Бесплатный фрагмент - Да будет так

Да будет так

Фантастический реализм. Реальная фантастика.

Первое, что я ощутил, немного приоткрыв глаза, это свежесть и блаженство во всем теле, хотя последнее, что я помнил, и от чего закрылись мои глаза, это сильнейший удар камнем в висок, и всё. Ни боли, ни мысли. Ничего.

Я опять закрыл глаза. Я наслаждался. Теплом и солнцем. Просто жизнью. Своим телом. Впервые в жизни ничего не болело.

В душе было какое-то бесконечное спокойствие и мир. Я ощущал такое же бесконечное наслаждение от всего. От ласкающего теплом ветерка, от негромких разнообразных звуков, от приятных запахов вокруг.

Было такое ощущение, что так было всегда и будет именно так бесконечно. Спокойно и хорошо.

Я приподнялся и огляделся вокруг. Ко мне навстречу пошёл один из мужчин, стоящих неподалеку. Они что-то все вместе обсуждали, а затем разошлись в разные стороны. Лица их были красивы и все улыбались друг другу. В движениях чувствовалась внутренняя уверенность в своей силе и надежном, крепком здоровье. Хотя атлетами их назвать было нельзя. Но эти сила и сноровка, а главное спокойствие чувствовались на расстоянии.

— Ну, здравствуй, дорогой друг! — поприветствовал меня подошедший незнакомец.

Я хотел было открыть рот для приветствия, как узнал в этом человеке своего истязателя и гонителя за веру. Рот у меня так и остался в открытом состоянии и моментально высох, и я не смог произнести ни слова. Всё, что я смог сделать, это сомкнуть губы и попытаться сглотнуть что-то наподобие слюны.

Мужчина опустил глаза и еле слышно произнёс:

— Прости меня, если сможешь?! — и посмотрел на меня с надеждой.

Я ничего не мог понять. В мозгах яростно закрутились воспоминаниями события последних дней. Как я, как одинокий, голодный и загнанный пёс, бегал от своих преследователей и не мог найти себе пристанище и укрытие. В конце концов, гонители меня настигли, загнали в угол и убивали камнями с яростными криками проклятий.

И этот мужчина был среди них. Он не был предводителем, но он был исполнитель, в числе прочих.

Когда мне в голову прилетел первый камень, я, обхватив голову руками, дико закричал от боли:

— За что? Что же вы делаете?

Меня продолжали забрасывать камнями, приговаривая:

— А это за твоего Бога! Как его там по имени?! Вот и пусть спасёт тебя. Зови его…

Я упал. Боли я уже не ощущал. Весь окровавленный я медленно поднимался со словами:

— Мой Бог Иегова! Он здесь. Его не надо звать, Он, Сам приходит, когда Ему надо! И когда Сам этого захочет!

Потом удар и темнота. А сейчас я спрашивал у одного из своих бывших истязателей:

— Я живой или мертвый?

— Я не знаю.

— А мы где?

— Как и обещал Бог, мы — люди и мы на Земле! На обещанной нам земле.

— Это хорошо. А ты как здесь? И кто еще тут?

Мне хотелось узнать, как можно больше. Мужчина, периодически глядя мне прямо в глаза, негромко отвечал:

— Я один. Все остальные сгорели в огне. Ты, хочешь знать, почему меня Бог помиловал?

— Хотел бы, да.

— Я не смог забыть твоё лицо и твои слова. И я был поражён, кто этот Бог, что за такое это Его имя, если из-за Него одни убивают, а другие идут на смерть, когда можно было бы жить спокойно.

— Ну и как? Те, которые хотели жить спокойно, они живут?

— Нет! Все сгорели.

— А ты-то как? Вы же меня убили? Я умер?

— Да. Мы тебя убили. Когда ты поднялся, я выронил из рук камень и не смог поднять своей руки. А все продолжали. Я в ужасе убежал оттуда. Ужас не давал мне спать и жить. Внешне всё было хорошо, а внутри страх смерти. И от этой гибели духа не было спасения.

Мужчина замолчал. Через какое-то время он продолжил:

— А потом я вдруг ясно вспомнил слова своей бабушки, что спасется тот, кто призовёт имя Господне. Я знал про это имя. Я слышал про это имя много раз, как глумились над ним и как хулили его. Я знал его, но никогда не мог произнести его, как будто мои челюсти сковали железными крючьями. Я плакал и просил, чтобы мне было позволено произнести это имя и попросить Его о спасении. Это было долгое время, но я не успокаивался. Я и боялся чего-то и в тоже время не боялся ничего. Но жить, как прежде я уже не мог и не хотел. Я разглядел всю эту гнусь, под названием жизнь и она в моих глазах больше ничего не стоила. Когда всё и все начали гореть и еще яростнее проклинать это имя, я встал и впервые произнёс его. И сказал, что рад, что сумел назвать имя Бога правильно. И мне было неважно, останусь я на земле, не останусь, сгорю, не сгорю, главное, что я смог это сделать. Остальное для меня не имело никакого значения. Я узнал Бога, я почувствовал Его силу, величие и мощь. Не потому что всё вокруг горело и гибло. Нет. Я, напротив, ощущал, что всё только начинает жить. И я понял, что и я буду жить тоже. Я не видел вокруг никого из людей, но в тоже время ощущал, что я ни один. Со мною был мой Бог, который позволил мне узнать Себя. Только через несколько недель меня нашли. В живых остались и еще другие люди. И мужчины, и женщины, и старики, и дети. И их было не так уж и мало. Вот, так и живём все вместе. Я всё это время думал о тебе, и мне было сильно больно. Вот, повидались. Но, ты же знаешь, что ты пока не можешь появиться здесь.

Я внимательно слушал все его слова и молча, кивал головой в знак согласия. А потом сказал:

— Я знаю, что пока не могу. Это ради тебя.

— Наверное, да.

— Что вы едите?

— О, еды хватает! Всем! Работа тоже есть для всех и каждого! Для всех по его способностям!

— Не устаёте?

— Нет. Совсем нет. Сил много. Работа в радость.

— Ты хорошо выглядишь. Я думаю, что много лет прошло после той нашей страшной встречи?!

— Очень много. В то время столько никто не жил, почти две жизни. Но мы не ведем счёт дням.

— Почему?

— А зачем? Смысл? Для чего? Мы живём себе и живём. Радуемся жизни, каждому мгновению и благодарим бесконечно за это Творца.

— Непривычно.

— Уже нет. Мы не болеем. Никто. Грехов нет, нет ни болезней, нет и смерти. Бог снял с людей своё проклятие, все клетки обновляются, ничто не идёт на убыль. Вода жизни. Еда для энергии и жизни. Зла нет. А радость есть. Еще немного и на Земле всё будет до конца красиво. И встретимся с тобой уже не так, а по-настоящему.

Я с надеждой посмотрел вдаль и спросил его:

— Как думаешь, сколько еще осталось?