18+
Девушка из Кореи

Бесплатный фрагмент - Девушка из Кореи

Русско-корейский роман

Объем: 146 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Ⅰ — Глава — Живи так, словно завтра умрёшь

Алисе везде было скучно. Сначала в детском саду, потом в школе, теперь в институте. Порой все казалось ей до того серым и безвкусным, что в пору было вешаться. Ничто не могло привлечь ее внимание настолько, чтоб она произвольно заинтересовалась этим — каждое задание, которое для любого другого человека показалось бы важным и ответственным стоило ей немалых моральных и физических усилий. Ни то, чтобы ей было трудно, как раз наоборот — Алиса легко справлялась со всем, к чему бы ни притронулась: учеба давалась просто — училась «на отлично», в спорте она была первой среди девушек да и среди многих парней тоже, отличилась в искусстве — прекрасно владела несколькими музыкальными инструментами, неплохо рисовала, пела время от времени, иногда писала стихи, а три года назад поступила в лучший институт страны и уже на 1 курсе успела проявить себя как молодой специалист, так что ее будущее представлялось наиболее ясным и понятным, чем для большинства остальных робких и неуверенных молодых людей ее возраста. Жизнь Алисы была распланирована буквально по секундам, и ничто не могло этому помешать — она всегда добивалась желаемого. Это был принцип ее существования. Но несмотря на все те преимущества, о которых многие родители для своих детей даже мечтать не смеют, несмотря на это, год за годом, Алисе становилось только скучнее. Безразличие к этому миру, его возможностям и перспективам росло с каждым ее продвижением вперед, и, еще заканчивая школу в возрасте 16 лет (она была самой младшей и в тоже время самой умной в классе), Алиса тогда уже осознавала насколько катастрофически ее не волнует все, что происходит и будет происходить с ней в дальнейшем. В институт она поступила лишь потому, что родители этого хотели, да и училась просто потому, что так нужно, так принято и все. Когда ей исполнилось 20, степень ее безразличия достигла своей наивысшей точки, и тогда Алиса всерьёз начала задумываться о петле.

Еще в 5 лет она заметила, что не похожа на остальных детей. Ее сознание абсолютно не интересовало их глупые маленькие игры, ей больше нравилось сидеть в стороне ото всех и думать, думать над тем, над чем другие дети задумаются только спустя лет 5—10, если задумаются, конечно. Воспитатели считали ее слабым ребенком, который с трудом поддается социализации и, которому стоит сходить к детскому врачу, ведь она совсем ни с кем из детей не разговаривает. Как же сильно они ошибались. Алисин мозг работал в три раза быстрее, чем у них, поэтому она просто не понимала, что делает в этом детском саду и зачем ей водить дружбу с людьми намного ниже ее интеллекта. В школьные годы появилась некая поблажка — пересилив себя, она общалась с несколькими людьми ее круга, но лишь для получения собственной выгоды — их родители имели нужные ей связи в различных сферах общества, что могло в будущем сыграть ей на руку. Они все считали ее очень милой и дружелюбной, готовой всегда прийти на помощь в учебе, она же считала их откровенными придурками, однако умело скрывала это, как и то, что сливала информацию о всех школьных происшествиях, которые пытались замять в «соцсети» без какой-либо личной причины, чисто ради забавы, чтобы развлечь себя. Люди никогда не заботили ее больше, чем божья коровка на подоконнике. Их мысли, мечты, переживания — какое ей до них дело, и, собственно, какое им дело до нее. Все просто — они создавали общество, необходимое для ее более-менее комфортного существования, ну плюс еще законы, правила, условности и прочую формальную дребедень, чтобы мир не расползался по швам, превращаясь в животный хаос. Однако даже прелести социума иногда не могли сдержать ее раздражения от нахождения среди людей, и что еще больше –от взаимодействия с ними. Небрежность, с которой они порой выполняли свою работу, нескрываемая алчность при покупке имущества, лесть и нагибание на работе, пошлая ложь в отношениях, буквально каждая брошенная ими мелочь вызывала у Алисы рвотный рефлекс. Единственным человеком, с которым она могла расслабиться и почувствовать себя спокойной, был ее отец. Мать оставила их, когда Алисе было 14, но перед этим предоставила ей выбор дальнейшего проживания, намекнув, что с матерью у нее однозначно больше шансов стать успешной. Алиса не задумываясь сказала ей тогда: «Мам, не переживай за меня», — и осталась с отцом. У отца был собственный бизнес — небольшое кафе рядом с аэропортом, куда дочь часто заглядывала после школы и сидя за дальним столиком в углу наблюдала за посетителями. Хозяин кафе, относительно молодой еще мужчина, безупречно одетый, одинаково приветливо встречал клиентов своей немного ребяческой улыбкой, стоя за барменской стойкой. На работе он был именно таким — веселым и энергичным, но дома все менялось — приветливое лицо искажалось от усталости, и он, бессильно упав на диван, уже в полудреме говорил укрывающей его дочери: «Аль, никогда не иди по моим стопам, будь лучше меня». Возможно, его гены передали Алисе это умение скрывать от общества свое отношение к реальности, но что уж точно она переняла от него и твердо для себя решила — так это его наставление. Она задалась целью стать успешной, чтобы ее семья больше никогда ни в чем не нуждалась. С тех пор прошло три года. Алиса заканчивала 4 курс, и одна из немногих уже готовилась приступить к обязанностям иностранного дипломата — летняя практика должна была проходить в Корее под руководством наших государственных послов. В общем ее, как лучшую студентку за все годы существования института, ждала блестящая карьера и обеспеченное будущее. Все как она хотела, а по-другому и быть не могло.

Оставались считанные дни перед отъездом, которые Алиса решила провести в своем городе, куда приехала на каникулы. Почти ничего не изменилось за это время — отец, как и раньше работал в кафе, аэропорт все также принимал к себе прилетающих и отпускал улетающих, разве что сами люди стали старше. Даже падение метеорита не в силах было нарушить спокойный сон этого небольшого города, из которого Алисе удалось вырваться. Но сейчас, нежась на податливом глинистом песке на берегу реки и поглядывая через отверстия в панаме на солнечные блики, 20 летняя Алиса думала, что очень даже хорошо лежать вот так, ничего не делая, хотя бы всего несколько дней. «В скором времени я добьюсь своего и стану успешной, потом загоню себя работой, и в конце концов наступит моральное выгорание и депрессия — все как у всех, поэтому сегодня можно расслабиться и насладиться летом». Она выставила вперед тонкую загорелую руку и не спеша начала вертеть ею перед раскаленным солнцем, поочередно расставляя пальцы, чтобы лучики смогли проскользнуть к ее лицу. Ей это казалось забавным. По телу приятно разливалось отраженное тепло горячего песка, постепенно вгоняя его в приятную беззаботную нирвану, которая придавала наслаждение и легкую усталость. На Алису накатывался глубокий сон. Окружающий речной шум уже был недосягаем для ее сознания, оно все больше погружалось в темноту, так опасно засасывающую и в тоже время непреодолимо манящую своей глубиной. Алиса уже давно не видела сны, да и никогда их не запоминала. Сморенная июльским солнцем, не помня, как опустила веки, она очутилась где-то очень далеко отсюда. Сразу почувствовала себя странно; казалось, будто все самые страшные тайны мира вдруг разом разорвали свои оковы, и все пороки человечества, обнажив свою грязную пасть, выплеснулись наружу. Однако несмотря на острое ощущение смерти, Алисе почему-то было очень спокойно здесь, это место казалось ей давно знакомым. Она сделала глубокий вдох, но ничего не произошло — легкие не наполнились воздухом и продолжали бесшумно двигаться. Не переставая так «дышать» Алиса вдруг осознала, что вокруг слишком уж тихо и безветренно, и сделала вывод, что здесь видимо обонятельные, слуховые, тактильные и прочие ощущения для нее не работают, и скорее всего она находится тут как бы за незримым щитом.

Место, куда ее занесло, действительно было незаурядным. Во-первых, прямо перед нею возвышалась старая готическая церковь с жуткими фресками и скульптурами, изображающими человеческие страдания. Во-вторых, с боков свисали, как речная тина после отмели, ветви трухлявых ив. Когда Алиса подняла голову, откуда-то сверху на нее давило мутное серо-жёлтое небо, готовое вот-вот обрушиться на нее и затянуть в болото. Солнца под тяжелыми тучами было совсем не разглядеть, но один из его лучей все-таки прорезал жесть атмосферы и упал церкви на макушку. Оказывается, там был большой чугунный колокол, который Алиса сразу не заметила. С минуту луч скользнул по его верхушке, и тут колокол неожиданно двинулся с места и зазвонил, зазвонил так пронзительно и громко, что у Алисы заложило уши, и ей пришлось затулить их руками. Вокруг все замелькало от вибрации, церковь с ивами превратились в сплошное тёмно-серое пятно, которое постепенно растворялось в грохоте покуда не превратилось в пар и не улетучилось в бурлящее небо. Алису начало мутить от напряжения, она зажмурилась, и последней ее мыслью перед пробуждением было: «Так скоро?»…

Первые секунды она не могла понять, находится ли в реальности, или все еще идет сон. Вокруг продолжал стоять жуткий шум, но он был уже не такой, как во сне — он был более реальным и осмысленным. На реке шел дождь, и Алиса уже минут пять как лежала под его стеной. Резко все осознав, она подорвалась с земли, накинула на спину мокрое полотенце и зашлепала по вязкому песку к дороге. Выйдя из зарослей на асфальтированную трасу, она разглядела в метрах ста от себя ближайшее укрытие — полузаброшенную автомастерскую — и направилась туда. Пока бежала, из головы никак не выходил тот глупый кошмар; хоть Алиса была скептиком, что-то с этим сном было не так, но что конкретно ее беспокоило, она так и не смогла понять. Укрывшись под навесом, она отдышалась, встряхнула короткие волосы и принялась выкручивать мокрую одежу. Дождь не переставая тарабанил по алюминиевой крыше, на которой стояла выцветшая надпись: «Помой меня сам». Закончив приводить себя в порядок, Алиса облокотилась о металлический поручень возле входа, и, смотря вдаль сквозь мелкие, но быстрые водяные штрихи, задумалась о предстоящей поездке — недавнее событие на пляже ее уже не волновало. Настолько уйдя в себя, она совершенно не услышала и не заметила, что дверь автомойки бесшумно открылась, из нее вышел человек и тоже, упершись руками, уставился на дождь. Так он стоял пару минут, пока невзначай не повернул голову туда, где была Алиса, и не сконфузился. Увидеть у себя на пороге девушку в такую погоду было для него полной неожиданностью. Но она, видимо, была так погружена в свои мысли, что совсем его не замечала. Он выпрямился и, удивляясь самому себе, заикаясь, обратился:

— Прошу прощения, вам не холодно? — подумав, что это был глупый вопрос, ведь девушка стояла в одном купальнике промокшая с головы до пят, и от этого еще больше смутился, но было уже поздно. Алиса заметила человека, стоявшего рядом с ней и в недоумении смотрящего на нее, но нисколечко не смутилась, а лишь слегка удивилась.

«Что? На этой развалине еще кто-то работает?». Она смерила его своим обычным безразличным взглядом и коротко без запинки ответила:

— Нет, не холодно.

Не зная, что еще можно сказать в такой ситуации, человек снова облокотился, продолжая делать вид, что наблюдает за дождем, но теперь было как-то неловко стоять в комбинезоне рядом с раздетой девушкой, и он, будто что-то вспомнив, поспешно зашел внутрь. Девушка стояла неподвижно, не обращая внимание на происходящее. Тут человек снова появился на пороге только уже с дорожной спортивной курткой и ненавязчиво накинул ее Алисе на плечи.

— Так будет лучше, — и поспешно отошел в сторону.

Девушка оставалась такой же безразличной, как и раньше, даже не поблагодарив человека.

Снова в воздухе повисла тягучая «тишина». Наконец человек не выдержал и снова обратился к ней.

— Может зайдете внутрь? Я заварю кофе. Вам нужно согреться, — это было сказано на одном дыхании, так как он никак не мог понять, почему находится в такой идиотской ситуации.

Но ответ еще больше его шокировал.

— Я не пью кофе, — отрезала Алиса.

— Тогда может чай? Серьёзно, так и простудиться можно, — и сразу пожалел об этом: «И зачем я вставил это «серьезно».

— Если я соглашусь, Вы перестанете меня доставать вопросами?

— Что?…

«Она действительно так сказала, или мне послышалось? Кто ее вообще воспитывал».

— Сколько еще будете лезть не в свое дело?

Девушка повернула голову в другую сторону, но человек решил идти до конца. «Диалог» затягивался, и пора уже было что-то решать:

— Давайте все-таки зайдем внутрь. Там вам будет теплее и уютней переждать непогоду.

— Что ж…

Алиса сама отворила дверь и вошла первой. Она очутилась в темном длинном помещении, где пахло автомобильной резиной и машинным маслом. Зайдя за ней следом, человек указал на светлое пятно в конце мойки и провел ее туда — это был его рабочий, так сказать, кабинет. От яркого света газовой лампы Алиса сощурилась, а когда зрачки адаптировались к освещению, снова взглянула на человека, который уже ей порядком надоел. Снаружи, где дневное небо было затянуто тучами, от чего казалось, что наступила ночь, она его толком и не разглядела. Перед ней стоял молодой парень лет 22, высокий, стриженный под ежика с цветущим загорелым обветренным лицом, на котором еще оставалось пару веснушек — напоминание о детстве. Почему-то его лицо показалось ей знакомым, но она не подала виду и продолжала испытующее смотреть на парня. Он же, будто в ужасе, сверлил ее взглядом, пока его рот вдруг не расползся в широкой улыбке, и он не воскликнул:

— Элис! Ты?

Алиса продолжала в недоумении смотреть на него.

— Помнишь меня? Антон. Мы еще вместе в детсад ходили, а потом в началку. Дальше наши пути разошлись, но пару раз мы пересекались с тобой в старшей школе…

Пока Антон рассказывал историю их знакомства, Алиса начала понемногу вспоминать того веснушчатого мальчика, с русыми кудрями и замкнутым характером. Друзьями они не были, поэтому она его и не узнала — к тому же, с чего бы ей запоминать всех, кто вертелся возле нее с трех лет. Но Антон видимо хорошо запомнил ее, потому что вся эта ситуация выглядела так, будто встретились два лучших друга, которые не виделись тысячу лет.

— Ну что, вспомнила?

— Да, Антон, рада тебя видеть. Столько времени прошло, — Алиса старалась быть сдержанной, иначе ей час придётся выслушивать детские воспоминания, к которым особой радости она не питала.

Но Антона уже нельзя было расстроить даже таким скупым ответом. Он весь светился — усадил Алису на свой кожаный стул, развесил ее одежду, вскипятил в электрочайнике воду и наливая в чашку кипяток все говорил:

— Ты представляешь, из наших в городе остался только я один. Все разъехались по большим городам. За последние четыре года молодежи почти не осталось. Поэтому я так обрадовался тебе — первое знакомое лицо с того времени. Я ведь тебя тоже не сразу узнал — ты очень изменилась. Ты постриглась, и глаза у тебя стали не голубые, а серые. Вот…

— А ты, значит, здесь работаешь? — Алиса переключила разговор на тему, которая не касается ее внешности.

— Да, как видишь. У меня своя автомойка. Раньше отец ею занимался. Но он умер прошлой осенью, и теперь она моя. Дела идут так себе, но ничего. Вот сделаю ремонт: починю крышу, обновлю инвентарь — и будет как новенькая… Ну а ты как? Работаешь? Учишься?

— Работаю, учусь — ничего особенного, — она сделала глоток, чай из пакетика оказался сносным, насколько это возможно. Алиса решила — лучше уж пить, чем отвечать на его вопросы.

— Ясно, а сюда приехала к отцу?

Она продолжала «сербать» кипяток, делая вид, что очень поглощена этим процессом.

— Надолго к нам? В смысле, я не имел в виду ничего такого. Просто хотел узнать, может мы успеем сходить куда-нибудь вместе? Вспомним школьные годы…

— Завтра я уезжаю.

— А, вот как, — Антон снова был сконфужен и одновременно расстроен, хоть и не знал, что это была ложь. Алисин отъезд был запланирован на следующий понедельник, а сегодня была только пятница. В запасе оставалось еще два дня выходных, и она не собиралась провести их в окружении, человека которого едва помнит.

Гробовое молчание нарушилось рассекающим воздух ее голосом.

— Дождь кончился, я пойду, — и встав из-за стола, добавила: — Спасибо за куртку, чай и высушенную одежду.

— Да не за что, — встрепенулся от неожиданности Антон и посмотрел в окно. — А я и не заметил. Пойду проверю, — и деликатно вышел из комнаты, позволив Алисе одеться.

Когда он вернулся, она уже была готова — футболка, шорты и перекинутая сумка через плечо. Даже в такой простой одежде она ему очень нравилась. На секунду задумавшись об этом, он поперхнулся, а уши его залились краской. Алиса, сделав вид что не заметила этого, легко и снисходительно улыбнулась ему.

— Закончился?

— Да.

— Тогда я пойду.

— Тебя проводить? Все равно у меня сегодня нет клиентов, — Антон все еще на что-то надеялся.

— Нет, я сама.

— Тогда… удачи тебе…

— Взаимно.

Алиса ловко обогнула в растерянности стоявшего в проеме Антона и направилась к выходу. В темноте выражение ее лица снова сделалось как всегда безразличным.

— Элис!

Она обернулась.

— Еще увидимся!

И повернувшись обратно, Алиса исчезла незаметно, как и появилась.

На улице было душно. Жара и влага сделали свое дело. В полдень парило, будто в теплице, дышать было трудно, но Алиса спокойно шагала по обочине пустынной в этот день дороги. «Ну и приставучий же тип оказался, прямо жуть. Это я еще вовремя «смылась», пока он не перешел с рассказов о детсаде к воспоминаниям о школе. Тогда я бы от него точно не отвязалась. И я совсем не помню его, даже капельку. Как же это все бесит. Поэтому будем считать, что наша встреча — только сон. Кстати о снах…». Но как ни старалась, Алиса не сумела припомнить даже малейшую деталь из того, что увидела, лежа под дождем. Картинка безвозвратно исчезла из ее подсознания, однако некий осадок в голове оставался. Он бурлил, мучая ее чутье догадками и предположениями, что раздражало Алису еще больше. От невыносимого пекла закружилась голова, и ей пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Сделав глубокий вдох и шумно выдохнув, выпуская из себя все накопленные за день впечатления, она медленно опустила веки, давая отдохнуть глазам от окружающего лучистого сияния, которое проникало даже через кожный покров, осколками врезаясь в ее тело. Грязный асфальт теперь поблескивал кусочками гальки, став похожим на алмазную тропу. Отовсюду, изо всех щелей сочился дымный пар и уносил страдания природы к неизведанным мирам, чтобы потом снова разразится ими на землю проливным дождем. В каждой неиспарившейся капле, то ли на листе, то ли на дороге, на нее поглядывало свое, маленькое солнышко и усмехаясь дразнило: «Тебе никуда от меня не деться». Алиса подняла ресницы. «Сегодня слишком знойно, вроде как ничего особенного, но определенно сегодня всего слишком». Она вышла на дорогу, свободную от машин, чтобы было легче идти и, подняв голову, взглянула вперед. Ей на встречу шел человек. Лица его она не могла разглядеть, зато ее удивило другое: одет он был в черные штаны и куртку, волосы тоже были черные, смоляные. Он шагал медленно поэтому было не понятно движется ли вообще. «Для миража слишком реальный. Но оделся совсем неподходяще». Продолжая идти ему навстречу, Алиса начала понимать, что человек зашагал быстрее, расстояние между ними уменьшалось с каждой секундой, но лицо его оставалось размытым. Уже 60 метров…30… «Да что у него с лицом? Почему я его не различаю? У меня настолько ухудшилось зрение или это из-за солнца?». Вдруг тишину нарушил звук мотора, и Алиса едва успела отскочить в сторону, так как мимо нее на огромной скорости пронесся мотоциклист. Даже не обернувшись, он скрылся в противоположном конце дороги. Запутавшись в выхлопных газах, Алиса раздраженно встряхнула с себя дурные мысли и продолжила идти. «С каких пор ты стала такой впечатлительной?». Вернувшись около девяти вечера домой она первым делом позвонила отцу и он, сказав, что задержится сегодня допоздна, попросил не ждать и ложиться спать без него. Будучи упрямой, чтобы не пропустить его приход, Алиса принялась читать какую-то книгу, но вскоре не заметила, как уснула, на этот раз ровным и спокойным сном.

Ⅱ — Глава — Когда умирает тигр — остается шкура, когда умирает человек — остается его имя

По пятницам кафе работало до десяти. В последний будний день перед выходными люди уже не спешили домой с работы и, беспечно прогуливаясь по набережной, могли заскочить на чашечку кофе с мороженым. Но чаще всего хозяину приходилось закрываться раньше. В этом городе уже давно не было крупных ресторанов или отелей, да и самих жителей поубавилось с тех пор как страна пережила последний экономический кризис. Поэтому даже жаркими летними ночами город спал и к одиннадцати на улицах вряд ли можно было встретить кого-то, разве что захмелевших мастеров или одиночных парочек. Но сегодня все столики в кафе были заняты. Объяснить это можно было тем, что, спасаясь от вечерней духоты, посетители спешили укрыться в прохладном уютном помещении, где к каждому был особый подход. Но вот стих гул машин, исчезли рекламные вывески, в окнах погасли последние огни — кафе закрылось. Хозяин, довольный сегодняшней выручкой и несмотря на усталость, в приподнятом настроении возвращался домой к полуночи. На перекрестке он остановился, поднял голову вверх. Луна растворилась в темно синих тучах, затянувших небо плотным слоем. Дорожный фонарь, под которым стоял хозяин, перестал гореть, от чего ночь на улице стала еще гуще. Тяжело дышалось, как и днем, воздух пропитался городскими испарениями. Но даже это не могло лишить его веселого расположения духа. Вынув из кармана куртки бумажник, он достал оттуда фотографию маленькой девочки, лет пяти, с рыжими волосами и сдержанной серьёзной улыбкой. «Ко мне дочка приехала. Нужно ее чем-то удивить. Приготовлю ей свой фирменный пирог с черникой… В детстве она его очень любила… Мы так мало видимся… Постараюсь наверстать… Эх, моя девочка». Тут загорелся зеленый и дал сигнал идти. Хозяин тронулся с места по белым параллельным полосам, все еще любуясь фотографией дочери и тешась воспоминаниями. Небольшой порыв ветра выхватил ее из рук хозяина, и она упала на середину дороги.

Тем временем из-за поворота выехала черная иномарка и направилась к перекрестку постепенно увеличивая темп. Водитель, видимо чувствуя свободу на дороге, не собирался сбавлять скорость, и его автомобиль, рассекая мокрый асфальт Бриджестонской резиной, уверенно несся вперед под плавное урчанье титанового двигателя. Водитель и пешеход поравнялись в считанные минуты, и все произошло мгновенно — резкий тупой толчок, глухой удар об землю и только потом скрежет тормозящих шин. Daewoo gentra с редким номером 777 развернулась в обратном направлении и остановилась в метрах 10 от тела, оставив на дороге две черные полосы. Во всеобщем дыму два ярких передних луча напряженно сверлили зыбкое пространство, где лежало стонущее тело. По асфальту потекла теплая кровь, фотография девочки находилась рядом и тоже была запачкана кровью. Хозяин кафе вздрогнул и попытался здоровой рукой дотянутся до самого важного для него клочка бумаги, но не успел — с шумным выдохом его зрачки сузились, взгляд помутнел, а на лице застыла гримаса удрученности. Для него все было кончено. Чего не скажешь о водителе. Медленно открылась дверь машины, и пошатываясь, держась за голову из нее вылез молодой парень лет 20-ти. Стараясь не смотреть на тело, он сел на капот и, вынув из джинсов телефон, позвонил.

— Отец, — послышался его дрожащий шепот, — мне нужна твоя помощь…

Ⅲ — Глава — Трудности укрепляют человека, страдания очищают

Панихида была назначена уже на эту субботу, а в воскресенье должны были пройти похороны. Это было решение дочери покойного. Она все организовала, все устроила, но на поминках ее не было. Друзья и знакомые отца, их было немного, вскоре разошлись, а Алиса продолжала сидеть на полу в своей комнате. За все это время она ни разу не заплакала, не закричала, не впала в истерику. Даже когда нашла его еще теплое тело на дороге, по которой он так и не дошел до дома, даже когда вызвала скорую и пощупала пульс, который уже часа полтора как молчал, даже глядя в гроб на его бледное, но невероятно спокойное лицо, сложенные на груди руки, в которые была вложена ее фотография, на прямо лежащую его фигуру в любимом пиджаке, скрывающем многочисленные переломы — даже тогда она оставалась как будто отрешенной от всего, что происходит. Вот и сейчас Алиса, уткнувшись затылком в холодную стену, отсутствующе рассматривала лампу на потолке. В комнату неуверенно постучали, но она продолжала игнорировать посторонние раздражители; через минуту дверь со скрипом открылась, и на пороге появился Антон. Он был в чёрной футболке и черных брюках, делавшие его еще более худощавым.

— Дверь в квартиру была не заперта, вот я и вошел, я не мог не прийти, — будто оправдываясь, сказал он.

Алиса не обернулась, молчала.

— Почему раньше не позвонила? Может тебе нужна какая-то помощь? Я…

— Я похожа на человека, которому требуется помощь? — слова ее ударились об стену.

Снова не зная, как на это реагировать, Антон хотел сказать что-то утешительное и уже сделал первый вдох, но передумал. Губы его сомкнулись, и так он стоял, а она сидела кажется довольно долго, пока в окне не отразились ярко огненные пятна заката.

Тронулся с места Антон. Он приблизился к Алисе и сел рядом с ней у стенки. Смотря прямо перед собой ровным голосом промолвил:

— Твой отец был очень хорошим человеком. Он не заслуживал такой смерти… Но он бы не хотел, чтобы ты угасала… если бы он был жив, он бы не дал тебе сдаться… если с тобой что-то произойдет он очень расстроится… так что если задумала что-то, не расстраивай его… ты должна жить…

— Ради чего? — опять перебила Алиса, но не обратилась к нему.

— Ради себя… отец хотел бы, чтобы ты жила ради себя и была счастлива. Всегда помни это, если будет совсем невмоготу.

— А ты с чего такой умный сегодня? — на мгновение она улыбнулась.

— Да так… просто мне знакомы твои чувства. Мой отец тоже умер, я уже говорил.

— А мать?

— Мать скончалась при родах младшего брата. Так что, после смерти отца я о нем забочусь. Работа и младший брат помогли мне справиться и стать счастливым. Вот и все… Ты что-нибудь ела?

Алиса снова надолго замолчала.

— Обязательно поешь, тебе нужны силы.

— Волнуешься за меня?

— Конечно волнуюсь, — и откашлявшись отвернулся. Чтобы быстро перевести тему он спросил:

— Ты в полицию ходила? Что они сказали?

— Что займутся моим делом в ближайшее время, — безразлично ответила она.

— Ясно, значит не займутся. Эх жаль, там не установлены камеры дорожного слежения, да ещё и погодка прескверная на улицах — темень, хоть глаз выколи. Правда есть шанс, что кто-то из жильцов что-нибудь видел, но тогда почему не заявили. Можно попробовать походить по домам, поспрашивать, но чувствую с нашим народом мы ничего не добьёмся. Плохо… очень плохо…

— Ты меня отговорить что ли пытаешься? Хочешь, чтобы тот, кто это сделал и дальше где-то дышал, ел, спал? — раздраженно глядя на выключатель, процедила она.

— Нет, я не пытаюсь тебя отговорить. Просто если так случится, что ты так и не найдешь виновника, то не зацикливайся на этом. Не позволяй мести стать твоей единственной целью в жизни. Опять же помни — живи ради себя.

— А если я найду его? Что тогда? — чуть подумав, спросила она.

— Тогда… ты сама знаешь, что нужно делать. Не строй из себя вершителя справедливости — сдай его в полицию, и пусть он предстанет перед законом. А потом забудь об этом.

— Ты бы смог? Ты сам-то в это веришь?

Антон опустил голову и уставился в пол.

— Не знаю… но я хотя бы попытался… Уже поздно, мне пора домой, брат, наверное, заждался. Я пойду. Еще увидимся.

Встав и выпрямившись, он распрямил плечи и направился к выходу. Алиса впервые за время их разговора подняла на него свой тяжелый взгляд и звонким голосом бросила ему в спину:

— Спасибо.

Он остановился в дверях и, развернувшись к ней, мягко улыбнулся глазами.

— До встречи, Элис.

И ушел, так же тихо и незаметно, как и вошел. Алиса встала и, разминая онемевшие конечности, подошла к окну. Кончилась суббота. Ночь обещала быть лунной — на желто малиновом небе, как назло, не было ни тучки. Откуда-то взялся прохладный северный ветерок, и даже в самом воздухе наконец-то чувствовалась свобода и легкое умиротворение. Но где погода была вчера? Все это несказанно бесило Алису, бесило до глубины души, желчь подступала к ее глотке, глаза горели. Тогда она уперлась руками в подоконник и, высунув голову в окно, прокричала навстречу ветру: «Я обязательно стану успешной!!!». Встрепенувшись от крика, птицы сорвались с электропередач и устремились навстречу закату. Занималась кровавая заря. Алиса пережила свой первый новый день. И планировала прожить второй, третий, десятый, и так всю жизнь.

ⅠⅤ — Глава — Начало источника должно быть чистым, тогда и его низовья будут чисты

Директор всегда твердил Виктору, что во всем всегда нужно быть осторожным, особенно с деньгами компании. За двадцать лет, он смог из крохотного бара с простым названием «Вечернее наслаждение» создать мощную сеть ресторанов по всей стране, основав на них компанию «ZFP», что дословно означало З… (название города) для (for) людей (people). За год она приносила около четверти общего дохода страны в пищевой промышленности, в ней трудилось свыше миллиона сотрудников, а ее строгие, но уникальные рестораны с лучшей корейской кухней ценились и за рубежом. Но само главное, за что все знали и уважали компанию ZFP, так это индивидуальный подход к каждому посетителю. Сам хозяин ресторанного бизнеса, полвека прожив в Корее и до мелочей изучив тонкости их кулинарной культуры, отношения к сотрудникам, еде и друг к другу, знал и контролировал каждую мелочь, а главное придумал, как весь этот полученный опыт переложить на свою родную экономику, чтобы заработать побольше денег. В итоге все сводилось к деньгам. «Люди самое важное, все для людей, каждый клиент уникален», — все это было придумано для рекламы и создания достойной франшизы. Прибыль — вот что на самом деле всегда интересовало директора компании. Если хотя бы в чем-то, пусть даже в немаловажном вопросе, не было выгоды, он не брался за него, но вместе с тем мог истратить много денег на обычные пустяки, будучи сто процентов уверенным, что на них его состояние удвоится. В общем, он был настоящим бизнесменом и таким же пытался сделать своего единственного сына — наследника кампании. Виктор был заместителем директора и отвечал за международное сотрудничество, занимаясь поиском потенциальных иностранных инвесторов. Он был хорош в своем деле, как и его отец — сильный, целеустремленный, честолюбивый, с прекрасным чутьем и знанием своего дела, он был одним из лучших сотрудников кампании, которые в короткие сроки сумели попасть на вершину рабочей иерархии и стать успешными. Однако 5 лет назад все было иначе. Тогда никто и подумать не мог, что простой менеджер из отдела проектирования, сможет чего-то достичь. Тогда 5 лет назад он был раздолбаем, проводившим большую часть своего времени в баре своего отца, угощая своих друзей дорогими напитками или катая их по городу на дорогой машине. То были времена лихого расточительства и бесшабашной молодости, казавшиеся ему вечными. Но однажды все это закончилось. Виктор пропал на целый год и вернулся в кампанию совсем другим человеком. Официальная версия гласила, что директор отправил его в Америку, заняться налаживанием связей с инвесторами, но среди сотрудников ходили слухи о страшной ссоре между отцом и сыном, якобы из-за его недостойного поведения, как наследника кампании, что вынудило отца поставить условие — либо Виктор одумается и начнет самостоятельно зарабатывать, либо его лишат всех прав и привилегий. Первый вариант был более правдоподобным, так как все знали о большой любви директора к своему единственному отпрыску (он бы никогда не оставил сына одного), но то, что поездка подействовала на него необычайным образом, этого никто не мог отрицать. Результат был налицо. Виктора как будто подменили — вместо легкомысленного юноши, он стал холодным и рассудительным мужчиной. Во всяком случае, именно таким его стали воспринимать остальные сотрудники. Тут было чему гордиться, поэтому абсолютно все были уверенны, что Виктор будет достойным продолжателем дела своего отца. Все к тому и шло. На директора накатывалась старость. Однажды он вызвал Виктора в кабинет и, усадив перед собой, сказал:

— Мне 65, но я не собираюсь уходить с поста директора. Однако… все может измениться в любую секунду. Я уже не настолько молод и полон сил, как раньше. И это пугает меня. Потому что я хочу успеть научить тебя всем необходимым вещам прежде чем умру.

— Не говори так отец. Ты и сам знаешь, что тебя и смертью с кресла не выгонишь. Кто же, как ни ты будет управлять кампанией, — это было больше утверждение, чем вопрос. Взгляд Виктора оставался холодным.

— Подлизываешься сукин сын. Молчи, — ехидно без злобы улыбнулся директор. — Я знаю, сколько мне отведено, поэтому и говорю сейчас с тобою. Я уже давно заметил, что взгляд мой стал не такой пристальный, а ум не настолько гибок и быстр, поэтому я все решил — пора тебе перенимать на себя эти полномочия или уже забыл, что ты — сын директора, а значит за тобою — будущее кампании.

— Да, отец. Я помню. Но… думаю я еще недостаточно опытен для этого дела. Мне еще многому предстоит научиться, чтобы достичь твоего уровня.

— Это ты верно подметил. Хорошо, что не начал задаваться, иначе сразу бы выгнал. — Он откинулся на спинку мягкого кресла. — Я учил тебя все эти 5 лет, и теперь пора устроить тебе экзамен: провалишь его — значит, не мой ты сын, но если сдашь «на отлично» — догадываешься, какая будет за это награда?…

— Да, отец.

— Так вот, — он повернулся в кресле к большому деревянному столу, на котором лежали нужные ему бумаги и, бегло пробежав по ним своими цепкими пальцами, ловко вынул из общей стопки белую папку и принялся ее читать. — Так вот, как ты знаешь у нас много поставщиков в Корее, у которых мы закупаем не только качественные продукты, а и прочие нужные нашим ресторанам ценности. Мне сообщили, что кое-кто хочет перехватить наш с ними контракт, чтобы делать свой бизнес, якобы они предложили им более выгодные условия. Этого никак нельзя допустить. Твое задание — отправиться в Корею для выяснения обстоятельств и их планов, также тебе нужно лично встретиться с ними и пересмотреть наш контракт еще раз. У меня осталось много знакомых в Корее, они тебе помогут. Вот возьми, — он вынул из папки пару листов и стал по одному протягивать их Виктору. — Здесь вся информация по нашим поставщикам. Здесь — подробный отчет по закупкам и продажам с учетом налогов, составленный нашим экономистом. Здесь — сам контракт, ознакомься с ним пожалуйста — у тебя не так много времени — вылетать нужно через пару дней.

Виктор отвлекся от изучения бумаг и поднял голову.

— Почему не сегодня?

— Потому что, есть еще одно дело. Перед отъездом, тебе нужно встретиться еще кое с кем. Я решил, что лучше если на встречах тебя будет сопровождать не переводчик, а наш дипломат. Так ты будет выглядеть солиднее, и никто уже не усомнится в надежности ZFP, тем более иметь при себе опытного дипломата всегда полезно.

— Кто же он?

— Она. — директор вынул еще один лист и бегло прошелся по нему. Это девушка, чуть моложе тебя. Но несмотря на возраст, у нее отличные данные. Я изучил ее биографию и остался ею доволен. Она уже пять лет работает в Корейком консульстве, и отзывы о ней только положительные — умная, конструктивная, тактичная, а главное наша землячка. Она нам подходит. Я дал запрос в Сеул, ее самолет уже на пути к нам.

— Зачем же ты ее вызвал сюда? Разве не удобней было бы мне встретиться с нею уже там?

— Нет не удобней. Мне же нужно лично увидеть ее и пообщаться. Я должен быть полностью уверен, что смогу ей доверять понимаешь. К тому же, а вдруг она некрасивая?

— Разве в ее личных данных нет фото?

— Есть, но я этим 3х4 слабо верю. Мало ли, кто там изображен, и когда это снимали. Так что нужно воочию.

— А есть разница — как она выглядит?

— Конечно есть, — директор снова откинулся на спинку. — Если она красивая, нам это только на руку. Тогда вы оба произведете хорошее впечатление — корейцы любят и ценят красоту, особенно женскую. Так что, вот так…

— И когда она приедет?

— Завтра утром. Мы договорились встретиться на 10 у меня в кабинете. Ты тоже приходи. Введем ее в курс дела. Побеседуем. Понаблюдаем…

— Как скажешь, — с неохотой ответил Виктор.

— Что такое? — директор нахмурился. — Тебя что-то не устраивает?

— Нет. Все в порядке. Просто ты же знаешь — я привык работать один.

— Что ж, пора тебе, как будущему руководителю, научиться не только управлять, но и кооперировать с сотрудниками. Хотя тут вы, скорее, будете на равных. Тем лучше для тебя — познакомишься с человеком твоего уровня.

— Да, директор. Отец, я приложу все усилия, чтобы не подвести тебя и сдать экзамен, — как в завершение их разговора ответил Виктор.

— Вот и отлично. Ступай.

Алиса всегда летала первым классом, это и надежно и комфортно. Она привыкла жить со всеми удобствами и делать то, что ей хочется, поэтому ни в чем себе не отказывала. Теперь она могла себе это позволить. После смерти отца Алиса решила поскорее уехать из родного города как можно дальше и с головой погрузиться в работу. Так и было сделано. По истечению отличной стажировки корейские кураторы предложили ей место иностранного представителя в их посольстве, и вот уже 4 года, как Алиса трудилась на благо взаимоотношений своей страны с Республикой Кореей. За выдающееся заслуги, заслужив лично от президента право на получение корейского гражданства, она еще больше расширила круг своих полномочий став неотъемлемым человеком в руководящем аппарате Кореи. Эта страна стала ей ближе и роднее собственной, а может она только делала вид, что это так, каждый день уверяя себя в этом. Возможно, ей просто не хотелось возвращаться домой, где ее ждала пустая квартира, и могила отца на городском кладбище. Поэтому, находясь как можно дальше от того места, она чувствовала себя спокойно и уверенно. Полностью посвятив свою жизнь тому, чтобы стать успешной, Алиса добилась своей цели, как делала это раньше тысячу раз. За 5 упорных лет она успела купить машину, приобрести квартиру на крыше двухэтажного дома с чудесным видом на город и скопить достаточно денег, чтобы жить обеспеченной жизнью много-много лет. Наблюдая с крыши, как зажигаются ночные огни вечно бодрствующего Сеула, утопая в гуле машин, нескончаемой белой полосой несущихся по магистрали, улавливая дыхание уставших людей, возвращавшихся в тесных автобусах с работы, Алиса чувствовала свою причастность, к силе, которая движет этим великим городом, и тело ее наполнялось энергией для завтрашнего дня. Но вот уже несколько дней ей не удавалось снова обрести внутреннее спокойствие и самообладание, которые она утратила после разговора со своим начальником. Ему в свою очередь передали с верхов, что небезызвестная компания ZFP нуждается в услугах дипломата для осуществления бизнес-отношений с одним из их национальных подрядчиков и, тонко намекнув о важности этого партнерства, поручили предоставить для этого дела самого лучшего своего сотрудника. Конечно, ее начальник сразу подумал об Алисе, а когда узнал, что она и директор ZFP Group — земляки, было принято решение отправить ее в родной город, где она сможет, как сказал ей, улыбаясь начальник, «и родных повидать и поработать на благо нашей страны».

Алиса не была в восторге от этого задания, но в Корее спорить с начальством непринято, тем более наперед зная, что спор проиграет. Ей могли привести тысячу причин, почему именно она должна ехать на встречу, а ей собственно и нечего было возразить в ответ. Ведь как она объяснит им, что еще на могиле отца поклялась не возвращаться туда, пока не станет на ноги. Но уже давно став независимой, взрослой женщиной, она все еще была не в силах отменить свою клятву. Чем дольше что-то откладываешь, тем сложнее потом принять это назад. Так было и с домом. Поэтому и в корейском аэропорту, и в кабине самолета Алиса чувствовала, что неготова, неготова к тому, чтобы былые воспоминания нахлынули на нее снова. И от этой встречи с самой собой 20-летней ей было не по себе всю дорогу.

Ⅴ — Глава — Чем выше дерево, тем быстрее его срубят

Мать Виктора умерла при родах. Она часто болела, даже на единственной фотографии, которая стояла у его отца в кабинете, ее лицо выглядело бледным и нездоровым. Воспитанием маленького Виктора поначалу занималась его бабушка, мамина мама. Это она старалась сделать из него доброго, чуткого, умеющего сочувствовать другим, человека, каким была его покойная мать. Именно от бабушки Виктор и узнал про нее. Но вскоре, когда он был в средней школе, из долгой поездки вернулся отец и сам занялся воспитанием сына. Своим единоличным диктаторским решением он запретил теще вмешиваться в его с сыном дела, и ей пришлось сдаться — слишком уж велика было его умение приказывать и убеждать. С этого начался новый этап развития Виктора, как личности. Отец держался с ним строго, сдержанно и был неспособен на нежности или похвалу. За проступки он бил сына, мог оставить на неделю без еды, но в то же время огромное значение придавал воспитанию. «Помни, если не научишься управлять людьми, не заставишь их уважать себя — ничему не добьешься в жизни», — заставлял он его повторять каждый день. Такая манера семейных отношений не могла не оставить своих отпечатков на детстве Виктора — от подаренных бабушкой воспоминаний о матери не осталось и следа. Теперь их заменили злость и обида на отца, жестокость и пренебрежение к другим. За ними Виктор скрывал свою слабость, несдержанность и страх. Стыдясь этих качеств, он всегда первым лез в драку, даже если противник был вдвое больше него. В любой ситуации, чувствуя опасность, он всегда нападал первым, чтобы никто из окружающих ничего не заподозрил.

Он любил деньги. Точнее, он знал, что их у него предостаточно и не боялся тратить их так как вздумается. Но даже деньги не унимали его бесконечное желание заглушить скуку. Особенно по ночам, которые были ему невыносимы. Как же скучно наперед знать, что твоя жизнь распланирована по минутам, и тебе остается только ждать, ждать и ждать, когда произойдет неизбежное. От безделья Виктор много пил, потом садился за руль своей Daewoo gentra с редким номером 777 единственной вещи, которой он мог гордится, и на огромной скорости слонялся по спящему городу, не давая спать рокочущим шумом мотора. Как раз в один из таких дней, он случайно сбил на пешеходе человека. Тогда он выпил совсем немного и раньше обычного покинул бар. Из-за откуда-то взявшейся сильной головной боли, которая обычно не наступала после двух рюмок хорошего виски, он спешил скорее добраться до дома, забыв о скорости и светофорах. Была почти полночь, а в такое время вряд ли встретишь кого-то на улицах. Во всяком случае, такого не случалось на его памяти. Виктор выехал на перекресток, и его висок запульсировал от резкой боли аж до звона в ушах, он на мгновение зажмурился. Когда открыл глаза — первое, что увидел, было лицо уставшего мужчины, с недоумением уставившегося на него. Этот его взгляд Виктор запомнил навсегда. В нем не было испуга, только вот это, непонятное ему недоумение, будто тот человек заранее знал, что погибнет и сейчас упрекал водителя за его невнимательность. Столкновение было несильным, поэтому подушка безопасности не сработала. Виктор тогда отделался несколькими царапинами да вывихнутым запястьем на правой руке. Тому человеку повезло меньше. Покуда водитель пришел в себя и кое как вылез из машины, пострадавший уже успел истечь кровью. Подойти Виктор не решался — смерть, как и то, что с ней было связанно, всегда пугало его. Из родственников, к которым он вообще мог обратиться о помощи, был только отец. Сам Виктор был не в состоянии трезво рассуждать, поэтому все устроил директор: ремонт машины, проверка дорожных камер и личный контроль расследования. Любая ниточка, которая могла бы привести полицию к его сыну, была отсечена в основании. «Кампания обо всем позаботится», — сказал ему тогда директор, даже не дав сыну пощечину и не отобрав его кредитные карточки. Уже на следующий день он был отправлен за границу «по очень важному заданию», как гласил приказ. С одним маленьким замечанием — все его движения и поступки четко координировались и отслеживались директором. Год в Америке научил Виктора скрывать не только от отца, но и от окружающих, любые проявления его слабостей и недостатков. Каждый раз, когда на него накатывались воспоминания о той ночи, принуждая его к сожалению, Виктор резко пресекал их своим холодным взглядом и спокойной улыбкой. Люди из окружения отца, его друзья и знакомые, сотрудники кампании — никто больше не мог догадаться, о чем думает этот человек, и что у него на душе. А он тем временем с головой погрузился в работу и больше не садился за руль без острой необходимости. Не потому, что боялся — правая рука периодически давала о себе знать. Теперь у него был личный водитель, свой секретарь, кабинет, его уважали сотрудники, даже директор сделал невероятное — похвалил его на общем собрании. Со своими друзьями, отпрысками отцовских партнеров по бизнесу, Виктор встречался только для приличия элиты и больше не пил с ними в баре. Девушки тоже перестали его интересовать, поэтому большую часть времени он проводил в офисе или дома — готовил, иногда выпивал, но совсем немного, потому что завтра нужно было на работу. Жизнь, как ему казалось, не стала менее скучной, но все же в ней появился некий прогресс — Виктор перестал бояться отца. Во всяком случае, так он уверял себя. Больше он не был тем беспомощным мальчишкой, который забивался в угол при каждом проступке в ожидании, когда над ним подымится для наказания сильная рука. Да, работая под начальством директора, Виктор, как и все, попадал под четкую служебную иерархию, но это не мешало ему чувствовать себя комфортно и свободно владеть 1% активов кампании, которого он, между прочим, добился сам. Этот хоть и небольшой, но уже имеющий вес, процент вдохновлял и подстегивал, трудится еще усердней, чтобы когда-нибудь люди стали называть его не иначе, как «директор кампании ZFP Group». Такова была мечта Виктора.

Он уже был достаточно независимым сотрудником и мог принимать самостоятельные решения, влиявшие на дела в кампании. Но несмотря на видимую власть, директору Виктор продолжал повиноваться беспрекословно и всегда прислушивался к предложениям, которые он, как наставник, время от времени подкидывал сыну. Но в этот раз Виктор не мог полностью согласиться с ним насчет деталей предстоящей поездки в Корею. Зачем нужен был этот дипломат, и почему отцу так необходимо встретиться с ним, теряя драгоценное время этого — он не понимал.

«Я ведь уже не раз занимался такими делами, как партнёрские встречи, неужели он мне до сих пор не доверяет? — размышлял он, сидя в своем кабинете на следующее утро. — Это оскорбляет».

«Надеюсь она хоть стоит того, чтобы ради нее отложить мой экзамен. Я долго ждал, когда директор наконец-то даст мне шанс, и теперь я не могу, даже не имею права провалится. Все должно пройти безупречно. И я никому не позволю этому помешать».

«Однако уже почти десять. Пора идти…».

Гордо ухмыльнувшись, он сделал над собой усилие, чтобы покинуть мягкое кресло, и отправиться на встречу.

Рейс задержали из-за непогоды. По приезду Алису встретил в аэропорту человек, назвавшейся личным секретарем директора ZFP Group, и, усадив ее в автомобиль, озвучил приказ начальника, который уже был в курсе о случившемся — «отвезти Вас туда, куда попросите, и ждать, пока Вы полноценно не отдохнете и не будете готовы к нашей встрече». Но Алиса отказалась.

— Я поеду на встречу прямо сейчас. У меня тоже есть начальник и есть приказ. Поэтому дайте мне пару минут, чтобы привести себя в порядок, — выжидательно посмотрела она на секретаря.

— Конечно, — отчеканил тот и закрыл вид на заднее сиденье.

Напрасно он ехал так медленно — Алиса действительно справилась за несколько минут и все оставшееся время бессовестно глядела сквозь тонированные стекла на прохожих и на город, в котором не была 5 долгих лет. Но вдаваться в воспоминания она себе не позволяла, так как ее ждал очень важный разговор, на нем были сконцентрированы все ее мысли.

«Что ж, радует, что тут я пробуду недолго и вскоре вернусь к своим привычным обязанностям. Как всегда, произведу на всех хорошее впечатление и хорошенько поработаю»…

— Ну и где же твоя профи, которую ты так расхваливал? Резюме у нее конечно впечатляющее, согласен, но вот с пунктуальностью явные проблемы, — Виктор расслабленно сидел на диване, попеременно поднося к губам чашку настоящего зеленого чая.

Отец как всегда был за своим любимым дубовым столом — работал, опустив голову, и из-под седых бровей одними зрачками изучал еженедельные отчеты, не обращая внимание на замечания Виктора.

В рабочей тишине раздался стук, в двери вошел секретарь и доложил, что «дипломат, которого Вы запрашивали прибыл». Директор оторвал взгляд от бумаг и с усталыми глазами, в которых появился знакомый лишь ему веселый огонек, отдал свой обычный приказ:

— Пусть войдет.

Виктор поставил чашку на стол и, встав с дивана, поправил галстук и пиджак своего темно-синего костюма, который сидел на нем безупречно, чему не мог похвастаться далеко не каждый сотрудник кампании. Костюмы, пошитые под заказ его личным портным, были его гордостью. О них он заботился так же трепетно, как и о своей внешности. В этом плане его педантичности можно было позавидовать. Сложив руки в карманы, что показывало его превосходство над остальными сотрудниками, он испытующе глядел на двери.

Послышались звонкие мужские шаги, но когда секретарь отворил двери, и в помещение упрямо вошла очень молодая девушка в светлом кашемировом пальто, с сумкой портфелем через плечо. Можно было подумать, что кампания ради хорошей рекламы пригласила на важное мероприятие одного из корейских айдолов — так она была похожа на тех парней. Причем одновременно на всех. Каждая деталь в ее одежде внешности, вплоть до парфюма, прямо-таки указывала на то, что она прибыла из Кореи и не имеет ничего общего с этим городом. Только войдя в здание многомилионной корпорации ZFP Group она уже изменила в ней все своим присутствием, поэтому ни директор компании, ни его наследник могли даже не пытаться создать желаемую атмосферу для их разговора — она была этой атмосферой, и сила ее истинной корейской харизмы приманивала и ослепляла. Такой показала им себя Алиса. Пройдя на середину кабинета, она представилась.

— Здравствуйте! Я дипломат Ким, — поклонилась. Прибыла к Вам по поручению моего начальника из Кореи для оказания взаимопомощи. Прошу прощение за опоздание — рейс задержали из-за непогоды.

Директор оставался сидеть в своем кресле, несмотря на подчеркнуто строгий вид, глаза его игриво заблестели.

— Добро пожаловать, мисс Ким. Присаживайтесь, пожалуйста, — он указал на диван, где только что сидел его сын. Я думаю, Вы знаете, кто я. Насчет человека, напротив Вас, не уверен, осведомлены ли вы. На всякий случай скажу — это мой сын Виктор, начальник отдела международных отношений ZFP Group.

— Рада знакомству, — вежливо ответила Алиса, встала и поклонилась молодому наследнику. — Много наслышана о Вас и Вашем отце.

— Я тоже рад, — Виктор не заметил, как сел. Ему уже приходилось принимать у себя корейских гостей, поэтому опыт в плане общения и поведения с ними, принимая во внимание их культуру и традиции, у него имелся, но эта девушка, его землячка — с ней он почувствовал себя еще более некомфортно, чем с иностранцами. Естественность, с которой она держалась как истинная кореянка, раздражала его.

Она же ощущала себя здесь совершенно раскованно, насколько это возможно, если ты сотрудник кампании. Но, во-первых, Алиса была временным сотрудником, к тому же, как она уже поняла, ее навыки и полномочия делали из нее скорее консультанта, чью автономность трудно опровергнуть. Это давало Алисе некое преимущество по сравнению с другими работниками.

Переведя свой проникающий взгляд с сына на директора, Алиса приготовилась к допросу. Проницательность и сейчас ее не подвела.

— Мисс Ким… знаю это ваша ненастоящая фамилия — вы сменили ее, можно поинтересоваться, по какой причине?

— Мое имя Алиса Климова. Находясь долгое время в Корее, я решила изменить его чтобы было проще налаживать контакт с партнерами моей страны и создавать доверительные отношения. Я выбрала первую из самых распространенных фамилий — это Ким, вторая — Ли и третья — Пак. По-корейски, Алиса произносится как А-Ри-Са. Соединив слоги А и Ри, я получила классическое строение имени, как у обычных корейцев. Так я стала Ким Ари Са. Но чаще всего меня называют Дипломат Ким.

— Неплохо. Что ж, дипломат Ким, я тоже буду Вас так называть. Второй вопрос почему Вы отклонили мой приказ? Не любите подчиняться?

Алиса, как будто не заметив подкола, отвечала на ровном дыхании.

— Директор, приказы своего начальства я всегда выполняю до конца. Последним приказом моего непосредственного начальника было — сразу же после самолета встретиться с Вами. Поэтому еще раз прошу прощения, если бы не погодные условия, я бы приехала вовремя и не отняла бы у Вас столько времени.

— Принимается, — директор удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Однако с этого дня, первый человек для Вас — я. На протяжении нашего сотрудничества Вы будете во всем слушаться Виктора — он будет Вашем непосредственным начальником и руководителем всей поездки; докладывать о ходе переговоров Вы будете мне лично, предоставляя ежедневный отчет. Это понятно?

— Да, директор.

— Итак, теперь давайте по существу. Ваше личное дело я изучил и остался им доволен. Это первое. Всю информацию по поводу того, чем занимается наша кампания о предстоящей встречи ее участниках и прочем Вы получите через моего секретаря. Это второе. Ну и третье — перед поездкой Вам необходимо пообщаться с Виктором, чтобы как можно больше узнать о всех нюансах и, так сказать, быстрее войти в курс дела.

— Директор, — голос Виктора, как ему казалось, был неестественно скован, теперь его раздражало и поведение директора и свое тоже, — почему бы нам не сделать это в самолете? Нам лететь 24 часа.

Отец пропустил слова сына мимо ушей и продолжал обращаться к Алисе.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.