Бесплатный фрагмент - Чтобы помнили

Все эти рассказы, кроме последнего, написаны на основе воспоминаний фронтовиков.

Продолжительное время автор переписывался с ветеранами Великой Отечественной войны в надежде отыскать сведения о своём родственнике, пропавшем без вести в апреле 1945 года.

Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни.

В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.

Слава отважным защитникам Родины!

Добрая память

Старый телефон нудно трещал в прихожей. Николай Иванович откинул одеяло, сунул ноги в тапочки, кряхтя, подошёл к аппарату.

— Дедуля, привет! Как ты там?

— Нормально, внучка. Телевизор смотрю.

— А с продуктами как? Ты сегодня продержишься? А то мне Машку на прививку вести. А я завтра к тебе приеду, ладно?

— Да не волнуйся, Олечка, занимайся своими делами. У меня ещё полный холодильник с прошлого раза.

Подошёл к окну. Слякоть, пасмурно. Заглянул в пустой холодильник.

— Надо, пожалуй, прогуляться до магазина. Нечего на шее у родных сидеть, у них своих дел по горло. Сейчас жизнь-то какая…

На обратном пути заглянул в почтовый ящик — вдруг весточка от однополчан? Редко теперь пишут, болеют все.

В ящике одинокое письмо. Из Пензы, адрес незнакомый.

Дома — скорее на диван. «Что ж так ноги-то болят!» Вскрыл конверт.

«Здравствуйте, уважаемый Николай Иванович! Ваш адрес дали мне в Совете ветеранов. Долгие годы я разыскиваю своего дядю, Желтоногова Евгения Петровича, 1924 года рождения, который пропал без вести в сентябре 1943 года…»

Желтоногов!

В сентябре был Смоленск. Тяжело дался, много ребят полегло. Отдохнуть не дали, сразу вперёд, за отступающим противником. В сутки по тридцать-сорок километров. Может потому и болят теперь ноги.

Пополнение принимали на марше.

На привале ротный построил взвод.

— Ваш новый командир младший лейтенант Желтоногов.

Белые брови, светлые длинные ресницы, пушок над губой. Форма новенькая, даже не обмятая. Только что из училища. Слишком серьёзный вид младшего лейтенанта рассмешил Николая.

— Желторотов, — толкнул локтем соседа (вот и забыл уже татарина, а ведь дружили), тот хохотнул.

Сказал тихонько, но лейтенант услышал, впился голубыми глазами, губу от обиды выпятил — вот-вот заплачет.

— Отставить смех! — рявкнул ротный. — Принимайте взвод, товарищ младший лейтенант.

И началось. «Взвод — привал, Смирнов — в боевое охранение!», «Взвод, перекур! Смирнов, наблюдать за вероятным противником». Взъелся, Желторотик!

После очередного ночного марша начальство засуетилось, вызвали к командиру взводных. Назад Желторотик возвращался бегом, придерживая на боку полевую сумку.

— Взвод! Слушай команду! Окопаться на рубеже! Подготовиться к атаке противника. Окопы в полный профиль! Смирнов, вы с пулемётом здесь. И чтоб замаскировали, как положено. Старшина, возьмите двух бойцов, разведайте деревню.

Ну, позицию для пулемета он выбрал грамотно. Земля в тех краях мягкая, копай да копай. Закопались, перекурили. Деньки сухие стояли, тёплые, листва жёлтая. Деревушка метрах в трёхстах в тылу — десяток изб. А людей не видно, и скотина не мычит.

Старшина вернулся.

— Командир, в деревне никого. В одном дворе банька добрая, просторная, и дрова есть. Позволь истопить, хоть пот смоем. Последний раз ещё до Смоленска мылись.

Взводный не знал, как поступить, но видимо решил угодить бойцам перед боем.

— Ладно, топите. Посмотрим по обстановке.

А что обстановка — тишина, благодать, птички щебечут. Баню быстро натопили.

— Взвод, полчаса на помывку. Бегом марш! Смирнов, остаётесь охранять позиции. Отставить пререкания!

Вот тогда Николай крепко обиделся на Желторотика! Даже о мести подумывал.

Откуда они взялись! Выскочили из-за рощицы четыре мотоцикла и бронетранспортер — и прямо к деревне! Что тут делать — помирать придётся. Выругался крепко для собственного ободрения, и длинной очередью по мотоциклам!

Мотоциклы — в кусты, бронетранспортёр десант высадил и из пулемёта чешет. А автоматчики в атаку, на него одного. Страшно стало! Да где ж они там? Оглянулся — бегут голые к позициям. А немчура уже рядом. Приободрился, минут двадцать отбивался. Вроде, залегли немцы. Посмотрел через плечо — лежат все бойцы убитые, а Желторотик ближе всех с полотенцем в руке, и голова в крови.

Ротный быстро сориентировался, перебросил подкрепление. Отбили. Оказалось, это была боевая разведка немцев впереди наступающей колонны.

Не успели перекурить — танки! И началось. До самой ночи. А утром в наступление пошли…

«Уважаемый Юрий Александрович! Спешу сообщить Вам, что я воевал с Вашим дядей, он был моим командиром взвода. Приношу Вам и всей Вашей семье глубокие соболезнования. Ваш дядя, младший лейтенант Желтоногов Евгений Петрович воевал за нашу Родину, как подобает советскому воину и пал смертью храбрых в тяжёлом бою под деревней Вёдрино западнее Смоленска. В том бою он спас мне жизнь…»

Сапоги

В пятницу Матвеич позвонил старшему внуку.

— Приезжай, Вадимушка, в воскресенье, и друзей своих возьми. Пчёлок пора выставлять, и так уже засиделись они. Ничего, ничего, у вас там, в городе всегда дела. Найди уж время.

Вадим приехал с двумя приятелями. Матвеич не дал им расслабиться, сразу к делу.

— Давайте, давайте, хлопцы, солнышко уже вон где, надо всё успеть. Пчёлкам облетаться надо, пока тепло.

— Да ладно, дед, успеем. Дай перекурить.

— Накуритесь потом. Берите улей, тащите вон туда. «Успеем!» Тебя вот закрыть на пять месяцев в собачьей будке без туалета, а когда криком кричать начнёшь, говорить: «покурим и успеем».

Парни рассмеялись.

— Нечего ржать как кони. Берите второй, да аккуратней! Да леток не зацепи, а то они вылетят, дадут тебе прикурить.

Городские хоть и молодые, утомились скоро.

— Да куда ты гонишь, Матвеич? Давай перекурим. Пять месяцев терпели, ещё пять минут потерпят.

— Ничего, тренируйтесь. Засиделись там, в городе, за своими компьютерами. Как медок лопать круглый год, так все любите.

— Да мы к тебе не ради мёда ездим, Матвеич.

— Скажи-ка! А чего ж весной вас не дозовёшься, а как качать мёд, так полон дом помощников?

— Мы больше поугорать к тебе ездим, дед. Ты же всегда такое отколешь, мы потом весь год твои анекдоты вспоминаем.

— Ладно, тащи, давай! Угорают они!

Справились быстро. Матвеич открыл летки. Пчёлы дружно вылетели с непривычным для ранней весны гулом.

— Вот теперь пошли угорать, — сказал подобревший Матвеич. — Делу время, а медовухе добрый вечерок.

Матвеич заранее всё приготовил: и медовуху, и закуску добрую. Любил он с молодыми за столом посидеть — и сам себя молодым чувствуешь. Не то, что со стариками, с ними и разговор только о болезнях, да о лекарствах.

— Ну, давайте за пчёлок, чтобы лето им добрым было, чтобы липа цвела хорошо, — провозгласил Матвеич первый тост.

Парни, порозовевшие от работы на свежем воздухе, закусывали с удовольствием.

— Дед, ну расскажи сказку, — попросил Вадим, предчувствуя удовольствие. Он гордился дедом перед друзьями, которые потом всем пересказывали дедовы байки.

— Сегодня грех врать, — сказал Матвеич. — Сегодня у меня день рожденья.

— Да ладно, дед, ты ж в декабре родился, — заулыбался Вадим.

— Аккурат сегодня, восемнадцатого марта одна тысяча девятьсот сорок третьего года, — невозмутимо ответил Матвеич.

— А ты же воевал… — парни недоверчиво улыбались, всё ещё предчувствуя розыгрыш.

— А вот давайте ещё по одной выпьем, и я вам расскажу.

Пошли мы в наступление. А весна, как сейчас. Днём тепло, под снегом слякоть, ночью мороз. Окоп не выроешь, весь день на брюхе. А мы по-зимнему, в валенках, промокнешь за день, а обсушиться негде. Ноги больше всего и страдали. И появилась у меня тогда мечта-идея: снять с немца сапоги. У них хорошие сапоги были. И вот, как подвинем немцев, я всё себе обувку приискивал. Стащу с убитого, а малы — у меня ж сорок четвёртый, а мне все недомерки попадались.

Вот раз приказ: взять высоту. Ну, изготовились, политрук нам лекцию прочитал. А мы и сами рвались, все на фашистов кровную обиду имели. Кто за своих мстил, другие насмотрелись в наступлении, что они натворили. И пошли на рассвете, после артподготовки.

Лихо мы тогда в их траншею ворвались, прямо на головы попрыгали. А там же, в бою себя не помнишь, только действуешь, как собака в драке. Бегу я по траншее, и вдруг прямо на меня фриц с карабином. Здоровенный такой, рожа красная, на щеках щетина рыжая. И так он неожиданно появился! И растерялся я. Я же сырой ещё был, неопытный, в рукопашной первый раз. Не знаю, почему я не стрелял, выключило меня. А он тоже не стреляет, замахивается карабином с примкнутым штыком… Тут над ухом: тра-та-та!