Данило-добрец
Ходит рядом доброта,
Бродит рядом и беда.
Трутся оба у людей,
У открытых, у дверей.
Есть «у» мире чудо край.
Имя краю Закарпатья.
И тот край, там словно рай.
Там живут «у» всюду братья.
Край тот красен красотой.
Чудо горами и лесом.
В зимнюю пору и весной.
Горной местностью и песней.
Льются песни там везде.
Нет «таких» в Мире нигде.
Днем и в вечер у костра.
Бога славят «за» всегда.
Песни люди там поют.
Право бога восславляют.
И у гости всех зовут.
Горя бед они незнают.
Там Пэкуй стоит гора.
С ней и Русь наша видна.
А подней течет река.
И течет, тая, река.
До краев самих в моря.
Протекая «по» меж сел.
Омывая тот бугор.
Где Данилова изба.
Длинная была она.
А на «против» за рекой.
Церковь была под горой.
С золотыми куполами.
И священными крестами.
Возле церкви протекая.
Православный люд сзывая.
Звоном чудной красоты.
Лились звоны на версты.
«Звонном» Веры Православной.
Веры Правой,
Веры Славной.
Медный колокол звенел.
Православным всем велел.
В зиму всем на Рожество.
На полях чтоб всем везло.
Право богу поклонится.
И водой с реки умыться.
И Данило там бывал.
Лицо в речки умывал.
В Церкви той крещенный был.
С речки тои воду пил.
Церковь ныне та стоит.
Звоном славным все звучит.
Звоном правым Православным.
Звоном чистым для всех равным.
Год не знаю, какой был.
Но Данила, точно жил.
Речка ныне та течет.
Православных к церкви той зовет.
Жил Данило не один.
Имел много в себе сил.
Сила та и шла «во» добро.
Потому ему везло.
Пятеро имел детей.
Честных смелых сыновей.
А хозяйка в него была.
Добра «честна» и трудима.
Сыновей учил труду.
Что бы жили «у» добру.
Что бы верили у бога.
Что бы не было тревоги.
Что бы право в Мире жили.
Жили, право не тужили.
Чтоб народ свой не срамили.
Право богу все служили.
Сам Данило был не прост.
И земли имел он холст.
Холст тот был совсем не мал.
Гору всю он огибал.
И хозяйство он имел.
Так с десяток лошадей.
Овц свинушек и коров.
Разделял у трех хлевов.
Жил Данило поживал.
Жадности он не видал.
Жадных вовсе не любил.
Гнал «от» двору со всех сил.
Свой народ он уважал.
И в нужду всем помогал.
Всех «на» свети он любил.
Потому и милован он был.
Наш Данило Православный.
На лицо примером «славный».
В Православной вере жил.
Богу право он служил.
Никогда не напивался.
Утром «раннем» умывался.
И детей так поучал.
Словом добрым научал.
Божьи праздники он отмечал.
Православных угощал.
Никого не пропускал.
Хлеба всем людям давал.
Когда лето наступало.
Землю всю обогащало.
И дарило всем дары.
За тяжелые труды.
В Пасху в Троицу на Спас.
Напоит всех аж «у» пляс.
Всех накормит, напоит.
Ив дорогу дать велит.
Кому хлеба,
Кому меду.
Всем давал он понемногу.
За него молились Богу.
Всех Данило уважал.
Всех любил и принимал.
Кто в нужде, иль за советом.
А кто просто так с приветом.
Просто двор не проходили.
Все к Даниле заходили.
Кто за помощью,
А кто помочь,
Были все ему не прочь.
У, Данила был сосед.
Звать его было Авдед.
Тот сосед был не простак.
Далеко был не дурак.
Ростом был «из» «три» вершка.
Не дотягивался до стола.
Знатного был роду.
Хоть похож был «на» уроду.
Качеств добрых не имел.
На людей со злом глядел.
Жадный злой был словно бес.
Он имел к Даниле интерес.
В церковь божью не ходил.
Людей вовсе не любил.
Веры в бога не имел.
Только все себе он тарахтел.
В тереме сидел своем.
Слуги были все при нем.
Не доволен всегда был.
Слуг всегда ногами бил.
Сам собою три вершка.
Ноги кривы как в козла.
Лицо бледно с острым носом.
С тоненькою бородой,
Любовался он собой.
Выйдет с терема во двор.
Глядя прямо на собор.
Все на купол он глядел.
И од жадности скрипел.
Посмотри сколько народу.
Собралось там всяко сброду.
Лазят, бродят лентяя,
Да все «во» промеж меня.
То на терем свой глазел.
Словно раньше не имел.
Словно он, какой Жебрак.
Иль Бояров он батрак.
Терем рубленный избой.
Красовался под горой.
«Обнесенный» частоколом.
Защищенный страшным ровом.
«Из» широкими вратами.
По нужде их открывали.
Стража там всегда стояла.
Да за ними на глядала.
Днем и ночью охраняли.
Людей «на» прочь отгоняли.
Никого не подпускали.
На охране все стояли.
Вот однажды тот Авдед.
Посмотрел в окно в обед.
Посмотрел на дом Данила.
Зависть злюку задавила.
Стал он мыслить мозговать.
Злости себе нагонять.
Жадность тоже подошла.
Гневу ему принесла.
Мыслил он все просебя.
Сам себе все говоря.
«Посмотри — ка» на соседа.
Он богаче за Авдеда.
Счастья в него полон дом.
И семья его преньем.
Сыновья в него красавцы.
Хоть должны быть оборванцы.
И хозяйство он имеет.
Поживает и не тлеет.
А красавцы лошадья.
Все добро ему неся.
И за что ему удача.
Просто в руки так скачет.
И народ к нему толпой.
За него стоит горой.
Ведь он сам же из народу.
Босякового он роду.
Не из князей,
Не с Бояр.
А во Славе как гусар.
Как к нему мне подступить.
Как его мне изгубить.
Как хозяйство погубить.
И детей поработить.
Злой тогда был тот Авдед.
Не смотрел что и обед.
Приказал он стол накрыть.
За собою дверь закрыть.
Слуг всех напрочь разогнал.
Сел за стол загоревал.
Пьет медуху, а в глазах.
Сам Данило в сапогах.
А на нем кафтан расшитый.
С головою он покрытый.
Шапка в золоте горит.
Пояс в серебре блестит.
И стоит возле ворот Авдеда.
В тот же день после обеда.
Деньги люду раздает.
В гости всех к себе зовет.
Наливает всем вина.
И всем радо говоря.
Веселись народ честной,
Будьте рады все сомной.
Пейте ешьте все Миряне.
Православные крестьяне.
Страшно в зависть он упал.
На Данилу он запал.
Ослепленный злостью был.
Про обед совсем забыл.
Встал «за» столу и к окну.
В злости вспыхнул разобью.
Рвет, стоит намести мечет.
На Данилу злобу метит.
Страшно все его ругает.
Всяко в злости проклинает.
И «во» слух себе орет.
Злые силы все зовет.
Где же ты силища злая.
Только зря детей пугая.
Бродишь всюду ты «без» делу.
Лучше шла бы ты к Авдеду.
Помогла мне, подсобла,
Да Данилу извела.
Я б тогда не поскупился,
Даже кровью расплатился.
Как Данила одолеть,
Не поможет ему плеть.
За него народ горой,
Сыновья стоят стеной.
Только кончил злую речь,
И хотел медку «у» печь,
И махнув уже рукой,
Ну, Данила черт с тобой.
Тут он «заде» голос услыхал,
И не понял кто его позвал.
Заорал на терем весь.
Кто без спроса,
Вон отсель.
Кто без стуку дверь открыл.
Может, кто я позабыл.
Или кто — «то» плети хочет.
Че стоит и не бормочет.
А в ответ то тишина.
Стоит замертво она.
Нервы точит уж Авдеду.
В пору дневную к обеду.
Авдед спиной «ко» — столу.
Невидно «заде» ему.
Кто же «заде» говорил.
Кто к нему же привалил.
И опять он заорал.
Тишину он разорвал.
«Говори — ка» кто пришел.
Кто без спросу «у» покой вошел.
Тут и голос прозвучал.
Ласково Авдеда он позвал.
Зазвенел тот голосок.
Ласково сказал браток.
Не серчай ты брат Авдед.
Нынче уж стоит обед.
«Подходи — ка» к нам за стол.
Без тебя и скушен он.
Мы уж тут долго сидим.
Тратя много сидя сил.
Слушаем мы все тебя.
Тратишь время ты нам зря.
Тут Авдед оборотился.
И от ужаса взмолился!
В его тереме чудном.
Просто белым — белым днем.
За столом во всей красе.
Черт сидел сам во главе.
Сам сидел и почивал.
Всю «родню» он угощал.
За столом «у» два ряда.
Была чертова родня.
Злыдни «там» «у» се сидели.
Чаевали, тарахтели.
Горе там было с бедой.
Красовались меж собой.
И болезнь тоже была.
Молча была лишь она.
Все сидели в оба ряда.
И Авдеду были рады.
Что «у» гости их позвал.
Что так щедро потчевал.
Тут Авдед перекрестился.
Где он «был» совсем «забылся»?
Как «крестится» он не «знал»?
Но тогда он «с» мозговал.
И когда пришел в себя.
Перестав крестить себя.
Сразу же спросил гостей.
Кто такие, Чьих кровей.
Кто сюда вас всех позвал.
Я вас раньше не видал?
Кто вас всех сюда пустил?
В страже моей много сил?
Выслушав Авдеда черт.
Он сказал ему «погодь».
Все мы тут приглашены.
Все тобою позваны.
Ты и раньше всех нас звал.
Золота нам обещал.
Денег много всем сулил.
И Данилу все бранил.
Только деньги нам не «впрок».
Золото вообще не у домек.
И сегодня ты позвал.
Кровью рассчитаться обещал.
Вижу я да ты не рад.
Наш Авдедушка ты брат.
Мы к тебе помочь пришли.
А ты морду вороти!
Лучше ты за стол садись.
Да сомной договорись?
Что с Данилой сотворить.
Что захочешь тому быть.
На конец Авдеду все дошло.
Ясно в голову пришло.
И подумал он тогда.
Вот Данилова беда.
«Ну» Данило погоди.
Я хозяин «во» доли.
Я тут буду пановать.
Сыновей твоих гонять.
Сел тогда он за столом.
Возле черта, Рядом он.
«Ну» ты гость мой дорогой.
Слово теперь за тобой.
Какова твоя цена.
«За» Данила мне она.
За ценой не постою.
До копейки воз местью.
Я то сильно здесь богат.
Роду тоже здесь я знат.
Если только захочу.
Всех я здесь озолочу.
Говори свою цену.
Я за ней не постою.
Почему не говоришь.
На вопрос ты все молчишь.
Посмотрел черт на глупца!
Отхлебнув малость винца.
«Отхлебнув» он говорит.
И в глаза ему глядит.
У меня цена пустяк.
Подтвердите аль не так.
Деньги вовсе не нужны.
Вод тебе они любы.
Золото мне то ж ни надо.
Жить «из» ним ты будешь радо.
Будешь жить счастливей всех.
До скончания всех дней.
У меня вот в чем нужда.
Мне нужна душа твоя.
За нее тебе я услужу.
Все что хочешь, сотворю.
Я могу и денег дать.
Золотом коней всех подковать.
Будешь очень ты богат.
Так что Царь будет не рад.
А Данила, так он твой.
Будет «у» дворе с метлой.
Будет у тебя работник.
Как захочешь, будет плотник.
Детям будет твой указ.
А Данило будет свинопас.
Слушать его перестанут.
На Данилу и не глянут.
«Ну» так как братан Авдед.
Ты согласен, али нет.
Жду я твоего указа.
Твого, барского приказа.
Но Авдед долго не думал.
И немного пораздумал?
Руку черту сразу дал.
И в ответ ему сказал.
Вот тебе моя рука.
Вот боярская моя.
Я хозяин сему слову.
Быть согласно уговору.