Бесплатный фрагмент - Чистый голос духовной свободы

Посвящается Бразилии,

подарившей мне ни с чем не сравнимую духовную свободу и

воистину неземное счастье

Белу-Оризонти 2019

Свобода и счастье

(Первое предисловие)

Свобода суть возможно полная независимость от культуры, обычаев Земли и общественного мнения при яром горении сердца души любовью к безымянной Причине и последствиям её действий… — Так я её понимаю… Эта — настоящая! — свобода то же, что и всеобщая Правда. Они (Свобода и Правда) суть нечто ошеломляющее, сокрушающее основы дольного и суетного мира сего и дающие основание мира иного, совершенного. Они — разверстое Небо, «воздух» вечности, дыхание бессмертием — ростки новой, безмерно счастливой жизни… Быть этим ростком — высокая ответственность.

А счастье — обретение своего пути и следование ему, каким бы безумным этот путь ни казался. И эти обретение и следование — тоже свобода.

Бесконечно свободный, я определённо неправ, но очень счастлив, простите меня. Эта книга — ещё одно ведро счастья и духовной свободы, которое я выплёскиваю в ноосферу… Есть ли в этом какой-то смысл — кто знает?..

Вышеслав Филевский.

Бред или откровения?

(Второе предисловие)

Чистое безумие не хуже грязного здравомыслия.

В. Ф.

Знакомясь с моими поэтическими работами и думая, что это — просто поэзия, люди чувствуют недоумение… Первое, что приходит в голову: моё творчество — история болезни безумца. Но при желании возможен и иной взгляд.

Прежде всего, я пишу в рамках другого, непривычного для землян мировоззрения. Мне пришлось его создать, потому что обычное мировоззрение, принятые культурные основы мышления меня не устраивают. И это не каприз, а острое ощущение опасности для моей души и здоровья, исходящее от них. А кроме того, обычное мировоззрение и культуру Земли не принимает моя совесть… Это серьёзно, не правда ли? И я счёл за благо отвергнуть общепринятое, чтобы тихо бытийствовать с чистой совестью… Оказалось, это более, чем приятно.

У меня своё исповедание, не имеющее, пожалуй, общего ни с Библией, ни с Кораном, ни с верованиями предков-славян, ни… ни… И мне хорошо, покойно, и я счастлив.

Ни в коем случае не хочу сказать, что привычных людям богов нет. Они есть, и прежде всего это Бог-Деньги, правитель земного мира. Временами Бог-Деньги нападает на меня вкупе с кем-то из прочих богов. И я сопротивляюсь им огнём сердечной любви — чистым «голосом» этого огня — объясняюсь в любви к ним. Ибо спасительно гореть любовью ко всему видимому и невидимому… Такая любовь и благо, и непобедимое оружие.

Голоса у огня сердца души, понятно, нет. Это метафора. Голос духовного огня — он выражение небесной чистоты, почти недосягаемой на Земле. Он — выражение Правды Неба…

На Земле много правд, гораздо больше, чем богов, — едва и не столько, сколько людей. И все они неистинны уже потому, что их много. Думаю, никто никогда не докажет всеобщую истинность своей правды. Такую частную, или земную, то есть, ложную в общечеловеческом смысле правду можно навязать, в том числе огнём и мечом. Но не навсегда.

Ни одна из религий мира никогда не докажет своей правоты. Однако исповедующие ту или иную религию могут задавить прочих своим количеством… Например, когда мусульман в Европе станет больше, чем христиан, то мусульмане возобладают, это понятно. Но кроме мусульман есть ещё буддисты и индусы, и их ещё больше…

Человечеству остаётся ждать, кто кого численно пережмёт. Но можно объединиться в новом едином исповедании… Как кажется, последнее было бы проще. И в вышеславии никто не будет чувствовать себя ущемлённым. Ибо оно не требует отказа от традиционных религий и обычаев, сосуществуя с ними… Хотя некоторые религиозные положения вышеславие и отвергает: например, легенды о сотворении мира… По-моему, лучше обходиться без догадок и сказок в таком серьёзном деле, как исповедание Истины. Честнее сказать: я не знаю… никто не знает… В этом — благодатная скромность, не так ли?..

Истинна не сказка, а то, что внутри меня, горящего любовью к Высшему и сущему, то, что я ощущаю, а значит, могу, так сказать, чувственно потрогать.

Я не мудрец. Не умничаю, а только описываю мой духовный, молитвенный опыт: то, что сам переживаю.

Считаю моим серьёзным достижением возжжение в сердце души пламени любви к Высшему и сущему. Этот огонь можно назвать божеством. Потому что он даёт Закон, подобный тому, какой получил Моисей на горе Синай.

Закон пламени предельно сжат: гореть сердцем души любовью к Высшему и сущему. Потому что все прочие, частные, поведенческие законы вытекают из него. Поэтому их и нет нужды излагать. Ибо горящее пламя внутри исповедника определяет неизменно правильное поведение его…

Скромность посыла объясняет и однообразность стихотворного изложения. Но пламя, которое горит внутри меня, настолько прекрасно, что хочется рифмованно петь о нём вновь и вновь так, подобно птице…

Вот, иной человек, казалось бы, живёт строго по Библии-Евангелю или, скажем, Шариату. Но душа его черства и крепко спит. А поэтому таковой вольно или невольно ошибается и, получается, нечестив…

Человек же с сердцем души, горящим любовью, будет верен в поступках даже тогда, когда эти поступки как будто противоречат Пятикнижию или Шариату на первый взгляд. Но проходит время, и показывает, что принимаемый за нечестивца, оказался ангелом… Потому что Истина в сердечном огне, а не в своде правил. Тем более, что на каждый случай жизни правило не напишешь, а любое писаное правило можно по-разному истолковать…

Рождение стихов вышеславия отдалённо напоминает рождение сур святого Корана. Но я поднимаюсь только на небольшой холм в нашем городе, а не на гору Хира, как Великий Пророк. И сразу, только вступая на путь, чувствую: что откровение начинает посещать меня… Или начинается бред, если кому-то так кажется правильнее определить происходящее со мной. Ибо если назвать проявлением сумасшествия всё чистое и высокое, то есть, унизить его, жить становится проще, не так ли?… А ещё приятнее думать, что Небо это скопление газов…

Критики Пророка говорят, мол, странно: как только возникала некая духовная нужда, в скором времени по этому поводу Мухаммад рождал соответствущую суру…

Находясь как будто в сходном положении, возможно, понимаю состояние Великого Пророка. Чувствуя необходимость дать ответ самому себе на некий духовный вопрос, я именно с этим чувством в подсознании и выхожу из дому. Выхожу, тщательно заткнув уши, чтобы звуки мира не затемняли сознание моё. Выхожу с сердцем души, горящим любовью. — И Всевышнее милостиво даёт мне разъяснение по желаемому поводу…

Главное — гореть. Ибо вне огня любви к Нему самому и к сущему Всевышнее не объяснит никогда никому ничего, не обольщайтесь на этот счёт… Любое знание вне огня любви в конечном счёте бессмысленно…

Так кто же всё-таки написал книги о вышеславии, я или Всевышнее?.. — На этот вопрос нет ответа. Сказать, я — скромно, но верно только отчасти, потому что откровение имеет место… И это именно откровение, а не вдохновение. Потому что вдохновение страстно, а откровение сопровождается ослепительным покоем.

Сказать, вышеславие написано Творцом мира, тоже неверно. Потому что для начертания стихов я приложил своё скромное умение. И откровения пропущены сквозь моё человеческое сознание…

Мои строфы — чувственное отражение откровения, вот что. Всевышнее именно того, что здесь написано, не «говорило». Но «дышало» им… Удалось ли мне передать божественное «дыхание»? — Не знаю… Но главное — гореть, и это всякий раз было…

Огонь сердечной любви, как чувствуется, единосущен Творцу. Это как будто сын его. И таких сыновей у Вседержителя несчётное число — тьмы тем… Можно сказать, огонь сей — сын Предвечного, а, наверное, лучше — ангел.

Я истово хочу отождествиться с этим ангелом… Зачем? — Не знаю, без цели. Отождествление ничего не даёт, кроме блаженства и знания духовной Правды. А это, как говорят в простонародье, «не намажешь». Другими словами, никакой имущественной выгоды исповедующий вышеславие не получает.

Исповедание, сопровождающееся материальными просьбами — мерзость, делающая исповедание ложным, а материальное вознаграждение за молитвы — самообман и об ан окружающих. Огонь же в сердце души нельзя ни купить, ни продать, потому что он воистину свят.

Зачем же тогда исповедовать то, что ничего не даёт?! — Сказать «ничего» будет слишком опрометчивым. Ибо исповедование вышеславия даёт внутреннее единство со всем сущим, а не только, скажем, с христианами или мусульманами, коммунистами или либералами: единство с видимым и невидимым, одушевлённым и неодушевлённым, думающими как согласно, так и несогласно. А это — большое счастье.

Я же, стяжая и укрепляя огонь в сердце души моей, хочу таким образом сделать грядущее неизбежное расставание с телом лёгким и радостным. В моём огне я уже там, за средостением. И в течение нескольких лет строю мой «дом» там…

Когда бытовые требы опускают меня на Землю, это всегда большая скорбь. Зачем люди устроили такую, как мне представляется, нелепую жизнь — тайна за семью печатями. Огонь сердца души отчаянно борется с враждебным ему жизнеустройством и не может победить, потому он не Творец, а только «сын»…

Но вот я отрешаюсь от нужд, уединяюсь, затыкаю уши — и мой огнь полностью вступает в свои права. И я снова блаженствую. И на то, на что не мог найти ясного ответа при общении с землянами, получаю разъяснение свыше… Обычно оно очень просто: пестовать огонь в сердце души моей; гореть в любви к Высшему и сущему и благоговеть.

Прошу прощения, сегодня книга сия выглядит нелепо. Но так будет не всегда. Меня не огорчает, что при жизни в теле я этого не увижу. Главное — дать знание. Когда оно потребуется, вы его найдёте.

Вышеслав Филевский,

Белу-Оризонти, Бразилия,

19 августа 2019 года.

К вам!

К тем, кто презрен, оскорблён и унижен,

Кто осознал, что во лжи мир погряз,

К тем, кто в сем обществе чуждый и лишний —

К вам обращаю мой пламенный глас

Во бессловесье духовной свободы,

Правду несу — тот любовный огонь,

Что корень жизни, основа природы —

Чувственный мир и душевный покой.

Всё против совести — Небу предайтесь,

Будьте, как птицы, вне вер и культур,

Пойте беззвучно об истинном счастье

Сердцем горя, и Любви чистоту

Свято лелея, безлюбья чурайтесь,

В огнь обратившись, взвиваясь к Творцу,

В чувстве бесстрастном Ему объясняйтесь

В сладком плену любоогненных пут…

Совесть чиста. Исповеданье вольно.

Общества гнёт истончён и забыт.

Счастье — горя славочувствьем, любить

Вышнее и спящедушный мир дольный.

Найти свой путь

Да, есть предел сопротивления судьбе…

Когда проигран бой, то полноте стесняться.

Благо бежать, молениям предаться,

Не о земном уж — о душе радеть.

Что сзади? — Адский огнь, крушение и смерть.

Непостижим Закон святого Воздаянья.

Есть заси, что нельзя преодолеть,

И есть нежизненные упованья.

У каждого предназначение своё.

Служить Творцу — такой мне выпал жребий, —

Оставив суету, гореть любовью к Небу…

Ему отдался. Счастлив. Упоён…

Земные правды, как смутительны они!

Одним цвести в них, а иным — увянуть…

Молюсь: с судьбой бессмысленно лукавить.

Вот мой удел: благоговеть в любви

К Тому, Чьи указанья неисповедимы.

Предался ей — и стал неколебим…

С судьбою не бороться благо, но понять:

Найти свой путь, гореть и ликовать.

(Ольге Спиряевой)

Благословение

Сомнительны познанья, опыт мудрецов:

По правде Неба жить не научают…

Всё позабыть — и исповедовать Любовь,

Земным обычаем не омрачаясь.

Огонь Любви — он путеводная звезда,

Любовь вне рассуждений путь укажет…

Пылать… — Вот всё, что человеку благо знать. —

Касаться духом огненосной чаши,

Подпитывать свой дух божественным огнём —

Не дать слабеть, чтоб в персть не превратиться…

Ликуй, кто вспыхнул: Божеством сей дар вменён —

В Предвечное и сущее влюбиться,

Благоговеть — вот основанье бытия,

Быть ангелом, сей статью наслаждаться,

Жизнь в молчаливом любославье проводя,

В огне с всемирным Духом целоваться:

В любви нет страха… Предан, обнажён, открыт.

Всевышний чует святость побуждений,

В сознанье льёт огонь стихотворений,

Благословляя в Интернете разместить.

Ангел… падший или вознесшийся?

Я жгу мой огонь, никому не служа:

Горенье — вид существованья, не служба.

Мне нужно пылать, как для прочих — дышать,

И в пламени горнем «глас» Вышнего слушать.

Услышав, огнь нудя, Любовь разжигать,

Чтоб, став ей, крушенье телес не заметить,

Без тела полыменем существовать,

Сиять меж созвездий, подобно комете.

Созвездия, братья и сёстры мои,

Любовное пламя «течёт» в наших жилах.

Горя им, Творцу объясненья творим

Любовные сдержанно и молчаливо.

Уставший от лжи, отрешись, возожгись.

Небесная Правда в любовном пыланье.

Любовью гореть значит истинно жить,

Судьбу упразднив, исчерпав воздаянье.

Для сонма безлюбых ад — в счастье моём,

В любовном полымени, в ком пребываю…

Взгляните на небо: как ангел, сияю

В любовной молитве и ночью, и днём.

Памятник небесной Любви

Во время торжества нечистоты,

Глумления над чувствами святыми

Я памятник божественной любви

Воздвиг, какого не было доныне.

И этот светоч до конца времён

Примером бытия пребудет велим

Тем, кто страстьми духовно усечён, —

Примером жизни высочайшей меры.

Мы — род божеств, кто святость растерял,

Забыв высокое предназначенье.

Я — факел славы, кто идёт, любовь творя,

И возвышает пламя над растленьем,

Чтобы безумье вер испепелить,

Над словоблудием Любовь возвысить.

Без смысла всё, коль свято не любить

И Землю от порока не очистить.

Как быть — с себя в смирении начать.

Мы — сил неисчерпаемых скопленье.

Любой в любви к Творцу, к творенью — гений,

Кто может мир спасти и смерть попрать.

Сила сердечного огня

Любовь к Творцу… Когда пропитан ей насквозь,

Огромной церковью становится среда:

И дом и улица, и воздух, и вода —

Всё и во всём любовь, и ни мгновенья врозь.

Когда любовный огнь не гаснет ни на миг,

Он окружает лаской вас, как мать, везде:

В молитвах, отношениях, в быту, труде —

Любовью каждое мгновение горит.

Когда же зависть злобный дух на вас нашлёт

И станет, будто полоумный пёс, терзать,

Сосредоточьтесь на любви — в ней благодать:

Признаний в ней мучитель не переживёт.

Спасибо, Божество, за счастье жить в любви,

В её огне без мыслей и словес гореть.

Ни за, ни против я: мне б лишь благоговеть,

Любовную молитву непрерывно длить.

Убить меня — возможно. Но — не победить.

Всем духам зла огонь любви не одолеть.

Душить — напрасно: не престану пламенеть.

Я — огнь. И, выйдя из телес, продолжу жить.

Лао-цзы

Правда — в любви при возврате к истоку,

Девственность чувств при познанье глубин.

Мудрый ребёнок* в блаженстве высоком,

Счастлив безмерно пребысть таковым.

Вспыхнул огонь в угасающей плоти

В воле предвечной, не зная, к чему.

Святость не противоречит природе.

В чувствах ребёнка счастливо тону,

Как Лао-цзы. Я его воплощенье?.. —

Прочь, мыслеблудье! Я — мудрый огонь:

Дух, кто младенец и старец в горенье,

Кто для любви неземной вновь рождён

Мир озарить, незаметно, как будто.

Пусть параллелен он чтущим сей стих.

Старый ребёнок, энергии сгусток

Всех солнц Вселенной, всех бездн и зарниц.

Я — бесполезен… Не к месту взорвался?..

Огненный вестник глухим и слепым?..

Прихоть бесчувственный мир одарить?..

«Да, Я хочу», — мне Творец улыбался.

*Имя Лао-цзы переводится, как «Старый ребёнок», или «Старый мудрец».

Цветок на помойке

Цветок на помойке… Средь смрада и гнили

По воле Всевышнего дивно взошёл

И ждал, чтоб помойка его полюбила…

О как он наивен, как чист и смешон!

Расцвёл. Источил вкруг себя ароматы.

Но средь разложенья они не слышны.

Цветок же взывает к отбросам: «Мы братья! —

К обёрткам, бутылкам, — любить мы должны

Творца, невзирая на то, что мы смертны.

Увяну когда-то и я в свой черёд.

Но славлю Любовь, пока жив, беззаветно,

Чтоб чуял во мне человеческий род

Чудесную силу Любви. Пусть помойка

Стремится, разросшись, весь мир поглотить…» —

Так пел тот цветок вопреки всему звонко,

Любовью пытаясь судьбе воспретить.

И видел помойку цветущею клумбой,

И верил, что рядом за кучей тряпья

Иная здоровая зреет семья,

Струя ароматы Любви в мир безлюбый.

Земной рай

Память — пространство любви родников:

Всё, о чём вспомню, любовь источает.

Бьют родники. Торжествует любовь.

Не было зла и причин для печали.

Только любовь осияет мой путь.

Густо цветами любви он усеян.

Чудо: иду по цветам — их не мну:

Духом любви над планетою вею.

Память, ты райское поле чудес.

Ярки цветы и неведомы птицы.

Кто они? — Вестники славы Небес.

Слушаю — и не могу насладиться

Песнями: в каждой из них жизнь моя.

Блещут любовью, как грани алмазов.

Чую: те птицы — родная семья.

Мы неразлучны в пленительном счастье.

Умерли? — Нет. Ведь любви родники

Бьют из вещей, что на память остались,

Тихо внушая мне горнюю радость

Жить в любославье судьбе вопреки.

Полнота Правды

О друг, не лги мне половиной правды

И половиной лжи не обольщай.

В молитве отличу я рай от ада.

А в части правды ль, лжи ль — одна печаль.

Взыскую рай, невидимо пылая

В любви к непостижимому Творцу.

Часть правды пламени не возжигает,

А части лжи огнь вовсе не к лицу.

Ведь правда Неба в полноте священной,

Не в болтовне — в божественном огне.

Горю — и я дух счастья воплощéнный

В духовной присносущей белизне.

Пылаю — Землю исцелить под силу.

Погас — и немощствýю, словно труп.

Огонь мой — Правда, что необорима.

И не язви, мол, неучён я, глуп.

Нет выше знанья, чем огонь небесный.

В нём Истины и Правды полнота,

Святого откровенья чистота

А половины правды ль, лжи ль — бесчестны.

Истаивание ангела

Мой голос чист. Божественен источник.

Струится пламя жизни сквозь меня.

Мир глух. Непонимания стена.

Но — вестник, я чудесно мироточу.

Иссохший духом уж не жаждет пить,

Лишь может пальчики сложить сердечком.

Я — бью огнём, чтоб мир животворить.

Мой пламень бел и яр, всечеловечен.

Он тих: где шум, там власть нечистоты.

Огнь грубым плотским чувствам недоступен.

Пылаю. Я от счастия безумен,

А воды огненосные святы.

Быть вестником Любви — златая доля.

Её с благоговеньем принял я.

Мой голос чист и ангельски спокоен.

Свечусь в любви, Творца благодаря.

Полымя бьёт, меня уничтожает.

И вот уж тела нет, огонь один…

Я был всего лишь ангелом простым,

Кто от любви к планете сей растаял.

Предел

Любовь отметила предел лукавству —

Тот край, что за границей Лжи:

Огонь любви к Творцу… Полымя, здравствуй,

Цари и сокровенное верши

В сознанье, изувеченном обманом.

«Мы не рабы!» … Был тяжек путь —

Не верим ничему. Но огнь державный,

Горит в душе, его не обмануть.

Он в сердце справедливый мир созиждет.

Он миру лжи не подчинён.

Ярясь, победно торжествует в вышних.

Сей огнь — Любовь! И я в Неё влюблён.

Божественная, слово выжигает.

Велит одно — благоговеть,

От рассуждений пламя охраняя;

Отринув прочее, зовёт гореть,

В любви к Творцу, к творенью объясняясь…

Умом лукавым это не понять:

Уму бы мыслями блуждать,

В грехах, присущих хладнодушью, каясь.

Полымень-река

Поток разделяю на капли-мгновенья,

Неспешно смакую и трепетно пью:

Ведь с каждой возможно вкусить откровенье.

Любую поэтому холю и длю.

Из капель любви жизнь мою составляю.

Над всякой дрожу — не последняя ли?

Пред каплями в низком поклоне склоняюсь —

Частицами ангельской вышней любви.

В желанье её то ли страстен, то ль жаден.

Однако смиренно, коль скажешь, уймусь,

Всевышний, избавлюсь от временной стати:

Любовью Небес я едва ли напьюсь.

В потоке Любви жизнь — сплошное блаженство.

И он не прервёт ток свой чудесный, пока

В душе моей искра любовная брезжит,

Течёт в подсознанье Полымень-река.

На капли её, как скупец, разделяю:

Причастье Предвечному в каждой из них…

Полымень-река, ток твой мощен, но тих.

Он — путь, он — преддверье небесного рая.

Бесконечный день

«Мы ждём перемен».

В. Цой.

Солнце садится — и ночь наступает.

А пламени сердца не ведом закат.

Оно лишь минутами ослабевает,

Мол, не уставай нить молебную ткать, —

Рцет ненавязчиво, нýдя сознанье

В любви изъясняться к тому, что гнетёт,

И видеть мир сущий иными глазами…

И вот, мой огонь стал прозрачным, как лёд.

Вокруг меня рея, он мир проявляет.

Я вижу бытье сквозь полыменный флёр

И знаю о нём, что другие не знают.

Цветы различаю, где люди зрят сор.

Иль ангелов вижу. Беседы безгласно

Веду иногда с ними день напролёт…

Ужасное делает огнь мой прекрасным.

Он радостен вечно, горит — как поёт,

Сверкает, поблёскивает и искрится,

Луну вместо солнца не шлёт мне взамен…

Любовью горя, не хочу перемен,

Чтоб день за предел средостенья продлился —

Блаженен, интимен, пречист, сокровен.

Любовь к уродине

Правда, ты хуже уродливой женщины.

Лишь полбеды, что тебя не хотят.

Но ненавидят всем сердцем и бешено.

Жаждут обман. Он милее ста правд.

Нет ничего, что обмана удобнее,

И для обманутых, и для лжецов.

Людям обман — нечто благоутробное.

Так испокон повелось от отцов.

Правда? — Молчать, не то будешь укушенным.

Знаешь — дурак. Держи срам при себе…

Правда — возможность любить, что упущена.

Лучше жить в лжи, грабежах и божбе.

Правда — сердечный огонь мой ликующий,

Счастье бессловное, радость в весь свет,

Слёзы молитв, любви свыше взыскующих,

На все вопросы блаженный ответ,

Ключ к откровеньям Творца мироздания,

Воздух свободы, что сладок и пьян…

Правда, как ангел, тобой осиян,

Жизнь совершая в любовных признаниях.