Бесплатный фрагмент - Чёрно-белые сны

И впусти свою нежность в мои чёрно-белые сны

Вереницы огней… Точно бусы на ниточках тонких

По асфальту рассыпались в каплях дождя фонари.

Силуэты домов отражаются в лужах, заденешь легонько,

Каблуком прочеркнёшь — исчезает картина. Замри!

На минуту замедли шаги, я прошу, на минуту.

Под зонтами прохожих, за спинами серых пальто

Отыщи меня, слышишь, в сентябрьском вечернем этюде.

Только ты это сможешь, а больше не сможет никто.

А потом проводи, прикасаясь волнующим взглядом,

Обнимая прохладою ветра, круженьем листвы.

В этом городе, в это мгновение будь со мной рядом

И впусти свою нежность в мои чёрно-белые сны.

Они прошли, друг друга не узнав…

Они прошли, друг друга не узнав.

Спешил к трамваю он, она — в метро.

Он улицей шагал, она — двором,

От холода закутываясь в шарф.

Спешили люди, спрятав под зонты

Кто свет улыбки, кто тяжёлый взгляд,

И, каждый, будто в чём-то виноват,

Ногами шаркал мостовой холсты.

День изо дня тот повторялся сон.

К трамваю он спешил, в метро — она,

А вечером стояла у окна,

Не ведая, что жаждет встречи он,

С той, что сейчас в окне стоит — одна.

Мы решили, что нет причин…

Мы решили, что нет причин

Для негаданной нашей встречи,

И прошли на небесном вече

Мимо, мимо. Молчи, молчи.

Ни к чему сожалений пыл.

За плечами судьбы дороги.

Истоптали сандалии, ноги,

Соль не съели, пирог остыл.

Но, послушай, вчера, да-да,

Я решила (а что такого) —

Потанцуем с тобою снова

Без волнения и стыда.

Не узнаем друг друга — нет,

Обожжём лишь свои ладони.

Ты увидишь во мне Мадонну,

Я увижу с тобой рассвет.

Позову — ты молчишь, молчишь.

На небесном холодном вече

Для негаданной нашей встречи

Мы решили, что нет причин.

Запахи любимого города…

Запахи любимого города —

Пирожных, велосипедных покрышек,

Сырых парапетов, еловых шишек,

С патокой медового солода;

Пульсация узеньких улочек

С мокрым постельным бельём на верёвке,

Заквашенная капуста в кладовке,

Нежность тёплых румяных булочек;

Лужи с кораблями бумажными —

Нотки лета на тенистых аллеях;

Жасмина с хмелем седые метели

С послевкусиями грильяжными.

Запахи любимого города —

Чердаки да ржавость железной крыши.

Утром на листьях горечь холода

Осени ранней дождливой рыжей.

Отпусти меня в жгучую сладкую осень

Подари мне венок из желтеющих листьев осенних,

Заплети в него горечь пурпурную гроздьев рябин

И шершаво-волнистые бусины рыжих осин,

Одеялом таёжной брусники укутай колени.

Можно, я утону в нежной дымке туманов белёсых,

Отдохну в серебристой прохладе густых вечеров?

А потом с первым инеем жду — приходи на Покров,

А пока, отпусти меня в жгучую сладкую осень.

Желтки сухих осенних листьев…

Желтки сухих осенних листьев

Бросал под ноги злой сентябрь.

Лежал земли линялый драп

В разводах капель маслянистых

С утра пролитого дождя,

Который ветер, не щадя,

Швырял в лицо с трусливым свистом,

Прохожим щёки бередя…

В толпе под небом волокнистым

К тебе, к тебе спешила я.

Шагает в год неделя за неделей…

Шагает в год неделя за неделей.

Вот осень, чиркнув спичкой золотой,

Зажгла листву на дремлющих аллеях,

И хлынул воздух сочный и густой

На улицы и скверы городские,

Укутал пеленой речную гладь,

И заплясали капли дождевые,

Чтоб лужи на земле нарисовать.

За днями дни, и слякотная осень

Привычно растворится в полусне.

Застынет мир в крещенские морозы,

Чтобы оттаять в сретенье к весне.

Потом опять расплавленное лето

Потянет вечера в неделю, в год,

Истлеет позабытой сигаретой…

И осень пепел в зиму унесёт.

Трепетная грусть

Присела трепетная грусть

В мои ладони серой птицей.

Нет, ничего не повторится,

Но не сержусь, не огорчусь.

Согрею тёплою рукой,

Поглажу бархат темных крыльев.

Отступит боль, взметнется пылью,

И ляжет чистою строкой:

В тягучесть прозы и стихов,

В баллады осени багряной,

Благоухающей, обманной,

В туман дождливых вечеров.

Осенний лирник

Облаков румяные бока.

Пенится туман над пышным лугом.

Первых звёзд холодных тлеет уголь —

Печь небес безумно глубока.

Поспевает ноздреватый блин

Масляной луны с начинкой сырной.

Засыпает август тихо, мирно.

Скоро, скоро всполохи рябин

Пригласят сентябрь — осенний лирник*

В пурпуре трепещущих осин…

лирник* — бродячий певец, играющий на лире

Сгорало небо в пламени заката…

Сгорало небо в пламени заката,

А ноги жгла холодная трава.

Роса вплетала капли в кружева

Подола платья. Воздух сладковатый

Укутывал, касаясь губ и плеч.

Ах, мне б его с брусникою запечь

И наслаждаться сочным ароматом.

Под августа вечернюю сонату

Лучом последним страсть в груди зажечь.

А говорили, я тебе нужна…

А говорили, «я тебе нужна»,

И мы зачем-то были — жили-были,

И улыбалась ласково луна,

И растворяла нас в счастливой были.

Срывали чувств амбарные замки

И строили в мечтах златые замки.

И всё хотели, чтобы по-людски,

Но вешали любовь в стальные рамки.

Вот мы с тобой с букетом васильков,

Вот я на юге — солнце, берег моря.

Леса и горы, сотни городов —

Жила словам беспечным, эхом вторя.

Зачем светила ласково луна?

И мы зачем-то были? Жили-были.

Зачем твердили, что нужна, нужна?

Зачем, зачем мне это говорили?

Летний вечер…

Летний вечер.

В речке отражаются

Маковки соборов и церквей.

Солнышко — цветущая азалия,

Алое, но воздух всё нежней.

И, как будто, даже легче дышится —

Спрятался в прохладу жаркий день.

Медленно иду, вбивая шпильками

Серую распластанную тень.

Ветер озорной швыряет под ноги

Ржавчину шуршащую листвы.

Облака по небу одинокие —

Паруса безбрежной синевы…

Август, обнимая плечи ласково,

Шепчет, что для грусти нет причин.

Речь его прерывистая, вязкая,

Взбудоражил пламенными сказками,

Доставая сердце из руин…

Имею право

Скриплю, колю цитатами.

А что? Имею право.

И сыплю, сыплю «ъятями»

Налево и направо.

Мой голос — перекатами,

Слова — густая лава.

Речь выдаю тирадами:

«Обидно за державу!»

Ругаюсь с депутатами

До ломоты в суставах:

«Замучили дебатами.

Найду на всех управу!»

Гремлю «стальными латами»,

Скриплю во сне зубами —

Сражаюсь с бюрократами,

Но… лежа на диване.

Смотришь на город, а там горы…

Смотришь на город, а там горы

Домов, врастающих в небо.

Вы скажете это небыль?

Дорог узкие коридоры,

Машин дымящихся пепел

Едкий, и заборы, заборы.

А когда-то были просторы,

Сияли румяные зори,

И люди не ведали горя,

И гулял озорной ветер…

Там, где тёмный врастает город

Крышами в серое небо.

В тумане глаз твоих…

В тумане глаз твоих, боясь забыться,

(По лабиринтам радужки холодной)

Брожу, брожу, не веря небылицам,

Шагаю, ожидая поворота.

Но вот куда? Хочу я знать? Так что же

Рванулось сердце, а потом заныло?

Ежеминутно страхи множу, множу

И пропускаю нужный — мимо, мимо.

Смешливый Фавн, невидимый и дерзкий,

Не прогоняй испуганную Нимфу.

Позволь в руках уснуть и отогреться,

И песен пой чарующие рифмы.

Солнечный луч

Луч солнца на коленях умостился:

«Не прогоняй, недолго посижу.

Смотри, а за окном желтеют листья,

да ищет, где уснуть усатый жук.

Что говорю? О чём? А ты согрелась?

Ну, не ругайся, скоро я уйду.

Нет ничего прекрасней в свете белом,

чем женщина. Скажи мне почему,

смущаешься? Но лести нет нисколько

в словах, что льются с трепетом. Дыши.

Под страстным, пламенеющим потоком

Нет места ни предательству, ни лжи…»

Он что-то там шептал, скользя по коже,

Потом притих, взбираясь на плечо.

К нему, волнуясь, прикоснулась тоже…

Я — скрипка, он — божественный смычок.

Историю любви перепишу

В небесной полынье ловлю руками

Большую златопёрую луну.

Поймаю, утоплю её в стакане,

Но выпить всю, пожалуй, не рискну.

Немного отхлебну волшебной силы,

Заклятье прочитаю на пятак.

Исполню то, о чём душа просила.

Возьму огромный глиняный черпак

И, подцепив луну, отправлю в блюдо,

Ломоть ножом отрежу, надкушу…

Под «ля минор» классического блюза

Историю любви перепишу.

Зажги свечу

Зажги фонарь, чтоб вышла я на свет.

Позволь ему гореть не день, а годы.

Сияет пусть с заката до восхода.

Дождись меня хоть через сотни лет.

Зажги костёр на берегу реки.

Подкладывай в него щепу и хворост,

И отгоняй врагов спесивых свору,

И от дождя и ветра сбереги.

Шепчу? Нет, нет, неистово кричу,

А кажется, что шевелю губами:

«Зажги на миг спасительное пламя —

В окне своём дрожащую свечу».

Листы перебираю старых писем…

Листы перебираю старых писем.

Признания в одних, в других «прости».

А за окном туман клубится сизый,

И город в нём, как будто взаперти.

А может не туман, а слёзы, слёзы

Или сожжённых строк солёный дым?

Что происходит? «Проза жизни» — проза…

Так и живу, бродя по запятым.

Целую буквы (буквы?) — губы… губы

Воспоминаний руны — тайны слов.

А из тумана щерится беззубо

Безгрешная, безмолвная любовь.

Давно с собою не в ладу…

Давно с собою не в ладу,

С тех самых пор, когда влюбилась.

И жду, опять чего-то жду,

А для чего, скажи на милость?

Другого цвета облака?

Нет, всё такие же, как прежде,

И нежно смотрят свысока

В молочно-палевых одеждах,

Что подарил последний луч

Заката жёлтого, густого.

И так же бьет студёный ключ

У церкви «доброго святого» —

Он Чудотворец. Помнишь, ты

Мне обещал, случится чудо?

И я кричу до хрипоты:

«Люблю, люблю!» А ночь-иуда

Вползла на небо. Чёрным стал

Твой взгляд колючий, отрешённый —

Холодный, проклятый металл…

И льётся свет луны суконный,

Что у меня тебя отнял.

Воспоминание

Парк опустел, и дорога глотает шаги.

Чувствую кожей холодную, хмурую ночь.

Ветер колдует тревожно, гоня меня «прочь»,

Хлещет дождём с недовольством слепого брюзги.

Держишь прохладу ладони в горячей руке.

Жаром охвачена, сразу сбивается пульс.

Где-то в груди запекло, словно тысячи пуль

Разом вонзились и болью текут по щеке.

Шепчешь: «Не плачь…", но я слышу «прости» между строк.

Вот перекресток, мерцает фонарь на посту.