Бесплатный фрагмент - День живых

Глава 1

Суета перед Рождеством кого угодно могла свести с ума. Но только не Кэтрин. Она взволнованно натягивала любимое кашемировое пальто, широкую улыбку и отправлялась в Оберн Молл, самый крупный торговый центр Льюистона.

Круговой перекресток перед въездом на парковку Оберн Молла оживал и превращался в Манхэттен в самый час пик. Выстраивались целые очереди из нетерпеливых машин, жаждущих попасть на свободные места. Водители ворчали и сигналили, пассажиры настороженно поглядывали на «себе подобных» в окнах по соседству. Дети же были единственными, кто получал от всего этого удовольствие. Ну еще Кэтрин.

Гудки сливались в бездарный оркестр. К ним примешивались голоса покупателей, недовольные крики пешеходов и фоновая музыка, звучащая из динамиков у входа в Молл. Но как бы дирижер не сетовал на столь отвратительную мелодию, Кэтрин была верной слушательницей, кому предрождественская какофония была по душе.

— Уже придумали, что подарите отцу?

Кэтрин наконец дождалась своей очереди и свернула на крытую парковку. Ее необъятная улыбка не создавала препятствий, ведь женщина внимательно следила за дорогой.

Развалившаяся на переднем сидении Грейс едва что-то пробормотала в ответ и даже не оторвала глаз от экрана мобильного телефона. Ее взгляд периодически загорался, а пальчики бегали по сенсорной клавиатуре, набирая ответ в Facebook.

Еле удержавшись, чтобы не закатить глаза, Кэтрин подумала, что ничего не сможет испортить ее настрой сегодня. Даже хмурая дочь-подросток, которую хорошее настроение посещало не чаще, чем солнце туманный Альбион. Пора было уже привыкнуть к Грейс и ее поведению. Неужели девочки в тринадцать лет ведут себя как-то иначе?

Получив в ответ тихое бормотание, Кэтрин не стала цепляться к дочери и с искренним интересом взглянула на младшего сына в зеркало заднего вида. По ее внутренностям сразу же расползлось приятное тепло — вот кто не променяет поход за подарками на переписку с друзьями.

Джесси давно уже избавился от своих очаровательных пухлых щечек, которые достаются всем детишкам. Он вытянулся за этот год и очень гордился тем, что перегнал многих мальчишек в классе. С каждым месяцем его лицо впитывало в себя новые черты, делая мальчика точной копией отца. Те же темно-русые волосы с забавным вихром, который никак не хотел укладываться как надо. Те же карамельного оттенка глаза с желтоватой радужкой, которую можно заметить лишь при ярком свете. Та же манера облизывать крышку с арахисовым маслом или красть горячее печенье прямо с противня, едва Кэтрин успевала достать его из духовки.

Но как бы стремительно он не взрослел, в свои девять Джесси умудрялся оставаться прелестным ребенком, который все еще верил в волшебство и любил проводить время с мамой.

«Вот бы ты никогда не вырастал, мой милый Джесси», — с тоской подумала Кэтрин, но только шире улыбнулась, чтобы прогнать грустные нотки из своего голоса.

— А ты, зайчонок? Хочешь приготовить папе что-то особенное в этом году?

Зайчонок… Ласковое прозвище, которым отец наградил сына еще шесть лет назад. Все дети чем-то увлекаются, и чета Шериданов была готова к безнадежной любви к Человеку-пауку или Трансформерам. Но Джесси сходил с ума по зайцам, причем в любом их виде. Сына было не вытащить из отдела с мягкими игрушками — он без конца разглядывал детские книжки с картинками зайчат. Каждый год выряжался любимым ушастым персонажем на праздниках в школе. А потом еще вышел этот «Зверополис»… Полтора часа «заячьего детектива» четыре раза в неделю — и зайцев пришлось полюбить всей семье.

Каждый раз, когда Кэтрин называла сына «папиным» прозвищем, что-то внутри начинало ныть. Так обычно ноет зуб от воспаленного нерва. Вот только есть ли таблетки от воспаленной души?

Джесси не предал доверие матери. Под властью детского воодушевления мальчик придвинулся вперед и стал ерзать, будто сотни иголок впивались ему в пятую точку. Но это были всего лишь сотни идей, как порадовать папочку, которого так долго не видела вся семья.

— Мам, я составил целый список, но так и не решил, что ему пригодится больше всего.

Практичность передалась Джесси от отца, как и горячность, с которой он обсуждал что-то вызывающее интерес. Пока Кэтрин искала свободное место, половина ее внимания была занята сыном, который продолжал тараторить:

— Дэнни подарит отцу кошелек из натуральной кожи!

— Ничего себе подарок.

— Это да-а, — вздохнул Джесси. — Миссис Дженкинс дала Денни целых двести баксов, чтобы он купил отцу, что захочет. Его родители деньги гребут лопатами.

Грейс прыснула, а Кэтрин опешила:

— Когда это ты научился так выражаться?

— Это миссис Домато и миссис Кларенс говорили друг дружке, когда забирали Джорджа и Чарли после уроков.

— Не стоит подслушивать то, о чем болтают взрослые. — Без тени укора произнесла Кэтрин, а про себя добавила: «Особенно, безмозглые взрослые».

— А я и не подслушивал. — Буркнул Джесси, но тут же позабыл об этом и вернулся к рассуждению, пока мама парковалась под зелененьким огоньком «свободно». — Кристофер приготовил папе какую-то глупую игрушку из досок, а Салли нарисовала открытку.

— Ты тоже можешь сделать что-нибудь своими руками, — заметила Кэтрин.

— Я ведь уже большой! — Возразил девятилетний Джесси и уставился на маму, будто та сморозила самую большую глупость.

— Ты прав. Тогда доставай свой список и пошли выбирать подарок.

Почти пулей Джесси выскочил из машины, лишь бы поскорее отправиться по магазинам. У его сестры энтузиазма было поменьше, поэтому она соизволила сползти с сиденья, только когда мать трижды окликнула ее.

— Оторвись ты от этого телефона.

Как бы подростковые привычки дочери не раздражали Кэтрин, она старалась держать себя в руках, а свой голос — в комфортном для всех диапазоне. В конце концов, Грейс было тринадцать. В этом возрасте родители не просто теряют авторитет, а становятся заклятыми врагами. Поэтому Кэтрин была благодарна хотя бы за то, что между ними царил нейтралитет. Зачастую уважительный. Дочь не красила волосы во все цвета радуги, не подводила глаза тонной подводки и одевалась прилично. По крайней мере, ни один мальчик не мог оценить цвет ее нижнего белья.

Но порой одержимость дочери виртуальным миром и своими интернет-друзьями доводила до белого каления, как сейчас. Завтра отец наконец будет дома. Семья воссоединится после долгой разлуки. Кэтрин хотелось поскорее разобраться с покупками и приготовить дом к возвращению Мэтта. Но Грейс их беспощадно тормозила, да и еще напускала на себя безразличный вид, будто завтрашний день ничего не значил.

Но он значил слишком много.

Оберн Молл напоминал муравейник в самый разгар дня. Все спешили закупиться к Рождеству и докупить подарки, который год сетуя на то, что нужно было сделать это раньше. Но каждый год все откладывали походы по магазинам до дня Икс, когда торговый центр превращался в настоящее поле битвы.

Покупатели перемещались целыми семьями, напоминая стадо суетливых овец. Кто-то младший обязательно терялся, и взрослые организовывали целую спасательную операцию, чтобы отыскать потерявшегося в этой суматохе. Были и те, кто сновал в гордом одиночестве, если, не наслаждаясь происходящим, то хотя бы не обращая внимания ни на кого вокруг.

Отовсюду звучали звон бубенцов и рождественские мелодии, приглушенные гомоном голосов. Везде пестрила мишура и огоньки, с высоких потолков свешивались громадные снежинки, так и норовили свалиться на голову. На пути попадались распевающие песни эльфы и даже фавны, и казалось, что ты каким-то образом очутился в снежной Нарнии.

Подростки кучковались у скамеек при главном входе и создавали какой-то спокойный оазис во всем этом хаосе. Они часто тусовались здесь даже в обычный день, но просто не могли не заглянуть «на огонек» перед праздниками. В большом торговом центре всегда что-то случалось — просто нереально оставаться в стороне.

Здесь же основательно пустила корни 32-футовая пушистая ель, напялившая на себя в этом году гирлянды и шары пудровых оттенков. Вокруг нее кружились девчонки с подругами разных возрастов, выбирая лучший ракурс для рождественских фото.

Они наконец заставили Грейс вылезти из телефона и сунуть его в карман пальто. Она тащилась за уверенным шагом Кэтрин и подскакивающим Джесси, то и дело озираясь на сверстниц.

— Мам, мне нужно будет сделать пару фоток для инстаграм на обратном пути.

— Милая, может ты заглянешь сюда в другой день с Молли или Клэр? — В пол-оборота спросила мама, не сбавляя шаг. — Здесь же просто не протолкнуться…

— Окей. — Буркнула Грейс, ссутулив плечи и закатив глаза. — Как обычно.

Кэтрин не хотела превратиться в занудную мамашу. От ее взгляда не ускользнула нотка разочарования в голосе дочери. А еще ее сосредоточенный взгляд, задержавшийся на ком-то возле елки. Грейс так пристально кого-то разглядывала, что едва смотрела под ноги. Проследив за объектом интереса дочки, Кэтрин внезапно почувствовала, как понимание и беспокойство одновременно забурлили в груди.

Симпатичный, бунтарского вида парень что-то увлеченно рассказывал своим приятелям и даже не чувствовал четырех пар глаз, уставившихся на него. Его длинная челка была зрелищно уложена на правую сторону и слегка поблескивала от геля, словно заснеженная елочная лапка. Угловатые скулы приписывали ему пару лет в паспорте, хотя легкая небритость уже наталкивала на мысль, что это не одноклассник Грейс, а мальчик постарше. Его глаза горели искорками хитрости и самоуверенности, а руки высокомерно были сложены на груди. Родители этого парня явно могли себе позволить прикупить сыну пару джинсов от Тодда Шелтона и ботинки Caterpillar.

Кэтрин мимолетом поддержала дочь в ее скрытой симпатии — парень был очень привлекательным и очень… взрослым. И он явно зацепил Грейс, раз та захотела сделать пару фото с елкой, хотя обычно держала всех домашних подальше от своих соцсетей.

Решив обсудить это позже и не давать Джесси лишнего повода для подшучивания над сестрой, Кэтрин примирительно произнесла:

— Думаю, у нас будет время сделать пару фото.

Никакого «спасибо» или «супер» в ответ — Грейс пожелала поддерживать воинственный вид злого на весь мир подростка. Но от Кэтрин не укрылось, как блеснули ее глаза и уголки губ слегка дернулись вверх.

Симпатичный парень был забыт, когда семейство Шеридан попало в бурный поток покупателей. Завтра был особенный день, поэтому все хотели как следует подготовиться. Даже Рождество не вызывало столько волнения, как завтрашнее событие.

Заглянув в пару магазинов декора для дома, Кэтрин докупила пышный еловый венок на входную дверь — в старом сломалось крепление, а в доме слишком долго не было мужчины, который бы смог его починить. В корзину отправился новый набор носков, которые они повесят над камином в ожидании гостинцев от Санты. Их любимые голубые чулки стали лакомой добычей Бэя — даже нитка в опытных руках Кэтрин не смогла исправить положение. Следом отправились два фонарика, которые понравились детям, и маленькая новогодняя елка, которая прекрасно будет смотреться рядом с тостером на кухне.

Это была традиция Мэтта — так делали его мама и бабушка, и, наверняка, поколения до них. Сколько бы Кэтрин не спрашивала, в чем смысл такого обряда, муж только пожимал плечами, но продолжал украшать малютку на кухне. Старую елочку Кэтрин выкинула еще в прошлом году, поэтому эта покупка была первой в списке. Когда Мэтт вернется, все должно быть так, как он любит. Это почти единственный способ сохранить тайну.

Вспомнив мужа, Кэтрин невольно задержалась у веточки омелы. Она покорно лежала вместе с остальными в коробке на кассе, чтобы очаровать случайного покупателя. Когда Мэтт был дома, омела всегда висела при входе на кухню, даже когда Рождество оставалось позади.

— Лишний повод тебя поцеловать, — усмехался Мэтт и притягивал Кэтрин к себе, одаривая нежным и сказочным поцелуем. И не важно, что на плите булькал суп, или на руках Кэти были огроменные варежки-прихватки. Такими были их отношения — нежные и сказочные. До поры до времени.

— Заверните и это тоже, — Кэтрин протянула кассиру ветку омелы и вздохнула. Сегодня она вернет ее на законное место.

Самое легкое было позади. Оставалось купить продукты и выбрать подарки лучшим друзьям детей, бабушке с дедушкой и… Нику.

Джесси носился из магазина в магазин, как ракета. Он оббегал все витрины и стеллажи, сверялся со своим списком и вылетал прочь так, что Кэтрин и Грейс едва успевали бросить взгляд на ценники. Приструнить сына было невозможно. Так на него действовали только две вещи: «твинкис» и поход по магазинам. Причем, ему было абсолютно неважно, шопинг проходил в продуктовом или в любимом бутике Грейс, где она меряла восьмое по счету платье.

— Признавайся, ты дала ему «твинкис» перед выходом? — Выдохнула Кэтрин, таща два пакета покупок и еще чемодан терпения в придачу.

Грейс усмехнулась.

— Если бы я это сделала, мы бы взлетели еще по дороге сюда.

И мама с дочкой смиренно провожали взглядом мелькающего вокруг Джесси.

— Ты и в этом году ему не скажешь? — Тихо спросила Грейс, впервые излучая сочувствие, не раздражение. Мама не торопилась с ответом, поэтому Грейс уточнила. — Я про отца.

— Я поняла про кого ты.

— Ты не сможешь врать ему до конца жизни.

— Я это знаю, Грейс.

— Я чувствую себя предательницей, когда думаю, что придется смотреть ему в глаза и притворяться, что все осталось как раньше.

Кэтрин уловила отчаяние и злость в голосе дочери и еле сдержалась, чтобы не прижать ее к себе. Обычно Грейс была замкнутой и неразговорчивой. Из нее клещами было не вытянуть хоть слово о том, как прошел день в школе. Но сейчас она сама открыла душу, чем растрогала Кэтрин.

Почувствовав себя самой ужасной матерью на свете, Кэтрин резко остановилась перед Грейс, поставила пакеты на пол и обхватила девочку за плечи.

— Ты не предательница, Грейс. — Строго, но любяще заверила она дочь. — И никогда не смей так думать. Ты же знаешь, что мы не должны рассказывать отцу ничего из того, что может ему навредить. А навредить ему может все.

— Но откуда ты знаешь, что случится что-то плохое, если мы скажем папе правду?

Кэтрин тяжело вздохнула. У нее не было ответа на этот вопрос. Ни у кого не было.

— Я не знаю, милая. Многие годами пытались это выяснить, но никто не скажет заранее, как поведет себя отец, если выложить ему все, как есть. Я не хочу рисковать… тем более вами.

— Тогда что ты собираешься делать?

Наивные, слегка напуганные глаза дочери словно два увеличительных стекла передавали все ее внутренние переживания. Впервые за долгое время Кэтрин почувствовала, что между ними много общего.

Не обращая внимания на толпу кругом, Кэти схватила подбежавшего сына за руку и поставила рядом с Грейс.

— Слушайте сюда, ребята. — Сказала она, нежно погладив пальцами разгоряченную от бега щечку Джесси и сжав другой рукой плечо уже взрослой Грейс, которая, как ни странно, не скинула мамину ладонь с плеча. Даже энергия Джесси поугасла от серьезного взгляда матери.

— Завтра очень важный день для всех нас, но особенно для папы. Знаю, вы соскучились по нему. Я тоже.

Хорошо, что Грейс промолчала и не вспомнила Ника.

— Это единственный день, когда мы сможем наконец почувствовать себя семьей и побыть вместе. Но вы должны помнить о правилах, верно?

Джесси закивал, как игрушка, чья голова покоится на упругой пружинке.

— Итак, что это за правила?..

— Не рассказывать про дядю Ника и что вы любите друг друга. — Выпалил Джесси и самодовольно улыбнулся своему правильному ответу.

Слова сына резанули Кэтрин, как разделочный нож цыпленка, но она лишь улыбнулась и произнесла:

— Верно, зайчонок. Правило номер два?

— Не рассказывать то, что может его шокировать. — Подхватила Грейс.

— Например?

— О его сестре Мариссе и тетушке Гейл.

— Или о его компании, которая обанкротилась.

Создавалось впечатление, что они участвуют в идиотской викторине.

— Отлично. Дальше.

— Правило номер три: ни в коему случае не пускать папу к бабушке и дедушке и не давать им встретиться.

— Умница, зайчонок. — Кэтрин потрепала сынишку по шевелюре, чтобы этим движением хоть как-то оправдать дрожь в руках.

— Если видим кого-то из умерших знакомых, тут же уходим. Нельзя, чтобы они видели друг друга.

Они вели эту игру последние три года, но все никак не могли привыкнуть к ее распорядкам. Дети начали по очереди перечислять:

— А еще не показывать папе газеты и не давать смотреть новости.

— Спрятать все, где написано, какой сейчас год.

— Не упоминать твою работу.

— Не упоминать его работу.

— Не пускать его никуда одного и присматривать за ним в общественных местах.

— И наконец, последнее правило?

— Не рассказывать об аварии. — Почти хором отозвались дети, и все трое тут же погрузились в грустное молчание.

— Молодцы. — Еле слышно похвалила Кэтрин. — Завтра я смогу на вас положиться.

— Теперь мы можем дальше выбирать подарки?! — Вновь повеселев и чуть не подпрыгивая на месте, просиял Джесси.

— Можем, дорогой.

Джесси тут же умчался в сторону очередного магазина, Грейс медленно поплелась следом, поглощенная своими мыслями. Кэтрин в очередной раз глубоко вздохнула и тут встретилась взглядом с женщиной примерно ее возраста. В ее глазах читалось искреннее сочувствие вперемежку с пониманием. Видимо, она слышала разговор и чувствовала внутри нечто схожее. Руку незнакомки сжимал малыш лет пяти, с любопытством и страхом разглядывая чужих людей вокруг. Для него мир выглядел совсем большим. Впрочем, для Кэтрин он был не меньше.

Женщины кивнули друг другу, будто негласно условились сохранить какую-то тайну.

— Слышала про вашего мужа, — извиняющимся тоном заговорила женщина. — Сожалею.

— Спасибо. — С полным сердцем благодарности ответила Кэтрин. — А кто у вас?

Только кто-то со схожим горем мог так смотреть.

— Оскар, — тихо, почти одними губами ответила женщина, но Кэтрин услышала каждый звук. — Мой второй сынишка.

Женщина крепче сжала ручонку мальчика, словно это был последний выступ на скале, за который можно ухватиться.

— Ну, нам пора. Удачи вам завтра.

«Тебе она тоже не помешает», — подумала Кэтрин, позволив себе на секунду забыть о собственных несчастьях и представить, что кому-то сейчас еще труднее.

Незнакомка пошла по своим делам, не отпуская драгоценного ребенка и сумку с целой горой игрушек и разных сладостей. Камень на душе тянул вниз, словно груз в кармане у утопленника. Но пора догонять Джесси, пока он не скупил половину Оберн Молла или не потерялся в этой безрассудной толпе.

— Я нашел! Я нашел его, мам!

Джесси вихрем показался из-за стеллажей и чуть не выбежал за противокражные ворота на выходе из походного магазина. А она и не заметила, как он шмыгнул туда и уже успел что-то выбрать.

— Эй, эй, Джесси, стой! — Кэтрин едва успела остановить сына до того, как послышался пронзительный писк, который бы привлек внимание всего Молла к маленькому вору. Она присела, чтобы быть на одном уровне с ним, и потянулась к коробке в его руке. — Покажи, что там у тебя.

— Папе это точно пригодится!

Новенький, сверкающий синий термос литровым объемом выглядел симпатично. По крайней мере, укутанный в пуховик и теплый шарф мужчина на коробке был очень доволен и с улыбкой попивал что-то горячее из него.

— Его старый совсем исцарапался, а папа любит пить кофе в дороге. С твоими домашними печеньками с этими сушеными ананасиками, помнишь?

Лимонное печенье с цукатами разлеталось в семье Шериданов, как рой мошек от взмаха руки. Но самым большим любителем был Мэтт. Когда он отправлялся в рейды, то просил напечь два противня с собой.

— Так я беру частичку дома с собой. — Любил повторять он. — Теплого, уютного дома. Да к тому же на твои печенья можно запросто выменять банку настоящей икры у парней!

Он говорил это шутя, но из поездок всегда привозил несколько банок красной икры, пару замороженных тушек красной рыбы, а один раз даже пару кило лобстеров. Это стало почти семейной традицией: Мэтт появлялся на пороге с мешком подарков для детей и отдельным мешочком для Кэти. Ее лимонное печенье действительно нравилось всем, даже суровым дальнобойщикам, с которыми Мэтт перекидывался парой слов на стоянке отдыха, куда заезжал постоять пару минут и снова отправлялся в путь.

— Не хочу, чтобы он мерз. — Продолжал тараторить Джесси, вернув Кэтрин из приятных воспоминаний. — Смотри, — он повертел коробку в руках и указал на картинку. — Здесь даже есть провод, чтобы подогревать термос прямо в машине. Правда, круто?

Это был уже третий подарок папе, на который Джесси реагировал подобным образом. Первый раз он прибежал с кожаным ремнем, вспомнив, что старый ремень отца протерся на месте сгиба. Во второй, сын примчался, чтобы показать уже оплаченное крепление для мобильника, которое бы папа смог прицепить к приборной панели и видеть сына во время их телефонных разговоров. И, если на ремень Кэтрин отреагировала более или менее спокойно, то от этого ее сердце разлетелось на мелкие кусочки. Пришлось напомнить Джесси, что подарки — всего лишь формальность, чтобы не нарушать привычный уклад.

— Вы ведь не сможете поговорить, как раньше, дорогой. — Нежно сказала она тогда, поглаживая его по щеке. — Ты ведь помнишь об этом, правда?

— Но я думал, что ему понравится.

Даже Грейс, стоящая чуть поодаль со своей привычной натянутой маской безразличия, как будто сжалась от слов Джесси.

— Ему обязательно понравится, зайка, — ласково произнесла она, погладив братишку по голове. Жест, который растрогал Кэтрин еще сильнее, ведь кроме поддразниваний и бурчания от дочери ничего не дождешься. — Это очень классный подарок. Просто мама хотела напомнить тебе, чтобы ты не огорчался очень сильно, когда папа снова… уедет. И что ты не сможешь пообщаться с ним по этой штуке.

— Знаю. — Буркнул Джесси, кладя подарок в свой рюкзачок. — Я уже не маленький.

И девятилетний Джесси поплелся в следующий магазин. Его понурый вид болью отозвался в душе Кэтрин, и даже Грейс погладила ее по руке в качестве утешения.

— Он ничего не сболтнет, мам. — Заверила она. — Он действительно уже не маленький.

Кэтрин вздохнула. Да, детство Джесси закончилось пять лет назад. Это было видно по тому, как малыш уверенно шел к прилавкам, брал какие-то вещи, разглядывал и ставил обратно. Приценивался и откладывал то, что казалось бесполезным. Это было видно по печали, тянувшей его и без того сутулые плечи вниз — так он походил на милого старичка с грузом прожитых лет.

Впрочем, через пять минут он снова припрыгивал и улыбался прохожим. Жаль, что сама Кэтрин так не могла.

— Термос что надо, Джесси. — Похвалила Кэтрин сына. — Он будет в восторге. Ну, я думаю трех подарков будет достаточно.

— Но я еще хотел…

— Дорогой, три подарка и так очень много.

«Тем более, что уже послезавтра они отправятся на чердак», — подумала Кэтрин, вслух же произнесла:

— А нам еще докупить подарки бабушке с дедушкой и твоим приятелям из школы.

Джесси пробормотал что-то вроде «ну ладно» и послушно поплелся за мамой и сестрой, утратив былой интерес к шопингу.

Второй час слоняясь по рядам Оберн Молла, Кэтрин устала и уже сама хотела отправиться домой. Но оставалось найти шелковую скатерть для Андрэ, матери Мэтта, а та к подаркам была привередлива. Лишняя полосочка в узоре и такой подарок будет припоминаться весь следующий год.

Вообще, свекровь Кэтрин была достаточно милой женщиной. Она никогда не встревала в отношения сына и невестки, не навязывала свое мнение Мэтту и не нашептывала ему за спиной. Андрэ с распростертыми объятиями встречала семью сына на пороге, обнимала Кэтрин, целовала внуков и уделяла им ровно столько внимания, сколько и горячо любимому Мэттью. Она звонила не только по праздникам, но и просто спросить «как дела», причем звонила не на мобильник сына, а самой Кэтрин. Она называла Кэтрин «Кэти» и хвалила ее своим подругам, когда те ругали невесток, на чем свет стоит.

Но было в Андрэ что-то такое, что заставляло держаться на расстоянии. Незримый барьер возникал между ними каждый раз, как они оставались наедине. Молчаливая натянутость сквозила в беседах за чашкой чая и личными встречами, которые стали редкостью за последние пять лет.

К подаркам Андрэ Шеридан относилась как к должному. Что бы дети не привозили ей на день рождения, день матери или день благодарения, она безразлично отставляла подарок в сторону и демонстративно не открывала при гостях. А потом могла внезапно позвонить и вежливо отметить, что бежевый плед в гостиной смотрелся бы лучше, что модель вафельницы вышла из моды еще в прошлом году, а компания светильников — не самый надежный поставщик на рынке.

Да, в этом была вся Андрэ. Поэтому красная скатерть из чистого шелка с изображением снежинок, на которую еще два месяца назад намекнула свекровь, должна идеально совпадать с ее желанием. Кэтрин обошла уже три магазина, так и не подыскав подходящую модель. Оставалась последняя надежда на магазинчик на углу второго этажа.

Шериданы вышли на финишную прямую, когда впереди появился все тот же симпатичный парень, которого они видели в компании ребят на входе. Уверенной походкой он продвигался им навстречу, бросая взгляды на витрины или проходящих девушек. Увидев его лицо с более близкого расстояния, Кэтрин отметила, что парню должно быть лет шестнадцать, не меньше.

Краем глаза Кэтрин взглянула на дочь, которая шла по правую руку. Та заметно приосанилась, стала беспокойно поправлять челку и делать еще десяток лишних движений. Да он ей нравится! Сомнений не оставалось. Помимо языка тела был еще метающийся взгляд, который прыгал с носков ботинок на лицо этого красавчика. Грейс одновременно не хотела попадаться ему на глаза и мечтала о том, чтобы ее заметили.

Что и случилось. Парень игриво задержал жгучий взгляд своих карих глаз на Грейс, при этом лицо его разгладилось и правый уголок пухлых губ пополз вверх. Эта самоуверенная, масляная ухмылка не понравилась Кэтрин. А вот Грейс привела в тихий восторг — девочка покраснела и поспешила перевести взгляд на вертикальный пылесос, подвернувшийся прямо по пути в витрине магазина техники. Она никогда так не краснела. Да и в комнате убиралась по случаю, так что вряд ли всерьез засмотрелась на пылесос.

Неужели ее дочь сохнет по старшекласснику? Кэтрин обомлела. Только этого не хватало. Да и старшеклассник этот, сразу видно, не пай-мальчик, который будет делать с Грейс уроки.

— Привет, Грейси!

Неужели он поздоровался с ее тринадцатилетней дочерью? Да еще и назвал по имени!

— П-привет, Люк…

И она ответила ему! Чуть не споткнулась, когда выкручивала шею в его сторону. От недовольного и тучного подростка не осталось и следа — Грейс расцвела, как роза по весне.

— Грейси! — Внезапно засмеялся Джесси, поддразнивая сестру и тыча в нее пальцем. — Этот парень назвал нашу злюку Грейс Грейси!

— Заткнись, Джесси. Я вовсе не злая. И вообще это не твое дело!

— Дети, успокойтесь! — Попыталась навести порядок Кэтрин, изнемогая от тяжести пакетов и безрадостных мыслей о поклоннике ее дочери, года на три старше. Наверняка, он уже покупает текилу и умеет расстегивать лифчики.

От этой мысли Кэти передернуло, но она прогнала жуткие картины из головы, и попыталась аккуратно заговорить об этом.

— Джесси, перестань дразнить сестру. Во-первых, она не злюка.

— Уж спасибо, мам.

— Во-вторых… кто этот парень, Грейс?

— Началось!

«Угрюмая недотрога снова с нами!» — затрещали раздраженные голоса в голове Кэтрин, но она попыталась смягчить свое недовольство.

— Грейс, не убегай. Расскажи мне про этого мальчика. Это твой знакомый?

— Это Люк Феррис. Мы учимся в одной школе.

«Ну хотя бы не безнадежный лодырь, бросивший учебу» — снова эти ехидные замечания в голове. Но сейчас они хотя бы принесли успокоение.

— А где вы познакомились?

— Ой, мам, давай без допросов.

— Я не устраиваю тебе допрос, Грейс. — Строго отозвалась Кэтрин. Обычно такой голос действовал на дочь и усмирял бунтующего подростка внутри. — Я просто хочу знать, с кем ты общаешься. Этот парень явно старше и…

Послышался звонок телефона, и на экране высветилось имя «Ник». Грейс одним глазом перехватила его и с осуждением выпалила:

— Прежде чем расспрашивать о моих парнях, разобралась бы со своими!

И ускорила шаг по направлению к магазину, отправившись на поиски заветной скатерти для бабули. Однако гораздо больше ее внимание было приковано к мобильнику, чем к поискам подарков. Опять чатится с подружками. Наверняка, рассказывает о случайной встрече с этим Люком и о том, что он назвал ее «Грейси». Кэтрин знала — она ведь тоже была молодой. Когда-то.

Может дочь и не думала обидеть Кэтрин, но на сердце той появился еще один порез от острых слов дочери.

Она была права. Кэтрин вздохнула и еще раз посмотрела на телефон. Ник. Как бы она хотела сейчас оказаться рядом с ним, но это невозможно.

— Джесси, помоги сестре найти скатерть для бабушки, а я отвечу на звонок.

Когда сын исчез из зоны слышимости, Кэти ответила на звонок.

— Ник! — Она попыталась придать голосу энтузиазма, но получилось слишком натянуто и неестественно. — Привет, рада, что ты позвонил.

Поход по магазинам начинал ее утомлять. А завтра будет еще труднее.

— Кэти! Соскучился по твоему голосу и по тебе тоже. После вчерашнего ланча тебя совсем не слышно.

Голос Ника звучал, как теплый бриз, ласкающий борта лодки. Мужественный, но в то же время нежный, он умел растопить лед, каким бы толстым пластом тот не накрыл замерзшее сердце Кэтрин. Помнится, она в первую очередь влюбилась именно в этот голос, а уж потом и в мужчину, которому он принадлежит.

— Я тоже скучаю, Ник. Мне не хватает твоих объятий.

Каждый раз, говоря это, она чувствовала себя обманщицей.

— Почему бы тебе не приехать ко мне сегодня вечером? Я приготовлю твое любимое блюдо.

— Спагетти с соусом бешамель?

— И ванильное мороженое на десерт.

С таким голосом это не могло прозвучать менее сладко. Кэтрин уже ощутила вкус таящего шарика во рту и напористых поцелуев Ника.

— Звучит заманчиво. Но я не могу. — Вздохнула Кэти и оглянулась в сторону магазина, ища взглядом детей. Джесси рассматривал скатерти, как и велела мама, в то время как Грейс так и не высовывала носа из мобильника. Кэтрин покачала головой и усмехнулась — ничего не меняется. — Ты ведь знаешь, что завтра за день. Дети очень ждут Мэтта домой. Я не могу бросить их одних накануне.

— Я все понимаю, Кэти. Самому надо готовиться к приходу Лили, но руки не поднимаются. Я столько ее не видел и ужасно скучаю. Не верится, что смогу снова поиграть с ней, заплести ей косички и сводить на каток. Лили очень любила кататься на коньках, мечтала стать фигуристкой.

— Мне очень жаль, Ник. Может, давай я все же приеду? Наверняка смогу чем-то помочь…

— У тебя своих забот полно. — Мягко отказал мужчина. — Я просто накуплю сладостей. Не представляю, как тебе тяжело завтра придется. Возвращение мужа, Джесси, Грейс… Вряд ли мы увидимся или созвонимся. Просто… хотел напоследок услышать твой голос. И сказать, как сильно я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, Ник. Хорошо тебе завтра провести время с Лили. Хотела бы я передать ей привет, но…

— Да, она тебя не знает. Но ты бы ей очень понравилась. Кстати, Лили тоже обожает ванильное мороженое.

— Может когда-нибудь я смогу разделить ведерко и с ней. — С надеждой вздохнула Кэтрин.

— Было бы здорово, — подхватил Ник, хотя оба знали, что этого никогда не случится.

— Извини, милый, но мне пора, пока Джесси не скупил весь магазин. Люблю тебя. Созвонимся после… всего этого.

Кэтрин сбросила звонок и подавила тошнотворное чувство никчемности и собственной ничтожности. Она чувствовала себя изменницей, которой формально и была в глазах моральных принципов и собственных детей. Она еще раз взглянула на них издалека, через слоняющихся мимо людей и отблескивающее стекло витрины. Как же быстро они растут, и как быстро они все забывают. Минуту назад Джесси чуть не плакал от того, что не сможет поговорить с отцом по телефону, а Грейс пыталась сбежать от серьезного разговора. А теперь они вдвоем хохочут над какой-то салфеткой с изображением Санта-Клауса в трусах. Вот бы и для нее все было так же легко.

Встряхнувшись, Кэтрин дала себе слово оставить горестные мысли и насладиться завтрашним днем вместе с семьей. Или с тем, что от нее осталось.

— Нашли что-нибудь? — Со всей веселостью, на которую была способна, спросила Кэтрин, подходя к детям.

— Джесси предложил подарить бабушке Андрэ набор этих салфеток. — Ухмыльнулась Грейс и протянула пачку салфеток с полуголым Сантой. Единственной одеждой на нем были меховые трусы, белая нательная майка и новогодняя шапка. Но это не мешало ему улыбаться до ушей. Джесси прыснул и по-детски прикрыл ладошкой рот.

— Вряд ли ваша бабуля будет так же улыбаться, как этот Санта. — Пробормотала Кэтрин, но сама засмеялась такой находке.

— Мам, смотри! — Голосок Джесси послышался где-то по ту сторону стеллажа. — Я нашел дополнение к салфеткам!

И он гордо показал маме и сестре скатерть, которую они так долго искали. Она была красная и с белыми снежинками, как и хотела свекровь. Вот только в самом центре красовался еще один полуголый Санта с бутылкой шампанского, выставивший вперед свою внушительную пятую точку. Кэтрин даже представила, как Андрэ выносит из кухни своего знаменитого фаршированного гуся и ставит по центру стола, прямо на задницу Санты.

— Отпад! — Взвизгнула Грейс и вместе с братом залилась звонким хохотом.

Видя счастье в глазах детей, Кэтрин почувствовала лучик надежды, который прогревал теплотой изнутри. Она всегда пыталась угодить свекрови, пора угодить своим детям.

— Знаете, ребята. А давайте ее купим. Вместе с салфетками получится отличный набор.

— Ты шутишь? — Во все искрящиеся радостью глаза выпалила Грейс.

— Нет, я уже иду на кассу.

— Бабуля упадет в обморок! — Радость в голосе дочери была лучшим подарком для самой Кэтрин. За эту радость она была готова расплатиться дважды: деньгами кассирше и достоинством свекрови.

Глава 2

— Не выключай! — Вскрикнул Джесси, когда Кэтрин потянулась к ночнику.

Это был их негласный ритуал перед сном: кто-нибудь из взрослых укладывал младшего спать, тогда как старшая бурчала «спокойной ночи» и еще час из-под ее двери мерцали отблески ноутбука. Джесси же всегда ждал разговоров по душам перед сном, волшебных сказок и обязательного поцелуя. В последнее время эту роль на себя взяла Кэтрин, хотя раньше они с Мэттом часто подменяли друг друга. Младший сын всегда был тем лучиком, который тянется ко всем и согревает своим теплом. Грейс же была сосулькой, которая иногда подтаивала, но чаще всего источала лишь мороз от малейшего прикосновения.

Закончив все приготовления к завтрашнему дню, Кэтрин наконец уложила сына в постель почти к полуночи. Такое ощущение, что кто-то тайком скармливал Джесси «твинкис» целый день — он был повсюду, словно тень. Но Кэтрин даже не пыталась его утихомирить. Мальчик просто не мог нарадоваться тому, что после стольких дней разлуки папа наконец будет дома.

Джесси помог разложить продукты, натер морковку на салат, взбил яйца для пирога. Грейс иногда отвлекалась от телефона, чтобы закатить глаза на просьбу матери почистить овощи или пропылесосить гостиную. Просьбы она, однако, всегда выполняла. Грейс была чудесной дочерью с добрым и отзывчивым сердцем. Просто сама еще не знала об этом. Или знала, но всячески пыталась скрыть, чтобы казаться крутой.

— Мамочка, — тихо проговорил Джесси, будто опасаясь, что кто-то мог услышать их разговор по душам. — Можно сегодня не выключать свет? Вдруг папа вернется раньше и решит пожелать мне спокойной ночи! Не хочу пропустить.

Как он мил со своей детской наивностью. Кэтрин не смогла удержаться и провела материнской рукой по бархатному личику сына. На кровать запрыгнул Бэй, пятилетний дворняга с добрейшей душой и игривым характером. Кэтрин погладила его мягкую шерстку. Грубый шрам на спине заиграл под пальцами — еще одно печальное напоминание. Если бы не шрам, никто бы и не смог догадаться, глядя на ухоженного Бэя, что он пережил ад.

Мэтт подобрал его еще щенком на обочине, пока проносился мимо заповедника Лорье Вудс в городишке Норт-Бэй в Канаде. Это был один из его самых длинных маршрутов. Десять часов за рулем, дождь барабанит в лобовое словно настойчивый гость. Нервы не к черту, а тут еще шерстяной комок выскакивает на проезжую часть и прямо под колеса. Никакая усталость не могла выключить бдительность Мэтта. Он ударил по тормозам и успел вывернуть руль.

— Что за черт! — Выругался он, выходя из кабины под проливной дождь. Дорога была свободна — только идиот сунется в такую погоду на улицу.

Обойдя могучий грузовик, Мэтт увидел промокшего до шерстинки щенка. Тот, целый и невредимый, сидел у самых колес грузовика и жалобно смотрел из-под коричневых бровей-домиков.

— Эй, приятель, — смягчившись, произнес Мэтт, забыв про капли, затекающие за воротник. — Что ты здесь забыл в такую погоду?

Щенок ничего не ответил и жалобно заскулил, покорно прижимаясь к земле.

— Кто-то оставил тебя здесь? — Мэтт осмотрелся кругом, будто надеялся обнаружить нерадивых хозяев и отчитать их за ужасное обращение с животными.

Малыш боялся нового знакомого, но еще больше боялся остаться один в этом холоде. Он подполз ближе и едва повилял хвостом.

— Так ты здесь совсем один?

Как можно бросить такое чудо среди пустых дорог, где первая встречная машина может оказаться последней. А дети всегда хотели кого-нибудь. Неплохой выйдет подарок из поездки.

— Идем, дружище, — усмехнулся Мэтт, и аккуратно, чтобы не напугать животное, поднял его с дороги.

На вид щенку было всего-то несколько месяцев от роду. В породах Мэтт не особо разбирался, дождь и вовсе перепутал всю шерсть потеряшки, из-за чего тот стал больше похож на лесное чудище, нежели на собаку. Но кому какое дело до породы, правда? Глаза у песика добрые, а остальное не важно.

Забравшись обратно в теплую кабину, Мэтт осмотрел найденыша. Никаких ран или следов аварии. Кто-то действительно просто выбросил ненужное животное рядом с лесом, надеясь, что малыш сумеет прокормиться в дикой природе или что дикая природа рано или поздно покормится им самим.

Щенок отряхнулся от холодной воды, забрызгав все лицо нового товарища. В ответ на раздавшийся смех он облизал человека, то ли из благодарности, то ли из желания извиниться за свои манеры.

Отъехав к обочине, чтобы не мешать редким водителям, Мэтт достал из бардачка недоеденный завтрак — бутерброд с индейкой и остатки лимонного печенья Кэти — и разделил его с собакой.

— Вкусно тебе?

Аппетитное чавканье было лучше любого ответа. Снова засмеявшись, Мэтт понял, что это была судьба.

— Тогда поехали, приятель. — Он вырулил на дорогу и посадил щенка на соседнее сиденье, но тот отказывался сидеть в одиночестве.

— Да ты весь замерз, малыш.

Щенок забрался под полы куртки и свернулся прямо на коленях Мэтта. Это картина растрогала его до глубины души. Не оставалось никаких сомнений — найденыш едет с ним домой.

— Как же тебя назвать, напарник?

И тут перед глазами как раз мелькнул знак «Вы покидаете Норт-Бэй. Счастливого пути!».

— Бэй. Звучит неплохо, а? Бэй. Как тебе такое имя?

Щенок повел ухом и тяжело вздохнул, проскулив что-то во сне.

— Ладно, приятель, отдыхай. Нас ждет долгая дорога домой.

И Бэй обрел свой дом. Только это не был двухэтажный коттедж, где его ждал удобный лежак и миска всегда полная костей. Настоящим домом пес считал шести-тонную фуру с высоким сидением, с которого он мог наблюдать за проносящимися мимо пейзажами, и с бардачком, в котором всегда лежало что-нибудь вкусненькое и обязательно печенье Кэти.

Поначалу Мэтт оставлял напарника дома, но тот сразу же впадал в собачью депрессию. Отказывался есть, весь день спал у двери или смотрел в окно в ожидании хозяина. Ни доброта Кэтрин, ни ласка детей не помогали — песик безнадежно скучал по Мэтту и их дорожным приключениям.

Так не могло продолжаться. Кэтрин устала наблюдать за мучениями бедного животного, поэтому в следующую командировку она предложила взять Бэя с собой.

— Не знаю, Кэти. Я все-таки не в увеселительную поездку отправляюсь. Бэй будет отнимать слишком много времени и внимания. Придется чаще делать остановки и надеяться, что он не будет мешать.

— Знаю, дорогой.

— Ему захочется поноситься по полям и половить зайцев в лесу, но придется сотни миль трястись со мной в кабине. Я не смогу по первой же прихоти развернуться и везти его обратно.

Не успел Мэтт закончить, как пес тихонько подошел сзади и уставился на лучшего друга жалобными глазами. Увидев его, Кэтрин мягко усмехнулась и произнесла:

— Тогда тебе придется самому все это объяснять Бэю. — И она кивнула за спину Мэтта.

— Ох, малыш…

Умоляющее поскуливание в ответ.

— Я ведь могу лишиться работы, если возьму тебя с собой.

Молчаливое возражение было красноречивее всяких слов. То, как пес поглядывал на Мэтта своими бездонными влажными глазами, было так похоже на любимый взгляд Джесси, когда он пытался выпросить что-то у отца.

— Признавайся, приятель. Тебя Джесси научил этому взгляду?

Потрепав Бэя по холке, Мэтт почувствовал себя предателем. В памяти всплыли картины из прошлого: маленький мокрый комок на коленях, мили и мили асфальта в обрамлении бесконечной вереницы деревьев и канадских равнин. Бэй ни разу не пожаловался на тесноту кабины, на простоту ужина, на монотонность пейзажей. А тогда он был глупым, напуганным щенком, которого увозили в неизвестном направлении. Прошло три месяца — он повзрослел и никогда не дурачился так, как соседские щенки. Он напоминал стареющего терьера в обличие молодого песика. Не то чтобы Бэй отказывался погонять мяч, поохотится за почтальоном или поиграть в прятки с Джесси. Просто он прекрасно сознавал, когда нужно стать серьезным и надежным напарником.

И по взгляду Бэя Мэтт понял, сейчас он к этому готов.

— Твоя взяла, маленький шантажист. — Засмеялся Мэтт, подхватив песика на руки. Тот будто понял, что в этот раз он здесь не останется и его ждут приключения.

— Ты уверен, что стоит взять его с собой? — Напоследок уточнила Кэти, собирая им паек в дорогу.

— Вот и узнаем. Не хочу взваливать на тебя еще одного ребенка. Дома он места себе не находит, может успокоится, если я возьму его в поездку. К тому же, в этот раз мы гоним в Корнуолл. Пара дней и мы дома.

С тех пор Мэтт и Бэй стали неразлучны. Пес был так счастлив рассекать по просторам Мэна и Канады вместе с другом, что с легкостью променял часовые прогулки на сидение в кабине. Он смирно сидел себе на своем месте, как штурман, отслеживая каждую милю пути, пока они гнали вперед.

— Смотри, Джесси, Бэй будет охранять твой сон. — Кэтрин ласково погладила верного пса по макушке, когда тот плюхнулся на подушку сына и удобно устроился у того под бочком. — Если папа вернется раньше времени, Бэй не даст тебе этого пропустить. Правда, малыш?

Бэй лишь приоткрыл глаз от звука своего имени и снова провалился в сон. Теперь он всегда был таким. Хранил собачью печаль по старому другу глубоко внутри, взяв на себя заботу и защиту о его семье.

— Думаешь, Бэй почувствует, если папа придет среди ночи?

— Они ведь лучшие друзья.

— Мам. А папа вернется только на один день?

— Да, дорогой, как и всегда.

— Завтра он уложит меня в кровать и потом уйдет навсегда?

Хотелось бы Кэтрин утешить сына, но тот был уже достаточно взрослым и заслуживал правды.

— Не навсегда, а на год, и в следующем году ты увидишь его снова.

— Как бы я хотел, чтобы папа больше никогда не оставлял нас. — Вздохнул Джесси, обнимая Бэя, как мягкую игрушку.

— Папа никогда нас не оставлял, Джесси. Он всегда с нами, пока мы помним о нем.

— Но раз он каждый год приходит, почему же не может остаться?

Кэтрин переживала о том, как объяснить это сыну, потому что сама не знала ответа на этот вопрос. Отчего-то вселенная сама решала, как распоряжаться чужими судьбами.

— Это очень сложно, зайчонок. Нам дан такой прекрасный шанс видеть папу хотя бы раз в год. Давай будем радоваться этому, а не горевать о том, что могло бы быть иначе. Это ведь предел мечтаний.

— А я мечтаю о другом. — Капризно заявил Джесси, укутываясь в одеяло, как в кокон, который бы защитил его от всех горестей. — Хочу, чтобы папа остался с нами навсегда!

Кэтрин не нашла, что сказать. Часы показывали 00:00 — пора и ей отправляться спать. Она только хотела утешить сына, как заметила, что тот уже заснул и размеренно посапывал в унисон с Бэем. Вот бы Джесси всегда был так спокоен, как в эту минуту.

— Спи, дорогой. Спокойных тебе снов. — Еле слышно произнесла Кэти и вышла за дверь, так и не погасив ночник.

С волнующимся сердцем она прошла к себе в спальню и забралась под одеяло. Усталость дня и волнения по поводу завтра давили на веки непосильной тяжестью. Последнее, что увидела Кэтрин перед тем, как заснуть, — фотография в рамке, стоящая на комоде. Потянувшись, чтобы выключить лампу, женщина задержала взгляд на двух влюбленных на снимке. Они лучились счастьем и не могли оторвать глаз друг от друга.

Завтра придется играть эту парочку вживую, и Кэтрин уже переживала, получится ли у нее. С этой мыслью Кэти потушила ночник и забылась сном.

Глава 3

Заснеженные деревья мелькали ускоренной картинкой, пока фура мчалась по расчищенному шоссе номер 27, ведущему в Вобюрн. Вот так всегда. Маршрут расписан по минутам, времени не хватает на то, чтобы сделать глоток настоящего кофе, не говоря уж о том, чтобы спокойно полюбоваться ландшафтами. Приходилось довольствоваться кофе из поцарапанного термоса и на ходу рассматривать зимние пейзажи во время десятиминутных остановок.

По радио звучал Боб Дилан со своей легендарной «Достучаться до небес», рядом с довольным видом устроился Бэй. Вот кому вдоволь удается насладиться природой и поездкой. К рассвету начался снегопад, хлопьями засыпающий лобовое стекло — на радость любителям снега и на горе водителям.

Мэтт взглянул на часы — 4:55 утра. Идет строго по графику, но снег может сбить все планы. Скорей бы доставить груз в Шербрук и назад, в объятия теплого дома. С небольшой фотографии на приборной панели на Мэтта смотрели три пары глаз — семья, ждущая домой. В преддверии рождественских праздников расставаться с ними было особенно тяжело. Ну ничего, в этом году он успевает к Рождеству, а в Шербруке еще успеет забежать в «Carrefour de l’Estrie» за подарками.

От мыслей о доме Мэтт улыбнулся, почувствовав себя влюбленным дураком. В следующем году будет десять лет, как они с Кэти женаты, а он ни на секунду не жалел о прожитых днях. Бывало всякое, но только к ней он хотел возвращаться из поездки снова и снова. Как бы далеко и надолго не уезжал. Пока другие дальнобойщики коротали свободное время в барах в компании J.P. Wiser’s, одного из вкуснейших канадских виски, и какой-нибудь Шелли из местных, Мэтт отзванивался домой, только бы услышать родной голос. Потом выводил Бэя на прогулку, чтобы тот вдоволь набегался перед очередным заездом, и в кровать отсыпаться. Его главным правилом было садиться за руль в полной бдительности и ни в коем случае не после веселой ночки в баре.

— Послезавтра будем дома. — Сказал Мэтт вслух, то ли сам себе, то ли Бэю, и порадовался своим мыслям, выезжая на перекресток.

Мощный удар буквально сшиб фуру Мэтта. Все закружилось в стремительном, дьявольском вальсе. Деревья замелькали еще быстрее, вызывая тошноту. Сердце Мэтта выпрыгивало из груди, пока он хватался за приборную панель в надежде не удариться головой. Скрип тормозов, запах жженной резины и визг Бэя были последним, что услышал Мэтт, когда его машина сложилась буквально пополам и слетела с дороги. Потом только осознание неизбежного и острая боль от столкновения с туей.

Кэтрин вскочила, как от удара. Холодок тут же сковал каждый дюйм влажного от пота тела, душа металась по грудной клетке, как сумасшедшая. Взгляд на часы — 5:00. Снова этот сон. Третий год подряд он снился Кэтрин прямо перед возвращением Мэтта. Грохот ломающегося металла раздавался во тьме, будто она сама сидела в кабине. Треск раскалывающихся костей, будто это ее ребра протыкали плоть. Безмерный страх, будто это она уже никогда не увидит свет солнца.

Мэтт Шеридан умер пять лет назад. Разбился в одном из рейсов, пока гнал фуру в Шербрук — городок неподалеку от границы штата Мэн. Такой же рейсовик, как и он сам, заснул за рулем, выезжая на перекресток. Столкновение было неизбежно. На скорости 62 мили в час забитый трехтонник «фрейтлайнер» влетел в левое крыло кабины, закрутив груженый под завязку «мак» Мэтта, перевернулся и проискрил еще триста футов по заледенелому асфальту.

Водитель Клиффорд Данбар погиб на месте от множественных ран. Даже ремень безопасности оказывается бесполезным, когда сталкиваются два титана дорог с полным багажом тяжелого груза. Клифф ударился головой о приборную панель, заработав обширную гематому, но убило его не это. Врачи так и не пришли к выводу, какая из ран оказалась смертельной: разорванная селезенка, поврежденная печень или сложенная грудная клетка. Клифф Данбар так и не доставил груз по назначению, так и не вернулся домой к семье и так и не узнал, что повлек за собой еще одну смерть.

Пока «фрейтлайнер» Данбара скользил по дороге, грузовик Мэтта описал дугу и встретился лицом к лицу с пихтой, растущей у самой дороги. Кабина оказалась всмятку, когда спасатели нашли «мак» в кювете. Два сокрушительных удара сплющили салон, как пластиковую бутылку. Мэтта зажало со всех сторон. Ловушка замкнулась, и в ней было не продохнуть, не позвать на помощь.

На удивление медиков Мэтт не просто оказался жив, но и пребывал в сознании, чувствуя каждую поврежденную клеточку тела, а еще раздирающий страх. Глаза мужчины метались, словно в поисках хоть чего-то, что может помочь. На самом деле Мэтт рьяно высматривал напарника — шестимесячную дворнягу, которая, в отличие от него, не была пристегнута. Надежда оставалась на то, что Бэй умудрился избежать сильных повреждений, ведь удар пришелся на сторону водителя.

О чудовищной аварии сообщили лишь в начале шестого, когда одинокая «мазда» въехала на перекресток. Солнце пока и не думало вставать из-за лесного массива, а под холодным светом фонарей картинка выглядела гораздо страшнее.

Джим Тодески, рамщик с лесопилки неподалеку, как раз ехал на смену. Он не горел желанием возвращаться к работе после выходных, особенно сегодня, когда начальник попросил приехать пораньше. Сначала на глаза попалось странное, огромное пятно где-то вдали, будто кто-то намеренно перегородил дорогу. Чуть приблизившись к месту аварии, Джим понял, что случилось что-то ужасное. Об этом просто кричали обломки и разбитое стекло, валяющиеся на перекрестке, длинный след протектора на асфальте и волнующий запах смерти. Только потом Джим увидел пострадавших: одна фура валялась перевернутой в четырехстах футах впереди, вторая пыхтела на обочине, плотно прижавшись к стволу могучего дерева. Кругом стояла зловещая тишина — из разбитых машин не раздавалось ни звука.

Оправившись от потрясения, Джим Тодески тут же вызвал спасателей и скорую, и позвонил бы еще кому-то, если бы знал номер. Выбежав из своей старенькой «мазды», мужчина побежал сначала к грузовику на дороге. Во мраке раннего утра были заметны лишь очертания громадины, и только тусклый фонарь помогал подметить детали. Джим включил фонарик на телефоне и попытался заглянуть внутрь кабины. Гиблое дело. Паутинка трещин, сплетенная на лобовом стекле, скрывала весь обзор. Никакого движения или попыток выбраться. Изнутри не слышалось ни стонов, ни криков о помощи.

— Боже… — прошептал сам себе Джим, на секунду задержав взгляд на куске асфальта под самой кабиной. Он окрасился алым от вытекшей сквозь дверные щели крови. Вряд ли ему уже удастся помочь.

Не желая терять драгоценные минуты, Джим Тодески кинулся к другому пострадавшему. Может есть шанс спасти хотя бы его, пока спасатели мчатся в это богом забытое место?

Ближайший город Юстис находился в 10 милях к северу. Им понадобится время, чтобы добраться сюда. Джим не отличался атлетической фигурой и занимался спортом два раза в год, когда играл с племянниками в футбол, поэтому сам удивился, как быстро сумел домчаться до «мака».

— Эй! Есть кто живой?!

Сплюснутая кабина оказалась неприступной крепостью. Свет фонаря едва добирался в эту часть обочины, а телефонный фонарик казался смешным спасательным орудием. В ответ раздалась тишина и лишь в отдалении звук ревущих двигателей и сирен.

— Они уже едут. Уже едут…

Джима Тодески всегда уважали на работе. Что бы не случилось в цеху, этот малый никогда не впадал в панику и знал, что делать. Но сейчас Джим стоял под сыплющимися хлопьями снега и просто смотрел на высокую кабину, чувствуя себя бесполезным муравьем.

— Уже скоро… Помощь скоро будет… Боже…

Тихое повизгивание вывело Джима из оцепенения. Сперва он подумал, что стоны раздаются из кабины, что бедняга-водитель все еще борется за жизнь. Мужчина уже было ринулся вперед, даже не задумываясь о том, что собирается предпринять, но за писком послышался еле уловимый хруст. Так хрустит снег под тяжестью шагов. И он раздавался откуда-то с другой стороны фуры.

Обежав «мак» кругом, Джим не поверил своим глазам.

— Собака?!

Небольшой по размеру пес валялся в снегу, пытаясь сделать хоть пару шагов. Его шерсть промокла от снега и крови, перепачкавшей спину и землю кругом.

Как же его угораздило здесь очутиться?

— Малыш! Как же ты?..

Хвост пару раз дружелюбно дернулся и обессиленно упал обратно на снег.

— Ты был в машине, дружок?

Очередной визг, словно человеческий стон, а за ним нарастающий вой сирен.

— Сейчас тебя осмотрят, все будет хорошо и с тобой, и с… — Тодески вскинул голову, взглянув на изжеванную кабину. — Твоим хозяином.

Наверняка пес выбрался через разбитое стекло и, вдобавок к ранениям в аварии, плюхнулся с такой высоты на снег. Джим бережно взял собаку на руки и принялся гладить, чтобы успокоить животное. Бэй трясся, как осиновый лист на ветру, и поскуливал от боли и от скорби. Он испугался, когда все вокруг начало грохотать, трястись и крутиться. Однажды Джесси усадил его на карусель и принялся раскручивать все быстрее. Бэю не понравилось такое развлечение тогда, не понравилось и сейчас. Но хуже всего было видеть напарника, зажатого в тиски огромной железяки.

Буквально за секунду мертвый перекресток вернулся к жизни. С севера налетели машины спасателей, пожарная и три скорых. Джим дал четкое описание места происшествия и возможное количество раненых, поэтому спецгруппа среагировала отменно.

Увидев тех, кто наконец сможет помочь, с собакой на руках Джим помчался к прибывшим машинам.

— Это я вызывал спасателей!

— Мистер Тодески? — Серьезный голос инспектора опередил его самого, выбирающегося из джипа.

— Да, да, это я.

Мужчина только кивнул в ответ и принялся раздавать указания. В его распоряжении были три бригады спасателей, с которыми он справлялся на раз плюнуть. Он то и дело выкрикивал имена, а затем приказы, и кучка людей в форме закишели кругом, как полчище термитов. Они работали слаженно, чем вызвали несказанное уважение Джима. Тот стоял, поглаживая полуживого песика по липкой шерстке, и постепенно распрямлял плечи, с которых сваливался груз вины, что он ничем не может помочь пострадавшим.

Одна бригада направилась к перевернутому «фрейлтайнеру», тогда как другие побежали к покореженному «маку», все еще дымящемуся у дерева. Медики тоже разделились в надежде отыскать в этом ворохе осколков хоть кого-то живого.

— Меня зовут инспектор Беннингем, — представился мужчина из джипа, наконец оборачиваясь к Джиму. — Теперь расскажите подробно, что произошло.

— Я уже говорил диспетчеру, что не застал саму аварию. Я подъехал позже, когда уже все случилось. Я вызвал вас и попытался помочь хоть кому-то. Но, — Джим скорбно опустил голову. — Водитель перевернутого грузовика, похоже… погиб. А что с тем парнем, — он указал на грузовик Мэтта. — Не знаю. По крайней мере, он не откликался на мои крики. А на снегу я нашел его.

Джим дернул руками, на которых постанывал Бэй, до сих пор будто никем не замеченный.

— Собака находилась в одном из грузовиков?

— Насколько я понял, он ехал в «маке», но чудом уцелел и даже выбрался через разбитое стекло. Надо бы его осмотреть, он весь в крови и тяжело дышит. Ему больно…

У Джима самого было двое домашних любимцев, поэтому к собакам он питал особую симпатию.

— Может есть кто-то, кто может его осмотреть?

— Мы не захватили с собой ветеринаров, мистер Тодески, — хмуро, почти сурово отозвался грозный инспектор, но, увидев сожаление на лице мужчины, будто оттаял. — Но думаю, наши медики не откажутся взглянуть на него. Отнесите собаку к машине скорой, там должен остаться кто-то из работников.

— Спасибо, инспектор.

— Только задержитесь, пожалуйста. У нас к вам еще будут вопросы, как к очевидцу.

Джим кивнул и безрадостно усмехнулся. А он не хотел на работу сегодня. Нужно быть поосторожнее со своими желаниями.

Беннингем тут же позабыл о каком-то животном и направил свое внимание на подчиненных. Он следил за каждым движением 108 бригады, которая освобождала водителя «фрейтлайнера», орудуя ломами, как третьей рукой. 121 бригада обступила почти сплюснутую кабину другого грузовика и пыталась вызволить из капкана вторую жертву.

Медбрат, пребывающий на чеку около третьей кареты скорой помощи, не стал отпираться от собачонки. Пациенту требовалась помощь, и неважно, что у этого пациента четыре лапы и пушистый хвост.

— Еще жив!

Долгожданный крик послышался в отдалении. Все, кто не были задействованы в спасательной операции и наблюдали за происходящим, тут же оживились. Пока медбрат занимался собакой, Джим вскинул голову и подбежал к джипу инспектора Беннингема.

— Неужели водитель живой? — Сам себе пролепетал Тодески, не веря глазам.

Словно в подтверждение спасатели и медики аккуратно укладывали пострадавшего на носилки. На его шее уже красовался корсет. Сам же водитель был неподвижен.

— Машину смяло, как консервную банку… — Не унимался Джим. — Вот так чудо.

— Такое случается, мистер Тодески. Будем молиться, чтобы он доехал до больницы и пережил эту ночь.

Дорога до ближайшей больницы показалась вечностью для врачей, которые боролись за жизнь Мэтта Шеридана. Спустя восемь минут после прибытия спасательной бригады, в небе послышался шум приближающейся вертушки. Предусмотрительное решение инспектора Беннингема, который взял на себя смелость побеспокоить летчиков спасательной авиации и спасти хоть кого-то в случае, если один из водителей уцелеет.

Карета бы попросту не успела — ближайший госпиталь находился в Каррабассет Вэлли в получасе езды от места катастрофы. Вертолет приземлился на расчищенную площадку прямо на шоссе, и уже через две минуты вновь отправился в небо уже с пострадавшим на борту.

Молитвы Беннингема и Тодески были услышаны — перелет не убил Мэтта Шеридана, хотя все его тело покрывали множественные гематомы. Он сам отчаянно сражался за жизнь, удивляя докторов своей стойкостью. Не считая открытого перелома левой голени, четырех раскрошенных ребер, проткнувших левое легкое, и раздробленной челюсти, у Мэтта обнаружилось внутричерепное кровотечение. Давление падало, как и надежды докторов.

— Держитесь, мистер Шеридан, — мягким голосом просила медсестра, вкалывая очередную дозу обезболивающего. — Мы уже почти на месте. Там вас подлатают.

Ответом было лишь подрагивание закрытых век и очередной сердечный удар на мониторе.

Личность пострадавшего определили быстро. Не успели носилки погрузить в вертолет, как один из спасателей вручил медсестре его бумажник, найденный на полу кабины.

— Его зовут Мэтт Шеридан, — пояснил он. — 33 года. В какую больницу вы летите?

— В Каррабассет Мемориал.

— Мы сообщим родственникам о его местонахождении. Удачи, ребята!

Звонок в 6:34 утра не предвещал ничего хорошего. Беспокойный сон Кэтрин закончился волнительным разговором с инспектором Бенниганом или Бермингемом. Кэтрин так и не запомнила. Все, что врезалось в память, это слова «ваш муж попал в аварию» и «…сейчас он находится в больнице».

Через десять минут Кэти уже была в пути. Оставив младшего на попечении тринадцатилетней Грейс, она успела только накинуть пальто на велюровую пижаму и всунуть ноги в дутики. Не тратя время на прогрев «шевроле», она тронулась с места и гнала, что есть сил в сторону Каррабассет Вэлли. Дорога была неблизкой, и Кэтрин больше всего на свете боялась опоздать.

Как вообще такое могло случиться с ее мужем? Работа дальнобойщиком всегда таила в себе опасность, но разве что-то подобное может случиться с тобой?

«Пожалуйста, пусть это будет ошибкой! — Молилась Кэтрин, виляя на поворотах. — Пусть это будет кто-то другой, не мой Мэтт. Наверняка он сейчас в пути на Шербрук. Слушает с Бэем радио и напевает что-то себе под нос».

Но почему-то телефон Мэтта не отвечал. Женский голос то и дело напоминал, что он вне зоны действия сети. Никогда еще Кэтрин так ненавидела этот монотонный мотив.

Через два часа у входа в приемное отделение Каррабассет Мемориал затормозил «шевроле круз». Хозяйка авто заняла сразу две полосы — заботиться о парковке не было времени. В больнице умирал ее муж.

— Мне нужно к Мэтту Шеридану! — С ходу выпалила Кэтрин, почти повиснув на стойке главной медсестры.

Девушка в бледно-розовом халате ничуть не смутилась внешним видом взволнованной женщины — гости в пижамах были не редкостью для Каррабассет Мемориал. Сколько перепуганных жен и матерей она повидала за свою недолгую работу здесь! И все они мечтали поскорее очутиться рядом со своими близкими.

— Мэм, успокойтесь, пожалуйста…

— Вы не понимаете. Мой муж… его доставили сюда на вертолете. Мне звонил инспектор Бенгем или как его там… Мой муж попал в аварию, он может умереть…

На последних словах голос Кэтрин надломился и предательски задрожал. Девушка, на бейджике которой маячило имя Джоди, жалостливо прикоснулась к руке женщины.

— Так вы супруга Мэтью Шеридана?

— Да-да, вы знаете, что с ним?

Грудная клетка рвалась на куски — сердце так и норовило прорваться сквозь ткани плоти и пижамы.

— Успокойтесь, пожалуйста, миссис Шеридан. Не хватало нам еще вашего инфаркта.

Через полсекунды перед Кэтрин появился стаканчик воды, который она с благодарностью осушила залпом.

— Вашего мужа привезли полтора часа назад и сразу же доставили в операционную.

— В каком он состоянии? — Всхлипнула Кэтрин, пытаясь держаться изо всех сил. Но сил у нее уже не было.

— Не буду врать, миссис Шеридан, в тяжелом. У него сломана нога, четыре ребра, повреждено легкое.

— Господи!

— Вывихнуто плечо, сломана челюсть, повреждены лицевые нервы и… — Джоди вздохнула, понимая, что и так испугала бедную женщину, но к чему было утаивать правду. — Внутреннее кровотечение.

Кэтрин наконец не выдержала и опустилась на скамейку. Ее тело тут же сковало холодом металла, но не так сильно, как холодом страха за мужа.

— Не может быть. Не может быть. — Шептала она, глядя перед собой невидящими глазами. Шок сковал все ее конечности, не давая шанса даже пошевелить рукой. — Это не Мэтт.

Джоди обежала стойку и опустилась рядом с женщиной на колени и вновь сжала ее руки. Они были ледяными, как снег за окном. Она не впервые наблюдала подобные сцены. Родственники и друзья сходили с ума от горя прямо здесь, перед ее рабочим местом. Сколько раз она становилась свидетельницей и непосредственной участницей трагедий. По сути, Джоди должна бы давно привыкнуть к слезам и боли. Но каждое новое несчастье выбивало ее из колеи.

— Миссис Шеридан, — тихонько позвала она. — С вашим мужем работают профессионалы своего дела. Доктор Нил Экхарт — наш лучший хирург. Его напарник Бенджамин Лидбеттер столько людей с того света вытащил, вы не поверите. Он воскрешал даже тех, кто был обречен. Поверьте, к нам поступали и с более серьезными травмами, чем у вашего мужа.

Утешение медсестры слегка приободрило Кэтрин.

— Могу я его увидеть?

Глупый вопрос, ведь он в операционной. Но Джоди только снисходительно приподняла уголки губ и похлопала бедняжку по руке.

— Он сейчас в операционной, к нему даже мне нельзя. Давайте вместе подождем, пока врач не выйдет и не будет готов поговорить с нами.

— Но я… не могу бросить его там одного. Как же я без него? Мне нужно увидеть его хоть одним глазком.

— Давайте так, — вздохнула медсестра, понимая, если не пойти на уступки, операционную могут взять штурмом. — Я поднимусь к вашему мужу и узнаю у доктора Экхарта, как обстоят дела. Операция наверняка продлится еще несколько часов, но так хотя бы вы будете знать, что с мужем все в порядке. Идет?

Сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть.

— Ну хорошо. Тогда я принесу вам горячего кофе и чего-нибудь перекусить, пока вы будете ждать. Наверняка вы примчались сюда прямиком из постели.

И она обезоруживающе улыбнулась, указав на пижаму, выглядывающую из-под пальто. Кэтрин смутилась, попытавшись запахнуться, но взгляд медсестры был настолько теплым, что такие глупости показались неважны.

Через две минуты перед Кэтрин появился стаканчик горячего напитка, пар которого окутал женщину надеждой, и маковая булочка. Интересно, откуда она взялась? Вряд ли столовая открывалась так рано.

— Надеюсь, вы любите выпечку с маком. Приберегла себе на завтрак, — смущенно пожала плечами Джоди, — но вам она нужнее. Пейте кофе, я скоро вернусь.

Кэтрин только сейчас почувствовала, как замерзла и как оголодала. Переживания высосали из нее все до последней росинки. Первый кусок еле залез в горло, но второй был куда как аппетитней и вкуснее. Даже больничный кофе показался вкусным. Хотя что-то подсказывало Кэтрин, что он тоже был припасен на завтрак доброй медсестры. Надо будет потом поблагодарить ее от всей души за заботу.

Мысли сами стали обгонять друг друга. Хороший знак. Голова наполнилась чем-то кроме убийственных опасений за Мэтта. Если он пережил перелет сюда с такими-то травмами, значит, у него огромный шанс. Сейчас Джоди все узнает, и они вместе дождутся окончания операции. Мэтт поправится, и она заберет его домой.

— Миссис Шеридан?

Голос явно принадлежал не Джоди. Подняв голову, Кэтрин увидела седеющего мужчину лет сорока пяти с глубокими темными кругами под глазами. Уставший, измученный, опечаленный…

— Миссис Шеридан, я доктор Нил Экхарт.

Хирург Мэтта? Сколько она здесь просидела? Стаканчик с кофе еще даже не допит.

— Могу я присесть?

— Д-да, пожалуйста. Доктор, что с ним? Вы уже закончили операцию? Так быстро? Но я думала, что это займет больше времени, и…

— Миссис Шеридан, — начал доктор Экхарт, взяв свободную ладонь Кэтрин в свою грубоватую и шершавую от постоянного ношения перчаток.

— Нет. — Прошептала Кэтрин, пытаясь выдрать руку.

Слишком скорбное лицо. Она уже видела подобное, когда умирала ее мама, а затем отец и сестра Мэтта.

— Мне очень жаль, но ваш муж не пережил операцию. Он скончался десять минут назад от кровоизлияния в мозг.

Стаканчик выскользнул из рук и расплескал кофе по стерильному полу. Кэтрин наконец вызволила ладонь из тисков доктора и схватилась за голову.

— Нет! Вы врете! Он не может умереть.

— Мне очень жаль, — повторил Нил Экхарт. — Мы сделали все, что смогли. Но он получил травмы, несовместимые с жизнью.

— Но ведь он был жив! Он дышал, его сердце билось, пока его везли сюда!

Голос сорвался на яростный крик. Кэтрин вскочила и стала метаться по коридору, словно ища глоток свежего воздуха. Словно пытаясь выбраться из этого страшного кошмара.

— Ваш муж до последнего боролся, но этих усилий оказалось недостаточно. Вы сможете увидеть его.

Но Кэтрин была глуха к его словам. Она билась в истерике, кричала, словно ее резали десятки ножей, и тряслась, словно ее били тысячи вольт.

— Джоди! — Крикнул доктор, пытаясь успокоить скорбящую жену. — Мне нужно успокоительное и поскорее!

Словами делу не поможешь. Нужна тяжелая артиллерия.

В этот момент Кэтрин неистово рыдала и хваталась за халат доктора Экхарта, глядя на него невидящими, стеклянными глазами. В них не было ничего, кроме боли и вакуумной пустоты. Послышался треск — карман разошелся по швам. А затем послышался глухой удар. Кэтрин стала колотить доктора по груди, ища отдушину своим страданиям.

— Джоди! Давай же!

Не успела медсестра подоспеть со шприцом диазепама, как Кэтрин уже прислонилась к стене и сползла по ней вниз. Истерика будто улетучилась.

— Все равно колите. — Кивнул Нил Экхарт. — Пускай отдохнет. Положим в пустую палату.

Холодок потек по венам, разнося спокойствие к каждой клеточке тела. Но успокоит ли он душу?

— Когда придет в себя, сможет увидеться с мужем.

Уже пропадая в беспамятство, Кэтрин лишь сумрачно усмехнулась. Он это всерьез? Она уже больше никогда не увидеться с мужем. Только с его холодным телом, которое не поцелует, не обнимет, не почувствует абсолютно ничего.

Глава 4

Пустая кровать казалась как никогда холодной. Проведя ладонью по пустующей простыни на той стороне, где когда-то спал муж, Кэтрин вновь ощутила ту боль, как тогда в больнице. Режущую, рвущую на куски адскую боль, которая временами утихала.

Третий год подряд Кэтрин снился один и тот же сон. Как фура Мэтта складывается пополам и молниеносным снарядом пробивает дерево. Как она мчится в Каррабассет Мемориал и превращается в комок ненависти от осознания, что Мэтта больше нет. Как она просыпается в больничной палате, среди белых стен и призрачной опустошенности, с полным непониманием, как жить дальше без него.

Все события клеймом вожглись в глубины памяти. Выбравшись из палаты, Кэтрин попала в безлюдный коридор и лишь спустя пять минут отыскала живую душу. Санитар с рыжей бородкой отвел ее обратно в палату и вызвал врача. В этот раз женщина решила подчиниться каждому слову. Не было желания вновь вымещать свою злобу на невиновных. Не было желания вообще делать хоть что-нибудь.

Дальше последовали утешающие разговоры, трогательные взгляды и напутствия на будущее. Молча выслушав доктора Экхарта и его напарника Лидбеттера, Кэтрин отправилась в морг, опять же, под их чутким присмотром.

Потом вереница бумаг в усладу бюрократам, звонки родственникам, приготовления к похоронам. Среди всей этой убийственной суеты к Кэтрин заглянуло несколько нежданных гостей.

Инспектор Беннингем, тот самый, что сообщил ей об аварии, пришел проведать вдову и рассказать подробности случившегося.

— То есть виноват тот водитель? — Мертвым голосом спросила Кэтрин, глядя куда-то в стену.

— Сожалею, миссис Шеридан.

Слишком часто она слышала эти раздражающие слова.

— Водитель другой фуры заснул за рулем и на полной скорости влетел в машину вашего мужа. Он также погиб, на месте.

Лютая злость захлестнула сознание Кэтрин. Из-за этого невнимательного идиота ее муж сейчас лежал в морге в ожидании, когда его засыплют землей. Но потом и эта злость будто куда-то улетучилась. На его месте мог оказаться ее Мэтт. Если она будет злиться на всех и каждого, то просто сойдет с ума не только от горя, но и от гнева.

— Как его звали? — Тихо спросила Кэтрин.

— Клиффорд Данбар.

— У него была семья?

— Жена и четверо детей.

— Боже… как это все ужасно.

Эндрю Беннингем еще минут десять просидел со вдовой, раскрывая глаза на все произошедшее. Перед уходом его грозная фигура возвысилась над хрупкой женщиной, которая, казалось, за время разговора стала еще миниатюрнее, и осторожно сжал ее плечо своей огромной ладонью. То ли боялся показаться грубым, то ли не хотел, чтобы женщина рассыпалась.

— Прощайте, миссис Шеридан. Надеюсь, у вас все будет хорошо.

Она лишь кивнула в ответ и даже не заметила, как инспектор вышел за дверь. Если бы не скрип, Кэтрин так и просидела бы на одном месте, пялясь в точку на стене. Показалось, что гость вернулся, но, подняв глаза, Кэтрин встряхнулась, как промокший воробей от дождя.

Перед ней возник незнакомец в красной рубашке и грязной куртке. Он был также измят, как грузовик Мэтта, образы которого приходилось лишь додумывать самой. Впалые глаза, ссадина на щеке, виноватый вид. Если бы инспектор Беннингем не сказал, что виновник аварии мертв, Кэти бы подумала, что перед ней тот самый Клиффорд Данбар.

Посетитель явно не знал, куда деть руки, поэтому смущенно провел ручищей по волосам и тут же заправил ее в задний карман джинсов.

— Вы, наверное, ошиблись палатой, потому что я никого не жду, — как можно вежливее постаралась заметить Кэтрин, но вышло все равно жестко.

— На входе мне сказали, что миссис Шеридан лежит в этой палате. Так что я к вам.

Кэтрин непонимающе уставилась на гостя. Кто еще пришел бередить ее раны?

— Меня зовут Джим Тодески. Это я обнаружил вашего мужа и другого водителя. Вызвал спасателей и все такое…

Мужчина виновато опустил голову, будто это по его вине столкнулись две фуры.

— Так вы все видели?

— Не саму аварию. Только лишь нашел обломки и… все остальное.

Кэтрин поднялась с койки, несмотря на головокружение, и подошла почти вплотную к Джиму, вглядываясь в его стеклянные от бессонницы и всего случившегося глаза.

— Расскажите. Прошу вас, расскажите мне все. Здесь был инспектор Беннингем, но я хочу услышать все еще раз, от вас. От обычного человека, который не будет зачитывать по бумажке.

Следующие двадцать минут Кэтрин и Джим Тодески сидели на кровати и разговаривали о самой страшной аварии, которую им довелось пережить. Почему-то с этим мужчиной было так легко раскрыть свою душу. Слезы текли сами собой, словно горные реки, которым нет конца. Пару раз Джим сам пустил слезу, без малейшей мысли показаться тряпкой. Он утешал женщину, которую видел впервые в жизни, но его утешения не звучали так же банально, как слова доктора Экхарта или инспектора Беннингема. Словно губка, он сам впитывал мучения пережитого.

— Миссис Шеридан. — В палате появилась медсестра, но не Джоди. Та наверняка сменилась и без зазрения совести ушла домой. — Тело вашего мужа готово к перевозке. Вы поедете с ним или отдельно?

— Я приехала сюда на своей машине. Поеду следом.

Медсестра кивнула и скрылась со словами:

— Они отъезжают через пятнадцать минут. Вам нужно еще заполнить кое-какие бумаги, так что поторопитесь.

— Извините, я украл уйму вашего времени. — Джим поднялся, намереваясь прощаться.

— Спасибо вам, мистер Тодески. Вы помогли мне, как никто другой.

— Что же я за дурак такой?! — Внезапно воскликнул он, ринувшись к выходу. — Идемте со мной. У вас еще есть пара минут.

Что-то заставило Кэтрин выйти из палаты вслед за незнакомцем. Он внушал безоговорочное доверие, поэтому она готова была спуститься с ним на первый этаж, выйти на свежий воздух и пройти к парковке.

Прохлада декабрьского дня освежила не только тело, но и душу Кэтрин. Она провалялась в отключке часов шесть, не меньше. После укола чувствовалось какое-то спокойствие. Наверняка, успокоительные еще понемногу действовали, иначе бы она снова впала в истерику.

— Меня ни в какую не пустили в больницу с ним. — Между тем говорил оживленный Джим, резво идя к своему потрепанному пикапу. — Пришлось оставить малыша в машине.

За широкой спиной Джима показалось какое-то движение. Бежевое растрепанное пятно выглядывало в окно огромными, печальными глазами.

— Бэй! Господи, это же Бэй!

От звука своего имени пес активировался и начал метаться по пассажирскому сиденью. Приглушенный лай наполнил салон жизнью, а полупустую парковку хоть каким-то шумом. Хвост выписывал круги, словно пропеллер вертолета. Глаза загорелись искорками надежды. Про него не забыли! За ним вернулась Кэти и заберет домой, где уже будет ждать напарник.

— Где вы нашли его?!

Когда Джим отпер дверь, Бэй буквально выпрыгнул на руки Кэтрин и стал облизывать щеки, лоб и все, до чего мог дотянуться.

— Тише, мальчик, все хорошо, — шептала Кэтрин, дожидаясь ответа.

Ее рука скользнула по дрожащей спине собаки и ощутила ткань повязки, которую не успела заметить из-за метаний Бэя.

— Что это? — Она повернула пса, чтобы разглядеть спину и перевела взгляд на Джима. — Он тоже пострадал?

— Я нашел его рядом с кабиной грузовика. Он лежал в снегу, истекая кровью. Вот я его и подобрал. Медики оказались добры и подлатали пса. Жить будет, — улыбнулся мужчина, почесав слегка угомонившегося Бэя за ухом. — Он молодчина.

Кэтрин не могла поверить, что Бэй уцелел. Мысли о смерти Мэтта настолько поглотили весь разум, что она и думать забыла про пса, путешествующего вместе с мужем. Как же она могла быть такой бесчувственной?!

Малыш совсем успокоился и удобно устроился на руках хозяйки. Теперь он может не переживать, что оказался запертым в салоне какого-то незнакомца. Пусть тот и был добр к нему. Больше всего Бэй боялся снова оказаться один на обочине, как тогда, когда его подобрал Мэтт. Скоро они вновь увидятся и все будет хорошо…

— Я и не знаю, как вас благодарить, — мягко сказала Кэтрин со слезящимися глазами. — Вы пытались спасти моего мужа и вот, спасли домашнего любимца.

— Меня не за что благодарить. — Сурово ответил Джим Тодески, будто сожалея, что не смог выручить всех. — Я рад, что хоть этот малыш нашелся.

— Спасибо вам. — Искренне произнесла Кэтрин, коснувшись руки мужчины. — Спасибо за все. И не вздумайте когда-нибудь думать, что в чем-то виноваты. Благодаря вам мой муж получил шанс. Еще пара минут в раздавленной кабине, и Мэтт бы даже не перенес перелет. Вы всем нам подарили надежду. Прошу вас, не за что не корите себя. До свидания, Джим.

— С вами все будет в порядке?

Такое участие растопило самый толстый пласт льда в сердце Кэтрин. Она даже попыталась выдавить слабую улыбку, но губы пока отказывались подчиняться.

— Насколько это будет возможно. Теперь придется учиться жить заново.

И она научилась.

Пять лет Кэтрин жила с невыносимой горечью, которая пропитала каждый осколок ее души. Но постепенно боль стихала, как шторм в открытом океане. Ник стал спасательной шлюпкой, которая до последнего держалась на высоких волнах.

Раздвинув шторы, Кэтрин улыбнулась мягкой вате, сыпавшейся с небес. Снег, похоже, шел всю ночь и к утру завалил весь двор хрусткими сугробами. Джесси и Бэй обрадуются, а вот Грейс поворчит, что снова нечего надеть такой холодрыгой. Но от матери не ускользнет, как губы исподтишка растянуться в улыбке.

Часы на прикроватной тумбочке показывали семь минут шестого. Скоро он будет здесь. Словно никакой аварии и не бывало.

Кэтрин привела себя в порядок, подкрасилась, чтобы муж не заметил усталых синяков под глазами и волнительных морщинок между бровей. Пижаму она переодевать не стала, лишь накинула наверх хлопковый халат и спустилась на кухню.

Дом отзывался тихой пустотой. Но это ненадолго.

Сварив свежий кофе, Кэтрин попивала его, пока готовила завтрак и раздумывала о предстоящем дне. Целый год она не готовила для всей семьи. Каждое утро Джесси выпрашивал лишь одно — венские вафли с клубничным джемом и «твинкис». Изредка его можно было уговорить на панкейки или миску «лаки чармс», но не больше. Этакий маленький эльф-сладкоежка, улыбнулась Кэти. Не мог жить без тонны сладкого на завтрак. Ну хоть к обеду его рацион больше походил на человеческую еду — Джесси жить не мог без говяжьих тефтелек и тарелки макарон под сыром. С такой любовью к еде Джесси должен был выглядеть, как шарик. Но полнота не грозила сыну — этим, как и многим другим, он пошел в отца.

Мэтт тоже мог съесть кастрюлю жирного пюре с маслом и еще попросить добавки. Правда, он много работал в тренажерном зале и постоянно был в движении. Но если бы Кэти съела хотя бы треть порции ее дорогих мужчин, никакие физические нагрузки не сделали бы ее стройной. Она часто шутила, что толстеет даже от сельдерея, и с завистью поглядывала на семью, уплетающую второй противень лимонного печенья. Сама же она едва съедала одну половинку.

Шериданы вообще отличались прожорливым аппетитом. Что уж говорить, когда на завтрак Андрэ ставила на стол сковороду оладий, на обед жарила цыпленка в медово-майонезном соусе, а на ужин устраивала целый пир. Кэтрин чувствовала, как начинает толстеть, от одного только взгляда на стол. Так уж у Шериданов было устроено. Андрэ же нередко обижалась, что невестка отказывается есть, когда она часами стояла у плиты. И не важно, что после такого ужина Кэтрин пришлось бы сидеть на диете больше недели.

В безумной суматохе вчера Кэти забыла купить любимый джем Джесси. Значит, сегодня будут венские вафли с кленовым сиропом и черникой. Даже Грейс не откажется, хотя дочь все больше погружалась в кризисы тринадцатилетнего возраста. Она все чаще стала засиживаться в ванной, экспериментируя с макияжем, подсчитывала калории в приложении, прежде чем притронуться к еде, и даже записалась в секцию футбола, в надежде, что тренировки помогут оставаться в форме. Уж не для своего Люка она так старается? Лишь бы не влипла в какую-нибудь историю. В тринадцать лет думаешь, что все знаешь и ничего тебе не грозит. А потом на горизонте появляется какой-нибудь Люк Феррис, и все летит к чертям.

Вафли почти готовы к приходу Мэтта. Но вот сама Кэтрин нет. Силясь вспомнить, как они переживали предыдущие встречи с отцом, Кэти не могла вспомнить, откуда брала столько смелости. Что-то пойдет не так — пиши пропало. Одна ошибка может дорогого стоить.

Сколько случаев появлялось в газетах за последние пять лет! Кэти вспомнила Уилкинсов из Портленда. Сын Дерек навещал их каждый год, и все было прекрасно. Пожилые родители, можно сказать, жили одним единственным днем в году, когда могли повидаться с тридцатилетним сыном. Но в тот злополучный раз ему захотелось отправиться в Портлендскую обсерваторию, где он и заметил на входном билете странную дату. Шестью годами позже, чем он умер. Мистер и миссис Уилкинс не нашлись, что выдумать в оправдание, и выложили все, как на духу. Правда не принесла облегчения никому. Дерек решил, что сошел с ума, и спрыгнул с крыши обсерватории.

Второй случай, так врезавшийся в память Кэтрин, случился совсем неподалеку от Льюистона. В городке Дарем в 11 милях к югу. Милтон Кэннери, 46-летний охотник, умерший десять лет назад, навещал своего приятеля. По глупости отправившись в ближайший бар, Милтон не мог поверить глазам. Прямо перед ним за столиком сидела его школьная подруга в компании трех одноклассников. И все бы ничего, да только все они четверо разбились на машине задолго до смерти самого Милтона. Виной тому были не пять стаканов виски, выпитых с приятелем на пару. Тот попытался увести Милтона и спустить все в шутку, вот только в бар пожаловал Билл Престон, его преподаватель музыки, который умер, когда Милтон заканчивал среднюю школу. А за ним появился и призрак Энни Фарбер, официантки, которую застрелили давным-давно при попытке ограбления в кафешке на выезде из города. Об этом трубили по всем новостям, ведь подобных преступлений в Дареме не водилось.

Тогда-то Милтон Кэннери и слетел с катушек. Выхватил револьвер из-за пазухи друга, который тот вечно таскал с собой, и принялся палить по всем подряд. В конце концов, день, который должен был стать днем сердечной памяти, превратился в бойню. Двое посетителей бара больше никогда не увидели свет, четырех завсегдатаев увезли на скорой.

И таких случаев были десятки. Только тех, что попали в новости или газетные сводки. С тех пор власти Мэна призвали жителей быть осторожней, а по возможности и вовсе не выходить из дома в этот день.

По лестнице прокатился грохот шагов. Джесси сбежал вниз, не жалея пяток, и словно привидение появился перед Кэтрин.

— Мамочка, папа еще не пришел?

Кэтрин взглянула на часы. 5:45. Еще рановато.

— Осталось подождать еще чуть-чуть, дорогой.

Поцеловав сына в макушку, Кэтрин не могла скрыть волнения. Джесси так ждал прихода отца. Вскочил раньше времени в одной пижамке, даже не всунув ножки в тапочки. Волосы набекрень, в руках плюшевый заяц, в ногах мельтешит Бэй. Вот уж парочка, которая никогда бы не отходила от Мэтта.

— Это что у тебя, вафли?!

Две выпрашивающие пары глаз уставились на Кэтрин.

— С клубничным джемом?

— Прости, зайчонок. Мы вчера забыли его купить.

— Ну во-о-от, — по-детски протянул Джесси, усаживаясь на стул за кухонным островком.

— Но зато у нас есть кленовый сироп и черника! — Попыталась подбодрить сына Кэти, расставляя тарелки и доставая продукты из холодильника.

— Не клубника, конечно, но тоже сойдет. Правда, Бэй?

— Ты и папу не дождешься?

Ручонка Джесси зависла над общей тарелкой с вафлями.

— Ну я только одну. Пожалуйста.

И так всегда. Писклявый голосок, бровки домиком, и устоять невозможно.

— Но только одну. — Заговорчески прошептала Кэти, перекладывая мягкую вафлю сыну на тарелку.

Через двадцать секунд вафли и след простыл. Скормив половину Бэю, Джесси налил целое море сиропа на оставшийся кусок и схомячил все, словно голодный зверь.

— Ладно, оголодавший волк, — усмехнулась Кэтрин, — а теперь иди разбуди сестру. Папа вот-вот появится. Пора бы ей спуститься к столу.

— Уже бегу!

И Джесси умчался так же быстро, как появился на кухне. Жалко от детей легко подхватить грипп, а не энтузиазм. Было бы проще перенести предстоящую встречу.

Кэтрин начинало трясти. Прошлые года переносились спокойнее. Она сама ждала этих встреч, как ребенок. Но все изменилось, когда в ее жизни появился Ник. Сможет ли она теперь так же естественно изображать любящую жену, когда сердце занято другим?

Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Ровно шесть утра. Пятый год, как часы. Стряхнув с себя темные мысли, Кэтрин в последний раз вздохнула и распахнула дверь.

Мэтт. Высокий, красивый, румяный от утреннего мороза. Щеки покрывает легкая щетина — так ему шло еще больше, чем когда он только выбирался из душа. Шапка как всегда натянута до самых бровей, а под ней прячутся густые темные локоны. Боже, она не проводила по ним целую вечность. Глаза горят миллионами свечей, но не ярче, чем широкая улыбка. Рад быть дома.

— Может впустишь меня? Или так и будешь мурыжить на морозе?

Сладкий хрипловатый голос. Ему бы на телевидении работать — даже самые ужасные новости звучали бы не так катастрофично в его исполнении.

Кэтрин тряхнула головой, будто опомнилась.

— Мэтт. — Прошептала она. С секунду они стояли, глядя друг на друга, как стеснительные подростки. Но всего лишь секунду.

Мэтт вихрем влетел в дом и, не успев закрыть дверь, подхватил жену на руки и стал горячо целовать. И она отвечала на поцелуи. Как она могла подумать, что больше не хочет ощущать их на своей коже? Вот только кому она теперь больше изменяет, погибшему мужу или парню, с которым встречается почти год?

— Как же я скучал!

— Тебя не было всего пять дней.

Пять лет. Вот только Мэтт не должен об этом знать. Он должен поверить, что вернулся из той злосчастной поездки в Шербрук.

— Хоть пять минут! Я не могу так долго без тебя! Боже! — Мэтт прижал жену к груди и глубоко вдохнул ее аромат. — О-о-о, как же ты пахнешь!

— Это всего лишь жареные вафли.

— Поверь, нет ничего лучше аромата домашних вафель!

Кэтрин засмеялась и наконец взглянула в родное лицо. Обняла его ладонями, чтобы впитать каждую черточку и знакомую морщинку.

Он выглядел также. Она постарела на пять лет.

Заметит ли Мэтт? Заметит ли, что она стала красить волосы в карамельный, чтобы скрыть седые волоски, появившиеся после его смерти? Заметит ли несколько лишних складок в уголках глаз и над бровями — последствия бессонных ночей и слез по нему? Заметит ли, что дети выросли и теперь выглядят иначе? Джесси больше не тот неповоротливый мальчонка, которым был в четыре. Его волосы потемнели и скоро станут совсем как у самого Мэтта. Щечки утратили пухлость и открыли красивое личико, которое в свое время сведет не одно женское сердце с ума. Прямо как Мэтт.

А Грейс… От податливой и сговорчивой девчушки ничего не осталось. И если лишних пятнадцати сантиметров роста Мэтт может не заметить, то как быть с отросшими до середины спины волосами? Раньше она носила лишь короткие стрижки. А как быть с характером? Девочки изменчивы, особенно в ее возрасте. Но поверит ли Мэтт, что нрав дочери изменился за какие-то пять дней? Ведь ровно столько, по его мнению, он не видел семью.

А еще придется объяснять, как Бэй оказался дома, если отправился в рейс вместе с ним. И как…

— Папуля!

Раздался топот ног и звонкий лай. Ураган Джесси чудом не сшиб перила лестницы и тут же выхватил маму из буйных раздумий.

— А вот и мой зайчонок!

Мэтт подхватил сына на руки, как жену всего минуту назад, и закружил по простору прихожей. Бэй метался под ногами и истошно лаял.

— А ты потяжелел, дружище.

Первый беспокойный звоночек. И всего через две минуты после появления Мэтта дома.

— Чем ты их тут кормишь в мое отсутствие, Кэт?

Только она открыла рот, чтобы ответить что-нибудь подходящее, как Джесси уже опередил ее:

— Это просто ты устал с дороги, пап!

— Привет, Грейси! — Улыбка сменяется хмуростью. Складка между бровями не предвещает ничего хорошего. — А ты… изменилась. Волосы стали длиннее?

— Ох уж эти мужчины, — как ни в чем не бывало проговорила Грейс и поцеловала отца в щеку. — Даже прическу не могут запомнить.

Неплохая импровизация для ребят, которые краснеют, когда врут об оценках. Кэтрин благодарно погладила дочь по спине.

Бэй никак не хотел угомониться. Вот только его лай сменялся рычанием. Это не походило на радостное приветствие, скорее на крик об опасности. Пес облаивал лучшего друга, словно поймал вора, пробравшегося в дом.

— Да что с тобой, Бэй? Ты что, не признал?

Кэтрин дрогнула. Конечно, не признал. Он ведь потерял хозяина в той ужасной аварии, после которой заработал собственный шрам на всю спину. Говорят, животные видят то, что скрыто от человеческих глаз. А перед ним стоял самый что ни на есть мертвец.

— Эй, парень, это ведь я!

Бэй боязливо сделал пару шагов к распростертым объятиям незнакомца во плоти любимого человека. Еще шажок. Рычание не стихало, пока знакомые руки не коснулись шерстки и не почесали в том месте, где было особенно хорошо.

— Ну вот, — улыбнулся хозяин. — Так-то лучше. Разлаялся тут! А вообще странно, что я не взял тебя с собой.

Кэтрин с Грейс переглянулись. Сценарий повторяется который раз.

— Наверняка, вел себя так же отвратительно, как сейчас! — С игривым укором сам себе заключил Мэтт, поцеловал пса в нос и пошел на кухню. Бэй наконец сменил гнев на милость: хвост завилял в любовном экстазе.

— Не удивительно, что вы так подросли. — Хмыкнул Мэтт, видя целую гору венских вафель. — Если вы всегда так завтракаете в мое отсутствие, то в следующий раз я рискую застать дома двух амбалов.

Он буквально запрыгнул на стул и, придвинув к себе блюдо с вафлями, перебросил на свою тарелку сразу три.

— Надеюсь, никто еще не завтракал? Я просто умираю с голоду. Что? — Только сейчас он заметил, как на него смотрят домашние. Глазами, полными растерянности и замешательства. — Что вы все уставились на меня, как будто я с того света вернулся?

Испуганное молчание. Затем дружный смех.

— Скажешь тоже, пап.

Грейс прекрасно играла свою роль, но и Джесси не отставал. «Оскар» по ним плакал, уж точно. Кэтрин благодарила небеса, что в девять лет сын осознанно подошел к делу и ничем не выдавал их обман. Осталось надеяться, что он и дальше не проболтается.

Семья была в сборе, как в те редкие утра перед школой и отъездом Мэтта, когда всем нужно было побыть вместе. Они шутили, смеялись, вели себя так, будто нет ничего обыденней — завтракать с погибшим отцом.

— А что если нам сегодня смотаться в центр? — Внезапно предложил он, с наслаждением запихивая кусок вафли в рот. — Там все украшено к празднику. Покатаемся на коньках, сходим на ярмарку, мы давно никуда не выбирались вместе.

Домочадцы не спешили разделить энтузиазм отца и только незаметно переглядывались, будто ища жертву, кому придется отдуваться за всех.

— Ты разве не устал с дороги, дорогой? — Кэтрин коснулась его спины, пока хлопотала с грязной посудой.

— Есть немного. Но это подождет до вечера, а пока я хочу провести время со своими зайчатами.

— Ой, пап. — Закатила глаза Грейс.

— Зайчата! — Радостно провозгласил Джесси.

Как по-разному реагируют на подобные мелочи дети в разный период жизни. Кэтрин с теплотой посмотрела на сына и снова мысленно попросила, чтобы он никогда не взрослел.

— Мам, так что, можно мы поедем?!

Блеск в глазах, нетерпеливое выражение лица. Даже Грейс, отчужденно ковыряющая вафлю, подняла глаза на маму, надеясь на положительный ответ.

Поездка в город не входила в планы. Не зря вчера даже по новостям то и дело крутили рекомендации о том, что лучше в этот день остаться дома. «Выходя за дверь, вы рискуете столкнуться с кем-то из знакомых. И тогда ситуация примет печальный исход,» — вещала брюнетка с местного телеканала.

— Я не уверена, — промямлила она, отвернувшись к раковине. — Может все же останемся дома? Посмотрим кино, приготовим попкорн и поваляемся все вместе на диване.

— Ну-у-у… Не честно! — Стукнул кулачком по столу Джесси.

— Обломщица. — Еле слышно буркнула Грейси.

Как же они не поймут. Может случиться беда.

— Давайте так. — Сказал свое мужское слово Мэтт, наводя порядок в доме. — Сегодня мы развлекаемся на полную катушку в центре, а завтра целый день не вылезаем из пижам и устраиваем киномарафон. Как раз по пути домой заскочим в «Пабликс» и накупим мороженого и всякой другой вредной ерунды.

Повисло молчание, в котором каждый ждал последнего слова Кэтрин.

— Раз вы все так хотите…

— Ура-а-а!

— Я побежал собираться!

— Ну, и я пойду напялю какой-нибудь прикид.

— А не рановато? — Удивилась Кэтрин. — Времени всего семь утра.

— И правда. Ну ничего. Начнем с отдыха на природе. Одевайтесь потеплее! Там не май месяц. — Крикнул им вслед Мэтт и приблизился к жене. Он сиял, словно рождественская елка. Красивый, счастливый, живой… — Все в порядке, Кэти?

— Конечно! — За исключением того, что все это фарс. — Просто я не готовилась сегодня куда-то выбираться.

— Выглядишь как всегда потрясающе, если ты об этом.

И Мэтт подарил ей такой сладкий поцелуй, что уже не нужно было никакого попкорна и мороженого.

— Всю дорогу мечтал об этом. — Прошептал он. — И об этом, — поцелуй в щеку, — и вот об этом тоже, — он коснулся губами податливой шеи, чем вызвал ее беззвучный стон.

Его губы были такими нежными, руки такими теплыми. Совсем не похожи на те холодные в морге, когда ее впервые пустили к Мэтту после аварии. Он лежал на столе под простыней, словно рыцарь, накрытый боевым плащом. Когда патологоанатом отдернул простынь, Кэтрин ахнула, но не отшатнулась.

Все лицо было покрыто тонкими порезами, глаз заплыл, челюсть выглядела неестественно большой и неровной из-за перелома. Куда все это делось теперь? Все исчезло. Ни одного бугорка или шрама под подушечками пальцев. Она гладила и гладила это лицо, пытаясь выкинуть из головы те ужасные воспоминания из морга.

— Что с тобой, Кэти? Ты сама не своя. Смотришь на меня, будто на призрак.

Нет, ты не призрак. Разве кожа призрака может быть такой шелковистой, а дыхание — теплым? Разве призраки целуют с такой любовью?

— Все хорошо, Мэтти, правда. Просто соскучилась по тебе за эти дни. И вообще, стала слишком сентиментальной.

— И я люблю это в тебе больше всего.

Они слились в поцелуе, полным любви и хрупкости. Под омелой, что Кэти купила только вчера.

— Вы там скоро?! — Послышался голос сына со второго этажа. — Я сейчас зажарюсь в своем костюме!

И в подтверждение Джесси вплыл в кухню, переваливаясь, как пингвин. Он уже успел влезть в синий болоневый костюм и курточку с мехом. Шапка почти закрывала глаза, шарф массивным хвостом обкрутился вокруг шеи, а руки грелись в варежках с заячьими ушами. Родители не могли не засмеяться при виде такой картины.

— Обычно тебя не уговорить одеться, — с веселым укором произнесла Кэтрин, поцеловав сына в нос — единственную открытую часть тела. — А тут ты собрался за пять минут.

— Не каждый день мы с папой идем гулять.

Услышал ли Мэтт эту грустную мелодичность в голосе сына? Даже если и слышал, едва ли понял ее суть.

— Бери Бэя и марш на улицу, пока ты не вспотел. — Скомандовал отец, потрепав Джесси по макушке. — Мы будем через минуту.

И пока сын пингвиньей походкой переваливался за дверь, Мэтт и Кэтрин побежали в спальню собираться, со смехом подгоняя друг друга.

Она смеялась и прежде. Ник умел развеселить до слез шутками, довести до дрожи объятиями и затуманить сознание прикосновениями в постели. Но когда рядом появлялся Мэтт, Ник забывался, как незначительный эпизод. Но вина не забывалась. В ее жизни был любимый человек и любимый муж, и она прекрасно знала, кого любит больше. Вот только он появлялся раз в год и даже не подозревал, что жена ему изменяет. Даже не подозревал, что он мертв.

Глава 5

Мертвые начали воскресать в канун Рождества, пять лет назад. Один за одним в домах скорбящих и уже давно забывших родственников то и дело раздавался стук. За дверью морозным фантомом стоял человек, которого когда-то любили и потеряли. Кого пришлось хоронить в мерзлой земле и прощаться навсегда.

Реакцию на появление на пороге мертвеца было сложно разгадать. Одни хватались за сердце и падали без чувств, другие захлопывали дверь перед самым носом погибшей дочери или почившей бабушки в страхе стать жертвой оживших мертвецов. Кто-то грезил, что все это страшный сон и надо бы навестить могилку усопшего. А кто-то считал, что с ним сыграли злую шутку и до последнего ждал крика «сюрприз!» из кустов.

Но это был не сон и не жалкая шутка. Умершие по всему Мэну начали воскресать. Ровно в шесть утра и ровно на один день. Как только куранты били полночь, мертвецы вновь обретали покой. Вот только живым покой теперь только снился.

В первое утро, когда они заявились в Мэн, весь штат будто сошел с ума. Старики встречали своих мертвых приятелей, мужья — жен, которых забрал рак. Попавшие под машину дети как ни в чем не бывало играли себе на крыльце. В канун Рождества, когда все должны готовиться к празднику, мир вокруг погрузился в хаос. У полиции и скорой прибавилось работы — всего за пять минут звонки с разных уголков штата оборвали телефоны диспетчеров. Так было в крупных городах и даже в самых захолустных районах.

Сообщали о том, что начался зомби-апокалипсис, что в их дом ворвался сумасшедший, содравший лицо с кого-то из близких, что требуется помощь при инфаркте. В то первое утро было много смертей и несчастных случаев.

Все закончилось так быстро, что все посчитали случившееся нелепым казусом. Пока все не повторилось вновь на следующий год.

Ученые и эксперты в разных областях сломали головы, чтобы раскрыть тайну загадочного воскрешения. Они ставили эксперименты, опрашивали очевидцев, изучали посмертные данные. Вдруг все мертвецы на самом деле не умирали. Никто не мог найти объяснений. Правительство обвиняло китайцев, религиозные фанатики — всевышнюю кару, оптимисты верили, что это второй шанс. Шанс провести время с любимыми людьми, которые покинули этот мир.

Новость о необъяснимом явлении в Мэне разлетелась по всему миру — трудно держать такое событие в секрете. Люди всколыхнулись. Кто-то кричал, что небесное возмездие наконец покарает выскочек-американцев, кто-то тихо завидовал и мечтал повидаться с умершими близкими.

К американским теоретикам подключились заинтересованные из вне. Месяцами ученые сообща искали ответы на один-единственный вопрос. Почему они воскресают? Постепенно вопросы наслаивались друг на друга, словно коржи. Почему именно Мэн? Почему декабрь? Но так и не нашли. Дошло до того, что назначили ряд эксгумаций. Но тщетно. Мертвые спокойно лежали в своих могилах, едва ли довольные тем, что кто-то потревожил их сон.

Они были мертвы. Но они продолжали приходить.

Ни один не помнил ничего о своей смерти или о жизни в свое отсутствие. Время для них будто застопорилось в определенное мгновение и начиналось заново в шесть утра 24 декабря. Словно фильм, снятый с паузы.

Мертвецы вели себя так же, как при жизни. Те же манеры, тот же голос, те же шутки. Да и внешне они ничем не отличались, какая бы смерть их не настигла. Кто разбивался в лепешку, упав с высоты, вновь обретал прежние пропорции. Тот, кого загрызал свирепый волк, раздирая спину до хребта, не страдал от шрамов. Кто становился участником самой страшной катастрофы, даже и не подозревал, как жутко выглядел на опознании.

В первый год напряжение было раскалено до предела. Но к концу лета начало стихать. В конце концов, мертвецы вновь упокоились с миром и не наносили визиты вежливости больше полугода. Все расслабились и продолжили жить.

До следующего кануна Рождества, когда все повторилось сначала.

Ровно в шесть утра звонок в дверь. Снова крики, душевные муки и терзания, смерти и убийства.

Но потом как-то свыклось. Многие стали ждать этих встреч, чтобы провести лишние 24 часа с любимыми. Но приходили не все. Многие несчастные матери так и не дождались своих детей, утонувших летом в реке или провалившихся под лед весной. Скорбящие жены с надеждой выглядывали в окно, но погибшие мужья не переступали порог.

Сколько бы не трудились над этой аномалией, пришло время вливаться в колею и принять умерших, как часть жизни. Губернатор Мэна постарался свести утечку информации к минимуму. Чем меньше другие штаты и нации знали об этом явлении, тем успешнее можно было удержать его под контролем. Лишнее вмешательство ни к чему.

Теперь каждый год крутили спецвыпуски новостей, в которых дикторы напоминали жителям о правилах безопасности в канун Рождества. Самым главным из них было не рассказывать о смерти и всячески не допускать, чтобы мертвый узнал, что он мертв. Это оказалось непросто. Лишь на третий год жители штата Мэн научились кое-как с этим справляться. За исключением некоторых случаев, все проходило гладко.

Все выдохнули с облегчением. Всего день живые могут ужиться с мертвыми. Теперь этого дня не боялись, а ждали с нетерпением. В штате Мэн стал на один праздник больше. О том, как его назвать, спорили долго, пока в конце концов, в календаре не появилась еще одна красная дата. День всех живых.

Кэтрин не могла насмотреться на мужественную фигуру Мэтта, рассекающего лед в этой забавной шапке с косичками. Джесси настоял на том, чтобы купить ее на ярмарке, где они только что побывали.

— Она ведь девчачья!

— А, по-моему, тебе очень идет. — Рассмеялась Кэти, доставая кошелек.

Ему бы пошло что угодно.

После прогулки на природе с Бэем все вымокли и подмерзли, поэтому было решено вернуться домой на чашку какао, перекусить и переодеться в сухое. Бэй провожал их обиженным взглядом, когда они столпились в прихожей перед выходом. Ему не хотелось оставаться одному в пустом доме, тем более, когда напарник наконец-то пришел домой.

А они так здорово резвились в сугробах. Качались в снегу, кидали друг в друга какие-то шарики, а потом лепили какое-то чудовище. Все вместе. Правда, после получаса активных игр, Бэй устал и прилег перевести дух.

— Что-то ты подкачал сегодня, Бэй. — Нахмурился Мэтт, присаживаясь рядом. — Обычно тебя домой не затащить. Ты что же устал? Выглядишь, как десятилетний старичок.

— Не цепляйся к нему, Мэтти, — одернула Кэтрин. А ему ведь и правда пошел уже шестой год. Мэтт же помнил его дурашливым щенком с горящими глазами. — Дай малышу отдохнуть.

А у самой закралась тревога, что вот такие мелочи могут все испортить и довести до беды.

Но Бэй не переживал, а только высунул язык и наблюдал за семьей. Как он скучал по хозяину! Никто из домашних не знал. Мэтт остался в той большой машине, на которой они постоянно ездили в далекие странствия, и больше не возвращался. Хотя нет. Что-то такое припоминается. Это был все тот же Мэтт, но только на первый взгляд. Потому Бэй и облаял его с порога — было в нем что-то холодное и далекое. И вот только он разгулялся, как его вновь бросают.

— Прости, дружище, — потрепал его по ушам Мэтт. — Тебе нельзя с нами в кино, да и на коньках ты кататься не умеешь. К вечеру будем. И привезем тебе вкусняшку, обещаю.

Пока Шериданы усаживались в «шевроле», Кэтрин с опаской осмотрелась. Нет ли кого, кто может спутать им все карты. Какого-нибудь такого же гостя с того света, о смерти которого Мэтт знает.

Время близилось к одиннадцати — соседи потихоньку выползали на улицу, радуясь погожему дню. Для большинства из них это был обычный день. Никаких родственников из могилы не заглянуло к ним с утра.

У шестидесятисемилетней старушки Джиджи Макмастер из дома напротив скончалась вся семья. Она бы и рада сегодня встретить их на пороге, да только все они и разу не приходили к ней в гости.

Брайан и Лорел Кокс буквально в прошлом году потеряли ребенка. Совсем кроху, трех месяцев отроду. Мальчик умер от какой-то инфекции в марте, поэтому родители даже не надеялись еще раз подержать сынишку на руках. В этом году мог быть первый раз, когда они снова смогли бы покачать младенца. Но не сбылось.

Точно так же и Эбботты, Деуайны и Эйджи. У всех были погибшие близкие, но никто не мог насладиться их обществом сегодня. Все они смотрели на Шериданов с пониманием и завистью в глазах. Миссис Макмастер вежливо поздоровалась с Мэттом, но Кэтрин уловила скорбь по собственной семье в глазах старушки. Брайан Кокс выносил мусор и, увидев вернувшегося соседа, чуть не уронил бак. Ему не оставалось ничего другого, как помахать ему и скрыться в тишине дома.

Кэтрин вздохнула и пристегнула ремень. Мэтт устроился за рулем, но никак не мог усесться поудобнее. Похлопав себя по карманам, он понял, что что-то не так.

— Я не взял мобильный. Кэт, ты не видела его?

— Ты ведь его потерял. Вернулся из рейса уже без него.

— Серьезно? — Мэтт откинулся на сидении. — Что-то я не помню такого. Вот блин. Придется купить новый.

— Может уже не сегодня? Обойдемся как-нибудь без твоего телефона. А на неделе обязательно купим.

Ответ устроил Мэтта, он уже было потянулся за ключом в зажигании, как снова откинулся и посмотрел перед собой:

— Почему мы не едем на моей?

«Шевроле круз» была машиной Кэтрин, за рулем которой она провела уже семь лет.

— Кстати, где моя машина?

Любимца Мэтта «чероки» Кэтрин продала через два месяца после аварии. Тогда казалось, что он был ни к чему.

— Ты ведь сам отвез его в ремонт на прошлой неделе, помнишь?

Искреннее недоумение на лице Мэтта в этот раз не вызвало беспокойств. Это они уже проходили каждый год.

— У тебя полетели датчики АБС, и ты хотел все исправить до поездки в Шербрук. Ребята уже почти все сделали и через пару дней твой джип можно забирать.

Ни капли узнавания на лице. Кэтрин ненавидела себя за все это вранье. За то, что приходится выставлять мужа дураком в его собственных глазах. Но по-другому никак.

— Что-то я и правда сам не свой. Видимо, эта поездка утомила меня больше, чем я думал. — Вздохнул Мэтт и завел мотор.

— Так может мы все же отложим поездку и отдохнем дома?

— Нет, я ведь уже обещал этим двум оболтусам, — усмехнулся Мэтт, дернув головой в сторону детей, притаившихся на заднем сидении. — Значит, едем.

Снег чарующе поскрипывал под покрышками, пока «шевроле» выезжал с парковочного места перед домом. Покинув Хилсайд-авеню, Мэтт аккуратно продвигался по белым улицам Льюистона, обращая внимание на вещи, которых раньше не замечал. В груди все больше нарастало беспокойство.

Разве перед его отъездом в Шербрук во дворике школы Вестерн Авеню росла эта сосновая аллея? А бургерная «У Роя»? Откуда она здесь взялась? Ломбард «Уэбстер Трэйдинг», видно, снова встал на ноги. Мэтт же помнил заметку в газете, что тот разорился. Как же он всего этого не замечал?

От Кэтрин не укрылась озабоченность, с которой муж ехал по городу, но все же ее заботило другое. Она уже успела заметить Брэндана Поулмана, старого знакомого еще со школы. Тот выходил из супермаркета «Ханнафорд» под руку со своей женой, Линдси, которая скончалась лет девять назад. Хорошо, что Мэтт смотрел в это время в другую сторону и не заметил счастливой улыбки на лице Брэндана. Он давно уже завел вторую семью, но видно любовь всей жизни не заканчивается смертью.

Когда они свернули на Корт-стрит, людей стало больше. Многие все же решили отсидеться дома, но хватало и тех, кто решил провести единственный день в году в городе. Пока Мэтт рассматривал полицейский участок и недоумевал, когда же его успели отремонтировать, Кэтрин заметила еще знакомых на другой стороне улицы. Джо Дуккет, парень, когда-то работающий вместе с Мэттом, шел по направлению к центру со своей большой семьей. Двумя братьями и целой сворой племянников. Все они, к счастью, были живы и здоровы. За исключением матери Джо, которая скончалась от рук грабителя, забравшегося к ней в дом. Сейчас она бодро вышагивала рядом с внуками и улыбалась. Заметив Кэти с семьей, Джо еле заметно помахал ей. В глазах читалось безграничное понимание и сочувствие.

Знакомые то и дело попадались по пути, но каждый был занят собственной жизнью, чтобы смотреть по сторонам.

— Ну что, первым делом заглянем в кино? — Позабыв о странностях во время поездки, воодушевленно спросил Мэтт. — Сто лет там не были.

Сеанс семейной комедии занял почти два часа. Отличное решения для Дня живых. В зале темно — почти нет шансов встретить кого-то знакомого и мертвого.

После кино Шериданы отправились в пекарню «У Лабади» полакомиться свежими булочками, а затем прямиком в парк Кеннеди. Каждый год сюда съезжались торговцы с искрящимися палатками, чтобы поучаствовать в рождественской ярмарке. Накупив безделушек, Мэтт повел всех на каток тряхнуть стариной.

— Мамочка, смотри, там дядя Ник!

Вот черт. Голова Кэтрин метнулась в ту сторону, куда указывал палец Джесси. Там и правда был Ник. Он учил восьмилетнюю девочку стоять на коньках. Услышав эхо своего имени, он поднял глаза — ему не составило труда на полупустом катке заметить Кэти с семьей.

— Заткнись ты. — Зашипела Грейс, хлопая брата по руке.

— Ау!

— Кто такой Ник?

Нога Кэтрин дернулась, отчего она чуть не упала на лед. Вопрос прозвучал беззлобно, но подозрительно.

— Да просто знакомый, — отмахнулась Кэти, помахав Нику. Тот неуверенно махнул в ответ и вернулся к своему занятию.

— Не помню, чтобы у тебя были знакомые с таким именем.

— Столкнулись у стоматолога пару лет назад, когда я водила Джесси на прием. Он тоже тогда был за няньку.

— Это его дочь?

— Сестра.

Кэтрин чуть было не добавила, что ее зовут Лили и она умерла от менингита, когда Нику было двадцать. Девочка так и застряла в восьмилетнем возрасте и теперь являлась к брату в гости каждый год.

— Ты о нем никогда не рассказывала.

Что это? Упрек или простое замечание? В любом случае, укол совести уже проткнул Кэтрин насквозь.

— Что-то я устала. — Сказала она, подъезжая к бортику. — Я тут отдышусь, а вы катайтесь.

Мэтт странно взглянул на жену и, подхватив Джесси и Грейс за руки, пустился по кругу уверенным конькобежцем. Джесси визжал от восторга, ведь сам не мог так быстро разогнаться, да и на коньках стоял пока не так уверенно. Даже Грейс заметно оживилась и явно получала удовольствие от выходного. Наедине с матерью она вела себя отвратительно. Но теперь наконец из-под скорлупы показалась прежняя дочь.

Ник старался не смотреть в ее сторону, но то и дело бросал короткие и виноватые взгляды. Будто извинялся, что притащился сюда сегодня и столкнулся с Кэти. Он так хотел познакомить их с Лили, но сейчас это было бы нелепо.

Кэтрин горько вздохнула и поправила выбившуюся из конька колошу. Когда она подняла голову, ее сердце ушло в пятки. Мэтт и Ник обменивались рукопожатиями. Грейс и Джесси придерживали Лили под руки и увозили куда-то в сторону. Кинувшись им навстречу, Кэти пару раз чуть не упала зубами об лед.

— Кэтрин, добрый день. — Вежливо, будто они были едва знакомы, поздоровался Ник, отчаянно сверкнув глазами. Его нужно было выручать.

— Здравствуйте, Ник. Вот так встреча. Не ожидала вас здесь увидеть.

— Мы вас тоже.

— Я смотрю, вы уже познакомились с моим мужем, — как можно более беззаботно заметила Кэтрин, приобнимая Мэтта за плечи.

— Да, вот решил подъехать, поприветствовать твоего знакомого. — Почти язвительно ответил тот. Что на него нашло? Ведь он никогда не был ни ревнивцем, ни грубияном. — Кстати, как вы познакомились?

— В стоматологии. — Просто ответил Ник.

Хорошо, что Кэтрин рассказала почти правдивую историю их знакомства, иначе сейчас бы возникло много вопросов. Вот только Ник не посещал кабинет зубного с младшей сестрой, а сам был дантистом.

Ответ Ника, казалось, убедил Мэтта, что здесь все в порядке. Он заметно расслабился.

— А они нашли общий язык. — Сказал он, оглядываясь на детей, резвящихся рядом. Одна только Грейс беспокойно поглядывала на взрослых, понимая, что к чему. — Может, пускай покатаются вместе.

— Я не против. — Ответил Ник, исподтишка взглянув на возлюбленную. Была ли не против она?

— Может после катка вместе сходим куда-нибудь? Малышня поедят хот-догов, мы выпьем кофе.

— Милый, уверена, у Ника и Лили уже есть свои планы. Не стоит навязываться им.

Планов у них не было, разве что засесть за мультики на целый вечер. Но Ник ни за что бы не признался в этом. Принять предложение мужа его возлюбленной было бы самым идиотским решением.

— Да, к сожалению, уже весь день расписан. Может как-нибудь в другой раз.

Но каждый знал, что другого раза не будет.

— Ай! — Послышался пронзительный крик Джесси. Грейс не удержала его, и тот шлепнулся прямо коленом о лед. — Папа-а-а!

— Сейчас вернусь.

Мэтт оставил Кэтрин и ее знакомого наедине, даже не подозревая о скрытых вибрациях между ними.

— Надеюсь, все обойдется. — Ник указал на покрасневшего Джесси, взволнованную Грейс, которая поспешила оправдаться в своей невиновности, и хлопочущего Мэтта.

— Ради Бога, прости, Ник. За это все. Не думала встретить вас здесь. И не думала, что Джесси так сглупит. Мы сотни раз с ним это обсуждали.

— Не вини его. Мэтт ведь просто принял меня за давнего знакомого. А к следующему году он обо всем забудет.

Сколько же еще лет придется вот так притворяться перед мужем?

— Она красавица. — Печально улыбнулась Кэтрин, глядя как Лили кружит вокруг ударившегося Джесси и пытается хоть чем-то помочь.

— Жаль, что вы не познакомились при других обстоятельствах.

Как же сложно было сдержаться от импульса взять ее руку, почувствовать ее теплоту. Они стояли на почтительном расстоянии друг от друга, чтобы ни у кого не возникло сомнений в их несерьезном знакомстве.

— Лили! — Внезапно позвал Ник свою сестренку, и та ловко примчалась к ним. Убедившись, что Мэтт занят детьми, Ник наконец-то сделал то, о чем давно мечтал. — Лили, познакомься с Кэтрин. Она моя хорошая подруга, которая очень сильно хотела тебя увидеть.

— Очень приятно, миссис…

— О, нет, дорогая, зови меня просто Кэтрин.

Женщина присела на корточки и потерла большим пальцем холодную щечку девочки. Как ледышка. От декабрьского мороза, не от смерти. Как такое могло быть?

— Ой, так вы та самая Кэтрин?! Ник рассказывал мне о вас.

— Правда? — Взгляд с теплотой скользнул на мужчину рядом. — Надеюсь, что-то хорошее.

— Он рассказывал, что ему с вами очень хорошо. Что, когда ему грустно или одиноко, он звонит вам, и вы его веселите. Ой… — внезапно девочка замолкла, будто вспомнила что-то важное и с виноватым личиком посмотрела на старшего брата. — Только он просил никому не рассказывать об этом. Это ведь ваша большая тайна.

— Но ты ведь рассказала мне, правильно? Значит, наша тайна осталась не раскрыта.

Кэтрин подмигнула девочке и так была поглощена разговором с ней, что даже не заметила, как Джесси вернулся в строй и умчался с Грейс в дальний конец катка. А Мэтт остался стоять в нескольких метрах в стороне. Тайна все же оказалась под угрозой.

Глава 6

— Может заедем к моим родителям? — Спросил Мэтт, когда они ехали в сторону дома.

Кэтрин в два счета раскусила, что мужа что-то гложет, хоть он и пытался скрыть свое раздражение. В моменты злости или обиды он становился молчуном, а его брови опускались чуть ниже обычного. Как шапка, все время сползающая на глаза.

— Может отложим это на завтра? Думаю, Андрэ будет рада видеть нас на Рождество.

Сегодня к родителям никак нельзя. В День живых у них обычно гостили тетушка Гейл и старшая сестра Мэтта, Марисса. Те самые, что ушли из жизни задолго до самого Мэтта. Да он просто сойдет с ума, если увидит их, вальяжно сидящих на диване в гостиной и попивающих чай из сервиза Андрэ.

— Да, пап, — протянула Грейс — матери нужна была помощь. — Мы устали.

— И ты обещал нам мороженое и кино! — Подхватил Джесси с заднего сиденья. — После травмы на льду мне нужен постельные режим и мно-о-го мороженого!

— Ладно-ладно, маленькие террористы. — Сжалился отец и наконец улыбнулся. — Тогда завтра едем к бабушке с дедушкой, а сегодня целый день бездельничаем. Идет?

— Идет! — Хором подхватили дети, а Кэтрин облегченно выдохнула. Сегодня никто не сойдет с ума.

Заехав в супермаркет и накупив калорийных вредностей, в том числе «мно-о-го мороженого», Шериданы вернулись домой и устроились перед телевизором. Весь вечер они наслаждались компанией друг друга. Давно в их семье так не проводили вечера.

За кино последовали настольные игры, потом вкусный ужин и снова кино. Кэтрин возилась на кухне, когда зазвонил домашний телефон. Не успела она подойти, как Мэтт опередил ее и снял трубку в гостиной.

— Кэти? — Удивленный голос послышался в дверном проеме. — Это тебя…

Выражение лица Мэтта походило на то, которое появилось в машине, когда он не мог вспомнить, что сдал свой джип в ремонт.

— Кто это?

— Сказали, с твоей работы.

Только не это. Какого черта им надо?

Кэтрин спешно вытерла руки о полотенце и взяла трубку, надеясь спокойно побеседовать. Но Мэтт даже не собирался уходить. Он сложил руки на груди, и вся его поза так и кричала: «У тебя неприятности, дорогая, как только ты положишь трубку».

— Алло. Да, Люсиль. Ничего, ты меня не отвлекаешь…

Сталь так и сквозила в лице мужа. Но он молчал и внимательно слушал.

— Нет, мистер Пибоди не мой клиент, а Фрэнка. А что случилось? Быть не может! Ну, к сожалению, ничем не могу помочь. Все документы у Фрэнка, путь он и разбирается со своей ошибкой. Спасибо, Карэн, и тебя с наступающим. Всего хорошего.

Как бы Кэтрин хотелось, чтобы этот разговор длился дольше. Может, у нее появилась бы пара минут, чтобы придумать приличную отговорку. Мэтт продолжал молчать и сверлить ее глазами.

— С работы, значит? — Спокойный голос отдавал холодом, как будто он говорил с преступницей. — С каких это пор ты работаешь?

Давай, придумай хоть что-нибудь. Завтра он все равно все забудет, и вообще исчезнет.

— Прости, я тебе не сказала… Не знала, как ты воспримешь.

— А как еще я должен это воспринимать, Кэти? Мы ведь с тобой решили, что я работаю и обеспечиваю семью. А ты заботишься о себе и о детях. Разве я мало делаю для семьи?

— Нет, Мэтт! Не смей так думать!