Бесплатный фрагмент - Димкина скала

ПРОЛОГ

На перроне в Омске мое внимание буквально приковала к себе, скажем прямо, немного чудная троица. Он, она и перспективное направление в лице маленькой девочки. Мужчина без всяких сомнений относился к разряду людей, которых в народе часто называют пентюхом или одной из его разновидностей. А вот молодая женщина… По абсолютно правильным чертам лица в ней угадывалась самая настоящая европейка. Но ее облик в целом, смуглое лицо и по-настоящему черные волосы говорили о связанной с ее предками загадке. Скажу конкретнее, на мой взгляд, женщину вполне можно было назвать метиской. Что касается ее дочки, то в ее облике творилось вообще что-то странное: мамина смуглость, непонятно откуда появившиеся раскосые глаза, причем явно от папы — голубого цвета. Девочка капризничала, и дружные усилия родителей мало чем помогали. Зайдя за пределы терпения, мама решительно повернула девочку к себе спиной и нарочито демонстративно, так чтобы было хорошо видно, занесла свою тонкую руку для шлепка. Раздалось детское возмущение:

— А маленьких детей не бьют, сама говорила. А девочек тем более. Это же непедагогично.

Последнее предложение было высказано с таким очевидным надрывом, что мамина рука резко изменила свое намерение, а девочка легко взмыла вверх. И теперь мама держала ребенка на руках, подошедший папа-пентюх гладил ребенка по голове, а дочка хитро прижалась к маминой груди. Здесь она чувствовала себя в абсолютной безопасности. По крайней мере, до очередного скандала.

Оказалось, что эта перешедшая в мирное состояние троица садится в соседний вагон. На ближайшем перегоне какая-то сила потянула меня туда и, проходя длинный коридор, я почти столкнулся с этим мужчиной. Жизнь приучила не тянуть резину, а пока есть возможность, выяснять все, что тебе нужно. Мужчина очень сомневался, но потом согласился ответить на мои вопросы. Пока мы обсуждали организационные моменты, открылась дверь и молодая женщина, вблизи она казалась еще интереснее, позвала своего мужа в купе. Как-то так получилось, что там же оказался и я. Мало того, что меня очень вкусно накормили. Я услышал необыкновенную историю. Сразу от двоих, причем взрослых людей. Почему они доверились мне? Женщина ответила просто:

— Вам никто и ни за что не поверит. Та, о которой мы вам рассказали, поневоле наследовала все то, что осталось от ее матери и отца. А также от своего деда, беспутной бабки и даже странного двоюродного деда. Агника — настоящая наследница своего рода. А я даже бабушкой ее назвать не могу — так много поколений прошло между нами.

Мы проговорили несколько часов. Удивительно, но показавшаяся таким капризным ребенком девочка совершенно перестала плакать, а потом даже уснула. И мужчина оказался не таким уж пентюхом. А женщина… К моему искреннему сожалению, через несколько часов эта удивительная семья выходила из поезда. Они категорически отказались оставить свои координаты, а моя помощь на выходе оказалась им совершенно не нужна.

ГЛАВА 1. ИЗ ДЕТСТВА

Где ты живешь

Он сидел на коленях своего отца и ждал от него новой истории. Но сегодня отец молчал. Его большая рука машинально ощупывала детское плечо, так, как будто он постоянно проверял — на месте ли его ребенок. И в доме стояла странная и какая-то тоскливая тишина, а наутро отец уехал, и Димка его больше никогда в жизни не видел. Впрочем, к его удивлению, он и не особенно к этому стремился. Димкина мама теперь часто и долго плакала и повторяла, что он и сам добьется всего, чего захочет. Он ведь у нее умный. Ничуть не хуже своего старшего брата, для которого уход отца обозначил только еще большую свободу.

На глазах делая вид, что она спокойно перенесла разлуку с мужем, Димкина мама по ночам нередко рыдала в подушку. В свободное время ее часто видели на разрезавшей их деревню пополам дороге. Нет, она не смотрела вдаль. Ее взгляд упирался в дорожное покрытие, бегущее у ее ног, и, видимо, только мысли женщины улетали куда-то очень и очень далеко.

Когда слушать мамин плач становилось невмоготу, мальчишка выбегал на улицу и долго оглядывался вокруг себя. Так, как будто пытался увидеть что-то новое и необычное. Но вокруг не было ничего, кроме замерших в безразличии покатых гор Алтайского края. Наверное, это был очень большой, огромный и неповторимый мир. Но его, Димкина, страна — только маленький двор, окруженный постройками и заборами, точнее, кусками разнообразных по высоте и материалам ограждений. Иногда они крепились даже прямо к стенам хозяйственных построек.

Внешне любой такой дворик для хозяев — благодать. В окружении одной-двух яблонь можно отдохнуть, помечтать, а если позволяет возраст, то даже и целоваться. И даже по серьезному. А как только вечерний сумрак опускается на землю, то красота скрывается. Куда? Она все там же, только ее в темноте не видно. А в растелившейся по двору и вокруг дома темноте хоть еще и не прорисованные, но уже вполне реальные, начинают появляться тени. Тот, кто впечатлительнее, конечно, увидит и хвосты, и фигуры, и животных и людей и еще что-то такое, что пока невозможно определить и понять. И вполне возможно, что вместе с пониманием придет настоящий ужас. Явный, мерзкий и совершенно посторонний. Вначале он ласково пробежит холодком по вашей спине, запуская движение по телу мурашек, и тогда в вашей голове появится очевидное желание закрыть глаза или круто отвернуться, убежать в комнату и спрятаться головой в подушку.

Вот ведь странно — подставить спину под удар нас не волнует. А все потому, что подспудно каждый чувствует, что на самом деле никакого ужаса, кроме созданного нашим личным воображением, не существует.

Ночь

Десятилетний Димка последние предосенние дни спал вместе со старшим братом в доме. А все дело заключалось в том, что его мама, оставшаяся без мужа, предпочитала отдыхать в примыкающей к кухне комнатке, расположенной в отдельном помещении. Там ей было и удобнее, и весь кухонный инвентарь находился под рукой. А она банально хотела только одного — побыть одной. Вернее вместе со своими грустными раздумьями. Димкина мать заметно сникла за последнее время, частично утратив цель в жизни, а теперь уже и не пыталась нащупать и ухватить ее снова. Остался только печальный взгляд, прикованный к своим мальчикам, выдававший ее постоянную душевную боль.

Прошло немало времени, прежде чем жизнь семьи понемногу вошла в новое русло. Рядовые события покатились одно за другим. А в одну из ночей произошло странное происшествие, запомнившееся мальчишке на всю оставшуюся жизнь. Он тогда долго ворочался на кровати, а сон все никак не приходил. Димка прислушивался. Сквозь храп старшего брата — Кольки — прорывались слабые и какие-то беззащитные звуки. Казалось, что кто-то очень маленький обиженно скулит во дворе. Наконец, Димка не выдержал и решил сходить посмотреть. В деревне никого не удивит, если человек, маленький или большой, вдруг направился по необходимости, а удобства для этого только на улице. И если ты не хочешь зацепиться за что-то в темноте, то лучше последовательно, один за другим, включить источники света — от комнаты до выходного коридора. Осталось только скинуть простые запорные крюки, и ты уже на улице. Так было всегда.

Но сейчас, едва Димка откинул последний запор, как в расширяющуюся щель между дверью и косяком стала настырно влезать огромная темная морда с жутко блестящими в темноте глазами. Зверь крутил головой, как будто вкручивая ее в пока еще недоступный для него объем выходного коридора. Мальчик схватился за дверную ручку и со всех сил потянул дверь на себя. Необычайно громко ударил по ушам звук цепляющегося за скобу крючка.

Непонятное

Теперь каждый день едва на улице начинало темнеть, в жизнь неумолимо вступало что-то постороннее и непонятное. Оно дышало и шевелилось. Но почему-то Димкин брат не обращал никакого внимания на то, что протекало на его глазах: то ли не чувствовал, то ли считал, что его пока ничего не касается.

Очень часто сквозь сон Димка чувствовал, как что-то длинным и шершавым языком лижет его по лицу, обдает тяжелым воздухом спертого дыхания и отвлекает резким царапающим звуком когтей по настилу деревянного перехода. И мальчишка начинал метаться. Он закрывал голову руками, втыкался лицом в свернутую подушку, но иногда с любопытством и страхом прижимался носом в самый уголок окна за чуть-чуть отодвинутой занавеской. А вокруг была темнота. Она тяжелым массивом стояла везде, заслоняя своей темной массой деревья и постройки.

Однажды темноту прорвало что-то быстрое, и огромная когтистая лапа провела пугающий след по окну. Димка отскочил в сторону и бросился под одеяло. Он не помнил и даже не мог представить, сколько времени он просидел в своем убежище. Наконец, любопытство пересилило, и он тихонько прокрался к окну. Стекло было прежним — не разбитым, без следов, и только в середине виднелась заметная царапина.

Именно ее и показал Кольке Димка, захлебываясь от волнения в своем необыкновенном рассказе. Про волка, черного и страшного. И стало спокойнее. Брат внимательно оглядел Димку со всех сторон и для надежности даже положил ему на голову тяжелую рабочую руку. Потом зачем-то осмотрел его уши и, наконец, уверенно заявил:

— Начитался. Сегодня ночью меня позовешь, когда в туалет пойдешь.

Тяжелая рука сильно клонила детскую шею, но именно она давала полную уверенность и спокойствие Димке. А ночью брат сам повел его во двор. Колька скинул крючок с петли и под скрип раскрываемой двери уверенно ринулся во двор. Потом развернулся в сторону Димки:

— Ну что? Где твой зверь?

В тот же момент огромная, плохо проглядывающаяся в полосах света из коридора туша бросилась сверху на Кольку. Димка заорал и бросился в комнату. Из-под одеяла его вытаскивали брат и разбуженная криками мама. Она долго гладила прижатую к ее большой груди голову своего младшего, а тот только дрожал то ослабевающей, то усиливающейся дрожью.

— Ну, ну, — успокаивала мама, — наверное, что-то страшное приснилось. И твой брат рядом стоит.

Стоящий рядом Колька хмыкнул, и снова, засунув ноги в тапочки, двинулся во двор. Он вернулся очень быстро. Мама подняла на него глаза — лицо здорового деревенского парня было похоже на кусок выбеленного полотна. На беззвучный вопрос мамы Колька ответил:

— Там и, правда, кто-то есть.

Мама аккуратно уложила Димку и укрыла его почти с головой, а затем решительно двинулась на улицу, прихватив в коридоре топор. Вернувшись в комнату, она аккуратно поставила топор в углу и выразительно пожала плечами:

— Там никого.

С кровати послышался жалобный голос Димки:

— Он там, я знаю.

— Сходи, Коля, — мать обратилась к старшему.

Колька помолчал и, наконец, отрицательно помахал кистью правой руки перед собой. А мама взмахнула руками и приготовилась дать взбучку трусливым сыновьям. И именно в этот момент, неестественно громко со двора раздался шум — кто-то отчаянно скреб деревянную дверь.

Окна, выходившие на наружную сторону, не открывались, и напрасно Димкина мама вглядывалась в темноту. Она облокотилась на подоконник и нервно всматривалась вдаль, но видела только свет далеких соседских окон и еще более удаленных фонарных столбов на дороге.

Страх

Дом взяла со всех сторон в плотное кольцо темнота, а внутри властвовала ее сестра — тишина. Колька вытащил из-под кровати заначку — сильно початую поллитру самогона — и всерьез намеревался откупорить бутылку. И в этот самый момент огромная морда прижалась к окну. Мама от неожиданности откинулась назад, а глаза зверя немигающим взглядом глядели несколько секунд внутрь комнаты, пока не свалились вниз.

Женщина подскочила к окну и задернула занавеску. Подумала, сбегала в коридор и начала прилаживать поперек окна принесенную планку. В эту ночь в двух маленьких комнатах никто не спал. Колька время от времени прикладывался к бутылке, уверенно зная — мама его не осудит, и ругать пока не будет.

Едва забрезжили первые признаки утра, как мама схватила топор и пошла к наружному выходу. Она тихо и осторожно открывала дверь. В проеме все больше виднелась блестящая от росы трава и мягкая полурассеянная дымка над огородами. Мама осмелилась и вышла из дома. Все было спокойно, и стояла только тишина, почти такая же, как и в доме. Прошло совсем немного времени и ее прорвали дикие крики соревнующихся между собой петухов. А чуть позже из-за маминой спины высунулась Димкина голова.

На всю жизнь Димка понял, что страх можно победить только самому. И, конечно, то, что любая неуверенность всегда заразительна. И дело совсем не в размерах и силе человека, а только в том, сумеет ли он вовремя сцепить вместе кулаки и идти вперед. Ну, а страшный и непонятный зверь? А он больше никогда не приходил. А был ли он наяву?

ГЛАВА 2. НАХОДКА

Странная находка

Настоящее детство никогда полностью не заканчивается. Его не забыть. Может быть, только перед самой смертью. А Димка, даже повзрослевший, так и продолжал жить своими воспоминаниями. Слишком много в его детстве было такого необыкновенного, иногда тяжелого, часто страшного, а в отдельных случаях поистине прекрасного и даже замечательного.

Окончив вначале школу, а затем и институт, Димка давно покинул родные места. Работа в большом городе всегда воспринималась более престижной и хорошо оплачиваемой. Но оставалась большая тяга назад, туда, где он провел первые и, все-таки, самые счастливые годы жизни. В ожидании предвкушаемой встречи долго и тягуче пролетали дни, проводимые далеко от родной деревни. Димку с необыкновенной силой тянуло в привычные с детства места. И тут никакой лирики, ностальгии или попытки ввергнуть свою жизнь в бурные переживания юности. Просто хотелось, а вдруг что-то не досмотрел. А на то, что даже видел многократно, хотелось снова смотреть, только уже другими, более взрослыми глазами.

С самого детства он мог насчитать десятки укромных мест в округе, где их детская компания, зачарованная волшебницей-природой, часами сидела и мечтала о своем великом будущем. Впрочем, были и самые сокровенные уголки, такие, что даже от товарищей хотелось скрыть их существование. И не потому, что очень жалко. Наверное, все связано с тем, что оставался страх, что не так увидят, не так поймут ту красоту, которую сможешь по-настоящему рассмотреть только ты сам.

Вот и сейчас, едва приехав в отпуск в родные места, Димка уже на второй день рванул напрямик по известным ему дорожкам и тропам. Через несколько часов он долго и упорно смотрел на нависшую над речным обрывом скалу. Блики солнца находили в сморщенном силуэте выходы каких-то отражающих материалов, и во все стороны весело разлетались маленькие и юркие световые зайчики. А солнце постепенно уставало от творимого без его разрешения безобразия и, когда оно проходило зенит, скала погружалась в тень. Со стороны казалось, что она очень и очень медленно раскачивается. А ближе к вечеру буквально на глазах от скалы начинал струиться почти невидимый туман, и на тех, кто случайно оказывался в эту пору в этом месте, совершенно несвоевременно накатывал настоящий страх.

Стоя почти без движения, Димка долго и упорно смотрел на нависающую над обрывом каменную громаду. Да, будто падает скала. А может, это только кажется, и струящаяся вокруг нее дымка создает иллюзорный обман. Кто-то из стариков говорил, что в этой скале в давние времена спрятали кучу сокровищ, а потом закрыли все под могучим камнем и запечатали крепкими заклятиями. Как это все интересно и, главное, не проверишь. Почти в сумраке Димка двинулся в обратный путь.

Его мама не спала. Она с беспокойством оглядела младшего сына. Старший — Колька — давно уехал жить в город. Кажется как раз после того давнего случая. Как он сам заявил: «сломался» — и больше никогда не возвращался в родные края. А Димкина мама так и говорила соседям, что у нее и для нее остался только один сын.

— Завтра опять пойдешь? — поинтересовалась мама.

Димка согласно махнул головой. А разве он может иначе. Ему же на целый год нужно набраться, чтобы хватило запаса нервной энергии, эмоций от общения и, главное, памяти.

Утром он наносил дрова с улицы в дом и баню, а освободившись, почти бегом устремился к скале. Почему-то уже издалека он почувствовал, что произошло что-то невероятное. Хорошее или плохое, он еще не знал. Но зато был уверен, что теперь в его судьбе появится что-то новое, а может и необыкновенное.

К скале он подходил совершенно взмокший. Мало того, что на улице было далеко за тридцать градусов, так еще и от заложенного им темпа ходьбы становилось невыносимо жарко. Он никогда не покрывал так быстро разделяющее его от скалы расстояние. А усиливающийся шум реки как будто торопил его — иди быстрее. И он торопился.

А представший перед его глазами вид действительно поменялся. Трудно сказать, то ли еще вчера после его ухода, то ли незадолго до его прихода, но часть скалы действительно обрушилась. И теперь она стояла, похожая на безносого человека. А Димка еще на подходе обнаружил это отверстие под сохранившимся выступом обвалившейся скалы. Издалека оно могло бы восприниматься как обычная каверна, если бы не одно странное обстоятельство. Из глубины отверстия шло едва заметное свечение. Хотя мало ли какие кристаллы слагают породу и потом непонятно почему светятся.

Отвалившийся кусок скалы валялся тут же, докатившись почти до самой реки. И теперь Димка не знал, как относиться к новому виду притягивающего его объекта. Раздумывая о случайностях жизни, он присел на берегу, снял с себя сапоги и осторожно начал переход мелкой, но быстрой речки. Когда ноги попадали на острые камни, Димка подскакивал, часто сопровождая свои движения раздраженными фразами. За последние годы сложилось так, что ему понравилось стоять на том берегу и издалека любоваться красотой, созданной в незапамятные времена природой. Но сейчас он должен обязательно подойти к ней ближе. Может, чтобы посмотреть, может оценить, а может просто посочувствовать скале как самому обычному живому существу. Да и самому себе. Ведь он тоже потерял. Исчезло то, к чему он привык с самого детства.

Отвалившаяся глыба замерла и казалась почему-то обиженной. Еще бы. То она была частью большого красивого и единого целого, а теперь стала отвалившимся и никому не нужным куском. Димка ласково провел по внешней поверхности камня, поставил рядом с ним сапоги и направился к скале. Он сразу вспомнил легенды о сокровищах. И ведь интересно, а вдруг и, правда. Он уже заворачивал за глыбу, когда прямо сходу наткнулся на лежащего на земле человека. Раскинувшиеся полы расшитого халата открывали свободные шаровары, рядом с головой валялась округлая почти цилиндрическая шапка. И вокруг нее в беспорядке разбегались волны невообразимо черных волос. Димка испытал и ужас, и восторг одновременно. Прямо перед ним лежала женщина в диковинной для него одежде. После кратковременного смятения Димка бросился к ней, начал переворачивать. Но особых знаний и навыков ему не потребовалось — похоже, она была мертва.

Он еще раз осмотрел лежащую перед ним женщину. Наряд ее был отдаленно похож на одежду местных народов. Но украшен и расшит настолько затейливо и дорого, что вызывал больше вопросов. Ну, а лицо… Оно было правильной формы и относило ее, несомненно, к самой настоящей европейке. Димка простоял над телом не меньше получаса. Ему было не страшно, а почему-то обидно и досадно, как будто он нарочно и не вовремя опоздал.

Но время шло. Как мог Димка закрыл женщину ветками, обложил вокруг камнями и даже бросил рядом свою мокрую от пота майку, вдруг звери унюхают и не тронут останки. Теперь он мог идти в ближайшую деревню.

До нее он добрался почти бегом, и, к его радости, в ближайшем доме оказались люди, а двое из них даже согласились пойти вместе с ним. Может на это повлияло то, что один мужчина в прошлом работал в здешних местах участковым, и теперь он смотрел на Димку с явным подозрением. Наверное, хотел проверить. А второй? Кто его знает?

Шли гораздо медленнее, чем Димка, но он все равно сумел быстро вывести их по известным только ему тропам, чем здорово удивил своих спутников. Выходило, что он лучше местных ориентируется в здешних местах. Как только послышался знакомый шум водного потока, из-за поворота появилась громада скалы. Первый взгляд показал — картина не изменилась. И даже обломок лежит на том же месте, но Димка сразу почувствовал, что что-то не то. Он даже не стал снимать сапоги, а как был, набрав в них воду, проскочил через речное русло и замер. Все осталось на месте: и ветки, и камни. А вот даже его майка валяется. Только вот женщины нет. Напрасно Димка бегал вокруг глыбы и к скале — никаких следов и никаких намеков. Он поднял голову. А ведь и отверстия больше нет, и свечения не видно.

— Ну что? Волки съели? Или с бодуна сюда пришел? — возмущался бывший участковый, — твое счастье, что я нынче не у дел, а то ты бы у меня живо пришел в себя за пятнадцать суток.

Он еще раз оглядел Димку. Неизвестно, что сыграло роль основного аргумента. То ли рост и достаточно широкие плечи молодого человек, а может и простое нежелание с ним связываться, но только скоро оба местных мужчины повернули в обратный путь, оставив Димку у лежащего рядом с рекой обломка.

Его мама была рассерженна до такой степени, что встретила родного сына с веником и пообещала, что если он еще раз вернется так поздно, то она однозначно пустит свое оружие в ход. Димка не спорил и всем своим видом показывал, что любая экзекуция для него будет скорее даже в радость. Он отказался от ужина и, оставив вконец обиженную мать на кухне, завалился спать. Вот только уснуть он не мог. До самого утра он пытался доказать себе, что он видел существующую реальность. Ну не приснилось же ему?

Странное происшествие не помешало Димке до конца отпуска ходить к своей скале почти каждый день. И только тогда, когда мама начинала обещать, уже всерьез, заявить во всеуслышание, что у нее больше нет сына, он начинал выполнять работы по хозяйству. Даже в день отъезда Димка на последнем дыхании сбегал к скале. Там все оставалось без изменений. Только упавшая глыба немного сползла к воде. Хотя может это просто уровень реки начал подниматься. А сама скала приняла одинокий и, как показалось Димке, даже печальный вид. Он знал — пройдет еще один-два месяца и ее полностью покроет снег. В разгар зимы ударят сильные морозы, и так будет продолжаться почти до самого лета. И непонятно, что ждать от здешнего тяжелого климата на следующий год.

Димке страшно не хотелось уходить, но время неумолимо. Пришлось в который раз повторить ритуал прощания — последний поклон — и гораздо медленнее, чем он шел вперед, Димка двинулся в обратную дорогу — домой.

Где ее найти

Трудно оценить жизнь человека, все мысли и чувства которого связаны только с одним — достижением абсолютно невыполнимой цели. Нормально развивающаяся карьера инженера-проектировщика ушла в ниспадающую спираль, и вместе с этим увеличилось количество замечаний и претензий от начальства. Сотрудники недоумевали, интересный молодой человек, рядом множество менеджеров низкого, среднего и высокого уровня, причем главным образом женского пола, а он все больше становится задумчивым и даже рассеянным.

Как же Димке хотелось рассказать все, что он знает. Но попробуй, найди — кому? Зато выходные дни он посвящал библиотекам, бегал по историческим и филологическим факультетам. Он выискивал фольклористов, сказителей и собирателей сказок и легенд, но все было не то. Огромный, заполненный учеными Новосибирск не содержал нужной информации. Пришлось делать запросы в Москву и Свердловск. Отзывчивые люди высылали ему ворох информации об истории Алтая. Неотзывчивые игнорировали.

Димка был стопроцентно уверен, что хоть где-то, но должна сохраниться информация или старинная легенда. Копаясь в книгах, журналах и интернете, он все больше становился похож на собирателя народной мудрости. Но единственно, что он однозначно понял, было следующее: легенды рано или поздно умирают, не подкрепленные памятью людей или чудесами. И если бы люди, к которым он обращался, узнали, что речь всего лишь идет о поисках одной единственной женщины, то, наверное, единогласно объявили Димку сумасшедшим человеком. Причем без всяких сомнений и права на апелляцию.

Димка ушел с прежнего места и начал последовательно менять одну работу за другой, территориально приближаясь все ближе и ближе к родным местам. Он фанатично продолжать изучать сказания, былины и даже песни. Для удобства работы он выучил несколько местных языков. От казахского до всех возможных диалектов алтайских племен. Теперь он смело подправлял в разговоре людей, неправильно употреблявших слова. Начали ходить слухи, что им заинтересовались лингвисты. Но ему это было совсем не нужно.

В свободное время он полюбил на старой восьмерке заезжать в деревни и села. А там со своим знанием языка он вполне сходил за родственника очередного неизвестного человека, проживающего в далекой деревне. Через несколько лет Димка не выдержал и начал опрашивать почти впрямую о живущей в скалах женщине. Старые люди слушали с интересом. Но стоило ему упомянуть, что у нее европейские черты лица, как интерес к нему угасал на глазах.

Мама давно махнула на него рукой, а начавший периодически приезжать брат давно бросил разговоры и только и говорил, что на каждой встрече ему хочется лишь одного — сразу и много выпить. Сколько так продолжалось? Димка уже и сам не помнил. Кажется, с десяток лет.

Опять скала

Поздней весной 20… года на Алтае был необыкновенно сильный паводок. Огромные и неуправляемые потоки, набравшие силу к концу мая, сметали на своем пути даже хорошо укрепленные мосты и разрушали дороги. А после возвращения воды в речные русла на полях застыли похожие на каменные глыбы огромные примерно в метр толщиной льдины. Как раз в это время Димка страшно заболел. Местный врач объявил карантин и запретил подходить к арендованному дому людей. И хотя никакая санэпидемстанция к Димке так и не доехала, но приезжавшие родственники и знакомые старательно приносили и оставляли на крыльце маленькие посылки-передачи. И сразу уходили или уезжали.

Димка постоянно слабел. Даже чтобы открыть обычную пластиковую бутылку ему приходилось пускаться на целый комплекс ухищрений: бить горлышком о кровать или стол, засовывать его под горячую воду и даже умолять провидение пожалеть одинокого человека. Удалось упросить окружающих, чтобы маме ничего не говорили. Димка отлично знал, что, несмотря на старость и расстояние, она не выдержит, бросит все и поедет к нему.

Через три-четыре недели болезни, совершенно неожиданно для самого себя, Димка пошел на поправку. Теперь все чаще, почерневший и осунувшийся, он выходил на крыльцо и подставлял свое лицо под теплые лучи уже летнего солнца. Вместе с его выздоровлением совпало окончание паводка, вода совсем пошла на убыль, и теперь казалось, что реки, ручьи и протоки дружно начали просить прощения за свое прежнее буйство, стыдливо возвращаясь в узкие границы своих берегов. Солнце светило необычайно ярко, рассылая свои лучи в самые потайные места на земле, птицы свистели и распевали самые разухабистые песни под Димкиным окном, как будто требуя, чтобы он немедленно покинул место своего заточения и шел на улицу. А разве может окружающий мир воспринимать иначе человека, с трудом выбравшегося из пропасти болезни.

И Димка послушался. Вернее он не сопротивлялся призыву со всех сторон. Всего через неделю как он вышел на крыльцо и сразу почувствовал в себе столько сил, что схватил свое ружьишко и двинулся на юг, стараясь по мере возможности огибать большую воду. Ноги, непонятно почему решающие вопросы вместо головы, неотвратимо вели его к чудесной скале. Да, он шел медленнее, чем обычно, но сомнений в том, что он скоро будет на месте, у Димки не было.

Опять знакомый шум реки, может лишь слегка громче, чем обычно. А у скалы все осталось так же, как и было раньше. И огромный обломок лежал на берегу. Только сейчас поток омывал его узкую часть, маленьким полуостровом заходящую в реку, — уровень воды здесь спадал достаточно медленно. Как и раньше, Димка снял сапоги и, не обращая внимания на продирающий до мозга костей холод, перешел на ту сторону. А теперь он умиротворенно стоял перед самым прекрасным для него объектом. И, конечно, он по-настоящему радовался, что он живой и опять находится здесь.

А еще его переполняло чувство непонятного ожидания. Чего? Наверное, того, что должно неожиданно произойти. Непонятно отчего Димку охватывало самое настоящее волнение. Теряющий способность думать, двигаться и даже разговаривать Димка с трепетом чувствовал, что вот-вот наступит развязка. И продолжал стоять, напряженно вглядываясь в громаду скалы. И вдруг… Димка давно отучился бояться, но все равно оторопел, когда холодная рука обхватила его правую кисть.

Горянка

Логика подсказывала, что когда рядом опасность, то на нее нужно реагировать быстро. А сейчас Димке не хотелось даже поворачивать голову — а вдруг рядом что-то страшное. Все равно пришлось, и после мимолетного взгляда ему даже не пришла в голову мысль, что это та самая женщина, которую он нашел когда-то у обломка скалы. А теперь наличие в таком месте и ее, и даже любого другого человека, представлялось настоящим чудом.

— А ты, все-таки, пришел, — раздался обычный женский голос.

Но необычно было уже то, что она еще и разговаривала. Да еще и на вполне понятном языке. Но, пожалуй, это и не важно. Димка старательно тер глаза, пытался ущипнуть себя за руку и, все равно, у него оставались большие сомнения, что он все это видит наяву. Кроме того, одета стоящая рядом женщина была совсем не так, как та, показавшаяся ему мертвой. Сейчас вместо халата на ней было надето что-то похожее на длинную плотную рубашку, а на голове красовался узорчатый платок, завязанный сзади.

— Совсем как у пиратов, — неожиданно для самого себя подумал Димка.

Теперь он не замечал, что она идет, медленно и плавно. А он — рядом. Но зато совсем близко с ним находилась та, которую он безрезультатно искал столько времени. И было совершенно непонятно, о чем можно и нужно с ней говорить. Он молчал, а она поддерживала его, словно побаиваясь разрушить связывающую их тишину. Деревья начали скрывать силуэт скалы, и женщина резко развернулась. Теперь ее шаги стали быстрее. Она шла так, как будто что-то забыла. И Димка сразу испугался, что сейчас они дойдут до скалы, и она опять исчезнет, на много-много лет.

Деревья как будто расступились, легко пропуская его и спутницу обратно. Едва стала открытой обзору часть скалы, как женщина неожиданно и громко вскрикнула. Димка не сразу понял, в чем дело. Только когда его взгляд пробежал все окрестности, он увидел совершенно неожиданный персонаж. У подножия скалы стояла очень высокая плотная женщина, одетая не по сезону в пушистую шубу. Подол этой шубы почти касался земли. А лицо, круглое и хищное, сияло как начищенное медное блюдо. Почти круглые глаза уперлись вперед. Еще мгновение и, Димка даже не понял, что произошло, как его спутница рванула прочь. Он едва догнал ее за поворотом лесной тропы. А сзади Димка ясно слышал рыкающие звуки следующего за ними существа.

Казалось, страх начал передаваться и Димке. Научившись с детства владеть собою, он еще не начал сдаваться. Но когда, пробежав за своей спутницей не больше сорока метров, он оглянулся, как остро почувствовал, что на место страха неотвратимо начинает вползать настоящий ужас — за ними гналось непонятное существо, теперь только отдаленно напоминавшее встреченную ими высокую женщину. Вернее от нее осталось только круглое медное лицо с такой же формы глазами. Внизу существо стало напоминать то ли кенгуру, то ли лягушку. С донельзя волосатыми лапами. А сверху бросалась в глаза покрытая толстой кожей широкая грудная клетка. Она будто сразу переходила в длинные невероятно толстые лапы. Именно поэтому оно, это существо, так и двигалось — большими прыжками. И судя по всему, они становились все ближе и ближе.

Женщина развернулась на ходу и бросилась к крутому склону. Неожиданно легко и ловко она начала взбираться наверх, и ослабевший после болезни Димка стал заметно отставать от нее. Но, кажется, и чудовище не особо жаловало крутые склоны. Теперь его круглая морда приобрела темно-синий оттенок, а темп движения стал заметно медленнее.

Димкина спутница вернулась к нему навстречу, схватила за руку и как-то по-настоящему потащила за собой. Она неожиданно оказалась достаточно сильной. Но, несмотря на ее помощь, когда Димка со спутницей выскочили на небольшую складку-террасу горы, он буквально задыхался от перенапряжения. Правда, глаза женщины смотрели на него с таким явным сочувствием, что Димка начал успокаиваться. В этот маленький перерыв она с интересом рассматривала своего спутника. Потом Димкино ружье. Судя по всему, интерес к одностволке оказался намного выше. Еще немного и женщина кивком головы показала, что нужно бежать дальше.

Бегство

Димке не хватало времени, чтобы до конца осознать, что происходит. Он бежал и бежал. То ли в наваждении, то ли в каком-то сне. Его окружали не лес, не река, а настоящая, пусть и странная, и даже по-своему страшная сказка. Необыкновенная, чужая, и еще непонятно насколько она могла бы стать по-настоящему его. Поверить в реальность заставляло только периодическое обжатие чужой и холодной руки. И каждый раз Димке очень хотелось вырваться, а потом убежать. Но теперь уже сокрытая внутри него сила заставляла перетерпеть. А еще, пусть это и покажется неожиданным, ему было интересно. Прошло совсем немного времени, и Димка полностью подчинился обстоятельствам, он перестал возражать необычным командам и старательно и изо всех сил бежал туда, куда ему приказывали. На скользких тропинках женщина без всякого стеснения хваталась за его руку, и каким-то случайным образом сложилась необычайная ситуация — молодой и находящийся в своем уме мужчина бежал по лесу непонятно куда, непонятно зачем и, главное, непонятно с кем. И только холодная женская рука, периодически прикасающаяся к нему, ясно свидетельствовала, что все происходит наяву.

Непонятно, сколько времени они бежали по горам, увиливая от встречных деревьев и едва не падая на скользких тропках, пока шум редких машин не показал приближение дороги. Женщина резко остановилась и вопросительно посмотрела на Димку. А он подумал и решительно протянул ей свою руку и теперь уже он тащил ее за собой. А когда они стояли на обочине проселочной дороги, Димка получил возможность рассмотреть ее поближе. Да, она и не она. Димка страшно устал, но не отрывал глаза от своей спутницы. Он даже, кажется, пытался что-то сказать или спросить. Но она остановила его поднятой рукой:

— Ты просто не сможешь ничего сейчас понять.

Ну что же, пускай. Он нашел ее, а остальное, в том числе и объяснение вполне может потерпеть. Димка с надеждой поднял руку и, как ни странно, первый же водитель остановил свою машину. Может, посочувствовал женщине. Настолько сильно, что его даже не смутило наличие ружья у ее спутника. И даже согласился довести их до самого места. До дома его матери. Почему-то Димка посчитал это место более безопасным.

Всего через час машина остановилась, и пассажиры вылезли из нее на дорогу. По тому, как это делала женщина, можно было сделать очевидный, напрашивающийся сам собою вывод — она доверяла Димке. А впрочем, может, оказалась в таком положении, что иного выхода просто не видела.

Димка почти услужливо распахнул дверь на двор и по покрытым досками мосткам пропустил гостью вперед. Перед входом в дом их уже встречала мама. Она внимательно и напряженно рассматривала гостью. Даже Димка получил возможность присоединиться к этому осмотру. На вид его спутница была очень молодой женщиной, как раз того возраста, когда к ней вполне применимо даже обращение «девушка». Но что-то волновало его маму и, по ее изменившемуся взгляду, не на шутку.

— Да кто ты? — не выдержала она, в конце концов.

Димкина спутница помолчала, а потом неожиданно для всех сделала замечание:

— Со мною так не разговаривают.

Почему Димкина мама не стала возражать и спорить? Она перевела взгляд с женщины на сына и молчаливо, одним взмахом руки, пригласила их в дом.

Покойный Димкин отец пытался строить его с размахом. Центральная часть из двух комнат опоясывалась с двух сторон широкой верандой с большими окнами. Пока проходили через нее Димка не выдержал:

— Так как же мне тебя называть? — и сразу мысленно отругал себя, что не спросил этого раньше.

— Агника, — Димка так и не мог понять, то ли она не хочет разговаривать, то ли не совсем освоилась в непривычном для себя месте, а может она еще не до конца ему доверяет. Особенно после прохладной встречи. Войдя в комнату, Агника уставилась на телевизор, долго стояла перед ним, притрагиваясь то к экрану, то к блестящему лакированному корпусу.

— Чье это?

— Мое, — почти возмутилась мама.

— Ты сама это сделала?

Конечно, Димкину маму раздражало, что к ней обращаются на ты. А в разговорах она была достаточно щепетильна. А тут еще этот допрос. Но она сдержала себя:

— С пятью-то классами, — и рассмеялась.

Неожиданно для всех, гостья в первый раз улыбнулась, видимо почувствовав большее доверие к хозяйке. Мама начала хлопотать с ужином, а Димка попытался изобразить из себя активного помощника. Наскоро собрав кое-какие продукты, они понесли это в комнату. Как только они вошли, Димка сразу сообразил — что-то не так. Агника исчезла. Ее не было ни во дворе, ни на улице. Когда Димка начал почти отчаиваться, мама кистью руки поманила его ко входу во вторую комнату. На стоящей в углу кровати, прижавшись к стене, свернулась гостья. Она крепко спала.

Мама тихонько дернула Димку за плечо, выманивая из комнаты.

— Она алтайка? — шепотом спросила она, когда они вышли на веранду.

— Да нет же, — так же тихо ответил Димка, лихорадочно соображая, в каком объеме и что можно ей рассказывать.

Утро раскрывает тайны

С утра Димка мучился сомнениями, не слишком ли много он рассказал своей маме. Казалось, что она не спала, по крайней мере, большую часть ночи. Его удивила женская реакция — вместо мучавших сомнений на маму накатило чувство ответственности, и теперь она срочно готовилась к достойной встрече высокой гостьи. Впрочем, с поправкой на то, что она может оказаться простой женщиной с гор. И если Димка был и доволен, то только потому, что реализовал свою мечту. Он сразу заметил — каждодневная тяга к скале перестала его беспокоить. А разве могло быть иначе, ведь ее представительница, а может даже и хозяйка находилась возле него.

Почти под утро Димка не выдержал и пошел проверять гостью. Тихо, сдерживая дыхание и стараясь не шуметь, он прошел в занятую Агникой комнату. Она изменила позу и теперь лежала прямо посередине кровати. Доходящий из коридора свет создавал сумрак, в котором женщина казалась сказочной красавицей. Димка с интересом разглядывал ее фигуру, медленно вздымающуюся грудь и даже раскинутые в стороны ноги. Когда до него дошло, что разглядывать спящего человека не так уж и прилично, каким-то шестым или даже седьмым чувством он понял, что произошли мгновенные изменения. Его взгляд еще беспомощно метался от маленьких ступней до раскинутых по подушке волос. Пока до него не дошло, что ее открытые глаза с таким же, если даже не большим, вниманием ответно изучают его самого.

— Тебе так интересно? — голос Агники разорвал тишину.

Если не знаешь, что сказать, скажи правду. И Димку прорвало. Он пространно, путая от волнения слова, рассказывал, как он ходил к скале, как несколько лет назад обнаружил возле обрушившейся глыбы странную женщину. Он говорил о сомнениях, задавал множество вопросов и, не получив ответа, продолжал свои объяснения.

Неизвестно, то ли сказалась усталость, то ли ей захотелось откровенно высказать другому человеку свои проблемы, но в разгар излияний Димки Агника подняла руку, призывая к вниманию.

— Ну, ладно хватит. Больше никаких предположений. Может быть, и правда, наступило время, когда нужно раскрыть некоторые тайны. Тем более человеку, который посвятил свою жизнь…

Она задумалась и решительно наклонила голову.

— Включи свет.

Димка вскочил и щелкнул выключателем. В свете лампы Агника заметно отличалась от той женщины, с которой он бежал по лесу. Она была какой-то темной: волосы, глаза и даже губы. Его поразила необыкновенная женская красота, которую гасила и искажала заметная тревога и усталость.

— Ты ведь не алтаец? — начала она, — я выучила и знаю множество языков. Не думай, на самом деле это не так и сложно. Я хорошо понимаю, что мой нынешний вид далек от совершенства, но когда я возьму себя в руки и отдохну, я все еще могу вызывать интерес у мужчин. Постарайся относиться ко мне, ну скажем, как своей бабушке.

Она заметила появившееся на лице Димки удивление и улыбнулась. Впервые почти ласково.

— Я расскажу тебе все, что посчитаю нужным. Сомневаюсь, что это принесет тебе знания или счастье, но иначе нельзя. По-видимому, ближайшее время наши судьбы будут тесно связаны. И раз ты послан мне, значит, мне придется поделиться с тобой.

В это время, услышав начавшийся разговор в комнате, зашла Димкина мама. Она с однозначно написанным на ее лице почтением обратилась к гостье:

— Где мне вас кормить? У меня на завтрак есть картошка с мясом, жаренные кабачки…

Димка с удивлением смотрел на свою маму. Она либо играла роль настоящего ресторатора, либо действительно начала считать Агнику кем-то необыкновенным. А впрочем, может его мама понимает гораздо больше, чем он думает и знает. Тем более неожиданным оказалось поведение Агники. Она встала, одернула помятую рубашку и подошла к Димкиной маме. Слегка прижав хозяйку к себе, она поцеловала ее в лоб. И почему-то Димкина мама восприняла это как должное.

Завтракали почти в полной тишине. У гостьи проснулся аппетит, и она с удовольствием накладывала в свою тарелку достаточно простую домашнюю пищу. Судя по всему, Димкина мама была этим чрезвычайно довольна. Поэтому с явной неохотой вышла на стук в дверь.

Когда она вернулась обратно, ее лицо приобрело удивленный вид. Причина заключалась в последней информации соседки:

— Соседка молоко принесла. Говорит, что в селе было очень неспокойно. На том конце шаталось страшное чудовище. Наверное, медведь зашел. Они теперь по свалкам шатаются. А успокоить их невозможно. Говорят, за убитого медведя штраф чуть не пятьсот тысяч.

Почувствовав внимание собеседников, Димкина мама продолжила рассуждения на политические темы:

— А все почему? У нас деревья вырубают все больше, шишки собирают так, что медведю ничего не остается. Вот он и идет в деревни. Как настоящий мусорщик.

Опять стук в дверь. После возвращения Димкина мама излучала уже недоумение.

— Соседка из центра пришла. Там возле универсама лежит задранный медведь. Собаки его, что ли, разорвали?

Димка сразу заметил, как изменилось лицо Агники. Почему-то она обратилась к его маме:

— Нам нужно уехать отсюда.

— А я сейчас с соседом поговорю, — без расспросов и лишних рассуждений предложила помощь Димкина мама.

Она убежала. А Димка сидел в самых расстроенных чувствах. Разговор явно откладывался. Это было хорошо понятно, особенно по виду потерявшей аппетит Агники. Уже через полчаса на праворульной тойоте какого-то старого типа подъехал сосед Василий. Он поздоровался и сразу, отличаясь немногословием, задал только один вопрос:

— Куда?

А, правда, куда? Главное, подальше. Но вдруг, или скорее даже наверняка, у нее нет паспорта. Далеко не уедешь. Димке было совершенно непонятно, почему она приказала, да, да, именно так, водителю остановить машину в безлюдном месте. После этого они с Димкой долго шли по горным склонам, пока, наконец, не остановились недалеко от реки. Здесь она предложила развести два костра. Один со стороны реки, другой — позади. Димка суетился как опытный официант, раскладывая припасенную из дома закуску. Впрочем, и ел в основном тоже он, не забывая при этом внимательно слушать рассказ своей спутницы. Нельзя сказать, что она обладала слишком большим даром сказительницы, но по меняющемуся выражению ее лица было хорошо видно, что Агника сопереживала своим героям, и как будто была и жила вместе с ними. Но слишком многое, по ее же словам, она узнала только из рассказов других людей.

— Я часто ничего этого видеть не могла, — Агника отвлеклась от рассказа и теперь задумчиво смотрела на пляшущие языки пламени, — да и было это так бесконечно давно. Даже точные имена позабывались. Но если надо, я дам обозначение и характеристику любому, кто, хоть в малейшей степени, повлиял на мою судьбу. Даже когда я еще не родилась.

ГЛАВА 3. НОВЫЙ МИР

Пришельцы

Несколько всадников, молча, всматривались куда-то вдаль. Почти непрерывная цепь сморщенных старых гор, похожих на выстроившихся в одном едином хороводе людей, окружила гигантским естественным забором широкую долину. Почти посередине ее рассекала на две части неширокая, но бойкая река. А с южной стороны в широкий разрыв между горами медленно влетал громадных размеров аппарат. Его дискообразный корпус отблескивал даже под закрытым облаками сумрачным небом. А те, кто вел его, явно не были знакомы с лежащей внизу местностью.

Наконец, пилот определился с местом посадки, и аппарат начал снижение. Казалось, совсем немного и огромный диск плюхнется прямо в центре долины. Кочевники приготовились кинуться врассыпную, но аппарат, как бы нехотя, перелетел через горную гряду и завис возле огромной и живописной скалы.

Вскоре горный массив скрыл все от глаз сторонних наблюдателей. А кочевники продолжали ждать, вглядываясь в сторону места посадки. Их терзало сразу несколько противоречивых желаний. Приученные едва ли не с детства нападать на чужих, пришлых, а еще лучше слабых, сейчас они решали между собою сложнейшую задачу. Но оценить будущего противника они не могли. И, в тоже время, кочевники его и не боялись. Деревья скрывали что-то неведомое, но совсем не страшное. Оно не стреляло, не кусалось и даже не издавало ужасных звуков. Не можешь понять или принять правильное решение? Обратись к старшим или более мудрым. Кочевники развернули коней в обратную сторону и направились в сторону становища. Род решит.

А на месте посадки аппарата началось настоящее столпотворение. Целая группа прилетевших высадилась на Землю и теперь с интересом рассматривала местность. Внешний вид пришельцев мало отличался от кочевников. Такие же люди, только одеты по-другому. Плотные обтягивающие и подогнанные по телу костюмы и защитные стеклянные колпаки на голове выдавали страх перед чужым миром. Некоторые из них добросовестно разносили по периметру колонки, очень похожие внешним видом на обелиски. Большинство пришельцев, судя по энергичным жестам руками, горячо обсуждали какие-то вопросы. Очень скоро некоторые из них начали снимать свои колпаки. А потом они стояли, закинув головы назад, вдыхая свежий и чистый воздух своей новой родины.

Постепенно место приземления стало приобретать упорядоченный характер, и на глазах выглядывающих со склонов гор кочевников начало вырастать поселение: дома, хозяйственные постройки и небольшие ограждения. А высаженные из аппарата роботы начали что-то вырубать в горах.

Никто не может сказать, почему одному из местных жителей пришла в голову убийственная мысль. То ли он посчитал пришельцев врагами и захватчиками, а может ему просто захотелось показать самому себя перед соплеменниками. В любом случае, его стрела по навесной траектории пролетела над кустарником, покрыла расстояние до стоянки и по инерции ударила по костюму одного из пришельцев. Каменный наконечник даже не воткнулся в плотную ткань. Но стрелу заметили. Раздались крики, похожие на команды. С площадки исчезло большинство прилетевших. Вперед вышло несколько человек, которые держали в руках странные блоки. Прошли считанные секунды и в склоны, откуда прилетела злосчастная стрела, полетели то ли потоки искр, то ли разорванные на куски лучи. В тех местах, куда они попадали, возникали местные пожары, а случайно попавшие на их пути кочевники не успевали даже вскрикнуть перед своей смертью.

Так или иначе, местное население получило очевидное подтверждение, что пришельцы не являются слабыми, беззащитными и, конечно, достойными для немедленного грабежа и уничтожения. Безжалостный огонь чужеземцев ясно и очевидно подчеркнул для кочевников их божественную сущность.

Комалар

Прибывшая экспедиция не планировала своей целью захват земель. И естественно, что пришельцы не ставили перед собою дополнительную задачу уничтожения местного населения. То, что произошло в первый день после прибытия, в какой-то степени расстроило планы руководителя пришельцев по имени Комалар. Да, он дал команду на уничтожение нападавших, но посчитал это вынужденной необходимостью. Впрочем, и то, что вместе с нападавшими попутно уничтожили совершенно невиновных людей, его нисколько не расстраивало.

Уже на следующий день, прихватив с собой несколько человек, он рискнул на вылазку в долину. Группа ехала на самодвижущихся повозках. После приближения к становищу, они вызвали настоящий ужас у местного населения, а звуки работающих двигателей заставили некоторых кочевников заткнуть уши руками. Первая вылазка закончилась элементарным провалом. Побросав вещи, коней, жилища конической формы, входящие в состав рода кочевники разбежались в неизвестном направлении. Более того, они бросили даже часть детей и даже женщин. Зато исчез весь скот. Дети попрятались по углам, а женщины громко причитали, некоторые падали на колени и, обхватив головы руками, раскачивались вперед и назад.

Каким-то образом прибывшим удалось собрать в одном месте оставшихся людей. Сразу заработали лингвисты. Они записывали на свои аппараты разговоры, крики и даже те же причитания. В заключение своего пребывания пришельцы накормили женщин и детей чем-то очень вкусным. А потом странные повозки снова поглотили людей в защитных костюмах и их оборудование. Едва они отъехали, из соседних лесов начали стягиваться самые храбрые мужчины и успевшие сбежать женщины и дети. Разговоры и обсуждение не стихали до глубокой ночи и даже в темноте у костров.

Когда на следующий день в стойбище прибыла новая партия, кочевники столпились на самом краю, возле загонов для лошадей. Но бежать пока никто не торопился. А вышедший вперед Камалар не поднимал падающих перед ним на колени туземцев, не пылал особым желанием обнимать их как своих подопечных или детей. Но он хотел мирно и без всяких потрясений организовать колонию на этой планете. С позиции землян его можно было бы считать выдержанным и достаточно мягким человеком.

Трудно сказать, а может даже и невозможно однозначно определить, чем было обусловлено назначение именно его главой экспедиции. Как бы там ни было, вместе с его женой, двумя малолетними дочерьми и юношей-сыном к новому месту жительства прибыли многие десятки женщин, мужчин и маленьких детей. И всех их гнали в это далекое путешествие совершенно разные причины, начиная от откровенного бегства от проблем и кончая попыткой сделать, хоть и запоздало, хоть какую-то карьеру. Впрочем, это можно сказать только в отношении взрослых.

На начальном этапе Камалара вполне устраивало, что местные жители воспринимают его как бога. Он уже почувствовал независимость и жестокость местных кочевников. И отлично понимал, что удержать их в рамках повиновения могла только сила. Простые увещевания и объяснение правомерности тех или иных поступков в здешних условиях среди местных племен просто не действовали.

Два костра

Димка всю дорогу волновался, что Агнике все надоест, и она внезапно устанет и бросит рассказывать. А ведь она еще не дошла до настоящего времени. Ему и так было понятно, что необыкновенная история прошлых лет полностью связана с последними событиями. Но объяснение хотелось получить из ее уст, а не на основе его случайных предположений. А Агника пила чай и молчала. И только поставив жестяную кружку, пояснила:

— Я ведь сама этого не видела. А слышала от родителей, точнее от матери, которая видела все это своими глазами. Но что могла видеть маленькая девчонка. Мнение матери было для нее всем: правилом, истиной и даже, в какой-то степени, настоящим и необсуждаемым законом.

До Димки, наконец, начало доходить, и он буквально влетел в рассказ со своим комментарием:

— Так значит, ты — внучка жены руководителя?

У Агники сверкнули глаза.

— На Земле в таких случаях говорят, что вы, молодой человек, очень дурно воспитаны. Но после последних событий я просто вынуждена снять с тебя всяческие обвинения. И, кстати, обращение на «ты» ко мне я разрешаю, правда, только, из тех соображений, что у моего народа не было слова вы.

Димка вяло пробуркал слова извинения и теперь чувствовал себя, как попавший в жестокую опалу сановник. Потом, почти с трепетом, он поднял на свою спутницу глаза и увидел, что она улыбается. Вот так, отчитала и сразу простила. Как настоящая мать своего ребенка-проказника. Для любого нормального человека примирение всегда лучше и предпочтительнее. И начинающий успокаиваться Димка потихоньку начинал готовиться к тому моменту, когда она сама или под действием его уговоров продолжит повествование, но внезапно раздался страшный, ввергающий всю округу в ужас рев какого-то зверя. Непонятное чудовище находилось не так далеко от их разожженного со стороны леса костра.

Димка вскочил и начал сворачивать приличных размеров факел для защиты. Пока он работал, в лесном массиве начали явственно слышаться приближающиеся шаги чего-то очень крупного, под лапами которого отчаянно хрустели и ломались валяющиеся на земле сучья. Тяжелым и неожиданным грузом на плечи навалилась беспомощность. Димка с надеждой обернулся в сторону Агники. Она продолжала сидеть у костра, нервно стегая себя по ноге веткой и опустив вниз голову. Теплая кофта, почти навязанная ей Димкиной мамой, заметно полнила женщину. Димке хотелось потребовать от нее пояснений, но он боялся снова попасть в неудобное положение. На него давило не столько страшное, сколько непонятное и явно неожиданное. В конце концов, он уселся напротив женщины и стал ждать.

Наконец, Агника как будто очнулась, схватила две еловых ветки и стала старательно обсыпать их каким-то порошком из маленькой бутылочки. Откуда та появилась в ее руках, Димка даже не заметил. Да и не так легко что-то увидеть в свете костра. Закончив, Агника знаком подозвала к себе Димку и передала ему еловые ветки. По ее просьбе он быстро выдвинулся к прикрывающему их от леса костру. Димка не бросил, а аккуратно положил ветки на огонь. Он еще не успел отойти назад, а в черноту неба полетели совсем как диковинные пчелы большие искры. Отходя от костра, Димка удивлялся, что их становилось все больше, и их густой, переливающийся в ночи поток разлетался заметной полосой в сторону леса.

А хруст сучьев становился все ближе. Потом опять раздался тот же рев, в котором неожиданно стали появляться обиженные нотки, а затем звуки стали быстро удаляться.

— Уходит, — Агника внешне выглядела вполне спокойной. Она опять пила чай из той же жестяной кружки.

Когда молчание стало раздражающе длительным, Димка набрался смелости и спросил:

— Кто он?

— Создание моего двоюродного дедушки. Хотел уничтожить мою родную бабушку.

Агника посмотрела на вытянувшееся лицо Димки и неожиданно громко и весело рассмеялась. Как будто в ответ на ее смех уже на значительном удалении раздался последний рев чудовища.

— А почему, — начал Димка, но, не увидев негативной реакции на лице женщины, уже достаточно уверенно продолжил, — мы не поехали в город?

Агника быстро ответила, как показалось ему, даже с каким-то равнодушием:

— Он может догнать даже машину, а найти меня в городе для него не представит особого труда, — она кинула на Димку взгляд и продолжила, — он должен убивать только меня или тех, у кого моя кровь. Но если на его дороге случайно или намеренно встанет кто-то посторонний — он не остановится. И по улицам твоего города потекут потоки крови. Тебе это хочется? Поверь, если знать все, что необходимо, он представится не таким уж и страшным. Хуже всего неожиданные встречи. Ведь любой человеке может пойти на переговоры, даже уступить, хоть и не всегда. А вот он нет.

По следам старых богов

За сравнительно короткое время Комалар вполне обоснованно приобрел известную популярность среди жителей долины и даже далеко за ее пределами. Уже в первые дни после прилета он справедливо решил, что сытые и живущие оседло племена будут гораздо меньше проявлять свою агрессивность. Зачем отбирать у других, если можно все сделать, вырастить или, в крайнем случае, получить бесплатно у осевших по соседству богов.

Только не подумайте, что руководитель внеземной экспедиции стремился поднять кочевников до такого уровня, что они смогли бы встать вровень с его соплеменниками. Такой задачи экспедиция себе не ставила. Для них было главным, чтобы местные воинственные племена не мешали в работе. Охват территории становился все больше — пришельцы, а вместе с ними и техника, постепенно расползались вдоль рек далеко в стороны. Они старательно миновали поселения и становища, даже временные. Но там, где пришельцы начинали что-то делать, сразу появлялась запретная для местных зона.

Всего за несколько лет освоенный пришельцами горный район неузнаваемо изменился. Многие кочевники отошли от старого образа жизни, предпочитая жить на одном месте, выращивать зерно разных культур и строить стационарные строения. Люди кланялись пришельцам и обожествляли их сущность, но не боялись обращаться к ним. Причем, по разным вопросам. Ну, и, наконец, к бывшим и настоящим кочевникам пришла даже медицинская помощь. Раньше горы прикрывали дорогу только облакам, а теперь, как казалось, и смерть с явным трудом прорывалась по горным перевалам. И как результат — людей становилось необыкновенно много.

А пришельцы, появлявшиеся по разным вопросам перед местными жителями, внешне практически не менялись. Даже решающий большинство вопросов Комалар оставался таким же, как его и увидели впервые в этих местах. И только самый внимательный взгляд смог бы увидеть на его лице маленькую сеть свежих морщин у глаз и у губ — результаты его каждодневной напряженной работы.

Насколько много видели Комалара люди, настолько мало большинство из них знали прилетевшую с ним жену. Даже имя ее часто забывали. Наверное, чаще всего по ненадобности. Поэтому имя Матарат, оставшееся в памяти, может быть и весьма неточно. Строгий быт и порядки, назначенные среди пришельцев, были не про нее. Прикрываясь защищающим ее званием жены руководителя, она могла позволить себе достаточную свободу, начиная от работы и кончая личными передвижениями. Даже дети в ее духе были предоставлены самим себе. Короче, по земным меркам, ее вполне можно было бы назвать весьма ветреной особой. И только одно обстоятельство делало ее незаменимой для экспедиции. Она была великолепным лингвистом. Благодаря ее усилиям все члены экспедиции отлично справлялись с проблемами контакта и переговоров на местах. А когда местные вожди приезжали в гости на главную базу возле скалы, она неизменно выступала в качестве переводчика.

Почему, причем почти всегда, нам кажется, что медленное течение реки должно рано или поздно прорваться бурной стремниной или настоящим водопадом? Или это совсем не обязательно? В один из дней, когда и так не очень жаркое лето начало без боя сдавать позиции осени, в гости к Комалару приехало сразу несколько вождей. Нельзя сказать, что божественному существу, каковым считали руководителя экспедиции, так нравились эти встречи. Скорее, они даже мешали спокойной и размеренной работе. В отличие от хозяев вожди были просто в восторге от этих посиделок, на которые каждый привозил целый список просьб и даже требований. Иначе говоря, то, что они считали важным для своего правления. Конечно, списков в виду безграмотности вождей не существовало, а перечень потребностей держался в их нацеленных на подарки головах. И пока большинство просьб и пожеланий реализовывалось и очень оперативно, между вождями и пришельцами существовало полное понимание. Напрасно некоторые члены экспедиции намекали Комалару, что хромированные наконечники для стрел, стальные мечи и пропитка для луков, скорее всего выступает в качестве обычных средств для ведения военных действий, а отнюдь не охоты. А доверчивый руководитель пришельцев продолжал наращивать боевой потенциал верящих в него племен. Мало этого, он еще и открыл своеобразные курсы для подготовки будущих ремесленников. И теперь многие бывшие кочевники быстро учились создавать средства уничтожения. Таких же людей, как и они сами.

В этот раз встречали гостей в самом огромном строении, выполненном специально для дружеских и официальных встреч и внешне напоминающем юрту, выполненную в виде срезанного конуса. В прибывшую группу входили три вождя, племена которых располагались далеко за пределами зоны, как сейчас бы сказали, ответственности пришельцев. Даже их язык незначительно отличался от диалектов местных жителей. Но это не стало серьезной преградой для Матарат. Совершенно не используя аппарат-переводчик, она успевала быстро переводить летящие с двух сторон фразы.

В то время в обиходе еще не появилось слово хан и даже каан не употреблялось для обозначения этих вождей. Поэтому чаще всего пришельцы обращались к ним по имени. Численность гостей позволила быстро запомнить немного странные прозвища. Среди трех вождей заметно выделялся один кочевник, необыкновенно высокий для местных жителей. Его вооружение явно появилось благодаря экспедиции, но выяснить, откуда, не представлялось возможным. Может, захватил, или подарили, или купил. И судя по разговору, именно оружие его больше всего и интересовало. Напрасно Комалар предлагал ему сельскохозяйственные орудия, говорил о возможности отправить к нему в племя настоящих учителей. Карачыр, а примерно так и звали вождя, упрямо переводил разговор обратно на оружие. Потерявший терпение Комалар уже вполне созрел для того, чтобы прогнать непонятливого кочевника, но, совершенно неожиданно, Матарат предложила не спешить. Она необычайно ловко перевела разговор на праздничный обед, ожидающий гостей в соседнем помещении. После обещания Комалара встретиться еще раз, успокоились все вожди, даже Карачыр.

Теперь они расположились за столом. Привыкшие сидеть на застеленном полу, они немного мучились от непривычных поз и потому ерзали даже на широких и мягких стульях. Зато пища была отменная и компенсировала любые позиционные неудобства. Достаточно скоро Комалар, сухо попрощавшись, ушел. За столом остался один из его помощников. Он совершенно не мешал вождям громко разговаривать во время обеда. Будь он хоть немного повнимательнее, то смог бы заметить, что за выступом помещения, скрытая от глаз вождей, почти весь обед простояла Матарат. Ее глаза почти не отрывались от одного из вождей.

У реки

Все-таки человек — странное существо. Ведь знаешь, что перед тобою сидит даже не просто бабушка, а вполне возможно, что и твой далекий предок, так ведь нет. Димка смотрел на красивую женщину, готовый выполнить ее любую прихоть. И не только потому, что она потомок пришельцев. За свои тысячи лет она осталась такой же, как и раньше, красивой и очень интересной женщиной. А вот тут Димка поймал себя. А кто, собственно говоря, видел ее в то время. Конечно, были и очевидцы, но где они? Они исчезли. Вместе с пронесшимися ветрами, схлынувшими потоками воды и даже исчезнувшими народами.

А вот она сидит прямо перед тобой. В нелепой для нее одежде, особенно в этой маминой кофте. И рассказывает ему, то ли настоящую сказку, то ли действительную историю. А ему даже спать не хочется. Только бы она не исчезала. Пусть рассказывает. Но, ужасно хочется, чтобы все это оказалось настоящей выдумкой и она, молодая и прекрасная оставалась все время с ним.

Агника замолчала и начала внимательно наблюдать за молодым человеком. Непонятно что, периодически, словно искра проскальзывало в ее глазах — то ли грусть, то ли веселинка, а может и то, и другое вместе. Но Димку вырвал из его мечтаний ставший немного хриплым голос:

— Пойдем, искупаемся.

Куда, в холодную речную воду? Зачем? Димка как будто испугался. А она встала и уверенно направилась к речному руслу. Замешкалась, и, будто вспомнив о чем-то, вначале остановилась, а потом вернулась и встала недалеко от костра. Теперь Агника смотрела на Димку, как ему сразу показалось, очень смелым и почти прожигающим взглядом. После нескольких минут молчания первой полетела на землю кофта, затем платок и рубашка. А потом перед Димкой стояла голая женщина с удивительно красивым лицом. И страшным контрастом с ним выступало как будто перепаханное плугом тело с разорванной грудью. Димка в ужасе даже отвернул голову, а когда попытался посмотреть на нее снова, Агника уже отошла к реке, и сейчас оттуда слышалось ее шумное плесканье в холодной воде.

При ее возвращении к костру, Димка старательно делал вид, что ремонтирует застежку на сумке. Он даже не заметил, когда она успела одеться. И даже голову поднял только после ее вопроса-оклика:

— Будешь слушать дальше?

Конечно, он будет. Пусть даже испытавший и шок, и, как ни страшно и стыдно в этом признаться, брезгливость к изуродованному женскому телу, а потом и непонятным образом нахлынувшую обиду. Потому, что ничего не вернешь назад. И что бы ни произошло в этом мире, сколько бы ни прошло зим и весен, он никогда не увидит ее такой, какой она была. И если он не услышит до конца всю историю этой женщины, то ему будет просто необыкновенно плохо.

Димка задумался, пытаясь представить ту, бесконечно далекую Агнику. Ничего не получалось, вдобавок прилетевшая и ударившая в плечо шишка заставила забыть обо всем и поднять голову. Агника стояла в нескольких метрах от Димки и почти угрожающе покачивала веткой в правой руке.

Встреча

Матарат, оглядываясь на ходу, бежала вдоль реки. Совсем маленькой, чуть пошире, чем привычный для всех ручей. Таких здесь много и большинство даже не имеют названия. Осень только началась, а воздух уже дышал и обволакивал настоящей прохладой. Только ей было по-настоящему жарко. И не только от бега. В ее груди смешались и терзали изнутри самые противоречивые чувства. Самое страшное из них — это сам страх. Какой-то по-настоящему животный — что ее заметят и поймают, потому, что она не выполняет законы своего народа, отправившего ее сюда. Но страшнее всего, если он не встретит ее там, где каменистый берег переходит в маленькую сосновую рощу.

Матарат никак не могла объяснить себе, что с ней происходит. У себя на родине она смело могла пойти к врачу и получить достойное данного случая лекарство. А как быть здесь? Она не смогла бы пояснить, почему она осмелилась подойти к этому огромного роста вождю сразу после встречи и выразила надежду, что еще увидит его и неоднократно. А ей и, правда, очень хотелось увидеть его.

К какому бы народу не относилась женщина, только если она настоящая, а не биологическая подделка, далеко не всегда каждая сможет объяснить свои чувства и переживания. Вот почему ей понравился этот бородатый и грубый вождь? Одетый далеко не по последней моде в грязную одежду, от которой несло сразу всем: потом, рыбой и еще много чем. А может это и не от одежды, а от его грязного тела. И к этому животному она бежит, позабыв про долг, вопреки здравому смыслу и, кажется, даже своим собственным желаниям.

Тропа пересекла заросли кустарника. Матарат на ходу хватала рукой созревшие ягоды, совала их в рот и, не задумываясь, ускоряла шаг. Наконец, показалась и знакомая роща. Матарат как корабль лавировала среди деревьев. Она прошла почти всю рощу и даже вышла на берег реки. Вначале напал испуг, а потом пришла радость и счастье, когда сзади ее обхватили огромные грубые руки. Не поворачивая ее к себе, Карачыр начал срывать с нее одежду. Матарат, как могла, помогала ему. Она уже не думала о страхе, о долге и тем более о последствиях, принимая в себя, как ей казалось, дикого зверя.

А Карачыр потом долго объяснял ей, что у него огромные планы, что ему нужно оружие. И тогда всем людям будет очень и очень хорошо. Только объяснял он это на своем родном языке. А она его почти полностью понимала. И обещала обязательно помочь. Почему? Потому, что не смогла бы иначе. И когда он грубо хватал ее за грудь, захватывал в свои мощные руки бока, она стонала от боли, но считала, что это от его страсти и ей хорошо, а ее избранник прекрасен, хотя и чуть-чуть грубоват.

К вечеру она бежала, также оглядываясь на ходу, домой на базу. Тело ныло, но она летела счастливая, любящая и, как она сама считала, любимая. Проходя через защитный пояс, она едва не столкнулась с Дарахом. Брат Комалара подозрительно посмотрел на Матарат, но ничего не сказал.

Поздно вечером она подкралась к мужу и вкрадчиво начала объяснять ему, что пора объединить эти варварские племена под одним вождем. Вымотавшись за день, занятый своими мыслями Комалар лениво и согласно кивал. Утром Матарат уверенно объявила хранителю, что одному из вождей нужно выдать необходимое ему оружие. Впрочем, она даже не удосужилась указать количество. Пусть вождь сам скажет, что ему нужно. Хранитель побежал к Комалару за объяснениями. Тот отмахнулся и приказал выдать.

Почему

Видимо Дарах долго держался, но его давно раздражала, по его собственным словам «ленивая до своеволия» женщина. И в один из дней он все же решился. Едва Дарах осторожно высказал свои предположения, дополнив их своими же результатами наблюдений, как обычно мягкий и сдержанный Комалар превратился в бешенного зверя, готового разнести абсолютно все вокруг себя. Но его гнев касался не жены, а нечестного лгуна и обманщика, каким теперь представлялся в его глазах родной младший брат. И нелюбимый Дарах упал в глазах Комалара ниже некуда. Поверить, что жена предпочла ему невежественного и грязного дикаря — нет, даже представить такое — это было крайне недостойно со стороны любого человека на базе. Любое самое негативное представление о Матарат казалось Комалару практически кощунством. Испуганный этой вспышкой раздражения и гнева и страшно обиженный Дарах буквально сбежал от старшего брата и немедленно уехал на самую отдаленную базу в горах.

Несколько дней Комалар ходил по лагерю мрачный, поражая несвойственной ему вспыльчивостью и неразговорчивостью членов прибывшего с ним экипажа. Он уже принял чрезвычайно неприятное для себя решение в ближайшие дни поговорить с женой. Но развернувшиеся события не позволили ему это сделать. Возвращаясь с одной из встреч с местным вождем, Комалар почему-то пошел проверить состояние охранного оборудования. В задачи руководителя экспедиции это никогда впрямую не входило, но он почувствовал необходимость это сделать и, почему-то, именно сегодня. Комалар шел очень медленно, полный самых неприятных размышлений.

Наверное, случайно, там, где лесной массив достаточно круто обрывался вниз, переходя в каменистый берег реки, по поднимающейся в гору тропе рванула тень человека. А может просто женщина. Комалар долго размышлял, пока, то ли личная ответственность, то ли простое человеческое любопытство не погнало его вперед. Двигаясь по лесной тропе, он не встретил никого — ни своих, ни посторонних. Постепенно он стал успокаиваться, и возникла достаточно здравая на его взгляд мысль — повернуть обратно.

Внезапно на одном из поворотов тропы он увидел впечатавшиеся в глинистую почву следы обуви. Самые обыкновенные — женские, если бы только не одно обстоятельство. Там, где на почве ясно виднелось углубление от каблука, проявлялся неясный узор. Комалар присел и долго рассматривал картинку на дороге. Наконец, он встал. Сомнений не было. Заказывать украшение каблуков узором, похожим на ветку дерева, имела привычку только одна женщина в экспедиции. Комалар беспомощно оглянулся по сторонам. Еще оставалась надежда, что она пошла погулять или отдала кому-то свою обувь. Но все это так глупо. Что, на базе у его подчиненных не хватает обуви?

Инструкции и здравый смысл требовали немедленно возвратиться на базу, взять людей и только после этого продолжать преследование. Или дожидаться Матарат дома, и уже потом требовать объяснений. Нет, все было уже поздно. Комалар упрямо тряхнул головой и, хотя и очень медленно, двинулся по роковой тропе.

Он уже на подходе к роще услышал их голоса. Страсть не заглушалась даже шумом постоянной свидетельницы свиданий — мелкой, но быстрой речки. Комалар замедлил движение, но продолжал упрямо гнать себя вперед. Чем ближе, тем медленнее. Ну, вот и они. Из-за дерева Комалар мрачно наблюдал за их движениями. Что там говорить. Матарат была великолепна. Ведь ей всего несчастные две с небольшим сотни лет. Такое же упругое тело с налитой грудью без малейших намеков на изъян, с блестящей кожей, беспорядочно развевающиеся в такт движениям ее тела чудесные волосы и прекрасные тонкие руки. Всегда такие нежные, внимательные и заботливые. Но это было раньше. А сейчас они нетерпеливо хватались, или даже впивались, за чужое тело. И этот вождь, до чего же он груб. Неужели ей все это нравится? И почему она так громко стонет? Совсем не так, как с ним. Странное состояние. Она уже не его или пока еще жена?

Комалар выдержал. Молча, и стараясь не отводить свой взгляд от развлекающейся пары. И только тогда, когда задыхающиеся любовники дружно свалились на траву, а ее губы стали покрывать поцелуями довольное и улыбающееся лицо дикаря, постепенно опускаясь все ниже и ниже по мощному мускулистому телу, местный бог вышел вперед. Прошло еще не одно мгновение, прежде чем Матарат и Карачыр даже не увидели, а скорее почувствовали, что они здесь не одни. Едва осознав, что их тайна раскрыта, вождь схватил лежащий рядом меч-саблю и бросился на Комалара. Привыкший за свою жизнь убивать людей, как на войне, так и в мирное время, Карачыр был вполне уверен в своих силах. Тесная связь с Матарат давно позволила ему понять истинную божественную сущность пришельцев. И потому Комалар был для дикого вождя всего лишь обыкновенным и, в отличии от самого вождя, вполне мирным человеком.

Но все оказалось не так уж и просто. Тысячи поколений, создавших мощную цивилизацию, позаботились о развитии не только науки и техники. Отличное знание способов борьбы и фехтования позволило Комалару относительно легко уйти от направленного на него удара и выбить меч из руки врага. И теперь, когда обезоруженный Карачыр бросился на представителя более совершенной цивилизации, первый же удар кулаком заставил его потерять сознание. А Комалар испытывал настоящее удовольствие. Едва бросив взгляд на принявшую сидячее положение и сжавшуюся в комок Матарат, он подошел к вождю и начал внимательно осматривать его сверху вниз. Чужой запах немедленно заставил Комалара брезгливо сморщить нос. Он не спешил повернуться, так как знал, что его ждет очень неприятный для него разговор. А, может, под приступом прежней привязанности давал своей жене время одеться. Но удар ножом в шею был точен. Сзади и одновременно чуть сбоку. И, когда Комалар, истекая фонтаном крови, начал медленно разворачиваться назад, то последнее, что он увидел, были пылающие ненавистью глаза его жены.

— Почему? — Комалар быстро и неотвратимо уходил из жизни, униженный и ничего непонимающий.

И совершенно не интересуясь состоянием своего умирающего почти на ее глазах мужа, даже не удосужившись накинуть на себя одежду, Матарат трясла тело Карачыра.

Прохлада

Откуда-то сверху и со стороны реки волнами подходила прохлада. Хотелось все больше съежиться, стать маленьким и целиком забраться под одеяло или завернуться в него в несколько слоев. Но ведь он мужчина и должен мужественно терпеть. Лучше попрыгать на месте. А единственное захваченное одеяло, точнее покрывало, он уже отдал Агнике. Димка обоснованно думал, что за свою жизнь она испытала гораздо больше и пусть хоть рядом с ним испытает что-то хорошее.

Он посмотрел в сторону Агники. Она тихо, почти беззвучно спала рядом с костром, накрывшись его покрывалом. Приближение утра сулило появление надежды на их избавление от ходящей по пятам опасности, изредка напоминающей о себе громким ревом. А у Димки все больше росла уверенность, что он до утра не доживет, а просто замерзнет. Наконец, он устал прыгать и угрюмо уселся у костра. С одной стороны к его телу пришел жар, а сзади все крепче обнимал холод.

Когда ему на плечи легло одеяло и, прижимаясь к нему, рядом уселась Агника, Димка был очень удивлен, но сопротивляться не стал.

— Дурак, — поясняла Агника, — что же ты молчишь? Замерзнешь, а ты мне нужен. Да и не только мне. И кстати, я должна научить тебя правильно использовать костер.

Быстро согревшись, Димка уснул. Напоследок в засыпающей голове лениво проскочил вопрос: «А кому, собственно, он еще нужен?» — но кроме мамы никто в мысли не приходил. Когда утром он проснулся, то почему-то почувствовал себя необычайно наглым человеком. Он лежал целиком укрытый покрывалом, а его голова покоилась у Агники на коленях. Она сама сосредоточенно о чем-то думала, при этом почти машинально поглаживая рукой волосы Димки. Почти как его мама в детстве.

— Она все ему раскрыла, — Димка не мог даже подумать, что Агника может так ненавидеть, — а у моей мамы отняли все. И у нее, и ее сестры. И даже брата. Но тому было легче. Моя беспутная бабка предала всех ради своей страсти. А аппарат к тому времени давно улетел. Вернее говорили, что он сразу отправился в обратный путь после выгрузки.

Она смотрела куда-то далеко в лес. И в ее взгляде читалась не только ненависть, но даже готовность убивать. Невзирая ни на что и тем более на родственные, но уже давно разрушенные узы.

Нападение

Нужно отдать должное Карачыру. Понимая, что рано или поздно на базе схватятся своего руководителя, он решил не мешкать. Он даже не стал вызывать своих воинов, расположенных далеко за пределами долины. Вождь решил нападать немедленно, используя только имеющиеся у него силы. Для этого он дождался глубокого вечера и едва темнота начала опускаться на долину реки, а в окнах домов на базе пришельцев загорелось множество ярких огней, он сразу повел людей на приступ.

Как часто мы укоряем себя за лень, но только после того, когда все уже произошло. Ахиллесовой пятой базы пришельцев была река, достаточно мелкая, бурная, но все равно настоящая. Ее влага создавала постоянные проблемы для охранной сигнализации, и как только установились стабильные отношения с местными племенами, от нее решили, как обычно в таких случаях лишь временно, отказаться. Шли годы и на базе понемногу забывали про основной изъян существующей обороны пришельцев. А вот Матарат не только об этом помнила, но и сообщила своему любовнику. И Карачыр умело воспользовался данным обстоятельством.

Его воины оставили коней в лесу и прошли по неглубокому речному руслу. Стараясь не шуметь, они по несколько человек врывались в дома пришельцев. И там начиналась резня. Кочевникам были не нужны люди. Им хотелось получить только оружие, а потому те, кто могли бы им помешать оказались достойны только одного — уйти из этого мира. Независимо кто он: мужчина, женщина или ребенок. Опять неожиданную мысль подсказала вождю Матарат. Для нее многие из прибывших на базу были еще и носителями знаний. И быстро понимающий ее Карачыр приказал сохранить отдельным мужчинам жизнь. Только оглушить и связать. О детях и женщинах он не волновался.

Практически за один час база опустела. И только в одном большом строении слышался шум и громкие разговоры. Сюда и согнали пойманных, ничего не понимающих людей. Начались поиски хранилищ с оружием. К счастью для окружающих базу племен ничего не смыслящие дикари переворачивали и крушили как раз то, что на самом деле было настоящими и современными средствами уничтожения. Кочевников интересовали вещи и предметы, о назначение которых они знали, которые они видели когда-нибудь и могли понять, как ими можно пользоваться. Но на базе холодное оружие не хранилось. Почти до самого утра продолжались тщательные поиски. А потом Карачыр решил не рисковать. Захватив то, что обычно нравится кочевникам, привязав пленных друг к другу, захватчики выступили в обратный путь.

Сзади ехала Матарат. Ее чрезвычайно обижала холодность вождя. Не обнаружив нужного ему оружия, Карачыр как будто начал охладевать к ней. Напрасно она показывала ему на блоки и предлагала обыскать стоящие на отшибе дома. Вождя не интересовало то, что он не мог понять.

И все-таки, хитроумный кочевник решил подстраховаться. И потому в середине колонны, посаженные на одну кобылу, ехали две дочери Матарат. Карачыр сам лично позаботился, чтобы их не убили и не покалечили при нападении на базу. Пока его люди переворачивали все помещения сверху донизу, выискивая хоть что-то более, не менее достойное, вождь выспрашивал у своей любовницы о других пришельцах. Самым неприятным для него оказалось то, что базу успел покинуть старший сын Матарат — Адванар, а в дальнем поселении оставался родной брат Комалара — Дарах. Пока не поздно Карачыр стремился добраться до своих мест, вывести орды и захватить все, что только можно.

Отрицание богов

— Ты понимаешь, что произошло в эту ночь, — Агника настойчиво отвлекала Димку от приема пищи. После холодной ночи у него проснулся просто зверский аппетит.

— А ведь самое страшное, — повторила Агника, — что авторитет, на чем бы он ни был основан, может разрушиться или исчезнуть мгновенно. Так и произошло с пришельцами. Я сознательно не говорю — моим народом — потому, что у меня смешанная кровь.

А действительно, могут ли боги, не способные защитить самих себя, считаться таковыми. Для Агники здесь сомнений не существовало. А для Димки с его институтским обучением вообще было непонятно, а стоит ли рассматривать этот вопрос всерьез? И все-таки, зачем ее предки прилетели сюда. Если им была нужна земля, то почему они не уничтожили или не согнали с нее людей. Так зачем они прилетели на эту далекую для них планету?

— Золото, — вначале коротко обрезала Агника, а затем пояснила, — для всех вас это только драгоценный металл, а для моих предков это была жизнь или даже способ выжить. Мне не объяснить тебе, почему это именно так и никак иначе. Пока прими эту информацию к сведению. Это так же верно, как и то, что любое убийство рано или поздно приведет к следующей смерти и так до бесконечности. Меня так учила моя мама. Она пережила больше, чем я. Хотя, скажу честно, когда мы с ней разговаривали, я была настоящим несмысленышем и вполне возможно, что многие вещи воспринимала и понимала только как обычный ребенок. Думала ли об этом моя мама? Даже не знаю.

Димка сразу вспомнил исковерканное и изрезанное тело Агники и невольно поежился.

Война

Как бы ни старался Карачыр, полностью скрыть резню на базе пришельцев уже не удалось. Уже с утра об этом узнали пришедшие к разрушенным постройкам местные жители. С криками ужаса они убегали обратно в свои становища. А местные вожди растерялись. Никто из них не знал, что делать. Одно дело поживиться за счет пришельцев и другое — найти следы уничтожения сильных и вооруженных людей. Но кроме местных жителей в дальних поселениях оставалось, пусть и небольшое, количество членов прибывшей на корабле экспедиции. И первым, кто забил тревогу, оказался Дарах. Да, он был здорово обижен на брата. Но эту обиду он полностью списывал на козни коварной и ветреной женщины. В языке пришельцев отсутствовали слова шлюха, стерва и их более тяжелые аналоги. Но даже то, что кричал Дарах во всеуслышание, было вполне достаточно для характеристики жены его брата. Интуитивно Дарах уже догадывался, что Комалар давно закончил свой жизненный путь. Было только не ясно — при каких обстоятельствах. Прибывший на базу на одном из летательных аппаратов, а у пришельцев их было несколько штук, Дарах в ускоренном темпе провел небольшое собственное расследование. И сразу пришел в ужас. Нужно представить человека, который, как избранный, но один из многих, отлично знал состояние дел. И теперь он вполне объективно оценивал состояние базы. И никто ему не мешал, вернее не мог помешать. Даже его брат, который для Дараха был настоящим авторитетом, уже ушел в прошлое.

Вместе с Дарахом прибыли еще два человека. Хорошие специалисты. Но они не шли дальше использования уже готовых изделий, и надеяться на них в дальнейшем можно было только лишь условно. В других поселениях находились еще не меньше двух-трех десятков человек, из которых примерно половину составляли женщины и дети.

Пока Дарах проводил свою инвентаризацию сил и средств на разгромленной базе, вокруг нее увеличивалось число любопытных туземцев. То ли чувствуя, то ли догадываясь, а может, уже и зная о том, что произошло, эти люди становились все смелее и смелее. Не обнаружив защитных препятствий, они начали заходить на территорию базы в надежде найти что-то интересное или способное пригодиться в хозяйстве. Ну и, наконец, самое заманчивое, люди пытались найти оружие или хотя бы ножи.

Первое время Дарах еще пытался хоть как-то воспрепятствовать проникновению посторонних, но скоро понял, что ситуация становится неуправляемой. Воины Карачыра уклонились по незнанию от использования вооружения, имеющегося на базе, но считая его ненужным и неприменимым, они громили и выводили из строя все, что попадалось им на пути. И Дарах посчитал, что может быть, это не так уж и плохо. Но в потайных помещениях он также ничего не нашел. А, значит, стрелять, выводить из строя, и даже травить туземных воинов было нечем. Видимо Комалар чего-то боялся. Может бунта на самой базе, а может и самых умных кочевников. В удаленных вспомогательных помещениях оружия практически не было, кроме холодного, предназначенного для передачи местным вождям. Да и то очень в ограниченном количестве.

В этих условиях Дарах принял решение обратиться к дружественным вождям, будущим ханам. Это слово появилось и прижилось позднее. Итак, Дарах забрал прибывших с ним двух человек, посадил их на патуна и помчался далеко на север. К могущественному вождю, который мог бы ему помочь — Сомелехару.

Трудно говорить о правильности его решения. Ранее не допускаемый к руководству базой, тем не менее он помогал старшему брату и советом, и своими знаниями. Но сейчас не было не только Комалара, но и других, реально способных помочь ему людей. Среди убитых не хватало очень многих. И, похоже, именно их следы протянулись по лесной тропе.

Сомелехар встретил радушно. Вместе с ним к прилетевшим вышли старейшины, а простые кочевники стояли вокруг них и выкрикивали слова приветствия. За считанные минуты в огромном сооружении, очень напоминающем современные шатры, был приготовлен длинный стол, буквально заваленный различными блюдами. Зная нравы гостей, хозяин приказал расставить позаимствованные где-то стулья. Он рассадил прилетевших и сам, правда, немного неуклюже, уселся рядом с ними. Обыкновенный стул так и остался источником раздражения для кочевников.