковатые картины. Я увидел своего пленителя. Голова скрыта капюшоном, из-под которого выбивалась черная, цвета вороного крыла, прямая прядь. Половина лица накрыта плотным платком, на котором начертан какой-то символ. Под темными тонкими бровями засели маленькие бешеные глазки. Чернейшие зрачки, а радужка — пламенное кольцо солнечной вспышки.
Нападавший протягивал в мою сторону руку. На одном пальце я увидел крупный перстень, излучающий магический свет. Наверное, он и есть тот магический предмет, как у меня и Улло — палочка, с которым он творит магию. Враг дернул рукой с перстнем. Меня вновь перевернуло, я оказался спиной вниз. И увидел то, что испугало Милиана. И ахнул.
По потолку бесшумно ползли, переплетаясь, какие-то черные удавы, сжимавшие в своих кольцах десяток людей разных возрастов. Те пытались высвободиться, дергаясь, но оказались крепко связаны по рукам и ногам этими странными темными змеиными лианами.
Я встретился глазами с какой-то молодой девушкой — и тут же рухнул на пол. И взвыл от боли, которая разнеслась по всему телу, ударила в голову. Я боль чувствовал. Я ее слышал. Мой разум, мои глаза накрыла пульсирующая пелена. Я перевернулся на бок. И запоздало осознал, что начался поединок.
Улло и неизвестный враг сцепились в волшебной дуэли. Летали разноцветные стрелы и искры, наполненные волшебной энергией, способные причинить серьезные увечья. Стены, колонны и пол покрывались трещинами и сколами от попавшей в них магии. Счастье, что меня до сих пор не задело. Едва об этом подумал, как прямо перед носом пролетел искристый шар, выпущенный врагом. Вжавшись в пол, я вытянул руку, схватил свою палочку и откатился к колонне, прижимаясь к ней, пытаясь скрутиться в комок, стать незамеченным. Жаль, не могу становиться невидимым — умотал бы сейчас с радостью отсюда!
Эх, вот ввязался на свою голову в это опасное предприятие! Вот мог же не пойти, мог! Нет ведь, интересно стало! Магия, волшебные палочки, не удивлюсь, что единороги скоро появятся! Я же и так хорошо живу! С дочкой не успеваешь скучать, с супругой не успеваешь отдыхать — так время они мое занимают, что я счастлив проводить с ними часы и дни! А работа! Полдня плыть по морю классической музыки гениальных композиторов прошлого! Это ли не радость! И вот за каких-то пять минут какой-то волшебный дедок так меня обработал, что я бросил семью, почти бросил работу и ринулся навстречу неизведанному и невероятному!
От охватившего меня страха, пугающего осознания быть убитым, от злости на Улло и себя я зарычал и выкинул руку с палочкой вперед, в сторону врага. К моему великому изумлению из палочки вырвалось синее пламя, которое налетело на противника, будто мощная разрушительная океанская волна, и, поглотив врага, сбило с ног. Сам я оказался отброшен на спину ударной волной и сильно озадачился только что произошедшим. Поднял руки, разглядывая их и поворачивая то тыльной стороной, то ладонями. В них не было ничего особенного. Что же тогда произошло, откуда взялась магия? Если она не во мне (что маловероятно и совсем невозможно), то почему в палочке она проснулась только сейчас, не раньше? Неужели нужен был только эмоциональный взрыв владельца палочки, того, кто держит ее в руках? Хорошее тогда дело! Вот возьму ее завтра на оркестровку, вот как повалятся у меня от синего пламени нерадивые гобои, ух я им!
Присел, опираясь на ладони. Надо спасаться. Судорожно я искал убежище глазами, но ничего подходящего найти не мог. В воздухе яркими разноцветными всполохами мелькали пламени волшебных заклинаний, слышались голос Улло, принявшего на себя атаку врага, и злобный рык противника. Колонны и стены дрожали от разящего их колдовства. Прямо над моей головой пролетела какая-то горячая шипящая жижа и приземлилась четко позади меня в нескольких сантиметрах. Тут же пол под ней зашипел и начал плавиться. Я вскочил на четвереньки и пополз в сторону, подальше в угол.
— Куда-то спешите? — внезапно прошелестели надо мной. Я резко поднял голову. На меня смотрел враг. Он поднял руку с перстнем. Я же вместо того, чтобы выставить свою палочку, закрылся руками, зажмурившись.
— Это клон, бейте его! — услышал я голос Улло, но ничего не предпринял, а в следующий миг почувствовал новый удар — будто великан щелкнул по мне пальцами, отбрасывая назад.
Я отлетел, больно проехавшись по полу, подумав, что сильно оцарапался, и всё еще жмурился. От страха дыхание участилось. И с каждой секундой я всё больше осознавал, что еще жив. Открыл глаза и посмотрел в сторону клона противника (как Милиан узнал, что он ненастоящий?). Врага передо мной не было. Надо найти Милиана, подумал я, и обернулся туда, откуда последний раз слышал его голос.
Сердце ушло в пятки. Улло лежал ничком и не шевелился.
А где враг? Испарился? Серьезно?!
— Милиан! — Я перевернулся на живот и подполз к нему, дрожащими руками перевернув на бок. Мой Проводник в опасный волшебный мир Изнанки застонал. Цепочка сорвана, разбитые и не подлежащие восстановлению очки — или то, что от них осталось — валялись неподалеку.
— Боже, Милиан, вы живы?! Можете встать?! Вызвать врачей?!
Я страшно волновался и не знал, что делать. Я не хотел, чтобы человек погиб по моей вине, причем в первый же час знакомства со мной! Если бы я ударил в противника заклинанием, Милиану не пришлось бы отвлекать всё его внимание на себя. Тогда бы он не был ранен.
— С боевым крещением, во всех смыслах… — Улло вдруг улыбнулся. Его лоб пересекала большая поверхностная ссадина, несильно кровоточившая; из разбитой щеки стекала тоненькая струйка крови. Ладони покрыты многочисленными ранками.
— Спасибо… Вы как? — Я не знал, как помочь, и только хлопал глазами, давясь словами от испуга. Улло посмотрел на свою руку, в которой лежала палочка.
— Ну… Хорошо что не сломана, — вздохнул он.
— Я безмерно благодарен, что вы спасли меня! Как мне помочь?
— Ничего. Сейчас мне будет чуть лучше, — Милиан, кашлянув, сам перевернулся на спину.
Я поднял голову. Стекла в окнах — странно — не выбиты вместе с рамами, но по ним идут огромные «паутины» трещин. Одна колонна разбита. Пол напоминал неумело вспаханное поле, только вместо земляных комьев повсюду — раздробленные плиты и дерево.
— Он бежал… Зачем только обнаружил себя… Чертовски опасный… Откуда столько силы… — бормотал Улло себе под нос. Он качнул головой, сгреб в ладонь осколки очков и навел на них свою палочку. Через пару мгновений линзы и оправа, казавшиеся неподлежащими восстановлению никакими мастерами, срослись. Милиан нацепил очки на нос и, посмотрев на меня, протянул руку. Я резко встал с колен и поднял его на ноги.
— Дела обстоят хуже, чем я думал, — прошептал Улло, взглянув на меня.
Мои ноги набиты ватой. Голова кружится. Руки дрожат. Сердце то ухает в горле, то резко убегает в пятки. Я был, кажется, в предобморочном состоянии, но не мог себе позволить рухнуть в беспамятство прямо сейчас.
— Кто это был? — спросил я не своим голосом.
— Наш главный враг на данный момент. Объясню позже. А пока давайте освободим Совет и новоприбывших. — Милиан поднял палочку вверх.
Да. Конечно. Я, честно, забыл про пленных.
Я встал рядом и дрожащей рукой направил палочку в обвитых плющом людей. Милиан уже действовал: ленточные хваты ослабевали и под действием чар Улло опускали пленников на пол. А что я могу сделать? Я даже дверную ручку повернуть не смог! Но ведь жахнул волшебным пламенем во врага, хоть так внезапно для себя…
Вот тебе и ба-бах.
Страшась, что волшебный инструмент не выполнит мое желание об освобождении и сожжет всех несчастных, выпустив струю огня, я вздохнул и медленно опустил едва поднятую руку, глядя, как мужчины и женщины, опутанные темными лианами, ступают на пол, оглядывая друг друга и меня с Милианом.
Когда последний пленник был спущен с потолка, Улло что-то быстро пробормотал и махнул своей палочкой. Раздался негромкий хлопок. Ослабевшие путы упали на пол с треском сухих веток и превратились в порошок.
— Милиан, благодарю вас. Вы оказались так вовремя, — произнесла невысокая женщина в серебристом камзоле с какой-то нашивкой на предплечье. Я обратил внимание, что еще у четверых людей — троих мужчин и еще одной дамы — были такие же блестящие нашивки, правда, одеты они в другие костюмы, которые изрядно помялись в ходе борьбы с путами.
— Почему вы оказались в плену? Почему его появление стало для вас неожиданностью? — взволнованно и раздраженно спросил Улло, оглядывая людей с нашивками на костюмах. Он произнес это так требовательно, что мне показалось, будто он главнее присутствующих здесь, хотя, как позже выяснилось, это не так.
С каждой новой секундой накатывал леденящий душу ужас от постепенного осознания того, что случилось и могло случиться пару минут назад. Страх, паника нарастали с геометрической прогрессией. Казалось, сейчас меня вывернет. Желудок сжимался в непрекращающихся спазмах. Ладони вспотели и горели. Голову окутывал жар. Ноги словно обдало холодом. Я выжат как лимон. Даже как шкурка лимона. С чувством душевного бессилия и страшной усталости, засевшей во всем теле, я уставился перед собой в одну точку. Похоже, паническая атака или около того. Волшебная палочка в сведенной внезапной судорогой ладони закачалась перед глазами.
— Что это сейчас было? Что за маг? ЧТО? — вскричал я.
Все на меня обернулись. Ну и пусть. Пусть эти люди, называющие себя чародеями, видят, что благодаря им меньше чем за полчаса я превратился в неуравновешенного! А мне ведь завтра оркестровку вести! Хотя какая оркестровка после всего этого!
Я махнул палочкой. Из нее вылетел вихрь синего пламени и, ударившись и так в убитую вконец колонну, проделал в ней новую трещину. У меня не было сил изумляться вновь открывшимися во мне магическим способностям. Я приблизился к пострадавшей колонне, встал напротив и, траурно глядя на нее, мысленно хоронил свое мирное двадцатидевятилетнее московское существование, спокойно проведенное до сегодняшнего вечера без чародейства. Минуту спустя словно огромный скалистый валун с души сняли. Вот просто взяли, раз — подняли слегка за веревочку и сняли с крючочка, на котором он висел. Тут же тело будто лишилось веса и массы.
Я сдался обстоятельствам, к которым не был готов. Всего этого нет и быть не может. Не со мной. Не здесь. Никогда.
И в то же время я четко и ясно осознаю́, что всё происходящее — не сон.
Сквозь звон в голове я расслышал шаги. Кто-то коснулся моего плеча. Наверное, Милиан. Я прав: посмотрев в сторону, встретил его сочувствующее, понимающее, виноватое лицо.
— Ничего. Вы ни в чем не виноваты. Всё хорошо, — произнес он.
Я промолчал. Неловко развернулся, не смея поднять голову и смотреть в глаза приличным людям, уважаемым волшебникам, которые стали свидетелями моей слабости.
Как оказалось, магами среди спасенных были не все.
Пятеро, с одинаковыми нашивками, которые я так и не успел четко разглядеть, были настоящими магами-профессионалами. Еще трое, все женщины разных возрастов, также были волшебницами. Остальные — новоприбывшие, инициируемые, новые маги, как и я. Об этом объявили члены Совета Волшебников, чародеи с нашивками. Они выстроились в ряд перед нами и начали церемонию, которую решено было сократить в связи с чрезвычайными обстоятельствами — нападением врага. Во мне не проснулся интерес к инициируемым. Я просто стоял, просто слушал, просто устало хлопал глазами и смотрел в пол. Мне не хотелось ничего от этого волшебства. Я просто хотел домой.
Всё непродолжительное время инициации я держал сложенные руки перед собой и перебирал в них палочку, опустив голову так низко, словно стремился как страус спрятать ее. Было страшно, стыдно, неловко, отчаяние раздирало, страх давил изнутри, под ложечкой сосало — в общем, я испытывал жуткий спектр самых разнообразных и обычно не сочетаемых друг с другом эмоций одновременно.
В один момент Улло небольно ткнул меня локтем в бок. Я поднял голову, чтобы посмотреть, что нужно сделать. Волшебники Совета вытянули перед собой руки, в которых держали кулоны (у каждого мага был свой) на одинаковых подвесках. Четверо других чародеев, включая Милиана, также вытянули перед собой свои магические предметы и коснулись ими инициируемых. Это были Проводники, исполняющие свою миссию: отыскать за пределами Изнанки избранного волшебника, поведать ему о мире магии, доставить сюда и провести инициацию. У Улло была волшебная палочка, у женщин — кулоны. Я быстро скользнул взглядом по без пяти минут магам. Самая младшая — девушка ближневосточной внешности, на несколько лет моложе меня. Двое мужчин, один высокий метис лет тридцати пяти и такого же возраста европеец с брюшком. Девушка держала перед своим лицом лазерную указку, метис — напульсник, толстяк — дверную ручку-кольцо. Странные инструменты… Что они будут с ними делать, когда пройдет инициация? И что за странный их выбор?
Рядом со мной Милиан негромко и тактично кашлянул и надавил кончиком своей палочки мне в спину, призвав таким образом приготовиться к завершению инициации. Я поднял палочку у своего лица.
Волшебники Совета в один голос произнесли какое-то заклинание, которое я даже не разобрал, хотя ведь понимал доселе неведанный мне язык Изнанки. Их кулоны засветились, из них вылетели разноцветные лучи и сомкнулись в воздухе в одной точке, которая светилась теперь бело-лунным светом. От этого яркого комка отделились четыре светлых луча и, достигнув волшебных предметов инициируемых, проникли в них. В момент, когда луч коснулся моей палочки, я почувствовал, как ладонь защекотало, а по руке и всему телу разливалось тепло.
Это чувство продолжалось несколько секунд. Затем свет в подвесках волшебников угас, исчезли лучи, а с ними и комок света. Все опустили волшебные предметы.
Теперь я официально маг, что ли?
Что произошло дальше, трудно вспомнить. Это было словно не со мной. Я всё видел и слышал, но не отображал. Прикасался к людям и предметам, но не ощущал их, словно дотрагивался до невидимой бестелесной массы. Я внимал членам Совета и отвечал на их вопросы, но чей-то другой разум сидел в моей голове, когда я открывал рот и произносил слова будто за другого. Я смотрел на внутреннее убранство и архитектонику зала, пострадавшего в схватке с врагом, и не мог по достоинству оценить все чудеса этого волшебного и магического места. Я не мог и не хотел ничего. Я желал лишь одного — вернуться к своей семье.
Улло словно угадал мои мысли. Наверняка видел, как мне дурно, потому взял меня под локоть и отвел в сторону.
— Константин. Вижу, что сегодня выдался непростой день, — осторожно заметил он.
— Да уж… — Я нервно хмыкнул.
— Поэтому хочу, чтобы вы посмотрели на меня. Поднимите глаза.
Я вздохнул и повернулся к Милиану. И вместо его лица встретил маленькую и яркую вспышку, озарившую всё пространство перед моим взором.
Сколько прошло времени, не знаю. Но, казалось, я открыл глаза через несколько секунд. Вокруг темно. Я лежу на чем-то мягком и знакомом. Это был диван в гостиной моей квартиры.
Chapter 4
Я осознал, что нахожусь у себя дома, когда еще глаза не привыкли к темноте. Занавески на окне наполовину запахнуты. Слабый лунный свет проходил сквозь шторы, на полу играли тени.
Я лежал не шевелясь, водил уставшими глазами по комнате. На столике — кружка, из которой пил кофе. Под синтезатором на полу при неяркой луне видно слабое пятно от пролитого напитка. На стуле у синтезатора — мои наушники и планшет. Настенные часы показывают три ночи. Я просто стал засыпать за музицированием, лег на диван, задремал и мне всё приснилось? Нет, нет-нет. Это слишком простое объяснение для всего того невероятного, что произошло — либо всё же не произошло — со мной некоторое время назад. У меня бы не хватило воображения заключить в свой сон такое удивительное путешествие в мир магии, опасное столкновение со злым чародеем и волшебное знакомство с посторонним миром! Мой мозг не заточен на такое творчество. Мой мозг заточен на нотные километры опер и симфоний. Ба-бах, мне ж вставать через три часа и готовиться к оркестровке! Надо срочно засыпать! Вон и голова не на месте, как пустая болванка, да и глаза щиплет от усталости. Хотя еще так хочется помыслить, что же со мной было на самом деле…
Я похлопал себя по лицу, приободряя. И, кажется, взаправду почувствовал отголоски боли там, где получил удары, когда падал и ударялся в своем магическом путешествии. Мне очень сильно стало не по себе. Прямо ой как нехорошо. Накатила паника, пульс участился, мускулы напряглись, и всё тело сразу заболело, обозначая протест заживавшим ссадинам. Надеюсь, ничего не сломано. Надо проверить.
Я медленно сел и медленно встал, прислушиваясь к ощущениям. Осторожно походил по комнате, поприседал, помахал руками, ощупал ноги, руки, туловище, голову. Оглядел себя еще раз. Точно — на мне ровно та одежда, в которой я уходил в Изнанку, но теперь потрепанная, измятая. А существует ли она на самом деле, Изнанка? Как мне теперь об этом узнать? Как найти того дедка, волшебника Милиана? Ведь он вышел на меня, может, и я как-то могу выйти на него? Хотя стоп, бррр, что за вздор! Я же хотел сам себя убедить, что мне всё приснилось и почудилось! Есть только один верный способ узнать, было ли всё со мной по-настоящему: необходимо найти волшебную палочку и с ее помощью сотворить какое-нибудь чудо. Ну или наткнуться на контрабасную бандуру, вход-портал в магический мир.
Свет в комнате зажигать не хотелось, чтобы не будить моих девочек, и я действовал на ощупь, обшарив каждый угол комнаты в темноте. Не было никакого напоминания о волшебной палочке и чехле. Не было палочки и в карманах брюк. Следовательно, ничего волшебного и мистического, фантазийного со мной не случалось. Я просто заснул. А все эти фантомные боли объясняются статьями из интернета, что говорят, мол, явление это не вполне объяснимое, но факт остается фактом — некоторые люди ощущают и наяву то, что с ними приключалось во снах. Ох, как повезло-то мне — ощутить напряжение спинных мышц, нытье ребер и уколы в ладонях, блеск…
Что подмешали производители кофе в зёрна? Надо почитать состав. Иначе с чего бы меня так знатно поперло! Магия, палочки, клоны — жуть какая!
Я сел на диван и закрыл глаза, пытаясь настроиться на будущий сон, но понимал, что после этой странной и необъяснимой истории не смогу успокоиться еще какое-то время. Но мне надо жить дальше: заботиться о семье, работать в театре. Сколько еще времени эти воспоминания не будут меня отпускать? Стоит жить настоящим, в реальности и не терять связь со временем. Надо постараться забыть этот случай. И заснуть. Объяснение всему придет завтра на свежую голову. Утро вечера мудренее.
Я снял с себя изгвазданную одежду и, забросив ее в барабан стиральной машины, скользнул в спальню, ложась рядом с супругой, к счастью, ее не разбудив.
Утром легче не стало. Я плохо спал. Еще раза два просыпался по необъяснимым причинам. Хотя нет, объяснимым: меня кто-то звал во сне, чей-то голос. И он звучал словно в реальности, не в ночных видениях. Я вздрагивал и просыпался. Но никого, кроме меня и Лизы, в комнате не было. Я даже не помнил, что́ голос говорил, что́ хотел от меня.
Наутро обнаружил, что встал не первый — супруга уже хозяйничала на кухне. Обычно я встаю раньше всех и, наспех перекусив, убегаю. Как сонная амеба я доплелся до кухни, потирая глаза.
— Привет, — вздохнул я, глядя на Лизу.
— Доброе утро. — Она улыбнулась, оставив на моей щеке утренний поцелуй, и отбежала к плите. — Выспался? Ты вчера так поздно засиделся за разучиванием, не стала тебя отвлекать, думала, тебе важно закончить. Ты был такой серьезный и сосредоточенный, — объяснялась она, что-то помешивая в кастрюле на плите.
— Спасибо, что поняла. — Я кивнул и решил уточнить: — А ты когда легла, я еще работал?
— Почти половина первого была… — Лиза отвлеклась и посмотрела на настенные часы над плитой. — Да, около того. Я включила на ночь послушать аудиокнигу. Ты сидел в гостиной, я тебе сказала, что ухожу спать. Ты кивнул, и я ушла. Заснула прямо за прослушиванием аудио, даже не могу сказать, в котором часу. А ночью у Ариши разболелся зуб, и она пришла к нам. Это уже ближе к четырем было. Ты крепко спал, не проснулся. Я ей дала обезболивающее, с ней посидела, пока она не заснула, и вернулась спать.
— Ясно. Говоришь, зуб у Ариши разболелся? Давай отвезу вас сейчас, перед театром, к стоматологу, какие проблемы? — Я развел руками, с трудом подавив зевок.
— Я хотела тебе это предложить. Скоро будут готовы каша и сметанник, — Лиза посмотрела на меня и включила электрочайник.
Полусонными глазами я посмотрел на кастрюлю, где варилась рисовая каша, и перевел взгляд на мультиварку, из которой исходил аромат творожного бисквита. Мигнув, я зашагал в сторону ванной.
Душ — идеальное место, чтобы поразмышлять. Порой балую себя рассуждениями о смыслах. В этот раз думал слишком долго, так что чуть не подвел семью. Все мысли заняты ночной историей. Проснуться от контрастного душа не удалось, я всё еще чувствовал себя подавленным. Очнулся, когда в дверь страшно забарабанили маленькие ручонки дочери и ее же голос завопил на весь дом:
— Папа! Мама сказала, чтобы ты скорее выходил и поторопился!
Ничто не бодрит лучше визга собственного чада. Через пятнадцать секунд я уже был на кухне. Не успев сесть за стол, запихнул в рот кусок сметанника и чуть не подавился. Пока откашливался, пока Лиза била меня по спине, я читал состав кофе, который пил на ночь. Хм, среди ингредиентов нет каких-то запрещенных препаратов, вызывающих галлюцинации, помешательство и иные психические расстройства. Что ж, разберемся позже. А сейчас надо быстро позавтракать, чтобы успеть отвезти моих девчонок к открытию детской стоматологии. Дочке пришлось жевать кашу на одной стороне, чтобы меньше раздражать молочный зуб. Я в два счета проглотил свою порцию рисовой и кружку кофе, что должно меня взбодрить, обжег язык и пошел одеваться, чтобы выбежать на улицу заводить автомобиль.
В салоне стояла парилка после достаточно теплой безветренной ночи, и я поспешил опустить стекла со всех сторон, впуская маломальскую утреннюю прохладу. Уже сев за руль и повернув ключ, посмотрел по сторонам, оглядывая двор и людей, вышедших из подъездов и идущих на работу. И тут меня словно обухом по голове ударили. Прямо перед моим авто в нескольких метрах впереди прошел Милиан! Ба-бах! Вот так номер! Все чувства внутри меня мобилизовались, я резко очнулся и, сам не понимая, что делаю, выскочил из машины, быстрым шагом направился вслед за старичком, не спуская с него глаз. Едва я прошел за ним пару метров, как дедок развернулся, что-то высматривая в стороне от себя, и я понял, что ошибся. Это был не ночной магический гость, а просто пожилой мужчина, похожий на Милиана со спины. Лицо оказалось совершенно чужое. Я разочарованно вздохнул и вернулся к автомобилю. Только подойдя к водительскому месту, увидел, как из подъезда выходят Лиза с Аришей.
Всю дорогу супруга заостряла внимание на ночной зубной боли нашей дочери. Я был рассеян и не слушал ее, автоматически следуя дорожным знакам, глубоко погруженный в мысли о путешествии в Изнанку. Так я проехал нужный поворот на стоянку возле стоматологии и потому пришлось объезжать лишний квартал, чтобы развернуться и подъехать с другой стороны.
— С тобой всё в порядке? — поинтересовалась Лиза, когда мы остановились, внимательно на меня посмотрев.
— Плохо спал. Прости, если кажусь странным, — признался я, поджав губы.
— Надеюсь, водоворот музыки тебя вылечит. Хорошего дня! — Лиза улыбнулась и вышла из машины, отстегивая Аришу из детского кресла.
— Пока, пап! — Дочка замахала обеими ладошками моему отражению в зеркало заднего вида, пока ее не вытащили из салона.
— Пока, зайчонок, будь умницей, ничего не бойся! — напутствовал я дочь, повернувшись к ней.
Едва двери в салон за моими девочками захлопнулись, я быстро стартанул и помчался к театру. Быстрее бы до него добраться. Там я точно буду излечен. Там мои друзья: Чайковский, Прокофьев, Верди. Там оркестранты не заставят себя долго ждать быть отутюженными моими замечаниями. Сегодня разучиваем и отрабатываем новые нотные страницы будущей осенней премьеры, что откроет очередной театральный сезон в сентябре. Пора углубляться в материал по полной. Тем более это мой большой дебют: первая постановочная работа в должности главного приглашенного дирижера. Потому нужно не подвести ни творческий коллектив, ни руководство. Потому надо сосредоточиться на предстоящей работе и не дать себе раскисать и расслабляться. Ну и что, что спал меньше четырех часов! Адреналин подействует в нужное время.
Адреналин не подействовал. Обычно я быстро творчески расхожусь и меня бывает не остановить, из всех жил все соки повыжимаю из музыкантов и себя, лишь бы качество исполнения было отменное. Но сегодня такого не произошло. Я не представлял, чего ждут от меня инструменталисты. Я не понимал, как мне лучше работать. Я был растерян, из-за этого становилось страшно, что могу потерять свое исполнительское лицо, потому действовал таким темпом, чтобы не дать расслабиться ни себе, ни оркестрантам. Поначалу всё шло стройно и ровно, а потом начали сбиваться — кажется, я всех сильно загонял в попытках убежать от преследующих меня мыслей о волшебстве и магии. За маской рьяного исследователя новых нотных страниц я старался укрыть образ уставшего, потерявшего силы человека. И, кажется, выходило всё до наоборот. Я стал злиться на себя, что уже поздно менять тактику, и часто поглядывал на часы. Время текло страшно медленно, оно размазывалось как кисель, как манная каша с комочками по поверхности стола. Мне очень хотелось, чтобы занятие закончилось. Оставались еще вечные двадцать минут. И именно за эти двадцать минут до конца утренней работы с музыкантами случилось нечто поразительное, что заставило меня паниковать и радоваться одновременно.
Что-то мне порезало слух со вступлением валторн. Если до этого я пару раз слышал, как слетела нота, быстро вернувшаяся в музыкальный поток почти незамеченной, то теперь это был уже явный «петух». Я вспылил, ощутив, как сильно сегодня не сдержан и как хочу избавиться от тяжести на душе, излить всё на ни в чем не виноватых артистов. Резким движением прервав оркестр, я высоким недовольным голосом окликнул трио валторнистов и выкинул в их сторону палочку, что держал в руках, дирижируя ей с начала репетиции. Спустя миг оркестранты кто ахнул, кто вскрикнул, кто подпрыгнул от неожиданности, а я же готов был сквозь землю провалиться прямо на месте. Один из музыкантов, внезапно зашипев от боли, как я навел на провинившуюся группу свою дирижерскую палочку, резко выпустил валторну из рук и стал отчаянно трясти руками и дуть на ладони. Инструмент, с громом упавший на пол, покрывала какая-то дымящаяся коррозия, на которой скакало голубое пламя. Испуганные, оркестранты переглядывались и хлопали глазами. Кто-то достал телефон и начал снимать результат необъяснимого происшествия. Кто-то не растерялся, схватил огнетушитель и залил валторну пеной. Все посмотрели в мою сторону.
— Перерыв, — только и смог выдавить я, выбегая из зала под прицелом десятков удивленных глаз и полубегом направляясь в грим-кабинет.
Палочка, огонь, волшебство. Магия, коррозия, палочка. Как мантру прокручивал я в голове то, что сейчас увидел. Волшебство существует. Оно есть! Значит, всё, что со мной приключилось несколько часов назад, было на самом деле! Ба-бах! Вот только… вот только как магия имела место быть? Она встречается в нашем мире, не только в Изнанке? И как моя обычнейшая дирижерская палочка смогла такое сотворить? Или же… или это не настоящая палочка дирижера — а самая что ни на есть волшебная?!
Я пришел к этой догадке, уже открывая дверь, и тут же избавился от палочки в руке, бросив ее в дальний конец кабинета. Захлопнул дверь, закрыл щеколду и, прислонившись к стене, глубоко задышал, пытаясь прийти в норму, уперев немигающий взгляд на валяющуюся на полу палочку.
Так. Надо подумать. Как у меня оказалась волшебная палочка? Кто и как мне ее подкинул, зачем? Все палочки хранятся в театре, забирать и приносить новые просто так нельзя. Как всё это произошло?!
— А вы зачем палочку кинули? Сломать же ее можете, — вдруг произнес детский голос.
Я подавился несуществующим блюдом. Здесь кто-то есть! Не шевелясь, я посмотрел в сторону, откуда донесся голос, и вздрогнул, захлопав глазами.
Удивительно, но как я сразу не заметил маленькую светловолосую девочку лет десяти, сидевшую на моем столе и переводившую взгляд больших серо-зеленых глаз с меня на палочку, болтая ногами. Она была одета в просторную блузку и фиолетовую юбку, обутая в светлые сандалии. Девчушка, в очередной раз посмотрев на меня, приветливо улыбнулась. Я сглотнул.
Помогите! В моем кабинете ребенок! Чья девочка? К кому я мог обратиться? Где заведующая детским хором, где концертмейстеры? Что она здесь делает?
Я развернулся, распахнул дверь, наполовину высунулся в коридор, держась за дверные косяки, и помотал головой по сторонам, надеясь отыскать юных артистов из детского хора, пробегавших мимо. Но на этаже было тихо, а детских голосов не было слышно ниоткуда.
Закрыв дверь, я с подозрительным лицом развернулся к девочке — и ошалел. Ребенка нигде не было. Так, кажется, моя крыша начинает крениться еще сильнее и разгоняться до скорости горнолыжника. Я не верил, что девочка могла испариться в воздухе просто так. Даже я оказался в Изнанке, пройдя через портал! Постойте-ка, а может девочка и не из моего мира? И в моем кабинете есть какой-то вход в тот, другой, мир? Даже если это так, пусть это будет Изнанка! Я хотя бы чуточку там освоился! Да и откуда могут быть в моем кабинете какие-то ходы-переходы между мирами?! Это новое здание театра, стоит полвека почти, никаких аномалий за всю историю, разве что только… Разве только вход-портал встроен не в само здание, а существует в виде, так скажем, внешнего носителя, сюда занесенного.
Футляр из-под контрабаса. Милиан.
В дверь постучали, кажется, со стороны коридора. Я открыл ее и никого не увидел. Стук повторился. Оказывается, стучали в дверцу шкафа, изнутри. Я быстро прошел к шкафу и раскрыл створки. И вскрикнул от неожиданности, шарахнувшись назад.
Контрабасный кейс стоял раскрытым в сторону кабинета посреди шкафа, оттесняя мои пиджак и ветровку к его боковой стенке и открывая вид в кладовую. Из нутра кейса, из волшебного мира на меня с интересом смотрели две пары глаз, одна из которых принадлежала Улло, а вторая — увиденной пару минут назад девочке.
— Константин, мое почтение!
Улыбка Милиана растянулась еще шире, он с чувством первопроходца преодолел оставшиеся несколько ступеней деревянной лестницы внутри своего дома-квартиры и шагнул в мой кабинет. Я помог ему выбраться из кейса. Вслед за Улло на верх лестницы проворно залезла девочка и самостоятельно спрыгнула на пол, встав рядом с Милианом и заложив руки за спину словно послушный ребенок, с интересом уставившись на меня.
— Что вы здесь делаете? — глухо спросил я.
— Сперва позволь представить тебе мою внучку Венди. Венди, это Константин, он мой очередной инициируемый. Мы познакомились только вчера.
— Очень приятно, рада встрече! — Внучка моего Проводника приветливо наклонила голову.
— Да. Очень. Я тоже. — Я протянул руку девочке для рукопожатия. Ее беленькая тоненькая ладошка утонула в моей широкой ладони. Я даже не придал значения, что Милиан перешел ко мне на «ты». Как-то сейчас совсем не до этого.
— И всё же, что?.. — Я не успел довершить фразу, отпуская руку девочки, как Милиан произнес:
— У тебя осталось много вопросов после вчерашнего дня. И я пришел, чтобы на них ответить. И сказать то, чего ты не спросишь.
Улло прошел к банкетке у стены напротив меня и сел, положив ногу на ногу. Девочка села рядом и, покачивая ногами, с интересом продолжила меня разглядывать. Я посмотрел на Милиана.
— Ага, и поэтому вы очень кстати и очень вовремя решили прийти прямо во время моей репетиции, — нервно произнес я, качая головой и буравя взглядом пожилого мага. — Заявились в театр в разгар рабочего процесса. Почему не могли подождать до вечера?
— С нашим миром случилась беда, Константин, — серьезно сказал Улло, посмотрев на меня поверх очков. — Он в опасности. Ему требуется помощь от всех неравнодушных.
Я потер шею ладонью, не ожидавший такого заявления, явно на что-то намекающего.
— А, так еще ничего не закончилось? — неуверенно спросил я, заранее предугадав, какой ответ получу.
— Еще всё только начинается. И поверь, будет происходить не самое хорошее. — Милиан помотал головой, наклонился и, подняв с пола мою палочку, стал ее рассматривать.
— Это вы сделали? Подменили палочку на волшебную? — Я сложил руки на груди.
— Нет, — Милиан вздохнул, — это всё ты.
— То есть как?
Дедок мне что, зубы заговорить решил?
— Твоя волшебная палочка потому и называется волшебной, что ею владеет настоящий чародей — ты. — Улло протянул мне палочку. Я осторожно принял ее и повертел в руке. — Видишь ли, твой волшебный артефакт, палочка, есть «преобразователь» магии, ее «направитель», в то время как сам человек — «носитель» магии. Без волшебных инструментов никто не сможет колдовать, творить и направлять заклинания. Ты — энергетический источник. Не важно, какая палочка будет у тебя в ладонях. Ты связан с палочкой как абстрактным изделием, артефактом, поэтому и будешь творить волшебство с абсолютно любой палочкой. Всего-то научись себя контролировать, чтобы не высвободить магию в ненужный момент.
— Ага. Легко сказать. Что прикажете делать? У меня скоро продолжение занятий с оркестром, поэтому не могли бы вы, ну, покинуть театр, оставить меня, зайти позже?
Я максимально вежливо спроваживал Улло и его внучку, даже развернулся корпусом так, чтобы освободить путь моим гостям обратно в шкаф, но они продолжали сидеть и смотреть на меня. Да что ж за день сегодня такой!
— Это не займет много времени, обещаю, ты еще успеешь вернуться к своей работе. А теперь, пожалуйста, присядь и со всей серьезностью отнесись к нашему разговору, — быстро и бесстрастно произнес Милиан. Я подчинился его голосу и опустился на стул.
— Во-первых, тот противник, с которым мы вчера столкнулись, не простой враг. Это Мо́рсус. Он ищет способы управления магией и ее подчинения, будто та — живое существо. Из-за него развязалась битва, одна из тяжелых и страшных за всю историю нашего мира, несколько лет назад. Тогда лишь союзными силами удалось отразить его атаку и его темных сподвижников. Он залег на дно, набирать энергию и восстанавливаться. И сейчас все факты говорят, что совсем скоро он совершит второй бросок.
— За что он воевал, чего он хотел?
— Для этого тебе надо узнать историю Изнанки. Которая вообще-то называется вовсе не Изнанкой. Это название наш мир использует для обозначения вами — такими пришельцами, инициируемыми из сторонних миров — той вселенной, где живу я и моя Венди. Так вот, на заре времен, когда земли только формировались и народы устраивали войны, завоевывая новые территории для обладания большим количеством ресурсов, одна, самая большая земля — на которой и расположена наша с Венди родина — оказалась неделима из-за того, что ее кору связывала порода, залегавшая глубоко внутри. Наши прародители назвали ее Вечной Жилой и решили — это знак, что земля не хочет распадаться. Она хочет, чтобы народы, населяющие ее, жили мирно и в согласии, разделяя всё друг с другом поровну. Но каждому народу всё равно хотелось управлять своей территорией на больших участках. Поэтому политически земля — так называемый Континент был разделен на зоны влияния, пять частей, и для контроля за сосуществованием участков создан Главный Совет из избранных по одному волшебнику от каждой территории Континента. Главный Совет призван разрешать территориальные земельные споры, следить за соблюдением правил, в общем, функционировать как правительство. И, самое главное, охранять целостность Континента, препятствовать попыткам завоеваний и отделений со стороны и изнутри. В то же время на каждой территории создавались свои органы управления, на которые могли влиять главные чародеи. Всё так и продолжается несколько веков до этих самых пор.
Занятно! Прямо как на уроке политической географии со смесью истории сижу. А Улло был бы хорошим преподавателем: ясно и доступно объясняет.
— Несколько столетий назад, — продолжил Милиан, поменяв позу, — среди волшебников Главного Совета разразился спор. Один из новоизбранных магов, сын той земли, предки которой отличались непримиримым характером и прямотой, задумал объединить все пять территорий в одно единое государство и передать всю власть над Континентом Совету, упразднив власть на землях. Остальные волшебники воспротивились — это ведь было нарушением традиции, существующей многие века, которая превратилась в образ жизни, постоянный уклад. Маг возненавидел чародеев Главного Совета, сказав, что они — заложники системы, корнями вросшей в глубины истории. Что это не они управляют Континентом, а сама его земля манипулировала людьми и продолжает это делать, а Совет и люди выполняют ее прихоти. Тот маг посчитал, что Вечная Жила не просто порода, а разумное существо, которое объединило народы и не дало Континенту распасться на более мелкие части лишь потому, что само бы погибло, будучи разломанной, разделенной. Ей бы, Жиле, тогда неоткуда брать силу и питаться энергией, которую, как считал маг, она забирает у живого — объединенного населения территорий Континента, а маги просто не замечают этого — так искусно Жила работает.
Вот это номер! Интеллектуальные камни, управляющие человеческим разумом! Вот это мощно! Хотя стоп, что я решил, что это — камни? Породы ведь всякие разные бывают!
— А как выглядит ваша Вечная Жила? — спросил я.
— Долгое время никто не знал, — вдруг подала голос Венди. Я посмотрел на девочку, а она с видом знатока продолжила: — Наши предки представляли ее как осязаемый поток магической энергии. Когда впервые наткнулись, начали вести записи, собирая о Жиле всё-всё-всё. Но скоро в один момент все документы, в которых говорилось о Жиле, как она выглядит, оказались утраченными.
— Тот волшебник, — продолжил Милиан, посмотрев на внучку, — собрал группу сторонников своей идеи и выступил с ними против Главного Совета. Разыгралась непродолжительная гражданская война. Маг был побежден, лишен должности в Совете и магического артефакта, навечно заточен в Узилище, где и скончался. Но его идея еще долгие годы продолжала жить среди его сторонников и тех, кто услышал его историю. Инакомыслящих со временем становилось всё больше, Совет, бывало, не справлялся с ними. Несколько десятилетий спустя после смерти чародея новый Главный Совет принял радикальное решение. Было решено найти и высвободить часть Вечной Жилы из-под земли и посмотреть, что будет. Был ли он прав, тот чародей.
Милиан замолчал.
— И что, что произошло потом? — осторожно поинтересовался я. С этой истории так дух захватывало, словно фантазийную книгу какую в пересказе слушаешь. Даже не верится, что всё это было на самом деле. Я даже забыл думать про скорое продолжение репетиции — так хотелось послушать историю до самого конца.
— Дело было сделано. Земля вскопана. Жила найдена. В тот день на всем Континенте произошли страшные природные напасти: ураганы, ливни, наводнения, бураны, многое другое — все сезоны враз обрушились на земли, перемешавшись друг с другом. Да что там — даже люди и звери взбесились, не только природа. Едва Жилу удалось заточить обратно, всё тут же прекратилось. Народы всех земель заволновались и стали требовать отставки Главного Совета и даже Советов своей территории, желали наказать ведущих магов, что те столько лет скрывали ужасы, о которых даже сами управленцы и не знали. Было созвано Континентальное Собрание. На нем все Советы, включая Главный, договорились: больше не тревожить Вечную Жилу и продолжить жить, как и раньше — народы всё устраивало, ресурсов было в достатке, воевать внутри Континента друг с другом было, кажется, не за что.
— И что же, так до сих пор ни одной внутренней войны не было? — недоверчиво хмыкнул я.
— Новой гражданской войны как таковой действительно не было. Случались, конечно, локальные столкновения, местные конфликты… — Милиан посмотрел на свои наручные часы. — Ты уже не так торопишься, я вижу?
— Да-да, знаю, но скажите, — затараторил я, желая скорее узнать ответ, — кто же этот Морсус?
— Морсус хочет найти и высвободить Жилу, чтобы уничтожить часть Континента и так доказать, что прародитель был прав. Что все мы — заложники системы, созданной Жилой, — напряженно сообщил Улло. — Что эта система охраняется не потому, что защищает нас от чего-то опасного внешнего, а потому что боится, что вскроются ее тайны. Морсус — потомок того изгнанного и погибшего в Узилище чародея.
Chapter 5
Захватывающая история! Произвела на меня глубокое впечатление. Я предполагал, как Милиан скажет, что понадобится моя помощь (хотя в чем — не понятно), а я рассмеюсь ему в лицо и подумаю — это шутка… Но реально боялся, что окажется правдой, как и бывает во всех фантастических книгах и фильмах. Поэтому сидел, молча отсчитывал секунды, положив подбородок на сцепленные в замок руки, и переводил взгляд с Улло на Венди и обратно, не искушая судьбу прямым вопросом. Вместо этого сощурился и произнес:
— Вы же говорили, что запретили внучке приезжать к вам в это время. Так почему же?.. — Я многозначительно указал руками в сторону девочки и вопросительно посмотрел на Милиана. Тот тоже смерил Венди строгим взглядом, но затем взор его подобрел, он вздохнул и покачал головой:
— Ну что возьмешь с ребенка. Оказалось, она, не оповестив меня, вчерашним вечером приехала домой!
— Но всё же обошлось, я ведь добралась нормально… — виновато произнесла девочка, глядя в сторону и поджимая ноги.
— А могло не обойтись! Ты думала только о себе! Вспомнила бы о своем старике, который и так сильно изводится, думая о тебе, твоей безопасности и твоем здоровье! — По-настоящему рассерженный Милиан взмахнул рукой, вставая с банкетки и нависая над Венди. Та еще сильнее поникла.
— Милая, я знаю, что ты скучаешь по мне, — быстро остыв, Улло погладил внучку по плечу, — но тебе следует понять и меня, поставить себя на мое место. Я очень тревожусь за тебя, поэтому хочу, чтобы ты находилась в более спокойных местах, где о тебе тоже могут позаботиться. А сейчас со мной тебе не безопасно.
— Это всё — продолжение той истории? Из-за родителей, да? — Венди глубоко вздохнула.
Милиан промолчал и только сильнее сжал ее плечо. Мне стало интересно, что за семейная тайна связывает этих двоих.
— Так вот. Морсус. — Улло заговорил вновь, опять присаживаясь на банкетку, но тут в дверь постучали. Милиан и Венди вскинули головы и застыли. Я вздрогнул и развернул корпус.
— Да-да, еще три минуты — и выйду! Пусть все пока настраиваются! — выпалил я.
— Хорошо, Константин, мы вас ждем! — Это была Ира, инспектор оркестра — узнал по голосу. Через пару секунд ее шаги удалились. Милиан продолжил быстрее, понизив голос:
— Морсус несколько лет назад объявил войну Главному Совету Изнанки. И в качестве доказательств серьезности своих намерений напал на нашу землю. Мол, он погребет всё на пути к своей цели, погубит города, ему без разницы, с кого и чего начать. Это могла быть любая другая территория Континента. Но, к несчастью, он пошел на нас. Всё продлилось недолго, однако последствия были ужасны. Вместе с армией сторонников своей идеи — по сути, идеи его предка — он двинулся в столицу. Были страшные погромы. Погибли сотни магов. В той схватке он атаковал Дворец Совета. Но чародея всё же удалось отбросить. Тогда же Морсус намекнул, что у него есть исторические свитки, которые хранят данные о местонахождении Вечной Жилы. Якобы он их нашел и отправляется на поиски источника силы Континента, а перед своим походом намерен уничтожить тех, кто не верит ему. Морсус был отброшен, он исчез, а свитки — если и правда были при нем — вместе с ним. И сейчас, обозначив себя своим новым вторжением — и не где-либо, а прямо в сердце нашего государства, во Дворце, — он дал понять, насколько уязвим Совет и насколько силен и мощен он. Только представь, Константин: он преодолел защиту Дворца, пробрался в него незамеченным! Это не под силу никому! Дворец охраняется сложным заклинанием. Морсус стал слишком силен и крайне опасен. Не известно, когда и где он нанесет очередной удар и каковы будут последствия. Поэтому надо действовать быстро и постараться бы на опережение. И по возможности не повторить массовых потерь и ущерба, как в прошлый раз. А для этого нам понадобятся новые, свежие силы.
Улло замолчал, внимательно глядя на меня. Я вздернул бровь и постучал пальцами по губам.
— Вы явно неспроста рассказали мне эту историю, — произнес я после недолгого молчания. — Так углубились в прошлое, расписали настоящее… Только не говорите, что я должен пойти за вами и помочь справиться с Морсусом.
Венди посмотрела на дедушку, а потом, осторожно, в мою сторону. Милиан продолжал молча сидеть на банкетке, уставившись на меня.
— Ну и что вы молчите? — не выдержал я.
— Ты же сам сказал не говорить. — Милиан невинно пожал плечами и мотнул головой, не сводя с меня глаз.
О боже, ну начинается история…
— Так. Ладно. К сожалению, время и правда вышло, Милиан. Мне надо возвращаться к работе. Я буду ждать вас позже. — Не чувствуя ног, я встал, прошел к шкафу, шире приоткрыл его створки и указал ладонью внутрь.
Венди запрыгала в сторону раскрытого кейса. Улло подошел ко мне, внимательно вглядываясь в лицо.
— Ты сильно обеспокоен. Но всё равно многое так и не узнал за время нашей встречи, — произнес он.
— Потому что времени мало было, давайте поговорим потом, до скорой встречи, вы знаете, где меня искать! — протараторил я, желая уже поскорее избавиться от гостей Изнанки и возвращаться к оркестрантам.
Милиан шагнул вслед за внучкой внутрь чехла от контрабаса, ничего не говоря, последний раз посмотрел на меня и, протянув из Изнанки свою руку, взял крышку кейса и закрыл ее. Последовал щелчок. Я вздохнул и закрыл створки шкафа, а когда через мгновение резко открыл, футляра в шкафу уже не оказалось. Как это работает вообще?!
Я вышел из кабинета и быстро зашагал по коридору в зал, потирая лицо. Этой малой, но такой тяжелой для осмысления информации, услышанной от Милиана, было более чем достаточно, чтобы понять и убедиться, что мне в мире Изнанки точно не место. Как я буду бороться с сильнейшим чародеем? Я несколько часов назад узнал, что напичкан магией, и за это время не наколдовал ничего путного, совершенно потерявшись! Как же мне противостоять психованному принципиальному злодею? Зачем, с какой стати мне надо подвергать себя опасности, идти на риск, когда здесь у меня семья, здесь мой дом, а там — какая-то неизвестная волшебная страна, которая в принципе за долгие годы своего существования породила не одно поколение настоящих магов, способных сразиться с Морсусом? Почему в Изнанке так плохо обстоят дела, что в час опасности ее чародеи обращаются к левым людям из другого мира, которые всю свою жизнь просуществовали обычными ребятами без замашек на что-либо волшебное? Так много вопросов, так мало ответов. Точнее, совершенно никаких.
Если сегодня я узна́ю хотя бы что-нибудь еще новое, касающееся Изнанки, мой мозг взорвется от переизбытка информации. Хотя, признаться, представлять всё, воображать, расставлять по полочкам — это интересно, потому что материал неожиданный и новый. Но от мысли, что предстоит сражаться со злодеем и стать частью истории Изнанки, все внутренние органы сводит. Да нет, я не смогу, я не готов! Это не для меня работка! Я не тот, кем меня видит Милиан. Я Костя. Просто Костя. Обычный московский парень, дирижер столичного театра, счастливый муж и отец.
Я притормозил у широкого зеркала возле выхода на сцену, всматриваясь в себя, пытаясь найти то, чего не видел я, но нашел Милиан. Безрезультатно. Совершенно обычный, ничем не отличающийся хотя бы даже от вахтерши или охранника. Ну какой я герой-спаситель? Роста, конечно, баскетбольного, скелет широкий, мускулы какие-никакие есть, но это не аргумент для занесения меня в список храбрецов, кто поможет справиться с нависшей над чародейским миром тьмой. Есть руки, помогающие музыкантам творить яркую музыку. Есть ноги, созданные для быстрого бега за Аришей, носящейся по квартире. Какой из меня помощник в борьбе с магической преступностью? Я там совершенно не нужен! Если Милиан сказал, что враг может напасть в любой момент, хоть сейчас, а я не готов — я же подведу всех, из-за меня могут погибнуть люди! Это слишком большая ответственность. Нет. Со мной мироздание Изнанки что-то напутало. Оно выбрало не того. Оно точно ошиблось.
Я мотнул головой и поспешил к оркестру. Ох, мать честная, я же забыл придумать объяснение на весьма вероятный вопрос, что же случилось с валторной! Ладно, буду импровизировать.
***
День тянулся максимально медленно. К концу рабочих суток я утратил чувство вкуса, проглатывая еду чисто чтобы заполнить желудок, чувство юмора и желание радоваться жизни. Не проходило ни секунды, чтобы я не выпускал из памяти разговор с Улло в грим-кабинете. Занятия в театре выдались ужасными. Растерзанный, убитый, растерянный, поехал домой. Как же мне в кругу семьи остаться беззаботным после всего того, что выпало за день? Отмажусь тем, что скажу, как действительно устал.
Девочки, мои славные милые девочки мне поверили. Обе закрылись в детской, где шептались о своем девичьем, а я лег в гостиной на тахту лицом вверх и закрыл глаза ладонями, глубоко вздохнув. Надо бы позвонить родителям, давно не общались… Но я не мог найти в себе силы что-либо сделать, с кем-то поговорить. Будто у меня отняли все органы чувств, выкачали всю душу, оставили только костно-мышечную оболочку.
Я думал ни о чем. Думал, что не могу думать. В какой-то момент мне показалось, что я услышал слабый шорох. Кто-то осторожно и тихо скользнул в комнату, встав напротив меня. Я подумал, что это Лиза. Но спустя секунду на пол мягко опустилось что-то объемное. Решил, что Милиан. Вздохнул, отняв руки от лица, и развернул к нему голову.
— Всё-таки пришли добить меня.
— Вовсе нет, Константин. — Улло качнул головой.
У его ног лежал кейс (интересно, а куда всё-таки подевалась музыкальная бандура, которая по идее должна в нем храниться?). Сам Проводник был в одежде неизменно темных оттенков с неизменными очками на цепочке на груди.
— Вовсе нет, я не собирался подвергать тебя душевным мукам. Ты сам обрек себя на это, разве нет? Ты стал культивировать, страшиться, бояться.
— А что еще я мог делать? Что еще я мог думать? — Я сел на диванчике, глядя прямо на Милиана. Даже не кричал, говорил ровно и спокойно, без гнева. — Я должен был радоваться этой чести? Я должен был радостно ринуться в бой? Конечно, я испугался. Это всё страшно ново для меня. Я всего лишь один день волшебник. А вы говорите про спасение вашего мира, ответственное дело не для новичков. Я правда не тот, Милиан. Простите. Мне кажется, ваш мир ошибся, выбирая меня.
Я покачал головой, сложив руки на коленях, и посмотрел в пол. Улло помолчал, затем молча прошел ко мне и сел рядом.
— Я верю в тебя больше, чем ты веришь в себя сам, — произнес он. — Мы, Проводники, никогда не ошибаемся. Мы сами можем выбирать из тех, кого нашло мироздание, на кого указало. Я сказал Совету, увидев тебя: «Вот, вот он будет моим учеником». Я посчитал, что ты можешь стать молодцом. Почувствовал, что не ошибусь с выбором. Когда показали твой образ среди других потенциальных новоизбранных, я отметил упорство во взоре, что указывало на пробивной характер, импульсивность, желание добиваться своего. Уже потом, позже я узнал о тебе, твоей биографии. И узнав, что ты — дирижер, понял, откуда в тебе темперамент.
Я улыбнулся.
— Если вы думаете, что так можете меня переубедить, у вас ничего не выйдет.
— Я и не пытаюсь. Я лишь хочу напомнить, как тебе было интересно узнать о ранее неизвестном мире в нашу прошлую встречу, — мягко продолжал Милиан. — Как ты сомневался принять мое предложение, но любопытство, любознательность взяли верх. Ты сам хотел проверить, доказать самому себе, что волшебство и магия, в которые не веришь, на самом деле существуют. Ты сам стал чародеем, ты встретился лицом к лицу с опасностью и остался жив. Ты не тот, кто пасует перед сложным музыкальным материалом. Ты не боишься ответственности, потому что у тебя есть семья.
Милиан замолчал и смотрел на меня, ожидая ответа. Но я плотно сжал губы и смотрел перед собой в одну точку.
— Наш мир просто так никого не отпускает. Один раз оказался у нас — и будешь возвращаться снова и снова. В Изнанке таковы законы волшебства, — продолжил Улло, не дождавшись моей реакции. — Здесь каждому чародею дано право защищать, помогать тому, кто нуждается в помощи, кто находится в опасности, кто даже не является волшебником. Но и каждый маг навсегда становится особенно связан с тем, кого спас. Можно лишь трижды спасти жизнь человека, трех разных людей. Тогда навсегда связываешь их с собой невидимыми нитями. И с того момента до конца своих дней — или дней спасенного — ты обязан помогать ему, тому, кого спас. Неважно, в каком деле. Как бы ничего особенного, с твоей стороны покажется, у вас такого нет: вы просто помогаете, просто спасаете, просто так, потому что лучшие друзья или родственники. Но в Изнанке такие правила. Не я это придумал. Не мне эти правила менять. До вчерашней схватки я уже трижды выручал магов. Я уже трижды связан со спасенными. Вчера спас тебя. Ты стал четвертым, и Изнанка не приняла тебя, но зафиксировала. Я не смогу защищать тебя, если бы даже хотел.
Милиан посмотрел в окно, о чем-то размышляя. Я не решался нарушить тишину и опустил глаза. Старичок хотел помочь своей Изнанке, а потому хотел помочь мне разобраться в моих же чувствах. Но я не могу решиться. Я не мог рисковать.
Внезапно Улло сделал резкое движение рукой и приставил конец своей волшебной палочки к моему плечу. Через рубашку я почувствовал довольно болезненный укол.
— Что вы сделали? — испуганно воскликнул я и тут же попытался вжаться в мебель: на мой крик могут прибежать девочки, и дело вновь примет неожиданный оборот, как в прошлый раз, когда семья случайным образом познакомилась с Милианом.
— Не волнуйся, это не опасная процедура, — ровно и бесстрастно произнес Милиан. Таким тоном говорят патологоанатомы, только вышедшие со вскрытия и жующие сытный бутерброд.
— Какая еще… процедура… — Меня качнуло, перед глазами поплыло. Я вцепился в край тахты.
— Перенесение в пространстве, когда приглашенный не хочет идти по своей воле. Из твоего мира в мой, раз по-хорошему не хочешь.
Вместо лица Улло оказался бородатый блин.
— Милиан… Так нечес…
Я не успел завершить фразу. Язык как отнялся. Голова пошла кругом, казалось, я опрокидывался под тяжестью своего тела. Глаза на секунду запали вверх, вместе с ними перевернулось всё вокруг на какой-то миг. А потом вдруг я очутился уже на другом диване в уже знакомой мне комнате.
Гостиной жилого домика Милиана.
Chapter 6
Нет, так не пойдет! Какого лешего я, с ума сходящий от расстройства после осознания того, что предстояло выполнить в волшебном мире, оказываюсь по щучьему велению, по Милиана хотению в его доме?! За что он так ненавидит меня?! Чего он еще хочет?! Я четко и ясно объяснил свою позицию: нет, нет и еще раз — нет! Эта выходка так ему с рук не сойдет!
Шумно и ненавистно дыша, дуя ноздри, вцепившись в диван, я несколько мгновений ненавистно буравил Милиана, быстро отойдя от магического и не особо приятного ощущения при пространственном переносе. Я ничего и никого не замечал вокруг — для меня в данный момент существовал только этот волшебный супердед, который как ни в чем не бывало смотрел на меня с выражением ожидания верного ответа. Одним рывком я вскочил с дивана и тут же схватил первый попавшийся мне под руку предмет, формой напоминающий палочку — это оказалась небольшая вязальная спица. В порыве ненавистного бешенства я еще как-то умудрился краем воспаленного сознания помнить, что предмет в форме палочки важен для творения мной магии. Но это только спица, а может, и с помощью нее что выйдет? Сейчас и опробуем!
Я не знал ни одного заклинания. В моей голове не было ни одного термина из рубрики «Чародейство и волшебство». Лишь роились злобные мысли на тему «Ударь Милиана магией и проучи его».
Выкинув руку со спицей в сторону Улло, словно кидаю в него огромный ком грязи или крепкое осязаемое ругательство, я подумал, словно призывая спицу: «Шарахни его как следует, а то достал этот дед!».
Произошло неожиданно ожидаемое: из спицы вылетела синяя стремительная стрела, направляясь прямиком Милиану в лоб, но он отразил внезапный, как мне казалось, для него удар. Его волшебная палочка оказалась у него в руках, он взмахнул ею. Синяя стрела развернулась в сторону буквально в считанных сантиметрах от его лица и непривычно шумно схлопнулась. В буфете за спиной треснули и частично осыпались стеклянные двери, с комода на пол упала и разбилась ваза с искусственным букетом цветов, друг на друга посыпались фотокарточки в рамках. Я вжал голову в плечи и услышал детский вскрик. Под звон разбившегося стекла вновь выкинул руку к Милиану. Во второй раз вылетел синий полупрозрачный искрящийся шар. Улло с каменным лицом дважды взмахнул палочкой. Шар сперва отшатнулся в сторону под потолок, а потом полетел на меня, увеличиваясь в размерах. Я даже не успел вякнуть и как следует испугаться, лишь автоматически закрыл голову локтями. Но мой же шар, прирученный Милианом, в самый последний момент изменил траекторию и ударил не сверху, а в ноги. Я растянулся на полу, при падении задев подбородком край дивана, и теперь ощущал нарастающий зуд на месте будущей ссадины.
— Ты закончил? — хмуро прозвучал голос Улло у меня над головой.
Я зажмурился и со злостью ударил ладонями в пол.
— Понервничай мне еще. Это мой дом. А ты чуть не превратил его в не пойми что, — холодно продолжил Милиан.
Я протяжно и шумно застонал от бессилия. Кажется, я начал потихоньку остывать. В голове что-то прояснилось. С груди свалился камень. Но теперь становилось стыдно.
Я подобрал лежащую рядом спицу и встал, развернувшись лицом к Милиану, глядя в глаза. К моему изумлению его лицо не выражало гнев. Он лукаво усмехался, покручивая в пальцах свою палочку. Видать, в какой-то степени доволен моими магическими способностями. Но секунду спустя он повернул голову в сторону пострадавшего буфета и изменился в лице: уголки губ опустились, а бровь сдвинулись — Улло нахмурился и прошел к буфету с разноцветными стекольными вставками, выбитыми из дверец, которые сейчас превратились в осколки и лежали, разбросанные, на полу. Я поджал губы и сложил руки за спиной в замок, отчаянно придумывая извинения и мольбы о прощении, чувствуя, как пылает лицо.
Милиан, не говоря ни слова, стоял напротив буфета и внимательно обозревал последствия крушения — насколько всё поправимо и насколько сильно можно меня ругать в зависимости от тяжести нанесенных имуществу последствий.
— Венди, не поранься осколками. Помоги ей.
Не оборачиваясь, Улло одновременно обратился к внучке и ко мне. Я развернулся к девочке. Оказывается, та находилась в гостиной всё время нашей непродолжительной схватки, вжавшись в стену возле комода. Венди вскрикнула, вздрогнув и заслонив ладошками лицо, когда с комода полетели ваза и фото, разбились стекла. Сейчас она, сидя на корточках, собирала упавшие фотокарточки. Нагнувшись, я осторожно подбирал осколки голубой узорчатой вазы, оторвавшиеся бутоны, стебли и еще сохранившиеся в целости цветы. Девочка даже не смотрела на меня. Обиделась? Боится? Я сам боялся заговорить с ней первый.
Подняв осколки, я сложил их горкой на одном краю комода и рядом положил цветы. Венди быстро расставляла рамки с фотокарточками. Я наблюдал за ее движениями и выражением лица. Девочка была не то грустна, не то задумчива, не то сосредоточена. Поставив рамки, поправив их, она подошла к Милиану. Я обернулся. Улло колдовал: водил рукой с палочкой по воздуху, а перед ним чудеснейшим образом с пола поднимались в воздух осколки стекла и вновь составляли прозрачные дверцы буфета. Рядом стояла Венди и наблюдала за колдовством деда. Я хмыкнул: то есть в этом мире всё действительно поправимо, всё можно быстро наладить с помощью магии? А я боялся, что буду триста часов обязательных отрабатывать в этой Изнанке, искупая вину перед Улло! Я вновь повернулся к комоду, решив внимательнее рассмотреть фотокарточки, даже придвинул рамки поближе к себе.
С профессиональных постановочных цветных фото взирали мужчины и женщины, одни и в паре. На одном фото запечатлен Улло — он был молод, постарше меня, с короткой светлой стрижкой, бородкой и усами в костюме-тройке — вместе с миловидной женщиной с крупными чертами лица и грустными глазами, несмотря на легкую искреннюю улыбку. Та же женщина, уже несколько старше, сфотографирована одна и задумчиво смотрела в сторону. У другой молодой женщины узнаваемый улыбающийся взгляд — так смотрел Милиан. У второго, неизвестного мне темноволосого стройного мужчины — живые и озорные серые глаза, такие же как у Венди.
Я развернулся к Милиану и его внучке и встретился с ними взглядом. Улло уже закончил колдовать — переливающиеся цветными бликами стекла вновь оказались в дверцах буфета, без единых трещинок и «паутинок» — и стоял, приобняв девочку за плечо. Видимо, в моем немом взоре так ясно читался вопрос, который я не решился задать, что Милиан негромко сказал:
— Это я и моя супруга. И родители Венди.
— Я их не помню. Знаю только по рассказам деда, — добавила девочка и посмотрела снизу вверх на Милиана. Тот потеребил ее плечо. Значит, девочка сирота…
— Мне жаль, — сказал я и вновь посмотрел на фотокарточки, на лица молодых и счастливых волшебников.
Каким был Милиан в молодости? Таким же строгим, ответственным — или берущим от жизни всё и помногу, ни о чем не жалея? С фотокарточки смотрел уверенный в себе и завтрашнем дне молодой мужчина, невысокий, но крепкий, умеющий красиво и стильно одеваться. Он любяще прижимал к своей груди зажатую в ладони руку супруги, словно обещая ей, что всё будет хорошо, он защитит ее, и она всегда будет удостаиваться его внимания. На другом фото, где супруга Улло была одна, в ее взгляде, выражении лица проскальзывает явно уловимая грусть. Она что-то знает, что-то предчувствует, чем-то озабочена?
Родители Венди. Оба не старше меня. Гордые своей судьбой, своей жизнью, счастливые. Неужели их не стало, когда они были так молоды? Улло и внучка обмолвились о них в моем кабинете. А жена Милиана — неужели она тоже скончалась? Улло ни разу не намекал, что у него есть — или была — супруга, где она. Вряд ли он стал хранить ее фотокарточку, если бы они расстались при жизни.
— Как ты применил магию? — прервал мои размышления Милиан.
— Никак, просто… разозлился и взмахнул, — быстро ответил я и продемонстрировал уже без спицы, как я замахнулся в него, когда колдовал. — Вы не се́рдитесь?
— Что ты думал в этот момент? — Не ответив на мой вопрос, Милиан шагнул к дивану, с которого я, очнувшись, вскочил несколько минут назад, и сел на него, сложив руки на коленях и положив свою палочку на столик перед собой.
— Я, честно, просто хотел, чтобы вы от меня отстали, простите, конечно, за прямоту, мне сейчас вроде лучше, но не сильно. — Я развел руками. — Я не могу точно сказать, это как-то неуловимо, непросто объяснимо, это вышло само собой!
— Это важно, Константин. Чтобы я смог понять, как живет и работает магия внутри тебя. Чтобы я помог тебе изучить ее и направлять.
Господи боже, теперь что, помимо обмена энергией на внутриклеточном уровне и сидящая внутри меня магия тоже будет активничать? Я не вынесу этого, в голове просто-напросто не укладывается!
— Я… сильно захотел выместить злобу. — Я попытался достаточно точно описать, что происходило со мной пару минут назад. — Был в гневе, думал: вот бы ударить, вот бы проучить! Потом почувствовал словно такое бурление в груди, ну, когда что-то приятное случается, на душе аж тепло становится.
— Ага, и тебе настолько приятно было, что ты задумал меня покалечить. Не объясняйся, знаю, что в те секунды так и было, и я не сержусь на тебя особо. — Милиан усмехнулся и вскинул ладонь, не давая пролиться моей самозащитной тираде. — Всё с тобой ясно.
— Да? А мне вот про себя вообще ничего не ясно! — выпалил я, подошел ближе и встал напротив Улло, взирая сверху вниз. — Мы так не договаривались: что вы будете в моем мире, в моей Москве применять вашу, изнаночную, магию и отправлять меня сюда без моего же желания! Я с вами и с вашим волшебным Советом не заключал никаких договоров! Вы нарушаете мои права! Вы вторгаетесь в мою личную жизнь! Говорите хранить тайну волшебства от семьи, друзей и коллег!
— Константин, это пройдет… — попытался воззвать ко мне Улло, но я уже распалился и продолжал, не желая его слушать и не обращая внимания на Венди, которая стояла возле буфета и со страхом смотрела на меня:
— Да какое там пройдет! Что вам известно обо мне?! Что я лишь музыкант, дирижер! Я не воин, во мне нет чувства и желания борьбы! Вы даже не пытаетесь поставить себя на мое место, чтобы понять, чем и как я рискую, помогая вашей Изнанке!
— Я прекрасно понимаю тебя, поверь, — произнес Милиан и, сняв очки, устало потер пальцами переносицу. Я осекся и посмотрел на фотокарточки.
— Тогда почему, зачем вы так делаете? Не спрашивая меня, помимо моей воли?.. — Я сдулся: полный злости монолог выжал из меня все положительные и отрицательные эмоции, что даже сложно было говорить.
— Чтобы ты не раздумал. Знал, что даже невероятное возможно. И мог решительно действовать в отчаянных ситуациях, предугадывая наперед.
Ответ Улло был достаточно прост и одновременно глубок. Но так на курсах молодого бойца в армии морально готовят, суют новобранцам на завтрак такую установку про «будь готов — всегда готов». Какая стратегическая готовность нужна мне, живущему в мирное время в столице? Я не гражданин Изнанки! Если у них всё так плохо, пусть готовят к неизбежному своих жителей, но не новобранцев! Они — я в их числе — не знают даже, что их может ждать, подстерегать в неизвестном мире.
— Ты у меня третий, — вдруг произнес Улло.
Что? Я не совсем понял, что он имел в виду и к чему вообще. Что я — третий избранный, отданный ему на поруки? Тогда боюсь узнать, что с предыдущими двумя. Надеюсь, они не кончили плохо.
— Предыдущие пробыли у меня недолго. Отказались от… того, что их ждало и могло ждать, — говорил Милиан доверительным тоном. — При этом мироздание нашло их в мирное время, когда не было столкновений. Они побоялись, что окажутся сильно зависимы от Изнанки. Им здесь так нравилось, они посчитали ее новым домом, что стали реже появляться на своей родине. Они не хотели терять семью, друзей, работу и одновременно желали поселиться здесь и жить до конца своих дней, но то и другое вместе невозможно. Оба продолжительное время жалели о своем выборе — что вернулись в родные края — потеряли семью, переехали, изменили образ жизни. Сейчас один из них — известный политик в вашем мире в одной стране, не буду называть его по имени. Второй в то время был простым водителем на междугородних рейсах, его настоящая судьба мне неизвестна. В последний раз, несколько лет назад, я слышал, что он был осужден за незначительное преступление.
То есть я еще хороший экземплярчик на его фоне! И тем не менее мне неясны объяснения Милиана. Это вообще всё так, оказывается, сложно с этой Изнанкой. Ох, опять голова идет кругом!
Потирая лоб, я прошел к другому концу дивана и сел на край, опустив голову и глядя на носки своих туфель.
— Я не хочу разочароваться в себе. И в тебе тоже, — услышал я голос Улло и поднял на него лицо. Он смотрел на меня с легкой извиняющейся улыбкой. — Обещаю, Константин. Как только закончится вся эта чертовщина с Морсусом и Изнанка не будет нуждаться в твоей помощи, как и в помощи других недавно новоизбранных, можешь идти на все четыре стороны, как говорят у вас.
Я усмехнулся и кивнул.
— А пойдемте чай попьем! — вставила Венди таким задорным голосом, что в его нотках чувствовалось, как долго она хотела сказать эту примирительную фразу.
— А пойдемте! Константин, в знак примирения приглашаем. — Улло указал ладонью на кухню. Венди радостно ускакала из гостиной, и мы с Милианом ушли за ней.
Кухня представляла собой уютный светло-оливковый маленький зал для небольшой и скромной компании с простыми овальным столиком и стульями из светлого дерева. Окно закрыто салатовыми шторками. Под потолком в воздухе висела — прямо ни на чём, ни на какой-либо ниточке — сфера, излучающая мягкий свет. У одной стены стояли два кухонных стеллажа, один деревянный, другой со стеклянными дверцами. На их полках ютились столовые приборы, тарелки и блюдца, чашки, коробочки и баночки, полные, вероятно, разных специй, сухофруктов, зерен. Напротив, у другой стены, располагалось что-то похожее на кухонный гарнитур и плиту — лишь похожее, потому что не было традиционных конфорок, вытяжек, крана, а лишь пара широких навесных полок с прозрачными дверцами, раковина и столешница, которую словно нещадно кромсали. Поверхность ее была настолько груба, что, казалось, на ней пытались совершать всевозможнейшие эксперименты различные алхимики и в конечном итоге спалили ее навсегда и безвозвратно, оставив сплошные неровности, шершавости и шероховатости. Никаких чайников, кастрюль и сковородок ни на какой плите я не заметил.
Улло жестом пригласил меня сесть за стол, а сам наклонился к одному напольному шкафу. Я сел спиной к окну и лицом к выходу из кухни и сложил на столе руки, переводя взгляд с девочки на Милиана. Венди шустро отодвинула одну створку стеллажа, достала коробку и быстро поставила ее на стол. Привстав на цыпочки, с верхней полки она взяла три чашки и расставила их на столе.
— Что-то к чаю будете? — робко спросила она, не глядя на меня, вынимая из коробочки чайные пакетики и оставляя их по одному в каждой чашке.
— Ну, можно, — негромко сказал я, разведя ладони и вновь сложив их вместе.
Девочка схватила с одной полки длинную коробку размером чуть ли не с ее руку. Я отвлекся на Милиана — и вовремя: увиденное в очередной раз заставило меня удивиться и напомнить, что я нахожусь в необычной стране — волшебной. Мой Проводник поставил чайник (или то, что должно им быть: это был ни газовый, ни электрический, никакой чайник — без свистка или электрического провода, этакий металлический сосуд с крышкой) на дно по-идее-раковины. Махнул волшебной палочкой — откуда ни возьмись начала собираться вода и как по команде, ровно, не проливаясь, будто по невидимым прозрачным трубочкам, наполняла то-что-должно-быть-чайник. Вот до чего техника дошла, а не эти все наши земные «умные приборы» с автоматическим отключением в случае перегрева! Тут вон всё как магией решается! И даже не понятно, надо за воду платить или как? Как коммуналка оплачивается-то, за что и на какие гроши? У них тут какая валюта вообще и есть ли? Да что это я хозяйственные вопросы думаю, когда на кону — судьба всего волшебного мира, где я сейчас нахожусь и которому должен помочь! Зря об этом вспомнил: мысли опять придавили к земле, я приуныл задумавшись.
Меня окликнул Милиан, и я не знал, насколько погрузился в свои тревоги и волнения, ничего не замечая рядом, хотя вокруг вновь творилось чародейство: даже такое дело, как вскипятить чайник, в Изнанке решается благодаря заклинаниям! Я моргнул, выпрямился на стуле, посмотрел на Улло, а затем на «чайник». Устройство стояло на несчастной столешнице и было слышно, как внутри сосуда бурлит вода. Видимо, эта поверхность — плита и она «включается» тоже благодаря магии. Как же тут всё упрощенно, как жить-то хорошо здесь — никаких домашних забот! А всю работенку за тебя сделает магия, когда напустишь заклинания на предметы уборки. Лиза моя была бы довольна, вот бы отдохнула — это ведь, кажется, мечта всех женщин: хоть полчаса не работать по дому!
Я опустил глаза. Передо мной уже стояла чашка с бесформенным красного цвета пакетиком чая, а на блюдце рядом лежало «то, что к чаю» — так понимаю, рассыпчатое печенье с цукатами, вроде похоже на сладости, что в продуктовых лавках и магазинах продают. Не отравиться бы этим неизвестно чем с неизвестно чем…
Послышался тихий хлопо́к. Сидевший справа от меня Милиан развернулся корпусом к «плите» и, взяв «чайник», который оповестил нас о вскипяченной воде, разлил воду в кружки. Я ожидал, что вода окрасится в красный, как цвет пакетика, но нет, она стала насыщенно зеленой, как напиток тархун.
— Это не отрава, это наш обычный классический чай, — сказал Милиан, дуя в чашку на воду, и откусил от печенья.
Венди взяла стеклянный графин и налила себе из него немного прохладной воды. Я робко взял чашку, подул на чай и понюхал. Пахло будто нашим, земным, крепким чаем с ярким приятным ароматом, напоминающим барбарис. Когда я отпил, на вкус местный чай оказался такой же, как и на нюх, и совершенно непротивный. Пришло время познакомиться с изнаночными сахарными сладостями. Венди наблюдала за мной, скрываясь за чашкой. Я откусил от печенья — и понял, что это очень необычная кондитерская штуковина. Печенье оказалось затяжным, а внутри — желто-оранжевым как тыква. И вкус был ни с чем не похожий, какая-то смесь всего тебе знакомого и одновременно неизвестного.
Видя, что мне пришлись по вкусу изнаночные чай и печенье, Венди широко улыбнулась и тут же, постеснявшись, спрятала улыбку за глотком чая. Краем зрения я следил за Милианом и нутром чуял, что он очень хочет заново начать разговор, вероятно, думая, что я уже остыл и меня можно обработать еще раз, уже успешно. Ну нет. Поэтому я сам тихо и достаточно холодно начал, скорее проглотив оставшийся кусочек печенья:
— Милиан, послушайте. Я уже не знаю, какие аргументы привести, потому что все они для вас пустые, но для меня — очень даже жизненно важные и весомые.
От волнения я не мог фокусировать взгляд только лишь на лице Улло, поэтому смотрел на его руки, держащие чашку, на волшебную палочку рядом, его очки и цепочку.
— Вы, не просто один вы, вся ваша Изнанка хочет взвалить на меня, нас, таких обычнейших жителей другого мира свои проблемы! Думаете, без них у нас нет треволнений? Почему ваш мир, где каждый обладает магией, оказался так хрупок и слаб перед злыми чарами? Почему добро слабеет? И почему вы не прибегаете к помощи иных волшебников, живущих в других мирах и измерениях, почему ваше тупое мироздание выбирает каких-то не способных вести битву, не знающих заклинаний, а?! Почему умные маги, ваш Совет, взваливают ответственность на простых людей, как я? Ответственность — это обязанность доказать, что ты достоин доверенного тебе. Но я ничего и никому не хочу доказывать. Тем более то, что на меня повесили! Помимо и вопреки моей воле!
Последняя фраза прозвучала остро и вызывающе, я это понял запоздало. Венди смотрела в стол, на ее лицо упали волосы и скрыли взгляд. Улло сидел прямо и смотрел куда-то вниз. Я нервно теребил пальцами, вытянув руки перед собой.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.